Крепитесь, други!

Астра Иванова

Форма: Роман
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 17173 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Глава из романа "Крепитесь, други!", посвященного ревущим девяностым. Крутая работа Рекламного агентства, ограбления по способу "вор нам известен, что с ним делать?" , любовь, свадьбы, в общем, жизнь в канун кризиса 1998 года.

АСТРА

«Крепитесь, други!»

повествование

отрывок

- О`кей!- сказал Виктор в телефонную трубку, записывая адрес фирмы.- Завтра к десяти утра я у вас. До встречи.
И, довольный собой, прошелся по "сцене". Подергал "занавес" на окне, понюхал герани и оглядел присутствующих. "Зал" был на месте. Отсутство¬вала лишь Екатерина Дмитриевна, недавно произведенная в менеджеры. Теперь она пропадала на фирмах вместе со своими подопечными и уже заключила, счастливая старушка, несколько договоров. Но бог с ней! Виктору не терпелось развить на публике свои мысли, пришедшие в голову сию минуту, и услышать те, что придут при их изложении ему или другим, поскольку беседа умных людей сама по себе есть саморазвивающееся действо, способное к выходу на новые уровни образов и идей. Молчать - вредно! Надо иметь круг друзей, чтобы высказываться, не заботясь о предлоге.
- Вот... - начал он, - если спросить человека о его потаенной мечте, что ответит правдивый? Голубая мечта - кайф на островах. Прямо ли, косвенно, но все желания сводятся к блаженному безделью. Заработать и балдеть. Кто-нибудь против?
- А как же театр? - улыбнулась Агнесса.
Она была очень элегантна в белой блузе и черной короткой юбке; сочетались оба цвета в шелковом банте в черно-белую полоску, завязанном на груди у низкого выреза.
- Театр - это развлечение,- ответил Виктор, - это - когда надоест. Как и музыка, книги, даже любовь. В начале начал лежит богоравное бездействие зародыша, сохраняемое в глубинах памяти. К нему-то и стекает человек тысячью ручейков в течение всей своей жизни. Какие идеи?
На эти слова неожиданно возразил почти всегда молчаливый Максим Петрович. Он обернулся от компьютера и произнес с мягкой улыбкой, осветившей его некрасивое лицо.
- С вашего разрешения, простите, должен возразить, что в это суждение вкралась неточность. В глубинной памяти человека, действительно, сохраняется некая память. Однако не о бездействии. Напротив! Это ликование зарождающейся жизни, торжество воплощения духа и космического света. Именно они озаряют человека врожденной радостью, а вовсе не память о неподвижности.
- Артисты не всегда сильны в точных знаниях,- съязвил Юра.
Виктор изогнул губы.
- Может быть. И все же, будь у нас деньги, мы бы здесь не сидели. Именно это я и хотел сказать. Есть возражения?
Агнесса привычно покачалась на откинутом стуле и негромко прочитала нечто стихотворное.

Предел всех стремлений, трудов и волнений
О, наконец-то, покой беззаботный!...
Сом лупоглазый в тине болотной.

