Миг на высоте

Павел Светличный

Форма: Рассказ
Жанр: Мистика
Объём: 13674 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Скрипка жила своей жизнью в его руках, волны звука то поднимались до неимоверных высот, то срывались до шепота. Невозможно было предугадать дальнейшее развитие темы. Он играл виртуозно, “Caprice” Паганини. Левая нога чуть впереди, голова склонена набок, придерживая инструмент. Смычок стал продолжением руки музыканта, и уже невозможно было отличить кто исполнитель, а кто инструмент – то ли человек заставлял скрипку издавать божественные звуки, то ли сам он двигался, влекомый смычком.
Интересное ощущение испытываешь, когда сидишь один в зале и слушаешь великолепную музыку великого композитора в исполнении виртуозного музыканта. Я не знал его фамилии, но это не имело значение. Скрипач играл мне одному.
Когда последние звуки растворились под сводами концертного зала, а музыкант на сцене опустил скрипку и склонил голову в поклоне, я поднялся с сиденья, выхватил прямо из воздуха букет цветов и кинул на сцену, к ногам исполнителя. Тот подобрал цветы и поклонился ещё раз, положил цветы на пюпитр, отошёл от него и снова поднял скрипку.
На этот раз он начал более спокойно, умеренно, когда вдруг оркестр за его спиной вступил, и мои мысли, начавшие было своё блуждание по коридорам внутреннего мира, унеслись вслед за музыкой - исполняли «Концерт №1 для скрипки» Паганини. Музыка постепенно заполняла всё моё существо, не оставляя места заботам и переживаниям. Я жил вместе с музыкантами, переживал вместе с ними развитие темы, от рождения первого звука до мучительного умирания финальной ноты, долго ещё звучавшей в зале неуловимым призраком после того, как инструменты смолкли.
Могильная тишина повисла в помещении. Я медленно встал, охваченный бурей эмоций, и в то же время опустошённый, и сомкнул ладони. Тысячи рукоплесканий прокатились по залу – я аплодировал за всех, и стены дрожали в такт оваций.
Музыканты поклонились и тут же исчезли по мановению моей руки, оставив на сцене только цветы и пюпитр. Всему есть своё время и место – их время истекло, настало время других событий. Кресла раздвигались и сминались передо мной, пока я шёл по направлению к выходу из зала.
Я вышел из здания, и колонны подогнулись за спиной, сминаясь и крошась. Здание рухнуло, окутав меня облаком пыли, сложилось как карточный домик, исчезло с лица Мироздания – Моего Мироздания, – не выдержав испытания временем.
По серой безжизненной пустоши, простиравшейся до самого горизонта и дальше, за его пределы, пошла мелкая рябь, и передо мной расстелилась асфальтированная дорога. Я стоял на тротуаре, облаченный в чёрный фрак, с котелком на голове и тростью в руке. Лёгкий взмах, и услужливый шофер открывает заднюю дверцу чёрного блестящего «линкольна». Я удобно устроился на кожаном сидении, положив трость и котелок рядом и закинув ногу на ногу.
Достал ножнички из нагрудного кармана и аккуратно отрезал кончик появившейся в руках сигары. Раньше я не курил, но сегодня особенный день. Сквозь дымное облако были видны проплывающие в окне здания и музеи, сады и парки, величайшие памятники культуры и искусства. Промчались мимо египетские Пирамиды и Вавилонская башня, оставляя размытый шлейф искажающегося времени и пространства. Проезжая по Лондонскому мосту, я видел Статую Свободы, вместо факела державшую в руках Эйфелеву башню – смешно, ножками кверху.
Вскоре однообразие постоянного изменения начало надоедать, и я выкинул в открывшееся окно начатую сигару, которая тут же превратилась в пепел, не успев упасть на асфальт. Едва уловимая дрожь прошла по телу машины. Она немного приподнялась, сиденья вытянулись, крыша распахнулась, образовав навес, руль превратился в поводья, а сам водитель – в кучера. Я не сказал ни слова, только дотронулся до его плеча, и карета остановилась прямо посреди вымощенной камнями мостовой.
Я спустился с подножки на землю, и ветер вырвал котелок у меня из рук, унося прочь, разрывая в клочья и превращая в тонкие полоски ткани. От порыва того же ветра дверь выросшего передо мной салуна распахнулась, ударившись о стену с громким стуком. Уступив дорогу катившемуся мимо перекати-полю, я шагнул в тепло кабака.
Одинокий бармен протирал посуду за стойкой. Посмотрев в мою сторону, он отложил засаленное полотенце, взял со стола неестественно чистую кружку и, налив тёмного пенящегося пива, отнес на столик перед сценой. Уже отходя от столика, он начал растворяться в воздухе, словно само Время гналось за ним по пятам – сначала ноги, а затем и всё тело начали мерцать. Сдвинутая на бок ковбойская шляпа упала на пол, и порыв ветра вынес её за дверь, словно подхватив на руки.
