Четыре звонка
Роман Крит
|
Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни Объём: 13210 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Бог или природа, – я уж не знаю кто, – дав человеку почти божеский ум, выдумали в то же время для него две мучительные ловушки: неизвестность будущего и незабвенность, невозвратность прошедшего. А.И. Куприн Виктор Зуйков разложил перед собой восемь разноцветных бумажек, на каждой из которых был написан телефонный номер. Тут было три розовых, две зеленых, одна желтая и две голубых. Некоторые номера уже успели потеряться в закоулках памяти и представляли собой только наборы цифр. Кое-какие номера Витя помнил. Он знал, кому они принадлежат, так же хорошо, как и то, что хозяева этих телефонов вряд ли будут рады слышать его голос. Он отложил бумажки со знакомыми номерами в сторону, а остальные смял и выкинул. Теперь перед ним лежали четыре цветных квадратика. Витя допил кофе, проглотив добрую половину кофейной гущи, сгреб бумажки в карман и отправился на поиски телефонной будки. Сотовый он оставил рядом с пустой чашкой. Большая черная туча, которая еще каких-то пару часов назад лишь подчеркивала горизонт, теперь нависала над городом. Витя пересек двор, поглядывая на тучу, и на всякий случай переложил бумажки во внутренний карман куртки. Двор был пуст. Люди разошлись по домам, предпочитая наблюдать за дождем из окон своих квартир. Витя свернул за угол дома и вышел на автобусную остановку. На скамейке под навесом сидел скучающего вида дядечка с пышными завитыми кверху усами. – Зажигалки не будет? – Спросил он. – Не курю, – сказал Витя, но дядечка, по-видимому, не расстроился. – Правильно, – кивнул он. – И не надо. – Не буду, – пробормотал парень и, убедившись, что проезжая часть пуста, перешел на другую сторону улицы в неположенном месте. Пройдя пару кварталов, Витя свернул в переулок и прошел мимо группы подростков, окруженных клубами табачного дыма. Три парня и две девушки сидели у стены, смачно затягиваясь сигаретами и провожая Виктора взглядами, полными вызова и бьющей через край юношеской мудрости. И то, и другое было ему знакомо, и ни то, ни другое его не волновало. Он закашлялся и прибавил шагу. Час ушел на поиски телефона. А час стоил многого. Когда он закрыл за собой дверь телефонной будки, одышка почти сводила его с ума. Витя закинул руки на аппарат и чуть ли не повис на нем. Крепления телефона угрожающе скрипнули. Отдышавшись, парень сплюнул на пол и извлек наугад первую бумажку. Вот оно, настоящее наказание. Вот, чем всё заканчивается. Он набрал номер и с часто бьющимся сердцем стал ждать ответа. Гудки в трубке, как автомобильный клаксон, разрывали барабанную перепонку. Промежутки между ними, казалось, вытянулись в вечность. – Алло, – ответили ему. Виктор набрал в легкие воздуха, но не смог произнести ни слова. Рука предательски дрогнула и попыталась кинуть трубку на рычаг телефона. Дышать стало труднее. – Алло! – Повторили на другом конце провода. – Да, – сказал Витя, едва справившись с дрожью в голосе. – Вам кого? – А… Таню можно? – Сейчас… Виктор быстро переложил трубку в левую руку, а правую вытер о куртку и принялся теребить ею провод. Что станет он говорить, когда услышит этот голос? С чего начнет?.. – Алё! – Мысли его были прерваны. – Привет, – произнес он. – Алё! – Повторила Таня. Видимо, он лишь подумал о приветствии. – Привет, Таня, – громче повторил Виктор. – Здравствуй, Витя, – был ответ. Неважное начало. Как бы там ни было, продолжать нужно. – Как ты поживаешь? – Как можно развязнее спросил парень. – Бывало лучше. Тебе чего? Витя надеялся, что этого вопроса вообще не будет. Или что он хотя бы будет не сразу. И что будет задан не таким тоном. – Я это… Тань… Ты прости меня за всё, а? – Слушай, если ты надеешься, что я вернусь, то забудь. – Я… – Я тебе уже говорила, – прервала она его. – У меня своя жизнь, у тебя – своя. – Да, помню… Тань… Прости меня и всё. Мне больше ничего не нужно. Только прощение твое. – Витя… – Погоди, – Виктор почувствовал, что знает, как это сказать. Ему даже показалось, что в легкие поступает больше воздуха. – Я знаю, что у тебя есть парень, и я счастлив за тебя. За вас обоих. Правда, – он кашлянул. – Я доставил тебе много неприятностей. Много плохого сделал. Я сожалею об этом. Не знаю, как тебе доказать, что я сожалею. Поверь уж. И прости. Скажи, что прощаешь. И я навсегда исчезну из твоей жизни. Я обещаю. Из трубки доносились