- Это чье?- спросил Виктор.
Она неопределенно улыбнулась.
В эту минуту дверь распахнулась. Взволнованная, краснощекая Екатерина Дмитриевна с мокрым зонтом и в таком же мокром плаще, ворвалась в комнату и страстно заговорила с порога, снимая и встряхивая плащ и зонт.
- Ах, какой глупый случай произошел с нами на фирме! Подумать только! Ах, какая осечка! Ах, ах, никогда себе не прощу!
Овладев вниманием, она развесила одежду на вешалке, вымыла руки и встала поближе к директорскому кабинету.
- Ну, значит, сидим на фирме, ведем переговоры с одним клиентом, русским "французом". Их тех, что когда-то уехал, сейчас вернулся, торгует косметикой парижских Домов. Пьем чай, договариваемся о целой рекламной компании для его парфюмерии, тысяч на двадцать долларов. Неплохо для моей начинающей девочки? Среди последнего набора есть такие таланты!... Ладно, обговорили сроки, объемы. Все готово Подписываем. И вдруг...
Она сделала многозначительную паузу, укоризненно покачала головой. Виктор чуть заметно улыбнулся.
- И вдруг я, балда, возьми да и спроси у него чисто по-матерински, как, мол, Эдинька, встретила вас родина? Я-то хотела как лучше...
- ... а получилось, как всегда, - перебил Юра известным, вмиг подхваченным высказыванием Черномырдина.
- Ну да, - не вникая, продолжала Екатерина Дмитриевна, - хотела показать новенькой девочке, как надо раскручивать клиента, а он... он как схватится за голову, чуть не слезами плачет. "Ой, плохо мне, плохо! Уеду, уеду! Зачем мне реклама, уеду, уеду!"... Вот так. Какая там рекламная компания... Насилу уговорили на несколько строчек. Вот незадача-то. Упустить такой договор! Сделку века! Своими руками... Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
После этого Екатерина Дмитриевна с сокрушенным видом уселась за свободный стол. Здесь, на старом месте, ей было уютнее, чем в комнате напротив, несмотря на хорошие деньги и должность малой правительницы.
Заслыша ее, из кабинета показалась Валентина.
- Всякое бывает, не печальтесь, - утешила она.- Наша Агнесса вчера одной фирме скидку дала в сорок пять процентов. Пожалела бедненьких.
- Им тоже нелегко, - спокойно посмотрела Агнесса.
Валентина величественно встала возле ее стола.
- Не переживай ты о них, дорогая моя! Раз существуют, да в рекламу идут, значит, деньги у них есть, не пекись и не волнуйся. Ты вот одна на семью пашешь, а у них сколько народу? Наскребут как-нибудь и без твоей помощи.
Валентина разогналась было на строгое внушение, но Агнесса как-то не схватывалась, словно исчезла для нее с некоторых пор. Вот она, здесь, а не ухватишь. Что за странность?
- Если всех жалеть, по миру пойдешь, - заключила она, заглушая тревогу. - Эмоции надо оставлять дома, в бизнесе не место дамской чувствительности.
Виктор поднял указательный палец.
- Остерегайтесь первых побуждений, они всегда благородны.
- Золотые слова, - благодарно улыбнулась Валентина.- Кто это сказал?
- Талейран.
- А кому? Наполеону?
- Как бы он посмел?! Фуше.
Шурочка смотрела на Виктора с восхищением.
- Какой ты умный, Витя!
- Аж противно, - добавил Юра.
- Что, что?- негромко переспросил Виктор.
Стало тихо.
- Что слышал...
- За такие слова...
- Морду бьют? Я и не то скажу. Ты не артист, ты попугай, у тебя за душой ничего своего нет. Ну, ударь, ударь! Получишь!
Виктор угрожающе поднялся, сделал шаг в его сторону. Женщины взвизгнули.
- Вы что, вы что! С ума сошли? Витя! Юра! Успокойтесь!
Екатерина Дмитриевна схватила юношу в охапку, вытолкала за дверь и ушла вместе с ним. Валентина стояла бледная, как полотно.
- Стыдно, Виктор! Или мало крови вокруг?
- Он сам напрашивался, я не виноват.
- Кто умнее, тот и виноват.

