Путин, Ковид и Любовь (Андрей Смирнов)

Петр Муратов

Форма: Рассказ
Жанр: Приключения
Объём: 14611 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Новый актуальный рассказ моего друга Андрея Смирнова. Он попросил разместить на моей страничке

Цикл «Истории нашего леса»

Путин, Ковид и Любовь

Андрей Смирнов

Большое Дуло сломал себе руку, упав с велосипеда. Это случилось в эпоху великой Перезагрузки, как выразился один рептилоид, увы, не с планеты Небиру, в год, когда на планете бушевала новая грозная болезнь, чума XXI века – Ковид. Мир стонал в ужасе перед новой неслыханной напастью, разившей смертоносной косой и старого, и младого.
И только народы, населявшие таинственную заснеженную Северную Евразию, хранили спокойствие. Они массово практиковали здоровый пофигизм, использовали древние лекарства предков из лука, чеснока, хрена, лимона и имбиря, запивая их неимоверным количеством огненной воды, настоянной по другим рецептам тех же предков.
Падение произошло на «полигонской дороге», что за новосибирским Академгородком, которую курсанты местного военного училища разбили вхлам бронетехникой, проводя противоэпидемиологические учения в составе батальонных тактических групп.
Большое Дуло той жаркой весной открывал новый велосипедный сезон. Он вообще периодически что-то открывал и что-то закрывал круглый год. На окраине Академгородка у него имелся гараж, набитый всякой всячиной: ружьями, лыжами, велосипедами, плавсредствами и прочими ништяками для ведения свободной приключенческой жизни, столь понимаемой и ценимой почти всеми мужиками. Воздав, в своё время, должное семейной жизни с двумя женами, детишками, барахлишком, обязанностями, Большое Дуло не стремился снова одеть ярмо на свою натруженную шею.

