Где ты, Билли?
Анатолий Агарков
Форма: Рассказ
Жанр: Фантастика Объём: 45020 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
Я стоял на широком листе лопуха, и он чуть-чуть, едва-едва, еле заметно покачивался подо мной. Это было удивительно. Наверное, весил я в то мгновение ничуть не больше воробья. И чувство невесомости приятно кружило голову, манило в полёт. Чертова трясогузка – а это была она – цвиркнула завистливо, пролетая. Дёрнулся за нею взглядом, и следом – удар в мозжечок, как крепкий подзатыльник, кинул меня на стену. Вес мой обрушился на меня – с хрустом подломился лопуховый лист, ступни жёстко приняла почва, подогнулись колени, и фейс разбитым носом пометил кирпичную стену направлением падения. То была размытая, растрескавшаяся и проросшая лопухами бетонная отмостка. Я упал, прыгая из окна второго этажа, но я был жив, я был цел, и я был на свободе. Эти ощущения затмили красоту полёта. К мыслям – а что это было? – вернулся, когда механической походкой робота мял траву, огибая карьер. Это была левитация. Я разжал пальцы, преодолел три метра свободного падения и плавно опустился на лист лопуха. Настолько плавно, что он чуть прогнулся, чуть качнулся и удержал меня на широкой ладони. Значит, я и без браслета могу управлять силой антигравитации. Впрочем, ничего удивительного – Билли говорил: оптимизатор лишь пробуждает хранящиеся в генетическом коде и в клеточной памяти способности. Третий день в сознании, третий день не справляю естественные надобности. Это значит, организм усваивает всю без отходов поступающую пищу – ну, разве только крысиную похлёбку отринул да средство для очистки ванн. Недостаток влаги и питательных веществ восполняется через кожу и лёгкие – только этим можно объяснить отсутствие жажды и голода. Когда и как появились способности – прежде не замечал, сняв оптимизатор. Ответ, увы, печален – следствие черепно-мозговой травмы. Сунул два пальца в «подставку для чернильницы», ощупал - вот она первопричина. Пришла мысль, которой улыбнулся: вооружиться молотком и переделать этот дрёбанный мир. Первый удар суке Борисову – мигом станет человеком. Впрочем, о чём я? Удар молотка сместил какие-то ткани головного мозга, что-то где-то перемкнул. Один шанс на миллион, что такое может произойти вторично. Не думаю, что самый опытный нейрохирург со всей имеющейся подручной аппаратурой сумеет разобраться, что к чему – нужен Билли. Этот пройдоха до всего докопается. И тогда что – прощай эра оптимизаторов? Человечество само себя перенастроит. Загрузив контуженную идеями, брёл, между тем, берегом карьера, потом полем, доковылял до шоссе. По пути несколько раз падал из-за вертлявой бестолковки, отлеживался, тормозя карусель, и вновь поднимался. Движение на автотрассе достаточно интенсивно, чтобы можно было рискнуть на безбоязненный переход, да ещё с моей крейсерской скоростью. Присел в кювете весь в раздумьях. Что делать? Мимо проносились машины, взгляд невольно следовал за ними, и меня от подзатыльников бросало то на левый бок, то на правый. Хуже, если на спину – когда вперёд, я успевал упереться ногами. Может лечь у обочины – кто-нибудь да подберёт. Только подумал, завизжали тормоза – чёрный джип «Cherokee» дал задний ход. Молодой человек, прилизанный как денди, принял участие: - Что, папаша, в город? Фу, да ты какой-то странный. Вернулся в авто: - Сиди здесь. Я сейчас «скорую» наберу. Прижал мобильник к уху и дал по газам. Нужна мне твоя «скорая»! Они меня точно в «психушку» свезут, а оттуда не сбежишь. Решился на отчаянный шаг – на четвереньках через шоссе. Так я могу, уткнувшись взглядом вниз, контролировать седовласую от закидонов. А ещё лучше - закрыв глаза. Так и сделал - закрыл глаза и на четвереньках шлёп-шлёп-шлёп. Асфальт должен быть горячим - солнце в зените, но я тепла не ощущаю, а вот гудрон липнет к ладоням и брючинам. Чувствую нарастающий гул и колебание почвы – какой-то многотонник шпарит. Ка-ак он щас по мне прокатит дорожным катком, только косточки хрумкнут. Рёв двигателя, шум колёс, вой клаксона – удар воздушной волны, и мелкий галечник с обочины трата-та-та по мне. Уф, пронесло! Перепугал водилу до смерти и ползу дальше. Глаз не открываю, а то не совладать с чёртовым любопытством. С другой стороны шум шин по асфальту, а двигателя не слыхать. Иномарочка, делаю предположение – смотреть боюсь. Визг тормозов. Топот бегущих ног. Надо бы, но разве смоешься. И когда он кончится, проклятый асфальт - уж не кругами ли ползаю? Только подумал глаза открыть, удар ногой в грудь опрокинул моё более-менее устойчивое равновесие. - Сука поганая! Сто грамм выпьет и на четвереньки. А мне за тебя на нары? Второй удар в плечо и тоже ощутимый – скользнул спиной по асфальту, и затылком ощутил гравий. Конец дороги! Открываю очи, вижу летящую в лицо лакированную туфлю. Нет, не брошенную – была она обута на крепкую ступню, и обладатель сей намеревался окончательно испортить мой многострадальный фейс. Да сколько можно! Рукой за пятку, другой за носок – одной дёрнул, другой подкрутил. Он у меня не только опору потерял, взорлив над землёю, а ещё и перевернулся в воздухе, и мордой в асфальт. Успел только заметить толстая она у него, наглая и молодая. - Ромка! – второй бежит от джипа, с явным намерением прилечь рядом. – Ах, ты сука позорная! Это он мне. И достаёт пистолет, маленький, воронёный и – что-то подсказывает – настоящий. - Щас, тварь, мозги вышибу! Лежу в позе римского