Тата или По ту сторону реки

Фрида Шутман

Форма: Рассказ
Жанр: Приключения
Объём: 18897 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

1.
Я с детства боялась змей. И, конечно, не только их. При виде паука, даже самого маленького, тоненького, совсем тщедушного, у меня где-то из живота поднималась волна отвращения и страха. Я пыталась всячески избегать мест, где я могла увидеть крыс, мышей, мокриц и т.д. Но, моя любимая профессия толкала меня в самые отдалённые и непредсказуемые уголки мира. А особенность моего характера - разбираться во всём и вникать в каждую мелочь был важнейшим условием добротной журналистики. Я ни о чём не жалею. Главное то, что я выжила, что у меня за плечами многие километры пройденного пути, сотни напечатанных страниц-отчётов, впечатлений на несколько жизней и…, надеюсь, ещё много всякого невероятного впереди…
2.
Мои коллеги смеялись, что, мол, я неудачница; другие, работая за границей по году, привозили машины, а я – только болячки. Допустим, не только, и не болячки. Но, давайте всё по порядку. Мне довелось работать журналистом в Индии. Поселили меня в одной из южных деревушек, подальше от городской суеты, чему я была несказанно рада. Периодически я заезжала в свою фирму, находившуюся в ближайшем городе.
Конечно, мне приходилось видеть змей. Сначала я от всех них шарахалась, потом стала привыкать. Я ещё тогда удивлялась наивности местных жительниц, советовавших мне носить ножные браслеты, звон которых отгоняет змей. Но змеи ведь глухие! Наверно, читателю известно, что змея в Индии считается священной, наряду с коровой. Ещё в самом начале моей командировки я вспомнила историю со змеёй, о которой читала ещё во времена войны в Афганистане. Солдатик наливал молоко в том месте, где были маленькие змейки, вероятно, возле гнезда. А их мать потом его удерживала на лесной тропинке часа три, не давая уйти. Когда же он вернулся в часть, то увидел, что все его товарищи были перебиты бандитами…

Вот и я недалеко от своего индийского дома заприметила змею. Как мне потом объяснили, это была самка питона. Она держалась всё время одного места. Это означало, что она охраняла кладку яиц. По наитию или вспомнив афганскую змею-спасительницу, я стала приносить молоко и наливать его в мисочку. Каждый день я подходила к тому месту, одновременно со страхом и с ещё каким-то необъяснимым чувством и наливала молоко, предварительно прополоскав миску в ручье.

Я близорукая и не очень запомнила ту змею, но, всё-таки, я подумала, что это именно она, когда недели через две обнаружила змею на лёгком одеяле у своих ног. Я только что проснулась и, вероятно, незаметно для самой себя, пошевелилась, потому что змея подняла голову и стала медленно приближать её ко мне. Я окаменела от ужаса. Конечно, проникнуть в сельский домик ей не представляло никакого труда: окна из-за жары я не закрывала, а лёгкий тюль, защищающий от летающих насекомых, не был для неё серьёзной преградой. Приблизив свою, тогда казавшуюся мне очень страшной, голову в форме стрелки, змея застыла на какое-то время, мне показавшееся вечностью, а потом медленно уползла. Я рассказала об этом визите своим знакомым местным жителям, тем, кто немного понимал по-английски. Они восхитились, объясняя, что это добрый знак. А если я боюсь, я должна вежливо(!) попросить змею уйти и больше не приходить.
- Но, я знаю, что змеи не слышат, как же я могу её просить?
- Ничего-ничего. Змея – богиня, она всё слышит и всех понимает…

А вот о чём гласила одна из прочитанных мной историй: культ змеи насчитывает более пяти тысяч лет. В сказаниях Кашмира упоминаются змеи как первые жители заболоченных долин. Позднее, в буддийской мифологии змее приписывается спасение самого Будды во время страшной бури; когда демон Мара нагнал ураганный ветер на Будду, медитировавшего под старой смоковницей, появилась огромная кобра и, обвившись семь раз вокруг тела Будды, защитила его от дождя и ветра…

