Авторы онлайн:
Виктор Лановенко
Юрий Тубольцев

Лизонька

Светлана Беличенко

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 16997 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Рассказ об истории, обществе, ценностях, памяти, отношениях и отношении

Страна праздновала Великий день. Воистину велик он был потому, что народ выстоял. Преодолеть непрекращающийся четыре года поток горя и тягот, пережить такой объёмный клубок страданий и жестокости, что, разматываясь, опутывает всё больше и больше своими толстыми, удушающими нитями, может не каждый народ. Народ этот по-своему могуч, красив и добр, хотя и совершенно разных людей объединяют социальные и политические науки в огромное обобщающее понятие «народ». А кто не без греха? У всех народов есть свои герои и свои злодеи. Однако, народ, победивший в войне, перенёсший и вынесший такой ужас и градус разочарования жизни, после которого либо живут с любовью ко всему живому в душе, либо не живут вовсе – этот народ просто не может возжелать когда-либо чьей-нибудь крови настолько, чтобы довести общение и противостояние даже с соперниками до кровопролитной, убивающей всякое человеколюбие, войны...
Утром девятого мая Таисия с мужем сидели дома. На парад не пошли – сын Даниил прихворнул, да и сил гулять совершенно не было. Даня лежал на кровати до полудня – разрешили, а родители готовили скромный праздничный обед.
– Ну, что, Таисья, пойдём куда сегодня или дома отсиживаться будем? – спросил муж.
– Давай пообедаем сначала, Костюшка, а потом и в люди, – ответила жена.
День был солнечный – весна плясала улыбками светила на асфальте и зелёных травяных лужайках.
Поели куриного супа, риса, фасоли, выпили чаю и стали собираться.
– Данилка, ты с нами пойдёшь или дома посидишь? – спросила мать.
– Пожалуй, пойду. Голова уже не болит, – ответил сын.
Члены семьи собрались, оделись и отправились на улицу.
Парад давно закончился, «Бессмертный полк» прошёл.
Город был тупым и безликим, как и большинство подобных ему теперь. Каждый типичный крупный городишко, краевой или республиканский центр, обретший ещё с незапамятных времён высокий статус столицы региона, по какому-то негласному правилу, распространившемуся в последние годы, просто обязан был иметь, как и подобает столицам, одну большую пешеходную улицу. Улица эта, гордо раскинувшаяся в самом сердце обшарпанно-обветшалого городка, безнадёжно утратившего свою историческую индивидуальность и подлинную красоту, обладала воистину столичными и царскими замашками, спесью и гордыней первопрестольной, но являла собой лишь жалкую неудавшуюся пародию. Она по задумкам создателей должна была стать младшей сестрой Арбата – улицы с богатейшей историей и когда-то насыщенной культурной жизнью. Однако, сотни расплодившихся в последние годы младших сестёр были явно не той породы. Это были не дети любви народа к своему культурному и историческому бытию, а какие-то грубо выстроганные деревянные чурбаны с красивой новомодной этикеткой, нелепо и небрежно налепленной поверх ворсистой неоднородной структуры древесных волокон.
Лица домов были нарочито приветливы, порой даже, по не знанию сути дела, приятны, но за ярко выкрашенными блестящей эмалью фасадами скрывалась такая земная и людская гниль, что любому богобоязненному человеку, узнай он правду, немедленно стало бы дурно... Обратная сторона медали заключалась в том, что здания были нечестны и неискренни с людьми, желающими увидеть воочию частицы прошлого великого народа.
Они, лицедеи и обманщики, лицемерные актеришки захудалых провинциальных театров, носящих ёмкое объединяющие название «Скотный двор для народа», подыгрывали своим хозяевам – директорам-толстосумам из дикого племени рода непомнящих. А те, в свою очередь, присвоив значительные средства на реставрацию настоящей истории, с удовольствием, блаженно закатывая бесстыдные глаза, дирижировали этими нестройными оркестрами безногих и безруких музыкантов-инвалидов, сопровождающих пение хора безголосых и безгрудых певчих с вынутыми из плоти сердцами... Увы, от настоящих свидетелей эпохи не осталось практически ничего. Их тела почти полностью выгорели в холодном пламени жестокого безразличия: к памяти, подвигу, заботе, добру и будущему. Увы, передние стенки – фальшивые лица с натянутою чужою кожей не могли передать ни завета, ни духа, ни атмосферы того, что умерло безвозвратно. Даже пепел, который когда-то бесцеремонно разнёс и развеял равнодушный к людскому страданию ветер, и тот – канул в небытие.