сенатора, наблюдаю. Страха ничуть. Не потому, что уверен – он не выстрелит, а знаю – не попадёт. Будто оптимизатор вновь на моей руке – такая по телу растеклась уверенность. Даже скажу, самоуверенность – хочется встать, дать по шее юнцу со шпалером, сесть в джип и прокатиться к дому с ветерком. Да вот беда – вставать-то мне нельзя. Чёртов вестибулярный аппарат - что в тебе разладилось? где отпаялось? - ведь лежа-то себя нормально ощущаю. Ромка поднялся – нос разбит, на лбу и щеках асфальт отметился гудроном. Побрёл, поникнув, к приятелю, а потом как бросится на него. - Дай, дай я его пристрелю! Некоторое время они борются, и звучит выстрел. Ромка опять падает и хнычет. - Падла, ты мне ногу прострелил. Мне это кино начинает надоедать. Переползаю обочину, скатываюсь в кювет. Ещё несколько усилий, и сумрачный от лиственной густоты, но весёлый от птичьего гомона лес укрывает меня. Погони, думаю, не будет. Полем идти было проще – ландшафт однообразнее. А тут каждое дерево в глаза лезет, выпятиться хочет. В подлеске, траве под ногами что-то краснеет, чернеет, в рот просится – как тут уследишь за глазами. И не закроешь – мигом лоб расшибёшь. Впрочем, что там жалеть – хуже не будет. Так и петлял меж берёз, будто заяц по первому насту. Видимой границы между кладбищем и лесом не было. Сначала редкие могилки меж деревьев, потом нечастые деревья меж оградок, и, наконец, сплошные кварталы усопших жителей с кустиками сирени, тонюсенькими берёзками, сосенками или рябинками рядом с надгробьями. Здесь идти было проще – за оградки держался, головой не вертел. Проходы узкие, прямые – можно и глаз не открывать. Да только оконфузился – на бабку, слонявшуюся по кладбищу, чуть не наступил. Слышу шелест, шорох, шёпот. Открываю глаза – старая пятится, крестится и бормочет. Так представьте себя на её месте – безлюдное кладбище, и, вдруг, откуда ни возьмись, пугало огородное, в мятой перепачканной одежде, с чёрными ладонями и дыркою во лбу, закрыв глаза, накатывает. Как ещё бабушку кондрашка не хватила? Что сказать, как утешить? Плюнул и в сторону пошёл – черти тебя носят! Да только все мои повороты нынче плохо кончаются. Швырнуло меня в бок сначала, а потом спиной через оградку – только туфли сбрякали друг о дружку в воздухе. Бабка мигом успокоилась – картина-то ясная. - И-ии, нажрутся и бродют, черти вас забери. И плюнула в мою сторону, и побрела прочь. Этот инцидент навёл на мысль. Ну, ладошки не отмыть – проще их в карманы спрятать. А вот черепно-мозговую…. Содрал с венка траурную ленту, сложил вдвое и перевязал голову – получилось что-то вроде панданы. Двигаем дальше. Дорога от кладбища одна, город знаю, как пять своих пальцев – дойду, обязательно найду дом на Сиреневой улице, обниму Наташу, поцелую Катюшу, надену браслет, переверну этот мир, и долго-долго буду трясти. Другого обращения он не заслуживает. На дорогу вышел с посохом в руке. Ну, посох не посох, палка от оградки, а функцию свою исполняет. Тук-тук, тук-тук – раз по асфальту, раз по гравию – иду по обочине, закрыв глаза, и путь себе прощупываю. Заслышав шум машины, спустился в кювет, сел передохнуть. Вобщем-то не устал, физически, по крайней мере, а вот с душою нелады. Расстроились струны её, какую не тронь – фальшивит. Что я плёл тогда Билли? Мол, обрыдла твоя опека, надоела, хватит – хочу своим умом пожить и в этом мире. «Не скучно будет одному среди непосвящённых?» - спросил он. А я? «Мне нет, а ты себе найдёшь другого – вон их сколько, Лёшек Гладышевых в параллельных мирах – и посвятишь». Обидел друга, эгоист. Понадеялся на себя и влип. Поделом – хлебай теперь дерьмо полной ложкой. Я, Билли, так думаю, если выпутаюсь отсюда, заживём с тобой другой жизнью - обустроим Коралловый остров, всякой твари разведём, имеющуюся приручим, и время будем проводить в философских беседах…. Машина притормозила напротив, опустилось тонированное стекло. - Отдыхаешь, дедушка? – молодой человек поднял на лоб солнцезащитные очки. В задней дверце опустилось стекло. Приятной наружности дама пригласила: - А подойдите к нам. Я сидел, не шелохнувшись, безучастно взирая на мир, машину и её пассажиров. Дверца открылась, женщина опустила на землю маленькую девочку в нарядном платьице, подала плюшку. - Угости. Малышка сбежала в кювет, встала напротив и протянула гостинец. - На. Улыбчивая, пригоженькая, с вздёрнутым носиком и васильковыми глазками – как наша Катюша. Принял из маленькой ручки подношение, а поцеловать, погладить, даже поблагодарить не решился – только поднялся, опираясь на посох. И долго стоял, глядя вслед проехавшей на кладбище машине. Нет, Билли, если перевернём этот мир, долго трясти не будем. Развилка. Налево пойдёшь – в город попадёшь, направо – в коттеджный посёлок, именуемый финскими домиками. Былинного камня не хватает: налево – в тюрьму, направо – в семью. Выбор, как говорится, не велик. И вот я уже на Сиреневой улице…. Чувствуешь, Билли, моё приближение? Ни черта ты не чувствуешь, а то бы выбежал навстречу. И я представил…. Бежит ко мне пёс, Катюшин пудель, а в зубах оптимизатор. Пёс был, оптимизатора не было. Огромный незнакомый ротвейлер обдал меня злобным лаем, прутья ограды слюной. Чья ты, зверюга? От недоброго предчувствия защемило сердце. Нажал кнопку звонка – сим-сим, откройся. Ещё раз нажал. - Какого…. на хрен! – от дома к калитке в трико и майке брюхом вперёд семенил незнакомый мужик. - Здесь мои друзья жили, - я взялся за прутья решётки