Мертвый язык поэтов

Графоманы... Графоманы... Злобные, прекраснодушные... Воинственные, тихие... Эти слова произносятся (.....)ежедневно в адрес оппонентов и третьих лиц, но, во-первых, слово изреченное есть ложь, а во-вторых, правильно говорить не "ложь", а "клади".
Вот и я "поклал" на эфемерное понятие "графоман" и говорю исключительно о "поэтах" и поэтах, имея в виду тех, у кого не особо получается, и тех, у кого здорово.
А об авторах вообще лучше не говорить. Существа ранимые, самолюбие -- космическое. Поэтому лучше о продуктах их жизнедеятельности, ну, о стихах, стало быть.

Стихи я люблю. Но я люблю хорошие. Какие хорошие? А те, которые нравятся и запоминаются. Которые удивляют, поражают, радуют, смешат, заставляют грустить, наводят на раздумья. Которые не отпускают, незаметно убеждают, вселяют надежды, сеют панику... И все это -- по-настоящему. Без оговорок.

Рассказывать о том, ПОЧЕМУ нравится, трудно. Ну, нравятся есенинские стихи "Пускай ты выпита другим..." и все тут. Вкусные, созвучные моему сегодняшнему мироощущению, пронзительно-тихие, декларирующие духовное взросление и не только, не только, не только...
Начнешь пересказывать, отмечать особо любимые моменты, размышлять о том, откуда пришли эти строки в голову поэта, -- и вдруг исчезнет обаяние... Зато придраться есть к чему. И в упомянутом стихотворении тоже. Кому-то не понравится "приход неприхотливый", кто-то отметит сразу же странность первой строфы: "мне осталось волос дым и глаз усталость". Ну, и так далее. Изъяны действительные и мнимые искать легче, чем объяснять достоинства. Достоинство объясненное есть ложь.
Художественное достоинство, поэтическая удача -- всегда чуть-чуть больше, чем умные и заинтересованные слова, при помощи которых можно разъяснить это достоинство. Дефект -- конечен и объясним.

Магия настоящей поэзии проявляется в том, что настоящее стихотворение как большое высказывание (эмоциональное, сюжетное, художественное, поэтическое и т. д.) отключает внимание читателя от огрехов, от штампов, от возможной несвежести образов и обезоруживающе затягивает, покоряет и одаривает новым опытом.

Если поэзия есть магия, то воспитать поэта из кого угодно нельзя. Но кое-что подсказать ищущим этой магии можно и нужно.

Почему людей учат петь, чаще включая в тренировочный репертуар, скажем, спиричуэлы, а не заунывные песни о смерти? Оба жанра вполне похожи по сложности, разницы почти никакой - тяни дольше, пой в ноты, тренируй чистоту. Ан нет. Процесс должен вызывать радость. Мажорные духовные гимны вселяют оптимизм. Если же после занятия человек выходит в депрессии, то грош цена такому занятию.
Так что же, не говорить о неудачных стихотворениях? Ведь надо, чтобы тянулись к лучшему? А еще -- "дурной пример заразителен".
Но ведь бывает "по-плохому" заразителен и хороший пример! Читая стихи самиздатовцев, чувствуешь себя странно: будто бы попал на фантастически возникший сайт поэзии неумелых представителей поколения, следующего за поколениями Пушкина, Тютчева или иногда -- реже -- Блока. Часто эти стихи похожи на нерадивое переписывание оригиналов классики. Реже -- нечто почти самостоятельное, но исполненное мертвыми словами, вышедшими не только из бытового, но и из поэтического обихода. И лишь неологизмы и просто актуальные слова, врывающиеся в эти эфемерные чертоги, ломают ощущение присутствия в прошлом.
Эклектика бывает намеренной. Но значительно чаще я вижу эклектику, причиной которой является глухота к слову, отсутствие чувства языка.

