Тайна разрушенной ГЭС

Светлана Беличенко

Форма: Рассказ
Жанр: Детская литература
Объём: 20878 знаков с пробелами
Раздел: "Детективные истории для детей"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Дано: Анастасия Анисимова – 12 лет, старшая сестра.
Мария Анисимова – 10 лет, младшая сестра.
Макар Анисимов – 5 лет, младший брат.
Мама, папа.
Квартира Анисимовых. 3 комнаты: комната родителей, детская комната, гостиная.
Также – кухня, коридор, ванная, туалет.
Дело ведёт детектив Курочкин, приятель Анастасии, 13 лет.
Так уж заведено в семье Анисимовых, что родители разрешают детям заниматься всяким разным творчеством совсем почти без ограничений. В связи с этим в доме случаются частенько творческий беспорядок, творческие дискуссии и творческое недопонимание между тремя различными неординарными личностями в лице Анастасии, Марии и Макара. Так, например, Макар частенько разрушает миниатюрные футуристические города, построенные увлечённой архитектурой и дизайном Анастасией из подручных материалов: книг, скрепок, коробочек, письменных принадлежностей, различных ёмкостей и небольших механизмов. Мария смахивает со стола разложенные на столе Настины логические игры.
Сама Настя вечно складывает в большой ящик с игрушками плюшевых животных младшей сестры, которые постоянно попадаются ей под руки и под ноги. Анастасии кажется, что мягкие игрушки разбросаны повсюду. Однако, Мария утверждает, что сестра уничтожает целые природные заповедники и мини-зоопарки, которые она долго и тщательно создавала в своей собственной игрушечной стране. А ещё Настя выбрасывает в урну грубые и никчёмные, по её мнению, рисунки младшего брата. Тот, в свою очередь, считает своё творчество вполне достойным и имеющим высокую художественную ценность и крайне негативно относится к исчезновению из комнаты своих шедевров. А уж когда узнаёт о том, что они безнадёжно утрачены, и вовсе начинает рыдать от досады. Сам Макар недолюбливает и Машино творчество – громит её карточные домики и необычные постройки из домино. В отместку Мария ломает Макаркины фигурки из пластилина, жестоко откручивая пластилиновым медведям, кошкам и собакам головы, отлепляя им лапки и хвосты. Увидев свои разобранные скульптуры, младший брат частенько начинает вопить. Бывает, что на его вой прибегают родители, которые с ужасом наблюдают картину неописуемого вселенского хаоса в детской комнате. Иногда от обиды за впустую потраченное на уборку время к рыданиям Макара подключается и мама. А папа, желая привести в равновесие мамины нервы, тотчас же сгребает все материалы для творчества детей в мусорный пакет и несёт на кухню, чтобы сразу же поместить пакет в мусорное ведро. Тогда дети, резко присмирев под угрозой потери всех самых дорогих своих вещичек, немедленно примиряются, просят прощения у родителей и обещают прибраться в комнате – лишь бы только им вернули их любимые драгоценности. Чаще всего отец соглашается пойти на уступки при условии, что дети больше не будут ссориться и допускать космический беспорядок, однако подобные ситуации повторяются у Анисимовых из недели в неделю. «Ну что поделать, – восклицает отец, когда они с мамой остаются наедине, — ради творческого развития, дорогая, приходится чем-то жертвовать!». — «Пусть только попробуют балбесами вырасти!» — говорит она ему в ответ.
На сей раз детективу Курочкину предстояло не только разобраться в деле исчезновения одной из деталей Машиной ГЭС, но и вообще понять, что же это такое эта самая ГЭС и каким образом одна из её деталей могла исчезнуть из детской комнаты в квартире Анисимовых.
Итак. Было 21 сентября. Пятница.
