Разве все уже сказано до меня?! Глава 41. Счастье - это, когда ты понимаешь.

Ирина Хотина

Форма: Роман
Жанр: Любовно-сентиментальная проза
Объём: 46209 знаков с пробелами
Раздел: "Неженский женский роман. Гламур, как фон. Голливудский сюжет, как инструмент. Цель - раскрыть механизмы судьбы."

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Рецензии и отзывы
Версия для печати

Г Л А В А 41. СЧАСТЬЕ – ЭТО КОГДА ТЫ ПОНИМАЕШЬ.

Вся моя жизнь, как, впрочем, жизнь любого без исключения представителя класса «человек разумный», это – сочинение на тему «Что такое счастье?». Будучи обыкновенной, типичной, советской школьницей, я писала свое сочинение, пользуясь шпаргалками, то бишь мыслями умных людей, сказанными на этот счет как раз для таких, как я. А что ответит любой российский гражданин без запинки на этот сакраментальный вопрос? Правильно, «счастье – это, когда тебя понимают».
Вот и я долгое время сверяла свое понимание счастья с этим классическим тезисом, выстраивая по заданной схеме линию отношений с окружающим миром. Результат всегда был печальным – меня мало кто понимал, из чего выходило, что счастья в моей жизни было ничтожно мало.
И только сейчас, докопавшись до истоков своих поступков и проблем, прочувствовав их первооснову, я могу со всей уверенностью сказать: «счастье – это когда ты понимаешь». Понимаешь про все. Прежде всего, про себя. Потом про людей, близких и не очень, друзей и врагов, с которыми накрепко связан нитями, а иногда канатами судьбы. Понимаешь про то, что многие из них в этих связках вовсе не обязаны тебя понимать, потому что на это, оказывается, имеются веские причины. Понимаешь про эти причины, острыми шипами вылезающие из тугих кармических узлов. Про эти узлы, грамотно распутывая которые, добираешься до самой сути, определяющей смысл твоего существования. Собственный смысл всего твоего бессмертного существования. Не абстрактного понятия о таковом, а конкретного, принятого твоей душой как программа твоих личных действий. Потому что только понимание его и дает человеку право жить в гармонии с самим собой. Именно это состояние и определяется как счастье.

Все мои попытки отыскать Ивана, находясь в Лондоне, закончились полным провалом. Телефона на его квартире в Кузьминках не было. Соседи, по которым прошелся Павел, выполняя мою просьбу, сообщили, что Ванечка после приезда из-за границы жил какое-то время там. Бабушки у подъезда поведали, что выглядел он мрачным, замкнутым, вроде бы даже пил. Какие-то женщины приходили, но ничего серьезного. Потом купил хорошую машину. На ней и уехал, а куда – никому не известно. И вот уже почитай около двух лет не показывается. Ничего конкретного не сказали мне и по телефону той фирмы, где Иван когда-то работал. Да, около трех лет назад заходил, но устраиваться снова не стал. В городской справочной службе назвали адрес его прописки, все в тех же Кузьминках. Да, Иван сдержал обещание – он научился жить без меня.
Свою поездку в Москву я под разными предлогами откладывала, понимая, что за день-два ничего не решишь, а просто так ехать не хотелось. Тем более что Макс, видя безуспешность моих усилий, объявил, что на своем предложении не настаивает, поскольку наш брак уже давно и прочно скреплен, и земного подтверждения тому не обязательно. Об этом он шепнул мне перед званым вечером, посвященным его юбилею. Хозяйке дома в такой день полагалось быть счастливой и веселой, каковою я и сделалась после его слов. Они развеяли мое огорчение из-за того, что я не смогла сделать еще один подарок в дополнение к тому, что дожидался его в порту; морская яхта «Даймонд квин» стояла готовой к отплытию в любую точку земного шара.
Но у Системы были, видимо, иные планы – дав нам насладиться отдыхом на недавно купленной и отремонтированной вилле на Лазурном Берегу, Она вдруг нарушила идиллию звонком Павла.
– Катюша, хочу пригласить тебя в Москву, на одно событие, для меня очень важное. Дом я тут выстроил.
– Какой дом, Паша? Загородный? Так у тебя вроде бы уже есть.
– Нет, Катенька. Большой, многоквартирный, даже не один, а целый комплекс. Ну, не сам, конечно, а со товарищами. Но если бы не твои деньги, я бы никогда в это дело не влез. Через месяц заселение. Хочется такое важное событие отпраздновать. Приезжай...
– Поздравляю, и спасибо за приглашение. Ты застал меня врасплох. Я подумаю.
– Приезжай, Катенька. Хочешь, не одна, а всем семейством. Встретим, как положено. Не сомневайся.
Я не сомневалась ни в чем – ни в гостеприимстве Павла, ни в необходимости ехать. Мне предлагали начать действовать. Тактичный намек Системы можно, конечно, проигнорировать, сославшись на занятость, на усталость, на принятие ситуации в том виде, в каком она сложилась. Но я прекрасно понимала, что мне предлагают по-хорошему выйти из нее через дверь – в противном случае без колебаний выкинут в окно. И без толку будет спрашивать, за что и почему.
Это была первая мысль, посетившая меня после звонка Павла. А вторая – что эту поездку я сама себе «накассандрила». Но припомнив, что слова о необходимости ехать сами полезли из меня сразу после регрессии, когда канал был еще широко открыт, поняла, насколько верна первая мысль.
Итак, в Москву! В Москву! Удивительно, но где-то здесь, совсем недалеко, в одном из пансионов, лет сто тому назад, Антон Павлович тоже был одержим этой идеей, навеки запечатлев ее в «Трех сестрах».

Через месяц я летела в Москву одна. Макс отказался, здраво рассудив, что его присутствие на празднике жизни одного из моих бывший мужей совсем не обязательно. Тем более, что мы и так позволили себе двухнедельный совместный отпуск, оставив все дела на Дмитрия.
