Дагона. Книга третья. Глава 1 - 11

Евгений Костромин

Форма: Роман
Жанр: Фэнтэзи
Объём: 427595 знаков с пробелами
Раздел: "Дагона"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение

Глава 1

В кабине большого рефрижератора негромко играла музыка. Её звучание смешивалось с равномерным урчанием работающего двигателя и монотонным шумом колёс, усиленным мокрым асфальтом, который был слышен сквозь приоткрытое боковое окно. Свен нажал кнопку стеклоподъёмника, почувствовав дождевые капли на оголённом плече и переключил режим работы щёток лобового стекла.

"Гнилая местность, - подумал он, пуская машину накатом по длинному и пологому спуску. – Чуть ли ни в каждом рейсе здесь то дождь идёт, то туман стоит".

– Ты почему меня не разбудил? – из-за ширмы за спиной водителя показалась всклокоченная голова его напарника. – На часах-то уже почти полночь.
– Я ещё не устал, - улыбнулся ему в ответ Свен, - а тебе, Бак, перед такой сменой нужно хорошо выспаться. В этом районе опять идёт дождь и, кажется, что он только усиливается.
– Нам не привыкать, - потягиваясь, прокряхтел Бак. – Ураганы и торнадо в этих местах не наблюдались, а от дождя мы убежим быстро.
– Если только ему с нами не по пути, - засмеялся Свен.
– Тебе что приготовить, - снова спрятавшись за ширму, спросил Бак, - кофе или чай?
– Чай зелёный и покрепче, - ответил ему Свен. – И накрой чайник полотенцем. Пусть заварка пропарится.
Бак замурлыкал мотивчик, подпевая радиоприемнику, и начал греметь посудой.

– А что тебе к чаю разогреть? – немного погодя, опять спросил он Свена.
– Ничего, - ответил тот. – Мне жена положила в сумку домашний пирог с рыбой, а я люблю его есть холодным.
– Сама пекла? – поинтересовался Бак.
– Вместе с соседкой, - засмеялся Свен. – В последнее время они увлеклись кулинарными экспериментами и всё то, что у них получается, или не получается, жена перед рейсом кладёт в мою сумку.
– Теперь я понимаю, отчего у тебя такое разнообразное меню, - усмехнулся Бак. – Значит, ты по совместительству ещё и дегустатор?
– Скорее уж, подопытный кролик, - в тон ему ответил Свен. – Но на моё счастье, бог наградил меня желудком, который, как оказалось, способен переварить любое кулинарное "чудо", изготовленное моей женой и её подружкой. Хотя, если честно признаться, то очень занятно каждый раз находить в своей сумке что-то новенькое.
– Тогда ты не кролик, а настоящий испытатель, - уверенно сказал Бак. – Только они идут на такой риск сознательно и большой долей любопытства. А вот я в этом отношении – закоренелый консерватор и предпочитаю употреблять в пищу только то, к чему уже давно привык.
– А-а, так вот почему ты в Брандоре всегда останавливаешься у одного и того же кафе, - засмеялся Свен. – А я, было, подумал, что тебе приглянулась в нём та бойкая официантка.
– Нет, - улыбнулся в ответ ему Бак, - мне приглянулась повариха, а точнее то, как она готовит. Так что, на завтрак я тебя разбужу на автостоянке именно у этого заведения.

Заметив, что машина, идущая следом за ними, пошла на обгон, Свен немного сбавил скорость.
"Лихой парень, - укоризненно покачав головой, подумал он, провожая взглядом автофургон с трейлером. – Ночью, при такой погоде, да ещё и с прицепом. Молодой, наверное. Вырвался из столицы на простор полей вот и лихачит".

– Свен, рули в "карман", у меня всё готово, - сказал Бак, выглянув из-за ширмы. – Интересно, а как можно назвать приём пищи в такое время?
– Для тебя это – ранний завтрак, а для меня – поздний ужин, - засмеялся Свен, съезжая с полосы шоссе на асфальтированную площадку.
– Или обед вампира, - предложил своё название Бак.
– Тогда ты должен разбавить свой кофе кровью, - усмехнулся Свен.
– Фу, какая гадость, - поморщился напарник, представив себе такой напиток. – Нет, пусть будет просто ночной обед без всяких вампиров. С кровью я даже бифштекс и тот не могу есть. А тебе твоя жена ничего подобного ещё не подкладывала?
– Слава богу, до такого блюда она со своей подружкой ещё не додумалась, - захохотал Свен. – Хотя, конечно же, нет никакой гарантии, что этого когда-нибудь не произойдёт.

Покончив с ночным обедом, Бак сел за руль, а Свен стал укладываться на ночлег.

– Может быть, тебе колыбельную поискать? – улыбаясь, спросил Бак напарника, настраивая радиоприёмник на нужную волну.
– Я засыпаю под любую музыку, кроме тяжёлого металла, - ответил ему тот, укрываясь одеялом. – А если и усну под его звуки, то сниться мне будут исключительно кошмары.
– На радиостанции "Релакс" металл не крутят, - выруливая на автостраду, заверил его Бак. – Сейчас они тебя убаюкают.
– Я уже впадаю в транс, - пробормотал Свен, закрывая глаза.

Дождь действительно всё усиливался и Бак переключил работу автомобильных щёток на повышенный режим.
"Пока идём по графику, - миновав указатель очередного населённого пункта и посмотрев на часы, подумал он, - но лучше всё-таки приехать в Брандору пораньше. Какой идиот выделил для завтрака всего пятнадцать минут? Сам, поди, по утрам не меньше получаса за столом сидит. Впрочем, если питаться исключительно бутербродами и кофе, то позавтракать можно и за пять минут".

Это был обычный и привычный рейс для Бака. Он прекрасно знал все сложные и опасные участки маршрута, и даже сильный дождь не мешал ему уверенно вести свой многотонный рефрижератор вперёд. Дорога была совершенно пустынна, и водитель прибавил скорость, намереваясь с разбега преодолеть небольшой подъём. Внезапно впереди на шоссе выбежала молодая женщина с двумя детьми. Бак резко нажал на тормоз и крутанул руль влево, выезжая на встречную полосу. В этот момент сверкнула молния и осветила чёрный лендор, который мчался навстречу рефрижератору.

"Почему у него выключены фары?" – была последняя мысль Бака, перед тем, как кабина его машины врезалась в ствол большого дуба, стоявшего на краю дороги.

Герон медленно приходил в себя, но открывать глаза не спешил. Поскольку теперь его сознание было разделено на три части, то ему было выгоднее сначала воспользоваться своею тайной энергией, сохраняя при этом иллюзию бессознательного тела. Не получая практически никакой информации извне, его явная мысль почти ни о чём не думала. Она ничего не видела, ничего не слышала, оттого, что в помещении стояла абсолютная тишина и лишь обоняние, уловившее запах различных медикаментов, давало ей пищу для размышления.

Зато тайная мысль Герона, воспользовавшись внутренним зрением Нарфея, самым тщательным образом осмотрела всю больничную палату и забинтованное тело журналиста, неподвижно лежавшее на койке и закованное в броню гипса. У изголовья и с правой стороны кровати находились какие-то мудрёные приборы, от которых к Герону протянулись медицинские трубки и множество тонких проводов.

"Так, и что же случилось? – подумала тайная мысль журналиста, вспоминая свои последние ощущения. – Я спал на заднем сидении лендора, затем крик водителя, визг тормозов и удар. Всё. Больше ничего не помню".

Она осмотрела всё сознание и с удивлением обнаружила, что изумрудное пятно исчезло. Мысль замерла в недоумении, пытаясь понять возникшую ситуацию, но как ни старалась, а объяснить исчезновение души зелёного бога, так и не смогла.

"А где же наш разведчик?" – вдруг подумала она, вспомнив о третьей молчаливой мысли.

Тонкие нити невидимой энергии, соединявшие две тайные мысли, по-прежнему шли от "чулана" до оболочки сознания, но там они и обрывались.

"Разведчик, как и всегда, на своём месте, - усмехнулась третья мысль. – Только я сейчас не вижу ни себя, ни то место, в котором нахожусь. Душу Яфру я тоже не вижу, но зато прекрасно её чувствую. Мы с ним находимся где-то совсем рядом, но где именно, я понять не могу".
"Может быть, нам его позвать?" – предложила тайная мысль.
"Явно к нему обращаться не стоит, - ответил разведчик. – Я чувствую, что он в этом случае всё равно нам не ответит. Не для того наш божественный друг так хорошо спрятался. За несколько секунд до аварии Яфру произвёл какие-то энергетические манипуляции, после чего мы вместе с ним исчезли. Для меня осталась видимой и слышимой лишь та часть нашего сознания, в которой ты и находишься, а зелёный бог полностью контролирует нашу явную мысль".
"И что же нам теперь делать?" – задумалась тайная мысль.
"Вариантов у нас не так и много, - усмехнулся разведчик, - а если говорить точнее, то он всего лишь один. Из нас троих только я могу попытаться наладить относительно безопасный контакт с Яфру".
"Нет, рассекречивать тебя мне бы не хотелось", - запротестовала тайная мысль.
"Для зелёного бога уже давно не секрет то, что я за ним слежу, - засмеялся разведчик. – Другое дело, что он не видит меня и не знает, откуда я за ним подглядываю".
"Может быть, на время разговора тебе уйти из его чистой энергии?"
"Но тогда, во-первых, я не смогу передавать тебе правдивую информацию, а во-вторых, Яфру сразу определит то место, в котором я буду находиться, - возразил разведчик. – Наш многоликий бог разделил своё сознание уже на несколько сот частей, пытаясь меня поймать. А результат до сих пор нулевой, потому что область чистой энергии оказалась неделимой".
"Ты же знаешь, что мы не должны открывать Яфру тайну скрытого потенциала", - поморщилась тайная мысль.
"В создавшейся ситуации мы и не сможем этого сделать, - улыбнулся разведчик. – Мы с тобой оба сейчас не видим меня и то место, где я сейчас и нахожусь. Как мы что-то расскажем Яфру, если и сами этого не знаем?"
"Ох, что-то я совсем запуталась, - вздохнула тайная мысль. – Ты уверен, что всё пройдёт гладко?"
"Не волнуйся, Яфру сейчас сам того не зная подсказывает мне правильное решение, - уверенно произнёс разведчик. – Пусть он попытается отыскать наш скрытый потенциал в самом себе. Думаю, что такая задача не по плечу нашему зелёному другу".
"Ну, а вдруг?" – всё ещё сомневаясь, спросила тайная мысль.
"Понимание, оно или есть, или его нет. Недопонимания у бога не бывает. И это тебе говорю не я, а сам великий Яфру, - засмеялся разведчик. – А теперь приготовься молчать и работать только на приём. Кстати, чем занята наша явная мысль?"
"Пытается вспомнить свои последние ощущения и понять, отчего здесь так сильно пахнет медикаментами, - ответила ему тайная мысль, выглянув в приоткрытую дверцу "чулана".
" Вот и замечательно, - довольно кивнул головой разведчик. – Такая мысль устраивает нас всех, в том числе и Яфру. Я чувствую, что он сейчас оказался в очень интересном положении, потому и затаился, словно хамелеон на ветке. Давай попробуем определить, чего он боится и чего добивается".
"Всё, меня нет", - выдохнула тайная мысль и замерла, подлетев вплотную к оболочке сознания.

"Почему ты молчишь? – обращаясь к многоликому богу, произнёс Герон-разведчик. – За нами кто-нибудь следит?"

В центре сознания Яфру его чистая энергия практически перестала двигаться. Зелёный бог услышал голос журналиста, но испугался того, что с ним разговаривает не Герон, а сам Нарфей.

"Не валяй дурака, Яфру, - устало вздохнул Герон-разведчик. – Будь сейчас на моём месте Нарфей, то он не стал бы задавать тебе такие глупые вопросы. Бог мысли просто бы скопировал всю информацию из твоего сознания и молча удалился. Фан тоже не стал бы с тобой разговаривать, если бы мог заглянуть в твою душу".

Зелёный бог недоверчиво молчал, пытаясь определить в какой части его сознания спрятался журналист.

"Чем ты можешь доказать, что ты и есть настоящий Герон?" – наконец, произнёс Яфру, так и не обнаружив источник невидимой энергии.
"Именно тем, что я ничего не знаю и ничего не понимаю, - усмехнулся разведчик. – Я вижу своё тело, которое лежит на больничной койке всё в бинтах и гипсе. Вижу своё сознание и слышу единственную мысль, которая пытается вспомнить, что же всё-таки произошло. Но ни тебя, ни себя, ни нашего общего сознания я уже не вижу. Ты можешь мне объяснить, что всё это означает?"
"Объяснить я могу многое, - криво усмехнулся невидимый Яфру. – Но для этого я сначала должен понять, кому всё это объяснять".
"Ты хочешь, чтобы я начал задавать тебе вопросы, пользуясь своей видимой мыслью?"
"Нет, этого делать не нужно, - поспешно ответил многоликий бог. – Для всех без исключения, ты должен выглядеть, как обычный человек. Кстати, именно по этой причине ты сейчас и лежишь здесь в таком виде".
"Вот видишь, значит, я правильно поступил, воспользовавшись тайной энергией Нарфея?"
"Правильно, - подтвердил бог в маске, - но твоя невидимость меня немного смущает".
"Я тебя тоже не вижу и такая ситуация меня не просто смущает, - усмехнулся Герон, - она меня шокирует".
"Осмун и должен быть таким, - улыбнулся многоликий бог. – И теперь я знаю, что меня не видит даже тайная энергия Нарфея".
"Ах, вот в чём дело, - с облегчением вздохнул разведчик. – А я уж было подумал, что в результате очередного энергетического эксперимента мы с тобой опять попали в какую-то жуткую историю".
"С точки зрения обычного человека, действительно, история произошла жуткая, - ответил ему Осмун. – Автомобильная авария, в результате которой погибли все, кроме тебя".
"Это был несчастный случай?" – поинтересовался Герон.
"От несчастного случая ты уже давно застрахован, - засмеялся бог в маске. – Нет, Гера, это была хорошо продуманная и чётко проведённая операция. Наши игроки решили посмотреть на твою душу, так сказать, в чистом её виде".
"Ты стал Осмуном непосредственно перед аварией?"
"Да, я сумел всех опередить, - довольным тоном произнёс Осмун-Яфру, - и создать ситуацию, к которой никто из наших друзей не был готов".
"Хороши друзья, - проворчал Герон. – Они захотели меня убить, для того, чтобы понять, каким я был живой?"
"Именно так! – захохотал бог в маске. – Твоё тело их абсолютно не интересует. Им нужна твоя душа".
"Расскажи всё по порядку", - попросил его журналист. – Мне самому всё равно не разобраться в этой истории".
"А как мне разобраться с твоей невидимостью?" – прищурился Осмун.
"Ну, не могу же я объяснить тебе того, чего и сам не знаю! – воскликнул Герон. – Я себя тоже не вижу и для меня все свойства тайной энергии Нарфея скрыты за семью печатями. Кстати, ты не забыл о том заклинании, которое я активировал во время клятвы?"
"Я вижу, что ты ещё недостаточно хорошо понял особенность нашего совместного существования, - снисходительно улыбнулся многоликий бог. – Есть душа Герона, и есть душа Яфру, но ещё есть и душа Герона-Яфру. Ты произносил клятву, пользуясь всем своим сознанием и обоими типами энергии?"
"Да", - подтвердил журналист.
"А это означает, что в общей части нашего сознания, мы произносили эту клятву вместе, - подвёл итог бог в маске. – Ты не можешь нарушить данное обещание, находясь в этой области и рассказывая Герону-Яфру всю правду о тайном потенциале Нарфея".
"Но где оно, это общее сознание!? – воскликнул разведчик. – Я его тоже не вижу!"
"М-да, ловко мы сами от себя спрятались, - засмеялся Осмун. – Такого эффекта даже я не ожидал… Ладно, слушай всю историю. Может быть, своим свежим взглядом ты заметишь в ней что-нибудь новое".
"Свежий взгляд, который почти ничего не видит, - проворчал Герон. – Разве им можно что-либо заметить?"
"Раньше Осмун не мог посмотреть на себя со стороны, а теперь у него такая способность появилась, - возразил ему бог в маске. – А ты говоришь, что ничего нельзя заметить".
"Уж не хочешь ли ты сказать, что смотришь сейчас на энергетический мир глазами моей тайной энергии? – подозрительно прищурился журналист.
"Именно так!" – засмеялся многоликий бог.
"Тогда какого же хрена ты мне мозги на изнанку выворачиваешь? – возмутился Герон. – Делаешь вид, что якобы меня не узнал, а сам в это время уже моими глазами смотришь!"
"Эта способность появилась у меня лишь после того, как ты пришёл в сознание и начал пользоваться своей тайной энергией,- улыбнулся Осмун. - Но кроме зрения твоя энергия мне больше ничего не дала. То есть, можно сказать, что я только начал в тебе рождаться".
"Сначала я рождался в тебе, а теперь ты рождаешься во мне, - задумчиво произнёс журналист. – Кто же в конечном итоге появится на свет?"
"Этого не знают даже боги, - ответил Осмун-Яфру. – Каждая новая маска, которую я примеряю, отражается в нашем общем сознании и частично его меняет. Как тут угадать, кто после всего этого родится? А ещё не нужно забывать того, что наше рождение происходит не в тепличных условиях родильного дома, а в бою. Поэтому можешь смело называть Хатуума, Фана и Нарфея своими крёстными отцами".
"И кто же из этих отцов решил отделить мою душу от её телесной оболочки?" – ехидно спросил Герон-разведчик.
"Выгодно это было всем, а исполнителем стал Чет, - усмехнулся Осмун. – Ему, как ты понимаешь, такой трюк доставил особое наслаждение".
"Ах, он собака! – воскликнул Герон.- Нужно будет его ещё пару раз четвертовать. Ну, а всё-таки, как это произошло?"

Дверь почти бесшумно открылась, и в палату вошёл молодой мужчина в белом халате. Оглядев неподвижное тело журналиста привычным и быстрым взглядом, он приблизился к аппаратуре и начал изучать показания приборов.

Острый слух Герона уловил все звуки, появившиеся в этом помещении. И едва заметный скрип дверных петель, и шорох верхней одежды вошедшего человека, и лёгкое шарканье мягкой обуви о паркетный пол. Та часть сознания журналиста, за которую отвечала явная мысль, обострила до предела все чувства восприятия, кроме зрения, потому что тайная мысль давно запретила ей пользоваться глазами без особого на то разрешения. Слух и обоняние Герона за несколько мгновений определили, что рядом с кроватью находится молодой мужчина средней комплекции, который совсем недавно пообедал и выкурил сигару.

"Картофель фри и жареный палтус в пивном кляре", - с тоской подумала явная мысль, и от этого в желудке журналиста сразу выделился сок.

– Странно, - вдруг произнёс молодой врач, внимательно наблюдавший за показаниями приборов.
Он повернул голову к журналисту и пристально поглядел на его закрытые глаза.
– Вы меня слышите? – произнёс врач, не отрывая своего взгляда от век и ресниц Герона.

Тайная мысль, до сих пор внимательно слушавшая беседу разведчика и Осмуна, невольно чертыхнулась.
"Нужно было брать под свой контроль все чувства восприятия", - раздражённо подумала она. – Наверное, приборы показали какие-то изменения в моём теле. Хорошо ещё, что и на любые действия тоже наложен запрет".

Молодой врач, не дождавшись ответа от Герона, вновь посмотрел на приборы и недоумённо пожал плечами.
– Странно, - ещё раз произнёс он, повернулся к двери и вышел из палаты.

"За полчаса до аварии навстречу нам попался автофургон с трейлером, - начал рассказывать Осмун. – В кузове машины находились магические предметы, в трейлере спали Адам и Зара, а охранял их наш пронырливый Чет. Я был под маской твоей энергии и поэтому Чет сразу нас узнал. Фан и Нарфей ничем себя не выдали, но я не сомневаюсь в том, что и они тоже были где-то поблизости. Спустя несколько мгновений одна из частей Чета отделилась от автофургона и полетела по направлению к столице. Вот тогда я и понял, что готовится какая-то провокация. У меня было достаточно времени для того, чтобы подготовиться к любой выходке нашего обиженного инвалида. Но Чет ничего нового придумывать не стал и сработал по привычной для него схеме: ночь, непогода, скользкая дорога, призраки на проезжей части и небольшие манипуляции со зрением у водителей. В результате имеем автомобильную аварию, в которой погибают все её участники".
"Меня сильно покалечило?" – поинтересовался Герон.
"Ты получил увечья несовместимые с жизнью, - улыбнулся Осмун, - но выжил вопреки медицинской практике и здравому смыслу. Уже третьи сутки все столичные профессора и академики изучают этот случай. В твоём теле не осталось ни одного здорового органа, ты потерял слишком много крови, ты не должен дышать, а сердце биться, и прочее и прочее".
"Я здесь лежу уже третьи сутки?" – изумился Герон.
"Нет, больше двух суток тебя только оперировали, - ответил ему Осмун-Яфру, - а в палату привезли совсем недавно".
"Ты, наверное, мог и не допустить всего этого?" – проворчал журналист.
"Конечно, мог, - подтвердил многоликий бог. – Но ты не забывай, что в столицу тебя вызвали орденоносцы, а для них ты – обычный человек. Чета, Фана и Нарфея не смущает твоё чудесное спасение. Они, скорее уж, удивлены тем, что ты так медленно выздоравливаешь. Им не удалось взглянуть на твою душу в первые минуты после аварии, и они уже сделали для себя соответствующие выводы. Другое дело орден. Братья-рыцари не должны смотреть на тебя, как на богоподобное создание, но и артефактов при тебе тоже обнаружено не было".
"А где твой пояс?" – поинтересовался Герон.
"Он растворился в тебе, так же, как камень Яфру и кулон Кайсы, - объяснил ему Осмун. – Пока я нахожусь под этой маской, на твоём теле, как и обычно, видна едва заметная татуировка этого предмета".
"С какой машиной мы столкнулись?"
"Большой рефрижератор. Он следовал из столицы до Диких Озёр через Брандору и его гружёный кузов раздавил лендор в лепёшку".
"Сколько человек пострадало?"
"Кроме тебя, двое погибли, и один пропал без вести".
"Как так, пропал без вести?" – удивился журналист.
"В кабине рефрижератора находился ещё один водитель. Он отдыхал после своей смены. Так вот тело этого человека исчезло в момент аварии".
"Есть какие-либо версии по поводу его исчезновения?"
"У полиции, возможно, и есть, - улыбнулся многоликий бог, - а я могу сказать тебе точно, что тело второго водителя забрал элферн".
"А моё тело он забрать не пытался?" – посмеиваясь, спросил Герон-разведчик.
"Элфернам нужны люди, а ты в эту категорию уже не попадаешь", - с большой долей иронии, произнёс Осмун-Яфру.
"Опять ты за своё?" – нахмурился Герон.
"К тому же, из всех вас тело того парня пострадало меньше всего, - не обращая внимания на реакцию журналиста, продолжал бог в маске. – А тебя и водителя лендора, чуть ли не по частям пришлось доставать из машины".
"Кто доставал-то?"
"Охранники Фризы и Гордон с Лари".
"Так, - задумчиво произнёс журналист. – Значит, она и в этот раз ехала следом за нами?"
"Похоже на то, что она твёрдо решила не выпускать тебя из поля своего зрения, - улыбаясь одними только глазами, заметил Осмун. – И что бы всё это могло означать?"
"То, что у Корвелла хорошая служба безопасности, - отмахнулся от него Герон. – А ещё то, что этой девушке очень хочется понять, кто я такой на самом деле: простой человек или великий маг и чародей".
"Любопытство – очень сильное чувство, - не унимался лукавый бог, - но может быть, в данном случае мы имеем дело ещё с одним, не менее сильным чувством?"
"Ты ещё скажи, что Гордон и Лари ехали вслед за нами, повинуясь, зову такого чувства", - захохотал ему в ответ журналист.
"А что? – нимало не смутившись, заметил Осмун-Яфру. – Кстати, именно Гордон и Лари первыми бросились вытаскивать тебя из искорёженной машины".
"Я спас Гордона от клыков мутанта, а он пытался спасти мою жизнь после аварии, - задумался Герон. – Весьма символично".
" Лари именно так и сказал, - улыбнулся многоликий бог. – У вас уже наблюдается взаимовыручка, а если дело и дальше будет развиваться в этом направлении, то вы вскоре станете закадычными друзьями".
"Этот друг хочет упрятать меня в Цитадель", - напомнил ему журналист.
"После случая на мясокомбинате, он уже не хочет этого делать, - сказал Осмун. – Но работа, как говорится, есть работа. И хоть Гордон – человек совестливый, а обстоятельства всё-таки вынуждают его следить за тобой".
"Агенты фотографировали моё тело?"
"Да, я позволил им это сделать, - кивнул головой бог в маске. – Осмуну не страшен АКС. Кроме твоего искалеченного тела такая аппаратура ничего зафиксировать не смогла".
"Ну, а что Фриза? Какова была её реакция после того, как она увидела меня в таком состоянии?" – поинтересовался Герон.
"Шоковое состояние, переходящее в глубокую депрессию. Кажется, она поняла, что означает внезапно потерять любимого человека".
"Я уже любим? – недоверчиво прищурился журналист. – Ты не ошибаешься?"
"В этом чувстве редко ошибаются даже люди, - засмеялся Осмун. – Другое дело в том, что они часто ошибаются в его продолжительности".

Дверь в палату снова открылась и в комнату вошла Фриза в сопровождении врача и медсестры. Девушка подошла к кровати Герона и присела на стул, услужливо подставленный медсестрой.

– Доктор, он ещё не приходил в сознание? – с надеждой спросила Фриза, глядя на забинтованное лицо Герона и его закрытые глаза.
– Сознание? – со вздохом переспросил врач. – Чудо уже то, что он дышит и у него бьётся сердце. Ни о каком сознании речь пока не идёт.
– Можно я побуду с ним наедине? – попросила его девушка.
– Хорошо, - согласился тот, - но не более десяти минут. В отношении этого больного у нас очень плотный график процедур.

Доктор и медсестра покинули палату, а Фриза ещё ближе пододвинула свой стул к койке журналиста и стала внимательно смотреть на его закрытые глаза, которые были единственным не забинтованным местом на лице.

"О чём она думает?" – спросил Герон Осмуна.
"Она молит бога о том, чтобы ты выздоровел", - ответил тот.
"Какого бога? Армона?"
"А кого же ещё? – усмехнулся Осмун-Яфру. – Другого бога она просто не знает. Впрочем, она обращается не только к нему, но и к тому чудотворцу, который исцелил её ожоги".
"Фриза до сих пор считает меня волшебником, - удивился Герон.
"Нет, но в её понимании ты словно бы внутренне разделился на два совершенно независимых создания, которые всё-таки составляют одно целое. Она обращается с просьбой к тебе, как к кудеснику, для того, чтобы ты исцелил себя, как простого человека. Как видишь, Фриза не так уж и далека от истины".

Внезапно тайная мысль Герона увидела, как в его сознание стали проникать слабые лучики энергии Нарфея. Движения их были робкими и неуверенными, словно действовали они впервые и вслепую, но это и говорило о том, что исходили они именно от Фризы.

"Я вижу их только внутри своей души, - отметила тайная мысль, - а за её пределами энергия Осмуна искажает всё, даже энергию Нарфея".

Мысли Фризы уже свободно парили в видимой части сознания журналиста, а его тайная энергия затаилась в чулане, лишённая возможности общаться с кем бы то ни было.

"Ох, не пора ли мне прекратить играть в эти прятки? – тяжело вздохнула тайная мысль. – Может быть, рискнуть и во всём довериться Яфру? Ситуация с клятвой и охранным заклинанием теперь ясна. Мой зелёный друг хоть и большой интриган, но со мной ведёт себя вроде бы по-честному. С каждой его новой маской возникают новые комбинации и новые особенности преобразованной энергии, в которых я скоро запутаюсь, если буду продолжать двойную игру. Нарфей вот-вот выйдет из тени и начнёт меня проверять. Без поддержки Яфру, мне одному с моим создателем не справиться.… Эх, была-не была!"

Тайная мысль решительно выскочила из своего убежища, и сразу же услышала тихий шёпот Фризы.
"Я верю! Я знаю! Ты будешь жить и будешь здоров! И мы больше никогда не расстанемся!"
"С Фризой мне пока что рано общаться, - решила тайная мысль. – Её сознание, наверное, впервые так напряглось и мой ответ лишь испугает и перегрузит её. Сначала я должна разобраться с Яфру".

Она снова спряталась в чулан и произнесла вопрос, который мог быть обращён, как к Осмуну, так и к разведчику.
"Ты видишь, как Фриза пытается передать мне свою энергию?"
Разведчик мгновенно оценил создавшееся положение и затаился, ожидая ответа Осмуна-Яфру. Но бог в маске молчал.

"Если бы он тебя слышал, то я сразу бы это почувствовал, - наконец, подал голос разведчик. – Я так понял, что ты хочешь полностью прояснить ситуацию с этой двойной невидимостью?"
"Да, - подтвердила тайная мысль. – Во-первых, я опасаюсь очередной проверки Нарфея, а во-вторых, у меня появляется ощущение, что я прячусь от самого себя".
"Отчасти так оно и есть, - улыбнулся разведчик. – Я проник в душу Яфру через область общего сознания и нахожусь в центре его чистой энергии, поэтому я – такой же человек, как и яфрид. Ты – человек, который виден только Нарфею и его монахам. А наша явная мысль видна всем, кто обладает астральным зрением, и умеет им пользоваться в полной мере".
"Мы сейчас разговариваем с тобой, очень громко и не скрываясь. Ты уверен в том, что Осмун нас не слышит и не видит?"
"Тебя и меня не слышит и не видит даже чистая энергия Яфру, не говоря уже о её масках, - заверил его разведчик. – Ведь я живу в этой энергии и чувствую любое её изменение".
"Но ведь ты только что общался с Осмуном и он тебя прекрасно слышал", - возразила тайная мысль.
"Да, это так, - задумчиво согласился с ней разведчик, - но когда я обращаюсь к нему, то его чистая энергия сразу приходит в движение, а когда разговариваю с тобой, то она на это никак не реагирует".
"А, может быть, Яфру водит нас за нос? – засмеялась тайная мысль. – Всё видит, всё слышит, а отвечает лишь тогда, когда ему выгодно?"
"Я так не думаю, - неуверенно ответил разведчик. – Впрочем, кто мы с тобой такие, чтобы с полной уверенностью рассуждать об особенностях божественной души? Нам и впредь придётся полагаться не на знания, а на интуицию. Кстати, она и является самым главным оружием Нарфея".
"Ну, хорошо, - устало вздохнула тайная мысль. – Давай оставим Яфру в покое и поговорим о Нарфее".
"С Нарфеем у нас дела обстоят неважно, - печально покачал головой разведчик. – Меня-то он не видит. Это я понял, когда осознал, что и сам не вижу ни себя, ни то место, в котором нахожусь. Зато ты у него, как на ладони".
"У тебя есть какие-либо предложения, как изменить эту ситуацию?"
"В действительности выход очень простой, - ответил разведчик. – Переходи под защиту Осмуна и его невидимость сразу скроет тебя от взгляда Нарфея".
"А если Яфру снова поменяет маску?" – криво усмехнулась тайная мысль.
"Тогда мы оба будем видны Нарфею, - развёл руками разведчик. – Яфру должен знать о такой ситуации и нам нужно немедленно начать с ним переговоры. Но открывать все свои карты не торопись. В любом бою всегда нужно оставлять путь к отступлению, даже если собираешься воевать с самим собой".
"Мне показалось, что в твоих словах я слышу убеждения нашего зелёного друга", - улыбнулась тайная мысль.
"Совершенно верно, - засмеялся тот. – Я живу в его душе, и это обстоятельство не может не влиять на меня".
"Итак, какие наши конкретные действия?"
"Сейчас я договариваюсь с Яфру. Он на одно мгновение снимает защиту Осмуна с области нашего общего сознания, и ты быстро в неё прячешься, - предложил разведчик. – Таким образом, ты становишься невидим для Нарфея, как впрочем, для всех остальных и для себя в том числе".
"Постой, постой, - задумалась тайная мысль. – Раз уж ты решил продолжить эту игру, то нам нельзя показывать Яфру, что нас уже трое. Наша явная мысль его не беспокоит, а вот наличие сразу двух тайных мыслей, ему точно не понравится".
"А мы назовём тебя не мыслью, а областью скрытого потенциала, - предложил шпион. – И пусть после этого наш зелёный друг ворошит общее сознание, сколько его душе угодно, но тебя там он всё равно не обнаружит. У нашей затеи есть ещё один большой плюс. Яфру сейчас почти уверен в том, что я прячусь в его неделимой чистой энергии. В момент твоего переселения, он будет пристально наблюдать за всеми изменениями в этой области сознания и, не заметив никаких перемен, успокоится и переключит всё своё внимание на тебя".
"Ну, хорошо. Допустим, что всё произойдёт так, как ты и говоришь, - продолжала рассуждать тайная мысль. – Но какова будет реакция Нарфея после того, как он не обнаружит в моей душе свою тайную энергию? Мне кажется, что этот факт обеспокоит его не меньше, чем способность Яфру к энергетической мимикрии".
"Да, это верно, - медленно произнёс разведчик, но сразу встрепенулся. – А мы специально для нашего создателя изготовим энергетический муляж – точную твою копию, но лишённую всей опасной и ценной информации".
"Нет, не годится, - решительно запротестовала тайная мысль. – Нарфей – бог мысли и мгновенно распознает фальшивку. Давай придумаем что-нибудь другое. Я чувствую, что правильное решение где-то совсем рядом, но оно настолько простое, а мы так глубоко ушли сами в себя, что из этой глубины нам его уже не разглядеть".
"Возможно, ты и прав, - устало вздохнул разведчик. – Может быть, посоветуемся с Яфру?"
"Что же, давай рискнём, - махнула рукой тайная мысль. – Только не говори ему о том, что нас трое".

Фриза всё ещё продолжала сидеть рядом с Героном, но уже не смотрела на него, а, прикрыв глаза, мысленно разговаривала, то ли с богом, то ли с журналистом, то ли с чудотворцем.

"А ты знаешь, что приёмная дочка Корвелла только что активировала свой скрытый потенциал?" – обращаясь к многоликому богу, спросил Герон-разведчик.
"Ты видишь движение её тайной энергии?" – живо заинтересовался Осмун.
"Да, но только тогда, когда она начинает входить в моё сознание".
"Так, так, так, - азартно потёр все свои ладони Осмун-Яфру. – Интересная информация. Ты хоть понимаешь, что это означает?"
"Твоё новое биополе изменило свойство тайной энергии Нарфея и теперь даже он не в состоянии увидеть её движение".
"Совершенно верно! – воскликнул многоликий бог. – Ты стал хорошо соображать".
"Возможно, на меня повлияли твои манипуляции с преобразованием энергии, - улыбнулся Герон. – А возможно, что это было лишь мимолётное прозрение".
"Не прибедняйся, - хитро улыбаясь, сказал Осмун-Яфру. – Я ведь вижу, что твоя тайная мысль гораздо умнее явной. Какие ещё выводы ты сделал из всей этой истории?"
"Наши игроки не сидят, сложа руки. Позавчера на нас напал Хатуум, а сегодня может появиться Фан или Нарфей, - вздохнул журналист. – Моя тайная энергия, это – моя сила и моя слабость. Я должен срочно найти способ защитить своё сознание от Нарфея, но я слишком слаб и слишком глуп для того, чтобы справиться с такой задачей. Мне нужна твоя помощь".
"Слова не мальчика, но мужа, - усмехнулся бог в маске. – Действительно, пришло время задуматься нам и о такой защите. Но сначала ты должен определиться в своём отношении к Нарфею, как к богу. Готов ли ты к тому, чтобы поспорить со своим создателем и воспротивиться его воле?"
"По крайней мере, одна половина моей души уже никому не принадлежит, - вздохнул Герон. – Но я вовсе не желаю того, чтобы дело дошло до открытого противостояния. Мне кажется, что в этом случае гораздо умнее будет схитрить, чем надеяться на силу и крепость защиты".
"Правильно, - довольно кивнул головой многоликий бог. – Мы сели играть в покер, а не вышли на ринг заниматься мордобоем. Наша сила заключается в нашей хитрости. Нарфей – единственное энергетическое создание, против которого мы должны придумать особенный способ защиты. Давай попробуем в этом разобраться. До сегодняшнего дня никто не может с полной уверенностью утверждать, что кто-то из богов Дагоны вернулся на эту планету. Статуя Нарфея, камень Яфру, кулон Кайсы и прочие магические предметы, каким бы большим биополем они ни обладали, являются лишь посредниками между богами и всеми остальными созданиями. Весь фокус заключается в том, что никто не в состоянии отличить магический предмет от его создателя, поскольку они действительно, неотделимы друг от друга. Как ты уже знаешь, многие артефакты способны действовать самостоятельно, что увеличивает их сходство с богами, создавая тем самым ещё большую неразбериху в этом вопросе. Поэтому среди посланников принято считать любой магический предмет его создателем".
"Постой, а как быть с Фаном? – вдруг задумался журналист. – Насколько я понял, он не создавал магических вещей".
"Сезар Бордо – вот его магическая вещь, - захохотал Осмун-Яфру. – И, кажется, я – единственный посланник, который догадался об этом".
"М-да, хитёр ваш кудесник, - покачал головой Герон. – Таким артефактом уже никто воспользоваться не сможет".
"Кто знает? – пожал плечами бог в маске. – Может быть, и для Сезара существует какое-то волшебное слово. Так вот, исходя из той ситуации, которую я тебе только что описал, мы и действовать должны соответствующим образом. Впрочем, это касается не только нас, но и всех остальных участников нашей игры. Ты – потомок Нарфея, а потому просто обязан быть его союзником. Но, учитывая произошедшие изменения в твоём сознании, о которых не должен знать твой создатель, ты – частично уже другое существо. Существо, которое решило поиграть с богами в покер, и которому без обмана ну, просто не обойтись. Самое слабое место в нашей защите – отсутствие информации о том, сознательно соединил нас Нарфей или нет. Твоя тайная энергия, которую я не вижу, лишает меня возможности следить за твоим создателем, а тебя превращает в своего же соглядатая".
"А если мы спрячем эту энергию в сознании Осмуна? - предложил Герон. – Она сразу станет невидимой для Нарфея, и он уже не сможет в полной мере контролировать моё сознание".
"Зато он поймёт, что ты стал другим существом, - усмехнулся бог в маске. – А потеряв над тобой контроль, Нарфей поспешит передать твоё сознание Высшему Разуму. На этом вся наша игра и закончится. Нет, Гера. Ты всегда должен выглядеть для своего бога таким, каким он тебя и создал".
"Но тогда я никак не смогу спрятать свои мысли от Нарфея", - вздохнул Герон-разведчик.
"А зачем тебе их прятать? – лукаво улыбнулся Осмун. – Наоборот, будь с ним разговорчив, открыт и доброжелателен, но думай лишь о том, о чём нужно думать. Только и всего".
"А конкретнее?" – попытался уточнить Герон.
"Да куда уж конкретнее? – возмутился бог в маске. – На вашем нынешнем сленге это называется "включить дуру". И я знаю, что у тебя это очень хорошо получается, во всяком случае, по отношению ко мне".
Тайная мысль журналиста и её разведчик оглушительно захохотали.

"Ну, хорошо, - закончив смеяться, произнёс разведчик, - а как мне узнать то, что я разговариваю с самим Нарфеем?"
"Да, никак, - скривился Осмун. – Любой твой соплеменник может оказаться посредником Нарфея. Вот ты думаешь, что это Фриза обращается к тебе, но вполне может оказаться так, что это Нарфей активировал её скрытый потенциал и пытается завязать с тобой беседу. Да, что там говорить? Даже я сейчас не знаю, с кем разговариваю: с тобой или с Нарфеем".
"Ты всё ещё не уверен в том, что я и есть тот самый Герон?" – улыбнулся разведчик журналиста.
"Конечно, не уверен! – воскликнул Осмун. – Ты думаешь, что Нарфей не умеет "включать дуру"? Ещё и как умеет! Они с Фаном – большие специалисты в этом вопросе".
"Ох, не хитри, друг мой Йося, - хитро прищурился разведчик. – Ты бы не начал такой разговор, если бы точно не знал, с кем придётся беседовать. Скажи честно: ты ведь уже нашёл способ узнать, кто я такой на самом деле?"
"Откуда тебе известно, как меня звали в детстве? – насторожился Осмун. – Не слишком ли ты глубоко сидишь в моё сознание?"
"Я ведь себя не вижу, - напомнил ему шпион, - а поэтому и не знаю, где я сижу".
"Да, да, да, - монотонно и иронично закивал головой многоликий бог. – Знакомая песня. А я вот, между прочим, сейчас объясню тебе, какой я нашёл способ для того, чтобы определить, кто ты такой".
"Да я и сам могу догадаться", - небрежно махнул рукой разведчик.
"Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался Осмун. – Сделай это, яви божескую милость".
"Невидимость твоего нового биополя преобразовала тайную энергию Нарфея до такой степени, что даже моя мысль сама себя не видит, но зато ты её прекрасно слышишь, - сказал разведчик. – Мысли Фризы тебе тоже не видны, однако ты слышишь и их. Значит, извне Нарфей не мог незаметно для тебя проникнуть в моё сознание. А всю мою душу ты на сто раз уже проверил во время моей, так называемой "комы". Кое-какие сомнения у тебя, может быть и остались, но на девяносто девять процентов ты был уверен в том, что Нарфея во мне нет".
"Откуда ты такой умный взялся? – проворчал многоликий бог. – Уже даже и проценты вычислил. Действительно, моя новая способность в сочетании с энергией Осмуна, дала очень интересный результат. Но в твоём и в моём сознании я до сих пор не наблюдаю движение тайной энергии ".
"Так, может быть, там её и нет?"
"Как же её там нет, когда ты видишь и слышишь мысли Фризы, а кроме того ещё и разговариваешь со мной?" – возмутился бог в маске.
"А шут его знает, "как"? – пожал плечами разведчик. – Ты думаешь, что я в этом что-то понимаю?"
"Вот это и называется "включить дуру", - захохотал Осмун-Яфру. – Продолжай, Гера, в том же духе и нам не страшен будет даже Нарфей".

"Да, решение очень простое, - подумала тайная мысль. – Но как порой тяжело заметить то, что находится у всех на виду".

В палату вернулись врач и медсестра. Доктор сразу направился к приборам, а сестра к столику с препаратами, стоявшему в углу комнаты.

– Мне уже нужно уходить? – спросила врача Фриза.
– Да, - утвердительно кинул головой тот. – Если хотите, то я могу сообщить вам о том, когда его снова можно будет навестить.
– Буду вам очень признательна, - сказала Фриза, поднимаясь со стула и доставая из сумочки визитную карточку. – Звоните мне в любое время.

"Гера, ты меня слышишь?" – прозвучал вдруг в голове Герона голос его отца.
"Привет, па! Ты где?" – ответила ему тайная мысль журналиста.
"В приёмном покое, - ответил сыну Илмар, - но меня к тебе не пускают. Как твоё состояние?"
"Па, у меня всё в порядке. Просто врачи об этом пока не догадываются", - засмеялся Герон, наблюдая за тем, как Фриза выходит из палаты.
"Двое суток в коме и это ты называешь "всё в порядке?" – вздохнул Илмар.
"Мы же с тобой знаем, что многие люди до конца своих дней находятся в бессознательном состоянии, - продолжая улыбаться, ответил Герон, - и ничего, как-то ведь живут".
"Тебя сильно покалечило?" – спросил его отец.
"Ты напрасно волнуешься, - снова попытался успокоить отца Герон. – Со мной теперь никогда и ничего плохого случиться не может, а то, что я сейчас лежу на больничной койке, то это ровным счётом ни о чём ещё не говорит. Я постараюсь долго здесь не задерживаться и скоро снова приеду в Гутарлау".
"Мы поедем туда вместе" – заявил Илмар.
"Па, я могу прямо сейчас снять с себя эту "броню" вместе с бинтами, пожать руки всем врачам и уехать домой, - вздохнул Герон. – Но ты ведь знаешь, что в столице есть люди, которые очень внимательно следят за всеми моими действиями. Исключительно для них я и изображаю из себя больного".
"Вот и я должен тебя увидеть и увезти домой по этой же самой причине, - объяснил ему отец. – Всё, как и всегда, должно выглядеть естественно. Кстати, не они ли устроили эту аварию?"
"Вполне возможно, - пожал плечами журналист, вспомнив о том, что воспользоваться тайной энергией отца, может и сам Нарфей. – Я думаю, что со временем мы всё узнаем. Ты где остановился?"
"В гостинице рядом с больницей".
"Когда приду в сознание, то отдам тебе ключ от своей квартиры, - засмеялся Герон. – А вообще-то, тебе нет никакой необходимости дожидаться моего выздоровления. Учитывая сложившуюся ситуацию, я не могу сильно ускорить этот процесс, а у тебя и дома забот вполне достаточно. Кстати, а кто сейчас за Корой присматривает?"
"Свежее мясо один раз в день ей привозит наш лавочник, и оставляет его в условленном месте, - ответил Илмар. – А душа Сандры успевает наблюдать не только за пантерой, но и за тобой. Это она сообщила мне о том, что ты попал в аварию. Вернуться домой, не увидев тебя, я тоже не могу. Врачи пока не позволяют мне войти в твою палату".
"Зато дочери алмазного короля они не посмели отказать, - засмеялся Герон. – Она только что вышла из этой комнаты. А нашу встречу я сейчас попытаюсь устроить".

Журналист медленно открыл глаза и шумно вздохнул. Врач, проверявший показания приборов, и медсестра, которая в это время готовила раствор для капельницы, дружно повернули головы в сторону больного.

– Кажется, он пришёл в сознание, - сказал доктор, подойдя к Герону и заглянув в его глаза.
Затем он быстро вернулся к приборам и стал внимательно следить за всеми изменениями, происходящими в организме пациента.
– Пульс, давление, температура – всё очень быстро приходит в норму, - удивлённо разговаривая с самим собой, произнёс врач. – Удивительная живучесть и способность к регенерации.

– Где я нахожусь? – ворочая глазами во все стороны, спросил Герон.
– Место, отнюдь, не райское, но достаточно близкое к небесам, - вновь вернувшись к больному, улыбнулся доктор. – Вы лежите в палате реанимационного отделения первой столичной больницы.
– Как я сюда попал? – поинтересовался журналист.
– То есть, вы ничего не помните? – задал свой вопрос врач.
– Я лёг спать на заднем сидении лендора, - стал "вспоминать" Герон. – Не помню, что мне снилось, но мне кажется, что сквозь сон я услышал чей-то крик, а затем почувствовал удар.
– Правильно, - кивнул головой доктор. – Ваша машина попала в автомобильную аварию и вы – единственный человек, который после этого остался в живых.
– И давно я у вас здесь валяюсь? – усмехнулся журналист.
– С момента аварии прошло почти шестьдесят часов, а в эту палату вас поместили всего пару часов назад. Всё остальное время вы лежали на операционном столе.
– Неужели так много было работы?
– Не то слово, - вздохнул доктор. – Вас собирали буквально по частям. Лично я до сих пор не могу понять, как вам удалось выжить.
– В последнее время мне очень везёт на различные ушибы и царапины, - улыбнулся глазами журналист, - и мне кажется, что уже начал к этому привыкать. Скажите, а моих близких вы уже известили о случившемся?
– Да, - кивнул головой врач, - и одна девушка только что вышла из этой палаты.
– Кто же это мог быть? – "удивился" Герон. – Мой отец – единственный родственник, который у меня имеется.
– Невесту, наверное, ещё нельзя назвать родственницей, - согласился с ним доктор, - но всё-таки в категорию близких людей она уже явно попадает.
– Как хорошо, что я так быстро очнулся, - засмеялся журналист. – Ведь промедли я ещё немного и мог бы пропустить собственную свадьбу.
– Не волнуйтесь, - тоже засмеялся врач. – В бессознательном состоянии вас никто бы венчать не стал.
– Вы плохо знаете эту девушку, - вздохнул Герон. – Если она захочет, то меня понесут под венец даже в таком состоянии.
Доктор с медсестрой дружно захохотали.
– Теперь я, кажется, начинаю понимать, в чём заключается секрет вашего чудесного исцеления, - закончив смеяться, произнёс врач. – С вами просто невозможно разговаривать без смеха.
– А кто ещё пытается пробиться к моему телу? – поинтересовался журналист.
– Ваш отец, который сейчас находится в приёмном покое, коллеги по работе звонят по телефону чуть ли не каждые пятнадцать минут, офицер полиции ожидает разрешения на встречу с вами, - начал перечислять доктор.
– Я прошу вас пропустить моего в палату, а остальные пусть подождут, - сказал Герон.
– Видите ли, в чём дело, - замялся врач. – Я не знаю, каким образом вашей невесте было разрешено вас увидеть, но всем остальным посетителям главный врач категорически запретил вас беспокоить даже после того, как вы придёте в сознание.
– В таком случае прямо сейчас звоните главному врачу и скажите ему, что я требую немедленной встречи с отцом, - решительно заявил журналист. – Иначе я сам встану с этой койки и отправлюсь в приёмный покой.

Выдержав паузу в несколько секунд, Герон сделал вид, что действительно собирается встать с кровати.

– Лежите спокойно, вам нельзя двигаться! – всполошились доктор и медсестра, быстро подбежавшая к журналисту.
– Я вижу, что вы не менее упрямы, чем ваша невеста, - вздохнул врач, снимая трубку с телефонного аппарата. – Славная из вас получится семейка.

Спустя несколько минут, в палату вошёл Илмар.

– Привет, па! – со смехом в голосе воскликнул Герон. – Как тебе мой новый прикид?
– Красавец, ничего не скажешь, - вздохнул отец, осмотрев "мумию", лежавшую на больничной койке. – Хоть сейчас под венец.
– Что-то мне все сегодня о свадьбе говорят, - усмехнулся Герон. – Вот и Фриза тоже невестой назвалась для того, чтобы на меня посмотреть.
– Да, встретил я внизу твою "невесту", - сказал Илмар, присаживаясь на стул, - но настроение у неё было, отнюдь, не радостное.
– Я пришёл в сознание уже после того, как она вышла из этой комнаты, - ответил сын. – Фриза всё ещё уверена в том, что я нахожусь в коматозном состоянии.
– Тебе говорить-то не тяжело? – спросил его Илмар.
– Скорее уж неудобно, чем тяжело, - поморщился Герон. – Хорошо ещё, что мне язык не забинтовали.
"Фриза пыталась мысленно разговаривать со мной и использовала для этого свой скрытый потенциал", - сообщила тайная мысль журналиста Илмару.
"Да, я осмотрел её сознание в приёмном покое, - сказал тот. – Секретная энергия Фризы начала действовать, но это могло произойти вследствие сильного нервного потрясения. Ты не стал ей отвечать?"
"Нет. Я пока не готов к общению с ней на таком уровне, - ответил Герон. – Да и она могла ещё сильнее разволноваться, кода бы услышала мой внутренний голос".
"Верное решение, - согласился с ним Илмар. – Её душа уже двое суток находится в состоянии крайнего напряжения. Авария произошла прямо на её глазах и Фриза была в числе тех людей, которые пытались вытащить тебя из искорёженного салона лендора".
"Па, ты тоже переволновался и тебе нужно ехать домой. Я здесь немного поваляюсь для порядка, а затем опять вернусь в наш дом. Меня в столицу вызвала какая-то правительственная комиссия и я, честно говоря, даже не знаю по какому вопросу, но в таком состоянии я вряд ли буду им полезен".
"Комиссия была создана в связи с появлением мутантов в столичной канализации и за пределами города, - объяснил ему отец. – Пока ты был без сознания, Сандра выяснила все детали твоего внезапного отъезда из Гутарлау".
"Хороший у тебя детектив, - засмеялся Герон. – Наш Борк и в подмётки не годится твоей подружке".
"Кстати, о Борке, - усмехнулся Илмар. – Ты знаешь, что он и его напарник исчезли вместе с катером, на котором они пытались добраться до нашего жилища?"
"Нет, об этом мне ничего не известно, - насторожился Герон. – И что значит исчезли?"
"Кто-то создал рядом с нашим домом временной портал, в который и провалились агенты тайного ордена".
"Почему ты сразу не рассказал мне об этом?" – удивился Герон.
"Гера, сейчас я вижу твою душу такой, какой она и должна быть. А в тот вечер перед твоим отъездом, она выглядела несколько иначе. Или, если говорить точнее, то я её вообще не видел. В твоём сознании постоянно происходят какие-то изменения, а я, не зная, чем они вызваны, уже боюсь говорить с тобой откровенно", - признался Илмар.

Разведчик, затаившийся в душе многоликого бога, задумался. Благодаря его связи с тайной мыслью, он прекрасно слышал этот разговор, но его не должен был слышать Осмун, спрятавший свою душу и создавший иллюзию того, что на больничной койке лежит обычный человек из рода Нарфея. Отец с сыном ни на секунду не переставали разговаривать вслух, но в то же время беседовали и мысленно, хотя скорость общения в этих двух областях сознания была различная. Если явная мысль двигалась, как железнодорожный состав, то тайная мысль летела, как реактивный самолёт. Сознание журналиста уже привыкло одновременно пользоваться сразу несколькими мыслями, но иногда путалось в нюансах их поведения. Положение усложнялось ещё и тем, что Яфру, Кайса и Осмун постоянно и без предупреждения меняли свою ауру, влиявшую на общий вид души Герона. Всё это вносило ещё больший беспорядок и путаницу, царившую порой в сознании журналиста.

"Никогда не ври, иначе ты обязательно запутаешься", - вспомнились вдруг Герону-разведчику слова старого школьного учителя.
"А как тут не врать, когда я сел играть в покер, да ещё не с кем-нибудь, а с божественными созданиями? – тяжело вздохнул разведчик. – Здесь на каждом шагу, при каждом вздохе и взгляде должен быть блеф, без которого выиграть просто невозможно. Осмун-Яфру сейчас вместе со мной спрятался в области общего сознания и, по-видимому, станет поступать так каждый раз, когда я буду общаться с существом из рода Нарфея. Он явно ещё не знает всех особенностей новой энергии и не рискует подслушивать наш разговор, но я чувствую его большое желание приложить своё чуткое ухо к моей душе".

"Мне, возможно, нужно было сразу тебе всё рассказать, - сказала тайная мысль, обращаясь к Илмару, - но я так сильно увлёкся своими секретами, что, наверное, немного тебя запутал".
"Немного? – мысленно засмеялся отец, отвечая сыну. – Я уже третью неделю ломаю голову над особенностями твоего сознания и так же далёк от разгадки, как и в тот первый день, когда оно начало меняться".
"Па, всё дело в том, что я нашёл магические предметы и сумел их активировать, - объяснил ему Герон. – Они-то и влияют на общий вид моего сознания, поскольку обладают достаточно большой и мощной аурой".
"Ах, вот оно в чём дело, - облегчённо вздохнул Илмар. – Как же я сразу-то об этом не догадался? Тот зелёный камень из подводной пещеры, наверное, один из них?"
"Да, это был бог Яфру, - подтвердил Герон, - а после него я активировал кулон Кайсы".
"Значит, ты подружился сразу с несколькими богами?" – усмехнулся отец.
"Я бы не стал называть наши отношения дружбой, - ответил Герон. – Скорее уж, это – знакомство. К тому же, мои новые знакомые никогда не появляются вместе".
"Правильно, - кивнул головой Илмар. – Один смертный не может принадлежать сразу двум богам, но зато наша религия не запрещает уважать других богов. Сила Нарфея в убеждении, а не в принуждении".
"Да, наверное, именно поэтому он и не собирается вмешиваться в наши отношения, за что я уважаю его ещё больше, - ответила тайная мысль, вспомнив о недавних словах Осмуна-Яфру. – Не хочу умалять достоинства моих новых знакомых, но перед мудростью Нарфея я преклоняюсь".