Всё началось с того, что Маша вернулась домой из музыкальной школы в 17:24. Дома уже были мама и Анастасия. Мама вернулась в этот день домой раньше всех. Она уже подмела в коридоре пол, сварила гречневую крупу на гарнир и как раз нарезала овощи для салата. Настька как ни в чём не бывало сидела в детской комнате и смотрела телевизор. Её школьный рюкзак лежал на полу. Было похоже, что она не разбирала его, придя со школы, и не торопилась делать уроки на следующую неделю.
Маша в хорошем настроении зашла в детскую и... всю квартиру Анисимовых огласил душераздирающий вопль:
— А-а-а-а! Где моя плотина? Моя ГЭС... ГЭС, ГЭС, ГЭС. Кто разрушил мою ГЭС?
— Что? Что тебе надо, чего орёшь-то так? — всполошилась Настя.
Но Маша уже не слышала сестру. Маша перерывала шкафы и полки. Её главной целью было найти пропавшую «плотину». Настя, увидев, что младшая сестрёнка явно не в себе, схватила джинсовку и выпорхнула из комнаты. Она отправилась на прогулку, во время которой позвонила Курочкину и попросила его зайти к ним, чтобы разобраться с очередной детективной историей.
Маша тем временем обнаружила, что «плотины» в комнате нет. Она слонялась по квартире без какой-либо определённой цели. Зашла в родительскую спальню, осмотрела все углы в ней — «плотины» не было. Зашла в гостиную, побродила по этой самой просторной во всей квартире комнате, зачем-то заглянула под диван, и, не увидев «плотины», горько вздохнула.
В 17:42 Курочкин уже прибыл на место происшествия. Он был так удивлён, когда увидел совершенно потерянную Машу, которая лежала на диване в гостиной с красными от недавних слёз глазами. Она что-то бормотала про себя, но совершенно не могла объяснить нормальным языком детали произошедшего.
В 18:00 из домой детского сада торжественно прибыл Макар. Как всегда его сопровождал любимый папочка. Макар и папа поздоровались с Курочкиным, и тот сразу ввёл их в курс дела: Маша непонятно почему лежит на диване в абсолютнейшем трансе, а Настька «смылась» из дома, ничего толком не объяснив ему по телефону. Сказала только какую-то ерунду про ТЭС или ГЭС или ПЭС. В общем, что-то невнятное.
— Так, а почему Машка плачет? — поинтересовался папа.
— Я бы и сам хотел это знать, — ответил недоумевающий Курочкин. — Может, спросим у неё вместе.
— Пожалуй, спросим, — согласился папа. — Машк, а Машк, так что случилось-то? — обратился он к зарёванной дочке.
— Катастрофа, — ответила Машка отрешённо. — Теперь у меня нет больше моей электростанции. Нет плотины — нет водохранилища. Нет водохранилища — нет электростанции.
— Ах, вот оно что, — обрадовался папа, только никто почему-то не понял, чему папа обрадовался.
— Ну, раз вы тут уже разобрались, я на всякий случай пойду, — заявил Макар и как-то виновато попятился в детскую.
— Ну, ладно, иди пока, — согласился Курочкин.
— Да-да, иди уж, — согласился папа.
— Теперь, может, вы с Машей объясните мне в чём дело? — требовательно обратился к оставшимся в гостиной Маше и папе Курочкин.
— Да, папа! Объясни-ка, пожалуйста, чему ты обрадовался? У меня горе, а ты усмехаешься! — возмутилась Мария.
— Я радуюсь, что мои рассказы про ГЭС (это, Фёдор Петрович, сокращённое наименование гидроэлектростанции) не прошли мимо сознания моей дочурки. Вот чему я радуюсь!
— А-а. Теперь мне стало немного понятней, — признался Курочкин, — правда, как же это у Маши была своя собственная электростанция? Вот этого я, признаться, до сих пор не понимаю.
— ГИДРОэлектростанция! — поправила Маша.
— Ну да, ну да, ГИДРО... — согласился Курочкин, — так как это она так у тебя была, и как это она так у тебя разрушилась? — недоумевал детектив.