Все же интересно работает Система – моментально поставила меня на место. Хотела пустить пыль в глаза перед бывшим муженьком: посмотри, какая я без тебя крутая стала, на личном самолете раскатываю, с личной охраной. А лететь пришлось обычным рейсом, как простой смертной, потому что «нечего свою собственную шерсть путать с государственной». И как было ни обидно, но пришлось уступить самолет Димке, срочно вылетавшему по делам в Сьерра-Леоне.
Я рассуждала об этом, разместившись в кресле самолета, в то время, как другие пассажиры суетливо рассовывали ручную кладь по верхним отсекам, и, несмотря на широкие проходы бизнес-класса, норовили затормозить движение. Место рядом со мной долгое время оставалось свободным, и я уже подумала, что это, может быть, глубоко символично – Макс ведь остался дома. Как вдруг на него плюхнулся крупный, небрежно одетый мужчина со счастливой улыбкой, украсившей его широкую физиономию с пегой щетиной. Его лицо показалось близким и родным, что на пару секунд побудило напрячь память. Но потом сообразила, что оно просто-напросто относится к разряду узнаваемых, без каких-либо намеков на личное знакомство.
Мужчина был весьма громоздкий, производимые им движения имели большую амплитуду и достаточную ударную силу. Мне пришлось во избежание серьезных травм срочно убрать руки с подлокотника и как-то ужаться в размерах. Он моментально отреагировал, бросив извиняющийся взгляд в мою сторону:
– Excuse me, madam. I am sorry, – выдал он набор подходящих к данному случаю фраз.
– Ничего. Я думаю, что за время дороги мы найдем возможность удобного сосуществования.
Из круглой его физиономия плавно превратилась в вытянутую, круглыми остались только выразительные глаза.
– Вы говорите по-русски?!
– Свободно.
– Нет, я, когда увидел вас в аэропорту, выходящей из шикарного «Ролс Ройса», еще подумал: вот так выглядит настоящая английская леди.
– К британской аристократии я не имею ни малейшего отношения.
– А ваш спутник? Это ваш муж? Наверняка, какой-нибудь лорд?
– Только по духу.
– Он тоже русский? Из наших?
– Вы спрашиваете меня из обычного человеческого любопытства, или это профессиональный интерес? На интервью, господин Маркин, я вам своего согласия не давала.
– Признаюсь, вы удивляете меня все больше. Но, уж коли вы знаете мое имя, можно и мне узнать ваше.
– Кремер Екатерина Михайловна. А что касается вашего, то когда-то оно было на слуху у многих. Кто же из уважающих себя людей не читал обличительных статей Андрея Маркина?! А потом, многочисленные популярные ток-шоу, в которых ваши выступления были достаточно эмоциональны.
– Наверное, если вам онт до сих пор вспоминаются. – Помолчав немного, он продолжил: – Значит, вы моя читательница. Приятно. – На самом деле он думал о другом, что подтвердилось его возгласом, полным сомнения и сожаления. – Нет, не помню!
– Чего не помните? – Удивилась я.
– Фамилии такой, Кремер, среди наших богатеев, не помню. Он чем занимается? Нефть, металл, газ?
– А вы что же, всех знаете?
– Практически. Если не лично, то заочно наверняка. Он под кем сидит?
– Ваша память вас не подвела. Среди воротил российского бизнеса мужчины с такой фамилией нет.
– Тогда пойдем по-другому. Кремер – это ваша фамилия. А какая его?
– Другая. Господин Маркин, вы не находите это неприличным – вторгаться в чужую частную жизнь? Но чтобы вас немного успокоить, скажу: этот человек официально мне не муж.
Пауза длилась недолго.
– Да, женщиной быть значительно проще. Иногда просто завидки берут, как вам это удается.
– Удается что?
– Ну, не надо прикидываться. Хотите, статью напишу, фамилию можно изменить, а можно вообще без нее.
– О чем?
– О том, как вы его заполучили.
– А вы считаете, что женщина может стать обеспеченной, только предприняв шаги по охмурению мужчины, и, в конце концов, продав себя за приличное содержание?
– В России, да. Более того, миллионы хотели бы продаться, так никто не покупает. Вам повезло.
– Спасибо за откровенность.
Больше разговаривать мне не хотелось. Отвернувшись к иллюминатору, я попыталась зацепиться взглядом за картинки из невзрачных аэродромных построек и скудной растительности, которые стали мелькать с нарастающей быстротой. Мы взлетали. Моему спутнику просто так не сиделось, то ли тема задела его за живое, то ли охота нашла поговорить, но когда самолет набрал высоту, он снова обратился ко мне.
– Согласитесь, что я прав, Катерина Михайловна? Ведь целая индустрия существует на предмет того, как заполучить в мужья богатого мужчину. На худой конец, в любовники.
– У меня, значит, худший вариант? Не доработала?
– Безусловно, муж надежнее. Но вы не отчаивайтесь. Судя по его нежному к вам отношению, у вас есть шанс.
– Вы меня обнадежили. Я подумаю на досуге над этим вопросом.
– Непременно, а то найдется какая-нибудь шалава, помоложе и понаглее.
Но моя история, им же смоделированная, его уже больше не интересовала, так как мой сосед целиком погрузился в чтение британской прессы.
– Сомневаюсь, – ответила я скорее себе, чем ему.
Следовать его примеру мне не хотелось, тем более, что господин Маркин, как истинный журналист, творения своих собратьев изучал весьма живо, доводя до моего сведенья свою собственную точку зрения по тому или иному вопросу. Бегло читая по-английски, он быстро переходил от статьи к статье, громко возмущаясь европейской политикой двойных стандартов или недостаточно глубоким, с его точки зрения, пониманием той или иной ситуации. Наконец, он нашел тему, в какой он может, как ему показалось, меня «подколоть».
-- Ваш друг бриллианты вам не дарит? – Поинтересовался он, намекая на отсутствие на мне соответствующих символов роскоши. – А то вот смотрите, – указав на фотографию «Вивьен», он стал зачитывать текст: – «На состоявшейся недавно в Лондоне выставке уникальных алмазов центральное место, безусловно, занял гигантский черный бриллиант размером в 82 карата, принадлежащий Кэтрин Кремер, владелице ювелирной фирмы «Кремерз Хаус» и главе алмазодобывающей корпорации «Даймонд Квин». – Он опустил газету и произнес. – Нет, это судьба! Вы верите в судьбу, Катерина Михайловна?
