Разве все уже сказано до меня?! Глава 27. "Корона для золушки".

Ирина Хотина

Форма: Роман
Жанр: Любовно-сентиментальная проза
Объём: 42902 знаков с пробелами
Раздел: "Неженский женский роман. Гламур, как фон. Голливудский сюжет, как инструмент. Цель - раскрыть механизмы судьбы."

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Рецензии и отзывы
Версия для печати

В предпоказные ажиотажные дни, до отказа заполненные тысячью неотложных дел и забот, я гнала от себя предательскую мысль: что же я буду делать, когда все это закончится? Отдавать себя на растерзание воспоминаний о Максе мне не хотелось, потому что знала, что уйду в глубокую депрессию. Но этого, к счастью, не произошло. Коллекция оказалась столь удачной, что заказы посыпались один за другим. А ведь у меня не дешевая хозяйственная лавка с предметами первой необходимости. Да и конкуренция в ювелирном бизнесе сумасшедшая. И моду на черные бриллианты ввела не я. Но в наших работах они выглядели настолько органично, настолько к месту, а в сочетании с эмалью так подчеркивалась их красота и необычный блеск, что изделия смотрелись будто живые. Мишаня взобрался на еще один Эверест своего таланта.
А через некоторое время ко мне обратились от имени королевского двора одной из европейских стран. Вот посмеялся бы Макс. Дело в том, что около года назад в одной из публикаций, посвященной успехам коллекций «Кремерз Хаус» и его быстро набирающей обороты популярности в мире моды, был даже пущен слух о том, что королевские европейские дома поглядывают якобы в нашу сторону. Макс долго меня уверял, что за эту хвалебную статью и не очень правдоподобный слух он не заплатил ни шиллинга.
Оказывается, яркость, стиль, оригинальность и качество последней коллекции произвели должное впечатление и на высочайших европейских особ, и прежде всего ее заключительный штрих – бриллиантовая корона. В последние годы в европейских монарших династиях стало хорошим тоном жениться на девушках из народа, претворяя в жизнь бессмертный сюжет. Я сама была простой золушкой, по воле судьбы оказавшейся на вершине европейского бомонда. Поэтому обращение ко мне по поводу головного свадебного украшения для такой будущей королевы посчитала для себя делом не только большой чести, но и глубоко символичным.
Поначалу речь шла о той самой короне, в которой я была на показе. Но ее за баснословные деньги приобрел покупатель, пожелавший остаться неизвестным. Потом под большим секретом мне шепнули, что ее владельцем стал какой-то арабский шейх, решивший сделать своей любимой жене поистине королевский подарок. Дай Бог счастья ему и его жене! Королевский двор рассудил, что это, может быть, и к лучшему, и решил заказать новую корону, с учетом вкуса невесты и жениха. После важного, но непродолжительного периода согласований по дизайну и форме, количеству, размерам и качеству камней, а также цене и сроках изготовления, Мишаня приступил к работе.
Королевская семья, а главное, жених, не поскупились: в короне должны быть использованы камни не меньше одного -- двух каратов. Но ее безусловным украшением должны стать шесть крупных бриллиантов: пять пятикаратников и один камень в десять каратов. Особо оговаривалось качество бриллиантов. Работа была не столько сложной, сколько ответственной. Когда после подготовительного периода мы приступили к отливке деталей из золота, Мишаня аж почернел.
– Мишка, я тебя совсем загоняла. Потерпи немножко. Вот закончим царский заказ, поедешь в Москву, дочку с внучкой повидаешь, а то ведь как родилась, так и не видел. Может, сюда их привезешь. – Стала я сердобольно его жалеть, прекрасно зная, что напоминание о дочери и внучке действуют на него как чудодейственный бальзам. – А на сегодня хватит. Иди домой, отдохни.
Но даже напоминание о двух самых дорогих ему девочках не вызвало у него привычной улыбки и знакомого вздоха облегчения, не разогнало морщин на лбу и напряжения в глазах.
– Нет, Кать. Я еще задержусь. Не только эту шапку Мономаха делаем, и другие заказы есть. Я немного посижу, покумекаю, а потом пойду. – Говорил он, целуя меня на прощанье и выпроваживая домой.
Я вспомнила, какой грустный и печальный он был после смерти Макса. Еще подумала, как близко к сердцу он принял его гибель. Но вскоре все прояснилось.
-- Катюш, а ты фабрику, того, не закроешь? – Спросил меня тогда Мишаня, виновато опуская глаза. – Говорят, у него дочка есть, и теперь она всему наследница. Вы ведь, Катенька, извини ради Бога, не успели пожениться.
Ах, Миша, Миша, Мишаня! Это только ты мог умудриться прожить в Англии три года, так и не выучив языка. Телевизора не смотришь, газет не читаешь. А там обо мне иногда интересные вещи говорят и пишут.
Я тогда его успокоила, сказав, что дала согласие на брак только после того, как Макс переписал фабрику на меня, чем значительно улучшила Мишкино настроение. Сейчас же, глядя на него, я невольно отметила, что он снова выглядит очень встревоженным.
– Кстати, Миша, на днях привезут заказанные для короны камни. Как ты думаешь, мне стоит сменить замки?
Мишка поморщился.
Ювелирный бизнес весьма затратен не только исходными материалами, но и системой охраны и контроля. С одной стороны, это всевозможные меры безопасности на случай внешнего вторжения, а с другой, постоянный контроль внутри. И какими бы работники ни были честными, если у хозяина что-то плохо лежит, рука сама тянется положить это что-то в другое место, хозяину неизвестное. Но помимо всевозможных контролирующих систем, самый главный контроль – человеческий глаз и нюх. Какое-то время назад у меня была проблема именно в этом пункте.
На Мишаню я полагалась, как на самое себя. У него единственного, кроме меня, были ключи от всех помещений и от сейфа. Когда рабочих и мастеров было еще мало, их контролировал все тот же Мишаня. Но с разрастанием производства ему стало сложно справляться одному. Даже когда у него появился помощник, он не успевал уследить за всем и часто на это жаловался. Но тут, как всегда, помог случай. Один из ювелиров, приглашенных Мишкой, приехал не один, а с женой, женщиной болезненной, и потому отказавшейся оставаться без мужа в России. Но так как сидеть одной в четырех стенах без телевизора на русском языке ей было скучно (в целях экономии ребята не захотели ставить «тарелку»), а устроиться куда-нибудь на работу без знаний английского у нее не получилось, то она попросила меня пристроить ее в мастерской. Ну, кем я могла ее взять? Только уборщицей.
Незадолго до этого у нас случился инцидент: один из мастеров крепил камень, но не совсем удачно. Бриллиантик подскочил и отлетел, а куда, никто не понял. В принципе такое случается. Не часто, конечно, особенно у опытных мастеров, но бывает. Что делать? Как правило, начинаются активные поиски малюсенькой блестящей фиговинки ценою всего-то в пару тысяч долларов. Но тут камень пропал с концами. Жаль, конечно. И дело не в том, что мне эта вещица обошлась на эту самую пару тысяч дороже, а в чистоте и доверительности отношений внутри нашего небольшого коллектива. Но спустя несколько недель пропажа отыскалась. Ее нашла та самая Зина, взятая мной в уборщицы. Оказывается, камень отскочил намного дальше, чем предполагали ребята, и закатился в щель под верстак, где добросовестная и скрупулезная Зина решила пройтись сухой щеточкой. Женщина она была придирчивая и требовательная. В квартире, где они жили как в общежитии, поддерживала железную дисциплину и порядок, отчего получила прозвище Комендантша. Вот на нее-то я и возложила обязанности контролера. Баба она оказалась смышленая, быстро освоила компьютерную программу по расчету золота и его расходов на каждое ювелирное изделие и строго спрашивала с мастеров, сдававшим ей каждый вечер сделанную работу для хранения в специальном сейфе.
Мишаня же поморщился оттого, что по поводу смены замков ему бы пришлось вступать в контакт с Комендантшей, а с нею у него в последнее время было несколько стычек. Он уже приходил ко мне жаловаться, что Зинаида слишком много о себе возомнила и сует свой нос не в свои дела. Я не стала встревать в их разборки, тем более что радела она за мое имущество, и посоветовала Мишане с ней помириться.