— Не разрушилась, а разрушили, — поправила молодого сыщика Маша.
— Ну да, да-да, разрушили, — откорректировал себя в соответствии с версией потерпевшей сыщик.
— Понимаешь, Курочкин, — начала рассказывать предысторию случившегося юная владелица солидного сооружения, — была у меня, конечно, не настоящая ГЭС, а всего лишь модель, которая располагалась прямо на нашем с Настькой и Макаром письменном столе (занимая только мою территорию). И делала я её точно-точно, как папа меня учил, ну... когда он мне про эти самые ГЭС рассказывал... Вот текла у меня река, а потом её плотина перегораживала. Часть воды у меня на выработку электричества шла (она потом отработанная по трубам из корпуса ГЭС выходила). Часть воды из водохранилища (это только когда её уровень достигал критической отметки) у меня через водосброс выходила... э-э-э... сбрасывалась то есть... А сегодня прихожу я из школы, и плотины нет... Без плотины у меня всё разрушилось: вся вода из водохранилища утекла... никакого электричества не получилось. А куда моя плотина делась или кто её разрушил — этого я не знаю, — грустно закончила Мария.
— А какая была эта плотина: материал, цвет, форма? — деловито спросил у потерпевшей Курочкин.
— Цвета синего с чёрным. Форма... форма трапециевидная, а материал... материал, скорее всего, пластмасса, — ответила девочка печальным голоском.
— Понятно, — сказал Курочкин, — будем искать. Будем искать. Будем искать!
Из дальнейшего разговора с Марией выяснилось, что последний раз свою гидроэлектростанцию в полной комплектации девочка видела в 8:10 утра, когда уходила в школу. Как и всегда, на этот раз она тоже отправилась в школу с сестрой.
— А Настька вышла из комнаты до или после тебя? — осведомился Курочкин и не получил на свой вопрос точного и вполне определённого ответа. Мария не помнила этой детали и никак не могла заставить себя её припомнить.
Поскольку Настька до сих пор гуляла, Курочкин решил спросить сначала папу и Макара.
Из материалов опроса папы:
— Во сколько вы с Макаром сегодня утром вышли из дома?
— В 8:20, опаздывали немного, — ответил детективу папа Макара.
— То есть девочки уже ушли, когда вы вышли из дома?
— Ушли, — ответил папа, — хотя чаще мы с Макаром уходим раньше, чем девочки. Но сегодня получилось по-другому...
— А где были Вы и где был Ваш сын сразу после ухода девочек?
— Так-так, — напрягся папа. — Я был в нашей спальне, извините за столь деликатную подробность, — надевал штаны. А Макарка, второй раз уж меня извините, пожалуйста, надевал свои брючки в детской.
— Ага. А из-за чего вы опаздывали?
— Да как сказать... И я, признаться, немного замешкался, когда проснулся... И сына долго добудиться не мог... Так вот и получилось всё наспех — курам на смех: в разных носках сына в детский сад привёл, да ещё и на завтрак немного опоздали...
— Понятно. А заходили ли Вы за Макаркой в детскую?
— Я?
— Вы!
— Да нет... не заходил. Просто позвал его, приоткрывая двери, он и вышел.
— Значит, Машину ГЭС Вы в глаза не видели?
— Жаль... но — не видел.
— Всё ясно. Зовите Макара. Опросим его в Вашем присутствии, — отчеканил Фёдор Петрович, и папа Макара отправился в детскую за пятилетним Макаркой.
— Итак, — начал Фёдор, — перед тем, как идти в садик, трогал ли ты что-нибудь на столе?
— Не трогал ничего, — ответил Макарка, хитро сощурив глаз.
— Перед лицом закона... гм, кхе... перед моим лицом, — грозно начал Курочкин, — ты обязан говорить правду, только правду и ничего, кроме правды! Брал что-нибудь синее с чёрным на столе?