Каким-то непостижимым образом Герон-разведчик вдруг почувствовал, как на лице многоликого бога появилась едва заметная ироничная улыбка, и сразу понял, что его взаимоотношение с чистой энергией Яфру перешло на другой, более качественный уровень.
"Неужели он всё-таки слышит этот разговор? – задумался шпион. – Конечно, с его стороны было бы весьма неосмотрительно полагаться только на моё умение "включать дуру", и он что-то должен был придумать для того, чтобы обмануть наших игроков…. Ох, чуя я, что этот шулер держит в рукаве запасную колоду".

"Эти предметы всегда с тобой?" – поинтересовался у сына Илмар.
"Да. Один из них научил меня прятать в своём теле различные предметы. Помнишь тот фокус с бриллиантом, который я показал тебе в гараже?"
"Как же, конечно, помню, - засмеялся отец. – Ты меня тогда сильно удивил. А богиня Кайса, значит, была не настоящая?"
"Отец, очень трудно, а точнее практически невозможно отличить магический предмет от его создателя, - ответил Герон. – Кулон Кайсы обладает огромным биополем, но утверждать, что это была сама Кайса, я не могу. И ещё не нужно забывать того, что любое божественное создание может в одно мгновение воспользоваться своим предметом, как проводником и явиться, так сказать, во всей своей красе".
"Из истории Дагоны я знаю, что смертным не было запрещено пользоваться магическими предметами сразу нескольких богов, - задумчиво произнёс Илмар. – Но мне известно и то, что в некоторых случаях происходило противоборство этих артефактов. И почти всегда крайним в такой ситуации оказывался человек. Они просто избавлялись от заклинателя и таким образом их обоюдное неприятие и заканчивалось. Ты не боишься попасть в такой переплёт?"
"Все мои знакомые никогда не встречаются в одной комнате, - засмеялся Герон. – Я всегда стараюсь общаться с каждым из них наедине. Таким образом, возникновение подобной ситуации исключено. Кстати, я был на острове у Нарфея вместе с камнем Яфру, и наш бог разрешил мне носить с собой артефакт яфридов".
"Ты лично разговаривал с Нарфеем?" – удивился Илмар.
"Нет, конечно, нет, - улыбнулся сын. – Беседу вели два магических предмета: камень Яфру и статуэтка Нарфея, а я в это время лежал на каменном полу в бессознательном состоянии и ожидал их решения. Вот после этого я и понял, как опасно активировать сразу два магических предмета".
"Ох, и рисковый же ты парень, Гера, - вздохнул отец. – Ведь они могли и не договориться".
"Риск – родственник глупости и отсутствию информации, - криво усмехнулся Герон. – Чем больше знаешь, тем меньше желание рисковать и тем больше возможность действовать наверняка. Рискованного человека нельзя назвать умным и тем более мудрым человеком. Я ещё молод, оттого и люблю риск, но уже начинаю понимать, как это глупо – действовать вслепую".
"Наша жизнь так устроена, что без риска иногда невозможно получить те бесценные крохи информации, которые и ложатся в фундамент мудрости всего человечества, - заметил Илмар. – С этой точки зрения, рискового человека уже можно назвать и умным и даже мудрым. Правда, в таком случае риск называется оправданным".
"Странная штука – эта наша жизнь, - вздохнул Герон. – В ней настолько всё относительно, что можно с полным правом всё порицать или всё восхвалять. Для этого нужно лишь выбрать нужную точку зрения, точку отсчёта или опоры. Вот именно эти точки и являются определением всей жизни каждого из нас".
"А ты, я вижу, становишься философом, - улыбнулся отец. – Уж и не знаю, радоваться мне по такому поводу или нет".
"Наверное, лучше будет по любому поводу радоваться, чем по любому огорчаться", - предположил Герон.
"Гера, это – две крайности, которые никак нельзя назвать лучшими, - захохотал Илмар. – И поэтому, я стану воспринимать все происходящие в тебе перемены, как должное и неизбежное".

Отец и сын ещё некоторое время разговаривали вслух, но скорее уже не для себя, а для тех людей, которые сидели в соседней комнате и записывали их беседу на магнитофон и видеокамеру.

Агенты тайного ордена получили задание следить за рыбаком и его сыном круглые сутки, используя для этого обычную аппаратуру и те магические предметы, которые работали только на приём различной энергии. Они уловили слабую ауру Осмуна, и теперь тайный орден знал, что журналист пользуется артефактом этого бога, но никто из рыцарей не смог объяснить, каким образом волшебный пояс превратился в едва заметную татуировку на теле Герона.
Даже брат Луузи – хранитель и признанный знаток древних фолиантов, не мог припомнить такого случая из жизни магических предметов. Единственный известный ему артефакт, который имел свойство менять свой облик, назывался шкатулкой Фана. А в одной из древних книг говорилось ещё и о том, что этот предмет был способен менять даже тип излучаемой энергии.
Орденоносцы не на шутку встревожились. За последние две недели зеркало Горан несколько раз указывало на присутствие слабой ауры шкатулки в столичном регионе. Но сейчас эта вещь, словно бы исчезла из поля зрения волшебного зеркала.

– Мы должны быть предельно осторожны в своих действиях по отношению к семейству Мелвинов, - подводя итог очередного совещания, сказал глава ордена. – Учитывая все известные нам свойства шкатулки Фана, можно предположить уже и то, что именно этот артефакт и превращается во все татуировки на теле журналиста. В данный момент биополе Герона ничем не отличается от ауры обычного человека из рода Нарфея, но способность его тела к очень быстрой регенерации, явно указывает на действие какого-то магического предмета. Автомобильная авария помешала нам испытать Герона на мутантах, но зато ясно дала понять, что физическое уничтожение его организма практически невозможно. Я прошу брата Рибэ быть координатором для всех служб, наблюдающих за Героном.
– Шестое Управление тоже станет следить за ним? – поинтересовался брат Рибэ.
– Нет, я приказал Корнелиусу пока не трогать семью Мелвинов, - ответил Волтар. - Хотя после вспышки Нарфея на острове озера Панка, служба безопасности Шестого Управления начала собирать полное досье на рыбака и его сына.
– Я предлагаю создать рабочую группу для более детального изучения всего фонда нашей библиотеки, - сказал брат Луузи. – В архивах Главного хранилища находится множество книг и рукописей, в которых может оказаться нужная нам информация о шкатулке Фана и способностях других посланников.
– Да, верно, - согласился с ним Волтар. – Подготовьте список из тех людей, которые должны войти в такую группу и на следующем совещании мы его утвердим. Кстати, в Цитадели находятся заключённые, обладающие феноменальной памятью и скоростью чтения. Может быть, мне поговорить с Корнелиусом и включить таких специалистов в вашу группу?
– Если только они не буйные сумасшедшие, - испуганно заметил брат Луузи.
– Нет, нет, - успокоил его глава ордена, – буйных Корнелиус использует для совершенно иных целей.

Волтар поднялся со своей скамьи, лёгким кивком указывая братьям на то, что совещание закончено и вышел из тайной залы. Вслед за ним удалились и остальные братья, провожаемые движениями волшебного зеркала Горан.

Глава 2

Тихо покачиваясь в старом кресле-качалке, под крики чаек и лёгкое дуновение солёного утреннего ветерка, в тени большого зонта, отдыхал археолог. Суматоха первых дней после переезда в Гутарлау немного улеглась, и Адам позволил себе немного расслабиться, вспоминая события, произошедшие с ним, как в столице, так и на этом курортном побережье.
Любопытство, которое подталкивало археолога разобраться со всеми предметами, появившимися из шкатулки, не давало ему покоя ни днём и ни ночью, но какая-то другая внешняя сила, постоянно его сдерживала, заставляя Адама быть крайне осторожным и терпеливым. Постоянно читая молитвы Нарфея, без которых он уже не мог обходиться, археолог пытался разобраться в своих чувствах, боясь совершить какую-нибудь фатальную ошибку. Теперь он уже не сомневался в том, что ему удалось одним глазом заглянуть в таинственный и могущественный мир, живущий по каким-то своим особым законам, незнание которых может привести к большой беде и не только для него, но и для других людей, как это и случилось в Красных Песках.

"Я абсолютно ничего не знаю об этом мире, - думал археолог, качаясь в кресле. – Да и откуда бы я мог получить такие знания? Илмар и Герон, вероятно, могли бы мне что-то объяснить, но встречаться с ними в то время, когда за нами всеми следят…? Нет, на такой риск я пойти не могу. У меня остаётся лишь единственное место, где есть вероятность найти нужную информацию: это архивы Главного церковного хранилища. Теперь я могу становиться невидимым и проходить сквозь стены, то есть, преград для меня практически не существует. Но, во-первых, я ещё недостаточно хорошо изучил свойства перстня, а во-вторых, мне нужно будет, снова вернутся в столицу, а там, если верить Илмару, я могу попасть в поле зрения тайного ордена…. Нет, нет, необходимо выдержать паузу, да и коллекцию с остальными предметами тоже нужно куда-то срочно прятать".

Где-то в вышине послышался звук приближающегося мотопараплана, и археолог приоткрыл глаза, пытаясь разглядеть в небе летательный аппарат.

– Адам, ты спишь? – послышался за его спиной голос Зары.
– Сплю, - утвердительно кивнул головой супруг, продолжая смотреть вверх, - и во сне слышу твой голос.
– Когда ты спишь, то в последнее время во сне уже ничего не слышишь, - сказала жена, присаживаясь на соседнее кресло. – Я проверяла.
– Неужели ничего? – удивился Адам, посмотрев на Зару.
– Абсолютно, - подтвердила та. – Ни голос, ни музыка, ни даже звук упавшей на пол книги, не в состоянии тебя разбудить. Если в дом залезет вор, то ему можно не опасаясь выносить отсюда всё, включая и ту кровать, на которой ты лежишь.
– А зачем ему нужна наша кровать? – сделал глупое лицо Адам. – Ему что, спать не на чем?
– Как тебе это удаётся? – не обращая внимания на дурацкие вопросы мужа, поинтересовалась Зара. – Ты каждый раз читаешь специальную молитву?
– Уже не каждый раз, - улыбнулся Адам. – Теперь мне достаточно лишь подумать об этой молитве, и я сразу же засыпаю, а от воров мы защищены крепкими дверями и надёжными замками.
– Если кто-нибудь узнает, какие здесь хранятся ценности, то не спасут нас ни крепкие двери, ни надёжные замки, - отмахнулась Зара.
– В Гутарлау воруют в основном в гостиницах и пансионатах, - заверил её муж, - а в старом и бедном рыбацком доме приезжим грабителям воровать нечего. Местных же воров в посёлке никогда не было. Мне об этом ещё Хедли рассказывал.
– Адам, мне всё ещё кажется, что за нами кто-то наблюдает, - наконец, призналась Зара. – У тебя нет такого ощущения?
– Может быть, наш домовой решил переселиться вместе с нами? – попробовал отшутиться археолог. – Надеюсь, что ты его уже не боишься?
– Нет, его я не боюсь, - подтвердила жена, - но, несмотря на это, чувство тревоги у меня всё равно не проходит. Раньше я ничего подобного за собой не замечала. А ощущение такое у меня появилось лишь после того, как ты принёс в квартиру эту шкатулку.
– Но её у меня больше нет, - возразил Адам. – Я её оставил в столице.
– Значит, это связано с теми вещами, которые из неё появились, - уверенно сказала Зара.
"Возможно, она и права, - задумался археолог. – Нужно срочно прятать все предметы в какое-нибудь надёжное и секретное место. Металлический сейф – не самый лучший тайник для таких вещей".
– Ты ведь теперь маг и волшебник, - вполне серьёзно произнесла Зара. – Так сделай что-нибудь, чтобы у меня пропало это тревожное чувство.
– Мы же с тобой договорились, - укоризненно посмотрел на неё Адам. - Я – фокусник, а не колдун и не чародей.
– Хорошо, хорошо, - поспешно согласилась с ним жена. – Тогда просто придумай такой фокус, после которого мне бы уже не мерещились чьи-то глаза из тёмного угла.
– А ты пробовала читать свою "охранную грамоту"? – поинтересовался супруг.
– Пробовала, - вздохнула Зара, - но она помогает лишь на некоторое время, а затем всё начинается сначала.
Адам перестал раскачиваться в кресле, и некоторое время молча смотрел на жену.

"Вероятно, в доме присутствует чья-то посторонняя энергия, - подумал археолог, - и Зара очень хорошо её чувствует. Но у меня-то такого ощущения не возникает. О чём это может говорить…? Либо у Зары, в отличие от меня, обострённое восприятие такой энергии, либо меня что-то защищает".

– Ну, что ты молчишь? - наконец, не выдержала жена.
– Зара, я обязательно что-нибудь придумаю, - пообещал ей Адам, - но боюсь, что для этого мне потребуется время.
– Сколько? – живо заинтересовалась супруга.
– Не знаю, - развёл руками Адам, - но клянусь тебе, что займусь этим прямо сейчас.
– Ой! – вдруг вскрикнула Зара, глядя поверх головы мужа.
– Что такое? – удивлённо спросил её Адам.
– В воздухе что-то сверкнуло, - объяснила она, всё ещё продолжая смотреть в ту сторону.
"Я снова произнёс то самое слово, - догадался археолог. – И мне кажется, что сделал я это не совсем по своей воле".
Перстень на его пальце заметно потеплел.
– Наверное, свет от лазерного луча, - стараясь придать своему голосу равнодушный тон, - предположил Адам. – Сейчас на побережье у каждого мальчишки есть такой фонарик. Зара, я думаю, что ты просто переутомилась, с утра и до вечера обустраивая наше новое жилище. Давай-ка мы с тобой куда-нибудь сходим и отвлечёмся от этих забот.
– Мы ещё не все коробки распаковали, - возразила она. – К тому же, буквально через час уже станет жарко. Давай лучше вечером куда-нибудь сходим, а до этого времени разберёмся с оставшимися вещами.
– Хорошо, так и сделаем, - согласился с ней муж. – Я сейчас только искупнусь и сразу вернусь домой.
– Далеко не заплывай, - предупредила его Зара, поднимаясь из кресла. – Здесь не пляж и в двадцати метрах от берега дно резко уходит вниз.
– Откуда тебе это известно? – удивился Адам.
– Об этом меня в первый же день предупредил Йохан, - объяснила она. – Ты в это время устанавливал вместе с рабочими сейф в подвале, а мне сосед показал границы нашего участка у берега.
– Когда я ходил по берегу, то не заметил там каких-либо ограждений, - сказал Адам, тоже вставая на ноги.
– Границы условные, но они всё-таки есть. Ходить по берегу здесь никто никому не запрещает, но вести себя по-хозяйски можно лишь на своём участке, - ответила ему Зара, уже направляясь к дому.
Археолог поднял вверх указательный палец правой руки, понимающе кивнул головой, словно бы отмечая для себя этот маленький нюанс в отношениях соседей, и бодро зашагал по направлению к озеру.

Сразу за небольшим фруктовым садом в обе стороны раскинулась довольно широкая и пологая полоса почти безлюдного песчаного берега. С интервалом примерно шестьдесят-семьдесят метров были установлены деревянные мостки, заходившие в воду на несколько метров, рядом с которыми покачивались рыбацкие лодки.
"А рядом с нашим причалом лодки нет, - отметил Адам, осматривая берег. – Но, насколько мне известно, покойный хозяин этой усадьбы тоже был рыбаком. Вероятно, вдова продала лодку ещё раньше, чем дом. Нужно будет спросить об этом у Йохана".

Спустившись по четырём каменным ступеням до уровня песка, археолог разулся и скинул с себя шорты и рубашку. А затем, босиком и трусцой побежал к воде по песку, который ещё не успел разогреться под лучами восходящего светила.

Несколько раз, окунувшись с головой почти у самого берега, Адам вдруг вспомнил слова жены и решил осмотреть то место, где, по словам Йохана, дно резко уходило вниз.
"Не скажи мне она этого, я бы, наверное, и не стал сейчас искать подводный обрыв,- мысленно улыбаясь, подумал археолог, нырнув в глубину. – Вот и думай после этого, что безопаснее: знание или незнание?"

Проплыв под водой с десяток метров, Адам вынырнул на поверхность, отдышался и снова нырнул. Каменистое дно мелководья, благодаря спокойной и прозрачной воде, было хорошо освещено, и впереди уже виднелась тёмная полоса обрыва. Археолог подплыл к самому краю и заглянул вниз.
Подводная чёрная пропасть, куда уже не проникал дневной свет, встретила Адама своим гипнотизирующим мраком, от которого внезапно похолодели конечности, и наступило секундное оцепенение. Тьма была похожа на хищного зверя, затаившегося в глубине, и археологу даже показалось, что тот медленно приближается к нему, перед последним смертельным прыжком.

Адам резко оттолкнулся от дна и, неистово работая всеми своими конечностями, устремился вверх, краем глаза заметив какое-то движение там, в глубине недалеко от обрыва.
Выскочив на поверхность, и едва вздохнув полной грудью, он что было силы, поплыл к берегу и успокоился только тогда, когда буквально уткнулся руками в прибрежный песок.

"Вот, чёрт! – в изнеможении лёжа на песке и тяжело дыша, думал археолог. – Я и не думал, что это может быть, так страшно. Чувствуешь себя, словно кролик под взглядом удава. В этой тьме явно есть что-то гипнотическое. Никогда не боялся темноты, но этот мрак какой-то особенный. Он словно живой и мне кажется, что он так же наблюдал за мной, как и я за ним".

Полностью отдохнув и восстановив своё дыхание и сердцебиение, Адам ещё раз ополоснулся, зайдя в воду не глубже, чем по пояс.
"Так я скоро начну и воды бояться, - усмехнулся археолог, выходя на берег. – Впрочем, если бы я, находясь где-нибудь высоко в горах, заглянул за край пропасти, результат, наверное, был бы точно таким же. Вода и воздух – не те стихии, в которых обычный человек чувствует себя комфортно. Его место – где-то посередине".

Подобрав с каменной ступеньки одежду и обувь, Адам направился домой.

– Ну, как водичка? – спросила мужа Зара, когда тот вошёл в гостиную.
– Замечательно! – бодрым голосом ответил ей Адам, направляясь к шкафу, в котором лежало его чистое нижнее бельё.
– А ты, значит, всё равно не удержался и поплыл к обрыву, - вздохнув, произнесла она, продолжая смотреть на супруга.
– Откуда тебе это известно! – изумлённо воскликнул Адам, повернувшись к жене.
– Ты, наверное, ещё не был на чердаке этого дома, - усмехнулась Зара. – А оттуда очень хорошо видно и берег и озеро, особенно, когда в руках держишь бинокль.
– Ага, ты подглядывала за мною, - понимающе и укоризненно закивал головой муж.
– Не подглядывала, а наблюдала, - поправила его жена. – Ну что, там очень страшно? Ты плыл к берегу так, словно за тобой гналась стая голодных акул.
– Просто жуть, - признался ей Адам. – Но зачем ты рассказала мне об этом обрыве, если заранее знала, что я туда поплыву?
– Увы, я произнесла ту фразу машинально и спустя секунду уже пожалела об этом, - вздохнула Зара. – Но ничего, в следующий раз я буду умнее.
– Я тоже каждый раз обещаю себе быть умнее, после какой-нибудь очередной ошибки, - захохотал археолог. – Но беда заключается в том, что жизнь заставляет нас совершать всё новые и новые ошибки, которые закончатся лишь после того, как мы сделаем свой последний вздох.
– Ты, наверное, хочешь кушать, - сказала жена, уже направляясь на кухню.
– Зара, твоя проницательность меня уже пугает, - признался Адам, у которого при слове "кушать", свело желудок. – Ты догадалась об этом по голодному блеску моих глаз?
– После такого заплыва у любого человека проснётся голод, - ответила ему жена уже из кухни. – Жаль, что ты не мог посмотреть на себя со стороны. Ты мчался к берегу, как торпеда, выпущенная из подводной лодки, и, конечно же, истратил при этом много энергии. Что тебя там так напугало?
– Словами это не передать, - сказал Адам, переодеваясь в сухое бельё. – Тьма на глубине выглядит живой, внушая ужас и оцепенение. Создаётся такое впечатление, словно ты заглядываешь в глаза собственной смерти.
– Всё, хватит, - запротестовала Зара. – Ничего больше не рассказывай, не то я не смогу ночью уснуть. А когда мы в следующий раз пойдём купаться, то я привяжу к твоей ноге верёвку для того, чтобы ты далеко не заплывал.
– Можешь не опасаться, - засмеялся супруг. – Я теперь не скоро рискну нырнуть под воду. Моё место теперь у самого берега рядом с "лягушатами".

После завтрака Адам присел в зале на диван и закурил сигару из той самой коробки, которую недавно купил в табачной лавке.

"Может быть, курильщик до сих пор находится рядом с нами? – думал он, выпуская в воздух облако ароматного дыма. – Но ведь диадема и шкатулка остались в столице, а другие предметы его, вроде бы, и не интересовали. Или это не так…? Нет никаких сомнений, что Зара чувствует энергию именно этого призрака, но что ему ещё нужно от меня? Из шкатулки появилось множество разных предметов, и, вполне возможно, что курильщика, кроме диадемы, интересует ещё какая-то вещь".

– О чём задумался? – спросила Зара мужа, присев рядом с ним на диване и обратив внимание на его отсутствующий взгляд.
– О смысле жизни, - улыбнулся Адам, посмотрев на жену.
– Родиться, дать потомство и умереть, освобождая жизненное пространство для следующих поколений: в этом и заключается смысл существования всего живого на планете, - усмехнулась Зара.
– Да, но ведь должен же быть какой-то конечный результат, какая-то конкретная конечная цель, ради которой мы все и существуем, - не унимался супруг.
– Адам, не валяй дурака, - отмахнулась от него жена. – Вот когда человечество подойдёт вплотную к этой конечной цели, тогда и узнает, для чего оно существовало, если, конечно же, такая цель вообще имеется. Мы с тобой, судя по всему, до этого уже не доживём, и поэтому переключайся на промежуточную цель: разобраться с оставшимися вещами.
– Вот так всегда, - тихо посмеиваясь, произнёс Адам, положив недокуренную сигару в пепельницу. – Мысль человека рвётся ввысь к небесам, но упирается в промежуточную цель, после решения которой, появляется ещё одна и ещё. И так до бесконечности, вернее, до самого конца.
– Вечером, когда ляжешь в кровать, вот тогда и направляй свою мысль к небесам, - посоветовала ему жена, - а размышлять об этом днём – напрасная трата времени.
– Да, пробовал я, Зара, - ещё сильнее засмеялся Адам. – И каждый раз заканчивалось тем, что я засыпал, как убитый, едва начав свой полёт к небесам.
– Правда? – вдруг заинтересовалась жена. – Тогда и я сегодня попробую подумать о смысле жизни. Может быть, хоть этот приём отпугнёт мою бессонницу?
"Нужно спрятать в сейф не только драгоценности, но и вообще все предметы из шкатулки, - пришла в голову Адама внезапная мысль, - а затем, наложить заклинание Нарфея".
Археологу показалось, что перстень на его пальце чуть-чуть потеплел.
– Зара, а среди твоих личных вещей, случайно нет предметов из шкатулки? – спросил он жену.
– Да, есть, - кивнула головой Зара, - но они не ювелирные и с исторической точки зрения, как ты сам и сказал, они не представляют какой-либо ценности.
– Что же это за вещи?
– Несколько заколок для волос, маленькая статуэтка из слоновой кости, пара напёрстков, - начала вспоминать супруга.
– Всё, что есть, клади сюда, - недослушав до конца, решительно произнёс Адам, подавая жене, пустую картонную коробку. – Я сейчас тоже положу в неё предметы из моего кабинета, а затем всё спрячу в сейф.
– А свой перстень и часы ты тоже туда спрячешь? – поинтересовалась Зара.
– Нет, перстень я пока оставлю, но от часов придётся отказаться, - ответил Адам. – Ну, а если после всего этого ты всё ещё будешь чего-то бояться, тогда, конечно, я буду вынужден спрятать и перстень.
– Короче говоря, ты думаешь, что на моё самочувствие влияет какая-то вещь из шкатулки, - понятливо кивая головой, произнесла жена.
– Я ни в чём не уверен, Зара, - развёл руками супруг. – Это – всего лишь моё предположение, которое, тем не менее, нужно обязательно проверить. Так сказать, ещё одна промежуточная цель.
– Понятно, - вздохнула она. – Ну, что же, тогда приступим?

Спустя полчаса археолог уже спускался по лестнице в подвал с коробкой, наполовину заполненной различными предметами.
Внизу, поставив на пол коробку, Адам включил освещение и плотно закрыл за собою дверь.

Цокольный этаж представлял собой одну большую и почти пустую комнату, которая по площади была всё-таки меньше, чем весь фундамент здания. На длинных жердях хранились старые и почти истлевшие сети, рядом с которыми стояли у стены, почерневшие от времени деревянные вёсла. Полупустые корзины и ящики, аккуратно расставленные вдоль стен, столярный верстак с нехитрым инструментом, бочка со смолой, да небольшой штабель сухих, строганых досок – вот и всё, что Адам обнаружил здесь при первом посещении.
Дом стоял на косогоре, и поэтому одна стена цокольного помещения полностью скрывалась под землёй, две боковые лишь частично выходили наружу, зато четвёртая стена, обращённая к озеру, была свободной, и в ней был устроен широкий проём, закрытый большой двустворчатой дверью. Именно этот проём и позволил рабочим пронести внутрь и установить у задней стены громоздкий сейф археолога.
Рано утром в день приезда, Йохан заботливо встретил супругов Форст, организовав разгрузку фургона и теперь все находки археолога, и его несгораемый сейф, хранились в цокольном помещении старого рыбацкого дома.

Адам подошёл к широкой двери, распахнул настежь обе её половины и в помещение хлынул яркий поток дневного света, обозначив движение пыльных частиц, поднятых с пола ногами археолога.

"Вероятно, здесь где-то есть хорошая вентиляция, - подумал он, наблюдая, как быстро пылинки всасываются внутрь здания. – Дверь на первый этаж я за собой закрыл и она с уплотнением, то есть, достаточно герметичная, а это означает, что у сквозняка имеется другой выход".

Заметив веник, стоявший в углу, Адам взял его и специально махнул им по полу, подняв в воздух ещё большее количество пыли, которая заклубилась в ярких лучах Иризо и стала уверенно двигаться к задней стене. После того, как пыль исчезла, археолог начал осматривать всю стену и обнаружил в ней вентиляционную решетку, находившуюся почти под самым потолком. Но когда Адам поднёс к ней зажжённую спичку, то выяснилось, что канал перекрыт, и тяга практически отсутствует.

"Скорее всего, заслонка находится где-нибудь в районе камина, - наморщил лоб археолог, вспоминая интерьер первого этажа, - и она, наверное, закрыта. Но из подвала воздух всё-таки куда-то уходит, а куда?"

Освободив всю стену от сетей, ящиков и корзин, он начал проверять швы каменной кладки. Спички в коробке уже заканчивались, и поэтому Адам решил соорудить небольшой факел. Оторвав от ящика рейку, он обмотал её конец просмолённой паклей и, запалив свой самодельный факел, начал водить им по стене, пытаясь отыскать щели, сквозь которые воздух уходил из подвала. Действительно, вскоре обнаружилось, что в некоторых местах каменной кладки, воздух сильно всасывается в щели, почти полностью сбивая пламя с маленького факела.
"За стеной наверняка есть какое-то помещение или проход, - понял Адам. – Сейчас принесу фонарь и с помощью перстня попробую заглянуть за кладку".

Он затушил факел, положил его в пустое железное ведро и поднялся по лестнице на первый этаж, где и обнаружил свою жену, расставлявшую коллекцию посуды в шкафу со стеклянными дверцами.

– Зара, я уже лет двадцать гляжу на эту красоту и всё больше убеждаюсь в том, что мне никогда так и не придётся ею воспользоваться, - улыбнулся Адам, глядя с какой любовью жена устанавливает на полку фарфоровое сокровище.
– На твою коллекцию я тоже только смотрю, и, кстати говоря, гораздо реже, чем ты на мою, - парировала она. – Почему бы тебе не начать пользоваться вещами сначала из своей коллекции?
– Ты хочешь, чтобы я надел на голову железный шлем и прицепил к поясу ржавый меч? – захохотал археолог. – Нет, Зара, моими находками уже просто невозможно пользоваться, а вот твои "экспонаты" вполне ещё годны для употребления. Вспомни ужин у Илмара. У него на столе тоже стояла старинная и красивая посуда, которую он, тем не менее, не побоялся использовать по назначению.
– Вот когда Илмар придёт к нам в гости, тогда я и поставлю на стол посуду из этого шкафа, - улыбнулась жена, - а ты добавишь к ней свои бронзовые подсвечники. Кстати, твой ржавый меч и шлем тоже можно повесить над камином. Эти вещи не испортят интерьер нашего нового жилища, а скорее наоборот, придадут ему более старинный вид.
– Хм, а почему бы и нет? – задумался археолог. – Сейчас самый удобный момент для того, чтобы взглянуть на старые вещи по-новому. Решено: сегодня же, начну инвентаризацию своей коллекции и всё, чем можно будет воспользоваться, подниму из подвала наверх. А ты не знаешь, в какую коробку мы положили фонарь?
– Здесь постельное бельё, а здесь нижнее, - начала читать надписи на коробках Зара, - обувь, посуда…. Ага, вот, "всякая всячина". Мне кажется, что именно здесь и должен лежать твой фонарь.
– Интересное название – "всякая всячина", - усмехнулся Адам. – Держу пари, что в эту коробку не попал ни один предмет из твоих личных вещей. Хотя, если присмотреться к ним повнимательней, то у тебя этой "всячины" видимо-невидимо.
– Это с твоей точки зрения, - возразила ему жена. – А вот, на мой взгляд, то почти все твои личные вещи можно было положить в эту коробку.
– Великая вещь – понятие относительности, - засмеялся Адам. – Благодаря ему белое всегда можно назвать чёрным, а чёрное – белым.

Зара не ошиблась, и вскоре Адам уже с фонарём в руке снова спускался в подвал.
Прежде, чем активировать перстень на невидимость, археолог решил прочитать охранное заклинание Нарфея.

"Кто знает, - подумал Адам, - может быть, "домовой" решил вместе с нами переселиться в Гутарлау?"

После первых же слов молитвы, громко произнесённых археологом, из перстня вырвался красный луч и высветил под самым потолком тёмное облачко, торопливо покинувшее помещение сквозь открытую дверь.

"Так оно и есть, - вздохнул Адам. – Курильщик из 37-го купе никак не хочет оставить меня в покое. Но что ещё, кроме короны и шкатулки его интересует? Может, то колье с чёрным камнем, чуть не задушившее Зару? Или те два зеркала, в которых я увидел герцога и голову мумии…? Нужно быть более внимательным, при изучении этих предметов. И кстати, я теперь знаю то, что перстень сам активируется при прочтении молитвы. А может быть, и он принадлежит Нарфею?"

Адам задумчиво и благоговейно посмотрел на уже потухший камень-печатку, в надежде на то, что перстень как-то отреагирует на эту мысль. Но магический предмет, видимо, решил не отвечать, и выглядел сейчас, как простое украшение.

"Ох, и нелёгкое же это занятие – изучать свойства волшебного предмета, - тяжело вздохнул археолог. – Куда проще расшифровать какую-нибудь древнюю письменность. В ней всегда есть система и логика. Но магическая вещь ведёт себя словно человек, который принимает решение исходя из данной конкретной ситуации. Поступки людей тоже иногда нелогичны и труднообъяснимы, потому что базируются они именно на чувствах, а не на каких-либо математических законах".
Внезапно по поверхности камня-печатки пробежала лёгкая змейка света, и у Адама возникло вдруг ощущение того, что он только что увидел добродушную улыбку волшебного предмета.
"Возможно, именно таким способом мне и удастся разгадать все свойства этого перстня, - тоже улыбнулся археолог. – Если только я всё это сам себе не придумал".

Он подошёл к задней стене подвала, покрутил на пальце перстень и приложил ладонь к каменной кладке. Участок стены вокруг ладони археолога, сразу исчез, превратившись в круг абсолютной темноты. Адам включил фонарь и луч его света, рассеяв мрак за стеной, осветил ещё одну комнату, но уже меньшего размера, причём уровень пола в ней был гораздо ниже того места, где стоял археолог.

Это помещение с купольным потолком было похоже на мастерскую или лабораторию то ли алхимика, то ли знахаря. На длинных столах, расположенных вдоль стен, стояли штативы, дистилляторы, весы и стеклянные сосуды различного размера. В дальнем левом углу находился небольшой кузнечный горн, а в центре комнаты был установлен ещё один стол, но уже круглой формы. В центре его столешницы, на низкой подставке сверкал и искрился в лучах фонаря, большой хрустальный шар.

"На всех предметах и на полу лежит толстый слой пыли, а шар выглядит так, словно его совсем недавно протёрли чистой и влажной салфеткой, - удивлённо отметил археолог. – Может быть, он сам отталкивает от себя пылинки?"

Дальняя стена лаборатории была уже не выложена из камня, а полностью вырублена в скале и прямо по центру Адам увидел дверной проём с открытой настежь дверью.

"У сквозняка есть два пути, - подумал археолог, внимательно осмотрев всё помещение. – Первый – это вытяжка кузнечного горна, которая наверняка соединена с каминной трубой, а второй – открытая дверь в дальней стене. Интересно, а можно ли попасть в эту комнату из подвала, или дверь в скале – единственный вход и выход из лаборатории?"

Не менее получаса Адам изучал кладку каменной стены, но так и не смог обнаружить в ней какой-либо тайный проход. Да и предметы, находившиеся внутри, говорили о том, что такого прохода здесь быть не должно.

"Нет, не может этого быть, - засомневался археолог. – Тот, кто устроил эту тайную мастерскую, просто обязан был предусмотреть запасной выход. Нужно бы пройти сквозь стену и изучить комнату изнутри, но для этого мне придётся прыгнуть вниз. А как я вернусь обратно? Как я вскарабкаюсь на уровень пола подвала, если мои руки при этом будут проходить сквозь камень…? Выйти через открытую дверь? Но я ведь не знаю, куда она ведёт, если вообще эта дорога выведет меня на поверхность. Вдруг за ней всего лишь ещё одна или несколько комнат? Мне видна только небольшая часть коридора, а что там дальше – одному богу известно".

У Адама уже давно выработалась привычка мысленно разговаривать с самим собой, разгадывая всевозможные головоломки, которых и раньше было вполне достаточно, ну а в последнее время они и вовсе валились на него, словно из рога изобилия. Задавая самому себе вопросы и пытаясь правильно на них ответить, Адам вырастил в своём сознании двух собеседников, которые не то чтобы всё время спорили, но просто пытались найти верное решение, высказывая различные предположения и сразу же стараясь любым способом их опровергнуть.
Вот и сейчас, пока археолог стоял у каменной стены и размышлял, как ему быть дальше, в его душе происходил привычный разговор двух виртуальных Адамов. Но если раньше они вели беседу наедине, то сейчас у археолога появилось ощущение того, что кто-то третий, невидимый и молчаливый, находится рядом и с лёгкой усмешкой слушает их разговор. Ощущение было настолько сильным, что Адам даже невольно оглянулся по сторонам.
"Вот уже и мне тоже мерещатся чьи-то глаза в тёмном углу, - подумал он. – А может быть, всё дело в том, что в этом доме живут призраки? А тут ещё и мы со своим "домовым" появились. Нужно будет сегодня перед сном обойти весь дом с молитвой Нарфея. Неплохо бы было поскорее пригласить к нам Илмара, но в такой ситуации ему уже самому придётся решать, когда к нам приходить".

Ладонь археолога всё ещё была прижата к стене, и он снова направил луч фонаря в помещение тайной лаборатории, осветив ту часть комнаты, где стоял у стены большой шкаф. В это мгновение наверху на первом этаже раздался едва слышимый бой напольных часов, а спустя пару секунд дверцы шкафа, стоявшего в лаборатории, вдруг сами распахнулись и Адам увидел за ними полки с книгами.
"Ого! – мысленно воскликнул археолог. – Вот это уже очень интересно! Вероятно, напольные часы каким-то образом связаны с этим шкафом. Чудеса, да и только".

Но оказалось, что чудеса не закончились, потому что задняя стенка шкафа вместе с полками и книгами стала медленно уходить вовнутрь, а на освободившееся место сверху опустилась металлическая площадка.

"Лифт! – ахнул Адам. – Так вот он – второй вход и выход из этого помещения, если, конечно же, путь через открытую дверь ведёт на поверхность".
– Адам, ты не мог бы подняться наверх? – услышал археолог голос жены, приоткрывшей дверь в подвальное помещение.
– А что случилось, Зара? – спросил он, вращая на пальце перстень.
– Кажется, я сломала старые часы, - сообщила ему жена. – Так ты идёшь или нет?
– Конечно, иду, - ответил ей Адам, выключив фонарь и убедившись в том, что перстень перестал действовать.

– Я начала протирать пыль внутри корпуса, - стала объяснять мужу Зара, когда тот поднялся на первый этаж и подошёл к большим напольным часам. – А затем решила подтянуть гири, которые уже опустились почти до самого пола. Но видно сделала что-то не так, потому что внутри механизма что-то щёлкнуло, раздался бой и обе стрелки начали быстро вращаться до тех пор, пока не остановились на половине шестого. Маятник до сих пор раскачивается, но минутная стрелка не двигается, да и время часы показывают неправильное. Может быть, нам стоит позвонить Йохану? Он, наверное, знает, как нужно обращаться с этими часами.
– А до того, как ты подтянула гири, часы показывали правильное время? – поинтересовался Адам, осматривая внутреннюю часть корпуса.
– Да, я сверяла их с нашими электронными часами, - подтвердила Зара, - и время было абсолютно одинаковым.
"Внизу, в этом же месте находится и шкаф, - подумал археолог, мысленно представив себе расположение комнат и предметов на обоих уровнях. – Значит, за часами или рядом с ними должен быть вход в лифт, а положение стрелок указывает на то, что площадка сейчас находится внизу. Йохан, конечно же, не один раз заводил эти часы, и если бы механизм лифта запускался только поднятием гирь, то наш сосед обязательно бы узнал о существовании тайной лаборатории и непременно бы спустился туда. Но толстый слой пыли на полу говорит о том, что в это помещение уже много лет не ступала нога человека. Следовательно, Йохан не знает о существовании лифта, а для запуска механизма нужно совершить ещё какое-то действие".
– Зара, ты только подтянула гири или сделала с часами что-то ещё? – попробовал уточнить Адам.
– Ничего я не делала! – вспылила жена. - Никогда не подойду больше к этим часам!
– Тебя никто и ни в чём не обвиняет, - улыбнулся супруг. – Лучше скажи мне, когда ты протирала пыль, то ничего странного не заметила?
– Деревянная мозаика на задней стенке шатается, - недовольно проворчала жена, взяв в руки влажную тряпку и подойдя к картине, которая висела не стене рядом с часами. - Часы очень старые и неудивительно, если его детали просто рассохлись от времени.

Адам начал ощупывать мозаику задней стенки часов и вскоре за каждой из гирь, обнаружил детали, которые при нажатии на них, немного шатались, но, тем не менее, из рисунка не выпадали.
"Вот это и есть кнопки включения, - предположил археолог. – Одна из них работает на подъём, а другая на опускание. Левая гиря висит ниже, чем правая. Вполне вероятно, что именно она и запустила механизм опускания лифта. Следовательно, правая кнопка и правая гиря должны работать на подъём".
Адам нажал на эту кнопку и чуть-чуть подтянул правую гирю вверх.

– Ой! – воскликнула Зара, услышав бой часов и обернувшись к мужу. – Смотри, стрелки снова вращаются.
– Ты, наверное, хочешь доломать их до конца? – ехидно спросила она, заметив, что стрелки остановились на двенадцати часах. – Они всё равно показывают неправильное время.
– Если я их сломаю, то, может быть, тогда ты не будешь чувствовать себя виноватой? – с улыбкой спросил её Адам.
В ответ Зара лишь неопределённо фыркнула и снова занялась картиной, краем глаза, однако, не переставая подглядывать за действиями мужа.

А тот зачем-то закрыл стеклянную дверцу и стал осматривать, ощупывать, а затем и пытаться сдвинуть с места корпус часов. Такие действия очень озадачили Зару, и она уже открыла рот, намереваясь вмешаться, но внезапно корпус часов развернулся перпендикулярно к стене, открыв узкий и тёмный проход.

– Ой, - снова воскликнула Зара, подходя к мужу. – Что это, Адам?
– Потайная дверь в сокровищницу последнего царя из династии Эрганиолов, - тихо, торжественно и загадочно произнёс археолог.
– Это правда? – округлив глаза и переходя почти на шёпот, спросила его Зара.
– Нет, конечно же, это – шутка, - весело и беспечно засмеялся Адам. – Я не знаю, что это такое. Возможно, просто тайник.
– Да ну тебя, - обиженно надув губы, недовольно проворчала жена. – Вечно ты со своими розыгрышами. А что там внутри?
– Абсолютно ничего нет, - сообщил ей супруг, заглянув в нишу. – Сокровищницу давно уже разграбили.
– Йохан говорил, что в этом доме испокон веков жили только рыбаки, - сказала Зара, тоже заглянув в нишу. – Какие у них могли быть сокровища?
– Ох, сдаётся мне, что далеко не все рыбаки в Гутарлау были рыбаками, - вздохнул археолог, закрывая нишу корпусом напольных часов.
– Смотри, стрелки снова вращаются, - удивилась Зара, посмотрев на циферблат после того, как корпус вновь встал на своё место.
– И время они тоже теперь показывают правильное, - добавила она, указывая рукой на электронные часы. – Чудеса, да и только.
– Чудес на свете очень много, - улыбнулся ей в ответ Адам. – И одно из них заключается в том, что я сейчас явственно ощущаю волшебный запах жареной рыбы. Кто бы мог её приготовить?
– Личный повар последнего царя из династии Эрганиолов, - усмехнулась Зара. – Ваше Величество соизволит откушать или отправится на поиски украденных сокровищ?
– Для голодного человека еда – и есть самое ценное сокровище на свете.
– Но стоит ему только насытиться, и он снова думает о богатстве, - отмахнулась в ответ Зара.
– Да, очень непостоянное создание, - согласился с ней супруг. – И заметь, что ему всегда не хватает именно того, что у него нет, а вот на то, что уже имеется в наличии, он вскоре совсем перестаёт обращать внимание…. Кстати, а где ты взяла свежую рыбу? Ни в магазин, ни на рынок мы с тобой ещё не ходили.
– Пока ты ковырялся в подвале, к нам на минуту заскочил наш сосед Хедли, - сообщила ему жена. – Он очень торопился и не стал тебя тревожить. Йохан тоже недавно звонил по телефону и спрашивал, не нужна ли нам какая-либо помощь.
– Интересно, а Илмар уже знает о том, что мы поселились в Гутарлау? – задумался вдруг Адам.
– В этом посёлке новости разносятся со скоростью звука, - засмеялась Зара. – Нам нужно подумать о том, на какой день назначить новоселье и пригласить всех наших знакомых.
– Как только закончим с благоустройством, так сразу и новоселье справим, - предложил супруг. – Не приглашать же нам в дом гостей, когда ещё и коробки-то не все разобраны.
– Вот поэтому я и позвонила Ларе, - сказала жена, направляясь на кухню. – И сегодня вечером она с мужем приедет в наш новый дом. Вместе разберёмся с благоустройством, а затем и новоселье с днём рождения отметим.
– Ты – пуля, а не женщина, - вздохнул Адам, посмотрев её в след. – Что ещё ты успела сделать за это время?
– За столом расскажу, - засмеялась в ответ Зара. – Иди мой руки, а то они у тебя грязнее, чем у трубочиста.
Археолог посмотрел на свои ладони и пошёл в ванную комнату, на ходу размышляя о том, что лучшего места, чем тайная лаборатория, для хранения всех его вещей, найти просто невозможно.

"Лифт – это, конечно же, замечательно, - думал Адам, намыливая кисти рук, - но пользоваться им незаметно от Зары, я не смогу: мешает бой часов. Лучше будет, если я скину из подвала в лабораторию все пустые ящики и из них составлю подобие лестницы. Тогда я смогу легко и быстро перенести все нужные вещи в новый тайник. Но сначала нужно узнать, куда ведёт открытая дверь. До вечера ещё далеко, и времени у меня вполне достаточно, но к приезду дочери и зятя, всё обязательно нужно закончить".

После обеда археолог вышел в сад и решил минут на двадцать прилечь в гамак, висевший в тени большого дерева. Здесь было прохладно и тихо. Полоска берега, прилегавшая к участкам рыбацких владений, была ограждена от курортной зоны, и тишину этого места нарушали лишь крики чаек, да редкие гудки проходящих мимо прогулочных катеров.

"Райский уголок, - думал Адам, покачиваясь в гамаке, - но почему меня не покидает ощущение того, что мы не случайно поселились в этом доме? Слишком уж как-то легко и складно всё получилось. Люди месяцами, а то и годами готовятся к такому переезду, а у нас на всё про всё ушло чуть более суток. Словно спектакль сыграли по чужому сценарию.
Илмар говорил, что в Гутарлау тоже появились агенты какого-то тайного ордена и что они охотятся за магическими предметами, но мой перстень, как мне кажется, сам управляет процессами активации и деактивации. Впрочем, я даже и не знаю, когда и в каком состоянии он находится. Ах, как мне сейчас нужен совет Илмара! Если сегодня он мне не позвонит, значит, завтра я буду искать его у причала. А вечером нужно будет узнать у Хедли, в котором часу Илмар привозит ему рыбу. Я думаю, что "случайная" встреча на пирсе, ни у кого не вызовет особых подозрений".

– Ага, вот ты где! – послышался насмешливо-возмущённый голос Зары. – Он, значит, лежит, блаженствует, а жена должна одна все вещи разбирать?
– Зара, ты никому и ничего не должна, - приоткрыв один глаз, сказал Адам. – На полчаса забудь о коробках со скарбом, расслабься и насладись красотами своего нового владения.
Мы ещё не владельцы, - напомнила ему жена, присаживаясь в кресло-качалку. – Вот когда оформим все документы и заплатим деньги, тогда и можно будет назвать всё это своими владениями.
– Завтра мы с Йоханом сходим в мэрию, подпишем документы и отдадим ему деньги, - пообещал ей Адам. – Даже если возникнут какие-либо осложнения, то у нас теперь хватит времени и денег для того, чтобы преодолеть все препятствия.
– Ты стал богачом и тебе всё нипочём, - усмехнулась Зара. – Но, насколько правильно я понимаю, богатство наше весьма призрачно. Ты уже отнёс ювелиру Корвелла то, что можно было продать. А что мы будем делать с оставшимися драгоценностями? Пользоваться ими нельзя, продавать тоже опасно. Значит, остаётся лишь любоваться на них, закрывшись на замок в своём доме?
– Любоваться тоже не на все можно, - вздохнул Адам, вспомнив о зеркалах и о том, что случилось в картинной галерее.
– Да, на то колье я теперь даже взглянуть и то боюсь, - согласилась с ним жена. – Как ты думаешь, среди оставшихся вещей есть ещё подобные предметы?
– Не знаю, - признался Адам. – Я не специалист по волшебным вещам.
– Ты считаешь, что колье волшебное!? – округлила глаза Зара.
– Оно чуть было тебя не задушило, - напомнил ей муж. – Только молитва Нарфея помогла мне справиться с застёжкой.
– Почему же колье не душило меня дома или до того, как мы пришли в картинную галерею?
– Я могу лишь высказать своё предположение, инет никакой гарантии, что оно не окажется ошибочным, - пожал плечами Адам. – Волшебную вещь должен кто-то активировать. А в случае с колье, таким заклинателем стала картина с герцогиней.
– Картина-заклинатель? – недоверчиво прищурилась Зара.
– Я думаю, что герцогиня на картине была живая, - усмехнулся Адам. – Как, впрочем, и портрет герцога – не просто кусок холста с масляными красками.
– Ты хоть понимаешь, что в твои слова трудно, почти невозможно поверить? – устало вздохнула жена, откинув голову на спинку кресла и прикрыв глаза. – Живые картины, волшебные вещи – всё это настолько далеко от реальности, что больше похоже на сказку, чем на повседневную жизнь. Я ещё могу поверить в твои фокусы и даже в существование домового, поскольку своими глазами видела разбитую вазу, но живые картины и волшебные вещи…. Ведь удушье могло произойти из-за обычного переутомления или недомогания.
– Ты, наверное, забыла, что после этого удушья у тебя на шее остались следы? – напомнил ей муж. – Колье тебя душило точно так же, как и маньяк душит свою жертву. А чем ты объяснишь лица герцога и герцогини в зеркалах?
– Галлюцинацией, - тихо и печально произнесла Зара. – И это говорит о том, что с моим и твоим рассудком происходит что-то страшное. Адам, докажи мне, что мы не сходим с ума.
– Человек почему-то всегда верит только своим глазам, - задумчиво произнёс археолог, глядя на листву над своей головой, - но именно они зачастую его и обманывают. Ты хочешь, чтобы я тебе это доказал? Хорошо, но только не пугайся того, что сейчас твои глаза и уши начнут утверждать совершенно разные вещи.
Он посмотрел на жену и, убедившись в том, что её глаза закрыты, покрутил на пальце перстень и сразу исчез.

Зара ещё несколько секунд молча сидела в кресле, ожидая каких-либо объяснений Адама.

– Ну, и где же твои доказательства, - чуть насмешливо спросила она, открыв глаза и скосив их в сторону мужа.
Гамак тихо раскачивался, но Адама в нём уже не было.
– Ты куда ушёл? – крикнула она, оглядываясь по сторонам.
– Я рядом с тобой, - прозвучал из пустоты голос супруга.
Зара ахнула и испуганно прикрыла рот ладонью левой руки. Её уши утверждали, что муж действительно рядом и его голос звучал именно из гамака, но глаза говорили ей о том, что его там не было.

Немного погодя, Зара вновь начала озираться по сторонам. Супруг выбрал момент, осторожно поднялся из гамака и зашёл к жене за спину.

– Где это рядом? Где ты, Адам? – уже почти в панике пробормотала Зара.
– Ты обещала мне не пугаться, - напомнил ей голос мужа.
Она резко подскочила с кресла и посмотрела в ту сторону, откуда послышались эти слова, но и там тоже никого не было.
– Обещала, но мне всё равно страшно, - призналась Зара, уже не зная куда смотреть, и от этого её глаза моргали и порхали в разные стороны, словно две испуганные бабочки.
Адам снова осторожно отошёл в сторону и тихо засмеялся.
– Теперь ты убедилась, что твои глаза не всегда говорят правду? – спросил он жену. – Но если ты, несмотря ни на что, продолжаешь верить своим глазам, то тогда тебя обманывают твои уши. Не так ли?

Пока Зара в минутном замешательстве, раздумывала над словами мужа, он снова тихонько лёг в гамак и покрутил на пальце перстень.

– Хватит, Адам, я больше не могу, - взмолилась жена, глядя в ту сторону, откуда в последний раз послышался голос супруга.
– Демонстрация чуда уже закончилась, - со смехом произнёс он, покачиваясь в гамаке. – Садись в кресло и успокойся.
– Ох, как же ты меня напугал, - облегчённо вздохнула Зара, увидев живое и невредимое тело мужа. – Что это было?
– Вот только не нужно ничего говорить о галлюцинациях и гипнозе, - поморщился Адам. – Это явление не имеет к ним никакого отношения. Ты хотела посмотреть на чудо, и я тебе его показал. Если же тебе и этого недостаточно и ты всё ещё думаешь, что сходишь с ума, то я буду показывать тебе чудеса до тех пор, пока ты не поймешь, что мы с тобой вполне нормальные люди.
– А я теперь уже и не понимаю, кого считать нормальным человеком, а кого сумасшедшим, - с усталым вздохом садясь в кресло, произнесла Зара. – А с научной точки зрения ты можешь объяснить это явление?
– Могу, - уверенно ответил Адам. – Всё дело в том, что в мире полно всевозможных видов неизвестной нам энергии, которая и способна, сточки зрения обычного человека, творить подобные чудеса. Человечество попросту неграмотно в этом вопросе и не знает ещё всех законов Вселенной. Но, возможно, когда-нибудь мы поумнеем и перестанем называть чудесами то, нам кажется необъяснимым. Двести лет назад люди даже и не подозревали о том, что вскоре они начнут летать по воздуху, словно птицы. Хотя я подозреваю, что некоторые из них могли это делать со дня сотворения мира, причем без помощи каких-либо механизмов.
– А какое ещё чудо ты можешь мне показать? – с интересом спросила Зара, уже полностью справившись со своим недавним волнением.
– Успокойся, женщина, - захохотал археолог. – Слишком хорошо – тоже нехорошо. Я только начал изучать то, что ты называешь чудесами, и каждый раз волнуюсь не меньше твоего. В этом деле нельзя торопиться. А вдруг я сделаю что-то не так, и от меня останется только один голос?
– Нет, нет, - сразу встревожилась Зара. – В таком случае ничего не нужно делать. Ты меня вполне убедил, и у меня уже пропало ощущение того, что я схожу с ума. Я просто хотела бы уточнить одну маленькую деталь: такое чудо может сотворить любой человек или кроме тебя этого уже не сможет повторить?
– Хм, вопрос, конечно, интересный, - задумался Адам. – В принципе я – обыкновенный человек, который ничем не отличается от других людей и с этой точки зрения, казалось бы, каждый может при определённых условиях, творить подобные чудеса. Но я подозреваю, что природа тайной энергии отнюдь не однозначна и способна сама решать, как ей поступать в том или ином случае.
Перстень на пальце археолога чуть потеплел и, почувствовав это, Адам невольно улыбнулся.
– То есть, если этой энергии что-то вдруг не понравится, то она может и навредить тебе? – нахмурилась Зара.
– Именно так, - согласно кивнул головой Адам. – Впрочем, в этом нет ничего необычного, поскольку точно так же поступают и люди. Если тот человек, которого ты всегда считал своим другом, вдруг нагло тебя предал, то он сразу становится твоим врагом. Не делай зла своему другу, и ты никогда не станешь его врагом.
– Что касается людей, то для меня здесь всё просто, - пожала плечами Зара. – Я легко и достаточно быстро могу определить, кто является мне другом, а кто врагом. В этом мне помогут его слова, глаза, поступки и, в конце концов, интонация голоса, но как ты определяешь отношение к себе этой тайной энергии? Ты её видишь, слышишь или, может быть, ты с ней разговариваешь?
– Я её не вижу, не слышу, и разговаривать с ней я тоже не могу, - засмеялся Адам. – Но ты забыла ещё об одном чувстве, которое помогает отличить врага от друга. Это – интуиция. И кстати, именно оно начинает работать первым при встрече с незнакомым человеком. Люди, у которых хорошо развито это чувство, практически не ошибаются при выборе друзей и врагов. Слова могут быть лживы, интонация наигранна, поступки коварны, а выражение глаз притворно. Хочу ещё отметить тот факт, что все талантливые аферисты и мошенники всегда производят впечатление добрых, порядочных и участливых людей. Простодушный, доверчивый и не обладающий достаточно развитым чувством интуиции человек, достаточно быстро становится жертвой жуликов.
– Интуиция – достаточно спорное чувство, - с сомнением покачав головой, произнесла Зара. – Я бы не стала во всём полагаться только на это чувство. Разве у тебя не было случаев, когда она тебя подводила? Не станешь же ты утверждать то, что ты никогда и ни в чём не ошибался?
– Конечно, ошибался, - засмеялся Адам, - и достаточно много раз, но, несмотря на это, чем дольше я живу, тем больше доверяю своей интуиции. Наверное, здесь виноват ещё и жизненный опыт.
– И не только он, - посмотрев на мужа, вдруг сказала Зара. – Я заметила, что ты стал более проницательным именно после того, как начал читать медную книгу. Да и все твои способности тоже начали проявляться, как раз с того времени. Разве я не права?
– Вполне вероятно, - согласился с ней Адам. – Я и сам об этом достаточно часто задумываюсь.
– Ты научишь меня читать медную книгу?
– У меня её уже нет, - развёл руками Адам, - Зато я помню её наизусть и могу написать тебе свой перевод. Конечно, не сразу и не вдруг, потому что для этого понадобится немало времени, но если есть большое желание, то всё остальное уже не имеет никакого значения.
– Одну главу ты уже написал, - улыбнулась жена. - Это – охранная грамота, не так ли?
– Верно, - кивнул Адам. – Сегодня постараюсь написать ещё одну, если, конечно, мне никто не помешает. Но у меня есть к тебе одна большая просьба: никогда и никому не показывай то, что я буду для тебя писать. Это – единственное, но самое главное моё условие.
– А я сделаю так же, как и ты, - сказала Зара. – Выучу главу наизусть, а потом отдам её тебе на хранение. И так будем поступать с каждой новой главой. Ты теперь всё, что угодно можешь сделать невидимым, и таким образом уже никто и никогда не найдёт и не прочитает этот перевод.
– Однако быстро ты нашла применение моим новым способностям, - захохотал Адам. – Хорошо, пусть всё будет так, как ты хочешь, а сейчас мне уже пора идти в подвал. До приезда детей мне ещё многое нужно успеть сделать.
– И мне тоже, - вздохнула Зара, поднимаясь из кресла. – А ты, пожалуйста, будь аккуратнее с этой тайной энергией. Меня не очень радует перспектива остаться на старости лет одной в этом доме с голосом невидимого мужа.