Но вот и этот заказ был сделан. Великолепное, по-королевски роскошное и в то же время изящное и стильное украшение для новой принцессы сияло в черных волосах Эстер, которая специально для этой примерки взяла в ателье у Алана длинное белое платье
Эстер стала адвокатом «Кремерз Хаус», тем более, что место Макса в этой должности было свободным. По-моему, у нее с Аланом закрутился серьезный роман, что подтверждалось появлением на его эскизах глаз, похожих на огромные черные маслины. Да и сама их владелица не прочь была лишний раз заглянуть к нему в мастерскую.
Все были в восторге. Корона соответствовала тем высочайшим требованиям, какие к ней предъявляли заказчики и должна была, бесспорно, стать одним из главных украшений в свадебном наряде венценосной невесты. Мишаня снял ее с головы Эстер, еще раз придирчиво осмотрел и отнес в сейф. Завтра в десять часов утра в торжественной обстановке она будет вручена послу. А сейчас в ознаменовании завершения столь ответственного заказа я решила отпустить всех пораньше. Все устали, всем хотелось расслабиться. Да и меня самой вдруг появилось непреодолимое желание побыть одной. На фабрике остался, как обычно, только Мишаня.
Я знала, почему меня резко потянуло домой. Подобное чувство возникало и раньше, когда остро ощущалась необходимость помедитировать. У меня не было резких спазмов (как, скажем, у сэра Джеймса), симптомов того, что идет открытие канала. Нет, просто возникало желание отключиться. Но пока добралась до дома, поужинала, обсудила с Долорес хозяйственные вопросы, сделала несколько телефонных звонков, только к девяти вечера смогла спокойно закрыть глаза.
Каждый применяет свою технику медитации. Мне, например, нужен некий пусковой механизм в виде четкой и ясной картинки того места, какое я хорошо знаю и представляю. Это настройка на визуализацию. Поэтому когда на своем внутреннем экране я отчетливо вижу ладные, крепкие грибы в Иерусалимском лесу, то знаю: канал открыт. Но это не обязательный пейзаж. Иногда очень удачно получается с картинками карт Таро. В свое время я пробовала представлять разные. Более всего мне подошла энергетика «Страшного суда». На ней изображен ангел, звуками волшебной трубы вызывающий на Высший суд души умерших из их гробов. Несмотря на устрашающее название и изображение, карта эта имеет мощную энергию обновления. Для меня главное – настроиться на звук трубы. Иногда он бывает резким и грубым, как будто ангел играет на старом медном геликоне. Такие звуки я слышала, когда шаг за шагом проходила этапы очищения. Но сегодня звуки были нежными и мягкими, похожими на голос флейты. Я даже увидела серебристый цвет этой энергии, она отчетливо выстраивалась в волшебную мелодию «Yesterday».
Под эти любимые звуки я вышла на знакомую лесную полянку и моментально поняла, кого мне нужно там искать. Оглянулась по сторонам, но его нигде не было. Заметила тропинку и, без раздумий пошла по ней. Она вывела к высоченным сухим камышовым зарослям. Я стала раздвигать их руками, но безрезультатно – впереди все тот же серовато-желтый колючий тростниковый частокол. И вдруг проблеск – голубое небо, гладь реки и белая яхта. Ну, конечно же, Макс ждал меня на борту «Элис».
Мы сидели, как тогда, в пластиковых креслах на небольшой палубке.
– Максим, почему это случилось? Мы что-то сделали не так?
– Мы слишком любили друг друга. – Печально ответил он.
– Разве за это наказывают?
– Мы встретились, потому что так захотела ты.
– Я знаю. Я запрограммировала тебя в своем подсознании и все сделала, чтобы встретить тебя. Любая женщина мечтает о своем принце.
– Но не у любой мечты сбываются. Тебе разрешили.
– Как это?
– Тебе за эту жизнь удалось пройти путь, равный нескольким жизням. Ты не просто поняла Законы Божественного разума, а приняла их на всех уровнях, изменив этим не только свою судьбу.
-- И твою тоже? – От волнения стало трудно дышать. – Я что-то забыла, упустила?
– Ты забыла, что я не был готов. – Помолчав, тихо добавил. – Нам была дана вторая попытка.
Какая вторая попытка? Странно…
– Значит, будет третья. – Стала я утешать, то ли его, то ли себя. А потом, в предчувствии скорого окончания разговора, взмолилась – Только не уходи! Будь со мной рядом.
– Я сделаю все, что ты хочешь. – Это было как раз то, что мне хотелось услышать.
Я стояла на берегу и долго махала вслед белому маленькому пятнышку на голубой глади.
Из этого прекрасного видения меня вывел неожиданный звонок в дверь. Никаких поздних посетителей, тем более без предварительной договоренности, я не ожидала, поэтому нехотя пошла посмотреть в монитор на непрошеных гостей. У входа в парадное стоял Мишаня. Он редко бывал у меня, только в экстренных случаях, как правило, связанных с какими-нибудь бытовыми проблемами. И сейчас выглядел каким-то странным, дерганным или испуганным.
– Миша, что случилось? -- Крикнула я в домофон, еще не нажав кнопку замка.
– Катя, открывай быстрее! Беда!
Влетев в квартиру, он тут же бросился мне в ноги и, скорчившись в три погибели, стал причитать:
– Катя, Катенька, прости меня, иуду! Прости подлеца. Но я не мог поступить иначе. Он меня заставил! Он мог их убить! А ты что теряешь? Камушки, деньги… Но ведь это не жизнь!
– Миша! О чем ты? Что случилось? Кто тебя заставил? Кого могли убить?
Но Мишка бубнил одно и тоже: прости, я подлец, меня заставили, я их спас.
И тут я не выдержала. Мне столько времени приходилось глубоко внутри себя прятать обиду на себя, на Макса, на судьбу, зная, что не имею на это право, и только сейчас начинаю что-то понимать про свое горе, как появляется некто, который своим невнятным блеяньем мешает мне.
Мишка, видит Бог, ты сам нарвался. Но, по-моему, это лучший выход и для тебя и для меня.
Я редко позволяю себе взрываться, потому что в гневе страшна без всяких прикрас. В такие минуты из меня, воспитанной, интеллигентной женщины прет русский устный, близкий к трехэтажному. Матерюсь я грубо и от души.
