Открытый финал (Возвращение в Зурбаган-3)
Юрий Леж
|
Форма: Рассказ
Жанр: Фантастика Объём: 22941 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Заключительная часть Открытый финал (Возвращение в Зурбаган-3) Балкон старинного, отлично, с душой отреставрированного трехэтажного, самого высокого в окрестностях Главной Площади Карнавала дома был больше похож своими размерами на смотровую площадку, огражденную тяжелым парапетом причудливой формы изящных метровых колонн светлого мрамора. Здесь мог бы собраться едва ли не весь городской бомонд, места с лихвой хватило бы и на пятьдесят человек, но под тусклыми городскими звездами на балконе расположились лишь двое: сам Зингер и его верный помощник-шофер-порученец по особым делам, бывший штабс-капитан Феликс Ворон, которого почти сутки назад Мартин перекрестил в «Саню» для ушей лучшего в городе врача-косметолога. Зингер расположился в высоком, удобном кресле, поставленном так, чтобы легко просматривать через балюстраду всю площадь, а, главное, длинный язык эстакады-подиума, протянувшийся над сценической площадкой, на которой сейчас бесновались полдесятка пестро одетых, длинноволосых молодых парней с гитарами, микрофонами, бубнами и прочими музыкальными атрибутами в руках. Феликс, по-офицерски, стоял чуть левее спинки кресла таким образом, чтобы услышать любое сказанное в его адрес слово и должным образом на него отреагировать. Но сейчас бывший штабс-капитан не слушал ни Зингера, ни поющих и звенящих своими инструментами молодцов из модного, прославившегося на всю страну ансамбля, а говорил сам. Чуть ворчливо, с непониманием, но – именно в такой тональности и нравилось выслушивать его хозяину… – И зачем ты его пригласил? Будто у нас спецов по таким вот делам мало? – негромко, но внятно выговаривал Феликс. – И девицу эту взяли бы без всяких там докторов и наркоманок в придачу… да и лекаришке этому «бетонные калоши» обули бы… как положено… – Ты не понимаешь, Феликс, и это хорошо, – кивнул на его слова Зингер, снимая с низенького столика, стоящего перед ним, высокий бокал с правильно смешанным с водкой полусладким мартини. – Ты не понимаешь, хоть и всегда рядом со мной стоишь, а те, кто подальше – тем более не поймут… Внизу, под балконом, в неистовом восторге от лицезрения своих любимцев визжали, подпрыгивали, подпевали тысячи молодых людей. Парни покрепче сажали себе на плечи девчонок, те, устроившись поудобнее, размахивали зажатыми в руках кепками, шарфами, платками, зажженными зажигалками или маленькими фонариками, создавая на Главной Площади Карнавала жутковатую, чуть мистическую, но и какую-то все же симпатичную атмосферу всеобщего единения такой разнородной толпы. Но не выступления городских мастеров гитары и ударных, не отлично отрежиссированное шоу престидижитатора с мировым именем, не зажигательные, может, и излишне откровенные танцы полуобнаженных красавиц были ядром, сутью и главным событием праздника. Все ждали объявления об избрании Королевы Ночи, той, что будет весь последующий год олицетворять собой Зурбаган и его Карнавал. И хотя большинство веселящихся от всей души людей прекрасно понимали, из какого узкого круга будет избрана очередная Королева, это не портило им настроение: со времен герцогов, сеньоров города, так было заведено, что ни крестьянка, ни дочка ремесленника или простого воина не могли попасть даже в число претенденток. Дождавшись, когда чуть приутихнут бурные, мешающие разговору овации после окончания очередного музыкального номера, Зингер отхлебнул коктейль, вернул бокал на столик и продолжил: – … таких интуитов, как Мартин, в городе больше нет… да что там, в городе, пожалуй, он – единственный действующий интуит в стране, остальные – давно на пенсии, да и были не так сильны, а некоторые, так и вообще, чистоплюи несказанные… А Мартин всё, будто видит наперед, на три-четыре-пять ходов… – Так потому ему и потребовалось