– Еще как! – И я приготовилась выслушать от него в свой адрес поток извинений и сожалений за свое не слишком корректное поведение, а также комплиментов и прочих дифирамбов, так приятных любой женщине. Но он вновь меня озадачил.
– Мне же про нее Симаков все уши прожужжал.
– Кто такой Симаков? – Фамилия показалась знакомой.
– Да вы наверняка про него слышали. В свое время о нем только ленивые не писали. Свои миллионы сделал еще при Горбачеве. На самом деле успешно провернул всего лишь одну сделку: продал на Запад целый железнодорожный состав мочевины. Купил за копейки, продал за миллионы, долларов, естественно. А потом, уже при Ельцине, открыл один из первых коммерческих банков.
– Теперь вспомнила. Он как-то бесследно исчез. Олигарх из него не получился.
– Это точно. Он, как пионер, всегда был первым. Первым заработал, первым потерял. Но, похоже, не все. Много лет сидел тихо, как мышка. А сейчас Тимофей Петрович снова на коне.
– Может, еще состав мочевины продал? А какое отношение он имеет к «Даймонд Квин»?
– Господин Симаков уникален тем, что, проживая в Лондоне достаточно длительное время, располагает полезной и ценной информацией о многих наших бывших и нынешних весьма влиятельных соотечественниках. Фамилия-то известная. К нему за советом да помощью многие русские обращались, когда свои капиталы за границу двигали. – Я уже хотела было ему заметить, что Кэтрин Кремер к помощи никакого Симакова не прибегала, но он вовремя продолжил: – Я, собственно говоря, к нему и ездил. Мне пришла в голову мысль написать серию исторических, в кавычках, конечно же, очерков о том, что сейчас поделывают те, чьи фамилии когда-то знала вся страна.
– Принесли ли им счастье наворованные миллионы, если прибегать к вашей терминологии?
– Что-то в этом роде. Вы знаете, получается довольно занятно.
От его слов мне стало не по себе.
– И что, эта женщина тоже оказалась в компании «воров и мошенников»?
– Нет, в том-то и дело. Симаков о ней только в превосходной степени говорил. Собрал кучу материалов, статей, интервью. О ней, о ее бизнесе. Утверждает, что она добилась всего с помощью программирования сознания и подсознания. Его понять можно, когда видишь, как на твоих глазах, женщина, получив состояние в полмиллиарда долларов, за десять лет увеличила его до семи. Он с пеной у рта мне доказывал, что и наследство она себе запрограммировала. По-моему, с этой эзотерикой, мистикой, просветлением люди совсем с ума посходили.
Он замолчал, усердно принявшись за поглощение обеда.
– Скажите, Катерина Михайловна, а она, случайно, не ваша родственница? – Весело обратился он ко мне, радуясь только что возникшей в его голове забавной мысли. А потом замер с вилкой у рта (мы уже приступили к поглощению обеда). – Подождите. Вы – Кремер Екатерина, а она – Кэтрин Кремер. Леди Кэтрин, как называл ее Симаков. «Ролс Ройс». Охрана. Так вы ... это она? Одна из богатейших женщин в мире! А я Вас тут в безнравственности пытался уличить.
– Вы подошли к ситуации стандартно. А человек, который оставил мне наследство, думал о женщине совсем по-другому.
– Скажите, а Симаков прав, насчет работы с сознанием, подсознанием? – С задорной усмешкой поинтересовался он.
– Конечно, прав. И вы с ними работаете. Мы все живем по своим программам.
– Но это общие слова.
– Вот это и есть одна из ваших программ. Вы талантливый человек. Но ваш талант направлен на придание броских и ярких форм тем логическим умозаключениям, которые вы делаете из цепочек реально связанных между собой событий. Выход за эту реальность кажется вам общими словами.
– А по каким программам живете вы?
– Мысли каждого человека и есть его программы, которые он реализует с разной долей успешности.
– То есть вы захотели стать богатой – и стали ею?
– Если бы это было так просто.
– Тогда ответьте мне серьезно, Катерина Михайловна, без этих глупостей. Вот вы женщина, бизнес-леди. Мне Симаков про вас много рассказывал. Вы просто фантастически успешны. Как вам это удается? Тут иногда за свою пару сот баксов кровью исхаркаешься. А вы миллионами ворочаете.
– Зачем же вы прибедняетесь, Андрей ...?
– ... Ильич.
– Ведь вы же не бедный человек, Андрей Ильич!
– По сравнению с теми, кто пишет заказные статьи, я беден как церковная мышь.
– Тогда пишите по заказу.
– А кто же будет рубить правду-матку?
– Вот это – еще одна ваша программа и, как видите, очень серьезная, без глупостей.
– Тогда что же, я обречен на бедность?
– И это программа.
– Не понял. Объясните, если можно.
– Нам с вами едва ли не с детсадовского возраста внушали, что человек рано или поздно встает перед выбором: или сделка с собственной совестью и, как наказание, материально обеспеченная жизнь, или жизнь с гордо поднятой головой, но в бедности. У вас идет четкое выполнение этой программы. Вы – независимый журналист. Сделали себе громкое имя. Пишите в полном соответствии со своими взглядами, но больших денег на этом не зарабатываете, потому что считаете что «настоящий художник», то бишь честный, должен быть бедным.
– А разве по-другому бывает?
– Бывает. В этом мире бывает все. А вы в этом многообразии ему отказываете. На самом деле, вы отказываете только себе.
– Что же, вы предлагаете мне уподобиться ...
– Стоп-стоп, господин Маркин. Не надо воспринимать все так прямолинейно. Я вам говорю об изменении в вашем мышлении. Начните думать, что можно быть богатым, не продавая своего пера.
– В наше время это невозможно.
– Вам так кажется, потому что в соответствии с вашей программой вы разделили мир на чистых и нечистых. Как только раздвинете рамки, то увидите, что чистым можно оставаться при разных обстоятельствах.