Двустворчатая дверь в подвал была всё ещё открыта и археолог, не заходя на первый этаж, сразу оказался в цокольном помещении. Первым делом он осмотрел все пустые ящики, затем мысленно построил из них ступени и понял, что этого количества стройматериала ему явно недостаточно. Адам недовольно крякнул и яростно почесал макушку.

"Если поставить ящики на стол у стены, тогда, возможно, их и хватит, но для этого нужно сначала освободить всю столешницу, - думал он, стоя у стены, разделявшей подвал и лабораторию. – Значит, я должен сначала сбросить туда все ящики, затем спрыгнуть сам, освободить стол и только потом строить на нём свою лестницу. Ну, хорошо, допустим, я сброшу ящики вниз на свободное место между столами, а куда буду прыгать сам? На стол нельзя, на ящики тоже. И в том и в другом случае я, как минимум, рискую сломать себе обе ноги. А начну бросать ящики на стол, значит, перебью все стеклянные пузырьки, колбы и мензурки. Да и грохот будет такой, что Зара тотчас же, прибежит ко мне в подвал. Наверное, всё-таки придётся воспользоваться лифтом…. Но ящики всё равно нужно спускать вниз, на тот случай, если я по какой-либо причине не смогу воспользоваться лифтом из лаборатории".

Адам шумно вздохнул, взял пустой ящик и поднёс его к тому месту у стены, где по его расчёту внизу должен был быть проход между столами. Затем он включил невидимость, осветил фонарём тайную комнату и, убедившись в том, что правильно выбрал позицию, поднёс к стене оставшиеся ящики. Теперь осталось только поочерёдно и аккуратно столкнуть их вниз, и можно будет идти на первый этаж к лифту. Но после того, как археолог настроил перстень на прохождение препятствия, выяснилось, что его руки не могут взять ящик, потому что проходят сквозь него так же, как и сквозь стену.

"Так, ещё одна незадача, - крякнул Адам. – Ну, хорошо, сейчас попробую сначала прижать ящик к телу, а затем уже включить прохождение стены".

Действительно, при таком порядке действий руки уверенно удерживали ящик и вместе с тем легко проходили с ним сквозь камень. Кладка была достаточно толстой, поэтому археологу пришлось вплотную приблизиться к стене, а затем и частично войти в неё, закрыв при этом машинально оба глаза.

Не прошло и двух секунд, как у Адама включилось совершенно иное зрение. Оно было более четким, объёмным и к тому же позволяло видеть в полной темноте. От неожиданности археолог замер, наблюдая совершенно иную картину. Стена, разделявшая два помещения, исчезла до уровня пола, на котором стоял Адам, а в нескольких шагах от него начиналась полувинтовая лестница и её нижняя ступенька находилась как раз в том самом проходе, куда он и собирался скинуть ящик. Угол обзора тоже значительно увеличился и при повороте головы вправо или влево теперь можно было разглядеть те предметы, которые находились за спиной. Освещение в обоих помещениях было абсолютно одинаковым и ровным, несмотря на явное отсутствие какого-либо источника света.

Адам медленно и осторожно стал пятиться назад и только после того, как отошёл от стены не менее чем на метр, он вновь открыл глаза. Стена мгновенно появилась, закрыв собою тайную комнату, а лестница исчезла, словно её никогда здесь и не было. Освещение изменилось, обзор уменьшился, и все предметы приобрели свои прежние очертания.
Опустив ящик на пол, археолог вдруг тихо засмеялся.

"Это невероятно, - думал он, крепко сжимая в кулаке камень-печатку. – Какие еще способности скрываются в этом перстне? В прошлый раз в лабиринте Красных Песков я, наверное, слишком быстро проскочил сквозь стену, оттого и не успел воспользоваться новым зрением. А, может быть, я всего лишь был не готов к этому…?"

Задавая себе подобные вопросы, Адам уже не только разговаривал с самим собой, но и как бы краем глаза подглядывал и чутко прислушивался, стараясь определить реакцию невидимого и неслышимого свидетеля этой беседы. Нисколько не сомневаясь в том, что энергия перстня полностью контролирует его мысли, Адаму, как учёному, да и как просто любопытному человеку, хотелось понять природу этого явления и разобраться в мельчайших деталях поведения волшебного предмета. Но в то же время где- то глубоко в его подсознании жило чувство осторожной недоверчивости и подозрительности, которое предупреждало об опасности попасть под полное влияние и зависимость от магического артефакта.

В последнее время археолог при малейших сомнениях сразу же начинал читать заклинания Нарфея, и поэтому он вновь закрыл глаза, дождался, когда исчезнет стена и появится лестница, а затем стал произносить слова молитвы о выборе правильного пути. После первых же слов, некоторые предметы, особенно ступени лестницы, шкаф с лифтом и распахнутая настежь дверь, начали светиться ярче, а в голове Адама на одно мгновение возник образ мужского лица с остроконечной бородкой и иронично-добродушной улыбкой. Видение было настолько мимолётным, что через пару секунд археолог уже сомневался в том, что ему только что почудилось, зато ступени лестницы продолжали светиться и Адам смело ступил на первую из них, намереваясь спуститься вниз.

Глава 3

В тишине короткой летней ночи были слышны крики птиц и нескончаемый треск цикад. Корвен сидел в пещере недалеко от входа, держа в руках зазубру яфрида и борясь с искушением прислониться к стене и закрыть глаза. Монотонное стрекотание насекомых действовало на него, как колыбельная песня на грудного ребёнка, и ему приходилось время от времени вставать на ноги, трясти головой и делать различные физические упражнения, лишь бы только взбодриться и отогнать от себя огромное желание уснуть.

Оказавшись в условиях дикой природы и практически в другом мире, агентам тайного ордена, привыкшим к городской цивилизованной жизни, приходилось туго. Нужно было постоянно добывать себе еду, ни на секунду не забывая о том, что и сами они вполне могут стать завтраком, обедом или ужином для какого-нибудь хищника. Ночью новые аборигены по очереди дежурили у входа в пещеру, отпугивая зверей огнём и дымом костра, а в светлое время суток необходимо было запастись едой, пресной водой и дровами для костра. Корвен и Дадли всегда ходили вдвоём, пользуясь магическим амулетом, как радаром, но из оружия у них по-прежнему были только туристический топорик и острога ящера. Вещи, обнаруженные на катере, кроме тех, которые были нужны для ловли рыбы, агенты перенесли в пещеру, а само судно постоянно находилось в заливе, потому что прятать его там, где на них напал громадный "осьминог", они не решились.

"Нам ещё повезло, что в рундуках оказались предметы необходимые для пикника, - думал Корвен, глядя на кусочек звёздного неба, видимый ему из пещеры. – Ну, что бы мы сейчас делали без треноги с казаном, посуды и термоса для воды? Жаль, конечно, что хозяин катера был только рыбак, а не охотник, но патроны всё равно бы когда-нибудь закончились. А ружьё без патронов, это просто дубина, причём не лучшего качества. Нет, нужно как можно скорее смастерить лук и стрелы, да и пращу тоже не мешало бы изготовить…. Боже, неужели мы уже никогда не вернёмся домой!"
Борк в отчаянии опёрся лбом о ладонь левой руки и прикрыл глаза, но уже спустя пару секунд встрепенулся и затряс головой.

"Не спать, не спать, не спать, - мысленно твердил он, вскочив на ноги и делая яростные приседания. – Не спать, если не хочешь, чтобы какая-нибудь тварь перегрызла тебе горло".

Схватив в руки зазубру, Корвен пригнулся и стал крадучись приближаться к выходу из пещеры, представив себе, что где-то там, в кустах или за большим камнем, притаился кровожадный хищник. Этот приём мгновенно отрезвлял Борка, хоть до сегодняшнего дня он и Дадли ещё не встретили на острове кого-нибудь похожего на волка, леопарда или гиену. Но, вспоминая свои первые часы пребывания в этом мире, когда на них напали трижды, причём напали существа совершенно фантастические, Корвен понимал, что расслабляться здесь нельзя.

Агентам очень хотелось найти временной портал, но приблизится к заветному месту, им мешали крылатые монстры, и поэтому несколько дней ушло на то, чтобы изучить повадки "планеристов". Оказалось, что в этом районе живёт всего одна пара этих чудовищ, но на охоту они почти всегда вылетали вдвоём.

– Наверное, нет такого существа, которое могло бы напасть на их детёныша, - предположил Дадли, когда агенты следили за планеристами, спрятавшись в скалах. – Ты можешь представить себе такого "ребёнка"?
– Да к нему и сами родители-то близко вряд ли подлетают, - заметил Борк, разглядывая в бинокль зубастую пасть и длинные кривые когти на концах крыльев у одного из чудовищ. – Ты заметил, что в гнездо они садятся лишь после того, как его накормят? Вот потому эти монстры, ни свет, ни заря и вылетают на охоту.

Действительно, приблизится к материковому берегу, можно было только в ночное время, но там жили ящеры, встреча с которыми также не входила в планы агентов. Положение усложнялось ещё и тем, что почти половину пути приходилось идти на вёслах, потому что ящеры оказались ещё и заядлыми рыбаками и подолгу качались на волнах в своих странных лодках, похожих на катамараны.

После первой ночной вылазки, Корвен и Дадли вернулись в пещеру измотанными до предела своих возможностей. Физическое и нервное перенапряжение было так велико, что днём они уже не смогли выйти ни на охоту, ни за водой и дровами. Стало понятно, что к каждой такой "прогулке" необходимо тщательно и долго готовиться. Змеиный амулет не обнаружил присутствия странной энергии в том месте, и это означало только то, что портал был временным и надежда на возвращение домой, уменьшилась до размера маленькой звёздочки, тускло светившейся в тёмном небе над головою Борка.

Немного взбодрившись таким оригинальным способом, Корвен вернулся на прежнее место и подбросил в догорающий костёр пару толстых сучьев. В глубине пещеры послышались стоны и частое взволнованное дыхание Дадли, вперемешку с невнятным бормотанием.
"Кошмар, наверное, снится, - понимающе покачав головой, подумал детектив. – Сон тоже не всегда приносит отдых и облегчение, особенно если перед этим целый день прячешься в траве и замираешь от каждого крика и шороха. Я уже начинаю забывать, что означает слово "безмятежность". День и ночь нервная система работает на пределе. Дадли тоже сильно сдал и стал более молчалив и замкнут. А что мы будем делать, когда в баке закончится топливо и нам придётся ходить к материку на вёслах…? Нам ведь тогда уже не убежать ни от ящеров, ни от планеристов. Нужно хотя бы изготовить ещё пару вёсел. Тогда и топливо можно сэкономить, оставив его лишь на крайний случай".

Корвен, конечно, понимал, насколько ничтожно мала вероятность того, что они с Дадли когда-нибудь вернутся в своё время, но надежда – самая стойкая и живучая эмоция человека, никак не хотела в нём умирать. Интуиция детектива подсказывала ему, что если это когда-нибудь с ним случится, то именно с того момента он и перестанет быть Корвеном Борком.
"Дадли, несомненно, лучше меня осведомлён обо всех этих фокусах с перемещением во времени, - думал он, глядя на разгорающееся пламя костра. – Оттого, вероятно, ему ещё труднее, чем мне. В его глазах начал пропадать тот особый блеск огня, которым горит надежда, а мои попытки ободрить и поддержать лишь раздражают его. С таким настроением долго не протянешь".

Внезапно снаружи послышался какой-то неясный и отдалённый гул. Он очень медленно, но достаточно уверенно нарастал, но не был похож ни на один из звуков, известных Борку. По мере того, как шум становился громче, он начал приобретать мелодичность и ритм и вскоре стал похож на барабанный марш, который исполняют десятки тысяч барабанщиков.
Корвен посмотрел на змеиный амулет, но тот показывал, что в радиусе пятисот метров нет ни одного известного ему существа.
– Дадли, проснись, - крикнул он, повернувшись к своему товарищу.
– А? Что? – подскочил Дадли с самодельного топчана, сделанного из толстых веток и лиан. – Кто там?
И, не дожидаясь ответа, он схватил топорик и подбежал к Борку.

– Я не знаю, кто там, но впечатление такое, что они приближаются, - пожал плечами детектив. – Ты слышишь, что бой барабанов становится всё громче?
Некоторое время Дадли прислушивался к барабанному маршу, а затем посмотрел на Борка.

– Нет, Корвен, они не приближаются, - отрицательно покачал он головой, - просто их становится всё больше и больше.
– Что будем делать? Я думаю, что оставаться в пещере становится опасно.
– Да, наверное, ты прав, - согласился с ним Дадли. – Дикие звери в барабаны не бьют, а, следовательно, это делают ящеры.
– Может быть, они решили устроить облаву, - предположил Борк.
– На кого? На нас? – криво усмехнулся Дадли. – Не такие уж мы и опасные хищники, чтобы на нас устраивать такую грандиозную облаву. От этого грохота сейчас все звери и птицы спрятались в норы или разбежались-разлетелись за край горизонта. Нет, на охоту это не похоже. Давай-ка поднимемся на смотровую площадку и выясним, что там происходит.

Смотровой площадкой они прозвали то место высоко в скалах, откуда им пришлось наблюдать за поведением планеристов. Заросший кустарником и покрытый плотным мхом каменный выступ, был идеальным наблюдательным пунктом, с которого хорошо просматривался тот берег материка, где жили ящеры.

– Ты амулет проверял? – спросил своего друга Дадли.
– Да, - кивнул ему в ответ Борк, - ночью к пещере никто не приближался.
– Это уже радует, - грустно улыбнулся Дадли, - и говорит о том, что на острове нет крупных хищников. Впрочем, мы обошли ещё не весь остров и не знаем многих его обитателей.

В поисках воды, пищи и дров для костра, новым аборигенам приходилось с каждым разом продвигаться всё дальше вглубь острова, встречая на своём пути таких птиц, зверей и насекомых, о которых они никогда даже и не слышали в прошлой жизни. Маленький лесной родник, который агенты обнаружили метрах в трёхстах от пещеры, вполне обеспечивал их пресной водой. Сухого валежника тоже было достаточно, а вот пища убегала от них всё дальше и дальше. Кролики и суслики довольно быстро научились прятаться от двуногих хищников, невесть откуда появившихся на острове. И только рыба всегда оставалась на своём месте, но ловить её днём было практически невозможно. В небе постоянно "барражировали" планеристы, из глубины мог напасть всё тот же рукастый "осьминог", и к тому же ещё и ящеры-рыбаки, большие и маленькие, любили рыбачить у берегов этого острова.

– Ну что? Пойдём? – спросил Борк у Дадли, передавая ему амулет. – Уже светает.
– Пошли, - согласился тот, засовывая топорик за пояс. – Авось что-нибудь, да разузнаем.

Пока агенты карабкались по скалам, барабанный марш становился всё громче и громче, заглушая уже звук их собственных голосов. Казалось, что от этого грохота дрожат и вибрируют даже скалы, готовые вот-вот рассыпаться в щебень и лавиной скатиться в морскую пучину.

Когда Дадли и Корвен поднялись на площадку, то увидели прямо перед собой удивительную картину. Бесчисленное множество лодок-катамаранов покрыли почти всю водную поверхность от материка до острова и на каждой лодке были установлены большие барабаны. Зелёные ящеры, одетые в воинские доспехи, без устали били в эти барабаны, подкрепляя удары гортанными выкриками. Они все, как один смотрели на скалы, которые находились рядом с поселением и явно чего-то ожидали.

Едва только первый утренний луч Иризо коснулся верхушки самой высокой горы, как барабанщики ещё яростней ударили в барабаны, ускоряя темп марша. Корвен, не в силах больше слушать этот рёв, лёг на мох и закрыл ладонями уши, чувствуя, что ещё немного и его перепонки просто не выдержат такой нагрузки. Дадли поступил также, но положил перед собой змеиный амулет, наблюдая за той энергией, которую тот сейчас мог уловить.

Внезапно на верхушке одинокого утеса, освещённого сиянием восходящего светила, возник изумрудный купол и стал очень быстро увеличиваться в размерах.
"Это же Чёртов палец, - ахнул Борк, наблюдая за тем, как растёт купол. – Фотографии такого же явления сделал и Герон, когда в Гутарлау было затмение".

Он схватил бинокль и стал смотреть на то, что происходило на вершине утёса. Расстояние было достаточно большим, но Корвен всё-таки увидел, как вдруг внутри изумрудного сияния возник огромный зелёный ящер. Купол расширялся до тех пор, пока не накрыл собою все лодки с воинами, а затем мгновенно исчез и большой ящер в сияющих доспехах поднял вверх жезл, который он держал в правой верхней руке. Барабанщики сделали последний удар, и наступила мёртвая тишина, но она длилась всего пару мгновений, потому что ящер на утёсе громоподобным голосом выкрикнул какое-то приветствие, а вслед за ним в воздухе раздался боевой клич, вырвавшийся из сотен тысяч глоток. Гордость и восхищение, беззаветная преданность и чувство собственного достоинства, яростная сила и осознание единства – всё смешалось в этом крике, от которого у агентов похолодели конечности и зашевелились на голове волосы.

Когда закончилось троекратное "ура", Дадли толкнул Корвена в бок.
– Помнишь того ящера, который выскочил на нас из-за кустов? – спросил он Борка.
Детектив, ещё не вполне пришедший в себя после грохота барабанов и боевого клича, едва расслышал голос своего товарища. Понимая, что Дадли сейчас тоже плохо слышит, он в ответ лишь вопросительно мотнул головой.
– Так вот это был именно он, - сказал Дадли, указывая пальцем в сторону ящера на вершине утёса.
– Почему он, а не кто-нибудь другой? – поинтересовался Борк, почувствовав, что его оглохшие перепонки начинают восстанавливаться.
– Во-первых, другая мощность ауры, а во-вторых, змеиный амулет способен отличить энергию бога от энергии простого существа. Посмотри, как он сейчас светится, - сказал Дадли, подавая Борку амулет.
Магический предмет действительно, выглядел не совсем обычно. Энергия, которую он сейчас отражал, была не только очень яркой, но она ещё струилась и переливалась, словно живая.
– Значит, это – их бог, - задумчиво посмотрев на сверкающего Яфру, произнёс Корвен. – И он же напал на нас в Гутарлау? – недоверчиво добавил он, посмотрев на своего товарища.
– Верно, - подтвердил тот. – Но он только сделал вид, что нападает на нас. Если бы у него в тот момент были серьёзные намерения, то мы с тобой уже давно лежали не на этой площадке, а в могиле, но зато в нашем времени.
– Слишком слабое утешение, - усмехнулся Корвен. – Я считаю, что лучше жить в любом времени, но всё-таки быть живым.
– Быть просто живым – этого мало, к тому же мы с тобой сейчас не живём, а выживаем. Согласись, что это совершенно разные вещи.
– Пусть даже и так, - не сдавался Борк. – Наши предки тоже когда-то вот так выживали.
– Впереди у них было будущее и потомство, которое и произвело нас с тобой на свет божий, - возразил ему Дадли. – Жизнь каждого из нас не имеет смысла, если у неё нет продолжения.
– Ты женат и у тебя двое детей, - немного помолчав, произнёс Борк. – Ты уже оставил свой след в истории, а вот у меня в этой ситуации, действительно, нет будущего. Может быть, именно поэтому меня никогда не покинет надежда вернуться в своё время.

Некоторое время друзья молчали, наблюдая за тем, как сверкающее божество, поднявшись в воздух, перемещается в сторону поселения ящеров. Воины-барабанщики тоже стали сходить на берег, ловко перепрыгивая с лодки на лодку.

– Они связали все свои катамараны, и у них получился огромный плот, - удивлённо заметил Дадли. – Ты посмотри, как быстро они десантируются.
Лавина ящеров, словно огромный зелёный ковёр, сошла на сушу и заполнила собою всё пространство вокруг поселения, в котором уже слышна была музыка и бой барабанов.
– Как ты думаешь, что они там делают? – спросил Дадли у Борка, наблюдавшего в бинокль за действиями ящеров.
– На битву это не похоже, поэтому смею предположить, что у них начинается грандиозная гулянка, - сказал Корвен, не отрываясь от окуляров. – Ну вот, и песню уже затянули.

Действительно, с побережья начало доноситься пение, к которому присоединялись всё новые и новые голоса. Песня окрепла и вскоре агенты уже могли разобрать отдельные её слова.

– Ты слышишь, Корвен? - взволнованно произнёс Дадли, внимательно прислушиваясь к пению. – Некоторые слова они произносят, а вернее поют, на нашем языке!
Борк, удивлённый не меньше своего друга, согласно закивал головой.
– Но чаще всего они произносят слово "яфру", и будь я проклят, если это не имя их божества, - заметил он. – В конце каждого куплета они поют: "Хулу мин Яфру, хулу мин, хулу". Дадли, нам нужно запомнить эти слова.
– Зачем это? – опешил Дадли.
– Если я всё правильно понял, то ящеры сейчас исполняют гимн в честь своего божества, - сказал Борк. – Они восхваляют все его качества и клянутся ему в вечной преданности.
– Ты что, понимаешь все слова в этой песне? – ещё больше удивился Дадли.
– Нет, конечно, нет, - засмеялся Корвен. – Просто я пытаюсь вместо незнакомых слов подставить другие слова, более нам понятные. Вот как бы ты перевёл такую фразу: "светлает шибее Иризо в макулу, хулу, мин Яфру, хулу, мин хулу"?
– Мне здесь понятны только два слова: Иризо и макула, - пожал плечами Дадли. – Иризо – это наше светило, а макула – пятно в центре сетчатки глаза. Вместо "светлает", наверное, можно вставить "светает" или "светлеет".
– Сияет, - с улыбкой подсказал ему Корвен, - а "шибее" меняй на "сильнее".
– Сияет сильнее Иризо в центр глаза, - со смехом произнёс Дадли, – или попросту ослепляет. Ну, а что такое "хулу"? Ведь хулить – это значит, порицать.
– Заметь, что ударение они делают на первом слоге, - сказал Корвен, - и поэтому я бы перевёл это слово, как "похвала" или "слава". Кстати, словосочетание "в макулу", я бы перевёл, как "в макушку". Иризо светит в макушку тогда, когда оно находится в зените. Ну, а у слова "мин", как мне кажется, много значений. Это – "мой", "мой дорогой", "любимый", "родной", "обожаемый", и так далее. Учитывая всё это, у меня бы получилось: "сияет сильней, чем Иризо в зените, слава мой Яфру, слава любимый, слава".
– Не слишком ли вольный перевод? – захохотал Дадли. – Впрочем, учитывая то, что они сейчас поют гимн своему божеству, то всё, вроде бы, сходится. Но нам-то, зачем это нужно?
– Если бы мы успели крикнуть "Хулу, Яфру" тому ящеру, который на нас напал, то я почти уверен в том, что после таких слов он уже не стал бы кидать в нас своё копьё, - сказал Корвен.
– Может быть, ты и прав, - задумчиво произнёс Дадли. – Послушай, а у тебя есть авторучка и блокнот? – совершенно неожиданно добавил он.
– Да есть, - кивнул головой Борк, - в пещере в моей куртке. Ты хочешь записать слова гимна, а затем их расшифровать?
– Именно так, - подтвердил Дадли. – Если мы узнаем хотя бы некоторые слова из того языка, на котором говорят эти ящеры, то, может быть, когда-нибудь сможем с ними договориться. Ты оставайся здесь и слушай, о чем они поют. С переводом у тебя получается явно лучше, чем у меня. А я спущусь в пещеру и принесу авторучку с блокнотом.
– Может, всё-таки сходим вместе? – засомневался Борк. – Или возьми с собой хотя бы острогу.
– Нет, она мне только мешать будет, - отмахнулся Дадли. – У меня есть амулет, и есть топорик, а планеристов ящеры сегодня отпугнули. Ты только сам из кустов не высовывайся. Я ещё принесу воды и вяленой рыбы. Судя по всему, эта гулянка затянется надолго.
– Ты думаешь, что они всегда будут так громко петь? – улыбнулся Борк.
– Если у них есть алкогольный напиток, то скоро они будут орать ещё громче, - уверенно заявил Дадли, уже спускаясь вниз.

Борк проследил за товарищем, пока тот не скрылся за камнями, и вновь прильнул к окулярам бинокля. Гимн закончился троекратным боевым кличем, после чего стал слышен лишь неясный гомон, похожий на птичий базар, сквозь который изредка пробивались звуки какого-то духового музыкального инструмента.

"Хулу, мин Яфру, хулу мин, хулу", - мысленно произнёс Корвен и, отложив в сторону бинокль, стал вспоминать все слова гимна, стараясь подобрать для них подходящий по смыслу перевод.

Глава 4

Глубоко под землёй в толще горных пород, спряталась столица гномов, город Гунгерра. Здесь всё было почти так же, как и наверху: дома и улицы, цветы и деревья, день сменялся ночью, а вслед за весной наступало лето. В прудах и озёрах, на радость рыбакам, плескалась рыба. Всевозможные птицы и насекомые с раннего утра и до позднего вечера жужжали, трещали и свистели в густой листве деревьев и кустарника.

Но вместе с тем, в царстве гномов всё было устроено иначе, чем у людей. Человек никогда бы не смог здесь находиться лишь потому, что был слишком велик для этого мира. Представители флоры и фауны тоже были под стать гномам: столетний дуб вырастал не выше герани, а громадную анаконду человек вряд ли отличил бы от простого дождевого червя. Днём сияло Иризо, но оно было искусственным, как и Близнецы со звёздами, которые приходили ночью. Даже облака плыли по небу рукотворные, и дождь из них шёл лишь тогда, когда это было необходимо для полива или для регуляции влажности воздуха.

Много сотен тысяч лет назад, Гунар-Ном – повелитель гномов, решивший спрятать свой народ под землю, основал этот город и обучил своих подданных всевозможным наукам и ремёслам. Гунгерра стала центром царства гномов не только потому, что была построена первой, и именно в ней находился главный храм повелителя, но ещё и по той причине, что здесь жили и трудились самые старые и самые мудрые гномы, входившие в Верховный Совет Старейшин.

Пакль, как член одного из комитетов при Совете, имел право присутствовать на открытых заседаниях с правом голоса, и в его обязанности входило наблюдение за внешним миром и жизнедеятельностью людей в том случае, когда они могли чем-либо навредить царству гномов.

Появление в катакомбах Герона и Коры не особо встревожили Совет. Люди довольно часто попадали в подземные переходы, и не раз случалось даже так, что они вплотную приближались к тому тоннелю, который вёл прямо в столицу. Но это были обычные люди, а молодой парень с пантерой излучали мощную ауру богини Кайсы и поэтому многие члены совета были удивлены этим происшествием.
Особую заинтересованность проявил Винтус – главный эксперт по энергетике информационных полей. Он стал расспрашивать Пакля, как выглядел молодой человек, во что он был одет и даже то, какого цвета были глаза у него и у пантеры. Пакль немного смутился и стал объяснять, что они с Бриммом только начали следить за этой парой и обещал Винтусу в самом скором времени ответить на его вопросы. Эксперт согласно кивнул головой, но после того, как закончилось заседание, встретил Пакля в коридоре и пригласил его в свой кабинет.

– Присаживайся, - предложил Винтус Паклю, когда они вошли в комнату. – Что-нибудь выпьешь?
– Разве гном может отказаться от такого предложения? – засмеялся Пакль.
– Верно, не может, - тоже улыбнулся Винтус. – Сейчас я угощу тебя напитком, которого ты никогда ещё не пробовал.
– Я не пробовал? – удивился Пакль. – Да быть такого не может!
– А вот сейчас мы это и проверим, - произнёс Винтус, поставив на низкий столик два бокала и наполняя их тёмной, почти чёрной жидкостью.
– Бум-с, - поднял свой бокал эксперт.
– Бум-с, - ответил ему Пакль и пригубил из бокала.

Несколько мгновений он сидел молча и нахмурив брови.

– Замордай меня бордай! – наконец, воскликнул Пакль и осушил сразу полбокала.
Винтус, наблюдая за ним, тихонько посмеивался и пил маленькими глотками, явно смакуя удовольствие.
– Напиток божественный, но почему за всю свою тысячу лет я пробую его впервые? – снова воскликнул Пакль.
– Тысячу лет живи и тысячу лет будь готов к тому, чтобы познать что-то новое, - назидательно подняв вверх указательный палец, произнёс Винтус.
– Как он называется и где ты его взял? – спросил Пакль, осушив бокал до дна и поставив его на столик. – Я влюбился в него с первого же глотка.
– Называется он блекка, а вот где взял: этого я тебе не скажу, - засмеялся Винтус. – Посиди в библиотеке, покопайся в истории сотворения мира, авось, что-нибудь да накопаешь.
– Неужели ты не дашь мне никакой зацепки? – горестно спросил его Пакль. – Наша библиотека так велика, что я рискую никогда не узнать секрет приготовления блекки. Винтус, угостить гнома таким напитком и не оставить ему ни одного шанса на повторение – это очень жестоко с твоей стороны.
– Шанс я тебе дам, - успокоил его эксперт, - но с одним условием.
– Я согласен, - поспешно сказал Пакль. – Для гнома в этом мире нет ничего такого, чего бы он не отдал за подобный напиток.
– Дело в том, Пакль, что в последнее время в мире людей стали происходить странные вещи, - сказал Винтус, вновь наполняя бокалы. – Никогда ещё за столь короткий отрезок времени в информационно-энергетических полях не наблюдалось появление энергии тех богов, о которых все уже забыли. Совету известно то, что совсем недавно были активированы магические предметы, принадлежащие Яфру, Фану, Никадону и Кайсе. Перстень нашего повелителя тоже был на днях активирован и об этом знает уже не только Совет, но и каждый более или менее любопытный гном. Есть у меня и ещё кое-какая информация, которая не подлежит разглашению, и которую я пока не могу представить на обсуждение даже Верховному Совету.
– Ты хочешь меня завербовать в свои агенты, а я уже заранее дал согласие, - захохотал Пакль. – Скажу тебе прямо, Винтус: я тебе верю так же, как и самому себе. Мне тоже известно, что не всю информацию можно выставлять для всеобщего обсуждения, особенно в том случае, когда она является неполной или не до конца проверенной.
– Именно так! – воскликнул Винтус и поднял свой бокал. – Бум-с!
– Бум-с! – тоже поднял бокал Пакль.

– Замечательно! – воскликнул он, поставив на столик полупустой бокал. – Но вернёмся к нашим информационным полям. Ты – наш признанный авторитет в этой области, а я – всего лишь рядовой "пограничник". Чем я могу быть тебе полезен?
– Пакль, я наблюдаю и изучаю все проявления сторонней энергии, не выходя из своего кабинета, и всегда вижу лишь результат, а ты находишься на передовой и можешь видеть весь процесс возникновения такой энергии. Ты ведь знаешь, что в расследовании любого случая важны именно детали, без которых очень трудно понять первопричину и просчитать возможные последствия. Анализируя все случаи появления сторонней энергии за последние несколько недель, я пришёл к выводу, что мы становимся свидетелями большой божественно интриги.
– Матерь божья! – воскликнул Пакль, откинувшись на спинку своего кресла. – Ты думаешь, что кто-то из богов Дагоны решил взять реванш?
– Вот видишь, как ты отреагировал на такую информацию? – улыбнулся Винтус. – А что бы произошло, если бы я сообщил об этом Совету?
– Он бы загудел, как встревоженный улей, - засмеялся Пакль.
– И потребовал бы от меня дополнительные факты и подтверждения, - добавил Винтус, - которыми я как раз и не располагаю. Вот почему мне так нужна твоя помощь и поддержка.
– Чем тебя так заинтересовал этот парень с пантерой? – поинтересовался Пакль, вновь взяв в руки бокал. – Тем, что обладает аурой богини Кайсы?
– Не только, - ответил Винтус, тоже подняв свой бокал. – Я встретился с ним в Гутарлау, после того, как там впервые появилась энергия Яфру. Кстати, именно тогда я и узнал рецепт приготовления блекки. Такую настойку умеет готовить рыбак Илмар, который и приходится отцом этому парню. Молодого человека зовут Герон, но в Гутарлау у него была совсем другая аура.
– Как так "другая"? – опешил Пакль. – Или ты хочешь сказать, что в катакомбах Бримм видел только ауру пантеры, которая закрыла собою энергию парня?
– Если бы я в тот момент был на месте Бримма, то, возможно, сейчас я и ответил бы тебе на этот вопрос, - вздохнул Винтус. – Герон и Илмар – потомки Нарфея и не могут обладать другой энергией. Божественная аура, действительно, способна закрыть собою энергию другого существа, но опять же только в том случае, когда бог сам этого захочет.

Пакль пригубил из бокала и задумался, глядя на какой-то хитроумный прибор, стоявший в дальнем углу кабинета. Затем вдруг хмыкнул, и его лицо расплылось в добродушной улыбке.

– Говоришь, что постоянно сидишь в кабинете, а сам вон, сколько в Гутарлау секретов выведал, - произнёс он, хитро прищурившись.
– Зато из-за той прогулки я пропустил вспышку Нарфея, - вздохнул Винтус, - и теперь не могу понять, чем она была вызвана. Я не чёрт, раздвоиться не могу, поэтому и решил пригласить тебя в свою команду.
– И насколько большая эта твоя команда, - поинтересовался Пакль.
– Ты да я, да мы с тобой, - засмеялся Винтус. – Количество, мой друг, не всегда переходит в качество. А в деле конспирации три гнома – это уже толпа. Ты, конечно, можешь взять себе помощника, хотя бы того же Бримма, но только не стоит ему рассказывать о нашем уговоре. А что касается Совета, то мы с тобой вместе будем определять, какую информацию можно представить на его обсуждение.
– В таком случае ты должен посвятить меня во все детали предстоящей операции, - развёл руками Пакль. – И, кроме того, мне необходимо знать всё то, что было замечено тобою ранее. Эта информация поможет мне в будущем правильнее оценивать обстановку, да и тебе лучше иметь понятливого компаньона, чем простого соглядатая.
– Согласен, - сказал Винтус. – Гном всегда должен знать, куда наступает его нога, если, конечно, он не желает сломать себе шею. Скажи, что тебе известно о том зеркале, которое находится в совещательной зале тайного ордена?
– Ты имеешь в виду зеркало Горан?
Винтус молча и утвердительно кивнул головой.
– Я бывал там пару раз и даже наблюдал, как работает этот магический предмет, но понял только то, что это зеркало реагирует на присутствие посторонней энергии, - пожал плечами Пакль. – После первого же знакомства я, конечно же, побывал в нашей библиотеке и поинтересовался о происхождении этого артефакта. Богиня Горан, как утверждает один из летописцев, была очень любопытной старушкой, которая страсть как любила за всеми подглядывать.
– Подглядывать и подслушивать, - поправил его Винтус.
– Хм, - озадачено хмыкнул Пакль. – Я не заметил, чтобы орденоносцы в тот раз кого-либо прослушивали. Может быть, мне стоило уделить больше внимания деятельности этого ордена?
– Рыцарям удалось активировать лишь одну способность зеркала и поэтому дальнейшее твоё наблюдение за ними не принесло бы новых результатов, - пояснил ему Винтус. – Этот артефакт умеет распознавать множество типов энергии, а настроившись на какой-либо один из них, может прослушать, о чем говорит и даже думает обладатель этой энергии. Правда, действует такая способность только на обычное биополе. Божественная аура от подобной прослушки надёжно защищена.
– Замечательная вещь, - цокнул языком Пакль. – Может быть, нам стоит забрать у ордена это зеркало?
– Зачем? – усмехнулся Винтус. – Если гном хочет воспользоваться каким-либо предметом, то ему вовсе не обязательно его воровать.
Пакль недоумённо вскинул густые брови и стал задумчиво теребить свою остроконечную бородку.

– Ага, я понял! - наконец, воскликнул он. – Ты нашёл способ смотреть на это зеркало, не выходя из своего кабинета.
– Верно, - подтвердил Винтус. – Я подменил на свой тот пьедестал, на который его установили орденоносцы, и теперь могу в любое время наблюдать за работой старушки Горан. Именно она мне и рассказала обо всех случаях появления на Дагоне сторонней энергии. От её вездесущего ока не ускользнула даже тёмная энергия Хатуума.
– Неужели и он тоже к нам вернулся? – удивился Пакль.
– Сам он пока не появился, зато его правая рука во многих местах уже успела наследить, - пояснил Винтус.
– К нам пожаловал Чет, - понятливо закивал головой Пакль. – Значит, дело достаточно серьёзное. Удалось выяснить его намерения?
– Одно время он крутился вокруг шкатулки Фана, повздорив при этом с каким-то монахом Нарфея. Затем попался под руку Яфру и потерял часть своей энергии. От нашего повелителя, Чет тоже получил несколько затрещин. Сейчас слуга Хатуума покинул столицу и переселился в Гутарлау.
– Зачем!?
– Вот именно это мне бы и хотелось выяснить, - улыбнулся Винтус. – Впрочем, не только это. Герон был и остаётся ключевой фигурой во всей энергетической карусели, но сейчас зеркало его не видит и поэтому нам пока придётся следить за Четом и перстнем нашего повелителя.
– А кто он этот заклинатель, который носит перстень Гунар-Нома? – воскликнул Пакль. – В народе многое что говорят, но никто не знает даже его имени.
– Повелитель не любит, когда кто-либо вмешивается в его дела, - вздохнул Винтус. – Никто из нас не может к нему приблизиться без его высочайшего на то позволения. Ты – самый опытный гном в вопросах взаимодействия с внешним миром, тебе и карты в руки.
– Винтус, ты хочешь, чтобы наш повелитель превратил меня в каменное изваяние на площади Послушания? – криво усмехнулся Пакль. – В нашей истории уже бывали такие случаи. Я, конечно же, люблю выпить, но не до такой же степени.
– Разве я сказал, что мы должны в чём-то перечить нашему повелителю? – пожал плечами эксперт. – Просто я уверен в том, что из всех нас только тебе по плечу такая задача. Нет в нашем Совете более находчивого и более осторожного дипломата, чем ты. Если ты скажешь, что наладить контакт с заклинателем нельзя, значит, так оно и есть. В этом случае мы будем просто наблюдать издалека за нашим повелителем в надежде, что он когда-нибудь подаст нам свой знак.

Некоторое время Пакль насмешливым взглядом буравил своего собеседника, а затем вдруг громко расхохотался.

– Теперь я понимаю, почему ты начал разговор именно с выпивки, - сквозь смех произнёс он. – На трезвую голову принять такое предложение было бы весьма затруднительно.
Винтус не удержался и тоже засмеялся.
– И настойку ты тоже выбрал подходящую,- продолжал Пакль. – Если меня и можно в чём-то назвать самым-самым, то это как раз то, что касается выпивки. Твоя блекка – необыкновенный напиток, в котором бурлит азарт с примесью бесшабашности. Думаю, не ошибусь, если скажу, что решение о расследовании ты принял под воздействием именно этой настойки.
– Да, это так, - всё ещё смеясь, сказал Винтус. – Меня как будто кто-то в спину толкнул. А потом эта идея так во мне засела, что я, как ни старался, но избавиться от неё уже не смог. Может быть, тебе удастся меня разубедить?
– Теперь уже не удастся, - устав смеяться, со вздохом произнёс Пакль. – Твоя блекка заразила и меня. Но ты хоть понимаешь, насколько это опасно – путаться под ногами божественных созданий? Ведь каждому из них достаточно лишь дунуть, и от нас с тобой даже мокрого места не останется.
– Конечно, понимаю, - прокряхтел Винтус, взлохматив свою пышную и седую шевелюру, - но эта настойка просто сводит меня с ума. И зачем только я заглянул к рыбаку в его подземную винокурню? Кстати, судя по тому, с какими предосторожностями охраняется производство блекки, Илмар прекрасно знает, на что способен этот напиток.
– На людей блекка, как и любой другой алкогольный напиток, должна действовать иначе, чем на гномов, – задумчиво произнёс Пакль. – Что-то мне подсказывает, что изобрели её вовсе не люди. Ты не пытался узнать историю блекки?
– Ох, не до этого мне пока было, - махнул рукой Винтус. – Наблюдение и анализ тех данных, которые я получаю от Горан, отнимает у меня всё свободное время.
– У тебя есть помощник, который следит за зеркалом в твоё отсутствие? – поинтересовался Пакль.
– Все события автоматически записываются и хранятся в кристалле памяти, - ответил ему Винтус. – Я стараюсь исключить даже малейшую вероятность утечки информации, и поэтому команда из трёх гномов меня уже не устраивает. У меня тоже нет большого желания стоять каменным истуканом на площади Послушания.

Пакль задумался и, глядя отсутствующим взглядом в сторону, стал тихо постукивать подушечками пальцев по деревянным подлокотникам кресла. Винтус тоже замолчал и, подождав некоторое время, подлил в бокалы настойку.

– Ну, хорошо, - наконец, произнёс Пакль, хлопнув ладонями о подлокотники. - Ты будешь сидеть в своём кабинете и наблюдать затем, что показывает зеркало, а я начну следить за этим парнем и заклинателем. Но возникает вопрос: как при этом мы с тобой будем общаться? Использовать обычные средства связи нельзя: гномы любопытны не менее чем сама Горан и в деле подслушивания и подглядывания им нет равных на этой планете. Посещать твой кабинет несколько раз на дню я тоже не смогу, поскольку это обязательно вызовет ненужные нам подозрения. Успех нашего расследования будет во многом зависеть от того, насколько быстро и незаметно для других мы сможем обмениваться нужной информацией.
– Совершенно верно, - удовлетворённо кивнул головой Винтус. – Я бы не начал наш разговор, если бы заранее не решил эту проблему.
Пакль удивлённо и вопросительно посмотрел на своего нового компаньона.
– Ты не хуже меня знаешь историю Дагоны и тебе, конечно, известно то, что все божественные создания, когда-либо жившие на нашей планете, использовали свойства своей энергии для многих целей, в том числе и для мгновенной передачи информации на огромные расстояния в различных средах. Практически все известные нам артефакты обладают такой способностью, но каждый из них работает лишь при определённых условиях.
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть магический предмет, при помощи которого мы и будем общаться? – с лёгкой улыбкой спросил его Пакль.
– Да, есть,- подтвердил Винтус и достал из кармана своего сюртука крохотную двустворчатую раковину, которую и положил на столик рядом с бокалами.
– И как это работает? – вновь спросил Пакль, с интересом разглядывая, но, не решаясь взять в руки магическую вещь.
– Проще пареной морковки, - улыбнулся Винтус и, взяв в руки раковину, разделил её на две половины. – Каждая из створок является приёмопередатчиком и для его использования нужно всего лишь приложить эту створку внутренней её частью к шее за ухом чуть выше мочки.

Он произвёл такую операцию, показав Паклю, как и что нужно делать, а потом передал ему вторую створку раковины.
Пакль взял половинку раковины, которая была не больше чем ноготь на его мизинце и, не торопясь прикладывать её за ухо, стал внимательно рассматривать, как внешнюю, так и внутреннюю поверхность створки.

– Ты ничего там не обнаружишь, - засмеялся Винтус. – Ракушка, как ракушка, каких на морском дне миллиарды.
– А ты уверен, что нас никто не услышит с помощью вот такой же ракушки? – вдруг спросил его Пакль.
– Если на Дагоне есть ещё один такой же магический предмет и им кто-либо воспользуется, то мы сразу услышим его голос, - ответил ему Винтус. – Впрочем, и он тоже услышит наши голоса.
– Всё это напоминает мне покупку кота в мешке, - усмехнулся Пакль. – Вроде бы мяукает, но не понять какой масти и какого пола. Ты на ком-нибудь проверял действие этого магического предмета?
– На своей жене, - улыбнулся Винтус, - причём, тайно. Моя Мотля очень любит поболтать со своими подружками-соседками. Ночью, когда она крепко спала, я осторожно приложил ей раковину за ухо. Даже если бы моя жена проснулась от этого прикосновения, то все равно ничего бы не обнаружила. Створка, едва коснувшись кожи, мгновенно исчезает. Вот, посмотри.
И он показал Паклю то место у себя за мочкой уха, куда он только что приложил створку раковины.

Действительно, за ухом у Винтуса ничего не было, и недоверчивый Пакль даже потрогал это место кончиком пальца, но так и не смог обнаружить хоть какие-то признаки ракушки.

– Ты уже активировал этот артефакт? – спросил Пакль, всё ещё не решаясь приложить вторую створку за своё ухо, и продолжая держать раковину на левой ладони. – И, кстати, как потом снять этот "под ушник"?
– Когда ты установишь свою половинку, тогда и можно будет произвести активацию, - пояснил ему Винтус. – А процесс деактивации потом также может запустить каждый из нас.
– Для этого нужно произносить какое-то заклинание?
– Ну, разумеется, - подтвердил эксперт, - причём все слова нужно произносить на нашем языке.
– Как это на нашем? – опешил Пакль. – Разве эта магическая вещь принадлежит Гунар-Ному?
– Нет, конечно, нет, - улыбнулся Винтус. – Заклинание написано на внутренней стороне раковины на языке, учебник которого я с большим трудом разыскал в нашей библиотеке. Для того чтобы переписать все знаки на бумагу мне пришлось воспользоваться самым мощным микроскопом нашего научного центра. Но когда я решил активировать артефакт для себя и для Мотли, то оказалось, что заклинание не работает. И знаешь почему?
Пакль в ответ скорчил недоумённую рожицу.
– Да потому, что мы имеем дело с приёмопередатчиком, который автоматически настраивается на энергию заклинателя, но в эфире работает только на своей частоте. Я проверял это на зеркале Горан. А, значит, и заклинание мы должны произносить на своём языке. Произношение здесь не играет никакой роли и важен только смысл произносимой фразы.
– Так, так, так, - задумчиво и протяжно произнёс Пакль. – Выходит, если приложить створки этой раковины, скажем, двум поросятам, то хрюкнув на своём языке нужную фразу, они тотчас услышат друг друга, несмотря на то, что находиться они при этом будут на разных полюсах нашей планеты. Я правильно тебя понял?
– Совершенно верно! – воскликнул Винтус. – Добавлю ещё то, что один из поросят может в это время бродить по каменным лабиринтам глубоко под землёй, а другой нырнуть под воду метров на пятнадцать.
– Я знаю, что свиньи – хорошие пловцы, - улыбнулся Пакль, - но никогда не видел, как они ныряют.
– Я не свиновод и в свиньях разбираюсь только тогда, когда их кушаю, - отмахнулся Винтус. – Главное то, что эти поросята услышат друг друга, а больше нас ничего и не интересует.
– А как прошёл твой эксперимент с Мотлей?
– Ха, я за один день столько всего узнал о наших знакомых и соседях, - хохотнул Винтус, - что этой информации мне хватит теперь до конца своих дней. Вечером, в разговоре с Мотлей, я имел неосторожность проявить некоторую осведомлённость в соседских делах, чем страшно удивил свою супругу и поэтому ночью сразу же произвёл деактивацию.
– Весь день ты слышал только её голос? – поинтересовался Пакль.
– Ох, и дотошный ты всё-таки гном, - засмеялся эксперт, - но именно это обстоятельство меня и радует. На твоём месте любой другой гном давно бы уже прицепил себе "под ушник", но у тебя хватает сил бороться с любопытством, несмотря на то, что эта страсть живёт почти в каждом из нас. Я слышал не только голос Мотли, но и все звуки, которые слышало её ухо. Мне же пришлось весь день провести в закрытом кабинете при абсолютной тишине, иначе Мотля упала бы в обморок, услышав мой голос или какой-либо другой звук. Это был самый длительный и самый изнурительный день в моей жизни. Я еле дождался той минуты, когда она наконец-то вновь уснула.
– Задавая тебе различные вопросы, я как раз и удовлетворяю своё любопытство, - насмешливо заметил Пакль. – Какой смысл прыгать в речку с головой, если не знаешь, что там находится под водой? А ты не пробовал прицепить одну створку раковины к себе, а вторую, скажем, к тому же поросёнку?

Пару секунд эксперт внимательно смотрел на своего собеседника, а затем вдруг громко расхохотался. Его весёлый смех заразил и Пакля, который к тому же представил себе Винтуса, сидящего в своём кабинете и вынужденного целый день слушать хрюканье, чавканье и повизгивание поросёнка и всех его сородичей.

– Ох, Пакль, - закончив смеяться, вздохнул Винтус. – Вот уж не думал, что ты такой заядлый экспериментатор. Как только тебе такое в голову-то пришло? Да разве же я смогу после этого понять, о чем хрюкает этот поросёнок? И активация при таких условиях вряд ли пройдёт успешно, потому что у нас с поросёнком разные типы энергии. Для своей половины я заклинание прочитаю, но ведь его ещё нужно хрюкнуть и на поросячьем языке. Такого самоучителя я не найду даже в нашей библиотеке.
– Какие слова нужно произнести для активации? – поинтересовался Пакль.
– "Приветствую тебя, сладкоголосая сирена", - произнёс Винтус, - а для деактивации достаточно сказать одно слово: "прощай". Если кто-то из нас произнесёт это слово, то и у тебя и у меня от ушей сразу отвалятся обе створки раковины. Учитывая их крошечный размер, не стоит произносить это слово впопыхах.
– Ты сейчас произнёс это слово, но у тебя ничего не отвалилось, - заметил Пакль.
– Магический предмет ещё не активирован, поскольку ты всё ещё держишь в руке свою половинку раковины, - пояснил ему Винтус. – Если у тебя больше нет вопросов, то давай от теории перейдём к практике.
– Судя по смыслу заклинания, этот артефакт когда-то принадлежал сиренам? – предположил Пакль, пытаясь ухватить створку таким образом, чтобы её удобнее было приложить к нужному месту.
– Вовсе не обязательно, - пожал плечами эксперт. – Нам известно множество случаев, когда создатели хотели попросту замести следы и сбить с толку своих недоброжелателей.
– Если зеркало Горан не реагирует на активацию и работу раковины, то не означает ли это, что такой тип энергии ему неизвестен? – уже прижав створку к коже, спросил Пакль.
– Это может означать всё, что угодно, - заметил Винтус, - и всего лишь по одной простой причине: мы до сих пор не знаем всех способностей волшебного зеркала. Ты готов к активации?
– Кто должен произнести заклинание? – вновь спросил Пакль, с удивлением ощупывая то место, где только что была створка раковины.
– Нет никакой разницы, - развёл руками Винтус. – Если хочешь, то можешь сделать это сам.
– Приветствую тебя, сладкоголосая сирена, - произнёс Пакль и посмотрел на своего собеседника.
– Вот и всё, - улыбнулся тот. – Теперь ты будешь слышать меня, а я тебя, в какой бы точке нашей планеты мы бы не находились.
–Да, но сейчас такой эффект практически незаметен, - усмехнулся Пакль. – мы и без того прекрасно слышим друг друга.

В этот момент каменный гранёный шарик на серебряной цепочке, висевший у Винтуса на шее, внезапно завибрировал и издал мелодичный звон.

– Это моя Мотля, - вздохнул эксперт и прижал шарик к уху. – Да, дорогая, я тебя слушаю.
– Ты почему не идёшь на обед? – услышал вдруг Пакль голос жены Винтуса. – Опять засиделся в своей лаборатории? А я сегодня приготовила твоё любимое блюдо.
Пакль закрыл лицо ладонями и с трудом сдерживал себя от того, чтобы не расхохотаться.
– Поджарка из поросёнка, на гарнир печёная картошка, а на десерт морковные котлеты с грибным соусом, - продолжала тараторить Мотля и от этого плечи Пакля стали вздрагивать всё сильнее и сильнее.
– Хорошо, хорошо, дорогая, - поспешил ответить жене Винтус, понимавший, что если Пакль не сумеет сдержаться и расхохочется, то для Мотли это будет достаточно сильным ударом. – Я уже бегу. Ещё пару минут и всё. Целую, зайка.
С этими словами Винтус нажал на поверхность шарика и прервал связь, а в следующую секунду раздался хохот Пакля. Эксперт тоже прикрыл свой лоб ладонью левой руки и посмеивался, сокрушённо качая головой.

– Чуть было не вляпались, - со вздохом произнёс он. – Если бы она услышала твой смех, то сразу бы поняла, что ты нас прослушиваешь.
– Извини, я не был готов к такому испытанию, - продолжая смеяться, сказал Пакль. – Всё случилось так неожиданно, к тому же мне ещё никогда не приходилось кого-либо прослушивать. Тебе нужно срочно бежать домой, иначе твоя зайка обидится и слопает все морковные котлеты. Давай встретимся после обеда. Мне кажется, что нам нужно ещё многое обсудить. А пока, во избежание подобной ситуации, мы просто обязаны деактивировать этот артефакт. Если начнёт звонить моя жена, то хохотать придётся уже тебе. Приготовься.
Гномы приложили ладони к ушам, и Пакль произнёс слово "прощай".

– Вот так-то будет лучше, - укладывая свою половинку раковины в футляр для очков, сказал он. – Нам с тобой ещё нужно научиться пользоваться этим предметом, а не то вся наша операция с треском провалится на первом же этапе.
Он спрятал футляр в карман сюртука и поднял со столика недопитый бокал.
– Бум-с, - предложил Пакль своему компаньону и залпом осушил свой бокал.
– Бум-с, - согласно кивнул головой Винтус и тоже выпил настойку.

Выйдя из кабинета эксперта, Пакль достал из жилетного кармана часы и, открыв крышку циферблата, посмотрел на время.
"Пообедать я ещё успею, а пока посмотрю, как идут дела у Бримма", - подумал он, засовывая часы обратно в карман. – Заодно поставлю перед ним новую задачу: узнать секрет приготовления этой настойки. Пусть он следит за семейством Мелвинов и за пантерой, авось и заметит что-нибудь интересное".

Хитрый гном немного лукавил. Он не спешил на обед лишь потому, что не хотел перебивать послевкусие того божественного напитка, которым так неожиданно угостил его Винтус. Пакль заложил руки за спину и, вполне довольный жизнью, не совсем трезвой походкой направился в центральную залу Совета, где находились камни телепортации.

