Возможно

Джон Мили

Форма: Миниатюра
Жанр: Просто о жизни
Объём: 6492 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

На всех языках мира слово «возможно» означает одно и то же, а именно, в смысловом центральном значении: сомнение. Это нужно помнить.

Был у меня приятель с таким вот любимым словечком; выпускник Литературного института, долгое время считался даже дружком. В первоначальной фазе нашего знакомства, когда я, молодой и талантливый журналист, развивал перед ним (человеком прямо мне противоположным, молчаливым и недалеким, еще, как сейчас помню, подозревал его в склонности к суициду) некоторые из своих наиболее экстравагантных идей касательно всемирной литературы, его хмыканья в конце каждого абзаца «д-да... возможно» представлялись мне явным одобрением проделанной мной умственной работы. Вместе с завершающим «очень даже возможно», помнится, всегда хотелось взять в руки его крупную, с высоким шишковатым лбом, голову и крепко расцеловать. Поскольку идей этих у меня во множестве, а слушатель он был безотказный, то, в качестве собеседника, несмотря на явную односторонность общения, я не поменял бы его тогда ни на кого на свете.
Лет через пять выяснилось, что его мозг работал в режиме автоматического записывающего устройства, и практически все, так считаю, мои мысли, даже и в том же порядке, были изложены в выпущенной им книжке. Книжка имела успех, он стал известен. Первым прочтя еще в рукописи, первым пришел поздравить (примерно такими словами: «Виват автору и да здравствует новая «знаменитость»! - сдержался, не сказал «плагиатор»)»; на что он невозмутимо ответил в том смысле, что «с чего ты решил... однако, возможно». Все, что я наговорил ему в тот и в последующие вечера, не случайно, как вы понимаете, выбрав в качестве темы плагиат, конечно же, не взывая к его совести и не пытаясь убедить в низости его поступка, а приводя исторические и иные, в том числе, литературные примеры и аналогии; не обзывая содеянное им духовным растлением и не угрожая неминуемыми за это духовными же казнями, а смиренно прося пишущих, и его в том числе, использовать свой дар и свой талант во благо людям, он использовал в вышедшем через пару лет кропотливой работы - в «толстом» журнале и под его именем - большом эссе, посвященном именно плагиату. Критика отозвалась на него восторженными воплями; тут он уж точно попал в обойму, и сразу же съездил за границу на какой-то там семинар, где, «в силу важности затронутой проблемы» (не я ли первый говорил о важности!), как писали газеты, его переводили буквально с листа, не дожидаясь официального перевода, и издавали отдельной брошюрой. И там, и у нас в печати его начали величать «гениальный мистер «Возможно».
Я, натурально, был взбешен. Разумеется, не отказался от всех и всяческих с
ним контактов, но через одного своего человечка рассказал кое-что многочисленным друзьям и знакомым. В обществе поползли слухи. Надо отдать ему должное: никоим образом не защищался. Более того, на прямой вопрос моего второсортного корешка и коллеги о его собственном плагиате, в контексте, так сказать, самой возможности такового, - и, главное, происходило-то на публике, когда замерли, - весело засмеялся (это чтоб не поверили!) и в очередной раз ответил своим дурацким «возможно».
Я тогда дал утихнуть истории. Потому из обоймы он не выпал (просто в прессе рядом с его фамилией теперь стояло: «тот самый молодой, скандально известный гений»), на зарубежные семинары ездить продолжал регулярно и, по слухам, якобы, писал новую книгу. Хорошо зная его возможности, нисколько этому не поверил… – что он без меня?..

И ошибся. Прошли годы и годы, в течение которых я писал и публиковался,
в основном, разные скандальные и изобличительные статьи; часто по следам публикаций приглашали на выступления, получил даже премию за журналистскую принципиальность и бескомпромиссность. Виделись с ним не часто; неутомимый, он шлялся по библиотекам мира, вроде напряженно работал.
В очередном номере литературного журнала, в котором я и сам иногда печатался в разделе «Письма наших читателей», появился хвалебный анонс его выходящей книги. Многое он мне успел показать раньше; поэтому, через сравнительно небольшое время внимательно изучив книжку, я уже знал доподлинно, где, у кого и что он украл. И написал свою, под вымышленным, разумеется, именем; назвал ее так: «Современные формы литературного плагиата, на примере творчества писателя имярек», где доказательно, то есть, приводя кучу примеров и извлечений из текстов, обвинял его в присвоении чужих концепций и сюжетов, в использовании чужих строя и ритма, завязок, развязок и прочих внутриутробных коллизий. Если мне верить, тащил он не глядя и все что ни попадя, не гнушаясь самим языком, вплоть до нарочитой грубости или, наоборот, мелодичной напевности. Причем – вот хитрый! – чтоб затруднить задачу исследователю, выводящему на чистую воду, тащил, преимущественно, у авторов малознакомых, от древнееврейских и ассирийских до уж никому решительно не известных, чуть ли не первобытных малазийских и филиппинских. Вовсю пользуясь методом сравнительного анализа, я убеждал, и так выходило, что он, с самого начала, с самых первых своих произведений, нагло обворовывал сокровищницу мировой литературы, сознательно обеднял ее, присваивая ему не принадлежащее. Заканчивал я пассажем, где напрочь отказывал ему в праве называться писателем и за нравственный грех призывал на его голову кару господню.
Внушительный том, изданный еще и с размахом (означает: хорошая бумага,
с тиснением переплет, неплохие иллюстрации в виде карикатур всем известного и талантливого художника – деньги дали его богатые злопыхатели), вопиел о суровых и беспощаднейших мерах, долженствующих приниматься к его герою. Открою секрет: способ опорочивания, коим он появился на свет - весьма древний. Расчет делался на то, что не только критик - ни один, вообще, читатель и человек ни за что и никогда не сможет проверить фактологическую основу. По одной простой причине: ее, основы, не существует в природе.
Это был мой письменный, решительный и, главное, достойный ответ наглецу.
Устный ответ, поистине дерзновенный и ужасающий, единственный, коего
он, в силу своей ограниченности, никак не мог от меня ожидать (именно он, обошедший многие наши газеты и журналы, насмерть его поразил). Когда пришли и, сомневаясь, спросили, как у его ближайшего друга: возможно ль, чтоб было правдой? – я, сочувственно улыбнувшись в камеру, ответил: «возможно». После чего он повесился.
А я до сих пор гадаю: как же все-таки удосужился? где надыбал и раскопал?.. столько всего значительного, важного, интересного...

© Джон Мили, 2014
Дата публикации: 14.07.2014 20:55:12
Просмотров: 2579

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.