Театр

Джон Мили

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 9420 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Он не помнил, как вернулся домой с похорон. Не раздеваясь, прошел к письменному столу, отпер ключом, достал из потайного ящичка пистолет. Ничего не видя, стоял у окна, перекладывал тяжелую игрушку из руки в руку, что-то шептал. Видимо, решившись, оттолкнулся от подоконника, стремительно подошел к одной из фотографий на стене, пристально поглядел и вдруг оглушительно гаркнул: "Ну, здравствуй, тварь... любимая!" Прозвучал выстрел.

Ольховский - прекрасный актер! За честь заполучить его в свою труппу боролись крупнейшие театры столицы. Правда, довольно быстро, и с сожалением,
с ним расставались. Происходило это не потому, что Ольховский летун, или у
него сволочной характер, нет, как раз наоборот. Причиной всегда служил скандал. И всегда на одной и той же почве. Скандальная известность артиста в театральном мире зиждилась на совершенно особой грани его воистину замечательного таланта (талант признавали все): он не умел останавливаться, перевоплощаясь в образ. При театральном амплуа «первый любовник» (Ольховский обладал потрясающей мужской внешностью: жгучий блондин; высокий, великолепно, ну, просто идеально, сложенный; мускулистый, подтянутый, без капли лишнего жира; лицо Аполлона, густые волосы и, наконец, синие васильковые глаза), можете себе представить, это было настоящей трагедией! Ведущие актрисы театров на ролях «инженю», сдавались практически без сопротивления, мгновенно, под напором его бешеной страсти, выплескивающейся с театральных подмостков прямо в жизнь. А ведь многие были замужем... Скандал!.. опять скандал!..

Режиссеры спектаклей требовали полной отдачи, высших ступеней перевоплощения, и были чрезвычайно довольны игрой Ольховского; она была, действительно, выше всех и всяческих похвал. Был доволен и зритель, наблюдая, как по ходу пьесы на сцене кипят живые, неподдельные любовные страсти; видя, к примеру, как молодой белокурый красавец, нежно целуя свою возлюбленную, постепенно заводится, обнимает все горячей, и говорит, и шепчет своим бархатным голосом; а она трепещет в его могучих руках и оба растворяются в самой настоящей непритворной любви. У зрителя сияют глаза, он рукоплещет, в восхищении топает ногами, и ласково поглаживает костлявое,
(или наоборот, жирнющее) плечо подруги, намекая на близкую уже ночь. Он не
знает, и не догадывается даже, что после спектакля любовь продолжается;
что красавец герой-любовник продолжает любить, а красавица-героиня ну, никак не может не ответить взаимностью; и все это, конечно же, рано или поздно, выплывает на поверхность и обычно плохо кончается. После очередной зверской драки с очередным разъяренным мужем Ольховский с фингалом на физиономии выходит из образа, вместо его фамилии в афишке стоит другая; а актриса, побегав за ним какое-то время и убедившись в абсолютной бесплодности попыток вернуть ушедшее его чувство, с проклятиями возвращается в лоно семьи.
Зная эту несчастную особенность своей натуры, нельзя сказать, чтобы он не пытался с собой бороться. Но, любовь – это сила! Совладать с ней не то что
трудно, а почти невозможно! Главные режиссеры театров ценили, не хотели лишаться популярного актера (еще бы, спектакли с его участием неизменно приносили полные сборы!), потому проводили с ним профилактическую работу. То есть: уговаривали, увещевали, давили на психику, даже посылали к различным психологам и психотерапевтам. Все бесполезно! все коту под хвост! и горбатого могила исправит!..

Известность Ольховского росла. О нем ходили легенды, юные театроманки
бегали за ним толпами. В театральном мире, - где все так зыбко и призрачно,
где только подлинная игра признается за истинную жизнь; где никто никому
не верит, справедливо подозревая вокруг сплошной обман, и потому так дорожат любым нефальшивым, то бишь, искренним чувством, - не было ни одной красивой или некрасивой, замужней или незамужней женщины, которая бы втайне не мечтала об Ольховском. Шло время: от роли к роли, от любви к любви, от скандала к скандалу. Он не женился, но и не разочаровывался, надеясь, что это замечательное событие произойдет таки когда-нибудь в будущем.

В театре репетировали новую пьесу. В отличие от стандартной любовной составляющей почти любого сценария, здесь героиня должна была быть женщиной зрелой, непривлекательной; кроме того, еще и инвалидом с детства - что-то с ногами. Любовь героя, Ольховского, основана на человеческом: жалость, сострадание, религиозное чувство. В труппе, по мнению режиссера, никто из
актрис на роль не подходил; побегав, ассистенты раздобыли где-то любительницу из самодеятельности, действительно, очень больную и некрасивую. Режиссер нашел в ней массу всевозможных достоинств, хвалил, всплескивал ручками в восторге. Ольховский трудно входил в роль; поначалу тяжело было даже просто смотреть в ее безобразное лицо. Но постепенно привык, начало получаться, и он, как всегда, завелся.
Премьера прошла на "ура". В зале плакали и не стеснялись слез, потом аплодировали стоя, долго не отпускали. Немудреная история трагической любви молодого человека к пожилой, прикованной к постели, физически тяжко страдающей, однако, исполненной всяческих добродетелей женщине, способствующей духовному очищению любимого и умирающей в финале, глубоко тронула людей.