— Синее с чёрным? Не, не брал, — быстро ответил Макарка.
— А какое брал, говори?! — не унимался Курочкин.
— Никакое не брал!
— Быть может, отпустим его уже? — вступился за Макарку папа.
— Отпустить-то отпустим, только врать нехорошо! — воскликнул Курочкин.
— А почему ты уверен, что Макарка врёт? — полюбопытствовал папа.
— А я... я чувствую. Знаете, настоящие детективы они всегда чувствуют, если им врут или что-то не договаривают.
— Так может, малой чего-то не договаривает? — предположил отец, — ты точно ничего не хочешь нам рассказать, — спросил он у сына Макара.
— Ничего! — радостно ответил тот.
— Значит, говоришь, не брал ничего? — ещё раз повторил самый важный вопрос сыщик Курочкин для Макара, и мальчик по-прежнему настаивал на том, что совесть его чиста.
Пришлось Курочкину прекратить опрашивание Макарки — всё-таки папа очень сильно за Макарку заступался, и Курочкину неудобно было спорить с взрослым и уважаемым человеком.
Как раз к окончанию опроса Макара вернулась с прогулки Анастасия.
— Ну что, уже выяснили, что там у сестрицы произошло? — с порога спросила она.
— Как раз выясняю, сейчас у тебя выпытывать буду, — весело ответил ей Курочкин.
Из материалов опроса Анастасии Анисимовой:
— Во сколько вы с Марией вышли из дома?
— Да где-то в начале девятого.
— Кто из вас покинул детскую комнату раньше?
— Раньше? Наверное, Машка. Хотя нет, погоди. Это Машка после завтрака за портфелем пошла, а я тогда уже в коридоре находилась. Я из комнаты вообще без пятнадцати восемь окончательно ушла.
— Значит, точно не заходила в комнату после восьми часов? Хотя бы на минуточку, а? Ну-ка, вспомни.
— Не заходила. Говорю тебе, Курочкин. Точно не заходила.
— Ну, хорошо. Я тебе верю, Настасья. Но давай-ка поговорим немного о Машиной ГЭС.
— О, нет! — запричитала Настасья, — опять эта ГЭС. Опять эта злосчастная ГЭС, да будь же она не ладна!
— Ты что-то имеешь против ГИДРОэлектростанций? — сурово спросил её Фёдор Петрович, будто специально выделив в слове «гидроэлектростанция» первую, «водную» часть (ведь «гидро» в переводе с греческого языка означает «вода»).
— Нет, просто мне, конечно, не нравится, когда всякая проволока, какие-то пластиковые банки, обломки метёлок и какие-то вообще непонятные штуки разложены на письменном столе, за которым я каждый день, между прочим, делаю уроки.
— Но ведь у вас такой большой... э-э-э... такой длинный стол... такой вместительный стол, примыкающий сразу к двум стенкам комнаты, что его вполне достаточно... кхм... вполне достаточно и для тебя, и для Маши, и для Макара.
— Ага, достаточно. Много ты понимаешь! — возмутилась Анастасия. — Думаешь, Машка с Макаром всегда по-честному соблюдают границы территорий?
О том, что младшие брат и сестра постоянно заваливают своим «хламом» большую часть всего стола, когда-то по-справедливости разделённого отцом на три одинаковые части, Курочкин, конечно, не знал. Он мог лишь только догадываться об этом раньше. Теперь же он точно понял причину многих раздоров младших Анисимовых. Они хоть и любили друг друга сильно и нежно, не всегда делились друг с другом по-честному и по-доброму вещами общего пользования.
— Ладно, Насть, — успокаивал сыщик приятельницу, — ты не расстраивайся, они подрастут. А ты, когда совсем большая станешь, может, вообще в гостиную переедешь.
— Ага, скорей бы, — сказала Настя, — а то иногда меня братец с сестрицей до белого каления своими проделками доводят... Вот и сегодня. Прихожу из школы, а браслета, что на столе лежал — нет. Вот как хочешь, так и живи с ними. Опять кто-то стянул... И я, между прочим, как Машка, истерики не закатываю...
