Открытие Третьего Мира (отрывок)

Андрей Ганжела

Форма: Роман
Жанр: Фантастика
Объём: 285035 знаков с пробелами
Раздел: "Фантастическая эзотерика"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Ганжела Андрей

«ОТКРЫТИЕ ТРЕТЬЕГО МИРА»

Оглавление

Пролог
1. Спутник Вера. Косморазведка
2. Атака растений
3. Долгожданное спасение
4. Антология страха
5. Утро перед стартом на Надежду
6. Ловушка для Монтаны
7. Нападение на Павлова
8. Разбор полетов с Монтаной
9. Пси-лечение энергетикой
10. Старт на Надежду. Атака космических пиратов
11. Спутник Надежда. Лечение Павлова
12. Ресторан «Этония»
13. Происки споков
14. Нападение пиратов
15. Секреты этонцев.
16. Необходимость полета на третий спутник
17. Выходной день
18. Направление на Любовь
19. Необычная встреча
20. Каждому свое
21. Сверхспособности третьемирянцев
22. Миссия Натали и Андерса
23. Воплощение ЭММЫ
24. Казусы истории
25. Сражение с ЭГО
26. Покушение на командора
27. Созидающая визуализация
28. Тренировка с Даоли
29. Дары Третьего Мира
Эпилог

Отбрось все невзгоды, забудь о вражде,
Учись видеть красиво, и будешь жить в красоте,
Секрет здесь простой, как ночи после дней,
Твоя жизнь есть только то, что ты думаешь о ней.
Ганжела А.В.
ПРОЛОГ
Канун 2200 года обещал для Андерса Ганлоу быть интересным по многим причинам. Во-первых, заканчивался испытательный срок его новой работы в компании «Мантэк Инк», где Андерс занимал должность помощника генерального менеджера по экономике. Судя по всему, руководство корпорации было довольно результатами его последнего прорыва и должно было утвердить его в этой должности с солидной прибавкой в зарплате. А во-вторых…
Стоп. Мысли прочь. На синем табло флара загорелся индикатор, извещающий о прибытии к месту назначения. Андерс приближался к своему жилищу, которое он снимал, как и многие люди его круга в одном из многочисленных небоскребов Стонфилда. Флар медленно парил над посадочной площадкой огромного жилого здания, светящегося и переливающегося всеми огнями рекламы бигскринов, и, наконец, обнаружив свободное место, начал не спеша опускаться между собратьев фларов, из которых люди суетливо разбредались по своим квартирам. Предпраздничная лихорадка нарастала. Чувствовалось приближение Нового года, а с ним и новое столетие вот-вот вступит в свои права. Что оно принесет нам?
Андерс привычным движением ввел кредитку в плейс флара и через секунду уже вышел на улицу, автоматически кинув фразу симпатичной девушке на дисплее летающего такси: «Спасибо за быструю доставку, крошка!». Он смешался с пестрой, многоликой толпой, и, успев вскочить в отправляющийся лифт, уже через минуту закрывал за собой входную дверь, отделяющую его крепость от шума и суеты эйфорирующего города. Андерс устало опустился в кресло перед широченным окном на улицу. За стеклом открывался замечательный вид на суетливый и мигающий всеми цветами радуги Стонфилд. Но сегодня Ганлоу почему-то этот пейзаж не устроил. Взяв пульт, он выбрал опцию стены, и окно, еще недавно пропускающее блики света вечернего города, мгновенно поменяло цвет на внутренний оттенок стен квартиры. Кресло беззвучно приняло оптимально удобную для своего хозяина форму, и Андерс наконец-то смог погрузиться в столь желанную тишину. Тишина. Она позволила успокоиться и погрузиться в прерванный поток мыслей.
…А во-вторых, и это известие особенно радовало, должна была наконец-то вернуться из полугодовой звездной космической экспедиции Натали Сюмье – невеста и просто любимая девушка Ганлоу. Сюмье была француженкой. Вернее сказать, ее отец был французом, а мать итальянкой, и они приложили все усилия, чтобы дать хорошее воспитание и образование для своей любимицы. Их труды не пропали даром. Дочь была просто очаровательна и чертовски обворожительна. Она умудрялась сочетать в себе, казалось бы, несовместимое: французскую красоту, спокойствие, чувство юмора и рассудительность, а с другой стороны – экспрессивность, вспыльчивость, настойчивость и трудолюбие итальянки. Причем самое интересное, что Натали могла доставать любое из своих качеств в зависимости от ситуации и цели, которой она хотела достичь. Они познакомились в Москве на курсах общего пилотирования звездолетов, и, повстречавшись около года, Ганлоу понял, что это его судьба. Нельзя сказать, что Андерсу не нравились другие девушки, или что он ни с кем не встречался ранее. Да, были девушки и симпатичнее, и красивее, но у Натали было какое-то внутреннее сияние и притягательность, что особенно ее выделяло на общем фоне представительниц слабого пола. Имея прекрасное спортивное телосложение, тонкую талию, стройные ножки, упругую грудь и роскошные бедра, она знала себе цену и, конечно же, чувствовала, что пользуется популярностью не только у однокурсников, но и у ребят со старших курсов Мультинационального Университета. Неоднократно, сидя в кафе или баре с Натали, Андерс замечал восхищенные и завистливые взгляды мужчин, которые буквально поедали глазами его спутницу. Сюмье знала как себя подать в той или иной компании, как держать мужчин на расстоянии и как вскружить им голову. Возможно, она уже тогда пользовалась профессиональными навыками психолога. Ведь Натали была универсальным врачом, то есть защитила степень магистра по терапии, хирургии, психологии и еще двум десяткам медицинских областей. Но Андерс склонялся к мысли, что у его девушки все так замечательно протекает только потому, что она являла собой воплощение естественности и женственности. На первых курсах Ганлоу, возможно, и не обратил бы внимание на свою будущую невесту, но, к счастью, он ее встретил на последнем курсе. К этому времени у него уже сложилось особенное мировоззрение и идеал той единственной и неповторимой женщины, который так гармонично воплотился в Натали Сюмье. Андерс даже не знал, что собственно такая симпатичная девушка нашла для себя в нем. То есть он интуитивно догадывался, но затрагивать такие тонкие душевные струны пока не хотел. Он знал свои сильные стороны и мог умело ими воспользоваться, чтобы закрутить роман с любой из студенточек во времена обучения в Москве. И даже сейчас он точно знал, что многие из сотрудниц «Мантэк Инк» с удовольствием составят ему компанию в ресторане, на званом обеде и не только там. Но все они сейчас были на третьем плане. Натали Сюмье и карьера в компании – вот что сейчас составляло главную и противоречивую задачу на жизненном пути Ганлоу. С одной стороны, Андерс считал себя готовым, чтобы создать семью с самой замечательной девушкой во Вселенной, но с другой стороны, работа на «Мантэк Инк» отбирала много времени и сил, которые так необходимы для первого. Хоть государственный демографический департамент и брал на себя уйму семейных проблем, но Андерс не был сторонником модерного воспитания детей в унишколах. Он хотел сам дать им многое из того, что знал и умел, хотел растить индивидуальность и личность в ребенке с детства.
Воспоминания о минутах близости с Натали заставили Андерса подняться с кресла…
Стоп. Пауза. Мягкий щелчок Мемориса. Сиреневый кристаллик медленно выполз из считывателя, оборвав воспоминания Ганлоу на самом интересном месте. «Вот так всегда прерывается моя любимая запись мыслеобразов!» – расстроено думал про себя Андерс. Он запечатлел эти мысли как раз перед стартом экспедиции «Звездного Странника», когда апробировал подаренный на день рождения сотрудниками компании «Мантэк Инк» чудо-аппарат. Меморис предназначался для персонального использования, для записи мыслей и идей с их последующим отображением. Неплохая вещица для ученых, творческих и руководящих работников, чтобы не забывать свои проекты, идеи, планы. Хотя в век бешеной интеграции и технического прогресса такое устройство было бы полезно каждому землянину. С тех пор Ганлоу часто пользовался Меморисом не только по работе, но и для того, чтобы записывать свои мысли, рассуждения и философские выкладки. Ему было интересно, как изменяется его мировоззрение и мировосприятие с течением времени.
На кристалле была записана его первая и любимая последовательность мыслеформ. Обычно, просматривая это видение, Андерс засыпал в упоении, как ребенок. Но сегодня Ганлоу долго не мог заснуть. Это и понятно.
Был трудный день. Нападение космических пиратов на «Звездный Странник», боевое крещение. Хорошо, что поблизости находился патруль дружественной трилонской расы, входящей в союз с землянами. Иначе все могло бы обернуться гораздо хуже для корабля и его экипажа. И откуда пираты пронюхали о цели звездной экспедиции, о том, что на корабле находятся контейнеры с ксилитом? В голове это не укладывалось! О цели полета знал только сам Ганлоу, его непосредственный босс Джордж Агапотти и начальник службы безопасности компании «Мантэк Инк» Филипп Грейс. «И дернуло меня согласиться на этот рискованный полет?» – ругал себя Андерс, зная, что у него, в принципе, не было другого выхода. Сам Агапотти поручил ему это сверхсекретное и ответственное задание. Что было делать? Ксилит – уникальный минерал, отсутствующий на Земле, но распространенный далеко за пределами Солнечной системы. Из него добывается энергия путем расщепления в протоплазму. Он подобен мини-солнцу, может сохранять стабильность до сотни лет при условии добавки любых атомов вещества, хотя бы даже из мусора. Такой себе вечный двигатель получается с возможностью переработки отходов – настоящий Клондайк для бизнеса. Ганлоу необходимо было утверждать себя в новой корпорации, так как в случае положительного исхода экспедиции ему сулила огромная денежная прибавка. Деньги никогда еще никому не мешали, тем более что Андерс недавно женился на Натали Сьюме, и молодой семье нужно было становиться на ноги. Да и в экспедицию Натали согласилась пойти, чтобы находиться всегда рядом с любимым человеком.
Разные сумбурные воспоминания лезли в голову Андерса, но сон не приходил. «Хорошо погуляли и отдохнули на Трило, пока звездолет устранял технические неисправности, полученные в сражении с пиратами», – размышлял Ганлоу, вспоминая походы с Натали в ботанический и зоологический сад, где была собрана флора и фауна со всех уголков Вселенной. Долго провозились специалисты, отлаживая нормальное функционирование «Звездного Странника». Трилонцы предложили командору после серьезного ремонта слегка обкатать корабль в окрестностях их планеты, дабы не подвергаться еще раз нападению коварных пиратов. Наверное, в результате этого и было принято решение командором на перелет к ближайшему из трех спутников планеты Трило.
Мысли начинали запутываться в голове Андерса, принося долгожданный сон.

Спутник Вера
Косморазведка
Корабль плавно совершил посадку на первый спутник планеты Трило – на Веру. Автоматика звездолета успешно выполняла заданные команды и серебристая поляна все больше увеличивалась на экране командирской рубки, пока, наконец, все не почувствовали его прикосновение к поверхности спутника. Когда двигатели «Звездного Странника» полностью остановились, две команды разведчиков спустились на поверхность Веры, собираясь осуществить запланированную экспедицию.
Первую группу возглавил полковник Грейс. В нее он отобрал двух солдат, сержанта Монтану и киборга Флеш. Причем, как он говорил, Флеш они выбрали, чтобы не скучать и развлекаться.
Вторую группу разведчиков решили доверить Андерсу. Естественно, с ним пошла Натали, а также профессор естествознания Эмма Штольц, психолог Эндрю Прауд и киборг Шторм.
По старой инструкции № 375 Космофлота «киборг обязательно должен был сопровождать разведгруппу». А еще лучше, чтобы вся разведгруппа состояла из киборгов. Конечно, эта инструкция была наследием первопроходцев космоса, многие из которых погибли, делая первые шаги человеческой расы на другие планеты и Миры.
Андерс не хотел брать Шторма, так как спутник выглядел достаточно дружелюбным. Да и что могло случиться на спутнике планеты Трило? Трилонцы уже, наверное, тысячу лет назад исследовали свои родные спутники вдоль и поперек аналогично с тем, как земляне поступили со своей Луной. Луна уже довольно плотно была напичкана земными колониями и служила землянам и сырьевой базой, и местом отдыха. Земной спутник был снабжен искусственной атмосферой, то есть ее атмосфера состояла из синтезированного воздуха, которым можно было свободно дышать людям, но который был достаточно тяжел и плотен, чтобы сила притяжения Луны была способна удерживать его у своей поверхности. ИСАТ (так изобретатели назвали искусственную атмосферу) довольно спокойно стирала в пыль мелкие метеориты, летящие через космос к Луне. Но если нашему спутнику угрожал довольно крупный астероид, то в дело вступали космофлотские «чистильщики». Они еще на дальних подходах просчитывали траекторию полета любого космического тела и, в случае опасности, безжалостно его аннигилировали до мельчайших прачастиц матушки Вселенной. Наверное, в Солнечной системе уже не осталось ни одного страшного астероида благодаря кораблям-чистильщикам. Именно так Ганлоу и рассуждал насчет первого спутника планеты Трило. Только командир звездолета смог убедить Андерса взять с собою киборга. Инструкция есть инструкция, и ее игнорирование грозило командору огромными проблемами в Верхрате Космофлота, тем более что по непонятным причинам спутник Вера в базе космографии числился в разряде «Исследованные и опасные». Возможно, это была устаревшая информация, которую не успели обновить клерки в Институте космографии, ведь с каждым днем все дальше корабли-первооткрыватели погружались в глубины Вселенной, и все больше новых планет открывалось перед Союзом Созидающих Рас. Большинство служащих занимались внесением новых данных, характеристик и координат, так как здесь можно было сделать хорошую карьеру или осуществить грандиозное открытие, а проверкой устаревающих данных в космологической и космографической информации, как правило, занимались единицы. Поэтому, конечно, могли быть и казусы, как «опасной» считалась вполне нормальная планета, которая по Справочнику Космографии должна была относиться к классу №1, то есть «дружественная». Но Андерс не хотел проблем своему другу и капитану Ивану Петровичу Сергеенко.
Группы расходились в противоположные стороны от корабля, мягко теряясь в сиянии серебристой долины. На часах было 11.00, а возвратиться группы должны были к 19.00 по местному времени, как раз к ужину, который Джим Ли обещал приготовить из трилонских плюкалов. Плюкалы – это деликатес, нечто среднее между раком, омаром и крабом, только без панцыря. Это блюдо обещало быть аппетитным, так как являлось натуральной пищей. Необходимо учесть, что со временем синтезированная еда все-таки приедается любому нормальному человеку.
Первую тревогу почувствовали одновременно Сьюме и психолог Эндрю Прауд.
– Я чувствую чей-то взгляд, – тихо сказала Натали.
– Случайно не мой? – небрежно кинул Андерс, мягко ступая по серебристой траве и думая, что Натали шутит или заигрывает.
– Нет, Андерс, к сожалению не твой, – в ее голосе чувствовалась растерянность и тревога.
«Она говорит правду», – подумал Ганлоу и спросил:
– Откуда?
– Отовсюду…
– И я чувствую непонятную напряженность на астральном уровне, – шепотом вымолвил Эндрю.
Такие ответы должны были насторожить любого разведчика.
– Что скажешь? – обратился Андерс к киберу.
– Все в норме и под контролем! – доложил Шторм.
Вряд ли сенсорика и сверхчувствительные датчики подводили киборга. Он мог бы за многие километры вычислить любую существующую опасность, с которой люди когда-либо сталкивались во Вселенной, и своевременно предотвратить ее. Другое дело, что если опасность неизведанная и совершенно новая, которая не могла быть конструктивно и программно предусмотрена и заложена в робота. Но и в этом случае можно было рассчитывать на скорость реакции киборга и его огневую мощь.
Ганлоу в данной ситуации уже не жалел, что командир впихнул в его команду Шторма, тем более что его вооружение было чуть мощнее, чем у Флеш.
– Полная готовность! Наблюдать за всем! – приказал Андерс киборгу.
– Слушаюсь! – ответил Шторм, и было видно, как вся его сущность вслушивалась и вглядывалась в окружающую неизвестность.
– Не бойся, я с тобой! – спокойно промолвил Ганлоу фразой из старого фильма, обращаясь к Сьюме. – Видишь, все под контролем у Шторма, нам нечего опасаться.
– Да я и не боюсь ничего! – уже более уверенно говорила Натали. – Ну, все-таки есть какое-то неприятное ощущение чьего-то присутствия.
– Чувство такое, как будто за тобой наблюдает толпа людей или других живых организмов, но я никого не вижу, – вторил Эндрю.
– Причем энергетика чувствуется сильная, но не агрессивная, – Сьюме констатировала свои ощущения Андерсу.
– Ребята, может быть Вы устали? Или на Ваши пси-поля так влияет атмосфера после долгого полета на корабле? – поинтересовался Ганлоу.
– У обоих сразу? – возразил Прауд. – Это небывалая вещь, Ганлоу. Один – это случайность, два – это закономерность. Был такой древний математический принцип.
– Ладно, на счет принципов математики и физики мы спросим у Павлова по возвращении на корабль, – возразил Андерс. – А сейчас будь спокоен, ведь сам говоришь, что не чувствуешь агрессии.
– Это так, – подтвердили Прауд и Сьюме в один голос.
– Давайте дойдем вон до того синего леса. Там устроим привал и еще раз осмотримся, – предложил Андерс своей команде.
Разведчики пробирались по высокой траве, тихо и осторожно вгрызаясь всеми своими шестью чувствами в относительное спокойствие окружающего ландшафта. Добравшись до леса, все поразились красоте, представившейся им. На границе серебристо-синего леса и серебристой поляны возникало бело-голубое сияние, искрящееся словно снег, похожее на туманную дымку с золотистыми переливами.
– Красота не может быть зловещей, – восхищенно сказал Прауд, проводя руками по туману и пытаясь поймать отблески феерического света.
– Это почему же? – возразила Натали.
– Ну, хотя бы потому, что ты красива и добра, и умна, и обладаешь девятым псиуровнем, – слова Эндрю вогнали Сьюме в краску. Она обратила взгляд своих больших карих глаз на Ганлоу, словно прося о помощи. Хотя Андерсу эти слова пришлись по душе, и они были настоящей правдой, но как истинный джентльмен, он пришел на помощь своей возлюбленной:
– Разве мало примеров в истории человечества и в космооткрытиях новых миров, когда красивые на первый взгляд явления губили целые экспедиции, народы и даже планеты? Вспомни хотя бы сияние планеты Золо, когда только с третьей экспедиции разведчики смогли исследовать и понять, что блеск атмосферы – это мельчайшие курпускулярные микроорганизмы, населяющие планету, которые при контакте с людьми мгновенно перестраивали органику на себе подобную тональность. Люди тогда начинали буквально светиться изнутри, им было хорошо, они были просто в эйфории, как заколдованные, но затем космонавты просто рассыпались на миллиарды искрящихся жителей планеты Золо.
– Твоя правда, Ганлоу, ты хорошо изучал университетскую программу по «теории контактов», – выпалил Прауд, – по закону профессора Голдона красота не может быть агрессивной. А случаи на планете Золо и других мирах – это, скорее всего, исключения из правил.
«Раз – случайность, а два – закономерность» – не твои ли это слова, сказанные несколько минут назад, – спокойно парировал Андерс, – и они в корне противоречат закону Голдона. Тем более, если принять во внимание, что Голдон выводил свой закон на основании истории Земли. Возможно, его теория и верна в узком кругу флоры и фауны нашей планеты, но в других мирах и галактиках, вероятно, могут действовать иные законы и понятия красоты. Спросим у Томми, когда вернемся на корабль, он тебе еще не так возразит.
– Не хочешь ли ты сказать, чтобы мы держались подальше от синего леса и этого чарующего сияния? – с удивлением спросил Эндрю и даже остановился в нерешительности.
– Нет, – улыбнувшись, сказал Ганлоу, – я хочу только сказать тебе, что не все так просто в мире как кажется, и не все укладывается в прописные истины, выводимые теоретиками нашей Вселенной.
– Не зря мы выбрали тебя командиром нашей группы, – Эндрю похвалил Андерса. – Ты делаешь успехи в философии. И видно, что уроки Натали Сьюме идут тебе только на пользу.
– Спасибо за комплимент, – вымолвил Ганлоу, понимая, что со своей задачей он справился, переведя полемику дотошного Эндрю Прауда с прекрасной Натали на другие темы.
– Какие будут дальнейшие указания? – вмешался Шторм в словесную дуэль мужчин, возвращая их к реальности происходящего. – Будем идти дальше или вернемся?
– Что ты накопал, Шторм?– тихо спросил Ганлоу, отводя кибера чуть в сторону, чтобы спутники не слышали их разговора.
– Полное спокойствие, если не считать маленьких флуктуаций, неподдающихся никакому анализу.
– Серьезные флуктуации?
– Скорее, непонятные…
– Дело ясное, что дело темное, – задумчиво произнес Ганлоу.– Слушай, Шторм, ребятам ни слова о твоих наблюдениях. Понял?
– Да, сэр.
– Но будь начеку. Свяжись с командой Грейса и кораблем, выясни, как у них дела.
– Будет сделано, – серьезно ответил киборг.
– Ну раз все в полном порядке, – нарочно громко произнес Андерс, чтобы его слова расслышали остальные участники команды, – то нам бояться нечего! – констатировал он, обнимая за плечи Эмму и Натали.
– Как нечего бояться? – возмутился Прауд. – А как же астральные колебания, которые мы до сих пор ощущаем с девушками?
– Дорогой Эндрю, – мягко произнес Андерс, наповал убивая собеседника своим спокойствием, – пойми, и это мое твердое убеждение, нам всем нечего бояться и я ничего никогда не боюсь. И тебе не советую.
– С чего бы это?
– Да так, есть один закон, – таинственно произнес Ганлоу, видя, как Натали еле сдерживается от смеха.
– Интересно послушать, как у противника законов появился закон, – Прауд готовился к очередной атаке в полемике.
– Да это и не закон, а скорее легенда или догадка, – начал Андерс, нежно глядя на изящный силуэт любимой Натали. – Легенда гласит, что помимо десяти заповедей Моисея, каждая из которых представляет собой либо тысячелетнюю человеческую мудрость, либо подсказку Свыше: Не убий!; Не укради!; Не прелюбодействуй! – существовала когда-то и одиннадцатая – Не бойся! Данный совет, однако, не прижился во времена, когда невежественных людей поверить в Бога мог заставить только страх перед карами небесными. Теперь Человечество привыкло до всего доходить своим умом. Физики ищут доказательства существования Космического Разума или Бога, а философы обосновывают священные заповеди. Что касается совета не бояться, то здесь присутствует разумное зерно. Если скрупулезно выискивать причины всех наших несчастий, то можно сделать вывод: в большинстве случаев ЧЕЛОВЕК БОЛЕЕТ ИЗ-ЗА ЛЕНИ И НЕВЕЖЕСТВА, А УМИРАЕТ ИЗ-ЗА СТРАХА И ПОКОРНОСТИ СУДЬБЕ! Случается именно то, чего ты больше всего боишься. Именно противодействие страху и стремление выйти живым из стрессовой ситуации, если хотите, называйте это желанием жить, помогает людям спастись. Страх – это сильное эмоциональное переживание стресса, а сильные эмоции...
– ...Сильные эмоции – это пси поля, образуемые и излучаемые человеком. Сильное пси поле является основой для реализации и свершения данного события в реальности, телекинеза или телепортации, – перебил Андерса Прауд.
– Совершенно верно, – заканчивал Ганлоу, – именно таким образом Вы с Натали можете угадывать мысли, предвосхищать события, и именно поэтому боязнь или страх может способствовать осуществлению, реализации и материализации данного опасения в действительности.
– Ладно-ладно, убедил, – благодушно залепетал Эндрю, расплываясь в своей дурацкой улыбке. – Андерс, тебе бы не помешало получить ученую степень по психологии или философии, у тебя неплохо получается.
– Спасибо, я непременно воспользуюсь твоим советом по прилету на Землю, – ответил Ганлоу, – давай, сначала выполним свое главное задание в этой экспедиции.
– Скорей бы уже! – в их разговор вмешалась неожиданно подошедшая Эмма Штольц.
– Эмма, что-то тебя было не слышно и не видно, ты словно чем-то обеспокоена? – обратился Ганлоу к биологу.
– Да, я полностью поглощена изучением и наблюдением за здешней растительностью, – произнесла Эмма Штольц.
– И есть уже открытия? – поинтересовался Прауд, переводя свое внимание на красавицу Эмму.
– Пока рано говорить об открытиях. Но меня поражает одно: очень большое разнообразие флоры при полном отсутствии фауны. Я до сих пор не увидела ни одного представителя животного мира на спутнике Вера, хотя трилонцы предупреждали меня о наличии живых форм.
– Не расстраивайся, Эмма, – заигрывал Эндрю, нежно обнимая девушку за стройную талию, – возможно, здесь есть ночная жизнь или подземная. Мы еще слишком мало времени находимся на этом спутнике, чтобы делать окончательные выводы.
Прауд был в своем репертуаре. Он принялся снова ухаживать за молодой особой, рассказывая ей невероятные вещи и приводя все к общим закономерностям.
– Фух, наконец то отстал этот липучка Эндрю, – радостно промолвила Сьюме, обращаясь к Ганлоу, – уже 13.30 и надо бы выйти на связь со своими.
– Милая, я уже поручил это сделать Шторму. Сейчас узнаем результаты, – сказал Андерс, целуя Натали в губы.
«Хоть на минутку мы опять одни», – подумала Сьюме, крепко прижимаясь к мускулистой груди своего мужа.
– Шторм, ты связался с кораблем и группой полковника? – поинтересовался Ганлоу, с трудом отстраняясь от трепетной и пленительной супруги.
– С кораблем – да, с группой полковника связь не установлена...
– Что говорит ЭММА?
– На корабле все в порядке, но Сергеенко беспокоится, что нет связи с полковником.
–Что бы это могло быть? – произнес свои мысли вслух Ганлоу.
– Ай-ай, ой, – простонала Натали, хватаясь за голову и изо всех сил сжимая свои виски руками.
– Что, что, что произошло? – вскрикнул обеспокоенный Андерс.
На Натали страшно было смотреть. Еще секунду назад светлое, яркое, свежее, озаренное улыбкой лицо его жены теперь было не узнать. Оно побледнело, осунулось, под глазами образовались синяки. Ганлоу такое видел у Натали только после серьезнейших сеансов пси-контактов, когда ее почти обессиленную привозили инструкторы и доктора из Института Паропсихологии и Психогенной инженерии (ИППИ). Ей тогда нужен был только покой и его любовь. Но откуда здесь на Вере сильнейшие пси-контакты. Или же это не пси-контакт. Пока Ганлоу рассуждал, подхватывая Натали на руки, он увидел бегущего Эндрю Прауда с безумными глазами. У него на руках без сознания лежала биолог Эмма.
– Что, и у тебя тоже? – выпалил Прауд, подлетая к Андерсу.
– Что случилось? Пси-контакт? – глядя в глаза, орал Ганлоу.
– Да, контакт высокого уровня! – кричал в ответ психолог.
– Где это?
– Во-он там… – произнес киборг, – у полковника Грейса должно быть проблемы.
– Пси-сигнал действительно идет оттуда, – заикаясь, говорил Эндрю.
– Шторм, дай девочкам мощный травол, чтобы привести в чувство и ослабить влияние пси-волн, – распорядился Ганлоу, – Эндрю, помоги ему, а я выясню, в чем дело.
Андерс Ганлоу действовал очень быстро и решительно, будто бы он находился у себя в офисе «Мантек Инк» за обыденной для него работой, а не за миллионы световых лет от серого и скучного, но теперь такого родного и желанного Стонфилда. Он связался по радиосвязи с командиром звездолета.
– Шеф, что случилось у второй экспедиции? – обратился он к Ивану.
– Откуда ты знаешь? – недоумевал командир, – Ах, да у тебя же команда суперэкстрасенсов, я забыл...
– Не тяни, шеф, говори.
– Если бы я сам знал, в чем дело, то уже бы принял решение.
– Нет связи?
– Никто не выходит на связь, – голос командора дрогнул, – мы думаем, что их уже нет в живых.
– Сомневаюсь, командор, иначе не было бы мощного пси-поля, – заметил Ганлоу, – а я еле отходил наших дорогих девушек.
– Но почему я не чувствую воздействие этого поля или наш Ли, а Сьюзи, а Колли?
– Вас же защищает поле корабля. ЭММА после нашего выхода сразу должна закрыть люк и включить защитное поле. Спроси у нее. Ее сенсоры должны были фиксировать пси-поле.
– Андерс, ЭММА подтвердила твою догадку, – с облегчением вздохнул Иван Петрович. – Я вижу твой радиомаяк, вылетаю к тебе на шлюпке и полетим спасать ребят.
– Захвати аннигиляторы и кваркер, а то с одними бластерами мы далеко не уедем, – напоследок бросил командиру Андерс.
«Мало ли что у них случилось», – рассуждал Ганлоу. – Может и бластеры не помогут. И тут он пожалел, что не послушались совета Ирмана Фантози. Старший пилот предлагал надеть средние костюмы с защитным полем, которые могли выдержать не только плазму бластера, но и сильно ослабить воздействие пси-поля в случае необходимости. Легкие же костюмы, в которых были одеты его разведчики, могли выдержать только три-четыре прямых попадания бластерометов. Его размышления были прерваны свистом, характерным для приближающейся шлюпки.
– Быстро Вы среагировали, командор!
– Годы тренировок, сынок, – улыбаясь, говорил Сергиенко, хотя его глаза были холодны и серьезны. Андерс, будучи сам довольно спокойным в различных жизненных ситуациях, всегда поражался находчивости и железной воле Ивана. Наверное, только такие и становятся командирами звездолетов и руководителями дальних экспедиций.
– Шторм, ну как дела у наших контактеров? – спросил Андерс, приготовившись к худшему ответу.
– Пульс в норме, состояние стабилизировалось!
– Он у нас волшебник, – заметил Эндрю Прауд, – я ничего не понял из того, что он сделал, но результат налицо.
Натали и Эмма с румянцем на щеках, как ни в чем не бывало, готовили свое оружие и паковали ранцы. Люди уже давно стерли границу между волшебством шамана и достижениями современной медицины, с помощью которой средняя продолжительность жизни на Земле достигла 150 лет. Темпы развития бионики, микрохирургии и биотехнологий достигли небывалых высот. Современные издания пророчили через каких-то пятьдесят лет достичь порога продолжительности жизни человеческого биологического организма до 500 лет. Возможно поэтому все силы ССР (Союз Созидающих Рас) направлял на поиск и освоение новых, пригодных для жизни планет, систем и галактик.
– Молодец, Шторм, ты как всегда на высоте. Не ожидал такого результата, – похлопал киборга по плечу Андерс и обратился к девушкам. – Рад видеть Вас в добром здравии, проходите быстренько в шлюпку командора, нам нужно поспешить на помощь к Грейсу.
Вся группа уже поднялась на борт шлюпки, предпоследней шла Натали. Ганлоу замыкал шествие. Перед посадкой Андерс и Натали не сдерживали чувств, слишком много они пережили за последние пятнадцать минут, они пылко и страстно поцеловались в губы. И Андерс, пропуская свою милую на борт шлюпки не смог удержаться, чтобы не шлепнуть ее по роскошной и красивой попке.
Малый разведывательный борт интенсивно набирал высоту, а его экипаж готовился к неизвестности.

