Из цикла ”Христофорос”
Семён Прокатов
|
Форма: Цикл стихов
Жанр: Поэзия (другие жанры) Объём: 275 строк Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
ПАМЯТЬ. МЫСЛИ АДМИРАЛА Сокровище стареющего – память, как нищего питающая паперть, то скупо, то обильно подаёт от скрытых многочисленных щедрот. Бывает, правду жизни теребя, представит, словно в зеркале, тебя, твоё лицо в зарубках лет – морщинах, серебряную желтизну в сединах с просветами и вдоль, и поперёк, заметную поблеклость дряблых щёк, усталый взгляд из-под тяжёлых век... И это ты, тот самый человек, кого сквозь благовоние и смрад судьба вела к достоинству наград в чередованье будней быстротечных, разумно-деловых, порой беспечных, в сверкании душевного огня. Сжималось время, не хватало дня, и острой кромкой внутреннего бура сверлила сутки бурная натура, активной мысли творческий заряд закладывала в шурф. И результат взрывной, искристо-яркий, многошумный врывался в мир, и без того безумный, оповещая – дерзостный приём – о значимом присутствии своём... Оставшееся красочные тени разнообразят радостью видений, в наряд воспоминаний приодеты. А у порога плещут воды Леты... ПЕСНЯ УЛИЧНОГО ПЕВЦА Жизнь прошла, как первая любовь. Сморщившейся радости остаток покрывает выпавший в осадок слой воспоминаний. Приготовь норов свой к смирению в тени, тело к растворению в природе, паруса к безветренной погоде, ветряки к затишью. Не гони лошадей. Ты прискакал уже, расседлай, повесь в конюшне упряжь. Время истекло. Его не купишь, ты стоишь на явственной меже между тропкой сладостной мечты и пространством вечного покоя. Вскоре ты узнаешь, что такое полностью уйти от суеты. Стань на якорь, отложи компас убери потрёпанную карту, путь твой, ближе к финишу, чем к старту, хорошо известен в этот раз. Успокойся. С головы не смыть полосу просохшего прибоя, и солёно-горького запоя бурных дней твоих не возвратить. Отдохни. Расслабься и смирись, принимая эту перемену как тобой заплаченную цену за полученный почётный приз. Жизнь ушла, как талая вода. Утешая милостиво-строго, Бог с тобой. Закончилась дорога, ты причалил. Это навсегда. ШТИЛЬ Он это знал – страшнее шторма безветрие, морская тишь. Для морехода ветер – норма, моряк в затишье, как малыш – безропотно, смиренно слушай безжизненную тишину. Безликий штиль – всесильный случай – без стражников держал в плену. Гнетёт беспомощность отряда из трёх красавиц-каравелл, весь океан – его отрада – прильнул к бортам и сладко млел. Затихли бортовые стоны, мозг обезмысленно убог, верхушки волн не бьют поклоны, их нет, распластанных у ног. Не манит альбатрос полётом, свет не мерещится вдали, матросы дно не ищут лотом: над глубиной – как на мели. Не измеряют мили лагом, висят, как тряпки, паруса, не шепчутся с поникшим флагом ветров попутных голоса. Но голоса его команды усилил прерванный маршрут – три корабля, три буйных банды вот-вот сорвутся в дикий бунт. Их цель – не вера, а добыча, за ней пустились в долгий путь, и в адмирала пальцем тыча, кричат: обратно повернуть! Назад! Поймать домашний ветер, пусть океан хранит следы... Насмешливые солнца светят из тусклых зеркалец воды. ШТИЛЬ. ПЕСНЯ МАТРОСОВ Корабль наш, кораблище, причальные концы. Весь мир – большое кладбище, и мы в нём мертвецы. Душа матроса, странница, на судне, как в тюрьме. Весь мир – сплошная задница, и мы сидим в дерьме. Нам солнце корчит рожи и коварный ветер стих. Весь мир – места отхожие, мы просто черви в них. Тоска сине-зелёная, унылый плеск волны. Весь мир – вода солёная, мы в ней растворены. Противен, как отрава, трюм, укачивает зыбь. Весь мир – один аквариум, а мы лишь корм для рыб. И горизонт качается, и виснут паруса, на мачте вымпел мается, весь мир – одна буза. Корабль наш, кораблище, иного не дано. Последнее пристанище – весь мир – морское дно. БЕССОННИЦА Отрывок из поэмы Закончен день. Другого ждать часов двенадцать напряжённых. Он лёг в постель. Но где тут спать! Вооружённых мыслей рать, а впрочем, чем вооружённых? Скорее, безоружных их идёт без блеска и без лоска, из самых дальних и глухих, но неуёмных и живых углов