٠٠٠

На следующий день пошел ранний октябрьский снег. Хрупкая белизна покрыла тротуары, выступы домов, неопавшую листву на деревьях, совсем по-зимнему обозначила трещины на асфальте, черные незаметенные плеши и рисунки автомобильных шин. В воздухе сквозила свежесть и бодрость, необходимые для первой охоты.
Виктор подходил к невысокому особнячку шоколадного цвета. "Банкъ "Классикъ" было начертано литыми золотыми буквами, и также ясно отсвечивала золотом массивная дверная ручка. Но удлиненные окна с выпуклыми продольными обводами вдоль по фасаду, подчеркнутыми слоем снега, напоминали сейчас греческую трагическую маску, а сам трехэтажный домик, зажатый между высотными великанами, был похож на скорбного африканского пигмея.
"Идиоты, - прищурился Виктор.- Я бы такому банку и копейки не доверил".
Пропуск ожидал его. Через минуту, взлетев через ступеньки на второй этаж, он толкнул дверь в кабинет с табличкой "Связь с общественностью". В тесноватом кабинете стояли два стола. Дальний был пуст, из-за ближнего поднялся навстречу лысоватый мужчина неопределенных лет, за тридцать или больше, в сером костюме, и протянул руку. Она была мягкая и влажная. Виктору захотелось достать платок.
- Вы пригласили меня, чтобы...- начал он известными словами.
- Да, да,- сбивчиво заговорил чиновник, - мы бы хотели дать рекламу, но я не знаю, когда именно. Все как-то не доходит... Дней через десять утвердят бюджет на следующий год, тогда мы определимся. Я сам ничего не решаю, как скажут, так и делаю,- он словно извинялся и просил Виктора скорее разобраться, с кем тот имеет дело.
И Виктор разобрался: с шестеркой, мелкой рыбешкой среди акул банковского бизнеса, раз и навсегда испугавшимся человеком, который боится лишний раз поднять голову, чтобы не засветиться перед начальством.
"Я теряю время"- Виктор поиграл желваками.
- Вот,- продолжал тот,- сказали, сделай папки, я заказал. Разве плохо? Вот логотип, фирменный знак, все в цвете. Смотрите, как красиво. А им не нравится. И я виноват. Возьмите себе, пригодится.
- Вы не боитесь упустить шанс?- перебил Виктор.- Именно сейчас, когда банки средней руки кинулись в газетную рекламу, словно стая волков? Видели бы вы эти полосы, эти целые газетные страницы!
- В самом деле? Я не знал. С чем это связано?
- По большому счету, с правительственным кризисом, положением в стране, шаткостью валютного курса...- Виктор рубил и бросал горстями, как Цицерон.
- Но мы банк продовольственный, наши учредители работают на отечественном рынке и не подвержены...
- Все мы в одно лодке.
Тот словно покрылся серой пылью, встал и забегал по кабинету.
- Какие объемы они берут? Долларов на сто пятьдесят?
- Я же сказал, заказывают чуть не развороты, но, в среднем, не менее четверти газетной полосы за две с половиной тысячи долларов, четыре публикации подряд. Четырехкратное появление - закон для газеты, вы должны знать об этом.
Заготовка, заполненный бланк договора на такой объем уже лежал в его дипломате. На меньшее он не согласен, его унижают мелочи на двести долларов, с которыми носятся бабешки в агентстве!
Чиновник отрицательно потряс головой.
- Это невозможно! Десять тысяч! Таких денег мне не подпишут, - он придвинул к себе прайс-лист с расценками.- Мы закажем прямоугольнички величиной со спичечный коробок по двести долларов. Четыре раза, согласен.
Виктор молчал. Он сидел с каменным лицом и держал паузу. "Не пережать бы"- отслеживал одновременно. Серый человечек стал еще пыльнее. Не хотел бы Виктор оказаться на его месте! Но раз тот держится за свое кресло, пусть отвечает за связи с общественностью на полную катушку. Эмоции надо оставлять дома.
- Значит, договорились, - заискивающе улыбнулся тот.- Четыре раза по одной шестьдесятчетвертой части газетного листа. А что? Славная реклама, все видно.
- Управляющий вас не поймет,- нанес Виктор прямой удар.- Такой солидный банк и какой-то спичечный коробок...
- Полагаете?- потерялся тот,- что же делать?
И с перепугу, как храбрый заяц, соединился по телефону с секретарем. Из разговора Виктор понял, что управляющий - женщина.
Тот положил трубку.
- Пойдемте вместе, а?- бедняга стал просто жалок.
- Охотно. Она - красивая баба?
- Ух! Спросите что-нибудь полегче.
Они вышли в коридор, стали подниматься на третий этаж. Виктор отключился, прикрыл глаза... Через порог сановного кабинета он переступил стремительно и страстно, как Дон-Жуан и Наполеон в одном лице. Талант везде талант! Эту премьеру он играл за металл. Женщина слушала его молча, не прерывая, и словно пила отравленное вино его слов. Это была полноватая, прекрасно-ухоженная дама с умным, почти мужским лицом. Не давая опомниться, он подвинул ей заполненный договор. Ее перо нацелилось в уголок для подписи.
- А если я хочу скидку в одиннадцать процентов? - медленно проговорила она.
- Я дал десять.
- А мне нужно одиннадцать, - она защищалась от него вздорной прихотью.
И тогда он скупым движением извлек из кармана бумажник, вынул стодолларовую, заветную, последнюю свою, купюру и бросил на стол, словно козырного туза.
- Одиннадцатый процент! Подпись!
Она расписалась на договоре, и откинулась в кресле. Ее глаза, умело обведенные тенями, смотрели на него с неподдельным восхищением.
- Переходите к нам работать,- неожиданно предложила она.- Вы далеко пойдете. Нам такие нужны.
- Нам тоже,- кивнул он.- Но подумаю.
- Деньги получите в бухгалтерии. Наличными, в долларах. Расписки не надо.

Минут через сорок Виктор стоял перед Валентиной.
- Вы взяли банк?- всплеснула она руками. Порывисто поднялась, поцеловала его в щеку и стерла душистым платком след от губной помады. - Как вам это удалось? Расскажите, поделитесь.
Виктор поднял брови и любимым движением словно бы снял пенсне с переносицы.
- Не понял. Разве здесь пионерский отряд?
Она задержала на нем смеющийся взгляд и не вслух, про-себя ответила что-то. С ощущением этого ответа спустился он вниз по темной лестнице в бухгалтерию, сдал деньги Люсе, получил свои тысячу с лишним баксов, и все это не упуская внутренней волны ее смеющегося взгляда. Вышел на улицу. "Что, что она сказала? Что?... А, вот,- и чуть не хлопнул себя по лбу.- "Дурак ты, братец, пошлый дурак!"- вот ее слова. Проклятье! О, tempora, o, mories! Она права. Держать в руках целое состояние и все отдать чужой тёте! Чем не дурак?
Он свернул из переулка за угол на Лубянку, пошел вдоль строгих массивных домов. Лубянка, да. С подвалами, где бесследно сгинул его родственник, брат деда по матери, талантливый литератор из акмеистов, друг Гумилева, Ахматовой...
Но прочь, прочь. Мертвых в землю, живых за стол. Как дотянуться до денег? Думай, Витька, думай. Ниточка в руках уже есть, волшебное слово сезам, оно же Грач. Ход нужен. Нужен выигрышный ход!

