Интервью со знаменитым писателем

Вионор Меретуков

Форма: Рассказ
Жанр: Юмор и сатира
Объём: 7637 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Журналист берет интервью у знаменитого писателя, автора двадцатитомной эпопеи
«Человеческая трагикомедия».

Журналист открывает блокнот и зачитывает первый вопрос:

– Как вы понимаете величие замысла по Бродскому?

Беллетрист, воздев глаза к небу, задумчиво:

– Взять любой великий роман. Он почти всегда замешан на великом замысле. Правда, бывают исключения. Один очень большой писатель, к тому моменту нобелевский лауреат, прочитав Бродского, признался, что только после этого подумал о величии замысла. До этого он создавал свои шедевры, полагаясь на творческую интуицию. По-видимому, величие замысла присутствовало у него на подсознательном уровне и осуществлялось через реализацию своего «я» в страстной попытке постичь тайны и цели мироздания, то есть – в попытке постижения истины.

Словом, когда речь идет о хаотическом движении на ощупь к недостижимому, надо руководствоваться идеей великого замысла, держа его на протяжении всего творческого процесса за пазухой, как прибор для измерения температуры.

Журналист:

– Найдет ли когда-нибудь человек ответ на вопрос – что такое истина?

Беллетрист, еще более задумчиво:

– В поисках истины человек может зайти очень далеко, непозволительно далеко... взять хотя бы учёных-материалистов, но всё же, на мой взгляд, человек способен подойти лишь к барьеру. За которым расстилается вечность, к которой после смерти мы, по моему глубочайшему убеждению, не будем иметь ни малейшего отношения и о которой мы можем судить лишь в пределах, определенных Создателем.

Поэтому постичь конечную, абсолютную истину не дано никому.

Человек тысячелетиями стоит перед непреодолимой стеной, разбивая себе в кровь голову в безнадежной попытке проломить в этой стене брешь.

Человек никак не может понять, что все его попытки выйти на иной уровень сознания тщетны.

Когда понимание этого достигнет наивысшей точки и станет всеобщим, наступит конец света.

И человечество, постигнув это и разочаровавшись в своих попытках, в полном составе, вопя о несправедливости, непродуманности и несовершенстве мироздания, дружно провалится в космогоническую выгребную яму. Эх, дожить бы!

Какое это будет великолепное зрелище, когда ветер из будущего космической метлой сметет с лица земли никчемное человечество, исправив ошибку Создателя, совершенную Им из-за неоправданной веры в способность человека построить гармоничный мир!

В то же время, церковь твердит, что познать истину можно.

И сделать это можно достаточно просто.

Нет надобности изводить себя вредной для здоровья безостановочной мозговой работой, говорит церковь.

Достаточно лишь иметь крепкий лоб и веру в Бога.

И почаще наведываться в храм Божий, а также от корки до корки проштудировать оба Завета. Там есть ответы на любые вопросы, кои могут взбрести в голову маловеру, богоотступнику, еретику или болтающемуся без дела атеисту.

Журналист:

– Ваше отношение к творческим поискам?

Писатель, очень, очень задумчиво:

– Веками, тысячелетиями человеческая мысль дремлет.

Смысл искусства в том, чтобы будить мысль.

Если этого не делать, общественная мысль, как в пору потрясений, так и во времена затиший, будет спать непробудным сном.

Это не раз случалось. Достаточно вспомнить отдельные периоды Средневековья, а также страшные события середины двадцатого столетия.

Итак, сила и смысл искусства в том, чтобы будить мысль, которая беспрестанно норовит завалиться спать.

Вопрос в том, каким образом это делается.

И кто эту мысль будит.

Если это делает предприимчивая жизнестойкая посредственность, то рождаются калифы на час – кумиры попсы или феномены бульварной литературы.

Если это сильная одаренная личность, творчество которой спорно и рождает как приятие, так и протест, то общественной мысли будет не до сна.

Дискуссионное, полемичное искусство кубистов, сюрреалистов и прочих бунтовщиков будило, будоражило мысль.

Одного этого достаточно, чтобы оправдать все их заблуждения и скандалы.

