Перекресток. Часть вторая. Госпожа инспектор. Продолжение 9
Юрий Леж
|
Форма: Роман
Жанр: Фантастика Объём: 18617 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Продолжение романа. 21 …поднявшись из гостиничного ресторана в номер, Ника едва ли не сразу у дверей выскользнула из своего шикарно-развратного, с обнаженной спиной и разрезами едва ли не до талии на длинном подоле сиреневого, с легкими переливами вечернего платья, избавившись от него, будто фокусник-престидижитатор, одним легким движение рук вдоль тела. Как и положено, под таким платьем никакого нижнего белья на блондинке не оказалось, но это ничуть не смутило шедших следом за ней Антона и Мишеля. Они давно привыкли к пикантной манере своей спутницы обнажаться в любой удобный, а иной раз и не самый удобный момент. – Мне кажется, я обожралась, – откровенно призналась Ника, не в самой изысканной манере похлопывая себя по ровному, плоскому животику. – Так соскучилась по обычной, земной, человеческой пище… Впрочем, кроме её откровенного признания ни что в фигуре девушки не свидетельствовало, что она ухитрилась слопать за ресторанным столиком огромную отбивную с картофельным пюре и зеленым горошком, овощной салат, два десятка королевских креветок, примерно столько же мидий, простенький салатик из кальмара с сыром, да еще и запить все это изобилие изрядной дозой коньяка и лимонного сока. Блондинка никогда в жизни не придерживалась каких-то диет или особого питания, без раздумий лопая все подряд и в неограниченных количествах, благо, природные особенности организма позволяли ей сохранять подтянутую, спортивную фигурку, пережигая белки, жиры и углеводы в жизненную энергию и хорошее настроение. Вольготно и непринужденно расположившись на маленьком диванчике рядом с низеньким сервировочным столиком, скромно заполненным сейчас коньячными стаканами, большой емкостью с янтарной ароматной жидкостью и парой пепельниц, Ника благосклонно подкурила от протянутой Каревым зажигалки ароматную папироску с длинным, «женским» мундштуком. Вошедший в номер последним, Мишель привычно подобрал с пола брошенное платье девушки, небрежно закинул его на спинку кресла и уселся туда же сам. – …и вот мне кажется, – проговорила блондинка, на выдохе выпустив изо рта клуб сизоватого дыма и продолжая начавшийся еще за ресторанным столиком разговор. – …мне кажется, что мы «здесь» совсем мало отличаемся от тех, кто «там»… Ника кивнула наверх, будто её собеседникам требовалось какое-то подтверждение, что девушка говорит не о подземных гномах или лесных эльфах, а своих впечатлениях от общения с жителями иных космических миров. – «…они – люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или из золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди…» – щегольнул цитатой из давнего, полузабытого романа Антон. – Ты прав, – вполне серьезно кивнула блондинка. – За иных говорить не буду, у них даже физиология другая, но все-таки, думаю, их цивилизации по сути своей мало, чем отличаются от человеческих, как бы они там людей не называли: сапиенсами, неандертальцами, приматами, антропоидами или четверорукими… – Но все-таки обычаи, традиции, привычки сильно отличаются от наших, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Мишель, весь вечер внимательнейшим образом слушавший рассказы Ники, посвященные в первую очередь взаимоотношениям внутри смешанного экипажа. – Конечно, тут и говорить не о чем, – согласилась блондинка, кивая. – Одно только сохранение человеческих жертвоприношений одновременно с межзвездными перелетами чего стоит… …огромная рукотворная пещера, размерами, как прикинула Ника, в два, а то и, пожалуй, в три футбольных стадиона с её родины, была до отказа заполнена людьми, но, как ни странно, ни толкучки, ни какого-то ощущения единения, как