Глава 5

К вечеру того дня, когда Герон отправился в столицу на чёрном лендоре, Сандра успела по нескольку раз облететь всех своих "подопечных". Её тело, то сидело и засыпало в кресле на террасе, то уходило в спальную комнату и лежало на кровати, закрыв глаза, а душа без устали летала от Гутарлау к столице и обратно. От Корнелиуса к Волтару, не забывая при этом заглянуть в квартиру к дочери, от полицейских агентов к агентам Его Святейшества, от Фризы к Герону и от Илмара к тому кораблю, с которого велись поиски третьего листа Медной книги. И везде нужно было подслушивать и подглядывать, каждый раз возвращаясь к рыбаку, когда провидице удавалось узнать что-либо новое.
Сандра так увлеклась этим процессом, что ей уже казалось, будто бы она читает увлекательный детектив, в котором все действия персонажей происходят в режиме реального времени. Каждый новый день означал новую главу, а каждая новая страница была посвящена тому или иному герою, с его словами, поступками и намереньями.

"Жаль, что я не умею, как Илмар, читать чужие мысли, - думала при этом провидица. – Тогда мне бы уже не пришлось ломать голову над всякими загадками…. Впрочем, тогда и книга, возможно, была бы не столь интересна".

При такой интенсивной тренировке, сознание Сандры стало расти и крепнуть, увеличивая мощность той энергии, которой её наградил создатель. Провидице уже начало казаться, что иногда она слышит чей-то неясный шёпот и видит чью-то тень, мелькнувшую перед глазами, словно летучая мышь. Это говорило только о том, что душа Сандры рано или поздно, но всё-таки войдёт в тот мир, который скрыт от глаз обычных людей. Мир приведений, призраков и фантомов. Загадочный мир потустороннего бытия, в котором, если верить Илмару, всё так же сложно и неоднозначно, как и в этом мире.
Призраки мелькали перед глазами провидицы в любое время и независимо от того, находилась ли её душа в астрале или пряталась в свою телесную оболочку. Но видения эти были так неясны и мимолётны, что Сандре каждый раз никак не удавалось понять, кто же это был на самом деле: мужчина или женщина, взрослый или ребёнок, человек или какое-то другое существо.
Зная, что за её поведением следят агенты Его Святейшества, провидица старалась не пугаться этих видений, и не выдавать своего волнения при их появлении. Она на несколько мгновений просто закрывала глаза и мысленно читала первые строки той молитвы, которую ей дал Илмар. Такой приём сразу укреплял ауру Сандры и прятал её сознание от назойливых посетителей из потустороннего мира, но эффект длился недолго и вскоре всё начиналось заново.

Намаявшись за целый день, душа провидицы проводила Герона до выезда из Гутарлау и перенеслась в свою телесную оболочку для того, чтобы перевести дух и восстановить утраченные силы.
Но долго отдыхать ей не пришлось. В этот раз какое-то привидение появилось и во сне. Оно стало кружить и налетать на Сандру, словно большая чёрная ворона неожиданно и всякий раз с новой стороны, намереваясь задеть крылом голову провидицы. Устав шарахаться и уклоняться от нападок назойливого привидения, Сандра проснулась, и устало потёрла виски кончиками пальцев.

"Наверное, я сегодня переутомилась, - подумала она, массируя виски и лоб. – Душа весь день металась, а вот тело почти не двигалось. Всё, решено: с завтрашнего дня начну выходить на прогулку. Может, тогда и спать стану крепче".

Сандра поднялась с постели и спустилась на кухню. Заварив прямо в стакане чай с душистой мятой, она достала из холодильника одно заварное пирожное.

"Агенты Волтара, поди, сейчас думают: какая ленивая и прожорливая старуха, - усмехнулась провидица, откусывая кусочек пирожного и запивая его горячим чаем. – Только и делает, что спит, да ест дни и ночи напролёт. Прямо овощ какой-то, а не бабка".

Спать совсем не хотелось, к тому же Сандра никак не могла избавиться от ощущения беспокойства, которое ей внушило привидение из сна. Закончив чаепитие, провидица удобно устроилась в большом кресле, накрылась пледом и решила ещё раз проверить, чем сейчас занимаются герои её детективного романа.

В столице было всё спокойно. Дети и внучка спали, Корнелиус тоже отдыхал в своих личных покоях, а Волтар, как и почти всегда, отсутствовал, вероятно, спустившись по тайному проходу к рыцарям ордена.
"И с чего это я вдруг забеспокоилась? - пожала плечами провидица. – Ничего особенного вроде бы не происходит…. Может быть, мне стоит заскочить и к Адаму?"

Археологом Сандра заинтересовалась после того, как стала свидетелем передачи им медной книги Илмару. Поворошив его прошлое, провидица узнала об Адаме практически всё и поняла, что судьба этого человека давно переплелась с судьбой Герона и Илмара. Особенно Сандру заинтересовал тот факт, что несколько её попыток попасть в квартиру археолога так и не увенчались успехом. Какая-то невидимая преграда вставала на её пути, не позволяя приблизиться к жилищу археолога.

Но в этот раз, к большому удивлению провидицы, она легко влетела в приоткрытое окно кухни и, быстро облетев все комнаты, остановилась, в недоумении нахмурив воображаемые брови.
Квартира была абсолютно пуста. Во всех комнатах на полу кое-где валялись обрывки упаковочной бумаги, скотча и шпагата, а на стенах в тех местах, где когда-то висели картины, зеркала и шкафчики, остались квадраты и прямоугольники невыцветших обоев.
"Куда же они все подевались? – задумалась Сандра. – Неужели переехали на другую квартиру…? Ничего, сейчас мы всё узнаем".

Мгновенно перестроив своё сознание, провидица нырнула в прошлое и оказалась в этой же квартире шестью часами раньше. Но, не успев даже на что-либо взглянуть, душа Сандры была грубо выброшена из квартиры в распахнутое настежь кухонное окно.
"Вот чёрт! – чертыхнулась провидица, отлетев на безопасное расстояние. – Опять кому-то под руку попалась. Что здесь вообще происходит?"

Через окна квартиры Сандра разглядела археолога с женой и рабочих, которые упаковывали в коробки и ящики вещи, книги, картины и посуду. Облетев весь подъезд, душа провидицы поняла, что выселяют всех жильцов из всех квартир этого подъезда.
"Неужели опять обрушение?" - ахнула Сандра и стремглав перенеслась в будущее.

Но вскоре она выяснила, что с домом ничего особенного не произошло и все жильцы опять вернулись в свои квартиры, вот только вместо супругов Форст появились новые хозяева.
"Ничего не понимаю, - недовольно крякнув, подумала Сандра, вернувшись в настоящее время. – Ну, да ладно. Разберёмся с этим на досуге, а сейчас нужно узнать, куда переезжают Адам и Зара".

Она попыталась приблизиться к той машине, в которую грузили вещи археолога, и вновь была бесцеремонно отброшена какой-то невидимой силой.
"Да что же это такое?! – возмутилась Сандра. – Кто здесь постоянно меня пинает? Придётся наблюдать издалека, иначе я рискую вернуться домой вся в синяках".

Но вскоре машину уже загрузили и она, вырулив со двора, помчалась по ночной столице, всё больше удаляясь от её центра.

"Эта дорога ведёт в Брандору, а затем и в Гутарлау", - поняла провидица, когда грузовик с трейлером выехал на широкую трассу за городом. – Неужели супруги Форст решили поселиться в рыбацком посёлке? Помню, как в прошлом они пару раз разговаривали на эту тему. Кстати, Герон сейчас тоже должен ехать по этой дороге. Не навестить ли мне его?"
И душа провидицы, предусмотрительно облетев грузовик со злобным сторожем, понеслась навстречу чёрному лендору.

Дождь всё усиливался и вскоре полил, как из ведра. Он, конечно, не причинял какого-либо вреда тому почти прозрачному облачку, которым сейчас и являлась душа Сандры, но, несмотря на это, провидица ощущала себя насквозь промокшей.
"И чего это я мотыляюсь под проливным дождём, словно мне больше делать-то и нечего? – ворчала сама на себя Сандра. – Ну, едут люди одни туда, другие сюда, а тебе-то чего не спиться? К утру все прибудут на свои места, тогда их и разыщешь. Сейчас посмотрю на Герона и домой".
Не успела она закончить свой монолог, как увидела чёрный автомобиль, в котором ехал сын Илмара, и сразу же влетела в его салон.

"Как здесь тепло и сухо, - зависнув в воздухе напротив решетки обогревателя, с блаженством подумала душа Сандры. – Сейчас немного погреюсь, а затем полечу к себе. А Адама утром поищу в Гутарлау".

Герон спал на заднем сидении машины, водитель был занят дорогой, а маленький комочек практически невидимой энергии, крутился в струе теплого и сухого воздуха.

Но так продолжалось недолго. Стоило только лендору поравняться с трейлером, в котором ехали супруги Форст, кто-то вновь схватил душу Сандры и, протащив её в щель чуть приоткрытого окна, с яростью швырнул в траву на обочине дороги.
"Ну, что же это за сволочь-то такая? – чуть не плача воскликнула провидица, кувыркаясь в мокрой траве. – Чем я ему сейчас-то помешала? В квартиру Адама заходить нельзя, к грузовику с трейлером не приближайся и в машине с Героном тоже находиться запрещено. В конце концов, что бы всё это могло означать?"

Поднявшись над травой, душа Сандры вспорхнула на нижнюю ветку большого дерева и решила немного отдышаться.
"Ох, чует моё сердце, что неспроста этот "кто-то" пытается от меня избавиться, – думала душа провидицы, слушая барабанную дробь дождевых капель, бьющихся о листья старого вяза. – Он хочет чтобы я ничего не видела и ничего не слышала, то есть я – ненужный свидетель. Но свидетель чего…? Хорошо, попытаюсь незаметно следить за обеими машинами".

Она покрутила влево-вправо головой, выбирая с какой машины начать наблюдение и, остановившись на грузовике с трейлером, понеслась вдоль шоссе вдогонку за супругами Форст.

Догнав грузовик, душа Сандры некоторое время летела вслед за ним, держась на расстоянии около пятидесяти метров. Но ничего необычного не происходило, и она сначала присела на пару секунд на указательный столб, а затем моментально перенеслась на ветку раскидистого вяза. Для того чтобы не тратить время на перелёты, провидица решила создавать на дороге контрольные точки, в которые могла бы возвращаться мгновенно. Настигнув чёрный лендор, Сандра следила за ним не больше пяти-семи минут и вновь, отметившись на столбе, вернулась к Адаму.

Так продолжалось около часа, и провидица уже начала было сомневаться в своей затее, как вдруг случилось то, от чего Сандра застыла в воздухе, словно окаменевшая. Большой рефрижератор, мчавшийся навстречу лендору, внезапно завизжал тормозами, пересёк разделительную черту и врезался кабиной в старый дуб на обочине дороги. От удара его гружёный кузов стал заваливаться набок и накрыл собою чёрный лендор, раздавив в лепёшку легковой автомобиль.

"Нет, только не это!" – застонала Сандра и бросилась в салон лендора.

Среди искорёженного металла она обнаружила изуродованные и бездыханные тела Герона и водителя.
"Господи, что же делать, что же делать!? – твердила Сандра, глядя на эту страшную картину. – Нет, этого случиться не должно!"

Она перестроила своё сознание и перенеслась в прошлое всего на несколько минут назад.

Поскольку из лендора её уже выкидывали, душа провидицы влетела в кабину рефрижератора и, повернув ключ в замке зажигания, заглушила двигатель. Но ключ тут же сам развернулся, и двигатель заработал опять, а душу Сандры схватил кто-то невидимый и стал сжимать всё сильнее и сильнее.
Не в силах что-либо сделать, задыхающаяся провидица с вновь ужасом наблюдала за аварией, но уже из кабины рефрижератора.

Как только всё закончилось, тиски сжимавшие Сандру, разжались, и она обессилившая и в полуобморочном состоянии опустилась на сидение. Рядом с ней находилось два неподвижных тела: водителя и его напарника. От столкновения с дубом, напарник вылетел из-за ширмы, разбил своим телом лобовое стекло и, ударившись о ствол дерева, лежал на капоте. Водитель был, почему-то не пристёгнут предохранительным ремнём, и он с такой силой ударился грудью об руль, что рулевая колонка пробила почти насквозь его грудную клетку.

"Боже мой, боже мой! – шептала Сандра, не в силах даже пошевелиться. – Я не смогу изменить прошлое. Этот убийца контролирует весь процесс. Нужно срочно сообщить обо всём Илмару. Может быть, он сумеет что-то сделать?"

Но сил у провидицы почти не осталось, и она была вынуждена ждать для того, чтобы хоть немного восстановиться. Сандра стала настраивать своё сознание на заклинание восстановления и вдруг увидела, что тело, лежавшее на капоте, начало быстро растворяться в воздухе.

Не прошло и пяти секунд, как тело второго водителя исчезло, не оставив после себя никаких следов.
"Неужели эта авария была искусственно создана для того, чтобы кто-то забрал погибшего водителя? – гадала Сандра глядя на то место, где только что лежало исчезнувшее вдруг тело. – Но при чём здесь тогда Адам? А тело Герона? Может быть, и оно тоже исчезло?"

Душа провидицы сосредоточилась, прочитала заклинание восстановления и, вздохнув свободнее, вылетела из кабины рефрижератора.

Несмотря на позднее время, на дороге уже начала собираться пробка, а люди, среди которых находились полицейские агенты и Фриза с телохранителями, пытались вытащить из салона лендора тело Герона и водителя.
"Все остальные на месте, - поняла Сандра, - и, кажется, все они мертвы. Нужно срочно лететь к Илмару. Я думаю, что он сможет изменить ход событий".
Собрав в комок все свои силы, она напряглась и спустя мгновение очутилась в доме рыбака.

Сандра нашла Илмара в его спальной комнате. Он лежал в кровати на правом боку и спал, о чём говорило его размеренное дыхание и закрытые глаза.

– Илмар, проснись! – хотела закричать обессилившая Сандра, а вместо этого смогла лишь прохрипеть что-то невразумительное.
Но рыбаку и этого хватило для того, чтобы он сразу открыл глаза и развернулся на спину.

– Что с тобой случилось, Сандра? – спросил он глядя на душу провидицы. – Кому ты опять перешла дорогу?
– Я не знаю, что случилось со мной, - начав говорить членораздельно, ответила она, - но я знаю то, что твой сын по дороге в столицу только что попал в жуткую аварию.
Илмар резко подскочил и сел на кровать.
– Расслабься и ни о чём не думай, - сказал он, направляя на душу провидицы энергию своего сознания.
Сандра поняла, что Илмар хочет считать всю информацию из её памяти, и послушно закрыла глаза. Её вдруг окутала тёплая волна, и она поплыла куда-то вдаль, полностью отключившись от внешнего мира.

Когда провидица пришла в себя, то увидела, что Илмар снова лежит на кровати с закрытыми глазами. Сандра почувствовала, что рыбак уже восстановил её силы, и поняла, что он сейчас занят судьбой Герона. Она тихонько опустилась на стул и стала ждать.

Вскоре Илмар глубоко вздохнул и приоткрыл глаза.

– Ну, что? – бросилась к нему Сандра. – Ты можешь изменить ход событий?
– Зачем? – повернув голову в её сторону, тихо спросил Илмар.
– Как это зачем!? – отшатнулась от него душа провидицы. – Что ты говоришь?! Погиб твой сын, а ты спрашиваешь "зачем"!
– Успокойся, Сандра, - произнёс рыбак, медленно приподнимаясь и садясь на кровать. – Герон жив, хоть и находится сейчас в коматозном состоянии.
– О, господи! – сразу обмякла она. – Как же я перепугалась! Ты теперь знаешь всё что произошло. Так может, ты мне объяснишь, кто меня всё время пинал и душил, и кому была нужна эта авария?
– Ты пыталась помешать самому Чету, - сказал Илмар, глядя на Сандру. – Я просто удивляюсь, почему он тебя не убил.
– Кто такой Чет? – удивилась провидица. – И зачем он это сделал?
– Чет – могущественное создание из потустороннего мира, - пояснил ей рыбак. – А вот с какой целью он устроил эту аварию, то это знает только он, да ещё его повелитель Хатуум.
– А тело второго водителя из рефрижератора забрал тоже он? – поинтересовалась Сандра.
– Обычно создания тёмной энергии интересуются душами, а не телами людей, - ответил Илмар. – Но, не зная всех намерений Чета, нельзя исключать и такую версию.
– А почему он вышвырнул меня из квартиры Адама и отгонял от грузовика, в котором лежали вещи археолога? Или может быть, это был уже не он?
– Он, Сандра, он, - тяжело вздохнул рыбак. – Ты ему порядком надоела. Вот почему я и удивляюсь тому, что он обошёлся с тобой так ласково.
– Ничего себе "ласково", - возмутилась провидица. – Да он сперва на мне живого места не оставил, а под конец, так и вообще чуть не задушил!
– Или твоя душа ему не приглянулась, - усмехнулся Илмар, - или ему просто кто-то помешал. Но если ты ещё раз встанешь на его пути, то будь уверена в том, что церемониться он с тобой уже не будет.
– Да откуда же мне знать, где в следующий раз он будет прятаться? – воскликнула Сандра. – Сегодня ночью он одновременно находился сразу в трёх местах: в грузовике с трейлером, в машине с Героном и в кабине рефрижератора.
– Это ещё не предел его возможностей, - улыбнулся рыбак. – Ты его не видишь, а вот он тебя видит, и это очень плохо. Хотя, ради справедливости должен отметить, что от взгляда Чета не может укрыться ни одна человеческая душа.
– И что мне теперь прикажете делать? – криво усмехнулась провидица. – Не выходить из дома?
– Тебе нужен помощник, - сказал Илмар.
– Какой помощник? - не поняла его Сандра.
– Который бы указывал тебе на те места, где может прятаться Чет, - ответил ей рыбак. – Я имею в виду магический предмет способный распознавать тёмную энергию. У меня такого артефакта нет, но кто ищет, тот всегда найдет. А до тех пор, пока мы его не нашли, тебе придётся самой убегать и прятаться от Чета.
– Угу, спрячешься от него, как же, - фыркнула Сандра. – Он налетает, словно сыч: молниеносно и абсолютно незаметно.
– Я покажу тебе один приём, который действует на тёмную энергию, как электрошок, - улыбнулся Илмар. – Но учти, что при встрече с Четом он будет действовать всего несколько секунд. За это время ты должна будешь исчезнуть на безопасное расстояние.
– Ну, хорошо, - устало взмахнула рукой провидица, - бог с ним с Четом. Ты лучше скажи мне, что будет дальше с Героном? Ты говоришь, что он будет жить, но ты же видел, в каком он сейчас находится состоянии?
– Видел, - тяжело вздохнул рыбак. – Но тело можно восстановить, если знать, как это делается. Главное, чтобы никто его душу не искалечил.

Илмар не стал объяснять Сандре, что он буквально несколько минут назад попробовал войти в сознание сына, чтобы срочно начать лечение, но был достаточно решительно выдворен оттуда. Рыбак так и не понял, кто запретил ему заняться здоровьем сына. На месте происшествия он не обнаружил никакой другой энергии кроме энергии Нарфея. Но мощность ауры по сравнению с божественной была невелика, и поэтому у Илмара создалось впечатление того, что он сам себя выталкивает из сознания Герона.

– Ты, наверное, думаешь, что я очень чёрствый человек, - улыбнулся рыбак, глядя на то, как недовольно нахмурилась Сандра, - если сейчас не причитаю и не рву на себе волосы. Но такими действиями горю не поможешь. В критические минуты нужно не стонать, заламывая руки, а собрать всю свою волю в кулак и попытаться изменить ситуацию в лучшую сторону.
– Но ведь он, даже если останется жив, может стать инвалидом! – воскликнула провидица.
– Сандра, ты ведь уже поняла, что нам никто не позволит изменить ход событий. Если бы я был богом, то, конечно же, отвёл бы от Герона эту беду. Но для того, чтобы бороться с Четом, моих сил явно недостаточно. Слуга Хатуума – одно из самых могущественных и коварных созданий повелителя тёмной энергии. И если эта авария была подстроена им только для того, чтобы убить Герона, то моя первейшая сейчас задача – уберечь сына от повторения подобно ситуации.
– Как я могу тебе помочь? – немного помолчав, спросила его пророчица.
– Ты уже и так сделала всё возможное и даже невозможное, кинувшись грудью на амбразуру Чета. Если ты ещё раз попадёшься ему на глаза, то он уничтожит тебя с большим удовольствием. Не забывай, что ты теперь для него – лишний свидетель, а слуга Хатуума не любит оставлять за собой следы. Тебе нельзя пока приближаться, ни к Герону, ни к Адаму, раз уж Чет так плотно их опекает. Возвращайся домой и хорошенько выспись. Я же, как только получу официальное извещение, сразу же отправлюсь к Герону.
– Ты уверен, что с ним всё в порядке? – недоверчиво спросила Сандра. – Когда я была рядом с ним, то мне показалось, что он уже не дышал.
– Уверен, - успокоил её Илмар. – Сейчас его везут в больницу на машине скорой помощи, и врачи делают всё возможное для его спасения.
– Как же я напугалась, - вздохнула провидица. - Ты, наверное, прав и мне действительно нужно идти домой и успокоиться. А когда ты меня научишь пользоваться "электрошоком"?
– Вот когда полностью отдохнёшь, тогда и приходи, - улыбнулся Илмар, - а сейчас ты слишком взволнована для того, чтобы учить такое заклинание.
– Хорошо, - согласилась Сандра. – Я полетела.

Её душа мгновенно исчезла, а рыбак опять лёг на кровать, укрылся одеялом и, заложив руки за голову, стал ещё раз проверять ту информацию, которую он получил от сознания провидицы.

Илмар уже понял, что его сын давно перестал быть простым человеком, и поэтому не особо беспокоился о состоянии телесной оболочки Герона. Душа сына, которая неестественно быстро увеличивала свой потенциал – вот что сильно волновало рыбака. Первое время он очень боялся того, что сознанием Герона завладел кто-то другой, но проверка Нарфея не выявила каких-либо отклонений, и у Илмара остался только один вариант: судьбой его сына занимается либо сам Нарфей, либо Сабур, либо один из святых отцов, живущих в Красных Песках.

Была и ещё одна загадка, которая не давала покоя Илмару: с какой целью Чет напал на Герона? Вновь и вновь анализируя все ощущения Сандры, рыбак пришёл к выводу, что это нападение было спонтанным и непохожим на заранее спланированную операцию. Просто случайная встреча на дороге, но встреча тех знакомых, которые уже успели чем-то друг другу насолить. Это объясняло и то, почему Чет так легко и небрежно обошёлся с душой провидицы, позволив ей остаться в живых.

"Но когда, где и при каких обстоятельствах мог ранее встретиться Герон с Четом? – ломал голову Илмар. – Слуга Хатуума – не просто привидение из заброшенного дома. Души обычных смертных его не интересуют. Ну, а что касается Адама, то здесь возможен, пожалуй, только один вариант: археолог нашёл какую-то вещь, которая очень ценна для Хатуума и Чет просто ищет способ, как завладеть этим предметом. Тот перстень, которым пользовался Адам во время последней нашей встрече, возможно, и оберегает археолога от Чета. Похоже на то, что у археолога могут возникнуть большие проблемы. С одной стороны ему нельзя деактивировать перстень, иначе это лишит его защиты от Чета, а с другой стороны за активированными магическими предметами гоняются рыцари тайного ордена. Адам легко может оказаться между молотом и наковальней. Впрочем, ещё неизвестно, подпустит ли Чет к археологу орденоносцев. Тёмная энергия тоже неоднородна и среди её обладателей есть как друзья, так и враги. Ох, не нравится мне всё это. Слишком много всяких событий за такой короткий промежуток времени. Словно кто-то столкнул с высокой горы камень, и он покатился вниз, увлекая за собой, целую лавину…. М-да, а началось всё когда-то с того, что Адам весьма неосмотрительно вырвал из рук стража его священный шар".

Илмар тяжело вздохнул, и устало закрыл глаза. Он прекрасно понимал, что события ещё только начинают развиваться и, вполне возможно, что вся его прошедшая жизнь – не что иное, как тренировка и подготовка к предстоящим испытаниям.

Глава 6

Больничная палата, в которой лежал Герон, находилась на третьем этаже реанимационного отделения первой городской больницы, и поэтому журналист со своего места мог видеть за окном только кусочек неба с облаками или без них, в зависимости от погоды. Несмотря на открытое окно, сюда не долетали звуки столичной суматохи благодаря парковой зоне, окружавшей больничный комплекс. И даже щебетанье птиц, живущих в парке, редко нарушало тишину комнат этого этажа.

"Какая скукотища, - думал Герон, лёжа на больничной койке и ворочая во все стороны глазами. – Потолок, стены и кусочек неба – вот и все мои развлечения. Каждый день одни и те же процедуры, одни и те же лица. Даже посетителей и тех, почему-то перестали ко мне пускать. Как ты думаешь, Йося, в чём тут дело?"
"А кто тебе ещё нужен? – удивился Осмун-Яфру. – Отец у тебя уже был, Фриза тоже была и, кстати, не один раз. Даже Симон и тот умудрился к тебе прорваться. Тебя то и дело посещают разные медицинские светила, за тобой следят орденоносцы и полицейские агенты, не говоря уже о наших игроках в покер. И ты ещё имеешь наглость обижаться на отсутствие внимания? Люк, и тот чуть ли не ежедневно предпринимает попытки проскользнуть в твою палату".
"А ему-то что от меня понадобилось?" – наморщил свой лоб Герон.
"Эхе-хе, - укоризненно прокряхтел многоликий бог, - да ты видно забыл, как обещал ему фотографию Фризы? А ведь он бедняга ждет, не дождётся этой минуты".
"Ах, да, - спохватился журналист, - действительно, забыл. Но у меня уважительная причина: я нахожусь в коме".
"Тогда лежи и не жалуйся на недостаток развлечений, - усмехнулся Осмун-Яфру. – А на кому, кстати говоря, можешь и не ссылаться: прошло уже три дня, как ты из неё вышел".
"А толку-то? – мысленно махнул рукой Герон. – Лежу тут без движения, как покойник, только что не в гробу, да крышки над головой нет. Не пора ли нам закругляться с этим больничным спектаклем?"
"На твоём месте нормальный, обыкновенный человек должен лежать на кладбище, а не в больничной палате, - напомнил ему бог в маске. – Фана, Нарфея и Хатуума, ты своим чудесным исцелением, конечно же, не удивишь, но для братьев ордена мы просто обязаны создать хоть какую-то видимость твоего небожественного происхождения".
"А разве для них не подходит наша основная версия, по которой меня охраняет могущественный артефакт?"
"А где он, этот артефакт? – насмешливо развёл руками Осмун-Яфру. – Его нет ни на тебе, ни рядом с тобой. Чем ты докажешь орденоносцам, что находишься под защитой магического предмета?"
Герон прищурил левый глаз и уставился в матовый плафон в центре потолка.
"Вот, вот, - иронично прокряхтел многоликий бог, - напряги своё серое вещество. Это теперь и есть твоё самое интересное, а главное единственное развлечение".
Журналист тяжело вздохнул и посмотрел на открытое окно, но сразу же перевёл свой взгляд на дверь, услышав тихий и знакомый скрип дверных петель.

В комнату вошла медсестра и сразу же острое обоняние яфрида, которым теперь постоянно пользовался Герон, уловило массу новых запахов.

"Кто сказал, что думать – это единственное развлечение для больного человека? – насмешливо подумал он, обращаясь к своему божественному другу. – Ты обещал, что обучишь меня искусству нюхачества. Может быть, прямо сейчас этим и займёмся? Делать нам всё равно пока нечего, да и объект, вроде бы подходящий".
"Ну, что же, я не против, - согласился бог в маске. – Но для начала давай определим твои базовые навыки. Расскажи мне об этой женщине всё, что можешь определить с помощью обоняния. Ты уже не первый день пользуешься способностями яфрида и за это время успел обнюхать достаточно много людей. Вот сейчас мы и посмотрим, насколько хорошо ты усвоил первые уроки".

Медсестра, бросив на журналиста быстрый оценивающий взгляд, сразу же направилась к приборам и остановилась всего в двух метров от койки, на которой лежал Герон. Запахи, исходившие от этой женщины, заметно усилились, и молодой "нюхач" стал жадно их впитывать, стараясь не смешивать в одну кучу всё многообразие ароматов.

Проверив показания всех приборов и не обнаружив никаких отклонений от нормы, медсестра развернулась и подошла к медицинскому столику, собираясь приготовить всё необходимое для очередной процедуры.

"Начнём с возраста, - подумал Герон, позволив себе немного расслабиться. – Я думаю, что ей около тридцати лет, но не более того".
"Отлично, - похвалил его бог в маске. – Двадцать девять и три не полных месяца. Начало неплохое, продолжай".
"На обед она ещё не ходила, хотя и успела где-то выпить чашку кофе с заварным пирожным, после чего и выкурила одну сигарету. Сигареты дамские, я в них не разбираюсь и потому не смогу назвать их марку. Этот аромат для меня абсолютно новый".
"Хорошо, принято, - благосклонно согласился Осмун-Яфру. – А сигареты марки "Полисс". Не самые дорогие, но и не очень дешёвые, что уже позволяет нам перейти к определению благосостояния этой женщины".
"Ну, конечно, по медицинской шапочке, халату и казённым тапочкам невозможно определить материальное положение нашей дамы, - засмеялся журналист. – Зато я очень хорошо различил запах духов, губной помады и лака для волос. Следуя твоей логике, можно было бы сказать, что эта женщина не беднее дочери алмазного короля, потому что вся её косметика точь в точь такая же, как и у Фризы"
"Великолепно! – воскликнул бог в маске. – Ну, а поскольку наша медсестра вынуждена работать в этом богоугодном заведении, то какой бы ты из всего этого сделал вывод?"
"Всё очень просто, - вздохнул Герон. – Фриза подарила ей набор своей косметики в обмен на любую информацию обо мне и моём самочувствии".
"Замечательно, - довольным тоном произнёс Осмун-Яфру. – Теперь я вижу, что ты правильно пользуешься своей новой способностью. Но это только начало. Давай заглянем поглубже в её личную жизнь".
"Поглубже, говоришь? – задумчиво произнёс Герон. – Ну что же, давай попробуем".

– Сестра, - негромко окликнул он молодую женщину. – Вы не могли бы немного поправить мою подушку? У меня такое впечатление, что она съехала куда-то в сторону.
– Ой, - испуганно обернувшись, воскликнула медсестра. – А мне показалось, что вы спите.
– Разве ваши приборы не подсказали вам, в каком состоянии я находился пару минут назад? – насмешливо спросил её журналист.
– Эти приборы уже давно показывают, что вы абсолютно здоровы, - улыбнулась молодая женщина, подходя к больному - хотя все профессора утверждают, что этого просто не может быть.
– Они правы, - деланно вздохнул Герон. – Я всего лишь притворяюсь здоровым, а на самом деле я – самый тяжелобольной человек на свете. Вот даже подушку и ту не могу сам поправить.
– Вы выздоравливаете такими темпами, что вам очень скоро уже не нужна будет, ни больничная койка, ни казённая подушка, - засмеялась в ответ медсестра.

Она наклонилась над больным, ловким и привычным движением подсунула свою левую руку под его голову и приподняла её, вплотную приблизив лицо журналиста к своей груди. Как раз этого Герон и добивался. Его нос буквально воткнулся в глубокое декольте кофточки под медицинским халатом и стал жадно впитывать весь букет запахов, исходивших от молодого женского тела.

"Эх-ма! – чуть было, не поперхнувшись от такого аромата, блаженно прокряхтел Осмун-Яфру. – Давно не брал я в руки шашки!"
"Говоришь о шашках, а думаешь о шашнях? – засмеялся Герон. – Хотя…. Я, кажется, догадался, в чём здесь дело. Именно так на языке яфридов и называется та часть женского тела, к которой обманным путём приблизился мой любопытный нос".
"Ну, конечно же, мальчик, - снисходительным и ироничным тоном произнёс бог в маске. – Не так уж и трудно было об этом догадаться".
"Неужели тебя тоже возбудил запах тела этой молодой женщины? – удивился Герон. – Ведь тело молодой яфридки, наверное, должно пахнуть как-то иначе".
"Ты забыл о том, что я уже почти наполовину человек. Это во-первых, а во-вторых, мы с тобой используем одни и те же чувства восприятия, а следовательно и эффект от их применения получаем одинаковый", - объяснил ему многоликий бог.
"То есть, если мой нос когда-нибудь уткнётся в шашки молодой яфридки, то я испытаю примерно те же чувства, что и сейчас? – удивлённо спросил его Герон. – Ведь я тоже уже наполовину яфрид".
"Не примерно те же, а абсолютно те же, – поправил журналиста бог в маске. – Яфридка она или женщина - это для нас теперь не имеет никакого значения. А главное заключается в том, чтобы она была самкой, поскольку именно этот запах нас с тобой и возбуждает".
"Два возбуждённых самца жадно обнюхивают молодую самку, не имея ни единого шанса на продолжение, - захохотал Герон. – Трагикомедия, да и только".
"Нехорошо смеяться над больными самцами, - улыбнувшись, произнёс Осмун-Яфру. – Но, ничего. Я знаю, что наш час ещё настанет, и мы с лихвой вернём себе всё то, что недополучили сегодня".

– Ну, вот и всё,- сказала медсестра, опуская голову Герона на взбитую подушку. – Теперь хорошо?
"Хорошо, но мало, - проворчал бог яфридов, оттенок души которого, несмотря на свою невидимость, заметно позеленел. – Гера, придумай что-нибудь ещё!"
"Подбрось мне за спину какой-нибудь предмет, - попросил его Герон. – Авторучку, карандаш или ещё что-нибудь".
– Да, теперь намного лучше, - ответил он сестре, - но мне всё ещё что-то мешает там под левой лопаткой.

Медсестра снова взялась приподнимать верхнюю часть туловища Герона, но теперь уже обеими руками. Для того чтобы заглянуть ему за спину, ей пришлось по-настоящему плотно прижать его забинтованное лицо к своей груди, но тут Яфру уже не зевал. Он мгновенно расстегнул верхнюю пуговицу на её халате, сильно увеличил декольте кофточки и в то же время освободил лицо журналиста от бинтов.

"Что же ты делаешь-то, паршивец! – захохотал Герон, ощутив, как его лицо прижалось к мягкой и в то же время упругой груди молодой женщины. – Ведь она сейчас почувствует тепло моего лица, а оно у меня и без того огнём горит!"

Но возбуждённый бог даже и не думал отвечать. Вся его душа словно взорвалась и заклокотала в порыве неудержимой страсти. Несмотря на то, что она сейчас была невидима, тайная мысль и разведчик журналиста сразу заметили те изменения, которые с ней произошли. Энергия Осмуна стала нестабильной и начала отражать окружающий мир с заметным искажением. Кровать, стол, приборы, да и сам Герон с медсестрой стали пульсировать, вздрагивать и менять свои очертания.

"Эй, эй, эй! – запаниковала тайная мысль, пытаясь достучаться до сознания возбуждённого бога. - Немедленно прекращай этим заниматься! Ты же сейчас нам всю игру завалишь! Нарфей с Фаном не дремлют, да и Хатуум вряд ли перестал обращать на нас внимание! По нам уже Тангаролла плачет! Ты слышишь меня? ТАНГАРОЛЛА!!!"

Тайная мысль не ошиблась, выбрав то единственное слово, которое смогло привести в чувство охваченное страстью сознание зелёного божества. Душа Осмуна-Яфру замерла, и сразу же весь окружающий мир перестал пульсировать, вздрагивать и искривляться.

Первые две-три секунды медсестра была занята тем, что пыталась заглянуть за спину Герона и найти то, что мешало ему спокойно лежать. Но затем в одно и то же мгновение она увидела на простыне головку от стетоскопа и почувствовала тепло лица журналиста на своей груди.

– Ой! – испуганно вскрикнула она, подхватив головку и моментально отшатнувшись от больного. – Что это?
Но бог в маске уже успел закрыть лицо Герона бинтами, уменьшить декольте кофточки и застегнуть верхнюю пуговицу халата.

– Я так думаю, что это потерял кто-то из профессоров при последнем моём осмотре, - скосив глаза на головку стетоскопа, невозмутимым голосом произнёс журналист. – Кстати, когда меня собирали и зашивали, никто из хирургов не мог забыть в моём теле какие-нибудь инструменты?

Душа молодой женщины была в состоянии полного смятения. Кожа на её груди до сих пор ощущала тепло чужого тела, причём это прикосновение было настолько страстным, что сердце женщины усиленно забилось, отзываясь в голове гулкими ударами пульса. Она часто и взволнованно задышала, на щеках выступил яркий румянец, а большие пушистые ресницы запорхали, словно две бабочки, на одно мгновение, закрывая собою изумлённый и испуганный взгляд.

"Только посмотри, что ты с ней сделал, - с укоризной подумал журналист, обращаясь к зелёному божеству. – Она ведь вся дрожит, толи от испуга, толи от возбуждения. Нет, мой друг. Я вижу, что тебя ещё рано допускать к женскому телу. Ты попросту теряешь свою божественную голову, а нам сейчас без неё, ну никак не обойтись".

Осмун-Яфру продолжал хранить молчание, а медсестра в это время, пытаясь справиться со своим волнением, никак не могла понять смысл той фразы, которую только что произнёс Герон.

– К-какие инструменты?- заикнувшись, спросила она и не в силах больше стоять на ногах, присела на край кровати, невольно прикоснувшись к телу больного.
"Спокойно, Йося, спокойно, - голосом психотерапевта и гипнотизёра, мысленно произнёс журналист, - это всего лишь женское бедро, которое к тому же отделено от моего тела бинтами, одеялом и её одеждой".

И тут на Яфру что-то нашло. Возможно, он захотел отомстить Герону за собственную слабость и неспособность подавить в себе ту охватившую вдруг его душу всепоглощающую страсть. А, может быть, бог в маске захотел посмотреть, как журналист сможет справиться с ещё одной задачей. Хотя, не исключён и тот вариант, при котором Яфру решил просто продлить это маленькое удовольствие. Как бы то ни было, все те преграды, которые только что перечислил Герон, вдруг исчезли и журналист вновь ощутил тепло женского тела, но теперь уже совсем в другом месте.

"Йося, так нечестно. Это удар ниже пояса, - мысленно застонал Герон. – В буквальном смысле этого слова".

Хорошо, что лицо журналиста было закрыто бинтами, и медсестра не смогла увидеть ту маску страдания, которая на нём вдруг появилась. Впрочем, женщина в этот момент смотрела ему прямо в глаза и не могла не заметить, как меняется его взгляд.
Осознание того, что она вновь коснулась своим оголённым телом тела Герона, пришло несколькими мгновениями позже. Глаза медсестры округлились, и она подскочила с кровати с таким видом, будто бы только что сидела на включённой электроплите.

– Как, какие инструменты? – пытаясь взять себя в руки, спросил журналист. – Ну, наверное, щипцы, зажимы, скальпели или ещё что-нибудь. Я ведь, хоть и присутствовал при всех операциях, но, увы, не имел возможности проследить за качеством выполняемой работы.

Сознание медсестры было явно не готово работать одновременно на два фронта. Её испуганная мысль металась, словно птица, попавшая в силки, и поэтому никак не могла понять, ни смысла тех слов, которые сейчас произносил Герон, ни того, каким образом она ощущает тепло, эластичность и энергетику его оголённого тела. В полной растерянности медсестра смотрела, то на головку от стетоскопа, то на то место, где она только что сидела, а кожа на её груди и бедре, всё ещё хранила тепло мужского возбуждённого тела.

"Ах, Йося, Йося, - уже полностью расслабившись, вздохнул Герон. – Ты всегда доводишь женщин до такого состояния? Она уже практически не слышит и не понимает того, что я ей говорю. А ведь если верить нашим психологам, то женщина любит и воспринимает весь этот мир именно ушами".
"Дураки ваши психологи, вот что я хочу тебе сказать, - усмехнулся Осмун-Яфру, нарушив наконец-то своё молчание. - Обоняние – вот тот инструмент, с помощью которого она познает и строит свой мир. На этой планете почти все самцы и все самки находят друг друга именно по запаху. От этого выбора зависит качество их будущего потомства. Несмотря на то, что у подавляющего большинства людей очень слабо развито обоняние, каждый из них после первой же встречи может сразу определить, кто ему нравится, а кто нет. Да ты, наверное, и сам за собой замечал, что стоит тебе лишь приблизиться к человеку, и ты уже начинаешь смотреть на него совсем иными глазами. Всё это происходит на уровне подсознания. Вот и сейчас наша медсестра уловила исходящий от тебя запах страсти и сразу же определила в тебе самца, невзирая на то, что ты лежишь без движения и весь в гипсе. Оттого она и сама так сильно возбудилась".

В это время медсестра уже начала потихоньку приходить в себя.

– Что-то я ничего не понимаю, - устало произнесла она, растирая кончиками пальцев левый висок. – Каким образом эта вещь могла оказаться в вашей постели?
– Вот я и говорю, что ваши врачи, конечно же, не все, а лишь некоторые из них – достаточно рассеянные люди, - усмехнулся журналист. – Особенно те профессора, которые так часто посещают эту палату.
– Извините, я скоро вернусь, - сказала медсестра, опуская свою находку в карман халата. – Мне нужно проверить все стетоскопы нашего отделения.
Она развернулась и быстрым шагом вышла из палаты, на ходу одёргивая халат и заправляя под шапочку выбившийся локон волос.

"Роскошная женщина, - вздохнул Осмун-Яфру, провожая её взглядом, - но я надеюсь, что мы к ней ещё вернёмся".
"Да, нет, это она к нам вернётся, - засмеялся Герон, - а для нас было бы лучше оставить её в покое. Я понимаю, что эта женщина в твоём вкусе, но возвращаясь к нашему нюхачеству, должен тебе сказать, что она не вполне свободна. Впрочем, кому я это говорю? Ты и без меня прекрасно обо всём осведомлён".
"Так, так, - прищурился многоликий бог. – Значит, ты всё-таки что-то разнюхал. Ну, выкладывай, что именно тебе удалось узнать, но сначала расскажи мне, почему ты так испугался в самом начале нашего с ней флирта?"
"Это было самое начало? – изумился журналист. – Боже, мне трудно даже представить, что бы произошло с нами в самом конце! Теперь я понял: ты не просто сексуальный маньяк, ты – выдающийся сексуальный маньяк. Скажи честно: сколько на твоём счету замученных любовью самок?"
"Гера, мучаются лишь от неразделённой любви, - улыбнулся Осмун-Яфру, - а от взаимной любви все получают только удовольствие, которого сколько бы ни было, всегда будет мало. Но не отвлекайся, а объясни поподробнее, чем была вызвана твоя озабоченность".
"Как это чем?! – воскликнул Герон. – Да тем, что твоя невидимость перестала быть таковою! В границах твоего биополя все предметы стали искажаться, менять свои очертания, пульсировать, причём скорость этих изменений постоянно нарастала. Ещё бы немного и весь окружающий нас мир закружился бы в дикой пляске хаоса. Как ты думаешь, такая картина могла бы озадачить наших игроков?"
"Она их уже озадачила, - вздохнул бог в маске, - потому что ты только что описал рождение новой Вселенной".
"Ты считаешь, что они успели это заметить?"
"Что значит "успели"? – усмехнулся Осмун-Яфру. – Время для бога, Гера, – величина непостоянная. Это человек может опоздать на поезд или самолёт, не успеть дочитать или дописать свои любимые книги, и может не дожить до того времени, когда вырастут его дети и посаженные им деревья. А бог, Гера, никогда не опаздывает, никуда не торопится и всегда всё успевает делать лишь потому, что может превратить любое мгновение в бесконечность".
"Тогда почему же ты не превратил все триста тысяч лет своего заточения в одно мгновение?"
"И снова ты пытаешься судить обо всём именно с точки зрения человека, - устало и немного раздражённо произнёс многоликий бог. – Да, я мог бы так поступить, но что бы от этого изменилось? Ведь за это мгновение мне всё равно пришлось бы пережить всё то, что я и пережил за те триста тысяч лет, а вернуться в прошлое и попытаться всё исправить я уже тоже не мог. Во-первых, потому что оказался под водой, а во-вторых, потому что все посланники всегда играют по вполне определённым правилам. Мне бы просто никто не позволил этого сделать".

Некоторое время они оба молчали, размышляя каждый о своём. Герон пытался понять логику божественного мышления, отказавшись от привычных стереотипов, а бог яфридов мысленно перебирал в уме все возможные варианты событий, которые и должны были произойти после его недавней выходки.

"Во всём виновата страсть, - думал Осмун-Яфру, - страсть к азартным играм, страсть к женскому полу, страсть к алкогольному напитку. Не слишком ли много у тебя пагубных привычек? Впрочем, если хорошо приглядеться, то остальные посланники тоже не без изъяна. Нарфей – искусный интриган, который всегда всё делает чужими руками. Я не удивлюсь, если выясниться, что это именно он подсунул Лекарю тот заветный корешок. Фан – тоже отменный лицемер и к тому ещё и скрытый садист. Прикрывается правосудием для того, чтобы посадить за решетку каземата как можно больше посланников, хотя во многих случаях сам и создаёт коварные ситуации-ловушки. Ну, а Хатуум, тот вообще страдает манией величия, мечтая подчинить себе все параллельные миры. Так что все мои "пагубные" привычки – просто детская шалость по сравнению с пристрастиями моих друзей-противников. Интересно, кого ещё из посланников заинтересует секрет энергетической мимикрии? Кайсу, Юргена или, может быть настоящего Осмуна? С одной стороны: чем больше толпа, тем легче в ней спрятаться, а с другой стороны: чем больше свидетелей, тем больше вероятность оказаться за решеткой. Хотя, кто сказал, что применение энергетической мимикрии противоречит законам Вселенной? Ну, сбежал один бедолага с её помощью из Тангаролла, но ловят-то его за то, что он сбежал, а не за то, каким способом ему удалось это сделать. Впрочем, ты напрасно себя успокаиваешь. Правосудие, оно всегда на стороне того, кто сумел себе это право присвоить. В сложившейся ситуации у меня просто нет выбора, и мне придётся играть с каждым, кто пожелает сесть за наш карточный стол".

"Ну, и что мы загрустили? – нарушил молчание Герон. – Неужели эта маленькая оплошность обернулась для нас фатальной ошибкой?"
"А никто и не грустит, - хохотнул Осмун-Яфру. – И никакой оплошности, а тем более фатальной ошибки мы не совершали. А вот у наших противников поджилки-то, небось, затряслись. Создать Вселенную – это тебе не курятник построить. К тому же, никакого другого типа энергии, кроме твоего и Осмуна, как я понимаю, обнаружено не было. Вот пускай теперь Нарфей с Осмуном и разбираются, кто из них сегодня пытался создать новую Вселенную". А мы посмотрим на их реакцию, да снова закрутим, как ты выражаешься, шашни всё с той же сестричкой".
"Ох, как ты круто на неё запал, - улыбнулся журналист, - хотя ведь тебе хорошо известно то, что она совсем недавно влюбилась в одного молодого врача. И почему именно она? Мы могли бы к этому делу подключить и Фризу".
"Не сомневайся, до Фризы мы тоже доберёмся, - энергично потёр все свои ладони Осмун-Яфру, - А пока сестричку нам ни на кого менять нельзя, иначе не тот эффект может получиться. Ну, а что касается врача, то, как поётся в песне: "девять я любила, восемь разлюбила, а одного никак забыть я не могу".
"Ты, наверное, хочешь, чтобы этот молодой хирург прокрался ночью в мою палату и произвёл одну несложную операцию? Если это так, то знай, что я категорически против".
"Да, не бойся ты, - отмахнулся от него азартный бог, который уже начал мысленно разрабатывать план новой интриги. – Во-первых, эта пара ещё не определилась в своих отношениях, а во-вторых, сестра просто ничего и не сможет рассказать о тебе хирургу, поскольку и сама не знает, как это всё случилось. Но давай пока не будем забегать вперёд. Мы ещё до конца не выяснили, на что ты способен, как нюхач. Выкладывай-ка начистоту всё то, что тебе удалось разузнать о личной жизни нашей сестрички".
"Все мои выводы основаны не только на обонянии, - признался Герон. – Свою определённую роль сыграли и интонация её голоса, и походка, и блеск глаз. Даже интуиция и та подключилась к этой работе. А иначе у меня просто бы ничего не получилось".
"Так это же правильно! – воскликнул бог в маске. – Искусство нюхачества не может быть изолировано от других чувств и жить только само по себе. Ты ловишь запах, а затем начинаешь его обрабатывать всеми доступными для тебя способами. Так что не стесняйся и открывай все свои карты, а я по ходу дела буду объяснять тебе где, в чём и почему ты допустил ту или иную ошибку, если этакая, конечно же, обнаружится. Итак, если я не ошибаюсь, то мы закончили на косметике твоей невесты и это были, так сказать, явные запахи, не требующие поддержки других способностей. Ты уверен, что перечислил все запахи первого уровня?"
"Я не знаю, к какому уровню относится запах молодого хирурга, - пожал плечами Герон, - но его я приметил в первый же день после того, как вышел из комы. Я всегда обнюхиваю всех, кто появляется в этой палате и вскоре заметил, что запах этого молодого человека иногда появляется на халате нашей медсестры, и почему-то только на боковых его поверхностях. Создавалось впечатление, что наша сестричка постоянно прикасается к этому хирургу, то боком, то плечом, то рукавом".
"То есть, попросту говоря, трётся, - захохотал Осмун-Яфру. – Дальше можешь не объяснять. Правильный вывод сделает и ребёнок. Если бы они ещё и целовались, то запах был бы и спереди, а раз его нет, то ясно, что их романтические отношения только начинают развиваться".
"Да, я так и решил, - подтвердил журналист. – И ещё я заметил, что появление этого запаха на халате медсестры, сопровождается её прекрасным настроением. Комментарии, как говориться, излишни. Но есть и ещё один запах, который регулярно появляется на халате сестры и вот он-то, как раз всегда находится на передней его части. Запах детский. Мальчик примерно семи-девяти лет приходит в наш корпус после полудня, и он приносит с собой школьные запахи. Вероятно, у нашей медсестры есть сын, который учится в школе и приходит на работу к матери, наверное, для того, чтобы здесь пообедать".
"То есть, наша медсестра – мать-одиночка, - подтвердил бог в маске. – А что ты скажешь о молодом хирурге?"
"Он всего один раз заходил к нам в палату, но зато это было утром и от него достаточно сильно пахло женщиной. Может быть, это была его жена, а может быть, только любовница, не знаю. Хирург зашёл к нам лишь на пару минут, и у меня не было возможности обнюхать его более тщательно".
"Ну, конечно, наша сестричка крутится здесь с утра до вечера, потому-то ты и вынюхал все её секреты, - улыбнулся Осмун-Яфру. – Но всё это были запахи одежды, а сейчас давай перейдём ближе к телу. Ты использовал аж две попытки, и я надеюсь, что они позволили тебе узнать что-нибудь новое".

"Начну со второй попытки, потому что к искусству нюхачества она не имеет никакого отношения, - немного поразмыслив, сказал журналист. – Как только моё открытое лицо уткнулось в эту бархатную и тёплую подушку, чувство обоняния мгновенно отключилось, уступив своё место чувству осязания. До этого момента я даже и не подозревал, насколько чувствительные рецепторы находятся на моём лице. Я ощутил не только тепло и эластичность её груди, но даже то, как движется под кожей кровь и как дышат поры. Скажи, а у яфридов действительно было такое мощное осязание, или ты его создал специально для меня?"
"Ты, наверное, забыл, что кожный покров яфрида состоит из чешуи, и не будь у него такой чувствительности, то он не смог бы отличить мягкое тело от твёрдого и холодный предмет от горячего. Твоя кожа намного нежнее, оттого мы и наблюдаем такой эффект. Наделив человека способностями яфрида, мы в результате получили совершенно новое существо, которое уже теперь можно назвать яфрочеловеком, а после соединения наших душ мы с тобой стали богочеловеком", - пояснил ему Осмун-Яфру.
"Яфробогочеловек, - задумчиво произнёс Герон. – А что, мне нравится. Не скажу, что это простенько, но зато со вкусом. Жаль только, что существуем мы в единственном экземпляре".
"Вот когда ты женишься на Фризе, то тогда и появятся новые экземпляры, - улыбнулся многоликий бог. – Но давай не будем отвлекаться и вернёмся к нашей сестричке".
"Что касается первой попытки, то я заранее к ней готовился и поэтому ни на что другое не отвлекался, - продолжил журналист. – Самый сильный запах, который буквально ударил мне в нос, был запах самки. Сегодня наша дама находится в том состоянии, которое зоологи и ветеринары называют охотой. То есть, самый благоприятный период времени для спаривания. Если бы у мужиков, находящихся сейчас в этом здании, было такое обоняние, как у меня, то они бы все, включая и хромых пациентов и тех, которые передвигаются на костылях, бегали бы стаей за нашей медсестрой".
"В этом заведении женщин гораздо больше, чем мужчин, - усмехнулся бог в маске, - и многие из них находятся в таком же состоянии, что и наша медсестра. Именно поэтому стая могла бы и не получиться: на всех сук попросту не хватило бы кобелей. Такая ситуация не устроила бы никого. Многие женщины были бы разочарованы и раздосадованы отсутствием должного к ним внимания. А мужчины от такого обилия потенциальных самок, в конец потеряли бы голову, на ходу меняя своё желание и устремляясь вслед за очередной проходящей мимо юбкой".
"Значит, бог, создав людей такими, какие они есть, уберёг всё человечество, как от излишней радости, так и от излишнего разочарования, - подвёл итог Герон. – Создавая яфридов, ты тоже придерживался такой концепции?"
"Не только я, но и все остальные посланники тоже следовали этому правилу. Во всём и всегда должен соблюдаться баланс, а перекос в ту или иную сторону всегда ведёт к неминуемой катастрофе".
"Я не стал бы называть катастрофой тот момент, когда я прижался к её груди, но то, что меня перекосило, я почувствовал совершенно отчётливо, - засмеялся журналист. – Следующими по силе восприятия были запахи возраста и состояния здоровья. С возрастом мы уже разобрались, а о здоровье медсестры могу сказать лишь то, что явных болезненных запахов я не ощутил, хотя, как мне показалось, в её организме всё же есть какой-то изъян. Визуальный осмотр её открытых частей тела, а также походки, ничего мне не подсказал и я понял, что для более точного определения мне просто не хватает опыта. Я уже знаю, что каждая болезнь имеет свой запах, но для изучения их всех мне бы потребовалось обнюхать все больницы нашей столицы".
"И даже тогда ты не узнал бы всех болезней, которыми может заболеть человек, - усмехнулся многоликий бог. – Абсолютно здоровых людей не бывает, а бывают лишь относительно здоровые. У нашей медсестры небольшие проблемы с пищеварительным трактом и эндокринной системой, но, как говориться, "на скорость" это совершенно не влияет".
"Последний из запахов, которые мне удалось уловить, был запах её настроения, - продолжал Герон. – Медсестра была немного взволнована и мечтательна. А учитывая то, что от правого рукава её халата сильно пахло молодым хирургом, то совсем нетрудно догадаться, о чём и о ком она в это время думала. Это подтверждал и блеск её глаз, и интонация голоса, а также походка, движения рук и мимика лица".
"Поздравляю, - широко улыбнулся Осмун-Яфру. – Второй уровень тобою тоже пройден, причём достаточно уверенно, и ты вплотную подошёл к финишу".
"Ты имеешь в виду запах мысли?" – поинтересовался журналист.
"Именно так, - согласно кивнул бог в маске. – Все остальные приёмы ты уже освоил".
"Я должен был войти в её сознание?"
"Вовсе нет. Войдя в её сознание, ты бы узнал саму мысль, то есть, получил бы полную информацию, о чём она думает в этот момент, – пояснил Осмун-Яфру. – А запах мысли находится в пределах биополя и может подсказать тебе лишь направление, в котором движется эта мысль. Думает ли наша медсестра о работе или об отдыхе, о каком-то конкретном человеке или о своей личной проблеме. Но главное, что подскажет тебе этот запах, так это то, насколько эта мысль правдива или лжива. Человек, который пытается тебя обмануть, не только говорит тебе лживые слова, но и думает точно также, а правда в это время спрятана в его подсознании".
"Я приблизился к сестре настолько, что не мог не войти в её биополе, - задумался Герон, - но никакого запаха мысли я не почувствовал".
"Правильно! – воскликнул бог в маске. – Ты его не почувствовал и не почувствуешь до тех пор, пока не отключишь своё основное обоняние. Дело в том, что эти два метода не могут работать одновременно из-за того, что могут войти в явное противоречие. Применяя к кому-либо способности первого и второго уровня, у тебя есть возможность узнать об этом человеке всё, но только третий уровень, а именно запах мысли, подскажет тебе, когда твой собеседник говорит правду, а когда он лжёт".
"Я знаю только один способ, как отключить своё обоняние, - усмехнулся журналист, - а именно: крепко зажать свой нос двумя пальцами".
"Когда мы бродили с тобой по городской канализации, то я наш нос пальцами не зажимал, - напомнил ему Осмун-Яфру. – Хотя при таком чувствительном обонянии мы должны были задохнуться в течение первых же пяти минут пребывания в этой клоаке".
"Да, наверное, этот так, - согласился с ним Герон. – Но в таком случае я начинаю подозревать, что ты постоянно регулируешь чувствительность моего обоняния, в зависимости от той или иной ситуации".
"Конечно, регулирую, а как же иначе? – признался многоликий бог. – Ты ещё не готов к таким перегрузкам, и я просто обязан щадить твой слабый рассудок".
"Не очень-то похожи на пощаду твои последние эксперименты надо мной и медсестрой, - засомневался журналист. – При прикосновении к её телу, от чувствительности всех моих органов восприятия, я чуть было с ума не сошёл".
Лукавый бог довольно засмеялся своим булькающим смехом, видимо вновь вспоминая все недавно пережитые ощущения.

