Мир лилового неба 2

Юрий Леж

Форма: Повесть
Жанр: Фантастика
Объём: 8783 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение повести.

На пороге прохладного уютного салона дирижабля и широкой пологой лестницы пассажирского трапа в лицо Морису пахнуло влажной удушливой жарой, переполненной запахами моря, подгнивающей рыбы, пряностей, восточных благовоний, жаренной баранины, бензинового перегара и исходящих потом человеческих тел. Совсем не по-европейски, а уж тем более – не по-имперски город окружал здешний причал со всех сторон, тесня невысокими, дешевыми и до жути неухоженными домами в пять-семь этажей ангары, мачты, склады, маленькую гостиницу для транзитных пилотов. А вот здания самого аэровокзала не было вовсе, как и хотя бы символического забора или изгороди, территория причала отделялась от городской земли широкой оранжевой лентой, провисающей между далеко расставленными друг от друга тонкими и короткими прутами ржавой арматуры сильно различными по размеру, из-за чего лента то взмывала вверх, то опускалась почти до самой земли, создавая впечатление чего-то случайного, неизвестным образом попавшего на окраину маленького международного причала.
Впрочем, долго рассматривать окружающий пейзаж Морису не пришлось. Все прибывшие персидским рейсом пассажиры, подгоняемые резкими гортанными криками местных левантийцев из обслуживающего персонала, как стадо бестолковых баранов, были быстро и умело сопровождены к заасфальтированной площадке, раскинувшейся поблизости, совсем рядом с одним из жилых домов, на которой роились, больше похожие на крупных помойных мух, несколько десятков автомобилей всех известных в мире моделей и – очень преклонного возраста. Чуть в стороне от машин шумной галдящей стаей сбились водители, на невероятной смеси неизвестного Морису арабского, галльского, британского, фарси и даже с использованием крепких имперских словечек обсуждающие то ли политическую обстановку в стране – извечно накаленную до предела – то ли результаты вчерашних скачек: тотализатор, да и любые азартные игры были официально разрешены на всем побережье, привлекая на забытую цивилизацией прародину многих богов богатых и не очень игроков чужих стран.
При появлении же первых пассажиров персидского рейса шоферская стая загудела, заголосила еще громче, жадными выпуклыми глазами из-под козырьков широких левантийских кепок отмечая для себя лакомые куски предстоящей добычи. Из почти четырех сотен прилетевших большую часть встречали деловые партнеры, знакомые, друзья или родственники, ворвавшиеся на территорию причала, как самум, и растащившие пассажиров по своим, приютившимся далеко от посадочного поля автомобилям задолго до того, как стюарды довели и сдали в галдящую стаю местных извозчиков остальных, среди которых привычно внимательный фон Лест отметил ту самую молодую пару, поднявшуюся в салон на короткой остановке в Трансиордании. Очень уж примечательна была невысокая, крепкого, спортивного телосложения блондиночка в изящном, европейском, коротком платье на фоне черноголовых, закутанных с головы до ног в бесформенные балахоны темных цветов восточных женщин, даже тех, кто не обязан скрывать свои лица по заветам пророка Мохаммеда. Да и её спутник, более похожий на телохранителя, чем на мужа, выделялся среди персов, индусов и даже редких на этом рейсе европейцев не только мощной мускулатурой, скрыть которую не мог даже пиджак свободного покроя. Впрочем, долго наблюдать за этой странной на взгляд Мориса парочкой и другими пассажирами фон Лест не имел возможности увлеченный шумной толпой делящих добычу левантийцев – уже через десяток секунд он сидел в обшарпанном, но просторном салоне старого, кажется, даже американского авто, выбирающегося со стоянки и непрерывно гудящего на делающих в тесноте такие же неуклюжие маневры собратьев по жадной шоферской стае.
Единственное, что успел сказать водителю изображающий, как положено в таких случаях, легкую растерянность Морис, было:
– Авеню Республики, банк «Соломон»…
После чего усатый, потный и курящий одну папиросу за другой левантиец говорил исключительно сам, поминая старых и новых богов, родственников водителей всех движущихся поблизости автомобилей до седьмого колена… фон Лест за те недолгие минуты поездки – город все-таки был очень маленьким в сравнении не только со Столицей Империи, но даже с Тегераном – успел пожалел лишь о своем отличном знании галльского, на котором и изъяснялся не закрывающий рот водитель.