Моя безногая гостья стала приползать ко мне каждую ночь. Я её уже поджидала, ставив мисочку с молоком между окном и дверью. В какой-то из её визитов, я решила изменить своё отношение и почти совсем не боясь, погладила безногую гостью по голове! А она тоже проявила храбрость, не отпрянув от меня, потёршись мордочкой о мою протянутую руку. Её раздвоенный язычок едва дотронулся до моей руки. Мне показалось, что это не змея меня коснулась, а котёнок... В следующие ночные посещения Тата, так я назвала мою длинную подружку, уже нежно дотрагивалась до моей щеки, а я её гладила вдоль скрутившегося клубком тела, дрожа от ужаса и наслаждения одновременно... Если бы мне кто-либо ещё за несколько дней до этих полуночных встреч предсказал, что я буду ждать в гости змею, питона, и буду предаваться со змеёй взаимным ласкам, я бы такого человека назвала шарлатаном и извращенцем.
3.
Мы с Татой подружились. Она приползала каждый вечер и, если я ещё не ложилась, сворачивалась клубочком на кресле, как кошка. Я привыкла к ней. Всегда ставила ей мисочку с молоком. Её детёныши уже расползлись. Я это поняла, принеся в очередной раз молоко на знакомое место. Но, на этот раз молоко осталось нетронутым, и вся его поверхность была покрыта слоем лесных букашек, попавших во вкусный белый плен.

Через какое-то время Тата стала уползать и по несколько дней не появляться у меня. Я скучала по ней, по её молчаливому обожанию, по её прохладной шкуре и нежному язычку... Мне ведь было довольно одиноко в моём добровольном сельском плену. Я не могла распространяться о теме своих очерков, санскрита я не знала, а английский знали в селении только единицы. Одевалась я скромно, чтобы не вызывать ненужного интереса к своей персоне и характеру исследований. Местные мужчины были бы непрочь, как я понимаю, развлечься с молодой иностранкой, живущей одиноко и крайне замкнуто. Если что бы и случилось, никто бы и не поверил ей, женщине, на слово. Я, напротив, не искала приключений подобного рода, считая, что моя работа достаточно интересная и увлекательная.
Моим читателям может показаться странным, что же я искала в далёкой индийской деревушке, не зная санскрита; поверьте, там были ценные материалы не только на нём…
Я всё ещё приходила к тому месту, где стояла мисочка и стучала первым попавшимся камешком по пню, приговаривая: "Та-та! Та-та! Та-та!" Моя змея не появлялась...
Как-то ночью Тата снова приползла ко мне, посмотрела на меня своим пристальным немигающим взглядом. Я тогда ещё не заснула и читала при свете крошечной лампы. Не знаю, как и почему, но я почувствовала, что она меня куда-то зовёт. Одевшись на скорую руку и взяв фонарик, я пошла за своей безногой подружкой, тихо извивающейся по пыльной лесной тропинке. Я ей так уже доверяла, что пошла ночью в лес, не задумываясь. Фонарик тускло освещал густую растительность по обе стороны дороги. Мы пришли к какому-то месту. Я подумала, что оно было недалеко от предыдущего гнезда. Тата на секунду исчезла из виду. Я посветила фонариком и увидела сквозь листву новую кладку яиц. Тата уже подползла к ямке, осторожно свернулась клубком над яйцами и снова на меня внимательно посмотрела. Я стала её хвалить, энергично кивая головой. Вероятно, змея осталась довольна моими одобрительными жестами, потому что она положила голову на гнездо и застыла. Я пошла обратной дорогой домой.

4.
Я снова стала приносить молоко, но уже к новой кладке. Опять появились молодые змейки. Мне довелось даже присутствовать при их вылупливании. Из яиц появлялись точные копии Таты, только в уменьшенном виде. Содержимое яиц тоже выходило. Пена и разные выделения окутывали малюток. Но, мне, как ни странно, не было противно, а очень любопытно, тем более что их мамаша милостиво позволяла мне присутствовать при таинстве вылупливания. В те дни Тата ко мне не приползала. Я даже её ревновала к новому потомству и скучала вечерами. Мне казалось, что мне теперь не обойтись без змеиного молчаливого поклонения, и обожания тоже...
Я практически никуда не ходила. Дважды в неделю я покупала на местном рынке мучные лепёшки - чапати. Возле рынка, как правило, сидели чтецы «Рамаяны». Не понимая ни слова на санскрите, я с удовольствием слушала, как читали нараспев строки из древнеиндийского эпоса. У меня всегда были достаточные запасы риса и сухофруктов. Из них я научилась делать рис пилау с изюмом и фисташками. Также я любила разные блюда из овощей, их называют сабджи. Готовую пищу я покупала крайне редко; я довольно брезгливый человек. Мне обходилось дешевле и на душе было спокойнее, если я сама колдовала над маленькой газовой конфоркой. Индийская кухня слишком острая для меня. А сама я добавляла специи типа гарам масала и куркума совсем чуть-чуть. Как говорится – дёшево и сердито…