Дверь открылась, но в палату вошла не медсестра, а незнакомый мужчина пожилого возраста с остроконечной седой бородкой и круглыми очками, съехавшими почти на самый кончик его носа. Одет он был, как и все врачи в этой больнице: белый халат, белоснежная медицинская шапочка и мягкие тапочки светло-кремового цвета, которые здесь носили все сотрудники реанимационного отделения.
Именно цвет этих тапочек привлёк внимание журналиста. Дело в том, что в других отделениях этой больницы персоналу выдавали тапочки других цветов, а больным и посетителям положено было носить тапочки строго серого цвета.

На первый взгляд незнакомец был похож на очередного профессора, приехавшего посмотреть на уникального больного, но цвет его тапочек говорил о том, что он является сотрудником именно этого отделения. Цепкий взгляд Герона сразу подметил, что этот человек не привык носить медицинский халат, а шапочка на его голове сидела непрофессионально, съехав немного вбок и назад. Движения мужчины были немного торопливы и вороваты, словно бы он от кого-то прятался, особенно это стало видно тогда, когда ему нужно было закрыть за собою дверь.

"Странный тип", - насторожился Герон, внимательно наблюдая за тем, как незнакомец берёт стул и идёт с ним к его койке.
Но стоило только мужчине приблизиться к журналисту, как обоняние яфрида сразу опознало этого человека.

– Люк, как тебе удалось сюда прорваться? - тихо спросил Герон, дождавшись того момента, когда репортёр усядется на стул.
– Вот, чёрт! – возмущённо и с удивлением прошипел Люк. – Неужели я так плохо загримировался? Я два дня тренировался и за это время меня никто не узнал. Даже моя жена, с которой я прожил уже шесть лет, приняла меня за врача по вызову, когда я сегодня утром "случайно" встретился с ней на лестнице.
– Наверное, твоя жена слишком редко заглядывает в твои глаза, - усмехнулся Герон. – Или, может быть, дома они у тебя блестят по-другому. Но когда ты гоняешься за сенсацией, то они искрятся, словно два самых крупных бриллианта в императорской короне.
– Ты серьёзно? – нахмурился Люк. – А если бы я надел тёмные очки, то ты бы меня узнал?
– Слепой профессор идёт на осмотр больного. Оригинально, - захохотал Герон. – Ты лучше мне скажи, у кого ты украл эти тапочки?
– Тсс, - прижал указательный палец к своим губам репортёр. – С этими тапочками у меня вышла целая история. Я должен вернуть их на место, не позднее, чем через десять минут.
– Тогда поторопись объяснить цель своего визита, пока сюда не прибежал хозяин тапочек.
– Гера, ты же обещал мне фотографии Фризы, - взмолился Люк, - а я знаю, что вы с ней встречались в Гутарлау и знаю даже то, что ты её фотографировал.
– Откуда у тебя такая информация? – удивился Герон.
– Гера, не заставляй меня подставлять этого человека. Кстати, ты обещал достать такие фотографии безвозмездно и без всяких условий.
– Люк, я никогда не отказываюсь от своих слов, - успокоил его журналист. – Но я даже не знаю пока, где находится моя камера, да и цела ли она после такой аварии.
– Цела твоя камера, а находится она сейчас в полицейском участке, как и многие вещи всех участников этой аварии.
– Полиция? – удивился Герон. – Уж не завели ли они уголовное дело по факту этой аварии?
– Именно так, - подтвердил Люк. – После аварии нашли тела только троих её участников, а вот четвёртый человек куда-то пропал, хотя криминалисты утверждают, что это именно его тело выбило лобовое стекло рефрижератора. Полиция сейчас рассматривает версию, по которой он остался жив и сбежал с места аварии, спасаясь от правосудия.
– Люк, у тебя же в полиции полно агентов. Шепни, кому нужно и они на полчаса извлекут карту памяти из камеры.
– Эту карту не могут извлечь даже специалисты той фирмы, которая и изготовила твою камеру, - тяжело вздохнул Люк. – Что уж там говорить о полицейских? Ты сам-то хоть знаешь, как её достать из аппарата?

"Твоя работа?" – обращаясь к зелёному богу, подумал журналист.
"А что мне оставалось делать? – пожал плечами тот. – Гордон и Лари ещё по дороге в столицу пытались вскрыть твою камеру. Я, конечно, мог бы, и уничтожить всю информацию, которая хранится в карте, но уж больно там хорошие снимки. Ты ведь обещал Фризе оставить их на память её будущим потомкам".
"Да, верно, обещал, - согласился с ним Герон. – Что-то слишком часто в последнее время я всем всё обещаю, и, причём совершенно безвозмездно. Уж не твоё ли это тлетворное влияние на мой слабый и податливый рассудок?"
"Хочешь поймать меня на слове и доказать то, что я пытаюсь тобою управлять? – насмешливо спросил Осмун-Яфру журналиста. – А мне вот наоборот кажется, что это ты спрятался в самом центре моей чистой энергии и оттуда пытаешься воздействовать на моё сознание".

Тайная мысль и разведчик сразу насторожились и замерли, чутко прислушиваясь ко всем изменениям, которые происходили сейчас в душе зелёного бога.
"Ты что-нибудь чувствуешь?" – шепнула тайная мысль шпиону.
"Ничего, абсолютно ничего, - развёл руками тот. – Нет даже и намёка на то, что наш друг сейчас блефует, хотя его слова именно об этом нам и говорят".
"Вот-вот, и я о том же, - поддержала его тайная мысль. – Какие будут соображения?"
"У меня, пока что, возникла только одна версия: поскольку Яфру не может разделить область чистой энергии, он, воспользовавшись невидимостью Осмуна, создал её двойника, что и позволило ему снова спрятаться".
"М-да, - вздохнула тайная мысль, - с нашим другом не соскучишься. Изворотливый, как уж. Ладно, посмотрим, как дальше будут развиваться события".
"Сейчас я попытаюсь его разговорить, - предложил шпион, - авось что-нибудь, да и прояснится".

"Тебе только кажется или ты уверен?" – как можно равнодушнее спросил Герон-разведчик у Яфру, надеясь вызвать его на откровенный разговор.
"Как можно быть в чём-то уверенным, когда кругом только одна невидимость!? – воскликнул Осмун-Яфру. – Невидимость твоей энергии, умноженная на невидимость энергии Осмуна, породила ситуацию, при которой никто не может быть в чём-то полностью уверенным".
"Так это же хорошо, - улыбнулся шпион. – Ты же сам говорил, что наша главная задача – посеять в рядах наших противников, неуверенность и сумятицу".
"Хорошо-то, хорошо, да ничего хорошего, - проворчал бог в маске. – Я-то ведь тоже оказался в таком же положении и останусь в нём до тех пор, пока не научусь отличать тебя от Нарфея".
"Но сейчас-то ты уверен, что я – не Нарфей?"
"Сейчас уверен, - подтвердил многоликий бог, - но как только ты снова начнёшь общаться с кем-нибудь из своих соплеменников, то сразу же возникнет опасность подмены тебя на Нарфея".

Тайная мысль и разведчик задумались, а явная мысль всё это время и не прекращала общения с репортёром.

– Раньше никаких проблем с извлечением карты у меня никогда не возникало, - отвечая на вопрос Люка, произнёс Герон. – Может быть, её заклинило от удара?
– Камера абсолютно цела, - отрицательно покачав головой, сказал Люк. – Её защитил противоударный футляр, но она тупо не открывается и не разбирается. Специалисты в растерянности, полиция в недоумении, а я в шоке. Ведь в ней хранятся именно те фотографии, которые ты мне и обещал.
– Люк, ну а я-то чем могу тебе помочь в такой ситуации? – засмеялся журналист.
– У меня была надежда на то, что ты специально такой её сделал, - вздохнул репортёр. - Но если и ты не сможешь извлечь карту из камеры, то мне этих фотографий никогда уже не увидеть.
– Когда камера будет в моих руках, тогда и посмотрим, что я с ней смогу сделать, - сказал Герон, - но в любом случае это произойдёт не раньше, чем с меня снимут гипс.
– А если я её принесу к тебе в палату и под твоим чутким руководством….
– Люк, я не уверен, что тебе удастся ещё раз попасть в эту палату, - усмехнулся журналист.
– Почему ты так думаешь, - удивился репортёр.
– Наклонись ко мне поближе, я тебе кое-что шепну, - предложил ему Герон.
Люк привстал со стула и почти вплотную приблизил своё ухо к незабинтованным губам журналиста.
– У меня имеется подозрение, что я сейчас под колпаком у полиции, - еле слышно прошептал Герон. – В соседней палате наверняка сидят агенты, которые так просто из больницы тебя не выпустят. Не удивлюсь, если тебя скрутят сразу же, как только ты выйдешь из этой палаты.
– Вот дьявол! – прошептал в ответ Люк. – Что же мне теперь делать?
– Прыгать в окно, если у тебя, конечно же, есть крылья, - посоветовал ему журналист. – Впрочем, чего тебе бояться? Надеюсь, что кража казённых тапочек – это единственное твоё преступление?
– Мне сейчас никак нельзя попадать в полицейский участок в качестве арестованного, - прошептал Люк. – А крылья…. Крылья у меня есть. Выздоравливай. Надеюсь, что скоро мы увидимся.

Репортёр выпрямился, встал со стула и, словно бы в задумчивости, подошёл к окну. Он не спеша раскрыл его настежь и замер, разглядывая ландшафт больничного парка.

Герон закрыл глаза, включил зрение Нарфея и сразу понял, что Люк сейчас производит какие-то манипуляции кистями рук, которые он держал на уровне подоконника.
"Да он готовит кошку, - хохотнул Осмун-Яфру. – Сейчас начнётся представление".

Приготовления у Люка заняли не более пяти секунд, после чего он достал из-за пояса альпинистские перчатки, мгновенно их надел и, схватившись за верёвку, буквально выбросился в окно.

"Браво, браво, браво! – захлопал в ладоши Осмун-Яфру. – Гера, у тебя замечательные друзья. Чем больше я их узнаю, тем сильнее начинаю уважать".
"А не происходит ли это оттого, что ты и сам становишься ближе к человеку?" – спросил его Герон.
"Должен признаться, что в твоих словах, действительно, есть доля правды, - вздохнул бог в маске. – Я и сам за собой замечаю, что становлюсь более человечным. Не в смысле гуманности, а в смысле восприятия вашего мира. Раньше мне до людей и дела не было. Я смотрел на них так же, как ты, например, смотришь на муравьёв".
"А со мной, вероятно, происходит обратный процесс, - задумчиво произнёс журналист. – Для меня многие действия людей становятся похожими на мышиную возню. Вот ради чего Люк так рискует? Ради того, чтобы добыть какую-нибудь сенсацию и удивить весь остальной мир?"
"Люк из тех людей, которые постоянно нуждаются в очередной порции адреналина, - заметил многоликий бог, - и жить иначе он просто не сможет. Не спорю, с божественной точки зрения его поступки похожи на мышиную возню, но это его мир и другого он не знает, да и, наверное, знать не хочет".

В этот момент дверь резко распахнулась, и в комнату вбежали два дюжих охранника. Они подскочили к широко распахнутому окну и дружно перевесились через подоконник, пытаясь определить, куда скрылся беглец.
– Он побежал к левому крылу, - выпрямившись, закричал по рации один из охранников. – Третий пост, нужно отрезать ему путь к ограде. Приём.
Но рация почему-то не отвечала. Охранник подождал пару секунд и снова начал вызывать третий пост.

"Это ты испортил ему рацию?" – улыбаясь, спросил Герон у бога в маске.
"Люк заслуживает того, чтобы мы ему немного помогли, - ответил Осмун-Яфру. – Не каждый день встретишь такого рискового парня".

- А, чёрт, не работает! – вскричал в сердцах охранник с рацией. – Побежали к селекторной связи.
Оба охранника, прихватив с собою кошку и верёвку, выбежали из палаты, впопыхах забыв закрыть за собою дверь.

"Вот и правильно, - подумал Герон. – Пусть немного комната проветрится, а то они оба вспотели, словно лошади на скачках".
"Люка им не догнать, - с удовлетворением заметил бог в маске. – Он уже далеко и в безопасности, но агенты записали ваш разговор и сейчас уже разыскивают твоего знакомого по имени Люк"
"Если он сейчас снимет свою маскировку, то уже никто не сможет доказать, что это именно Люк был сегодня в моей палате, - сказал журналист. – А если кто-то попытается допросить меня, то я ведь от волнения могу и сознание потерять. Да и откуда кому-либо знать, сколько среди моих знакомых таких Люков", - со смехом закончил он.
"За тобой сейчас наблюдают орденоносцы, а полицейские агенты в этой больнице ещё не появлялись. Хотя я думаю, что тебя всё же должен навестить тот инспектор, который ведёт дело об исчезновении второго водителя".
"Да бог с ними со всеми и с их мышиной вознёй! – отмахнулся Герон. – По-моему мы сейчас должны думать не об этом, а о том, как защитится от Нарфея".
"Да я уже и так всю голову сломал, - вздохнул бог в маске. - Но я не в силах что-либо сделать до тех пор, пока не раскрою тайну скрытого потенциала".
"А может быть, мы пойдём другим путём?" – хитро прищурился журналист.
"У тебя есть какой-то план? – заинтересовался Осмун-Яфру. – Ну-ка, выкладывай всё начистоту".
"Давай сначала, разложим всё по полочкам, - предложил ему Герон. – Главная опасность заключается в том, что Нарфей может войти в моё сознание, воспользовавшись своей тайной энергией. Так?"
"Так", - подтвердил бог в маске.
"Мою явную мысль ты полностью контролируешь, и поэтому Нарфей вряд ли станет входить в эту часть моего сознания. Так?"
"И это верно", - согласился с ним Осмун-Яфру.
"А сейчас ты полностью уверен, что я – не Нарфей?" – спросил многоликого бога, теперь уже Герон-разведчик.
"Так, так, так, - задумчиво затараторил бог в маске. – Ах ты, шельмец! Кажется, я начинаю понимать, в чём состоит твой план. Ты хочешь, чтобы твоя явная мысль каким-то образом отличалась от тайной мысли, а твоя тайная энергия отличалась от энергии Нарфея. И таким образом я бы получил возможность сразу определить тот момент, когда Нарфей попытается войти в твоё сознание. Я не ошибся?"
"Бог никогда не ошибается, - засмеялся журналист, - это ему не свойственно".
"Если бы бог не ошибался, то он не занимался бы экспериментами, - тоже улыбнулся Осмун-Яфру. – Общий ход твоей мысли мне понятен, а теперь давай в деталях".
"Когда Нарфей войдет в моё сознание, то, общаясь с тобой, он будет пользоваться, как моим типом мышления, так и теми оборотами речи, которыми я всегда и пользуюсь. Ведь это и определяет стиль и подчерк любого из нас. Ты со мной согласен?"
"Безусловно, - подтвердил бог в маске. – Его речь так же, как и его мысли, должны быть не просто похожи на твои, а они должны быть твоими во всех отношениях".
"Вот на этом-то нам и следует его ловить, - засмеялся шпион. – Мне, не только как журналисту, но и как просто грамотному человеку, несвойственно допускать в словах грубые орфографические ошибки. Но если я буду произносить их сознательно, то ты всегда будешь знать, что с тобой разговаривает настоящий Герон. Как только я, пользуясь своей тайной энергией, начну говорить грамотно и правильно, то это будет означать то, что с тобой пытается разговаривать сам Нарфей".
"Ты уверен, что сумеешь полностью контролировать этот процесс?" – недоверчиво спросил его Осмун-Яфру.
"Конэчно. Бэз проблэм, - закартавил разведчик. – Скока я должон дэлать ошибак в кажном придлажении?"
"Ну, не так много, - захохотал бог в маске. – Для меня вполне достаточно и одной, максимум двух. Впрочем, давай пока не будем ограничивать тебя какими-либо нормами. Делай столько ошибок, сколько посчитаешь нужным и необходимым, а дальше посмотрим, что из всего этого получится. Однако хитрую ловушку ты приготовил для своего создателя".
"Есля ба ён не стал соединять меня с тобой, то и мну, ща не пришлось ба готовить таку ловушку, - вздохнул шпион. – И ваще, пошто это я должон хлябать енту кашу, есля приготовили яё вы с Нарфеем?" – уже раздражённо добавил он.
"Какая жужа тебя укусила?" – со смехом спросил его Осмун-Яфру.
"Кака, кака, - продолжал ворчать шпион, - жужастая жужа, вот кака".

В дверном проёме появилась медсестра. Она удивлённо посмотрела на дверь, а затем на распахнутое окно.
– Сюда кто-нибудь заходил, - испугано спросила она у Герона, увидев его не закрытые глаза.
– Здесь бегали все, кому не лень, - сообщил он ей. – Какой-то сумасшедший выбросился из окна, вероятно решив, что для этой цели лучшей палаты ему уже не найти. Охранники, словно стадо носорогов, бегали от двери к окну и обратно, вызывая какой-то третий пост. Короче, во время вашего отсутствия, скучать мне не пришлось. А как ваши успехи? Вы нашли неисправный стетоскоп?

"Ты выплеснул на неё слишком много информации, - наблюдая за растерянностью медсестры, заметил бог в маске. – Ей нужна пауза для того, чтобы всё это переварить".

И действительно, сестра сначала плотно закрыла за собой дверь, затем наполовину прикрыла распахнутое настежь окно и только после этого подошла к Герону.

– Какой сумасшедший? Какие носороги? – присев на стул, оставленный Люком, тихо спросила она.
– Да не берите в голову, - улыбнулся глазами журналист. – Вполне возможно, что это был просто сон. Говорят, что цветные и яркие сны к выздоровлению. А как к такой примете относится официальная медицина? Одобряет, отрицает или, как в большинстве случаев, старается не обращать на это внимания?
– Спокойный и крепкий сон всегда говорит о хорошем самочувствии пациента, - словно бы отвечая экзаменатору, произнесла заученную когда-то фразу медсестра. – Но кто-то всё-таки открыл дверь и окно!
– Сегодня на улице ветреная погода. Возможно, что это был сквозняк, - предположил Герон. – Старичок-профессор был худенький, немудрено, что его сдуло с подоконника. А вот каким ветром сюда надуло носорогов с рацией, то я, честно говоря, объяснить затрудняюсь.

"Почему ты этих охранников упорно называешь носорогами?" – удивился Осмун-Яфру.
"Потому что именно так сейчас молодые люди называют полицейских или охранников, экипированных только резиновой дубинкой и рацией", - пояснил ему журналист.
"Хм, значит, я отстал от жизни?" – недовольно проворчал бог в маске.
"Это не мы от неё отстаём, это она от нас убегает", - произнёс Герон, наблюдая за тем, как нахмурилась медсестра, пытаясь понять смысл последних фраз журналиста.
"Думает, - усмехнулся Осмун-Яфру, - а ведь женщинам думать противопоказано: от этого у них на лбу и переносице появляются морщинки".

Дверь снова распахнулась, и в комнату вошёл незнакомый мужчина в накинутом на плечи белом халате.
– Здравствуйте, - произнёс он, обращаясь в основном к медсестре. – Я – инспектор Грегори, полицейское управление. Мне нужно задать больному несколько вопросов. Вот моё удостоверение и письменное разрешение от главного врача.

Медсестра уже собралась вставать со стула, но вдруг услышала стон журналиста.
– Ох, как кружится голова, - с надрывом прохрипел Герон. – Кажется, я теряю сознание.

Его глаза, медленно закрываясь, закатились куда-то вверх, а затем и голова, задержавшись на пару секунд в одном положении, резко упала на левое плечо.
"Извините, но у нас перерыв по техническим причинам", - улыбнулся бог в маске, подгоняя внутренние параметры организма журналиста под то состояние, которое Герон и пытался сейчас изобразить.
Глава 7

Внезапное ухудшение состояния журналиста, вызвало в медицинских кругах настоящий переполох. Когда выяснилось, что Герона невозможно привести в чувство, в палате собрался врачебный консилиум, который и констатировал, что больной снова впал в состояние глубокой комы.
В соседней палате тоже собрался своеобразный консилиум, но уже не из медиков, а из медиумов, которые и являлись агентами тайного ордена. Вооружённые магическими предметами, они стали свидетелями того, как в палате журналиста стали появляться, сменяя друг друга, различные типы энергии. Яфру, Нарфей, Осмун, Фан, Кайса, Хатуум и даже Юрген – все побывали в палате Герона, но ни один из них не показал себя, как божественное создание.

Бог яфридов отлично знал, что его противники не упустят такую прекрасную возможность побывать как в теле журналиста, так и в его сознании, и поэтому лукавый бог постарался создать максимальную толкучку вокруг Герона. Но даже он был озадачен, когда заметил в палате гнома, наблюдавшего за всей этой энергетической чехардой.

"Вот те раз! – удивился бог в маске. – Неужели и Гунар-Ном решил с нами поиграть? Я-то думал, что его интересует только Адам, да видно поторопился с выводами. Впрочем, на такую наживку, как энергетическая мимикрия, клюнет любой из посланников. Мне нужны ещё маски и чем больше их у меня будет, тем заковыристей получится интрига".

Сознание Герона сейчас выглядело, как абсолютно пустой шар, но благодаря энергии Осмуна, каждый, кто проникал внутрь этого шара, видел лишь многократное отражение своей собственной энергии. Тайная мысль журналиста спряталась в подсознании и, замкнувшись в самой себе, полностью отключилась. До неё мог добраться только Нарфей, но он, судя по всему, не очень торопился этого делать. Во всяком случае, появившись в палате всего на несколько секунд, энергия Нарфея не стала детально изучать сознание Герона и сразу же исчезла.

Яфру, конечно же, понимал, что за это время бог мысли вполне мог внедриться в подсознание журналиста и теперь только Герон с его ловушкой может поймать за руку своего создателя. Но разведчик молчал, спрятавшись в самом центре души зелёного бога, и тоже ждал, чем закончится вся эта божественная карусель.

"Интересная ситуация, - подумал шпион, наблюдая за энергетическим калейдоскопом астральным зрением Осмуна-Яфру. – Наш зелёный друг не знает о том, что нас уже трое и думает, что разговаривает с той самой тайной мыслью из скрытого потенциала. Но он не видит нас обоих, а слышит только меня и поэтому именно мне и придётся определять, подменил Нарфей энергию Герона своей или нет. А если тайная мысль отключилась надолго, причём не по своей воле? Яфру не может первым обратиться ко мне, а я не могу с ним разговаривать до тех пор, пока не услышу неправильную речь тайной мысли. Представляю, как запаникует бог яфридов, если после такой толкучки никто из нас не станет с ним разговаривать. Нашу явную мысль Яфру контролирует, но какой от этого прок, если её видят и слышат все, кому не лень? В таких условиях невозможно разговаривать о чём-то секретном…. А не кажется ли тебе, что ты сам себя загнал в угол? Ведь если Нарфей сейчас подменил тайную мысль, то ему достаточно лишь просто молчать, вынуждая Яфру первым начать разговор, а меня он увидит и услышит сразу же, стоит мне только открыть рот. Готовил ловушку для Нарфея и сам же попал в такую дурацкую ситуацию. А всё из-за того, что скрыл от Яфру правду. Может быть, уже хватит играть в прятки с самим собой? Почему ты боишься во всём ему довериться? Опасаешься, что однажды он полностью захватит твоё сознание, и ты растворишься в нём без остатка…? Наверное, так оно и есть. Скрытый потенциал – единственная твоя возможность сохранить свою оригинальность. И даже когда закончится объединение наших душ, то у меня всегда будет маленький тайный уголок, в котором я смогу укрыться не только от других, но и от самого себя. Ради этого, наверное, всё же стоит побороться".

Не обнаружив в пространстве присутствия чужеродной энергии, разведчик устало вздохнул и начал отключаться от внешнего мира. Словно кошка, которая чувствует за окном морозную погоду и прячет свой нос под лапу и хвост, он стал сворачиваться в клубок и погружаться внутрь самого себя, пытаясь сконцентрироваться и найти выход из создавшегося положения. Наверху остались только чуткие уши, готовые уловить даже самый слабый шорох другой мысли.

Яфру тоже перестал менять маски, и в помещении снова воцарилась аура Герона, многократно усиленная и отражённая невидимой энергией Осмуна. Тайфун, который здесь только что пронёсся, превратился в полный штиль и безмятежность.

"Кажется, мне удалось достаточно сильно их озадачить, - довольно посмеиваясь, подумал Осмун-Яфру. – Каждый из них бросался на душу Герона, словно голодный пёс на кусок свежего мяса, а внутри ноль, пустота и ничего кроме собственного отражения. Нарфей тоже обнаружил там только свою энергию, но ведь так оно и должно было быть. Разница лишь в том, что никакой новой информации она не несла, так что единственная ложка дёгтя в моей бочке с мёдом – это скрытый потенциал. Что с ним успел сделать Нарфей, то одному ему и ведомо. Остаётся надеяться лишь на то, что ловушка Герона сработает, но он пока молчит. И чем дольше он будет молчать, тем больше вероятность того, что Нарфей всё-таки заменил энергию скрытого потенциала. Ничего, мы можем и подождать. Нам всё равно нужно выздоравливать. И это очень хорошо, что сейчас мы находимся в коме: никому и ничего не нужно объяснять. То, что Гера лукавит – ясно, как божий день. Он уже давно научился делить своё сознание, причём как раз в области скрытого потенциала. Хорошо, что он не стал создавать своего двойника в видимой части сознания, иначе бы двоих Геронов увидели бы все, кто сегодня успел заглянуть в нашу душу. Но на сколько частей Гера разделил свою тайную энергию и где все эти Героны сейчас прячутся – вот это вопрос, так вопрос. Кстати, неизвестно и то, насколько хорошо Гера замаскировал своих двойников от Нарфея. Впрочем, и это тоже не самый главный вопрос. Вся история началась в пещере на острове, когда Нарфей соединил наши души. Кто даст гарантию того, что бог сознания не проводит сейчас на мне свой очередной эксперимент? Но ответ на этот вопрос я получу лишь тогда, когда узнаю тайну скрытого потенциала и смогу попасть в душу Нарфея. Герон, даже если бы и захотел, всё равно не смог бы мне ничем помочь, потому что и сам в полной мере не знает того, чем обладает. Меняя маски и комбинируя их очерёдность, я подбираю отмычки не только для сейфа Нарфея, но и к другим не менее сложным замкам. Самое главное свойство любой энергии – возможность переходить из одного состояния в другое и когда-нибудь я найду ту формулу, которая позволит мне не только манипулировать любыми типами энергии, но и создать свою уникальную и неизвестную энергию во всех Вселенных. Ради такой цели, безусловно, имеет смысл, и напрячься и побороться с кем угодно, хоть даже с сотней Нарфеев и Фанов вместе взятых".

Время шло, равномерно и неутомимо отсчитывая свои мгновения, а ситуация не изменялась. Тело журналиста продолжало неподвижно лежать на больничной койке, и приборы упрямо показывали состояние глубокой комы, в котором находился больной. Дежурные врачи и медсёстры, сменяя друг друга, почти постоянно находились в палате Герона, а в соседней палате агенты тайного ордена без устали сканировали энергетику биополя журналиста, которая упала практически до нуля и, кажется, и не собиралась возвращаться в нормальное состояние.

Братья-рыцари, собравшись на внеочередное совещание, долго изучали и обсуждали результаты наблюдений, но к единому мнению так и не смогли прийти.
– Это какой-то божественный заговор, - высказал свою точку зрения брат Луузи. – Ни в одной книге я не встречал описание случая, когда всего за несколько минут аура человека так часто меняла свою энергетику на другую, причем принадлежащую самым разным богам. Никаких артефактов на теле Герона не обнаружено, но даже если бы они и были, то за такое время он бы просто не успел их менять. Следовательно, энергетикой управлял не он, а те, кто по очереди появлялся в его палате. Конечно, размер ауры был отнюдь не божественный, но это, может быть, лишь оттого, что все эти боги решили сохранять своё инкогнито.
– Я вообще считаю, что Герон – не человек, - сказал брат Рибэ, - и не только потому, что он остался в живых после такой аварии. Все мы прекрасно знаем, что даже боги не в состоянии менять свою энергетику. Осмун тоже её не меняет, а только отражает, скрываясь в это время за обратной стороной зеркала. Но энергия Осмуна лишь недавно появилась у Герона, а до этого его аура была поочерёдно наполнена энергией Нарфея, Яфру и Кайсы. Возможно, мы сейчас наблюдаем появление на Дагоне неизвестного нам бога, который прибыл сюда, скажем из другой галактики или даже из другой Вселенной. И если это так, то все наши артефакты просто не в состоянии распознать тип энергии этого бога.
– Дагона давно перестала быть ареной для противоборствующих посланников, - заметил Волтар, - и новым бога здесь делать уже нечего. Вселенная слишком велика для того, чтобы нужно было постоянно бороться за какую-то одну маленькую и невзрачную планету. Заговор богов, но против кого? Против Нарфея? Тогда почему и его энергия в числе прочих побывала в палате журналиста? Нет, я всё-таки больше склоняюсь к мысли о том, что Герон – искусный мистификатор. Вполне возможно, что ему когда-то посчастливилось найти и активировать могущественный артефакт, наделивший его сверхъестественными способностями, а все эти манипуляции с изменением энергии – сплошная иллюзия. На теле парня, действительно, нет магических предметов, но кто сказал, что они не могут быть спрятаны внутри этого тела? Брат Луузи, вам известны такие случаи, когда артефакт растворяется в организме своего заклинателя?
– Да, например ракушки сирены, - подтвердил тот. – Они растворяются в теле заклинателя и вновь появляются наружу по его воле. Но дело в том, что два активированных предмета на теле или в теле заклинателя – большая редкость, а в случае с журналистом мы наблюдаем аж целых семь типов различной энергии.
– Зато они появлялись поочерёдно, а не все разом, - сказал Волтар. – Именно этот факт и говорит о том, что Герон – энергетический иллюзионист. Загадка состоит в том, как журналисту, находившемуся к тому же в бессознательном состоянии, удавалось почти мгновенно создавать замену одного типа энергии на другой.
– А мне вся эта история напоминает смотрины, - улыбнулся брат Карэн. – В кроватке лежит младенец, а вся его родня по очереди подходит к нему и любуется на новое создание природы.
– Даже с большой натяжкой я не смогу назвать Нарфея и Хатуума родственниками, - криво усмехнулся Волтар. – Но, как бы то ни было, ситуация действительно очень похожа на смотрины. Учитывая то, что сам журналист в это время находился в бессознательном состоянии, логично предположить, что смотрины устроил кто-то другой. Возможно, даже один из тех, чью энергию и смогли засечь наши медиумы. Пусть они продолжают вести наблюдение за журналистом, а нам не нужно забывать о нашей главной проблеме: шкатулке Фана. Горан сейчас не видит этого артефакта, но в палате Герона на несколько мгновений появилась и энергия верховного судьи.

Братья-орденоносцы совещались в тайной зале, не подозревая, что в это время под столом, за которым они сидели, удобно расположился Пакль. По его виду было заметно, что старый гном уже успел пропустить как минимум пару рюмочек блекки и пребывал сейчас в превосходнейшем настроении.

Сегодня он, наконец, разыскал дом рыбака Илмара и, пользуясь его отсутствием, стал осматривать помещение в надежде найти хотя бы одну бутылочку блекки. Сигнализация Примуса не реагировала на гнома, потому что он пользовался невидимостью и прохождением сквозь препятствия одновременно.
Не найдя настойку в доме, Пакль отправился в гараж, где без особого труда и обнаружил закрома Илмара. Увидев связки сушёных трав и кореньев, старый гном с удивлением и явным уважением покачал головой. Среди гномов целители-травники пользовались большим авторитетом, потому что не было на Дагоне такой хвори, от которой некоторые из них не смогли бы излечить больного.

"Рыбак-то непростой, - подумал Пакль. – Нужно бы познакомиться с ним поближе. Кроме трав и кореньев на полках стоят баночки с порошками и мазями, запах и цвет которых мне ни о чём не говорит, а уж я-то за свою жизнь повидал их немало".

Оказавшись в комнате, где хранились глиняные бутыли с блеккой, старый гном от восторга захлопал в ладоши и, не удержавшись, исполнил несколько па зажигательного гномского танца.

"Это Винтусу в тишине и одиночестве своего кабинета можно заниматься изготовлением блекки, а мне, как пограничнику, такая роскошь не по карману. У меня каждый день командировки и обход территорий, а поэтому лучше будет, если я просто договорюсь с Илмаром, - решил Пакль, разглядывая полки с настойкой. – Судя по внешнему виду некоторых бутылей, они хранятся здесь уже не один год и приготовление рыбаком блекки не поставлено на коммерческую основу. Но даже если он ею и торгует, то я должен стать для него главным клиентом".

Старый гном выбрал самую пыльную бутыль, превратил её в маленький пузырёк и, смахнув с него пыль носовым платком, спрятал блекку в карман своего камзола. Затем Пакль достал из внутреннего кармана блокнот, вырвал из него одну страницу и увеличил её до размеров тетрадного листа. Нарисовав на этом листе большой вопросительный знак, хитрый гном положил свою "записку" на то место, где прежде стояла бутыль с блеккой, добавив к ней стопку старинных золотых монет, и увенчал её большим бриллиантом, словно подчёркивая, насколько высоко он оценивает этот напиток.

Вернувшись в свой дом, Пакль сначала спрятал пузырёк в тайник, а затем превратил его снова в бутыль.

"Этого мне надолго хватит, - думал старый гном, с любовью глядя на глиняный сосуд, горлышко которого возвышалось над его головой, - а если рыбак запросит больше, то у меня все равно хватит и золота и драгоценностей для того чтобы купить все его запасы".

Откупорив бутыль, Пакль опустил в неё тонкий шланг и наполнил блеккой графин и поясную фляжку, которую всегда носил с собой.
Дегустация первой рюмки привела гнома в неописуемый восторг. Блекка Илмара была гораздо лучше той, которой его угощал Винтус.

"Либо рыбак добавил в неё ещё какие-то травы, либо она приобрела такой вкус от долгого хранения, - думал Пакль, смакуя уже вторую рюмку. – Нужно будет угостить ею Винтуса…. Или не нужно…? Он своей блеккой и без того доволен, так зачем мне его расстраивать, да ещё и создавать абсолютно ненужную мне конкуренцию? Сначала познакомлюсь с рыбаком и узнаю, может быть, у него есть настойка ещё лучше этой".

Почувствовав необычайный прилив сил и бодрости, старый гном решил отправиться в мир людей, к которым в последнее время стал проявлять явно повышенный интерес.

И вот теперь он сидел под столом в зале совещания орденоносцев, а над его головой медленно вращалось зеркало Горан, но старый гном знал, что зеркало никому не расскажет о его присутствии, потому что об этом уже давно позаботился Винтус.

Пакль заглянул сюда только из любопытства. Прослушать разговор рыцарей он мог и в кабинете Винтуса, но, во-первых, это было бы нарушением главного правила конспирации, а во-вторых, после выпитой порции настойки яфридов, у старого гнома сразу появлялось желание прогуляться. Герона он только что навестил, а к Адаму отправиться не решился. Повелитель хоть и сам отнюдь не был трезвенником, но встреча с ним в том состоянии, в котором сейчас пребывал Пакль, не сулила ему ничего хорошего.

"Вот если бы Адам сам меня к себе позвал, то тогда, возможно, и повелитель не стал бы подозревать меня в излишней назойливости, - думал гном, что впрочем, совсем не мешало ему следить за разговором орденоносцев. – Но как мне с ним познакомиться, если перстень повелителя постоянно активирован? И чем же этот человечек так понравился Гунар-Ному, что он разрешил археологу пользоваться как невидимостью, так и прохождением сквозь камень? А, может быть, Винтус прав и на Дагоне назревают какие-то события? Ох, неспроста наш повелитель занимается этим археологом. Как недавно выяснилось, Адам лично знаком с Героном, а у того сейчас в палате такие вещи творятся, прямо волосы дыбором. За всю свою жизнь я не встречал такой чехарды различных типов энергии".

Пакль всего один раз побывал в новом жилище археолога и как раз в тот момент, когда Адам переносил свои сокровища в тайную лабораторию. Старый гном был предельно осторожен и старался не приближаться к границам того биополя, которым обладал перстень повелителя, которое к тому же было нестабильным и время от времени выпускало в пространство сгустки энергии похожие на протуберанцы.

Воспользовавшись астральным зрением, Пакль сразу понял, чем вызвано такое странное поведение перстня. Вокруг дома археолога крутилась энергия Чета, пытаясь заглянуть в тайную лабораторию и каждый раз, когда слуга Хатуума нарушал невидимую границу, он тотчас получал щелчок, тычок или подзатыльник от Гунар-Нома. Но, несмотря на это, Чет упорно рвался вперёд, почти не обращая внимания на побои.

"Ах, вот в чём дело, - вскоре понял Пакль. – Чет пытается разглядеть те вещи, которые археолог переносит в потайную комнату, а повелитель не позволяет ему этого сделать. Что же так заинтересовало слугу Хатуума? Насколько мне известно, этот тип мелочами не занимается. Среди вещей археолога есть что-то такое, что заставляет Чета буквально лезть на рожон. Ишь как извивается, словно уж на сковородке…. А археолог-то похоже помогает нашему повелителю! Он иногда произносит какие-то слова, от которых удары Гунар-Нома становятся резче и болезненней для Чета. Винтус сильно удивится, узнав такие новости. Что-то не припомню я случая, когда бы наш повелитель уделял так много внимания кому-нибудь из людей".

Когда брат Луузи стал говорить о ракушках сирены, то старый гном сразу насторожился.

"Надо бы спросить у Винтуса, сколько таких ракушек создала Сирена, - подумал Пакль. – А вдруг их десяток или даже больше? Может быть, и у орденоносцев есть такой артефакт? Как бы мы с Винтусом не попали впросак. Ведь если кто-нибудь третий активирует такой артефакт, то он сразу услышит наш разговор. Здесь нужно бы семь раз отмерить, прежде чем отрезать. Наверное, придётся нам общаться на таком языке, которого никто уже не знает. Сейчас проверим, помнит ли Винтус старый гномский сленг".

Дождавшись конца совещания и убедившись, что все рыцари покинули тайную залу, старый гном приложил ракушку сирены к уху и активировал её. По обоюдному уговору, Винтус должен был быть всё время в режиме ожидания, а Пакль должен был выходить на связь первым и только тогда, когда нужно было сообщить срочную новость.

– Ты мя слы? – спросил Пакль Винтуса.
Но тот почему-то не торопился отвечать, хотя Пакль хорошо слышал, как на стене его кабинета размеренно тикают ходики с кукушкой.
– Така слы ли не слы? – нетерпеливо переспросил Пакль.
– Да слы я, слы, - проворчал Винтус, - ток не пому, зачо тябу эт ну?
– Зачо? А за то, що нас моги и прослы, - ответил ему Пакль.
– Каки таки прослы?- удивился Винтус.
– А таки, каки имет раку за ушой, - усмехнулся Пакль. – Скок Сирна раков сделна?
– Не зна, - признался Винтус. - У мну их тры.
– Знач, можо и тры во тры, а тры и тры ща можо и робат - вздохнул Пакль. – Сечёшь, в чо фиша?
– Сечёшь, - медленно и задумчиво произнёс Винтус. – Ходя ко мну, таги и поболаем.
– Хорш, - согласился Пакль. – Ща ток помоща повидю, а затмя и к тябу заду. Прощай.

Спрятав ракушку обратно в футляр с очками, старый гном отцепил от пояса фляжку с блеккой и сделал из неё пару глотков.

"Если орденоносцы знают о ракушках Сирены, то, как минимум одна такая вещь у них быть должна, - думал Пакль, прикрыв глаза и с наслаждением ощущая, как по его телу расходится тепло от выпитой настойки. – Они изучают свойства магических предметов лишь тогда, когда те попадают им в руки. Вообще-то если вдуматься, то люди нам с Винтусом не страшны. Они активируют ракушку на своём языке, а мы на гномском и по идее рыцари нас слышать не должны. Но с другой стороны нам не известны все особенности этого артефакта, да и среди гномов достаточно много наберётся любителей магического антиквариата. Если Винтус сумел прочитать и разгадать секрет заклинания, то почему этого не сможет сделать кто-то другой? Поэтому и старый гномский сленг нас тоже не спасает и не может дать стопроцентную гарантию от прослушивания. Ну, да ладно. Покумекаем с Винтусом, авось, что и придумаем".

Гном прицепил фляжку к поясу и спрыгнул с широкого бруса, соединявшего ножки стола. Отряхнув камзол и панталоны от пыли, Пакль поправил на голове шляпу и вошёл в каменную опору стола, которая и являлась точкой телепортации.

Глава 8

Тайная мысль журналиста вздрогнула и стала медленно приходить в себя. Она, словно водолаз-глубоководник после длительного нахождения на большой глубине, не спешила резко подниматься наверх. Впрочем, мысль не знала, сколько времени она находилась в таком состоянии и действовала скорее интуитивно, постоянно прислушиваясь, как к своим ощущениям, так и той атмосфере, которая сейчас её окружала.

Почувствовав, что она, наконец-то, очнулась, мысль приоткрыла глаза и осторожно осмотрелась. Её тайное убежище выглядело по-прежнему и, на первый взгляд никаких изменений с ним не произошло.

"Интересно, сколько времени я отсутствовала? – подумала она, стараясь делать это очень тихо, потому что любое её действие тотчас отражалось на общем состоянии того пространства, в котором она и находилась. – И почему это я вдруг так крепко уснула? Имитацией бессознательного состояния руководила явная мысль и на меня он никак не могла повлиять, значит, или я сама отключилась, или меня отключил кто-то другой".

Тайная мысль стала до мельчайших подробностей вспоминать весь процесс "потери сознания" и вскоре поняла, что ещё некоторое время после того, как исчезла явная мысль, растворившись в оболочке общего сознания, она наблюдала то, что происходило в палате. То, как медсестра нажала тревожную кнопку, после чего в палату прибежали врачи и то, как они безуспешно пытались привести в чувство бессознательное тело. Но потом почему-то вдруг появилась усталость и непреодолимое желание уснуть.

"Чем было вызвано такое желание? – думала тайная мысль, напряжённо вспоминая именно этот момент. – Я тогда точно об этом даже и не думала. Значит, меня попросту заставили уснуть, а кроме Нарфея никто бы и не смог этого сделать. А может быть, я уже не Герон, тайный шпион Нарфея?"

Мысль сначала замерла, а затем стала испугано озираться и пристально разглядывать не только своё убежище, но и саму себя, пытаясь найти хоть какое-нибудь отличие, но всё выглядело так же, как и всегда. Вокруг были те же цвета, те же слабые звуки её собственного эха и то же неторопливое движение её собственной энергии.

"Нет, так я ничего не пойму, - вздохнула тайная мысль. – Может быть, наш разведчик мне поможет? Со стороны всегда виднее".
"Ты чем занят?" – спросила она шпиона.
Но тот, услышав такую фразу, словно окаменел.
"Ты почему молчишь? Ау-у! – вновь позвала его тайная мысль. – А, может, ты тоже уснул? Эй, проснись!"
Увы, в ответ, кроме собственного эха, тайная мысль ничего не услышала.

"Вот чёрт! – уже начиная терять терпение, чертыхнулась она. – Или он действительно уснул, или по какой-то причине не хочет, а может быть, не может мне ответить. А что у нас делает явная мысль?"

Выглянув из чулана, тайная мысль увидела абсолютно пустое сознание, но приглядевшись внимательнее, заметила мельчайшие цветные пузырьки, которые постоянно меняли свою форму, тычась в оболочку, словно пытаясь вырваться наружу.

"Так это же чужая энергия, - ахнула мысль. – Это все те, кто побывал здесь в моё отсутствие. Ну и наследили! Просто лезли в душу, не снимая башмаков! Давай посмотрим, кто здесь у меня намусорил. Вот этот тёмный комочек очень похож на Чета, а значит, это мог быть и сам Хатуум. Яфру, Кайса, Юрген, а вот и я сам, то бишь Нарфей. Ну, а последний, стало быть, Фан, больше быть и некому. Осмун невиден лишь потому, что принял цвет общего фона. Вся компания в сборе, а заходили, конечно же, по одному, хотя наследил каждый по-своему. А почему они хотя бы в целях конспирации не стёрли свои следы? Может быть, кто-то специально не давал им этого сделать?"

При дальнейшем наблюдении за пузырьками выяснилось, что рвалась наружу только энергия Фана, Нарфея и Хатуума, а энергия Яфру, Кайсы и Юргена просто обречённо и безучастно парила в пустом пространстве.
"Этим Яфру хочет мне показать, что он наследил умышленно и никуда при этом не торопился, а вот всем остальным пришлось спасаться бегством, - поняла тайная мысль. – Всё-таки умеет он рассказать о многом, не проронив при этом ни единого слова".

Прикрыв дверь чулана, она прильнула к области общего сознания, пытаясь не только услышать, но и почувствовать хоть какое-то движение энергии, но всё было тщетно: в душе многоликого бога стояла немая тишина.

"Как же мне отличить себя от Нарфея? – мучительно думала тайная мысль, вернувшись в центр чулана. – Яфру и разведчик молчат, скорее всего, потому, что не знают, кто я такой на самом деле. И правильно, кстати говоря, делают. Сначала я должен доказать самому себе, что я не Нарфей, а потом уже и им это доказывать. Думай, Гера, думай! Если ты не сможешь этого сделать, то и ты и твоё тело навсегда останется в больничной палате, как экспонат для изучения феномена вечной комы".

Как всегда, когда нужно было сосредоточиться, комочек тайной энергии начал медитировать, совершая монотонное круговое движение в пространстве.

"Если я двойник Герона, то по замыслу Нарфея должен буду теперь передавать ему всю собранную информацию. Каким образом? Вероятнее всего через тех моих соплеменников, которые впоследствии станут входить со мной в контакт. Для того, чтобы получить информацию из сознания и подсознания, необходимо забрать часть энергии, а если отбор производится насильственным способом, то процесс этот, как утверждал отец, достаточно болезненный. Незаметное получение информации возможно только из ауры, и только в том случае, когда человек чем-то сильно отвлечён и не подозревает о такой атаке. Но Нарфея моя аура не интересует, поскольку он прекрасно понимает, что все мои секреты хранятся глубоко в подсознании. Мой создатель стремился попасть именно в этот чуланчик, и он в нём был, но что он здесь делал и сколько времени пробыл – тайна, покрытая мраком…. Покрытая мраком…. Стоп!"

Комочек энергии перестал кружиться и ярко вспыхнул и заискрил, сразу увеличившись в размере.

"В моём сознании сейчас находится не только покрытая мраком энергия Хатуума, но и энергия Нарфея, а также Фана и всех марионеток Яфру, включая и его самого. Эти следы могут о многом мне рассказать. Мой зелёный друг давно уже полностью контролирует оболочку моего сознания и это именно он не выпускает чужую энергию из моей души. А зачем? Да за тем, чтобы я поглотил эту энергию и прочитал при этом всю информацию, которую она и содержит! Ну и хитёр же брат Яфру! Если я однажды сумел проглотить и переварить его энергию, то почему бы мне не попробовать на вкус и всех остальных?"

Первым, конечно же, был намечен Нарфей. Во-первых, его информация для Герона сейчас была самой ценной, а во-вторых, и риск практически равнялся нулю из-за однородности энергий.

Выскочив в область пустого сознания, тайная энергия Герона, похожая на искрящийся шар, стала ловить пузырьки Нарфея, поглощать их и растворять в самом себе, помещая в центр шара и воздействуя на них разрядами молнии.
"Я тоже однажды сидел на электрическом стуле, - гоняясь за пузырьками, усмехнулся Герон. – Занятие, конечно же, не очень приятное, но весьма полезное для здоровья".

С каждым новым пузырьком, Герон получал маленький кусочек информации о том, чем занимался здесь его создатель. А когда вся энергия, впопыхах оставленная Нарфеем, была поглощена и освоена, тайная мысль получила подробный отчёт не только о действиях, но и намерениях незваного посетителя.

"И это всё? – с иронией подвела итог тайная мысль Герона. – А я-то здесь страху на себя нагнал. Нарфей вообще нигде меня не нашёл, ни в сознании, ни в подсознании, а поэтому и не смог создать моего двойника, хотя желание такое у него имелось. Яфру заморочил ему голову Осмуном, и куда бы ни заглянул мой создатель, то везде он видел лишь своё отражение, а поскольку моё тело действительно было в бессознательном и даже коматозном состоянии, то определить, куда исчезла область скрытого потенциала, Нарфей тоже не смог. Кстати, гипноз он применил сразу же, как только его энергия появилась в этой палате. Моё спокойное и безмятежное состояние как раз и нужно было для того, чтобы создать двойника. Очень ценная информация! Что же, давай посмотрим, что здесь искали остальные посетители".

Искрящийся комочек, похожий на шаровую молнию, стал терпеливо и планомерно поглощать чужую энергию, очищая сознание Герона. Впрочем, он виден был только самому себе, а Осмун-Яфру, внимательно следивший за состоянием души журналиста, смог увидеть лишь то, что вся чужеродная энергия вдруг стала куда-то исчезать.

"Вот и гадай теперь, кто там занимается уборкой, - недовольно вздохнул многоликий бог. - Или Герон собирает оставленную для него информацию, или его двойник занимается тем же самым, но уже для Нарфея. Судя по тому, что он не стал советоваться со мной, я уже склоняюсь ко второму варианту. Впрочем, это ещё не приговор. Для Нарфея такая информация особой ценности не представляет, зато Герону она должна очень даже пригодиться…. Смотри-ка, он и за Хатуума принялся и это уже очко в пользу настоящего Герона. Нарфей не стал бы пачкаться тёмной энергией, а просто бы вышвырнул её вон. Ох, Гера, рисковый ты парень. Кто же тебя от этой заразы потом лечить-то будет? Хотя, если вдуматься, то маска Хатуума нам бы тоже пригодилась, но сначала нужно найти противоядие, чем сейчас в принципе Гера и занимается".

Тайная мысль журналиста действительно поглотила тёмную энергию Хатуума, но прежде чем растворить её в себе, она долго держала пленницу на электрическом стуле и без устали била молниями, постепенно поглощая лишь мельчайшие её частицы.

"Фу, какая гадость, - покончив с Хатуумом, поморщилась тайная мысль, - словно стакан касторки выпил. Или стошнит, или пронесёт, впрочем, возможны и оба варианта. И на кой ляд я вдруг решил его проглотить? Ничего нового я от этого не узнал. Ну да, он заинтересовался энергетической мимикрией и решил лично проверить моё сознание, так об этом и догадаться было нетрудно. Реакция на своё отражение в моём сознании у него точно такая же, как и у всех: растерянность, недоумение и досада. В поведении каждого из них, конечно же, присутствуют кое-какие нюансы, но они интересны скорее для моего зелёного друга, чем для меня. Кайса, Яфру и Юрген – подстава чистейшей воды. Их бог яфридов использовал не только и не столько для количества, как для того, чтобы перевести себя в разряд рядовых игроков, возложив при этом всю ответственность за содеянное на Осмуна. Вот аферюга, так аферюга! Чужими руками раздал свою колоду, и теперь все вынуждены играть его краплёными картами. Я нисколько не удивлюсь, если нас однажды вдруг встретит настоящий Осмун и устроит нам жуткую сцену. Хотя такая же история может приключиться и с Кайсой, и с Юргеном, и вообще, каждая новая маска добавляет нам ещё одного потенциального врага. Так ведь можно всю Вселенную против себя настроить".

Закончив с уборкой сознания, тайная мысль спряталась в свой чулан и снова зависла в пространстве. Превратившийся в шар, комочек энергии как-то странно пульсировал и дёргался, время от времени выпуская из себя искрящиеся разряды.

"Вот чёрт! Кажется, я обожрался, - тщетно пытаясь подавить тошноту, думала тайная мысль. – Слишком много разной энергии. У меня такое ощущение, будто бы я съел пару селёдок крепкого посола с клубничным вареньем, запивая их простоквашей, умял полторта с кремом из горчицы, а затем влил в себя пол-литра крепкого солёного кофе с красным перцем. Меня мутит, знобит, тошнит, а если точнее, то колбасит. Сейчас бы плюнуть в кого-нибудь шаровой молнией, да здесь и плевать-то некуда: всё равно в себя же и попадёшь. Может быть, на другой бок лечь, или на коленки встать…? Боже мой, что я несу?! У меня ведь нет ни рук, ни ног, ни головы, ни…, короче, ничего, на что можно было бы встать, лечь или сесть. И цвет у меня стал какой-то странный: серо-буро-малиновый с продрисью. От такого цвета может и запах появиться, причём, не самый ароматный…. Стоп! Раньше-то я на свой цвет внимания даже и не обращал, а вернее, у меня его и не было, потому что я всегда был бесцветным. Энергия без цвета и запаха – это и есть тайное оружие Нарфея, а я сейчас приобрёл какой-то неопределённый цвет, у которого вполне может появиться и какой-то свой запах. Так что сиди в своём чулане и не высовывайся. Нюх у Яфру чуткий, а глаз зоркий и остаётся надеяться лишь на то, что все эти изменения временные".

Герон, конечно же, даже и не подозревал, насколько опасен был его эксперимент. Заражение тёмной энергией самого Хатуума, для подавляющего большинства существ, означало верную смерть, но журналиста спасло то, что он принял коктейль из различных типов энергии, и разрушающая сила повелителя тёмной энергии была остановлена и нейтрализована.

Зато Осмун-Яфру был прекрасно осведомлён как о силе яда Хатуума, так и о коварстве энергии Фана. Многоликий бог заготовил свой сценарий, по которому Герон должен был лишь прочитать информацию и отпустить чужую энергию на волю. При таком раскладе риск заражения всё равно оставался, но настолько незначительный, что бог в маске рассчитывал справиться своими силами, однако журналист как всегда пошёл другим путём.

"Глупый мальчишка, - раздражённо думал бог яфридов, наблюдая за состоянием души Герона. – Я ведь его предупреждал, что поглощать любую чужую энергию крайне опасно. Вот уж действительно, заставь дурака богу молиться, так он и лоб себе расшибёт. Ну, захватил чужую энергию, прочитал её информацию и всё, процесс закончен. Какой смысл поглощать незнакомую энергию, если особых сил она тебе всё равно не прибавит, а риск заражения почти стопроцентный? Ведь ни ухом, ни рылом в этом ничего не смыслит, а туда же, с этим рылом, да в калашный ряд. Одно дело преобразовать свою энергию в другую, когда досконально знаешь все особенности и параметры этой энергии, и совсем другое дело – растворить в себе какую-то часть чужой энергии. Если вдруг пойдут метастазы, то придётся резать по живому и без всякого наркоза. Промедление в таком случае смерти подобно".