– Что значит «я увижу»? Все изменится как по волшебству?
– К сожалению, нет. Но если программу, принятую вами на сознательном уровне, усвоит подсознание, а именно оно реализует мысли человека, то ваша реальность без всяких сомнений изменится. Как, не знаю. Но возможностей много.
– Что-то я слабо в это верю.
– И это ваша программа. Я уверена, что среди ваших коллег есть те, кто пишет на те же темы, что и вы. Более того, их мысли очень созвучны вашим, но при этом они хорошо зарабатывают. И вы про них наверняка думаете: вот, гады, хорошо устроились.
– Точно. Откуда вы знаете?
– Догадываюсь. А они «устроились», потому что думают приблизительно так, как я вам советую. Но вам мешает еще одна программа. Уверена, что когда в университет поступали или когда учились, она вас зацепила. Может быть, даже сочинение писали на тему: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо». Так, кажется, у товарища Маяковского? Вы, как на войне, все время воюете.
– Разве это плохо?
– Воевать всегда плохо. Это негатив. Кем вы себя при этом ощущаете, карающим мечом?
– Нет, скорее глупцом, сражающимся с ветряными мельницами, простите за штамп.
– А вы представляйте себя капелькой воды, подтачивающей камень, простите за него же. Поверьте, это очень важно. Так вы уберете программу бессмысленности вашей работы и перестанете вести боевые действия.
– Мне про карающий меч больше понравилось.
– На это можно возразить другой программой: «Кто к нам с мечом придет ...». Думаю, продолжать не стоит. А самое главное, не берите на себя чужие функции. Там, наверху, каждому отмерят свое.
– Долго ждать.
– Это еще одна программа, при чем очень негативная. Вы сомневаетесь в справедливости высших сил.
– Это вы про Бога? Я в него не верю. Скажете, что это еще одна программа?
– Безусловно. Причем Ему все равно, верите вы в Него или нет. Бог – это гарант свода законов, неукоснительно выполняемых всеми, и Им тоже. Ваше неверие не означает их отмены.
– Мне всегда казалось, что вопросы о Боге – прерогатива религии.
– Это стереотип. К сожалению, вы весь ими зашоренный.
– Неужели? Как человек творческой профессии, я как раз открыт всему новому.
– Хотите, докажу, что я права? – В ответ на его кивок я продолжила: – Вы сами признались, что, увидев меня в аэропорту выходящей из дорогой машины в сопровождении представительного мужчины, определили нас как чету английских аристократов. Узнав, что я из России, записали, не долго думая, в жены олигарха. А когда я призналась, что этот мужчина мне не муж, понизили до любовницы, выказав при этом полное презрение к моей особе. За пять минут вы трижды поменяли свое представление обо мне, сменив один стереотип другим. Даже когда Система услужливо подсунула информацию в виде газетной статьи, вы не сразу спроецировали ее на меня.
– А как иначе я мог подумать? Ведь ваш случай один на ... миллион!!
– Я говорю вам не о статистике, а о возможности существования других вариантов, даже в тех вопросах, что просчитываются как дважды два.
– Подождите, вы так ловко от денежной темы свернули к вопросу о Боге!
– Более того, какую бы серьезную тему мы с вами, два светских нерелигиозных человека, ни затронем, обязательно подойдем к вопросу о Боге.
– Мне больше импонирует определение его как судьбы, рока.
– А что такое судьба? Это жизнь, прожитая человеком в соответствии с тем кармическим багажом, какой он приобрел в результате предыдущих воплощений своей души, и по кармическим законам, определенным Богом. Душа человека – и есть его связь с Богом. В этой цепочке посредник вроде религии совсем не обязателен.
– Поверьте мне, большинство людей вспоминает о душе или в церкви, или на похоронах.
– В этом вся проблема. Религия, не признавая реинкарнации, учит, что за свои грехи человек будет отвечать где-то там, в мифическом аду после смерти. А на самом деле за свои поступки и мысли человек расплатится здесь, на земле. В следующих воплощениях -- обязательно. За какие-то придется отвечать уже сейчас. Но это решать не вам.
– И что же, смотреть на безобразия, которые творятся на каждом шагу, на преступления? – Завелся он с полуоборота.
– Тихо-тихо, Андрей Ильич! Вы же не передовицу пишите. Я разве вам предлагаю изменить профиль? Нравится быть чистильщиком общества? Ради Бога. Измените взгляд на свою роль в процессе возмездия. Скажите, ведь вы человек для многих очень неудобный? Звонят, наверное, с угрозами?
– Случается.
– А до физической реализации дело доходило?
– Да. Была пара нападений. Отделался синяками с переломами. Правда, жена одна никуда не выходит. А почему вы спрашиваете?
– У вас много негативных установок. Как правило, Система жестко корректирует мысли человека, устраивая ему всевозможные напасти, осмысление которых иногда приводит к полной смене убеждений.
– Вы что же, думаете, я должен поддаться на угрозы?!!
– Это ваше дело, ваш выбор. Но Система вас призывает не к этому.
– Откуда вы знаете?
– Потому что на самом деле за такие статьи другого журналиста давно бы уже прибили, а вы отделались только переломами. Вам разрешают выгребать весь этот мусор, только настоятельно советуют при этом поменять свои мысли.
– А если я совет проигнорирую?
– Тогда ни на кого не пеняйте. Считайте, что вас через меня предупредили.
Он надолго замолчал.
– Если бы мне об этом сказал другой человек, я бы посмеялся. Но я хорошо знаю вашу историю, да и вы сами об этом говорите как-то очень убежденно. Может быть, вы тогда ответите на такой вопрос? Почему одним – все, а другим – ничего? Почему одни в получении низменных удовольствий доходят до извращений только потому, что у них на это есть деньги, а другие продают своих детей, чтобы как-то выжить. Только, не говорите мне, что рано или поздно каждый ответит. Мне надо, чтобы каждый ответил сейчас.
– Мне бы тоже этого очень хотелось. Но если убрать пафос и риторику, то в сухом остатке получатся те же программы, по которым живет каждый.
– И что же Бог, разрешает все это безобразие?
