Глубокоуважаемый вагоноуважатый.
Фёдор Васько
|
Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза Объём: 4805 знаков с пробелами Раздел: "Вишнёвое дерево (рассказы)" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Глубокоуважаемый вагоноуважатый! Нет слов, чтобы выразить смятение чувств, восхищение и ненависть, весь остальной апокалипсис великого события, скорбной этой даты, Вашего дня рождения. Беден современный язык, нет в нём сильных глаголов и грубых прилагательных, могущих хоть в малой степени, и так далее... Рано утром. Нет, вру. Поздно ночью. Опять вру. Со вчерашнего вечера не по себе. А нет ли тайного умысла или сговора? Вижу в окне тучу в полнеба и понимаю - есть. И тайный умысел есть, и сговор есть, и чего только нету. Ничего нету, голый пляж и зимние сумерки. Так захотелось сделать какую-нибудь подлость, что я догадался: «Что-то происходит». Вернее, не догадывался, само пришло, хоть и ненадолго. Я даже не понял что это, но потом всё вернулось. Беспрерывно вру. И не уходило, притаилось за диваном и сидело там, как крыса или мышь. Взял бумагу, дабы оставить твёрдую копию происходящего в жизни. Я и раньше брал бумагу, но не писал. А бывало, без бумаги писал, сразу в голову. Одолеешь таким макаром главу или две, да так и оставишь на вечное хранение. Потом, из целой книги лишь запятые и вспомнишь. А сегодня такая удача, и бумага, вот она, и недержание творческое налицо, и твоё лицо мерещится, такое хитро-злобное, улыбчивое. И говорит оно лишь о том, что я окончательно заврался. Мерещишься прямо весь: в шапке с ушами, в пальто с отворотом, одной рукой машешь, в другой шарики держишь надувные и флажок. И хотя губы твои недвижимы, слышу голос, не оставляющий надежды: - Привет, урод. А вокруг никого. Получается это всё мне одному. Делаю вид, что удивлён. Откуда ни возьмись, праздничный салют и бенгальские огни. Ладно, думаю, пусть, всё-таки праздники не каждый день случаются, а их хочется. Шариков оказалось три: как у тебя в детстве, в три года - три зуба. Помнишь? И я не помню, потому что меня тогда ещё не родили. А ты уже бегал, не по годам рослый, в мокрых штанишках и вовсе не умный. Если честно, ты и сейчас не очень. Пересчитал шарики ещё раз - их оказалось пять. «Растут», - удивился уже без притворства и, на всякий случай, перестал считать. Ты же, напротив, притворился фокусником, раздулся, стал разноцветным, с улыбкой до самого затылка. Каждому прохожему вручал по шарику, и никто не отважился пройти мимо. Когда надутые кончились, дарил не надутые. Когда кончились и они - раздавал то, о чем вспоминать не хочется. Не смотря ни на что, ты был прекрасен как Охтинский мост. Многие видели это своими глазами, и не верили глазам своим. Я, как и все остальные, казался очень доволен, но никто этого не заметил. Вынужденная неискренность оказалась напрасной, никому не нужной, а на неё была потрачена немалая толика душевного спокойствия. И лишь странная мысль отвлекла расстроенные чувства мои. Я подумал, а что, если за тринадцатым сразу наступит пятнадцатое? Здесь ты явился с такой силой, что я вздрогнул. Померещился и сказал, протягивая нетерпеливые руки: «Пора, мой друг, пора, напиться сердце просит», - и я отшатнулся, удивлённый возвышенным слогом. Захотелось печали и одиночества, а ты со своим стаканом, а мне и налить нечего. А ещё, тот, который пришёл с тобой, толстым пальцем грозит, из тесного кармана пистолет тащит. Не получается, железка зацепилась, карман не пускает. Сам кожаный весь, а лицо красное. Он когда сердится, обычно красный, а когда красный, всегда кожаный, прямо как из триллера про ужасы. Пока ещё не вооружён, но всем видом показывает определённость намерений, и всё молчком, чтобы я ещё больше испугался. А куда уже больше, и так весь в сомнениях, не понимаю, про что фильм, и кто главный персонаж, злодей или герой? И хоть знаю, что нет никакого пистолета, всё равно переживаю, что на твой день рождения идти будет некому. Глядя на тебя, никогда не подумаешь, что у такого орангутанга может быть нежное, ранимое сердце. Боже мой, я сказал это вслух, и тот, который пришёл с тобой, уже целится из пистолета, которого нет, раздаётся выстрел, которого не может быть... и я просыпаюсь в холодном поту. Сон в руку лучше, чем пуля в голову. Вспоминаю, что сегодня четырнадцатое. До твоего прихода жизненно необходимо сочинить поздравительное письмо. Включаю любимую пластинку, закрываю глаза и начинаю выдумывать что-нибудь нескучное. Любишь ты тонкие материи эти, хоть и не понимаешь в них ничего. Это должно быть что-то озорное, не очень понятное, чтобы перечитывал раз за разом, смешно шевеля пухлыми губами, а все остальные, и я в том числе, получили шанс увидеть следующий день своей жизни. Мне кажется, что я уже слышу тяжёлые шаги каменного гостя, негармонические интервалы хриплого дыхания. Прощай, безумный Моцарт, скоро в дверь постучит угрюмый Бетховен. Глубокоуважаемый вагоноуважатый! Нет слов, чтобы выразить... © Фёдор Васько, 2017 Дата публикации: 25.11.2017 18:55:52 Просмотров: 1724 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|