и убрал пальцы в тот самый момент, когда клыки ротвейлера готовы были в них вцепиться. - А теперь я живу, - объявил незнакомец. - Где прежние хозяева? – продолжил я опасную игру с ретивым стражем. - А хрен их знает. Мужика, говорят, повязали, а бабу нагнали, – новый владелец дома с пристрастием наблюдал погоню зубатой пасти за моими руками. - У неё ребёнок был. - Вместе и вытурили. - Не знаете куда? - Я с ними не общался. Собачья слюна окрасилась кровью. Мне стало жаль псину, и я убрал руки в карманы. - Как вам дом достался? - А тебе что за причина знать? - С мебелью, или прежние хозяева вывезли? - Хрен они что вывезли – бежали без оглядки. А дом я на аукционе купил вместе с мебелью. Все вопросы выяснил? - Один остался. В ножку стула закатал рулончик с баксами – если впустишь, поделим. Мужик опасливо огляделся и понизил голос: - Ты кто? - Какая разница? Скажем, прежний владелец. - Тот, главный бандюган? В бегах что ли? - Нет, меня и не задерживали. В больнице лежал, - сдёрнул с головы повязку. – Вот с этим. Пузан присвистнул. - Убедительно. Только зачем тебя впускать – я и сам баксы найду. - А понятие порядочности знакомо? - С такими отморозками? У меня с ними Рэкс разбирается. - И страха не имеешь? - А ты попугай, попугай – ушло ваше время. Где теперь твои братки? - Тебе много не потребуется – одна маленькая дырочка. Сунул руку за полу френча. Мужик, округлив глаза, попятился. - Э, кончай, кончай. Что у тебя там? - Убери пса, - говорю. – Открой калитку. - Рэкс, - приказал хозяин, - место. Ретировались оба к дому, а потом ротвейлер вернулся. - Кому служим? – упрекнул беспринципного пса. Но времени на диалог не оставалось – с минуту на минуту могут примчаться стражи порядка. И я ретировался. Видели бы как! Десяток шагов пройду, глаза открою, осмотрюсь на предмет курса, препятствий и прочее, и дальше. Хорошо в престижном посёлке в послеполуденный час почти нет движений. Топал прочь от бывшего своего, ставшего теперь недоступным дома, и думал, где укрыться от ментов, какие предпринять шаги. Надумал к Елене обратиться – она поможет. Впрочем, последняя информация бросала тень и на её репутацию. Без сомнения она лгала, врала мне, что у Наташи всё в порядке, что живут они с Катюшей, ни в чём не нуждаясь. Наверное, выперли их из коттеджа сразу же после разгрома «Алекса». Никакого за домом наблюдения, никаких ментовских засад и в помине не было. Всё это уловки хитрости зама моего по кадровой политики. Запугать, запрятать, привязать к своему дивану, как домашнего мопсика…. Обидно стало за свою доверчивость. Что же вы за люди такие, параллелики? Есть ли в вас хоть капелька святого? В душе хаял, а ноги несли прямиком к её квартире - некуда мне более податься, во всём городе Н-ске не к кому обратиться. И не плохо, скажу Вам, несли. Может, переживания последнего часа, как-то доминировали над физическим ущербом, может, привычка прямохождения стала вырабатываться, только шёл городскими улицами более-менее уверенно, выбросив палку у первой многоэтажки. Перекрёстки переходил пешеходными переходами. Светофоры, а их всего-то четыре штуки на весь город, не заморачивали. Хотя бывали скоротечные замешательства, приступы, но без тошноты и головокружительных падений. Обопрусь рукой о стену (ограду, столб), постою, закрыв глаза минутку-другую, и дальше. Меня замечали сердобольные прохожие: - Вам плохо? Может, скорую? Но я пальчиком погрожу – спокойно, граждане, без паники – и дальше. Куда сложнее турне по городу дался мне подъём на второй этаж. Шаг на ступеньку – удар по мозжечку. Держусь за перила, лбом на них же, а подъездная лестница под ногами, будто канатная над пропастью при шквалистом ветре. Эх, пробита моя головушка! Но как ты, оказывается, чувствителен к перепадам высоты, организм без вестибулярного аппарата – каждые пятнадцать-двадцать сантиметров, будто многометровый полёт над бездной. И ведь действительно, вместе с головокружительной неустойчивостью, появился страх высоты, сердце сжимает. А лететь-то тут каких-нибудь пятнадцать-двадцать ступеней, кувыркаясь. Добрался, жму кнопку звонка. За дверью тишина – ничего кроме трелей. Ещё жму. Наконец…. - Уехала она, - голос за спиной. – Не сказала куда, сказала надолго. Медленно всем корпусом поворачиваюсь – не дай Бог слететь с катушек. В дверях напротив женщина в фартуке поверх домашнего халата. - Ключи мне оставила – цветочки полевать. - Что же делать? – вслух себя спрашиваю. - Не знаю, - женщина скрывается за дверью, скрипит ключ в её замке. Ну, конечно, не должно быть Елены дома, я ведь сам сказал: не вернусь, скройся – эти люди свидетелей не оставляют…. Ну и молодец! Спустился вниз не намного быстрее, чем поднимался. Присел на скамью. Куда теперь пойти …. бомжаре? Елены нет. Наташу с Катюшей разыскать? Не думаю, что они в городе. Да в таком состоянии скорее обузой им буду, чем заступником. Помыслы вновь возвращаются к оптимизатору – без него ничего не исправить в своей судьбе, этом мире. С тупоголовым хозяином вряд ли сговориться. Как не крути, куда ни кинь, выход один – нужно «брать хазу». Проникнуть в дом, охраняемый псом, найти браслет, который возможно побывал в чужих руках и поменял место хранения, без сноровки и подготовки вряд ли осуществимо. Нужны сообщники – а где их взять? Сначала мысли мои вернулись к обитателям заброшенного завода, а потом и сам побрёл, подгоняемый поблекшим светилом над западной кромкой горизонта. На звук моих