В то же время сейчас появилось течение, в частности на театре и в кинорежиссуре, которое, нигилистски сметая всё на своём пути, проповедует некий, так называемый авторский, подход к великому наследию прошлого.

Этот ложный, псевдоноваторский процесс, на самом деле, есть не что иное, как попытка серости, оригинальничающей ради успеха у нетребовательной публики, реализовать свои амбиции посредством дешёвых трюков. В результате мы видим варево в виде изуродованных до неузнаваемости великих произведений далекого и не совсем далекого прошлого.

Оправдывая свой пещерный вандализм, серость высокоумно называет это авторским прочтением «устаревшей» классики.

Считается, что всё это беззаконие можно творить безнаказанно. И кромсается текст оригинала так, что от него остаются только рожки да ножки.

Особенно страдает при этом отечественное искусство.

Перекраивают, подлаживают, «улучшают» всех – от Гоголя до Ильфа и Петрова.

Складывается впечатление, что к родной классике наши квазиноваторы испытывают почтения куда меньше, чем к иностранным авторам.

И что мы имеем в итоге? Шедевры прошлого «опускаются» до уровня клинописи в вокзальных сортирах.

А что еще может родить серость? Только серость.

Надругаться над плотью искусства способен только негодяй. Ведь искусство – это часть всеобщей, всечеловеческой религии, имеющей одного Бога. Надеюсь, понятно, – какого. Истинное искусство священно, искусство гениев неприкосновенно. Гении на то и гении, что их искусство совершенно, это искусство на все времена. Оно всегда современно. Меняя что-то в совершенном произведении, мы не сделаем его совершенней. Меняя что-то в прекрасном, совершенном творении, мы неизбежно превращаем прекрасное в его противоположность – в безобразное.

Журналист:

– Вы верите в Бога?

Писатель:

– Существует немало косвенных свидетельств того, что Господь существует. Только это надо уметь разглядеть.

Например. Нет ничего страшнее мыслей о смерти. Особенно если смерть близка. Нередко перед смертью человек тяжело болеет и страдает от страшных болей.

И говорит: скорее бы...

То есть, боль заслоняет страх смерти.

Уверен, что это высокое милосердие: высокое и жестокое милосердие Господа.

Заслуживает внимания мысль о твоей личности, о твоем внутреннем «я».

Не будь высшей силы, где бы пребывало это твое таинственное «я»? Да ты бы и не родился...

Если ты всеми своими печенками, селезенками и предсердиями осознаешь, что твое рождение чудо из чудес, - это и будет твой прорыв к Богу.

Вдумайтесь в это, хорошенько вдумайтесь.

Да, Господь создал человека. По образу и подобию Своему. Создал и пустил гулять по свету, предоставив человека самому себе.

Таким образом, только от тебя зависит, кем ты станешь: обычным ли человеком, каких большинство, или неким странным, недюжинным субъектом, вырывающимся из общего ряда и баламутящим болотную воду, в которой большинство людей чувствует себя вполне комфортно и безопасно.

Журналист:

– Ваши творческие планы?

Писатель, вздыхая:

– Какие уж тут творческие планы, батенька, когда позади восемь десятков лет?! Утром встаешь и не знаешь, дотянешь ли до обеда, - писатель устало вздыхает и смотрит на часы.

Журналист тоже смотрит на часы, и брови его ползут вверх:

- Господи, уже три часа! Думаю, ваши слова, - говорит он, чувствуя голодное урчание в животе, – думаю, ваши слова - прекрасная развязка нашей не в меру затянувшейся беседы…

Журналист решительно захлопывает редакционный блокнот и, не попрощавшись, вылетает из комнаты.

(Фрагмент романа «Дважды войти в одну реку»)

.

© Вионор Меретуков, 2009
Дата публикации: 26.09.2009 14:49:09
Просмотров: 3173

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Георгий Лахтер [2009-09-26 16:36:03]

Есть над чем подумать, и над чем посмеяться. С уважением,

Ответить

Вионор Меретуков [2009-09-26 17:35:47]

Спасибо, коллега, за теплые слова.
С уважением Вионор Меретуков.