Аляска-3 Главы II и III

Ольга Платонова

Форма: Роман
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 76788 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Глава II

КРЫЛЬЯ ЗА СПИНОЙ

В ту теплую, солнечную осень все пошло не так, как мы с Романом планировали. Оформление брачных отношений, венчание и свадьба были отложены на неопределенный срок. Мы спешили жить новой жизнью. В ней царила любовь, и наши сердца бились в унисон. В ней мы понимали друг друга с полуслова и были заодно. В ней каждая следующая минута делала нас еще более счастливыми, чем предыдущая. В этой волшебной реальности я чувствовала: документальное подтверждение и празднование нашего вступления в брак могут подождать. И венчание тоже. Господь уже благословил наш союз!
Я решила не уезжать с семьей в Москву. Ведь Роман не мог бросить свой магазин, чтобы поехать с нами. Валя с Дашей были только рады остаться на даче. А вот с Сережей возникли трудности. Ведь ему предстояло переходить в другую школу. Я присмотрела для него коммерческую гимназию «Тарасовка» недалеко от Мамонтовки, в поселке Черкизово. Но в разговоре с сыном о планах на будущее не успела даже о ней заикнуться.
― В сельскую школу учиться не пойду! ― закричал Сережа. ― Возвращай меня в Москву!
― Да это не школа, а гимназия! С расширенной программой, со спецкурсами! ― уговаривала я. ― Интересно же! Там прекрасные педагоги, спортивные секции, музыкальная школа, кружки! И если ты думаешь, что в нее какие-нибудь деревенские хулиганы ходят, ошибаешься! В «Тарасовку» таких не принимают! Да и плата за обучение высокая!
О гимназии я все разузнала досконально, лично разговаривала с директором и педагогами.
― «Тарасовка»? ― снизил голос Сережа. ― Там Вадик с Костиком учатся…
Он говорил о своих мамонтовских друзьях. Это решило дело. Как только он узнал, что сможет учиться с ними в одном классе, больше не роптал. Саша стал каждый день возить Сережу в гимназию на моем «Мерседесе».
В новой жизни с Романом у меня как будто крылья выросли за спиной. Я ощутила жажду самой разнообразной деятельности. Если раньше заботы о саде заполняли почти весь мой досуг, то теперь этого было недостаточно. Круг моих интересов расширился до неузнаваемости.
Я стала заниматься в Пушкино восточными танцами и аэробикой. Как и пять лет назад, записалась на курсы ландшафтного дизайна. Очень уж я любила это искусство и хотела знать, что нового появилось в нем за последние годы. Во мне снова проснулся интерес к дизайну одежды. Увлекла идея украшения курток и трикотажа аппликациями из платков и шалей с набивным рисунком. Сколько раз я ездила за покупками в Павловский Посад, славный своей платочной мануфактурой!
Приблизительно то же самое происходило и с Романом. Он преисполнился желания стать лучше ― для меня. Наши экскурсии в дворянские музеи-усадьбы заставили его озаботиться собственным невежеством.
― Оля, ты такая умная! Я перед тобой, как школьник! ― тревожился он. ― Я тоже теперь буду книжки читать! Дай мне роман какого-нибудь большого писателя!
«Большие» писатели с их неспешными размышлениями о высоком и поисками смысла жизни были не для него. Но и детективами Романа кормить нельзя, думалось мне. Если человек просит хлеба, не давать же ему камень!..
― А тебе какие истории нравятся? ― максимально упростила я подход к проблеме. ― О войне, о великих людях, о подвигах, о…
― О любви! ― вспыхнув, закончил вместо меня Роман. ― Такой, как у нас!
― О такой счастливой любви, как у нас, еще не написано, Рома! ― ласково погладила я его по щеке. ― Почитай про несчастную. Но прекрасную! Обещаю, тебе понравится!
И подарила ему из своей библиотеки толстый том ― «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго.
Вечером он уединился с книгой в беседке. Через час я заглянула туда и вздрогнула от испуга. Роман сидел в такой позе, будто потерял сознание. Его голова лежала на столе, лицо упиралось в раскрытые страницы бессмертного произведения. Руки свесились к полу. Я бросилась к нему:
― Рома!
― А! ― Он поднял голову и осовело посмотрел на меня. Я облегченно вздохнула. Роман бросил взгляд на книгу, встряхнулся. ― Слушай, пять страниц прочел! Ничего не понял! Где там прекрасная любовь?
― Дальше надо было читать! ― смеясь, присела я рядом с ним.
― Нет уж! Какая-то «парижская чернь», генрихи, равальяки…
«Он не продрался сквозь описание праздничной толпы на Гревской площади и Дворца правосудия! ― догадалась я. ― Не мудрено! Здесь Гюго со своими экскурсами в историю явно переборщил!»
― Ты лучше сама мне расскажи, ― протирая глаза, попросил Роман. ― Должен же я знать мировую литературу!
Я стала рассказывать ему о прекрасной юной Эсмеральде и уродливом горбуне Квазимодо. О том, как она влюбилась в капитана королевских стрелков Феба де Шатопера, а настоятель Собора Парижской Богоматери Клод Фролло ― в нее, и что из этого вышло. О великой, безнадежной и жертвенной любви Квазимодо к Эсмеральде. О том, как он спас ей жизнь. Как ради нее защищал от взбешенных толп Собор. Как убил Клода Фролло, из-за которого казнили Эсмеральду. Как умер, обнимая мертвое тело любимой.
Эта история произвела на Романа сильное впечатление.
― Вот это мужчина! ― восклицал он, имея в виду Квазимодо. ― Кто он, француз? Нет! Он грузин, Оля! Только грузины умеют так любить!
Но за этим последовала совершенно неожиданная реакция. Он горящим взором посмотрел на меня:
― Ты ― Эсмеральда! Ты такая же красивая, как она! ― А потом стал ощупывать свое лицо. И с горечью выдал: ― А я ― Квазимодо! Урод!
― Да что ты говоришь, Рома! ― испугалась я.
― Посмотри, какие у меня веки!
У него, действительно, имелась странная особенность внешности. Из-под бровей на глаза налезали складки кожи. Из-за этого веки выглядели набрякшими.
― И двойной подбородок растет! ― волновался Роман.
И здесь он был прав. При плотном телосложении у него с возрастом стала проявляться склонность к полноте. Подбородок выдавал эту предрасположенность в первую очередь.