такое странное платье для этой тощей Кошки? – как бы, для себя уточнил Феликс. – Вот оно как… а я-то всё думал, голову ломал – по каким-таким делам он специалист… ну, пока его сеанс с доктором-то не увидел… – Да уж, еще и его владение «цыганским глазом»… – проговорил Зингер, теперь будто бы отстранившись от беседы с Феликсом, рассуждая сам с собой. – И очень важно, что он согласился… значит, мне поверил, и получается – не всё еще со мной решено до конца – там… Он небрежным жестом указал в черное, покрытое частой сеточкой городских, блеклых звезд небо. «Вот почему ты ничего не предусмотрел по части ликвидации и этого самого Мартина, и его девицы, да и лекаришку отпустил тогда с виллы без звука, – подумал Феликс, делая при этом такое внимательное и сосредоточенное лицо, будто выслушивает ценнейшие и чрезвычайно важные указания Зингера. – Сообразил, что интуит тебя в раз раскусит… а если чисто сыграть, то и грехов, казалось бы, никаких… вот ведь в рай-то как охота…» Себя бывший штабс-капитан уже давно считал потерянным для райских блаженств в посмертии, очень уж много грехов успел он сотворить в этой жизни. – Значит, Феликс, мы будем теперь просто сидеть здесь, ждать, как всё обернется и попивать себе коктейли, – закончил свою речь, откидываясь на спинку кресла, Зингер. – Как скажешь, патрон, – на французский лад назвал хозяина бывший офицер. – Но я бы так уж этому Мартину не доверял… – Феликс, я не доверяю никому, тебе ли об этом не знать? – поморщился от непрошеного совета Зингер. – Но в том, что Мартин выполнит свое обещание – не сомневаюсь… Noblesse oblige, понимаешь ли… Бывший штабс-капитан только усмехнулся коротко и незаметно, будто бы про себя. Французскому его учили, да не так, как господина Зингера, а с детства, да еще в кадетском корпусе и потом – в академии. А в том, что Феликс оказался ныне на службе отнюдь не воинской, вина, наверное, лишь одного рока, да скверного пристрастия отставного офицера к горячительным напиткам. Впрочем, за годы пребывания вблизи Зингера Феликс со своей привычкой, наделавшей так много бед в его карьере, научился бороться и мог нынче не пить месяцами, чтобы потом, с уведомления патрона, разумеется, срываться на недельку-другую в загул. Неожиданно для большинства непосвященных в подробности распорядка Карнавала блеклое от праздничного городского освещения и близких сценических огней небо потемнело, и как-то явственно проступили на нем мигающие крупные звезды. Не произошло ничего особенного, просто перед традиционной символической коронацией избранной неким закрытым ареопагом Королевы Ночи притушили свет на сцене, согнав с нее музыкантов, и на площади, заставив чуть приумолкнуть разгоряченный вином, танцами и близостью друг друга радостный народ. Лишь парочка мощных театральных прожекторов освещали теперь узкую дорожку над головами зрителей, тянущуюся почти через всю площадь. Именно здесь, демонстрируя себя всем желающим увидеть, должна была пройти Королева ежегодного городского праздника. Хотя изначально организаторы подумывали было спустить новоизбранную звезду Ночи с подиума «в народ» при помощи цирковой лонжи, но высокородный папаша, вернее, его служба безопасности, категорически отвергли эту идею. Чего стоит конкурентам Королевы, да и просто недоброжелателям её родни подрезать трос лонжи? или сотворить иную каверзу, подвесив девушку, к примеру, между небом и землей на неопределенное время? И так уже сам переход в одиночку над расшалившейся, буйной толпой представлял из себя головную боль для телохранителей вновь избранной Королевы, которых в народе прямо называли телоублажателями, ведь, несмотря на весьма юный возраст, Королева Ночи рано познала все прелести плотской любви, а, познав, мало в чем отказывала себе, любимой… Перекрывая густой, насыщенный до предела говор толпы под балконом, зазвенели, запели серебряными волшебными голосами фанфары, возвещающие