Доставив молчаливого пассажира, совсем не похожего на перса или араба – спасибо тегеранским ребятам, обеспечивающим поездку: темно-русый парик, подкрашенные брови, крем, имитирующий плотный, привычный в этих местах загар, – и из салона старого американского авто возле банка «Соломон» в неофициальной столице всего левантийского побережья вышел дан по международному паспорту, большую часть жизни проведший на нефтяных скважинах Персии и багдадского халифата – водитель попробовал было поторговаться, как велит местный обычай, освященный веками, но Морис изобразил утомление дальним перелетом, спешку и легкое презрение настоящего европейца, долго проработавшего на Востоке, к аборигенам, и расплатился без торговли парой персидских риалов – довольно-таки легковесных монет в сравнении с имперскими талерами, но охотно принимаемых здесь, на побережье.
Кажется, всерьез расстроенный отказом от привычного и необходимого, как глоток свежего воздуха, ритуала торговли извозчик бросил вслед отходящему от автомобиля фон Лесту с десяток непонятных, видимо, оскорбительных слов на местном диалекте арабского, но Морис уже не слышал и не слушал его, внимательно, с узнаванием, оглядывая неширокий центральный проспект города, заполненный ювелирными лавками, солидными европейскими магазинами, многочисленными ресторанами и – запахами все той же жаренной баранины, близкого моря и восточных приторных благовоний.
Казалось бы, просто прогулявшись по гудящей, заполненной людьми, несмотря на разгар рабочего дня, улице с полверсты, заглянув в парочку магазинов, торгующих сувенирами и талисманами, потолкавшись на местном почтамте, делая все это скорее по привычке, чем по необходимости, Морис свернул в узкий переулок, застроенный маленькими, двух-трехэтажными домиками. Конечно, бестаможенный, беспошлинный и безвизовый свободный мир Побережья не шел ни в какое сравнение с суровостью персидских мытарей и полицейских чиновников, тщательно приглядывающих за любым, даже давно живущим в стране иностранцем, но расслабляться и не думать о собственной безопасности фон Лест не мог. И хотя его документы датского инженера-нефтяника, следующего транзитом на Кипр, могли выдержать любую проверку, кроме, конечно, запроса в далекое королевство или головную контору компании Royal Dutch Shell, но такого рода информацией и государственные, и частные чиновники делятся крайне неохотно, да и времени это потребует изрядно, чтобы кто-то решил ни с того, ни с сего заняться разглядываем под микроскопом задержавшегося на сутки совсем не похожего на беглого преступника или международного афериста скромного далеко уже не юного иностранца.
Сразу же, едва избавившись от внимания говорливого водителя, доставившего его от причала до центра города, Морис отбросил нарочитую робость и растерянность, с которой обычно приезжие реагируют на новый для них город, и передвигался по проспекту, а теперь и по переулку с уверенностью аборигена, правда, давненько не заглядывавшего именно в эту часть родного и хорошо знакомого города.
Узкая улочка напоминала филиал центрального проспекта – те же лавочки, только изрядно победнее, выставляющие в витринах не бриллианты и изумруды в платине, а скромный нефрит и бирюзу в бронзе и мельхиоре, открытые закусочные взамен ресторанных залов, но – тот же удушающий запах бараньего жира, розового масла, мирры и ладана… «Кажется, море рядом, почему бы не пахнуть городу рыбой? – раздраженно подумал Морис. – Прямо Самарканд какой-то, а не левантийское Побережье…»
Несколько лет назад фон Лест побывал в эмиратах Центральной Азии, посетив Бухару и пресловутый Самарканд, и вдоволь успел надышаться испарениями излюбленного мусульманами мяса, впрочем, на его лице мысли о неприязни к баранине никак не отражались. Да и не до того уже было…
Морис дважды прошел мимо простой вывески «Фото» – строгая латиница, никакой псевдоарабской вязи – внимательно вглядываясь в соседствующие окна дома в поисках условных сигналов, предупреждающих об опасности, но ничего не заметил, да и его знаменитое еще с армейских времен «шестое чувство» спокойно дремало где-то в глубине души.
Для большей уверенности в себе – никогда Лихо не любил этот момент, момент выхода на связь – он тронул рукоять револьвера, пристроенного на поясе и прикрытого полой короткой удобной в путешествиях курточки, чуть прищурился, готовясь попасть с залитой южным ярким солнцем улицы в полумглу тесного помещения, с экономными двадцатисвечевыми лампочками под высоким потолком, и – шагнул в неизвестное будущее.

© Юрий Леж, 2013
Дата публикации: 19.05.2013 09:01:38
Просмотров: 2009

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.