― Это тебя нисколько не портит! ― попыталась успокоить я Романа.
― И лысина! ― закричал он, проводя рукой по голой макушке.
― Облысение ― показатель мужественности! ― не сдавалась я.
Мой избранник меня не слушал.
― Решено! ― хлопнул он по столу. ― С такой красавицей, как ты, рядом должен находиться нормальный мужчина! Пойду делать пластическую операцию! И парик буду носить!
Я оторопела от изумления и не знала, что сказать: «Приплыли, называется! Хотел мировую литературу изучать, а закончил наведением красоты!» Но опротестовывать его решение не стала.
Мы подобрали в Москве внушающую доверие клинику пластической хирургии. Там Роману удалили складки над веками, а заодно и мешки под глазами. Потом сделали липосакцию и нитяной лифтинг подбородка: откачали излишки жира и подтянули специальными, вживленными в кожу, нитями. В мастерской постижёрного искусства нам предложили изготовить для Романа парик из натуральных волос на силиконовой основе. Мы заказали короткую накладную прическу с озорно ниспадающими на лоб прядями черных волос. Именно такую хотел носить мой мужчина.
Результаты усилий пластических хирургов и постижёров превзошли все ожидания! Когда Роман после операций снял повязки и надел парик, сразу помолодел лет на десять. Накладная прическа делала его намного более привлекательным. Коррекция лица тоже оказалась очень кстати. Раньше полный подбородок и набрякшие веки придавали его чертам некоторую тяжеловесность. Сейчас от нее не осталось и следа.
Роман был в восторге.
― Вот теперь мне не стыдно с тобой по улице ходить! ― бережно оглаживал он свою прическу. ― Друзьям покажусь, упадут от зависти!
«Упадут они, скорее, от удивления! ― думала я. ― Был у них вечно лысый тамада, и вдруг ни с того ни с сего оброс!»
Впоследствии я наблюдала вытянутые физиономии друзей Романа: их, конечно, шокировало обновление его облика. Но никто не посмел шутить по этому поводу или делать критические замечания. Романа уважали. К тому же хорошо знали его экстравагантность и относились к ней снисходительно.
Знакомство моего избранника с «Собором Парижской Богоматери» имело и другие, не менее значимые для него, последствия. Роман понял, что мировая литература ― это не занудство и пустое умствование классиков. Это захватывающие истории с неожиданными поворотами сюжета. Это бушующее море чувств и роковые перипетии судеб. Любовь и ненависть, борьба и победа, взлет и падение… Роман прослушал всего одну такую историю, бросил лишь один взгляд на великий мир литературных реалий. И был им покорен.
― Слушай, а эти… классики… Они все так здорово пишут, как Гюго? ― однажды спросил он.
― А ты думал! ― с непонятной мне гордостью ответила я. ― Это же классики! Писатели от Бога! Недаром их во всем мире читают!
С тех пор Роман вечерами стал просить меня пересказывать ему содержание знаменитых романов. Я охотно делала это, а он с чисто детским интересом слушал, как завороженный. Так он познакомился со многими произведениями мировой литературы и узнал великие имена их создателей. Я была несказанно этому рада. Такие вечера сблизили нас с Романом еще больше.
А в октябре мы отправились в Швейцарию.
***
За прошедшее лето о поездке в Европу я подумывала не раз. Мне всегда нравилось путешествовать. А доходы от моего бизнеса позволяли это делать. Пока мы были в браке с Архитектором, побывали в Англии, во Франции, в Испании, Чехии. Совершили тур Германия ― Бельгия ― Нидерланды ― Люксембург. Съездили в Эстонию: муж изъявил желание познакомиться в Таллине с архитектурой Екатерининского дворца в парке Кадриорг…
Теперь же я мечтала посетить Швейцарию. Интерес к ней возбудил во мне еще Адольф Гаст ― мой первый иностранный партнер в мире российского бизнеса. Этот швейцарский еврей с внешностью брюхатого завсегдатая пивных баров был умным, хитрым и ловким предпринимателем. При этом отличался истовой религиозностью ортодоксального иудея. Россию он не жаловал, зато с огромным уважением относился к своей стране.
― Подумайте сами, Ольга, ― любил рассуждать он, ― разве Швейцария ― это не чудо Господне? Ее площадь меньше площади Московской области. Две трети территории заняты горами. Выхода к морю не имеет. Полезных ископаемых почти нет. В таких условиях можно говорить о развитой экономике, а? ― Он ерзал в кресле, вдохновенно стучал пальцами по выпирающему животу. ― Политическое устройство пестрит так, что становится страшно! Крошечное государство разделено на 26 федераций ― кантонов. Каждый такой кантон имеет свою конституцию, культуру, традиции. В стране 4 официальных языка: французский, немецкий, итальянский и древний романшский. По всем законам, Швейцария давно должна развалиться! Ее могли бы ассимилировать более сильные, агрессивные соседи: Германия, Франция, Австрия, Италия! Но этого не произошло!
Здесь наступала кульминация его речи. Я наблюдала ее неоднократно. Он вставал с кресла и поднимал указательный палец вверх.
― А что мы имеем на деле? Одну из самых развитых и богатых стран мира с высочайшим уровнем жизни! Швейцария ― это транснациональные промышленные концерны! Крупнейшие предприятия по очистке золота! Высокопродуктивное сельское хозяйство! Надежнейшие банки! Мировые бренды! Вся планета знает про швейцарские часы, сыры и шоколад!
― Швейцарские ножи еще, ― всякий раз напоминала я. Про них он почему-то забывал. Но именно тогда, в начале 90-х, в Москве их можно было увидеть в любом магазине промтоваров. Многофункциональные армейские складные ножи из Швейцарии пользовались большой популярностью.
― Точно! ― вскидывался Гаст. ― Это же наше ноу-хау вековой давности! Десять приспособлений в одной рукоятке! Лезвия, штопор, отвертка, ножницы и черт знает что еще!.. Я вам обязательно такой подарю! ― обещал он.
Нож он мне так и не подарил. Но заразил своим восхищением швейцарской исключительностью. Тогда-то я и решила при случае познакомиться с родиной Гаста поближе.
Была у меня и еще одна причина для поездки в Швейцарию. Несколько лет назад другой мой иностранный бизнес-партнер, французский коммерсант Джозеф Стамбули, открыл для меня счет в Кантональном банке Женевы.