это бывает среди охваченной единой целью, одним стремлением, собравшейся в одном месте толпы, не возникало. Люди стояли небольшими группами, парами или поодиночке, но каждый из них оставался, как бы, сам по себе, вне пределов общего собрания. – Странно, мне кажется, тут совсем не та атмосфера, что должна быть… – негромко поделилась своими ощущениями с Иннокентием блондинка. Корабельный купец-экспедитор стоял рядом с ней, одетый в такую же, как на самой девушке, белую, плотную накидку поверх обычного комбинезона звездача, обязательную здесь для всех гостей. Местные жители заранее одевались в светлые, чистые, можно было бы даже сказать – праздничные одежды, если бы не отсутствие ощущения праздника, хорошего, приподнятого настроения среди собравшихся. – Не знаю, какой она должна быть, я лишь много слышал об этом, – кивнул, соглашаясь, Инно. – Сам впервые присутствую, а никаких видеозаписей нигде нет, только – редкие рассказы очевидцев и официальные отчеты местной Коллегии Жрецов… – Значит, мне в очередной раз повезло? с первого же визита попасть на такое… мероприятие, – чуток замявшись, как же назвать поаккуратнее предстоящее действо, сказала Ника. – А ты и правда, везунчик, – согласился белокурый спутник девушки. – Это еще Векки заметил… – Жаль, что иных сюда категорически не пускают, – с сожалением вздохнула блондинка, где-то, в глубине души, предпочитающая все-таки компанию нолса Векки. – Скажи спасибо, что нас пустили, – серьезно пояснил Инно. – Еще лет сто пятьдесят, назад ни о каком присутствии инопланетян на церемонии не могло быть и речи… только после выхода в подпространство местные все-таки приняли официальную доктрину, что мы с ними одной крови, ну, или одного ДНК… но и до сих пор отбирают сюда гостей по каким-то совсем уж загадочным критериям… Несмотря на присутствие под каменной, нарочито грубой, будто бы древней кладки, кровлей не меньше, чем сотни тысяч людей, в пещере было прохладно, свежо и светло. Современные технологии позволяли избежать и духоты, и темноты – наследия прошлых веков, но не изменяли саму суть, сам дух грядущей церемонии. Еще, как успела заметить Ника, с любой точки внутри пещеры отлично просматривался её центр – великолепный, резной камень-алтарь ослепительно белого цвета и, несмотря на кристаллическую свою сущность, кажущийся живым и теплым. Едва слышным, звонким, переливающимся сигналом к началу действия зазвучала странная музыка, будто десятки, сотни, тысячи хрустальных колокольчиков запели, зазвенели вокруг людей. Звук исходили отовсюду и ниоткуда конкретно, казалось, просто наполняя собой пространство пещеры, как наполняет стеклянный сосуд прозрачная родниковая вода. Стоящие вокруг звездачей люди встрепенулись, подобрались, подтянулись и замолчали, хотя и до сих пор речь их была совсем негромкой, деловито жужжащей, не мешающей окружающим. Среди бесформенной толпы как-то очень организованно, но без внешнего принуждения или команды, образовалась широкая дорожка, ведущая откуда-то от бледных, белесых стен пещеры к центру-алтарю. И по этой дорожке двинулась процессия из четырех мужчин, сопровождающих совсем юную, маленькую девушку… их молочно-белые, ослепительные балахоны слегка развевались взявшимся ниоткуда рукотворным ветерком. «Что за чертовщина», – подумала Ника. Стоило ей только чуток сосредоточиться, сфокусировать взгляд и – спокойные, уверенные в себе, будто вырезанные из старинной красной меди, лица мужчин приближались, становились отлично видимыми, будто находились буквально в паре шагов от блондинки. «Проклятущие высокие технологии, – сдержала рвущееся ругательство Ника. – В такой обстановке, в ожидании дальнейшего, эти чертовы технологии простого человека до инфаркта довести могут…» А «музыка небесных сфер» становилась все громче и