именины

Анатолий Петухов

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 7930 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

ИМЕНИНЫ.

- Был человек и нету... И ни шыша ему не на-до! Говорили, пятнадцать лет по приговору отдал, лес в Сибири валил и ничего, а тут родная сосна, хлоп и нету... Поминали всем двором. Стопочка, блинчики, все, как надо, а жена - то все Сталина кляла, вместо сосны, значит... А зря! Правильно говорит Гурам Александрович, что тебе он сделал плохого? Зачем мертвого судить?.. А мы с тобой, Оленька, и не судим. Если надо, и портретик про-трем, и цветочки поставим. А шашлыки, надо ска-зать, повкуснее блинчиков будут, с ребрышками и без уксуса, на травке фиолетовой. Аж из Тбилиси! Только звонок - и тут же самолетом. И друзей не счесть! Все в кооператив лезут! Все шашлычки лю-бят! Что ни говори, а крепкий хозяин наш, Гурам Александрович.
Говорил он Оленьке, говорил себе под нос, - говорил облачному небу, округе за металлической сеткой, и ближе, и по эту сторону бестолковой очереди, и по ту, и за горку из ящиков, и громче для Оленьки, и тише, и вовсе для себя, молча.
- Хватит бубнить, Шурик! - Ольга расторопно расправлялась шампурами. - Вишь, углей нет! Щас меня слопает!
Острый, кажущийся единственным из-за прищу-ра, глаз Шурика выхватил из очереди страждущего "барана", в пыльных ботинках, со стесанными каб-луками.
"Таких клиентов, - он мыслил безо всякой там натяжки, - она в момент обувает. Щенок! Нет бы за углом булку купил, да стакан воды, так нет, в столицу потянуло, на шашлыки. Будет что в дерев-не на завалинке рассказать. Эх! Кто ж такой шаш-лык с хлебом ест! Эх-м-м... Поди уж и в туалет за деньгу сбегал. Мол, снял я, Маруся, штаны под музыку, а..."
А вслух Шурик был самой предупредительно-стью. И не таился, что любил Оленьку, и во сне не раз был близок к осуществлению своей, несбы-точной на яву, мечты.
- Я мигом, Оленька!
Он торопливо выудил изо рта - так и не оси-ленный - кусок мяса, завернул его в газету, спрятал сверток в карман еще старого образца ми-лицейской шинели и быстро, насколько позволяла хромая нога, заковылял к мангалу.
"Нога ли?.. - заметающие следы полы с бахро-мой пытались приглушить одинокий, цокающий, без повторения второй ногой, звук.- Протез? Конечно, протез!" - очередь предусмотрительно отвернулась в сторону, - бывает, что и люди могут догово-риться без слов.
- Один момент, Оленька!
"А что? Тактика верная! Сколько ящиков во-круг понабросано, так что для розжигу всегда на-берется. С бревнышками посложнее, но есть ночь, и стройка рядом, и сторож сговорчивый, а кто за кусок не сговорчивый? Так что к утру, к приходу хозяина, все на мази, напилено, наколено, в ак-курат наложено. Гурам Александрович любит поря-док. Потому и первый кусок у кого? У Шурика! Хо-чешь жить - умей вертеться!.."
Он выполнил приказание и снова запихнул в рот долгоиграющий кусок. Разгладил на ящике га-зетный лист. Читал медленно, шипел чайником в возмутительных местах:
- Высшая мера за особо крупные хищения... Пр-р-равильно! всех их, сукиных сынов, к стенке, и чтоб через повешенье, или еще лучше, стул электрический, чтоб коррежило!.. Хапать при вла-сте, все горазды!.. А Гурам Александрович пусть живет долго. Не хошь - не бери, не заставляет. А взял за такую цену, значит монета есть!
Ища подтверждения свои мыслям, он взглянул на Ольгу и превратился во что-то стремительное - Ольга за просто так хвостом вилять не будет, да и времени на дополнительные размышления деревян-ная нога ему не отпускала, - потому-то Шурик и умудрялся финишировать первым, чтобы на полусо-гнутой улыбке вовремя ухватиться за ручку дверцы автомобиля.
Проводив хозяина до двери, Шурик больше не нуждался в дополнительных указаниях. Отсчитав первых пять человек, по количеству готовых шам-пуров, он молча, но настойчиво, оттеснил осталь-ных за барьер, вывесил на гвозде табличку: "са-нитарный час".
Он любил этот самый "санитарный час", на ко-торый становился единоличным властелином. В вед-ре, как правило, оставалось еще мясо, и как только за Ольгой закрывалась дверь, начинал не-терпеливо покрикивать на медлительных клиентов.