― Это старейшее финансовое учреждение Швейцарии! ― говорил он. ― Один из самых надежных европейских банков! Вносите деньги на ваш швейцарский счет! Там они никогда не пропадут!
Я последовала его совету и стала часть своих доходов переводить в Кантональный банк Женевы. А в зарубежных поездках пользовалась его пластиковой картой для оплаты счетов: ее принимали повсюду. Теперь же я собиралась перевести на свой швейцарский счет весь доход от продажи особняка в Ромашково. Сумма была значительной, в долларах. Поэтому мне хотелось проконсультироваться с клерками женевского банка, узнать о подводных камнях международного перевода такого ранга.
Но, в принципе, и мое любопытство к Швейцарии, и планы насчет денежных перечислений хлеба не просили. Главная причина туристической поездки была другой. Я узнала, что Роман ни разу в жизни не бывал за границей! Если, конечно, не считать Грузию. Как такое могло случиться ― при его-то амбициозной активности?! Это удивляло, но и было вполне объяснимо. Наверное, он бы очень хотел в беседе с друзьями небрежно уронить: «Недавно прокатился в Цюрих…» Но не мог, потому что не имел на загранпоездку денег.
«Ничего, Рома, ― мысленно обещала я ему, ― теперь будешь рассказывать, как топтал чужестранные земли!» И мы в составе большой туристической группы полетели в Швейцарию.
В первый день путешествия мы совершили автобусную экскурсию по Женеве. Город стоял на берегах Роны ― реки, вытекающей из огромного Женевского озера. Его облик определяли прямые, аккуратно мощенные улицы, строгие 5-6-этажные каменные дома застройки XIX века, обилие ухоженных парков и скверов.
― Женева удивительно элегантна, ― увлеченно рассказывала гид нашей группы, невзрачная, но умненькая девушка Катя. ― Она ― столица франкоязычного кантона, и влияние Франции здесь чувствуется во всем. Смотрите: парижские мансарды, железные балкончики, маленькие уличные кафе…
Вскоре мы оказались на набережной Женевского озера. В нем была кристально-чистая, прозрачная вода, плавали лебеди. Недалеко от берега била вверх не менее чем на сто метров струя огромного фонтана Jet d'eau (Же-До, струя воды, фр.). С набережной открывались великолепные виды. Над голубой необъятной озерной гладью плыли кучевые облака, на дальних берегах высились заснеженные горные хребты. Роман, глядя на них, сказал:
― В горы хочу!
― Рома, ты находишься в окружении Альп! ― напомнила я. ― Мы там обязательно будем!
Мы прошли над Роной по мосту Монблан и увидели символ Женевы ― цветочные часы.
― По существу, это гигантский часовой механизм, ― объясняла нам Катя, ― с самой длинной в мире секундной стрелкой в 2,5 метра! Он установлен в клумбе диаметром 5 метров. В ней несколько тысяч цветов! Как видите, они образуют рисунок циферблата. Каждый сезон флористы высаживают новые растения, так что рисунок все время меняется.
В тот день мы познакомились со многими достопримечательностями Женевы. Осмотрели собор Святого Петра, Женевский университет и Монумент Реформации. Гуляли по площади Наций, посетили музей современного искусства «Пти-Пале» и Музей часов. Меня глубоко тронуло то, что на одном из самых высоких мест в Женеве стоит Крестовоздвиженский кафедральный собор Русской православной церкви. Величественный храм из белого камня венчали пять золотых куполов…
В конце концов мы с Романом отделились от экскурсии и, любуясь медленными водами Роны, неторопливо прогулялись вдоль набережной реки к зданию Кантонального банка Женевы. В его строгом просторном офисе деловито сновали «белые воротнички», звучала французская, немецкая, итальянская, английская речь, клацала компьютерная клавиатура, стрекотали принтеры и факсы. Роман растерялся. А когда я заговорила с менеджером банка на беглом английском, и вовсе стал сам не свой. Все-таки европейские стандарты общения и ведения дел… Это был не его уровень. Когда мы вышли на улицу, он с чувством произнес:
― Ты не только Эсмеральда! Ты ― королева!
Я засмеялась, взяла его под руку:
― Пойдем в ресторан и отведаем традиционное блюдо швейцарской кухни ― сырное фондю!
― Это еще что такое?
― Катя ведь рассказывала, не слышал? Смесь швейцарских сыров в кипящем вине! С добавлением чеснока, мускатного ореха и перца! Готовится на открытом огне в специальной кастрюльке! Получается этакая полужидкая горячая смесь. Насаживаешь на вилку кусочек хлеба или креветку, оливку, корнишон, макаешь в нее и ешь!
― Наверно, это вкусно! ― воодушевился Роман.
Это действительно оказалось вкусно! В отель мы вернулись сытыми, довольными и немного хмельными…
В последующие дни мы, кажется, объездили всю страну. Любовались пляжами, пальмами и виноградниками Швейцарской Ривьеры на северном берегу Женевского озера. Там, в городке Веве, провел последние годы жизни Чарли Чаплин. На берегу озера установлен памятник ― бронзовая фигура великого комика в легендарном образе Бродяги, нелепого чудака в мятых брюках, тесном сюртучке и с гнутой тростью в руках… Я не удержалась, подошла к Чаплину и взяла его под руку. Роман нас сфотографировал.
― В Швейцарской Ривьере, ― рассказывала Катя, ― в разные годы бывали Гоголь, Достоевский, Лев Толстой, Чайковский, Стравинский. Здесь, в окрестностях Монтрё, похоронен Владимир Набоков.
Столица Швейцарии Берн оказалась небольшим и тихим городом со множеством памятников старины и живописных фонтанов.
― Это самая маленькая столица Европы, ― не уставала просвещать нас Катя. ― Древняя архитектура города прекрасно сохранилась. Впрочем, как и во всей стране. Повсюду мы будем встречать средневековые замки, крепости и соборы. Их намного больше, чем в других европейских государствах. Причина этому ― давний нейтралитет Швейцарии в международных отношениях. Он позволил избежать разрушительных войн.
Символ Берна ― медведь. Повсюду здесь можно было встретить его изображение ― на флагах с гербом города, на фресках домов, на торговых вывесках, на сувенирах. В центре мы посетили парк Беренграбен. Там, в обширном и хорошо обустроенном для медведей рву, Медвежьей яме, обитали живые геральдические символы города.