шагов бичи всполошились у костра. Боря Свиное Ухо, помешивая кипящую в котелке над огнём похлёбку, первым разглядел: - А, явился, не запылился. Мы уже ОМОН в гости поджидали – думали, сбежал буржуй обиженным. - Некуда бежать, - присел к костру, скрестив ноги. – Конкуренты всё отняли. - Знакомо, - трактирщик подул в ложку, отхлебнул. - Ты мясо попробуй, - советуют товарищи. - Горяче сырым не бывает - подставляй, братва, чеплашки. Тебе во что, буржуй? - Не нужна мне ваша похлёбка, - отстранился от костра. - Ёжики там, - похвастал Макс. – Трёх штук на трассе подобрали. - А ты никак оклемался? - Кащеевна потянулась к повязке на моей голове, но я уклонился от её руки. Бичи разлили похлёбку по посудинам и разделили мясо. - Сегодня всухомятку, джентльмены? - Принёс чего? - Не пью и пьяниц презираю. - А чё тогда припёрся? - За помощью. - Нахаляву не работаем, - буркнул Уч-Кудук после долгой отрыжки. Я без всяких прелюдий: - Мой дом с молотка пустили, а в нём тайничок с деньгами. - И в чём загвоздка? - Пёс во дворе, в доме хозяева. Добудем свёрточек – разделим. - Больша заначка-то? – поинтересовался Макс, хрустя ежиными косточками на крепких зубах. - Тридцать пять штук зеленью. - Это ж поскольку на брата? – сморщила лоб Кащеевна. - По пять, включая Звезданутого, - сосчитал Свиное Ухо. - А в рублях? - А какой нынче курс? Бичи принялись обсуждать достоинства моего клада. - Ну, так как, поможете взять? – после продолжительной полемики вернул их к основной теме. - Вот так прям щас встали и пошли – собаке бошку проломили, хозяев в подпол покидали и занялись твоим кладом, - проворчал Уч-Кудук. – Всякое дело осмысления требует. - Завтра пойдём, - поддержал его Ванька Упырь, – ты нам хату покажешь, а мы подумаем, как в неё забраться. - Верно, верно, - согласились остальные. Поговорив ещё немного о деньгах, необходимом их количестве для полного счастья, бичи стали укладываться на ночлег. - Ты, Звезданутый, совсем оклемался? – поинтересовалась Кащеевна. – И мужицкие силы вернулись? А то айда ко мне. Я отклонил предложение. - Тогда расскажи, кем был, кто дом отнял – а то скучно без водяры. И я поведал притихшей публике, что явился с другой планеты – жизнь хотел здесь изменить и сделать всех людей счастливыми. Сначала слушатели откликались репликами. - Вот заливает! - Что говорить – врать мастак. - Тебя б так звезданули - не такое плёл. - А было б здорово. Потом храпом. Я умолк. Филька Звонарь во тьме приполз, зашептал на ухо: - Слышь, когда-то и я во всё это верил. По убогости своей в школу не ходил – меня мамка читать выучила. В библиотеке она работала, уборщицей, всякий раз домой несла выброшенные книги. Ребятишки букварь читают, а я Плеханова. Потом сочинения товарища Сталина и Маркса с Лениным осилил. По ним жизнь понимать учился. - Понял? - спрашиваю. - Все об одном гундят – работать надо. Только скажи, буржуй, я, скажем, на тракторе без выходных по шешнадцать часов…. А ты что такое сделал, что одет, обут, сыт и ещё зелень в доме прячешь? - Так ты трактористом работал? - Не важно. Я вообще говорю, о людях труда. - А об умственном труде что-нибудь слышал? - Слышал, только если утром трактор не запречь, нечего учёным и вам, буржуям, жевать станет. Так почему вы все в галстуках, а я в фуфайке? - Сядь и напиши, чтобы тебя читали. - Думаешь, не пробовал? - Стихи, прозу, научные труды? - Не умничай – я в мыслях писал. Читаю Маркса – нет, брат, вот здесь ты не прав, по-другому надо мыслить и говорить. И домыслился: мамка померла, меня с инвалидности сняли, а потом и из дома выпёрли – сказали, не оформлены права собственности. Вырыл я землянку на пустыре и стал один жить с умными книжками. Читаю, перечитываю, силюсь понять: в чём правда жизни – почему одним всё, другим ничё. Жрать захочу, пойду – кому дрова поколю, кому огород вскопаю, кому воды натаскаю. Не-ет, не пил, а изгоем оказался. Прогнали из землянки – сказали, земля приватизирована. Вот я здесь теперь…. - Пить научился? - Согревает. Зимой тут жуть. - Зачем глухим притворяешься? - Надоели болтуны. Да и не говорун – слушать люблю. - Деньги добудем, как потратишь? - Подумаю. Филька лёг, натянул дерюжку. - Слышь, буржуй, залазь ко мне – теплее будет. - Мне не холодно. - Да ты не стесняйся. Почему, задал себе вопрос, философствуя, убогий Филька готов поделиться последнею дерюжкой, а миллионер Борисов, поправ законы, отнимает чужое? Неужто Бог не един для всех? - Я, буржуй, шоколадок куплю на все деньги, - сквозь дрёму вдруг сказал Звонарь. - Лопнешь. - Детишкам раздам, чтоб не дразнились. Наверное, процесс реабилитации повреждённых органов и тканей шёл денно и нощно. Утром после сна, пока Борис трактирщик готовил завтрак из подручных продуктов, я, как доблестный Ланселот, вызвался проводить местную Женевьеру на водные процедуры. Точнее Надежда предложила показать дорогу к роднику незагаженному нечистотами. Ключ рождался на склоне оврага, а на дне его впадал в малюсенький водоём – лужу размером с ванну. - Я здесь и стираюсь, - объявила Надюха и, как была одета, ухнула в воду. - Ах, хороша водица! Ох, холодна водица! – вопли купающейся нимфы огласили овражек. – Спускайся, буржуй, потрёшь мне спину. - Нет, государыня-матушка, не поместимся вдвоём, - пристроился к ключу у его истока и всполоснул лицо. И вот тут я вспомнил, что контужен, что имею причуды падать под ударами мозжечка. И, как назло, дёрнул головой, и получил подзатыльник, и рухнул в