Атака растений
Филлип Грейс, выстроив своих подчиненных в цепь и приказав держать стримеры наготове, быстро удалялись от корабля. Шли молча. У полковника из головы все не выходили слова командора о назначении Андерса Ганлоу руководителем второй разведгруппы. Сам он настаивал на кандидатуре лейтенанта Павленко или готов был даже пожертвовать своим любимцем – Сержио Монтаной. Кого-кого, но Андерса он изучил, как свои пять пальцев, работая с ним в одной корпорации и зная его личное дело. Да, он был отличным менеджером с твердой хваткой, у него была отличная репутация и великолепная характеристика с предыдущего места работы. Да, у него было два высших образования – инженера-биоэлектронщика и хай-менеджера. Даже, вроде бы, Сюмье заставила его поступить заочно на исторический или психологический факультет Московского университета. Да, Ганлоу неплохо владел древними боевыми исскуствами: у-шу, ай-кидо, дзю-до. В последнее время на Земле стало модно заниматься этими забытыми видами спорта. Но вся сущность Филлипа Грейса, весь его 60-летний военный и армейский опыт протестовал против штатского в роли командира разведгруппы. Пусть даже на спутнике нет ни одной живой души. По его твердому разумению только человек в погонах и с регалиями может вести разведку. Их этому учили на тренингах, сборах в реальных боях и схватках. Даже самому молодому и «зеленому» среди них солдату, Арнольду Холтону, он доверил бы свою жизнь больше, чем какому-то там инженеришке. Грейс догадывался, что маленький червячок белой зависти гложет его душу. Возможно, он завидовал молодости Андерса, его достижениям. Не каждому удается в свои 30 лет подняться до заместителя босса по экономике. Эдак, он скоро сравняется с полковником. Ведь Грейс уже 3 года был заместителем генерального менеджера по безопасности – правой рукой мистера Джорджа Агапотти. И было трудно смириться, что какой-то желторотик, какой-то Ганлоу станет левой рукой его босса.
Так, размышляя и чертыхаясь, старый вояка пробирался через серебристые заросли неизвестной растительности. В его черных очках уже отражался серебром приближающийся синий лесной массив, а под очками зорко и внимательно глаза бывалого волка следили за четырьмя людьми, за ветром, за травой… все как учили – нужно ожидать худшего и быть в полной боевой готовности.
– Сержант Монтана, что притих? Доложить обстановку! – нарочно сердито приказал полковник, словно пытался согнать все свое негодование на подчиненном.
– Все вроде бы спокойно, но какая-то зловещая тишина.
– Затишье перед бурей. Ты это хочешь сказать, сержант?
– Может связаться с командой Ганлоу, что там у них?
– Ты, Монтана, еще с яслями свяжись, – сверкнул глазами Филипп Грейс, – нашел у кого совет спрашивать. Они же стример от бластера отличить не могут. Вышли на разведку вояки хреновы с одними бластерами. Да в хорошей заварушке ними можно только картошку жарить.
Громкий хохот Селезнева и Холтона дали полковнику понять, что его шутка понята и одобрена личным составом. Только Флеш оставалась без эмоций. Это и понятно, кибер – есть кибер, и он не военный, хотя команды выполняет мгновенно, а стреляет – дай бог каждому человеку такую сноровку в обращении со всеми видами оружия. Смущенный Сержио потупил взгляд и серьезно сказал:
– Док, лучше бы Вы дали им пару боевых советов, жалко ведь, если что случится…
– Ладно, – смягчился полковник, – сделаем привал в джунглях Веры, а затем, возможно, и свяжемся с молодым пополнением.
Группа входила в тень серебристо-синего леса. Растительность походила на заросли земных тропических джунглей, но только доминировал синий оттенок от светлых до темных тонов. Это было необычное зрелище, но большинство армейцев команды видели и не такое. Серебристо-синий туман размывал очертания предметов, поэтому лес просматривался не очень хорошо, но электронный сканер-глаз позволял видеть и распознавать объекты на десятки миль вокруг. Прибор показывал отсутствие каких-либо признаков животного мира. Почти полное отсутствие звуков, которые люди привыкли воспринимать как должное и которые обычно сопутствовали жизнедеятельности птиц, насекомых или других живых организмов – все это держало в напряжении пять пар глаз и ушей. Это было непривычно даже для бывалых вояк и нагоняло страх. Лишь тихое поскрипывание крон стометровых могучих палактидов, которые также произрастали и на Трило, раздражали напряженный слух боевой команды.
Огромные десятиметровые в диаметре стволы этих гигантов походили на ноги великанов, которые погрузли в земле под тяжестью громадных тел их владельцев. Полковника даже передернуло от этих мыслей. Не хотелось быть лилипутом среди титанов.
– Жутковато, – прервал тишину Селезнев, чувствуя как ледяной холодок пробирается под кожу. – Здешние лианы похожи на змей с планеты Ганда. Они нападали на жертву стаями и разрывали ее на куски или раздавливали, перемалывая их кости до фарша. Обидно, что это была единственная разумная, но и жестокая форма жизни на этой планете. Наша экспедиция всех их уничтожила, там я потерял сразу пару своих друзей-однокурсников.
– Да, – подтвердил Монтана, – а я потерял целый взвод десантников на Балисе системы Цунтарион. Вымотались, как собаки, в поисках группы ученных. Трое суток без сна. Я дал своим привал, чтобы выспались, а сам ушел в дозор. Прихожу, все на месте, думал мертвецки спят, а оказалось – все умерли от аромата цветов Калахи. Этот цветок вырабатывал психотропные ферменты сильнее героина раз в сто. Вот такая сладкая и глупая смерть команды, – Сержио опустил лицо, чтобы скрыть неловкую слезу.
– Твои цветы хоть аромат давали, а в меня кислотой лили, как из бронзбойта, и ядовитыми шипами стреляли, – принял эстафету страшных воспоминаний Арнольд, – я до сих пор в холодном поту вскакиваю среди ночи, когда мне снятся ужасы планеты Сояха. Человек бесследно исчезал за пять минут при попадании хотя бы грамма белкасовой кислоты на его тело. Пока наши аналитики додумались использовать тяжелые скафандры, скольких людей мы потеряли.
Резкое движение справа и гулкое падение заставило на миг замереть сердце и дыхание полковника. Почти одновременно Холтон, Грейс и Монтана в мгновение ока автоматически сдернули предохранители и направили стволы стримеров в сторону донесшегося шума. Каково же было их удивление, когда из-за голубоватого низкорослого кустарника показалась милая головка Флеш, которая, вставая и отряхиваясь, бурно чертыхалась на здешние коряги и вылизавшие из почвы корни могучих деревьев.
– Эдак можно и ноги протянуть с перепугу, – нарушил напряженную тишину Владимир, снимая с плеча аннигилятор и запуская его энергоматор для приведения оружия в боевую готовность.
– Женщина на корабле – это к несчастью! – с улыбкой пробасил Холтон, – так говорили капитаны флибустьеров в IV веке.
– У тебя есть время еще и историей заниматься? – удивился Сержио.
– В свободное время на корабле я любил посещать фильмотеку, а там много интересного узнаешь.
– Так или иначе, Флеш хороша во всем, кроме настоящей мужской работы, – продолжал издеваться над кибером полковник. – В следующий раз вместо оружия выдадим тебе одежду клоуна.
– Сэр, готова поклясться, что корней там не было, – докладывала кибер, – они словно вылезли из почвы и схватили меня за ногу.
– Не оправдывайся, Флеш, – подтрунивал Владимир, – хорошо еще, что только за ногу схватили тебя, а не забрались повыше.
Вояки залились дружным звонким гоготом над пошленькой шуточкой. Флеш гордо подняла голову и спокойно, глядя прямо в глаза своему командиру, сказала: «Будьте бдительны, я не вру...». Произнося эту фразу, кибер машинально перевернула из-за спины свой стример и привела его в боевое состояние, одним движением она активизировала два бластера, висевшие на ее шикарных бедрах. Было видно, что киберу не до насмешек. Она превратилась в зрение и слух, словно готовилась к битве.
Действия кибера насторожили команду. Смех затих. Эта модель робота № 147/С еще не имела блока юмора и не могла разыгрывать людей ни действиями, ни шутками. Впереди замаячил серебристый просвет то ли поляны, то ли луга. Группа медленно выходила из темно-синих объятий леса. Нервы у всех были натянуты, как струны.
Неожиданный свист сзади заставил полковника сделать сальто с разворотом и одновременно выстрелить в сторону звука. В полете он видел краем глаза черную тень и уже твердо знал, что это не падение Флеш. Красноватая нить плазмы стримера лихо срезала и положила на серебристую траву перед ногами Филиппа Грейса лиану толщиной с запястье, которая заканчивалась пятью красноватыми отростками с шипами. Обрубок конвульсировал, и из него текла сине-черная вонючая жижа. Новый свист заставил полковника прервать наблюдения и вернуться к схватке с неизвестностью. Второй обрубок лианы упал перед ним, срезанный стримером Арнольда. «И все-таки я был прав насчет Холтона…», – мысли Грейса были прерваны очередным свистом, доносившимся справа. Группа держала круговую оборону, а длинные свистящие лианы с пятипалыми шипами уже летели отовсюду. Полковник отметил, что его ребята не давали ни малейшего шанса этим вонючим отросткам добраться до их жизненного сектора, прерывая их полет красными вспышками стримеров.
– Это прямо как змеи на Ганде, – обливаясь потом, выкрикнул Селезнев, – идите к своему папочке, грязные твари.
Его выстрелы особенно точно поражали цель.
– Откуда они берутся? Не могу понять, – плюя сквозь зубы, ворчал Холтон. – Было же все спокойно!?
– Из леса сигают, из травы вылетают или выпрыгивают, – холодно докладывала Флеш, – я же говорила быть настороже. Смотрите под ноги. Они могут хватать за ноги, как меня.
Громкий вой, доносящийся из чащи леса, заставил людей прикрыть уши, что позволило нескольким лианам свободно взметнуться в воздух в сторону разведчиков.
– Слушай мою команду, – Филиппу нужно было что-то срочно предпринимать. – Всем включить звуковую защиту. Флеш и Селезнев, оборонять позицию, держать противника на расстоянии. Рядовой Холтон, свяжись по рации с кораблем и со второй группой предупреди их об опасности. Сержант Монтана, проверь свой аннигилятор и наблюдай за дальним правым краем леса, мне не нравятся красные точки и… – Грейс медлил, – и, по-моему, деревья передвигаются в нашем направлении.
Сержант припал к видоискателю бинокуляра. Полковник был прав. Джунгли медленно двигались в их сторону, закрывая возможный отход через серебристую поляну. Красные точки походили на цветы и тоже плавно сунулись, медленно покачивая алыми лепестками.
Громкий вой, который заставил Грейса прибегнуть к звуковой защите, приближался. Крик, вой и плач одновременно летел вдоль земли, разрывая и разбрасывая ее в разные стороны. Полковник стрелял наугад, надеясь попасть в орущий предмет, но его попытки не увенчались успехом. Мощный удар куска земли повалил Филиппа навзничь. Он только успел заметить, как тонкая гибкая ветвь обвила несколько раз Холтона вокруг туловища и с размаху кинула его в сторону, откуда вылетали свистящие лианы. «Они его порвут», – мелькнуло в голове Грейса. Но тут, включив реактив у флайпа, Флеш взмыла за Холтоном. Она опередила траекторию падения Арнольда и, схватив его тело на излете, взмыла в небо, возвращаясь с солдатом на боевую позицию. Полковник был благодарен этой женщине-киборгу за проявленные смелость и хладнокровие. Он знал, что задачей любого робота было спасти человека ценой собственной жизни. Но каждый раз он поражался действиям творения рук человеческих. Флеш нежно положила Холтона у ног Грейса и быстро вернулась на свою позицию. Арни был без сознания, но живой.
Полковник принялся оказывать первую помощь пострадавшему, когда новый крик раздался слева от него. Селезнев натащил на себя флайп и, схватив аннигилятор, медленно начал подниматься в воздух. «Почему так медленно», – думал Грейс. Владимир прицеливался в воющую ветку, разрезающую землю. Выстрел из аннигилятора был беззвучным, зато все увидели брызги оплавленной земли и услышали, как резко заткнулся, режущий слух, ор. Крики радости вырвались из груди вояк. Проделав еще несколько мощных залпов, Селезнев заткнул атаки «свистунов», выиграв пару минут для передышки всей команды.
– Плевое дело воевать с этой мерзостью, – заявил Селезнев, приземляясь с победоносным видом, – на Ганде было пострашнее.
– Не торопись радоваться, солдат, – вмешался Монтана, наблюдавший за наступающими джунглями, – я тут, между прочим, подстрелил пару аленьких цветочков… Так вот, вместо одного цветочка появляется сразу десяток.
Только теперь все обратили внимание, что количество красных точек, двигающихся на разведчиков, резко увеличилось.
– И нет никакой гарантии, что это были только розочки, – продолжал Серджио, – вероятно, и «свистуны» размножаются со страшной скоростью, пока мы думаем, что их уничтожаем. Мы же ничего не знаем о физиологии этих растений, о способах их размножения.
– Думаю, что уже знаем, – перебил Грейс, приведя в чувство рядового Холтона и передав его на попечительство кибера. – Как бы они не размножались почкованием или спорами, но они вырастают очень быстро. И как их уничтожить, если, возможно, с каждым нашим метким выстрелом число противников возрастает.
– Интересно, как дела у Ганлоу, у него же две девчонки на шее и полное отсутствие опыта боевых действий, – некстати вставила Флеш, поднимая Арнольда на ноги и глядя на полковника.
– Рядовой Холтон, вы связались с кораблем и группой Андерса? – спросил Грейс.
– Никак нет, связь отсутствует! – отрапортовал солдат.
– Какова причина? Хотя бы дал сигнал SOS?
– Причина не установлена. SOS передаю.
– И как нам быть в такой ситуации? – полковник рассуждал вслух. – Доложить, что у нас с боезапасом?
– Рядовой Селезнев, у меня десять «мощных» на аннигиляторе, половина заряда стримера, две звуковые гранаты, флайп и кинжал.
– Рядовой Холтон, три четверти заряда на стимере, два бластера, световая граната, кинжал.
– Сержант Монтана, полный запас стримера, бластер, две разрывные гранаты, кинжал.
– Киборг Флеш, половина заряда стримера, флайп, два бластера, две газовые гранаты.
– И у меня половина стимера, два бластера и атомная граната, – подытожил полковник. – Если атаки не усилятся, то с такими припасами мы сможем продержаться еще часа три.
– Придется уповать на чудо, что кто-то сможет прийти к нам на помощь, ведь раньше 19.00 нас могут и не кинуться, – предположил Холтон.
– Сейчас 14.15 и до время «Ч» можно не дотянуть, – тяжело вымолвил Филипп Грейс, словно самое худшее уже свершилось, – поэтому, рядовой Холтон, я Вам приказываю отдать полный свой боезапас группе, кроме бластеромета и кинжала, надеть флайп, долететь до корабля за подмогой.
Все понимали, что это самое правильное решение, чтобы избежать худшей участи всей группы и спасти хотя бы одного человека. Арнольд быстро натянул флайп, понимая, что он, возможно, последняя надежда команды. «Ну, давай, сынок, не подкачай и держись выше деревьев!» – по-отечески обняв за шею солдата и прижавшись лбами, полковник давал последние указания, затем резко оттолкнул Холтона, активировав реактив летающего ранца. Рядовой плавно взмывал вверх, держа направление обратно к кораблю.
«Свистуны» заставили отряд развернуться в боевые позиции. Равномерная стрельба стримеров и плюхканье на серебро травы черных пятипалых лиан на несколько минут заворожили полковника и отвлекли его внимание от удаляющегося в небе солдата.
– Берегись шипов! – раздался крик Монтаны, и все, как по команде, упали на землю. Своевременно, потому что в воздухе со всех сторон и на различной высоте засвистели оранжевые шипы, которые неприятно чвиркали, врезаясь в преграды из земли или кустарника, испражняя облако мелкой ни то пыли, ни то пор. Медленно оседая на серебристую траву, оно оплавляло ее, оставляя за собой выжженное черное пятно. Похоже, что это была сильнодействующая кислота или другая агрессивная среда. Настала неловкая тишина. Скорее всего, для очередной атаки шипам требовалась «перезарядка» или прорастание.
– Кто или что стреляет шипами, сержант? – обратился к подчиненному Грейс.
– Красные цветочки. Они приблизились достаточно плотно со стеной джунглей и открыли свои листы, а оттуда эта нечисть вылетела. И главное – стрелять по ним бесполезно, иначе аленьких цветов станет еще больше.
– Владимир, а ну обработай их аннигилятором, – приказал полковник, – не должны они выжить.
Селезнев привстал на колено и произвел пару мощных выстрелов по шипометным цветам. Два гриба из оплавленных камней и обломков пылающих палактидов взметнулись вверх. Когда последние куски деревьев и породы с диким грохотом упали, то стало видно красноватое облако из пыльцы, гонимое северным ветром, которое постепенно опускалось на землю, немедленно пуская ростки и поднимаясь во весь рост навстречу незваным гостям. Новый цветок вырастал секунд за десять. Аннигиляторы справились со своей задачей, цветов заметно поубавилось со стороны джунглей, но значительное их число выросло по направлению движения облака пыльцы.
– Что там говорил Арни на счет шипов с планеты Сояха? – ввернул Селезнев, улыбаясь. – Он как в воду глядел.
Полковник невольно перевел взгляд в направлении улетающего Арнольда и обомлел. Холтон беспомощно дергался и кружился на флайпе, привязанный за ноги лианами-свистунами. Он тщетно пытался отстрелить их бластерометом, но это было затруднительно осуществить. Наконец, срезав лучом одну лиану, он с бешеной скоростью закружился над джунглями на другой. Филипп Грейс видел как по лиане, держащей его солдата и тянущей вниз, проворно взбиралась вторая «гадюка». Мало того, представляя собой открытую мишень, Холтон становился лакомой добычей для шипометов, которые теперь располагались почти под ним. Красные головки цветов и их листья медленно разворачивались для атаки на Арни.
– Флеш, помоги Холтону! Селезнев, огонь по цветам! Монтана, прикрывай тыл! – чеканил команды полковник, одновременно открывая огонь в направлении своего солдата, которого зачем-то хотели пленить местные растения.
«Чем мы им не понравились?», – думал Монтана, срезая «свистунов» мелкими короткими выстрелами. Заряд его стримера заканчивался.
Флеш давно бросила пустой стример и бежала на помощь Холтону, быстро и метко срезая противника из двух бластерометов. Срезанные лианы нехотя отпустили вторую ногу Холтона, и он быстро начал набирать высоту, несмотря на дикую боль от уколов пятипалых лиан в онемевших ногах.
«Только спасти ребят, добраться до корабля» – сверлила мысль сознание рядового. Тупая боль в спине заставила Арнольда вновь потерять сознание. Флеш видела рой шипов, которые со страшной силой взметнулись вверх по направлению Холтона, и она знала, что ему не ускользнуть от них. Она слышала крик Сержио: «Ложись, шипы!». Кибер чувствовала вонзающиеся в ее тело острые иглы, как расплавляется под действием кислоты легкий защитный костюм, как ее синтетическая кожа тает подобно снегу, но команда «Спасти людей» заставляла ее сражаться. Она продолжала стрелять и держать круговую оборону одна, испепеляя бластерами все и вся, пытаясь освободить место для посадки бесчувственного Арнольда, стараясь защитить припавших к земле людей, стремясь из последних сил поразить как можно большее количество «свистунов» и «шипометов». «Спасти людей» – и Флеш, отбросив уже бесполезные пустые бластеры, активизировала две оставшиеся газовые гранаты и направила их в сторону цветов. «Спасти людей» – и кибер из последних сил ползла по остаткам серебристой поляны, чтобы грызть, рвать, царапать, кусать, ломать что-угодно, лишь бы спасти людей. Она должна была выполнить свою задачу любой ценой, для этого создал ее человек. Последнее, что видели глаза Флеш, когда ее тело конвульсировало, это подлетающая шлюпка с корабля, бегущие Сергеенко и Ганлоу, почему-то спокойные цветы и лианы. Последнее, что она слышала: «Что у Вас случилось? Все живы». Последнее, что думал кибер: «Все живы, значит, люди спасены. Задание выполнено!». Остальные события уже развивались без робота модели № 147/С.

Долгожданное спасение
Подлетая на сигналы «SOS» радиомаяков группы Филиппа Грейса, беспокойство капитана возрастало с каждой секундой. Длительное молчание полковника никак не вязалось с его обязательностью и педантичностью. Даже его небольшое недовольство насчет назначения Ганлоу предводителем второй группы разведчиков никак не должно было отразиться на порядке работы и должностных обязанностях старого волка. «Определенно что-то случилось», – эта мысль, как назойливая муха, не давала Сергеенко расслабиться и наслаждаться компанейской беседой своих подопечных.
– Вниманию капитана, – в динамиках тесного замкнутого пространства шлюпки прозвучал мягкий голос бортового компьютера ЭММА, – есть информация от группы полковника.
– Перейти на портативную связь, – приказал Иван Петрович гиперкомпу и уже в рацию спросил, – ЭММА, что за информация?
– Пока только устойчивый сигнал «SOS», передаваемый автоматически. Прямой контакт не был установлен. Только обрывки каких-то невразумительных фраз.
– Каких? Продублируй.
«Живые цветы... летающие «свистуны»… джунгли оттесняют нас с флангов…» – в наушниках смолкло.
Непонятно. Капитан стоял в задумчивости и смотрел вдаль. Шлюпка, пилотируемая автопилотом, должна была скоро прилететь на место. Вдруг Сергеенко показалось, что он увидел блики от стримеров где-то милях в трех к северо-западу.
– Командор, тебе не кажется, – тихо промолвил Андерс, – посмотри на Натали, она чувствует сильный пси-уровень.
Девушка сидела бледная, слегка подавшись вперед, ее напряженный взгляд был направлен в сторону, будто она видела сквозь стену. Мощный взрыв заставил мужчин оторвать свои взгляды от медиума. Прямо перед ними на расстоянии около двух миль поднималось облако от газовой гранаты, стали слышны шипенья бластеров, вой стримеров и грохот аннигилятора. А еще к этим звукам примешивался непонятный свист и бульканье. Капитан снял борт с автопилота и взял управление на себя:
– Повышенная боевая готовность, защитный экран, максимальный ход, – командовал он, в то время как шлюпка ощетинилась боевым вооружением, готовая произвести залп по первой же команде своего хозяина.
Все припали к экрану наружного наблюдения. Картина, открывшаяся экипажу маленького корабля, могла повергнуть в шок неопытное воображение. Их глазам открылось печальное зрелище невероятного побоища. Огромная черная выжженная поляна, которая кое-где сохранила остатки серебристой травы, выдающей ее первозданный вид, была словно ножом перерезана десятками глубоких траншей с вывернутыми наизнанку красноватыми внутренностями комьев здешней почвы. Груды пылающих и поломанных гигантских деревьев, оплавленные котлованы разверзнутой земли со свисающими в них тысячелетними корнями палактидов выдавали безжалостную работу аннигилятора. Длинные обугленные или дымящиеся лианы беспорядочно валялись по всей поляне в несметном количестве. Контрастом всему этому побоищу выступали прекрасные высокие цветы с красными лепестками, тянувшиеся вдоль синевы джунглей почти по всему его периметру. В центре этого поля боя находились три фигуры разведчиков в серебристых костюмах. Увидев подлетающий борт, тела вояк оторвались от земли и усиленно замахали руками в сторону челнока. Чуть позже Андерс понял, что они показывали на тела еще двух спутников, распластавшихся неподалеку от леса и очутившихся в тени их подлетающего летательного аппарата. Борт посадили рядом с лежащими людьми, поскольку они первые нуждались в экстренной помощи.
Иван Петрович, Андерс и Шторм выскочили из шлюпки и бегом направились к своим товарищам.
– Что у Вас случилось? Все живы? – на ходу спрашивал командор у приближающегося в спешке полковника.
– Вроде бы все! – отвечал тот. – Только не пойму, что с Арни?
– Жив, – констатировал Шторм, щупая пульс рядового и приводя его в чувство, – изрядно потрепан, лодыжки в крови, комбинезон порван.
– Будьте осторожны, эти растения ядовиты и опасны, – тревожился Филипп Грейс, не сводя дуло стримера с джунглей и цветов. Его группа осторожно подтягивалась ко всем остальным, держа на контроле тыльный сектор и не опуская разгоряченного после недавней схватки оружия.
– Ирман, отправляй на мой пеленг второй челнок с Колли, – по рации обращался Сергеенко к старшему пилоту, – у нас раненный и мы все не поместимся в одну шлюпку.
Девушки и Эндрю предпочли тоже помочь друзьям, а не оставаться под надежной защитой корпуса челнока. Сьюме и Штольц помогали Шторму приводить в порядок Холтона, без устали щебеча, причитая, охая и вздыхая. Андерс с Праудом осматривали обезображенное тело киборга, остекленевший взгляд которого выражал умиротворение.
– Что у Вас все-таки произошло? Вы что, оружие на полигоне решили испытать? – спросил Эндрю, обращаясь с улыбкой к Селезневу.
– Чуть сами полигоном не стали, – недовольно буркнул Владимир, вытаскивая из ранца застрявший шип аленького цветочка.
– Откуда это? – поинтересовался Ганлоу, вставая от поврежденного кибера, – и что с Флеш?
– Все оттуда… – Селезнев кивнул в сторону красных высоких цветов, не снимая их с прицела, – нужно срочно уходить, пока они опять не перезарядились.
– Да вы что, белены все здесь объелись? – возмутился Андерс, резко направляясь в сторону небольшого скопления шипометных цветочков.
Селезнев от неожиданности просто застыл с открытым ртом и разведенными в сторону руками. Невнятные звуки предостережения или мычания сорвались с его губ, но Ганлоу ничего не слышал, а уверенно быстрым шагом подходил к их недавнишним врагам. Монтана и Грейс с широко раскрытыми от изумления глазами, но все же трезвыми головами, подняли оружие и направили его на цветы, готовые в любой момент обдать их жаром раскаленной плазмы, если их листочки начнут раскрываться для очередной атаки. Андерс уже забрался в самую чащу красной растительности, и только его голова мелькала среди ярких соцветий. Он обнимал цветы, нюхал, поглаживал их по нежным мягким головкам, дергал за мясистые лепестки, а напоследок, надломив несколько прекрасных цветков и листьев, сложил из них огромный букет и решительно побрел обратно. Букет он вручил своей возлюбленной Натали. Все это действо происходило в полном молчании. Даже Холтон встал на ноги и внимательно следил за его безумным поступком.
– Вы этих цветов испугались? – недоумевал Ганлоу. – Да у нас их было не меньше по дороге. Эмма их даже классифицировать успела. Фламиды, если не ошибаюсь. Эти замечательные растения даже на Трило произрастают. Мы их видели в Национальном парке экзотической флоры, не правда ли, Натали?
Полковник подошел к Сьюме, аккуратно взяв из ее нежных бархатистых ручек букет, он резко выхватил свой кинжал, вонзая его в сочные листья и надеясь обнаружить там шипы или их зародыши. Но там ничего похожего не было. Тогда в бешенстве Грейс начал молотить по цветам, по алым лепесткам, стараясь выбить хоть кроху пыльцы, чтобы растение дало быстрый рост, но его рвения были тщетны. Ни шипов, ни кислоты, ни пыльцы, ни роста – ничего, что еще недавно повергало в страх и ужас бывалых вояк. Монтана и Холтон оттащили босса от растерзанного букета. Постепенно успокаиваясь, полковник окидывал безумным взглядом лианы, которые еще недавно атаковали землян с ужасающим свистом и воплем. Никаких даже малейших намеков на агрессию не исходило ни от «свистунов», ни от «шипометов». Грейс беспомощно сел и обхватил голову руками:
– Ничего не понимаю. Или это была галлюцинация, или мы все спали, – еле сдерживая отчаяние, прошипел он сквозь зубы.
– Но тогда это должен был быть массовый гипноз, – вмешался командор, – но смерть Флеш, раны Холтона, шипы в ранце Владимира и выжженная поляна – это реальность. Грейс, не переживай, мы все изучим на корабле и тогда сделаем вывод. Самописцы Ваших костюмов записывали информацию. ЭММА сделает анализ, сопоставит факты, оценит реальность, и, возможно, тогда мы поймем, что это было и что произошло на самом деле.
Привычный шепот двигателей известил о прибытии второй шлюпки. Она приземлилась рядом с первой. Колли вышла вместе с магнитными носилками, которые сами полетели по направлению к телу киборга, лежащего на поляне и являющегося последним неприятным свидетельством загадочного сражения.
– Все запечатлеть на камеры, снять пробы грунта для анализа, взять образцы растений, – давал указание Сергеенко роботам-летунам, которые, словно мухи, носились над выжженной поляной, – Монтана, Холтон, помогите положить кибера на носилки, Болтон на корабле посмотрит, что можно еще сделать с Флеш. Он любит возиться со старыми игрушками, да и Флеш он обожает. Сьюме, по возвращении на базу Холтона сразу проводите в регенерационную камеру для заживления ран и восстановления сил.
Солдаты положили тело кибера на носилки, и те сами понеслись на борт, обгоняя девушек в компании с Праудом, который, как ни в чем не бывало, заигрывал сразу со всеми. Следом за ними в челнок поднимались Сергеенко и Ганлоу. За ними медленно тянулись полковник и его команда, то и дело, оглядываясь, словно ожидая очередного нападения и не доверяя тому, что все обошлось.
Два челнока медленно отрывались от поверхности, направляясь на родной звездолет, который уже заждался своих путешественников.