Проходил час за часом, но никаких изменений в видимой части души журналиста бог в маске так и не обнаружил. Всё выглядело так, словно бы в сознании Герона никогда и не было остатков чужеродной энергии.

"Ничего не понимаю, - устало помотав головой, подумал Осмун-Яфру. – А может быть, он не стал поглощать эту энергию, а просто спрятал её в свой тайник? Но какой ему смысл показывать всем, где находится его убежище? Если чужая энергия вырвется наружу, то она сразу передаст своему хозяину всю ту информацию, которую получила в сознании Герона. Этот паршивец опять что-то мутит, вот вражёнок! У меня и без него голова пухнет, словно тесто на дрожжах, а он мне всё новые загадки загадывает. Уже четвёртые сутки молчит и при этом вытворяет в своём сознании невесть что. Да, мальчик явно удался. Как говорится, с ним не соскучишься, но горя при этом отхватишь немало".

В это время тайная мысль журналиста, зависнув в своём чулане, вела себя довольно странно. Она то вытягивалась в длину и становилась похожа на удава, проглотившего кролика, то снова собиралась в комок и пульсировала, словно сердце испуганной лани, переливаясь при этом всеми цветами радуги. Звуки, иногда вырывавшиеся из её глубины, были похожи на какую-то жуткую смесь урчания, бормотания, повизгивания и поскрипывания. Возникавшие при этом видения были не менее причудливы и фантастичны. Герон видел себя странным созданием с руками-лапами, мохнато-чешуйчатым хвостом и головою кошки-ящерицы, пролетающим призрачной тенью над спящим мегаполисом. День резко сменялся ночью, а из города он вдруг попадал в непроходимые джунгли или на дно океана, где со всех сторон на него пялились не менее жуткие создания, чем он сам.

Но вот, наконец-то, кошмар закончился, а тайную мысль перестало трясти и деформировать. Она снова превратилась в маленький комочек бесцветной энергии.

"Эка меня поносило-то, - с облегчением вздохнул Герон. – Или поносило? Впрочем, мне кажется, что и то и другое происходило иногда одновременно. Говорил же тебе отец: кушать можно, но жрать нельзя, а ты накинулся на эти пузырьки, как оголодавший кот на батон колбасы. Зато я узнал не только то, что делали в моём сознании все эти персонажи, но даже то, что они при этом думали и какие строили планы. Кайса, Юрген и Яфру играли роль статистов, пугая наших игроков и подогревая всеобщий интерес ко мне. Нарфей хотел получить свою козырную карту – скрытый потенциал, но она оказалась краплёной. Фан с Хатуумом намеревались подглядеть в наши карты, а вместо этого показали нам свои. Осмуну досталась роль банкира и мне кажется, что он с ней прекрасно справился. Ну, а тот факт, что мне удалось преобразовать всю чужую энергию, тоже должен озадачить наших игроков. Правда, при этом больше всех досталось моему зелёному другу, ведь он при этом играл за четверых, но, как говорится, искусство требует жертв. Может быть, он будет не в восторге от моего поступка, хотя если разобраться, я старался не только для себя, но и для него. Как-никак, а играем-то мы с ним в одни ворота. Наверное, пора бы мне с ним побеседовать".

Тайная мысль ещё раз посмотрела на себя со стороны, и, убедившись в том, что она выглядит так же, как и прежде, собралась было позвать разведчика, но вовремя остановилась. Она вдруг вспомнила, что совсем недавно она уже пробовала поговорить со своим двойником, но тот упорно молчал, не желая или не имея возможности отвечать.

"Я же должен доказать ему, что я не Нарфей, а Герон, - спохватилась тайная мысль, - но поскольку в первый раз я прокололся, то сейчас, наверное, сделать это будет уже сложнее".

"Моя, конэчно, не шибка вумный, - тихо посмеиваясь, произнесла она, обращаясь к разведчику, - но ежоли твой не забывши, то таки гаварить должон твоя с Яфру, а не моя с табой. Мой поночалу-та не въёхал в тёму, а патаму и лоханулся".

Но разведчик молчал, хотя тайная мысль отчётливо ощутила то напряжённое состояние, в котором сейчас находился её двойник. Вероятно, преобразованная энергия посланников, растворившись в скрытом потенциале Герона, придала ему новые качества, значительно усилив его интуицию и проницательность.

"Моя знай, чё твой думай, - усмехнулась тайная мысль. – Пришла Нарфуй, замянил моя на своя, скопипастил вся мой инфа, а тяперь пытатся твой аблапошить. Моя спервай и сам таки думать, но Нарфуй моя не нашол. Он ваще здеся ничё не нашол. И усе, хто к моя ходить, ничё не видать. И ышо одно: есля бы Нарфуй видать моя, то и твоя ба не моги от яво прятаться. Усёк? Чё бы то панять, моя пришлось цельный ведру дерьму сожрать".
"Ну, хорошо, допустим, что я тебе поверил, - наконец-то отозвался разведчик, - но скажу тебе честно: ощущение полной уверенности у меня всё равно нет. Давай сделаем так: ты ещё раз попытаешься меня убедить, но только без этой тарабарщины, а то у меня от неё уже уши вянут. И ещё: постарайся найти более веские доказательства того, что ты – не Нарфей. Без этого мой разговор с Яфру не состоится".
"Лучше один раз увидеть, чем сто раз послушать и ты это знаешь не хуже меня. Могу предоставить тебе полный видеоотчёт о визите Нарфея. После того, как я растворил в себе частичку его энергии, я узнал всё не только о его действиях в нашем сознании, но и о том, о чём он в это время думал и что при этом ощущал. Ты готов посмотреть такой видеоролик?"
"Э нет брат, постой, - запротестовал разведчик. – Одно дело, когда я слышу всего лишь твоё эхо, и совсем другое дело, когда мне придётся принять информацию в виде частички твоей энергии. А кто даст гарантию, что она не содержит в себе вирус Нарфея?"
"Ты стал осторожен и подозрителен, как…"
"Как Осмун, - с улыбкой подсказал разведчик. – И это действительно так, потому что сейчас я живу под маской именно этого бога. Ты пойми, после того, как ты растворил в себе энергию семи посланников, мы с тобой перестали быть абсолютными двойниками и поэтому прямой контакт между нами уже невозможен, вернее, пока невозможен. И это необходимо для нашей же с тобой безопасности. Я – Герон в чистом виде, а ты – Герон в крови которого, образно выражаясь, течёт уже другая кровь".
"Я знал, что мне нелегко будет доказать тебе, что я – не Нарфей, - тяжело вздохнула тайная мысль. - Но мне кажется, что со своей подозрительностью ты уже перегибаешь палку.… Ну, хорошо, ответь мне тогда на такой вопрос: стал бы Нарфей, в том виде, в котором существую я, поглощать энергию Фана и Хатуума?"

Довольно продолжительное время разведчик молчал, видимо взвешивая все "за" и все "против".

"Да, твой безрассудный поступок говорит о том, что ты – настоящий Герон, - сдался, наконец-то, разведчик. – Нарфей никогда бы не стал показывать Фану и Хатууму то, что он способен поглощать и преобразовывать их энергию, даже если бы имел такую способность. Но как ты на это решился?"
"Я не меньше твоего мучился над вопросом, кто я такой, - криво усмехнулась тайная мысль. – Мне нужна была полная информация в чистом виде, и я её получил, хоть и с риском для жизни. Я понимаю, что стал теперь другим, но, тем не менее, я – всё тот же Герон, как и ты. Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придётся доказывать самому себе, что я – это я. Ну, да ладно. Ты мне лучше скажи, о чём ты будешь разговаривать с Яфру, если и сам-то знаешь не больше, чем он? А ведь он станет допрашивать тебя с пристрастием. Его будут интересовать мельчайшие детали, нюансы и ощущения, а не просто "я пришёл, а потом ушёл".
"Ты подскажешь, - улыбнулся разведчик. – И даже не пытайся навялить мне твою инфу в чистом её виде. Я к этому пока не готов".
"Предлагаешь мне поработать суфлёром? А ты не подумал о том, что мой голос может услышать и Яфру? Когда мы с тобой беседуем, то он нас не слышит, хотя и это – всего лишь наше предположение. А когда ты обращаешься к нему, то он тебя слышит, но я-то во время вашего разговора всё время молчу. Чуешь, какой получается расклад? Он задаёт тебе вопрос, на который ты не можешь ответить, я начинаю тебе подсказывать, а ты затем повторяешь мои слова. Но если Яфру услышит меня, а потом эти же слова услышит от тебя, да ещё не дай бог в твоей интерпретации, то, что тогда он о тебе подумает?"
"Что у меня поехала крыша, и я начал заговариваться, - захохотал разведчик. – Но это только в том случае, если наши голоса невозможно различить. А вот если после твоей пирушки у тебя изменилась интонация, то Яфру обязательно запаникует, потому что сразу же примет тебя за Нарфея, а, следовательно, и я – его марионетка".
"Ты представляешь, как нам потом трудно будет ему доказать, что это не так? – вздохнула тайная мысль. – Да и станет ли он после этого слушать наши объяснения? Будь я на его месте, то срочно бы начал операцию по нейтрализации "подозрительных объектов".
"В карантин он сможет поместить нас только в том случае, если поменяет наше тело на своё, - задумался разведчик. – Я думаю, что на это он сейчас не решится".
"В палату заходит медсестра, а на койке лежит яфрид в гипсе, - захохотала тайная мысль. – И ещё не факт, что этот яфрид будет без сознания. Нет, конечно же, Яфру на это не пойдёт. Ему проще будет создать другое человеческое тело, но уже с душою яфрида, а мы с тобой будем париться в карантинной зоне до выяснения обстоятельств. Вот говорил же тебе наш учитель: не ври, а то обязательно запутаешься. Чую я, что доведёт нас с тобой эта игра до цугундера. Не пора ли нам во всём признаться Яфру?"
"Не самый удобный момент, - не согласился разведчик. – Это нужно было делать раньше, или наоборот сделать это чуть позже, а сейчас наше признание может быть воспринято, как игра Нарфея. Так что давай повременим с разоблачением и оставим всё так, как оно есть. Сейчас ты расскажешь мне всё о своих приключениях в мельчайших подробностях. Ну, а если я вдруг не смогу ответить Яфру на какой-либо его вопрос, то подключайся и ты, но от моего лица. Я буду действовать по обстановке и попытаюсь выяснить, слышит он тебя или нет. В последнее время я стал чувствовать нашего зелёного друга гораздо лучше и порой вижу его молчаливую улыбку или усмешку. Если так можно выразиться, то у меня по отношению к Яфру, появилось интуитивное зрение".
"Тогда тебе и карты в руки, - пожала плечами тайная мысль. – Расслабься и внемли".

Она на пару секунд задумалась, а затем начала свой рассказ с того мгновения, когда в палате появилась энергия бога сознания.

Осмун-Яфру в это время в сотый раз проводил анализ ситуации, сложившейся после "экскурсии" в сознание журналиста.

"Все наши игроки прилетели сюда, будучи уверены в том, что Герон просто активировал магический предмет Осмуна. Если бы я увеличил свою ауру до максимума, то ни один из них не приблизился бы к этой палате и на пушечный выстрел. Не обнаружив рядом с журналистом такого предмета, они решили, что артефакт был спрятан в теле Герона, но энергия Осмуна не позволила определить его точное местонахождение. В душу журналиста они полезли уже за более полной информацией и вот здесь их ожидал большой сюрприз. Здесь они тоже увидели энергию Осмуна, что полностью исключало версию о магическом предмете. Артефактом всегда управляет заклинатель, а если наоборот, то это означает лишь то, что заклинателем управляет не артефакт, а сам бог. Маленькая аура Осмуна говорила им о том, что я прячусь, и поэтому они решили оставить в сознании Герона своих разведчиков, но, по всей видимости, мальчишка их всех слопал. Но, крюга меня задери, как этому паршивцу удалось переварить Хатуума…? Ну, да ладно, с этим вопросом мы ещё разберёмся, а вот то, что этим поступком Гера так круто подставил Осмуна, об этом наш мальчик даже и не догадывается. Осмун – пожиратель энергии Нарфея, Фана и Хатуума! Сенсация последнего тысячелетия! Среди посланников снова появились каннибалы! Но такая шумиха поднимется лишь в том случае, если "потерпевшие" не станут скрывать эту информацию от общественности. Я думаю, что пока не в их интересах говорить правду, но то, что они рано или поздно предъявят свои претензии Осмуну – это факт. Нужно срочно менять свой образ на новую маску. А где её взять? Можно, конечно, пощипать археолога, но у него там Гунар-Ном окопался, а значит просто так прилететь и взять артефакт уже не получится, то есть нужен личный контакт Герона и Адама. Зря я тогда в квартире Адама не прихватил парочку магических предметов. Сейчас бы можно было, и поколдовать над ними, а заодно бы и время скоротал. А игроки наши будут ждать того момента, когда Герон придёт в сознание и они получат новую информацию от своей разведки. Не дождавшись такого донесения, все они вновь будут пытаться попасть в душу журналиста. Вот к этой-то атаке нам и нужно готовиться".

В палату вновь вошла медсестра, и стала, как обычно, проверять показания приборов.

"Этот мальчишка лишил меня даже малейшей возможности пофлиртовать с нашей сестричкой, - с сожалением вздохнул Осмун-Яфру, разглядывая аппетитные формы молодой женщины. – Может быть, на пару минут очнуться? До неё всего-то лишь руку протянуть…. Эх-ма, ка бы здоровья тьма!"

Сестра записала в журнал последние показания приборов и подошла к больному.
"Ну, вот он – самый удобный момент, - взволнованно забормотал Яфру. – Сейчас она ко мне наклонится и тогда…."
"Тады она загорлает дурниной и упадит без чуйства на пол", - послышался насмешливый голос шпиона.
"Тьфу-ты, явился, не запылился, - в сердцах сплюнул Осмун-Яфру, - и как всегда в самый неподходящий момент. Четверо суток лежал покойник покойником, и нате вдруг, образовался! Ты что, не мог ещё пять минут побыть в коме?"
"Ён туть будеть шашню крутить, а я должон в коме валятись? – возмущённо засмеялся разведчик. – Нет, брат Йося, такой договоры меж нам не было. Та и не хватило б тябю ентих пяти минутов".
"Ладно, пароль принят, можешь не ломать свой язык, - отмахнулся бог в маске, провожая взглядом уходящую медсестру. – Что так долго молчал-то?"
"А не слишком ли быстро я прошёл проверку? – удивился шпион. – Ты уверен, что с тобой разговаривает Герон, а не Нарфей?"
"До Нарфея тебе ещё далеко, - усмехнулся Осмун-Яфру, - хотя и Героном-то назвать тебя можно лишь с большой натяжкой".
"Чой-та?"
"Той-та, - в тон ему ответил бог в маске. – Потому как, молодой и зелёный. Впрочем, нет, не зелёный, а бесцветный в крапинку".
"Ты хочешь сказать, что ты меня видишь?"
"Да разве ж кого-нибудь можно увидеть, за двойной невидимостью? Просто, судя по твоим поступкам, таким ты и должен быть, - ответил ему Осмун-Яфру. - Ты мне лучше скажи, зачем ты всех собак-то съел?"
"А я подумал, что ты специально для меня их и оставил, - пожал плечами разведчик. – Это ведь ты не выпускал их на волю?"
"Сначала они сами захотели остаться здесь на некоторое время, а вот когда планы у них поменялись, то тогда и я уже решил их немного попридержать, но совсем для другой цели. Ты должен был просто скопировать их последнюю информацию, а после этого отпустить всех на волю. А ты что сделал?"
"Для решения своей проблемы, мне не достаточно было такой информации", - отрицательно покачал головой разведчик.
"Ты долго думал, кто же ты такой на самом деле, и не получив ответа, решил спросить об этом у посланников, - понимающе кивнул головой Осмун-Яфру. – А ты не подумал о том, что Нарфей потому и оставил в твоём сознании частичку своей энергии, что не смог создать твоего двойника в подсознании?"
"Но это мог быть и блеф", - возразил ему шпион.
"И поэтому ты выбрал самый радикальный способ доказать и себе и мне, что ты – настоящий Герон", – улыбнулся бог, - а именно: ты решил проглотить не только Нарфея и Фана, но и Хатуума".
"Ды", - коротко ответил Герон-разведчик, и состроил при этом глупую детскую рожицу.
"Ну, и каков же на вкус этот Хатуум?"

Пауза, которую выдержал шпион, длилась всего пару мгновений, но и этого времени вполне хватило для того, чтобы тайная мысль поняла, что её двойник находится в неловком положении.

"Вкус старой дохлой вороны, если её ещё и натереть при этом хозяйственным мылом", - громко и отчётливо произнесла она, в надежде, что разведчик почувствует молчаливую реакцию Яфру.

И тот действительно увидел и лукавую улыбку, и смеющиеся глаза зелёного бога, но при этом никак не мог понять, что они означают. Пауза уже слишком затянулась, и нужно было что-то отвечать.

"Э-э, - произнёс разведчик, словно подбирая подходящее определение того, каков на вкус повелитель тёмной энергии. – Вкус старой дохлой вороны, если её ещё и натереть при этом хозяйственным мылом".

И тут вдруг многоликий бог громко и заразительно захохотал.

"Экие вы засранцы! Дурилки картонные! – хохотал Осмун-Яфру, схватившись за живот. – Решили бога одурачить! Ха-ха-ха…! Ладно, карты на стол! Я, так уж и быть, выложу их первым. То, что вас двое, таких скрытных, это я знаю давно. Герона номер один я не слышу, но зато прекрасно вижу тот мысленный образ, который он при этом создаёт. Герона номер два я слышу очень хорошо, пожалуй, даже слишком хорошо, но именно это и мешает мне увидеть такой образ. Я не стану объяснять, отчего так происходит, а предлагаю вам самим решить эту головоломку. Ну, а теперь рассказывайте, где вы прячетесь".
"Я нахожусь в своём подсознании", - вздохнула тайная мысль.
"А я окопался в центре твоей чистой энергии", - признался шпион.
"Так я и думал, - всё ещё посмеиваясь, кивнул головой Осмун-Яфру. – Когда будете создавать третьего и всех последующих Геронов, то, во избежание недоразумений, не забудьте предупредить меня. Впереди у нас ещё много сложных ситуаций, поэтому давайте не будем создавать самим себе ненужные проблемы. Я пока вас обоих не вижу, но надеюсь, что это всего лишь вопрос времени. Ну, а теперь нам нужно кое о чём договориться. Во-первых, у каждого из нас должно быть своё уникальное имя. Моё имя зависит от того, какую я в данный момент ношу маску. Героном будем называть того, кто находится в видимой части сознания. Гера – имя для того, кто сидит в скрытом потенциале, а Гер – засланец в центре моей чистой энергии".
"Так уж сразу и засланец, - обиженно проворчал Гер. – А почему бы не назвать меня посланцем?"
"Начнёшь с засланца, а закончишь, даст бог, посланником, - усмехнулся Осмун-Яфру. – Кстати, пока с нами нет Герона, хочу вас обоих предупредить, что он – самое слабое звено в нашей цепи, потому что хуже всех защищён от внешнего воздействия. Передача ему важной и секретной информации крайне нежелательна".
"Меньше знаешь – крепче спишь, - вздохнул Гер. - А мы с Герой, значит, должны постоянно бессонницей страдать?"
"Для хронической бессонницы, вы ещё слишком мало чего знаете, - отмахнулся от него бог в маске. – Кстати, вопрос для Геры: ты сам уснул, или тебя усыпил Нарфей?"
"Я думаю, что это был гипноз Нарфея, - ответил Гера. – Я почувствовал сильное желание уснуть в тот момент, когда в палате появилась его энергия".
"Вот сейчас ты не слышал его слова, но видел тот образ, который он создал, - хитро прищурившись, произнёс Гер, обращаясь к многоликому богу. – А я слышал то, что он сейчас говорил. Как ты перевёл его мысленный образ в конкретную информацию?"
"Точный перевод всегда зависит от силы воображения, - поднял вверх указательный палец правой руки бог в маске. – Чем ярче создаётся образ, тем точнее он переводится. Я вижу, как в палате появляется Нарфей. Он начинает делать пассы руками, и тело Герона зависает в воздухе в спящем состоянии. То есть, Гера хочет мне сказать, что он уснул от воздействия гипноза сразу после того, как Нарфей появился в палате. Картинка немного плавает и это говорит о том, что Гера выдвигает лишь версию, не зная истинной причины своего желания уснуть".
"Круто! – удивлённо покрутил головой Гер. – А какой образ ты видел, когда Гера говорил о дохлой вороне?"
"Да такой и видел, - улыбнулся Осмун-Яфру. – Гера намыливает куском хозяйственного мыла труп старой облезлой вороны. А поскольку картинка не плавает, то значит, Гера её действительно съел".
Все трое дружно засмеялись.

"А вот твоё неуверенное объяснение на этом фоне, означало только то, что ты всего лишь передаёшь чужие слова, - обращаясь к Геру, сказал бог в маске. – Поэтому я так быстро вас и раскусил".
"А ты всегда видел те образы, которые создавал Гера?" – стараясь казаться равнодушным, спросил его Гер.
"Ах ты, шельмец! – снова засмеялся Осмун-Яфру. – Пытаешься выведать у меня секрет эффекта "слышу, не слышу?". Ну, хорошо, даю тебе подсказку. Любое энергетическое существо, способное принимать образ мысли, чётко видит эту картинку лишь тогда, когда информация отправлена именно для него. Хотя и из этого правила тоже есть исключения. Некоторые особо одарённые создания, например всё тот же Нарфей, способны увидеть образ даже эха мысли, причём независимо от того, для кого эта мысль предназначалась. Образно выражаясь, Нарфей – ас-перехватчик, и поэтому в его присутствии постарайтесь мысленно ни к кому не обращаться, если только не хотите подкинуть самому Нарфею какую-нибудь дезу".
"А как насчёт Фана и Хатуума?" – поинтересовался Гера.
"Хатуум – личность, тёмная во всех отношениях, - вздохнул Осмун-Яфру. – О его способностях и возможностях мало что и кому известно. Он захватил один из параллельных миров и властвует там почти единолично, не считая нескольких других менее сильных повелителей тьмы".
"Разве у тьмы не один повелитель?" – удивился Гер.
"Тьма тьме – рознь, - назидательно произнёс бог в маске, - так же, как и день на день не приходится".
"Ну, а Фан?" – повторил свой вопрос Гера.
"Фан – он и есть Фан, - развёл руками Осмун-Яфру. – Верховный судья, наделённый почти неограниченными возможностями и подотчётный лишь Высшему Разуму. Вот и делайте сами выводы, кто такой Фан".
"Боже мой, куда мы полезли? – прикрыв воображаемые глаза воображаемой рукой, устало произнёс Гер. – Мы часом с глузду не съехали?"
"Это ты ко мне обращаешься или к Нарфею?" – насмешливо спросил его бог в маске.
"К вам обоим, - огрызнулся Гер. – У меня порой создаётся впечатление, что вы с Нарфеем уже давно разыграли эту многоходовку, а мы – несчастные и ни в чём не повинные Героны, болтаемся теперь меж вами, словно пешки".
"Пешки говоришь? – язвительно прищурился Осмун-Яфру. – Хороши пешки, когда один из вас совсем недавно откушал аж от шестерых посланников, включая всё тех же, Нарфея, Фана и Хатуума. Акулы вы, а не пешки".
"Да то были лишь мизерные крохи, - возмутился Гера. – Всего Фана или Хатуума, мне никогда не проглотить".
"А вот такой гарантии никто дать уже не сможет, - возразил ему многоликий бог. - Съел мизинец, значит, когда-нибудь сможешь осилить и всю тушку. Здесь ведь дело-то вовсе не в количестве, а в самом принципе. И это для всех ясно, как божий день".
"Значит, теперь в их глазах я – каннибал, гнусный пожиратель посланников космоса?" – криво усмехнулся Гера.
"Совершенно верно, - подтвердил Осмун-Яфру. – И диапазон твой достаточно широк: ты способен и новорождённого младенца слопать и столетней старушкой-покойницей не погнушаешься. Если космические журналюги пронюхают об этом случае, то стадо папарацци начнёт носиться за тобой по всей Вселенной".
"Ни хрена себе я пропиарился, - покачал головой Гера. – Неужели Нарфей, Фан или Хатуум кому-нибудь об этом расскажут?"
"Нет, это вовсе не в их интересах, но ты же прекрасно знаешь, как возникают подобные сенсации. Кто-то где-то что-то слышал, а кто-то попросту слил секретную информацию в своих сугубо корыстных целях. У каждого происшествия всегда есть случайные свидетели, да и посланники тоже живут и занимаются своими делами не в гордом одиночестве. Я нисколько не сомневаюсь в том, что когда-нибудь эта информация всплывёт на поверхность".
"Наверное, нужно менять внешность", - предложил Гер.
"Этим ты можешь ввести в заблуждение людей на Дагоне, да и то не всех, - усмехнулся бог в маске. – Изменишь своё лицо, зато тебя опознают по отпечаткам пальцев или рисунку ушных раковин. Сделаешь пересадку кожи, но на очереди анализ ДНК. А в космосе ещё круче: там идет сравнение тела и души. Прилетишь на какую-нибудь планету со своей душой, но в образе, скажем, поросёнка и сразу же будешь арестован по подозрению в мошенничестве и подделке документов. Каждому созданию во Вселенной при рождении присваивается свой уникальный код, состоящий из параметров души и тела, подделать который невозможно. И только энергетическая мимикрия позволяет создать дубликат такого кода. Обратите внимание: именно дубликат, а не оригинал, то есть всегда сохраняется вероятность того, что ты встретишься со своим двойником, что называется, нос к носу".
"А если взять код покойника?" – предложил Гер.
"Тогда при проверке ты и будешь опознан, как покойник, - улыбнулся Осмун-Яфру. – Тебя устроит такой результат?"
"Ты хочешь сказать, что во Вселенной есть баз данных уникального кода всех созданий?" – спросил его Гера.
"Ну, конечно же, - ответил бог в маске. – Ежесекундно изо всех уголков Вселенной туда течёт поток информации, как о вновь появившихся созданиях, так и о тех, кто уже прошёл свой жизненный путь".
"С ума сойти, - удивлённо покачал головой Гер. – И если в базе данных появятся два одинаковых кода, то это будет означать только то, что один из них фальшивый. А как часто и каким образом во Вселенной проводится проверка уникального кода?"
"Всё зависит от степени интеллектуального развития той планеты, на которой ты в тот момент будешь находиться, - ответил Осмун-Яфру. – На высокоразвитых планетах и галактиках такая проверка проводится постоянно и повсеместно. Идёшь ты по улице или садишься в общественный транспорт, покупаешь в магазине товар или заходишь в свой дом – везде происходит идентификация твоего уникального кода. В галактиках и на планетах, которые только начали путь своего развития, проверка происходит лишь в определённых местах, причём проверяют в основном параметры энергии без учёта параметров тела.
Ну, да бог с ним, с этим уникальным кодом. К нему мы ещё вернёмся, а сейчас нам нужно договориться, как действовать дальше. С позывными мы разобрались, каналы связи и пароли опробованы и скорректированы, осталось определить цели и выработать тактику. Теперь мы знаем, при каких условиях, и каким образом Нарфей может подсунуть нам двойника Геры. Если ты, Гера, ещё когда-либо почувствуешь сильное желание уснуть, то кричи во весь голос "хочу спать" и мы сразу поймём, что на тебя началась атака Нарфея. Ты, Гер, спрятался, конечно, нехило, но Нарфею ты невиден лишь по той причине, что прикрыт щитом Осмуна. Как только я надену другую маску, Нарфей сможет тебя увидеть, но опять же лишь в том случае, если я ему позволю себя просканировать. Впрочем, он может и силу применить, лазерный скальпель у него классный, но это будет с его стороны уже откровенная агрессия и у нас не останется другого варианта, как защищаться всеми доступными нам средствами и способами.
Как только наш Герон придёт в сознание, то по идее должна бы начаться вторая атака на его сознание, но не получив назад своих разведчиков, все игроки вряд ли станут кидаться голой грудью на эту амбразуру. Гера, как только ты увидишь в сознании Герона постороннюю энергию, то пожирай её всю без остатка. Пусть все смотрят на тебя, как на монстра. Я даже ещё пару раз пожертвую тебе Кайсу, Яфру и Юргена, для того, чтобы ты разобрался с ними и обязательно прилюдно. Как говориться, "бей своих, чтобы чужие боялись". Я думаю, что после того коктейля, который ты недавно проглотил, тебя уже ни одна отрава не свалит. У процесса поглощения чужой энергии есть одно ценнейшее качество: он даёт стопроцентный иммунитет к той энергии, которую тебе удалось переварить. При этом, правда, иногда возникают побочные эффекты, но теперь об этом уже поздно говорить. Я и Гер будем следить за твоим состоянием и, в крайнем случае, сделаем тебе "переливание". Впрочем, эти эффекты не обязательно должны быть отрицательными, но то, что чужая энергия повлияет на структуру твоей энергии – это факт.
Поскольку у нас появилась небольшая передышка, то мы должны использовать её с максимальной для себя пользой. Следующая наша цель: найти и активировать артефакт ещё одного или нескольких посланников. Чем больше у нас будет масок, тем труднее будет сориентироваться нашим противникам".
"А мы сами-то не запутаемся? – усмехнулся Гера. – Если я всё правильно понял, то скоро на нашем горизонте должны появиться настоящие Кайса, Юрген и Осмун и не обязательно в качестве сторонних наблюдателей. Каждая новая маска увеличивает нашу манёвренность, согласен, но и она же добавляет нам новых противников".
"Ты стал шире мыслить, - улыбнулся Осмун-Яфру, - но упустил из виду очень важный момент: мы играем против всех. Наши противники в этой борьбе могут создавать союзы и объединяться, но для нас понятие "друг и союзник" попросту не существует. А поэтому, пусть у нас будет больше маневренности, поскольку уж все остальные посланники нам враги по определению. Наша тактика при этом пока остаётся прежней: быстро меняя маски, создавать неразбериху и сумятицу, не упускать инициативу и идти на один шаг впереди всех, сталкивать лбами наших противников, не позволяя им договариваться и объединяться. И, конечно же, побольше головоломок и парадоксов".
"Где возьмём новый артефакт? – поинтересовался Гер. – У Адама?"
"Сейчас нельзя, - отрицательно покачал головой бог в маске. – Все магические предметы археолога охраняет энергия Гунар-Нома и сам Чет, хоть и в уменьшенном варианте. Никто не должен знать, откуда у Герона появился новый артефакт".
"И как же нам это сделать? Тело наше лежит в коме, а за движением энергии наблюдают не только медиумы за стенкой, но и все наши игроки", - усмехнулся Гера.
"Придётся нам на время разделиться, - сказал Осмун-Яфру. – Ты, Гера, останешься здесь и будешь сторожить сознание Герона. Кусай и грызи каждого, кто к тебе приблизится. А мы с Гером должны незаметно покинуть это помещение и слетать в прошлое. В Гутарлау во времена яфридов жил один антиквар, которого звали Борсый. У него были обширные торговые связи не только во владениях яфридов, но и далеко за их пределами. Любому иноземному купцу стоило лишь сказать пограничникам, что он идёт к Борсому, как ему тут же выдавали пропуск на нашу территорию. В нашем государстве ремесло торговца всегда было одним из самых почитаемых занятий. Я, конечно, знал, что Борсый занимался не только антиквариатом, а также алхимией, спиритизмом и колдовством, но законов моих он не нарушал, а мне, как и любому другому создателю, нужны и важны были любые подданные. Вот к этому Борсому нам и нужно бы заглянуть. Кстати, его шагун стоял на том самом месте, где сейчас находится дом, который недавно купил Адам".
"Постой, постой, - задумался вдруг Гер. – Помнится мне, в квартире Адама ты говорил, что магический предмет можно перемещать лишь естественным путём, то есть его материю нельзя без риска для жизни превращать в энергию, для того, чтобы впоследствии вновь создать этот предмет. Я ничего не напутал?"
"Всё правильно, - подтвердил бог в маске. – А в чём дело? Что именно тебя смущает?"
"Каким образом мы доставим артефакт из прошлого в будущее? Разве это будет не астральное путешествие?"
"Конечно, нет, - улыбнулся Осмун-Яфру. – Для этого мы создадим новое тело, а затем создадим временной портал, который и поможет нам перенести артефакт в наше время, но сначала нужно незаметно вывести наибольшую часть нашей энергии из этой палаты. Приближается полночь – самое удобное время для того, чтобы вселится в чужое тело. Близнецы тоже сейчас находятся в самой активной своей фазе, когда духи, фантомы, призраки, привидения и прочая публика кишмя кишит в энергетическом пространстве. Всё это поможет нам незаметно ускользнуть, как от наших игроков, так и от тех медиумов, которые окопались в смежной палате".
"А в качестве зомби ты, конечно же, выберешь тело нашей сестрички, - ехидно улыбнулся Гера. – Однако как настырно ты пытаешься в него попасть. Прямо таки не мытьём, так катанием".
"Не нужно путать духовный контакт с телесным, - усмехнулся бог в маске. – И кстати, прежде чем стремиться к телу, никому не помешает хотя бы одним глазком заглянуть и в душу".
"А связь-то между нами хоть какая-нибудь сохранится? Вдруг возникнет такая ситуация, с которой я не смогу справится?" – заволновался Гера.
"Не такая тесная, не такая быстрая, но связь обязательно останется, - пообещал ему Осмун-Яфру. – Если станет совсем туго, тогда кричи во всё горло "SOS" и мы постараемся ускорить этот процесс. Хотя я не думаю, что такого кусачего и прожорливого живоглота, как ты, в ближайшее время кто-нибудь осмелится потревожить".
"Итак, мы вселяемся в тело медсестры, а что дальше?" – поинтересовался Гер.
"А дальше она уносит нас, как можно дальше, - улыбнулся бог в маске, - скажем, за ограду больничного комплекса. Затем мы её отпускаем, а сами переносимся на остров озера Панка. Создаём там тело яфрида, временной портал и отправляемся в прошлое. Ищем у Борсого подходящий артефакт, изучаем его, активируем и копируем новую энергию для того, чтобы появится в настоящем времени уже с новой маской. Всё понятно?"
"Да, понятно", - одновременно ответили Гера и Гер.

За окном уже давно стемнело и оранжевые Близнецы, выйдя из-за тучи, ярко осветили палату, в которой лежал Герон. Электронные часы начали отсчёт нового часа после полуночи, когда в комнату вошла медсестра, почти бесшумно скользя по начищенному паркету мягкими пушистыми тапочками. Она записала показания приборов, после чего, приблизившись к больному, заглянула ему в лицо.
В этот момент тело молодой женщины словно окаменело. Несколько секунд она оставалась в неподвижном положении, а когда выпрямилась, то в свете Близнецов стали видны её холодные безжизненные глаза. Медсестра зачем-то стала долго поправлять свою грудь, а затем её ладони медленно заскользили вниз по талии и бёдрам, словно бы женщина впервые ощупывала своё тело.

"А говорил, что только в душу заглянет, - усмехнулся Гера, наблюдая за странным поведением медсестры. – Как бы нам этот донжуанистый яфрид не завалил всю операцию, которую сам и разработал".

Но сестра уже перестала себя гладить и, словно бы в задумчивости, медленно вышла из помещения, бездумным механическим движением руки прикрыв за собою дверь в палату.

Глава 9

Ранним утром, едва только Иризо поднялось над горизонтом, на острове озера Панка меж двух огромных валунов внезапно появился яфрид. Он возник абсолютно бесшумно и словно из воздуха, своим появлением не спугнув даже семейство кроликов, которое паслось на полянке рядом с этими камнями.

– Ну, вот мы и на месте, - тихо произнёс яфрид, и тотчас всё кроличье семейство бросилось врассыпную, спеша укрыться в глубоких норах.

Яфру, а это был именно он, сделал несколько шагов вперёд и огляделся.
"А почему бы нам было не появиться сразу в гутарле или хотя бы рядом с ней?" – спросил его Гер, тоже осматривая окрестности глазами зелёного бога.
– Ты думаешь, что каждому яфриду под силу создать временной портал? – усмехнулся бог яфридов. – В гутарле живут не только рыбаки, охотники и воины. Появление временного портала рядом с поселением не ускользнуло бы от внимания некоторых особо продвинутых яфридов и вызвало бы в гутарле большой переполох. Не забывай, что я – вовсе не бог Яфру, а бродюжник Бича, который везёт Борсому кой-какие товары.
"А где они эти товары-то?" – поинтересовался Гер.
– Ну, что ты ей богу, как маленький-то? – поморщился Яфру-Бича. – Сейчас спустимся к берегу и сотворим и катран и товары. Для того, чтобы выменять у Борсого хороший артефакт, нам понадобятся очень ценные товары. Но мне известны все пристрастия этого прощелыги, и без магического предмета мы от него не уйдём.
"А бродюжник Бича знаком с Борсым?"
– Нет, Бича ещё ни разу не бывал в этой гутарле, да и вряд ли когда появится. Он, так же как и Борсый, не особый любитель дальних путешествий, а живёт чуть ли не на другом конце света.
"Яфриды владеют такой большой территорией?" – удивился Гер.
– Яфриды живут на многих континентах, но это вовсе не означает, что все эти территории принадлежат только им, - усмехнулся Яфру-Бича. – Мы, так же, как и многие народы на Дагоне, разбросаны по всему миру. Среди нас есть зелёные яфриды и коричневые, лесные и пустынные, чешуйчатые и частично покрытые мехом. И говорим мы тоже на разных диалектах, но, тем не менее, все эти различия не мешают нам быть единым народом.
"Очень интересно! – восхищённо произнёс Гер. – А у нас всё скучно: одно государство, один язык, одна религия и один народ с одинаковым цветом кожи. Нам всем только и осталось, что стать близнецами, и тогда каждый из нас с полным правом может сказать: я – это и есть весь народ".
– Зато вам не нужно ни с кем воевать, а война – интересное занятие только для тех, кто на ней наживается, - возразил ему Яфру-Бича. – Когда существо становится более высокоразвитым, то его интересует уже не столь внешнее сходство, сколько внутренние различия.

Вот так, болтая обо всём понемногу, Яфру-Бича и Гер не спеша спускались по пологому склону к берегу острова, для того чтобы сесть на катран и отправиться в поселение яфридов. Поросшая мхом и густой травой почва полностью скрывала звуки их шагов, а голос Яфру-Бича был тих, как дуновение утреннего ветерка и поэтому встреча яфрида и людей, поднимавшихся наверх, стала для всех полной неожиданностью. Обогнув очередной валун, Яфру-Бича нос к носу столкнулся с Корвеном и Дадли.

– Ёккала-маны! – невольно вырвалось из груди яфрида.
Детектив и инструктор резко отшатнулись назад и замерли, словно каменные изваяния.
"Так это же наш Борк и его новый коллега из тайного ордена! – воскликнул Гер. – Вот оказывается, куда спрятал их Фан!"
"Да уж, действительно не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь", - ответил ему Яфру-Бича, глядя на побледневшие лица агентов ТОРКа.

Первым пришёл в себя Борк.
– Хулу Яфру, хулу мин хулу, - громко прокричал он, в упор глядя на яфрида.
Услышав эти слова, Яфру-Бича широко раскрыл глаза и удивлённо повернул вбок голову.
Корвен и Дадли быстро переглянулись, а затем во весь голос запели:
– Светлает шибее Иризо в макулу, хулу мин Яфру, хулу, мин хулу!
"Что это с ними?" – удивился Гер.
"Эти засранцы сумели выучить гимн яфридов, - мысленно захохотал Яфру-Бича. – Его поют все воины на каждом топотальнике".

Закончив первый куплет, агенты в нерешительности замолчали, но увидев улыбку яфрида, которую они сразу приняли за оскал, новые аборигены с утроенной энергией запели следующий куплет.

"Ты бы поменьше скалился-то, - упрекнул его Гер. – От твоей улыбки у них сейчас штаны мокрыми станут".

Прослушав гимн, Яфру-Бича в знак одобрения захлопал в ладоши и люди заметно расслабились.

– Откель колобаем, люцаки? – спросил яфрид агентов.
– С крюкачки, - ответил ему Борк, для наглядности приподняв вверх пузана на кукане.
– А вы чай ли не закружились? Гутарлы люцаков дальчее отсель будут, на холодной стороне.
– Наша не с холодной стороны, наша тутошние, - ответил яфриду Дадли. – Просто кака-то крюга забросила нас из будущего в прошлое.
– Не забросила, а закидонила, - поправил его Яфру-Бича. – Так чо вы люцаки – закидонцы. А почё тута-то баклашите? Колобали ба в гутарлу. Тама и жрачка лучее и блекку в чекашку плеснут, ежоли комуй-то свову хараламу заболдаете. Яфридам шибака по норову ушанить закидонские хараламы.
– Та наша не моги и онду слову заболдать, кады какота яфрид закидонил в наша свову зазубру, - ответил ему Корвен, показывая Бичу острогу, которую держал в правой руке.
– Нукись, нукись, - внимательно пригляделся к зазубре Бича. – Таки то ж зазубра Чукмака! Ён тутошний ковачь. С каки-таки рожона ён на вас киданулся? Мокиля чё ли на евонный хопер топанула?
– Наша не знамо, - пожал плечами Борк.
"Однако, как ловко они чешут на яфридском, - удивился Гер. – И когда только успели его выучить?"
– А кады вы таки болдать-то заучились? – стараясь не слишком широко улыбаться, спросил Бича.
– Житьтя захошь – заболдаешь, - усмехнулся Дадли.
– Таки чо жа вы Чумаку-то не присмотрелись? – задумчиво произнёс Бича, пристально глядя на амулет, висевший на груди Дадли. – А можа вы закидонцы-то колдовые?
– Каки таки колдовые? – не понял Корвен.
– А таки каки молню моги с ладошки шибать. Кругляк-то твой на ошейнике чай светлает, - обращаясь к Дадли, сказал Бича, - а Чукмак шибко чует таку колдову приладу.
Агенты испугано переглянулись и заметно смутились.
– Наша не колдовые, - наконец произнёс Дадли, - а кругляк энтот моги лишь глазеть кругом и боля ни чо.

"Это тот змеиный амулет, которым они нас сканировали в Гутарлау?" – спросил Гер у Яфру-Бича.
"Он самый", - подтвердил бог яфридов.
"И что, амулет действительно такой безобидный, как утверждает инструктор?"
"Дадли может и не знать всех возможностей этого артефакта, - задумался Яфру-Бича, - а вот нюх мой никогда меня ещё не подводил. Чую я, что вещица-то ента с двойным дном".
"То есть за её кажущейся простотой кроется нечто большее?"
"Как говорит местный коновал: "Вскрытие могло бы показать, что у тебя внутри болит", - усмехнулся Яфру-Бича. – Точно могу сказать лишь то, что мощь энергетики амулета явно превышает ту, которая требуется для работы простого радара".

– Все колдовые таки болдай, - сказал Яфру-Бича, продолжая смотреть на Дадли и его амулет. – Не-а, в гутарлу ваша не моги колобать, покудь ентов кругляк светлает.
– А без него нас здесь любая тварюга залоптает, - путая язык яфридов со своим, взволнованно воскликнул Борк. – Без ентов кругляк наша дажить лупасить не моги.

"Слушай, Бича, а может быть, вернём их домой? - предложил Гер. – Ты посмотри, какие они нервные, худые и запуганные. Долго им здесь действительно не протянуть".
"Ты, наверное, просто соскучился по Корвену, - улыбнулся бог яфридов. – Ведь он, кажется, именно тот человек, с которого и начались все твои приключения?"
"Верно, - подтвердил Гер. – А ты знаешь, мы могли бы сейчас провернуть неплохую сделку".
"Каку?" – заинтересовался Яфру-Бича.
"В обмен на амулет мы возвращаем Корвена и Дадли домой. Затем берём их катер и дуем к Борсому. Как ты думаешь, он обрадуется такому "антиквариату?"
"Да он от счастья запрыгнет на дымарь свого шагуна", - захохотал бог яфридов.
"У этой сделки есть и ещё один плюс, - продолжал Гер. – Возвращение агентов в своё время обязательно озадачит Фана и он начнёт думать, что Корвен и Дадли зачем-то нужны богу яфридов, раз он вытащил их из прошлого. Ну а мы, по возможности, подыграем ему и попытаемся создать видимость союза с орденоносцами".
"Яфру взял под своё крыло ТОРК и заключил союз с нечистой силой, - задумчиво произнёс Яфру-Бича. – А что? Такого поворота событий наши игроки явно не ожидают! Сейчас сторгуемся с агентами".

– Во чо, люцаки, я моги вам забалдонить, - почесав правой верхней рукой свои торчушки, сказал Яфру-Бича. – С кругляком ля без няго, а дольче полукруга вам тута не пробаклашить. Обрать в свову гутарлу хоча закидониться?
Агенты снова испуганно переглянулись, а затем с недоверчивостью и слабой надеждой посмотрели на яфрида.
– Можа твоя хоча нас побалдасить? – криво усмехнулся Борк.
– Не-а, - замотал головой Яфру-Бича, - я болдаю без балдаса. Меням ваша кругляк на мой закидон?
– Я согласен, - сказал Дадли, обращаясь сразу к яфриду и Борку.
– Я тоже согласен, - кивнул головой Корвен. – Чо наша баклашить?
– Колобать за мну, - призывно махнув им левой верхней рукой, ответил Яфру-Бича.
Он развернулся на сто восемьдесят градусов и не спеша пошёл обратной дорогой.

Борк вопросительно посмотрел на Дадли, но тот в ответ лишь пожал плечами и отправился вслед за яфридом, а затем и Корвен, на всякий случай, взяв острогу наперевес, стал подниматься вверх по пологому склону.

Не дойдя до двух огромных камней, яфрид остановился на поляне, поджидая агентов.

– Моя закидон тута, - сказал он Борку и Дадли, когда они остановились рядом с ним.
Инструктор посмотрел на змеиный медальон и увидел, что тот действительно уловил присутствие большого количества зелёной энергии.
– Замкни свову кругляку и покладь её на земь, - потребовал яфрид от Дадли.
Тот послушно деактивировал амулет, прошептав над ним какие-то слова, снял его с груди и положил магический предмет на землю.
– А тяперь колобай межа каменюк, - предложил ему Бича.
Дадли молча посмотрел на яфрида, на Корвена и, глубоко вздохнув, решительно пошёл вперёд. Едва только он поравнялся с камнями, как его тело тотчас растворилось в воздухе.
– Ну вот, твой друг уже дома, - подобрав с земли амулет, произнёс Яфру-Бича на чистейшем люцакском языке. – Теперь и твоя очередь.

Борк изумлённо смотрел на яфрида, не в силах что-либо сказать. В его голове всё смешалось. В памяти вдруг резко всплыла картинка с изображением того ящера, которого он впервые увидел на берегу озера Панка. И сейчас, глядя на яфрида, детективу стало казаться, что перед ним стоит именно тот самый ящер.

– Поторопись, а то твой друг, наверное, уже нервничает, - усмехнулся Яфру-Бича.
– Как тебя зовут? – неожиданно для самого себя, вдруг спросил его Борк.
– Бича. Бродюжник Бича, - ответил ему бог яфридов. – А тебя?
– Корвен. Корвен Борк, - улыбнулся детектив. – Спасибо Бича. Я тебя никогда не забуду.
Он положил на траву острогу и пузана, а затем подал яфриду свою правую руку для рукопожатия.
– Удачи тебе, Корвен, - тоже улыбнулся Бича, пожимая руку детектива, - А зазубру и пузана прихвати с собой на память обо мне, Чукмаке и своём путешествии.
– Будешь в наших краях заходи в гости, - подобрав с земли острогу и рыбу, предложил яфриду Борк.
– А почему бы и нет? – захохотал Бича. – Чем только чёрт не шутит, когда бог крепко спит. Ступай, Корвен, ступай.

Борк направился к камням и, на секунду обернувшись, поднял вверх руку с острогой, прощаясь с яфридом. Таким в следующее мгновение он и растворился в утреннем воздухе.

"Однако крепко ты его ошарашил своим знанием люцакского языка, - улыбнулся Гер, после того, как исчезла фигура детектива. – Он просто потерял дар речи, и я уже было подумал, что Борк забыл свой родной язык и снова ответит тебе на яфридском".
"Могло и так статься, - согласился с ним Яфру. – Он учил язык яфридов для того, чтобы выжить в другом мире и другом времени, а в таких условиях любое существо усваивает информацию сразу на уровне подкорки".
"А зачем ты показал ему, что знаешь язык людей?"
"Информация к размышлению, - усмехнулся бог яфридов. – Если Бича знает язык людей, причём современников Борка и Дадли, то он, несомненно, бывал в их времени и в их мире. Корвен сразу это понял, почему и пригласил меня в гости. Братья-рыцари тоже заинтересуются яфридом, который знает их язык и бывает в их времени благодаря собственному "закидону". Ты же хотел, чтобы мы создали видимость союза с орденоносцами? Вот я и подготавливаю почву для этого. Придёт время, и мы снова встретимся с Борком, а через него выйдем и на рыцарей".
"А я вот думаю, что Дадли и Корвену придётся придумывать какую-то другую историю о своём чудесном возвращении, - возразил ему Гер. - За утерю, впрочем, нет, даже не за утерю, а за продажу магического предмета, братья-рыцари по головке агентов не погладят".
"Так это тоже нам только на руку, - ответил Яфру-Бича. – Корвен и Дадли будут молчать о том, что они отдали змеиный амулет яфриду с закидоном. А это означает, что между Героном, у которого скоро появится энергия этого магического предмета, и бродюжником Бича нет явной связи. Агенты могут придумать для орденоносцев любую легенду, но сами-то они знают то, что знают, а мы в дальнейшем будем действовать именно через них, и у нас появляется прекрасная возможность для шантажа. Агент, скрывающий правду от своего резидента, становится двойным агентом, а для нас это если не союз, то, по крайней мере, сотрудничество. Ладно, пойдем, поищем их бунгало и то место, где они спрятали свой катер".
Яфру-Бича спрятал амулет в наплечную сумку, которую обычно носят бродюжники, тщательно принюхался и уверенно пошёл по направлению к той пещере, в которой до этого времени жили Корвен и Дадли.

Из всех вещей, обнаруженных в жилище агентов, Яфру забрал с собой туристический топорик, авторучку с записной книжкой и морской бинокль.
– Така прилада Борсому тож шибко по душе станется, - удовлетворённо хрюкнул Яфру-Бича, укладывая в сумку бинокль.

Гер прекрасно чувствовал, что сейчас происходит в душе зелёного бога, который наконец-то получил возможность пользоваться телом яфрида, говорить на своём языке и вообще оказался в том времени, когда жил его народ.
"А уж когда мы окажемся в гутарле, - думал он, - и Бича пропустит пару чекушек блекки, то этот бабник обязательно закрутит шашню с какой-нибудь одинокой яфридкой. Готовься, Гер, ибо тебя ждёт романтическая ночь в объятиях четырёхрукой ящерицы. Надеюсь, что она не станет кусаться и царапаться. Бичу, может быть, это будет и в кайф, но мне-то явно придётся несладко. Попадётся какая-нибудь особо эксцентричная яфридка и пустит в дело свои зубы и когти, которыми можно запросто рвать шкуру носорога. Своё тело Яфру-Бича, несомненно, залечит, но что будет с моей легкоранимой и нежной душой человека? Я ведь не привык к таким зверским любовным утехам".

Закончив осмотр пещеры, Яфру-Бича направился к берегу, выбирая направление, которое подсказывало ему сверхчувствительное обоняние яфрида. Он без труда нашёл все места, где агенты ловили рыбу, а также и грот со спрятанным в нём катером.

"А бензин-то в баке имеется? – иронично усмехнулся Гер, наблюдая за тем, как Яфру-Бича, достаточно профессионально проверяет состояние катера. – И что Борсый станет делать с этим катером, когда закончится топливо? Будет ходить на вёслах?"
– А вот это уже его проблемы, - отмахнулся от него Яфру-Бича. – Может и на вёслах ходить, а может и впарить эту посудину какому-нибудь богатому лошаре. Что ни говори, а такого антиквариата точно ни у кого нет. Хотя у Борсого есть и ещё один вариант. Он уже давно занимается алхимией, а имея образец топлива, вполне может в кустарных условиях получить и бензин.
"Такое преждевременное научное открытие случайно не нарушит естественный ход эволюции?" – поинтересовался Гер.
– Недавно люцаки с северной стороны нашли в горах неисправную летающую тарелку. Ну и что из этого? – усмехнулся в ответ Яфру-Бича. – Они пока не в состоянии определить даже то, из чего она изготовлена, не говоря уже о том, чтобы понять принцип работы этого летательного аппарата. Любое научное открытие, каким бы гениальным оно не было, пригодится жителям любой планеты лишь тогда, когда они будут готовы его понять и принять. Если сегодня дать обезьяне пулемёт, то это вовсе не означает, что завтра вся обезьянья стая с пулемётами наперевес пойдет войной на своих врагов. Ты думаешь, что учёные вашего времени были первыми, кто сделал то или иное открытие? Ошибаешься, мой друг. Всё, что вы придумываете и открываете, уже дано не раз было открыто и придумано, но, поскольку всё общество ещё не было готово принять такое открытие, оно благополучно забывалось до следующего раза".

Определив техническое состояние судна, как удовлетворительное, Бича повернул ключ в замке зажигания, и катер взревел сразу обоими своими двигателями. Лихо выскочив из грота, судно сделало крутой вираж и взяло курс на поселение яфридов.

– За эту игрушку Борсому придётся раскошелиться, - радостно оскалив пасть под рёв моторов и свист ветра, прокричал Яфру-Бича. – О таком катране можно только мечтать. Нет на свете яфрида, который бы не любил скорость и солёный морской ветер.

Издалека увидев и услышав приближающееся судно, на берег прибежали все жители гутарлы. А катер, подойдя ближе, на полной скорости совершил круг, подняв столб брызг и нагнав волну, в которой заплясали все катраны у причала.

– Бродюжник! Бродюжник! – закричали спиногрызы, увидев на груди Бича блестящую медную пластину с гравировкой в виде летящего голубя.

Аккуратно причалив к пирсу, Бича заглушил двигатели и бросил спиногрызам конец швартова, который они быстро и привычно набросили на кнехт. Надёжно пришвартовавшись, бродюжник взял свою сумку и сошёл на берег, где по традиции начал одаривать детей и женщин сладостями, игрушками и дешёвой бижутерией.

Когда к Бича подошла молодая пышногрудая яфридка, Гер сразу почувствовал, как забурлила душа зелёного бога.
"Всё понятно, - вздохнул Гер, критическим взглядом оглядывая с ног до головы молодую особу. – Да, эта дама, если можно так выразиться, вполне в его вкусе. Глаза, вроде бы, добрые, но какой-то чёртик в них всё-таки пляшет. Ну, да ладно, куда уж теперь деваться. Из души в пятку мне всё равно не спрятаться".