Итак, отсвечивая голым торсом, он мчался со всей дури по пересеченной местности. Дурь была веселой, разноцветной и горячей, как сам день, её, как убегающую мечту, страстно хотелось догнать. Овеваемое освежающим ветерком тело, накачанное за зиму в тренажерной зале, пело.
И вдруг это все резко кончилось.
«О, женщина с низкой социальной ответственностью!» - Большое Дуло, с размаху шлепнувшись о колдобины, почувствовал жуткую боль в левой руке. Поскольку он знал не одну такую женщину, перечисление их имен заняло некоторое время. Здесь были и Шишин Ам, и Сектыр Сана, и Мегери Мегом, и Мери Кунем, и Айвозенгам Сегын, и, конечно же, красавица Пся Крев. Попутно досталось и мужикам, доведших несчастных женщин до такого положения.
Солнце в глазах Большого Дула померкло. Нет, светило по-прежнему красовалось на небосклоне, но окружающий пейзаж вдруг резко стал чужим и серым. Мир наполнился непереносимой болью.
Вокруг ни души. Да и кто мог быть рядом? Слишком далеко забрался он от людей в тот будний день.
Немного очухавшись, Большое Дуло со стонами тоскливо поковылял назад к людям, толкая велосипед целой рукой. Ехать было невозможно: даже самая мелкая кочка отдавалась в искалеченной руке нестерпимой болью. Два часа, в обнимку со своим двухколесным другом, он добирался до гаража. Бросить велик в лесу не позволяла совесть, он и помыслить не мог об этом.
Загнав велик в стойло, отерев с лица пот и пыль и сожрав четыре таблетки обезболивающего из гаражной аптечки, Большое Дуло решил сдаться на милость родному здравоохранению. Услужливый таксист за последние смятые сотки довез его до ближайшего отделения.
Однако «здравоохранение» отвергало его, не желая пускать в свое лоно. Обойдя все стены местного травмопункта и отбив последнюю здоровую руку о его двери, убедил-таки персонал в том, что он не какой-то там приползший умереть чумной, а настоящий калека. Продемонстрировав самодельную шину из доски и скотча, Дуло наконец-то был допущен внутрь.
Из плюсов здравоохранения отметил скорость обработки и отсутствие очередей: удивительно, он был один больной в большом пустынном здании. Вскоре с диагнозом вывиха кисти и списком необходимых лекарств для исцеления, он оказался перед новым корпусом местного госуниверситета.
Перед входом в храм науки бил притягивающий, словно магнитом, фонтан. Большое Дуло, недолго думая, окунул свое исстрадавшееся тело в прохладную воду. Никто не глазел на его возмутительные действия, никто не вышел прикрикнуть, даже охранники. Возможно он вызывал жалость своим страдальческим видом. А может, в университете к тому времени все уже вымерли.
Долго ли, коротко ли добрался наш мытарь до дома. Но дом не принес ему облегчения. Рука под перевязью пухла, зудела, несмотря на все применяемые средства. Словно какой-то червяк грыз его руку изнутри.
Утром Большое Дуло стал думать что же делать, пока рука не отвалилась совсем. Прихватив выписку и документы, поехал в местный институт травматологии: искалеченные конечности — это ж по их части.
Улицы родного города выглядели пустынными, редкие пешеходы в медицинских масках-намордниках робко жались к стенам, ветер лениво гонял мусор и пыль мимо закрытых магазинов. С душераздирающим воем проносились медицинские ковидомобили. Изредка проезжали зарешеченные полицейские машины с бубнящими матюгальниками, призывая граждан соблюдать меры противоковидной безопасности. Закованные в броню и балаклавы автоматчики в черном подозрительно косились на него, выражая своим свирепым видом желание переломать ему оставшиеся здоровые конечности.
Наконец-то Большое Дуло добрался до вестибюля приемного покоя НИИ травматологии, исполненного в стиле сталинского классицизма. Его фойе было завешано картинами, запечатлевшими мгновения великих операций, портретами отцов-основателей, костями известных пациентов с торчащими из них блестящими железяками.
Внимание привлекла нагоняющая ужас инсталляция из, как он подумал, муляжа скелета в полный рост. Скелет сидел в кресле, опираясь рукой на резную трость, в другой руке он держал свою же голову - череп с толстой сигарой во рту. Под скелетом табличка на латыни: «Помни о смерти, живи настоящим».