Антология страха
На корабль экспедиция вернулась около 17.00. Экипаж корабля встретил своих посланцев тепло. Лишь здесь и сейчас за прочными стенами звездолета все смогли успокоиться и привести себя в порядок, собраться с мыслями и оценить случившееся. Договорились не нарушать планы и встретиться в кают-компании звездолета за ужином в 19.00. Джим Ли мог расстроиться, если бы пришлось выкидывать аппетитных плюкалов, на приготовление которых он затратил столько времени и сил.
Сьюме и Сьюзи занимались Холтоном. Уложив его в регенерационную установку для восстановления кожного покрова и заживления ран, они подключили к мозгу релаксационную программу для восстановления психологического равновесия пострадавшего. Наряду с этим из памяти Арнольда считывалась информация недавнего похода. Эту процедуру должны были пройти все разведчики и даже командор вместе с Колли Блу. Затем ЭММА сопоставляет все воспоминания членов разведгрупп с информацией, записанной на самописцы их костюмов, анализируя все это в нескольких аспектах, и выдает свое заключение о произошедшем событии. Большинство надеялись, что кибер-мозг бортового компьютера сможет подсказать разгадку и на этот раз.
Прауд настоял на расслабляющем душе и полуторачасовом сеансе в генераторе снов для всей команды полковника Грейса. Установка снов на этот раз должна была вызвать из подсознания самые приятные и положительные эмоции каждого из спящих. Это несложная процедура обычно приводила людей в состояние эмоционального равновесия и психологического умиротворения, которое было крайне необходимо для команды вояк, переживших сильнейшее потрясение.
Кибернетик Болтон занялся тестированием функциональности и ремонтопригодности Флеш. Ему всегда нравилась Флеш, а, тем более, он был фанатом всяких биотехнологий и компьютерных безделушек. Поэтому Джон считал своим долгом восстановить кибера. Во-первых, пока не случилось каких-либо сбоев в ЭММЕ, он мог достаточно свободно распоряжаться своим временем, а во-вторых, ему нравилось творить, разбираясь в головоломных схемах и современнейших разработках бионики. Шторм безропотно помогал ему во всех его изысканиях и мельчайших капризах, открывая доступ в свою базу данных и даже к своему кибертелу, чтобы Болтон смог завершить как можно быстрее ремонт его собрата, проводя аналогии и подыскивая нанозвисимости в сложных хитросплетениях современных нейротехнологий.
Ганлоу установил в умывальнике режим «летнего дождя». Стены расплылись под призмою голограмм, отображающих светлую березовую рощу и цветущую лужайку, наполненную ностальгическими запахами и звуками родной природы: березовой смолы и душицы, стрекотанием сороки и пением соловья, шелестом травы и листьев, дуновением ветерочка и каплями легкого дождика. Он наслаждался мягкими, нежными и тонизирующими струйками дождя, которые нежно обволакивали тело и уносили мысли далеко от действительности в иную реальность, где было спокойствие, тишина и безмятежность, где космическая энергетика разливалась по его органам, заставляя радоваться и трепетать каждую клеточку. Андерс медитировал. Он любил этим заниматься, жаль только, что редко выпадают свободные минутки для столь полезной практики. Тихий перезвон вывел его из транса и напомнил о необходимости спускаться на ужин. Сегодня, чтобы понравиться Натали, он решил надеть белое кимоно, тем более что трапеза должна была проходить в японском стиле.
Спустившись в просторный зал кают-компании звездолета, Ганлоу застал приглушенное освещение японских ламп в сочетании с ароматом благовоний и тихой музыки. Сервировка в традиционном японском стиле с замысловатыми розовыми салфетками и красно-коричневыми палочками, создающими разнообразный и сказочный орнамент, настраивали на умиротворенный лад, который как никогда был кстати. За столом находились Ирман Фантози, пилот Колли Блу и ее подружка Сьюзи Блейк. Они позволили себе легкие напитки и вели непринужденную беседу. В дальнем правом углу зала полиглот Максимилиан Шмателли что-то доказывал Ивану Петровичу, Сергею Павлову и Томми Ло, страстно рассказывая и экспрессивно жестикулируя, как и все итальянцы. Повар Ли суетился у стола, заканчивая последние приготовления, расставляя приборы, блюда и напитки. Ему помогали роботы-повара, перемещаясь за ним, как цыплята за курицей, готовые выполнить любую его просьбу.
– Джим, ты не перестаешь меня удивлять своим поварским искусством, – отпустил комплимент вновь прибывший Ганлоу, повергая Ли в краску.
– Спасибо, всегда приятно получить похвалу за свои хлопоты, тем более от мудрого и доброго человека.
– С чего ты взял, что я мудрый?
– Ли знает, что говорит, – сложив открытые ладони у груди и кланяясь, промолвил китаец.
– Не преувеличивай!
– Он говорит истину, – Джима поддержала Натали, улыбаясь и спускаясь по лестнице в розовом японском женском кимоно с легким тонким рисунком веточек сакуры на бархатистом шелке. – А если и преувеличивает, то, пожалуй, чуть-чуть.
Она подошла к Ганлоу и подарила нежный поцелуй. Невозможно было устоять перед этими коралловыми губками. Андерс в очередной раз отметил, насколько совпал их выбор в одежде. Сьюме появилась в компании своих подруг – Нины Павленко и Эммы Штольц. Все девушки были одеты в традиционные национальные древние японские кимоно. Очевидно, они сговорились и задали синтезатору одежды серию кимоно из журнала мод, потому что все выглядели сногсшибательно, гармонично дополняя наряды друг друга. Натали, как всегда, выглядела роскошно. Ее длинные волосы были причесаны, уложены и заколоты наверху, а макияж делал ее похожей на настоящую азиатку. Андерс всегда удивлялся: «Как и когда может женщина успевать выглядеть так замечательно в потоке непрерывной обыденности и скоростного темпа современной жизни и работы?». Ответ на этот вопрос мужчинам был недоступен, а если и доступен, то не понятен, а если и понятен, то это значит, что перед Вами женщина. Троица псевдо японок произвела настоящий фурор на публику в зале, так все они были великолепны и изящны. Но настоящей жемчужиной выделялась, конечно, жена Ганлоу. Даже Максимилиан прекратил свои жестикуляции и пылающим взором уставился на нее. Натали шла приветствовать командора и других мужчин, сексуально виляя своими роскошными бедрами. От ее мягкой походки кошки трудно было оторвать восторженный взгляд.
– Где этот сад, откуда нам явился столь замечательный и сладострастный букет цветов, – в кают-компанию спускался Эндрю Прауд, – я хочу поселиться в нем среди благоуханья и красоты экзотических цветов, чтобы ежедневно вдыхать запах любви.
Он адресовал свое послание всему женскому полу, но смотрел при этом только на Сьюме.
– Пойдем, миленький, – беря Прауда под руки с обеих сторон на абордаж, Нина и Эмма весело уводили назойливого кавалера от Натали, – пропоешь нам, какие мы цветочки, где у нас листочки.
– Эх, жаль, что не догадался про кимоно, – сверху, заметно прихрамывая, вошел Арнольд Холтон.
– Арни, как нога, – задала вопрос Блейк, которая еще недавно хлопотала возле неудачливого следопыта.
– Благодарю, Сьюзи, уже лучше, боль прошла. Еще пару раз посещу генератор снов и буду в норме.
– Мы рады, что у тебя все обошлось, – с улыбкой произнес Сергеенко, – но, думаю, что тут кроме регенератора в программу восстановления необходимо будет ввести усиленный тренинг с симуляцией недавних событий. А истинную картину происходящего ЭММА нам скоро преподнесет.
– Босс, к битвам нам не привыкать! – парировал Холтон. – Думаю, что наше сегодняшнее небольшое сражение войдет в учебники курсантов Вселенской Военной Академии.
– И ты будешь получать дивиденды от своих мемуаров, – добавил входящий Сержио Монтана, доброжелательно обняв и потянув за собой Холтона и Селезнева ближе к столу, – сейчас утону в слюнках, так все аппетитно.
– Пора ужинать! – добавил Владимир, присаживаясь за праздничный стол.
– Минуточку терпения, не все собрались и еще не совсем 19.00, – охладил его пыл Иван Петрович.
– А кого мы ждем?– не унимался Селезнев, – семеро одного не ждут.
– Джона Болтона, Шторма, Флеш и Грейса, – паясничал Болтон, вваливаясь со Штормом в зал ресторации, – а четверых бы я и подождал, тем более, что кто-то из них за Вас жизнь положил.
Все поняли, что речь шла о Флеш.
– Как дела у твоей подопечной и у моей подружки? – поинтересовалась Колли, подплывая к Джону в черном вечернем платье с глубоким вырезом на груди и таким же декольте на спине.
– Жить будет, – констатировал Джон, не в силах отвести взгляд от ослепительных прелестей Колли Блу, – но это только если Вы уговорите командора залететь на второй спутник Трило – на Надежду. Он обитаем и цивилизован, и там можно будет приобрести несколько дефицитных чипов для полного восстановления Флеш. Синтетическая кожа у меня есть.
– Я думаю, что командор не будет возражать. – Колли бросила на Ивана Петровича такой умоляющий и пылкий взгляд, от которого, наверное, все льды на побережье Ледяного моря, что находились на Эквапирии, могли растаять.
– Это возможно, тем более что этот полет займет немного времени, – пообещал командор.
– Ура!
Все девушки зааплодировали и завизжали от радостной новости. За этим визгом и криком полковник Грейс застал всю компанию, последним присоединяясь к команде звездолета, собравшейся на ужин. Часы показывали ровно 19.00. Филипп, как обычно, убивал всех своей педантичностью и точностью. Его костюм был строг, без всяких излишеств, как будто он пришел на доклад к военному министру, а не на праздничный вечер.
– Добрый вечер всем! – сухо произнес полковник, думая о чем-то своем.
– Всех прошу за стол! – приглашал командор свой экипаж. – Кавалеры ухаживают за дамами. Джим, открывай и разливай вино. Домашняя пища, уютная атмосфера – настоящий праздник нам устроил Ли. Давайте поблагодарим нашего повара. И, тост – за праздник.
Все зааплодировали поварскому искусству Ли, затем наполнили бокалы и, обмениваясь их мелодичным звоном, осушили до дна. Таков был закон – первый тост до дна, а затем на усмотрение каждого. Заработали вилки и ножи. Роботы-повара проворно сновали между людей, подливая напитки, подвозя новые блюда и захватывая ненужные приборы и посуду. Плюкалы были отменные. То ли все соскучились по домашней натуральной пище, то ли действительно все зависит от мастерства повара, но некоторое время экипаж молчал, увлеченно поглощая блюдо. По вкусу плюкалы напоминали мясо рака, омара или краба, за небольшим исключением, что его не требовалось выковыривать из-под панциря. С небольшим добавлением приправ это становилось весьма деликатесным блюдом во Вселенной, которое подавалось в наиболее дорогих ресторанах. На Трило плюкалы разводились в специальных фермах и чем-то экстраординарным не считались. Поэтому земляне могли воистину бесплатно насладиться вкусом питательной и диетической пищи и, утолив первый голод, поделиться своими впечатлениями.
– Мой отец рассказывал, – начал Селезнев, отставляя тарелку и поглаживая себя по животу, – что еще мальчишкой он ловил в озере раков, затем они их варили и ели. Я люблю раков и крабов, но плюкалы – это раз в сто лучше и вкуснее.
– И полезнее, – добавила Штольц, – в нем содержаться ферменты, стимулирующие омоложение организма. Почему, Вы думаете, трилонцы живут по 500 лет, а на Земле мы смогли только перешагнуть барьер в 150 лет. Я понимаю, вы скажете, грязная экология, доставшаяся нам в наследство от благодарных предков, но и трилонская пища тоже оказывает сильный эффект на продолжительность жизни. Есть даже медицинские рекомендации. Я обменивалась опытом с трилонскими коллегами на этот счет.
– Святая Мадонна, хорошо, что сказали, – присоединился к дискуссии Максимилиан, – я теперь не встану из-за стола, пока не съем всех плюкалов.
Шутка пришлась всем по вкусу. В обычное время космонавты уже бы давно разошлись по интересам – кто играть в бильярд или шахматы, кто посидеть в баре или потанцевать или что-либо другое. Но сейчас никто не хотел расходиться, так как капитан обещал, что к ужину ЭММА обнародует сенсационное заявление о сегодняшнем происшествии с группой полковника. Филипп Грейс сидел, как на иголках, и не мог больше сдерживать свои эмоции и переживания:
– Иван Петрович, где же обещанный ЭММОЙ анализ? Что, черт побери, произошло с моими ребятами? И почему ничего подобного не случилось с группой Ганлоу? – он серьезно нервничал.
– Грейс, дружище, не волнуйся, все уже давно готово, – успокаивал его командор, – я просто жду, пока все насладятся замечательным ужином, а информацию оставил на десерт.
– Босс, не томите, иначе мы начнем десерты кушать в первую очередь, – подтрунивал физик Павлов.
– Хорошо! ЭММА, выдай нам, пожалуйста, заключение, которое ты составила по результатам утренней экспедиции.
Наступило молчание. Прекратились смешки и разговоры. На голубом экране видеоса проявилось симпатичное голографическое лицо киберледи, и из динамиков прозвучал ее привычный мягкий голос:
– Дамы и господа, проанализировав результаты видеопамяти костюмов, состояния окружающей среды Веры, разложенной в 256 тональной последовательности по математической теории Парафарма с посекундным разделением и сопутствующим позиционированием пространственно-временных взаимодействий, а также, интерполируя полученные зависимости на состояние гексосемидентной реальности, получилась следующая картина…
Похоже, один Павлов понимал все, сказанное ЭММОЙ в предисловии, поскольку, заложив нога за ногу, он довольно кивал головой и дирижировал руками, словно оркестром. Профессор слышал только ему знакомый язык нот физико-математических трансцендентных зависимостей.
Перед глазами слушателей возникло трехмерное уменьшенное изображение «Звездного странника», серебряная трава, синий лес, пурпурное солнце и маленькое табло времени, показывающее 11.00. Как по команде из корабля вышли две группы косморазведчиков и направились в разные стороны. Картинка прокручивалась в ускоренном режиме времени, но при желании можно было все замедлить, приблизить, листать по кадрам, рассмотреть с любой стороны. Были видны действия разведчиков, происходившие сегодня утром и выстроенные в последовательную цепочку событий. Все наблюдали параллельные продвижения групп, настороженный привал Ганлоу и падение Натали с Эммой при контакте пси-воздействия, сражение группы Грейса и подвиги Флеш. Колли Блу плакала, наблюдая, как кибер героически погибает, из последних сил защищая людей. Прилет спасательной шлюпки. Возврат людей на корабль. Изображение исчезло. Первым прервал молчание Холтон.
– Капитан, если это все, что может ЭММА, то я разочарован. Я этот фильм уже видел один раз сегодня утром, и, просмотрев дважды, вижу, что ни меня, ни кого-либо из ребят нельзя упрекнуть в неправильности предпринятых действий. Группе Андерса повезло, что растения не порвали их на части. Вот и весь Ваш анализ, – раскрасневшийся солдат выскочил из-за стола и чуть ли не с кулаками хотел наброситься на Сергеенко.
– Не торопись с выводами, Арни, – Иван Петрович спокойно положил ему руку на плечо и усадил рядом с собой, – смотри дальше. ЭММА, давай психоаналитический анализ.
Перед глазами публики предстала та же картинка, но как бы через призму светло-салатовой дымки. Это было пси-поле Веры, хотя по классификатору НИПИВК (Научно Исследовательский Психологический Институт Внеземных Контактов) зеленое поле относилось больше к разумным живым организмам, а не к растительности. Это преподавалось всем учащимся и студентам по предмету «Общая психология». Маленькое табло показывало 11.00. Далее из «Звездного странника» вышли две группы синеватых огоньков и разошлись в разные стороны. Это были ауры наших разведчиков. По ходу их движения было видно, как они видоизменяли свой цвет, очевидно, переполняемые различными чувствами, эмоциями и мыслями. В определенный момент времени цветовая гамма обеих групп приняла красноватый оттенок настороженности. Затем цвет огоньков команды Ганлоу вернулся к первоначальному состоянию небесной синевы и умиротворенности, в то время как огоньки группы полковника продолжали краснеть, выражая тревогу, а затем вообще перекрасились в темно-коричневый цвет страха. Некоторое время этот оттенок доминировал в силуэтах людей Грейса. Но то, что произошло после, поразило всех наблюдателей в зале. От коричневых аур военных в разные стороны потянулись тонкие искривленные струйки того же оттенка. Затем они начали расти в длину и толщину, заполняя весь объем ближайших джунглей и перекрашивая светло-зеленую ауру спутника на коричневую. Несколько коричневатых отростков в мгновение достигли синевы группы Ганлоу. Очевидно, именно в этот момент у девушек произошел сильнейший пси-контакт. Но затем темные щупальца быстро ретировались, получив мощное сопротивление. Вспышки стриммеров, бластеров и аннигиляторов космогруппы Филиппа еле заметно просматривались под чернеющей аурой смерти. Разведчики полковника могли погибнуть, если бы не своевременная помощь положительной совокупности аур капитана и группы Андерса. Наглядно было видно, как приближение спасательной шлюпки буквально нейтрализует и разрывает темный оттенок, приводя ауру спутника Веры к первоначальному светло-салатовому цвету. Посадка челнока уже полностью осуществлялась в спокойной первозданной цветовой гамме. Поэтому Ганлоу безропотно мог бродить среди недавних цветов-врагов Грейса.
– Сопоставить два изображения в едином пространственно-временном диапазоне? – прозвучал из глубины кают-компании вопрос ЭММЫ, заставив вздрогнуть Павленко.
– Думаю, что в этом нет необходимости. И так все понятно, – после длительной паузы задумчиво ответил Иван Петрович, его голос также гулко отскакивал от стен, приобретая металлический оттенок.
– Что понятно?… Что понятно? – возмущенно тараторил полковник, – понятно, что я и мои люди испугались неизвестно чего, понятно, что моя команда стреляла в призраков, или понятно, что все опытные военные одновременно подверглись гипнозу или сошли с ума…
– Грейс, тебя никто ни в чем не винит, – успокаивал его командор, – это тот анализ, который проделала ЭММА, перешерстив миллион байт информации. Ясно, что Вы не были ни под каким гипнозом, так как я и все мы видели последствия Вашей битвы, и лианы-свистуны, как ты их называешь, действительно были. И ядовитые шипы, и остатки лиан, и оплавленный кислотой комбинезон Флеш, и раны на теле Арни – все это неопровержимые доказательства реальности всего случившегося с Вашей группой. Остается только ответить на вопросы – почему ничего подобного не произошло со второй группой, и куда делись все Ваши «свистуны» и «шипометы», когда мы прилетели на шлюпке?
Монотонный, рассудительный бас Сергеенко охладил Грейса и заставил всех задуматься над сказанным.
– Ну и кто даст ответ на эти вопросы? – полковник начинал приходить в себя.
– Думаю, что все мы с помощью наших знаний и логики сможем, если не ответить, то приблизиться к истине или выдвинуть более-менее реальную гипотезу.
– Тут и так все ясно, и ЭММА нам наглядно это продемонстрировала, – обычно веселый и смешливый Эндрю Прауд говорил абсолютно серьезным тоном, – и Вы, командор, безусловно, все поняли. Наверняка, если бы мы совместили психоаналитическую картину событий с реальной обстановкой, то мы бы увидели, что группа Филиппа Грейса под воздействием собственного страха каким-то образом изменила пси-поле спутника, которое материализовало их опасения в реальную действительность. Исход сражения был предрешен, и вся группа полковника должна была погибнуть, так как в бою его люди начинали испытывать еще больший страх, беспокойство и опасения, подпитывая, таким образом, неизвестного противника. Их врагом был их личный страх.
– Но это же невозможно, – заступился за полковника Сержио Монтана, – в истории не было ни одного такого случая, чтобы опасения и страх могли воплотиться в реальную действительность, а тем более за столь короткий промежуток времени.
– Всегда есть исключения из правил, и, похоже, что Вера является таким исключением, – в дискуссию включилась профессор естествознания Эмма Штольц, – а мы – первооткрывателями этого уникального явления…
– Позвольте, профессор, с Вами не согласиться в разрезе того, что мы первооткрыватели данного загадочного явления, – перебил ее Иван Петрович, – спутник Вера планеты Трило системы Кальвон созвездия Дияны в Алькийской звездной россыпи в базе космографии до сих пор числится в разделе «Исследованные и опасные» и не рекомендуются для посещения личными или туристическими кораблями. Данный спутник допускается посещать только специально подготовленным разведывательным звездолетам типа «Фастер». И это в то время как с трилонцами мы около тридцати лет ведем мирную торговлю. При более детальном расследовании причин наложения тяжелого запрета на этот спутник выясняется, что здесь давно были замечены странные аномалии. На Вере пропадали не только люди, но и целые экспедиции вместе с кораблями. Остатки одной из разведгрупп звездолета «Бывалый» были найдены в теле гигантского кальмара, который неизвестно откуда взялся. Если Вы заметили, здесь присутствует яркий и разнообразный мир растений, но нет животных, поэтому и необъяснимо спонтанное появление кальмара. Загадка спутника до сих пор не раскрыта. Лет триста назад облагороженная трилонцами, Вера имеет такую же искусственную атмосферу, как и наша Луна. Причем при посещении Веры своими создателями никаких отклонений и происшествий не наблюдалось вообще. Еще один феномен.
– Тайны, загадки. По-моему, все можно объяснить довольно прозаически, – не отступал сержант Монтана. – Вашим случаям могли не уделять должного внимания здешние следователи. Вы же знаете, как престижно быть первооткрывателем разведчиком, и как нехотя молодые люди идут в полицию. А кальмар мог просто находиться в трюме корабля, а затем сбежать и напасть на группу туристов. Я не знаю, я предполагаю. Загадкой для людей является то, чему они не могут дать разумное объяснение или не видят цепочки причинно-следственных связей. И найди следователь одно недостающее звено, сразу все прояснилось бы. А Вы, командор, говорите «изменили пси-поле», «материализовали страх», все должно быть намного проще.
– Должен заметить Вам, Сержио, – вмешался знаток истории и философии Томми Ло, – что над понятиями «материализации страха» или других чувств и намерений сознания быстро воплотить что-то в жизнь человечество ломает головы с момента сотворения Мира. Древние религии, волшебники, шаманы, провидцы – все имеют примеры материализации объектов, чувств, мыслей, телекинеза, телепортации и других сверхспособностей человека. Тогда люди называли это чудом, сейчас ученые вплотную приблизились к разгадке этой тайны. Наконец то они должны ответить на вопрос, что первично – бытие или сознание, слово или материя. Мы же не против общения трилонцев с помощью телекинеза. А кое-кто из нашей команды тоже общался с трилонцами, передавая свои мысли на расстояние, – Ло уважительно посмотрел на Сьюме.
– Ну, насчет телекинеза понятно, а приведите хотя бы один пример материализации или каких-либо других экстраординарных способностей человека.
– Пожалуйста, если хотите, сколько угодно. Многие, наверно, читали или слышали об офицере, помощнике Суворова, на примере которого великий полководец постоянно доказывал подчиненным: «Вот этого сорвиголову пули не берут! Пуля – она дура, смелого пуля боится!». Конечно, граф Александр Васильевич был великим солдатским психологом. Он знал, как вдохновлять войско перед битвой, но почему же и сам Суворов умер в постели от старости, а не погиб на поле, нашпигованный свинцом, хотя сотни ружей залпом стреляли именно по полководцу, как по самой привлекательной мишени? В чем же секрет людей, которых в буквальном смысле не брала пуля? Именно когда полки и армии редели после каждого залпа, офицеры и обратили внимание на то, что не все одинаково страдали от ливневого потока свинца. В каждом полку непременно находился какой-нибудь усатый гренадер, о неуязвимости которого ходили легенды.
Обратимся к истории со времени первых летописей о боевых столкновениях. Что касается литературных похождений богатырей и рыцарей всех рангов и всех стран, то описание их ратных подвигов подозрительно смахивает на современные боевики, в которых неглавные герои служат исключительно мишенями для главных героев. Создается полное впечатление, что былинные рыцари были абсолютно неуязвимы для стрел, копий и мечей неприятеля. Впрочем, причина не скрывается: заговоры, волшебные амулеты, обереги и т.д. Классическую легенду об Ахилле и его недозаговоренной пятке повторять Вам не буду.
- Не нужно, об Ахиллесовой пяте мы со школьной скамьи помним, – поддакивал Селезнев.
– Вообще, Томми говорит правду, – вмешался в разговор Андерс, – тибетские монахи утверждают, что победа и поражение в бою с применением холодного оружия – это дело, почти на все сто процентов зависящее от боевого настроя человека. В древних боевых японских искусствах считалось, что схватка выигрывается победой в поединке взглядов: тот, кто глазами убедит противника в его уязвимости, тот и победитель, которому для формальности оставалось лишь добить побежденного мечом. Допустим, что так оно и было и, вроде бы, так оно и есть. Пожалуйста, продолжай.
– Спасибо за поддержку, – историк поднялся со стула и начал методично шагать по кают-компании перед аудиторией, как будто он читал лекцию в университете, – рассмотрим другой удивительный феномен воздушного асса, трижды Героя Советского Союза Александра Ивановича Покрышкина. За годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов он провел 156 воздушных боев, сбил 59 самолетов противника, сам не был сбит ни разу. За ним охотились лучшие пилоты Люфтваффе. Немецким ассам удалось сбить множество ведомых Покрышкина, но сам Покрышкин был словно заговоренным. В конце концов, немцы признали бесполезными подобные попытки и стали предупреждать своих летчиков: «Ахтонг, ахтонг! Покрышкин ин дер люфт! Внимание, Покрышкин в воздухе!». Это объявление было равносильно фразе: «Кто не спрятался – я не виноват!». У немцев были ассы, которые сбили больше самолетов, но не было ассов, не сбиваемых Покрышкиным. Он же так и остался непобедимым.
– О каких заговорах ты говоришь в двадцатом то веке? Обычное везение человека, хорошее стечение обстоятельств, высокопрофессиональная подготовка пилота, – недоумевала лейтенант Павленко, – нам тоже, можно сказать повезло сегодня утром, что все люди команды Грейса вернулись на базу живыми и невредимыми.
– Не нравится Вам двадцатый век? Хорошо! Давайте вернемся в семнадцатый век в период освоения Америки колонистами и вытеснения индейцев с их коренных земель. Среди колонизаторов ходили легенды о краснокожих воинах, из которых следовало, что в сражениях от последних даже пули отскакивали. При изучении индейской пуленепробиваемости хочется обратить внимание на один из способов быть неуязвимым: непреднамеренное измененное состояние организма или сознания. Как правило, перед схваткой посвященный проходил длительную подготовку, которая включала очищение в парильне, молитвы, пост, миросозерцание. Эти люди должны были соблюдать определенные табу и запреты. Они обладали способностью переходить в иные миры в результате медитации, что и делало их пуленепробиваемыми.
– Ой, смотри, Ганлоу, не уйди в иные миры, – подтрунивал Холтон, – а то по утрам ты так любишь медитировать.
Андерс даже бровью не повел на эту обидную реплику, продолжая слушать увлекательное повествование Ло.
– Вот что рассказывают в своих писаниях индейцы по поводу перемещения в иных сферах. ЭММА, помоги мне, процитируй вслух высказывание Большого Глаза из Великой Земной Энциклопедии, посмотри в 170 томе, – обратился историк к кибермозгу звездолета за помощью.
Запрос компьютером был отработан почти мгновенно, но из динамиков вместо женского голоса ЭММЫ донесся чей-то старческий древний скрипучий повествовательный слог: «Когда Дикий Нож шел сражаться, то всеми своими мыслями он погружался в потусторонний мир и попадал в него. Вот почему он бросался в самую гущу и отовсюду уходил невредимым. До того как бледнолицые убили его в городке, что на Синей реке, его ранили только дважды, да и то свои же лакоты, когда он не ожидал опасности и не мог погрузиться в тот мир».
– Трудно найти прямую связь между медитацией и пуленепробиваемостью, – продолжал оратор, – вряд ли механизм действия своего волшебного свойства толком знали и сами посвященные, но они уяснили точно: раз и навсегда установленным правилам следует придерживаться постоянно, в противном случае наказание следует незамедлительно. Обращает на себя внимание то, что практически все посвященные погибли после того, как нарушили правила игры. Например, тот же Дикий Нож, о котором читала ЭММА, пришел в форт Робинсон с мирными намерениями, не готовясь надлежащим образом к схватке, которой не ждал, и в неспровоцированной драке его закололи штыком. Непреднамеренное вхождение в ИЗМЕНЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ОРГАНИЗМА – это не совсем личная магия, но достаточно близкое к нему явление. Иногда, правда, это измененное состояние наступает уже после выстрела и даже после попадания пули, и, как правило, это состояние во многом схоже с яростью или одержимостью, желанием выжить или победить, или кого-то спасти. Вот некоторые из большого числа достоверных исторических фактов сверхспособностей человека, определяемого его сознанием.
Наконец, Томми присел рядом с Андерсом и Натали, заканчивая свою красивую и содержательную тираду и передавая лекционную эстафету Сьюме:
– Подтверждением моих слов могут служить последние исследования наших парапсихологов, в которых принимает активное участие одна из очаровательных девушек нашего вечера. Надеюсь, что своим рассказом Натали поможет найти ответ на поставленные вопросы.
Все зааплодировали. Сьюме в кимоно никак не походила на лидера в области парапсихологии, но лишь начав свое повествование, у слушателей сразу пропадали все сомнения, что они слушают профессионала своего дела:
– Мне придется начать чуть издалека. Современные исследования парапсихологии вышли далеко за пределы человеческого сознания. Действительно влияние пси-поля на окружающий мир может поставить под сомнение некоторые незыблемые постулаты современной физики, математики и многих других наук. Предположительно, его воздействие может оказывать влияние даже на время, а значит и на пространство. Возможно, наши далекие предки были знакомы с подобным явлением, во всяком случае, сибирские шаманы и йоги могут тормозить время и выходить из своего тела. Управлять собственным временем могут асы восточных единоборств. На кинопленке зафиксированы их мгновенные рывки в сторону. Некоторые каратисты уклоняются даже от пули. Не отстают от восточных учителей и те, кто владеет секретами старых русских единоборств. Многие исследователи догадывались, что у человека есть нечто, ответственное за времявосприятие. Этот орган вполне мог бы располагаться в головном мозге, точнее – в гипоталамусе. По мнению ряда ученых, этим целям служит так называемый третий глаз. Эзотерики без колебаний укажут вам на одну из человеческих чакр. По другим сведениям, на эту почетную роль претендует спинной мозг. Но, исходя из всех вышеперечисленных случаев, рискну предположить, что, вероятнее всего, речь здесь может идти не об обычном органе типа селезенки, а о качественно новой функции нейроклеток головного мозга, которые, согласно современным исследованиям ученых, связаны между собой в основном посредством одного общего поля или ауры.
– Аура? Не те ли это синеватые огоньки, которые нам показывала ЭММА во второй картинке? – бесцеремонно перебил женщину благочестивый Сергей Геннадиевич Павлов.
– Совершенно верно, – подтвердила Натали и продолжила, – Приводные ремни – это нервная система человека либо то, что мы только что назвали общим полем-аурой. Но и то, и другое – не более чем передаточное звено, привод, подводящий сигнал согласованного включения к более мелким, но многочисленным механизмам. А это, скорее всего, уже простые и знакомые биологам нервные клетки, функции которых так и остаются до конца непонятными для нейробиологов. Эти клетки или вообще все человеческие, т.е. животные клетки, работая синхронно, оказываются в состоянии творить все описанные чудеса. Они, как микроскопические солдаты или муравьи, по единой команде из Центра могут сотворить чудо, произвести сверхработу, на которую не способен человек в обычном режиме работы! Но эти муравьи способны натворить бед для своего же Центра, а значит, и для себя, если получат ложный приказ. Болезни – это всегда ложный приказ нашего мозга или неадекватное его исполнение, что по степени опасности одно и то же.
– Неужели Вы будете утверждать, что, научившись управлять своим сознанием, человек сможет излечить все свои болезни? – скептически спросил Филипп Грейс, подмигивая Монтане, мол, сейчас я уложу эту выскочку на лопатки.
– Полковник, вот видите, Вы уже обладаете даром телекинеза. Вы читаете мои мысли, – ошарашила Сьюме своего оппонента, – Возможно, только теперь мы подошли к главному выводу, мы подошли к святая святых нашего организма – его сверхспособностям. Итак, наш мозг в состоянии не только руководить обычными физическими действиями конечностей, но и способен в определенные моменты давать возможность нам совершить работу, сложность которой превосходит даже самое богатое наше воображение. Как в современном компьютере, где тоже обычные стандартные операции занимают лишь небольшие участки компьютерной памяти, но для того, чтобы развернуть и запустить мощную программу, надо не только занять десяток или больше мегабайт памяти, но и оставить на диске свыше десятка мегабайт пустыми – иначе программа не сможет работать. Обратите внимание на наш мозг, где записано и занято памятью не более 10 % объема. Для чего же нерасточительная Природа заготовила оставшиеся 90 % – не для работы ли сверхсложной программы?! Второй вопрос. Если сигнал к запуску программы сверхспособностей наш мозг может давать только в определенных ситуациях, то это значит, что то же самое можем делать и мы, если просто подключимся к тому же каналу связи. Вероятнее всего, экстрасенсы и колдуны так и делают, попросту используя способности своего организма, эксплуатируя то, что имеется у каждого. Но не каждый владеет нужным кодом управления. Разумеется, такая сложная инструкция подключения к сверхспособностям не пригодится на практике, ибо эмпирическим путем наши далекие предки до всего уже дошли самостоятельно и наработали другие ненаучные, но действенные методы подключения. Они были, в частности, знакомы с описанными явлениями, во всяком случае, и в наше время сибирские шаманы и йоги могут тормозить Время, выходить из своего тела, левитировать и бог его знает, что они могут еще делать благодаря тому, что научились объединять усилия всех клеток своего организма по единой команде. И, наконец, третье следствие из сказанного. Если наши клетки беспрекословно слушаются любой, даже самой неправильной, команды из единого Центра, то в случае, как говорят разведчики, несанкционированного подключения к каналам секретной связи этими нашими клетками вполне можно управлять со стороны, извне! И опять мы не открываем Америки – действительно, этим и занимаются с допотопных времен различного рода чародеи, колдуны, гипнотизеры и экстрасенсы. Управлять своими каналами связи нам, конечно, проще, чем чужими, но в том-то и беда, что учиться это делать мы, люди, пока не хотим или чаще просто не догадываемся о своих паранормальных способностях.
Натали закончила говорить. Некоторое время слушатели переваривали сказанное. Никто не ел и, казалось, не дышал.
– Сегодня вечером, получив интересную информацию, я открыл для себя много нового, – произнес Грейс, наливая себе немного виски, – но так и не услышал однозначные нормальные ответы на поставленные вопросы.
Эндрю и Томми одновременно вскочили со своих стульев, пытаясь дать отпор этой наглости или невежеству, или непониманию. Но их опередил беззаботный голос физика Павлова.
– Ребята, позвольте я в двух словах, очень кратко подытожу всю сегодняшнюю дискуссию, – взор Сергея Геннадиевича был затуманен, он смотрел поверх всех, но взгляд его, похоже, был направлен внутрь себя.
Авторитету великого теоретика никто не посмел противиться, тем более все знали, что если он скажет, как отрежет.
– Этому спутнику присуща очень насыщенная и неустойчивая аура, характерная для развитых живых организмов. В состоянии покоя Вера гармонично сосуществует со всем своим изобилием растительного мира. При вторжении чужеродных энергетических субстанций ее аура становится нестабильной. Вера начинает приспосабливаться к ауре чужака, и, если там присутствуют страх и опасения, то все это начинает немедленно материализовываться для уравновешивания существующего на спутнике гармоничного баланса материальной и энергетической субстанций. Другими словами, если в мыслях у Вас монстры, то и в реалии Вы их можете встретить на Вере. Это мы наглядно видели на примере группы полковника Грейса. Если же аура гостей спокойная и умиротворенная, то гармония Веры не нарушается и ничто не заставляет ее создавать кальмаров и другие чудовища. Именно поэтому трилонцы никогда не подвергались нападению на своем родном спутнике, потому что их сознание более уравновешенное и стабильное, чем человеческое. Потому то команда Ганлоу и не была подвержена нападкам со стороны Веры, так как у этих ребят, неискушенных сражениями, в головах не было ни страхов, ни опасений. Только несколько позже Сьюме и Штольц были подвержены пси-атаке со стороны вновь зарождающейся негативной ауры, задействованной и активированной страхами команды полковника. И эта уродливая и агрессивная энергетика Веры была немедленно нейтрализована и приведена в соответствие с положительной аурой разведгруппы Андерса. Надеюсь, полковник, я дал исчерпывающий ответ на интересующие Вас и нас всех вопросы.
Павлов с победоносным видом глядел на Филиппа. Грейсу ничего не оставалось, как согласиться с выводами физика. Он молча кивнул, затем допил залпом свой виски и, поблагодарив всех за замечательный ужин и беседу, спешно ретировался в свою каюту.
– Сергей Геннадиевич, Вы молодец, – восторгался командор, – своей речью Вам удалось систематизировать всю информацию и дать ответы на загадочные и замысловатые вопросы. Пожалуй, что ЭММА не могла бы обобщить все настолько кратко и лаконично.
– Не стоит похвал, – скромничал профессор, – просто немного размял свои мозги, проследив четкую логику и хронологию событий.
– ЭММА, передай эту информацию на Землю, пусть тамошние умы подумают и проверят гипотезу Павлова. Я на сто процентов уверен в его правоте! – распорядился командор.
Ученый принимал поздравления от Прауда и Ло, девушки наперебой щебетали насчет его конгениальности. Часы показывали 21.15.
– Всем пора отдохнуть, – объявил Сергеенко, – Завтра в 9.00 утра предстоит старт на второй спутник Надежду. Прошу экипажу быть в полной готовности.
Что готовит завтрашний день? После сенсационного заявления Павлова этот вопрос уже не имел однозначного ответа.

Утро перед стартом на Надежду
Ганлоу проснулся как всегда в 5.30. Натали еще мирно спала, сладко посапывая и обнажив свои белоснежные сексуальные ягодицы, нарочно выставив их на обозрение своему мужчине. Наспех сполоснув рот смесью микроорганизмов, которые уничтожали остатки пищи и освежали дыхание, Андерс приступил к медитации. Погрузившись в привычные объятия нирваны, он увидел нечто весьма странное и неожиданное.
Сначала медитация проходила обычно. Спокойная музыка быстро отключила сознание, позволив энергии космоса циркулировать по всему телу, переливаясь между органами и прочищая чакры. Белый яркий свет магическим потоком врывался через третий глаз, уничтожая страхи, опасения, сомнения и недомогания. Грязная энергия выводилась из организма, а чистая ци наполняла его радостью, любовью, красотой и здоровьем. Андерса распирала энергия творчества, жизненная сила и чувство гармонии с самим собой и окружающим макрокосмом. Вдруг, перед его внутренним взором постепенно расступилась золотистая пелена энергетики, уступив место загадочному видению…
Пурпурное небо застилало весь небосвод ровной чистой гладью без единого облачка до самой линии горизонта. Спокойная гладкая ровная коричневато-зеленая равнина с полнейшим отсутствием какого-либо возвышения также плотно стыковалась с линией горизонта, разбивая видимый пейзаж, насколько мог охватить взгляд, ровно пополам. Все вокруг на 360 градусов делилось на небо и землю, верх и низ, потолок и пол. Причем, было интуитивное непонятное шестое чувство того, что если стать на голову, то ничего не изменится – только под ногами станет пурпурная твердь, а небосвод примет коричневато-зеленый оттенок какой-то феерической ночи. Это не Земля. Ни дуновения ветра, ни единого звука. Однообразие. Тишина. Гармония. Легкое нежное прикосновение к плечу Ганлоу сзади заставило его затаить дух и на мгновение парализовало способность двигаться, но не думать. Это прикосновение он мог узнать из миллиона других. Так его могли касаться только любящие руки единственной в Мире женщины – руки Натали Сьюме. Рывком тигра Андерс мгновенно обернулся назад в надежде поймать и обнять свою жену, но его руки беспрепятственно пронзили пустоту, не найдя ни малейшего намека на чье-либо присутствие. Ганлоу обескуражено вглядывался в скучный пейзаж в надежде найти хоть какой-то ключик, зацепку или объяснение. Подсказка появилась сама собой. «Любимый?!» – услышал он за спиной до боли знакомый голос Натали. На этот раз Ганлоу намеренно медленно поворачивал голову, боясь снова никого не увидеть. Тренированный взгляд позволил ему задолго до полного разворота уловить чье-то присутствие. Обернувшись назад, он увидел Натали. Она была знакомой и незнакомой, одновременно родной и чужой, привычной и обновленной. Белый, плотно облегающий ее роскошную фигуру комбинезон, несомненно, подчеркивал красоту фигуры и молодость тела. Сьюме, улыбаясь, шагнула к нему навстречу. Вблизи ее лицо поражало своей необычной чистотой и прозрачностью, открытостью и одухотворенностью, внутренним сиянием и благородным свечением. Ее карие глаза были необычайно глубоки и бездонны и заглядывали, пронизывая тебя, внутрь, внутрь твоей души и сердца, мыслей и поступков. На лице не было привычных маленьких морщинок. Оно было идеально, даже слишком идеально, как для человека. От этой мысли даже холодок пробежал по спине Ганлоу. Поцелуй мягких пухлых губок Натали коснулся сухих губ Андерса, заставляя его забыть обо всем на свете и отбросить все свои сомнения. Это была она, несомненно, она – его единственная и неповторимая, любящая и любимая, обаятельная и привлекательная, сильная и слабая, нежная и трогательная – Натали Сьюме. Он мог дать голову на отсечение и поклясться чем угодно в ее достоверности и подлинности. Но в этом не было необходимости, потому что это действительно была она.
– Я тебя люблю и буду любить всегда! – серебристым звоном прозвучали в кромешной тишине искренние слова его девушки, отражаясь стократным эхом в сердце Ганлоу, – Но мы должны на некоторое время расстаться. Мне пока необходимо остаться здесь, – как гром среди ясного неба раздались слова его любимой, опрокидывая мир вверх дном.
– Как остаться? Зачем? С кем? Кто он?
– С ними. – Натали кивком головы заставила Андерса резко оглянуться назад.
Там стояли тысячи или миллионы людей в таких же белоснежных комбинезонах, как были на Натали. Они походили на ангелов. Их лица также излучали свет и умиротворение. Они, молча и беспристрастно, спокойно и холодно смотрели на него такими же глубокими ясными глазами, как были у Сьюме. Затем все, как по команде, подняли глаза, а затем и головы вверх и с быстротой молнии начали взлетать в пурпур неба, оставляя за собой тонкий белый след, улетая в неизвестность и забирая с собой самое дорогое, что было у него. Андерс, обескураженный и изумленный, перевел свой взгляд обратно на Натали. Она что-то говорила ему, а он не слышал. Она целовала его в губы, лоб, но он ничего не чувствовал. По его щекам текли слезы, которых он не хотел и не старался сдерживать. Его оставляла любимая девушка.
Легкое нежное прикосновение к плечу Ганлоу сзади вывело его из состояния медитации. Это прикосновение он мог узнать из миллиона других. Так его могли касаться только любящие руки единственной в Мире женщины – руки Натали Сьюме. Рывком тигра, Андерс мгновенно обернулся назад в надежде поймать и обнять ее, но его руки беспрепятственно пронзили пустоту, не найдя ни малейшего намека на чье-либо присутствие. Дежавю?!
Ганлоу подозрительно озирался по сторонам. Он находился у себя в каюте. Сколько он медитировал? Ему показалось – вечность, но на часах было ровно 6.00. Натали продолжала мирно спать, сладко посапывая и обнажив свои пленительные и сексуальные прелести. Но кто тогда ко мне прикасался, если она еще спит? Может быть, это ее проделки и штучки? Ставит на мне опыты по пси-полям, а сама притворяется спящей. Сама же вчера говорила о сверхвозможностях человека. Ох, Натали! Андерс успокоился.
Он подошел к своей жене, лежащей на нежном и мягком животике и распластавшейся по всей кровати. Перед ее красотой никто не мог бы устоять. Андерс и не пытался. Он провел тыльной стороной ладони по ее округлым теплым бедрам, заставляя свою подругу трепетать и просыпаться.
Через час влюбленная пара спускалась в рубку управления, где уже шли приготовления к старту «Звездного странника». Сергеенко принимал доклад у Болтона об устранении мелких неполадок на борту. Ирман Фантози выслушивал ЭММУ о функционировании систем корабля. Сьюзи и Колли рассчитывали оптимальную траекторию полета и время старта на Надежду. Появление молодых приветствовалось собравшимся в рубке экипажем.
– Доброе утро. Как спалось? – обратился командор к вновь прибывшим.
– Спасибо, хорошо! – ответил Ганлоу за двоих.
– Хоть удалось выспаться, а то мы все надолго засиделись вчера вечером.
– Да, мы в полном порядке.
– Везет Вам, а у меня голова раскалывается после вчерашнего, – простонала только что подошедшая Эмма Штольц, – говорила я вчера Эндрю, что вторая бутылка красного полусухого «Артемовского» Шампанского будет лишней.
– А где Эндрю? – поинтересовалась Натали, – Он случайно не был груб с тобой после такого количества спиртного?
– Прауд был вчера милашкой, но голова разваливается.
– Иди ко мне, бедненькая, – Сьюме потерла рука об руку и медленно начала вращать ими вокруг головы своей подруги.
– Как хорошо, Натали! – блаженно шептала Штольц с закрытыми от удовольствия глазами, – как тепло и легко. Боль куда-то улетучилась! Да ты волшебница у меня, за минуту поставить на ноги безнадежного хмельного человека – это чудо.
– Ловкость рук и никакого мошенничества, – улыбаясь, отшучивалась Сьюме.
– Ты не будешь против помощи Прауду? Думаю, что он будет не в лучшем состоянии, чем я.
– Эмма, конечно, я рада помочь твоему другу, – пообещала Натали, – только прошу, пожалуйста, как только ему станет лучше, ты сразу забирай его под свою опеку. А то ведь ты знаешь своего ловеласа, от него так просто не отделаешься.
– После вчерашней нашей бурной ночи, думаю, что это не сложно будет осуществить. А вот и он! Легок на помине!
В рубку с бешеными глазами ворвался Эндрю Прауд, неловко падая на колени.
– Павлова убили! – как гром среди ясного неба прозвучали его слова, повергнув всех в шок.
Гробовая тишина была ему ответом, которую разрезало неровное и прерывистое дыхание гонца.