— А что за браслет был? — осведомился Курочкин.
— Браслет как браслет. Из бусинок пластмассовых разноцветных, на конфетки похожих.
— На конфетки, говоришь?
— Ага, на «Морские камушки». Конфетки такие бывают.
— Разберёмся. Найдём и твою пропажу, Настёна, — пообещал девочке толковый сыскарь, — ты только скажи мне: как эта Машкина гидроэлектростанция настольная выглядела-то? Видела ты её вообще и не перекладывала ли у неё чего?
— Да видеть-то видела мельком утром... и не брала ничего, чего там брать-то?
— А из чего она состояла-то?
— Да говорю же: из мусора всякого... Просто ужас.
— А утром-то всё у неё на месте было?
— А я почём знаю? Я ведь не знаю, как оно быть-то должно. Помню: проволока и метёлка без ручки была... хм, водопад какой-то эта метёлка напоминала.
— Понятно. Макарку зови! — грозно воскликнул суровый детектив.
Из материалов повторного опроса Макара Анисимова:
— Вкусные конфетки? — озадачил Макара неожиданным вопросом следователь Курочкин.
— Какие конфетки? — попробовал уйти от нападения противника Макарка.
— Такие. Разноцветные. Нанизанные на верёвочку в виде браслетика! — не дал обвести себя вокруг пальца смекалистый сыщик.
— Я чего-то не понял, какие конфетки? — удивился папа, который слушал, как Макарка отвечает на вопросы детектива.
— А вот какие! — выкрикнул Курочкин и вместе с Макаром и папой проследовал в детскую. Там он быстро обнаружил под кроватью юного сладкоежки Макара пластмассовый браслетик Анастасии, который она ещё утром видела на столе.
— Я не брал! Это не я! — громко закричал Макарка, увидев предъявляемую ему при свидетелях «улику».
— Конечно, не ты, — ответил Курочкин, — браслет ведь сам мог, наверное, со стола ускакать?
И как бы Макарка ни хотел в этот момент согласиться с Курочкиным, дабы снять с себя всякие подозрения, увы, он не мог — не мог согласиться с тем, что браслет Анастасии был неспособен сам сбежать со стола. Хоть Макарка и был ещё маленьким мальчиком, всё ж таки логика и здравый смысл ему были присущи, и он понимал, что предметы сами по себе по столам не скачут, не прыгают, не ходят и не бегают. Правда, логика и здравый смысл также подсказывали Макарке, что признание в совершённом преступлении ничего хорошего ему не предвещает. Поэтому мальчик продолжал настаивать на своей абсолютной непричастности к тому, что браслет переместился со стола аккурат к нему под кровать.
Курочкин внимательно осмотрел вещественное доказательство. На одном из «камушков» обнаружилась небольшая царапина.
— А царапина-то свежая, — сказал Курочкин.
— Ах, этой царапины ещё сегодня утром точно не было! — воскликнула Анастасия.
— А знаете, что она мне напоминает? — бросил Курочкин. — Она напоминает мне след от чьего-то зуба.
— Совсем и не от моего, — тихонько промямлил Макарка.
— А мы не по зубу... Мы сейчас по отпечаткам пальцев проверим, — придумал Курочкин и взял со стола катушку скотча. Потом он налепил скотч на бусинки, отлепил, рассмотрел кусочек скотча на свет и громко озвучил свой вердикт:
— Так. Есть отпечатки пальцев преступника на скотче! Теперь, дружок, положи на кусочек чистого скотча пальчики, — неожиданно обратился он к Макарке.
— Это ещё зачем? — удивился мальчик.
— А мы потом те и эти отпечатки сравним, и выясним — трогал ты этот браслетик или нет.
— Ну, ладно... Прости, Настя, я нечаянно... Я думал — это конфетки, попробовать хотел, — признался Макарка.
