Mon ami Селим-паша

Аркадий Маргулис

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 8969 знаков с пробелами
Раздел: "Прозарий: рассказы и повести"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Давнишняя традиция – раз в неделю, утром в йом хамиши1, в Хайфский порт вползает баржа и к вечеру следующего дня, в йом шиши2, тяжело отваливает к внешнему рейду. Трюмы до отказа набиты грузом с Хайфского рынка. Опт за бесценок и заранее скупают агенты Селима-паши, знаменитого крымского воротилы. Выгодно без исключения всем. Продавцам – ведь не вся снедь, далеко не вся, дотянет в жестоковыйном субботнем зное до воскресного утра, тем более что этим утром на прилавки выложат свежее. Оптовым же покупателям выгодно из-за символической цены – считай, бесплатно. В морской дымке, в прожорливых сумерках стремительно растворяются контуры отплывающего судна. Баржа за ночь каботажа поспевает к субботнему утру в Николаев, и оттуда продукты развозятся по городам и весям обнищавшей Украины. Банальный рейс, благородная забота о соотечественниках и баснословная прибыль.
По сию пору Селим-паша – мой задушевный корефан, мы вместе хряпали «пищу нашу щи да кашу» с детского сада. И так до самых ярких годков, до первого пламени зелёной, не прощающей любви. Вообще-то, настоящее его имя Семён Пашков, а уж колоритное прозвище он приобрёл позже – при дележе сфер деятельности и влияния, во времена разнузданных криминальных разборок. Они, впрочем, и сейчас не нонсенс. Поэтому позволю себе так его и называть – Селим-паша. Хотя привычнее было бы, как прежде, Сеня-Сенечка. Расстались мы на заре юности – когда я с кондачка подался студентом в Махачкалинский политехнический институт. Занесло наудачу в чужие края, будто в родном Симферополе подобных развлечений не существовало. На каникулы, или вдребезги ностальгируя, соскучившись, я, заикаясь, срывался домой, пронзительно общался с родными, друзьями и с опозданиями, болезненно возвращался в Alma Mater3. Селим-паша крутился в Симферополе. Поначалу работал где придётся, а уж до дна расхлебав армейский котёл, прилепился к первому попавшемуся кооперативу широкого пошиба, одним словом, «купи-продай». В те годы от социализма повеяло свежатиной, и многие расхорохорились самостоятельно распорядиться судьбой. Отпачковался и mon ami4 Сенечка, ещё немного и Селим-паша. Вероятно, к причинам беспроигрышного осуществления его планов можно было отнести не тотальное везение, но в первую очередь особенные свойства его натуры. Он не умел проигрывать – потому что позволял себе лишь выигрывать, и даже паритет, или нейтральность его отвращали. И ещё у него был тончайший нюх на выигрышную ситуацию. В совокупности эти свойства (при скверном же стечении обстоятельств – недостатки) позволили ему стремительно сколотить боеспособный финансовый потенциал и получить свободный доступ к высоко прибыльным коммерческим площадям. Особенно мастерски он развернулся на операциях с топливом. А уж после запустил корни и в другие доходные магистрали. Но я никогда не стану прикидывать его финансовую начинку.
После окончания института я получил распределение на винодельческий завод и в пару приёмов дорос до главного механика. Горизонт перспектив был отчётлив, я с головой ушёл в работу. Поэтому в Симферополе появлялся изредка, и не всякий раз удавалось состыковаться с незабвенным Селим-пашой. Но одна стыковка запомнилась, ибо имела в фундаменте обстоятельства особенные. Дело в том, что после удачно заключённого договора, деловые партнёры презентовали мне в чёрном откате пять ящиков водки. Пять ящиков водяры наивысшей пробы в бутылках ноль-семьдесят-пятой вместимости! Я решил переправить товар в Симферополь и с помощью Селима-паши толково сдать водку, сбыть за хорошие бабки. На вокзале в Симферополе я нанял частника и, как только мы доставили ящики куда нужно, я немедленно связался с Селим-пашой и попросил аудиенции. «Приезжай!!!» - был задохшийся от восторга ответ.
Он встретил меня на входе в своё здание. Его сопровождали трое разбойного вида качка, с почтительной преданностью созерцающих нашу встречу – кажется, после двухгодичной разлуки. Мы обнялись, хлопотливо похлопали друг друга по спинам и сумбурно расспросили о жизни, о делах. Здесь-то я, не откладывая, и предложил Селим-паше выгодно выставить пять ящиков водки. Но нужный разговор обломался и потёк в неожиданном для меня русле.
- Ты соображаешь, что говоришь, - возмутился Селим-паша, поводя недоумённо плечами, - если бы ты предложил мне загнать пять вагонов водки, я бы подумал. Но пять ящиков...
- Сеня, - сдрейфил я, - что делать с ящиками?
- Как что? – неподдельно изумился Селим-паша, - да выпить! Пошли!
Отступать было невозможно. И мы пошли.
- Что на закусь планируешь? – спросил меня Селим-паша.
- Пожалуй, пельмени, - ответил я нерешительно.
- Дорогой профессор, это серьёзная мысль, - одобрил Селим-паша, - мне нравится. Очень даже. Сколько потянешь? Для начала килограмма три хватит?
- Достаточно, - обескуражено ответил я.
- Так. И я выдюжу трёшку, - сказал Селим-паша, и повернулся к бойцам, - а вы, гвардейцы, по три кило на нос осилите?
- Шеф, обижаешь, - загалдели они.
- Итак, пуд, - сосчитал Селим-паша, - тут за углом «Супер», сразу и скупимся.
Пельмени в «Супере» заканчивались, и очередь предусмотрительно решила, что отпускать следует по килограмму на покупателя. Селим-паша подошёл к кассе и отделил кассирше стопку ассигнаций из пачки. Бойцы уже разоряли холодильник на шестнадцать пачек пельменей.
- Пельмешек шестнадцать кил. Деньжат хватает? - сказал Селим-паша кассирше и объяснил всем, - эти мальцы из командировки вернулись, семь дней как не жрамши. Падают с голодухи.
- Сдачу заберите, - прошептала кассирша, учащённо моргая глазами.
Очередь настороженно молчала.
- Оставьте на развитие общественного сектора, - сказал Селим-паша, и мы удалились.
Я пригласил компанию к себе – кстати, так-и-так следовало познакомить Сенечку со своей женой, ведь он её и в глаза не видел.
Мы пришли, и моя благоверная чуть не упала в обморок.