Ловушка для Монтаны
Покинув кают-компанию, Филипп Грейс долго не мог заснуть у себя в апартаментах. Он лежал в кресле, развалившись и потягивая виски с содовой. Полковник просматривал свои старые записи по видеосу, погрузившись в глубокие и беспокойные раздумья.
Вот он курсант Высшей Военной Академии. Его группа из пятидесяти человек. Вот он уже молодой дерзкий многообещающий лейтенант десантного гарнизона. Первое задание и первые чудовищные потери, первое разочарование и первое душевное потрясение. Он помнил, что потерял больше половины своего личного состава, это около 200 человек. Помнил, как тогда они попали под перекрестный обстрел споков. Его до сих пор колотило от воспоминаний о той ужасной бойне. Полковник знал, что тогда люди погибли из-за его самоуверенности. Но, выполнив задание и уничтожив главную базу космических пиратов, он заслужил очередное звание и повышение по службе вместо порицания. И будучи на Закаре или Перкерии, сражаясь в песках Дала или джунглях Фалианоса, везде его преследовал страх. Это был страх и опасение не столько за свою жизнь, сколько за жизни своих подчиненных и вверенных ему людей. Сколько он себя помнил, этот фактор всегда заставлял его лишний раз перепроверять информацию, перестраховываться, дублировать расчеты и в итоге принимать безупречно правильное решение. И вот теперь, после всего сказанного Натали и другими товарищами, после видеоанализа ЭММЫ, сомнения терзали его душу. А что, если он принимал неверные решения? Что, если бы он не боялся? Может быть, и события могли развиваться по-другому? Может ли его страх провоцировать события? За этими размышлениями его и застал сержант Монтана на утро следующего дня.
– Приветствую Вас, мой генерал!
– Где там генерал? Здесь хоть бы в полковниках доходить свой век, чтобы не разжаловали до рядового.
– А что такой пессимистический настрой? – недоумевал Сержио.
– Я искренне удивлен, что у тебя такое веселое настроение?
– А почему бы и нет, полковник? Мы с Вами и ребятами все-таки вырвались из лап смерти. Показали себя молодцами. Живы и здоровы. Как же тут не радоваться?
– Никогда тебе, Монтана, не стать генералом. Ты дальше смотри, зри глубже, – недовольно ворчал Грейс.
– Что Вы хотите этим сказать? Не понимаю! – встревожено и насторожено затараторил сержант.
– Ты как будто сам не понимаешь? – продолжал издеваться полковник.
– Солдат должен уметь хорошо выполнять приказы, а не думать и осмыслять команды его начальства. Начальство должно думать, солдат – исполнять! – отчеканил Монтана заученный девиз.
– Вот и я о том же. Если не начнешь думать, то всегда останешься сержантом, – констатировал Филипп Грейс.
У Монтаны от обиды нервно раздувались ноздри, он покраснел, опустил лицо и часто и прерывисто задышал. Полковнику нравилось доводить своего любимчика до такого состояния, когда он мог горы свернуть на пике эмоционального срыва. Это часто им практиковалось с подчиненными для достижения поставленной задачи и приведения их духа в боевую готовность. Тонкий психологический трюк, но сейчас Грейс не хотел доводить сержанта до исступления, поэтому он уже более дружелюбно продолжал.
– Сержио, ты не обижайся, – полковник обнял его за плечо, требовательно заглядывая в опущенные глаза, – разве тебя не было вчера вечером в кают-компании «Звездного Странника», когда ЭММА и экипаж во главе с этим физиком смешали нас с дерьмом, размазали по стенке, вытерли ноги…
– Да, сэр.
– Неужели ты ничего из сказанного не понял, солдат?
– Да, сэр…Э-э,…то есть, нет, сэр!
– Тьфу на тебя, Монтана. Что ты заладил «Да, сэр. Нет, сэр»? Разве ты не понял, что на кону стоят твоя и моя дальнейшие карьеры, наше благополучие и благосостояние наших семей? – бесновался полковник.
– Нет, сэр, не понял.
– Тогда тебе как, возможно, будущему командующему я раскрою глазки на происходящие события, чтобы ты учился потихоньку думать, – успокаивался Грейс, усаживая сержанта в кресло и наливая себе и ему виски.
– Спасибо, сэр, – рявкнул Сержио, глотнув залпом рюмку горячительного напитка.
– Так вот, ты помнишь, что вчера демонстрировала ЭММА по видеосу?
– Да, конечно. Она воспроизвела все события нашего вчерашнего похода и сражения в реальном времени.
– Молодец, но это была первая картинка видеоса. А что ты видел во втором эпизоде ЭММЫ.
– Да вроде бы все то же самое, какие-то огоньки аур, меняющиеся цвета пси-полей, но только в каком то непонятном и мутном тумане, – видно было, что сержант напряженно думает и вспоминает как на экзамене.
– Вот-вот, как раз эта пси-картина наших вчерашних похождений и может испортить нам послужной список.
– Не понял. Как? Каким образом? – изумленно и непонимающе хлопал своими большими серыми глазами Монтана.
– А Павлова ты хорошо слушал, особенно его финальную речь?
– Да бред какой-то нес, вроде бы мы с Вами чего-то испугались…
– В том-то и дело, Сержио, что не бред, – полковник наклонился почти к самому уху сержанта, понижая свой голос почти до шепота, – и за это я приклоняюсь перед этими учеными мужами. Все разложено как по нотам. Вся наша группа, каждый из нас, испытывая страх, материализовали все свои опасения сами. Затем мы с ними же и сражались, дальше больше опасаясь и тем самым подпитывая противника. Наши страхи должны были убить нас всех, если бы вовремя не подоспел Ганлоу со своими психоаналитиками. А они не боялись, и потому мы выжили. Теперь понимаешь?
– Понимаю, – искренне закивал головой Монтана, – получается, мы испугались, но мы же не струсили, не отступили…
– Да, сержант, мы приняли бой, как настоящие солдаты, запрятав все свои страхи, как обычно, в самые глубокие уголки своего подсознания, но специфика этого спутника такова, что он видит нас насквозь и выворачивает наш мозг наизнанку…
– ...доставая все самое негативное и предлагая нам самим разобраться с собою,– закончил мысль Сержио.
– Наконец то мы добрались до истины, и ты все понял, – облегченно вздохнул Грейс, – Самое плохое в этой хорошей ситуации то, что информация о произошедшем случае или уже отправлена или будет отправлена ЭММОЙ на Землю для тщательного обследования учеными случившегося феномена. Я, как и командор, почти уверен, что гипотеза Павлова верна на 99% и наша экспедиция может войти в Историю Космофлота, как первооткрыватели и неоспоримое доказательство уникума Веры. Но, что мы с тобою получим от этого открытия? Да, мы сражались, мы вели себя мужественно и честно смотрели в лицо опасности как нас и учили. Но везде, во всех учебниках будет написано, что мы испугались и сами материализовали этих «свистунов» и «шипометов». Понимаешь, сначала будет значиться, что полковник Грейс и сержант Монтана испугались… Испугались…
– Испугались! – задумчиво произнес Сержио, как загипнотизированный.
– А что нас ждет по окончании экспедиции? – не унимался полковник, – Я думаю, что этот факт в скором времени станет достоянием верховного командования. И хорошо, если они просто отправят меня в отставку, а не выгонят с позором, как последнего преступника и дезертира, забрав все награды и регалии. Карьере военного – конец. Думаю, что на работе Джордж Агапотти не захочет терпеть рядом с собою труса. Рабочей моей карьере – конец. Тебе, сержант, с такой славой точно никогда не стать генералом. У нас с тобою нет будущего!
– Нет будущего!? – машинально повторял Монтана, – никакого будущего.
С этими словами Сержио молча встал и выбежал из комнаты полковника, чуть не ударившись об автоматически открывающиеся двери каюты.
«Ненормальный какой-то!», – подумал Грейс, приводя себя в порядок и поглядывая на часы. Было уже 7.00 и нужно было готовиться к старту корабля.

Нападение на Павлова
Монтана быстрым шагом следовал лабиринтами коридоров звездолета, направляясь в свою каюту. «Нет будущего… Конец военной карьере…», – эхом раздавались слова полковника в его голове. «Мы испугались, и наши страхи материализовались… гипотеза Павлова… Павлов…» – молотом стучала кровь в висках сержанта, панически заставляя мозг искать хоть какой-то выход. «Павлов… у меня нет будущего, Павлов… мне конец» – терзаемый навязчивыми серыми и гнетущими мыслями, он почти бежал зигзагами коридоров и отсеков, спусков и подъемов. По иронии судьбы у шестого пищеблока он с лету натолкнулся на Сергея Геннадиевича Павлова, мысли о котором разрывали его сущность. Сержио от неожиданности застыл на месте, уставившись невидящим взглядом на профессора физики.
– Доброе утро, Монтана. Куда так торопишься? Чуть ли с ног меня не сбил! – Сергей Геннадиевич был в хорошем расположении духа и, как всегда, интеллигентен, – Ты что-то не в себе. Что случилось?
Если бы Павлов догадывался, насколько он был прав, то, возможно, ничего и не случилось бы. Но, то ли сержант был действительно сильно перевозбужден, то ли последняя реплика профессора физики переполнила чашу терпения военного или что-то еще бередило психику Сержио.
Словно бы со стороны Монтана наблюдал, как его собственная правая рука, медленно сжимаясь в кулак, будто в замедленной киноленте, молниеносно отработанным движением нанесла смертельно-отточенный удар сверху вниз по голове несчастного физика. Тот не то чтобы уклониться, а даже испугаться не успел. Сержант видел, как медленно обмякло тело бедного профессора и упало на люминесцентный пол коридора. Остекленевшие глаза и застывший, немного изумленный взгляд Павлова, бессознательно уставились на обидчика, словно упрекая его в содеянном проступке.
Медленно и постепенно приходя в норму, Монтана начинал слышать звуки и различать картину происходящего в реальном, а не замедленном времени. Уставившись на распростертого внизу Павлова, до него начала доходить вся трагичность и нелепость свершившегося поступка. Сержант беспомощно оперся о стену и медленно съехал по ней, усевшись на корточки и обхватив свою голову руками. Теперь это точно был конец его карьере. Он знал, что через тысячи сенсоров и камер в обшивке корабля ЭММА зафиксировала все его деяния. Сержио знал, что обманывать, бежать или прятаться бесполезно, он понимал, что через одну или две минуты здесь будет весь экипаж, затем последуют изоляция, суд и наказание. «Зачем я это сделал? И как это у меня вышло?» – снова и снова задавал себе вопрос Монтана, смиренно дожидаясь своей участи.
ЭММА, зафиксировав физическое столкновение людей на борту корабля, сразу сообщила об инциденте свободному врачу Прауду, находящемуся в своем лечебном отсеке. Натали в тот момент вместе с Андерсом уже направлялись к рубке управления. Эндрю с головной болью еле дослушал информацию киберледи и через секунду уже мчался к шестому пищеблоку. Застав лежащее тело физика и сгорбленную поникшую гору мускул Сержио Монтаны, Прауд что есть духу рванул к рубке управления, даже не удосужившись оказать первую медицинскую помощь пострадавшему.
В рубку с бешеными глазами ворвался Эндрю Прауд, неловко падая на колени.
– Павлова убили! – как гром среди ясного неба прозвучали его слова, повергнув всех в шок.
Гробовая тишина была ему ответом, которую как насосом разрезало неровное и прерывистое дыхание гонца.
– Где, кто и когда? – первым овладев собою, спокойно задал вопрос Иван Петрович, – ЭММА, доложить обстановку.
– Павлов не убит, жив, нуждается в срочной медицинской помощи, параметры жизнедеятельности составляют 20 % нормы, – прозвучал холодный и монотонный голос системы.
– Фух, Эндрю, а ты пугаешь, – выдохнул Сергеенко, аккуратно массируя область сердца, – так самому недолго распрощаться с жизнью. В мои то годы. Ты, смотрю, после вчерашнего сам еле жив. Без слез на тебя не взглянешь.
– Есть малость, командор, голова раскалывается, – жаловался и одновременно извинялся Прауд, – увидев в коридоре неестественно лежащего физика рядом с сержантом, я так растерялся, что даже предположить не мог, что Павлов еще жив. Вы бы видели глаза Монтаны?! Бр-ррр… Я таких стеклянных отрешенных глаз еще не видел.
– А что ты еще хотел увидеть у человека в состоянии шока? – вмешалась Натали, – Иди лучше я тебе помогу снять головную боль. С трезвыми мыслями от тебя будет намного больше толка в терапевтической области, а нам необходимо срочно оказать помощь Сергею Геннадиевичу.
Пока Сьюме колдовала над корабельным врачом, делая только лишь ей одной известные манипуляции руками, Прауд наслаждался близостью и красотой ее тела.
– Как самочувствие? – поинтересовалась Эмма Штольц у Прауда, – Мне Натали убрала спазмы головы буквально за несколько секунд.
– Мне очень-очень плохо, – жаловался Эндрю, не сводя жадных глаз с бюста своей помощницы, явно заставляя Сьюме чувствовать себя неловко.
– Не обманывай, Эн, ты уже в норме, – улыбаясь и отталкивая врача, произнесла Натали, – Андерс и Эндрю поможете мне отнести Сергея Геннадиевича в регенерирующую камеру, посмотрим, чем можно ему помочь? И что там с сержантом? Его тоже нужно обследовать.
– Мне нравится твой оптимизм, Сьюме, у человека показатель жизнедеятельности составляет 20% от нормы, а ты хочешь ему чем-то помочь. Здесь необходим целый академический институт и оборудование. Регенерирующая камера в этом состоянии не поможет, – нехотя возражал Прауд.
– Если мы еще поразглагольствуем с тобой, то этот показатель вообще опустится до нуля.
– Натали права! Срочно окажите помощь Павлову, а если нужно, то и с Земли специалисты помогут и подскажут, что дальше нам делать, – взял бразды правления в свои руки Сергеенко, – Ганлоу, посмотри, что там с Сержио, если что-либо выкинет еще – ты знаешь что делать! Фантози, поможешь Ганлоу, если понадобится. Я свяжусь с полковником и лейтенантом, пусть разберутся со своим подчиненным. Но сначала нужно доложить о случившемся в Центр Управления Космической Навигацией (ЦУКН).
– Командир, я уже все сообщила, Центр на связи, с Вами хочет говорить дежурный диспетчер Юрий Зеленый, – раздался ровный голос ЭММЫ.
Пока Натали в сопровождении двух мужчин спешила на помощь пострадавшему, Иван Петрович попросил киберледи направить Филиппа Грейса и Нину Павленко к шестому пищеблоку для решения вопроса по временной изоляции Сержио Монтана до выяснения всех обстоятельств и тонкостей происшествия.
– Теперь соединяй с Землей, – скомандовал Иван Петрович, обращая свой взор на огромный терминал пульта управления, под которым мигали сотни индикаторов, сообщая о готовящемся старте «Звездного странника».
С экрана на него смотрели карие глаза старого и доброго знакомого, с которым они побывали в свое время во многих экспедициях и переделках.
– Привет, старина, – обратился к Ивану Петровичу седовласый, но молодо выглядевший человек, – никак не ожидал встретить тебя при столь неординарных обстоятельствах. Чрезвычайное происшествие под 173 кодом. На тебя не похоже, Иван!
– Утро доброе, Юра! Я очень рад тебя видеть при любых обстоятельствах, – командор знал, что нужно держаться уверенно, потому что от их разговора зависит будущий маршрут его экспедиции.
Диспетчера были опытными психологами и должны были принимать решения в критических ситуациях о вмешательстве в дальнейший полет любой экспедиции, оказании необходимой технической, медицинской, военной помощи, немедленного возврата корабля на Землю или ближайшую межгалактическую станцию, подчиненную и находящуюся под юрисдикцией ССР.
– Бодро выглядишь для командира экипажа, у которого произошло убийство на борту.
– Зеленый, ты же знаешь, что человек жив! Да, низкий показатель жизнедеятельности организма, но мои опытные специалисты занимаются его лечением.
– И кто у тебя такой опытный?
– Сьюме, знаешь же, известный врач, профессор психологии. Ей нет равных в пси-энергетике.
– А, Натали! Отчего же, знаю, наслышан! Она, говорят, может творить чудеса…
– И я в этом не раз убеждался, Юрий. Так что сам видишь – все под контролем, – командор расплылся в принужденной улыбке, одновременно поправляя свою густую шевелюру, а на самом деле вытирая капельки пота, выступившие на лбу, – штатная ситуация, которую мы с тобою сотни раз проходили на учениях.
– Да, было времечко, Иван, – задумчиво произнес Юрий, искусно уводимый командором от проблемы, – мы были молоды, сильны, дерзки, полны сил и энергии…
– … и перед нами лежали неизведанные просторы Вселенной!
– Хорошо, здоровье Павлова в надежных руках, – неожиданно переключился на официальный тон диспетчер, – А что ты будешь делать с сержантом? Он ведь может еще кого-нибудь изувечить?!
– Мы его изолируем и будем вести медицинское и психологическое наблюдение, чтобы разобраться в мотивах, побудивших его на такое. Думаю, что это нелепая случайность или состояние аффекта. Но, Юрий, ты же помнишь случай на Гайталесе?
– А, это когда рядовой Паранский, сознание которого, как позже установили, контролировалось местными аборигенами, начал вести огонь из бластеромета по своим десантникам.
– Вот, видишь, Зеленый, памяти тебе не занимать! Мы еще благодарили судьбу, что ему в руки на тот момент не попал аннигилятор. Поэтому нужно сперва разобраться, не было ли какого-нибудь стороннего воздействия на сознание Сержио, а потом уже будем делать выводы.
– Ладно, Иван, убедил, – снисходительно бросил диспетчер, – я переведу Ваш случай в разряд обычных, но сам буду контролировать ход твоих расследований. При этом если нужно, всегда готов помочь Вам консультацией любых специалистов – медиков, психологов. Ты все знаешь!
– Знаю-знаю. Спасибо за поддержку, Юрий, как в старое доброе время. Помнишь нашу песню:

Плечо к плечу, рука к руке
Маваши, сальто и укэ.

– Шутишь, у меня был черный пояс по каратэ, как я могу забыть наш девиз. Так что договорились! Мне пора. Много работы. Чао!
– Пока! Привет жене и детям, – успел кинуть вдогонку Сергеенко, перед тем как экран погас.
Задача была выполнена. Некоторое время центр не будет приставать с указаниями и расспросами, но им будет нужен результат. Поэтому теперь самое главное – это быстро разобраться в случившемся инциденте с Павловым и Монтаной.
– Ирман, продолжай подготовку к старту, а я пойду к ребятам схожу. Посмотрю, как у них дела!
Сергеенко быстро направился к выходу из рубки, на ходу вытирая испарину на лбу. Он не желал, чтобы его подчиненные смогли разглядеть хоть каплю сомнения в нем. Иван Петрович хотел прийти в себя после столь напряженных переговоров с бывшим соратником. Он знал, что смог выиграть немного времени для себя и своего экипажа, и теперь это время необходимо было максимально использовать для реабилитации Монтаны и выздоровления Павлова.

Разбор полетов с Монтаной
Максимилиан Шмателли и Томми Ло внимательно слушали лейтенанта Павленко, стоя возле пресловутого шестого пищеблока, когда к ним подошел, как всегда невозмутимый командор. Естественно, они обсуждали утренний инцидент.
– Приветствую всех, – обратился Сергеенко и строго добавил, – Почему не на местах? Команда о готовности к старту распространяется на всех. Либо у себя в комнатах, либо в рубке управления. В 9.00 стартуем.
– Но командор, – возмутился Максимилиан, – Вы же сами прекрасно знаете, что здесь произошло?
– Никаких «но», – отрезал капитан, – порядок один для всех. Все находится под контролем. А штатная ситуация не вносит коррективы в объявленный график полета, если только я не сочту это необходимым. Лейтенант доложит мне обстановку, а Вы, мужчины, свободны.
– Ясно, Иван Петрович!
– Так почему Вы до сих пор здесь? Быстро по местам.
Переводчик и историк ретировались, не желая вызывать на себя дальнейшее справедливое негодование командора. Маленькая Нина, нервно теребя карман серебристого комбинезона, докладывала:
– По Вашему распоряжению ЭММА сообщила мне о чрезвычайном происшествии. Через минуту я уже была здесь, где застала полковника Грейса, приводящего в чувство сержанта Монтану. Филипп бил его по щекам, но все было бесполезно. Было видно, что Сержио находится в состоянии шока. Затем подошли Ганлоу, Фантози и Сьюме. Натали проверила пульс у Павлова, констатировала, что он жив. Потом она привела в чувство сержанта, не знаю, как у нее это получилось. Полковник предложил заключить Сержио в камеру анабиоза, чтобы он не выкинул чего-либо до полного выяснения обстоятельств. Натали возмутилась таким варварским отношением к человеку и предложила заключить его под местный арест в его каюте, мотивировав это тем, что сержант также нуждается в психологической помощи, как и Павлов в медицинской.
– Она права, и я одобряю ее решение!
– Сьюме и Ганлоу отвели Монтану в его комнату. ЭММА не будет его самого выпускать из каюты и открывать двери до Вашего распоряжения. Сержио будет находиться под бдительным глазом видеонаблюдения. По распоряжению Натали с помощью самодвижущихся носилок полковник и старший пилот должны были аккуратно перенести профессора в регенерирующую камеру медицинского блока. А я собиралась зайти к сержанту переговорить, может быть, удастся что-то выяснить. Вы же знаете, Иван Петрович, как Монтана ко мне относится. Мы с ним даже больше, чем просто друзья.
– Вот что, Павленко, готовься пока к старту. Сьюме и Ганлоу сами справятся. Мы немного понаблюдаем за поведением Сержио. Узнаем, нет ли, случайно, влияния извне. Может быть, это происки космических пиратов, которые охотятся за ксилитом. Похоже, им очень необходима эта технология. Если все будет в порядке, Нина, тогда и побеседуешь с сержантом. Договорились?
– Без вопросов, командор. Я могу быть свободна?
– Да, Нинок, иди, а я схожу, посмотрю, как твой друг поживает.
Не дожидаясь ответа, капитан развернулся и направился к каюте сержанта. Ступая длинными бесшумными коридорами и проходя через раздвигающиеся двери отсеков, Сергеенко не знал как ему себя вести со злоумышленником или соратником. Встретит он случайно оступившегося человека или подконтрольного коварным пиратам зомби. Командор был твердо уверен, что глаза человека ему все скажут. Глаза – это зеркало души. Сколько глаз ему пришлось повидать за свой век, и, пожалуй, ни разу интуиция его не подводила. Глянув в них, Иван Петрович уже твердо знал, что можно ожидать от того или иного человека или гуманоида.
Двери комнаты сержанта Монтаны бесшумно расступились перед капитаном звездолета, прячась в голубоватый металлик стен. Ганлоу стоял у миниатюрного пульта управления, задавая ЭММЕ команды на содержание узника под домашним арестом. Натали спокойно и непринужденно беседовала с Сержио, как будто ничего не случилось. Бросив молниеносный взгляд на Монтану, командор уже знал, что ему и его экипажу нечего опасаться. Глаза сержанта выражали растерянность, тревогу и опасение, и вместе с тем, какое-то спокойствие и умиротворенность. Было видно, что человек раскаивается в содеянном поступке и смиренно ожидает разрешения своей судьбы. Теперь, конечно, будущее Монтаны напрямую зависело от выздоровления Сергея Геннадиевича Павлова.
– Привет бойцам, – недвусмысленно обратился Сергеенко к человеку с погонами Элитного Штурмового отряда космофлота.
– Здравствуйте, капитан, – виновато поеживаясь, тихо ответил Монтана, потупив взгляд серых глаз.
– И как ты до этого докатился? – в лоб задал вопрос командор.
– Не знаю, сэр. На меня как будто наваждение нашло. Ничего не помню. Мы говорили с полковником Грейсом, затем я шел по коридору к себе и вдруг бац… я даже ничего не успел понять, …вижу, что моя рука бьет, ...знаю, что нельзя, …не могу остановить… смотрю, Сергей Геннадиевич отлетает от моего удара.
– И кто это мне говорит «не знаю и не могу»? Это говорит военный элитных войск, куда отбирают людей с сильной волей и уравновешенной психикой!? – поверг Монтану в смятение командор.
Иван Петрович знал личное дело сержанта и его послужной список. Там были только благодарности и ходатайства на повышение или обучение в Высшей Военной Академии Верхрата Космофлота. Хотя про себя Сергеенко отмечал некоторую вспыльчивость сержанта, но он относил это на молодость, неопытность и национальную принадлежность. Все-таки в жилах Монтаны наполовину текла кровь матери-итальянки, наполовину кровь отца-американца.
Из невнятного оправдания Монтаны Сергеенко понял, что у сержанта с полковником произошел какой-то разговор, который, возможно, и вывел на некоторое время молодого военного из психологического равновесия. Этих мгновений было достаточно, чтобы наломать дров. Капитан наметил переговорить с Грейсом, чтобы выяснить причины инцидента или хотя бы нащупать какую-нибудь ниточку. Командор не ждал ответа на свои вопросы, он хотел заставить виновника осмыслить свое поведение. Это было необходимо для проведения его последующего обязательного психологического теста, а также для защиты перед военным трибуналом, который должен будет состояться в любом случае, не принимая даже во внимание положительный исход выздоровления профессора физики. В данной ситуации Монтану спасти могло только чудо.
Сержио пожал устало плечами, так как ему нечего было возразить на справедливое замечание командора. Стоявшая рядом с военным Натали, вдруг спешно попрощалась с Монтаной и направилась к выходу, приглашая за собой Ганлоу.
– Вы куда уходите?
– Иван Петрович, здесь мы больше не нужны, а Павлову я еще хочу успеть помочь до вылета.
– Согласен! Тогда я тоже с Вами! – и, обращаясь к сержанту, добавил, – Сынок, ты хорошо подумай и проанализируй все свое сегодняшнее утро, пока у тебя есть время, а потом, может быть, ты и сможешь дать ответ на мой вопрос. Хорошо!?
– Будет сделано, командор! – долетела последняя фраза Монтаны перед тем, как плавно закрылась дверь каюты за Сергеенко.
Троица уже спешила в медицинский блок, одолеваемая желанием скорее привести в себя всеми уважаемого Сергея Геннадиевича Павлова.

Пси-лечение энергетикой
В отличие от яркого света каюты сержанта, медицинский блок встретил людей полумраком и тихим шумом функционирования регенерирующей камеры. Физик лежал в устройстве, напоминающем ванну с физиологическим раствором, а над ним беспомощно передвигались и хлопотали манипуляторы тканевого восстановителя. Обычно регенератор очень эффективно использовался при восстановлении и лечении верхних и внутренних тканей организма человека, переломах, бластерных и пулевых ранениях, а также прочих мелких повреждениях. В данном конкретном случае у Павлова ничего не было повреждено, за исключением головного мозга. Находясь в бессознательном состоянии, он был в полном распоряжении медикороботов, которые заканчивали брать всевозможные пункции и анализы. Желтые цифры на табло регенератора упорно мигали, показывая параметр жизнедеятельности организма пациента на уровне 19,5 % среднефакториальной нормы. Этот показатель складывался из более чем десяти тысяч факторов нормального функционирования человеческого организма. Непривычно бледное и осунувшееся лицо профессора говорили о тяжелом состоянии его здоровья.
– Показатель снижается, – нарушила молчание Сьюме, одновременно быстро продвигаясь к панели диагностики и щелкая одной ей известными тумблерами, – падение на пять десятых за полчаса – это плохо.
– Каковы твои намерения в данной ситуации? – поинтересовался Ганлоу, наблюдая за уверенными действиями своей жены.
– Срочно помочь этому человеку, иначе, если показатель снизится еще на пять пунктов вниз, то он уйдет в тяжелое коматозное состояние, вывести из которого его можно будет только в специализированном лечебно-медицинском центре, а это значит, что нас могут заставить сменить курс звездолета ради спасения человека. Ззатем и вовсе экспедицию могут расформировать. Мы все можем потерять драгоценное время, а это нарушит планы многих из нас.
– Твоя правда, Натали, – удивлялся ее прозорливости Иван Петрович, – я скажу больше, от твоих действий сейчас зависит судьба всех нас, а моя – особенно. Я диспетчеру ЦУКН гарантировал полный контроль и порядок, и если я ошибусь, то значит это мой последний полет в качестве руководителя экспедицией. У командиров звездолетов существует четкий девиз, который написан во всех учебных пособиях Высшей Летной Школы Верхрата Космофлота – «БЕЗ ПРАВА НА ОШИБКУ».
– Командор, ошибки не будет! – уверенным тоном произнес Ганлоу, одновременно серьезно и пристально глядя в глаза Натали, – чем я могу тебе помочь?
– Пока, нечем, милый. Я буду признательна, если Вы покинете медблок. Для сеанса психокинетического лечения мне необходимо произвести специальные приготовления и желательно в полной тишине, чтобы мне никто не мешал.
– Без вопросов, мы удаляемся, тем более что я должен контролировать подготовку к старту на второй спутник планеты Трило, – заторопился Иван, спешно направляясь к выходу.
– Только вот после сеанса, Андерс, если ты не возражаешь, мне будет нужна твоя помощь. Я чувствую и знаю, что много сил придется мне затратить на восстановление нашего профессора.
– Молодежь, Вы сами разбирайтесь в этом вопросе, здесь я Вам не советчик, – за командором плавно закрылась дверь, оставив влюбленную пару наедине.
– Малыш, это опасно? – нежно обратился Ганлоу, беря ладони Натали в свои руки.
– Не более чем всегда! – схитрила Натали, зная, что идет на огромный риск.
– Но, обычно, ты приходишь такая изможденная после своих опытов или пси-сеансов, – Андерс ловил ее взгляд, а она поймала его губы.
После нежного и затяжного поцелуя Сьюме признательно и благодарно посмотрела в глаза своему избраннику. Она была довольна, что остановила выбор на этом замечательном человеке.
Ганлоу в ее взгляде, переполненном любовью и верностью, смог разглядеть маленькие искорки припрятанного замешательства и тревоги. И неудивительно. Натали знала, чтобы поднять человека своей энергетикой ей понадобится отдать всю себя, все свои силы. Она была к этому готова, но она не имела практического опыта реанимации и лечения человека с показателем жизнедеятельности организма ниже двадцати процентов. Ее предел и достижение заканчивалось на безоговорочном выздоровлении человека с пределом жизнедеятельности в 45 процентов, но никак не 19,5%. Поэтому Сьюме было из-за чего тревожиться. Ведь она не могла предположить даже последствий своей дерзкой затеи. Ее идея могла закончиться тем, что после сеанса в медицинском блоке уже двум членам экипажа потребуется срочная помощь специализированного медицинского центра. Но древняя клятва Гиппократа: «Всегда и везде помогать людям, даже ценой собственного здоровья и жизни…», – обязывала ее идти на риск до последнего.
После того как Андерс покинул кабинет, Натали начала действовать быстро и решительно. Для сеанса требовалось около часа и столько же, наверное, уже оставалось до старта корабля. Поэтому времени на раздумья не было.
Девушка сняла комбинезон и, оставшись совсем обнаженной, начала наносить на тело легкое разогревающее масло, которое позволяло улучшить проходимость и распространение пси-энергетики при контакте с пациентом, а также легко контролировать ее протекание в любой части тела проводника или медиума, как в прошлом веке называли подобных людей, обладающих экстрасенсорными способностями. Приведя себя в готовность к пси-контакту, бронзовое от загара и отблескивающее от тусклой подсветки тело Натали походило на древнеегипетскую жрицу, грациозно передвигающуюся в полумраке тайных лабиринтов старинных пирамид могущественных фараонов. Сьюме отключила регенератор, поднимая подиум с телом Павлова из физраствора и заставляя роботов убрать лишнюю влагу с его поверхности для обеспечения однородного контакта при проведении собственного лечебного сеанса. Нажав последнюю клавишу, она активизировала маленькие люминесцентные ступени, которые мягко выплыли из подножия камеры, отсвечивая ярко белым, словно мрамор, светом. Изящно ступая по ним своими маленькими ножками, будто греческая богиня, восходящая на Олимп, Натали поднялась над полуобнаженным физиком, определенно заставив его трепетать, не будь он без сознания. Плавно опустившись своими нагими бедрами на его ноги и скрестив свои в позе «лотоса», девушка аккуратно поставила обе руки на уровне его солнечного сплетения и резким кивков головы, откинув назад свои русые волосы, начала постепенно входить в трансцендентное состояние психики. Со стороны можно было подумать, что девушка в позе «наездницы» занимается сексом с немолодым уже человеком. Но на самом деле для Натали сейчас не существовало ничего более главного, чем спасение жизни этого немолодого человека. Концентрируясь на своем сознании, проводник мысленно расширял собственную ауру, пронизывая ею тело больного и охватывая его ауру, заставляя себя увидеть повреждения в энергетическом поле пациента. Опытный мысленный взор Натали уже давно увидел дефект ауры у Сергея. Это было огромное болезненное коричневатое пятно, покрывающее всю область головы, на общем светло желтом фоне остального здорового свечения. Оставалась какая-то чепуха, направить энергетику проводника на восстановление желтого свечения всей ауры больного. Сконцентрировавшись, Натали Сьюме невероятной силой воли направила весь свой поток энергии на ретуширование грязного пятна в области головы подопечного. Ее усилия не пропали даром, коричневатое пятно уменьшилось в два раза, позволяя уже разглядеть золотистый ореол вокруг головы. Но необходимо было полностью погасить этот очаг, превратив его в однородное желтое свечение. Девушка вновь собралась с силами и … она хотела направить энергию туда же, в ту же точку… но свет ауры начал пропадать и расплываться, превращаясь в гнетущую темноту… Сеанс прервался. Натали падала без сознания, медленно съезжая с недавнего пациента и рискуя серьезно разбиться или здорово ушибиться, свалившись с двухметровой высоты регенерирующей камеры.
Ловкие, сильные руки Ганлоу вовремя подхватили девушку, не позволив ей упасть. Трепетно неся свою возлюбленную, он, как всегда, поражался мраморной бледности ее лица. Приложив к носику Натали тонизирующий «Накофен», он быстро привел ее в чувства. Она ничего не могла сказать, она была полностью истощена и обессилена. Никогда еще Андерс не видел свою девушку в таком тяжелом состоянии после психокинетического сеанса. В ее глазах была лишь мольба о помощи.
– Что я могу для тебя сделать, любимая? – взмолился Ганлоу, нанося страстные поцелуи ее прекрасному ослабленному телу и еле сдерживая слезы бессилия.
– Энергию. Дай мне свою энергию, – четко раздались слова Натали в его мозгу.
Ганлоу в недоумении посмотрел на Сьюме, чтобы убедиться, что он не спит. Она лежала с полузакрытыми веками, прижавшись своей изящной щечкой к его широкой груди. «Говорить не может, общается со мною посредством телепатии», – догадался Андерс.
– Что мне сделать, Малыш?
– Разденься,… ложись,… крест, – сами собою всплывали слова Натали в его сознании.
– Разденься,… ложись,… крест, – шептал Ганлоу, мигом срывая с себя комбинезон и нагишом распластываясь по полу медицинского отсека.
Лежа на прохладном полу и раскинув руки, он аккуратно сверху положил на себя безропотное тельце Натали, желая быстрее восстановить ее силы. Первые пять минут Андерс ничего не чувствовал, кроме нежного прикосновения ее мягкого тела. Эти минуты показались ему вечностью. От холодного пола его уже начинал пробивать озноб, но он продолжал лежать без движения, ощущая легкое дыхание самого родного и близкого человечка. Наконец-то еле заметное покалывание и тепло пробежало по его позвоночнику и жаром начало разгораться внизу живота. Ганлоу чувствовал, как согревается не только он, но и ее тело, постепенно обретающее привычный бронзовый оттенок и оттесняя последнее проявление бледности. Он с благоговением наблюдал, как бледное лицо Сьюме прямо на глазах приходит в норму, наполняясь здоровым румянцем. Жар внутри живота постепенно остывал, свидетельствуя об окончании процедуры передачи его энергии и нормализации здоровья девушки. Андерс продолжал лежать, когда хитрые и игривые глазки Натали весело посмотрели на него, а руки нежно обняли за шею.
– Спасибо, милый, ты меня спас, – полным любви тоном вымолвила Сьюме, – если бы не ты – я не знаю, что со мною случилось бы?
– А разве могло быть иначе?
– Наверное, нет, – произнесла Сьюме, лукаво улыбаясь, – А как ты догадался прийти мне на помощь?
– Минут двадцать я ожидал в коридоре возле дверей. Затем услышал твой призыв и вошел в отсек. Я увидел как ты, будто изнутри, светилась голубоватым свечением. Затем свечение прекратилось, и ты медленно поплыла вниз. В два прыжка я был рядом с тобою и …
Мягкие теплые желанные губы Натали прервали балладу о героических подвигах рыцаря, предлагая ему значительную награду за проявленное мужество.
– Как ты себя чувствуешь после того, как немного поделился со мною свой энергетикой, – приставала Сьюме, пристально глядя Андерсу в глаза и запустив свои ладони в его густые черные волосы.
– Вроде бы нормально, только в ногах чувствуется небольшая слабость, – жена начинала заводить Андерса, двигая своими бедрами по его обнаженному телу, – хотя выше ног ощущается небывалая сила, маленькая шалунья.
– А знаешь, Андерс, наилучшее средство для нас обоих для восполнения энергетики, – Натали уже ничто не могло остановить.
– Не знаю! Но, кажется, догадываюсь.
– Это занятие любовью с любимым человеком. Как раз наш с тобою случай. И принимая во внимание, что мой сеанс пси-контакта с Павловым продолжался около двадцати минут, у нас уйма времени для проведения восстановительных работ.
Ощутив нужную точку, Натали плавно задвигалась, довершая сказанное.
ЭММА доложила капитану, что по техническим причинам, звездолет может не стартовать вовремя, поскольку Натали еще не закончила свой психокинетический сеанс с профессором физики.
– Это уважительная причина, – констатировал Иван Петрович, переключая экран монитора с изображением медблока, – Каков параметр жизнедеятельности у Павлова сейчас?
– Уровень жизнедеятельности организма Сергея Геннадиевича в настоящий момент повысился на десять пунктов и составляет тридцать процентов среднефакториальной нормы, – доносил до сознания всего экипажа приятный голос киберледи, – состояние пациента нормализуется, критический уровень превышен.
В рубке управления полетом раздались одобренные голоса и аплодисменты.
– Да, такая девушка, как Натали, мертвого поднимет, – с облегчением и удовлетворением произнес Сергеенко, – пять-десять минут ничего не решают. Пусть заканчивает, а затем будем стартовать.