Схватив Мишаню за борта пиджака, рывком подняла с колен и стала хлестать по щекам, с каждой секундой все больше понимая, что случилось что-то страшное, а этот идиот не может толком мне ничего объяснить.
– Что ты натворил, х ... моржовый? Кто тебя, п ....са, вы ....л? Кого ты спас, п ... да недоеб .... ая? -- И далее в таком же духе.
Макс, закрой уши!
То ли родная речь возымела действие, то ли рука у меня тяжелая, но вскоре Мишка пришел в себя. И я услышала его рассказ.
Оказывается, после того, как заказ на корону был окончательно оговорен и получена предварительная оплата, в его квартире, куда он вернулся, как обычно, поздно после работы, раздался телефонный звонок.
– Ну, здравствуй, Мишаня!
Мишка мог дальше не продолжать, я уже знала. Это был Граната. За всеми своими переживаниями, заботами, суматохой я о нем совсем забыла. Хотя нет, неправильно. Я старалась его не вспоминать. Все самое страшное в моей жизни было связано с этим человеком. Не зря в моем представлении он всегда ассоциировался с удавом, потому только при одном воспоминании о нем начинала цепенеть. Но еще страшнее оказалась любовь этого гада.
Граната потребовал от Мишани сделать копию короны, но вместо шести самых больших камней поставить стразы. Все расходы он, естественно, брал на себя. А чтобы до Мишани дошло, насколько серьезное ему поручает дело, он выкрал его дочь с полуторагодовалой внучкой, живших в Москве. Что будет с ними, если Мишаня откажется или проболтается, догадаться было не сложно. Педофилов на родных просторах много, да и дочка у Мишани ничего, интересная, умирать будет в муках. То, что Граната за базар отвечает, Мишка в свое время прочувствовал на себе. Поэтому, услышав в трубке голос дочери, согласился на все.
Сообщил Гранате данные о количестве камней, их размеры и характеристики, даже имя продавца назвал, у которого я их приобретала, чтобы были из одной партии. А также назвал количество чистого золота, необходимого для короны. Но от волнения совершил одну маленькую ошибку: не учел, что для литья деталей в ствол ювелирной елки нужно добавочное количество золота. Из-за этого у него произошли конфликты с Комендантшей – та обнаружила недостачу. Необходимые для изготовления копии золото и бриллианты ему доставил посыльный в коробке с тортом и букетом цветов. Это было как раз в день рождения его дочери. А несколько позже он получил стразы. Тут вообще все было просто. Позвонили ночью и сказали, что недостающие детали лежат у него под дверью. А сегодня, час назад, он передал настоящую корону Гранате. Тот лично прикатил в Лондон, вместе с экспертом, чтобы удостовериться, что Мишка его не обманул.
Все знали, что я доверяю ему настолько, что никому из охраны не пришло в голову его обыскать на выходе. Настоящую корону Граната забрал себе, а копия была возвращена в сейф, где сейчас и находится. Мишка со слезами на глазах стал мне рассказывать, как умолил эту змеюку отдать сразу же при нем распоряжение выпустить дочь и внучку, что тот и сделал. И сейчас они находятся в безопасном месте. Ему же самому Граната вручил билет в Москву, решив, что на этом Мишанино сотрудничество со мной должно закончиться. Но вместо аэропорта Мишка приехал ко мне.
– Зачем? Ты-то ведь знаешь, что ничего уже изменить нельзя.
– Катенька, отмени передачу этой чертовой короны.
– Нет, не получится. Все знают, что она готова. Посол ее изготовление отслеживал как самое важное государственное дело. Я при тебе ему звонила и подтвердила, что все готово и не будет никаких инцидентов. Мы оговорили все детали церемонии. А теперь признаться, что меня обманул самый близкий и доверенный человек? Ты понимаешь, что это конец репутации?!
От обиды, от бессилия что-либо изменить, захотелось плакать, а еще лучше, стать маленькой девочкой и спрятаться в какой-нибудь темной каморке и навсегда забыть, что существует этот отвратительный, уродливый мир, где никому нельзя верить, даже лучшему другу. Но не получилось, потому что рядом был Мишаня, которого только что вынудили сделать подлость, и сейчас он доказывал мне, что он – человек.
-- Давай что-нибудь придумаем... Может, камни где найдем? – Скорее с отчаяньем, чем с надеждой в голосе, предложил он.
– Ты же сам понимаешь, что это не реально. Даже если завтра с семи утра начну звонить, договариваться, искать, бриллианты такого размера и качества так просто не купишь. Не успеем. Начнется шумиха. Граната все правильно рассчитал.
-- Что он, бандит, хочет? Чтобы ты у него настоящую корону выкупила? Так заплати, Катенька, заплати!.. Потом из долгов выпутаемся. Не впервой! – Мишка нелепо заметался по комнате. Оказалось, в поиске телефонной трубки, найдя которую, сунул мне в руки.– Сейчас, сейчас он позвонит…
Через полчаса томительного, но бесплодного ожидания Мишка не выдержал -- его затрясло, как при сорокоградусной лихорадке. Пришлось прибегнуть к хорошо проверенному лекарству, тоже сорокоградосному, тем более что пациент не возражал. Рассудив, что с Гранатой я переговорю и без него, мне оставалось только наблюдать, как быстро он хмелеет.
-- Спи, Миша, спи… -- Я стала укладывать его на диване.
-- Что же он тянет? – Все еще не сдавался он.
-- Прогадать боится. – Мне было все равно, сколько запросит Граната – самое дорогое он у меня уже отнял. -- Главное, твои девочки в безопасности, А то, не приведи, Господи…
Мишка, сморенный переживаниями и водкой, наконец, уснул. Молчал и телефон. Но, в отличии от Мишани, его молчание меня не тревожило: Граната ведь не подозревал о том, что мне известно о подмене короны. Значит, позвонит утром, вместо будильника, и пропоет приблизительно такую незатейливую песенку: «Ай-ай-ай, Катенька! Как не стыдно фальшивки царским особам подсовывать? Какая же ты Бриллиантовая королева? Дорого тебе твой праздник обойдется!»
Но дело не в сумме -- заплачу. Куда я денусь?! Вопрос, за что я плачу такую цену? Неужели, за то, что из пешек в ферзи пролезла? Славы Самоэля захотела? Да еще и Макса втянула. Любовь, успех, слава… Суета… Кто-то уже сказал об этом до меня… Да, да, Анна Анреевна, как всегда, все гениально разъяснила. Дай только вспомнить.