Я сел за единственный столик, положил на соседний стул трость и отхлебнул немого пива. Тёмное, крепкое, терпкое пиво - именно то, что сейчас нужно. Я отхлебнул ещё и поднял глаза на сцену, где танцевала одна единственная девушка. Это не был эротический танец, не был и вызывающий канкан, равно как и строгий балет не имел ничего общего с тем, что происходило на сцене. Танцовщица – высокая, стройная, с длинными золотистыми волосами. Ковбойская шляпа, придающая внешности дикие черты, задорно сдвинута на бок. Коричневая кожаная куртка и в тон ей рваная юбка выше колена, открывающая, но ничуть не опошляющая, длинные ноги, обутые в кожаные сапоги, доходящие почти до колена, на высоком каблуке.
Голубые глаза сверкали как у дикой пантеры, когда девушка поднимала голову и бросала взгляд из-под шляпы. Наши глаза встречались лишь на мгновение, когда она снова опускала голову, и её нежно розового цвета лицо снова пряталось под полями «стетсона». Золотые кольца на тонких нежных пальцах сверкали, когда свет падал на руки, отчего солнечные зайчики то и дело пробегали по моему лицу.
Танец был незатейлив, но сквозил живой силой, походя на танец распускающегося под лучами утреннего солнца цветка. Нежная роза кружилась на сцене под звуки музыки, оживающей у меня в ушах, сковывающей меня по рукам и ногам и приковывающей всё внимание к сцене. Свет и тень слились воедино в сумасшедшем танце, кружась по залу вместе с ней.
Музыка постепенно стала затихать, томительно замедляясь вместе с движениями, будто помещение доверху наполнилось водой. Девушка плыла в музыке, а музыка плыла во мне, вызывая лёгкое головокружение, когда, наконец, тишина разлилась вокруг, и танцовщица на сцене замерла.
Она не исчезла, уходя со сцены. Я поднялся и, прихватив с собой трость, вышел в дверь, услужливо распахнувшуюся передо мной. Обойдя здание, я подошёл к чёрному ходу, откуда как раз выходила танцовщица.
- Маргарита! – окликнул я её, доставая из-под полы пиджака ещё не распустившийся бутон розы.
- Откуда вы знаете моё имя? – Спросила она, поворачиваясь. Но в глазах её не было любопытства, скорее усталость.
- Я его придумал.
Огонёк любопытства промелькнул в её расширившихся зрачках:
- Мне нравится эта игра. Тогда ты, должно быть, Мастер? – С лёгкостью перешла на ты Маргарита.
- Пусть так, если тебе нравится, – она приняла розу из моих рук как что-то давно ожидаемое.
Я предложил ей руку, и мы пошли вдоль улицы, создаваемой у нас на глазах.
- Так чем ты занимаешься, Мастер? – она игриво улыбнулась, даже не посмотрев в мою сторону.
- Я создаю мир…
- Так, значит, ты Бог? – она чуть не рассмеялась, отчего я пришёл в ярость.
- А кто сказал, что Бог создаёт мир?!
- А кто сказал, что его создаёшь ты? – вот теперь она рассмеялась по-настоящему, потом, успокоившись, повернулась ко мне, дотронулась до кончика моего носа пальцем и улыбнулась. – Глупенький… и как же ты это делаешь?
Это было так неожиданно, что я немного успокоился, а гнев просто исчез без следа:
- Я жил обычной жизнью, ничем не отличаясь от остальных. Пытался пробить дорогу в люди, чего-то добиться. Всегда старался доказать всем вокруг, что я из себя что-то представляю, вместо того, чтобы действительно что-то из себя представлять. – Я нахмурился, посмотрев на Маргариту, пытаясь разглядеть в глубине глаз понимание. Девушка встретилась со мной взглядом, уголки её губ слегка раздвинулись в улыбке, и она легонько кивнула. Я отвернулся, посмотрел на серую пелену, простиравшуюся до горизонта, ещё не охваченную процессом созидания, и продолжил:
– В один дождливый и сумрачный день, а именно в такие дни и случаются интересные вещи, я вдруг понял, что нет никакого Создателя или Творца, сотворившего Землю. Не существует законов природы, которым подчиняется всё наше окружение. Не существует ничего, кроме меня. Всё, что окружает человека – есть не более чем плод его собственного воображения. Будь ты реальной, а не придуманной мной, ты смогла бы создать всё, что захочешь, лишь только подумав об этом. Это так просто, - произнёс я, доставая кролика из появившегося волшебным образом в воздухе цилиндра.
Мы продолжали идти вдоль меняющейся на глазах улицы.
- На самом деле, быть Создателем - это удручающее могущество, которое рано или поздно надоедает, и хочется снова стать нормальным человеком, таким как все, жить по воле случая, смешавшись с толпой. Но после всех открывшихся перед тобой возможностей очень трудно отказаться от такого дара.