― Кстати, вы все смотрели «Семнадцать мгновений весны», ― говорила Катя, ― так вот, Блюменштрассе, то есть Цветочной улицы, на которой была явочная квартира Штирлица, в Берне нет! Выдумка сценаристов!
Из Берна автобус повез нас к Рейхенбахскому водопаду ― одному из самых высоких водопадов в Швейцарии. Неширокий, но могучий, бурно кипящий поток воды стремительно падал с 250-метровой высоты, разбиваясь об отвесные скалы.
― Именно здесь Артур Конан Дойль свел в смертельном поединке Шерлока Холмса и профессора Мориарти, ― дала «историческую» справку Катя. ― Вы, конечно, помните знаменитый советский сериал «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». И если попытаетесь найти возле Рейхенбаха место схватки героев, показанное в фильме, вас ждет разочарование. Такого места здесь нет! Причина проста: эпизод снимался в Абхазии, на Гегском водопаде!
В Люцерне мы познакомились со всемирно известной скульптурной композицией «Умирающий лев». Она посвящена доблести Швейцарского гвардейского полка, охранявшего в 1792 году дворец Тюильри ― резиденцию короля Людовика XVI.
― Дворец осадили толпы вооруженных парижских бунтовщиков, ― рассказывала наш всезнающий гид. ― Швейцарцы не дрогнули и мужественно исполняли свой долг: стойко держали оборону. В неравном бою из 1110 защитников дворца осталось в живых всего 350 воинов. На постаменте памятника выбито число погибших гвардейцев ― 760…
Из Люцерна мы отправились на перевал Сен-Готард. Сюда в 1799 году пришла армия Суворова, чтобы очистить страну от французских полчищ. Здесь начинался ее великий Швейцарский поход, знаменитый труднейшим переходом 20-тысячного войска через Альпы. Тогда Суворов с боями взял Чертов мост и переправил армию через горную реку Рёйс. Спустя сто лет тут был открыт памятник великому полководцу и русским воинам ― высеченный в скале 12-метровый каменный крест.
Швейцарцы бережно хранят память о своих героях и защитниках…
В Цюрихе мне почему-то больше всего запомнились высоченные башни-близнецы старинного собора Гроссмюнстер. А еще ― ничем не примечательный серый 5-этажный дом на Шпигельгассе, 14. Здесь в 1916-1917 годах жил Ленин. На мемориальной доске написано: «Вождь русской революции…»
По дороге к знаменитому Рейнскому водопаду мы заехали в крошечный городок Штайн-ам-Райн (Штайн-на-Рейне). Прогулка по нему неожиданно превратилась в удивительное путешествие по страницам волшебной книги с чудесными картинками! Здесь фасад каждого дома был мастерски расписан фресками изумительной красоты! В основном, настенные росписи освещали библейские темы. Но встречались и изображения исторических батальных сцен, мифических героев, сказочных животных и птиц. А на одном из фасадов красовались игривые иллюстрации к «Декамерону»!
― Настенная роспись ― давняя традиция в этой стране, ― рассказывала нам Катя. ― Фрески были своеобразной визитной карточкой хозяина дома. По ним судили о его достатке и жизненном кредо. Фасады украшают также и добрыми пожеланиями, мудрыми изречениями, наставлениями из Библии. Это послания швейцарцев миру и потомкам.
Рейнский водопад поразил меня своей мощью. От его ошеломляюще громкого рева закладывало уши. Я долго не могла отвести взгляд от огромных масс низвергаемой с высоких порогов воды.
Наши дороги по Швейцарии открывали перед нами невиданные по красоте пейзажи. Ледяные вершины Альп, необъятные горные массивы, глубокие ущелья, голубые реки и озера, изумрудные альпийские луга… Повсюду на лугах и зеленых склонах гор стояли добротные деревянные дома с широкими пологими крышами, разноцветными ставнями и яркими цветами на окнах. Возле каждого из них паслись аккуратные коровки.
― В Швейцарии прекрасно развито сельское хозяйство, ― рассказывала Катя. ― Горный воздух, чистейшие воды ледниковых рек и озер создают идеальную экологию. Вот почему швейцарское молоко, сыры и шоколад ― лучшие в мире! Крестьяне занимаются виноградарством, делают первоклассное вино. Но о нем знают, вообще говоря, только швейцарцы. Потому что производят его для собственного потребления, а не на экспорт.
Швейцария ― страна горнолыжных курортов. Мы познакомились с наиболее живописным из них ― Гриндельвальде. Великолепно оборудованные лыжные трассы, сноупарк, каток, санные спуски, прогулочные пешеходные тропинки. Канатные дороги и фуникулеры, комфортабельные отели, скромные уютные шале…
От Гриндельвальда было рукой подать до Юнгфрау (Юная Леди) ― одной из высочайших горных вершин Швейцарии.
― Возле нее, на перевале Юнгфрауйох, ― указывала пальцем куда-то в небо Катя, ― находится «Вершина Европы» ― самая высокогорная железнодорожная станция в мире. Мы доберемся туда на поезде по зубчатой железной дороге! Это чудо инженерной мысли! Большую часть 9-километрового пути поезд едет через тоннели, пробитые в скалах!
На Юнгфрауйох мы любовались со смотровой площадки видами на самый большой в Альпах ледник Алеч. В нем на глубине 20 метров вырублен настоящий Ледовый дворец! Это сеть залов и длинных галерей, заполненных ледяными скульптурами северных медведей, пингвинов, тюленей, эскимосов. Мы побывали там. Потрясающее зрелище!..
В путешествии по Швейцарии я все время вспоминала восхищение Гаста своей страной и его слова о чуде Господнем. Действительно, думала я, все эти чистые и красивые города, банковские и промышленные концерны, фешенебельные курорты… Откуда это? Откуда ― в стране, лишенной, по большому счету, условий для процветания? Действительно, чудо…
Я решила спросить об этом умненькую Катю.