Так вот, невзирая на мои попытки как можно меньше появляться на публике, некоторые из местных жителей проявляли ко мне интерес. Я не говорю о детворе, которую я баловала конфетами и жвачкой. Речь шла о взрослых детях – местных мужчинах. Когда в семье складывается ситуация, при которой все заботы по дому и воспитанию детей ложатся на плечи женщин, мужчины получают слишком много свободного времени. И в этом посёлке-деревушке такой расклад был не редок. Несколько мужиков во главе со старостой, как я называла местного предводителя, вероятно, скуки ради, решили посоревноваться, кто из них скорее всего добьётся моего расположения. Честно говоря, ни внешность, ни культурный и интеллектуальный уровень этих мужчин не вызывали у меня никаких ответных чувств. Я неправильно выразилась, вызывали чувства, да не те, что им хотелось. Мне было смешно, как они друг перед другом петушились, пытаясь на ломанном английском рассказать что-то из своих «подвигов». Я делала вид, что мне очень интересно, и пыталась их «внимательно» слушать, попутно делая покупки, и, естественно, думая о своём. Но, дальше этого я идти и не собиралась.

5.

Некоторое время спустя ко мне зачастил староста. То он интересовался, нужно ли что иностранной журналистке. То он пытался незаметно подсмотреть, что у меня написано на листиках. Если они у меня лежали аккуратной стопкой, что было крайне редко, он смешно, по-детски, задевал их локтем, и они веером рассыпались на полу. Тогда мы начинали их поднимать. Я всё прекрасно понимала, ощущая его липкий взгляд и желание заглянуть под майку, пока мы оба возились с листами, ползая по полу. Как-то раз, когда нечего было рассыпать, т.к. я за день до этого побывала в фирме и всё отвезла, он умудрился уронить сразу несколько баночек со специями. Я очень рассердилась, заставила его самого тряпкой всё вытирать и ещё долго, вероятно, до самого моего отъезда, в комнате стоял резкий запах.
В один из вечеров староста опять заглянул, и не один… С ним были ещё двое местных. Я им предложила попить, угостила рисом пилау в маленьких чашечках - катори. Обычно я относилась к таким визитам вежливо, но равнодушно. А этот визит меня взволновал. Во-первых, было уже поздно. Во-вторых, гости всё тянули с причиной своего посещения. Я ждала, когда они уже поедят и уйдут. Помню, они меня что-то просили ещё принести. Меня мучила жажда и я всё пила и пила… Наверно, визитёры успели что-то подсыпать в воду, пока я не видела, потому что вскоре у меня голова погрузилась в туман, я стала просто засыпать стоя. А они всё не уходили… Последние воспоминания, которые остались от того визита и решили дело в мою пользу, были – горячее дыхание, жар навалившегося на меня тела, и много толстых верёвок… эти верёвки появились везде. Они свисали с потолка, с дверной ручки, были на столе, на кровати… Как они появились у меня в домике, я понять не могла… Верёвки, верёвки, верё…
Когда я очнулась, было уже светло. Наступил следующий день, как оказалось, один из самых страшных в моей жизни… На полу лежали мои вчерашние гости. Они были перепачканы рисом, впрочем, я тоже. Со стола были сметен поднос со всеми катори. У меня голова ещё кружилась, всё тело ныло, а во рту был привкус какого-то лекарства, передвигалась я как пьяная. Но, я, всё-таки, поняла, что мои гости мертвы! Все трое лежали с открытыми глазами и с застывшими от ужаса лицами. Ещё вчера их глаза похотливо горели, а теперь в них не осталось ничего. Это были глаза из другого мира. Такие взгляды у роботов в фантастических фильмах.
У всех троих лица посинели, но широкие чёрные полосы чётко проступали на шеях.
«Неужели я всех задушила!?», спросила саму себя.
«Что же произошло, когда я потеряла сознание? Тут явно следы драки. Что же это получается, я с ними дралась, будучи без сознания? Они сами дрались и друг друга поубивали? Ничего не понимаю…»
Ничего и не вспоминалось. Я подошла к кухонному столику и стала с жадностью пить. Пока я пила, голова стала немного проясняться.
«Что же я стою и ничего не делаю! Где телефон? Надо же звонить в полицию!»