Я понимаю, что бывают задачи, которые решаются именно архаичными методами: старым языком, старым стилем письма, потерявшими жизнь твердыми формами, стилизацией под конкретного автора... Но что это за задача такая, которую решает добрая половина "поэтов" Самиздата?
Так вот, никакой творческой задачи перед ними не стоит. Есть всего лишь глобальный стереотип.
Стереотип можно сформулировать так: "Поэзия -- это Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Некрасов, Фет, Блок, Ахматова и т. д. "Писать стихи" значит писать о том же и так же, как Пушкин, Тютчев..."
Творческая доминанта ПОИСКА, ОТКРЫВАНИЯ, ПРЕОДОЛЕНИЯ подменена тихим копанием в наработках предков.
Отсюда и пошли корни постмодернизма.
Постмодерн есть умная, ироничная и по-своему трагедийная реакция на десятилетиями гнившее литературное болото. Препарирование классики и конструирование коллажей стало разумным, подчинилось самокритикующей воле автора. Впрочем, золотая эпоха постмодернизма прожита, что подтверждается активным проникновением его приемов (не идей!) в попсовый обиход и, в том числе, освоением постмодернизма теми, кого принято величать графоманами.
Но довольно кондовой философии и кухонного искусствоведения. Речь идет о мертвом языке.

В этой связи надо говорить о плохих стихах. Чтобы новые спортсмены и курортники не заплывали за буйки, как говорится.
И о хороших -- надо. Чтобы имели в виду. Но не копировали.

На мой взгляд, хорошее стихотворение -- это не то, в комментарии которого валятся восторженные "Гений, чмоки!!!" от родственников и друзей автора. Хорошее стихотворение -- это не то, после написания которого автор чувствует себя королем поэзии.
Хорошее стихотворение -- это то, после рождения которого автор чувствует, что смог прикоснуться к чему-то истинному, смог передать частичку этой истины, этой красоты.
Желательно, чтобы при этом автор еще и немного скорбел о собственном несовершенстве.

Речь не идет о причудливой форме шизофрении. Речь идет о труде души, о поиске и преодолении.

Сравните двух поэтов.
Один написал 12 строк о том, какая красивая девчонка живет в его подъезде, и как они вместе будут гулять по вечерам, то есть воплотил в смежно зарифмованный столбик свои половые притязания так же, как дикарь сначала рисует буйвола на земле и тычет в него копьём перед настоящей охотой.
Второй написал 12 строк о том, как соседская девчонка смотрит из окна на голубей. Ему, этому поэту, было важно решить вполне творческую проблему: девчонка красивая, любит он ее, но вот сказать о ее красоте, изъяснить ее в окрестный мир -- оказывается, ох, как трудно!
Пусть оба написали подростковую чушь, но, по-моему, второй был ближе к творчеству, чем первый... Хотя первый четче представляет, чего хочет. :-)

Подростковые слюни, веселая эпиграмма, строгая басня, зарифмованное поздравление с днем рождения, строго говоря, к поэзии мало относятся. Пользование поэтическим инструментарием не залог того, что выйдет стихотворение.

Умение ловко рифмовать и выдерживать ритм -- это для поэта нечто сродни умению ходить для бегуна с препятствиями. Это база и, если угодно, это рефлекс продолговатого мозга, над которым должна возникнуть кора. Если кора не развита, то этот архаичный продолговатый мозг не даст высшей поэтической деятельности, не даст живого языка.

Каковы признаки мертвого языка?

1. Чтение стихотворения не вызывает отклика, которого требуют тема, сюжет, задуманные автором образы. Споришь не с существом написанного, а с тем, как это написано.
2. При чтении хмуришься, дескать, что это за слово такое, зачем оно тут?
3. Спрашиваешь себя: "А чего этот автор говорит, как иностранец? Что за порядок слов? Почему ошибки в управлении?" или "Неужели это пародия при такой-то теме?!"

Что конкретно тащит стихотворение в позапрошлый век и/или на дно поэтической свалки?

Использование мягкого знака при усечении окончания слов:
мгновенье, ощущенье, решенье, торможенье...
Так давно не говорят. Нет задачи вернуть читателя в позапрошлый век -- забудь об усеченьи!