о выходе Королевы… и одновременно с ними вовсе немузыкально, бытово и этим противно зазуммерил телефонный аппарат, стоящий на столике среди полудесятка бокалов с готовыми коктейлями для Зингера. Просматривающий карнавальное представление изначально с легким снобизмом и презрением высшего, причастного к тайнам Вселенной, человека, тем не менее, Зингер с раздражением снял трубку, буркнув в нее: «Слушаю…» Он очень не любил, когда его отвлекали даже от не очень-то важных, неприятных, иной раз и грязных, но – дел, тем более что предстоящие в ближайшее минуты события никак нельзя было назвать неважными или мелочными. Из-за кулис мостика-подиума, высоко над притихшей толпой, выдвинулась маленькая, закутанная в черный просторный плащ фигурка, мгновенно выхваченная тонким лучом театрального прожектора… приглушенно зазвучали где-то в стороне барабаны, отмеряя ритм шагов Королевы Ночи… и тут, вовсе не по сценарию, второй прожектор вырвал из мрака ночи точно такую же женскую фигурку, появившуюся на противоположной стороне подиума… Наверное, второй прожекторист-осветитель действовал автоматически, приметив в темноте на своей половине мостка движение… Легко, будто паря над толпой под барабанный мерный далекий рокот, две фигурки синхронно прошли четверть расстояния и одним, единым для обеих, движением сбросили свои длинные черные плащи, скользнувшие к их ногам ночной тенью, оставшись в коротких, ярких, сиреневых платьях… А еще перед два десятка шагов девушки, казавшиеся издалека просто отражением друг друга, встретились точно в центре… И одна из них быстрыми, ловкими движениями закружила, захороводила вокруг другой, смешивая обе фигурки в фантастический коктейль мелькающих рук и ног, заставляя свою визави повторять движения и тоже закружиться в непонятном, никакими сценариями не предусмотренном водовороте танца… Всего-то полминуты длилось это, наполненное непонятным волшебством, зрелище, и – парочка в центре подиума, ярко освещенная уже полудесятком разноцветных прожекторов, распалась… каждая девушка продолжила свое движение к декоративным кулисам, ограждающим такой хрупкий на вид мостик с обеих сторон… но вот понять, кто же из них куда пошел: правая – влево, или левая – вправо, – не смог никто из зрителей. Да что там зрителей, даже внимательно наблюдавшие за происходящим Зингер и Феликс так и не сообразили – произошла подмена или нет? И тройка охранников-телоублажателей, с привычной серьезностью ожидающих появления Королевы Ночи и сосредоточенно посматривающих по сторонам на предмет возможной опасности для нее – и те не сообразили, когда к ним с подиума спустилась один в один такая же, завораживающе легко, будто в танце, двигающаяся, переполненная восторгом единственной в году Ночи, но уже почему-то не легкомысленно капризная, а равнодушно спокойная… …это чуть позже, когда Королева Ночи невесомым и манящим шагом вышла на сцену и подняла в приветствии руки под оглушительные выкрики толпы, началась паника за кулисами. Телохранители, начальник охраны самого высокородного, множество полицейских чинов в штатском и форме на несколько минут подняли такую суматоху, пытаясь отыскать подлинную Королеву среди временных гримерок, темных закоулков, пустых подсобок и грандиозных механизмов сцены, что едва не упустили из виду резкий старт черного большого автомобиля, долгое время ожидающего непонятно чего, как раз напротив выхода из-за кулис… За автомобилем тут же устремились в погоню три машины, набитые наскоро заскочившими в них охранниками и детективами… и уже некому было заметить, как неторопливо отъехал от площади зелененький старый пикапчик с удивительно угрюмым, сосредоточенным на своем деле даже в такую веселую ночь водителем. …а площадь надрывалась восторженными криками, топотом тысяч каблуков, шарканьем подошв, веселым гулом голосов, подогретых бесплатным вином, разливаемым из полудесятка обычных молочных цистерн, таящихся в окружающих переулках… и гром бравурной музыки лился со сцены, поглощая, сметая своей мощью прочие звуки… и фальшивая Королева Ночи как-то незаметно исчезла за спинами вступивших на сцену музыкантов… Замерший во время происходящего памятником самому себе Феликс решился, наконец-то, пошевелиться, глуховато откашлялся в кулак, и кашлем своим будто пробудил так же застывшего в неподвижности Зингера. – Думаешь – все получилось? – с нарочитой рассеянностью спросил патрон, потирая внезапно озябшие руки. – Рано еще, – покачал головой бывший штабс-капитан, не любивший спешить с окончательными выводами. – Вот и я думаю, что рано, – согласился Зингер, отводя глаза от бушующего под балконом праздника. – Но смотреть тут уже не на что… наверное, пойдем-ка внутрь, Феликс… Патрон поднял с кресла, напоследок все-таки оглядел еще разок сцену, мост-подиум над ней, заполненную людьми площадь… и, резко развернувшись, ушел в комнаты за широкими балконными дверями. А еще через десяток минут охранники подлинной Королевы Ночи догнали и прижали к обочине черный автомобиль… но никого, кроме демонстративно изображающего удивление шофера в нем не обнаружили… и тщательный обыск не дал никаких результатов, ни малейших следов похищенной – похоже, что авто использовали лишь для отвлечения их внимания от другого… Сменив дорогой костюм и белоснежную сорочку на водолазку цвета «хаки», черную «косуху», кожаные брюки и остроносые, украшенные металлическими бляхами полусапожки Мартин бродил по темным улицам города, стараясь не отдаляться от Главной Площади Карнавала и чутко прислушиваясь к доносящимся с нее звукам музыки, восторженным крикам и пению фанфар. Он будто бы вернулся на несколько десятилетий назад, в годы своей юности, когда точно так же, как и остальная масса горожан, куролесил на карнавальных торжествах, пил халявное вино, зажимал в темноте глухих, средневековых переулков и проходных дворов девчонок, давал сдачи на пьяные оплеухи ребят постарше, засыпал ранним утром, чтобы после полудня продолжить ежегодное, такое сладостное приключение, зная при этом наперед, что ничем плохим лично для него оно не кончится. Потом была столица метрополии и редкие вылазки в так и оставшийся сказочным город юности… и неожиданная почти ссылка, которую он отлично предвидел, но, тем не менее, пошел на этот шаг потому, что иначе перестал бы уважать сам себя. И слегка вынужденное, но все равно приятное возобновление старых знакомств, и новые, такие бесшабашные, загульные, по-другому не скажешь. Время тогда пролетело мгновенно, будто не три года, а три дня в каком-то пьяном угаре, вечных постельных сценах и удивительном кураже интуитивных предсказаний… и только после этого он взялся за ум… Мимо Мартина, похохатывая и беззастенчиво обмениваясь подробностями предстоящего интима, прошли двое парней с единственной девушкой, а потом – шумно пробежала целая ватажка подростков, то ли кого-то догоняя, то ли, напротив, от кого-то убегая… Мартин, по-прежнему тяжело опираясь на трость, дохромал до стены ближайшего дома и остановился, прикуривая. На площади запели серебряные фанфары, возвещая о том, что дело о подмене Королевы Ночи вступило в решающую фазу… «Теперь уже ничего нельзя изменить хотя бы потому, что всё пройдет хорошо… – подумал Мартин, с фатальной ленцой затягиваясь ароматным дымком. – Как жаль, что я не знаю, кому и как будет хорошо… Впрочем…» – Дядя, а ты ведь – из наших? – по-пьяному громко поприветствовал Мартина высоченный, худой, как жердь, парень в такой же, только сильно изношенной и драной «косухе», как-то неслышно, будто тень, вывернувший из-за угла. – Из бывших, – усмехнулся Мартин, демонстрируя молодому любителю мотоциклов свою трость. – Мне теперь на двух колесах не удержаться… – А давай – мы тебя прокатим, раз ты – наш? чтоб не забывалось? – предложил парень, прижимая к себе маленькую, едва до груди его достающую затылком девчонку. – Тут не далеко, мы все уже собрались, ждем, как выберут Королеву, и поедем дальше гулять… – А давайте лучше выпьем? – перебила девчонка, отталкиваясь от мотоциклиста. – Хо! Точно! Тут Мартин обратил внимание, что и парень, и девчонка изрядно пьяны – впрочем, таковыми было большинство промелькнувших перед ним в эту ночь горожан – и это состояние буквально заставляло такую удивительно разнокалиберную парочку любить весь мир и окружающих… а еще – парень держал в руке, чуть на отлете, огромный, двухлитровый, соблазнительно булькающий пакет из-под яблочного сока, сильно разодранный по верху. Этот пакет он и протянул Мартину: – Вот, пей, не стесняйся! Меня Сенатор зовут, а она – Манго… – Еще бы сказал – обезьяна Чи-чи-чи, – нарочито сурово стукнула остреньким кулачком в бок самозванного Сенатора девчонка. – Я Маша, а Манго – уже они тут придумали… Видимо, утомившись то и дело бегать к молочным цистернам, заполненным дешевым и крепким вином, которое разливали в маленькие разовые стаканчики, паренек отхватил где-то такую емкую тару и залил её до предела… Вино вкусно пахло молодостью, задором, ночными посиделками с гитарой, безотказными подружками и еще чем-то таким, неуловимо родным и понятным, что Мартин без разговоров взял обеими руками пакет, прикрыл глаза и сделал через край пяток крупных глотков… Когда он, открыв глаза, оторвался от пакета, вокруг уже собралось не меньше десятка похожих на его новых знакомцев молодых ребят и девчонок, и даже парочку «железных коней» подкатили на руках, не рискуя вызывать недовольство сограждан несвоевременным ревом двигателей. – Вот так дядя! Вот это – по-нашему! – крикнул кто-то из них, когда пакет с вином вернулся в руки Сенатора. – Вино вином, но можно и посерьезней, только потом, чтоб без блёва, – бодро ответил Мартин, извлекая из запазухи граненую бутылку джина… Компания еще разок отозвалась одобрительным гулом… «А ничего не меняется, – с неожиданной для него сентиментальностью подумал Мартин. – Отдариться – по правилам стать своим, как было, так и осталось…» Бутылка мгновенно исчезла из виду, пошла по рукам и через пяток минут вернулась к хозяину опустошенной ровно наполовину, как было положено еще в те давние времена, о которых Мартин совсем недавно вспоминал с таким душевным умилением. Следом за джином было вновь воздано должное вину, которого оказалось прихвачено очень и очень много, а потом компания как-то незаметно, шаг за шагом, переместилась из тихого переулочка на край Главной Площади Карнавала, устроившись так, чтобы можно было и непринужденно наблюдать за происходящим на сцене и подиуме и, при необходимости, мгновенно растворится в темных лабиринтах средневековых улочек и проходных дворов. Вряд ли ребята и девчонки замышляли какую-то пакость, портящую праздник и настроение окружающим, скорее уж выбор места был сделан по привычке во время исчезать… …«отстань, ну, ты совсем озабоченный, да?» «ну, мы это… ну, быстренько же…» « сгинь, говорю, и так холодина такая, а у тебя руки ледяные…» «а и что? не раздеваться же догола…» «тебе бы все равно, куда воткнуть, а мне еще и посмотреть хочется…» «ну, давай же… ты чего, а?» « отвянь, досмотрим, а потом всё сделаю…»… …Пропели серебряные голоса фанфар, волшебным образом сошлись и разошлись на подиуме две Королевы, а Мартин все еще дружески толкался с мотоциклистами, разогреваясь душой в незамысловатой молодежной компании, напитываясь её бешеной энергией и бездонной любовью к жизни… и лишь когда резкими, шипящими звуками начинающегося фейерверка, как финальным аккордом морского прибоя, заполонило площадь, он аккуратно, не привлекая к себе лишнего внимания, выбрался в переулок, оглянулся на красно-сине-зелено-желтые огни в небе, бросающие свой странный играющий отсвет на толпу, и побрел неторопливо, но целеустремленно к своей машине, оставленной в укромном уголке. Город продолжал шуметь и наслаждаться праздником, но уже где-то в стороне, будто в другой жизни, когда Мартин, наконец-то, дошел до своего автомобиля, оставленного, казалось, совсем не далеко. Неждано-негадано навалилась головная боль, сказывалось выпитое, намешанное в компании, заныла уставшая, разболевшаяся от долгого топтания на месте нога, и даже энергетическая подзарядка от буйной молодежи почему-то не помогала. Да еще и… Мартин насторожился, едва завидев свой автомобиль. У заднего колеса лежал едва заметный в темноте мешок – не мешок, какая-то бесформенная куча то ли тряпок, то ли поблескивающего в ночи черного пластика. Интуиция молчала, но Мартин иной раз умел прекрасно обходиться и без этой капризной дамы. Осторожно, стараясь не шуметь, он достал заткнутый за брючной ремень на спине громоздкий, неудобный и все это время дьявольски мешающий ему чувствовать себя до конца непринужденно пистолет. Стараясь держать в поле зрения неподвижный странный объект у колеса своей машины, Мартин неловким движением снял оружие с предохранителя, все-таки пистолет не предназначался для левшей, а менять его местами с тростью дьявольски не хотелось. Осторожно и неторопливо, не ощущая в душе ни страха, ни отваги, Мартин приблизился к таинственному предмету и слегка пошевелил концом трости его поверхность… вслед за этим воздушным почти касанием, как легкая шкурка с луковицы, соскочило черное, поблескивающее во тьме покрывало, раздался странный мяукающий звук, и с земли легко, одним движением, поднялась… Кошка… В измятом, грязном и местами даже порванном дорогом ярко сиреневом платье, в котором она так недавно изображала Королеву Ночи, в изодранных чулках, сквозь дыры в которых светилось бледное, давно не знавшее загара тело… а изящные туфельки с обломанным на одной из них каблуком девушка оставила лежать на асфальте. Мартин, чуть спрятав от греха за спину руку с пистолетом, покачал головой, вглядываясь в застывшее лицо Кошки, в её блеклые, почти невидимые в ночи глаза… ишь ты, синяк на скуле – совершенно свежий, и еще какой-то то ли порез, то ли царапина, идущая от уголка рта к шее, волосы встрепанные, испачканные чем-то липким… по всему видать, с серьезными приключениями выбралась со сцены девчонка… сама ли? или сейчас работает, как приманка? «Нет, так западню не устраивают, – мгновенно решил Мартин, расслабляясь. – Слишком сложно для простых охранников высокородного, слишком надуманно и картинно подставлять мне ту, про которую я уже забыл… А зря, выходит, забыл… недаром говорят – у кошки девять жизней…» Удачно, с первого же движения попав стволом за ремень на спине, под курткой, Мартин освободил левую руку, распахнул заднюю дверцу автомобиля и сказал: – Садись… плащ только подбери с собой… Бессловесная Кошка скользнула быстрым взглядом по мужчине, вновь, как сутки с лишним назад, открывающем перед ней дверь в неизвестность. Может быть, Мартину показалось, а может быть, и в самом деле в глазах девушки промелькнула благодарность? Скорее уж – показалось. Кошка, прихватив с собой поблескивающий в темноте черный широкий шелковый плащ, скользнула на заднее сиденье и мгновенно свернулась там калачиком, подтянув колени к подбородку, еще до того момента, как захлопнулась дверца. Мартин, привычно забросив трость в авто, расположился за рулем, с неудовольствием поерзав на сидении – пистолет неудобно давил на поясницу, но, в конце концов, пристроился поудобнее, повернул ключ в замке зажигания… «… радио «Феерия», – раздался в машине чуть взволнованный пьяненький голос диктора. – Сегодня самый длинный день в году для нашего города, сегодня просто настоящее море происшествий на любой вкус – от драки мотоциклистов с владельцем бара до загадочного исчезновения выбранной Королевы Ночи. Сегодня в Зурбагане – Карнавал…» © Юрий Леж, 2011 Дата публикации: 13.10.2011 15:33:15 Просмотров: 2249 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|