6.

Обычно сонная деревня моментально проснулась. Откуда ни возьмись, вокруг моего дома собралось множество людей. Меня полицейские попросили сесть в машину, как-бы чего не вышло. Как я понимаю, никто мне не поверил на слово, и меня решили отвезти в участок, чтобы там разобраться. Я попросила разрешения позвонить моему шефу. Справедливости ради надо отметить, что он вскоре приехал. Я ему рассказала о случившемся. Он дал дельный совет, чтобы меня осмотрел врач. У меня оказались ссадины на спине, плечах, синяки на лице и на запястьях. Был сделан вывод, что меня подвергли насилию. Слава Б-гу, изнасиловать ещё не успели…
«Что вы говорили о верёвках?», допытывался следователь на неплохом английском. «Следов верёвок на вас нет».
«Я не знаю, что это были за верёвки, но я их видела. Может быть, это мне показалось, я не знаю. Но, эти люди, вероятно, задушены верёвками? Пошлите кого-то, пусть поищут в доме».
Тут и стали обнаруживаться интересные факты именно в силу полного отсутствия следов верёвок, пальцев на жертвах, мотивов преступления… Уф, какие я мудрёные термины стала применять. А я разве не жертва? Кто же меня защитит, оправдает и успокоит?
Удушение на лицо, а следов пальцев нет. И само удушение очень сильное. Человеку не под силу…
Вот тут у меня стали появляться первые подозрения. Сильное удушение, верёвки повсюду. Неужели у меня побывала Тата со своим семейством? Два таких визита за один вечер, не много ли? Почему она приползла? И, в чём я теперь была почти уверена, вместе со своими подросшими детками. Хотела, чтобы я полюбовалась ими? Если это всё так, как же я смогу теперь оправдаться, не выдав свою безногую лесную подругу… Зачем она задавила мужчин? Я её об этом просила? Ой, опять разболелась голова… Что же делать… Я не хочу сидеть в тюрьме. А если меня не оправдают?
Меня волновало ещё другое. Если я неумышленно «расколюсь», как можно предупредить Тату и её змеек…
Детектив что-то заподозрил в моём поведении. Я стала нервничать, проситься, чтобы меня отпустили.
«Так вы ничего не помните?», снова стал допрашивать меня.
«У нас есть проверенное средство».
«Пытать будете?»
«Ну, почему сразу пытать». В комнату зашёл индус в тюрбане.
«Вот у него вы вспомните не только то, что с вами произошло вчера в доме, но и что произошло по ту сторону реки».
«Что это значит»?
«Это значит, что он узнает и то, что происходило с вами в ваших прошлых жизнях».
«Вы очень любезны». Мне уже самой стало интересно и жутко узнать, что вчера произошло у меня в доме. Бедная Тата…

Что же было дальше? Сеанс гипноза. После него следователь ещё больше задумался.
«Что-то не так?»
«А вы всё время кричали и звали какого-то Тату на помощь. Кто такой Тата?»
Пронесло, с облегчением подумала я.
«Я не знаю никакого Тату».
«Но вы кого-то всё время звали».
«Я повторяю, никакого Тату не знаю. Может, у меня зубы стучали от страха, вот так: «Та-та-та-та-та…», а вам послышалось, что я обращаюсь к кому-то по имени.

Допрос ещё долго продолжался. Я всё отрицала. Я твердила, что я не приглашала этих мужчин к себе и, тем более, не убивала их.

7.