только звуки дыхания. Витя снова поменял руки. Он понимал, что выжал из себя всё, что мог. Если Таня не простит его, то он больше ничего ей не скажет. – Ну… – наконец ответила она. Голос ее звучал спокойно и несколько устало. – Ладно. Прощаю тебя. Не так уж и плохо всё у нас было, – Витя с облегчением закрыл глаза. – Ты это… насовсем-то не пропадай. Может, еще увидимся как-нибудь. В кафе наше сходим, чаю попьем. А то… Да ладно. Витя молчал. Он на самом деле не знал, что говорить дальше. – Ты чего молчишь? – Спросила Таня. – Да так. Думаю. Ну… Спасибо тебе за всё. – И тебе спасибо. Так ты позвонишь? – Я… позвоню… – Тогда пока. – Прощай, – сказал Витя и положил трубку. Не так невыполнимо, как казалось. Витя рукавом куртки вытер испарину со лба, смял бумажку с номером, приоткрыл дверь будки и выкинул ненужный более кусочек бумаги на тротуар. Туча потемнела и стала будто ниже. В воздухе запахло озоном. Где-то вдалеке грохотал гром. В кармане оставалось три номера. Всё еще много. Всё еще трудно. Виктор перемешал их, как лотерейные билеты, и вытянул следующую бумажку. Чтобы набрать этот номер, понадобилось меньше силы воли. – У аппарата! – Ответили ему. – Здоров, друг. – О, ты. Привет. Вот и он так отреагировал. Витя прикрыл трубку рукой и откашлялся в сторону. Сплюнул на пол. – Как дел? – Да ничего. Слушай, Вить, я на обеде… Сейчас ухожу уже. Давай, вечером позвонишь? «Ага, дозвонишься до вас вечером», – подумал Виктор. – Серега… Я быстро, – сказал вслух. – Вечером меня тут уже не будет. – Ну, валяй. – Друг… За тот раз… Что я тебя того… Подвел… – Подставил, Вить. Это называется подставил. – Да, подставил. Прости меня, друг. Дурак я был. Не соображал ничего. Теперь соображаю. Научился… – Витька, да все мы дураки. – А я особенный дурак. Серега, правда… Если бы вернуть ситуацию… Я бы не сделал так. Подло я поступил. Простишь? – Давно простил. Если бы не та ситуация, я б Катьку не встретил. Теперь вот женимся. Благодаря тебе, Витёк! Ты, кстати, на свадьбу-то придешь? Свидетелем будешь? Витя до боли в кисти сжал трубку телефона. – Свадьбу на 25-е назначили, – продолжал Сергей. – Ты куда пропал? – Тут я. Не… Серег, я не потяну свидетеля… Пусть Андрюха Коваль будет. Он такое любит. А я… не… И вообще не будет меня тут 25-го. – А… Уезжаешь куда-то? – Вроде того. Ну, спасибо, что простил, друг. – Да ладно тебе. Говорю же, давно простил. – Вот и хорошо. Прощай, друг. – До встречи! Ха! Прощай… Смотри, а то может на свадьбу придешь? Витя бросил трубку на рычаг, словно она обожгла ему руку. Он ощущал, что времени остается немного, а нужно было сделать еще два звонка. Появилось странное чувство. Прощение не приносило ему того облегчения, которого он ждал. Давящее ощущение в груди оставалось. Словно он не до конца избавлялся от груза вины за совершенные ошибки, не полностью раскаялся в них. Хотя… Наказание за ошибки, за каждую из них, находилось настолько близко, что парень чувствовал его дыхание затылком. Виктор выбросил ненужную бумажку наружу. Поднявшийся ветер подхватил ее и, смешав с прочим мусором, понес по улице. На асфальте появились маленькие темные пятна, возвестившие начало дождя. Наказание перестало дышать в затылок и выглянуло из-за левого плеча парня, наблюдая, как его трясущиеся пальцы нажимают на кнопки аппарата, подписывая очередной приговор. – Перезвоню, – ответил голос брата и в трубке раздались короткие гудки. Витя в нерешительности поглядел на бумажку, сомневаясь, выкинуть ее или попытаться еще. Новый приступ кашля принял решение за него. Парень набрал номер снова. – Я… – начал брат. – Нет уж, давай сейчас, – отрезал Виктор. – О! Брат, ты? – Я. – Вить, я с девушкой тут… – Это ненадолго, Жека. – Ну, валяй, жги, – сдался брат. Виктор набрал обжигающего воздуха в легкие и понял, что предыдущие звонки были намного легче. – Жека, брат… – Начал парень и понял, что было бы неплохо сначала подготовить речь для каждого звонка. – Звоню, чтобы… извиниться перед тобой. – За что? – С искренним удивлением спросил Женя. – За… всё, что ли… Ну, за то, что когда-то бил младшего брата, за то, что забирал себе лучшие конфеты, за то, что смеялся над ним, – Витя перечислял грешки перед Женькой, по ходу вспоминая новые и новые, и чувствовал себя полным гадом. – За то, что в десятом классе вытащил деньги из твоей копилки, за то, что пообещал взять с собой на природу и не взял, за то, что месяц назад рассказал маме про то, что ты