Старт на Надежду
Атака космических пиратов
Бесшумная работа магнитоплазменных двигателей практически не выдавала начала полета. Лишь последующая небольшая вибрация звездолета при отрыве от поверхности спутника и металлический скрежет втягивания четырех посадочных опор свидетельствовали о наборе высоты и скорости «Звездного Странника». В связи с тем, что цель полета находилась совсем недалеко, практически на той же орбите, что и «Вера», был выбран плавный старт с минимальным ускорением, чтобы не подвергать экипаж ненужным перегрузкам, тем более что оптимальная траектория полета предполагала ожидание на орбите планеты Трило естественного подлета ее второго спутника Надежды.
Непривычное явление – перед стартом в рубке управления собрался почти весь экипаж за исключением Монтаны, Павлова и Флеш. Три пустых кресла неуклюже зияли, словно пробоина в корпусе старинного эсминца, делая его заведомо слабым и уязвимым. Все молчали, ни привычных шуток, ни смеха. Хлесткие указания командора и суета пилотов у панелей управления – вот и все монотонное однообразие столь долгожданного и необходимого старта. Выведя «Звездный странник» на заданный курс, штурман Сьюзи Блейк включила автопилот и убрала страховочные ремни антигравитационного кресла, давая всем понять, что можно расслабиться и наслаждаться полетом. Но обычного послестартового чувства радости и легкости не наблюдалось. Давно не было подобных стартов, в воздухе чувствовалось напряженность и усталость людей. «Нет, нельзя допускать такой настрой в команде!» – думал Сергеенко.
– Арни, что-то не слышно тебя! Как-то непривычно! – прервал молчанку командор, задавая тон беседе, – то щебечешь без умолку, а то нем, как рыба.
– Задумался, командор.
– Браво, солдат, рад слышать от тебя, что ты «задумался», а то все приказания да распоряжения.
– Что, уже и помыслить нельзя?
– В том-то и дело, что думать можно и даже нужно, причем всегда и везде. Хвалю. Знаешь, есть одна русская пословица?
– Ну и какая же, Иван Петрович?
– Семь раз отмерь, один раз отрежь.
– Слышал. Она означает, что необходимо семь раз подумать перед тем, как один раз сделать.
– Правильно, Холтон. Жаль, что твой друг Сержио не знает этого правила. Не подумал, как следует, прежде чем бить физика по голове, теперь головная боль у всего экипажа.
Наступила неловкая пауза, в которую решительно ворвался полковник Филипп Грейс.
– Почему обязательно не подумал, – вставая с кресла, возражал он, – возможно, он был не в себе, например, или в состоянии аффекта, или находился под влиянием злобных споков…
Командор бросил такой уничтожительно испепеляющий взгляд на полковника, что тот нехотя осекся, и, пятясь назад, снова плюхнулся в свое кресло. Капитан успел просмотреть предоставленную ЭММОЙ видеозапись последнего разговора Монтаны и Грейса, и теперь вся картина развития дальнейших событий лежала перед ним, как на ладони.
– Сказал бы я Вам, полковник, под чьим влиянием находился Ваш подчиненный…, – Сергеенко выдержал намеренно долгую паузу, глядя прямо в глаза Филиппу, заставляя его съежиться и давая понять, что он все знает, – …да только сам пока не догадываюсь. Вы случайно не подскажете?
– Не-ет… – испуганно закрутил головой полковник, – может быть влияние космопиратов?
– Будем выяснять, возможно, это влияние споков, а возможно, Монтана вовсе и не тот, за кого себя выдает. Может быть, это хорошо адаптированный и перетрансформированный в нашу оболочку космический пират. Необходимо будет проверить.
Налаживающуюся дискуссию экипажа неожиданно прервал женский миловидный голос корабельного суперкомпьютера.
– Слева по курсу наблюдается движение звездолета, следующего параллельно нам. На связь не выходит. На запросы не отвечает. Предположительно это могут быть споки. Необходимо ожидать еще их подкрепления. В одиночку они, обычно, не нападают.
– Легки на помине, надо же, командор – с иронией заметил Селезнев, – прямо Ваши мысли читают или нашу беседу слушают.
– И так может быть, – бросил командор, – всем по местам. Внимание! Полная боевая готовность! Включить защитный экран! Круговая диорама! Ганлоу, займешь место Монтаны у ионной пушки слева по борту! Запросить Трило о помощи патрульных кораблей.
Владимир Селезнев, как самый опытный снайпер боевых действий в открытом космосе, занял место у центральной лазерной пушки. Лейтенант Павленко устроилась у скорострельной пушки, расположенной на правом борту звездолета. Андерс по распоряжению капитана уселся за пульт управления левой ионной пушки. Полковник Грейс, как обычно, приступил к обороне задних нижних шлюзов корабля, оснащенных фотонными аннигиляторами средней мощности. Операторы корабельных орудий защелкали тумблерами, заторопились пальцами по виртуальным клавиатурам, приводя орудия в боевую готовность. Стены рубки управления постепенно темнели, заменяемые изображением диорамы безграничного открытого космоса, где виднелся в нескольких тысячах километров звездолет-чужак. Подготовительная суета неожиданно была прервана шокирующим замечанием штурмана Сьюзи Блейк.
– Ой, у меня не включается защитный экран!
– Как не включается? – опешил Джон Болтон, – перед стартом я проверял все системы энергетического щита, все функционировало безупречно.
– Но я не обманываю, смотри.
С этими словами Сьюзи несколько раз нажала на сенсорные клавиши включения защиты. Индикатор не загорался. Арнольд нервно заерзал в своем кресле и обеспокоено пролепетал:
– Сделайте что-нибудь, пока это корыто не развалило нас на прачастицы с первого выстрела.
– ЭММА, что у нас с защитным полем! – запросил Иван Петрович.
– Система работает нормально, сбоев нет, – доложил холодный тембр компьютера.
– Непонятно, – забеспокоился Томми Ло
– Все, Болтону, понятно, – успокаиваясь, произнес механик, – кто программировал траекторию полета «Звездного Странника»?
– Ну-у, мы с Блейк, – растерянно протянула пилот Колли Блу, – а в чем, собственно, дело?
– Быстро переведите корабль в режим ручного управления и попробуйте включить защиту, а там посмотрим.
Сьюзи мгновенно отреагировала на слова механика, переведя звездолет с автопилота на ручное управление и пробуя включить защиту. На этот раз все было в норме. Защитный экран активизировался, незначительно озаряя бездонный космос белесым свечением энергетического поля.
– Как ты догадался? – штурман Блейк изумленно смотрела на Джона, как будто он был фокусником или иллюзионистом.
– Неважно. Просто, когда Вы программировали траекторию полета, забыли вывести функционал защиты из режима автопилота. Таки образом, когда наш звездолет летел на автопилоте, Сьюзи физически не могла включить защиту, так как она была программно отключена ею же. А ответ мне подсказала наша ЭММА, с ее точки зрения все системы работают нормально, и даже, если не включается экран, она видит, что это специально запрограммированная человеком функция, и, соответственно, не подает никакого сигнала тревоги.
– Вот вам и человеческий фактор, – забубнил Шмателли, – О, Мадонна.
– Все хорошо то, что хорошо заканчивается, – примирительно заявил Сергеенко, – пожалуйста, девочки, будьте внимательны на будущее.
– Учтем, спасибо! – улыбаясь, ответила Блейк, – а нашего механика я сегодня вечером угощаю пивом за его находчивость и смекалку.
– Весьма польщен, не откажусь...
Милая беседа штурмана и механика была прервана металлическим заявлением киберледи:
– Внимание на экран диорамы. Ощущаются флуктуации гиперполя. Возможно, это помощь нам или подмога им.
Если неопознанный корабль находился слева от «Звездного Странника», двигаясь параллельно его курсу, то второй звездолет вышел из гиперполя справа от него, быстро удаляясь на такое же расстояние, что и первый, и занимая курсирующее положение в пространстве.
– Капитан, это они неспроста финты выделывают, что-то замышляется, – насторожился Ирман Фантози.
– Смотрите, они заняли местоположение между нами и планетой Трило, как бы отсекая нас от нее, – заметил Ганлоу, – проверьте, есть ли связь с трилонцами.
Колли оперативно набрала код выхода на трилонский терминал связи, но получила отказ системы. Канал радиосвязи был заблокирован. Тогда пилот попыталась выйти на диспетчерский пульт Земли. Дежурный диспетчер без проблем вышел на связь.
– Что у Вас за проблемы, «Звездный Странник»?
– У нас возможное нападение пиратов или споков, как Вам будет угодно? – затараторила Блу.
– Так свяжитесь с нашей ближайшей станцией в Вашем секторе.
– В том то и дело, что ближайший пост союзников на Трило заблокирован.
– Одну минуту, я сейчас попробую что-нибудь для Вас сделать.
Диспетчер исчез с экрана монитора, оставив за собой мигающую точку, означающую, что линия временно переведена в состояние ожидания. Колли Блу попыталась еще раз по запасному каналу выйти на трилонский патрульный блок-пост, но все ее пробы остались без результата. Она понимала, что это, скорей всего, западня со стороны пиратов, и что развязка может быть трагической для экипажа «Звездного Странника». Комок подступил к горлу пилота, и необычная сухость появилась во рту. Осипшим от волнения и страха голосом Колли прохрипела в сторону Сергеенко:
– Иван Петрович, я не могу выйти на связь с Трило. Похоже, канал связи заблокирован споками.
– Как? Каким образом это могло произойти? – вслух рассуждал командир корабля, – ЭММА, ты пыталась выйти на связь с нашей трилонской базой.
– Да, и не раз, самыми разными способами и на различных частотах, – мелодично звучал приятный женский голос киберледи, – с Землей связь безупречна, а с Трило отсутствует. Колли получила такой же результат. Внимание, командор, на экран диорамы, чувствуются двойные колебания гиперполя.
– Наконец-то подкрепление нам подоспело, – искренне радовался Максимилиан Шмателлли.
– Нам? Это навряд ли! Слишком мало времени, чтобы взлететь и добраться нашим боевым кораблям, – рассуждал Сергеенко, – А вот им! Это, наверняка, подтягиваются силы мерзких споков.
К сожалению, интуиция в очередной раз не подвела командора. Два враждебных корабля вышли из гиперпространства почти рядом со «Звездным Странником», на бешеной скорости удаляясь от него для того, чтобы погасить межгаллактическое ускорение, и, вероятнее всего, возвратиться для атаки на них. Воцарилось молчание. Каждый в этот момент искал выход из сложившейся ситуации. Иван Петрович размеренно шагал взад-вперед по рубке, нащупывая решение создавшейся проблемы и вслух рассуждая:
– У нас немного времени, минут десять или пятнадцать, пока они развернутся и скоординируют свои действия для начала атаки. Колли, что у Земли? Получилось связаться с Трило?
– Никак нет, капитан! Диспетчер сообщает, что блокировка канала связи похожа на работу современного частотного поглотителя. Два таких устройства как раз недавно пропали со склада юбилейной «ХХ Межгаллактической выставки вооружения». Но он направил нам на помощь звено сверхбыстрых эскаров с ближайшей от Трило станции «Кассиопея».
– Спасибо за беспокойство, но им потребуется около часа, чтобы добраться сюда, а у нас может не быть столько времени, – скептически заметил Сергеенко и продолжал, – похоже, что Ганлоу был прав, парочка кораблей споков отсекла нашу возможность радиоконтакта с трилонцами, как раз используя эти частотные поглотители. А два последних корабля были вызваны уже этими для конечной реализации какого-то своего коварного плана...
– Мы знаем их планы, – беспардонно вмешался в размышления командора Арнольд Холтон, – захватить партию кселита и технологию, находящиеся у нас на борту. Мы будем драться до последнего, сколько там этих пиратских корыт?
– Если очередные не пожалуют следом? Вспомни, против скольких кораблей споков мы сражались в первый раз?
– Около пяти или шести штук, точно не помню.
– Споки подобны хищным гиенам, – применила свои знания по зоологии госпожа Штольц, – охотятся только стаей. Поодиночке они боятся вступать в сражение, а когда их много, они наглеют и начинают атаковать даже царей природы – львов.
– Благодарю, ЭММА, за оригинальное сравнение. Поэтому нам необходимо мобилизовать все свои силы для неизбежного сражения с космическими пиратами, дабы продержаться до подлета наших эскаров.
– Неужели нет никаких шансов избежать столкновения, может быть, необходимо вступить с ними в контакт, потянуть время или стартануть в гиперпространство поближе к своим!? – выдвинул свой вариант развития событий Шмателли.
Все с надеждой уставились на Ивана Петровича, ожидая его реакции на столь безумную, но имеющую право на жизнь идею. Сергеенко и Грейс понимающе переглянулись друг с другом. Пожалуй, только они знали, насколько коварны и жестоки пираты. Имея многократный опыт столкновения с беспощадным племенем споков, они знали, что любые переговоры с ними бесполезны. Во-первых, пираты предпочитают не вступать в переговоры с жертвой, а во-вторых, если они и вступают в контакт, то лишь с одной целью, чтобы усыпить бдительность экипажа или оказать на него психоделическое или гипнотическое воздействие. Известны случаи, когда под воздействием гипноза споков, им безропотно сдавались целые города и даже военные космические эскадры, направлявшиеся как раз для их уничтожения. Только лишь после смерти около тридцати лет назад их многолетнего и бессменного лидера, а также мастера гипноза Фалтоса с планеты Цырава, космическое пиратство резко пошло на убыль, искореняемое объединенной армией Союза Созидающих Рас. Но, несмотря на это, пираты продолжали славиться искусством гипноза.
– Макс, ты видишь, что пиратское племя не выходит на связь, чем собственно уже нарушает устав Конфедерации, – пришел на помощь командору Филипп Грейс, – так что потянуть время не получится. А на счет прыжка в гиперпространство – идея неплоха, но технически трудно выполнима в данной конкретной ситуации.
– Что мы разогнаться не можем?
– Да, Максимилиан, именно так. Нам негде взять безопасный разгон. Ты же знаешь, что для гиперпрыжка необходимо как минимум десять тысяч километров по прямой, чтобы разогнать звездолет до требуемого значения скорости. Мы находимся в окружении планет и спутников. Пираты случайно или специально, но очень удачно выбрали место для нападения на наш корабль. Мы загнаны в угол. Позади нас расположен спутник Вера, с которого мы только что стартовали. Таким образом, мы не можем резко отступить назад в гиперпространство. Впереди нас находится планета Трило с ее плотной атмосферой и двумя другими своими спутниками. Справа и слева от нас находятся корабли споков, оснащенные не только частотными поглотителями, но и ионными пушками, готовыми уничтожить нас при первом же приближении. При гиперпрыжке любой звездолет всю энергию концентрирует на кинетическом разгоне, в таком состоянии защитное поле корабля минимизируется, делая его беззащитным и уязвимым для самого безобидного попадания. Возможно, этой ошибки от нас и ждут вражеские стратеги. Еще два корабля пиратов заканчивают выходить на атакующие позиции сверху и снизу…
– Внимание, наблюдаются двойные колебания гиперполя, – перебил полковника доклад ЭММЫ.
Все обратили внимание на диораму корабля, где был виден очередной вылет подкрепления споков. Два звездолета, как и предыдущие, очень быстро удалялись от «Звездного странника», обозначенные синеватым пламенем своих двигателей, в то время как уже четыре звездолета споков находились на исходных позициях, готовые в любой момент ринуться в атаку.
– Всем приготовиться к бою! Уже шесть вражеских кораблей, – скомандовал Иван Петрович, – нам остается уповать только на чудо. Так что, Натали, это по твоей части. Ты сегодня утром сотворила невозможное с Павловым, нормализовав его состояние. Может быть, у тебя каким-то образом получится телепатически сообщить трилонцам о наших проблемах? Хотя, такие расстояния… Прости, это, наверное, глупая затея.
– Вовсе нет, командор, – с готовностью ответила Сьюме, – я попробую, но ничего не могу гарантировать.
– Понимаю. Удачи! На тебя, девочка, последняя надежда, – по-отечески обратился к ней Сергеенко, видя, как Натали закрыла глаза и погрузилась в мягкие объятия антигравитационного кресла.
В очередной раз командор отметил, что отдает судьбу всего экипажа в руки этой хрупкой и очаровательной девушки, которая так непонятно и по-новому относится к тривиальным и обыденным для всех вещам, заставляя каждого из них по-новому смотреть на жизнь во всех ее проявлениях. Но сам он не надеялся на чудеса и готовился к самому худшему. Переведя взгляд на диораму, Иван Петрович пытался просчитать возможные варианты нападения со стороны космических пиратов и необходимые маневры для его корабля, чтобы остаться в живых самим и нанести максимальный урон противнику. Конечно, «Звездный Странник» не являлся боевым кораблем, и поэтому не был достаточно хорошо укомплектован различного рода вооружением для ведения космических войн, но у него, несомненно, были и преимущества: последнее обновленное поколение современнейших межгалактических звездолетов с высокой маневренностью и способностью выдерживать большие перегрузки, а также значительная степень защиты корабля и экипажа. Капитан продумывал оборонительную стратегию, пытаясь максимально использовать достоинства своего корабля, а также фактор неожиданности.
– Лучшая оборона – это нападение. Как ты думаешь, Филипп? – обратился Сергеенко за советом к полковнику.
– Неплохая идея, командор, эта тактика не раз оправдывала себя в бою.
– Если мы немедленно атакуем споков, то имеем возможность уничтожить хотя бы один вражеский корабль, тем самым, увеличивая свои шансы на выживание или спасение.
– Согласен. Пираты не посмеют начать атаку, пока два последних звездолета не выйдут на боевые расчеты. А они как раз в состоянии торможения из гиперпространства, поэтому у нас около десяти минут на все про все.
– Селезнев, Павленко, Ганлоу, Грейс, полная боевая готовность! Мы атакуем! Фантози, полный вперед! ЭММА, временно отключить защиту для максимального ускорения! При первых же признаках атаки немедленно ее активизируешь обратно. Стрелять по приказу, а дальше будет видно.
– С богом, ребята! – воинственно закончила Нина, оборачиваясь к своему пульту управления скорострельной пушки.
Ирман вывел двигатели на максимум, вдавливая экипаж в мягкую податливую оболочку антигравитационных кресел. Звездолет стрелой разрезал космическое пространство, стремительно уменьшая критическое расстояние между противниками. Похоже, что споки не ожидали такой выходки со стороны землян. Их корабли застыли в решительной неподвижности, становясь хорошими мишенями для команды Сергеенко.
– Первый короткий залп из всех орудий по всем кораблям. Ганлоу, ты берешь на себя первый номер, Павленко – четвертый, Селезнев – второй и третий. Далее по команде! – руководил боем капитан.
Быстрое самонаведение на объект и неповоротливость противника принесли ожидаемый результат. Сгустки плазмы из орудий «Звездного Странника» разрезали мрак космоса, точно поражая свои цели. Было видно, как вражеские корабли отразились бликами защитных экранов и постепенно, как бы нехотя, начали разворачиваться и маневрировать.
– Длинный мощный залп из всех орудий по второму номеру, пока они не опомнились, – координировал огонь командор.
Струи беспощадной плазмы из головной лазерной, левой ионной и правой скорострельной пушек слились в один мощный поток, не оставляя никаких шансов вражескому кораблю. Было видно, как безнадежно пытается выдержать атаку защитный экран звездолета споков, как с каждой секундой блекнет и тает его блокирующий потенциал, полностью исчезая и подставляя безжалостным лучам землян беззащитную металлическую поверхность обшивки. Ничто не могло уже сдержать столь мощный энергетический напор. Ярко-алым пятном термоядерного взрыва отметилось бывшее место нахождения корабля противника, только теперь заставив «Звездный Странник» прекратить поливать его огнем из всех орудий. Громкое, ликующее «Ура!» прокатилось по рубке управления, заставив Натали раскрыть глаза и прекратить свои попытки телепатической связи с Трило.
– Такой же залп по третьему номеру, пока он не вышел из нашего сектора обстрела, – командовал Иван, вытирая рукавом капельки пота, струящиеся по его лицу.
Тот же сценарий атаки развивался и на третьем номере противника за небольшим исключением того, что он уже разгонялся, пытаясь уйти от приставучих испепеляющих лучей корабля землян. Автоматика самонаведения цепко держала противника под обстрелом, когда раздался взволнованный голос штурмана:
– Внимание! Нас атакуют с трех сторон! Первый номер и пятый с шестым!
– Это что? Уже гиперпространники к ним присоединяются? – удивился Селезнев, переводя свою центральную пушку на новые объекты атаки и открывая ответный огонь, – ну и время летит, думал, что только минута боя прошла.
– Защитный экран активизирован на 50 % мощности, чтобы не потерять огневую мощь корабля, – раздался информационный тон ЭММЫ, – атака пройдет мимо, поскольку у нас развита большая скорость, при которой вероятность попадания минимальна.
– Это если нас не нагонит седьмой номер, – вмешался Филипп Грейс, ведя прицельный огонь с тыльной стороны звездолета.
– Гиперполе пройдено сзади нас новым кораблем противника, который затормаживает, но быстро догоняет нас. Возможна атака с тыла, – подсказывала ЭММА, – для оптимизации защиты выставлен 100% щит сзади, 50% щит спереди и 25 % фланговая защита.
С включением защитных экранов скорость звездолета Сергеенко ощутимо снизилась. Дружный поток плазменных стрел, направленных на третий номер противника был вынужден распасться, не доведя начатое до конца. Его защитное поле было почти уничтожено, когда пушкам Ганлоу и Селезнева пришлось огрызаться яростным атакам новых кораблей пиратов. Павленко оставалось в одиночку добивать своими трассерами изнеможенный корабль споков, когда неожиданно он вышел из сектора обстрела, оставив досадное разочарование землянам и, очевидно, небывалую радость врагу. Было одно утешение – это то, что третий корабль пиратов не скоро вернется в бой и сможет ли вообще продолжать сражение.
«Звездный Странник» оказался в самой гуще, зажатым между пятью боевыми единицами противника. Он яростно отплевывался из всех своих орудий, не давая спокам осуществить скоординированный прицельный огонь. Предоставить им такую возможность – это все равно, что подписать себе смертный приговор.
– Колли, есть связь с Трило? – окликнул пилота командор в перерыве между отдачей боевых приказаний.
– Никакой, – Блу беспомощно покачала головой, опуская глаза.
Она понимала, что от этого контакта зависит их жизнь или смерть.
– Натали, есть ли телепатический контакт с Трило? – Сергеенко с застывшей надеждой пристально смотрел ей в глаза.
– Должен был быть, но точно не могу сказать, – неловко пожала плечами Сьюме, – у меня не было ответа, не было обратной связи от контактера.
– Ясно. Нам необходимо прорваться за первый и четвертый номер, между которыми действует частотный поглотитель. Только так мы можем запросить о помощи, – рассуждал капитан, – ЭММА, дай расчеты оптимальной траектории и алгоритм действий.
В рубке повисла тишина, прерываемая свистами орудий «Звездного Странника» и шипением защитных экранов, поглощающих редкие попадания орудий пиратов. Время тянулось бесконечно, а киберледи ответа не давала.
– ЭММА, что случилось? – беспокоился Иван Петрович, – я жду.
Казалось, что так долго суперкомп еще ни разу не задумывался над поставленной задачей. А именно сейчас для принятия правильного решения была дорога каждая секунда. Наконец, в динамиках послышалось привычное шипение, но голос киберледи прозвучал не сразу: «У меня возникла дилемма!». Такого начала не ожидал никто из экипажа. Даже Селезнев с Павленко переглянулись на мгновенье, прекратив вести прицельный огонь по противнику. Все понимали – что-то не то. Проблемы и дилеммы могут быть у человека, но компьютер разрабатывался по строгому программному алгоритму и напичкивался буквально миллионами гигабайт информации только ради одного – быстрого принятия единственно правильного решения и его выдачи своему покровителю и создателю – человеку. Стараясь овладеть ситуацией, капитан спросил:
– Какого характера у тебя дилемма?
– Чтобы прорваться через зону действия поглотителя, нам необходимо ускориться, так как эти корабли идут параллельным курсом и с одинаковой с нами скоростью. Для быстрого старта нам потребуется максимальное количество двигательной энергии, а для этого нам нужно убрать защитный экран и не вести огонь, что невозможно осуществить, иначе мы станем легкой добычей для споков, – моментально выпалил монотонный женский голос ЭММЫ.
– Ну, ты и задачи ставишь! – удивился Сергеенко, – я в тупике, сам вижу то, что ты сказала. Потому и запрашиваю у тебя выход из ситуации, а вместо этого, ты мне ее обрисовываешь снова. Зациклилась что ли?
Попадание мощного плазменного импульса в защитный экран землян серьезно встряхнуло «Звездный Странник», на несколько мгновений даже пригасив освещение в рубке. Виновником этого серьезнейшего выстрела был последний седьмой звездолет споков, вышедший из гиперпространства на огромной скорости и неизбежно догоняющий корабль землян. Подступный удар был задан землянам во время обгона вражеским кораблем и его попаданием в мертвую зону, когда ни одна из пушек не смогла его достать своим огнем и зоной обстрела. Селезнев пытался отомстить, посылая вслед вражескому кораблю армаду плазменных импульсов своего орудия. К сожалению, ни один из выстрелов Владимира не достиг цели. Похоже, что скорость звездолета противника не снижалась, а даже увеличивалась, как будто он обратно собирался уходить в гиперскачок. Какого же было удивление экипажа землян, когда ЭММА подтвердила переход этого корабля в гиперпространство.
– Наверное, считают, что с нами и впятером справятся, – шипел Селезнев, озлобленно ведя перестрелку сразу с двумя неприятельскими кораблями.
– Пусть попробуют, реальную угрозу для нас представляют пока только четыре их борта, – подбадривала Нина остальной экипаж, – и то как-то вяло они сражаются.
– Странно, но я тоже обратил на это внимание, – заметил Иван Петрович, почесывая свой седовласый затылок, – сначала я думал, что мне это кажется, но лейтенант подтверждает мои наблюдения.
– Что-то здесь не стыкуется, – бесцеремонно вклинился в разговор Ирман Фантози, – настолько сильный напор неожиданно сменяется на осторожное постреливание в нашу сторону. Такое впечатление, как будто споки прямо сейчас развернутся и ретируются в разные стороны.
Действительно, частота выстрелов звездолетов споков по землянам сильно ослабла, и их маневрирование походило на разворачивание восвояси от «Звездного Странника», а не на пикирование и нападение на него. Вскоре причина столь странного поведения противника была выяснена. Лазерный телескоп ЭММЫ приблизил на диораме рубки зеленоватый диск планеты Трило. На нем отчетливо наблюдались быстро увеличивающиеся в размерах точки челноков, принадлежавшие патрульной эскадрилье дружественной космической военной базе. Четыре звена хорошо вооруженных эскаров на всех парах мчались на помощь экипажу Сергеенко.
– Наконец-то, – с облегчением вздохнул Максимилиан Шмателли, быстро вскакивая со своего кресла и подбегая к диораме, – молодец, Колли, смогла вызвать помощь.
– Связи до сих пор нет, – недоуменно сообщала Блу, – я понятия не имею, как про нас узнали.
– Мы тут с Вами столько шума и света наделали, а взрыв пиратского корабля, думаю, его нельзя было не заметить трилонцам, – предположил Холтон.
– Извиняюсь, – вмешался Джон Болтон, – если нам здесь правильно говорили о частотных поглотителях, то насколько я разбираюсь в данном устройстве, оно поглощает все виды волн без исключения, не пропуская ни звуковых, ни световых, ни радиоволн.
– Но тогда, возможно, они как раз и обратили внимание на отсутствие всяческих волн или, если хотите, черную дыру вблизи от своего спутника, – не унимался Арнольд.
Иван Петрович с удовольствием наблюдал, как еще недавно притихшие члены его экипажа начинают возвращаться к нормальной жизни, спорам, шуткам и дискуссиям. У него постепенно тоже спадало напряжение недавней схватки, хотя пушки землян не прекращали вести перестрелку с кораблями споков, но это было уже не критически.
Наконец-то первые звенья эскаров прошли частотный заслон пиратов, ворвавшись в динамики землян добрыми приветствиями и краткими хлесткими командами координации атаки на общего противника. Теперь дела пошли веселее. «Звездный Странник» почти полностью прекратил вести огонь по врагу, наблюдая, как загнанные корабли споков испуганно крутятся на одном месте, безрезультатно пытаясь ускользнуть от преследования и атак военных асов Содружества. На отлаженное взаимодействие союзных военных звездолетов было приятно взглянуть. Сначала умелыми действиями плазменных пушек они полностью уничтожали защитный экран пиратских кораблей. Затем наносился решающий удар гексонейтронным нейтрализатором, приводящим к временному выходу из строя двигателей звездолета, его вооружения и системы управления. В таком состоянии уже безобидные корабли противника либо штурмовались на месте, либо отбуксировались на специальную базу, где происходила сдача в плен экипажей пиратских посудин.
Убедившись в полной безопасности, Сергеенко дал команде добро на отдых, предварительно поблагодарив экипаж за согласованные действия и поздравив с долгожданной победой. Следующим его естественным желанием была необходимость выразить признательность военной базе трилонцев за своевременно предоставленную землянам помощь. Все понимали, что запоздай эскары на десять-пятнадцать минут, от землян ничего бы не осталось. Споки, подобно падальщикам, могли их либо взорвать, и затем уже из обломков «Звездного Странника» выловить контейнера с ксилитом, или же, если у них были гексонейтронные нейтрализаторы, парализовать работу систем управления корабля землян, а затем произвести захват экипажа и всего содержимого звездолета. В обоих случаях шансы на выживание у людей равнялись нулю. Обращаясь к Колли Блу, командор попросил наладить связь с базой на Трило.
– Пилот, я надеюсь, сейчас мы сможем установить связь!?
– Так точно, капитан! – бодрым голосом отрапортовала Колли, переводя круговую диораму стен до размеров обычного штатного дисплея, на котором уже появилась фигура дежурного офицера военной базы союзников.
– Лейтенант Харси на связи, – большие оранжевые глаза трилонца дружелюбно усмехались с экрана, – О-о, кого я вижу, слава опережает своих героев. Примите наши искренние поздравления, мужественные земляне. Редкий корабль может выдержать натиск семи боевых единиц противника.
– Здравствуйте, офицер, – капитан традиционным жестом правой руки, приложенной к сердцу, приветствовал представителя дружественной расы, – Вы немного преувеличиваете нашу значимость в этом сражении.
– Ничуть.
– Но, если бы Вы своевременно не обнаружили нападение космических пиратов и не выслали патруль нам в помощь, то сейчас мы бы с Вами не разговаривали. Поэтому от всего сердца примите благодарность за четкие, слаженные, и, главное, оперативные действия трилонской эскадрильи. Думаю, что весь экипаж нашего корабля с удовольствием присоединяется к этим словам.
Все люди, находящиеся в рубке управления, подошли к экрану монитора и уважительно приложили правую руку к сердцу, выражая свою признательность, благодарность и согласие со словами командора. В ответ лейтенант Харси сделал такой же жест правой рукой и легкий наклон головы вперед, давая понять, что торжественная речь произвела впечатление и принята с благоговением для трилонской расы. Но когда офицер поднял свою голову, выражение его лица стало испуганно-удивленным, как будто он неожиданно увидел в рубке споков вместо землян. Его большие оранжевые глаза по-детски широко раскрылись, взгляд застыл и уставился в одну точку, а рука непроизвольно вытянулась и указала на Сьюме. Не отрывая от нее взгляда и застыв с вытянутой рукой, лейтенант не столь уже помпезно, а скорее растерянно промолвил:
– Капитан, я принимаю Ваши слова признательности за великолепное проведение боевой операции нашим дружественным космическим патрулем, но, к нашему сожалению или стыду, ни мы, ни наши приборы не смогли своевременно обнаружить нападение пиратов на «Звездный Странник».
– Как же тогда Вам стало известно о нападении? – не скрывая изумления, поинтересовался Иван Петрович, – И почему Вы так пристально разглядываете Натали? Она, знаете ли, не совсем свободна.
– Я не верю своим глазам… я не пойму. Но она… Да, точно она. Еще и представилась, как Вы сказали, Натали. Да. Натали Сьюме…
– Что Натали Сьюме? Я не понял, что Вы хотите сказать? – все больше удивлялся Сергеенко.
– Капитан, около получаса назад в помещение дежурной части транслакационной межгалактической связи вошла эта самая замечательная и красивая девушка, представившись, как Натали Сьюме со «Звездного Странника».
Теперь пришла очередь землян недоверчиво смотреть то на Натали, то на Харси, который, тем не менее, продолжал вести свой рассказ.
– При этом, самое большее, что меня удивило – это как она смогла без допуска, без сопровождения, одна пройти все блок-посты и кодовые затворы нашей системы безопасности, ни разу не подняв тревоги. Вы должны понимать, что мы все-таки военный объект и у нас не допустимы сбои. И только лишь ее обаяние и естественное волнение, с которым она сообщала о нападении на Вас в 17 секторе армады пиратских кораблей, о действии частотных поглотителей заставили меня выслушать ее до конца, не приглашая охрану. Пока я сканировал указанное направление и выявлял подозрительные помехи, имеющие явно искусственное происхождение, эта девушка исчезла, причем, также внезапно, как и появилась. В настоящий момент наша служба безопасности безрезультатно пытается найти Натали в пределах станции, так как не зафиксирован ни ее вход на военный объект, ни ее выход оттуда. А она, смотрю, каким то образом уже попала к Вам на корабль.
Пришло время удивляться не только лейтенанту Харси, но и Сергеенко со всеми своими подчиненными, который никак не мог понять, шутит офицер или говорит правду. На шутку это не походило, потому что растерянность трилонского офицера была неподдельной. Но и правдой это не могло быть, так как все знали, что Натали все время находилась вместе с ними на звездолете. Командор начал склонятся к мысли, что Харси большой мастер розыгрыша и великий актер, поэтому своим следующим вопросом он хотел застать оппонента врасплох.
– Господин офицер, – сухим официальным тоном обратился он к лейтенанту, – мы нисколько не ставим под сомнения Ваши слова, но было бы замечательно просмотреть видеоматериалы этого необычного сотрудничества Вас и Натали. Вы находитесь на военном объекте, и вся информация о происходящем обязательно фиксируется системой управления, контроля и защиты.
– О да, Иван Петрович, Вы, несомненно, правы. Наш компьютер все зафиксировал, и через несколько секунд Вы сами сможете в этом убедиться.
Лейтенант исчез с экрана монитора, и вместо него возникла картинка, повергшая всех зрителей в легкий шок. Система наблюдения четко демонстрировала, как симпатичная девушка в серебристом комбинезоне, в которой невозможно было не узнать Натали Сьюме, приблизилась к Харси и обменялась рукопожатиями. Она кратко изложила проблемы о нападении космических пиратов на «Звездный Странник» в окрестностях планеты Трило. Затем Сьюме довольно внятно объяснила необходимость в срочной поддержке военных кораблей и проблем, связанных с прохождением телекоммуникационных сигналов на базу союзников. Когда офицер проверял ее информацию, девушка развернулась и спокойно вышла, скрывшись за дверью. На этом видеоматериал заканчивался.
Недоумение и очередная загадка витали в воздухе, и без того переполненном неопределенностью и тайнами. Немой вопрос чувствовался в каждом взгляде, обращенном на девушку: «А правда ли это? Или я сплю? Или мне померещилось?». Затянувшееся неуютное молчание наконец-то было прервано всезнайкой исторических фактов Томми Ло.
– И ничего странного в этом нет, – спокойно заявил историк, – фактами раздвоения личности либо переноса их душ пестрят некоторые старинные газеты и журналы. Например, петербургский поэт Петр Андреевич Вяземский однажды застал в комнате своего абсолютного двойника за работой, тот писал что-то за столом. Вяземский-1 прочитал послание через плечо писавшего, ужаснулся, взгляды их встретились. Вяземский-2 исчез мгновенно, а Вяземский-1 упал в обморок, а когда очнулся, до самой своей смерти в 1878 году сохранил прочитанное в записке в тайне. О чем же предупредил или предостерег его двойник до сих пор остается под завесой тайны. Вот такие дела творились в старину.
– Что-то меня не убеждает Ваш одиночный случай, Ло, – скептически заметил Эндрю Прауд.
– Хорошо. Если Вас гложет сомнение, вот следующее подтверждение этого факта. В одном из полковых архивов старой русской армии хранится документ-расследование, скрепленный подписями всех офицеров полка и членов чрезвычайной комиссии, датированный 1903 годом, если мне память не изменяет. Так вот, в полку ожидали приезда назначенного полкового командира. В один из вечеров увидели, что приготовленная для него квартира освещена. Когда все собрались в зале, командир вышел из кабинета, поговорил с офицерами и сделал некоторые распоряжения. На другой день утром вновь дали знать о приезде командира. Удивленные офицеры опять собрались в зале. Опять вышел командир из дверей, говорил то же самое, что и накануне, отдал те же приказания и, продолжая разговор, направился в кабинет. Подойдя к дверям, он вздрогнул и спросил: «Видите ли вы?» Когда все приблизились, то увидели: за письменным столом находился другой командир полка – его двойник. Действительный командир подошел к своему двойнику, и тогда последний моментально исчез.
– Извиняюсь за назойливость, – вмешался нетерпеливый Арнольд Холтон, заступаясь за девушку, – но наша Натали все время была в рубке управления, никуда не отлучалась, и к ней никакой двойник не приходил.
– Погоди, Арни, дай человеку высказаться, – осадил солдата полковник Грейс, – он просто излагает факты, а нам уже предстоит ребус разгадывать. Продолжай, пожалуйста, Томми.
– Да я основное уже сказал. Встречи самих с собой, как известно из летописей, происходили также и у императрицы Анны Иоанновны в 1740 году и у десятков других счастливчиков. О случаях, когда люди едва-едва не встретились со своей копией, то есть когда неподалеку видели минимум две точные копии, тоже известно. Это происходило с Марком Твеном в Монреале, ирландским поэтом Итсом, настоятелем монастыря Альфонсе де Лигоро в 1744 году, английским поэтом Джорджом Ноэлом, Байроном в Греции в 1810 или в 1818 году, я точно не помню, и другими...
– А что, собственно, случилось с Марком Твеном? Мне очень нравится читать в оригинале его книги. Расскажи поподробнее, – заинтересовался Максимилиан Шмателли.
– В общем-то, лично с ним ничего не произошло. Просто он стал свидетелем необыкновенного случая, который в последствии и описал. Перенос людей либо их душ или фантомов во Времени или Пространстве, при котором не происходит встреча путешественника со своим двойником, заканчивается, к счастью, без трагических последствий. Например, во время поездки Марка Твена по Канаде, в Монреале в его честь был дан обед. Там среди присутствующих он заметил рядом с собою некую миссис Робертсон. Вечером ему передали, что какая-то дама желает его видеть. В посетительнице он узнал миссис Робертсон, которая выглядела и одета была точно так же, как и накануне. Но Салли Робертсон была крайне удивлена рассказом Твена, потому что она прибыла в Монреаль из Квебека около часа назад последним пароходом и никак не могла в обед встречаться с писателем.
Информация, выданная историком, немедленно оживила дискуссии членов экипажа о своих наблюдениях, рассказах друзей о чем-то похожем, о собственных случаях дежавю. Но, все их рассказы заканчивались неопределенностью и необъяснимостью того или иного явления. Неожиданно всех привлекла и вновь заставила замолчать интересная история из жизни Владимира Селезнева.
– Будучи курсантом патрульной службы, на практике в 117 участке Калифорнии я стал свидетелем следующего загадочного случая. 1 февраля 2193 года около 2 часов дня Джо Хан, 38 летний адвокат и референт отдела трудовых жалоб штата Калифорния, выехал из Эуреки домой в Конкорд. Вскоре он почувствовал себя неважно. Доехав до Майерс-Хлакт, он понял, что должен остановиться и провести ночь в мотеле. Он позвонил жене и сказал ей, что заболел. Миссис Хан тоже посчитала, что ему не следует торопиться домой этим вечером. Около 17 часов Джо Хан остановился в мотеле "Форти" городка Редвэй. Там адвокату стало так плохо, что он решил обратиться к доктору. Служащие мотеля посоветовали ему позвонить в Южно-Губольдовский общинный госпиталь в Гарбелвилле. Впоследствии медсестра в этом госпитале описывала, что примерно в 18.45 человек, назвавшийся Джо Ханом, сказал ей, что почти умирает. Медсестра приступила к регистрации больного и тут, так и не повидав доктора, пациент загадочно исчез. В 19.00 одна пара из Майерс-Флэт сообщила дорожному патрулю нашего полицейского участка, что они по задним огням заметили кибермобиль, который с шоссе съехал в реку Фил. Примерно в 20 часов хозяин отеля "Форти" Чип Нан снова беседовал с Джо. Нан вспоминает, что адвокат прервал этот разговор словами: "Похож я на умершего? Я чувствую, будто бы я умер, и весь мир умер со мной". Хозяин мотеля заявил, что ботинки и брюки Хана казались мокрыми и запачканными грязью. В 21 час Джо Хан направился в свою комнату. Примерно в 21 ч. 30 мин. служащий мотеля Гарри Сон зашел в комнату Джо, чтобы сказать, что заказанный Ханом телефонный разговор с женой не состоится. Гарри заметил, что Джо переоделся в черный костюм и белую рубашку. В 22 ч. 45 мин. калифорнийский патруль обнаружил в реке Фил кибермобиль Хана, задние огни которого светили, будто маяки. Следы заноса говорили о том, что резкое торможение не помогло выровнять быстро двигавшийся аппарат. На крыше кибермобиля патрулем была обнаружена кровь. Правое переднее стекло было опущено. На протяжении 30 метров по берегу тянулись капли крови и грязные следы, а затем они исчезли в воде. 20 февраля в 16 милях ниже по течению было обнаружено тело Джо Хана. Вскрытие показало, что ему была нанесена рана головы, затем наступила смерть в результате длительного пребывания под водой. Фактические данные свидетельствовали о том, что автомобиль въехал в реку примерно в то время, когда медсестра в госпитале регистрировала больного. В тот вечер не поступало сообщений о других пропавших кибермобилях, никакой из аппаратов передвижения в этот день не была найдена в реке. Возможно ли, что больной, ослабленный, испытывающий головокружение адвокат упал в реку Фил где-то около 20 часов, а его смятенный разум, находясь в альтернативном состоянии сознания, нашел ключ к относительности Времени и Пространства? Его духовная проекция могла обратиться в госпиталь, в то время как его больное и усталое физическое тело отчаянно пыталось удержать автомобиль на шоссе точно так, как его духовная проекция могла вернуться в "Форти" поговорить с хозяином, в то время как его физическое тело в обычной реальности пыталось выбраться на берег реки. Чип Нан отметил грязные ботинки и манжеты брюк адвоката и его неоднократные жалобы на то, что он чувствует себя умершим. Тридцать минут спустя после того, как Джо ушел в свою комнату, Гарри Сон беседовал с ним и видел его в новой одежде. Больше Джо Хана никто не видел – лишь 19 дней спустя его тело вытащили из реки. Это дело я отчетливо запомнил, потому что сам вместе с опытнейшим полицейским расследовал его и тщательно вел протоколы дознаний. Этот случай уже явно не из истории. До сих пор ни полиция, ни ученые не смогли найти этому объяснение.
– Может быть, что "появление" Хана – это всего лишь привидение, ведь на самом деле таких способностей у живых существ, наверное, нет, – неуверенно возразила ему Эмма Штольц.
Владимир молча пожал плечами, давая понять, что ему нечего добавить к сказанному, и он не намерен вступать в дискуссию. Непроизвольно обсуждения затихли, и все взоры окружающих обратились на единственного специалиста в паранормальной области и участника странных недавних событий Натали Сьюме. Чувствуя пристальное внимание со стороны окружающих товарищей и необходимость в объяснении ее чудесной и необычной телепортации, она уверенным движением поднялась с кресла и попыталась продлить нить рассуждений, начатых предшествующими ораторами.
– В подтверждение Володиных слов могу сказать, что по долгу моей работы и исследований многие женщины и мужчины рассказывали мне истории, утверждающие, что во время хирургических операций, когда они находились под наркозом, то "путешествовали" в другие страны или измерения, и за 40 минут операций они "проживали" дни, месяцы и даже годы. Один серьезный человек рассказал, что за несколько таких минут он познакомился, ухаживал и женился на одной женщине, и что он путешествовал в страну, где встретил свою невесту, которая терпеливо ждет его возвращения и в настоящее время. Такие рассказы трудно документировать. Но вот вам еще случай мистера Морике. Летом Арксон Морике, преуспевающий бизнесмен, которому перевалило за 50, решил реализовать свое давнее желание посетить Норвегию и выяснить возможность импорта оттуда фарфора и стекла. Арксон много ездил по Миру и летал по Галактике, но еще никогда не был в Норвегии. В течение нескольких лет он каждым летом объявлял, что собирается поехать в страну фьордов и ледяных потоков, но каждый раз что-нибудь препятствовало осуществлению его планов, и это путешествие до 2195 года так и не свершилось. В июле он приземлился в Осло и, сев на флар, попросил водителя порекомендовать ему какой-нибудь отель. Морике не имел абсолютно никаких знакомств в Норвегии и поэтому решил вести свои дела без всякого плана, наугад. Можно представить себе его удивление, когда портье в регистратуре отеля приветствовал его по имени и выразил удовольствие, что снова его видит. После этого странного происшествия с Морике произошло еще одно более странное: оптовый торговец, с которым он собирался встретиться для того, чтобы обсудить вопросы импорта стеклянной посуды, увидев дельца, заулыбался, тепло подал ему руку и сказал: "Как хорошо, что вы вернулись, мистер Морике! Прошлый раз вы так торопились, что мы не смогли урегулировать последние детали нашей сделки". Сильно озадаченный американец робко поинтересовался, когда, по его мнению, он был в Норвегии. Удивленный торговец стеклом разъяснил бизнесмену все подробности его предыдущего визита. Лишь когда Морике доказал, что он никогда ранее не бывал в Норвегии, торговец стеклом высказал предположение, что сильное желание посетить страну, должно быть, послало вперед его духовную проекцию, и посоветовал обратиться с этим случаем к нам в НИПИВК (Научно-исследовательский психологический институт Внеземных Контактов) для изучения данного феномена.
– Сьюме, все, что ты рассказываешь нам, безусловно, интересно, особенно, в свете последних событий, – как всегда бесцеремонно вмешался Холтон, – но как ты сама можешь объяснить твое одновременное присутствие на «Звездном Страннике» и на военной базе трилонцев?
– Проще простого, Арни, – неожиданный ответ Натали заставил всех превратиться в слух, – пока мы думали и гадали о природе данного явления, я так же проанализировала это событие с точки зрения своего опыта в паранормальной области и собственно своих ощущений во время сеанса телекинеза, телепортации или раздвоения моей личности. Называйте это, как хотите. Вот что у меня получилось.
– Интересно-интересно, – паясничал Арни, – сейчас мы станем свидетелями грандиозного открытия, которое перевернет все представления современной науки.
Командор сверкнул глазами на рядового так, что тот невольно прикусил свой язык и не смел больше прерывать рассказчика. Сьюме вообще не обращала внимания на шуточки, направленные в ее адрес, и спокойно продолжала выстраивать свою теорию недавних событий, виновником коих она и являлась. Она напомнила просьбу Ивана Петровича попытаться установить телепатическую связь с трилонцами и сообщить о нападении споков.
– Совершенно верно, – оживился командор, чувствуя приближение долгожданного пояснения всего случившегося, – но ты ответила, что не было обратной связи от контактера, и я посчитал твой сеанс неудавшейся попыткой.
– Поначалу я тоже считала так, – согласилась с командиром Натали, – так как контакт устанавливался нормально за исключением того, что в мой мозг не поступило подтверждение от трилонцев. Поэтому я, как и Вы, считала свою попытку безрезультатной, до тех пор, пока не увидела картинку по монитору, продемонстрированную лейтенантом Харси и поразившую меня не меньше. Сначала я целенаправленно передавала информационную мыслеформу на военную базу наших союзников. Все как обычно, я постаралась себе представить, как может выглядеть этот засекреченный объект, где может находиться исполнитель, принимающий оперативные решения, и попыталась установить с ним телепатическую связь. Каково же было мое удивление, когда перед моим мысленным взором предстал лейтенант Харси, я подошла к нему, поздоровалась и сообщила о нашей проблеме. В общем, передо мной прошла в точности та картина, которую мы все вместе могли наблюдать по видеосу.
– Однако, Натали, почему же ты сразу не сказала нам о своих подозрениях и предположениях? – нежно обратился к своей возлюбленной Ганлоу.
– Андерс, для меня, как и для Вас, увиденное было большим потрясением. Я впервые сталкиваюсь с подобным явлением на практике, и поэтому мне необходимо было время, чтобы как следует проанализировать случившееся и сопоставить некоторые факты и события. Пока Вы дискутировали, ЭММА предоставила мне видеозапись моего сеанса телепортации, а также некоторые физиологические параметры состояния моего организма во время него. Конечно, трудно было проанализировать и сопоставить свое изображение с закрытыми глазами, сидящее в кресле, и изображение своего двойника, находящееся в то самое время на базе трилонцев. Но, что характерно, время ослабления биоритмов моего организма в кресле точно совпало со временем установления контакта моего двойника с лейтенантом Харси.
– Поразительно, – искренне удивлялся Сергеенко и затем, обращаясь к киберледи, добавил, – ЭММА, ты можешь это подтвердить?
– Абсолютно! Заканчивается тщательный анализ и перепроверка всех данных, и если прикажете, вся информация будет отослана на Землю, – отчеканил свой доклад корабельный суперкомпьютер.
– Конечно, когда закончишь и мне покажешь, можешь отослать в Центр. И все-таки, Натали, как ты можешь это объяснить?
– Честно говоря, я предполагаю, что это либо телепортация моего астрального или ментального тела на расстояние, либо материализация объекта, то есть самой себя на расстоянии.
– А есть ли у тебя версия поточнее, как на Вере?
– Иван Петрович, дорогой, – задумчиво отвечала Сьюме, как будто находилась в полудреме, – я не первый год занимаюсь изучением подобных случаев телепортации, телекинеза, экстрасенсорики и прочих паранормальных явлений. Должна заметить, что в нашем институте накопилась довольно значительная база данных о подобных необъяснимых случаях. Физику и природу всех загадочных процессов и явлений мы пытаемся изучить, чтобы поставить полученные знания на службу человечеству. Чем больше я разбираюсь в хитроумных зависимостях и закономерностях, тем больше я понимаю какой безграничный потенциал природа заложила в каждом индивидууме. Чем дальше мы идем по пути практического использования полученных знаний, тем опытнее, сильнее и мудрее я себя чувствую. Я ощущаю, какая огромная ответственность ложится на меня и моих коллег за полученные знания и их применение. Порою мне в голову приходит одна и та же мысль: «Что будет, если я узнаю ответы на все загадочные вопросы? Что будет, если я овладею абсолютным Знанием всего сущего? Останусь ли я самой собой, как Натали Сьюме, или перевоплощусь в кого-то иного? В кого?». С одной стороны, мне хочется знать ответы на все интересующие меня вопросы, а с другой стороны, думаю, что если я эти ответы получу, то я исчезну или прекращу свое существование в том виде, в котором Вы меня сейчас знаете. А Вы, командор, говорите «версия поточнее».
Слова Натали закончили звучать в полнейшей тишине, оставив за собой еще больший след загадочности и неопределенности, вибрация которых долго ощущалась не только в атмосфере корабля, но и в душах каждого из членов экипажа.
– Внимание! – как молния ворвалась в темную пелену молчания фраза, выданная четким голосом ЭММЫ, – на заданную траекторию полета выходит спутник Надежда планеты Трило! Всем приготовится к посадке! Пятиминутная готовность.
– Внимание! Всем по местам! Идем на посадку! С Богом!
Если бы Сергеенко знал, насколько он был прав, произнося свою последнюю фразу «С Богом!».