- То есть, ты хочешь сказать, что представил весь этот мир в своей голове, и он стал реален? Ты придумал меня, эту улицу…
- Именно. Сначала я очистил планету от всего, что было на ней, превратив в серую пустыню. Ты знаешь, поначалу я чувствовал себя как Фауст, получивший возможность познать всё, что его окружает, только я не переношусь в различные ситуации, а создаю их сам.
- А как же быть с писателями, поэтами, художниками, изобретателями и исследователями? Получается, что ты создал и их тоже?
- Ну конечно! Потенциал человека безграничен, а все те личности, которых я создаю, являются всего лишь видимым результатом внутреннего поединка с самим собой, процесса становления личности, внутреннего развития. Человек – это всё равно что, выражаясь простым языком, - я улыбнулся отцовской улыбкой, произнося эти слова, - всё равно, что детёныш божества, наделённый абсолютной властью. Он создаёт себя и своё окружение в процессе развития, пытаясь познать свою сущность.
Получается замкнутая цепочка. Например, я создал тебя, создал тебе прошлое, сформировал тебя так, как мне было угодно, создал тебе друзей, с которыми ты дружила в детстве, родителей, всё, что тебя окружало и окружает. А ты, в свою очередь, можешь придумать, скажем, продавца в магазине, его семью и так далее. Разница лишь в том, что я это делаю осознанно, а ты – лишь на бессознательном уровне, подчиняясь инстинкту или своему «Я», ищущему путь наружу. Таким образом, система продолжает раскручиваться до тех пор, пока не появится одно звено, которое остановит это движение, разорвёт общую цепь. Я и есть это звено. Я разрушил систему, но в моих силах создать её заново такой, какой я захочу.
- А не боишься ответственности? Вдруг у тебя ничего не получится? – она хохотнула, прикрыв рот рукой.
- У меня? Не получится? Не смеши! – я картинно развёл руки в разные стороны, и земля вокруг нас вздыбилась, клиньями поднимаясь в небо. Поднявшийся ветер разорвал серую пустыню в клочья, образовав вокруг нас непроницаемую пелену! Сотни вулканов взорвались, меча в разные стороны куски раскалённой лавы, чёрные облака заволокли небо над головами, закручиваясь в гигантскую воронку. Молния ударила в землю прямо перед нами, обдав волной тепла и распространяя запах озона вокруг.
- Разве может у меня не получиться? – спросил я, по-детски улыбаясь.
- Наверное, ты прав, - она улыбнулась, но глаза наполнились печалью.
Девушка выпустила мою руку, которую до сих пор держала, и опустилась на корточки. Лёгкие волны разошлись в разные стороны от руки, когда она опустила её на землю. Тишина непроницаемым колпаком накрыла нас, всё замерло: вихрь над головой, ветер, гнавший серую пыль, даже воздух стал застывшим. Казалось, даже Время прекратило свой бег. Я прислушался, но не услышал даже биения собственного сердца.
Чудовищной силы взрыв, эпицентром которого были мы двое, потряс землю, так что я еле устоял на ногах. Гигантская волна разошлась во все стороны, ровняя землю, разбрасывая грозовые тучи и разрывая их на мелкие кусочки - облачка в светлеющем голубом небе. Трещины пошли по серой поверхности, а кое-где стали заметны пробивающиеся сквозь неё ветви деревьев, телевизионные антенны и крыши высотных домов то тут, то там выползали из-под земли. Город словно восставал из мёртвых, ломая и разбивая в пыль серую твердь.
- Бедный мой Мастер… - прошептала Маргарита и печально улыбнулась, поднявшись с земли и подойдя ко мне ближе. Она положила руку мне на плечо, и дрожь пробежала по всему телу. Я обнял светловолосую танцовщицу и прижался своей щекой к её, когда звуки, порождаемые восстающим миром, начали меркнуть. Вспомнился музыкант, игравший на скрипке, его триумф на сцене. Где-то внутри себя я услышал гром аплодисментов, разорвавший воздух, после того как стихли последние звуки инструмента.
Я отстранился от Маргариты и склонил голову в лёгком поклоне, а в голове моей снова и снова звучал гул ликующей публики. Когда я снова поднял голову и посмотрел девушке в глаза, одинокая слеза скатилась по её щеке, задержавшись на растянутых в печальной улыбке губах. Не выдержав, я опустил глаза и посмотрел на свои руки, которые начали мерцать, постепенно всё больше становясь прозрачными.
Маргарита смотрела на меня, что-то говоря, но слова уже не доносились до моего слуха. Всё вокруг стало расплывчатым, потеряло очертания и поплыло, только лицо девушки оставалось чётким, и я вцепился в него взглядом. Наши глаза встретились в последний раз – её зрачки снова вспыхнули голубым светом, как тогда, в салуне. Проваливаясь в глубины покоя, я увидел её алые губы, огнём полыхавшие по ту сторону реальности. Они растянулись в улыбке, на этот раз успокаивающей, прежде чем окончательно исчезнуть, провалившись в пропасть небытия.

© Павел Светличный, 2011
Дата публикации: 30.12.2011 22:02:20
Просмотров: 2306

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.