ручей, скатился вниз и попал Кащеевне в лапы. - Что, худо? – сообразила Надюха, глянув мне в лицо. Показал на рот – сейчас вырвет. - Попей, попей водицы, а я тебя вытащу, - Кащеевна взвалила меня на плечо и, надсадно хрипя лёгкими, цепляясь свободной рукой за кусты и скользя гипопотамовыми ступнями по крутому склону, выбралась из оврага. - Итить сможешь? – поставила меня на землю. Я тут же сел – земля качалась. Вот чёрт! Сюда шёл ни о чём не думал, в овраг спустился…. Откуда приступ? - Допру, - объявила Надюха и взвалила на себя, поменяв плечо. У костра всё было готово к трапезе. - Буржуй, будешь? – пригласили меня. - Спасибо, отлежусь. - Опять его трахнуло, - поведала Кащеевна. - Трахнуло или трахнула? - хихикнул Упырь. - Есть не будешь, сил не будет, - заметил Уч-Кудук. – Не поправишься. - Он же инопланетянин, - вступился трактирщик. – Святым духом сыт. И дважды был прав. Я лежал, закрыв глаза, успокаивая карусель. Вместе с ней отпускала тошнота. Идти никуда не хотелось – поспать бы сейчас и проснуться с бодрым чувством, внезапно покинувшим меня в овраге. Между тем, бичи, закончив завтрак, засобирались в путь. - Идти сможешь, буржуй? - Да, - поднялся я. - День жаркий будет, скинь пиджачишко, - посоветовала мокрая Кащеевна. – Пока дойдём, рубашка и штаны высохнут. - Возьми меня за руку, - попросил, закрыв глаза. – Поводырём послужишь? Надюха взяла под руку, и бодренько, и скоро проволокла меня от щебзавода до коттеджного посёлка. На краю Сиреневой улицы остановились посовещаться. - Какой, говоришь, дом, – руководство операцией принял Уч-Кудук, - двенадцатый? Ну, вот что, цыганским табором туда не пойдём – поодиночке, с интервалом. И глазеть во все моргала – всё подмечать, запоминать. Потом каждый выскажется. Мозговой атаки штурм – Билли на зависть. - Тебе, Звезданутый, вообще не стоит там светиться – обойди другой улицей. - Да пусть сидит, - вступилась Кащеевна. – А мы туда и обратно. - Годится, - согласился Уч-Кудук и дал команду. – Первый пошёл. И пошёл первым. В ремках бомжа, походкой франта. Артист! Вернулся с деловым настроем: - Кучковаться не будем – все по рабочим местам. Вечером обсудим. И ушёл в город. Следом остальные мужики, прошвырнувшись по Сиреневой. - Посиди, - Надюха мне, - я шилом. И ушла на разведку. Когда вернулась: - Ништяк ты себе дом отгрохал. - Приобрёл, - поправил я. - А где ж молодка? - Думаю, у бабушки. Деньжат добудем – разыщу. - С таким хренделем ты и ей не нужен будешь. Я промолчал. - Куда идём? – спросил, когда покинули посёлок. - К церкви. Посидишь у врат чуток, глядишь и накидают. Мне не хотелось попрошайничать. - Может, я самоходом на базу? Голос Кащеевны построжал: - Э, брось свои буржуйские замашки – все должны работать. - Да я разве отказываюсь – нищенствовать противно. - А на что ты ещё годишься? Молчи уж, Ванька-встанька – отпущу и упадёшь. Притащила меня к церкви. - Садись. Сдёрнула пандану на низ лица. - Кепочки не хватает - во что мелочь будешь собирать? Отыскала картонную коробку, поставила у моих скрещенных по-турецки ног, бросила два медяка. - Для почину. Ну, я пошла. Отошла, вернулась. - Тебе алмаз в дыру вставить – ну, вылитый Будда, индейский бог. И тут меня осенило. - Подожди, Надежда, что нам гроши собирать – сработаем по-крупному. Найди какую-нибудь брошку, пуговицу, стекляшку, чтоб по размеру подошла. Я буду брамином, целителем из Индии. Кащеевна влёт поймала мысль, хихикнула даже: - Врать ты горазд – а мне б накостыляли. Вернулась через час с голубым стеклянным глазом от Масяни – полутораметровой куклы, рекламирующей бытовую химию у входа в магазин – и тюбиком клея «момент». - Это зачем? - Пальцем собираешься держать? Помазав клеем око лупоглазой зазывалы, Кащеевна вставила его во вмятину моего лба. Отошла на шаг, склонила голову. - Тебе идёт. - Надолго присобачила? - Кожа отомрёт, и он отвалится. Взяла меня за руку. - Здесь бармины не гадают. Мы прошли вглубь церковного двора, оккупировали пустующую беседку. Кащеевна подвязала мне пандану и распустила закатанные рукава рубашки. Осмотрела критически. - Ну, какой ты бармин? Если б не седая грива, вылитый цыган из табора. И утопала, скрипя песком на посыпанной дорожке. Не похож - много ты понимаешь в индийских браминах. Попытался настроиться на предстоящий спектакль. Но в беседке, увитой плющом, было прохладно. А снаружи плавился день, журчал фонтанчик, и в кустах малиновка ссорилась с супругом, не желавшим высиживать потомство. Слипались веки, и я подумал, не прилечь ли на скамейку. Мне нужен сон. Пару часиков живительного сна, и отступит головокружение, улетучится тошнота. Прилечь не решился, но откинулся на решётку и смежил веки. Шаркающие шаги, голос Кащеевны: - Проходите, бабушка, - бармин ждёт вас. Старушка маленькая, опрятненькая, со скромной улыбкой и добрыми глазами – божий одуванчик. Грех такой врать, а придётся…. - Садитесь, - указал ей место напротив. – Как вас зовут? - Антонина Васильевна, - голосок у старушки почти детский. - Положите руки на стол, Антонина Васильевна, ладонями вверх. Закройте глаза. Обратил пандану в паранджу, потёр ладони – ну-с, приступим. Накрыл её ладони своими, закрыл глаза. Надо что-то врать. Вразуми, Господи! Будто в ответ на моё обращение где-то чуть выше переносицы в черноте закрытых глаз затеплился огонёк. Какие-то линии световые замельтешили, круги, изгибаясь в эллипсы, завращались – светлое пятнышко растёт, растёт, вытесняя черноту. Круги, и