– Хучь, краснотушка, - ласково глядя в глаза яфридке, сказал Бича. – А для тебя у мну станется особь подарунок.
И он достал из сумки разноцветные бусы, засверкавшие в лучах Иризо множеством искорок.
"М-да, - вздохнул Гер. – Что красна тушка, то красна. Тут уж, как говорится, ни отнять и не прибавить".
Глаза яфридки тоже вспыхнули, отражая блеск бус, а Бича уже разомкнул застёжку и сам стал надевать бусы на свою избранницу.
– Ну, а ежоли ты не проть притулить бродюжника в свовом шагуне, то станется те и други подарунки, - тихо шепнул он ей на ухо.
"Шустрый, как пистолет, - усмехнулся Гер. – Сразу берёт быка за рога, а вернее, яфридку за торчушки. Ему для этого даже блекка не потребовалась. Назвать его любителем уже нельзя, это – профессионал".
– Для бродюжника Бича мой шагун не замкнут, - быстро взглянув на медную пластинку торговца, на которой было выбито его имя, ответила яфридка.
– Кака ж твоя клича, краснотушка? – поинтересовался Бича.
– Фризла, - кокетливо ответила яфридка.
"Как, как?!" – закричал Гер.
"От судьбы, брат, не уйдёшь, - мысленно захохотал Яфру-Бича. – Знать такая твоя доля".
"А может быть, это ты моей судьбой распоряжаешься?" – подозрительно спросил его Гер.
" Я сейчас – простой бродюжник Бича, это, во-первых, а во-вторых, бог – это бог, а судьба – это судьба, потому что у каждого бога тоже есть своя судьба", - возразил ему Яфру-Бича.

Толпа вдруг притихла и расступилась, пропуская старосту гутарлы и нескольких самых уважаемых яфридов, которые шли вслед за ним. Среди них был бродюжник Борсый, ковач Чукмак и бандур Элвус.

– Хучь, бродюжник Бича, - тоже взглянув на пластинку и приподняв кончик своего хопера, произнёс староста.
– Хучь и тебе, мудрой Хазбар, - ответил Бича, нарисовав в воздухе концом хопера замысловатую завитушку.
"А ты откуда знаешь его имя, если ты – простой бродюжник, а не бог?" – усмехнулся Гер.
"Вот как раз бродюжник-то и обязан знать имена всех уважаемых яфридов в каждой гутарле, - пояснил ему Яфру-Бича. – А иначе погранцы его могут и не пропустить".
– Откель приколобал в нашу гутарлу, - поинтересовался Хазбар.
– С жаркой стороны, - махнув рукой за спину, ответил Бича, - отсель дальчее будя.
– А катран-то така откель нарыл? – опять спросил его Хазбар.
– У бежлых люцаков отжал.
– Люцаки-то были колдовы, - выступил вперёд Чукмак. – Я свову зазубру в них метанул, кады ёны у маво шагуна закружились.
– Вот ёны и закидонились кудо-та, кады я их в каменюках прижмал, - улыбнулся Бича.
– А зазубру мову ты тама не глазел? – спросил его Чукмак.
– Дык ведь ёны с ентой зазуброй и закидонились, - развёл руками Бича.
Чукмак недовольно хрюкнул и отошёл в сторону.
– Храбёр ты шибака, бродюжник Бича, - уважительно произнёс Хазбар. – Не всяк яфрид рисканёт с колдовыми завязаться. Добро колобать в нашу гутарлу.
Бродюжник Бича почтительно склонил голову и снова выписал в воздухе завитушку хопером. Затем он подхватил свою сумку и в сопровождении старосты и всей толпы, отправился в гутарлу, где и должен был начаться топотальник в честь прибытия бродюжника Бичу.

В центре гутарлы моментально появились столы, на которые яфриды поставили пузырники с блеккой и всевозможную жрачку. Бандур Элвус принёс свой тампур и под его звуки яфриды с радостным гомоном уселись за столы, а Бича, конечно же, умудрился занять место рядом с Фризлой. Староста произнёс первый тост и праздник начался.

Яфриды пели песни, пили блекку и весело топтались на поляне. Сидя рядом с Фризлой, Бича постоянно что-то нашёптывал ей на ухо, отчего она громко и заразительно хохотала и с явным удовольствием ловила на себе завистливые взгляды одиноких яфридок.

"Слушай, Бича, а ты не боишься, что после топотальника какой-нибудь её ухажер или даже её родитель, начнёт тебе зубы хопером считать?" – усмехнулся Гер.
"Эх, - снисходительно вздохнул Яфру-Бича. – Вот что значит не знать наших обычаев, традиций и в целом образа жизни. Ты думаешь, что я стал знакомиться с Фризлой наобум лазаря? Ты видишь, как она одета? Так вот все детали её одежды говорят о том, что Фризла – взрослая одинокая яфридка, не вдова и у неё ещё не было детей. Об этом же говорят и те украшения, которые яфридки носят постоянно. Ну, а что касается родителей, то совершеннолетние яфриды с ними вместе не живут. Повзрослев, они строят себе шагун, и сами выбирают, кем им быть и с кем жить. Уразумел?"
"Понятно, - кивнул головой Гер, - но вот сейчас ты закрутишь с ней роман, а через пару дней исчезнешь. Над ней потом её соседи смеяться не станут?"
"И опять ты пытаешься применить к яфридам свои чисто человеческие понятия, - ответил ему Яфру-Бича. – Если я на одну ночь останусь в её шагуне, то утром я выйду из него мужем Фризлы, неофициальным мужем, а свадьба будет чуть позже. И над ней никто и никогда не посмеет смеяться, потому что яфриды выбирают себе пару раз и навсегда. Это у вас может быть пятая жена или третий муж при живых бывших супругах, а яфриды в следующий раз женятся и выходят замуж только тогда, когда становятся вдовыми".
"То есть, яфриды не разводятся?" – попытался уточнить Гер.
"Яфриды размножаются, а не разводятся, - захохотал Яфру-Бича. – Ну, а если серьёзно, то яфриды никогда не бросают свою половину ради кого-то другого. Как говорила одна старая, опытная и шустрая на балдун яфридка-огородница: хрен на хрен менять – только время терять".
"Но ты ведь не сможешь постоянно жить с Фризлой. Или ты решил остаться здесь навсегда?"
"Я – бродюжник. Работа у меня такая, понимаешь? – уже начиная уставать от вопросов, проворчал Яфру-Бича. – Сегодня я здесь, а завтра там, но к Фризле я буду возвращаться всегда, пока она будет жить на этом свете. Когда моряк, купец, исследователь или воин уходит в дальний поход, то его жена остаётся дома с детьми и терпеливо ждёт его возвращения. Фризла прекрасно знает об этом и сейчас она делает свой выбор. Если вечером вместо шагуна она предложит мне переночевать в сарае, то я останусь всего лишь её гостем и вряд ли когда-нибудь стану её мужем. Ну, всё, не отвлекай меня. Давай лучше хлопнем по чекашке и закусим вот этим чудным заливным из пузана".

Глядя на мир глазами Бича, Гер заметил, что Бича только делает вид, что полностью занят Фризлой и почти не обращает внимания на других яфридов. Его быстрый и оценивающий взгляд то и дело выхватывал из всей компании, то Босого, то Хазбара, то Чукмака.
"Каждый из них мечтает стать обладателем этого катера, - вскоре понял Гер, - и сейчас думает о том, как бы ему опередить своих конкурентов".
Эти трое, действительно, вели себя достаточно сдержанно для праздника, мало пили, без аппетита ели и внимательно следили за бродюжником Бича, который вёл себя, словно токующий глухарь. Он просто заворожил Фризлу и ближайших соседей шутками и смешными историями из своих приключений в разных странах. А когда приходило время танцев, то и здесь Бича был на высоте, лихо вытаптывая вместе со своей подружкой траву на поляне.

"Ну, всё, быть нам сегодня ночью в шагуне, - думал Гер, глядя на счастливое лицо Фризлы. – От такого краснобая и топтуна ни одна яфридка не откажется. Ишь, как подружки-то её заскучали, словно не на праздник пришли, а на поминки".

Весь день гутарла веселилась, горланила песни и топотала на лужайке, а к вечеру, когда Хазару стало понятно, что сегодня торг уже не состоится, он произнёс прощальный тост и отправился в свой шагун. Вслед за ним стали мало-помалу расходится и все остальные поселенцы. По обычаю яфридов, последним с праздника должен был уходить виновник торжества, и когда Бича и Фризла остались одни, она взяла его за нижнюю левую руку и повела в свой шагун.

"Шагун или сарай? – гадал Гер по дороге к жилищу Фризлы. – Да нет, конечно же, шагун. А впрочем, кто их разберёт, этих женщин-яфридок? Это уж точно не моего ума дело".

Подойдя к ступеням лестницы, которая вела в шагун, Фризла остановилась, отпустила руку Бича и посмотрела бродюжнику в глаза.

– Бича, а на скоко дён ты приколобал в нашу гутарлу? – спросила она его.
– Спустя десять дён, я должон статься на закатной стороне у гриммов, а знать в ентой гутарле мну житьтя не боля двух дён, - ответил Бича.
– Не боля двух дён, - печально вздохнула Фризла. – А посля гриммов ты кудо поколобаешь?
– А посля гриммов, ежоли ты ща ентова захошь, обрать в твову гутарлу, - улыбнулся Бича, - а тама ужо и поглазеть станется.

Фризла радостно улыбнулась и снова взяла его за руку.

– Добро колобать в мой шагун, мин Бича, - тихо и смущённо произнесла она, - и пущай ён тяперь станется и твоим тож.

Бича и Фризла стали подниматься по ступеням лестницы, и было слышно, как в некоторых шагунах с шумом захлопнулись окна.

"Подружки все напрочь изревновались, - усмехнулся Гер. – Послушай, Бича, а кто такие гриммы?"
"Отстань, сейчас не до этого, - возмутился Яфру-Бича. – Утром расскажу, если ты к тому времени о них не забудешь".
"Эй, эй! – встревожился Гер. – Ты что, хочешь сказать, что у меня после этой брачной ночи может и память отказать? Нет уж, давай, пока не поздно, сразу обо всём и договоримся!"
"О, господи! – взмолился Бича. – О чём ты ещё хочешь договариваться?! Тебе не кажется, что ты выбрал не самый удобный момент для переговоров?"
"Если бы ты сейчас пошёл в сарай, то я бы и не завёл этот разговор, - огрызнулся Гер, - Но, я так понимаю, что вы максимум через пару минут завалитесь на отдушку, а после этого мне до тебя уже не докричаться".
"Ну, хорошо, - устало вздохнул Яфру-Бича, - давай, только быстро".
"Ты пойми, я ведь впервые буду спать с яфридкой, что для моей человеческой души – достаточно сильное испытание, - стал объяснять ему Гер. – Ты не мог бы сделать так, чтобы мы с тобой чередовались, ну, хотя бы через раз?"
"Что значит, чередовались?" – не понял его Бича.
"Немного ты побудешь Бича, а она Фризлой, а немного побудешь Героном, а она, соответственно, Фризой, - предложил Гер.- Если, конечно, она не будет замечать такой перемены".
"Хо! – воскликнул Яфру-Бича. – Очень интересное предложение! Я всегда был за то, чтобы в любовных отношениях проявлялось больше фантазии. Только учти, что когда у тебя с Фризой начнётся настоящий роман, то условия этого договора менять уже не будем"
"Хорошо, я согласен, - вздохнул Гер. - Но она точно ничего не заметит?"
"Не сомневайся, всё будет джюки-пуки, - мысленно и энергично потёр все свои ладони Яфру-Бича, поднимаясь на верхнюю и последнюю ступень лестницы. – Уверяю тебя, даже если она, то есть они, что-то и заметят, то им это очень понравится".

Фризла открыла дверь своего шагуна, приглашая бродюжника войти в её жилище и, дождавшись, когда Бича скроется внутри, развернулась лицом к поселению. Несколько секунд она стояла, гордо подняв голову и уперев в бока все свои четыре кулака, а затем тоже вошла в шагун, демонстративно и победоносно взмахнув при этом концом длинного сильного хопера.

Глава 10

Бича открыл глаза и Гер не сразу понял, где он сейчас находится. Стены сначала плавно, а затем резко переходили в потолок, образуя купол, в верхней точке которого была закреплена цепь, державшая светильник наподобие люстры с шестью толстыми свечами. Всего помещения Гер рассмотреть не мог, потому что кровать, на которой он лежал, была огорожена ширмой с плотной узорчатой тканью. Бича скосил глаза в сторону и Гер рядом с собой увидел спящую голую яфридку, едва прикрытую тонким одеялом.

"Ах да, я же в шагуне Фризлы, - сразу всё вспомнил Гер. – Ну, конечно, вчера-то мне некогда было потолок разглядывать. Этот сексуальный маньяк почти всю ночь не давал спать ни мне, ни ей. Ишь, как руки-то раскидала, четыре штуки и все в разные стороны".

Бича повернулся на правый бок и ладонями обеих левых рук погладил яфридку по груди и животу одновременно. Фризла забормотала что-то невразумительное, зачмокала губами и, так и не проснувшись, тоже легла на правый бок.

"Да дай же ты ей хоть немного поспать-то! – возмутился Гер, обращаясь к Бичу. – Это у тебя энергии вагон и маленькая тележка, а она за эту ночь, поди, все, что у неё было, то и отдала. Видишь, как хопер-то откинула? Судя по нему, ей теперь нужно как минимум сутки в себя приходить".
"Сутки – это много, - возразил Бича, убирая с тела Фризлы свои руки. - Через сутки мы с тобой уже отправимся в обратную дорогу".
"Зато впереди у нас ещё целая ночь, да и днём ты, наверное, не всё время торговлей заниматься будешь, - продолжал уговаривать его Гер. – Лучше давай хлопнем по чекашке да сбегаем, искупаемся, пока народ в гутарле ещё не проснулся. Я надеюсь, мы не весь пузырник за ночь выфрали?"
"Хм, - задумался Яфру-Бича, явно переключаясь на блекку. – Сейчас посмотрим".

Он поднялся с отдушки, натянул на себя штаны и, раздвинув ширму, подошёл к обеденному столу, на котором стоял пузырник и остатки ночного пиршества.

"Есть ещё порох в пороховницах, - радостно подумал он, встряхнув бутыль. – Да и забутовку не всю залоптали".
"Вот и замечательно, - с облегчением вздохнул Гер. – Именно этого-то мне сейчас и не хватает. А то всего лишь час назад я думал, что уже и не доживу до такого момента".
"Неужто так сильно перенапрягся?" – со смехом спросил его Бича, наливая полную чекашку блекки.
"Не то слово, - мысленно махнул рукой Гер. – Мышцы у меня, конечно, не болят, потому что сейчас не я ими управляю, а вот эмоций-то я, кажется, хватил через край. А ты знаешь, мне почудилось, что Фризла заметила, как ты стал Героном, а она Фризой, но почему-то не подала виду. Или я не прав?"
"Прав, прав, - согласился с ним Яфру-Бича и залпом осушил чекашку. – А не подала виду именно из-за того, что ей это понравилось. Как я тебе и говорил", - добавил он, закусывая блекку холодным пузаном.

Посмаковав вкус блекки и пузана, Гер решил продолжить эту тему.

"Но ведь это для неё, наверное, неестественно, - предположил он, - или жёны яфридов в таких случаях не задают лишних вопросов? Изменения моего и своего тела в такой запарке она, конечно, могла и не заметить, но лицо-то моё у неё всегда было перед глазами".
"Жёны яфридов, как и все остальные жёны, всегда задают много вопросов, - захохотал Яфру-Бича. – Но у них всё-таки есть одно преимущество: они знают, что на свете есть волшебники. Фризла, конечно же, увидела перед собой человеческое лицо, но посмотри сам, как оно выглядело".

Бича встал из-за стола и подошёл к большому зеркалу. Гер вдруг увидел, как голова яфрида стала превращаться в человеческую голову с лицом Герона, но это лицо удивительным образом напоминало лицо бродюжника Бича.

"И как это понимать?" – удивился Гер.
"А понимать это нужно так, что Герон и Бича – двойники, хоть и являются абсолютно разными существами, - усмехнулся Яфру-Бича, принимая свой прежний вид. – Может ты обращал когда-нибудь внимание на то, что некоторые собаки удивительным образом похожи на своего хозяина? Хотя можно сказать и наоборот: хозяин похож на свою собаку".
"Да, это так, - немного подумав, согласился с ним Гер. – Во дворе дома моей столичной квартиры я иногда встречаю соседа с бульдогом на поводке и у обоих одинаковое выражение лица. Просто копия друг друга".
"Вот, вот, - кивнул головой Яфру-Бича. – Такая же история и у меня с Героном. Поэтому Фризла смотрела на Герона, а видела всё того же Бича, хотя при этом прекрасно понимала, что он – человек, а не яфрид. Но, как я уже сказал, для яфридов не секрет, что в мире живут и волшебники или, как здесь говорят, колдовые".
"Это не испугает твою молодую жену? – нахмурившись, спросил его Гер. – А если она кому-нибудь обо всём расскажет?"
"А ты не забыл о том, что Фриза тоже подозревает, что Герон – волшебник? - усмехнулся Яфру-Бича. – Но она молчит об этом даже сейчас, а уж когда станет твоей женой, то от неё ни одна живая душа не узнает, кто ты такой на самом деле. Вот так-то, брат: своя рубашка ближе к телу, а муж без рубашки ещё ближе к телу, чем своя рубашка", - с хохотом закончил он.

Приговорив остатки блекки, и подкрепившись тем, что было на столе, Яфру-Бича вышел на крыльцо шагуна. Особо заботливые хозяйки уже проснулись, и над трубами их домов появился лёгкий белый дымок. Несколько заядлых рыбаков, в основном юного возраста, тоже не дожидаясь восхода, удили рыбу, покачиваясь в своих катранах неподалёку от берега.

"Сейчас тебя увидят соседи и подружки Фризлы, а потом станут балдасить над тем, как её будущий муж в первую же ночь сбежал от неё ни свет, ни заря", - ехидно заметил Гер.
"Ну, вот что ты за человек, а? – устало вздохнув, спросил его Бича. – Ведь это ты уговорил меня оставить в покое мою молодую жену ради блекки, закуски и купания. А теперь, когда я уже выпил, закусил и приготовился принять солёную ванну, ты вдруг говоришь мне о том, чем всё это может обернуться для Фризлы. Даю тебе ровно десять секунд на то, чтобы ты придумал причину, по которой я всё-таки должен пойти на озеро. В противном случае я возвращаюсь к своей жене на отдушку и буду лупасить на ней до тех пор, пока у нас обоих не заболят бока. Время пошло".
"А я-то думал, что слово лупасить переводится, как спать или отдыхать, - усмехнулся Гер. - Но на озеро мы всё равно пойдём и вот зачем: ты должен поймать там самого большого пузана, причём голыми руками. А затем принести его в шагун Фризлы, но так, чтобы тебя при этом увидело как можно больше народа. Вот тогда и мы искупаемся, и соседи с подружками станут ещё больше завидовать твоей жене".
"Какой же ты изворотливый гадёныш, - захохотал Яфру-Бича. – А главное, что тебе для этого и десяти секунд не потребовалось. План хороший, ничего не скажешь. Ладно, пойдём претворять его в жизнь".

Он лёгким и быстрым шагом спустился по лестнице, и поколобал к озеру напевая весёлую песню бродюжников.

На берегу, когда первый утренний луч Иризо только-только вырвался из-за горизонта, Бича разделся, положил свои вещи на плоский камень и с разбегу бросился в солёную, тёплую воду.

"Ах, как хорошо-то! – с блаженством подумал Гер, после того, как Бича, проплыв метров двадцать быстрым брассом лёг на спину и, закрыв глаза, закачался на мелкой волне. – Лежишь, словно младенец в колыбели: сыто-пьяно, светло, тепло и мокро".

"Всё, пора и порыбачить, - решил Яфру-Бича и перевернулся на живот, - но ловить будем не пузана".
"А кого же тогда?" – удивился Гер.
"Пузан – рыба обыкновенная, промысловая, её каждый спиногрыз поймать может. А настоящим лакомством у яфридов считается рыба-пиларь. Вот её, действительно, изловить очень трудно, - объяснил ему Бича. – Сетью её не поймаешь, потому что у неё на боках, спине и узкой морде растут острые, как бритва шипы. Если такая рыба заходит в сеть или невод, то рыбаки потом на берегу долго латают свои снасти. Иногда счастливчикам удаётся поймать пиларя на живца, но на крупный экземпляр в таком случае рассчитывать не приходится. Самые отчаянные яфриды охотятся на пиларя с зазуброй и на большой глубине, но там достаточно велик шанс повстречать восьмилапого".
"Но у нас с собою нет зазубры, - удивился Гер. – Как же в таком случае мы будем на неё охотиться?"
"В твоём плане чётко указано: удивить всех соседей и подружек Фризлы, - улыбнулся Яфру-Бича. – Поймать голыми руками рыбу-пиларь – это и есть вершина рыбацкого мастерства и удачи".
"Ты же не рыбак, а бродюжник, - напомнил ему Гер. – Может быть, нам не стоит делать из Бича мастера на все руки? Он уже и без того известный и храбрый торговец, который не боится колдовых, увлекательный рассказчик и балагур, певец, танцор да ещё и неутомимый любовник. Не слишком ли много для одного простого и скромного яфрида?"
"Что касается любовника, то об этом пока знает только Фризла", - засмеялся Яфру-Бича. – Вот когда я уеду, тогда она, возможно, и расскажет самым близким подружкам о своей первой брачной ночи".
"Ошибаешься, мой друг, - иронично покачав головой, произнёс Гер. – Дело в том, что на тебя блекка действует гораздо сильнее, чем на меня и ты, вероятно, просто не обратил внимания на то, как твоя молодая жена всю ночь манипулировала свечами на люстре. Она их то гасила почти все, то зажигала некоторые из них, но полностью свечи были потушены только после того, как ты решил уснуть. И с занавесками на окнах, кстати говоря, происходила точно такая же история".
"Ах, она чертовка!" – во весь голос захохотал Бича. – Выходит так, что специально для своих подружек Фризла устроила ночное сексуальное шоу. Теперь и я припоминаю, что заслонка на теплушке всю ночь была полностью открыта, хотя дрова прогорели ещё вечером. Не иначе, как у дымаря ушанила пара-тройка молодых яфридок".

Внезапно накатившая волна плеснула в раскрытую пасть Бича изрядную порцию солёной воды и он, захлебнувшись, стал с хохотом откашливаться, не в силах справиться с душившим его смехом.

"Ох, до чего же хитры и изобретательны эти бабы, - устало дыша и всё ещё посмеиваясь, покачал головой Яфру-Бича, - особенно в той части, когда дело касается любовных отношений. Ведь они наверняка когда-то сидели все вместе и придумывали этот язык жестов".
"Да иначе и быть не могло, - тоже улыбнулся Гер. – Так стоит ли нам при всех достоинствах Бича, добавлять ему ещё и славу выдающегося рыбака?"
"Если яфрид талантлив, то он талантлив во всех отношениях, - поднял вверх указательный палец Яфру-Бича. – К тому же, он не первый и не единственный, кому удалось таким способом поймать пиларя".
"Ну, раз так, тогда вперёд, - пожал плечами Гер. - Но только не вздумай вытащить на берег ещё и восьмилапого, иначе будет уже перебор".

Бича кашлянул в последний раз и нырнул под воду, сильно и резко взмахнув при этом хопером, поднявшим в воздух кучу брызг. Быстро работая всеми своими конечностями, яфрид шёл на глубину, словно торпеда.

"А простой яфрид не боится такого сильного перепада давления?" – поинтересовался Гер, наблюдая за этим погружением так, как будто бы он сейчас смотрел кадры какого-нибудь фантастического фильма.
"Ты думаешь, что я постоянно пользуюсь своими божественными способностями? – снисходительно усмехнувшись, спросил его Яфру-Бича. – Нет, Гер, настоящим богом я становлюсь лишь тогда, когда этому состоянию соответствует величина моей ауры. Не скрою, что создавая это тело, я немного увеличил его возможности, но не настолько, чтобы сильно отличаться от обыкновенного яфрида. В истории нашего народа были случаи, когда на свет рождались и более выдающиеся особи. Резкие перепады давления опасны для любого существа. Подними на поверхность рыбу, живущую на глубине полутора километров, и она раздуется, словно новогодний шар. У яфридов тоже есть свой предел, как величины, так и скорости погружения, но они – амфибии и под водой пользуются жабрами, а не лёгкими, потребляя при этом гораздо меньшее количество кислорода, чем на суше".

Бича достиг дна и, выбрав подходящее место, распластался на нем, замаскировавшись илом и водорослями. Дневной свет плохо проникал на такую глубину, но зрение яфрида имело свойство приспосабливаться к темноте, и вскоре Гер уже хорошо видел всё то, что происходило вокруг. А жизнь на этой глубине была достаточно многообразна. Внезапное появление яфрида распугало всех обитателей дна, но спустя всего несколько минут они успокоились и вернулись обратно, удивляя Гера своими формами и расцветкой.

"Сколько же здесь всякой живности-то, - удивлённо покачал он головой, обращаясь к Яфру-Бича. – Мне даже кажется, что на суше её гораздо меньше, чем под водой".
"А ты на суше часто замечаешь муравьёв, жучков и всевозможных букашек, которые живут и ползают в траве? - вращая во все стороны глазами, спросил его яфрид. – Что суша, что вода – всё одинаково. Где условия получше, там и живности побольше. Человек тоже живёт по такому же принципу. Пословица "рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше" верна лишь наполовину, потому что для многих видов рыб понятие "глубже" означает верную смерть".
"Пиларь – хищник?" – поинтересовался Гер.
"Да, и причём достаточно агрессивный, - ответил ему Бича. – Охотится в основном в одиночку, но иногда пилари собираются и в стаю. Вот они идут, смотри прямо по курсу".

Из мутной темноты появился десяток больших рыбин, каждая из которых была длиною не меньше двух, двух с половиной метров. Выстроившись в шеренгу, они медленно, словно бы прогуливаясь, стали проплывать над затаившимся яфридом.

"Какую из них будем брать? – спросил Гер.
"Никакую, - ответил тот. – Мы не успеем подняться и наполовину, как нас и нашу добычу остальные пилари распилят на куски".
"А если мы дождёмся одиночку, а эта стая будет кружить неподалёку, то мы успеем подняться на поверхность?" – встревожился Гер.
"Да кто ж его знает-то? – усмехнулся Бичу. – Может быть, успеем, а может, и нет. Всё будет зависеть оттого, насколько близко от нас они окажутся".
"Что-то расхотелось мне охотиться на этого пиларя, - поёжился Гер. – Пойдем, изловим пузана, да и дело с концом".
"Что брат, поджилки трясутся? – насмешливо прокряхтел Яфру-Бича. – Конечно, бегать с сачком по лужайке, гоняясь за бабочками, гораздо безопаснее".
"Да к чему такой глупый риск? – продолжал уговаривать его Гер. – Тебя и без пиларя все уже любят и уважают в этой гутарле, а Фризла и пузану будет рада лишь бы ты пришёл домой целым и невредимым".
"Если яфрид что-то решил, то он обязательно это сделает, - упрямым тоном произнёс Яфру-Бича. – Уговаривать и убеждать меня, нужно было на поверхности, а сейчас уже слишком поздно".
"Но я же тогда ещё не знал, насколько это опасно! – воскликнул Гер. – Вообще-то в моём понимании рыбалка – самое безопасное занятие в мире. Я знаю, что в нашем времени и в нашем мире есть люди, которые с голыми руками охотятся на акул, закрывая им жабры пропитанной кровью тряпкой. Но для меня такая рыбалка – сущее безумие".
"А храбрость – это и есть безумие, - ответил ему Бича, - но ни один уважающий себя яфрид не сможет спокойно жить на этой земле, если кто-нибудь, включая и его самого, усомнится в его храбрости".
"Господи, и зачем я только стащил тебя с отдушки, - застонал Гер. – Лежали бы сейчас рядом с тёплой и мягкой Фризлой и никаких тебе пиларей".
"Да хватит уже скулить-то, - отмахнулся от него Яфру-Бича. – Вот смотри, идёт наша добыча".

Рыба-пиларь, ещё более крупная, чем те, которые были в стае, медленно приближалась, лениво работая хвостовым плавником.

"Стая ещё не успела уйти далеко, - почти истерично закричал Гер. – А если они вообще решили повернуть обратно?"
"Я знаю один способ, который почти безотказно действует в такой ситуации, - не отрывая глаз от пиларя и не обращая внимания на визг Гера, сказал Бича. – Когда он будет проплывать над нами, нужно вонзить ему когти указательного и среднего пальцев прямо под нижнюю челюсть. Тогда от боли и неожиданности он рванётся наверх, а мы ему в этом ещё и поможем. Главное, чтобы он подошёл к нам достаточно близко и поэтому сейчас мы попробуем его подманить".

Яфру-Бича пошевелил концом хопера и пиларь, явно заинтересовавшись, резко пошёл на снижение.

"Вот это и называется ловить на живца, - с ужасом глядя на приоткрытую пасть крупного хищника, обречённо произнёс Гер. – Только в качестве живца почему-то самому быть приходится ".

Дёрнув ещё пару раз хопером, Бича приготовился к атаке и Гер почувствовал, как тело яфрида напряглось, словно сжатая пружина. Когда голова пиларя, опустившегося до водорослей, поравнялась с головой Бича, яфрид всеми конечностями оттолкнулся от дна и молниеносным ударом вонзил свои когти под нижнюю челюсть хищника. И рыба, и рыбак, как две ракеты устремились вверх, взбаламутив илистое дно и оставляя позади себя кровавый след.

"Стая обязательно за нами погонится, - думал Гер, не имея возможности оглянуться назад. – Обычно подобные хищники издалека чуют запах и вкус крови".

Приближаясь к поверхности, Бича стал направлять пиларя ближе к берегу, увлекая его на мелководье. Но хищник уже успел оправиться от шока и стал сопротивляться, стараясь вырваться и наоборот уйти дальше от берега.

"Эх, нам бы только ногами на дно встать, - дрожа от возбуждения и страха перед кровожадной стаей, думал Гер. – Всё-таки хвост у этого монстра поболе нашего будет".

Но Бича так яростно работал всеми свободными конечностями, и так ловко управлял головой пиларя, что, в конце концов, они выскочили на поверхность воды у самого края мелководья, подняв фонтан брызг на глазах у изумлённых рыбаков.
Яростная борьба не стихала ни на одно мгновение, пока Бича тащил пиларя к берегу. До спасительной суши оставалось всего несколько метров, когда поверхность воды снова вспенилась в том месте, откуда появился яфрид со своей добычей. Это голодная стая, возбуждённая вкусом свежей крови, мчалась по следу охотника и его добычи. Но проплыв до середины мелководья, хищники покружились на одном месте и под громкие крики рыбаков, снова ушли на глубину.
Бича в это время уже вытащил трепыхавшегося пиларя на берег, свободной рукой схватил увесистый камень и со всей силы ударил им рыбу по голове, стараясь оглоушить или сломать ей шейный позвонок.

"Вот так покупались, вот так отдохнули, - глядя на добычу Бича, устало и немного нервно подумал Гер. – Сто раз теперь подумаю, прежде чем стану уговаривать этого яфрида, отдохнуть в каком-нибудь тихом и спокойном месте. У него просто талант создавать себе трудности и искать приключения".

Те поселенцы, которые уже проснулись, услышав взволнованные крики рыбаков, поспешили на берег, и вскоре целая толпа яфридов обступила бродюжника и его улов.

– Вац, вац, вац! – восхищённо цокали они языками и удивлённо качали головой. – Храбёр ты Бича, шибака храбёр! Вац, вац, вац!
А Бича оделся, взвалил на спину пиларя и в сопровождении зевак и спиногрызов, отправился к шагуну Фризлы.

"Смотри-ка, а жена-то твоя тоже не спит, - удивлённо произнёс Гер, заметив над жилищем Фризлы дымок, поднимавшийся из печной трубы, - уже и теплушку запалила".
"А ты действительно думал, что она весь день будет дрыхнуть на отдушке? – насмешливо спросил его Яфру-Бича. – Нет, брат, яфридки на такое неспособны. Им чем боля трудностей, тем боля житя по кайфу".

Вероятно, услышав восторженные крики ребятни, Фризла вышла на крыльцо, да так и застыла с прижатыми к груди руками, увидев приближающегося Бича с пиларём на спине. И лишь её извивающийся и бьющийся о пол конец хопера, говорил о том, насколько она взволнована, изумлена и восторженна.

– А я ужо и на крюкачку сколобал, - с небрежной улыбкой сказал Бича, поднявшись на крыльцо и положив к ногам Фризлы пиларя. – Будя чем блекку подкусить.
– Ой, ты сраной, - вдруг испуганно всплеснула руками Фризла, увидев на плече Бича глубокий порез от шипа пиларя.
– Чухча, - отмахнулся он, взглянув на порез, - до нашего с тобой топотальника заживится.
Фризла вдруг бросилась к Бича и прижалась к нему всем телом, крепко обхватив его четырьмя цепкими руками.
– Без меня ты, боля на крюкачку не сколобаешь, - с дрожью в голосе прошептала она ему на ухо.

Увидев такое проявление чувств, соседи и зеваки стали смущённо почёсывать свои торчушки и расходиться по шагунам, хоть и удивлённо, но понимающе покачивая при этом головой.

Только к полудню Бича снова вышел на крыльцо шагуна Фризлы.

"Борсой, наверь, ужо давно на измене елозит, - невольно смешивая яфридский язык с люцакским, усмехнулся Гер, обращаясь к Бича, - а ты всё никак к нему сколобать не соизволишь".
"Ничо, - лукаво улыбнулся Бича. – Пушай ён думат, чо я ему боля нужон, чем ён мну. А ты почо на нашем-то болдаешь? Можа ён тябе боля по норову-то?"
"Если человеку сто раз подряд сказать, что он – свинья, то на сто первый раз он обязательно хрюкнет, - засмеялся Гер. – Когда все вокруг говорят на яфридском, то я просто автоматом перехожу на него. Вот и Борк со своим коллегой достаточно хорошо выучили ваш язык".
"Ну, им-то он был просто жизненно необходим, - заметил Яфру-Бича. – Если бы они заранее знали гимн яфридов, то Чукмак, услышав его из уст люцаков, никогда бы не стал бросать в них свою зазубру, даже несмотря на то, что у них был активирован змеиный амулет. Люцак, поющий гимн яфридов, сразу становится, если не другом, то, по меньшей мере, не врагом яфрида".
"А если этот люцак притворяется, и на самом деле он – шпион, провокатор или просто лжец?"
"Таких яфриды быстро выводят на чистую воду. Если у детей Нарфея хорошо развита интуиция, то у детей Яфру прекрасно работает нюх. Ладно, пойдем-ка, посмотрим, как там наш катер себя чувствует, заберём оттуда кое-какие вещички, а потом можно будет и к Борсому заглянуть".
"А торговать-то когда начнёшь? – поинтересовался Гер. – То у тебя праздник, то медовый месяц, пардон, медовый день. Народ, наверное, уже ждать устал".
"Если в поселении есть свой бродюжник, то весь народ отоваривается исключительно у него, поэтому и все товары мы будем продавать только Борсому, - объяснил ему Бича. – Так что народ ждёт, когда я отсюда уеду, а не когда начну торговать".
"А зачем им нужен посредник?- удивился Гер. – Он ведь наверняка установит свою цену и тогда простому рыбаку придётся покупать нужную ему вещь уже по более высокой цене".
"Свои комиссионные он, конечно, возьмёт, - согласился с ним Бича, - Но зато при такой схеме ему приходится брать на себя и всю ответственность за качество товара. Заезжий бродюжник был, да сплыл, а товар оказался с изъяном. Куда тогда бежать простому рыбаку? И деньги отдал, и вещь оказалась бракованной. А вот если он купит эту вещь у местного бродюжника, то или деньги свои вернёт, или товар заменит. Да и свой-то бродюжник не станет продавать поселенцам некачественный товар. Для него такая торговля очень быстро закончится мордобоем. Слишком высоко задирать цены ему тоже не резон: народ – не дурак и знает что, где и почём стоит. Сначала товары перестанут покупать, а потом на общем собрании выгонят из гутарлы такого бродюжника в три шеи, да ещё и имущество конфискуют. Яфриды шибака жадных шибака не любят", - со смехом закончил он.

На берегу в этот час почти никого не было: стайка спиногрызов барахталась на мелководье, да пара рыбаков латали и развешивали на просушку свои сети.
Бича проверил товары, лежавшие в катере, положил в сумку нужные вещи и, перекинув её длинный ремень через плечо, отправился к Борсому.
По дороге к дому бродюжника, Бича то и дело останавливался и раскланивался с яфридами и яфридками, которые приветствовали его, как старого приятеля, соседа или родственника.

"Ты здесь теперь свой в доску, да? – усмехнулся Гер. – Они так всех бродюжников любят или просто это из-за того, что ты решил жениться на Фризле и поймал утром большого пиларя?"
"И то, и другое, и третье, - ответил ему Бича, - а после свадьбы я и действительно стану для многих из них родственником. Все яфриды очень любят и уважают друг друга, поэтому и живут, как одна большая семья. Смотри, а вот и Шарлог с Ландрой на крыльцо вышли".
"Я их ещё на вчерашнем топотальнике приметил, - улыбнулся Гер. – Бусы у Ландры, конечно же, классные. А на праздничной куртке Шарлога, я вчера увидел какое-то украшение, но так и не понял, что это такое".
"Челюсти того самого восьмилапого, которого он тогда убил, - объяснил ему Яфру-Бича. – После того случая Шарлог стал знаменитым и очень уважаемым яфридом. Его друг и сосед Финдор теперь всегда вместе с ним ходит на крюкачку, потому что надеется, что и ему посчастливится убить восьмилапого".

Шагун Борсого был, пожалуй, самым большим жилищем во всей гутарле. Собственно говоря, он состоял из двух рядом стоящих строений, в одном из которых бродюжник жил, а в другом хранил и продавал свои товары. Бича не успел ещё подойти к ступеням лестницы, а Борсой уже вышел на крыльцо, настежь распахнув двери для долгожданного гостя.

– Хучь, Бича! – радостно воскликнул он, взмахнув концом своего хопера. – Добро колобать в мой шагун.
– Хучь, Борсой! – поднимаясь по лестнице, ответил ему Бича. – С радостью и удовольствием!

Войдя в шагун, Бича сразу же увидел Хазбара и Чукмака, сидевших за столом, на котором стояли пузырник с блеккой и большое блюдо с закуской.

"Оба-на! – воскликнул Гер. – Потеряв надежду договориться с тобой поодиночке, они решили собраться всем вместе и договориться, как им быть с твоим катером. Как ты думаешь, я не ошибся?"
"Я думаю, что ты попал прямо в десятку, - мысленно улыбнулся Яфру-Бича. – Вот только они не знают, что я буду требовать взамен".

Поприветствовав друг друга, все яфриды уселись за стол.

"Иризо в макуле, а ты всё никак на торги не сколобаешь, - усмехнулся Хазар, обращаясь к Бичу. – Наверь, Фризла не хоча была пущать.
– Честно болдая, я и сам был не хоча от неё колобать, - с улыбкой ответил ему Бича.
Он беспомощно развёл руки в стороны и вся компания дружно захохотала.
– За таки баклаши надобнать и выфрать, - предложил Борсой, разливая блекку по чекушкам. – Тяперя ты всем нам родичем станешься.

Яфриды стали выпивать, закусывать и болтать о том, о чём и положено было разговаривать в таких случаях: о природе, о погоде, о рыбалке и охоте, и, конечно же, о женщинах.

Но вот, наконец, все темы были исчерпаны, и Хазбар решил перейти к делу.
– А заболдай-ка нам Бича, чо ты с ентим катраном баклашить удумал? Сам будя загребать ля кому заторгуешь? – небрежным тоном и как бы между делом, спросил он Бича.
– Не-а, сам загребать я не моги, - таким же тоном ответил ему Бича. – У ентова катрана внутри особа жидкость. Ён закончиться и катран приколется, а с загребами он мну не нужон. Лучее я с ентим катраном загребу к гримам. Тама и сторгуюсь.
– Особа жидкость? – заинтересовался Борсой. – Кака така?
– Пахет шибака вонюче, - объяснил ему Бича, - аж дыхалка не сопатит.
Хазбар, Чукмак и Борсой многозначительно переглянулись.

"Загадал ты им заморочку, - засмеялся Гер. – Из них троих только Борсой занимается алхимией?"
"Вообще-то алхимией, травничеством и магией занимается чуть ли не каждый продвинутый яфрид, - ответил ему Яфру-Бича. – О Борсом я знаю всё лишь потому, что специально его проверял. Он у меня, так сказать, на особом счету. Хазбар и Чукмак – тоже не простые яфриды, но у каждого из них свои тараканы в голове".

– И чо ты хоча за ентот катран у гриммов? – спросил Бича Борсой.
– Катран я отжал у колдовых, таки пушай гриммы колдовыми приладами и торгуются, - усмехнулся Бича. – А ужо их-то я моги сторговать где хоча.
– А скока прилад ты хоча за катран, - поинтересовался Борсый.
– Ежоли прилада хульная, то можа и онда, а ежоли чухча, то и торговать не моги, - пожал плечами Бича. – У гриммов ентих прилад обвались, так чо будя с чем сторговаться. Окромя катрана я у ентих колдовых отжал и ещё кое-чо.

Бича полез в свою сумку и достал из неё морской бинокль на тиснёном кожаном ремешке и туристический топорик с красивым топорищем и фирменным клеймом на лезвии.

– Вац, вац, вац! – не удержался Чукмак, взяв в руки топор и разглядывая его со всех сторон.
Затем он щёлкнул по лезвию когтём указательного пальца и, услышав в ответ звон качественной стали, как-то неопределённо покачал головой.
Хазбар же, сразу заинтересовался биноклем. Покрутив его в руках, он вопросительно посмотрел на Бича.
– Ён для чо?
– Глазеть лучее станешься, - объяснил ему Бича и жестом показал, как нужно пользоваться биноклем.
Хазбар заглянул в бинокль, как показал ему Бича, но при этом перевернул бинокль другой стороной и, увидев бродяжника, сидящего где-то далеко от себя, громко расхохотался. Бича тоже улыбнулся и перевернул бинокль в руках Хазбара, показывая, как нужно правильно им пользоваться. Тот снова посмотрел в бинокль, но уже направил его на раскрытое окно.
– Вац, вац, вац! – не смог удержаться и он.

"У тебя же есть ещё авторучка и бензиновая зажигалка, - подсказал Гер Бича. – Видишь, Борсой сидит, как ребёнок, которому не досталась игрушка?"
"Верно!" – спохватился тот, быстро достал из сумки эти вещи и подал их Борсому.
– Эт чо? – удивился Борсой, обратив внимание сначала на авторучку.
– Енто писульку баклашить, - объяснил ему Бича, - а енто теплушку запалить моги, - добавил он, показывая, как нужно пользоваться зажигалкой.
– Вац, вац, вац! – вырвалось из груди Борсого, когда он щёлкнул зажигалкой и из неё вдруг появился огонёк пламени.

"Ну, вроде бы всех удивил, - засмеялся Гер, наблюдая за яфридами, которые передавали друг другу вещи и, рассматривая их, цокали языком и качали головами. – Вот только в зажигалке скоро кончится бензин и кремень, а в авторучке паста".
"А я и не собираюсь кого-либо обманывать, - пожал плечами Яфру-Бича, - и обо всех недостатках этих вещей сразу же сообщу, если, конечно же, наши будущие родственники пожелают их приобрести".

Разглядывая диковинные вещи, яфриды переглядывались, словно молча о чём-то договариваясь, и когда они закончили осмотр предметов, первым заговорил Борсой.

– Знать, ты хоча колдовы прилады? - спросил он Бича, почёсывая свою правую торчушку. – А ты моги отличить хульну приладу от чухчи?
– Дык ведь, кака-то моги, а кака-то не моги, - неопределённо ответил ему Бича. – Глазеть надо".
– Тащи Борсой наши прилады, пушай глазеет, - решил Хазбар.

"Вот те раз, - удивился Гер. – Что-то эта компания стала напоминать мне орденоносцев, этакий яфридский ТОРК. Что это – простое коллекционирование или организованное изучение магических предметов?"
"Они создали союз, и в этом нет никакого сомнения, - согласился с ним Яфру-Бича. – Чукмак хорошо чувствует активированные артефакты, Борсой – антиквар, через руки которого проходят абсолютно все новые товары, А Хазбар, вероятно, стал идейным вдохновителем и организатором их маленького союза. Он – глава поселения и, конечно же, заинтересован в том, чтобы оставаться на своём посту, как можно дольше. Магические вещи ему в этом могут сильно помочь".
"В таком случае он ни за что не отдаст тот предмет, которым уже пользуется", - усмехнулся Гер.
"Совершенно верно, - кивнул головой Яфру-Бича, - и поэтому Борсой сейчас принесёт лишь те вещи, которые они не смогли активировать, а ещё те, которые ещё предстоит определить, как магические. Бродюжник Бича, по их молчаливому соглашению, должен им в этом помочь".
"Да, дети явно удались в своего папашу, - ехидно заметил Гер, - такие же интриганы и прохиндеи".
"Помолчал бы уже, - огрызнулся Яфру-Бича. – Судя по тебе и твоим сородичам, Нарфей и есть самый большой интриган и аферист. Яфриды, хоть и с хитринкой, но, в сущности, простодушны и доверчивы, как дети, чего не скажешь о таких созданиях Нарфея, как ты, твой отец и те монахи, которые окопались в Красных Песках".
"А монахи-то тебе что сделали? – со смехом спросил его Гер. – Соли что ли на хопер насыпали?"
"Ох, и договоришься ты сейчас у меня", - начал уже сердиться Яфру-Бича. – Снова на электрический стул захотел?"
"Ты сначала меня найди, а потом уж и на стул сажай, - продолжал дразнить его Гер. – А вот я-то могу тебя в любой момент, и укусить и откусить и проглотить. Ты видал, как ловко Гера со всеми расправился? А мы ведь с ним двойники".
"Ах ты, зараза! Шантажист паршивый! Ну, погоди, доберусь я до тебя – мало не покажется! – вовсю разошёлся Яфру-Бича. – Придёт мой час, я научусь манипулировать своей чистой энергией, и вот тогда заставлю тебя съесть самого себя ".

Гер вдруг резко замолчал и задумался.

"Чистая энергия Яфру – аналог скрытого потенциала Нарфея, - внезапно понял он. – А разница между ними состоит лишь в том, что Нарфей умеет управлять своей энергией, а Яфру нет. Иными словами Нарфей, в отличие от Яфру, может сам себя съесть. Именно для того, чтобы не допустить возникновения такой ситуации, Нарфей и придумал своё защитное заклинание. То есть, если я вдруг попаду в сознание Нарфея, то смогу его уничтожить, начав поедать самого себя. Такая же история может приключиться с любым посланником, к которому мне удастся залезть в душу, надев маску его чистой энергии. Я действительно начинаю становиться очень опасным созданием".

"Что, испугался да? Каннибал доморощенный, – злорадно закряхтел Яфру-Бича. – Молод ты ещё для того, чтобы мне угрожать. Раз уж залез ко мне в душу, то сиди там смирно и не дёргайся".
"Да, могуч и грозен великий Яфру", - тихо и задумчиво произнёс Гер, хотя думал он в это время совсем не об этом.
"И опять в твоих словах я не чувствую искренности, - раздражённо фыркнул Яфру-Бича. – Твоя двуличность засела в моём сознании, словно рыбья кость в горле: ни проглотить, ни выплюнуть".
"Да я не более двуличен, чем вот эти трое яфридов, которые хотят облапошить молодого заезжего бродюжника, - засмеялся Гер. – Смотри, Борсой несёт какой-то ларец".
"Не на того нарвались, - уже почти добродушно усмехнулся Яфру-Бича.- Я хоть и молодой, да ранний".

"Он мгновенно вспыхивает, но и гаснет быстро, - подумал Гер о Яфру. – В сущности, мне повезло, что луч Нарфея соединил меня именно с ним. Окажись на его месте, скажем, Кайса, то мы бы уже давно друг другу глаза выцарапали".

Борсой поставил ларец на стол, откинул крышку и стал доставать оттуда вещи. В основном это были различные украшения и предметы повседневного домашнего обихода.

"Неужели они все магические?" – удивился Гер.
"Конечно, нет, - улыбнулся Яфру-Бича. – Борсой обязательно подложил в ларец простые вещи для того, чтобы меня проверить и поэтому я сейчас должен им доказать, что я действительно умею отличить магическую вещь от обыкновенной".

Борсой освободил ларец, отставил его в сторону и присел на скамью, молчаливым жестом предложив Бича приступить к осмотру. А тот стал не спеша раскладывать их ровными рядами, сортируя по одному ему известному признаку. Закончив этот этап, он закрыл глаза и, соединив пальцы двух верхних рук, стал медленно водить ладонями нижних рук над всеми предметами. Яфриды очень внимательно наблюдали за его манипуляциями, стараясь не упустить ни одного движения.

"Я думаю, что тебе не помешало бы что-нибудь пошептать и усложнить процесс, подключив к опознанию вторую пару рук, - насмешливо подсказал Гер, колдующему над предметами Яфру-Бича. – Судя по движению твоей энергии, ты уже давно закончил осмотр и сейчас просто дуришь трёх доверчивых яфридов".
"У-у, шпион проклятый, - беззлобно проворчал Яфру-Бича, - спасения от тебя нету. Конечно, я и должен так поступать, иначе они сразу же примут меня за колдового, да ещё вооружённого какой-нибудь потайной приладой. Только они вот так запросто способны отличить простую вещь от магической. А у всех остальных исследователей на это уходят часы, дни и даже годы".

И он действительно стал что-то нашёптывать, беззвучно шевеля губами и делать многозначительные пасы верхними руками.
Так продолжалось несколько долгих минут, и всё это время яфриды, замерев и чуть дыша, зачарованно смотрели на действия Бича, словно движения его рук превратили их в каменные изваяния. Но вот, наконец, не открывая глаз, он вдруг начал быстро раскладывать все предметы на две кучки.

– Чухча, - усталым голосом произнёс Бича, открыв глаза и отодвинув подальше от себя одну из кучек. – Енто просты побрякуши, хоть и шибака стары.

Яфриды быстро переглянулись, удивлённо дёргая бровями, а губы Чукмака зашевелились, словно бы произнося "вац, вац, вац".

– Ну, а енти прилады шибака худы, - продолжал Бича, раскладывая в рядок предметы из второй кучки, - и на катран никак не тянут.

"Неужели действительно здесь нет ничего стоящего? – удивился Гер. – А я-то думал, что тебе подойдёт любой магический предмет".
"Создавая такие предметы, посланники наделяли их различными своими качествами, но не обязательно всеми сразу, - стал объяснять ему Яфру-Бича. – А мне, для того чтобы спрятаться под новой маской, нужно наделить её всеми способностями и свойствами её хозяина. Вот видишь, например, эту женскую заколку для волос? Она предназначена лишь для того, чтобы подслушивать мысли той особы, которая станет ею пользоваться и более ничего. А вот этот монокль на цепочке поможет тебе отличить магическую вещь от простой безделушки, но как правильно ею пользоваться, он подсказать уже не в силах. Кстати, знали бы наши будущие родственники, на что способен этот монокль, то ни за что бы мне его не показали. Из всех этих предметов нам подойдут лишь вот эти два женских браслета в виде змеи и то только потому, что они являются дополнением к тому амулету, который мы выменяли у Борка и Дадли".
"Ты хочешь сказать, что амулет потому и не работает в полную силу, что является всего лишь частью комплекта?"
"Совершенно верно, - подтвердил Яфру-Бича. – Все мои способности тоже разделены на двенадцать камней, и пока я их не собрал, я не мог быть настоящим Яфру. Так поступали многие посланники, опасаясь отдавать всю свою силу в одни чьи-то руки. С кулоном Кайсы и поясом Осмуна нам просто повезло, потому что они обладают всеми качествами своих хозяев, а вот уже Юрген – это просто муляж, которым ни Фана, ни Нарфея не одурачишь. Но создавал я его, пользуясь то своей энергией, то энергией Кайсы, а то и энергией Осмуна. Чуешь, в чём вся интрига-то состоит?"
"Ты, наверное, им все мозги взбаламутил, - захохотал Гер, - а тут ещё и Гера со своею прожорливостью в огонь масла подлил. А кому принадлежат эти браслеты и амулет?"
"Да ты вглядись получше-то", - с ухмылкой посоветовал ему Яфру-Бича.
"Мать Туусла!! – вскрикнул Гер, пристально поглядев на голову и раскрытую пасть змеи. – Чёрт, аж мурашки по коже пошли, когда признал-то".
"Мать-то мать, да только пока неизвестно какая мать, - прокряхтел Яфру-Бича. – Их было двенадцать сестёр, а Туусла – самая младшая из них. Точно определить, какой сестре принадлежат браслеты и амулет, мы сможем лишь тогда, когда соберём полный комплект".
"В этот комплект входит что-то ещё?"
"Собрать комплект – всё равно, что собрать пазл, - пояснил ему Яфру-Бича. – Когда картина станет чёткой и понятной, тогда и комплект будет в сборе. А пока я такую картину не наблюдаю".

– Почё шибака худой? – не очень уверенно возразил Борсой в ответ на слова Бича. – Ты тока поглазей.
Он взял змеиный браслет, который, как казалось, был изготовлен для хрупкой женской руки из рода людей, и стал натягивать его на свою огромную когтистую лапу. Браслет мгновенно увеличился и сразу же оказался на запястье Борсого.
– Ну, а дале чо? - с иронией улыбнулся Бича. – Чо ен моги баклашить-то?
Борсой немного смущённо и неопределённо покрутил головой, пытаясь сделать вид, что он всё знает, но сказать не может.
– Я те во чо заболдаю, Борсой, - ещё не перестав улыбаться, сказал Бича. – Твоя прилада – тока часть прилады, а друга часть была у люцаков. Я глазел на их кругляк. Люцаки можа за твоей приладой и приколобали в енту гутарлу. Вдругорядь они погорлают колдова люцака с молней в ладошке, а ён шибанёт ею в макулу покудь ты лупасишь, твова хопер и откидонится. Люцаки, ежоли чо удумали – таки станется.

Яфриды испуганно посмотрели на браслет, и Борсой немного нервничая, торопливо снял его с запястья.
Бича пододвинул к змеиным браслетам туристический топорик, зажигалку и авторучку, а затем посмотрел на яфридов.
– Во чо я моги сторговать за енти наручники, - сказал он, - а за катран мну нужона прилада получее.
– А глазелку за чо сторгуешь? – спросил его Хазбар, мотнув головой в сторону бинокля.
– Ежоли прилада будя шибака хульна, то глазелку отдам впридачу, - пообещал Бича. - А ежоли просто хульна, тады ваши прилады будя впридачу за ентот катран и глазелку.

"Ты хочешь ободрать их, как липку, - покачал головой Гер, - а ведь совсем недавно в кабинете Симона ты называл меня алчным и жадным до денег сквалыгой. Оказалось мой друг, что ты и сам далеко не альтруист".
"Ты меня заразил, - немного подумав, ответил ему Яфру-Бича. – Раньше я действительно был проще и добрее, но благодаря тлетворному влиянию твоей души на моё сознание, я понемногу становлюсь похожим на тебя".
"И опять ты всё врёшь, - вздохнул Гер. – Я никогда не был жадным, а всего лишь притворялся таким, и тебе это хорошо известно".
"Так ведь и мне сейчас приходится притворяться, - захохотал Яфру-Бича. – Мне тоже нельзя допускать того, чтобы мои будущие родственники балдасили меня на каждом углу".

Яфриды в это время явно замешкались и пребывали в некоторой растерянности. По их виду было понятно, что артефакт или артефакты у них ещё есть, но отдавать такую магическую вещь было жалко, хотя с другой стороны не хотелось и катер упускать.

– Сколобаю-ка я за блеккой, - слегка улыбнувшись, предложил Бича, встряхнув пустой пузырник, - а вы покудь поболдаете тута. Борсой, чай закрома-то твои не замкнуты?
Хозяин шагуна отцепил от пояса ключ и подал его Бича.
– Колобай туду, - махнул он рукой вглубь помещения, - ежоли нюх хульный, то и блекку нароешь.
Бича взял ключ и пошёл искать кладовку, где хранилась блекка.