А Ольховский тем временем уже любил. Такого чувства - по силе, яркости и широте гаммы переживаний - он не испытывал никогда! Страдал, умирал, валялся в коленях... Она была холодна и равнодушна. Уязвленный, удвоил усилия, настойчиво звал замуж... Безрезультатно! Отказ! В первый раз Ольховский терпел фиаско. И от кого?!.. Вокруг начинали смеяться.
Он понял так, что должен дорасти до нее, объекта своей любви, внутренне, нравственно. Вот, когда станет достоин ее, тогда только сбудется мечта и она станет его женой. Он пересмотрел свою жизнь - нашел ее убогой и духовно
нищей; он пошел в христианство, сердцем восприняв его постулаты. Часто посещал теперь церковь, Евангелие стало настольной книгой, дома висели иконы. Он размышлял о Божественном и о предназначении человека; и показалось как-то во сне, что было ему знамение. Пребывая весь в экстатическом восторге, ночью помчался к любимой и вновь открыл ей свое сердце. И вновь получил отказ. И снова без устали работал над собой, постигая тайны Откровения; усердно молился Богу, а вскорости прошел церковный обряд и крестился.
Наконец, она согласилась. Правда, с одним условием: перед Богом и людьми Ольховский должен пообещать, что никогда ее не бросит. Никогда, никогда, никогда... на земле и на небесах.
Венчание состоялось в большом православном храме, при небывалом стечении народа. В гробовом молчании он произнес требуемые слова. Сильно подволакивая ногу, с несвежим лицом в морщинах, невеста шла после к свадебному кортежу рука об руку с женихом. Многие, не скрываясь, хихикали. Ольховский был счастлив!

Семейная жизнь началась с разочарования: в постели жена была холодна
как лед. Пытаясь расшевелить, ночь за ночью он напрасно терзал ее жалкие прелести. Оказалась ленива и неопрятна. Ольховский взял на себя всю домашнюю работу, носил по утрам ей кофе в постель. В церковь ходить отказалась, сославшись на атеистическое воспитание, и стойко выдержала его испытующий взгляд. Как-то раз застал ее в обществе одного урода; рассматривали порножурнал, гоготали. В другой раз случайно увидел мастурбирующей перед зеркалом. Людей не любила, и сплетничала, цинично смакуя подробности. После одного-двух опытов общения с женой к ним перестали приходить его друзья. Ольховский любил, жалел и прощал.
Пьеса сошла со сцены, и теперь она днями сидела дома, не выходя. Повадились ходить - в его отсутствие, и он знал об этом - какие-то странные люди с одутловатыми опухшими рожами; жена начала пить, а однажды он унюхал в квартире кисловатый запах гашиша. Все это уже сильно ему не нравилось, но бесконечные разговоры на моральные темы ее не трогали, тем более, не помогали. С каждым днем она становилась все агрессивней, кричала, бросалась
в него чем попало, начала оскорблять. Ольховский молился, страстно молился: за нее, за себя. Он чувствовал: любовь уходит. И предчувствовал катастрофу.

В тот день любовь исчезла, ее больше не было. Он вышел из образа, как из омута. Открылись глаза.
Вошел в спальню. На кровати валялась грязная старуха, пьянющая или обкуренная до безобразия, мутный невидящий взгляд. Узнала, кривляясь распахнула халат… мол, смотри, наслаждайся! Высохшая, искалеченная нога, серо-коричневая, местами обвисающая дряблая кожа в красноватых чешуйках, нечистый запах... Она мастурбировала, нагло на него глядя и выкрикивая мерзкие непристойности. Первый раз тогда назвал тварью, а спустя еще какое-то время, окончательно понял, что ею она и была. Гнуснейшей разнузданной тварью и больше никем!.. Теперь он не называл ее иначе.
Он ушел в запой, который длился около месяца, были сорваны спектакли. Главреж бесился, топал ногами. Взяли другого актера.
- Ты обещал своему богу... - орала жена по его выходу из запоя, пьяно тараща глаза и икая.
- Молчи, тварь... - отвечал он, зная, что она права и это конец.

Ольховский купил пистолет, ждал только момента. Когда вдруг нахлынет, забурлит, ударит в голову и понесет ввысь. В высшей точке до боли знакомого
полета он покончит с собой. - "А ты, тварь... живи!.."

Она умерла раньше, упившись вусмерть и захлебнувшись во сне собственной блевотиной. Лежала в гробу... эх, плюнуть бы!.. Сдержался. Похоронил.

Ну что, дурак... пора выполнять обещание!

© Джон Мили, 2013
Дата публикации: 21.08.2013 19:17:49
Просмотров: 2633

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.