линии, и эллипсы вдруг упорядочились в узнаваемую картину. Это…. - Кровеносная система у вас в порядке, и кровь хорошая, и сердце работает без перебоев. Долго жить будете, Антонина Васильевна. Картинка поменялась. - Лёгкие чистые. Кишечник, желудок – всё у вас в норме. Не износились, говорю, у вас органы. Зачем пришли ко мне? - Сыночек у меня в тюрьме сидит. Пришла спросить, дождусь ли. Вернётся он после отсидки или опять с дружками завихрится? Вот чёртова макумба - чего там наплела? Ведь русским языком сказал – целитель я, брамин из Индии. - Я вас, Антонина Васильевна, внутренней энергией заряжу, чтобы сына дождались. И письма ему шлите бодрые – объясните: жить можно и судимому, главное знать для чего. - Руки у него золотые, - лопотала старушка. – За что не возьмётся, всё сделает. Ой! Чтой-то ваши руки стали горячими …. Получилось! Я ведь только подумал о внутренней энергетике – не плохо бы…. Стало быть, действительно могу исцелять людей. Ай да «подставка для чернильницы»! Вернул пандану на лоб. - Откройте глаза. Старушка засуетилась, достала в узелок завязанный платочек. - Чего я вам должна? - Ничего. Копите деньги на посылку сыну. - Я как будто заново родилась, такая бодрость, - развязала узелок, из комка купюр, серебра и меди извлекла смятую десятку, с мольбой взглянула. – Хватит? - Хватит, - я пожал ей пальцы. – Спасибо. Антонина Васильевна ушла. Кащеевна заглянула, кивнула на мятую десятку. – И всего-то? - Поищи клиентов поденежней. Следующая пациентка по всем приметам была при деньгах. Была она упитанная и жаловалась на полноту. - Уж не знаю, какому богу молиться – все диеты испробовала, целое состояние извела. Вы что посоветуете? - Я вас сделаю изящной, сколько заплатите? Толстушка поджала губы: - А вы, сударь, не шарлатан? - Вы кем работаете? - Работала бухгалтером, сейчас у меня своя сеть торговых точек. - С компьютером, стало быть, знакомы. Наш мозг тот же компьютер, и если с нами что-то происходит, то первопричина в нём – где-то, что-то глючит. Сейчас я вас перепрограммирую, и вы будете хотеть, и потреблять пищу ровно в таком объёме, который требуется для поддержания изящной формы. Сколько заплатите? - Вы программируйте, я решу. - Положите руки на стол ладонями вверх, закройте глаза. Опустил пандану на низ лица, накрыл её ладони своими. Вот она, святая святых – хранилище человеческого мозга. Вот и он, самый наисложнейший в мире компьютер. Где тут, какая ячейка заставляет вас, мадам, обжираться? Нет, так, пожалуй не найти – метод тыка не проходит. Нужна система. Вот тебе пончики в меду, балычок осетровый – что ты, лапушка, больше любишь? Ага, вижу активность в связке нейронов. Ну-ка, ну-ка…. Ну, зачем же напрягаться? Добрый доктор Айболит никому не навредит…. Неспешное ковыряние в клетках чужого мозга было кошмарным образом прервано церковным перезвоном. Пациентка моя прянула в сторону. - У вас, у вас…. – она пятилась и указывала перстом на мой лоб, – там светится. - Это глаз Шивы. – Я прикрыл его панданой. – Сядьте и успокойтесь – сеанс ещё не закончен. - Ничего не надо больше, – она извлекла из ридикюля и бросила на стол банковский билет достоинством в тысячу рублей. – Спасибо. И ретировалась. Светится…. хм. Почесал масянин глаз сквозь материю. Этого ещё не хватало – чтобы организм срастался с инородными телами. Мало мне лишней дырки в черепе…. Явилась Кащеевна, цапнула купюру со стола. - Да ты сущий клад, буржуй! И бить не будут? - Не будут. Хватит на сегодня? - С лихвой. - Я не о деньгах. Может, на базу пойдём? - Пойдём, только загрузимся. И загрузились – шесть пакетов со всякой снедью. - Не понесу, - заартачился. – Меня и так швыряет. - Миленький, два пакета с хлебушком, - уговаривала Кащеевна. – Тебе падать мягче будет. - Зачем столько водки набрала? - Разве это много – на полдраки не хватит. - Вы ещё и дерётесь? И подрались…. Сначала сидели, ели и пили, потом только пили. Я всё пытал, когда же главную тему обсудим? Не мельтеши, успокаивали, на трезвую голову плохо думается. На пьяную, оказалось, не о том. Сели в карты играть на ту мелочь, что раздобыли в городе днём. Заспорили. Звонарь вдруг схватил Упыря за каштановые космы и другой лапищей – бац! бац! – в морду. А потом оттолкнул прочь, и Ванька угодил задницей в костёр. Некоторое время дёргал конечностями, пытаясь подняться, а потом как взревел, как вскочил и бросился на Фильку. По дороге зацепил трактирщика, и покатились с ним кубарем. А штаны на заднице уж дымом занялись. Уч-Кудук хотел было залить, да получил такого пинка в пах, что плеснул воду на дерущихся и принялся охаживать их котелком. Вскоре равнодушных не осталось вовсе. Притопала Кащеевна, отходившая по нужде, полюбовалась на клубок запутавшихся тел и навалилась сверху. Послышались вопли: - Ай, падла, не кусайся! Я побрёл прочь. Мне надо было выспаться. Наверное, привыкать стал к запаху падали и нечистот. Проснулся ранним утром бодрый, полный сил – лёгкие с упоением пили воздух и готовы были разорвать грудную клетку. Вчерашних хворей след простыл. Надолго ли? Захотелось, сильно-сильно захотелось пробежаться на зоре. Босым, ещё лучше голым до оврага и ручья. Искупаться, вымазаться в глине и носиться голубым осотом, чтобы роса с бутонов омыла тело. Выглянул в окно – занимался ясный день, а внизу туман крыл землю. Скинул одежду. И-эх! Где мои семнадцать лет? По-ковбойски – опёршись рукой о кирпичную кладку – сиганул в оконный проём. Уже в