– Прогуляемся по пешеходной улице? – предложила мать.
– Пожалуй, – смиренно согласился отец.
Выбор у семьи был отнюдь не большой. Пронины могли бы торжественно прошествовать на набережную, где обычно и проходили в такие дни массовые гуляния. Правда, в середине дня их непременно ожидал бы там неприятный и совершенно несоответствующий моменту сюрприз в виде огромного количества раскиданного повсюду бытового мусора. Мусор этот курганными насыпями лежал по всему берегу, превращая его то ли в старинное, то ли в современное кладбище, на котором только ветер, единственный в тот день, вёл себя подобающим образом, распевая реквиемы по погибшим.
Могли бы Пронины отправиться в яркий современный район, где огромными каменными баобабами, совсем не под стать холодному и влажному климату, стояли многочисленные торговые центры.
Последним вариантом была прогулка по слегка поднадоевшей, выглядывающей чуть ли не из полсотни улочек и проулков брусчатки из серии ширпотреб, принадлежащей убогой сестре Арбата.
Здесь можно было увидеть загадочные бронзовые фигуры непропорционально сложенных людей и зверей, которые всё норовили ухватить прохожего за какое-нибудь неприличное место своими так же неприлично вытянутыми в сторону дороги конечностями или частями тела. Иные части скульптур имели такие причудливые позы или положения, что, казалось, порой, намекали на что-то низкое, пошлое и срамное.
– Пап, а чей это памятник? – спросил Данилка.
– Не «чей», а «кому».
– Ага, правильно. Кому?
– Великому писателю, герою и человеку, который участвовал в великой войне, сынок, – объяснял отец.
– А почему у него ноги такие большие, будто как у какого-то великана? – интересовался мальчик.
– А потому, что нет, сынок, пределов тупости людской, вот почему. – Сын посмотрел на отца удивленно, а тот пояснил: – У человека этого не было ног вообще! Он потерял их обе во время войны, когда ещё был совсем молодым человеком. А здесь он уже пожилой, а ноги на месте.
После такого сенсационного признания отца как-то не хотелось разговаривать. Данька смотрел на брусчатку, местами шатающуюся и обнажающую котелки из пепельно-серого пыльного песка, в которых и лежали кирпичики. Мать Таисия разглядывала прохожих, которых было ещё довольно много на улице, а отец с интересом наблюдал за птицами, рыскающими всюду в поисках хлебных крошек. Так шли довольно долго – почти полчаса. Шли медленно, будто стараясь глазами зарисовать каждую деталь, попадающую в поле зрения. Наконец, все трое устали и примостились на странную металлическую скамейку с выкованными на спинке инициалами её дарителя городу. Скамейка стояла в тени неожиданно высокого для застроенной низенькими домиками старинной улицы пятиэтажного дома.
– Уффф, скамейка холодная, – отметил сын, который, к счастью, надел вместо ветровки более тёплую весеннюю куртку на синтепоне.
– Пожалуй, в такой тени у неё даже в самый жаркий день нет шансов прогреться на солнце, – поделился своими мыслями папа.
– Может, и так, – согласилась мама, – а может, это сегодня просто ветер такой ледяной, – добавила она.
– Может, – поддержали отец и сын.
Напротив скамейки возвышался красивый двухэтажный домик.
– А знаете ли вы, мои дорогие, что стеночки-то у домика ненастоящие? – с горькой иронией спросил отец.
– Как это ненастоящие? – удивился сын.
– А вот так, – объяснил ему отче. – Здесь должны были реставрацию делать, а сделали реконструкцию. Впрочем, на этой улице сплошь все здания новоделы. Только у этого внутри кое-что своё, родное сохранилось. – Отец замолчал, а потом сказал полушёпотом: «Балка...»
– Балка? – спросили жена и сын.
– Балка, – ответил отец. – Есть там внутри одна балочка между первым и вторым этажами. Так вот она одна и есть настоящая, старинная, а всё остальное, – он махнул рукой и отвернулся, не договаривая.
– Настроение такое грустное что-то, – сказала жена, – вроде бы праздник, а всё же как-то смеяться совсем не хочется… только плакать, – добавила она, с силой подавляя подступивший к горлу давящий ком.
– Смотрите, голубь у нас с вами хлебушка просит, – Данька указал родителям на скукоженную тощую птицу, которая с жалким видом проходила мимо ног сидевших на скамейке Прониных, потряхивая своей малюсенькой подвижной сизой головкой.