"Ну, а что мы будем делать, если твои новые родственники не согласятся на этот обмен, – поинтересовался Гер с интересом разглядывая интерьер внутренних помещений большого шагуна. – Где будем брать подходящий артефакт?"
"В таком случае возвращаемся к первоначальному плану и станем обрабатывать их поодиночке, - ответил ему Яфру-Бича. – На острове остался катран бродюжника Бича с товарами, среди которых найдутся очень интересные вещи, как для Борсого, так и для Хазбара с Чукмаком".
"Когда это ты успел создать катран с товарами? – подозрительно спросил его Гер. – Что-то я не помню того, как ты этим занимался?"
"Ну, не занимался, так займусь, - беспечно ответил Бича, отпирая ключом замок двери в кладовку. – Времени ещё у нас с тобой хоть обвались, а катран с товарами нам в любом случае придётся создавать. Ведь не с пустыми же руками бродюжник Бича прибыл в эту гутарлу".
"Борсой с Хазбаром, наверное, тоже задавали себе этот вопрос, - задумался Гер. – Как ты думаешь, они искали на острове твой катран?"
"Обязательно искали, - засмеялся Бича, снимая с полки полный пузырник с блеккой. – Ну, а когда не нашли, то что они подумали, а? Правильно: шибака мудёр ентот Бича".
" Хоть зашибись, а шибее не получится", - захохотал Гер.

Вернувшись к яфридам, Бича поставил пузырник на стол, отдал ключ Борсому и сел на своё место.

– Во чо, Бича, мы тута удумали, - произнёс Хазар, после того, как Борсой наполнил все чекашки блеккой. – Имем мы ишо онду приладу. Чукмаку ёна шибака по норову, но катран люцаков тож хульный. Так чо глазей и енту приладу.
Он кивнул Чукмаку и тот достал откуда-то из недр своей просторной куртки, головной обруч из жёлто-красного металла, на котором гравировка из непонятных знаков переплелась с красивым и сложным узором.
Чукмак задержал свой взгляд на обруче, словно бы прощаясь с ним, а затем, тяжело вздохнув, положил его на стол перед Бича.

"Ну вот, это уже кое-что, - удовлетворённо подумал Яфру-Бича. – С этого бы и надо было начинать".
"А что это такое?" – заинтересовался Гер.
"Кузнечный обруч Гримм-Нома, - пояснил ему Яфру-Бича. – Очень сильный артефакт, но Чукмаку, как я понимаю, он уже не нужен. Видать все кузнечные приёмы гриммов наш ковач давно выучил, а отковать зачарованное оружие с помощью этого обруча может только настоящий гримм".
"Гунар-Ном, Гримм-Ном, - задумался Гер. – Они что, тёзки, однофамильцы или родственники?"
"Родные братья", - улыбнулся Яфру-Бича.
"Да у вас, как я погляжу, кумовство в большом почёте, - усмехнулся Гер. – Одиннадцать сестёр матери Тууслы, братья Ном, да и ты, если я не ошибаюсь, как-то вскользь упоминал о каких-то своих родственниках".
"А почему ты решил, что у нас всё должно быть как-то иначе, чем у вас? – недоумённо пожал плечами Яфру-Бича. – По образу и подобию, друг мой, по образу и подобию".
"Значит, гриммы – это тоже гномы?" – попытался уточнить Гер.
"Вот вы, люди, всех маленьких называете коротышками, карликами, гномами и прочая, а ведь они все разные, как по своему виду, так и по своему происхождению. Гномы – это гномы, а гриммы – это гриммы, а то, что их создателями являются родные братья, ни о чём ещё не говорит. В катакомбах и в больничной палате за Героном подсматривал гном из тех, которые живут под землёй. Этот народ создал Гунар-Ном, а Гримм-Ном создал народ, который живёт на поверхности земли. Внешне гриммы похожи и на людей и на гномов, но если бы ты хоть раз увидел гримма, то уже не стал бы путать его ни с человеком, ни с гномом. Ну, да хватит об этом. Сказки будем рассказывать потом, а сейчас нам нужно торговать".

Как и в прошлый раз, Бича закрыл глаза и начал колдовать над обручем, производя всеми своими четырьмя руками замысловатые движения и беззвучно шевеля губами.

"Вот это и называется разводом лохов, - не выдержал Гер, немного понаблюдав за этим процессом. – Вещь-то хоть стоящая?"
"Для наших целей вполне сгодится, - заверил его Яфру-Бича, - а если учесть то, что за Героном в последнее время начали следить и гномы, то энергия родного брата Гунар-Нома может сослужить нам неплохую службу".

Закончив колдовать, Бича положил руки на столешницу и посмотрел на яфридов.

– Вещь хульная, ни чо не сбалдаешь, - удовлетворённо кивнув головой, произнёс он, - но колобать с ентой приладой к гриммам…. Шибака рисково будя. Можа и куша рвануть, а можа и хопер откидонить.
– Но ты ж у нас шибака храбёр, - восторженно взмахнул руками Хазбар.
– Храбёр был бобёр, покудь в забутовку не подпал, - усмехнулся Бича.
Все яфриды дружно и громко захохотали.
– Шибака ты нам всем по норову, - закончив смеяться и вытирая выступившие от смеха слёзы, признался Хазар. – Ежоли ты не хоча колобать с ентой приладой к гриммам, от оставь её покудь тута, а сторгуешь её кому-нить ишо. Ну, а все други худы прилады тож пушай твои стануться.
Бича сделал вид, будто бы он задумался и забарабанил пальцами нижних рук по столешнице.

– Эх! – наконец воскликнул он, отчаянно взмахнув всеми руками. – Раз ужо така баклаша, всё чо наша – будя ваша. Меням на всё и катран люцакский и глазелку. Вы мну тож все присмотрелись…. Но Фризла боля всех! – добавил он под общий смех яфридов.
– Вот и сторговались, - под одобрительные жесты Борсого и Чукмака, сказал Хазбар, - за чо и выфрать не грех.
Хозяин шагуна вновь наполнил чекашки и, дружно выпив, яфриды загорланили весёлую песню бродюжников.

Услышав их громкие и весёлые голоса, подкреплённые изрядной порцией блекки, жители соседних шагунов радостно заулыбались. Для них такой знак означал только то, что торг состоялся и скоро в лавке Борсого все поселенцы смогут приобрести новые заморские товары.

Глава 11

Отпраздновав новоселье и проводив дочь с зятем в столицу, супруги Форст остались вдвоём в своём новом доме, и у Адама снова появилось свободное время для того, чтобы продолжить исследование тайной лаборатории и тех предметов, которые появились из шкатулки. Призрак курильщика, кажется, перестал досаждать Заре, и её уже не мучила бессонница, но, несмотря на это, Адам всё равно каждый вечер перед сном читал заклинание Нарфея.

Сегодня утром археолог проснулся раньше обычного и лежал в кровати, размышляя о том, стоит ли ему рассказывать жене о тайной комнате, но вспомнив, как Зара искала его в столичной квартире, он понял, что ему всё-таки придётся это сделать.

“Если я опять увлекусь какой-нибудь головоломкой и потеряю счёт времени, то Зара, не найдя меня в доме, саду и на озере, начнёт звонить соседям, а затем и в полицию, - вздохнул Адам. - Каждый раз предупреждать её о том, что я исчезаю неизвестно куда на неопределённое время...? Нет, это тоже не вариант. Она потом замучит меня расспросами. Любопытство — очень сильное чувство, а женское любопытство вообще не имеет границ. Так что, как ни крути, а Зара должна знать об этой комнате, да и все драгоценности хранить лучше именно там. Помещение достаточно большое, установлю в нём большое зеркало, сниму невидимость со всех украшений, и пусть жена крутится у этого трюмо хоть с самого утра до позднего вечера”.

Зара заворочалась в постели, повернулась на левый бок и, открыв глаза, удивлённо посмотрела на мужа.
– Ты почему не спишь? – сонным голосом спросила она его.
– Готовлюсь к экспедиции, - небрежным тоном ответил Адам жене.
– Какая экспедиция?! – вскрикнула Зара, резко приподнявшись на локте и округлив большие глаза. – Ты же обещал, что никогда больше не поедешь ни в какую экспедицию!
– Да, я не поеду, - согласно кивнул головой Адам, - но я пойду, причем вместе с тобой, - добавил он, уже смеясь.
– Вместе со мной? – ещё больше удивилась Зара. – И куда же мы отправимся?
– На поиски сокровищницы последнего царя из династии Эрганиолов, - торжественно провозгласил он.
– Фу ты, - уронив голову на подушку и прикрываясь одеялом, облегчённо вздохнула Зара. – Опять дурачишься? Сокровищницу мы с тобой уже нашли, и она оказалась пустой.
– Я ошибся, и этот тайник оказался не сокровищницей, а всего лишь первой комнатой на пути к ней, - объяснил он жене.
– Послушай, а может быть, тебе это всё приснилось? – снова прикрыв глаза, сонным голосом спросила его Зара. – Я знаю, что тебе уже давно снятся всякие небылицы. Взять хотя бы тот случай, когда во сне ты увидел людей с разным цветом кожи, говорящих на разных языках.
– Было такое, не отрицаю, - опять кивнул головой Адам. – А ещё я, наверное, не рассказал тебе о том, что все они были с разными типами лица и телосложения. Одни с узкими глазами и низкорослые, а другие – великаны с толстыми губами и большими круглыми глазами.
– А говорящих обезьян среди них случайно не было? – улыбнулась Зара. – Кентавры, русалки, лешие в толпе тебе не попадались?
– Нет, таких я не видал, - с сожалением вздохнул он, - а если бы и встретил, то, наверное, не удивился.
– Вот и я уже не удивляюсь всем твоим причудам, - пробормотала жена, явно собираясь ещё немного вздремнуть.
– Если ты сейчас уснёшь, то я отправлюсь в эту экспедицию без тебя, - тихим голосом произнёс Адам. – Но тогда не удивляйся, если я вдруг не появлюсь в доме к обеду или к ужину.

Зара, на которую слово "экспедиция" действовало, как магическое заклинание, снова резко открыла глаза. Несколько секунд она, молча и внимательно смотрела на мужа.

– Сегодня случайно не день дурака? – наконец спросила она его. – Ты действительно куда-то собрался или это просто твой очередной розыгрыш?
– Тайник, который мы с тобой обнаружили – вовсе не тайник, а лифт, - пояснил Адам. – На нём можно спуститься в секретное помещение под нашим домом.
– Так тебе это приснилось или ты уверен в том, что сейчас говоришь? – прищурилась Зара.
– Приснилось, - соврал Адам, не желая объяснять жене, каким образом он узнал о существовании тайной лаборатории. – Но я уверен, что так оно на самом деле и есть. Вот я и приглашаю тебя спуститься в это секретное помещение для того, чтобы проверить, насколько правдив был мой сон. Ты идёшь со мной или нет?
– Конечно, иду, - сбросив с себя последние остатки сна, проворчала Зара. – Ты чем больше стареешь, тем больше становишься похожим на ребёнка, которого и на пять минут нельзя оставить без присмотра. Но, может быть, мы сначала позавтракаем, прежде чем начнём проверять твой сон?
– Отправляться голодным в такую экспедицию я тоже не согласен, - улыбнулся Адам, - даже если в конце пути нас ждут сокровища Эрганиолов.
– Ох, дались тебе эти сокровища, - вздохнула жена, садясь на кровать. – Тебе своих, что ли мало? И какой в них толк, если мы их никому не можем показать? Дочь с зятем пробыли у нас три дня, а я, кроме обычных стекляшек, так и не смогла ничего на себя надеть.
– И даже эти обычные, но старинные стекляшки очень заинтересовали всех на нашем новоселье, - заметил Адам, вставая с постели. – И особенно это было заметно по реакции Йохана. Он очень пристально разглядывал твои украшения. Впрочем, может быть, я ошибся и наш сосед так смотрел именно на тебя, а не на твои украшения, - добавил он с ироничным смешком.
– Что ревнуешь, да? – ехидно спросила его жена.
– Я ужасно ревнивый, особенно когда голодный, - признался ей Адам. – Сытость почему-то притупляет все чувства, так что в твоих интересах приготовить завтрак, как можно вкуснее. А там, глядишь, я и перестану ревновать тебя к нашему соседу.
– Однако какой простой способ, - засмеялась Зара, надевая халат. – Накорми мужа до икоты, и можешь после этого спокойно строить глазки соседу. Так что ли?
– Но только в том случае, когда сосед голоден. Если же он тоже обожрался, то твои глазки запросто может и не заметить, - захохотал археолог, выходя из спальни.

После завтрака Адам стал одеваться по-походному, сменив тапочки на башмаки с толстой подошвой и пижаму на тёплый туристический костюм.

– Судя по твоей одежде, мы сейчас отправимся не в подвал, а в турпоход и как минимум до вечера, - сказала Зара, посмотрев на экипировку мужа. – Продукты с собой брать будем?
Адам задумался. Он не знал, куда ведёт та дверь из тайной лаборатории, но подозревал, что именно она и является причиной того сквозняка.

– Давай на всякий случай возьмём с собой термос с горячим чаем, - предложил жене Адам. – Там, куда мы сейчас пойдём, темно, холодно и пыльно.
– И всё это ты, конечно же, увидел во сне, - недоверчиво покачала головой Зара, - и даже то, что там холодно, темно и пыльно.
– Это был не сон, а видение, - стал выкручиваться Адам. – Тебя когда-нибудь посещали видения?
– Нет, - ответила Зара, всё ещё с подозрением глядя на мужа, - кроме снов, ночью я ничего не вижу, и в своих снах я не ощущаю ни тепла, ни холода, ни сырости. А может быть, ты там всё-таки был, ну знаешь, как сомнамбула?
– Тогда бы утром мои босые ноги, да, наверное, и руки тоже были бы грязными, и я бы испачкал ими всю простынь, - возразил ей Адам. – И к тому же сомнамбулы редко помнят то, где они ночью были и что делали. Нет, Зара, это было видение, и я в этом просто уверен.
Жена тяжело вздохнула и пошла на кухню, наливать в термос горячий чай.

"Пока она будет собираться, я успею опробовать лифт и затоптать мои старые следы, - подумал археолог. – Хорошо ещё, что я наложил на все вещи заклинание невидимости. Если бы Зара сейчас их увидела, то никакие видения и сомнамбулизм мне бы уже не помогли".

Одевшись, он взял фонарь и подошёл к часам. За последние дни Адам уже несколько раз подтягивал гири часов, но никогда при этом, кроме того первого раза, не нажимал на потайные кнопки и просто забыл, что при поднятии лифта раздаётся бой часового механизма. Так и случилось, после того, как археолог открыл дверцу часов, нажал на кнопку и подтянул нужную гирю.
На бой курантов сразу же прибежала жена, которая была обута и одета лишь наполовину.

"А чёрт! – чертыхнулся про себя Адам. – Вот этого-то как раз я и не учёл"

– Ты что, собрался уйти без меня?! – воскликнула Зара, увидев в руках мужа зажжённый фонарь.
– Конечно, нет, - попытался успокоить её Адам. – Я хочу всего лишь проверить, как работает этот лифт. Ты же видишь, что он рассчитан всего на одного человека, и поэтому нам придётся опускаться по очереди. Пока ты одеваешься, я успею спуститься вниз и вернуться обратно.
– А если ты сейчас там застрянешь? – испугалась жена. – Кто тебя будет вытаскивать оттуда?
– Не бойся, - улыбнулся Адам. – В последнее время твой муж стал таким изворотливым, что выкрутится из любого положения.
– Чудным ты стал, а не изворотливым, - сказала жена, присев на подлокотник стоявшего рядом с ней кресла. – Пока ты не поднимешься наверх, я из этой комнаты никуда не уйду. Но если ты вдруг там задержишься, то я сразу же стану звонить в службу спасения.
"Конспиратор-неудачник, - посмеиваясь сам про себя, подумал Адам. – Вот не дано человеку врать, так нечего и браться".

Он отодвинул корпус часов, зашёл в нишу и снова поставил корпус на место. Площадка лифта плавно тронулась, стала опускаться вниз и спустя всего пять-шесть секунд остановилась. Стена с книжными полками ушла в сторону, освободив проход в тайную лабораторию, а луч фонаря осветил пространство этого помещения.

– Зара, ты меня слышишь? – крикнул археолог, подняв вверх голову и осветив шахту лифта.
– Слышу, - прозвучал в ответ приглушённый голос жены, которая, по всей видимости, уже успела подойти к корпусу часов. – Ну как ты там, Адам?
– Всё в порядке, - снова крикнул он. – Сейчас разберусь с механизмом подъёма и сразу вернусь. А ты пока иди, одевайся.
– Когда вернёшься, тогда и пойду, - упрямо ответила она.

Адам тихо засмеялся и, осветив фонарём пол, пошёл затаптывать свои старые следы. Но не прошло и полутора минут, как он вновь услышал голос жены.

– Адам, ты скоро? – нетерпеливо кричала она. – Я уже устала ждать.
– Сейчас, сейчас, - громко крикнул он, освещая фонарём всё помещение и проверяя, не забыл ли он сделать что-либо ещё. – Вот только найду рычаг или кнопку и сразу же поднимусь.
"Что-то слишком часто я стал врать, - усмехнулся Адам, потому что эту кнопку он обнаружил в тот же день, когда впервые оказался в этом помещении. – Вот так одна ложь порождает другую, а обе они порождаю и все остальные"

Когда на площадке лифта он поднялся наверх и корпус часов сам отодвинулся в сторону, то прямо перед собой Адам увидел измученное лицо жены.

– Господи, наконец-то! – воскликнула она. – Что же так долго-то?
– Зара, не прошло и пяти минут, - улыбнулся Адам, выходя из ниши в комнату. – Ты за это время и собраться-то не успела бы.
– А сейчас мне потребуется ещё больше времени, - буркнула она в ответ. – Вся изнервничалась, пока ты там с этим механизмом ковырялся. Ну что, там действительно холодно?
– И темно и пыльно, - подтвердил он. – Всё, как в видении. Пока ты собираешься, я пойду, возьму ещё один фонарь и спички, так на всякий случай.

Спустившись в тайную лабораторию, Зара стала с интересом разглядывать стены, высокий купольный потолок, столы с лабораторными сосудами и совсем не обращала внимания на то, что на полу повсюду были следы от обуви мужа.
"А я-то старался их затаптывал, - усмехнулся про себя Адам. – Вот что значит, другой тип мышления. Кто-то сначала смотрит вверх, кто-то в сторону, а кто-то себе под ноги".

– Адам, а почему столы такие высокие и широкие? – спросила Зара, подойдя к одному из столов, столешница которого была почти на уровне её груди. – Неужели хозяин этой комнаты был таким большим человеком? Но тогда он не смог бы пользоваться лифтом. Наверху, когда входишь в нишу, голова почти касается потолка и более высокому человеку, чем мы с тобой, пришлось бы подниматься в лифте сидя, но для такого положения шахта тоже слишком узка.
– Да, это так, - согласился с ней Адам. – Здесь вообще всё большое: и столы, и лабораторные сосуды, и кузнечный горн с инструментами, и шкафы с книгами. Габариты лифта явно не вписываются в общий интерьер. Я думаю, что лифт был установлен уже позже и для обычных людей, а вот само помещение никак не подходит для человека нашей с тобой комплекции. Ты посмотри на этот кузнечный инструмент. Самый маленький молоток я смогу поднять лишь двумя руками, да и то с трудом, потому что у него слишком толстая рукоять.
– А как этот великан сюда заходил? Кроме лифта есть ещё одна дверь, но она тоже была бы для него слишком мала, - сказала жена, осветив дверной проём с распахнутой дверью.
– Зара, для того, чтобы ответить на твой вопрос, придётся изучить каждый камень в кладке, как изнутри, так и снаружи, то есть выполнить археологические раскопки в полном объёме, - усмехнулся Адам. – Большой вход и выход, которым мог бы пользоваться этот великан, конечно же, должен был быть. Ну, а поскольку мы его с тобой не наблюдаем, то вполне возможно, что позже этот вход кто-то замуровал. Кстати, обрати внимание на то, какие книги находятся в этих шкафах: одни из них обычного размера, а другие в три, а то и в четыре раза больше.
– А давай посмотрим, что в них написано, - предложила Зара мужу, - если конечно у них не истлели все страницы.

Адам подошёл к книжному шкафу, открыл его дверцу и взял одну из книг обычного размера. Раскрыв её, он с удивлением отметил, что листы книги, хоть и сильно пожелтевшие, но находятся в достаточно сносном состоянии.
"Не иначе, как они пропитаны каким-то специальным составом, - подумал Адам, осторожно переворачивая хрустящие страницы. – Этой книге столько лет, что она уже давно должна была превратиться в пыль".

– Что там написано? – поинтересовалась Зара, заглянув в раскрытую книгу. – Ой, каракули какие-то! Ты хоть что-нибудь понимаешь? Хоть одну знакомую букву нашёл?
– В этой книге написано, что сокровища Эрганиолов были спрятаны в комнате с купольным потолком, кузнечным горном и высокими столами с лабораторной посудой, - очень серьёзно произнёс Адам и скосил глаза на жену.
– Ох, и болтун же ты, - захохотала Зара. – Ты, наверное, и своих коллег-археологов вот так же дуришь, да? Плетёшь им разные небылицы с самым серьёзным видом, а они и рады тебя слушать. Давай лучше посмотрим, что и как написано в большой книге и сравним обе письменности. Только не говори мне, что и в этой книге есть запись о династии Эрганиолов.

Адам положил на стол маленькую книгу и с трудом снял с полки большую. Её он тоже положил на стол, осторожно раскрыв почти на середине. Осветив фонарём раскрытую книгу, археолог замер в удивлении. На одной из станиц он увидел портретную гравюру, а под ней подпись: Туруз-Арга-Малан Эрганиол 7. Текст, который следовал ниже, был непонятен, но только на первый взгляд, потому что многие знаки, из которых он состоял, были очень похожи на буквы современного языка.

– Читай, - предложил Адам жене, уступая ей место у раскрытой книги.

Та заглянула в большую книгу, внимательно присмотрелась к портрету, подписи, и ахнула, испуганно прикрыв ладонью рот. Несколько секунд она смотрела в раскрытую книгу, а затем медленно повернула голову в сторону мужа.

– Нет, всё-таки ты – выдающийся шарлатан, - произнесла она, удивлённо качая головой. – У меня такое впечатление, что ты всё это подстроил и заранее знал, на какой странице нужно открывать книгу.
– Зара, мы с тобой вместе и впервые попали в эту комнату, - развёл руками Адам, - и я, так же, как и ты, в первый раз вижу эту книгу.
– Да? – недоверчиво прищурила глаза жена. – А откуда в этой комнате запах моих духов?
"Под столом лежат невидимые драгоценности и одну из них, вероятно, какое-нибудь ожерелье или колье, Зара совсем недавно примеряла, - сразу понял Адам. – А нюх у неё, как у парфюмера-эксперта. Вот попал, так попал!"
– Здесь пахнет твоими духами? – удивлённо воскликнул он, усиленно принюхиваясь. – Лично я ничего не чувствую. А может быть, это книга так пахнет? Для своего возраста она очень хорошо выглядит, несмотря на то, что хранится здесь не в самых лучших условиях. Возможно, её страницы были пропитаны каким-то особым составом, который пахнет так же, как и твои духи.
– Книга пахнет совершенно иначе, - отрезала Зара, - и запах моих духов идёт не от неё.
– Ну, я тогда не знаю, откуда он здесь взялся, - снова беспомощно развёл руками Адам. – Будем считать его появление ещё одной загадкой тайной комнаты. Пойдём лучше посмотрим, куда ведёт эта дверь.
И он решительно направился к распахнутой двери, освещая дорогу рассеянным светом мощного фонаря. Зара ещё раз заглянула в книгу, а затем последовала за ним, на ходу успевая посмотреть на стены, потолок и на столы с большими лабораторными сосудами.

Адам уже знал, что за дверью начинается длинный, прямой коридор, плавно поднимающийся вверх. В прошлый раз он только торопливо заглянул в него, когда переносил и прятал в лаборатории под столом все свои вещи, и сразу понял, что для исследования этого коридора потребуется достаточно много времени. Вот потому археолог и оделся сегодня, как в туристический поход.

– Ой, Адам, да здесь какой-то подземный ход прорыт, - удивилась Зара, когда их фонари осветили начало коридора. – И если я не потеряла ориентацию, то этот коридор должен привести нас в посёлок. Ведь озеро-то у нас остаётся за спиной, да?
– Совершенно верно, - взглянув на наручный компас, ответил ей Адам. – Только вот мне кажется, что этот проход идёт гораздо дальше. Впрочем, сейчас мы с тобой всё и узнаем.
– Адам, я боюсь туда идти, - вдруг сказала Зара. – Я как-то читала, что в таких тайных ходах всегда устраивают хитроумные ловушки для незваных гостей. А уж если такой ход ведёт к сокровищнице какого-нибудь царя, то строители обязательно установят в нём какую-нибудь западню.
"Вот так вот, сам виноват, - вздохнул археолог. – Наплёл жене невесть что, а теперь как хочешь, так и выкручивайся".
– Зара, сокровищницу Эрганиолов я просто придумал, - признался Адам. – И этот проход вовсе необязательно должен нас привести к сокровищам. Скорее всего, что это просто тайный выход на поверхность на тот случай, когда дом окружён врагами.
– Может быть, ты и придумал, но в книге-то ясно написано: Туруз-Арга-Малан Эрганиол 7, - упрямилась жена. – Почему бы ему и не спрятать здесь свои сокровища?
– Потому, что он жил на другом конце света, - снова начал врать Адам, не зная точно то место, где когда-то находилось царство Эрганиолов. – А в этой книге, наверняка есть и имена других царей. Так не могли же они все жить именно здесь. И, кстати говоря, такие ловушки, во-первых, встречаются очень редко, а во-вторых, большинство из них просто не работают по той причине, что их механизмы давно вышли из строя.

И вдруг он почувствовал, как перстень на его пальце стал нагреваться, словно бы подавал Адаму какой-то тайный знак.
"Что бы это могло означать? – задумался археолог. – Неужели перстень хочет мне этим сказать, что ловушки здесь всё-таки есть?"
В ответ на эту мысль, перстень ощутимо пошевелился, как бы предлагая Адаму воспользоваться им.

– Ну, наверное, есть западни, в которых нет металлических и деревянных деталей, - не сдавалась Зара. – Такие ловушки тебе не встречались в экспедициях?
– Да всякие были, - задумчиво ответил ей Адам, начиная вращать на пальце перстень, - но нам всегда удавалось их обезвредить.
– Это потому, что вы продвигались очень медленно, внимательно изучая каждый сантиметр поверхности. Не так ли? – усмехнулась Зара. – А ты сейчас хочешь просто идти в неизвестность, не подозревая о том, что может произойти всего через несколько метров пути.

Адам уже прокрутил три раза перстень на пальце, зажал печатку в кулаке и загадал желание.
"Хочу, чтобы мне стали видны все ловушки", - подумал он и сразу почувствовал, как из печатки стала выходить и распространяться по всему телу энергия перстня.
Его ладонь сама собой раскрылась, а рука провела по воздуху полукруг, словно бы отодвигая в сторону невидимую ширму.

– Кому это ты рукой машешь? – удивилась жена.
– Зара, у тебя потрясающая интуиция, - изумлённо произнёс Адам, увидевший впереди на полу светящуюся каменную плиту, свет которой не укрывал даже толстый слой пыли, - и здесь действительно есть ловушки.
– А как ты это узнал? – подозрительно спросила его жена.

Голова археолога вдруг сама развернулась и посмотрела на хрустальный шар, который тоже начал светиться таким же мягким светом, как и плита.
"О перстне говорить Заре нельзя, зато для неё волшебный перстень можно заменить вот этим шаром", - сразу догадался Адам.

– Видишь, как на столе начал светиться хрустальный шар? – спросил он жену. – Вот он сейчас и говорит нам о том, что впереди есть ловушки.
Зара недоверчиво посмотрела на мужа, но промолчала, видимо ожидая дальнейших разъяснений. А Адам подошёл к столу, выключил и положил в карман свой фонарь, снял с подставки хрустальный шар и, держа его в обеих руках, вернулся к жене.

– Попробуй выключить и свой фонарь, - предложил он Заре.

Та послушно выключила фонарь, а шар после этого засиял так ярко, что его свет распространился по коридору не меньше, чем на шесть-семь метров. Странным было и то, что этот сильный, но мягкий свет совсем не ослеплял ни Зару, ни Адама, и они прекрасно видели каждый камень в кладке стен, потолка и пола.

– Ой, как интересно! – взяв мужа под руку и прижавшись к его плечу, восхищённо пошептала Зара. – Только не говори мне, что ты – фокусник, потому то сейчас ты – настоящий маг.
– Ровно пять минут назад ты назвала меня выдающимся шарлатаном, - захохотал археолог, - а теперь я вдруг стал магом. Не слишком ли быстро ты меняешь своё мнение?
– Что вижу, то и говорю, - фыркнула в ответ жена. - Но идти по тайному подземному проходу лучше и безопаснее всё же с магом, чем с шарлатаном. А как этот шар укажет нам на ловушку?
– Вот это мы сейчас и узнаем, - начиная медленно двигаться по проходу, ответил ей Адам. – Ты главное внимательнее смотри вперёд.

– Ой! – снова вскрикнула Зара, когда свет от шара достиг ловушки в полу. – Посмотри Адам, как ярко светится вон та плита!
– Вот это и есть ловушка, - сказал Адам. – А камни-кнопки справа и слева видишь? Две перед плитой, а две после плиты, а это означает, что ловушку можно отключить, пройти по ней и снова включить уже с другой стороны.
– Я по ней не пойду, - испуганно замотала головой Зара, - ни по включённой, ни по выключенной! И тебя не пущу! Давай лучше принесём сюда широкую и крепкую доску. Я такую в подвале видела.

Адам посмотрел на жену и увидел в её широко раскрытых глазах такой ужас, что сразу понял: без доски никто из них дальше уже не пройдёт. Он вздохнул и согласно кивнул головой.

– Хорошо, Зара, мы сходим за доской, но боюсь, что такими темпами мы с тобой далеко не уйдём.
– Зато будем живыми и здоровыми, - поспешно увлекая мужа в обратный путь, заверила его жена. – Заодно наверху и чайку попьём. Что-то у меня от этой экспедиции уже горло пересохло.

Едва только супруги Форст поднялись на первый этаж, как в подземном проходе с другой стороны ловушки из каменной стены вышел гном Пакль. Он подошёл к краю опасной плиты, посмотрел сквозь неё вниз и удивлённо крякнул.

– М-да, - пробормотал он. – От этой ловушки живым ещё никто не уходил. Чем же этот человечек так понравился нашему повелителю, а Винтус?
– Да тем, что у археолога под столом в тайной лаборатории лежит целая куча артефактов, - прозвучал в его голове голос главного энергетика. – Ты же сам мне о них рассказывал.
– Я их и сейчас вижу сквозь раскрытую дверь, - подтвердил Пакль, - но это ещё ни о чём не говорит. Если бы повелителю нужны были все эти предметы или хотя бы какие-то из них, то он мог бы спокойно их забрать и с нашей помощью. Нет, Винтус, Гунар-Ному нужны не просто артефакты, а артефакты, которые будут храниться именно у этого человека.

Гномы теперь не боялись того, что их разговор кто-либо подслушает. В главной библиотеке они нашли древнюю книгу, из которой узнали, что Сирена создала всего шесть раковин. Три такие раковины отыскал Винтус, одна хранилась у рыцарей ордена и они ещё не научились ею пользоваться, а две последние в маленьком потёртом футляре сейчас невидимыми лежали под столом тайной лаборатории. Правда, осторожный Пакль предположил, что запись в книге могла быть и ошибочной, а то и намеренно искажённой. А, кроме того, сама Сирена, если бы захотела, то тоже вполне могла бы подслушать их разговор. Так что полной гарантии от прослушки у гномов всё же не было, зато Винтус придумал особый прибор, который издавал невыносимо пронзительный свист, мгновенно вызывавший головную боль. По задумке Винтуса, тайный слухач должен был не выдержать этого свиста и деактивировать раковину, а по его команде и остальные раковины перестали бы действовать. Но вот уже несколько дней гномы пользовались этой глушилкой, а деактивации по внешней команде ещё ни разу не произошло.

– Да, наверное, ты прав, - вздохнул Винтус. – В таком случае, рано или поздно, но кто-нибудь из людей придёт к археологу за каким-нибудь артефактом или он сам кому-нибудь отнесёт магический предмет. Вот тогда уже можно будет строить какие-либо предположения, а пока нам остаётся только наблюдать и делать соответствующие выводы. Кстати, а как там обстоят дела у этого парня в больнице? Он всё ещё в коме?
– Да, но в коматозное состояние он впал не после энергетической чехарды, которую мне посчастливилось наблюдать, а до неё, - ответил ему Пакль. – И у меня есть все основания полагать, что этот парень сам себя погрузил в такое состояние.
– Ты хочешь сказать, что журналист умеет управлять своим телом из области подсознания? – задумался Винтус. – Но тогда его уже нельзя назвать обычным человеком. Впрочем, об этом говорит и его чудесное и очень быстрое исцеление. А ты не слишком ли надолго оставляешь его одного в палате?
– За ним сейчас приглядывает Бримм, - успокоил его Пакль. – Он хоть и молод ещё, но в энергетике разбирается довольно таки не плохо.
В этот момент в голове старого гнома раздался звон серебряных колокольчиков.
– Опять твоя Мотля звонит, - улыбнулся он. – Не буду вам мешать. Сейчас проведаю Бримма и снова вернусь к археологу. Прощай.

Пакль поймал выпавшую из-за уха раковину, спрятал её в карман и отцепил от пояса фляжку с блеккой.
"Жизнь трудна у погранца без закуски и винца", - лукаво усмехнулся он, сделал пару больших глотков из фляжки и, аккуратно промокнув платком усы с бородкой, весело шагнул в каменную стену.

Спустя полчаса к ловушке снова подошли супруги Форст. Адам нёс доску, а Зара держала в руках хрустальный шар, который, несмотря на это, светился так же ярко, как и в руках Адама.
"Он находится в поле действия энергии перстня, - понял археолог, - и поэтому будет работать, в чьих угодно руках, лишь бы я находился рядом".

Зара, довольная тем, что и она может пользоваться хрустальным шаром, тем не менее, подходила к опасной плите очень осторожно и остановилась в трёх метрах от неё, не в силах больше сделать ни единого шага.

– Адам, ради бога, аккуратнее, - взмолилась она, наблюдая за тем, как её муж укладывает доску. – Наверное, нам нужно было сначала отключить эту ловушку, а уж потом класть доску?
– Но тогда плита должна перестать светиться и я уже не смогу увидеть, куда нужно класть доску, - возразил он. – Вот сейчас мы это как раз и проверим.

Он отошёл от края плиты и нажал кнопку на правой стене. Камень утопился вовнутрь, но сразу же вернулся в первоначальное положение, как только Адам убрал с него руку. Такая же история произошла и с камнем на левой стене, а плита всё ещё продолжала светиться.
– Давай попробуем вместе, - предложил Адам жене.

Действительно при одновременном нажатии на обе кнопки, плита сразу перестала светиться и лишь два камня за ловушкой продолжали излучать мягкий свет.

– Значит, у одного человека нет никаких шансов перейти на ту сторону, - покачала головой Зара, - даже если он знает, как нужно отключать эту ловушку.
– Отчего же, нет? – усмехнулся Адам. – Достаточно прихватить с собой пару костылей или просто палок и тогда уже можно будет одновременно нажать эти кнопки. И, кстати, мы же не знаем, кто пользовался этим тайным проходом. Может быть, у него были очень длинные руки.
– В лаборатории жил великан, а по проходу бегало существо с руками, как у орангутана, - улыбнулась Зара. – Всё это больше похоже на сказку, чем на реальность.
– Чем больше прошлое от нас удаляется, тем больше оно становится похожим на сказку, - заметил Адам. - Когда мы перейдём на ту сторону, то можно будет нажать те кнопки, и ловушка снова будет работать, а когда будем возвращаться, то нужно просто повторить такую операцию.
– Ничего не нужно повторять, - воспротивилась Зара. – Отключили её и пусть она такой и останется. И доска пусть всегда здесь лежит. Нам же с тобой не нужно убегать от врагов.
– Как хочешь, - пожал плечами муж и перешёл по доске на другую сторону.
– А я всё равно боюсь, - сказала Зара, подойдя к краю доски. – Она не шатается?
– Нет, не шатается, - ответил Адам, - да и ловушка уже не работает. Шагай смелее.

Зара сделала глубокий вдох и, поборов страх, одолела это расстояние в три торопливых шага.

– Уф, - обессиленно выдохнула она, уткнувшись в грудь мужа. – Возьми шар, а то у меня руки дрожат. И зачем только тебе этот сон приснился?
– Это был не сон, а видение, - напомнил ей Адам, - которое случайно человека не посещает. Значит, так оно и должно быть. Судьбе противиться невозможно: что должно случиться, то и произойдёт. Идём дальше?
– Пойдём, - согласилась Зара, снова взяв мужа под руку, - но только потихоньку, а если встретим ещё одну такую ловушку, то вернёмся домой.
–И тебе не интересно узнать, что находится в конце тоннеля?
– Мой страх сильнее моего любопытства, а у тебя, вероятно, всё наоборот, - вздохнула жена. – Что бы не находилось в конце этого прохода, оно не стоит того, чтобы рисковать из-за него своею жизнью.
"А вторая такая же ловушка, наверняка установлена как раз перед выходом из этого тоннеля, - подумал археолог. – Но если мне не удастся уговорить Зару на ещё один подвиг, то я, по крайней мере, буду знать, в каком месте на поверхности нужно искать вход в этот тоннель".

Точное направление Адам уже знал, а ещё он предусмотрительно прикрепил к правой ноге шагомер, намереваясь вычислить пройденное расстояние от входа до выхода вплоть до одного метра. Но план этот с треском провалился, потому что, не пройдя и нескольких шагов, супруги Форст увидели в левой стене ещё один проход.

– Смотри, Адам, а этот тоннель куда ведёт? – воскликнула Зара, остановившись на распутье. – И сколько ещё таких тоннелей нам встретится по дороге к выходу?
"Да, сегодня мы до выхода точно не дойдём, - вздохнул археолог. – А на первый взгляд казалось, куда уж проще: шагай себе по прямой дороге, да шагай".
– Зара, я не знаю, куда ведёт этот проход и сколько таких тоннелей мы сегодня с тобой обнаружим, - усмехнулся Адам. – В моём видении таких подробностей не было.
– Ну, а если их в видении не было, может быть, тогда нам они и не нужны? – с надеждой в голосе спросила его жена. - Ты ведь сам только что сказал, что судьбе противиться не нужно.
– Хорошо, сейчас осмотрим этот проход и вернёмся домой, - сдался Адам. – С таким настроением действительно нельзя отправляться в экспедицию.
– Меня страшно пугают эти тоннели и ловушки, - призналась Зара. – Другое дело если бы мы ходили по поверхности земли, но здесь под землёй чувствуешь себя заживо погребённым. У тебя нет такого ощущения?
– Конечно, здесь немного неуютно, - усмехнулся Адам, начиная продвигаться по проходу - но за долгие годы работы, я привык к подземным ходам, которые ведут неизвестно куда.

Освещая путь хрустальным шаром, супруги Форст пошли по боковому коридору, который почти сразу же стал опускаться всё ниже и ниже.

– Я чувствую запах воды, - вдруг сказала Зара, пытаясь придержать мужа за локоть. – Впереди точно нет никаких ловушек?
– А разве от первой ловушки пахло водой? – улыбнулся Адам.
– Ну, не то чтобы водой, - замялась жена. – Просто тогда у меня появилось ощущение сырости, затхлости и ещё чего-то такого, от чего мне сразу стало не по себе. Я не знаю, как тебе это объяснить. Иногда свои чувства очень трудно передать словами.

"А может быть, Зара тоже попала под влияние какой-нибудь магической вещи? – вдруг подумал археолог. – Но все предметы из шкатулки я ещё до приезда дочери спрятал под стол…. "

Археолог остановился и внимательно посмотрел на жену. Ему вдруг вспомнился утренний разговор о том, как во время праздника Йохан часто смотрел на Зару. Адам несколько раз ловил его взгляд и готов был поклясться в том, что соседа интересовала вовсе не его жена, а её украшения. Вот и сейчас на ней были те самые бусы и серьги из перламутра, с которыми она в последнее время практически не расставалась.

"Неужели эти украшения тоже из шкатулки? – подумал Адам. – Если это так, то Зара или не захотела мне их отдавать, или её кто-то заставил забыть о том, откуда они появились. Сейчас, пожалуй, не время и не место для выяснения, но когда мы вернёмся в дом, то нужно будет очень осторожно и не навязчиво всё разузнать".

– Почему мы остановились, - встревожилась Зара, тоже посмотрев на мужа. – Там что-то опасное?
– Просто я хочу дать тебе время для того, чтобы ты получше разобралась в своих чувствах, - улыбнулся Адам. – Никакой опасности впереди я пока не вижу, но ты, оказывается, можешь почувствовать и невидимую опасность. И как давно в тебе проснулся этот дар?
– Ничего во мне не просыпалось, и я всегда такой и была, - отмахнулась от его слов Зара. - А вот у тебя точно появились какие-то сверхъестественные способности, и ты чуть ли не каждый день показываешь мне всякие чудеса.
– И, несмотря на это, ты первая почувствовала ту западню, - напомнил ей муж. – Так что ещё неизвестно, кто из нас настоящий маг и кудесник.
–Ай, да брось ты, - снова махнула на него рукой Зара. – Я только почувствовала, но ни в чём уверена не была, а ты вот сразу нашёл способ, как увидеть эту ловушку. Мне бы никогда и в голову не пришло воспользоваться хрустальным шаром. Ну, так мы идём дальше или возвращаемся домой?
– Если вода близко, значит и идти нам осталось совсем немного, - сказал Адам, начиная двигаться вперёд. – Озеро должно быть уже рядом. Путь под землёй всегда кажется более длинным, чем на поверхности.

Внезапно коридор закончился и супруги вышли в подземный грот с низким потолком и каменным полом, состоявшим из длинных и широких ступеней, спускавшихся под воду. Хрустальный шар не мог осветить всё помещение и поэтому Адам отдал его жене, а сам включил фонарь. Луч фонаря заскользил по потолку, стенам и ступеням, освещая всю пещеру, и замер на каменной тумбе в дальнем конце грота, стоявшей на верхней самой широкой ступени. Адам вдруг увидел, что плита, прикрывавшая верхнюю часть тумбы, тоже светится таким же светом, как кнопки и плита в главном проходе.

"Нежели ещё одна ловушка? – подумал археолог. – Зара её сейчас не видит, потому что до тумбы не достаёт свет хрустального шара. Если я сейчас покажу эту плиту жене, то она испугается ещё больше и уже точно никуда больше не пойдёт. Но проверить её интуицию, наверное, всё-таки стоит".

– Как тебе здесь, нравится? – небрежным тоном спросил Адам жену, уводя луч фонаря от тумбы и вновь освещая стены, ступени и воду. – Искупаться не хочешь?
– Да ты с ума сошёл, - покосилась на мужа Зара. – Я туда и под страхом смерти не полезу. Мало того, что здесь наверняка холодная вода, так ещё и неизвестно, что находится под водой.
– Ну, а само помещение тебя не пугает? – вновь спросил её Адам, водя лучом фонаря по потолку. – Может быть, у тебя возникли какие-то неприятные ассоциации?
– Темно, холодно и сыро, - улыбнулась Зара. – Всё так, как и было в твоём видении. Если в этот грот провести электричество, то здесь станет гораздо уютнее.
– И мы будем здесь купаться, когда наверху будет шторм, - предложил её муж.
– Ни за что! – отрезала жена. – Ступени здесь вырублены не для красоты, а для того, чтобы спускаться подводу и выходить из неё. Кто-то ведь ими когда-то пользовался. Мне и сейчас кажется, что из глубины вот-вот появится какое-нибудь существо.
– А какое существо, по-твоему, здесь могло бы появиться? – улыбнулся Адам. – То с длинными руками или какое-то другое?
– Русалка, - засмеявшись, ответила ему жена. – Видишь, какие здесь широкие и низкие ступени? Человеку по ним подниматься неудобно, а вот для русалки было бы в самый раз. Да и вода во время прилива поднимается почти до верха первой ступени.
– Ты это серьёзно? – удивился Адам. – С каких это пор ты стала верить в сказки?
– С тех самых пор, когда моего мужа начали посещать видения, и он стал показывать мне всякие чудеса, - вздохнула Зара. – Мне и сейчас мерещится, будто бы из воды вот-вот появится русалка.
– Ты её не боишься? – внимательно посмотрев на жену, спросил Адам.
– Нет, - отрицательно покачала головой Зара. – Она добрая, я бы даже сказала дружелюбная, как, например, дельфин.

"Вот те раз! – задумался Адам. – На неё определённо действует какая-то магическая вещь, наделяющая человека даром ясновидения. Если Зара не боится русалки и той тумбы на верхней ступени, то, наверное, всё-таки плита не ловушка, а тайник. Сейчас мы это проверим".

– Пойдем, посмотрим, что там, в конце, - предложил он жене, - только не наступай на вторую ступень. Видишь, она вся обросла водорослями и ракушками. Поскользнёшься и упадёшь прямо в объятия своей дружелюбной русалки.
– Да ну тебя, - надула губы Зара. – Тебе хоть ничего не рассказывай: сразу начинаешь придумывать какие-то страшилки.
– Ты же её не боишься, - усмехнулся муж, начиная медленно продвигаться по верхней ступени, отбрасывая ногой мелкие камни.
– Не боюсь, но опасаюсь, - проворчала Зара, следуя за ним. – Я в первый раз попала под землю и меня пугает буквально всё, что здесь находится, а тут ещё ты со своими фантазиями.
– Прости, я больше не буду. Клянусь тебе, - как-то само собой вырвалось у Адама.

В это же мгновение из перстня вырвался яркий красный луч и упёрся в основание тумбы. Верхняя плита перестала светиться и, разделившись на две части, со скрежетом разошлась в стороны, после чего луч сразу же исчез.
Зара не видела красного луча, потому что внимательно смотрела себе под ноги, но зато она услышала звук, исходивший от плиты и, остановившись, с опаской выглянула из-за спины мужа.

– Что там такое, Адам? – взволнованно спросила она.
– Если ты не боишься, значит, впереди ничего страшного нет, - приближаясь к тумбе, попытался успокоить её муж. – Видишь, и хрустальный шар говорит об этом же.
– Но там впереди что-то скрежетало, - недоверчиво произнесла Зара, остановившись на месте. – Адам подожди не торопись. Давай лучше сначала осмотримся.
– Я уже осмотрелся, Зара, - ответил ей муж, подойдя к тумбе. – Это открылся тайник. Иди сюда, посмотри.
– Какой тайник и почему он открылся? – спросила она, остановившись рядом с мужем и заглядывая внутрь тумбы. – Ой, Адам, что это!?

В открывшейся нише лежала перламутровая маска. В свете фонаря, а может быть, хрустального шара, она сверкала и переливалась разноцветными узорами, отчего казалась живой. Это был полный слепок с лица, но лицо было явно не человеческое. Широкий скошенный лоб, огромные выпуклые глазницы, приплюснутый нос и чуть приоткрытый рот с мелкими, острыми зубами, больше похожий на пасть. Маска смотрела на супругов Форст с какой-то таинственной и снисходительной усмешкой. Её огромные глазницы, окрашенные в тёмные тона, то и дело вспыхивали мелкими цветными искорками, которые и создавали иллюзию живого лица.

– Как что? – удивился Адам, посмотрев на жену. – Я думаю, что это маска. А ты как считаешь?
– Конечно же, маска, - согласилась с ним Зара, - но какая-то она странная. Вся переливается и мерцает, а глаза-то и вообще сверкают, словно живые. А ты знаешь, мне кажется, что я однажды уже видела такую маску, только она была из папье-маше.
– Вот как? – ещё больше удивился Адам. – И где же ты её видела?
– На новогоднем маскараде, - ответила жена. – Их было двое: мужчина и женщина. Оба одеты в костюмы-трико из серебристой чешуи, а позади у каждого из них был большой рыбий хвост.
– То есть, они изображали русалку и русала, - понимающе кивнул головой Адам. – Ну и как ты думаешь, чья перед нами лежит маска, мужская или женская?
– Мужская, - уверенно ответила Зара. – Я почему-то хорошо запомнила маски этой пары. У русалки черты лица были более изящны и миловидны, чем у русала…. Странно, но раньше я о них никогда не вспоминала, и вот только сейчас, взглянув на эту маску, мне припомнился тот новогодний маскарад.

"Магический предмет достал из памяти Зары нужную информацию, - догадался археолог. – Значит, этот артефакт не только способен заглянуть в будущее, но и помогает отчётливо вспомнить прошлое. Очень ценные качества для исследователя. С такими способностями Зара могла бы помочь мне в изучении вещей из шкатулки".

Адам положил фонарь на плиту и протянул руки к маске, собираясь достать её из тайника.
– Не бери её, Адам, не бери! – вдруг закричала жена. – Умоляю тебя, не делай этого!
– Почему, Зара? – удивился Адам, кончики пальцев которого уже коснулись поверхности маски. – Что тебя так напугало?
– Я не знаю, как тебе это объяснить, но чувствую, что маска не такая уж и безобидная, как это может показаться на первый взгляд, - растерянно произнесла жена. – Не торопись, прошу тебя! У нас ещё будет время рассмотреть эту маску, а сейчас давай закроем тайник и вернёмся домой. Я очень устала и хочу отдохнуть.

Адам, слушая жену, кончиками пальцев отчётливо ощущал, что поверхность маски была тёплой податливой и словно живой. Едва только археолог её коснулся, то в нём тут же возникло сильное желание примерить эту маску. Но голос жены был настолько взволнован и настойчив, что, поразмыслив, Адам решил не рисковать и не торопиться. Продолжая смотреть в огромные глазницы, археолог медленно отнял руки от маски и сразу заметил, как потускнели все её цвета.

– Хорошо, Зара, - согласился Адам. – Не будем пока её беспокоить.
Он взял в руку фонарь и наклонился к основанию тумбы. В том месте, которое недавно осветил красный луч, археолог обнаружил тайную кнопку и нажал на неё. Половинки плиты со скрежетом соединились, и в свете хрустального шара верх тумбы вновь окрасился в светло-голубой цвет.

– Вот видишь! – воскликнула жена. – Это была ловушка!
– Тайник, Зара, - попробовал возразить ей Адам. – С нами ведь ничего не произошло.
– Тайник-ловушка, - не сдавалась жена. – А ничего не произошло лишь потому, что ты не стал доставать эту маску. Пойдём скорее отсюда. У меня от такой экспедиции уже голова кружиться и ноги подкашиваются.

"Артефакт Зары отнимает у неё много энергии, - понял Адам, - и ей действительно нужен отдых. К маске вернусь позже и лучше один, но торопиться надевать маску тоже не стоит. Проверю её потом заклинаниями Нарфея и перстнем".

Супруги отправились в обратный путь и как только они скрылись в темноте подземных коридоров, рядом с тумбой возникла фигура Пакля.

– Нет, Винтус, ты только погляди, что происходит! – воскликнул он, сдвинув на макушку свою широкополую шляпу. – Повелитель сам показал археологу маску Ихтилона. Что ты на это скажешь?
– Да что тут скажешь, Пакль? – вздохнул Винтус. – Ясно только одно: наш повелитель затеял какую-то свою игру в мире людей, выбрав археолога в качестве своей марионетки. По-моему, такая же история происходит и с журналистом, только пока непонятно кто именно им управляет. Если повелитель научит археолога пользоваться хотя бы частью тех артефактов, которые сейчас лежат под столом в лаборатории Борсого, то способности этого человека трудно будет переоценить. А ты обратил внимание на то, что Гунар-Ном решил задействовать жену Адама и то, что оба супруга пока пользуются лишь теми артефактами, создатели которых когда-то вошли в "Священный Союз Семерых"?
– Да, ловко повелитель подсунул жене археолога эти бусы с серёжками, - засмеялся Пакль. – Мне кажется, что она так до сих пор и не понимает, что с ней происходит, а вот муж-то её, по-моему, уже догадался, в чём дело. Уж очень пристально он смотрел на украшения своей жены. Впрочем, и Йохен тоже не упустил их из вида.
– Я же говорю, что здесь начинается какая-то игра и все фигуры выставляются на свои места, - повторился Винтус. – Ты уж там смотри, будь поаккуратнее. Не дай бог, чтобы мы спутали карты нашему повелителю. Стоять нам тогда с тобой вечно на площади Послушания и не ногах, а на ушах. Тьфу, тьфу, тьфу!
– Тьфу, тьфу, тьфу, - на три стороны сплюнул Пакль, вставил в уши ватные тампоны и отстегнул от пояса фляжку с блеккой. – Что ты каркаешь, словно больная ворона? Ты бы лучше посоветовал нашему Совету, извини за тавтологию, принять меры по охране дома археолога от наших доморощенных детективов. Народ у нас любопытный и любит сам всё понюхать и пощупать. Слухи о перстне повелителя уже давно гуляют по Гунгерре.
–Ты уже кого-нибудь заметил? – встревожился Винтус.
– Пока что нет, - отхлебнув из фляжки и промокнув усы, ответил ему Пакль, - но я не первую сотню лет болтаюсь на границе и уже нутром чую, как контрабандистов, так и просто любопытствующих проходимцев. Если сейчас не оградить эту территорию, то скоро к дому археолога не прибежит только самый ленивый и самый пьяный. Вот тогда точно половина Гунгерры будет стоять на ушах на площади Послушания.
– Да, да, ты прав, - согласился с ним Винтус. – Сегодня же внесу в Совет твоё предложение.
– Не моё, а твоё, - поправил его Пакль, - если не хочешь, чтобы меня повели на допрос в башню Дознания. Ты входишь в основной состав Совета и от такой процедуры застрахован.
– Конечно, конечно, - поспешил заверить его Винтус. – Именно это я имел в виду. Просто я неправильно выразился.
– Когда гном начинает правильно выражаться, то многим из присутствующих приходится затыкать уши, - захохотал Пакль.

Винтус, который сейчас находился в своём кабинете, тоже засмеялся, открыл дверцы шкафчика и достал оттуда особую бутылочку с настойкой. Плеснув в бокал настойки, он выпил, крякнул от удовольствия и закусил кусочком козьего сыра.

– Только не переусердствуй с блеккой перед заседанием Совета, - с коротким смешком предупредил его Пакль. – Там тоже чай не лохи сидят.
– Ты…, ты услышал, как я выпил! – догадался поначалу смутившийся Винтус. – Но почему ты решил, что это была блекка?
– Во-первых, смажь чем-нибудь дверцы шкафчика, в котором хранишь настойку, во-вторых поменяй бутылку и наливай блекку по краю бокала, а в-третьих, догадайся сам, какие ещё нужно принять меры предосторожности, - вновь захохотал старый гном.

"Вот хитрый дьявол! – с восхищением подумал о нём Винтус. – Но именно такой компаньон мне и нужен".

– Заседание Совета слушать будешь? – закупоривая бутылку с настойкой, спросил он Пакля.
– Нет, с Советом ты уж как-нибудь сам разбирайся, а мне и на границе дел хватает, - отказался старый гном.
– Ну, как хочешь, - пожал плечами Винтус. – Я, как и всегда, буду на связи. Прощай.

Он поймал ракушку Сирены и тут же снова приложил её к уху, чтобы быть готовым в любой момент принять сообщение от своего товарища.
Посмотрев на часы с кукушкой, Винтус неторопливо облачился в мантию магистра, заправил под воротник широкую ленту со знаком члена Высшего Совета, а затем, осмотрев себя в зеркале и хитро подмигнув левым глазом отражению, отправился на заседание.

© Евгений Костромин, 2014
Дата публикации: 30.10.2014 21:03:19
Просмотров: 2132

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.