– Скажите мне, Андрей Ильич, только не задумываясь, что лично для вас есть жизнь? Быстро, без долгих рассуждений.
– Вы же помните, как нас учили? Жизнь – это борьба. Всего со всеми.
– По-моему, вы устали от этой борьбы.
– Если честно, то да. Из-за ее бесперспективности.
– А вы не боритесь! Те, кто продают детей, борются за свое существование. Это – их программа. Причем, проигрывая бой за боем, доходят до такого изуверства. А те, кто извращаются в своих желаниях, не борются. Они хотят и получают.
– Если бы у меня были миллионы, не говоря уже о миллиардах, я бы тоже хотел и получал.
– Вы не поняли, Андрей Ильич, они стали так относиться к жизни еще до того, как получили свое богатство. Как правило, интуитивно.
– Вы тоже?
– Я -- нет. Мне пришлось целенаправленно менять все. Раньше я тоже думала, что жизнь – это бесконечный бой. Что если что-то не получается, надо идти наперекор обстоятельствам. Если жизнь меня бьет, значит, не доработала.
– А что же на самом деле?
– То, что иду не свои путем. А все беды и несчастья – это попытки Высших сил, и тут уместно вспомнить о Боге, направить меня в нужную сторону.
– И что же, по-вашему, жизнь?
– Прямая дорога к счастью. Предвидя ваши возражения, скажу, что когда едешь в собственном «Ролс Ройсе», эту истину ощущаешь реально. Но сначала нужно хорошенько поразмышлять о ней в душном, переполненном вагоне метро или автобусе. Все, что человеку причитается, он может и должен получить без борьбы.
– Вы это серьезно? И что же, нужно превратиться в мямлю, иждивенца и ждать «блюдечка с голубой каемочкой?»
– Насколько мне не изменяет память, Шура Балаганов в ожидании этого подарка судьбы сделал все, чтобы его получить. Когда идешь по своей дороге, не просто можешь, а обязан проявить всю свою энергию, знания, способности. Иначе опять получишь пинок. Наверное, помните, что бывает за зарытый талант? Но вам это не грозит, вы четко идете по своей дороге, реализуя себя.
– Только перестал получать удовлетворение от этой жизни.
– Потому что ваш «борец» устал. В каждом человеке живет такая сущность, говоря по-научному «субиндивид» -- дна из частичек вашего целого «я». У кого-то он не такой активный, а вы его в себе развили и культивировали.
– И что же теперь делать?
– Менять свои мысли. Хватит сражаться. Если помните, мы начали с этого.
– Ну, знаете, это не так просто.
– А кто говорит, что это просто? Для начала примите другую программу: это сложно, но возможно.
--В общем, можно попробовать.
– Нет, Андрей Ильич, если будете пробовать, ничего не измените. Подсознание очень конкретно. Оно не фильтрует ваши мысли. Сказали: «буду пробовать» – значит, будете пребывать в процессе пробования, без изменения ситуации в лучшую сторону. То же самое и со словами «посмотрю», «подумаю», «попытаюсь». Будете смотреть, думать, пытаться – только и всего.
– Что же делать?
– Начать думать по-другому.
– Прямо так сразу?
– А чего тянуть? Мы уже с вами говорили про Бога. Помните, с чего начинается его деятельность?
-- Бог сказал и сделал, сначала свет и тьму, потом сушу и воду и так далее… Но я же не Бог!..
-- Разве человек не создан по Его образу и подобию?! На самом деле, в основе всех божественных деяний лежала мысль. Сначала Он все-таки подумал, то есть принял программу, затем выразил свою мысль словом, то есть усилил программу, и только потом ее реализовал. Разве деятельность человека не построена по этому принципу? Все когда-то было мыслью, может быть, гениальной, а может, самой банальной.
– А про дорогу к счастью, это какая?
– Счастливая для того, кто об этом задумался, и реальная – кто принял ее к действию. Вы зря смеетесь. Хотите, я помогу вам увидеть вашего «борца»?
– Как?
– В медитации, конечно.
– Я не поддаюсь гипнозу.
– А я не умею гипнотизировать. Нужно просто хорошо расслабиться.
– И достичь просветления. – Сарказму не было предела.
– Нет. Мы же не буддийские монахи или йоги, чтобы целыми днями заниматься созерцанием своего внутреннего мира и ждать просветления. А расслабление само по себе ничего, кроме пользы, человеческому организму не дает.
– И что, такая процедура возможна прямо здесь, в людном месте?
– А почему бы нет? Если бы речь шла об открытии информационного или духовного канала, тогда, безусловно, нужны время, длительная подготовка посредством очищения физического и энергетических тел, соответствующие условия. А работать со своим подсознанием можно где угодно. Было бы желание.
– Ну, хорошо, уговорили. Что я должен делать?
– Прежде всего, довериться мне и выполнять мои команды. Вы будете в сознании, и если мои слова вызовут у вас какой-либо дискомфорт, без проблем из этого состояния выйдете. Это я к тому, что измененного сознания не будет.
Нам повезло, у пассажиров наступила дремотная пауза, что позволило моему соседу хорошо расслабиться. После настройки на визуализацию (у своих слушателей обычно я ее вызываю тем, что предлагаю им представить арбуз) я попросила его увидеть себя гуляющим на природе.
– Пускай это будет парк, похожий на лес. Обратите внимание, какое время года вы увидели, и опишите мне его.
– Осень. Темные деревья, желтые редкие листья, пожухлая трава. Мелкий противный дождь.
– А теперь выходите на открытое место. Там вы увидите огромный камень, похожий на валун, или поваленное гигантское дерево. Около него фигура. Только не отгоняйте от себя никаких мыслей. Рассмотрите то, что вам показывают, а не то, что хотите увидеть. Это может быть знакомый человек, книжный персонаж, сказочное чудовище или животное. Подходите ближе и рассказывайте мне.
– С ума сойти! Занятно! Это человек. Похожий на хана Гирея. Такого я видел в детстве, когда ходил с мамой на балет «Бахчисарайский фонтан». У него весьма свирепый вид и в руках плетка.
