Одри, я приехал

Перед встречей с писателем Андреем Геласимовым, я, естественно, конспективно ознакомился с его творческой биографией. Прямо скажем, различных лауреатских званий у писателя более, чем достаточно. На секунду представил себе такой текст «лауреат Государственной премии в области литературы Федор Достоевский», и стало смешно. Сколько уже разных писателей, обвешанных регалиями, канули в небытие. А Достоевский – это навсегда. По одной простой причине – его читали, читают, и будут читать. Наша встреча с Андреем должна была состояться недалеко от книжного магазина «Москва». Благо, было время, зашел в магазин, и спрашиваю продавщицу: «А Геласимов у вас есть?» Девушка тут же ответила: «Да, был у нас такой автор. Сейчас найдем». Нашли одну книгу. «А еще?», - спрашиваю. Подключается другая продавщица: «На другом стенде есть собрание сочинений». Собрание сочинение оказалось увесистым однотомником. Не Федор Михайлович, конечно, но, все-таки – лиха беда начало. Этот эпизод в книжном магазине наполнил конкретным смыслом еще одну фразу, вычитанную о писателе – «модный и популярный автор». Он не пишет обреченные на успех детективы или фентези. Геласимов просто рассказывает о жизни. И, оказывается, такая литература тоже очень востребована.
Первое же опубликованное произведение - «Фокс Малдер похож на свинью» (о подростковой любви) сделало имя писателя известным.
- Андрей, у вас прямо как в сказке про Золушку. Написал книгу, и проснулся знаменитым писателем Геласимовым. Или я ошибаюсь?
- Конечно, ошибаетесь. Десять лет работал в Якутском университете, преподавал анализ текста, защитил диссертацию. Именно там написал свои первые вещи. Тупо посылал рукописи по редакциям. А в издательство ОГИ отнес «Фокса Малдера»… собственными руками. Случай меня свел меня с владельцем ОГИ Дмитрием Ицковичем. Он ввел меня в культуру андеграунда. Потом появилось кино с телевидением. Вот такая цепочка случаев.
- Как известно, писательством особо не прокормишься. Только единицы позволяют себе жить литературным трудом. Чем вы себе зарабатываете на хлеб насущный?
- Кормлюсь литературой. Больше ничего не делаю – только пишу. Я даже мог себе позволить уйти с телевидения, где три года писал сценарии. Сейчас начались съемки по моему роману «Год обмана». С Алексеем Гуськовым (актер, продюсер) мы сделали оригинальный сценарий «Севастополь» про Крымскую войну. Три года я не писал прозы. Сейчас заключил договор с «Эксмо» на издание романа. Он почти готов. В нем описывается история, происходящая в небольшой деревушке на границе с Китаем. Время действия с 1 августа по 5 августа 1945 года, накануне войны с Японией, Хиросимы. В эту деревню на реке Аргунь приходит война. Мои прадеды воевали в Отечественную войну. Я на генетическом уровне «болен» этой войной. И хотя мне только чуть больше сорока, с недавних пор считаю датой своего рождения 2 мая 1945 года. Объясняю. Сейчас в Интернете по материалам военных архивов можно узнать кто, где, когда погиб. «Вбиваю» фамилию Геласимов. Читаю: «Василий Геласимов погиб 2 мая 1945, возраст 23 года, место гибели – Берлин, место захоронения – безымянный квартал». Когда Вася Геласимов (он не мой родственник) погиб, точно понимаю – «я родился». Роман у меня почти написан, но вернулся в его середину и вставил Васю в книгу. Зарубочку про Васю Геласимова оставил.
- Я обратил внимание, что многие ваши книги написаны от первого лица. Значит ли это, что они в какой-то мере автобиографичны?
- Сказывается театральное прошлое. Мне легче оказаться в шкуре персонажа, идентифицировать себя с героем. Так легче было писать. Сейчас от этого отказываюсь. В новом романе повествование ведется от третьего лица. Я все вру в своих книгах. В этом и состоит задача писателя – врать, придумывать. Но врать при этом таким образом, как будто врешь не ты, а сама жизнь.