живешь с девушкой, не спросив у тебя, нужно ли об этом рассказывать… – Витек, ты чего? – Спросил брат. – С дуба рухнул? – Да нет… Просто виноват перед тобой… Не хочу, чтобы ты на меня зло думал… – Точно рухнул. Ты это, давай-ка, самобичевание прекращай, окей? Вот если б ты не наговорил всего, я бы уже и не вспомнил никогда об этом. Делать мне нечего, только ерунду всякую помнить. – Ну, мама-то на тебя конкретно наехала… – И что? Она всегда наезжает. Ты бы лучше хорошее что-нибудь вспомнил. Как ты кораблик мне сделал из картона, и он плавал быстрее всех во дворе. Как нашел на улице пятьсот рублей и сводил меня в кино. Как сделал мне на даче лук и стрелы, и мы пытались в карасей стрелять. Только караси быстрее стрел оказались… Женя продолжал говорить и смеяться, но Витя уже ничего не слышал. Слезы застилали ему глаза, он пытался стирать их рукой, но они появлялись снова и снова. Не в силах больше терпеть, парень бросил трубку на рычаг, сполз на пол будки и зарыдал, уткнувшись носом в грязное стекло. Дождь барабанил по крыше, по стенкам стекали потоки воды, начиная просачиваться вовнутрь. Витя очнулся, когда первая капля упала с потолка на его щеку. Он поднял голову, увидел, как по улице спешат люди, кто укрывшись зонтами, кто – газетами или портфелями. Ни один человек не смотрел в его сторону, будто лежащий на полу телефонной будки парень был вполне нормальным явлением. Виктор почувствовал, как из груди к горлу поднимается тугой комок, больно растягивая гортань. Парень попытался проглотить его, но комок лишь остановился, причиняя еще большую боль. Тогда Витя дал ему волю и через секунду выплюнул кровавый сгусток на стенку будки. Алый кусочек внутренностей медленно пополз по стеклу к полу. Врачи говорили, что так будет перед… Витя рывком поднялся и снял трубку. Быстро набрал номер. Гудок. – Да? – Ответила мама. – Мам… – хрипло сказал парень и кашлянул. – Мамочка, привет! – Витя! – Мамин голос переполняла радость. – Ты как? – Хорошо, мам, хорошо. Нормально. – А что с голосом? – Да это так, мам, ничего. Как ты? Как папа? – Мы в порядке, сынок. Папа на смене сегодня, вернется утром только. Рем по тебе соскучился. Сидит, вон, на меня смотрит. С ним же никто, кроме тебя, не играет… – Мам, я это, что звоню-то… – Что-то случилось, Витя? Я чувствую, что что-то случилось… – Да просто прощения хотел попросить… Что не звонил тебе часто… То есть, что редко звонил… Ну, что не звонил почти… Надо было почаще… Прости, а? – Ты что глупостями занимаешься? – С укором сказала мама. – Взрослый уже, сам можешь решать, как и что тебе делать. Конечно, мы были бы рады, если б ты почаще звонил. Или приехал когда-никогда. Отцу тут помощь нужна в гараже, да на даче скоро картошку копать и ягоду собирать, просто побыл бы с нами… – Я… мам… – Грудь стало сдавливать. Легкие будто поползли вверх, перекрывая собой кислород. – Конечно, мам. – Ты курить-то бросил? Дымил, как паровоз… – Бросил недавно, мам. Был на исследовании у врачей. Сказали, что если не брошу, то… Следующий кровавый сгусток отхаркнулся сам собой. Витя почувствовал вкус крови во рту, легкие (или уже все внутренности?!) прыгнули вверх и застряли в горле. Воздух остался в глотке, не имея возможности проникнуть дальше. – Витя! Витя! – Закричала в трубку мама. – Ты что замолчал?! Тебе нехорошо?! Ты где?!! Виктор Зуйков сделал попытку проглотить воздух, чтобы обрести силы хотя бы попрощаться, но с ужасом понял, что больше никогда не сможет сделать ни одного вздоха. Голова закружилась, голос матери стал отдаляться, рука выпустила трубку. Та глухо ударилась о стенку телефонной будки и маятником закачалась на проводе. Кровь выплеснулась из горла и залила обувь Виктора. Эмоции ушли. Больше не было ни сожаления о первой выкуренной сигарете, ни ненависти по отношению к тем, кто дал ему эту сигарету, ни чувства бессилия перед желанием достать из пачки очередной никотиновый патрон и выпустить его в молодой неокрепший мозг. Витя понимал, что свои последние «прости» он сказал всем, кому хотел, и кому это было действительно необходимо. Вскоре и эти мысли поглотила мгла. Высоко в небе прогрохотал гром, который будет грохотать еще сотни тысяч лет после того, как умрет последний человек. Дождь не переставал. На этот день у него была работа. Ему предстояло смыть очень многое. © Роман Крит, 2009 Дата публикации: 25.02.2009 00:59:51 Просмотров: 2556 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|