– А хлеба-то у нас и нет, – расстроилась мама.
– Сейчас, сейчас я сбегаю, – сказал отец и растворился в мутном вечернем свете.
А мать с сыном остались наблюдать за птицей, которая ходила ровными линиями от одного конца скамейки к другому: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда.
Минут через двадцать пришёл отец со свежей буханкой ржаного хлеба и бутылкой минеральной воды.
– Во-от, сейчас пир будет, дождался доходяга-то наш, я смотрю, таки дождался... – воскликнул он, разламывая могучими пальцами ароматно пахнущую буханку.
Голубь обрадованно зашагал к хлебному мякишу, по-прежнему яростно дергая головой. Дойдя до добычи, он моментально проглотил её.
– Интересно, – вслух рассуждал Данька, – а что, если ему весь хлеб скрошить – он его полностью съест или всё-таки перестанет клевать, когда наестся?
– Наверное, поест немного и улетит, – решила мать, – не могут же целых девятьсот грамм хлеба в такое маленькое тельце поместиться.
– Он долго здесь в одиночестве не пробудет, – уверил отец. – Сейчас однополчане налетят.
Тут же в подтверждение его слов на площадке перед скамейкой появилось десятка два голубей разного размера, окраса и характера. Они дрались и отпихивали друг друга от желанных кусков. Самые наглые подбегали и хватали крошки прямо из-под клюва спокойных и менее расторопных.
– Прямо, как у людей, – сказал отец, – только у людей-то так быть не должно...
Когда весь хлеб был съеден и роздан, вода выпита, а Пронины достаточно приобщились к культурным и природным ценностям своего города, отец, мать и сын встали и двинулись по пешеходной улице в обратном направлении.
Был вечер – ещё не поздний, но уже как-то ощутимый душой. Солнце ещё светило, хоть и не жгло. Мгла, опускалась медленно, размывая привычные чёткие контуры предметов. Дома Пронины занимались рутинными делами: мытьё посуды, приборка, готовка ужина, сборы в школу.
Вдруг настойчиво затрезвонил дверной звонок, и Таисья пошла открывать гостям. В квартиру вошёл знакомый семьи, немного подвыпивший мужчина по имени Михаил.
– О, Миша, привет, заходи, – поприветствовал пришедшего гостя Константин.
– Дядя Миша, дядя Миша, здравствуйте! – закричал счастливый Данилка, который очень любил гостей.
Михаил стал спрашивать о том, чем Пронины занимались в праздничный день.
– Да мы так... немного погуляли, – сообщила Таисья.
– Парад-то, парад-то видели? – допытывался Михаил.
– Парад-то... Парад-то не смотрели, – призналась хозяйка дома.
– Ну... вы... Ну вы, товарищи, даёте, – возмущался нетрезвый мужчина. – И даже «Бессмертный полк» не смотрели, как идёт?
– Не смотрели, – вздохнув, промямлила Таисья.
– Ну вы вообще... Совсем память о подвиге предков не уважаете! – выпалил Михаил.
Ссориться с Михаилом Пронины не собирались, поэтому и не стали убеждать его в том, что он насчет них не прав.
– Может быть, чаю? – спросила Таисья, и после того, как гость согласился, все уселись за стол.
– Ну, расскажи, Миша, ты-то как сам, чего? – спросил Константин.
– Я-то? Я-то сегодня с Лизонькой, племянницей своей, в «Бессмертном полке» участвовал с портретом своего деда, а для неё – прадеда.
– Ух, ты! Это здорово! – загорелся Данька.
– Да, вот так! – продолжал Михаил, – ну а ты-то, Данька, чего с портретом своего прадеда не ходил?
– Да мы чего-то в этом году как-то не собрались, – уклончиво ответил мальчик, – думаю, в следующем, обязательно нужно попробовать.
– Да уж... Конечно, надо, – беззастенчиво упрекнул ребёнка гость. – Лизонька-то моя, знаете, знаете, какая изумительная сегодня была? – тут же без стеснения похвастался он.
– Какая? – поинтересовались Пронины.
– Нарядная. Как настоящая защитница отечества: в пилотке и костюме, естественно, сшитом на заказ под военную форму того времени. Ох, как красиво было! Как красиво! А она такая прелестная, такая милая, такая важная шла... Вместе с мэром нашего славного города!
– С мэром? – удивился Константин.
– Да, да, с мэром! – со смехом сказал гость. Он очень обрадовался, что Пронины обратили на этот факт внимание. Михаил сразу весь как-то выпрямился, приосанился и повеселел. – Вот именно, что с мэром, – добавил он, уже трясясь от смеха, сигнализирующего о том, что счастье его просто переполняет.