Вторая памятная встреча с mon ami Селим-пашой состоялась уж после моей репатриации в Израиль. Точнее, спустя стаерских пять лет после репатриации. Мне не терпелось побывать в Симферополе. Долго думал – что бы такое-этакое привезти Селим-паше. Уж его-то, наверняка, трудно чем-нибудь удивить. Жена посоветовала побывать в православном храме. «Ведь Селим-то-паша кто? - обосновывала она свои соображения, - православный христианин. Там возле храма всегда что-нибудь чудодейственное продают». Я внял советам супруги, ведь женщины – существа практичные, и отправился в храм.
Был праздничный день, увесисто звенели колокола, им, невесомо переливаясь, подпевали колокольцы. В киоске близ храма я приобрёл ажурно-прозрачный мешочек святой земли, Богом Обетованной избранному народу. Старушка продавщица уверяла, что теперь в моём доме поселится Благодать.
Назавтра я улетел в Симферополь.
И уже на следующий день, отдохнув, отправился в офис Селима-паши. Наша встреча была столь же терпкой, как и предыдущая. Но вместо водки мы посасывали коньяк французских кровей, заедали поджаренными фисташками и грустили, что жизнь двинулась под уклон и что всё вообще-то бессмыслица.
И наконец вспомнив, я положил на стол перед Селим-пашой горсть святой земли.
Он с благоговением погрел мешочек в руках:
- Наверное, стоит громадных денег?
- Нет, - успокоил я его, - пустяк, что-то с три бакса.
Мы неожиданно посмотрели друг другу в глаза. Он поощрительно прищурился и улыбнулся, будто жуя улыбку. Меня тронула догадка, и я почувствовал, что она верна – точно, будем налаживать бизнес. Мы ещё раз переглянулись.
- Пожалуй, надо попробовать, - изрёк он коротко.
- Тогда – сколько закупить для начала? - спросил я.
- Ничего, - был ответ, - в том то и дело, что всё это есть и здесь.
И ладно. Мы попрощались, так ни о чём не переговорив. Но и не возвращались более к разговору.
Но когда подходил к концу мой отпуск, и я собирался в обратный путь, в зной и уже привычную Израильскую напряжённость, настала пора изумиться. Обнаружилось, что в Симферополе всюду, даже в билетных киосках продаётся поштучно, по пять долларов за мешочек, Крымская земля, выдаваемая за ту, неповторимо Святую, привезённую с Земли Обетованной.
И стало мне до печёнок обидно. Не потому вовсе, что для меня бизнес обломался, так и не родясь. У меня и без того хлеба с маслом хватает. Стало больно за нас с Сенечкой. А пуще – за Селима-пашу в отдельности. Захотелось прибежать к нему в офис, вытолкать в шею его мордастых разбойников, сесть напротив, по-судейски скрестить на груди руки и пристально посмотреть в глаза. А затем внушительно погодя спросить - «Помнишь, Сенечка, как ты умел созвать своей гитарой всю молодую округу и пел, разрывая душу до крови, до жил и костей: «А рельсы бегут и бегут, в дальние дали маня...».
Эх, Сеня-Сенька-Сенечка, куда же подались наши рельсы жизни! Где они раздвоились-разбежались? И почему у нас у каждого свой беспризорный тупик?

1 – четверг (иврит)
2 – пятница (иврит)
3 – мать кормилица (лат.)
4 – мой друг (франц.)

© Аркадий Маргулис, 2012
Дата публикации: 13.07.2012 20:16:29
Просмотров: 2609

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.