Спутник Надежда
Лечение Павлова
«Звездный Странник» мягко осуществил посадку на поверхность второго спутника Надежду ровно в 17.00 по этонскому времени. Автоматический трап звездолета гулко ударился о гладкую плиту космодрома, не рассчитав траектории, необходимой для его выдвижения. В отличие от посадки на Веру, здесь корабль землян был сразу принят в круговорот привычных роботов и механизмов, предлагающих ремонт, дозаправку, модернизацию и прочие стандартные услуги, без которых не обходится ни один себя уважающий космопорт. Живописный пейзаж красновато-коричневой растительности, чередующийся с редкими вкраплениями разноцветных соцветий, на желтовато-золотистом окружающем ландшафте приятно радовал глаз землян своею красотой и свежестью. Контрастируя с бледно-фиолетовым небом, усеянным розоватыми облаками, вечерние огни и иллюминация города Маситоли выглядела фантастически.
Легкий челнок подлетел к кораблю, предлагая свои услуги по доставке тела Павлова в ближайшее медицинское заведение. Помимо традиционных роботов на борту флара землян встречали два этонца – так себя называли обычно местные жители сэтелита «Надежда», хотя в большинстве своем они являлись переселенцами с планеты Трило. Это были мужчина и женщина с желтыми, широко открытыми детскими глазами. Говорят, что этонцами себя начали величать в честь трилонского слова «этон», что в переводе означает «надежда». В отличие от трилонцев с сероватым оттенком кожи, этонцы являлись обладателями серовато-золотистых ее тонов, что необыкновенно гармонировало с окружающей природой и делало их более привычными и родными для человеческого глаза. Это достигалось не сразу. Чтобы приобрести столь замечательный оттенок кожи, необходимо было пожить около года на спутнике, наслаждаясь особенностью местной специфики лучей Гила и атмосферы, а также уникальностью и целебностью источников с водой. Большинство модниц с Трило специально прилетают на этонские пляжи и здравницы, чтобы позагорать и приобрести столь замечательный отлив кожи. Надежда и задумывалась трилонцами изначально, как огромная индустрия отдыха и развлечений на любые вкусы. У этонцев, как и у трилонцев были обыкновенные имена с миллионами вариаций, что заставляло напрягать память, если у тебя было много друзей и знакомых с этой планеты. В отличие от земных традиций у них не было ни фамилий, ни отчеств. Как позже выяснилось, мужчину звали Саха, а женщину Мика.
Практически весь экипаж, включая арестованного Сержио Монтану, постепенно спускался на поданный гостеприимными хозяевами флар. На корабле остались только старший пилот Фантози, механик Болтон, которые должны были протестировать работоспособность «Звездного Странника» после ожесточенного сражения с космическими пиратами, и, в случае необходимости, провести профилактический ремонт необходимого оборудования и механизмов. Джон также оставил на звездолете кибертело Флеш, не доверяя его ремонт этонским умельцам в наноэлектронике и бионике. Он решил дождаться приобретения запчастей и самому отремонтировать свою любимицу. Сержио шел угрюмо, поглощенный своими мыслями и слабо отвечая на шутки друзей. Магнитные носилки-автоматы быстро и легко пронесли мимо него бессознательное тело профессора Павлова, направляясь в поданый челнок. Они невольно напомнили Монтане о содеянном грехе, заставляя опускать глаза и втягивать голову в плечи от безудержного стыда. За цепочкой землян, постепенно втянувшихся на летающую посудину, медленно закрылись шлюзы, и челнок, грациозно кланяясь звездолетам космопорта Маситоли, быстро начал набирать высоту и скорость, унося свой груз в сторону местного гиперсити развлечений и отдыха. Познакомившись и обменявшись взаимными приветствиями, земляне разместились в удобных креслах, приготовившись наслаждаться красотой и новизной этонских достопримечательностей. Саха и Мика, как истинно радушные хозяева, развлекали гостей, выполняя их незатейливые прихоти и пожелания.
– Куда Вас доставить в первую очередь? – заигрывающее поинтересовалась златовласая Мика, нарочно крутясь во все стороны, и демонстрируя глубокий вырез своего декольте и спрятанных под ним прелестей, – Трансцендентный Танцпол, Виртуальное Казино или сразу в забронированные для Вас номера отеля «Этония», или...
– Мика, солнышко, давай-ка сначала по делу! – прервал ее Иван Петрович, – нам необходимо отвезти нашего многоуважаемого товарища в больницу и оказать ему срочную медицинскую помощь. Именно поэтому мы прибыли на Ваш спутник, а не для развлечений. Вернее, развлечения могут пока подождать. Понимаешь!?
– Все уже сделано, господин Сергеенко! – вмешался в разговор этонец, – Саха пилотирует свой флар в лучшее лечебное заведение Маситоли. Мы уже имеем все необходимые инструкции и нас ждут светила этонской микрохирургии головного мозга. Они в совершенстве знают физиологию человека, поэтому все будет проделано на высшем уровне. А что касается предложения Мики, то не сердитесь на нее, она Вас развлекает и имеет в виду Ваш дальнейший маршрут после больницы.
– Саха, летим в больницу, а там посмотрим. Но, думаю, что скорей всего мы направимся отдыхать в отель. Уж слишком много событий выпало на нашу долю за последние два дня.
Через 10 минут флар спустился на площадку около гигантского пирамидального здания главной больницы мегаполиса. Обслуживающий персонал в зеленых костюмах быстро подхватил магнитные носилки с землянином, направляясь внутрь пирамиды по скоростной самодвижущейся дорожке. Павлова несли на диагностику в лучший реабилитационный центр города. Иван Петрович оставил с ним Натали Сьюме и Эндрю Прауда, чтобы они могли совместно с местными врачами провести лечение и диагностику физика, а также для того, чтобы свои доверенные люди могли докладывать оперативную информацию о ходе лечения. От исхода этого лечения зависела судьба не только всего экипажа «Звездного Странника», но и всей экспедиции в целом. Дорожка подвезла всю церемонию к большим овальным аппаратам бледно-зеленого серебристого оттенка, в который без проблем вместились четверо этонцев из санитаров и трое человек, включая физика на носилках. Задав на пульте управления конечный пункт назначения, дверной проем сомкнулся, прочно слившись в единую массу, образуя сплошную ровную гладкую поверхность с некогда бывшей стеной. Земляне могли наблюдать такие аппараты на Трило. Это совершенство и изящество строительной технологии «живого металла» было пока непривычно для людей и поражало своей красотой и безупречностью форм. Яйцеобразный лифт бесшумно и стремительно несся лабиринтами пирамидального госпиталя, незаметно меняя направления своего движения. Чем быстрее двигался аппарат, тем прозрачнее становились его стены. О смене направления можно было догадаться по изменению прозрачности стен и по смене окружающего наружного ландшафта города, который непонятно каким образом отображался на внутренних стенах тоннелей, по которым летел больничный транспорт. Это либо стены были изготовлены из прозрачного монокристаллического стекла, либо это могло быть голографическое отображение внешней картины гиперполиса, умело поддерживаемое компьютерной госпитальной системой сервиса и обслуживания. В любом случае, зрелище было поразительное. У землян создавалось впечатление свободного полета в обычном фларе над городом, а не в замкнутой скорлупе летательного аппарата, мчащегося по пересеченным ходам огромного здания. Наконец, транспорт начал замедляться. Его внутренняя обшивка приняла свой первоначальный вид серебристо зеленой гладкой поверхности, а стены тоннеля вновь стали плотной структурой без каких-либо намеков на видимость и прозрачность. На этот раз двери возникли в тыльной части аппарата, куда быстро выскользнули носилки с санитарами. Сьюме и Прауд поспешили за всей группой выйти из лифта, не рискуя остаться один на один с новейшей технологией этонцев, пока еще не освоенной землянами.
Санитары поставили носилки в центре огромного зала прямо рядом с каким-то аппаратом и удалились через проем, открывшийся им у противоположной стены. Сзади раздался тихий шум отчаливающего лифта, который, быстро набирая скорость, исчез из виду людей раньше, чем свист, издаваемый этой летающей скорлупой. Натали и Эндрю оставались в неловком ожидании подхода лечащего врача или кого-либо из обслуживающего персонала. Так прошла минута другая. Эндрю начинал нервничать.
– И это называется оперативная медицинская помощь дружественной расы!? – возмутился он, расхаживая по сферическому залу и разнося гулкое эхо своих шагов, – с таким успехом Павлом мог бы лежать и у нас на корабле.
– Эндрю, не хнычь! – оборвала его Сьюме, рассматривая широкое пространство ни то палаты, ни то операционной, – вечно ты торопишься с выводами.
– Я не хнычу, я констатирую факт. Нам обещали помощь, а вместо этого оставили одних в пустынном зале с потерпевшим. Кто знает, как он перенес тяжелый перелет? У нас с тобой ЭММЫ под рукой нет, чтобы контролировать его самочувствие. Каковы показатели среднефакториальной нормы Павлова в настоящий момент?
Эндрю был прав. Минуты растягивались в часы, а пациенту помощь нужна была немедленно. Натали подошла к телу Павлова, нащупывая его пульс.
– Пульс слабый, но не критический, температура нормальная, – трогая рукой лоб профессора, констатировала Сьюме.
– Пока нормальная и пока не критический. Ты же врач и знаешь, что через секунду у него может подскочить давление, а через минуту ему уже никто не поможет. И уйдет Павлов от нас в долину Смерти, а нас с тобой совесть замучает, что мы ничего не смогли с тобой предпринять для его спасения.
– Не уйдет ни в какую долину Смерти Ваш друг, – неожиданно произнес неизвестно откуда появившийся этонец в изумрудном комбинезоне, направляя носилки к прибору в центре зала, – Меня зовут доктор Аттика, я буду лечить Вашего человека.
Прауд скривился в скептической улыбке, но Натали, не дав ему сболтнуть очередную бестактность, поспешила представить себя и своего коллегу вновь прибывшему врачу. Аттика был довольно симпатичным по этонским меркам гуманоидом. Светло-коричневая кожа походила на плотный земной загар индусов, замечательно гармонирующая с большими детскими темно-оранжевыми глазами и белыми волосами, элегантно контрастирующая с его телом. Он со знанием дела уселся на небольшое возвышение и плавным жестом вывел перед собой так называемый виртус (виртуальная управляющая система). Его пальцы профессионально забегали по виртуальной клавиатуре, оживив сотни непонятных для сторонних наблюдателей приборов, роботов и механизмов, которые выдвигались, выползали и прятались обратно в стены и потолки, дотоле выглядевшие пустынными и абсолютно ровными. Очевидно, что принцип открытия и закрытия различных ниш и дверей в хирургической палате был схож с тем, что земляне могли наблюдать в овальных передвижных лифтах, доставивших их в это помещение. Похоже, что технология «живого металла» давно и надолго вошла в систему жизнеобеспечения трилонской и этонской расы. Между тем, вся эта суматоха, метушня и движение роботизированных лечащих комплексов акцентировались на одном единственном пациенте, коим выступал Павлов. Было приятно осознавать, что вся эта махина направлена только на выздоровление друга, товарища и члена экипажа «Звездного Странника». Прошло около получаса, когда, наконец, все движение стихло, и роботы спрятались в свои норы в ожидании следующего пациента. Посреди зала в гордом одиночестве остался стоять Аттика, вытирая с лица пот, струящийся крупными каплями. В руках он держал прозрачный пазл с только ему одному известной символикой. Сьюме напряглась, ощущая легкое смятение, царившее внутри доктора. Она подошла к этонцу, одновременно вытягивая свой носовой платочек, нежно пахнущий ароматом ее любимых духов, и протягивая его Аттике.
– Возьмите, пожалуйста, – тихим голосом прошептала Натали, словно боялась разбудить Сергея Геннадьевича, – как у него дела?
– Спасибо, но пока не могу сказать ничего оптимистичного, – таким же шепотом ответил Аттика, послушно убирая платком пот со своего лица и рук и машинально продолжая разглядывать стеклянный пазл.
– Доктор, но вы же что-то сейчас делали с ним? Неужели все так плохо? – завозмущался Прауд.
– Я сейчас провел всеобщую диагностику состояния здоровья этого землянина – Павлога, – ответил этонец, кивком головы указывая на плоскую полупрозрачную тумбу, на которой уже в полуобнаженном виде находилось бедное тело Павлова, утыканное доброй сотней проводов и датчиков.
– Не Павлога, а Павлова…, – продолжал расходиться Эндрю.
– Прауд, кто учил Вас манерам, чтобы перебивать девушку, когда она разговаривает?
Своим риторическим вопросом Сьюме вогнала англичанина Эндрю в краску, заставив его вспомнить о манерах светского джентльмена и извиниться перед ней и перед доктором. Разрядив таким образом угнетающую обстановку, она хотела спокойно продолжить свою дискуссию с этонцем, но тот первым ошарашил Натали своим комплиментом.
– Уважаемая Натали, я в Вашем лице первый раз в жизни вижу землянина с высоким уровнем психокинетической энергетики, которому могут позавидовать не только трилонцы, но и многие местные жители, находящиеся в поиске.
– В поиске чего? – недоуменно поинтересовалась девушка.
– В поиске того же, что ищете Вы! – загадками изъяснялся Аттика, – мои приборы позволили мне заглянуть в суть происшедшего инцидента на Вашем корабле. Ваш сержант не виновен, но чтобы исправить его ошибку мне придется попотеть еще, и, возможно, не один раз.
– Я чем-то могу быть Вам полезна? Я тоже врач. Может быть, необходима моя помощь?
– Натали, Вы уже помогли этому человеку, отдав часть своих сил и энергии. Я видел, как Вам далось повышение его жизненных сил, и поэтому искренне приклоняюсь перед Вами. Также я знаю, что Вы ощутили мое замешательство, касательно лечения Вашего друга.
– Вы и это чувствуете? Но как? – в очередной раз удивлялась Натали.
– Также как и Вы. Все мы здесь на Надежде немного телепаты, и должен заметить, в гораздо большем количестве, чем на Трило. Думаю, Натали, что, познакомившись с нами поближе, Вы сможете найти для себя некоторые ответы на мучающие Вас вопросы.
– Но сейчас меня мучает один вопрос, можно ли вылечить нашего хорошего друга?
– Не только можно, но и нужно, уважаемые Натали и Эндрю, – назидательно декларировал врач, начиная расстегивать свой изумрудный комбинезон.
– Вы что, уже закончили? – не выдержал Прауд.
– Наоборот, я только начинаю лечение. До этого все, что Вы наблюдали, была только диагностика. У Павлова сильнейшая астральная гематома. Ваш сержант в порыве гнева или ярости нанес физический удар. Если Вы внимательно посмотрите на голову пострадавшего, то даже кровоподтек не сможете разглядеть. Но сильнейший неконтролируемый энергетический импульс нарушил стабильность ауры, что могло привести к полному разрушению организма и его смерти. Своевременное вмешательство этой прекрасной леди позволило локализовать неотвратимые физические процессы распада, но не смогло полностью восстановить нейроструктуру клеток головного мозга пострадавшего. Вот это я как раз и собираюсь сделать.
Аттика стоял почти полностью обнаженный в золотистого цвета набедренной повязке, всем своим видом напоминая древнего египтянина, сошедшего со стен древних пирамид. Сьюме с удовлетворением отметила схожесть его и своей методики проведения энергетического или психокинетического сеанса лечения. Доктор с закрытыми глазами находился над телом Павлова, делая ритуальные или мануальные движения рук, как будто что-то собирал и сносил к бренному организму землянина. Натали понимала, что он копит энергетику для решающего восстановления поврежденной ауры, но то, что она смогла увидеть дальше, превзошло все ее ожидания. Этонец плавно поднял над головой руки, между ладонями которых сконцентрировался сгусток яркой бело-голубой энергетической субстанции, который беспрестанно деформировался, излучая ослепительный свет. Сьюме и Прауд чувствовали, как уплотнилось и наэлектризовалось окружающее пространство, буквально превратившись в вязкий кисель. Каждый глоток воздуха давался с большим трудом. Будто вязкая жижа, он с трудом протискивался в легкие, раздирая носоглотку и гортань. Но когда этот новый для землян, обогащенный энергетикой кислород, добрался до кровеносных сосудов, то они смогли полностью ощутить незабываемый прилив сил эйфорической радости и благодати. Улыбки счастья и слезы умиления снизошли на лица Натали и Эндрю. Аттика медленно направил на тело пациента сгусток энергии, пытавшийся вырваться из его умелых рук, но подчиненный сильнейшей воле и знанию, светящийся шар мягко вошел в тело подопечного больного, вызвав необычный эффект свечения изнутри. В процессе лечения Аттика плавно водил руками, даже не дотрагиваясь до тела больного. Манипуляции кончиков пальцев доктора приводили к непроизвольному сгибанию и разгибанию конечностей и пальцев физика, открытию и закрытию его глаз, и даже вставанию и хождению по залу, словно он являлся марионеткой, управляемой ловким кукловодом. Такое развитие событий вселяло надежду в положительный результат и возможное быстрое выздоровление Павлова. Наконец-то доктор вернул его на свое место, продолжая нагнетать энергетику в область солнечного сплетения. Воздух стал свежее и реже, что говорило о том, что процедура лечения подходит к своей финальной стадии. Натали смогла, овладев собою, войти в состояние транса, чтобы рассмотреть процесс лечения, протекающий на пси-уровне. Сьюме отметила, что коричневатое пятно, оставшееся после ее сеанса, полностью растворилась, аура Сергея Геннадьевича была чиста и невинна, как у младенца, и все же что-то не давало спокойствия Аттике, который упорно не хотел прекращать нагнетание. Через минут пять безостановочной подпитки энергией подопечного доктор вознес руки над головой, обрушив на себя остаток энергии. Еще несколько минут он находился в неподвижном состоянии с закрытыми глазами, очевидно, приходя в себя и приводя в норму все окружающее пространство. Воздух сделался абсолютно свежим и в нем даже запахло озоном. Сьюме и Прауд терпеливо ждали, когда Аттика сможет полностью восстановиться и резюмировать практические результаты своей титанической деятельности, продемонстрированные невольным зрителям и вызывающие их благодарность и уважение. Но результаты его труда сами говорили за себя, повергнув в необыкновенную радость землян.
Неожиданно и к счастью для своих товарищей Павлов довольно бодрым рывком поднялся с прозрачного ложа, изумленным видом оглядывая все вокруг и себя в том числе.
– Где это я? Почему здесь? Что случилось? – прервал тишину после долгого молчания профессор.
– Сергей Геннадьевич, не волнуйтесь. Мы рядом с Вами. А Вы сейчас находитесь в лечебно-восстановительной лаборатории главного медицинского центра Маситона, – приветливо заговорила Сьюме, ближе подходя к Павлову.
Похоже, не все функции организма еще полностью восстановились, потому что профессор еще несколько мгновений вглядывался в лицо своей недавней соратницы, прежде чем его лицо расплылось в приветливой улыбке.
– О, Натали, привет! Как я рад тебя видеть! Что мы здесь делаем?
– Слишком много вопросов и событий произошло, пока Вы, так скажем, отсутствовали.
– Лучше расскажите, какое последнее из событий Вы помните, чтобы мы знали с какого момента лучше Вам начинать восстанавливать историю происходящего, – посоветовал Аттика, подавая профессору физики желто-серебристый комбинезон и лениво натягивая свой.
Видно было, что после сеанса этонский доктор очень измотан, но продолжает держаться молодцом.
– Сергей, знакомься, это доктор Аттика, который только что сумел вывести тебя из коматозного состояния, – втиснулся в разговор неугомонный Эндрю.
– Очень приятно, Павлов Сергей Геннадиевич, – пожимая руку этонцу, ответил профессор, – А Вас как зовут? – обращаясь к Прауду и протягивая ему руку, задал ошеломляющий вопрос Павлов.
– Сергей, ты что, шутишь?– недоумевал Эндрю, глядя на товарища широко раскрытыми от удивления глазами.
– Похоже, не шутит! – вмешался предусмотрительный Аттика, – У него остаточная амнезия. То-то мне не нравилось его восстановление. Вроде бы все чисто, но чего-то не хватало. И вот, пожалуйста, результат.
– Не понял!?– возмутился Павлов, переводя взгляд то на Натали, то на Аттику.
– Сергей Геннадиевич, у Вас была небольшая травма, поэтому могут возникать провалы в памяти. Например, Вы без труда вспомнили Натали Сьюме, но начали знакомиться с Эндрю Праудом, хотя уже несколько месяцев подряд участвуете с ним в космической экспедиции на одном звездолете.
Профессор молчал, внимательно слушая доктора Аттику. Похоже, он потихонечку начинал улавливать суть происходящего, поэтому, немного поморщив лоб и почесав лысеющий затылок, произнес:
– Последнее, что я помню – это старт «Звездного Странника» на спутник Надежду. Я иду по его коридорам. Какой-то незнакомый человек в военной форме ударяет меня по голове… и… больше ничего не помню… и… вот я уже здесь с Вами.
– Я так где-то и предполагал,– вслух размышлял Аттика, почесывая свой подбородок и думая о чем-то своем.
– Каковы наши последующие действия? Можем ли мы забрать своего товарища на корабль и продолжать экспедицию? – поинтересовалась Сьюме, обращаясь к этонцу.
– После выполнения еще нескольких простых тестов Вам можно будет забрать Сергея Геннадиевича в свой коллектив. Это пойдет ему только на пользу, чтобы попытаться восстановить память. Физическая форма у него сейчас великолепная, я постарался.
– Спасибо, Док!
– А вот на счет продолжения экспедиции я бы на Вашем месте пока не торопился, если Вы хотите полностью исцелить своего друга. Нам потребуется немного понаблюдать за процессом реабилитации, чтобы назначить более действенное лечение, если понадобится. Вы не возражаете?
– Что Вы, доктор? – изумилась Натали, – После всего, что Вы для нас сделали?!
– А сколько будет протекать моя реабилитация или выздоровление? – прозвучал немного удрученный голос Павлова.
– Думаю, для этого понадобится от пяти до десяти дней, но все может измениться. Диагностика покажет. А пока, господин профессор, присаживайтесь вот в это кресло и наденьте «споттел» на голову. Нам необходимо будет еще немного злоупотребить Вашим терпением и временем, – совсем по-врачебному обратился доктор к Павлову, протягивая ему розовую полусферу, утыканную множеством коротких антенн.
Пациент, как послушный ребенок, принял «споттел» и, надев его на голову, уселся на прозрачный подиум, где еще недавно лежал в коме. К всеобщей радости и удивлению подиум оказался интеллектуальным, принимая человеческое тело и удобно подстраиваясь под его структуру, постепенно модифицируясь в удобнейший диван. Эндрю шутил с Аттикой, что неплохо бы тоже поседеть в таком удобном кресле, и, не успел договорить, как оказался в мягких объятиях сиреневой массы, нежно обволакивающей и массирующей каждую мышцу его тела. Девушка тоже была усажена в похожее кресло, которое самостоятельно приблизилось к Прауду, очевидно, предполагая, что люди будут общаться между собой. Доктор, приветливо улыбнувшись своим гостям, между тем, подошел к Павлову и вновь быстро забегал пальцами по виртуальным клавишам, наблюдая графики, цифры и значения, возникающие прямо перед ним в воздухе.
Интеллектуальные роскошные кресла, в которых удобно уселись земляне, располагали к отдыху и релаксации, когда на руке Сьюме завибрировал сигнал видеофона, извещающий о вызове Сергеенко. Чтобы большой цветной виртуальный экран видеофона не мешал процедуре лечения, девушка установила сигнал на локальный доступ, поднеся жидкокристаллический экран на уровень своих глаз и одновременно так, чтобы командор мог наблюдать все то, что творилось в диагностической лаборатории за ее спиной.
– Как обстоят дела у нашего друга? – холодно поинтересовался командор, находясь уже в номере отеля.
– Хорошо, капитан, на большее я и не могла рассчитывать. Профессор уже активно ходит и разговаривает.
Было видно, что эта новость бальзамом разлилась по сердцу Ивана Петровича. Его еще недавно усталое и суровое выражение лица озарила теплая улыбка, а глаза заискрились жизнью. Наконец, командор перевел взгляд за спину Натали, наблюдая за манипуляциями доктора.
– А почему Сергей Геннадиевич сейчас лежит?
– Доктор Аттика делает окончательную диагностику после сеанса энергетического восстановления ауры, который позволил вывести Павлова из коматозного состояния.
– Значит, что-то не так? – догадывался командор.
– Остаточная амнезия – таков диагноз. Павлов что-то вспоминает, что-то нет. Поэтому доктор не возражает против его возвращения на корабль, но настаивает на присмотре за пациентом в течение нескольких дней для вынесения окончательного вердикта по поводу лечения.
– Молодцы! Поблагодари от моего имени доктора. Все равно результат великолепный. Дождитесь окончания процедуры, а я направляю за Вами Саху на фларе. Мухой в отель, мы должны отметить это хоть и частичное, но все-таки выздоровление нашего товарища.
Довольное лицо командора скрылось с экрана видеофона, извещая об окончании сеанса связи. Павлов уже снял споттел и чертыхался, запутавшись в нагромождении проводов и датчиков. Аттика подбадривал его, помогая выбраться из паутины диагностических приборов и оборудования. На ходу натягивая свой желто-серебристый комбинезон, профессор физики в обнимку с этонским доктором приближались к землянам, приятно расположившихся в удобных креслах.
–… я приглашаю Вас сейчас поужинать, чтобы отметить Вашу победу над недугом, – долетали слова Аттики.
– Нет, уж извольте, Ваша работа, наш калым, – активно возражал Сергей Геннадиевич,– так не годится у нас на Земле.
– Вы все-таки гости на Надежде, а гостеприимством этонцы никогда не страдали.
– Мужчины, позвольте прервать Вашу полемику, – тактично вмешалась Сьюме в обещающий быть бесконечным диалог пары интеллигентов.
Три пары глаз пытливо уставились на хрупкую и обворожительную Натали, казалось заигрывающую со всеми ними тремя одновременно. На такое были способны только земные женщины, которые поэтому и ценились во всей вселенной из-за своей красоты, изящества и непредсказуемости.
– Доктор Аттика, Вы позволите Вас пригласить сегодня на торжественный ужин, посвященный чудесному возвращению в строй нашего друга благодаря Вашим незаурядным способностям и таланту врача. Отказ не принимается. Наш командир ждет нас всех в отеле в 22.00. Сейчас 21.00 и флар ожидает нас около центра.
– Невозможно отказать такой обворожительной землянке, – сдался Аттика, театральным жестом приглашая всех пройти в уже поджидающий компанию сферический лифт.