– А что, она как-то с мэром лично знакома, выходит, да? – спросил хозяин, которого тоже потряхивало от лёгкого сатирического смешка. Про себя он подумал: «Дожили! Семилетним детям, выходит, гордится больше теперь уже нечем, кроме как тем, что они рядом с крупными чиновниками рядом ходили».
– Да какое знакома, Костя, ты что! – воскликнул гость, поначалу немного протрезвевший, а теперь опять будто начинающий входить в хмельной угар. – Это моя сестра через знакомых договорилась, там ещё несколько детей видных горожан в этой колонне, которая с мэром рядом, шагали...
– А-а-а, ну понятно, - как-то не очень ласково протянула хозяйка, что почему-то очень задело опьяневшего гостя.
– Что вам понятно, что вам понятно! – яростно закричал он. – Я сейчас вам Лизоньку мою покажу, она вам и сама всё расскажет, сейчас... – Михаил стал беспорядочно тыкать своими грязными толстыми пальцами по дисплею огромного дорогого телефона.
– Миш, ну не надо. Мы тебе верим, – ласковым мягким голосом успокаивала его хозяйка. – Вы молодцы, и Лизонька ваша молодец...
Но Михаила было уже не остановить. Каким-то чудом он, наконец, нажал на нужную кнопку, и видеозвонок запустился.
Послышались громкие гудки, а затем на экране появилось круглое личико обаятельной маленькой девочки – племянницы Михаила.
– Помаши ручкой, Лиза! – скомандовал дядя. – Тут тётя Тая и дядя Костя, и Даня, помнишь таких?
– Помню-помню, – залопотала девочка и, немного смущаясь такому большому вниманию, поздоровалась со всеми присутствующими.
– Как у тебя дела, здоровье, Лизонька? – спросила Таисья.
Девочка улыбалась. Потом она пожала своими миниатюрными остренькими плечиками и ответила: «Хорошо».
– Да ты погоди, Тая, со своими дурацкими-то вопросами, – грубо перебил хозяйку Лизонькин дядя. – Лизка, ты лучше про мэра-то, про мэра-то расскажи.
Девочка немного замялась и растерялась. Похоже было, что она искренне не знала, что сказать. – Ну про «Бессмертный полк», про плакат прадеда, помнишь, помнишь? Расскажи! – приказывал нетерпеливый дядя.
– А-а. Это, – сообразила, наконец, девочка, – это очень здорово было, очень хорошо. Я сама фотографию прадеда на длинной палке несла... А ещё у меня очень красивый и стильный наряд был... и шапочка такая интересная.
– Пилотка, – подсказала Таисия.
– Ага, да, пилотка, пилотка, – обрадовалась Лизонька.
– Так тебе понравилось? – спросила Таисья.
– Да-да, понравилось, очень понравилось, очень, очень.
– Во, видите, какая племянница у меня, – провозгласил трубным голосом Михаил и неприлично громко заржал. Ему очень о многом хотелось рассказать, и он с большим трудом сдерживался, чтобы постоянно не перебивать окружающих.
Последний, совершенно неожиданный и непредсказуемый вопрос Таисьи, адресованный Лизоньке, вызвал у него такую бурную реакцию, какую может произвести, пожалуй, вихрь, шторм или снежная буря, стремительно ворвавшиеся в неподготовленный к этому населённый пункт.
– Лизонька, а ты знаешь вообще, что за праздник сегодня, и за что твой прадед тогда воевал? – спросила хозяйка дома.
– Ммммм. Ну, там это вроде война была. Там эти, как их... э-э-э... французы... с президентом нашим воевали и ещё чего-то, не помню, такое было... Знаете, тётя Тая, хоть и не помню я точно, чего там было, но всё равно очень прадедом горжусь, потому что он наших врагов победил, – ответила Лиза.
Таисья только было хотела похвалить и по-доброму поправить Лизонькины ошибки, как вдруг разговор был прерван, а гость буквально взревел:
– Ты что это, Тая, хочешь девочку мою унизить? Обидеть хочешь. Как нехорошо! Нехорошо, Тая. Уж если ваш сын в «Бессмертный полк» для детей не попал, так и завидовать, Тая, не надо! – зверем прорычал он напоследок.
С немалым трудом удалось Прониным утихомирить буйного гостя: и словами, и угощениями его задабривали, да только разговор как-то дальше не заклеился. Гость усиленно пытался докопаться до Даньки: знает ли парень, что такое Рейхстаг, кто был верховным главнокомандующим советских войск, кто такой Жуков и Рокоссовский и так далее. Данька на вопросы отвечал всерьёз, ему было даже интересно пообщаться со взрослым человеком, который знает о Великой войне гораздо больше, чем он. Наконец, гость окончательно утомился и поспешил попрощаться, попросив при этом хозяев вызвать для него такси.
– А Лизка, она еще маленькая, первый класс только закончила, – вставил он уходя.
«Хорошая Лиза девочка», – подумала Таисья, когда он ушёл...