Большое Дуло тогда еще не знал, что это не какой-то муляж, а настоящий скелет одного неудачливого суицидника. Сперва тот выпрыгнул с высокого этажа, оставшись живым. Бригада скорой помощи сообразила, что без перелома дело не обошлось и доставила его сразу в НИИ травматологии, спася бедолаге жизнь. Однако едва выписавшись, он снова повторил попытку покончить с опостылевшим ему миром, на этот раз более удачно, сунув голову под поезд. Та же бригада скорой помощи снова привезла его к тем же врачам. Но они не стали возвращать самоубийцу к жизни, видимо, возмутившись столь наплевательским отношением к своему нелегкому труду.
Посоветовавшись, уязвленные костоправы нашли родственников несчастного, переговорили, подписали с ними документы, мол, те не возражают, чтоб тело самоубийцы послужило науке. И вот теперь оно во всем своём великолепии встречает посетителей, вселяя в них благоговейное отношение и трепет к заведению, в которое они вступают. И, конечно же, надежду на исцеление.
В окошке регистратуры Большое Дуло увидел Мудрую Сову. Ясно дело, то была не птица, а женщина. Но что-то неуловимое в ней ассоциировалось с этим ночным пернатым созданием. Он сразу ее так подсознательно и окрестил. Большие круглые очки поверх медицинской маски, усталый проницательный взгляд, кокетливый шифоновый шарфик поверх халата.
- Что у вас? - строго спросила она.
- Наверное, перелом. Упал с велосипеда на ладонь, опухоль, боль, - поспешно затараторил Большое Дуло.
- Приходите завтра, а лучше идите в горбольницу, - ответила Мудрая Сова. - Нас перепрофилировали на борьбу с коронавирусом, с переломами не принимаем.
Большое Дуло оглянулся. И впрямь, все свободные места в вестибюле были сплошь заставлены каталками с лежащими на них людьми. Люди ворочались, стонали, кашляли, сплёвывая на мраморный пол.
- Я не могу ждать, у меня опухоль, боль. Может начаться гангрена, и тогда я точно умру. - И осмелев, крикнул. - Я остаюсь здесь и никуда не уйду! Моя смерть будет на вашей совести!
Мудрая Сова снова посмотрела на него, но уже с другим выражением.
- Хорошо, я вызову бригаду, они вас осмотрят.
Большое Дуло завалился на свободную каталку, проваливаясь в забытье, из которого его вывел зычный крик:
- Больные, кто здесь ё…лся с велосипеда?
На что он ответил слабеющим поднятием здоровой руки.
- Ого, да это настоящий наш больной, с переломом! - обрадовались они. - Держите его, ребята.
Шум, гам, топот ног. И вот он уже куда-то едет в своей каталке, рядом с ним энергичный человек, закутанный во всё белое, как египетская мумия.
- Вы даже не представляете, батенька, как мы рады Вашему приходу! Достали уже эти чумные, наконец-то настоящая работа! Ведь мы же хирурги-костоправы-костоломы! - В голосе «мумии» металлом звенела профессиональная гордость. - Сейчас мы Вас по полной оформим.
На ходу Дуло раздевают, он слабо сопротивляется. Его закатывают вместе с каталкой в большую металлическую бочку-камеру, заставив поднять руки в лежащем положении, подобно сдающемуся в плен немцу под Москвой.
В верху бочки, под самым ее потолком, открылось маленькое оконце, там появились знакомые глаза в круглых очках, маске и шарфике – Сова. Потом окно закрылось металлическими шторками. «Томограф», - подумал Большое Дуло.
И началось! Сперва послышались звуки, напомнившие ему флотскую молодость - работу машинного отделения корабля, шум которого он никогда не спутает ни с чем. Где-то рядом тарахтели, скрипели, скрежетали неведомые механизмы, цокал компрессор. Потом еще более дикая какофония обрушилась на его оголенную психику. Нет, то не начинающий школяр музыкалки неумело разучивал первые ноты, и даже не стая взбесившихся обезьян терзала музыкальные инструменты. Это было бесчеловечное, можно сказать, античеловеческое звуковое амбре, без ритма, без мелодии, словно рёв чудовищных инопланетных машин, победно ступающих на глотку хрипящего умирающего человечества.
Большое Дуло стиснул зубы, обхватил здоровой рукой поручень каталки, пытаясь не шевелить больной, и, стараясь пропустить мимо себя вражеские звуки, отключил чувства и разум.
Изнасилование мозга продолжалось минут тридцать. «Хорошо, что у меня крепкая нервная система, закаленная лесной жизнью, а то бы с катушек слетел», - медленно, откуда-то из глубин подсознания всплыла мысль.
Его, словно вареного красного рака, вытащили из пыточной камеры в состоянии полубеспамятства. Откуда-то из другого мира, подобно гласу архангела в пустыне, Дуло услышал: «Переломус метаэпифизус вульгариус!» Он судорожно сглотнул. «В ординаторскую!» - протрубил «архангел».