― Никаких чудес! ― уверенно ответила она. ― Здесь все решает менталитет швейцарцев! Для большинства из них закон, дисциплина, долг и ответственность ― высшие ценности. Вы заметили, что автомобилисты здесь ездят очень осторожно? Это потому, что живут по правилам! С другой стороны, и полиция не дремлет. Штрафы за нарушение ПДД в Швейцарии достигают астрономических размеров! К тому же сведения о нарушителе заносятся в черный список полицейской базы данных. А она открыта для многих субъектов права! Например, к ней имеют доступ работодатели. Они частенько проверяют досье своих сотрудников. Поэтому злостный нарушитель рискует и быть уволенным, и никогда не найти работу в дальнейшем. Так государство укрепляет в своих гражданах верность закону и порядку!
― Вряд ли порядок является причиной… ― начала было я. Но в разговор неожиданно вступил Роман:
― Зато они без сердца живут! Идет навстречу швейцарец какой-нибудь, улыбается тебе. А только голову отвернет, сразу губы поджимает! И одеваются они как-то…
― Да, небрежно, ― поддержала я Романа, ― особенно молодые женщины. Здесь нет моды, нет стиля. Джинсы, кеды или полусапожки без каблука, футболки с длинными рукавами, простенькие куртки…
― Это у них в крови! ― засмеялась Катя. ― Швейцарцы вечно озабочены, им не до следования моде! Все или усердно учатся, или делают карьеру, живут по плану. К тому же им чужда тяга к роскоши, они экономны и бережливы. В общем, эти люди трудолюбиво и расчетливо строят свою жизнь, делают ее лучше. А заодно ― и жизнь своей страны!
Катя не ответила на мой вопрос. Разумная умеренность и практичность швейцарцев не объясняли Гастова «чуда Господня». Но и не учитывать того, о чем рассказала гид, было нельзя…
Перед отлетом в Россию я подарила Роману классический сувенирный набор туриста, побывавшего в Швейцарии: универсальный армейский нож и медный колокольчик для коровы.
― Давай строить нашу жизнь, как швейцарцы! ― торжественно призвала я своего мужчину.
― Я знаю, как! ― воскликнул Роман. Он очень хотел, чтобы у нас родился ребенок. И я была не против. Поэтому он рассудил: ― Семья вырастет, значит, большой дом надо построить! Шале!
― Шале, Рома, ― назидательным тоном сказала я, ― это совсем небольшой дом, да еще в горах. Такой нам не нужен. А вот особняк в Подмосковье…
При этих словах мною снова, как и семь лет назад, овладела мечта о «родовом гнезде». О таком, какое я хотела построить в Ромашково. Мы говорили об этом с Романом всю дорогу домой. А по приезде в Мамонтовку я стала обзванивать риелторские агентства.
В той новой жизни у меня, действительно, как будто крылья выросли за спиной…
***
Зачем мне понадобились риелторы? Я могла бы снести мой старый дом в Мамонтовке и построить на его месте солидный двухэтажный особняк. В стиле русского классицизма, под стать главному зданию усадьбы в Ромашково. О таком доме я мечтала. Но подобное строение должно иметь площадь около 500 квадратных метров. Для этого нужен участок земли площадью не менее 50 соток. У меня же было всего 28. Но мне теперь не хватало и 50. Я стала опытным садоводом и ландшафтным дизайнером. Мои профессиональные аппетиты возросли. Я говорила Роману:
― Хочу создать пейзажный сад! С деревьями-крупномерами, высокими кустарниками, с аллеями, лужайками! С фонтаном и прудом!
― Что такое крупномеры? ― спрашивал Роман.
― Взрослые деревья с уже сформировавшейся кроной! Колонновидные, пирамидальные, шарообразные, конические… Представляешь, какую красоту можно создать, если сочетать их с разными кустарниками? Я тебе потом об этом расскажу!.. Липовую или кленовую аллею высадим. У пруда ― плакучие деревца. Будет у нас и лесной уголок с хвойными, мхами, папоротниками! А еще газоны, цветники, живые изгороди! Фонтан обязательно, перед домом, в партерной части... В общем, регулярный английский сад! То, что нужно для усадьбы в классическом стиле!
Одним словом, мы с Романом решили купить участок площадью не менее 100 соток и построить на нем вожделенный особняк. А дом в Мамонтовке ― продать. В таких делах без помощи риелторских агентств было не обойтись.
Московские специалисты по купле-продаже недвижимости после подробных расспросов по телефону обещали, что будут звонить. А вот риелтор из Пушкино по имени Вячеслав сразу взял быка за рога.
― Я сегодня приеду, проведу оценку объекта, поговорим.
Он оказался интеллигентным и серьезным молодым человеком. Деловито осмотрел мое хозяйство и сказал:
― С продажей проблем не будет. Богатые москвичи охотно покупают дачи в Мамонтовке. Особенно знаменитости. Если я не ошибаюсь, вон тот дом Константину Райкину принадлежит? ― указал он на высокий кирпичный коттедж на противоположной стороне улицы.
― Конечно! ― мгновенно подтвердил Роман. ― Он наш друг! И Стас Садальский недалеко живет, тоже к нам заходит!
Я чуть не засмеялась. Роман в своем безобидном вранье ради бахвальства был неисправим. Сын Аркадия Райкина действительно жил с нами по соседству. И Стас Садальский имел дачу в Мамонтовке, все верно. Но они предпочитали не показываться на людях. Мы видели их изредка и мельком.
― Цену вы, конечно, назначили аховую, ― заметил Вячеслав. ― Она выше рыночной. В Мамонтовке продаются похожие участки с домами намного дешевле. Но ваш очень красиво обустроен! Такого я нигде не видел. Представляю, как этот сад с прудом будет чудесно выглядеть летом! Так что советовать сбавлять цену не буду.
Я не раз слышала от разных людей лестные отзывы о плодах моих садоводческих изысканий. Но никогда не думала о том, что эти труды повышают стоимость участка!
― Гараж, беседка, домик для прислуги гармонично вписываются в ландшафт, ― продолжал со знанием дела рассуждать риелтор.
«Здесь уж Архитектору надо сказать спасибо…» ― подумала я.
― Все дополнительные постройки эстетичные, добротные. ― Он осмотрел дом и сказал: ― Хорошая дача! Готовьтесь, скоро привезу к вам покупателей на просмотр!
― Подождите пока, ― урезонила я Вячеслава. ― Мы же с вами еще говорили и о покупке земли в окрестностях Пушкино! Нам нужно на вырученные от продажи деньги приобрести участок с мало-мальски приличным временным жильем и переехать туда. Потом уже отстраиваться там будем… В общем, обе сделки должны состояться одновременно!