– Сейчас он будет с вами говорить. Может быть, спорить, утверждать, что все в этой жизни дается через борьбу. А вы должны убедить его в том, что жизнь – это радостный путь к своей цели.
– Нет. Он со мной не спорит. Наоборот, он на меня сердится, что у него больше нет сил воевать и наказывать. И если я буду его дальше к этому принуждать, он может на меня обидеться.
– Сядьте рядом с ним, поговорите по душам, ни в коем случае не спорьте и придите к такому окончанию разговора, чтобы почувствовать удовлетворение друг от друга. Он должен быть уверен, что вы его поняли. Поверьте, для вас это очень важно.
После некоторой паузы Маркин задал хороший вопрос:
– А выпить с ним можно?
– Спросите его.
– Он сам это предложил.
– Тогда выпейте.
– Да-а, интересное кино! Никогда не думал, что такое возможно, – сказал Андрей Ильич по выходе из медитации, часто хлопая глазами. – И что теперь?
– Если хотите, чтобы для вас все закончилось благополучно, строго следуйте его совету.
– В каком смысле «все закончилось благополучно»?
– Андрей Ильич! Вы разве не поняли, что означают слова про обиду? На энергетическом уровне вы накопили столько негатива, что еще немного, и пойдет его реализация на физическом плане, то есть в реальной жизни. Тут возможно два варианта. Либо заболевание, сами понимаете какое, либо случайное стечение обстоятельств, которое на самом деле будет совсем не случайным.
– Вы это серьезно?
– Абсолютно. Но мне хочется вас утешить, Система к вам весьма благожелательна, иначе мы бы с вами никогда не встретились. Вас, без всяких сомнений, предупреждают через меня.
– И что теперь я должен делать?
– Вам дали великолепный ассоциативный ряд. Как только снова начнете думать, что ваше перо – это стегающая врагов плетка, вспоминайте своего уставшего хана Гирея и его предупреждение. Найдите для себя другие ассоциации. Я уже говорила вам о капельке воды, подтачивающей камень. А может быть, лучше подойдет образ Фемиды, взвешивающей на весах ту информацию, что вы публикуете. И уже ей решать, кого и как наказывать.
Его молчание в ответ на мои слова было продолжительным, а живая мимика на лице говорила о том, что он вновь и вновь возвращается к разговору со своим «борцом».
Мне же вспомнилась моя первая медитация на эту тему много лет назад. Нет, своего «борца» я тогда так и не увидела. Я шла по дороге, по обочинам которой лежали горы трупов. Картина Васнецова «После побоища». Повернула в другую сторону – и там тоже самое: убитые воины со стрелами и мечами в груди. Мой Боец рубился не на жизнь, а насмерть.
В то время вся моя жизнь была сконцентрирована на семье и взаимоотношениях с Павлом, и подсознание показало истинное положение вещей. Все годы нашего совместного проживания я отстаивала право на свое собственное мнение, желания, интересы в жесткой борьбе с мужем. Помимо этого, когда у Павла обнаружились недюжинные способности к зарабатыванию больших денег, расставание с ними он делал мучительно болезненным для остальных членов семьи, и в первую очередь для жены.
Мне приходилось выступать в роли настоящей стервы, устраивая безобразные сцены, чтобы заставить его купить то, что я считала нужным. Например, машину для меня, потому что на своей он уматывал на целый день, а я должна была носиться с ребенком из детского садика в бассейн, по кружкам, врачам, магазинам и так далее, еле-еле везде поспевая, да еще таская на себе тяжести как ломовая лошадь.
И потом, мне, как любой нормальной жене преуспевающего бизнесмена, хотелось жить в приличной, современно отделанной квартире с хорошей мебелью, проводить выходные в благоустроенном загородном доме с цветущим под окнами садом, отдыхать за границей. А почему нет? А для чего тогда нужны деньги? И я все это имела. Вот только чего мне это стоило! Может быть, именно тогда возникла та самая предательская мысль, что все у нас как-то не так, неправильно, и я обязательно расплачусь за полученное таким образом благополучие, больно упав с небес на землю.
Вдобавок ко всему, Павел по складу своего характера был контролером. На работе, в бытность мастером в автопарке, на ювелирной фабрике и дома. Он должен был в курсе всего, влезть во все дыры. Мне устраивались бесконечные допросы, ну, разве что без пристрастия, если он видел в доме новую вещь и не знал, сколько она стоит. Потом шли противные нудные упреки в расточительности, хотя я называла цену, заниженную, как минимум, вдвое. Излишне говорить, что радость от покупки оборачивалась ссорой. После чего я слышала, как ни странно, его уверения в сильнейших и нежнейших чувствах. Но мне его любовь была уже ни к чему. Я требовала ее материального подтверждения. Поэтому и была увешана золотыми цацками, как новогодняя елка.
Потом, разобравшись в этой ситуации с помощью регрессии, поняла, что Павел таким образом отыгрывался за свою обиду в предыдущем воплощении. Уважал меня, в глубине души боялся, был счастлив от моей зависимости от него и от своей власти надо мной.
Вторую попытку встретиться со своим «борцом» я предприняла ровно через год. Мне было интересно, что же он собой представляет после того, как я резко изменила свое поведение с мужем, а главное, отношение к жизни как к безнадежно проигранному бою. Я увидела себя, идущей ночным лесом, по тропинке, ярко освещенной желтой полной луной. Мне было ни капельки не страшно, тем более, что где-то совсем рядом легкой стайкой взметнулись алые искорки костра. Мой «борец» сидел около него в серьезной задумчивости. Он имел странный вид некоего гибрида индейского вождя с дядькой Черномором. На голове красовался роскошный черно-белый головной убор из орлиных перьев, а окладистая седая борода прикрывала мелкие стальные кольца кольчуги на могучей груди. Увидев меня, он тяжело встал, увешанный целым арсеналом оружия: мечами, колчанами со стрелами, булавами, томагавками. На его прямой вопросительный взгляд я ответила коротко: «будем разоружаться». Он послушно снял пригибающую его к земле тяжесть и бросил оружие в костер. После чего, как мудрый индейский вождь, предложил выкурить трубку мира. Что мы и сделали с превеликим наслаждением.