Нет, царевич, я не та,
Кем меня ты видеть хочешь,
И давно мои уста
Не целуют, а пророчат.

Славы хочешь? У меня
Попроси тогда совета.
Только это суета,
Где ни радости, ни света.

А теперь ступай домой,
Да забудь про нашу встречу.
А за грех твой, милый мой,
Я пред Господом отвечу.

Максимушка, родной, так кто за какой грех отвечает? За что ответил ты? За то, что был с разными не теми, а потом встретил ту, что предназначалась тебе, но уже было поздно? Или жизнью ответил за маленькую ложь? Скажи, может быть, это я напророчила беду? И за что сейчас отвечаю сама? Славы хочу? Да нет. Жила без нее столько лет и еще столько же без нее проживу. Самоэль тоже ответил. Ответил жизнью самых близких ему людей. Он был уверен, что за любовь, которую предал. А потом все, что нажил, завещал мне. Зачем? Ах, Самоэль, Самоэль!
Я пошла в кабинет и села за письменный стол, потому что захотела снова перечитать его письмо. Ведь именно с него все началось. Я достала из стола тетрадь и раскрыла красную обложку. Теперь все написанное здесь представлялось таким родным и близким, что из глаз невольно закапали слезы, они у меня стали такими скорыми и непослушными.
Пришлось осторожно смахнуть несколько капель с листа, но одна попала совсем рядом со сгибом между страницами. Я машинально надавила в этом месте посильнее, и вскрикнула от неожиданности: что-то больно укололо меня в палец. Наверное, скрепка. Но, перевернув страницу, увидела, что тетрадь прошита нитками, и никаких скрепок нет. Продолжила чтение. Ноющая стойкая боль в пальце приковывала к себе внимание и требовала найти виновника неожиданной травмы. Я быстренько перелистала тетрадь до последней страницы, взяла ее в обе руки и резко перегнула. В самом центре корешка переплета из-под бумаги показался острый, тонюсенький металлический кончик.
«Ничего себе переплетик!», вырвалось у меня, потому что за три года крутни в ювелирке я научилась отличать золото от других металлов. Оцарапавший меня штырек был из золота. Я кинулась за своей сумкой, где в красивом футляре лежал подарок Бенжамина -- лупа и маленький пинцетик.
Зацепленный пинцетом штырек при вытягивании превратился в золотую проволоку длиною в сантиметра три. Дальнейшее усилие вызывало надрыв бумаги переплета. Но какое это имело значение, если Самоэль с такой тщательностью и аккуратностью вклеил сюда эту золотую струну? Я стала с такой же аккуратностью за нее тянуть. Нить дошла до конца корешка, а потом повернула и стала рвать бумагу строго по периметру обложки. Когда вся обложка была таким образом препарирована, я аккуратно сняла ее вместе с тетрадью и ахнула от изумления.
Макс, ты помнишь, что сказал Самоэль? Наследник найдет бриллианты, если всем сердцем прочувствует, что за все нужно платить. Ты искал их пятнадцать лет, а оказывается, сам хранил все эти годы. А сейчас, заплатив за все, помог мне их отыскать, чтобы я не упала? Спасибо тебе, родной.
В двух половинках обложки, словно в ящичках, тесно прижавшись друг к другу, лежали бриллианты. И какие! Высочайшей чистоты! Самые маленькие были каратов в пять. Самый большой – в сорок-сорок пять. Да, Самоэль, тебя не зря называли Бриллиантовым королем! Наверное, часть из них досталась тебе еще от родителей твоей жены.
Но времени на сантименты нет. Нужно отобрать подходящие.
– Мишаня! Мишаня! Вставай! – Что было силы толкала я его.
-- Что? Что? Сколько, Катя? – Мишка очухался моментально, как часовой прикорнувший на посту
-- Два.
-- Два миллиона?!!
-- Два ночи. Граната пока не звонил. А когда позвонит, будет поздно. Для него поздно. – Я протянула Мишке ладонь с бриллиантами. -- Нам хватит времени, чтобы переставить камни?
– Какие камни, Катя? Неужели ты что-то нашла? Где? Откуда?
– Не задавай лишних вопросов. Ты же не в КГБ. – Шутка, конечно, кондовая, но в данной ситуации подойдет. – Ты мне поверишь, если я скажу, что пока ты спал, я никого не убила и не ограбила, а просто нашла клад? Сам займешься или нужно вызывать кого-то из мастеров?
Меньше чем через час мы уже были на фабрике и наш лучший закрепщик приступил к работе.
– Кать, откуда ты их все-таки взяла? – Мишка все еще не верил в реальность происходящего, а потому снова и снова разглядывал камни, боясь подвоха. На самом деле, мой ответ его не интересовал. Он был счастлив, что вовремя предупредил меня и все так хорошо закончилось.
– За все нужно платить. За ложь, за обман, за грязь, в которой живешь... – Изрекла я глубокомысленно, потому что вновь и вновь возвращалась к этой истине, за простыми словами которой скрывалась вся правда жизни. Мысль эта заняла меня настолько, что я застыла на полуслове. Мишка стал трясти меня за плечо:
– Кать, ты чего?
– Я тебя все эти годы обманывала, и Павла тоже. Я не пять миллионов получила, а пятьсот. И фабрика всегда была моей. А бриллианты... – Тут у меня громко и отчетливо екнуло сердце, почувствовавшее новую беду. – Мишка, какие мы дураки, сидим болтаем, а тебе же нужно срочно бежать! Граната никогда не простит. Ведь это он убил Макса.
Мишаня побелел. А потом еле слышно произнес:
– За что?
Вот так интересно устроен человек: ему грозит реальная смерть, а он интересуется, за что получил пулю другой.
– Помнишь, после того, как я ему долг уплатила, он меня разыскивал? Оказывается, это чудовище воспылало ко мне нечеловеческой страстью. Дозвонился до Макса, и тот ему сказал, что я за него замуж вышла. А у нас тогда с ним ничего не было. Ничего, понимаешь? Зачем он тогда его обманул?! Когда Граната узнал об этом, то прикатил сюда, в Лондон, умолял простить его, дать еще один шанс. – Мне ужасно захотелось курить. Но сама я так и не привыкла носить сигареты, а Макса рядом не было. – А после того, как мы с Максом действительно собрались пожениться, решил отомстить. Не было случайного ограбления. Киллер его инсценировал.
– Но откуда Граната узнал, что твой попрется в эту Сьерру Леону?
– А откуда он узнал про заказ? Да и год назад в лондонском салоне появился именно в то время, когда я там была. У него, наверняка, информатор имеется.
– Ты уверена, что это Граната убил Макса?
– Видела его на похоронах, как он наблюдал за мной. Радовался, наверное.
– Катенька, что же теперь делать? – Естественный вопрос Мишани подводил черту под теоретическими выкладками и требовал конкретных действий по его спасению.
– О себе я сама позабочусь. А вот что делать с тобой и с твоими девочками?
Мишка смотрел на меня как на мессию.
«Мессия. Мессия...»