Мы не могли после продажи дачи уехать в Москву, в квартиру на Малой Никитской. Пушкинская земля нас не отпускала. Сережина гимназия, магазин Романа…
Вячеслав задумался.
― Я-то думал, что вам есть, где жить… Тогда так, смотрите. Освоенные земельные угодья площадью от 100 соток в Пушкинском районе найти можно. Но это будут участки с частными коттеджами, похожими на дворцы. Они стоят баснословных денег. Или вы готовы…
― Нет-нет! ― поспешила я с ответом на незаданный вопрос. ― Нас интересуют только разумные цены!
― Поэтому нужно искать бывшие пионерские лагеря или дома отдыха! Я посмотрю в базе данных нашего агентства.
***
Вячеслав был дельный человек. Уже на следующий день он позвонил:
― Я вспомнил о старом доме отдыха издательства «Правда»! Это совсем недалеко!
И мы с Романом отправились на моем «Мерседесе» в поселок Правдинский. Он располагался в нескольких километрах от Пушкино. Риелтор подсел к нам по дороге.
― Сейчас объектом владеет один из бывших партийных руководителей, ― рассказывал он. ― Хапнул в 90-е, когда можно было госимущество растаскивать, а освоить не сумел! Что там было, то и осталось. Решил продавать, еще прошлой весной к нам в агентство обратился. Я осматривал территорию. Кое-какие деревья, старые постройки… Площадь ― 1 гектар, как вам нужно. Ну, сами увидите!
Бывший дом отдыха «Правда» располагался в конце тихой поселковой улицы. Он был обнесен бетонным забором, как воинская часть или какой-нибудь завод. «Эстетика СССР!» ― с иронией подумала я. Мы подъехали к широким глухим железным воротам. Их перед нами открыл седовласый пожилой человек с породистым усталым лицом.
― Это управляющий, ― прокомментировал Вячеслав. ― Мы будем иметь дело с ним. У него доверенность на продажу владения.
Мы вышли из машины. Управляющий приветливо кивнул риелтору и представился нам с Романом:
― Николай Васильевич. Смотрите, задавайте вопросы.
Мы прошли в ворота, и нашим взорам предстала удручающая картина. На заросшем высоким бурьяном пустыре стояли буквой «П» длинные деревянные строения. Прямо на нас смотрел рядами мутных окон скучный фасад двухэтажного здания из бруса. Напротив него, справа от ворот, тянулось вдоль забора точно такое же строение.
― Здесь была столовая и кухня, ― указал на него Николай Васильевич. ― На втором этаже ― жилые комнаты для персонала. А это, ― кивнул он на фасад с мутными окнами, ― спальный корпус. Здесь проживали отдыхающие. На обоих этажах шестнадцать номеров, коридорная система. Есть бильярдная.
Я с удовлетворением отметила, что слева от спального корпуса начинается и тянется вглубь территории аллея из старых лип. Кроме них на всей немалой площади владения росли нескольких кленов и кустов боярышника. Остальную растительность составляли исключительно сорные травы. Пустырь…
Вдоль липовой аллеи располагалось одноэтажное здание, такое же длинное, старое и унылое, как спальный корпус и столовая.
― Спортивный комплекс, ― повернулся к нему Николай Васильевич. ― Там несколько залов для занятий различных секций, сауна и бассейн. Рядом ― гараж на четыре машины.
Недалеко от гаража, слева от ворот, стоял еще один небольшой деревянный дом.
― Административное здание, ― указав на него, пояснил управляющий. ― Там три комнаты. Вполне годится для проживания. Уютный домик. Почти такой же пристроен к дальнему торцу спортивного комплекса. Бывшая жена моего доверителя, владельца «Правды», использует его как летнюю резиденцию.
― А сколько лет этому хозяйству? ― спросила я.
― Насколько я знаю, спальный корпус еще в начале 20-х годов возвели.
― Старая постройка…
― Для бруса это нормально!― отреагировал Роман. ― В Мамонтовке некоторые дома с прошлого века стоят! И выглядят, как новые!
Ему здесь определенно нравилось.
Пробираясь сквозь бурьян, я медленно прошла на середину площади, обрамляемой спальным корпусом, столовой и зданием спортивного комплекса. Под ногами хрустело угольное крошево. Оно было повсюду.
― Откуда это? ― неприязненно спросила я.
― В столовой рядом с кухней ― котельная, ― подошел ко мне Николай Васильевич. За ним подтянулись Роман и Вячеслав. ― Перед ней всегда уголь сваливали, а потом внутрь лопатами закидывали. Да еще в спальном корпусе печное отопление, туда ведрами таскали. По всей площади угольную крошку разнесли.
«Испорчена земля! ― мелькнула мысль. ― Только сорняки на ней и могут расти!»
― Пока дом отдыха работал, здесь зимой всегда каток заливали, ― зачем-то стал рассказывать Николай Васильевич. Наверное, хотел сгладить отталкивающее впечатление, которое могла произвести на меня засоренная площадь. ― Вся округа сюда ходила. Старожилы поселка еще помнят…
Я смотрела вокруг и не могла понять, какие чувства во мне вызывает это заброшенное хозяйство. Мысль, о том, что оно станет моей собственностью, не радовала. Зачем мне грязная пустошь со старыми коробками корпусов? Но я тут же вспоминала о том, что приехала сюда не как потребитель, а как созидатель. Мне нужна была площадка для строительства. И в этом смысле то, что я видела, годилось! Тем более цена, которую назначал бывший партиец своему владению, была умеренной. Наверное, Роман думал так же, поэтому и не унывал.
Я отвела его в сторону и быстро заговорила:
― Спальный корпус можно перестроить в особняк! За ним будет сад! Столовую с котельной снесем, поставим там беседки, устроим цветник. Дом для рабочих есть, ― кивнула я в сторону административного здания. ― А спорткомплекс…
― Там сауна, бассейн! Помещений много! ― подхватил Роман. ― Его оставим! И гараж, конечно! В него все наши машины войдут! Надо осмотреть пристройку, где бывшая жена хозяина летом живет. Может быть, сразу туда и переедем!
Мы думали одинаково.
― Давайте пройдемся по всем корпусам, ― предложил Вячеслав. ― Покажете, Николай Васильевич?