С тех пор своего «борца» я «навещаю» регулярно, радуясь и любуясь тем, как он, по обоюдному согласию переквалифицировавшийся в садовника, обустраивает дорогу моей жизни, засаживая ее моими любимыми цветами.
Из воспоминаний меня вернул в реальность вопрос господина Маркина:
– Катерина Михайловна, а как вы объясните все это? Ну, то, что я увидел?
– Это ваши мысли на определенную тему. Ваше подсознание выбрало для них ту форму, в какой вам удобно их воспринять.
– И что теперь? Неужели что-то может реально измениться?
– Все зависит от того, насколько серьезно воспримете новую программу, и насколько глубоко в вас сидит старая. Как правило, все основные программы закладываются родителями и учителями в детстве или отрочестве. Вам стоило бы поработать со своим «внутренним подростком». Я думаю, вы согласитесь, что ваш максимализм идет оттуда.
– И как это сделать?
– Точно так же, в медитации. Расслабиться, а потом представить то место, где вы себя хорошо помните в лет тринадцать-четырнадцать. Это может быть дом, школа, пионерский лагерь. А потом найти себя там. Может быть, вы увидите как раз тот момент, когда у вас был конфликт с товарищами или взрослыми.
– И какая цель этого?
– Вы должны убедить своего подростка, уже с позиции выросшего из него взрослого мужчины, что его юношеская точка зрения, мягко говоря, не верна. Какие слова и доводы вы для него найдете – это уже ваше дело, но он должен вам поверить.
– И что, мои взгляды изменятся?
– Еще как.
– А вы так же работали над собой?
– В общем, да. У меня были несколько иные психологические проблемы. Покопавшись в них, я поняла, что мне следует хорошенько подружиться и с моим «внутренним ребенком», лет этак пяти-семи, и с «подростком», и с «девушкой».
– А если не секрет, какие проблемы?
– Ой, их было так много. Если честно, я переделала себя всю.
– Наверное, в это нужно сильно верить?
– Вера приходит со временем, когда виден первый результат. А он будет всегда.
– Почему? Откуда он возьмется? Какая связь между мной сегодняшним и подростком сорокалетней с лишним давности?
– Прямая. Во Вселенной нет прошлого и будущего, все настоящее.
– Да, я читал об этом. Все существует в сейчас. Полная ерунда.
– Андрей Ильич, несколько минут назад вы видели своего «борца». Это – визуальное изображение ваших эмоций насчет того, что жизнь есть борьба. Они у вас не сегодня и не вчера появились. Я вам скажу больше, они пришли с вами в это воплощение и останутся, когда прекратится ваше нынешнее физическое существование, потому что неразрывно связаны с вашей бессмертной душой. Как связаны? Они запечатлены на ваших тонких энергетических телах, астральном и ментальном. Эти тела после смерти со временем разрушаются в Тонком мире, но «записанная» на них информация сохраняется в монаде души. «Монада» и есть та бессмертная душа, которая приносит память обо всем случившемся в новую жизнь. Если эта информация будет отрицательной, то вы обязательно ее отработаете в следующей жизни. Но если она зашкалит -- то уже в этой, о чем вас предупредил «борец». Сейчас эта энергия имеет мыслеформу грозного хана Гирея. Со сменой эмоций изменится и сама мыслеформа. Отрицательная энергетика сменится положительной. В вашей реальной жизни начнутся изменения. Точно так же и с вашим подростком. Он думал, он чувствовал, переживал, волновался. Энергия этих эмоций и мыслей никуда не исчезла, а сформировала стойкие очаги в вашей энергетической оболочке. Так что ваш подросток, считайте, всегда с вами. Более того, он очень сильно влияет на вас. Измените его программу, и вы почувствуете, как изменитесь сами. Медитация – это всего лишь техника. Но очень удобная, потому что позволяет нашему сознанию принять сложную информацию в удобоваримом виде.
По его взгляду я поняла, что он серьезно задумался над только что услышанной информацией, особенно над смыслом логических цепочек, которые я старалась выстраивать, чтобы донести суть до его понимания. Но личные проблемы мало его интересовали. Он мыслил категориями вселенского масштаба.
– И все-таки, Катерина Михайловна, почему все так несправедливо устроено в этом мире? Столько зла, жестокости, хамства, грязи?
– Вы знаете, Андрей Ильич, у одной моей знакомой все в жизни шло, извините, через одно место. То на работе проблемы, особенно с начальством, то лучшая подруга свинью подложит. И вечно они с мужем споткнуться там, где другие пройдут и ничего не заметят. Стали мы разбираться и выяснилось, что основное жизненное кредо этой семьи – «кругом одни козлы». Шло четкое выполнение этой программы. Им «козлы» попадались всегда и везде.
– То есть, вы хотите сказать, что, думая об этих вещах, мы их усиливаем?
– И это тоже. Все дело в том, что зло, как это ни печально, имеет неотъемлемое право на существование, так же, как и добро. Оно укладывается в Систему. И с этим нужно смириться.
– Да вы фаталистка, Катерина Михайловна!
– Скорее, реалистка. Потому что очень хорошо знаю, что все в подлунном мире и за его пределами подчинено закону дуальности: плюс-минус, день-ночь, добро и зло. Одно без другого существовать не может. Другое дело, что человек, думая о плохом, притягивает его в свою жизнь.
– И что же, по-вашему, следует делать вид, что его не существует?
– Ни в коем случае. Просто нужно сменить методы борьбы с ним. Только не спрашивайте меня, как. Я не знаю. Но если серьезно думать над этим, то придут и решения.
– А до этого, как жить?
– В любом случае с головой. Думать больше надо, размышлять. Работать над собой, чтобы в конце концов, понять, какие уроки проходит человек в этой жизни.
– Уроки, уроки! Ведь мы же не в школе. Воровство в неописуемых масштабах, поголовная коррупция, беспредел на государственном уровне. Это тоже уроки?