Использование архаичных словесных форм:
иль, ужель, очи, ланиты, шуйца, десница, длань, кои, сиречь, облачился...
См. выше. Так сегодня говорят только подпившие офицеры официанткам с целью соблазнения.

Использование просторечных и книжных допущений:
строкою вместо строкой, заждалася вместо заждалась, уж (вообще лишнее слово)...
Так (иногда) говорят в народе. Нет задачи говорить от лица персонажа из народа -- нечего паясничать, имитируя такую речь.

Использование слов-костылей:
словесный мусор может появляться в стихотворении как при подстановке ради соблюдения ритма и рифмы (все те же "уж", "-то", ничего не соединяющие соединительные союзы, либо целые необязательные значимые слова, не относящиеся к раскрываемой теме), так и при стремлении "укомплектовать" стихотворение нужным числом строк (то есть, мусор суется целыми строками).

Навязчивое использование слов, относящихся к обслуживанию, а не к передаче смысла:
Что, который, и, как и т. д.
Надо написать одним размером, а скатываешься на другой? Поставь в начале каждой строки союз "и"! Союз "и", проверено веками!
Чем меньше "чтокания", "икания" и прочего "какания", тем больше концентрация смысла.

Использование канцеляризмов:
достиг успеха, как следствие, период времени (вообще глупость какая-то!)...
Что делают такие обороты в стихах? Зачем насиловать поэзию языком справок и заявлений?
И сюда же: к чему использовать вымученный страдательный залог? "Была мной увезена на Минводы" в истекшем, блин, периоде. Это не лирическая героиня, а товарно-материальная ценность какая-то!

Навязчивая инверсия:
Девы взгляд, дарующей ласки несдержанной радость; вечер хлещет ветер (это вовсе двусмысленность из-за того, что винительный падеж слова "вечер" совпадает с именительным)...
Когда в стихотворении читателю приходится расставлять слова за автора, это уже не стихотворение, а игра "пятнашки".

Ошибки в управлении:
я вспомнил то, что мне не сделать...
Хм, в максимуме: я вспомнил о том, чего мне не сделать.

Смешение словарей.
Пример: в словесно построенную пасторально-природную картинку бесконтрольно просачиваются технические термины.
Словарь, то есть лексика, как и фразеология произведения должны быть точнейшими проводниками идеи.

Просто грамматические и синтаксические ошибки.
Здесь все очевидно: если стихотворение с описками, без запятых или наоборот с излишком, если автор не в курсе, сколько точек в многоточии и сколько восклицательных знаков можно ставить, как оформляется прямая речь и т. д., то его стихотворение становится шифровкой.
Кстати, некоторые ошибки сделались чуть ли не общепринятыми. Пример: "Они не обернуться". Третье лицо, множественное число, будущее время. Откуда мягкий знак??? Лепят все кому не лень. Зато в неопределенной форме глагола -- забывают!


Перечисленные недочеты (и к ним еще добавим поэтические ШТАМПЫ) убивают стихотворение. Подчеркну, если это именно недочеты, а не способ передачи задумки.
Поэт пишет стихи, чтобы его идею и чувства поняли и разделили читатели. Хотите, чтобы вас поняли? Не пишите, как бездушный текстогенерирующий робот.
Когда читаешь массу одинаковых стихотворений на одну и ту же тему, невольно думаешь, что имена авторов -- выдумка неких программистов, которые додумались собрать все штампы и их тематические комбинации в базу данных, сдобрить это подпрограммой, выбирающей стихотворный размер, и запустить генератор-публикатор.
Читать стихотворения, от которых остается привкус давно испортившегося пайка образов с примесью прогоркшего программинга, НЕПРИЯТНО. Читатель -- не робот.
Индивидуальность, авторское видение, неожиданное, прожитое духовно раскрытие темы оживляет стихотворение, делает его язык -- живым.
Коллеги, слушайте, вслушивайтесь в себя. Не внутренний ли робот надиктовал вам последнее стихотворение? Давайте любить наш язык, уважать его и не умерщвлять его посредством написания мертвых стихов.


С.С. Либерманн