Снова скрип каталки, его везут в маленькую белую комнату. Теперь он сидит на стуле, левая рука на каком-то столе. В руку впивается шприц с лошадиной дозой кетонала. Тут же пробивает липкий пот, ему становится дурно. Его кладут на кушетку. Сквозь убегающее сознание Дуло слышит звонкие девичьи голоса. «Откуда они? Это гурии? Я что, в раю?» - мелькают обрывки мыслей в голове.
Его, бесчувственного, снова садят на стул. Гурии охватывают со всех сторон. Они касаются его своими нежными телами, он ощущает прикосновение пушистых волос, чувствует тонкий запах, слышит биение их сердец. Одни держат, чтобы он не упал, другие тянут больную руку за локоть, за кисть, крутят, вертят её, как пластилиновую. Он слышит хруст своих косточек, но ему не больно, даже приятно. Он не понимает, умер или еще живой.
И вдруг видения исчезают. Большое Дуло приходит в себя, сидя на стульчике и беспощадно икая.
- Ну вот, батенька, всё, - говорит ему человек-мумия. – Сейчас мы Вам поставим отходной укольчик и отправим в больничку долечиваться. – А к нам положить не можем: извините, ковид.
Он снова лежит на каталке в вестибюле, но подальше от чумных. Окошко регистратуры напротив, в нем - Мудрая Сова.
«А она красивая!» - рассматривает её внимательно: острые пушистые ушки, тщательно перебранные и уложенные перышки. Аккуратный клювик – нос с огромными бездонными глазами в роговой оправе. В глазах – вселенная. И этот милый шарфик, он чертовски ей к лицу.
- А можно я еще полежу здесь, - Большое Дуло обращается к ней, не зная, как начать разговор. - У меня нет сил, надо восстановиться перед дорогой.
- Лежите, у меня полно работы, до конца смены далеко, Вы не мешаете.
Он лежит и смотрит, как она ловко управляется с работой. Она это замечает, смущается и краснеет. Он тоже смущается и краснеет.
- Давайте я расскажу что-нибудь из своих приключений, мне не в первой падать. - предлагает Дуло. - Тогда смена пролетит быстро и незаметно.
Сова соглашается, он начинает. Рассказывает в лицах, приподнявшись с каталки, размахивая руками.
Как напала на него в лесу стая диких собак, устроивших засаду, как ходил с одностволкой на медведя, как блудил по ночной тайге, как замерзал в снегах без огня, как гонялся, задыхаясь, в горах за Черным Альпинистом, как тонул в горной реке, перевернувшись на пороге, как входил в горящую избу тушить огонь, как обостренно переживал потерю любви, смотря в блестящие стволы своего любимого Магнума 12*76.
Незаметно он почувствовал её рядом с собой. Как Сова вышла из-за стола и подошла к нему, он не заметил. Она сидит рядышком, её рука в его руке, её большие глаза смотрят в его. Они такие огромные, что в них помещается весь его мир и он сам. Он что-то видит в глубине её прекрасных глаз, наклоняется, чтобы получше рассмотреть, и внезапно куда-то проваливается.
Где он, что он? Неужели они слились душами? Он – это она, а она – это он.
Это она отбивается окровавленной палкой от стаи собак, она подает пулевые патроны для стрельбы по бегущему медведю, она путеводной звездой выводит его из тайги, отогревает теплом души окоченевшие пальцы, осеняет Черных Альпинистов животворящим крестом, и те исчезают, превратившись в дым. Это она протягивает спасительную руку сквозь бурлящий поток, несёт бегом ведра с водой, она ловким пинком ноги выбивает любимый Магнум 12*76 за мгновение до того, как он начинает стрелять.
Вместе с ней они вычищают волшебными метлами ковидо-чуму с планеты Земля со всеми этими рогатыми вирусами,
кашляющими розовой пеной людьми,
угрюмыми автоматчиками,
ревущими ковидомобилями,
рептилоидами.
Милая моя, люблю тебя, останусь с тобой, буду вечно твоим Филином! Может рискнуть в третий раз, ведь, как известно, Бог любит Троицу.
__________

«Постойте, а как же Путин!» – вскричит пытливый и внимательный читатель. Тема-то осталась нераскрытой. Где отточенные формулировки, где полет мысли? Мы ждем «продолжения банкета»! Неужели мы все стали жертвой дешёвого маркетингового хода для привлечения внимания?
Конечно же, дружище, Путин здесь. Впереди на лихом коне, на пути к новым стратегическим успехам. Только если ты думаешь, что для того, чтобы влюбиться нужно благословение Папы Римского, Будды или ещё кого, то ты сильно заблуждаешься.
Ибо ничего нет против великой силы любви. Там где тебя сразила стрела Амура, там и люби, мучайся, страдай. И будь счастлив. И неважно, чья и какая это эпоха.
А ковиды - они проходят. Я тебе говорю.

28 марта 2020 г.- 25 апреля 2021 г.

© Петр Муратов, 2021
Дата публикации: 03.05.2021 18:31:11
Просмотров: 1095

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.