Управляющий кивнул и значительно сказал:
― Заметьте, владение продается вместе со всем движимым имуществом дома отдыха. Мебель, кухонное и спортивное оборудование, игровой и рабочий инвентарь ― все будет вашим.
В спальном корпусе коридоры были выстланы ковровыми дорожками. В каждом номере стоял большой цветной телевизор, на полу лежал шерстяной ворсовый ковер с богатым рисунком.
― Шикарно отдыхали работники «Правды»! ― удивился Роман.
― Сюда только начальники и партийные руководители приезжали, ― сдержанно улыбнулся Николай Васильевич.
В просторной бильярдной стояли диваны и кресла. На стенах висело множество киев в специальных держателях, полки с белыми бильярдными шарами. Посреди зала красовался массивный игровой стол, обитый зеленым сукном.
― Здесь мы, бывало, в русский бильярд сражались, ― с грустью молвил управляющий. ― А теперь играть не с кем…
Мы перешли в корпус напротив. Котельная была заполнена углем ― хоть сейчас топи печи и обогревай здания. В обеденном зале мы увидели штук пятнадцать столов, у дальней от входа стены ― барную стойку с высокими стульями. В кухне ― широченные плиты с квадратными чугунными конфорками. На них громоздились огромные металлические кастрюли с соответствующими по размеру половниками. На разделочных столах валялась кухонная утварь, столовые приборы. На втором этаже располагались такие же жилые комнаты, как и в спальном корпусе, только без телевизоров и ковров. Я отметила, что в них установлены батареи водяного отопления.
Спорткомплекс представлял собой анфиладу больших комнат. В них лежали маты, гантели и штанги, обручи и мячи, стояли старые, примитивные силовые тренажеры.
― Эх, вот уж я позанимаюсь! ― молодецки повел полными плечами Роман. Николай Васильевич ответил ему радостной улыбкой. Я понимала управляющего «Правды». Дом отдыха был выставлен на продажу полтора года назад и все никак не мог обрести нового хозяина. А тут покупатель, по существу, дает знать, что сделка, наконец, состоится!
Мы осмотрели жилую пристройку к спорткомплексу. Небольшая кухня с автономной газовой плитой, гостиная, спальня, отопление… Тут вполне могли бы устроиться мы с Романом. «И наша новорожденная дочь, ― вдруг подумала я. ― Или сын?» И шепнула будущему мужу и отцу моего ребенка:
― Если у нас девочка родится, как назовем?
― Лизико! В честь моей матери! ― не раздумывая, ответил Роман. ― Красиво, да?
Мне сразу понравилось это имя.
― Лиза, Лизонька, Лизико… ― попробовала я его на вкус. Сердце отозвалось радостным волнением. «Значит, будет дочь!» ― поняла я. И ответила: ― Да!
Вячеслав, глянув на нас, деликатно увлек Николая Васильевича на улицу. Я заговорила с Романом так, будто вопрос о покупке «Правды» был решен:
― Пока будет перестраиваться спальный корпус, мы с тобой поживем здесь! Валю с Сережей и Дашей устроим на втором этаже над столовой! Там отапливаемые помещения. А потом все переберемся в особняк! Тогда уж и возьмемся за ремонт спорткомплекса. А все ненужное снесем!
― Отлично! ― воскликнул Роман. ― Идет!
― А как твоя бывшая строительная бригада? Гастарбайтеры не разъехались по домам?
― Куда они денутся! Я еще и друзей позову! Они все сделают! Берем?
― Денег от продажи Мамонтовки на эту покупку не хватит. Но я добавлю из своих накоплений. Берем!

Глава III

ЛЕЛЕЙТЕ ВАШИ МЕЧТЫ!

Вячеслав активно занялся продажей моей дачи. Он не ошибся, когда говорил, что проблем с этим делом не будет. Уже через пару дней он вызвал нас с Романом в Мамонтовку и приехал туда сам с потенциальным покупателем. В тот же день дачу осмотрели еще два человека. И все изъявили желание ее приобрести.
― Вот что делает талантливый ландшафтный дизайн! ― удивлялся риелтор, когда мы с ним проводили последнего гостя. ― Кому продавать хотите?
― Не знаю… ― растерялась я.
― Хоть цену повышай!.. ― задумался он. ― Ладно, завтра еще один клиент будет, банкир. Тогда и решим, что делать.
Банкир, вальяжный мужчина с добродушной улыбкой на полном лице, приехал с женой. Он бережно поддерживал ее под локоть. Его субтильная бледненькая супруга была на сносях: жалобно морщась, несла впереди себя большой живот. Я сразу прониклась к ней сочувствием, провела в дом, напоила чаем. Потом мы долго гуляли по дорожкам сада. Во второй половине осени он выглядел скромно. Но в нем еще цвели алые розы, желтые рудбекии, россыпи солнечных бархатцев и разноцветных хризантем. Изгороди покрывали ярко-красные лиственные ковры девичьего винограда. В пруду резвились селезень с уточкой…
Супруга банкира восхищенно вздыхала. Я провела ее в беседку. Она села, окинула томным взглядом дом в окружении высоких сосен, клумбы, пруд и тихо позвала мужа. Он в это время с важным видом осматривал гараж и что-то спрашивал у Романа. Но, услышав слабый зов жены, лишился всей своей вальяжности и трусцой побежал к нам.
― Что случилось, дорогая? Тебе плохо?! ― запыхавшись, схватил он дражайшую супругу за руку.
― Делай, что хочешь, милый, ― расслабленно молвила женщина, ― но я никуда отсюда не уеду! Хочу жить здесь!
Банкир облегченно вздохнул.
― Как ты меня напугала! ― Он решительно повернулся ко мне. ― Мы покупаем вашу дачу! ― И бросил подошедшему Вячеславу: ― Молодой человек, готовьте сделку! Если надо, мы внесем залог!
Да не тут-то было! Риелтор мгновенно оценил ситуацию и принял озабоченный вид.
― Дело в том, что перед самым вашим приездом три моих клиента дали согласие на покупку этого объекта. Мне нужно созвониться с ними. Может быть, кто-то пожелает заплатить больше других!
― Ах! ― Бледное личико супруги банкира испуганно вытянулось. Муж бросил на нее растерянный взгляд и вдруг закричал на Вячеслава:
― А мне вы не хотите сначала позвонить?! Будьте добры, сделайте это! И я вам отвечу, что дам за эту дачу полторы цены! Вас это устраивает? Или все-таки станете узнавать, кто даст больше?!