внятнее по мере приближения процессии к алтарю; и свет, сперва приглушенный, не тревожащий зрения, теперь заливал пространство пещеры с беспощадностью зенитных прожекторов, выделяя каждую складку на одежде, каждую морщинку на лицах людей. А сами присутствующие замирали без движения по мере прохождения мимо них мужчин, окружающих четким квадратом сопровождаемую девушку. Только сейчас, когда процессия почти достигла алтаря, Ника решилась взглянуть на центральную фигуру всего этого действа. Одетая в невесомое, укутывающее её от самых плеч до кончиков пальцев босых ног, свободное, бесформенное покрывало, поверх которого шевелились под легким ветерком иссиня-черные, длинные, касающиеся талии прямые и жесткие на вид волосы, идущая к алтарю девушка была совсем-совсем юной, вряд ли старше четырнадцати-пятнадцати, и вовсе не выглядела писаной красавицей. Был у нее слишком длинный нос, во всяком случае, на взгляд Ники, с совсем неженственной явной горбинкой, широкие скулы, маленькие глаза и узкий, едва заметный подбородок, над которым терялись блеклые на фоне красноватой кожи губы. «Младшая, но достигшая детородного возраста дочь одного из соправителей доминирующего на планете государства, – вспомнила блондинка прочитанное еще на корабле описание процесса, казенностью и сухостью своей нарушающее сейчас возникшее непонятно откуда напряжение в толпе и всю невероятно сложную и противоречивую атмосферу в пещере. – Не познавшая еще мужчину или женщину, или иной способ плотской радости, полная сил и физического здоровья, развитая умственно и психически… Выбирается, при наличии нескольких претенденток, путем сложного многоступенчатого жребия. Обязательным условием является прямое кровное родство с соправителем, проверяемое экспертизой ДНК…» По мере приближения процессии к алтарю музыка и свет, казалось, заглушили в людях все мысли и чувства, переполнив собой их, взволнованные и спокойные одновременно, души. Но когда маленькая девушка и сопровождающие её мужчины шагнули с сероватого чистого и почему-то абсолютно не скользкого пола на белоснежную платформу-кристалл алтаря, музыка смолкла, а весь зал, казалось, устремился, и не только взглядами, к центру предстоящего действа. Белоснежный кристалл в центре пещеры начал медленно, чуть заметно и бесшумно вращаться вокруг своей оси, показывая всем присутствующим, без всякого напряжения или страха, вглядывающимся в происходящее, как девушка, без всякой команды или подсказки со стороны жрецов, одним движением сбросила с себя белый полупрозрачный балахон, оставшись обнаженной. Неожиданно для наблюдавшей за таким редким, особенно для инопланетников, зрелищем Ники, тело девушки не было подростково угловатым, нескладным, как можно было бы судить по её совсем еще незрелому лицу. На алтаре стояла симпатичная, юная женщина с округлостями в нужных местах, с длинными ногами, очаровательными грудями, совершенно женскими покатыми плечами, смугло-красной ровной и гладкой кожей… Окружающие девушку жрецы дружно сделали пару шагов в сторону, оставляя её в центре алтаря в одиночестве, и принялись совершать руками странные нелепые движения, более всего напоминающие сказочные колдовские пассы. Послышались непонятные, загадочные слова, усилием современной техники разносящиеся по всей огромной пещере. Некое напряжение, концентрация прямо-таки магической энергии нарастала и нарастала, и Ника еще успела подумать, по опыту своих выступлений отлично чувствуя публику, что весь зал, десятки тысяч людей охвачены единой, трудно уловимой и совсем непонятной для инопланетника мыслью. Алтарь продолжал медленно, очень медленно вращаться, а девушка вдруг улыбнулась удивительно просветленной, ждущей чего-то ясного и чистого, почти детской улыбкой. И в тот же миг за спиной у нее возник, материализовался