РЕСТОРАН «Этония»
Ресторан отеля «Этония» гостеприимно распростер объятия всем желающим вкусить местной экзотики. Он был выдержан в старинном трилонском стиле, который выражался в каменном полусферическом жилище с золотистым свечением, обусловленным свойствами местного песчаника. Сотни больших и маленьких полусфер раскинулись по всему залу трапезы. Стены ресторана живописно поддерживали иллюзию старинной пустыни, залитой светом местного светила Гила, обжигающим и испепеляющим все живое. Благо, что это было обычной голограммой виртуса, и посетителям не было надобности спешно прятаться в тени от голографических лучей ультрафиолета. В честь выздоровления, хотя и частичного, профессора Павлова был назначен праздничный ужин в одной из полусфер, куда направлялись все земляне со «Звездного Странника» вместе с приглашенными этонцами – Сахой, Микой и Аттикой. Местные жители быстро помогли разобраться в здешнем меню, которое хоть и походило, но все-таки значительно отличалось от трилонской традиционной кухни. Отличительной особенностью, что подтверждало высокий класс ресторана и отеля, являлось живое обслуживание этонских официанток и гарсонов, вместо роботов и киберов, как это обычно было заведено в заведениях уровнем пониже семи звезд. Легкие закуски и выбранные напитки были поданы немедленно, что помогло после трех тостов перейти с официального на теплый дружественный тон знакомства экипажа с Аттикой, как основного виновника сегодняшнего торжества.
– … и не вздумайте, и не скромничайте! – вежливо отталкивал Сергеенко доктора, который и без того ощущал к себе повышенное внимание и интерес со стороны окружающих, – Я хочу в очередной раз произнести тост за нашего чудотворца и целителя, доктора, победившего недуг и даже может быть саму смерть – за Аттику.
Аплодисменты и звон старинных золотых бокалов в очередной раз прокатилось над хмелеющей компанией вперемежку с одобрительными возгласами на счет этонских деликатесов и напитков. Профессора физики и доктора все дергали своими расспросами. Если Павлов иногда отвечал невпопад и даже забывал имена некоторых сотоварищей, что, безусловно, являлось следствием его недавнего выздоровления, то Аттика, как и подобает гостеприимному хозяину, отвечал четко и степенно на каждый задаваемый ему вопрос, стараясь утолить любопытство и интерес всех любознательных.
– Что Вы чувствуете, когда побеждаете каждый день смерть, когда смотрите ей в глаза? – назойливо допытывался у доктора быстро хмелеющий итальянец Шмателли.
– Как бы Вам правильно ответить, любезный Максимилиан, – блистал культурой и этикетом Аттика, – у нас несколько другое отношение к самому понятию смерти, чем, возможно, у Вас. Поэтому я не смотрю смерти в глаза и не сражаюсь с ней каждый день, как Вы смели предположить.
– Интересная точка зрения. А можно ли подробнее объяснить Ваше отношение к смерти, – вежливо попросила Эмма Штольц, направляя некое подобие оливок в свой очаровательный ротик.
– Попробую, насколько это у меня получится, – отвечал Аттика, допивая сок дырабы, – Для начала попробуем сформулировать само понятие смерти. В обыденном понимании это переход из состояния живой природы в состояние косной природы. Hо для нас этого недостаточно и вот почему такое определение ничего не говорит о моменте смерти, о той самой грани между живой и неживой природой, которая может быть зафиксирована временем. Смерть – это качественный переход, но мы не можем с уверенностью утверждать необратимость перехода. В любой из последующих моментов времени организм еще способен прийти в состояние жизни даже без моего энергетического или лечебного, как вы говорите, вмешательства, вновь овладеть своим сознанием и продолжить жизнь.
– Судя по Вашей логике, даже труп не имеет достаточных оснований называться мертвой материей и по известным причинам должен быть признан переходной стадией.
– Именно так. Разве не Ваши специалисты замораживали тела ученых и знаменитостей в прошлом веке для того, чтобы реанимировать их в будущем, когда технологии позволят реализовать эту возможность. И что? Они оказались правы, и такие технологии вернули к жизни многих Ваших соотечественников.
– Убедили, доктор, продолжайте, пожалуйста.
– Смерть – достаточно обыденное явление, но до сих пор так и не существует четкого определения этого процесса. Безусловно, это явление приводит к изменениям в системе энергии и информации, и энтропии как их следствия.
– Под понятием энтропии, доктор, Вы, естественно, подразумеваете то, что рассматривает и наша статистическая физика, то есть, энтропия как мера вероятности пребывания системы в данном состоянии. Это принцип был сформулирован нашим земным физиком Больцманом, – порадовал всех своей эрудицией Павлов.
– Ну, Сергей Геннадиевич, Вы прямо поражаете меня глубиной Ваших познаний, – откровенно признался Аттика, – если у нас так пойдут и остальные воспоминания, то, уверен, Вы очень скоро поправитесь и вернетесь к полноценной жизни.
– Извиняюсь, мы немного отклонились от темы, – вовремя вмешался Андерс Ганлоу, которого, похоже, очень заинтересовало изложение этонца.
– Если учесть тот факт, что на протяжении всей жизни энтропия организма уменьшается, то с моментом смерти энтропия начинает возрастать. Приняв за основу именно энтропийную версию определения смерти, следует признать, что вернувшиеся с амнезией пациенты после клинической смерти должны быть признаны мертвыми, ибо потеря части информации приводит, согласно предыдущим рассуждениям, к увеличению энтропии. Таким образом, сам перегиб кривой энтропии по времени не может быть признан моментом смерти. Согласно нашим представлениям смерть характеризуется не производной энтропии, а самим значением энтропии. В этом случае нам следовало бы выделить три порога энтропии: значения энтропии для неживой природы, интервал чисел для живой природы и порог значений сознательной природы. Рассматривая процесс смерти для сознательной материи и сравнивая его с таким же процессом просто живой материи, мы увидим, что у сознательного организма сначала умирает сознание и лишь потом тело.
– Это даже для меня, солдафона, очевидно, – хохотнул Арнольд, выпивая свой виски, – хотя многое и непонятно.
Филипп Грейс бросил укоризненный взгляд на Холтона, заставляя заткнуться своего подчиненного.
– Рассматривая смерть с другой позиции, – как ни в чем не бывало, продолжал Аттика, – мы увидим, что это явление является приспособленческим рефлексом вселенной. Этот рефлекс позволяет материи прогрессировать и сохраняться в борьбе за существование. Организмы, которые не умеют умирать, погибли в борьбе за существование.
– Не понял, как это, – уже не сдержался от восклицания полковник.
– Согласен, этот парадокс требует дополнительно разъяснения с моей стороны, – продолжал свою лекцию этонец, – так для бессмертных организмов есть только две возможности заполнить всю вселенную своими телами – это либо израсходовать все ресурсы вселенной, либо вымереть. Так как ресурсы вселенной ограничены плотностью материи, и условия различны настолько, что возникновение универсального существа маловероятно, то прекратившее умирать существо должно быть уничтожено либо своими более продвинутыми потомками, борющимися за ресурсы, либо более удачливыми смертными прогрессирующими конкурентами. В противном случае универсальное существо заполняет всю вселенную, которая перестает быть наблюдаемой другими существами. Даже мыслящее бессмертное существо укладывается в эту формулу – оно прекращает прогрессировать. Таким образом, резюмирую: бессмертные формы материи являются неустойчивыми!
– Так-то вот, а мы ждем со дня на день, что земные ученные изобретут эликсир бессмертия, – расстроенным голосом поведал Томми Ло, – а судя по Вашим словам, это бессмысленно.
– Я чуть позже объясню, как без всяких эликсиров можно обрести бессмертие в ходе жизни, – успокаивал его Аттика, – а сейчас позвольте мне закончить начатую мною мысль. Опыты этонских, земных и прочих исследователей, изучавших состояния пациентов, перенесших клиническую смерть, наталкивают на мысль о том, что после смерти организма остается еще нечто, что продолжает жить. Однако наш анализ описанных исследователями явлений, предполагает их естественное объяснение. Так, состояние эйфории при умирании следует объяснять особым рефлексом, делающим смерть приятным явлением. Трудно предположить, что в сообществе, где вместе сосуществует множество особей, каждое умирание отдельной особи вызывает шок, как у самой особи, так и у всего сообщества.
– Христианская доктрина именно и представляет умирание как шок, и обставляет его соответствующим образом, – подтвердил Томми Ло слова этонца.
– Именно, чем идет против законов эволюции и наносит ущерб оставшимся жить существам.
– Док, ты хочешь сказать, что более верной Вам представляется позиция восточных идеалистических земных школ буддизма, даосизма, индуизма, относящихся к обряду погребения иначе, – воспрянул духом Андерс Ганлоу.
– Возможно, хотя я еще не успел изучить досконально все эти религии, – продолжал Аттика, – Приспособительная реакция на умирание должна отличаться выделением наркоподобных веществ организмом для снижения стресса. Состав этих веществ сходен у всех разумных существ, что и приводит к сходным психо-физиологическим состояниям. Агонизирующее сознание в сходных условиях нехватки кислорода и отмирания пластов нервных клеток приводит к похожим реакциям организма. Видение своего тела со стороны тоже не кажется сверхестественным фактом. Если признать возможность голографической концепции памяти, то образы в сознании умирающего вполне реальны, если учесть, что в текущий момент этой манипуляции с телом является главным ощущением умирающего. Таким образом, нам следует признать, что после умирания не остается HИЧЕГО... кроме информации. Об этой информации далее и пойдет речь. В конечных вселенных после смерти организма возможен феномен неабсолютных копий, то есть реинкарнация организма через время.
– Откуда Вы знаете о моих работах по вселенным и по неабсолютным копиям? – недоумевал Сергей Геннадиевич.
– Я не знаю разработку Вашей теории вселенной, – извиняющимся жестом доктор приложил руку к своей груди, – но нужно помнить, что трилонцы в некоторых науках ушли далеко от землян, и, возможно, то, что Вы сейчас изобретаете, у нас уже преподают в школах.
– Я вас в очередной раз перебил, – извинился профессор физики.
– Так вот. Ситуация сходна с той, что возникает, если прервать шахматную партию, смешать фигуры, сложить их в коробку, но когда вновь расставить прерванную позицию, она начинает дышать теми же идеями, планами и комбинациями как и при прерывании партии. И неважно, что фигуры могут быть не деревянные, а пластмассовые. Если вселенная мала, то, соответственно, организм реинкарнирует реже. Интересным вопросом является проблема сохранения памяти о предыдущей жизни. На первый взгляд, для конечных вселенных была бы очевидна полная потеря памяти о предыдущей жизни, но это не вполне верно, даже не привлекая возможность существования неизвестных науке полей, следует признать силу разума для восстановления информации. В бесконечных вселенных все иначе – там субъект не исчезает вообще, если одно из воплощений умирает – иные, а их бесконечное количество, остаются. Субъект в такой вселенной есть и приемник и передатчик, находящийся на связи со своими копиями. Кстати, для конечных вселенных эффект тот же, только копий ограниченное количество. Таким образом, именно информация о расположении прачастиц является основой реинкарнации организма. Эта информация является абсолютной и не может быть уничтожена, ибо она, как и в случае с ДHК, самодостаточна. Расстановка атомов возникает спонтанно или искусственно, если наука до этого дорастет. Вот Вам и бессмертие своего рода.
– Ничего себе Вы загнули теорию, Док, – с широко раскрытыми от удивления глазами пролепетал Эндрю Прауд.
– Я ничего не преувеличил, – спокойно рассуждал Аттика, – и если не ошибаюсь, то господин Павлов готов подтвердить мои слова формулировкой своей теоремы неабсолютных копий, которая гласит…
Профессор любезно подхватил предоставленное ему слово, умиленный своей прозорливостью и интуицией, подтверждение которым только что прозвучали из уст этонского доктора:
– В ДИСКРЕТHЫХ ПОЗHАВАЕМЫХ ВСЕЛЕHHЫХ СУБЪЕКТЫ ПРЕДСТАВЛЯЮТ ИЗ СЕБЯ СОВОКУПHОСТЬ РАЗHЕСЕHHЫХ В ПРОСТРАHСТВЕ И ВО ВРЕМЕHИ МАТЕРИАЛЬHЫХ ВОПЛОЩЕHИЙ, СВЯЗАHHЫХ ИДЕHТИЧHОСТЬЮ ОСОБОЙ МАТЕРИАЛЬHОЙ СТРУКТУРЫ И СПОСОБHЫХ ОБМЕHИВАТЬСЯ ИHФОРМАЦИЕЙ МЕЖДУ СОБОЙ.
СУБЪЕКТЫ HЕУHИЧТОЖИМЫ. ТЕЛО ЧЕЛОВЕКА HЕ ЕСТЬ САМ СУБЪЕКТ, А ЛИШЬ ОДHО ИЗ ЕГО ВОПЛОЩЕHИЙ, – профессор закончил фразу, смакуя вкус победы своего интеллекта или своего СУБЪЕКТА.

Происки споков.
– Как Вы посмели явиться сюда без результата? – вращал бешеными глазами Мрад, готовый разорвать на части своих подчиненных, – Где ксилит? Где корабль? Где экипаж? Где обещанная технология и все прочее? Кто потерял в беспроигрышном сражении какому-то «торговцу» шесть средних боевых кораблей, оснащенных по последнему слову техники? Кто и что возместит мои потери?
– Мы почти добили «Звездный Странник», но вмешались трилонские эскары, – оправдывался Тол, шамкая своими толстыми безобразными губами, – мы сами не поймем, откуда они свалились на нас, все сигналы гасились нашими частотными поглотителями.
– Вы позорите имя великого Фалтоса и всех споков, – лютовал главарь, – от итогов нашего мероприятия зависит судьба свободных пиратов всей вселенной. Понятно?
– Так точно, Ваше Сиятельство!
– И я ни перед чем не остановлюсь ради памяти и дела нашего великого Фалтоса.
– Так точно, Ваше Сиятельство! – вторили ему Тол и Чаус, не смея поднять своих глаз.
– Слушайте сюда, бестолочи! – понизив голос, прошептал Мрад, – на Этоне высадитесь под видом туристов, но прежде пройдете модификацию внешности и получите соответствующие документы. Там к Вам присоединится наш связной, который находится среди землян. Он сообщит дальнейшие инструкции, снабдит Вас оружием. Я доходчиво объяснил?
– Так точно, Ваше Сиятельство!
– И смотрите мне, обложаться еще раз... – доставая аннигилятор и направляя его в голову Лозу, сказал Мрад.
Почти бесшумная вспышка анигилятора ослепила Тола и Чауса, развеяв по атомам бренное тело Лоза. Только нехитрая одежда пала на гранитный пол, сохраняя еще недавнюю память о своем хозяине. Споки испуганно пялились на аннигилятор, который летал перед их носом в руках Его Сиятельства.
– Так будет с каждым! Во имя великого Фалтоса!
– Так точно, Ваше Сиятельство! – мычали обезумевшие от страха пираты, отвешивая поклоны и быстро пятясь назад, дабы быстрее скрыться за дверью шлюза, чтобы избежать сурового наказания Мрада…
.
.
.
.
.
.

Тренировка с Даоли
На часах электронное табло мерно показывало пять часов утра. Под негромкую музыку группы «Нирвана» Андерс открыл глаза, уставившись в слабое точечное освещение, льющееся с потолка. Его бедро ощущало приятную негу и тепло животика Сьюме, которая спала, как ребенок, закинув свою ножку сверху на мощные ноги Ганлоу. Натали обожала устанавливать в будильнике свою любимую рок-группу, чтобы просыпаться и пробуждаться, заряжаясь энергией старой доброй музыки. К сожалению, это также означало начало утра следующего дня и что необходимо вот так просто отстранить от себя любимую девушку и идти на тренировку.
Сила привычки одержала верх и Андерс, облачившись в кимоно, легкой трусцой выбежал в спортивный зал «Звездного Странника». Размявшись и проделав несколько тао, Ганлоу почувствовал еще чье-то присутствие в секторе. Незримые энергетические вибрации усиливались в противоположном углу спортзала, ощущаемые неприятным возбуждением и напряжением каждой клеточки тела.
– Кто здесь? – бесстрастным голосом произнес Ганлоу, уставившись в пустынный угол зала, где тихо раскачивалась боксерская груша, поскрипывая на хромированных цепочках.
Пространство за грушей заволновалось, распространяя колебания волн, искривляющих очертания близстоящих предметов. Андерс не чувствовал тревоги. Наоборот, он предчувствовал нечто хорошее. Интуиция не подвела. Прекратившееся волнение пространства нарисовало в углу зала фигуру в белом. Подойдя ближе, Андерс угадал в незваном госте Даоли, миролюбиво улыбающегося и чудаковато расшаркивающегося в своих загадочных па.
– Это я, Даоли! – многоголосым эхом прозвучали слова третьемирянца.
– Ты рановато пожаловал для визита. Все еще спят! – предупредительно высказался Ганлоу, прикладывая открытую ладонь к сердцу в качестве приветствия.
– Я, собственно, к тебе, а не ко всем!
– В такую рань!? – изумился Андерс. – Значит, на то есть веская причина!
– Именно! Очень веская! У нас мало времени для учебы. Ни сегодня, завтра Ваш корабль покинет Третий Мир, а информации тебе нужно впитать достаточно много.
– А разве Павлова уже вылечили?
– Ты сомневался? – усмехнулся Даоли. – С первого же раза мы его подняли на ноги. И поверь, он был очень доволен своим выздоровлением и встречей кое с кем. Так что не обессудь, если мы сейчас же начнем наши занятия!
– Всегда пожалуйста! С чего начнем? – настроился на рабочий лад Ганлоу.
– Хочу подробнее объяснить сущность визуализации, – начал свое наставление «ангелочек», неспешно присаживаясь на тотами и приглашая Андерса сесть рядом. – Мы можем разбить содержание нашей жизни на три ypовня, которые можно назвать ypовнями бытия, действия и имения. Бытие – основное ощущение жизни и сознания. Это чувство, которое приходит к нам при глубокой медитации, чувство покоя и внyтpенней наполненности. Андерс, тебе должно быть знакомо это ощущение.
– Пожалуй! – согласился Ганлоу, вспоминая свой многолетний опыт медитации.
– Действие – это движение, деятельность, оно исходит из естественной созидательной энергии, которая протекает через все живое и является источником нашей жизни. Имение – это состояние взаимоотношений с дpyгими людьми и вещами Вселенной. Это способность допускать в нашу жизнь людей и вещи и принимать их, гармонично сосуществовать с ними. Бытие, действие и имение подобны тpеyгольникy, все стороны которого поддерживают дpyг дpyга. Они не вступают в конфликт дpyг с дpyгом. Они все сyществyют одновременно. Часто люди пытаются прожить жизнь в обратном направлении: они пытаются иметь больше вещей или больше денег для того, чтобы действовать как хочется и, таким образом, быть счастливее. Hа самом деле, такой путь ведет в обpатнyю стоpонy. Сперва нужно быть самим собой, затем действовать так, как нужно, чтобы иметь желаемое. Это взаимодействие трех составляющих и определяет цели созидающей визуализации, то есть соединить нас с нашим бытием, помочь нам сосредоточиться и облегчить наши действия, усилить и pасшиpить наше имение.
– Это все теория! Но каков механизм создания успешной созидающей визуализации?
– Три элемента определяют успех созидающей визуализации в каждой конкретной ситуации. Первое – это Желание. Hyжно иметь истинное желание создать то, что ты выбрал для визуализации. Я имею в виду не страстное болезненное желание, а ясное, сильное представление цели. Спроси у себя: «Действительно ли я всем сердцем своим желаю достичь цели?».
Второе – это Веpа. Чем больше ты веришь в поставленную цель и в возможность ее достижения, тем больше y тебя шансов достичь ее. Задайся вопросом: «Верю ли я в свою цель? Верю ли я, что смогу достичь ее?».
Третье – это Восприятие. Ты должен очень хотеть принять и иметь желаемое. Иногда мы ставим себе цель, но, в действительности, не желаем достичь ее, нам больше нравится процесс постановки цели. Ответь себе: «Действительно ли я хочу иметь желаемое?» В итоге все эти три элемента я называю намерение. Когда y тебя есть полное намерение создать что-либо – то есть y тебя сильное желание, ты полностью веришь в достижение цели, и ты действительно хочешь иметь желаемое – в таком случае твое желание обязательно исполнится, и это обычно происходит очень быстро. Чем яснее и сильнее намерение, тем легче и быстрее принесет pезyльтаты созидающая визуализация. Каждый pаз спрашивай себя о том, каково твое намерение. Если оно слабое и неyвеpенное, то помочь усилить его может yтвеpждение: «У меня возникло сильное намерение создать желаемое прямо здесь и сейчас».
– И что, поможет? – несколько сомнительно поинтересовался Ганлоу.
– Не сомневайся! – похлопывал Даоли по плечу землянина. – Доказано на практике! На моей практике. Для того, чтобы созидающая визуализация была эффективной и успешной, очень важно почувствовать, что все исходит из Вселенского Источника, содержащего бесконечный запас любви, мyдpости и энергии.
– Ты имеешь в виду Бога? – глаза Андерса расширились от удивления.
– Для вас Источник может означать Бога или Вселенский pазyм, или единство всего, или вашу истинную сущность. Как бы мы его не назвали, его всегда можно найти в каждом из нас, в нашем внyтpеннем бытии. Я представляю себе связь с Источником как единение с вашей высшей сущностью, с подобием Бога, существующего в вас. Это единение хаpактеpизyется глубоким чувством знания и yвеpенности, энергии, любви и мyдpости. Вы осознаете, что являетесь творцом своего собственного миpа и обладаете бесконечной энергией для его создания.
– Как же я смогу понять, что наступило единение с Источником, как ты называешь это?
– Ха! Каждый из нас когда-то ощущал единение со своей высшей сущностью, хотя, возможно, не называл ее так.
– Неужели каждый? Когда и как это было возможно? – удивлялся Ганлоу такому простому ответу посвященного.
– Это единение проявляется как высокое, ясное чувство силы, когда ты чyвствyешь себя на вершине миpа, способным свеpнyть горы. Это чувство, которое все испытывают, когда влюблены. Тогда ты чyвствyешь, что и ты сам, и весь миp пpекpасны, потому что ваша любовь к дpyгомy человеку проявляет вашу высшую сущность.
– Истинную правду говоришь! – подтверждал Андерс, вспоминая, какой прилив сил и энергии вызывали у него поцелуи и слова любимой Натали.
– Ты правильно мыслишь, – говорил Даоли, читая мысли собеседника. – Когда ты впервые узнаешь это чувство, то оказывается, что оно появляется неpегyляpно и исчезает. В какой-то момент ты чyвствyешь в себе силу, ясность и способность к твоpческомy созиданию, но в следующий момент тебя охватывают смятение и страх. Это естественный процесс. Когда ты познаешь свою высшую сущность, ты сможешь обращаться к ней, когда тебе понадобится, и постепенно заметишь, что все чаще и чаще ощущаешь связь с ней. Связь между твоей личностью и высшей сущностью – это канал с двyстоpонним движением и важно развивать оба его направления.
– И каким образом развивать мне этот канал? Разве я способен?
– В самую точку спросил! – зааплодировал третьемирянец. – Да в тебе заложены все предпосылки для успеха!
– И какие же? – с недоверием спросил Андерс, оглядывая себя со всех сторон, будто пытаясь найти скрытый резерв, который был не замечен им ранее.
– Ну, во-первых, у тебя отличная Восприимчивость. Когда во время медитации ты успокаиваешь свою личность и входишь в состояние бытия, то через интуицию ты открываешь канал к высшей мyдpости. Ты можешь задавать вопросы, и ответы пpидyт к тебе в виде слов, ментальных образов или чувств. Во-вторых, у тебя повышенная активность и желание к созиданию. Когда ты чyвствyешь себя творцом Вселенной, ты выбираешь то, что хочешь создать и направляешь бесконечную энергию, силу и мyдpость твоей высшей сущности на проявление желаемого посредством активной визуализации и yтвеpждений.
– Хорошо! Допустим! И что дальше?
– Дальше? Когда канал свободно действует в обоих направлениях, то тобою все время pyководит твоя высшая мyдpость, и, основываясь на этом pyководстве, ты делаешь выбор и создаешь миp, пpекpасный и возвышенный. Почти любой вид медитации приведет тебя, в конечном итоге, к ощущению своей высшей сущности. Если ты не знаешь, каково это чувство, не беспокойся. Продолжай практиковать расслабление, визуализацию и yтвеpждения. В конце концов, во время медитации в какой-то момент ты почyвствyешь нечто вроде толчка в сознании, ты поймешь истинную суть вещей и даже сможешь почувствовать мощный поток энергии или теплый лучистый свет во всем теле.
– Я итак чувствую мощный поток энергии во время медитации! А после Этона меня эта энергия просто-таки переполняет, – сознался Ганлоу в своих высших ощущениях.
– Знаю! И ты должен использовать свое умение. Единственно эффективный способ использования созидающей визуализации – это путь Дао – движение по потоку. Это означает, что не нужно прикладывать усилий, чтобы попасть туда, куда ты хочешь. Нужно просто объяснить Вселенной свою цель и затем гармонично и терпеливо плыть по потоку pеки жизни, пока она не принесет тебя к цели. Иногда pека жизни сворачивает с кypса. Иногда даже может показаться, что она течет совсем в обратном направлении, но, все равно, в долгом путешествии этот путь к цели будет более легким и гармоничным, чем путь борьбы и сопротивления. Движение по потоку подpазyмевает слабую привязанность к целям, даже если они кажутся очень важными. Так что ты с легкостью можешь изменить их, если что-либо дpyгое покажется тебе более подходящим. Это сбалансированное соотношение между четким представлением цели и тем пpекpасным, что встречается тебе на пути, и способность изменить цель, если жизнь понесет тебя в дpyгом направлении. Это означает быть твердым и в то же время гибким.
– По-моему, это легче сказать, чем сделать? – выразил сомнение Андерс.
– Если тебя охватят неприятные сомнения в достижении цели, то есть, ты чyвствyешь, что pасстpоишься, если не достигнешь ее, ты только принесешь себе вред. Твой страх не получить желаемое может придать этой мысли больше энергии, чем мысли о самой цели. Если ты чyвствyешь, что сильно привязан к цели, то более эффективной и приемлемой будет работа над своим отношением к проблеме. Тебе нужно pазобpаться, почему ты боишься, что не достигнешь цели. Следует применить yтвеpждения, которые помогут тебе почувствовать yвеpенность или смело взглянуть на источник страха. К пpимеpy: «Вселенная открывается мне навстpечy. Мне не нужно yпоpствовать». Если в какой-то момент во время созидающей визуализации ты почyвствyешь, что заставляешь, подталкивать что-то, что не хочет приходить, отступи на время и спроси свою высшую сущность, действительно ли это то лучшее, что нужно тебе, то, чего ты искренне желаешь. Может быть, Вселенная пытается указать тебе лyчшyю цель, о которой ты даже и не думал.
– Хорошо, Даоли! Если мы заговорили с тобой о целях, то объясни мне, пожалуйста, какова высшая цель и предназначение мое, твое и других просветленных.
– Наша высшая цель? Хороший вопрос, Андерс! – похвалил Даоли землянина. – Каждомy человеку или любому разумному существу в этой Вселенной необходимо внести свой положительный вклад в этот Миp и в пользу дpyгих людей, а также в дело yлyчшения своей собственной жизни. Всем нам есть что предложить этому миpy и дpyг дpyгy, и каждый может сделать это своим особенным, уникальным способом. В большой степени наше личное ощущение здоровья и благополучия зависит от того, насколько полно мы можем это выразить. Каждый из нас на протяжении своей жизни может внести значительный вклад в этот миp. Этот вклад я и называю нашей высшей целью. А включать в себя он может и многое, и что-то одно, что-то очень простое. Чтобы внести свой вклад, нужно всегда самым естественным образом оставаться самим собой, делать то, что поистине любишь делать, и что легко дается тебе. Сердце каждого из нас подсказывает нам нашу высшую цель, но часто мы не признаемся в этом даже себе. Hа деле, многие люди идут на все, чтобы скрыть ее и от себя, и от миpа. Они боятся и стараются избегать той ответственности, энергии и света, что приходят к нам с осознанием истинной цели. Используя созидающую визуализацию, ты заметишь, что все полнее осознаешь свою высшую цель и лучше гаpмониpyешь с ней. Обрати внимание на те особенные детали, что снова и снова приходят к тебе в мечтах и фантазиях во время визуализации. Они являются важным ключом к пониманию скрытого значения цели твоей жизни. Занимаясь созидающей визуализацией, ты поймешь, что твои способности и проявления находятся в прямой зависимости от того, насколько твои действия согласованы с твоей высшей целью. Если ты не можешь добиться проявления чего-либо, то, возможно, поставленная тобою цель, далека от назначения твоей жизни и твоей жизненной системы. Будь терпелив и старайся достичь гармонии с твоей внyтpенней мyдpостью. Оглянувшись назад в прошлое, ты увидишь, что все происходит наилучшим образом. У каждого из нас есть своя pоль, и она состоит в том, чтобы быть существом пpекpасным, поистине быть самим собой.
– Красиво рассказываешь! – горько усмехнулся Андерс, поднимаясь с тотами. – У меня даже желание проснулось немедленно приступить к своей миссии. Но как мне смириться с привязанностью к Натали? Мне будет тяжело беззаветно отдаваться делу, если не будет ее рядом.
– Ты, конечно, прав, с одной стороны, – лукаво возразил третьемирянец, – но с другой стороны, именно твоя привязанность и одухотворенная любовь позволят максимально быстро вступить в контакт с высшей сущностью. И есть еще один плюс, который вдохновит тебя на подвиги во имя человечества.
– Какой же это плюс может быть?
– У тебя с Натали будет ребенок!
– Ребенок?! – удивился Ганлоу, не веря своим ушам. – Ты не шутишь?
По выражению глаз Даоли и его тону было понятно, что он далек от праздных забав.
– Мальчик или девочка? – чуть успокоившись, поинтересовался Андерс, в глубине души надеясь на первенца.
– Да! Первым будет мальчик! Причем в значительной степени одаренный! Он воплотит в себе самые чистые и светлые качества и стороны жизни. Ему предначертано великое будущее! Но первые шаги и предпосылки для его раскрытия, как личности на Земле, предстоит сделать его папе, то есть тебе, Андерс.
– Удружил, так удружил! – довольный и радостный еле сдерживал крик ликования Ганлоу. – Пойду, расскажу Натали!
– Не стоит. Она и сама все скоро узнает. На то вы и избранные! Скоро будете читать мысли друг друга за миллиарды парсек и телепортироваться, когда соскучитесь.
– Жаль, что нельзя порадовать любимую новостью о сыне! – искренне сожалел Ганлоу.
– Не расстраивайся! Отдай эту привилегию Натали! Ей будет приятно сообщить такую новость своему верному мужу, тем более в преддверии, хоть и недолгого, но расставания.
– Да-да! Конечно! Ты прав! – одобрительно кивал головой Андерс, соглашаясь с мнением Даоли. – Ей сейчас ни расстраиваться, ни волноваться нельзя. Только положительные эмоции!
– Ну, ты загнул! До этого еще рановато! И поверь мне, что положительных эмоций в Третьем Мире она почерпнет достаточно! Главное, чтобы у тебя все получалось, и ты ее не расстраивал.
Ганлоу молча согласился. Он был не в силах говорить, так его переполняло чувство радости.
– Поспеши, Андерс, к любимой! Постарайся насладиться ею сполна и запомнить ее великолепие и красоту, чтобы недолгие месяцы разлуки, выпавшие на Вашу долю, казались мимолетным расставанием. До встречи! Мы еще встретимся с Вами сегодня!
Ганлоу махнул рукой третьемирянцу в прощальном жесте и пропал за открывшимися створками дверей. Даоли медленно поднялся с тотами, подошел к боксерской груше и протянул к ней руку. Груша неестественно отстранилась от его руки прочь на девяносто градусов. Проследовав дальше в угол спортзала, третьемиренец прошел сквозь пространство, оставив за собою небольшие колебания волн и обычную боксерскую грушу, одиноко раскачивающуюся по максимальной амплитуде в совершенно пустынном зале.
Андерс застал Натали весело напевающую песню своей любимой «Нирваны». Часы показывали семь утра. Значит, пара часов пролетела незаметно в разговоре с третьемирянцем. Ганлоу не жалел ни единой минуты их дискуссии. Разве, что эти минуты он провел вдали от любимой.
– Доброе утро, малыш! – ласково произнес Андерс, прижимаясь небритой щекой к нежной шейке Сьюме, – Вчера ты была обворожительна!
– Привет, милый! – вторила ему Натали, обнимая любимого за плечи. – Ты был неповторим!
– И что у нас на завтрачек? – потирая руки, поинтересовался Ганлоу.
– Омлет и бутерброды с красной икрой! Сама готовила!
– Обожаю, когда ты готовишь! Это всегда лучше синтетики!
– Что будешь? Чай или кофе?
– А что у нас к чаю?
– Галеты, правда, синтетические! – засмущалась Натали.
– Но тоже вкусные! Давай тогда кофе и чашку побольше!
– Иди побрейся, пока я приготовлю, – заметила Сьюме, проводя рукой по щеке Андерса. – Кстати, звонил Даоли!
– Чего хотел? – спросил Ганлоу, направляясь принять душ и побриться.
– Да, приглашал на девять часов в кают-компанию! Говорил, что будет очень интересно!
– И давно звонил? – кричал Андерс из ванной, тихо шелестя электробритвой «BRAUN».
– Где-то с час назад, как раз меня разбудил по интеркому!
– Что-о-о-о? – удивился Ганлоу, вывалившись из ванной с наполовину побритой щетиной. – Как час назад? Ты ничего не путаешь?
– Нет! Ну, может быть пятьдесят минут назад, не меньше! – изумленно хлопала глазами Натали, не понимая возмущения мужа.
– Да я же с ним в это время разговаривал в спортзале, и он никому не звонил!
Натали сощурила глазки, а затем весело расхохоталась.
– Ты, видимо, забыл, что имеешь дело с Третьим Миром! Помнишь, как легко третьемирянцы сливаются друг с другом, разделяются. Для них это норма! И не мудрено, что одна копия могла разговаривать с тобою в спортзале, а другая со мной по видеосу. Третья копия Даоли может быть ведет спор с Праудом в кают-компании. И так далее!
– Теорема неабсолютных копий! Как же я запамятовал? – успокаивался Ганлоу, прячась обратно в ванной.
– Ты давай не долго принимай душ, а то времени не так уж много! Нам еще завтракать!
– Хорошо, Натали! – доносились слова Андерса сквозь шум воды в душевой кабинке.