Время шло. Я всё ещё находилась под следствием. Моя работа без меня, естественно, остановилась. Шеф, правда, тогда ещё не утратил терпения.
Помню, что именно в то тяжелое время, впервые за последние несколько месяцев, мне очень захотелось домой. В моё кресло под торшером с бирюзовым абажуром, сидя возле которого мне мерещились дальние моря, где я плаваю вольной сиреной…
А время шло. Следователь никак не мог завершить расследование. Возможно, если бы на моём месте была местная жительница, всё бы решилось быстрее, как говорят, по-свойски. А международной огласки он, разумеется, не хотел.
Наконец, он решился на следственный эксперимент. И из душной тюремной камеры меня, наконец, вывели, на свежий воздух. Но, не успела я вдохнуть и глоток, как меня посадили в машину между двумя полицейскими и повезли обратно, в деревню. По дороге я пыталась рассмотреть, что творилось вокруг. Мелькнул за поворотом и Татин лес.
А вот и «мой» дом. Он всё ещё опечатан. Пока открывали входную дверь, я оглядывалась по сторонам. На что я надеялась?
Первым в дом вошёл следователь, за ним один полицейский. Потом пришла моя очередь. Уже переступая до боли знакомый порог, я поняла, что что-то внутри неладно. Когда мы, наконец, прошли в большую комнату, то стали свидетелями следующей картины: следователь и первый полицейский неподвижно стояли с застывшими от страха и недоумения лицами, а вокруг, как в пещере из повести «Маугли», были змеи.
«Тата! Тата!», кричала я, ища глазами верную подружку… Я почувствовала нежное прикосновение на щеке. Через мгновение, подняв руки в наручниках, я уже обнимала свою Тату, громко рыдая. Её язычок слизывал горькие слёзы, ручьями текущие по моим щекам. В этих слезах она, вероятно, почувствовала всю глубину незаслуженных страданий… Тата обвилась вокруг меня. Мне, конечно, стало очень тяжело её держать на себе. Но, я старалась удержаться на ногах.
«Таточка, милая моя, ты не забыла меня, хорошая моя. Мне очень плохо, очень плохо…»
Возле меня появились люди. Они осторожно передвигались по комнате, чтобы не задеть змей. Я слышала шептание: «Манаса деви… Манаса деви» (Змеиная богиня)… Возможно, там были и репортёры, потому что я увидела несколько вспышек фотоаппаратов. Меня даже о чём-то спрашивали, хотя боялись приблизиться с микрофоном: Тата начинала угрожающе поднимать свою голову в форме стрелки…

* * *

Конец у этой истории вполне благополучный. Меня оправдали. Более того, стали ходить слухи о моей «святости». В «моём» индийском доме больше никого не поселяли, а сделали местное змеиное святилище. Возможно, оно существует и сейчас. На внутренней стене большой комнаты нарисовали огромного питона, обвивающегося вокруг тонкого женского стана. Лицо нарисовали типично индийское. Но, я не обижалась; возможно, что в одной из своих реинкарнаций я выглядела именно так…
Покидая деревню, я попросила местных жителей не забывать Тату и приносить ей молоко. Моё прощание с безногой подружкой, к счастью, прошло вполне спокойно, т.к. она снова высиживала яйца. Она лишь приподняла голову и внимательно посмотрела на меня, будто понимая, что мы больше не увидимся.

Сижу я сейчас в своём любимом кресле под бирюзовым абажуром, смотрю на немного поблекшую фотографию Таты и вспоминаю всю эту историю…

© Фрида Шутман, 2016
Дата публикации: 26.09.2016 00:12:13
Просмотров: 2442

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Ильшат Бекмухамедов [2016-10-03 08:45:45]

Фрида, я получил удовольствие от чтения вашего рассказа! Очень понравилось, получил сильное впечатление. Я могу поверить, что такое возможно, хотя вы сказали, что использовали сон.
Это рассказ о том, что мы недооцениваем диких животных. У них более сложное поведение, чем нам кажется. Что у них тоже есть чувства и разум. Животные бывают более добрыми и отзывчивыми, чем люди.
Удачи Вам!
Илья

Ответить

Фрида Шутман [2016-10-03 10:30:14]

Спасибо большое, Илья!
Согласна с Вами ( я по профессии - наполовину учитель биологии), что мы ещё многого не знаем о наших меньших-старших братьях... Сегодня я поместила ещё один рассказ, на сей раз про собаку... История реальная, правда, случилась не со мной...

Приглашаю!