полёте, опомнившись, догнал командою «держать!» - и плавно опустился на лопуховый лист. Я могу летать! И я летел над землёй семимильными шагами – мог бы и овраг перепрыгнуть, но мне туда не надо. Вода в ручье была холодной ровно настолько, чтоб освежить. Тело взбодрилось, стряхнув остатки сна. Голова ясная и никаких симптомов вчерашних каруселей. Кажется, слух прорезался и зрение улучшилось. Может, и вмятина затянется? Потрогал Масянин глаз – ты ещё здесь? Сидит крепко – видать, надолго. Будущие мои подельщики тоже поднялись – сгрудились у костра, отдавая дань похмелью и утренней прохладе. Заваривали чефир в котелке и переругивались, выясняя зачинщиков вчерашней потасовки. У Ваньки Упыря от огня пострадали не только штаны, но и задница. Теперь он лежал на животе и матерился, постанывая. - Что твои слюни? Мази надо какой…. Чеши в город, принеси Вишневского - говорят, помогает. Кащеевна плевала ему на голые ягодицы, а потом вылизывала языком, в перерывах убеждая: - Заживёт, как на собаке – первый раз что ли. - Ты, буржуй, как? – заметил меня Уч-Кудук. - Нормально, - присел к Упырю. – Больно? Вытяни руки, поверни ладошки. - Чё те надо? – окрысился погорелец. - Боль сниму, а может, и подлечить удастся. - Не артачься, Ваня, - Кащеевна вмешалась. – А то, как цапну…. - Закрой глаза, - приказал Упырю и сам закрыл. Вот он, Центральный Упырёвский Компьютер …. Господи! Сколько здесь хлама! Просто органически чувствую – клетки мозга пропиты ядом недоверия, ненависти и презрения. И трусость тут, и жестокость, и…. Чистить тебя надо, приятель, основательно. Подобрался к чувствительным нейронам – а ну-ка хватит, успокойтесь. - Зашибись, - млеет Упырь. – Кончай, буржуй, а то хуже сделаешь. - Заткнись! Программирование на скорейшее заживление пострадавших тканей беспардонно прервала Кащеевна. Подкравшись сзади, она сдёрнула пандану. - Смотрите! Видите? Он светится. Бичи вытянули лица на светящийся в полумраке цеха Масянин глаз. - Как тебе это удаётся? – удивился Уч-Кудук. – Может ты и впрямь ненашенский? - Легко, - сунул руку в костёр, выдержал паузу, вынул, вытер, показал – нет ожога. - Да ты супермен, - присвистнул Макс. - Если б у тебя хрендель так работал, - посетовала Кащеевна, - суперменски. - Что-то здесь не вяжется, - покачал лысой плоской головой Свиное Ухо. – С такими способностями…. Скажи, что в дому прячешь? Зачем нас на разбой толкаешь? И я сказал: - Аппарат там, прибор связи с моей планетой. Если добудем, каждого сделаю счастливым. Обещаю. - Как он выглядит, твой аппарат? - Вместе пойдём – я не ошибусь. - Ну, вот что, - Уч-Кудук прокашлялся. – Обстоятельства меняют диспозицию. Снова пойдём на разведку. Прибор счастья это не дрёбанные баксы – ошибки быть не должно. Понаблюдаем усадьбу с задов – что да как. Как хозяев обмануть, как собаку извести. - Я знаю как, - заявил Афганец. – Вечером покажу. В разведгруппу Уч-Кудук отобрал трактирщика и Филю Звонаря. Меня попытался пристроить к делу: - Ты бы, пока мы в дозоре, сходил с Надькой в церкву – глядишь опять чего на вечер сварганили. - Нет, нет и нет – никаких пьянок, пока дело не сделаем. Добудем прибор счастья, каждый день будете хмельными и с похмелья не болеть. Да и мне отлежаться надо – не дай Бог, голову скрутит в неподходящий момент. Последний аргумент бичи сочли убедительным. Трое разведчиков ушли в город, Афганец на свалку, Кащеевна на трассу - собирать дары автострады. - Иван, - я подкинул в костёр и прилёг, - почему тебя Упырём прозвали? - Это ещё в детском дому. Мы пацанами, как на ночь ложились, страшилки всякие брехали – про упырей, вурдалаков – кто что знал, или придумать мог. А я рассказывать не умел, надо мной смеялись. Зря, говорю, ржёте, я и есть упырь всамоделишний – пока спите, кровь из вас сосу. Вон Тёмка какой бледный – скоро всю из него до капельки выпью. Артём рядом со мной спал. Все ребята засмеялись, и он тоже. Ах, так, думаю, ну погодите – я вам устрою. Проснулся ночью, когда все спали, проткнул булавкой Тёмке палец на ноге и всю кровушку выпил, до капельки. - Врёшь. - Вру, конечно, но пристрастился. Стал по ночам ребятам ноги протыкать и из ранки кровь сосать. Потом поймали – воспитатели грозились в психушку сдать, а ребята били. Не помогло – стал упырём по жизни. - И здесь пьёшь? - А то. - Догадываюсь у кого. - Да в ней дурной крови больше половины. Да ежели с неё её не стравливать, она лопнет от давления. - Дознаются, убьют тебя. Хочешь, излечу? - Подумаю. Явился Макс с куском гудрона и ржавым ведром, развёл огонь пожарче. Внёс разъяснения: - Это будет капкан для собачьей пасти. Я на Енисее рос – у нас волков так ловят. Серые на чистый лёд неприпорошённый снегом ступить боятся, с берега рычат и зубы скалят. А мужики их палками с гудроном травят. Кто цапнет, тот и влип – зубы-то не разжать. Затаскивают сердешного на лёд и колотушкой в лоб. - Ты и колотушку будешь делать? - Зачем псину изводить – лапы свяжем, ноги свяжем: алиби для хозяев. Пришла Кащеевна, принесла двух ежей, погибших под колёсами автомобилей. Бросила Упырю кота: - Почмокай, Ванечка – ещё тёплый. Упырь ножом вспорол пушистую шёрстку, припал губами. Закончив сатанинский пир, ощерился окровавленными зубами. - Кайф! - Утрись, - мне стало противно. Кровосос облизал губы и зубы, почмокал, вычищая дупла. Я вооружился палкой, приготовленной Максом для собачьего капкана. Упырь лежал на животе, целясь голой обгорелой задницей в потолок. Велико было желание