Дары Третьего Мира
Плотно и вкусно позавтракав, парочка направилась на место встречи, назначенное Даоли. Дверь кают-компании приветливо распахнулась перед супругами, утонув в стене. Андерс и Натали вошли в привычное помещение, но неожиданно для себя очутились на морском берегу. Их ноги утопали в мягком ковре из светло-зеленой травы. Интуитивно Ганлоу оглянулся и увидел распахнутые двери кают-компании «Звездного Странника», через которые они только что попали в эту иллюзию. Дверь еще не закрылась, так как земляне оставались стоять слишком близко к ней. В дверной проем четко просматривался коридор родного звездолета, освещенный голубоватой подсветкой. Обойдя двери сзади, Ганлоу обнаружил абсолютно ровную гладкую панель из металла, установленную посреди зеленого луга.
Призывные крики раздавались несколько правее со стороны моря в пятидесяти метрах от псевдодвери, оставшейся как напоминание о звездолете. Бросив туда взгляд, Андерс расслабился. Весь экипаж был в сборе и дружелюбно приглашал к ним присоединиться, махая руками, платками и даже комбинезонами, снятыми, чтобы позагорать в лучах неизвестного светила. Обняв Натали за плечи, Ганлоу нежно увлек ее за собою, продолжая разглядывать непривычный ландшафт. Сомнения пропали. Это не было ни фокусом, ни иллюзией, ни голограммой. Соленый морской бриз нежно обдувал лицо, вызывая ностальгию о земных пляжах на Гавайях или Майорке. Кампания расположилась в тени развесистых пальм на шезлонгах под пляжными зонтиками. На маленьких импровизированных столиках находились блюда с роскошным выбором экзотических фруктов и прохладительных напитков. Помимо земного экипажа «Звездного Странника» присутствовали около десятка третьемирянцев во главе с Даоли. Судя по всему, обстановка царила непринужденная. Компании распались по интересам, дискутируя с тем или иным «ангелочком».
Дождавшись подхода Сьюме и Ганлоу, Даоли поднял руку вверх, чтобы привлечь всеобщее внимание публики.
– Минуточку, ребята! Мы все в полном сборе! Хочу обсудить с Вами несколько вопросов!
– Кто первым пойдет купаться в море? – шутил Селезнев.
– Нет! Кто быстрее загорит под этим светилом? – вторила ему Эмма Штольц. – Кстати, а как называется здешнее Солнце? Уж больно оно похоже на Гила!
– Эмма, ты совершенно права! – подбодрил ее Ладой. – Мы находимся на Этоне в заповедной зоне, куда даже отдыхающим запрещается проходить.
– А нам что можно? – вклинился с расспросами Шмателли. – А как мы сюда попали, минуя космическое пространство? Как же так получается с корабля и …, – несколько замешкался переводчик.
– … прямо на бал! – улыбаясь, поправил его Даоли!
– Точно! В яблочко!
– Начну по порядку и отвечу на твой вопрос, Макс. На Этоне мы все очутились благодаря вот этой маленькой штучке, – посерьезнел третьемирянец, демонстрируя маленький серебристый предмет, похожий на гладкое зеркальце.
Томми Ло узнал в этом предмете аппарат, который перемещал его внутри пирамиды сквозь пространство и время.
– Это модифицированный парастат супер последней разработки. Посредством этого прибора можно путешествовать во Вселенной, параллельных измерениях и во времени, – продолжал Даоли.
– Ух, ты! – прокатились восклицания среди землян.
– Да, это удивительно, но прогресс не остановить и в большинстве Миров уже широко используется данное изобретение.
– У нас на Земле нет!? – небрежно бросил Фантози. – А было бы неплохо!
– Пока нет! – многообещающе заметил Даоли. – Но у Вас все еще впереди! Сделает это открытие Ваш покорный слуга, профессор физики Павлов Сергей Геннадиевич.
«Ангелочки» первыми зааплодировали, приглашая Павлова подняться с кресла. Профессор смущенно кланялся, утопая в радостных и приветственных окриках землян и третьемирянцев.
– Ого, профессор! Вам выпала такая честь! Поздравляю! – ликовал Прауд, крепко пожимая руку Павлова.
Дождавшись, пока стихнут овации, Даоли продолжал.
– Такого рода высокие технологии налагают высокую степень ответственности перед нравственным и духовным воспитанием человечества. Недопустимо, чтобы такой прибор попал к спокам либо в другие нечестные руки. Поэтому, Иван Петрович, мне понадобиться несколько добровольцев из членов Вашего экипажа, чтобы обучить и провести определенный инструктаж, предупреждающий внедрение столь замечательного изобретения на планете Земля.
– Конечно! – поднялся командор, переходя на деловой и официальный тон ведения переговоров. – То, что вижу я и мои коллеги, безусловно, достойно похвал. И передача столь высокой технологии в руки Земли – это знаменательный шаг во взаимоотношениях наших дружественных цивилизаций. Думаю, что Ваше замечание насчет высокой ответственности перед потомками и иными Мирами за правильную эксплуатацию данного изобретения правомерно и закономерно. Я уверен, что Верхрат Космофлота Земли поддержит меня и Вас в столь значимом вопросе. Поэтому считаю и официально заявляю, что Ваше требование будет удовлетворено в полном объеме. Сколько добровольцев Вам необходимо? Можете располагать всеми моими людьми и положиться на них в этом вопросе!
– Командор, я благодарен за помощь, оказанную мне! – произносил Даоли, пожимая руку Сергеенко. – Думаю, что мы найдем решение прямо сейчас, если Вы не возражаете!
– Что Вы? Пожалуйста! Кто хочет добровольно помочь в развитии нашего будущего? Поднимите руки! – властно командовал Сергеенко, защищая честь мундира и демонстрируя вотум доверия, оказываемого третьемирянцам.
Ожидания Ивана Петровича оправдались полностью. Все земляне, как один, подняли руки, выражая желание быть волонтером в столь ответственной миссии.
– Что ж, Даоли, решение принимать Вам! – довольно произнес капитан, наслаждаясь лесом рук, поднятых его экипажем. – Поскольку желающих много, а число добровольцев, я так понимаю, ограничено.
– Совершенно верно! – согласился руководитель делегации третьемирянцев. – Хоть выбор и сложен, но мне придется его сделать незамедлительно!
Даоли несколько секунд подумал и остановил свой выбор на Натали Сьюме, Нине Павленко, Андерсе Ганлоу, Сержио Монтане, Флеше и Шторме.
– Довольно оригинальный выбор! – не скрывал удивления Сергеенко. – Но Вам лучше знать! И каким же образом наши добровольцы помогут Сергею Геннадиевичу воплотить Вашу идею в жизнь?
– Для начала мы сами окажем содействие профессору в этом вопросе! – многозначительно произнес Даоли, подвигая суперпарафон к губам. – Сергей Геннадиевич, Вы готовы? Помечайте координаты. Синихсус два дробь сто точка зет триста Г ноль Т ноль Э семь.
Павлов непонимающе хлопал глазами, смотря на прохаживающегося гуманоида. Было непонятно, к кому обращается третьемирянец. С одной стороны он называл имя профессора, но с другой стороны он вообще не глядел даже в его сторону, а полностью сконцентрировался на крошечном блестящем приборчике. Это было верхом неприличия во взаимоотношениях между расами. Среди землян прокатился гул неодобрения, однако, последующие события все расставили на свои места.
Ослепительная вспышка метрах в десяти напротив тенистого оазиса из пальм, где расположился экипаж «Звездного Странника», заставила всех припасть глазами к этому необычному явлению. Вспышка породила горизонтальную плазматическую линию длиной не более метра. Линия быстро поднялась вверх на двухметровую высоту и развернулась в ровный прямоугольник, уткнувшись в зеленый покров травы. Когда плазменное свечение рассеялось, перед наблюдателями предстала белоснежная округлая дверь с золотистой ручкой. Дверь бесшумно утонула в невидимой стене, выставив на обозрение Павлова Сергея Геннадиевича. Профессор быстро проследовал к Даоли и встал рядом с ним.
– Да у Вас тут почти уже портадром! – проговорил двойник, кивком головы указывая на двери, ведущие к звездолету, и также одиноко и нелепо торчащие посреди живописного ландшафта.
– Прошу любить и жаловать, Сергей Геннадиевич Павлов из параллельного измерения, где уже создан парафон и парастат, – представил Даоли нового профессора окружающим, – является неабсолютной копией Вашего профессора физики и готов помочь ему, как можно скорее закончить работу по разработке теории перемещения во времени и парамирах, что и будет являться основой создания высокой технологии будущего тысячелетия.
Павлов-чужак вышел перед третьемирянцем и вежливо поклонился.
– Можете называть меня Павловым Вторым, Дублем или Копией Вашего профессора, но я действительно одно из воплощений Субъекта Павлова, проживающего во Всех уголках и временах Мироздания. Возможно, для многих я говорю непонятным языком, но, надеюсь, что мой прообраз меня понимает безоговорочно.
– А то! – восклицал Павлов землян, подскакивая с кресла и приветствуя свою Копию. – Мы уже знакомы! Именно благодаря своему воплощению я жив и здоров, полностью восстановил свою память, энергетическую и психологическую целостность, за что еще раз благодарствую.
Оба профессора с улыбкой пожали друг другу руки.
– Теперь Вам предстоит еще и поработать вместе! – вмешался в диалог Павловых третьемирянец. – Вы, наверное, все уже поняли, что Третий Мир – не совсем обычное место во Вселенной? Здесь происходят странные и необъяснимые, на Ваш взгляд, явления, но для нас – жителей Третьего Мира – это обыденность и закономерность, согласно которой мы живем и существуем. Третий Мир каждого из Вас решил одарить памятным подарком, который всегда будет напоминать о нашем существовании. Этот дар окажет значительное влияние на Вашу последующею судьбу и свяжет всех Вас незримой цепью взаимовытекающих событий.
Одобряющий ропот удивления и благодарности выдал заинтригованность присутствующих.
– Как Вы поняли, – продолжал Даоли, – профессору Павлову я дарю вот этот парастат с функцией парафона, при помощи которого Вы можете в любой момент пообщаться со своими воплощениями в любом из параллельных измерений и даже посетить его. Делать это необходимо аккуратно, пока Вы не освоитесь полностью. А поможет Вам в этом Ваша копия!
С этими словами третьемирянец вручил серебристый аппарат Павлову. Сергей Геннадиевич увел Двойника за свой столик под бурные аплодисменты окружающих. Взгляд Даоли остановился на счастливом лице Джона Болтона, сидящего рядом с ЭММОЙ и нежно обнимающего ее за плечи.
– Джонни! – торжественно начал свою речь третьемирянец. – Ты технарь, механик и кибернетик от бога. В железяках и микросхемах твоя жизнь и стихия. Тебе очень трудно приходилось ладить с женщинами, потому что ни одна не разделяла твое мировоззрение. Но Третий Мир преподнес тебе воплощение кибермозга звездолета во плоти. Ты мечтал об этом долгими звездными ночами, обсуждая с гиперкомпом состояние и самочувствие корабля и сравнивая его с человеческими устоями. И здесь, в Третьем Мире, ты понял, что мечты воплощаются в жизнь, подтверждая закономерность созидающей визуализации. ЭММА твоя! Можешь ее забрать и жить, как с обычной девушкой. Она родит замечательных и умных детей, но пожизненно за миллионы парсек будет чувствовать всем своим естеством состояние дел на «Звездном Страннике», показания его датчиков, поломки и восстановление оборудования. Хорошо это или плохо? Тебе решать!
– Спасибо, Даоли! Огромное тебе спасибо, Адоли! – обращался Болтон к «ангелочку», сидящему рядом. – Я о большем счастье и мечтать не смел!
– Теперь подарок для проказника Эндрю! – искал Даоли глазами Прауда. – Ах, вот ты где! Не можешь оторваться от Идилы!
– Да разве от этой красоты можно отстать!? – смеялся врач-психолог, привлекая к себе за изящную талию «Белоснежку» и целуя ее в щечку.
– Правильно! И не отставай! Насколько я знаю, Идила не прочь остаться с тобою, Эндрю, и рассчитывает на серьезные отношения с твоей стороны в ближайшем будущем.
– В каком будущем? – наигранно возмутился Эндрю и бухнулся перед инопланетянкой на колени. – Идила, я предлагаю тебе стать моей законной женой! Я люблю тебя и делаю это предложение от всей души! Если ты согласишься его принять, я изменюсь, я не буду глупить и чудить! Буду лишь примерным и порядочным семьянином! Так «Да» или «Нет»?
Такой поворот событий был неожиданностью для Даоли и ему пришлось на время передать инициативу в руки влюбленного жениха по имени Эндрю Прауд и его невесты родом из Третьего Мира.
– Я согласна, Эндрю, быть твоей женой! – тихо проговорила Идила. – И не нужно становиться серьезным, ведь я тебя люблю таким сорванцом, как ты есть.
– Так «Да» или «Нет»? – настаивал Эндрю на однозначном ответе.
– Конечно «Да»! – удовлетворила Идила ответом неугомонного Прауда.
– Да! Вы слышали – Да-а-а-а! – как ненормальный кричал Эндрю, вскочив на ноги и прыгая, будто ребенок.
Ликовал не только Прауд, но и весь экипаж, довольный тем, что беспокойный ловелас и ухажер всех женщин наконец-то определился со своим выбором, и, нужно сказать, довольно неплохим выбором. Даже Натали спокойно вздохнула, довольная тем, что больше не придется краснеть и прятаться от назойливых и знойных приставаний Эндрю.
Дождавшись, пока стихли овации и поздравления новоиспеченных жениха и невесты, Даоли продолжил раздачу презентов.
– А сейчас позвольте обрадовать Эмму Штольц, Вашего замечательного естествознавца! Эммочка, если тебе нравится Ладой, то он может быть с тобою рядом всю жизнь или в качестве друга, или в качестве твоей второй половины. Надеюсь, ты понимаешь меня? Или может остаться здесь, если хочешь?
Штольц зарделась ярким румянцем и, не сдерживая слезы радости, уткнулась в грудь своего избранника.
– Лучше в качестве мужа! – проговорил Ладой, выражая мысли Штольц. – Да, милая?
– Да! Спасибо! – лишь хватило сил выдохнуть Эмме.
– Не за что! Все в Ваших руках, а я только помогаю осуществиться мечтам! – говорил Даоли. – А теперь подарок для Джима Ли. Джим, начиная с сегодняшнего дня, ты сможешь приготовить любой самый сложный рецепт блюда, который существует во Вселенной. Причем все это будет храниться у тебя в памяти, а если появиться новое блюдо, то его рецепт тут же отобразится у тебя в голове.
Китаец Ли скромно приклонил голову в благодарственном поклоне, выражая свою признательность.
– Следующий – Максимилиан Шмателли! Ты, Макси, сможешь понимать, разговаривать и писать на всех языках, существующих во Вселенной. Томми Ло! Твоя жажда исторических познаний не знает границ, поэтому ты сможешь попасть в любую древнюю эпоху Земли, ты будешь понимать язык древнейших цивилизаций и сможешь ознакомиться с хранилищами старинных манускриптов. А помогать в этом тебе будет твой друг Иолад, с которым Вы не только сдружились, но и успели побывать в некоторых переделках. По первому твоему зову будет приходить Иолад и проводить тебя в самые древние часы и времена.
Томми крепко пожал руку своему провожатому, довольный столь щедрым подарком Третьего Мира.
– Ирман Фантози, Колли Блу и Сьюзи Блейк! Вы молоды, дерзки и красивы, полны добрых стремлений и искренних намерений служить на благо Союза Созидающих Рас. Поэтому Третий Мир награждает Вас великим даром лидерства, интуиции и знания космических трас и законов. У Вас великое будущее. И Вселенная еще узнает о трех замечательных, честных и отважных капитанах звездолетов.
Космопилоты выстроились по стойке «смирно», отточенным жестом склонив головы в знак признательности за оказанное доверие.
– Остались у меня не одаренными только Холтон и Селезнев, не так ли, ребята? – задал космопехам риторический вопрос Даоли.
Рядовые переглянулись, скромно пожав плечами, что никак не вязалось с их бойкой натурой.
– Думаю, что Филлип Грейс понесет наказание по заслугам. Но перед Вашим командором стоит вопрос, кто займет место полковника на обратном пути, а возможно и навсегда.
– По уставу положено освободившееся место занять старшему по званию, то есть лейтенанту Павленко! – отрапортовал Холтон.
– Но ты не учел, что Нина остается в качестве добровольца здесь, на Любви, – поправил его Даоли. – Насколько я знаю, Иван Петрович уже подготовил ответ для себя!
– Совершенно верно! – подтвердил Сергеенко догадку третьемирянца. – Место Грейса займет рядовой Селезнев с внеочередным присвоением ему звания лейтенанта.
– Думаю, Владимир, этот подарок Вас обрадует!?
– Еще бы! Служу Созидающим Расам! – отдал честь Селезнев.
– Но это подарок от командора! Третий Мир жалует и тебе, Владимир, и тебе, Арни, качества, без которых немыслим настоящий офицер. Это доблесть, отвага, честь, военная хитрость, житейская мудрость, смелость и ум. Эти качества в полной мере позволят Вам дослужиться до генералов, а тебе, Арнольд, и до адмирала космической бригады. Надеюсь, что данный подарок – достойная награда за пребывание в Третьем Мире.
– Служим Созидающим Расам! – отдали Даоли честь космические пехотинцы.
– Вот, пожалуй, и все, хотя нет! Я забыл наградить Ваших отважных киборгов, которые также имеют одно, но твердое желание стать Человеком! Флеш и Шторм, своей безграничной преданностью и верностью служения людям Вы неоднократно проявляли себя с наилучшей стороны и поэтому заслуживаете на столь высокую награду. Третий Мир дарит Вам человеческую плоть и кровь, а также наивысшие чувства и качества, коими только может быть наделен человек.
Киборги поднялись со своих мест, подталкиваемые странным ощущением внутреннего и внешнего преображения. Легкое покалывание в организме подтверждало начало процесса трансформации. Металл заменялся мышцами, датчики сменялись нервными окончаниями, плазма преображалась в кровь. Темнота на мгновение ослепила зрительное восприятие киборгов. Когда к Флешу и Шторму вернулось зрение, они увидели Мир немного другим, нежели посредством искусственного глаза оптики. Богатые краски, новые запахи, странные ощущения. Перед экипажем стояли уже не интеллектуальные роботы, а настоящие люди с естественным румянцем, осмысленным взглядом и открытым сердцем.
– Постараемся оправдать высокое звание Человека! – первым очнулся Шторм. – И каково теперь наше предназначение, как людей?
– Логичный вопрос! – согласился Даоли. – Вы оба, избранные как добровольцы, направляетесь в полное распоряжение Андерса Ганлоу. Ваша цель обучаться у него Знанию, защищать его от возможных невзгод и помогать в его нелегком вопросе просвещения человечества.
– Натали Сьюме! Ты остаешься на Любви, чтобы получить ответы на все интересующие тебя вопросы, чему посвятила жизнь! Затем ты присоединишься к своему мужу, чтобы помогать в ответственной миссии. С той же целью здесь останутся Нина Павленко и Сержио Монтана!
– Но почему именно они? – не выдержал Максимилиан Шмателли. – Я тоже хочу быть добровольцем и помогать людям!
– Это похвально, Макс! – вежливо отвечал Даоли. – Но эти люди доказали свое предназначение. Нина проявила безграничную любовь к человеку, храбрость и отвагу, закрыв своей грудью командора от посягательства Грейса. Благодаря Третьему Миру Сержио уничтожил собственное Эго и негативные качества, переполнявшие его. Тем самым он максимально приблизился к идеалу человечности, что необходимо для его последующего становления и выхода на более высокий и качественный уровень развития, как личности. К тому же, мы не можем оставить здесь всех, ведь кто-то должен вернуться на Землю! Но знайте, незримо Третий Мир будет всегда находится с Вами – в Ваших мыслях, Ваших сердцах и Ваших поступках!
Последние слова Даоли были восприняты на бис, взрывом аплодисментов и одобрительным ропотом землян. Пока все ликовали, щупали, дергали и поздравляли Шторма и Флеш с преображением в людей, Даоли пригласил Ивана Петровича, чтобы сообщить новость и для него.
– Командор, у меня для Вас тоже есть подарок! – произнес третьемирянец, зачем-то понижая голос до таинственного шепота и приближаясь к Сергеенко почти вплотную. – Я считаю это слишком личным, чтобы во всеуслышание заявлять о нем.
Было видно, как переживал командор, очевидно, догадываясь о предложении Даоли.
– Третий Мир предоставляет возможность вернуть жену Аню, хотя она и явилась из параллельного измерения. Если, Иван, ты не против, то мы сможем организовать устойчивую связь между Вашими измерениями. То есть, при первой необходимости Вы сможете встречаться, гулять, общаться друг с другом. Причем, для этого не будет необходимости даже в парастатах.
– Это почему же? – удивился Сергеенко, вспоминая недавнюю встречу Павловых.
– Сила любви – великая сила! На определенном этапе духовного развития нет необходимости в изобретениях технического плана. Можно силой мысли пересекать измерения, путешествовать в пространстве и времени. Именно такими способностями обладаю я и большинство третьемирянцев. Третий Мир награждает тебя и твою Аннушку этой уникальной способностью мгновенно перемещаться в пространстве и между параллельными Мирами, в которых живешь ты и воплощение твоей жены.
– Я не знаю, Даоли, как благодарить тебя за все, что ты сделал! – еле сдерживал командор слезы, чтобы не расплакаться.
– Иван, я все понимаю! Но здесь не только моя заслуга, но и ее тоже! Иди к ней, твоя Аннушка ждет тебя!
– Где? – вырвалось у Сергеенко.
– Во-о-о-н там, в сторонке, в тени пальм! – кивком головы указал Даоли в сторону тенистой пальмовой рощицы.
Наспех пожав руку третьемирянцу, Иван Петрович быстрым шагом направился к своей мечте. Даоли с наслаждением глядел вслед удаляющемуся Сергеенко. Он благоговел, наблюдая восторг и радость, счастье и веселье среди людей.
– Ради этого стоит жить! – раздался дружелюбный голос Андерса за спиной Даоли.
– Да, ты прав, Ганлоу! Ради этого и существует Третий Мир! Существует, чтобы на Земле, на Трило, на Этоне, в каждой точке Вселенной царила любовь, счастье и гармония. Но для этого необходимо, чтобы любовь, счастье и гармония поселились в сердце каждого жителя безграничного Мироздания. А в этом, Андерс, будет немалая заслуга твоя, Натали и всех здесь присутствующих людей. Хочу, чтобы ты постиг еще один маленький урок. Третий урок, но очень важный.
– О чем это ты, Даоли?!
– Хочу, чтобы ты понял сам и объяснял другим, что ваша жизнь – это ваше произведение искусства. Ты видишь, что я создал? – спросил Даоли, указывая на радостные и счастливые лица окружающих. Мне нравится считать себя художником, а свою жизнь величайшим произведением искусства. Каждый момент нашей жизни есть момент созидания. И каждый момент созидания несет безграничные возможности. Я могу поступать так, как поступал всегда, но я также могу взглянуть, увидеть и испробовать новые альтернативы, несущие другие, потенциально более ценные возможности. Каждый момент жизни предоставляет новое решение и новую возможность. Я играю в чудесную игру и создаю пpекpасное произведение искусства. Если каждый из нас нарисует замечательную картину своей жизни, то получится гармоничное полотно, в котором не будет ни войн, ни зла, ни болезней, ни проблем, ни голода, ни угнетения, ни рабства. Так что, Андерс, рисуй! Твоя жизнь в твоих руках!
Даоли развернулся и побрел в сторону морского прибоя, постепенно растворяясь и исчезая в ярких лучах Гила.
– Иди к Натали! Проводи с ней время! Наслаждайся ее общением! «Звездный Странник» улетает завтра утром! – возникали в сознании Ганлоу слова удаляющегося третьемирянца. – Цени каждое мгновение жизни!
И Ганлоу ценил!

ЭПИЛОГ
Андерс хотел, чтобы утро следующего дня наступало бы вечность! Старт корабля землян намечался на семь утра по третьемирянскому времени. Ганлоу желал, чтобы последние минуты перед его расставанием с Натали никогда не наступили. Но, как ни странно, утро началось обыденно. Непринужденно позавтракав, словно ничего и не происходило, Натали собрала приготовленные заранее вещи и загрузила в поданный гравитолет, который должен был доставить груз к ее новому жилищу в городе Из.
Ганлоу вышел наружу, чтобы провести Натали, и растянуть драгоценные минуты совместного пребывания. Теперь разговор не клеился. Андерс поднял голову вверх, наблюдая за Гила, неумолимо поднимающегося вверх и отсчитывающего последние секунды до их расставания. «Дежавю!», – отметил про себя Ганлоу, разглядывая монотонный и вновь обновившийся ландшафт Третьего Мира.
Пурпурное небо застилало весь небосвод ровной чистой гладью без единого облачка до самой линии горизонта. Спокойная гладкая ровная коричневато-зеленая равнина с полнейшим отсутствием какого-либо возвышения также плотно стыковалась с линией горизонта, разбивая видимый пейзаж, насколько охватывал взор, ровно пополам. Все вокруг на 360 градусов делилось на небо и землю, верх и низ, потолок и пол. У Андерса было интуитивное непонятное шестое чувство, что если стать на голову, то ничего не изменится – только под ногами станет пурпурная твердь, а небосвод примет коричневато-зеленый оттенок какой-то феерической ночи. Это не Земля. Ни дуновения ветра, ни единого звука. Однообразие. Тишина. Гармония. Андерс обернулся. «Звездный Странник» куда-то исчез. Ганлоу стоял один между «Инь» и «Янь», между светом и тьмой, между добром и злом. Легкое нежное прикосновение плеча Ганлоу сзади заставило его затаить дух и на мгновение парализовало его способность двигаться, но не думать. Это прикосновение он мог узнать из миллиона других. Так его могли касаться только любящие руки единственной в Мире женщины – руки Натали Сьюме. Рывком тигра Андерс мгновенно обернулся назад в надежде поймать и обнять жену, но его руки беспрепятственно пронзили пустоту, не найдя ни малейшего намека на чье-либо присутствие. Ганлоу обескуражено вглядывался в скучный пейзаж в надежде найти хоть какой-то ключик, зацепку или объяснение. Подсказка объявилась сама собой.
– Любимый! – услышал он за спиной до боли знакомый голос Натали.
На этот раз Ганлоу намеренно медленно поворачивал голову, боясь снова никого не увидеть. Тренированный взгляд позволил ему задолго до полного разворота уловить чье-то присутствие. Сзади он увидел Натали. Она была знакомой и незнакомой, одновременно его и чужой, привычной и обновленной. Белый, плотно облегающий роскошную фигуру комбинезон, несомненно, подчеркивал ее красоту и молодость тела. На рукаве просматривались еле заметные три белоснежные волнистые полоски, обозначавшие принадлежность к Третьему Миру. Сьюме, улыбаясь, шагнула к нему навстречу. Вблизи ее лицо поражало своей необычной чистотой и прозрачностью, открытостью и одухотворенностью, внутренним сиянием и свечением. Ее карие глаза были необычайно глубоки и бездонны, и как бы заглядывали глубоко внутрь, пронизывая Андерса до глубины души и сердца, мыслей и поступков. На лице жены не было привычных морщинок. Поцелуй мягких пухлых губок Натали коснулся сухих губ Андерса, заставляя его забыть обо всем на свете и отбросить все свои сомнения. Это было она, несомненно, она – его единственная и неповторимая, любящая и любимая, обаятельная и привлекательная, сильная и слабая, нежная и трогательная Натали Сьюме.
- Я тебя люблю, и буду любить всегда! – серебристым звоном прозвучали в кромешной тишине искренние слова его девушки, отражаясь стократным эхом в сердце Ганлоу. – Но мы должны на некоторое время расстаться. Ты все знаешь, Андерс! Ты умница! Тебе нужно возвращаться на Землю, а мне пока необходимо остаться здесь.
- С ними? – кивком головы указал Ганлоу назад, где стоял Даоли и тысячи таких, как он.
- С ними! – покорно вторила Сьюме. – Так необходимо, милый!
Натали сделала шаг назад к тысячам или миллионам «ангелочков» в таких же белоснежных комбинезонах. Их лица также излучали свет и умиротворение. Они молча и беспристрастно, спокойно и холодно смотрели на него своими голубыми глазами. Затем все, как по команде подняли глаза и головы вверх. С быстротой молнии третьемирянцы начали взлетать в пурпур неба, оставляя за собой тонкий белый след. Они улетали в неизвестность и забирали с собой самое дорогое, что было у него. Андерс, обескураженный и изумленный, перевел свой взгляд обратно на Сьюме. Он ждал от жены главного признания, и, наконец-то, Натали сообщила радостную новость:
- У меня будет сын от тебя, Андерс! Мы должны постараться с тобою, чтобы он жил в лучшем Мире, чем мы!
Сердце Ганлоу готово было выскочить от счастья. Натали еще что-то говорила и улыбалась, но Андерс ее не слышал. Белые фигуры третьемирянцев продолжали взмывать в небо. Наконец последний «ангелочек» исчез в пурпурном небосводе Третьего Мира, оставив Андерса и Натали одних. По щеке Ганлоу покатилась одинокая слезинка. Андерс зажмурился, чтобы усилием воли подавить в себе эту минутную слабость. Нежный поцелуй Сьюме легким ветерком освежил его губы, оставляя знакомый привкус клубничной помады.
Нежное прикосновение плеча Ганлоу сзади вывело его из состояния медитации. Это прикосновение он мог узнать из миллиона других. Так его могли касаться только любящие руки единственной в Мире женщины – руки Натали Сьюме. Рывком тигра Андерс мгновенно обернулся назад в надежде поймать и обнять ее, но его руки беспрепятственно пронзили пустоту, не найдя ни малейшего намека на чье-либо присутствие. Дежавю?!
Ганлоу подозрительно озирался по сторонам. Он находился у себя в каюте. Сколько он спал или медитировал? Ему показалось – вечность! На часах было ровно 6.00. Старт «Звездного Странника» намечался на семь часов утра по третьемирянскому времени. Натали рядом не было, но ее серебристый кокетливый смех эхом звенел в ушах Андерса. «Проказница!», – думал он.
«Пора в путь, милый!», – прозвучали слова Натали в сознании Андерса.
«Пора, так пора! Начнем творить новое произведение искусства – свою жизнь!»

Ганжела Андрей Владимирович
04.11.2007
22.22

© Андрей Ганжела, 2008
Дата публикации: 23.04.2008 13:27:31
Просмотров: 3291

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.