мятущегося мозга. ”Мечтам, надеждам многих лет отрава взвешенных сомнений закроет путь, приглушит свет. Сведёт дерзания на нет уныние учёных мнений, которые твердят одно: само желанье новых знаний порою попросту грешно. Оно, как сладкое вино полуосознанных мечтаний. Что можно нового узнать и что открыть, и где? Тем паче науку не поколебать – мы только можем толковать известное слегка иначе. Давно великие умы им данным свыше озареньем нас вывели из царства тьмы. С какой высокой целью мы предстали перед провиденьем? Мне сорок лет. Они стучат: не лучше ли, как все другие, трудиться днём, спать по ночам, любить жену, лелеять чад, не заплетать в мечты тугие отпущенные свыше дни, ходить на исповедь и к мессе, жить без затей, как все – в тени и под прикрытием брони обычности, в привычном месте... Но всё же, если племена живут за морем-океаном, которым вера не дана, посеять божьи семена ценнее добрым христианам богатства знаний и трудов. Важней всего святая вера. К распространенью божьих слов готов ты или не готов – вот жизни истинная мера. Рожденье – довод небольшой, не по причине размноженья мы отличаемся душой. Бог отделяет нас межой не фактом нашего рожденья от остальных живых существ, которых множество в природе, – а простерает добрый перст как одухотворенья жест, чтоб веру поселить в народе. Вдыхает душу в нашу плоть с крещеньем Он одновременно. Теперь её не побороть. Осознаётся это хоть не сразу же, а постепенно, – душа главенствует. Она желанью божьему созвучна, любима им, ему верна, с ним в жизни соединена и после жизни неразлучна.” Он тихо молится всю ночь, он ищет мужества и силы, чтоб скептицизм превозмочь; он просит, чтоб не гнали прочь сиятельные воротилы из королевского дворца, чтоб их рука не оскудела, чтоб выслушали до конца, чтоб перестали отрицать его способность сделать дело. Не устаёт Христа молить: пусть мне откроется дорога! В тела крещеньем души влить, бескрылых благом окрылить – распространенье веры в Бога важнее Бога самого. И было бы деяньем лучшим отдать всю жизнь, себя всего, но донести и дать Его не знавшим веры и заблудшим. Не зря же имя ”Христофор” ему дано – ”Христа носитель”! Он чувствует немой укор в том, что не смог он до сих пор – простит ему ль судеб вершитель? – ввести Спасителя, Христа, в просторы Индии, Китая. Нет, наречён он неспроста. И миссия хоть не проста, но это миссия святая! Он засыпал. Тревожный сон сопровождал недолгий отдых: безбрежность моря, галион, рабов-гребцов натужный стон, следы бича на спинах потных и барабанщик – Божий сын Христос в порыве исступленья клеймит народ свой без причин (с бичом - Блаженный Августин) доктриной полного презренья. ГАЛИОН ”И вперёд галеру гнали наши руки в волдырях” Редьярд Киплинг, ”Гребец галеры”, перевод Е.Дунаевской На вёслах шёл изящный галион ритмичными рывками в толще вод, сплошную зыбь дробил на миллион искристых брызг, внося в покой разброд. Бум-бан, бум-бан – настойчивы, резки, удары рубят время на куски. Надсмотрщик плетью, для порядка, бил, темп задавал суровый барабан – я грёб и грёб, я выбился из сил, гнетущий гул в ушах, в глазах туман. В ладони врос весла тяжёлый брус, бум-бан, бум-бан – натруженно бьёт пульс. Свинец в спине, соль пота на губах. Я пригвождён к скамейке и к столбу. Мне чувства не даны, неведом страх, меня толкает ритм – и я гребу. Бум-бан, бум-бан – неутомимый звук толчками сокращает мышцы рук. На волосах серебряный налёт, ладони стёрты, кровоточит ум, и хоть бы редкий луч упал на лёд моей души, проникнув в мрачный трюм. Бум-бан, бум-бан – вздымает сердце грудь и гонит кровь, тяжёлую, как ртуть. Плывёт по морю гордый галион, обязанный гребному ремеслу, под хлёст бича, уключин мерный стон.. Я раб – гребу, прикованный к веслу. Не замедляя темп – бум-бан, бум-бан – стучит неумолимый барабан. © Семён Прокатов, 2008 Дата публикации: 18.04.2008 06:33:46 Просмотров: 3618 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|
РецензииМихаил Лезинский [2008-10-16 11:33:43]
ЧИТАЮ-ПЕРЕЧИТЫВАЮ и точно знаю , эти два блетящих стихотворения обо мне любимом . Хоть я и не АДМИРАЛ .