© Светлана Беличенко, 2016
Дата публикации: 11.07.2016 22:50:29
Просмотров: 2593

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Ильшат Бекмухамедов [2016-07-30 08:56:25]

Мне хотелось проанализировать этот сложный рассказ. Он чисто реалистичный, но вызывает ощущение сна и сюрреалистичности обстановки.
В городке многое далеко не идеально. В рассказе присутствует несколько слоев и есть символы. Например, птицы, которым нужна только еда.
Видимо, идей рассказа является противостояние прошлого с настоящим.
Истинное отношение к прошлому ощущается с описания уродливого памятника. Замусоренные улицы, некогда красивого города. Испорченные старинные здания, за фальшивыми фасадами. Реальное и историческое заменяется фанерой.
Семья которая хотела просто отдохнуть и получить удовольствие от прогулки, неудобная скамейка. Все вызывает ощущение неустроенности. Отсутствие красоты.
Парад маскирует весь фальш окружения. Власть создает обман с помощью дешевых приемов. Таких как Михаил много, которым достаточно всей этой видимости благополучия, такие не видят дальше носа.
Однако важным элементом этого рассказа являются дети. В них находиться будущее. Каким оно будет? Дети наивны, но в них находится правда.
Извините, если что то понял не так. Хочу научиться писать рецензии.
Это как тренировка. Успехов вам в творчестве!

Ответить

Светлана Беличенко [2016-07-30 13:16:55]

Замечательная рецензия. Обязательно пишите ещё. Я очень ждала, что кто-нибудь разберёт всё "по косточкам", так подробно, выскажет свои идеи и своё понимание. Вы всё правильно поняли и всё правильно написали. Этот город, с одной стороны, обобщение. Таких провинциальных городов с "убогими сёстрами Арбата" много, и теоретически многие люди узнают в нём свои города. Но в то же время описан вполне конкретный город, и по не которым деталям его жители (да и не только) точно могут узнать его. Например, река (город тянется кишкой вдоль неё) и её история, век основания города, погода, памятники, новое пятиэтажное здание на старинной улице среди двухэтажных деревянных домов и т.д. Даже ситуация с балкой почти правда. Там в действительности часть перекрытия сохранилась, но мне захотелось использовать слово "балка". Дело в том, что я неплохо знаю историю города, о котором пишу. Причём, не официальную, "парадную" историю, а настоящую. Чтобы все эти знания сложились в рассказ, мне понадобились годы (по меньшей мере, 10 лет я собирала и копила материал). Всё это "варилось" внутри меня, обдумывалось. Я лично знала и до сих пор знаю людей, которые ещё в 1990-е гг. просто героически спасали многие исторические, археологические, архитектурные памятники этого города и всего региона. Часто ценой своего материального благополучия и карьеры. Они-то мне и рассказывали о настоящей истории. Я знаю многие уникальные вещи, которые ещё даже не опубликованы учёными. Например, что описанная в тексте река, когда-то была руслом древнего моря. Кстати, про "балку" и про то, что на исторической улице многие дома - новоделы многие горожане не догадываются, ведь официально всё по-другому. Конечно, многое из того, что я знаю, не вошло в рассказ. Этот материал, конечно, больше подойдёт для очерка или документальной прозы.
Сейчас я собираю мнения, мне важно знать, как воспринимают рассказ читатели не только с идейной, но и с художественной, литературной точки зрения - не пугает ли, не раздражает ли и не отталкивает ли читателя текст своей нарочитостью. Вот что мне важно. Идейно меня саму рассказ устраивает, а вот насчёт текста я немного сомневаюсь, не нуждается ли он в коррекции. Вот так. Поэтому рецензии мне крайне необходимы. Спасибо Вам большое!
p.s. А насчёт того, что Вы как-то не так поняли, не извиняйтесь. Каждый имеет право понять по-своему.