- А как же ваша любимая актриса Одри Хепберн, в которую влюблен герой рассказа «Нежный возраст»?
- В том и дело, что я в нее влюбился, когда уже написал рассказ. Я после своего персонажа в нее влюбился. Это он мне ее показал. Мы были с женой недавно в Женеве. Заехали в деревушку Толёшена, в которой жила актриса. Постояли перед ее домом с синими ставнями, и я сказал: «Одри, я приехал».
- Кстати, о каком своем театральном прошлом вы так вскользь упомянули?
- Я учился в ГИТИСЕ у Анатолия Васильева. Он все сделал, чтобы мы возненавидели театр. И ему это удалось. Только два или три человека с нашего курса работают в театре. В частности Александр Галибин (исполнитель роли Мастера). Я уже пятнадцать лет не хожу в театр, потому что играют плохо. Вот, когда студенты делают спектакль, это интересно смотреть. Они еще живые, незаигранные. Мне не нравится все то, что происходит в театре, поэтому и сам не пишу для театра совсем.
- Я знаю, что вы в 2007 году стали во Франции самым читаемым русскоязычным писателем. Узнав немного вас, я почти не сомневаюсь, что это произошло случайно.
- Но именно так и было. Это судьба. Издатель Дима Ицкович дал мою книгу Евгению Бунимовичу (депутат, педагог, поэт). Тот ехал в Париж и в дороге прочитал повесть, которая ему понравилась. Через некоторое время от некой дамы из Парижа получаю письмо, в котором она пишет, что перевела мою книгу, и хочет показать издателю. Она интересовалась, не буду ли я возражать. Какие могут быть возражения. Потом на одной из встреч Бунимович говорит мне, что это он передал мою книгу своей знакомой француженке, преподавательнице русского языка Жоэль Дюбланше. Ей текст понравился, она перевела его для себя, потом показала издателю, тот купил книгу. И только затем она написала мне. Пару месяцев назад она, кстати, получила в Париже приз за лучший литературный перевод с русского языка на французский. За мой «Год обмана», который недавно вышел во Франции, и за перевод «Патологий» Захара Прилепина. Так что всем хорошо.
- Я познакомился с вашими произведениями не в книгах, а в Сети. Как вы относитесь к сетевой литературе или как еще ее называют сетературе?
- Сетература - это такое место, где собираются люди, способные написать один или два, иногда даже три хороших рассказа. Им очень хочется написать больше, но они не могут в силу целого ряда причин. Они, скорее всего, не рискнут попробовать себя в крупном жанре, а если рискнут, то продвинутся не дальше второй главы. Некоторое время они возбужденно обмениваются в сети своими творениями, но потом обычно энтузиазм спадает, и более насущные проблемы в их жизни берут верх. Однако на смену им приходят другие, и процесс этот повторяется снова и снова. Мало кто из этих вполне симпатичных людей рискнет сделать литературу своей основной профессией. И правильно поступит. Потому что риски действительно большие.
Мне время от времени пишут сетевые авторы с просьбой почитать их произведения. Я исправно читаю и, положа руку на сердце, должен признать, что иногда попадаются по-настоящему талантливые тексты. Я кое-что показываю издателям, они всегда спрашивают - есть ли у этого автора еще что-нибудь такого же уровня, но автор обычно разводит руками.
Впрочем, я говорю лишь о небольшой доле сетевых литераторов, у которых действительно есть талант. Для всех остальных участников сетературы Интернет - это лишь клуб по интересам, что само по себе тоже очень неплохо. Люди общаются, хвалят друг друга или пишут друг другу гадости, спорят, влюбляются, женятся - в общем, живут. И, по-моему, это правильно.
- В разные времена писателя называли «властителем дум», «инженером человеческих душ». Не «высокопарничать», а спрошу просто: «Писатель – фигура в обществе востребованная?»
- Думаю, что да. Писатель видит и формулирует то, что недоступно обывателю. Мы выступали с Василием Аксеновым в Женеве. Собралось человек четыреста. Понятно, что пришли на Аксенова. Именно в ту минуту я понял, что писатель нужен. Нужны Улицкая, Токарева, Маканин, Шишкин. Они больше, чем источник информации. Правда, молодых писателей хороших пока нет. Произошел разрыв, «распалась связь времен».
- Я читал интервью Донцовой, в котором она говорит, что ежедневно пишет по семнадцать страниц текста. Какая у вас «литературная норма»?
- Я так не могу. В день выдаю, одну-полторы странички. Пишу два-три часа. Дальше стоп. Читаю, катаюсь на велосипеде. Живу в замечательном городе Лыткарино – рядом лес, озеро. Пишу себе в удовольствие. Даже, работая за деньги, надо получать от написанного кайф.

Беседовал Георгий ЯНС