прямо из воздуха небольшой, в рост жертвы, белый косой крест, сделанный, похоже, точно из того же кристалла, что и сам алтарь. Девушка вздохнула полной грудью и – широко раскинув руки и ноги, легким движением прижалась спиной к перекрестью… её выдох, казалось бы, подхватил весь зал, все собравшиеся будто втянули в себя на вдохе только что вышедший из легких девушки воздух. И это странный звук единого вздоха замер, остановился, повис под сводами пещеры… Руки и ноги девушки, казалось, прилипли к косым перекладинам без всяких видимых усилий. Она мгновенно оказалась распятой и висела теперь, не касаясь ногами алтаря, поддерживаемая на кресте то ли странной магической силой, то ли некими современными технологиями, позволяющими обходится без веревок, наручников и прочих старинных ухищрений. А в руках жрецов синхронно, как по команде, блеснули хищные, острые лезвия желтоватого металла. Двое из них склонились к щиколоткам распятой, а двое подняли руки вверх, к её запястьям, и одновременно, легко, будто занимались этим всю жизнь, сделали неглубокие надрезы в нужных местах… Воспользовавшись возможностями местных высоких технологий и приблизивши именно в этот момент к своим глазам лицо девушки, Ника заметила, как болезненно дернулись губы жертвы от прикосновения металла к беззащитным венам, и опять вспомнила: «Весь процесс проходит без какого-либо наркоза, наркотического или психологического опьянения жертвы… она с самого начала и до последних минут находится в полном сознании и отлично понимает весь смысл происходящего…» Спустя секунды, первые капли крови с невнятным, необъяснимым шипением, слышимым в самых отдаленных уголках гигантской пещеры упали на поверхность алтаря и – словно в губку, впитались в белоснежную поверхность, не оставив на ней ни малейших следов. И лицо девушки на кресте изменилось; подавив легкую гримаску боли, она теперь улыбалась блаженной, но вовсе не блаженненькой улыбкой понявшего смысл жизни человека, ощутившего невообразимый взлет своей души в бескрайние просторы вселенной… Сочась из вен, кровь капала и капала на чистейшую поверхность белоснежного камня, жертва с каждой минутой улыбалась все слабее и просветленнее, а присутствующих в пещере людей охватывал непонятный, труднообъяснимый экстаз единения с той, что медленно и желанно умирала сейчас на косом белом кресте… Частично поддавшись всеобщему чувству, Ника не поняла, сколько же прошло времени с момента первого касания бронзовых лезвий кожи девушки до следующего, финального действа. То ли получив нужный сигнал от сверхчувствительной аппаратуры, считывающей физиологические параметры состояния жертвы, то ли руководствуясь собственным опытом, один из жрецов переместился между нижними перекладинами креста, оказавшись между ног девушки. Сам крест очень плавным, почти незаметным движением отклонился от вертикали, слегка прилег перед главным жрецом, облегчая тому доступ к телу жертвы. Мужчина был высок и, наверное, силен… удар бронзового широкого и острого кинжала совпал с резким, жалобным выкриком девушки, последним звуком, который она смогла издать и услышать в этой жизни. А жрец уже резал, надавливал на жестко хрустящие ребра, спеша, стараясь успеть, пока еще бьется живое сердца в почти мертвом теле… кровь теперь уже потоком струилась на белоснежный алтарь и поглощалась им со все возрастающим шипением… низко склонившийся над жертвой жрец уже оставил в покое рукоятку своего страшного оружия и обеими руками искал что-то в раскрытой, безобразной торчащими ребрами и окровавленными легкими груди девушки… Рывок… и резкий оборот спиной к кресту… и вот уже бронзовокожий, крепкий мужчина стоит перед многолюдьем собравшихся, вытянув вперед и вверх окровавленные руки, в которых все еще продолжает сжиматься, сбиваясь