– Есть только одно место на земном шаре, где ты можешь реально укрыться. Это наша с тобой историческая родина – Израиль.
– Я там был. Жарковато у них.
– Ничего, привыкнешь. С Гранатой жарче будет. Первое – у тебя есть законные основания для репатриации. Поедешь туристом, там подашь документы на гражданство. И второй очень важный момент – там совершенно официально можно поменять имя и фамилию. Пока оформим визу, поживешь здесь, на фабрике, под охраной.
-- А девочки? Что с ними?
– Где они? У тебя есть с ними связь?
– Да. Они у знакомых.
С девчонками все оказалось несколько сложнее. Выяснилось, что Мишкина дочь с малышкой прячется у какой-то институтской подруги, где-то за Нарофоминском. Не мог ей помочь и муж, ставший к этому времени бывшим. Надо искать какой-то выход.
Как же я могла забыть? Около года назад в мой швейцарский магазин зашел покупатель. Вернее, хотел зайти, и не один, а со своей охраной, каковую охрана магазина, разумеется, не впустила. Возник шум, и я вышла в зал. Не могу сказать, что я находилась там случайно, так как регулярно объезжала свои филиалы. Но в тот день я была не в Милане или Париже, а в Цюрихе.
Посетитель оказался русским. Сейчас таких уже редко называют «новый», но к этому данное определение подходило, с добавлением еще одного – «борзый». Он стоял перед закрытыми дверьми магазина, жестикулируя руками и брызжа слюной. Но мое внимание привлек не он, а тот, кто стоял за его спиной –крепкий, коротко стриженный мужик, с умными серыми глазами. Он понимал всю глупость происходившего и спокойно ждал развязки конфликта, хотя именно из-за него и разгорелся весь этот сыр-бор. Он и был тем охранником, которого не пускали. Я нажала кнопку и открыла дверь, обращаясь к нему:
– Ванечка! Макаров! Это ты?
Он на долю секунды сощурил глаза, а потом распахнул их в радостной улыбке.
– Катя!.. Катерина Михайловна!
Я велела пропустить обоих. Но пока объект охраны тратил деньги, выбирая себе, что посолиднее и подороже, мы с Ванечкой общались в моем кабинете.
Ваня Макаров был моим московским соседом по лестничной площадке. Наши матери дружили. Ванечка родился, когда мне было десять лет. В своей семье я была младшей, мой брат был старше меня тоже на эти самые десять лет. И сколько я себя помню, наши с ним непростые взаимоотношения в детстве складывались приблизительно на таком уровне: «Катька! Не трогай, это мое! Опять ты сюда влезла! Мам, скажи ей, чтобы не мешала!» и так далее. А тут Ванечка! С первых его дней я относилась к нему как к младшему брату, тем более, что все свое детство он провел у нас. Я забирала его из детского сада, таскалась с ним по подружкам, в кино, зимой на каток. Когда стала постарше и уже училась в институте, он забегал к нам почти ежедневно, чтобы я проверила, правильно ли он решил примеры и задачи и вставил пропущенные буквы в упражнении по русскому. А потом мы потерялись. Изредка, встречая его отца, я узнавала, что Ваня поступил в военное училище, но не в Москве. Потом что он где-то служит, потом служит в другой части. Если честно, мне не было никакого дела до его военной карьеры.
Последний раз я видела его лет десять-восемь назад. Мы с Пашкой тогда снова перебрались в Кузьминки. Я возвращалась из больницы, где он лежал после разборок с Гранатой, как следом за мной в подъезд вошел мужчина. Я даже не обратила внимания, что на нем военная форма, настолько боялась всех незнакомых особей мужского пола. В страхе остановилась, так как не хотела, чтобы этот тип шел сзади меня (лифт из-за ремонта не работал уже год). Он прошел мимо, поднимаясь по лестнице, потом резко остановился и обернулся с радостной улыбкой:
– Катя, это же я, Ваня Макаров. Не узнала?
Конечно, не узнала. Вместо милого, застенчивого Ванечки из моего детства стоял статный военный, с удивлением и интересом рассматривающий меня, погрязшую в своих проблемах бабу с тяжелыми авоськами в руках. Он помог дотащить их до дверей, расспрашивая по пути, как я и что.
Сейчас он сидел напротив меня и тоже рассматривал, но не так откровенно. Оказывается, Ванечка закончил Рязанское училище ВДВ и отслужил во всевозможных горячих точках. А недавно вышел в отставку и устроился в охранную фирму.
-- Это не бандиты? – С испугом спросила я.
– Нет, Катерина Михайловна, – он обращался ко мне почему-то по имени отчеству, – там почти, все такие же, как я. Вот только охранять разное приходиться...
Я тогда записала его телефон на визитке своего швейцарского магазина. Вернее, номер телефона, по какому всегда помогут его найти.
Где же она? Надо только не спешить и не суетиться, перекладывая попусту бумаги из одного ящика стола в другой.
На мое счастье поиски маленькой бумажки оказались успешными.
– Алло, здравствуйте. Мне нужен Макаров. Да нет же, не пистолет. Иван Макаров. – У отвечающих эта была, видимо, привычная шутка.
Ванечка перезвонил через двадцать минут, сразу поняв, что по пустякам я не стала бы его беспокоить. Не знаю, была ли у него в тот момент работа, или я вытащила его из теплой постели, но в просьбе не отказал.
Обеспечение девчонок охраной было только полдела. Им нужно было срочно оформить документы на выезд, убедив соответствующих израильских чиновников в реальной угрозе их жизням.
Надо сказать, что после того, как я, что называется, засветилась, и мое имя стало регулярно мелькать в прессе, периодически в своих интервью я затрагивала тему антисемитизма, Ближневосточного конфликта и неправильной, с моей точки зрения, позиции Европы в нем. Иногда в выражениях не стеснялась. После чего израильтяне стали сами искать контактов со мной и очень меня полюбили. И было за что. Я немало жертвовала в разные израильские фонды и на социальные программы, не буду лукавить, преследуя собственные корыстные цели – создать своему сыну благоприятные условия проживания в этой стране. Естественно, в первую очередь меня интересовали мои бывшие соотечественники, сделавшие в Израиле неплохую политическую карьеру. И именно через них в данную минуту я и собиралась действовать. Остаток ночи и все утро ушли на переговоры.
За это время Ванечка забрал девчонок из Нарофоминска, свозил на Московскую квартиру за вещами и документами, а оттуда в указанное израильтянами место, где их уже ждали.
– Алло, Катерина Михайловна, все в порядке. Они в безопасности, только что сдал их с рук на руки.
Слава Богу, с этой проблемой разобрались. А я? Что еще придумает этот гад? Телефон-то молчит! Ну что же, поиграем в Маугли!
– Ваня, ты не хочешь поработать за границей? Мне нужен охранник.

Звонка Гранаты я так и не дождалась. Первой мне позвонила Элизабет.
– Кэтрин, ты читала эту галиматью в утренней газете? Тогда посмотри в интернете.
– А что такое?
Так вот почему молчал телефон. Гранате совсем не нужны были деньги. Он решил меня раздавить, уничтожить, подложив настоящую бомбу. Статья называлась просто и броско «Фальшивая корона».
Мне уже приходилось испытывать интерес к своей персоне со стороны прессы, всякий раз в восторге описывающей феерический успех «Кремерз Хаус». А потому мое здоровое воображение не могло предугадать и сотой доли того, на что способно больное. А оно оповещало европейскую общественность, что Кэтрин Кремер, ставшая в одночасье миллионершей, так же в одно мгновенье свои миллионы спустила, вложив их в весьма рисковый проект – алмазные месторождения Сьерра Леоне, не учтя такого элементарного факта, как экономическая, а главное, политическая нестабильность этого региона. Разбираться в критической ситуации отправился Максимилиан Ландвер, мое доверенное лицо и по совместительству жених. Но разобрались с ним. Мое же имя и популярность поддерживаются благодаря грамотно проводимой рекламной компании, в то время как за душой не имеется ничего, кроме желания остаться на плаву. Поэтому, получив престижный заказ одного из европейских королевских дворов на изготовление свадебного убора для невесты наследного принца, вместо самых больших и дорогих камней я вставила поддельные (как, оказывается, все просто!). А посему корона фальшивая, как, собственно, и сама королева, то бишь я, Кэтрин Кремер.
Больше всего меня оскорбило, что Граната приплел сюда гибель Макса, сделав ложь правдоподобной в глазах обывателя, и тот теперь с удовольствием проглотит такую чушь, как фальшивые камни в злополучной короне. Ведь каждый мало-мальски разбирающийся в бизнесе поймет, что под такой заказ любой бриллиантщик даст камни в долг или под залог. Но какое это имеет значение, когда на руках у Гранаты главный козырь – поддельные камни в короне принцессы?
Через час мне позвонил посол и потребовал объяснений. Но это были цветочки по сравнению с тем, что началось в магазинах и офисе «Кремерз Хаус». Разъяренные покупатели в срочном порядке желали вернуть купленные «фальшивки» и получить обратно свои деньги.
Да, Граната, ты не промахнулся!

Я вызвала к себе Эстер. И хотя мне ненавистна всякая патетика, в данной ситуации не оставалось ничего другого как прибегнуть к этому жанру.
– Послушай, девочка! Твой отец был хорошим адвокатом и необыкновенным человеком. И именно благодаря ему, я стала той, кто я сейчас. И ты находишься здесь только благодаря ему. Ты счастлива, потому что у тебя есть Алан. – Она подняла до этого опущенную голову и посмотрела на меня глазами Макса. – Поэтому сейчас ты будешь сражаться не за меня, мою фирму и мои деньги, а за честное имя своего отца, за себя и за свое счастье.
И Эстер меня не подвела. Она организовала железную оборону во всех филиалах «Кремерз Хаус», где любой обратившийся получал вежливый, корректный, но твердый ответ, что фирма готова вернуть оплату за сделанную покупку, но только по предъявлении результатов независимой экспертизы, где будет черным по белому написано, что приобретенная вещь имеет низкое качество и не соответствует той цене, за которую была куплена. Излишне говорить, что подобная экспертиза может быть проведена только за счет обратившегося.
Да, Эстер пришлось не сладко. Но и она, и я твердо знали, что ни один эксперт никогда не даст подобного заключения.

Теперь предстояло заняться основной проблемой. Но выйти из здания фабрики оказалось проблематичным -- за дверьми стояла армия журналистов, вооруженная всевозможной снимающей и записывающей техникой. Запасного выхода у нас не было. Мне вспомнилось, как в первый день моего прибытия в Лондон Макс ловко разрешил эту проблему. Но сейчас не выйти туда, на эту Голгофу, я не могла.
Каждый отвечает за свои поступки. Так за какой же отвечаю я?
Двое здоровенных охранников пробивали мне дорогу к машине сквозь толпу наглых людей, почему-то решивших, что журналисты имеют право задавать глупые и циничные вопросы. Третий охранник прикрывал меня сзади.
– Миссис Кремер, это правда, что вы вставили в корону фальшивые бриллианты?
– Сколько камней вы заменили?
– Вы действительно потеряли свое состояние?
– Вы знаете, кто убил Максимилиана Ландвера?
Я пробиралась сквозь эту гадкую и липкую толпу и только твердила себе: «молчи, молчи, молчи». Вот, наконец-то, открытая дверь машины. Охранники оттеснили самых активных из этой братии, как вдруг передо мной появилась тоненькая, как прутик, девочка с умоляющим взглядом и молча протянула диктофон. И только ей я сказала:
– У каждого преуспевающего человека есть враги.