- Ногу прими!.. Сдай назад, амброзия! - на-рочно возил грязным, плешивым веником по сгурто-вавшимся ногам, для этой операции и название из газеты подобрал подходящее: "невзирая на лица". - Тпр-р-у-! Стоять!
"Пусть гавкают! Главное, чтобы Ольга не за-метила!"
Сегодня его целлофановый пакет прилично раз-дулся, с трудом пролезал в потаенное место, но и в ведре не так уж много поубавилось. Он торжест-вовал.
"Торгонуть бы еще в свой карман!"
Но, во-первых, это уже был бы "высший пило-таж", а, во-вторых, он дорожил своим местом.
Часы на здании автовокзала медленно прибав-ляли к минутным цифрам единичку за единичкой, а Шурику хотелось, чтобы они бежали быстрее, что бы и часовой квадратик успел выстрельнуть хотя бы разок, прежде чем распаренная Ольга вывалится из вагончика. В таком случае и Гурам Александро-вич зацепится локтем за дверной косяк, утопит ладонь в богатой, как и его кошелек, шевелюре, и одарит его, Шурика, бутылкой вина, и тогда будет у Шурика сегодня праздник. А если квадратик миг-нет два раза, то будут у Шурика -"именины"!..
Сегодня суждено было осуществиться лучшему из возможных сценариев: длинное, дневное время укоротилось и исчезло вовсе, - двор прибран, ключи, завернутые в чистую тряпицу(хозяин не лю-бил их жирными),повешены на гвоздике, крючок на-дежно вцепился в петлю на входной двери.
Шурик накрыл стол шинелью, взобрался на него с ногами,- по-турецки,- осторожно выудил из-за пазухи бутылку коньяка (Гурам Александрович, благодаря Оленьке, оказался сегодня особенно щедрым),надежно зажал ее между коленями. Рядыш-ком пристроил граненый стакан, сверток с еще го-рячим мясом. Зажмурился, вздохнул полной грудью с обязательной, примета такая, задержкой между двумя разами.
- Первый бокал, дорогой Иосиф Виссарионович! поднимаем за ваше заздравие. - Он чокнулся с его трубкой, чуточку пролив драгоценной жидкости, но не погасив, это никак не было возможным, тлеюще-го в ней уголька. Свет от лампы в углу кабинета падал на картину вкосую, освещая большей частью смоляную шевелюру, накладывая светлую, партизан-скую повязку через лоб на ухо, но трубку выводил взгляду целиком и полностью. - Ничего, что вы вроде бы передо мной, как бумажный. Вы для меня живее всех живых! А на ту старуху, что вас за сосну определила - плевать! Я с вашим именем ро-дился, и помру... Вишь? - он задрал штанину на ноге, - костыль? За вас сложил, янтарную мою! Ну, будь...
Он опорожнил стакан через щербатый рот, от-кинулся на спину, отдышался.
- Закусывать по первой не будем. Не солид-но!- ласково провел растопыренной пятерней по рисованной голове.- Мож споем, а?.. Не хошь? А зря! Тады по второй! За меня, смертного, а? Гор-дый. Не хошь? - он опустил голову на грудь, слезливо протянул, - желаю тебе, Шурик, премно-гия лета-а! - выпрямился, одним махом опрокинул в себя стакан.- Теперь закусим! Опять не хошь? А мне надо...
Целиком затолкал в рот кусок мяса, долго пы-тался прожевать - не получилось - яростно выплю-нул на пол.
- Вот гад! Чем народ кормит! За такие день-ги!.. - с подозрением отодвинулся от картины. - Тебе больше не дам! Вишь, - мало! - Остатки вы-сосал прямо из горлышка, очень внимательно всмотрелся в портрет.
- А ты Еська, су-ка-а! Янтарную мою, - хотел шевельнуть ею, не получилось,- из-за тебя-я! И ты! И Гурам твой! Македонский!.. К стенке! И чтоб кореж-ж-жило... - Он затих, прикрыв глаза, нащупал рукой пустой стакан, неожиданно встрепе-нулся. - Руки вверх! - он хотел крикнуть изо всех сил, но получилось обессиленное шипение. - Руки вверх, говорю... Не хошь? Шурик! Пли!..
Стакан вяло вывалился из его пальцев, глухо скатился на пол, и даже не разбился.
- Мимо, - обреченно выдохнул он, - живучий ты! Ну и ладно...
От лампочки в углу отделилась Оленька, - са-ма голубая, и вся в розовом, - она призывно улы-балась, и Шурик, позабыв обо всем на свете, про-тянул руки ей навстречу.

© Анатолий Петухов, 2008
Дата публикации: 25.09.2008 10:56:31
Просмотров: 3343

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.