— Самое страшное — не это! — разозлился на Макарку отец, — ты отвратительно поступил, что солгал нам!
— Я больше не буду! Простите меня! — умолял Макарка.
Пришлось, конечно, и Насте, и папе, и Курочкину, простить раскаявшегося «преступника», но только при условии, что больше он обманывать не будет — что бы ни произошло. И Макарка это условие принял. И пообещал его выполнять.
— А всё-таки, почему ты браслет под кровать-то забросил? — спросил вдруг Курочкин.
— Да... Это я со злости... что конфеты какими-то невкусными бусинами оказались, — ответил Макарка, и все засмеялись.
Дело об исчезновении браслета было раскрыто, а вот дело о ГЭС всё ещё не сдвинулось с мёртвой точки. Курочкин и сам понимал, что следствие затянулось. Из кухни Анисимовых по всей квартире распространялся аромат жареного мяса, и желудок Курочкина реагировал на этот аппетитный запах надрывным урчанием.
Курочкин думал. Маша, Настя, Макар и папа были теперь уже вне всяких подозрений. Дело осложнялось упадническим настроением потерпевшей, из которой не удавалось вытянуть больше никаких деталей относительно пропавшей «плотины». «Ну что же это за «плотина» такая? Сине-чёрная... Что бы это могло быть?» — думал Курочкин. В голове крутились слова Марии: «водосброс», «вода», «выходила», «сбрасывалась». Потом почему-то вертелись в мозгу Курочкина слова Анастасии: «водопад», «метёлка», «проволока». Курочкин думал очень напряжённо. Ему очень нравилось ужинать в гостях у Анисимовых, потому что родители его возвращались с работы поздно, и дома он вынужден был ужинать в одиночестве. Но есть одному ему всегда было как-то тоскливо и скучно, а с Анисимовыми — приятно. И теперь он хотел побыстрее раскрыть тайну пропавшей «плотины», потому что желудок устроил внутри него настоящую революцию. Ещё несколько минут, и Курочкин был бы повержен в этой суровой борьбе.
Курочкин снова и снова перебирал в голове членов семьи Анисимовых. «Кому и зачем понадобилось крушить творение Маши?.. Мама пришла с работы в четыре тридцать. Сто-оп!» — мысленно закричал себе Курочкин. А что всё это время, пока он тут опрашивал папу, Макара, измученную Марию и не менее расстроенную из-за браслета Анастасию, делала мама?
Курочкин немедленно отправился на кухню Анисимовых. Его и воюющий вовсю желудок тянул именно туда.
На кухне Курочкин поприветствовал маму, которая уже расставляла на стол приборы. Наклонив голову, Курочкин увидел на полу несколько крупинок гречи.
— А Вы немного гречи просыпали на пол ещё перед варкой, да?
— Немного просыпала.
— А потом подметали?
— Подметала.
Курочкин увидел в углу кухни современную пластмассовую метлу. У неё был длинный цилиндрический черенок, а сама она была трапециевидной формы. Пластмассовый зажим, который скреплял синтетические волоски, был синего цвета, а сами волоски были чёрные. Они немного блестели, напоминая своим блеском струйки воды, стекающие вниз водопадом. Курочкин взял метлу в руки, немного покрутил черенок у основания, и он отсоединился от невысокой черноволосой метёлки. «Так вот она какая, плотина», — подумал Курочкин.
Мама стояла на кухне в недоумении. Когда на кухне собрались все Анисимовы, и папа объяснил маме, что именно она сегодня нечаянно стала разрушительницей целой гидроэлектростанции, она воскликнула:
— Ну ничего себе дети умные пошли! Я никогда бы до такого не додумалась, ей-богу! А я-то ещё понять не могла, чего это у них метёлка на столе валяется?

© Светлана Беличенко, 2017
Дата публикации: 10.07.2017 23:28:07
Просмотров: 2086

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.