Чуть поодаль от всего этого бурлящего и галдящего муравейника стоял человек с сотовым телефоном у уха.
– Ну, что, как она? – Спрашивал его Граната.
-- Вроде ничего. Держится уверенно. – Вел свой репортаж Тимофей.
– Расстроена?
– Да не видно ничего за этими идиотами. Подожди, в машину села, что-то сказала сопле какой-то.
– Что, что сказала?
– Сейчас, подожди! – Симаков подошел к толпе журналистов и стал расспрашивать. – Сказала, что у каждого человека есть враги.
«Дурочка! Звездочка моя колючая. Я тебе не враг. – Объяснял в своих мыслях Граната Катерине. – Я люблю тебя. Скоро ты это поймешь. А пока я подожду, Катенька, подожду. Тебе сейчас больно, я знаю. Но скоро все закончится и забудется. Я помогу тебе все забыть».
Виталий Николаевич действительно ждал в доме Тимофея, когда спадет шумиха, и он сможет явиться к ней, разбитой и подавленной, чтобы утешить и убедить в своей любви.

Меня проводили в комнату для посетителей, пообещав, что господин посол сейчас выйдет. Странно, но я не ощущала волнения, только усталость. Может быть, поэтому не слышала, как кто-то вошел в комнату.
– Боже мой, леди Кэтрин, вы сидите, как ни в чем не бывало! О чем вы думаете?
– О том, какую неустойку мне потребовать с этой газетенки за клевету.
– Это уже ваши проблемы. После такого скандала мы не можем воспользоваться вашими услугами.
– Вы лично не можете? Или Его Высочество? А если это клевета, и вы своим отказом ее подтвердите?
– Но кто теперь может быть уверен, что это не фальшивая корона?
– Разве не существует независимых экспертов? – Я достала из сумки скромную коробку, обтянутую темно-синей кожей и поставила ее на столик перед собой. – Она здесь. Можете взглянуть.
Посол сел на диван рядом со мной и осторожно, словно боясь потревожить спрятанную среди сокровищ гадюку, стал открывать. Когда же ему это удалось, замер, как завороженный. Чистейшие бриллианты Самоэля сверкали тысячами огней в лучах зажженных люстр кабинета.
– Я не уйду отсюда, пока не получу официального заключения экспертизы о качестве работы, которую сделала. Если здесь есть хоть один фальшивый камень, я обязуюсь выплатить десятикратную неустойку.
Его не было около получаса.
– Хорошо. Их Величества согласны на экспертизу.
Еще через час в комнату вошли двое мужчин в черных лапсердаках и широкополых шляпах. Они по очереди стали разглядывать корону, о чем-то переговариваясь между собой, явно не спеша с вынесением решения. Оказывается, ждали третьего. Это был Бенджамин Опельбаум. Ну, конечно, чье слово в данной ситуации может быть более авторитетным?
Ему не потребовалось много времени, чтобы вынести окончательный вердикт. Перекинувшись парой фраз со своими коллегами, он обратился к послу, с нетерпением ожидавшему его заключения:
– Никаких сомнений нет. Самые большие бриллианты в короне заметно отличаются от других... – Здесь Бенджамин сделал паузу, видимо, для того, чтобы придать весомость своим словам.
Но как же так! Я не могла ошибиться, ты сам учил меня всем премудростям и тонкостям. Да и Мишаня подтвердил…
Посол, с презрением и гневом глядя на меня, сделал глубокий вдох, чтобы начать обличительную речь. Но Бенджамин остановил его, подняв руку.
– Они лучше остальных! – Он опять сделал паузу, чтобы смысл его слов хорошенько дошел до присутствующих. Недоуменный взгляд посла требовал разъяснений, и мой любимый старикан продолжил. – По всем своим характеристикам: чистоте, цвету, примесям, они превосходны. Но есть то, что заметно отличает их от остальных камней короны – старинная огранка. Ведь так, Кэтрин?
-- Это бриллианты из коллекции Самуэля. Мне казалось, будет правильно, если королевскую корону украсят камни Бриллиантового короля.
Не пугать же их «русской мафией». Да и к чему публичное признание, что у меня под носом выкрали оригинал? А тем более, сдавать Мишаню?!
Еще через какое-то время всех журналистов, томившихся в ожидании у ворот посольства, пригласили внутрь. Посол лично зачитал заключение независимой и авторитетной комиссии: все бриллианты настоящие, высочайшего качества, фальшивых нет. После чего передал мне слова благодарности Его Высочества и его невесты и сожаление о случившемся инциденте. И в заключении на всеобщее обозрение была представлена и сама виновница скандала – свадебная корона будущей принцессы, сверкающая в лучах прожекторов и фотовспышек победными искрами.
Как полагается, вскоре в прессе появились предположения, что ложная информация была подкинута мною же самой, дабы подогреть интерес к своей персоне. Может быть, кто-то и поверил в эту «утку», но не издатели утренней газеты, которым был предъявлен иск на солидную сумму за клевету.

На следующий день я провожала Мишку в Израиль.
– Ну, все, Мишенька, давай прощаться. Да не навсегда, дурачок. Я скоро к тебе приеду. В Бен-Гурионе тебя Димка встретит. Ты его помнишь?
-- Да, маленького. – Еле слышно произнес Мишка.
– Был маленький, а теперь такой «шкаф» вымахал, не узнаешь.
-- Катя, как же ты без меня справишься?

Через пару недель я переехала в новый загородный дом, купленный к свадьбе, и слегла. У меня началась депрессия, которой я так боялась, и от которой так и не спаслась.

© Ирина Хотина, 2009
Дата публикации: 21.07.2009 10:28:03
Просмотров: 2535

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.