– Для кого-то да. Без всякого сомнения. Вот вы с трагическим пафосом сыпете общими фразами. А я за каждым вашим словом вижу конкретный случай, в который попадает тот или иной человек. А кто-то при похожих обстоятельствах не попадает. Почему?
– Вот именно, почему?
– Потому что у каждого человека есть на это причина. Ничего просто так не бывает. И урок, да, урок, и вы правильно сказали, как в школе, дается для того, чтобы каждый задумался об этих причинах, докопался до их истоков, исцелил свою энергетику. Вот вы говорите о добре и зле. А сколько у вас у самого негативных установок?! Начните с себя. Хватит кидаться общими фразами.
– А вы, Катерина Михайловна, докопались до причин своей ситуации? Прошли свой конкретный урок? – Осторожно спросил случайный попутчик, непонятным образом сумевший разговорить меня на темы, которых я никогда не касалась в общении с незнакомыми людьми, и теперь намекающий на свою хорошую осведомленность о моей личной жизни.
Или это профессиональная привычка, делать вид, что тебе известно больше, чем простым смертным? Откуда у этого журналиста может быть какая-то информация обо мне? Ах, да, через Симакова! А у него откуда? Чем его так заинтересовала Кэтрин Кремер? Говорите, к нему многие обращались за помощью и советом. Может быть, и Граната? Может быть, этот Симаков и был глазами и ушами Гранаты?! Как, оказывается, все просто! Или сложно?! И урок с Гранатой не закончен?..
После паузы я продолжила разговор:
– Да, Андрей Ильич. Для вас жизнь – извечная борьба. А для меня – школа.
– Школа жизни? Навевает тоску. Как-то надоело учиться.
– Хочется учить других? Вы это и делаете, будучи в то же время учеником. Любой человек в этой жизни учитель и ученик одновременно. Муж учит жену, жена мужа. Теща зятя, свекровь невестку, и наоборот. Вы – учитель своих «героев», они учат вас. Список бесконечен. Самое интересное, что многим учителям разрешено быть грубыми, циничными, наглыми, до тех пор, покуда ученик не усвоит урока.
– И в чем же он состоит?
– Частных уроков много, но большинство из них сводится к одному – терпимости и умению прощать. Поэтому зло предусмотрено Системой. Более того, многим учителям дают возможность сделать удачную карьеру или иметь высокий материальный достаток. Другое дело, если учитель, что называется, «вкладывает всю душу» в своего ученика, радуясь его страданиям и презирая его, или в своем рвении переступает черту дозволенности, определенную кармой каждого, за это он, можете не сомневаться, будет наказан.
– Почему так? Кто определил для человека эти уроки?
– Он сам, своими поступками в прошлых жизнях. Я же вам только что рассказывала об энергии эмоций и мыслей, которые сопровождают каждое наше действие. Они никуда не исчезают. Рано или поздно человек отработает весь негатив, имевший место в прошлых воплощениях. За все нужно платить. За плохое расплачиваться. За хорошее – получать награды. Пускай кому-то кажется это наивным и примитивным, но это так.
– И ваше наследство – это награда?
– Только после того, как все уроки были выучены.
– И в чем же они состояли?
– В первую очередь – это кармические долги, то есть частные уроки.
-- А что вы скажите о возрасте Христа и о кризисе сорокалетних?
– После тридцати человек должен хотя бы начать интересоваться вопросами самопознания. Если же этого не происходит, Система, организуя разные неприятности, направляет его в нужное русло. Сначала слегка подтолкнет. Если сигнал не понят, в сорок так шандарахнет, что мало не покажется.
-- И все же, с чего вы начинали конкретно?
– Меняла негатив на позитив. Самое сложное, быть честным с самим собой и научиться ловить себя на негативе. Когда не получалась принять новую программу, докапывалась до причин.
– Каким образом?
– Техник много. Но одну из них я вам показала. За каждой мыслью, эмоцией, страхом, обидой, переживаниями стоит модель поведения, которую можно выделить как самостоятельный «субиндивид» - внутренний ребенок, борец, толкач, контролер и т.д. С помощью подсознания можно получить их видовое изображение и работать с ним, закладывая новую программу.
– Да, Катерина Михайловна! Теперь я вижу, Симаков был прав.
– В чем?
– Вы действительно запрограммировали себе наследство.
– Нет. Он ошибся. Я запрограммировала себе мужчину, который мне его принес. Разве я похожа на ненормальную, предпочитающую деньги любви?
– Но и не на ту, которая бы согласилась на рай в шалаше.
– Да, вы правы. Такая программа отметалась сразу. Но в получении наследства свою роль сыграл еще один нюанс. Меня не устраивала финансовая зависимость от мужчины. Поэтому Система нашла возможность воплотить мои желания в таком виде.
Когда самолет совершил посадку и мягко катил по бетонной полосе, мой сосед снова обратился ко мне:
– Катерина Михайловна! А вы надолго в Москву?
– Планирую неделю.
– Мы не могли бы с вами договориться о встрече? Я бы хотел взять у вас интервью.
– Андрей Ильич, без лишней скромности заверяю, что я никак не могу быть героиней ваших публикаций. Капитал у меня чистый, ни одного ворованного рубля. В «грабительской» приватизации не участвовала, на нефти российской не разбогатела, алмазы добываю в Африке. В политику не лезу. Футбольные клубы не покупаю. Не знаю, чем бы я могла вас заинтересовать.
– Всем.
Я задумалась. То, что меня не просто так свели с этим человеком, стало понятно еще вначале. Правда, в первый момент показалось, что больше для его пользы. А может быть, для обоюдной?
– Хорошо, я соглашусь. Но с одним условием: помогите мне отыскать в Москве одного человека. Думаю, что сейчас это не сложно, но мне не к кому обратиться.
– Договорились. Давайте его имя, фамилию.
– Макаров Иван Николаевич, 1968 года рождения. Место рождения – Москва. Бывший военнослужащий. По месту прописки не живет и чем сейчас занимается, не знаю.
– Особые приметы.
– Женат. На Кремер Екатерине Михайловне.

© Ирина Хотина, 2010
Дата публикации: 18.11.2010 12:47:57
Просмотров: 2421

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.