приложиться к ней дрыном. - Ладно, ладно, - Упырь ткнулся лицом в рукав, утёрся. – Давай без нервов. Изладив капкан на ротвейлера, Макс уступил место у костра Кащеевне. Вид свежуемых зверьков поверг в глубокое уныние. - Пойду в темницу, здесь не уснуть. Перед закатом меня окликнули. Бичи поели и были трезвыми. - Значица так, - Уч-Кудук излагал результаты разведки. – Забрались с задов на сарай и весь день наблюдали. И вот к какому выводу пришли – ночью мы туда не пойдём. В конце дня, когда хозяин возвращается с работы, они всем семейством уезжают на озеро. Остаётся только собака. - Считайте, её нет, - пообещал Макс. - Тогда у нас будут три-четыре часа на поиски твоего прибора счастья. - Если он на месте, найдём сразу. - Ну, хорошо, давайте решать, кто пойдёт. - Проще сказать, кто не пойдёт, - заметил Макс. – Упырь ходить не может, Надюха забор не перелезет. - Остальные все согласны? – спросил Уч-Кудук. Отказавшихся не нашлось. Только зачем такая свора за одним единственным оптимизатором? Хотят в доме чем-то поживиться? Это я подумал, но вслух ничего не сказал, а пошёл в свою темницу набираться сил. Потом притопал Уч-Кудук. Продемонстрировал финку: - Видел? Если что не так, в бок воткну. Теперь, как на Страшном суде – зачем рвёшься в дом? - Хорошо, скажу как на духу. Наручный серебряный браслет – лежал в правом верхнем ящике стола в крайней комнате второго этажа. Могу и не ходить – принесите, я научу им пользоваться. - Это и есть твой прибор счастья? - Да, но он закодирован на меня. Прежде, чем исполнять чьи-либо желания, он должен побывать на моей руке. - Мудрено, - гость поверил и убрал нож. - Почему тебя зовут Уч-Кудук? - Я весь Союз пёхом исходил – Три Колодца замечательное место. - Назвался бы Ходжой. - Погонялова не выбирают. - Как бичом стал? - А это суть моя – не могу осёдло жить. Я ведь дальнобойщиком по молодости был, зарабатывал прилично, только с бабами не везло. Одна ушла – не могу, говорит, всё время ждать: я молодая, любить хочу. Вторая. Третью сам прогнал, застукав с соседом. Дорога спасала от сердечных проблем. КАМаз родным домом стал. Потом авария – руки-ноги срослись, так эпилепсия привязалась. Права отняли…. После минутной паузы Уч-Кудук: - Я и отсюда подумывал дёрнуть, поближе к зиме на юга перебраться, а тут ты со своими байками…. Закинув руки за голову, я смотрел на звёзды в оконном проёме. - Хочешь фуру, которую заправлять не надо, которая сама будет катить по дороге, пока отдыхаешь? - Это у вас такие есть? А права? - От эпилепсии я тебя хоть сейчас вылечу. - Велик соблазн, но остерегусь – шибко ты мне подозрительным кажешься. Вот покажешь прибор, буду верить. И он ушёл…. За моим домом, оказывается, росли берёзки. Птички, бабочки, цветочки, грибочки. Никогда не обращал внимания, а как славно здесь можно было гулять с Катюшей вместо тесного и душного городского парка. К забору примыкал сарай. Прежде наверняка видел, но не обращал внимания – хозяйством ведала Наташа. Уч-Кудук взобрался на него и вёл наблюдение за усадьбой, а мы прятались в берёзняке, отлёживаясь до поры до времени. Долгожданное: ку-ку, ку-ку…. Макс заковылял к стальной ограде: - Гав-гав! Где ты, пёсья морда? Вот он летит во всей красе, могучий страж усадьбы. Макс протолкнул сквозь прутья ограды палку с гудроновым набалдашником. - Фас, подлюка! Ротвейлер цапнул и не смог прокусить палку. Не смог и зубы вырвать из гудрона. - А, влип, очкарик! – Уч-Кудукова голова показалась с крыши сарая. - Прыгай скорей, вяжи его! – хрипел от напряжения Макс. – Не удержу-у…! Уч-Кудук повис на руках, но прыгать поостерёгся: - А он ни того, палку не перекусит? - Вяжи, сука! – Макс от рывков ротвейлера разбил в кровь лицо о стальные прутья. Уч-Кудук прыгнул с крыши. В этот момент пёс вырвал палку из рук десантника и закружил с ней, пытаясь вырвать клыки из цепкой хватки гудрона. Уч-Кудук крался за ним, одну руку вытянув перед собой, а вторую сунув в карман. Но не верёвку извлёк, а финку. Подгадав момент, прыгнул на собаку. Два коротких удара…. Вид недвижимого, окровавленного пса повёрг меня в уныние. Нет, более того – в какое-то полуобморочное состояние. Будто не со мной это происходит, а видится со стороны или в недобром сне. Мне подумалось, если остановить кровь, то, возможно, ещё смогу спасти пса…. Опустился перед ним на колени. - Идём, чего ты? – трактирщик толкнул меня в плечо. – Время дорого. В каком-то сомнамбулическом состоянии попал в дом. - Где твой кабинет? Указал на лестницу. Поднялись на второй этаж, толкнули дверь. Вот он стол дубовый. - Здесь, - я дёрнул ящик, – закрыт. - Сейчас, - Макс прыг, прыг на одной ноге по лестнице, держась за перила, вернулся с кухонным топориком. - Дай, - Уч-Кудук вырвал никелированный томагавк. Одно движение и ящик с треском распахнулся. Дальнобойщик бросил его на стол. - Где? Ящик был пуст. Не было оптимизатора и в других отсеках стола. - Искать, искать, - требовал Уч-Кудук. – Весь дом вверх дном. - Чего ищем? - Серебряный браслет. Бичи ринулись зорить дом. Мой бывший кабинет опустел. Я рухнул в кресло. Нет, оптимизатора. Все труды и жертвы были напрасны. Надежды растаяли, осталась горечь разочарования. И страх. Как смогу жить в этом мире неуправляемых стихий и варварских нравов? Лучше мне умереть. А. Агарков. 8-909-071-13-94 п. Увельский 2010г. © Анатолий Агарков, 2010 Дата публикации: 16.12.2010 08:20:30 Просмотров: 2987 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |