Тихий омут

Анатолий Шеин

Форма: Повесть
Жанр: Приключения
Объём: 76663 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

1.

Город плавился в летней жаре. На дорогах гудели машины, застрявшие в пробках. Водители, одуревшие от удушливого зноя смешанного с выхлопными газами, нервно жали на клаксоны. Пешеходы в спешке перебегали улицу и, укрывшись в тени деревьев на тротуарах, сбавляли шаг.
Я сидел за столиком в летнем кафе в самом центре города и не спеша, попивая холодную колу со льдом, наблюдал за прохожими. Все куда-то спешат, торопятся, лица серьезные, каждый погружен в свои заботы. Привлекает внимание молодая чета на углу сквера, они довольно громко ругаются между собой, не обращая внимания на проходящих мимо людей. Чуть ближе, на скамейки, сидят двое парней с бутылками пива в руках. К ним пристает какой-то бомж. Парни громко, отправляют бомжа куда подальше, и грозятся побить его, если не отстанет. Рядом с кафе плачет маленький ребенок, топоча ногами, и тянет за руку свою мамашу, которая пытается его удержать. Обычная суета большого города. Летний зной раздел горожан по максимуму и я с удовольствием пробегаю взглядом по молодым девичьим фигуркам. Легкие наряды не скрывают почти ничего и на всеобщее обозрение, откровенно до мельчайших подробностей, выставляются соблазнительные, сводящие с ума каждого мужчину, женские тела.
К моему столику подходит мужчина. На загорелом лице радостная улыбка, тянет ко мне такую же, как и лицо, загорелую руку для приветствия. Это мой старый знакомый – Юра. Именно его я и дожидался, наслаждаясь холодной колой. За день до этого он позвонил мне и предложил поделиться кое-какой информацией при встрече. Я журналист, основные темы, которые я излагаю на страницах небольшого журнала, в редакции которого мне приходиться работать на протяжении многих лет, это аномальные явления – чудеса, мистика, непонятные проявления в природе и тому подобная чушь. Этим я зарабатываю себе на жизнь. О том, что Юра сможет меня заинтересовать чем-то стоящим, верилось с трудом. Но я все-таки согласился на встречу – мы были давно знакомы, и отказывать ему мне не хотелось.
Приподнимаюсь от стула ему на встречу, отвечаю улыбкой на улыбку и с удовольствием жму его большую крепкую ладонь. Обычные слова приветствия, вопросы о жизни и он располагается с другой стороны столика напротив меня. Заказывает бокал пива у подошедшего к нам официанта, и смотрит на меня своими серыми глазами, продолжая все так же улыбаться. Юра уже не молод, большую часть своей жизни он проработал на каком-то промышленном предприятии, на каком я даже и не знаю. В качестве инженера. А сейчас, с веяньем нового времени, трудится менеджером, пытаясь продавать оборудование. Меня никогда не интересовало, что это за оборудование и для чего оно служит, но насколько я знаю, успехи у него на новом поприще ниже среднего, так что деньгами он не избалован и живет, вечно в долгах считая копейки от зарплаты до зарплаты. Старая закалка, когда годами можно было сидеть в своем кабинете, практически ничего не делая и получать при этом нормальную зарплату инженера, служила ему сейчас плохую службу. Он не мог тягаться с молодыми шустрыми сотрудниками, которые готовы были делать деньги из воздуха, он не понимал своей нынешней работы, не знал, как и для чего, это делается, ему было тяжело. Но жить как-то было надо, и он пытался, продавая иногда что-нибудь из своего товара и живя на полученные проценты от этого. Виделись мы с ним не часто, были общие знакомые, которые когда-то нас и познакомили и иногда мы встречались в общей компании. Юра любил слушать мои рассказы о неизведанном, которые я иногда преподносил ему, черпая информацию из моих статей. Я любил рассказывать таким слушателям как Юра всевозможные небылицы о тех сторонах жизни, которые скрыты от нас под мистической занавесью, при этом наблюдать за наивными эмоциями, отражающимися на лицах, этакая смесь удивления и благоговейного ужаса перед тайнами природы. Меня это забавляло. Сам я мало верил во все то, что излагал на страницах журнала, мне просто нравилось приводить в трепетное состояние собеседника своими познаниями о потустороннем мире, и все. Благодаря этой пустой забаве, я имел небольшую стайку поклонников, которые всегда находились в той компании, где бывал и я, только для того, что бы слушать мои нескончаемые рассказы. В числе их был и Юра.
- Андрей, у меня есть тема, которая, наверное, тебя заинтересует. – Юра сгорал от нетерпения поделиться со мной информацией, которой он обладал и как только официант принес заказанную им, запотевшую от холода кружку пива, изобразил заговорческий вид на своем лице, пододвинулся ко мне поближе и полушепотом начал свой рассказ. – У нас в компании работает один парень, он водитель, возит начальника. Так вот, он рассказал мне интересную историю. Родился он здесь, в городе, а вот отец его из деревни. Деревня называется Герасимовка. До нее километров триста от нас. Там у него живет дед. Этот дед ему рассказывал, что раньше рядом с деревней был рабочий поселок – Тихий омут назывался. Чем там занимались, не знаю, то ли шахта была, то ли еще что-то. В одно время там стали пропадать мужчины. Находили их в местном озере, утонувшими. Его дед говорил ему, что мужиков погибло много, народ был напуган и, в конце концов, покинул проклятое место. А сам поселок так и стоит заброшенным, по сей день. Ну что? Тебя это интересует.
Юра сделал паузу, отхлебнул пиво из стакана, и уставился на меня, ожидая ответа. Я помедлил. Информация действительно меня заинтересовала, но с ответом торопился, было некуда.
- А что еще рассказывал об этом месте твой сослуживец? – спросил наконец-то я у Юры.
- Он еще говорил, что от деда слышал о том, что иногда к ним приезжали в деревню люди желающие посмотреть этот поселок. Уходили туда, но обратно никто не возвращался.
Юра снова замолчал. Он смотрел на меня и ждал, как я буду реагировать на его рассказ. По его довольному лицу было видно как он рад тем, что смог предоставить мне такого рода информацию. А я снова медлил. Переключился на другие темы, стал его расспрашивать об успехах на работе, о делах семейных. Юра отвечал мне отрывисто и нетерпеливо ожидал мою реакцию на все услышанное. Спрашивая его о всяких мелочах, я напряженно думал. То, что он рассказал, было действительно очень важно для меня. Писать об аномальных явлениях вещь конечно хорошая. Сейчас это модно и рейтинг издания от этого только растет. Вещь она конечно хорошая, но сложная. Вокруг нас происходит не так уж много чудес, а каждую неделю надо подготовить какую-нибудь очередную сенсацию. Вот и приходится собирать все по крупинкам – перепечатывать статьи с зарубежных изданий, добавляя свой комментарий, или в обычной ситуации искать какой-то намек на мистику и раздувать все это до вселенских масштабов. Становиться скучно. А здесь, если верить тому, что он мне сказал, всего в трехстах километрах от города целый аномальный поселок. Даже предположим, что все это выдумки и ничего аномального там нет. Но все-таки стоит съездить туда, поговорить с дедом, сделать фотоснимки поселка и хороший материал готов. Потом с этим материалом можно работать здесь. Взять комментарий по этому вопросу у ученых, уфологов, встретиться с местными магами, записать, что скажут они, организовать пару экспедиций в те края. Да это работы на полгода как минимум. Полгода быть обеспеченным материалом, я об этом даже и мечтать не мог. Юра, не зная того, предлагал мне золотую жилу.
Думая обо всем этом, я наблюдал за Юрой. Похоже, его терпению подходил конец, и он всем своим видом пытался показать, как ему хочется услышать мое мнение о таинственном поселке. Еще тянуть с ответом не было никакого смысла.
- Все что ты мне рассказал – перешел я к главному – действительно интересно. Я не уверен полностью, что там наберется материала на статью, но давай попробуем – раскрывать все карты перед ним сейчас я, и не думал. Для него было достаточно, что меня заинтересовал его рассказ. Это было видно по его сияющему от радости лицу. Надо было начинать работать с этой информацией, а там будет видно – мне нужно будет встретиться с твоим сослуживцем.
И мы договорились с Юрой, что на следующий день я подъеду к ним в офис и переговорю с водителем, у которого дед живет рядом с загадочным поселком. Мы еще немного поговорили о всякой ерунде, допили каждый свой напиток и, попрощавшись, расстались.
Всю дорогу до дома, сидя за рулем своей подержанной Тойоты, голову не покидали одни и те же мысли. Я довольно долго занимаюсь этим вопросом, но за все время мне не приходилось никогда слышать об этом поселке. Если он действительно существует, то кто-нибудь когда-нибудь должен был поднять эту тему. И если эта тема где-то озвучивалась, я должен был слышать это. Но я никогда не слышал и не читал об этом месте. Ни название Герасимовка, ни Тихий омут нигде мне не встречались. И это было странно, тем более учитывая близость этих мест.
Вечером и половину ночи я провел за своим компьютером, пытаясь через Интернет найти информацию о тех местах, которые меня интересовали. Я пересмотрел кучу справочников, множество карт и весь подспудный материал, который только смог вытянуть из сетки. Деревню Герасимовку на карте я нашел, но поселка Тихий омут нигде не было. Не было нигде и упоминаний о таинственных исчезновениях людей в тех краях. «Что ж – думал я – проверить все-таки надо. Если окажется, что водитель с Юриной фирмы говорит правду, и его дед тоже не выдумал эту историю, то я окажусь первооткрывателем этого уникального места». Эта мысль тешила меня, и я готов был взяться за это дело.
На следующий день, с самого начала рабочего дня я уже был у Юры в офисе. Он свел меня с Сашей – так звали водителя. Саша слово в слово пересказал мне то, что вчера я слышал от Юры. Меня интересовало, как можно туда добраться и он подробно объяснил, как и по какой дороге ехать, где и у кого лучше оставить свою машину, так как до самой Герасимовки на легковом автомобиле добраться, не получиться – дороги плохие. В довершении ко всему он тут же написал небольшое письмецо деду, который был ему точнее прадед, передавал ему привет и просил встретить меня как своего хорошего знакомого. Засовав письмо в карман, я горячо попрощался с Юрой и Сашей и помчался в редакцию.
Город изнывал от жары. Проехать в центре без пробок было невозможно, и я битый час проторчал в них пока смог пробиться через бесконечный поток автомобилей к зданию редакции. Салон машины раскалился до предела, вываливаюсь из него как мокрая курица – пот течет с меня потоком. Зайдя в прохладный холл офисного здания, я направился к лифту и поднялся на нужный мне этаж. Нигде не задерживаясь, сразу прохожу в кабинет редактора. Валентина Викторовна – наш главный редактор – женщина деловая и строгая. У меня с ней вечные конфликты. Она требует от меня постоянно больше интересного материала, критикует за всякую ерунду, которую ей подсовываю, я же в свою очередь огрызаюсь по мере возможностей.
Открыв дверь и сразу с порога, даже не поздоровавшись, перешел к главному:
- Валентина Викторовна, есть интересная тема – и я рассказал ей все, что узнал за эти два дня о проклятом поселке.
Выслушав меня, она спросила:
- Это не утка?
- Не знаю, но я думаю проверить надо.
- Проверяй.
- Я хочу съездить туда на несколько дней и, уже на месте посмотреть, что к чему.
- Езжай. Я даю тебе три дня и плюс у тебя еще два выходных, потом жду с материалом и надеюсь, что он у тебя будет. – Валентина Викторовна всем своим видом показала, что разговор закончен, и я поспешил ретироваться только для того, что бы ни раздражать ее лишний раз.
Мне понадобилось еще пару часов на оформление необходимых документов для командировки, получение денег – суточные и подотчетные на всякие расходы. После этого я провозился у себя в отделе, собирая все, что посчитал, может мне пригодиться в этой поездке и вот, наконец, с черной сумкой через плечо я распрощался с сослуживцами до конца недели и покинул редакцию. Вышел на улицу и снова окунулся в жаркое пекло ада – во что превратился сейчас весь город. Садясь в свой автомобиль, всем телом ощущаю, до какой степени раскалился салон, до панели и руля невозможно дотронуться руками. Желание одно, скорее открыть все окна, дать, хоть и слабенькому, но все-таки ветерку разгуляться по салону.

2.

Плавиться асфальт на дорогах. Раскаленный, густой воздух поднимается волнами от него и блестит, создавая видимости водной глади. Медленно тянуться по улицам города длинные змеи, состоящие из машин. Ползут, упираются в перекрестки, ждут зеленого сигнала светофора и ползут дальше до следующего перекрестка. Одним из звеньев такой змеи был сейчас я вместе со своим автомобилем. Медленно, не спеша, продвигался от светофора до светофора то, останавливаясь, то, снова трогаясь вперед. Еще один перекресток, за ним поворот и очередная змея вываливается на загородную трассу, ускоряется, растягиваясь и, наконец, разделяется на отдельные звенья мчавшихся автомобилей. Через открытое стекло дверцы врывается в салон ветер, принося с собой долгожданную прохладу. Я прикрываю стекло. Дорога, стремительно уносящаяся под колеса, постепенно успокаивает.
Мимо меня пробегает сплошной лес, то подступает к самой дороге, отбрасывая на нее тень вековых деревьев, то отступает на десятки метров, открывая большие пространства, покрытые ковром зеленой травы. Иногда, выныривают из сплошного ряда деревьев небольшие дачные поселки, маленькие домики похожие на скворечники ютятся в тесноте за общим забором.
Подумал о дочери. Я обещал в эти выходные свозить ее за город на какой-нибудь водоем. И вот совсем забыл об этом, уехал и даже не позвонил. Достаю телефон. Связь отсутствует. Отъехал от города уже прилично, по дороге будут еще населенные пункты, где должна быть связь, позвонить надо будет обязательно. Последнее время у меня, очень сильно изменились отношения с дочерью. Живем мы отдельно. Пять лет назад семейная жизнь не заладилась, и я развелся с женой. Она осталась в нашей квартире вместе с маленькой дочкой, а я стал приходящим папой, приходы которого все ждут и любят, потому что он добрый и всегда приносит подарки. Так было заведено, но шли годы, я стал появляться все реже, отцовские чувства во мне притупились, да и дочь привыкла, что папа бывает очень редко. Последние года два я бывал у них не чаще раз в полгода. Но три месяца назад все изменилась. У моей бывшей жены появился мужчина. Он живет вместе с ними, и насколько я знаю, у них все серьезно и дело идет к свадьбе. Вот только дочь восприняла нового папу в штыки. Оно и понятно, она просто ревнует свою мать к чужому для нее человеку. Мать, которая все эти годы отдавала свою любовь, всю без остатка, только ей, начала теперь делиться этой любовью с еще одним человеком. Ребенку этого не понять, ребенка гложет ревность. И моя повзрослевшая дочь вспомнила, что у нее есть родной папа, что он здесь, в этом городе, только приезжать не хочет. Она стала звонить мне по телефону, иногда по нескольку раз в день, потом стала приезжать ко мне в гости в холостятскую квартиру. На все ее действия во мне снова проснулись отцовские чувства, я вспомнил, что у меня есть дочь. Я по-новому полюбил ее, раскаивался, что долгое время почти не вспоминал о ее существовании, как мог, заглаживал свою вину – водил по выставкам, концертам, куда только можно было сходить. Она никогда не отказывалась, все время ездила со мной, куда бы ее ни пригласил, иногда одна, иногда брала с собой подруг. Мне это льстило. Я был рад появляться в обществе с дочерью на людях, представлять ее своим знакомым, показывая всем своим видом, какой я хороший отец. Я гордился всеми успехами моей дочери, о которых она мне рассказывала, огорчался ее неудачам. И с удовольствием говорил о ней со всеми, кто задавал мне вопросы типа – «Как там твоя дочь?».
Краем глаза обращаю внимание на приборную доску. Машину качнуло, и моргнула красным глазком лампочка. Смотрю на стрелку уровня топлива, она уткнулась в край прибора, показывая, что бензин на исходе. Пора искать заправочную станцию.
Когда едешь по трассе, заправочные станции встречаются довольно часто. Только скрылась одна и следом, за очередным поворотом, появляется следующая, сверкая рекламными вывесками. Но это только тогда, когда они тебе не нужны. А только понимаешь, что надо заправиться, все заправочные станции исчезают самым чудесным образом. И вот сейчас, я ехал километр за километром, спидометр крутил их десятками, но ни одной заправочной станции мне не попадалось. Я сворачивал за поворот, ожидая увидеть долгожданную вывеску, и видел только уходящую в даль и скрывающуюся за очередным изгибом, полосу асфальта, а за следующим, картина повторялась вновь. Начинаю нервничать. Где-то в глубине сознания понимаю, что бензина еще достаточно и хватит километров на пятьдесят, за этот промежуток пути обязательно что-нибудь подвернется. Но въедливая мысль, о том, что вдруг топлива не хватит и машина встанет, не дает покоя и щекочет нервы. Поднимаюсь на очередной подъем и в самом конце спуска вижу красный уголок вывески АЗС, торчащий из-за деревьев. Успокаиваюсь и пускаю машину вниз по склону к долгожданной цели.
Притормаживаю и сворачиваю на ответвление, которое, плавно изгибаясь, направляет меня к заправочным колонкам, уныло торчащим под навесом. На территории заправки нет ни одной машины, только чуть в стороне, у самой кромки асфальта стоит старенькая копейка с поднятым капотом, из-под которого торчит чья-то нижняя часть тела в потрепанных джинсах. Подъехав к нужной колонке, останавливаюсь. Выхожу из машины и окунаюсь в густой, наполненный зноем воздух, асфальт, мягкий от жары, нежно пружинит под подошвами кроссовок. В ноздри врывается смешанный аромат – пахнет бензином, раскаленным асфальтом, к этому примешивается запах хвойного леса и зеленой травы, густо растущей сразу за заправкой.
Никто не бросается к моей машине, чтобы открыть крышку бензобака и вставить туда хобот заправочного шланга. Здесь просто нет заправщиков. Увы, чем дальше от большого города, тем меньше цивилизации вокруг нас. Всю эту процедуру приходиться делать самому. Вставляю шланг и, доставая деньги на ходу и отсчитывая нужную сумму, направляюсь к окошечку оператора. В какой-то момент выхожу из-под козырька и попадаю под прямые лучи неумолимого солнца. Ударяет по голове, всем своим жаром дневное светило, и я снова скрываюсь под козырек, теперь уже у окошка оператора. Стекла в операторской не прозрачны и глядя в них, я вижу только свое отражение. Разинуло пасть окошечко с выдвижным лотком и полное безмолвие, ни тебе здрасти, ни приветливой улыбки прекрасной операторши. Что-что, а заправочные станции у нас везде одинаковые. Глядя на эту картину, я вспоминаю известный фильм режиссера Данелия – «Женщину вынули, а автомат вставили». Очень похоже. Ложу деньги в лоток и называю количество бензина в переговорное устройство. Лоток исчезает в пасти окошка и через минуту возвращается обратно со сдачей и чеком. И все это при полной тишине. Спешу обратно к своей машине для того, что бы включить кнопку колонки и услышать шум ее мотора и льющегося в бак бензина.
Пока наполняется бак, мое внимание привлекает копейка и торчащие из-под капота ноги. Ноги медленно сползают по крылу машины, упираются в асфальт и вслед за ними появляется сначала туловище, а затем и голова. Когда он поворачивается, я вижу, что это совсем еще молодой парень с белокурой шевелюрой и с лицом, перепачканным машинным маслом. Завидев меня, он счастливо улыбается и направляется в мою сторону.
- Ну, хоть одна живая душа на этой долбаной заправке – говорит паренек еще до того как подойти ко мне – два часа здесь ковыряюсь, и ни одной машины за это время не подъехало. - Подойдя, он протягивает мне свою руку, всю черную от смазки, я жму ее, не боясь замараться.
- Земляк, выручай – продолжает он – трамблер накрылся. Может, есть запасной?
Развожу руками:
- Нет, запчастей с собой не вожу, так что извини.
- Жаль – парень изображает на своем лице озабоченную мину – встал я неудачно, пока нашел причину, почему не заводится, часа два проковырялся по этой жаре. А здесь как назло, ни магазина нет, ни одна машина не подъезжает. Слушай, может, ты меня оттащишь до ближайшей деревни. Здесь не далеко, километров пятнадцать.
Я бы и рад помочь незадачливому водителю:
- Давай – соглашаюсь – доставай буксир, заправлюсь и подъеду.
Парень еще больше расстраивается:
- Нету у меня троса, я думал, может у тебя будет.
Мне ничего не остается, как еще раз развести руками. При всем своем желании, помочь ему ничем не могу. В своей машине я, к сожалению, ничего не вожу. Сколько раз сам страдал от этого, но жизнь меня в этом плане ничему не научила. Пока мы беседовали, я успел заправиться, вынул шланг и закрыл бензобак. В этот момент на территорию заправочной станции выруливает КамАЗ. Парень поворачивает голову в его сторону, на его лице снова рассветает улыбка и он спешит к грузовику в надежде, что хотя бы там он найдет помощь. Я, то же надеюсь, что ему повезет, а сам сажусь за руль и отправляюсь дальше.
И снова хлюпает под колесами полужидкий асфальт, мчатся деревья мимо меня и спидометр четко отчитывает километры.
Через какое-то время выныривает из-за леса довольно большая плешь, покрытая разнотравьем, вдалеке, вдоль кромки леса петляет небольшая речушка, кое-где на берегах, которой выступают живописные скалы с одинокими соснами, прилепившимися на камнях. Ближе к трассе, вдоль берега речушки тянется довольно большая деревня. А еще ближе, уже почти у самой дороги находится стоянка, покрытая мелким щебнем на которой расположились в два ряда с десяток машин. На краю стоянке стоит деревянный дом с крутой крышей и с вывеской на фасаде – «Закусочная». Смотрю на него и вспоминаю, что я сегодня почти ничего не ел. В животе сразу начинает урчать, рот наполняется слюной и я, не задумываясь, сворачиваю на стоянку.
В зале закусочной оказалось довольно уютно – два ряда аккуратных деревянных столиков, возле которых стояли такие же аккуратные, выполненные в том же стиле, деревянные табуреты. Белоснежные скатерти, на каждом столике салфетки уложенные веером в стакане. В дальнем углу стойка бара. Выстроились в ряд бутылки с кричащими этикетками, жевательная резинка, шоколад. За стойкой бара совсем еще молоденькая девчушка. Короткая светлая стрижка, большие серо-голубые глаза, во взгляде еще детская наивность и не принужденность, белая блузка с коротким рукавом из-под которой на груди выпирают такие соблазнительные, совсем еще небольшие, два бугорка с чуть заметными из-под тонкой ткани сосками. Прелесть, а не барменша. Подхожу к стойке, здороваюсь и в ответ получаю улыбку стоимостью в миллион. Беру в руки меню и начинаю изучать. Обычный набор блюд, который можно встретить в любой придорожной забегаловки. Так что сильно не выбираю, заказываю двойную порцию шашлыка, зеленый салат к мясу и черный кофе, беру дополнительно ледяной колы из холодильника и прохожу к столику в самом углу, откуда хорошо видно весь зал и есть возможность понаблюдать за посетителями, пока готовят мой заказ.
Людей в зале совсем немного. Через столик от меня сидит молодая пара, по виду сразу и не скажешь – то ли муж с женой, то ли нет. Разговаривают о чем-то в полголоса, он ковыряет вилкой в своей тарелке, она потягивает сок через трубочку из пакета. Еще чуть дальше двое мужчин, молча жуют мясо, поддевая его вилками, долго мусолят в томатном соусе и отправляют себе в рот. У обоих, пожеванные, уже не первой свежести рубахи, протертые грязные джинсы. Делаю вывод, что это дальнобойщики. В противоположном углу от меня, у самого окна, разместилась веселая компания, человек пять. Пестро одетые, цветные рубашки и футболки, почти все в шортах, в руках у каждого по бутылки пива, на столе пакеты с чипсами. Громко говорят, иногда раздается вызывающий хохот, видимо ребята едут на отдых.
В зале появляется официантка – молодая длинноногая девушка в короткой, чуть прикрывающей ягодицы, юбки и в такой же белой блузки как у барменши. Лавируя между столиками, подходит ко мне. Ставит тарелочку с салатом, хлеб.
- Кофе Вам сейчас подать, или позже? – спрашивает меня.
- Вместе с мясом – получает ответ и удаляется.
Я, потягивая холодную колу, любуюсь ее видом со спины. Крепкие, длинные ноги, толстоватые бедра, тонкая блузка туго обтягивает тело, подчеркивая каждую складочку. Она относится к тому типу женщин, которые бывают очень хороши, пока молоды, пройдут года, она еще больше растолстеет и вряд ли ее можно будет назвать привлекательной. Через некоторое время мне приносят и основное блюдо. Не спеша, наслаждаюсь обедом, продолжая наблюдать за посетителями, большеглазой барменшей и длинноногой официанткой снующей по залу. Проходит еще полчаса, и я снова в своем автомобиле мчусь по трассе в сторону заветной цели.

3.

Перед поездкой я довольно тщательно изучил по карте свой маршрут, так что теперь, судя по названиям населенных пунктов пролетавших мимо меня и указателям на развилках, должен быть поворот с основной трассы на дорогу, ведущую к нужной мне деревне. Замечаю его практически в последний момент, когда уже проскакиваю мимо. На большой скорости быстро не остановишься, проезжаю метров триста, пока машина тормозит, и прижимаюсь к обочине. Приходится разворачиваться, прежде чем свернут на нужную мне дорогу.
Дорога, по которой теперь приходиться ехать, намного хуже основной трассы. Но проехать можно. И я, не спеша, стараясь объезжать большие выбоины на асфальте, направляюсь дальше. Поднимаюсь на склон довольно крутого холма и с его вершины любуюсь открывшимся видом. Лес отступает и вниз по склону спускается поле, засеянное пшеницей. Ветер колышет зеленые стебли, заставляя их перетекать словно волны. В лощине, за полем, расположилась деревушка. Несколько рядов старых покосившихся домов, огороды, обнесенные жердями. За деревней, утопая в зелени кустов, течет речушка, а еще дальше, на сколько хватает глаз, тянутся невысокие холмы, сплошь покрытые лесом.
Это и должна быть деревня Залесье, как объяснял мне Саша, именно в ней необходимо найти тракториста Василия, который может довести меня до Герасимовки, на легковом автомобиле я дальше этой деревни не проеду.
Вдоволь налюбовавшись видами природы, я трогаюсь с места и, спустившись с холма, въезжаю в деревню. Единственная деревенская улица, на которой я остановился, тянется до конца деревни и упирается в берег реки. Выхожу из машины, оглядываюсь - вокруг никого не видно. Копошатся в траве у ближайшего дома куры, петух, высоко подняв голову, зорко следит за своими подопечными и вокруг. Во дворе того же дома, завидев меня, залаяла собака. Через несколько домов, старушка, вышла из ворот и направилась куда-то вдоль улицы. Спешу к ней.
- Здравствуете!
Она поворачивается ко мне всем корпусом и смотрит на меня молча.
- Не подскажете, где живет Василий, тракторист?
- А, Васька – наконец-то слышу голос старушки – так, ты к Ваське. А вон – и она машет рукой – езжай прямо, а вон там свернешь и прям в его дом и упрешься.
Благодарю ее и направляюсь обратно к своей машине. Доехав до поворота, который мне указала старушка, вижу, что дорога в проулке совсем разбита, и проехать там будет затруднительно. И все-таки решаюсь. Медленно, на первой скорости, переваливаюсь по ухабам и упираюсь в ворота дома, возле которого стоит трактор «Белорус» с волокушей сваренной из железных труб. Похоже, я приехал, куда мне надо.
Долго стучусь в ворота, наконец, слышу шаги во дворе, и ворота приоткрываются. Передо мною стоит мужчина лет пятидесяти, лицо, опухшее от беспробудного пьянства, на щеках многодневная щетина, изо рта несет перегаром. Он стоит, немного пошатываясь, держась одно рукой за створку ворот, а второй поддерживая свои штаны.
- Василий? – спрашиваю я.
- Ну? – он вопросительно уставился на меня своими мутными глазами.
- Вам привет от Саши Герасимова.
- От кого? – продолжает смотреть на меня, пытаясь понять, что мне от него нужно. Так ничего и, не поняв, он, наконец, спрашивает – А тебе то, что нужно?
- Мне в Герасимовку попасть надо.
- Водка есть?
- Да, в машине.
- Тогда без проблем, литр водки и поехали.
Возвратившись к машине, достаю из багажника две бутылки «Немиров», приготовленных специально для этого и снова иду к дому, где поджидает меня тракторист. Он любовно смотрит на бутылки, берет одну из моих рук, рассматривает:
- Такого добра я еще не пил – улыбаясь, говорит он и, отодвигаясь немного в сторону, пропускает меня во двор – проходи.
Я захожу во двор, ступая на сгнившие до дыр доски настила, и оглядываюсь. Двор захламлен. Валяются вокруг какие-то тряпки, полусгнившие доски, железные запчасти непонятно от какой техники. В дальнем углу ворох сена. Хозяин, подталкивая меня в спину, ведет к крыльцу и, открывая дверь передо мной, заталкивает в дом.
Внутри дома всего одна комната. Я ожидал увидеть такой же хаос, как и во дворе, но ошибся. В комнате все аккуратно и чисто. Заправленная кровать в углу, на столе старинный самовар, на окнах тюль и шторы. Аккуратность комнаты никак не вязалась с запойным видом ее хозяина. Василий отодвигает от стола табурет, приглашая меня сесть. Я сажусь.
- Так, когда поедим? – спрашиваю у него.
- Нет, сегодня не едим – отвечает Василий, тряся головой – не хочу, пьяный я уже, да и поздно. Завтра проснемся и поедем. - Говоря мне все это, он лезет в шкафчик стоящий возле стола, достает оттуда два граненых стакана. Предварительно подув в них, ставит на стол. Опять лезет в шкафчик, достает хлеб в целлофановом пакете и подает мне – на, порежь – протягивает нож. Затем разворачивается и выходит в дверь наружу, через пару минут возвращается – в одной руке у него большой кусок сала, в другой пучок зеленого лука. Я вспоминаю о консервах, которые были закупленные мною на всякий случай и лежащих в машине. Сказав ему об этом, бегу на улицу, для того, что бы внести свой вклад в готовящееся застолье.
Когда возвращаюсь на столе уже все готово – сало порезано и аккуратно положено на тарелку, сверху лежит лук, рядом еще на одной тарелке хлеб. Стаканы до половины налиты и рядом стоит открытая бутылка. Садясь, я беру нож со стола и открываю консервы. Хозяин, чешет своей огромной рукой небритый подбородок и, подумав, достает ложки.
- Ну что, за знакомство – Василий берет стакан со стола, делая им, небольшой взмах выпивает содержимое одним глотком, морщится и отправляет в рот, вслед за водкой, пучок лука. – Крепкая штука, приятная – делает он вывод, жуя лук – тебя как зовут то?
- Андрей – представляюсь я ему.
- А меня Василий – и он протягивает мне свою большую ладонь. Я жму ее, ухмыляясь в душе – вреде бы знаю уже, как тебя зовут.
- А в Герасимовку то зачем собрался?
- На места тамошние посмотреть. Я журналист.
- Знаем мы таких журналистов – машет рукой Василий – появляются иногда такие вот как ты, туда отвожу, а обратно еще ни одного не приходилось вывозить.
Во мне разгорается любопытство. Эта тема мне уже интересна.
- А почему? – спрашиваю.
- Ааа – Василий снова машет рукой – сам туда приедешь у местных и спросишь.
- Так куда они все делись?
- Я же сказал, у местных спросишь, а меня не пытай, я об этом говорить не хочу и не буду. – Василий уперся взглядом в стол, затем молча стал наливать очередную порцию в стаканы. По его виду было видно, что на эти вопросы ответов от него не дождешься. Пришлось мне сдержать свое любопытство, но даже тот факт, что слышанное мною, подтверждается и его словами, меня очень даже радовал. Значить поездка будет все-таки не впустую. А свое любопытство, я думаю, удовлетворю сполна в Герасимовке.
Васили снова выпил, теперь уже молча без тостов и так же молча стал жевать сало с хлебом. Я поспешил за ним вдогонку, выпил залпом, налитое в стакане и тоже принялся за сало.
- Живешь, то здесь один? - спросил я Василия, только для того, что бы как-то возобновить прерванную беседу.
- Один, уже лет восемь как один – отвечал мне с вздохом хозяин.
- А семья-то была?
- Была семья, как не быть. Только вот со мной никого не осталось. Жена померла восемь лет назад. А жена у меня было хорошая. С лица воду конечно не пить. Не красавица. А мне ее красота и не к чему. Красотой сыт, не будешь. Зато хозяйка была славная, всегда все чисто, аккуратно. Меня, дурака, к порядку приучила. Я то сам больше с техникой люблю возиться, да и выпить никогда не против. На ней все наше хозяйство и держалась. К пьянкам моим она спокойно относилась. Поворчит правда иногда, ну а как без этого, на этом и успокаивалась. Детей мне троих родила. Старший наш, правда, умер еще ребенком. Не знаю, чем он там заболел, но сгорел быстро, за два дня. Бегал вроде, все нормально было, а к вечеру слег, температура поднялась, на следующий день и умер. Фельдшера у нас тогда в деревне не было, а до больницы довести я его не успел. Только на следующий день хотел вести. Младший сын наоборот, рос здоровым, нарадоваться не могли. Сам крепкий, высокий, красавец парень, работящий. Как школу закончил у нас в совхозе остался механизатором. На него вся надежда была. В армию его забрали. Отправили в Чечню проклятую. Оттуда в гробу и привезли. Как его похоронили, так жена и слегла. – Василий замолчал. Молча смотрел на стену, погрузившись в свои мрачные воспоминания, налил себе еще в стакан, выпил. – Дочь у меня еще есть – продолжал он дальше – младшая, в городе живет. Как мать похоронили, так она и уехала. В институт поступила, сейчас уже закончила, работает где-то. Вот письмо года два назад прислала – замуж вышла. Так с тех пор и не пишет, не приезжает. Дети уже, наверное, есть, видимо некогда. Ну, ничего, думаю, будет время приедет. Порадует хоть меня старика, может внуков привезет.
Василий был уже очень пьяный. Долго еще пытался что-то рассказывать о дочери, бубнил непонятно, себе под нос, наконец, положил голову на руки лежащие на столе и уснул.
На этом, вечер общения с хозяином и закончился. Я не стал ломать себе голову как устроиться на ночлег, пошел в машину, разложил сиденья в салоне и лег спать.

4.

Утром меня разбудил луч, упершийся мне прямо в глаз ослепительным светом. Я разжал веки и снова зажмурил. Солнце, только что вылезшее из-за горизонта, ярко светило через лобовое стекло автомобиля. Я сел. Во рту все свело от сухости, последствия вчерашней выпивки. Открываю дверцу машины, высовываю ноги и долго шарю рукой под рулевой колонкой в поисках кроссовок, нахожу их и одеваю. Василий ковыряется рядом с машиной в своем тракторе. Он поворачивать голову на стук захлопнувшейся дверце автомобиля.
- А, проснулся, - говорит мне с хмурым видом – вон колодец, можешь умыться и иди в дом, там у нас еще осталось, похмелишься и поешь.
Я поворачиваю голову в ту сторону, куда он мотнул, указывая на колодец. Деревянный сруб стоит недалеко от дома, рядом оцинкованное ведро на скамейке. От него к барабану тянется веревка. Вытянув первое ведро, я с жадностью прилипаю к нему губами и большими глотками пью ледяную воду, не обращая внимания на то, что она стекает по моему обнаженному торсу, попадая под штаны. Вдоволь напившись и хорошо умывшись колодезной водой, я прохожу в дом. Смотрю на стол, на котором все так же стоят остатки вчерашнего пиршества. Пить водку с утра нет никакого желания, а вот поесть все-таки надо. Доедаю консервы с хлебом. Обратив внимание на содержимое бутылки оставшейся с вечера на столе, замечаю, что оно прилично убавилось, значить Василий с утра уже поправил свое здоровье.
Скромно позавтракав и выйдя на улицу, закуриваю сигарету. Василий, управившись с трактором, сидит рядом и вытирает руки промасленной тряпкой.
- Ну что, готов ехать? – он смотрит на меня с какой-то тоской в своих мутных глазах.
Я утвердительно мотаю головой:
- Да, только вещи надо взять из машины.
Достав мои сумки из багажника машины, и уложив их на волокушу сзади трактора, мы привязываем их покрепче веревкой.
- На счет машины не беспокойся – говорит мне Василий – пускай здесь стоит, никто не тронет. Я все-таки предусмотрительно закрываю ее на ключ и залезаю в кабину уже ревущего трактора. В кабине вдвоем очень тесно, но придется потерпеть какое-то время.
Переваливаясь по ухабистой дороге, мы выезжаем за деревню и погружаемся в лес. В лесу дорога еще хуже. Две глубоких колеи тянутся сквозь заросли какого-то кустарника. Дорога то поднимается на холм – становится более ровной и сухой, то спускается в низину, где колеи намного глубже и заполнены водой. Трактор потихонечку переползает через эту грязь и, рыча, начинает подниматься на очередной холм. В кабине тесно и неудобно. Мне приходится почти стоять, не вмещаясь на сиденье, и при этом держаться обеими руками за что придется. От рева мотора ничего не слышно, приходится кричать, если надо сказать чего-нибудь, поэтому почти всю дорогу едим молча.
Три часа беспрерывной тряске в конец изматывают меня. Чувствую, что силы на исходе и уже хочу сказать Василию, остановиться и передохнуть. Вдруг из-за кустов появляется полусгнивший забор, и мы выныриваем прямо из леса на деревенскую улицу. Бросается в глаза заброшенность. Все дома вдоль улицы стоят полуразвалившиеся, ставни заколочены. Заборы и хозяйственные постройки практически полностью погнили. Все вокруг заросшее травой и кустарником. Только в конце улицы я замечаю два домика стоящих рядом, по которым видно, что там живут. Деревенька сама состоит из одной улицы, вплотную к огородам подступает лес. Мы подъезжаем к жилым домам и наконец-то останавливаемся. Я спрыгиваю с трактора на землю и начинаю разминать затекшие ноги. Вслед за мной выпрыгивает Василий.
- Иваныч! Встречай гостей! – кричит он в направлении дома.
Из ворот появляется старик и смотрит на нас. Он невысокого роста, щуплый, темное загорелое лицо все изъеденное глубокими морщинами, глаза, с каким-то озорным молодецким блеском глядят на нас из-под густых бровей. Одет в теплый шерстяной пиджак, по виду такой же старый, как и сам его хозяин, и кепка на голове.
- Ты кого это привез – спрашивает он у Василия скрипучим, старческим голосом.
- Здравствуйте – я подхожу к нему – вы Герасимов Николай Иванович? – Он поворачивает свое лицо в мою сторону – я привет вам привес от вашего правнука – достаю письмо, написанное Сашей, и передаю ему. Развернув листок, он подносит его к самому носу, пытаясь разобрать написанное.
- Нет, ничего разобрать не могу – отдает мне его обратно – так ты значить Сашкин друг будешь? Пойдем в дом, там сам письмецо мне прочитаешь.
Все в доме – обстановка, мебель – такое же старое, как и их хозяин, ощущение, будто мы окунулись в прошлое, на пару веков назад. Стены, покрытые мелом, деревянный не крашенный пол, в углу образа святых. По середине комнаты деревянный, ручной работы стол, по обе стороны от него скамейки, на которых мы и расположились. Хозяин засуетился, взял самовар и со словами «Сейчас чайку сделаю», он вышел из дома.
Не прошло и полчаса, как на столе стоял горячий самовар, пахнущий дымом, лежал хлеб домашнего приготовления, разломанный на большие куски руками, соленая капуста и хрустящие малосольные огурцы, и большой бутыль с самогоном. Дед, разливая по стаканам самогон, приговаривал:
- Самогон у меня знатный, Васька, тот знает, у него спроси. Я секрет знаю, как его настаивать и очищать. Ни у кого в округе такого нет.
Мы взяли по стакану, чокнулись, и я залпом выпил содержимое. Такого напитка мне пить еще не приходилось. Не чувствовал никакого запаха и вкуса и только когда уже проглотил приличную порцию жгучей жидкости, понял, насколько она крепкая. Дыхание перехватило, на глаза выступили слезы. Дед, глядя на меня, расхохотался:
- Ну, как?
Я молча кивнул, пытаясь восстановить дыхание. После второго стакана в голове у меня зашумело, перед глазами все поплыло. Я с трудом разбирал, о чем говорит дед с Василием. Попытавшись встать из-за стола, понял, что мне это не удастся. Еще какое-то время я держался, затем положил голову на стол и уснул.
Проснувшись, с трудом начинаю соображать, что со мной случилось. Вспомнив, что меня вырубило пару стаканов самогона, я ухмыльнулся в душе. Слабеньким оказался, ну впрочем, ничего удивительного, видимо жара и несколько часовая тряска на тракторе по тайге способствовали этому. Я огляделся, в доме стояла тишина, солнце совсем не заглядывало в окна, и в комнате был полумрак, на улице слышался какой-то стук. Спешу выти на улицу. Встав со скамьи, пошатнулся, голова все еще кружилась, правда ощущений похмелья никаких не было.
Во дворе возился с молотком, что-то ремонтируя, Николай Иванович. У дома уже не было трактора – Василий видимо уехал. Вокруг, по всей деревни, стояла мертвая тишина, только стучал молоток в руках у деда, да какая-то одинокая птица изредка кричала в лесу. Я достаю сигарету и прикуриваю. Старик повернулся в мою сторону, улыбнулся:
- Ну что, поспал – сказал он бодрым голосом – это мой самогон тебя сморил. Я ж говорил добрый, любого с ног свалит. А Василий уже уехал – продолжал дед – не знаю, как доберется, тоже дюже пьяный был. Ну, ему не привыкать, он почти всегда в таком состоянии.
Он отложил инструмент и устроился рядом со мной на крылечке.
- А к нам с какой целью пожаловал, просто отдохнуть, али нужно чего?
- На места здешние посмотреть – уклончиво ответил я. Раскрывать цель своего визита решил не сразу, поговорим о том, о сем, а там видно будет – Николай Иванович, а ты здесь один в деревни, что ли?
- Да, практически, один. Мало нас здесь осталось. Раньше то народу больше было. Потом поразъехались почти все, оно и понятно, делать здесь нечего, промысловать только, да огороды сажать, пооставались одни старики. Стариков земля держит, здесь родились, здесь жизнь прожили, куда им ехать. Пришло время старикам помирать, вот и опустела деревня. Нас здесь сейчас четверо осталось, я, да и три моих невестушки - соседушки значить. То же свой век доживают, по одиночке тяжело, так они свои избы побросали, живут вместе вон в той избе. Огород у нас сними общий, я мужскую работу на себя взял, дров там, на зиму приготовить, отремонтировать чего, а они по хозяйству возятся, сколько сил хватает, так и живем сообща. Вот я их и называю невестушками, под старость лет завел, как его там, гарем, кажется, называется – я один, а их аж три целых. Спасибо Василию, не забывает про нас, привозит, что просим из Залесья, у них там и лавка есть, а у нас нет ничего. – Дед замолчал.
- Сколько ж тебе лет? – спросил я, у деда, копаясь в своей сумке, которая так и стояла у крыльца, где мы ее и оставили, выгрузив с трактора.
- Так, сам посчитай, я почитай с девятисотого года рождения.
- Ого! – я перестал копаться в сумке – так тебе сто семь лет получается!
- Выходит что так. Мои невестушки чуть помоложе меня будут. Когда я женился, их еще на свете не было, а судьба вот как распорядилась, жену я свою давно уже похоронил, они мужей своих тоже.
Наконец я достал из сумки, что искал – диктофон. Дед внимательно посмотрел на то, что я держал в руках и спросил:
- Это что за штука такая?
- Это Иваныч, диктофон называется.
- Да, и зачем он?
- Мы с тобой разговаривать будем, а он голоса наши запишет, потом послушать можно будет.
- Чудно – дед все разглядывал диктофон в моих руках – лет двадцать назад привозил мой внук штуку, как-то также называлась, так вот на ней музыку слушать можно было, и тоже наши голоса записывала. Только та штука большая была, с такими круглыми колесами и лента на них, а эта маленькая и где ж там лента помещается? - Я достал и показал ему кассету – ох, совсем маленькая – изумился старик – и не разглядишь.
Терпеливо жду, пока он изучает чудную вещь в моих руках.
- А записывать то, что будешь?
- Да вот хочу, чтобы ты Николай Иванович о жизни своей рассказал, о местах здешних.
Дед усмехнулся:
- И на кой тебе жизнь моя далась?
- Я журналист, напишу о тебе статью.
- А что обо мне писать, я, что особенный какой?
- Особенный дед, особенный. Ты вон, сколько лет прожил, таких долгожителей у нас немного осталось.
- Ну, так и что ты услышать от меня хочешь?
- Ну, во-первых, расскажи, откуда деревня ваша здесь появилась. Я вот смотрю, фамилия у тебя Герасимов и деревня Гирасимовка, почему?
- Это ты точно заметил. Деревню нашу первый мой предок обживал. Давно это было. Когда Урал осваивали, заводы первые строили, сгоняли в здешние места много народу, и каторжан, и крепостных. Народ, не выдерживая тяжкого труда, бежал от заводчиков, благо кругом тайга – спрятаться есть где. Вот мой предок и был таким беглым. Осел он здесь, подальше от людских глаз, избу поставил и жил потихоньку, зверя бил, пушнину по соседним деревням сбывал. К нему и другие беглые стали прибиваться, так и деревенька появилась. Девок из соседних деревень себе в жены брали, детей нарожали. Власти их не трогали, да и кому охота в такую глухомань лесть было. Власть к нам только после революции пришла, документы всем сделали, а до этого так и жили – без документов и дела до нас никому не было.
- А занимались чем?
- Да в основном охотой и занимались, зверя здесь пушного много было, да и сейчас еще не вывелся. Пушнину продавали, на это покупали что нужно – порох, зерно, соль, а в основном лес кормил и одевал.
- Так, ты Иваныч, тоже охотник?
- Охотник, всю жизнь в тайге проохотился, вот только сейчас уже все, отстрелял свое, и глаза не видят и ноги не держат.
Я решился затронуть интересующую меня тему:
- Иваныч, а говорят, что здесь недалеко поселок когда-то был – Тихий омут?
- Вон ты куда клонишь – дед как-то сразу похмурел – гиблое там место, проклятое.
- Расскажи мне о нем.
Старик долго о чем-то думал, вздыхал потихоньку. Затем махнул рукой и начал рассказывать:
- Есть здесь, не далеко от нашей деревни озеро, называется Тихий омут. Поселок там не сразу появился, а слава нехорошая о том месте давно идет. Охотники, как начали обживать эти места, так и пытались селиться на берегах озера, места там благодатные и дичи много, и рыбы в озере хватает. Только вот сгинули все они, ни один оттуда не возвращался. Пропадали и следов, никаких не оставалось. Находили потом их избы – все чисто, аккуратно только хозяев нет нигде. Так ни одного и не нашли, а народ тех мест бояться стал, обходил стороной. Вот и прошла дурная слава о том озере, прокляли его люди. В начале тридцатых годов к нам из городов люди стали наведываться. Геологами себя называли, все искали в земле всякое – руду там, еще чего. Вот недалеко от озера и нашли руду. Руда эта какой-то редкой оказалась, я в этом не очень разбираюсь, так что сказать тебе, что это за руда, не смогу, но видимо нужная очень была, раз решили шахту здесь копать. Народ стали рабочий сюда свозить, дорогу с Залесья проложили. Сначала до нашей деревни, а потом и просеку прорубили до Тихого омута. До тех пор не было никаких дорог у нас. Тропы только лесные, по которым верхом и можно было проехать. А здесь и трактора пошли, через нас и к озеру, там поселок начали строить, для строителей, которые шахту будут возводить. Помню, приехал большой начальник к нам в деревню, собрал всех мужиков и давай агитировать к ним на стройку работать идти, зарплату хорошую обещал. Большинство из нас отказались, из-за страха, а были, и такие которые согласились, в основном молодежь. Старики отговаривали и наших, кто пошел в работники, и пришлых, что бы ни селились на озере том, говорили, что сгинут, пропадут. Так разве их переубедишь. Отмахивались только, смеялись над стариками, да все рассказы сказками называли. Поселок там построили быстро. За два месяца по осени и избы поставили и к зиме приготовились. Перезимовали спокойно, зимой почти ничего не строили, только все везли и везли – механизмы там разные, материал для строительства, короче, много чего везли туда в эту зиму. А с весны началась у них стройка большая. Летом, когда началась жара, пропало там три работника. Ни сразу все, а по очереди, в течение недели. Их искали долго, всю тайгу в округе обшарили, нас, охотников, подключили, оно и понятно, кто ж лучше нас тайгу знает. Озеро все с баграми да неводами прошлись. Так и не нашли не одного. Вот с тех пор и повелось – недели не пройдет, как кого-нибудь не досчитаются. То лето холодным было, жара не долго стояла, а как только жар спал, и дни стали по прохладней, народ и перестал пропадать. Всего пятнадцать мужиков в тот год недосчитались. Ну, и этого хватило. Побежал от туда народ, подальше от проклятого озера. В тот год уехало много, но не все. Под осень следователь приезжал, ходил по деревни, нас обо всем расспрашивал, все записывал. На этом все и закончилось, а за зиму понаехали другие люди - в основном комсомольцы, тем все нипочем, ничего они не боялись. Следующее лето выдалось жарким, вот тогда и началось. Пропадали мужики и все тут. В неделю одного, а иногда и нескольких недосчитывались. Люди были напуганы и бежали с того поселка – собирали семьи и уезжали от наших мест куда подальше. К концу лета осталось в поселке человек десять, не более. Все холостые, бессемейные, все пытались выяснить, что ж с мужиками стало. А пропало в тот год человек, почитай, с полсотни, остальные уехали. Вот эти то и оставшиеся нашли несколько трупов. Озеро там хоть и не большое, но с хитринкой. Подводные течения есть, круговороты, в одном месте, где берег помягче, подмыло, там склон и лес опустился. С верху деревья наклонились до самой воды, а под ними тоже вода. Вот там и нашли несколько утопленников. Снова следователь приезжал и не один, трупы через нашу деревню провозили. Правда, никто так и не сказал, из-за чего они утонули, сказали только, что следов насильственной смерти нет. С тех пор поселок и опустел. Никто уже к нам больше не приезжал, все там так брошенное и осталось. Дорога и та, лесом поросла.
Молча слушал рассказ старика. За все время поездки я впервые ощутил страх. Чувствовал, как пробегают неприятные мурашки по коже, и где-то внутри образовалась ноющая пустота. Только сейчас я начинал осознавать, в какое жуткое место предстоит мне попасть.
- И что, после тех событий никто больше там не был? – спросил я Иваныча.
- Да появлялось несколько смельчаков. Вот так же как ты, приезжали, расспрашивали, я им дорогу показывал. Уходили, и никто не возвращался.
- И что, их никто не искал?
- Не знаю, только к нам никто не приезжал.
- А тебя дед разве не волнует, куда они делись?
- Я так думаю, раз человек решил судьбу свою испытывать, дело его, мешать не буду. Все знали куда идут, а коли, жить надоело, чем же я им помочь могу. Я им все как было, рассказывал, а остальное уже не мое дело.
- Дед, а мне дорогу покажешь?
- Вот и ты туда же, эх парень, ты еще молодой, не рановато судьбу пытать собрался.
- А я судьбу испытывать не буду – с улыбкой отвечал я деду – я журналист, схожу туда, посмотрю, сфотографирую и обратно.
Иваныч молчал.
- Дед, а ты то сам, как думаешь, что с ними со всеми случилось?
- Сам я никак не думаю, а вот старики помню, говорили, что в том озере русалки водятся, они мужиков и заманивают.
Я невольно улыбнулся:
- И ты этому веришь?
- Какая разница, верю я этому или нет. Сколько народу сгинуло почем зря, это факт. Одно слово – гиблое там место, проклятое. Ладно – дед встал – утро вечера мудренее, поздно уже, давай спать, а завтра видно будет – и он направился в избу.
Действительно, пока мы с ним беседовали, уже стемнело. На деревню опустился мрак ночи, который сгущали тени, отбрасываемые от деревьев. Над лесом, в просветах, виднелось еще не совсем темное небо на котором, с каждой минутой все больше и больше, появлялось звезд. Посмотрев на звездное небо, я залюбовался им. В городе невозможно увидеть такое темное ночное небо и такие яркие звезды на нем. Любуясь ночными красотами, выкуриваю еще одну сигарету и отправляюсь вслед за дедом.

5.

Водная гладь была неподвижной. В ней отражались, словно в зеркале, деревья, стоящие на берегу вплотную к воде. Все озеро и весь лес вокруг были покрыты густым туманом. Над поверхностью озера стелилось белое полотно, волнами поднималось в высь, окутывая все вокруг. Из плотного млечного полумрака выступали причудливые контуры деревьев, протягивали свои ветви, роняли одинокие листья, которые лежали неподвижно на мертвой воде. Ни шелеста, ни звука.
Из-за небольшого мыска, песчаной отмелью выступающего в озеро, появляется девушка. Идет в мою сторону. Она необычайно красива. Нежные, мягкие черты лица, большие глаза, изящной формы, отливают изумрудным огнем. Довольно длинные прямые волосы, светло русого света с зеленоватым оттенком. Как странно она одета – длинное, почти до пят, платье из тонкой, практически не видимой, невесомой ткани, облегает ее фигуру. Четко выступают контуры прекрасного тела. Ее кожа – чистый бархат, и сама она такая легкая и прозрачная, как и ее наряд. Она ступает босыми ногами по песку, почти не касаясь его, словно летит.
Подходит ко мне, на губах играет улыбка:
- Ты пришел ко мне? – ее тихий голос, высокий и звонкий, словно сотни колокольчиков отдается вокруг, в безмолвии.
- Я не знаю.
- Я ждала тебя, Андрей.
- Откуда ты знаешь мое имя?
- Я всегда знаю, кто ко мне придет.
- Кто ты?
- Я та, о которой ты мечтал всю жизнь, та самая, которая не похожа ни на одну женщину на этой планете, та, которая даст тебе то, что ты не сможешь получить больше нигде.
- Тогда я нашел, что искал.
- Конечно! Пойдем со мной – и она пошла прочь от меня, туда же откуда и пришла.
Я пытался идти за ней, но ноги совсем не слушались меня, и что-то удерживало сзади за плечо. Пытаюсь вырваться оттого, что меня удерживает, но плечо сжали еще сильней и рывками потянули меня назад и…

И я проснулся.
Иваныч стоял надо мной, тряся за плечо:
- Вставай парень, коли, в путь собрался нечего бока отлеживать.
Я сел, пытаясь сообразить, где нахожусь. Постепенно в голове прояснилось, всплыли события вчерашнего дня. Посмотрел в окно. Было уже светло, хотя солнце еще не встало. Дед копошился у стола, на котором уже стоял дымящийся самовар.
- Садись – обратился он ко мне – чайку попьем.
Я сел за стол и взял в руки стакан с горячим чаем.
- Вот, лепешку возьми, мои невестушки постарались, испекли для гостя.
Лепешка была горячей и обжигала руки. Когда только успели напечь, ведь еще так рано, а они уже и лепешки напекли и самовар вскипятили. Я подумал о том, что так и не видел его невестушек. Ну, ничего, на обратном пути познакомлюсь и с ними. А будет ли он, обратный путь – как молния пронеслась мысль в голове и по телу пробежала мелкая дрожь.
- Ну что, не передумал еще к Тихому омуту идти? – старик смотрел на меня, отпивая чай большими глотками из своего стакана.
- Нет, дед – ответил я после небольшой паузы – надо сходить, работа у меня такая. Я ж не жить туда собрался. Схожу, через пару дней вернусь. А далеко от вас до озера?
- Километров пятнадцать. Рядышком. Дорога раньше туда была, а сейчас заросла вся. Ну, коли, решил, собирайся, и пойдем, дорогу покажу.
Собираться мне было незачем, все, что было необходимо, я уложил в сумку еще перед поездкой на тракторе. Продукты там тоже были – хлеб, консервы – на пару дней мне и этого хватит, задерживаться дольше, не собирался. Дед, со своей стороны, тоже приготовил мне на дорогу – свежие овощи, лепешки. В сумку это уже не влезло и мы, завернув все в тряпку, привязали сверху. Взваливаю сумку на плече. Довольно тяжелая, ну ничего как-нибудь дойду, тем более никто не гонит, буду отдыхать почаще.
Далеко Иванычу меня провожать не пришлось, выйдя из дома, он указал мне рукой в направление деревенской улицы идущей дальше и упирающейся в кусты:
- Вот по этой дороге и топай – сказал он мне, махнув рукой – дорога кустами да молодняком заросла, так что ты в лес далеко не углубляйся, а вдоль кустов и иди. Она тебя к Тихому омуту и выведет. Удачи тебе, парень, с богом – и он перекрестил меня мелко, затем развернулся и пошел в направлении дома.
Я последний раз оглянулся на него, поправил сумку на плече и углубился в заросли молодняка. Дорога действительно сильно заросла. Приходилось продираться сквозь довольно густой кустарник, пока не отступил немного в сторону и пошел по кромке леса, где кусты были пореже. Ориентироваться, приходилось по стволам деревьев, где шла дорога, там рос молодняк, а где начинались стволы потолще, там начинался лес. Кое-где, внизу под кустами, можно было разглядеть истлевшие стволы деревьев, которыми была выстлана когда-то дорога.
Чем дольше я шел, оставляя за собой километр за километром, тем все больше этот поход становился мукой для меня. Во-первых, мешала сумка. Ее лямка натирала плечо, мне все чаще приходилось менять положение сумки и с каждым разом, перебрасывая ее с одной стороны на другую, я все больше чувствовал боль в натертых плечах. Во-вторых, это гнус. Как только углубился подальше в лес, меня облепили тучи комаров и мошки. Одет я был в спортивную ветровку с накинутым на голову капюшоном, под ней футболка с коротким рукавом. Снять ветровку не мог, опасаясь быть немедленно искусанным гнусом, в ней же меня мучила нестерпимая жара. Не смотря на то, что солнце практически не пробивалось сквозь кроны деревьев, в лесу было жарко и душно. Я чувствовал как пот, стекая струйками по моему телу, пропитывает всю одежду влагой. Мошка лезла в лицо, забивала глаза и рот. Проклиная все на свете, я все чаще садился отдыхать, выкуривал сигарету и, матерясь на весь лес, снова заставлял себя вставать, закидывал сумку на плече, корчась от боли, и шел дальше.
Эти пятнадцать километров растянулись для меня на весь день. Час за часом я все брел и брел по чуть заметной старой дороге, надеясь наконец-то выйти к озеру, но кругом был только лес и кустарник и никаких признаков моего приближения к заветной цели. Когда уже окончательно отчаялся попасть в нужный мне поселок в этот день и все больше стал задумываться о поиске подходящего места для вечернего отдыха и ночевки, я вдруг неожиданно уперся в довольно густые заросли кустарника. Повертев по сторонам головой, заметил, что лес, состоящий в основном из старых, больших, в три обхвата сосен, остался у меня за спиной. Впереди и с обеих сторон, шуршал зеленой листвой молодняк, вперемешку с кустарником. Я стал пробиваться сквозь кусты. Пройдя какое-то расстояние, глазами пытаюсь отыскать дорогу, по которой шел весь день. Отыскать ее я не смог но, надеясь на то, что двигаюсь все-таки в правильном направлении, стал пробиваться дальше. Раздвинув очередные ветки кустарника, упираюсь в кирпичную стену. Старая кладка вся заросшая мхом и травой, но сомнения не было – это была стена из кирпича – творение рук человеческих.
Я шел по тому месту, на котором когда-то находился поселок Тихий омут. С каждым шагом мне попадались, то полуистлевшие бревна развалившихся когда-то строений, то остатки бетонного фундамента или кирпичной кладки, то спотыкаюсь о какие-то железяки, лежавшие в траве и покрытые многолетней ржавчиной. Наконец, за следующим рядом кустов, я увидел водную гладь. Выйдя из-за деревьев, оказываюсь на самом берегу лесного озера. Оно оказалось совсем небольшим. По форме и по размеру, озеро было примерно как спортивная арена стадиона. Почти со всех сторон, лес в плотную подступал к самой воде и только на том месте, где находился я, водную гладь отделяла от деревьев небольшая песчаная полоса. Она тянулась влево от меня и заканчивалась небольшим мыском, выпирающимся в озеро.
Я подошел к воде, наклонился и потрогал ее рукой. Она была теплой, очень теплой. Из-за отсутствия ветра, поверхность озера была абсолютно спокойной и в его черных водах, как в зеркале, отражалось небо и лес вокруг. Я оглянулся. За прибрежной полосой молодой лес и кустарник четко очерчивал контуры бывшего поселка, дальше шел сплошной массив из высоких и толстых сосен. Чуть в стороне виднелся железный остов, поднимающийся над верхушками деревьев – все, что осталось от шахты – сделал я вывод.
Налюбовавшись вдоволь чудесным видом тихого лесного озера, начинаю готовить себе место для ночлега. Палатку я с собой не взял, насобирав побольше сухих веток, сделал себе шалаш, приставив их к одному из деревьев и обложив сверху хвойными ветками. Внутри своего временного пристанища я так же выложил все хвойными ветками, на которых и расположил спальный мешок. Вскоре, рядом с моим новым жилищем, горел костер, потрескивая сухими сучьями. Любуюсь затихшим, приготовившимся к ночи, лесом, попивая горячий терпкий чай. Небо все сильнее темнело. Сразу в двух местах стали появляться звезды – вверху на небе и внизу, на спокойной поверхности озера.
Я сидел у догорающего костра, помешивая угли длинным прутиком, смотрел на красоту ночного озера. Из глубины сияли мириады звезд. Яркая полная луна, утонувшая в воде, смотрела на меня, так похожим на очертания человеческого лица, обликом. Вокруг стояла полная тишина. Только изредка, где-то в лесу, раздавались то возгласы какого-то зверя, то непонятные шорохи. Вдруг, я услышал рядом отчетливый всплеск воды, так бьет хвостом большая рыба. По силе всплеска, рыба должна была быть очень большой и к тому же совсем рядом. Всплески повторились еще несколько раз. И после этого, совсем уже неожиданно, над озером разлился звонкий девичий смех. Сотни колокольчиков, переливаясь, пронеслись над водной гладью, волной ударились в ночной лес и эхом отразились от него. От неожиданности я встал. Все стихло. Я пытался рассмотреть хоть что-нибудь по берегам озера, но это было совершенно бесполезно, темнота была достаточно плотной, и если на водной глади можно было увидеть хоть что-то под сиянием луны, то ближе к берегам чернота сгущалась, и рассмотреть что-либо было невозможно. Вдруг смех повторился снова. Но теперь дальше от меня. Мурашки пробежали по всему моему телу, отдаваясь холодком где-то в груди. Ни один зверь, по моему убеждению, не мог издавать такой звук. Сомнения не было – только человек мог так смеяться и притом совсем юный человек и вероятнее всего женского рода. Сколько я не прислушивался, больше, ни смеха, ни других звуков я не услышал.
Еще долго сидел и курил сигарету за сигаретой, думая о том, кто бы мог смеяться в этот час на берегах глухого лесного озера. Какие только безумные мысли не лезли мне в голову. «Наверное, это русалки»- подумал и ухмыльнулся в душе. Наконец, здравый смысл победил и я решил, что на берегах этого озера появился еще кто-то кроме меня и с утра обязательно это выясню.

6.

Тонкий белый туман покрывает озерную гладь. Стелется по поверхности и змейками, отрываясь, поднимается вверх. Первый луч солнца выглядывает из-за деревьев, скользит по туману, прорывается сквозь него и отражается от воды.
Я высовываю голову из шалаша. Прохладный влажный воздух дурманит своей свежестью. Встаю босиком на мокрый песок и, поеживаясь от утреннего холода, иду к озеру. Оно, кажется, еще теплее, чем было вчера при дневном зное. Скидываю с себя одежду и окунаюсь в теплую, словно парное молоко, жидкость. Лежу на мелководье, наслаждаясь ощущением, как нежная вода обволакивает тело своим теплом. И нет в этом безмолвном мире никого кроме меня, лежащего в теплых водах далекого лесного озера, покрытых млечной дымкой.
После долгих и приятных водных процедур я готовлю себе завтрак и начинаю строить планы на сегодняшний день. Моя задача, как можно больше сделать фотографий поселка и озера, а после этого можно будет отправляться в обратный путь. Наброски будущей статьи я уже держу в своей голове, на обратном пути сфотографирую Иваныча, его деревню, в Залесье тоже надо будет сделать несколько снимков во главе с трактористом Василием. Все это включу в свою статью, а сам текст уже буду писать дома, у своего компьютера.
Еще вчера заметил небольшую сопку, правее поселка, склон которой спускался к самой воде, а вершина ее выпирала над верхушками деревьев отвесной скалой. По моим соображениям, с этой скалы должен был открываться чудесный вид на поселок и на само озеро. Вот я и решил взобраться на вершину и оттуда сделать свои первые снимки.
На сборы ушло совсем немного времени. Надел предусмотрительно ветровку, думая о том, что в лесу на меня кинутся полчища комаров. Нацепил себе на шею фотоаппарат, рассовал по карманам все, что посчитал, может мне пригодиться, и отправился в путь.
Подъем на сопку дался мне нелегко. Я считал себя довольно спортивным человеком, но вот выносливости мне явно не хватало. Поднимаясь по довольно крутому склону, то и дело выдыхаюсь, и приходиться, садится на очередной подвернувшийся камень, для того, что бы перевести дыхание и восстановить силы. Через какое-то время, наконец-то, добрался до того места, где склон переходил в отвесную скалу и до вершины, осталось совсем немного. Альпинист, с меня, оказался еще хуже, чем думал, но, несмотря на это, перевешав фотоаппарат на спину, я мужественно карабкался по камням. И вот долгожданная вершина. Устроившись на самом высоком месте, сел, свесив ноги вниз, и залюбовался видом.
А вид сверху был прекрасный. Внизу, у самых моих ног, раскинулось озеро. Дальше, до самого горизонта шли сопки, покрытые сплошным лесом. На том месте, где находился когда-то поселок, в основной массив, состоявший из вековых сосен и елей, выпирал полукругом полуостров из густых зарослей молодняка и кустарника. С вершины скалы, в густых зарослях, можно было хорошо различить остатки многих зданий и строений. Чуть в стороне высился остов шахты.
Я принялся за дело. Сначала фотографировал панораму лесного озера, затем переключился на поселок. Когда решил, что снимков вполне достаточно и, присмотрев несколько мест, которые хотелось бы сфотографировать поближе, я убрал фотоаппарат обратно в чехол, и немного полюбовавшись еще окрестными видами, начал спускаться.
Спускаться со скалы оказалось еще сложнее, чем подниматься, но как только ноги ступил на более пологий склон, дело пошло быстрее. Я стремительно понесся в низ, иногда цепляясь руками за ветки, что бы притормозить и довольно быстро оказался снова на берегу. Лес в этом месте доходил до самой воды и в последний момент, мне пришлось, обхватить руками ствол дерева, стоявшего у самой кромке, только для того, что бы самому ни свалится в озеро.
Рядом со мной лежало большое дерево. Огромная сосна, не выдержав собственной тяжести, упала в воду. На берегу осталось только часть ствола и огромная корона торчащих во все стороны корней, остальное дерево уходило в воды озера, скрываясь в глубине.
Я взобрался на этот ствол, устроился поудобнее и удовлетворенный открывшимся видом озера, сделал несколько снимков. Затем, убрав фотоаппарат в сторону, принялся изучать прибрежную полосу. В какой-то момент мой взгляд скользнул по воде и остановился в том месте, где ствол дерева, на котором я сидел, уходил в глубину. То, что я увидел в следующий момент, привело меня в полное оцепенение. В глубине, у самого дерева, на меня смотрело женское лицо. Я, до мельчайших подробностей, рассмотрел тонкие, красивые черты лица, большие глаза, пристально смотревшие на меня. Наши взгляды встретились, она улыбнулась мне, затем оттолкнулась рукой от сосны и быстро растворилась, скрывшись в глубине. Я продолжал сидеть в полном оцепенении. Прошло еще несколько минут, прежде чем смог оторвать свой взгляд от воды.
В голове была полная каша. Первая мысль это то, что у меня начались галлюцинации. Это чертово озеро каким-то образом начинает действовать на меня и похоже, я схожу с ума. Пытаюсь встать и уйти подальше от воды. Меня трясет как в лихорадке, ноги сделались, словно ватные и почти не хотят слушаться. Я с трудом слез с дерева и пошел в сторону поселка, к своему шалашу.
Только через пару часов, сидя у своего жилища и выкурив бессчетное количество сигарет, наконец-то, смог успокоиться и привести свои мысли в порядок. Я почти не сомневался, что все увиденное мною, это галлюцинация. Но делать вывод, что схожу с ума, пока не стоит. Оказавшись на берегах глухого лесного озера, о котором, до этого, услышал много мистических рассказов, мое возбужденное воображение устраивает мне сюрпризы. Ничего страшного в этом нет. Но если только подумать, что увиденное мною было реальностью. Мурашки ползли по коже. Получается, что я видел русалку. Но этого не может быть! Русалки – это плод человеческой фантазии. Их не существует.
После долгих терзаний, решил, вернутся к тому дереву. Во мне победило профессиональное любопытство. Необходимо было убедиться еще раз, что увиденное мною, либо действительно померещилось, либо я столкнулся с чем-то необычным и не реальным.
Добравшись до упавшего дерева, снова взобрался на него, как и в прошлый раз и стал наблюдать за водной гладью. Вода в озере была все такой же спокойной и на ней, как в зеркале, отражался лес стоявший на берегу и я сам, сидевший на стволе и пристально смотрящий в воду.
Довольно долго стояла мертвая тишина. И вдруг, немного в стороне от меня, услышал всплеск воды. Я повернул голову в том направлении и увидел, как довольно большой рыбий хвост ударил по поверхности воды и скрылся. Точнее, этот хвост был совсем не рыбьим. У рыб хвосты расположены в вертикальной плоскости, а этот в горизонтальной – как у кита. Да и к тому же цвета он был телесного с каким-то зеленоватым отливом. То, что происходило дальше, не вписывалось ни в какие рамки реальности. Вслед за исчезнувшим хвостом, из подводы появилась голова. Голова эта принадлежала именно той прелестной красавицы, которая несколько часов назад смотрела на меня из глубины. Она медленно приближалась в мою сторону. В темных вода озера я все отчетливее мог рассмотреть контуры ее тела. Хрупкая девичья фигурка и вместо ног – хвост похожий на рыбий. При этом он начинался не от пояса, как любят рисовать художники, а где-то от колен. Сомнений не было, я видел перед собой русалку.
На лице ее играла улыбка, взгляд неотрывно прикован ко мне. Она подплыла почти вплотную и рассмеялась звонким смехом. Смехом, который так растревожил меня вчера вечером. Затем я услышал ее голос:
- Ты кто?- спросила она меня и, не дождавшись ответа, снова рассмеялась.
Я словно окаменел. Потрясенный увиденным, был не в состоянии, ни пошевелиться, ни вымолвить, не одного слова. Сидел как изваяние, и только все смотрел и смотрел на нее.
- Как тебя зовут? - обратилась она снова ко мне и опять не получив ответа рассмеялась и нырнула под воду. Через мгновение она появилась снова, теперь еще ближе ко мне. Протянула свою руку и коснулась меня. Я вздрогнул. Ее легкое прикосновение мокрой, но в то же время теплой и нежной ладони, словно обожгло мою кожу.
- Ты там живешь? – и она показала в сторону поселка – я приду к тебе вечером – развернувшись, она стала удаляться.
- Подожди! – словно очнувшись, крикнул в след. Она повернулась. Я взял непослушными руками фотоаппарат, навел на нее и нажал на кнопку. Сработала фотовспышка – русалка сделала испуганные глаза и резко скрылась под воду. В этот раз я ее больше не видел.
Через какое-то время, снова сижу у своего временного жилища и перебираю в голове события сегодняшнего дня. Вновь и вновь передо мной вставал образ прекрасной русалки. Рассказать об этом кому-то – все равно не поверят. В своей работе мне часто приходилось писать на страницах журнала всякую чушь. Я сам в нее мало верил и мне, было, глубоко безразлично верит кто-то в это или нет. Но сейчас совсем другое дело, сейчас я видел это сам, и это была реальность. Можно было конечно сомневаться в реальности того, что я сегодня увидел, но был еще и фотоаппарат, на дисплее которого четко было видно лицо девушки повернувшийся ко мне с большими испуганными глазами и светлыми волосами зеленого отлива. Правда, если смотреть на этот снимок скептически, то на нем изображена просто голова молодой женщины и все. Нет ни зеленого хвоста и ни чего такого, что бы отличало ее от человека. Но сейчас для меня это было не важно, я то отлично знал, кто изображен на этом снимке. При этом, изучая изображение на моем фотоаппарате, я вспомнил сон, приснившийся мне в Герасимовке. Русалка, увиденная мною сегодня и та девушка во сне – это был один и тот же образ.
Голова шла кругом от этих мыслей. Солнце постепенно клонилось к верхушкам деревьев, дневной зной уже спал и мне, нестерпимо захотелось окунуться в воду, освежить свое уставшее за день тело и горячую, от творившегося круговорота в ней, голову. Я, как и утром, полностью разделся, зашел подальше от берега, окунулся несколько раз и встал на песчаное дно, по грудь, высунувшись из воды. Вдруг раздался всплеск и прямо, передо мной вынырнула моя знакомая русалка. От неожиданности я отшатнулся назад. Она рассмеялась своим звонким голосом и ее изумрудные глаза, сиявшие озорными искорками, уставились на меня. Русалка приблизилась ко мне, и я вновь ощутил ее теплое прикосновение к своему телу. На этот раз я не впал в оцепенение, а наоборот, протянул свои руки к ней. У нее была теплая, как нежный бархат, кожа.
Сначала, это были легкие прикосновения. Я водил пальцами по ее нежному телу. И эти легкие, невинные движения, вызывали дрожь, волнами пробегающую по мне. Незаметно, наши касания перешли в объятия, объятия сменились ласками, и вскоре мы придавались безудержной страсти, прямо в темной воде глухого лесного озера.

7.

Ия. Ее зовут Ия. Это нежное создание самое прекрасное существо на свете. Ее ласки, не сравнимы ни с какими ласками на этой грешной земле. Она божественна. Каждое прикосновение к ней, вызывает во мне невольную дрожь, сравнимую с безумным экстазом. И каждый раз, занимаясь с ней любовью, я улетаю в райские чертоги, где нет конца наслаждениям и нет возврата назад, и вся вселенная, сжатая в маленькую частичку, размещается где-то в нас и остается в бесконечном вакууме только два тела, слившиеся воедино в вечном танце первородного греха.
Я уже не молод. За свою жизнь я познал многих и могу точно сказать, что ни одна земная женщина не может, сравнится с этим существом. Ия не человек и ощущения владеть ею, не возможно описать теми ощущениями, которые возможны между людьми. Этому существу подвластны все стихии, бушующие в нашем тленом теле. Она заставляет трепетать каждый атом в каждой клеточки организма и устоять перед этим невозможно.
Я уже не знаю, сколько дней провел на берегах этого озера. Я давно потерял им счет. Но это и не важно. Время для меня остановилось с того момента, как я коснулся ее в первый раз. Это было всего мгновение, и оно застыло навечно. Время течет где-то там, за горами и лесом, а здесь нет ни завтра, ни вчера, есть только я и Ия. Я давно уже ничего не ем, мне этого не надо, мне хватает той бешеной энергии, которую дает мое нежное создание.
Как я мог прожить столько лет, не зная ее? Почему, вместо того, что бы искать ее повсюду, я занимался непонятно чем и непонятно для чего? Почему в жизни были другие цели, вместо той одной, прийти на берега этого озера и остаться здесь навечно?
На эти вопросы нет ответов. Но теперь я здесь. Я, наконец-то нашел то, что нужно было в этой жизни. И теперь я никуда не уйду. Зачем весь этот бренный мир, зачем все эти человеческие заботы и чаянья. Добиваться адскими усилиями чего-то в жизни, только ради того, чтобы сегодня было что поесть, чего-нибудь выпить и получить небольшую толику кайфа в сексе. Разве это может сравниться с тем, что я испытываю сейчас. Разве возможно сравнить секундное удовольствие с вечным оргазмом, который разрывает сладкой негой мое тело.
Нет. Не нужно мне ничего этого. Мне не нужен мир населенный людьми. Мне не нужны ни радости, ни горести этого мира, погрязшего в своих заботах. Я не хочу никого видеть кроме прекрасного образа, с которым не расстаюсь сейчас. Я хочу только одного, быть с ней рядом всегда, слиться с ней телами навечно, сделаться одним целым и бесконечным. Только я и Ия.
Я покидаю этот мир. Покидаю навечно солнце, которое не греет, воздух, которым не дышится. Я ухожу в черные воды озера, маленького озера которое стало для меня большой вселенной.

Вечерело. Солнце скрылось за верхушками деревьев, оставляя свои последние лучи, пробивающиеся сквозь ветви и отражающиеся от оконных стекол ослепительным светом. На смену дневному зною приходил теплый летний вечер. Николай Иванович сидел на скамейки рядом со своим домом. Прищуренными глазами смотрел вдоль деревенской улицы. Все ближе и ближе слышен был гул приближающегося трактора. Наконец он вынырнул из леса на деревенскую улицу, доехал до старика сидящего на скамейки и остановился. Из кабины трактора выпрыгнул на землю Василий.
- Здорово, Иваныч! – обратился он к старику.
- Здорово, Васька, здорово – замахал ему в ответ головой – привез, чего я просил?
- Привез, Иванныч, сейчас выгружу – и он начал снимать с трактора, какие то мешки и пакеты.
- Вот на этом, спасибо, - лицо старика просияло - Что бы мы без тебя делали, ума не приложу. Ночевать останешься, али как?
Василий посмотрел на небо:
- Солнце уже садиться, не хочу в потемках по лесу плутать, переночую, а завтра с утра обратно поеду.
- Вот и ладно. Заноси тогда все во двор, а я пойду, невестушкам скажу, что бы к ужину что-нибудь приготовили.
- Журналист то, что пару недель назад привозил сюда, не вернулся? – спросил Василий деда.
Старик нахмурился, лицо посерело:
- Нет, не вернулся, сгинул видать на том чертовом озере – он перекрестился – сгинул, как и все остальные. Чего ищут, чего хотят? Словам стариков не верят, сами норовят проверить. Им бы еще жить да жить и жизни радоваться. Эх! – старик махнул рукой, встал и направился в сторону дома. За ним следом, взвалив один из мешков себе на спину, пошел Василий.

© Анатолий Шеин, 2009
Дата публикации: 27.03.2009 10:20:26
Просмотров: 4000

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.