с ритма, крохотный комочек человеческого сердца… Ника пришла в себя лишь от прикосновения к локтю руки Иннокентия. Звездач заботливо и внимательно оглядел свою спутницу. – Как ты? – уже привычно спросил он. – Сама идти сможешь?.. Блондинка огляделась по сторонам. В огромной пещере уже не было белоснежного камня-алтаря, не звучала «музыка небесных сфер», не прогуливался свежий, едва заметный ветерок. И из множества людей, собравшихся здесь на кровавый ритуал, остались лишь единицы, занятые какими-то собственными, к произошедшему совсем не относящимися, делами. – Мне показалось, что я умерла вместе с ней, – тихо сказала ошеломленная Ника. – Я знаю, то есть, слышал, – поправился Инно. – Это обязательное воздействие, но на женщин оно бывает сильнее, на мужчин – слабее, да еще и зависит от индивидуальной физиологии и психологической устойчивости… – Не надо заговаривать мне зубы, – резковато попросила блондинка, сильно встряхивая головой, будто отгоняя уже прошедшее наваждение. – Я в полном порядке, какие у нас теперь планы дальше?.. …– Да, Ника, от таких впечатлений только романы писать… – с чувством протянул Антон, безо всякого вожделения и прочих плотских мыслей оглядывая ладную фигурку своей возлюбленной, привычно и бесстыже закинувшей ноги на столик перед диванчиком. – Не боишься, что хлеб у тебя отобью?.. – засмеялась блондинка чуть натянуто, похоже было, что воспоминания недаром прошли и для её закаленной нервной системы. – Не бойся, писать я все равно не умею… все сюжеты и подробности дарю тебе… – Спасибо, ласковая, – искренне отозвался романист. – Но такой материал надо обдумать и пережить с десяток раз, сразу за стол, ты знаешь, я не бросаюсь, пусть немножко срастется… в душе… – Пусть срастается, – поддакнул с кресла теряющийся в полумраке гостиной Мишель, на него рассказ Ники тоже произвел серьезное впечатление, но поверенный не был бы собой, если б не продолжал заботиться о насущном: – Однако, время уже позднее. Советую вам забраться сейчас в постельку и, без всяких баловств, как следует, выспаться… – Почему без баловств? – лукаво удивилась блондинка. – А зачем выспаться? – уточнил ожидающий очередного подвоха от Мишеля романист. – У вас, дорогие мои, утренний поезд, – пояснил деловито поверенный. – Думаю, чем скорее вы попадете в столицу, тем проще будет объяснить отсутствие Ники на планете… ну, и кроме того… – У нас поезд, а у тебя? – мгновенно выхватив суть, перебила Мишеля блондинка. – Остались дела в этом городе?.. или еще где-то и что-то?.. – Дел в городе у меня не осталось, – терпеливо, как ребенку, пояснил поверенный. – Но, думаю, не стоит бросать здесь мотоцикл одного из товарищей Антона, это раз… – А два?.. – …а два – это то, что не стоит и вам появляться на столичном вокзале, – усмехнулся Мишель. – Не рассчитывайте, что ваш отъезд отсюда пройдет незамеченным для широкой публики, даже если она, эта публика, не придет провожать вас на вокзал… Я доберусь чуть пораньше, возьму машину и встречу вас на последней, перед столицей, остановке, оттуда уже совершенно спокойно доедем в любое место без назойливой опеки бульварных репортеров и всяких любознательных личностей… – Хорошо быть за каменной стеной из серьезных и деловитых мужчин! Ника одним движением не поднялась, а буквально взвилась с диванчика, легко подпрыгнув едва ли не до потолка, раскинула в стороны руки, как бы обнимая одновременно и Мишеля, и Антона в знак благодарности, но не удержалась и добавила: – Только, прошу, не перебарщивайте, дорогие мои, а то я за вашей опекой совсем разучусь заботиться о себе и очень скоро погибну, как выпущенный на свободу хищник после многолетней неволи… © Юрий Леж, 2012 Дата публикации: 20.01.2012 13:03:51 Просмотров: 2285 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|