В тот же вечер он повел Шурочку в артистическое кафе. Шурочка была очень хороша в зеленом вязаном платье с открытым вырезом без воротника, с ожерельем из янтаря, подаренным ей Виктором. В магазине, где состоялась эта покупка, ей приглянулась еще и крупная янтарная брошь, отменная, с необерегшимся доисторическим комариком внутри янтаря, даже не слишком дорогая, но Виктор решил не баловать подругу.
В кафе они уселись за его любимый столик близ музыкантов. Тут же объявились знакомые. К ним подсели.
- О, Витек, да ты при деньгах! Молодец, не теряешься,- друзья целовали ручку его даме и придвигались к столу.
Поначалу Шурочка робела, но только до первой рюмки. Ее рыжие кудри, приподнятые над белой шейкой, тоже привлекли внимание. В зале оказались тонкие ценители женских прелестей, они тоже подходили к ним, чокались с Шурочкой, чмокали в ручку, в щечку. Это было в порядке вещей.
Увидя друга, подсел и Толик. С того памятного гадания и глупой драки они не встречались, поэтому никто в "Артистическом" не знал, где Виктор и что. Толику по-прежнему мечталось взяться за что-то свое, и по-прежнему было не с чем подступиться к "делу жизни". Это стало для него навязчивой идеей, мучительной, как головная боль.
- Дело открыл, Витька?- жадно поинтересовался он.
- Пока нет - небрежно ответил тот на его завистливый вопрос.- Но подумываю.
Толик кивнул.
- Но капитал-то начальный, я смотрю, заимел? Тогда двигай, не бойся. Я бы хоть сейчас начал, во сне вижу, чем нужно заниматься, а денег нет. Так закрутить можно, всем жарко станет! Ей богу!
- Бодливой корове бог рог не дает!- засмеялись за столом.
Толик вспылил.
- Я еще покажу, дает или не дает! Мне много не нужно. Я не в бумажки играть, не штаны протирать. Я у себя в деревеньке цех валяльный куплю да завалю валенками полстраны. Синими, красными, зелеными... бери - не хочу, - Толик воодушевился, положил руку на плечо друга. - Слушай, Витек, возьми меня в содельники! Ей-богу, не прогадаешь. Ты знаешь, как я могу вкалывать. Наживем капитал, и я отвалю, мешать не буду, ей-богу. Подумай, а?
Виктор молчал. Он ждал, когда они скажут. Сказали. Наташка Романцева и Венька поженились на прошлой неделе. Он поднялся, вышел из зала, свернул в туалет. Закрылся, со стоном вжал лицо в ладони. Постоял. Потом умылся. Глядя в глаза, причесался перед зеркалом. И вдруг сделал фехтовальный выпад.
- Ап!
И брезгливо "вытер шпагу".
Покачался на носках, скрестив на груди руки. Вскинул голову, посмотрел с прищуром и будто издалека.

- «Зачем я жил? На что растратил дни?
Созданью бренному я поклоняться мог...»

Глубоко вздохнул и уничтожающе окинул взглядом свое изображение.

- «О, жалкий прах! Ты смеешь
Считать себя несчастным?"
Ха-ха-ха!»

Вскоре они ушли. Снег давно растаял, тротуары блестели от влаги, и в них, как в черных зеркалах, отражались огни фонарей и проносящихся автомобилей. На клумбах Тверского бульвара зябко доцветали последние хризантемы, на них падали редкие, тоже последние, листья, прочерчивая в темном воздухе зыбкие мгновенные следы.
- Мне понравились твои друзья, - говорила Шурочка.- Они все артисты? Это высшее общество? Ну, скажи, что ты молчишь, Витя?
Виктор безмолвствовал. Мысль ожесточенно искала ход. Вдвоем с Толиком... нет, пусть один Толик. Так. "Каскад" не обедняет. Зато он разбогатеет и отомстит сразу всем! Всем, кто его оскорблял! Ха! Он станет спонсором "Белой звезды"! Во-от! Отличный ход. Погодите, Веничка-Наташенька, вы еще попрыгаете через веревочку! Никто не смеет пренебрегать им, Виктором Селезневым!
Он рассмеялся.
- Что? - посмотрела Шурочка.
- Замечательный вечер, не правда ли? - он поцеловал ее в губки.- Поехали домой, кошечка.

٠٠٠

_____________________

Полностью читать на сайте

Библиотека профессиональных писателей

http://astra.web-bib.ru/

псевдоним АСТРА

© Астра Иванова, 2017
Дата публикации: 19.05.2017 18:58:30
Просмотров: 1653

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.