ПАМЯТЬ. МЫСЛИ АДМИРАЛА Сокровище стареющего – память, как нищего питающая паперть, то скупо, то обильно подаёт от скрытых многочисленных щедрот. Бывает, правду жизни теребя, представит, словно в зеркале, тебя, твоё лицо в зарубках лет – морщинах, серебряную желтизну в сединах с просветами и вдоль, и поперёк, заметную поблеклость дряблых щёк, усталый взгляд из-под тяжёлых век... И это ты, тот самый человек, кого сквозь благовоние и смрад судьба вела к достоинству наград в чередованье будней быстротечных, разумно-деловых, порой беспечных, в сверкании душевного огня. Сжималось время, не хватало дня, и острой кромкой внутреннего бура сверлила сутки бурная натура, активной мысли творческий заряд закладывала в шурф. И результат взрывной, искристо-яркий, многошумный врывался в мир, и без того безумный, оповещая – дерзостный приём – о значимом присутствии своём... Оставшееся красочные тени разнообразят радостью видений, в наряд воспоминаний приодеты. А у порога плещут воды Леты... А ВОТ ЭТО УЖ ТОЧНО , ПРО МЕНЯ : ПЕСНЯ УЛИЧНОГО ПЕВЦА Жизнь прошла, как первая любовь. И печальной радости остаток покрывает выпавший в осадок слой воспоминаний. Приготовь норов свой к смирению в тени, тело к растворению в природе, паруса к безветренной погоде, ветряки к затишью. Не гони лошадей. Ты прискакал уже, расседлай, повесь в конюшне упряжь. Время истекло. Его не купишь, ты стоишь на явственной меже между тропкой страсти и мечты и пространством вечного покоя. Вскоре ты узнаешь, что такое полностью уйти от суеты. Стань на якорь, отложи компас и сверни потрёпанную карту, путь твой, ближе к финишу, чем к старту, хорошо известен в этот раз. Успокойся. С головы не смыть полосу просохшего прибоя, и солёно-горького запоя бурных дней твоих не возвратить Отдохни. Расслабься и смирись, принимая эту перемену как тобой заплаченную цену за полученный почётный приз. . Жизнь ушла, как талая вода. В утешенье милостиво-строгом Бог с тобой. И ты останься с Богом, ты причалил. Это навсегда. Ответить Славицкий Илья [2008-04-19 00:04:10]
Семен, Вы выложили довольно объемную, и неглупую подборку. Но, бог мой, как можно сочетать столь серьезное содержание со столь несерьезным, сырым воплощением? Мелкие опечатки я в расчет не беру.
1.(Мелочь) "ОставшИеся красочные тени" - в конце первого стихотворения. Хотя, возможно, Вам понравится и "оставшеГося" - чуть иной оттенок. 2. (Серьезно) Безликий штиль – всесильный случай – без стражников держал в плену. Гнетёт беспомощность отряда из трёх красавиц-каравелл, весь океан – его отрада – прильнул к бортам и сладко млел. Мне довольно заметно бросаются в глаза непонятные броски от настоящего к прошедшему временам глаголов. Особенно, во втором катрене. Тут явно следует "млеет", но - не вписывается. Это понятно. Приходится писать, как получилось. Затихли бортовые стоны, мозг обезмысленно убог, верхушки волн не бьют поклоны, их нет, распластанных у ног. Помилуйте, что это за "бортовые стоны"? Можно, конечно, выкрутить язык и так, но зачем? А "обезмысленно убог" - это Вы сами придумали? Ладно, пусть словотворчество и возможно, но что это значит в контексте ситуации. Что все от штиля вдруг поглупели? Звучит как чушь для меня. Насчет "верхушек волн", которых нет "распластанных у ног". Ладно, нет, так нет, но как они вообще могли быть "у ног" людей, плывущих на кораблях? Они что, по водам ходят, вроде Спасителя? Не манит альбатрос полётом, свет не мерещится вдали, матросы дно не ищут лотом: над глубиной – как на мели. Ладно, не ищут, так не ищут. А когда ветер, то что - ищут? Даже посреди океана? Не измеряют мили лагом, висят, как тряпки, паруса, не шепчутся с поникшим флагом ветров попутных голоса. "Не измеряют мили лагом" кто? Паруса? Ладно, тут просто запятые - точки подправить надо. Хотя как "голоса" могут "шептаться" это мне не вполне ясно. Ветра - могут, но Голоса - хм. И тут же снова - "голоса". Это что, прием такой, или просто так вышло? Но голоса его команды усилил прерванный маршрут – три корабля, три буйных банды вот-вот сорвутся в дикий бунт. Маршрут, усиливающий голоса - это сильный образ. Их цель – не вера, а добыча, за ней пустились в долгий путь, и в адмирала пальцем тыча, кричат: обратно повернуть! Назад! Поймать домашний ветер, пусть океан хранит следы... Насмешливые солнца светят из тусклых зеркалец воды. Следы чего? И зачем их хранить? Тусклые зеркальца воды - это откуда и как? При штиле, выше описанном. Семен, поверьте, мне вовсе не радостно все это тут писать. Но к Вам, и критерии другие, и планка не там. Пока дальше не пойду. А есть куда. Даже без дружеского посыла на :))))) С теплом Илья Ответить Михаил Лезинский [2008-04-18 12:00:19]
|
|