― Не буду! Не буду! ― поспешил успокоить его Вячеслав, скрывая довольную улыбку. ― Вопрос решен! Дача ваша! Так, Ольга Николаевна?
Я согласно кивнула и подумала: с риелтором мне здорово повезло!
***
Вся моя семья, а также няня Валя и охранник Саша переехали в «Правду» в конце октября. К тому времени Саша расстался со своей подругой Таней, она уехала в Пушкино. Мне пришлось искать новую помощницу по хозяйству. Ею стала Тоня ― скромная, невидная, но хлопотливая и усердная в работе женщина. Он была приезжая, из Элисты, поэтому стала жить в «Правде».
На новом месте меня охватила тревога. Я чувствовала себя так, будто покинула надежный берег и отправилась в опасное морское путешествие. А, как известно, древние греки говорили: «На земле существуют три вида людей: живые, мертвые и те, кто плавает по морю». Судьба дерзких путешественников не определена!
Мы с Романом, как и планировали, обосновались в жилой пристройке к спорткомплексу. В первые ночи после переезда в «Правду» мне плохо спалось. Однажды я долго ворочалась в постели, а потом, стараясь не разбудить Романа, тихо встала, оделась и вышла на улицу. Меня обняла холодная ноябрьская ночь. Шуршал на ветру высохший бурьян, скрипели старые липы. Надо мной молчаливо нависала черная торцовая стена спального корпуса. В темноте он казался огромным.
«Бог мой! ― подумала я. ― Как же мы эту громаду перестраивать будем?..» Перевела взгляд на второй этаж здания с котельной, столовой и кухней. Там слабо светилось одно окно: в спальне, где обосновались Валя и Даша, горел ночник. В соседней комнате, где спал Сережа, было темно.
Сзади скрипнула дверь, ко мне вышел Роман, молча обнял за плечи.
― Почему не спишь?
― Волнуюсь…
― Да ты что! Вон кому волноваться надо перед большой работой! ― кивнул Роман на дом у ворот, бывшее административное здание «Правды». В него накануне заселились трое рабочих во главе со своим бригадиром Олегом, давним приятелем Романа. Все они были грузинами, одинаково энергичными, жизнерадостными и говорливыми.
― Они справятся?
― Будь спокойна! Я Олега давно знаю! Он уже десять лет со своими ребятами евроремонты в квартирах делает и дома строит по всему Подмосковью! Мастер! Настоящий! Понимаешь? Все может, по чертежам, без чертежей ― как угодно! Ты ему расскажи, что тебе нужно, и все будет!
Оптимизм и уверенность Романа укрепили мой дух.
― Хорошо, завтра с ними поговорю!
Я показала Олегу журналы «Архитектура. Строительство. Дизайн» и «SALON Interior». В них были опубликованы статьи о «настоящей русской усадьбе» в Ромашково. Той самой, которую Архитектор когда-то проектировал по моему заказу. Олег долго и внимательно рассматривал фотографии главного здания усадьбы и его внутреннего убранства.
― Как видишь, русский стиль, ― рассказывала я, ― это строгая симметрия, прямоугольный фасад, белый барочный декор, портики, балконы с балюстрадами. Перво-наперво спальный корпус нужно обложить кирпичом и оштукатурить. ― Я набросала на листке бумаги план особняка. ― Если смотреть сверху, дом будет иметь крестообразную форму. К центральному входу пристроим полуротонду с пилястрами и палладианскими окнами. ― Я показала Олегу на одной из журнальных фотографий, что представляют собой эти окна. ― У заднего фасада симметрично встанет точно такая же, на ней ― балкон с видом на сад.
Олег, когда доходило до дела, становился сдержанным и немногословным. Он молча выслушал меня с невозмутимым видом.
― Снаружи ясно. Внутри что?
Я хорошо обдумала внутреннюю планировку здания и дизайн интерьера. Здесь мне очень пригодились знания, полученные на курсах в МАрхИ.
― Номера и коридоры не нужны. Из всех старых помещений оставим только бильярдную на первом этаже. Там же обустроим большую гостиную, столовую, кухню и приватную зону: комнаты для дочерей и нянь. В гостиной будут диваны, зеркала, камин из белого мрамора… Столовую и кухню от нее отделят колонны и деревянная балюстрада.
― Мастер по дереву понадобится, ― заметил Олег.
― Да, понадобится, ― подтвердила я. ― На второй этаж будет вести дубовая лестница с резными перилами и балясинами. А еще нужно сделать по моим эскизам книжные шкафы для кабинета, мебель для спальни, экраны батарей отопления…
― Найдем мастера, ― обещал Олег. ― На втором этаже будет спальня и кабинет?
Я стала бегло рисовать план второго этажа.
― Да, это большие помещения, площадью не меньше 25 квадратных метров. Чуть скромнее получится ванная комната с джакузи. А у выхода на балкон полуротонды будет зимний сад.
Олег взял исчерканные мною листки, еще раз взглянул на них и сказал:
― Начнем с того, что снесем все внутренние перегородки, оставим только несущие стены. Потом все будем делать заново по вашей планировке. Одновременно обложим корпус кирпичом.
Он поговорил с Романом, и тот нанял в помощь землякам двух гастарбайтеров-таджиков.
Рабочие стали освобождать спальный корпус от мебели и инвентаря. Кровати, шкафы, телевизоры и ковры складировали в свободных помещениях спорткомплекса. Позже большую часть этого «наследства» мы с Романом раздарили друзьям и знакомым, что-то пригодилось в хозяйстве. Когда убирали всяческий хлам с чердака, я обнаружила на нем полуистлевшие пачки старых номеров газеты «Правда». В одном из них прочла, что в 1921 году «дом отдыха главной газеты страны» посетили Ленин, Дзержинский и Луначарский.
― Мы будем жить в историческом здании! ― с удовольствием объявила я Роману. ― Хоть мемориальную доску у входа вешай!
Строительные работы в спальном корпусе начались. Каждое утро интернациональная бригада Олега бралась за дело: рабочие рушили внутренности здания, делали кирпичную кладку вдоль деревянных стен…
Новая жизнь моего семейства возле стройки постепенно наладилась. Я устроила Дашу в элитный детский садик в Мытищах, Сережа учился в гимназии. Валя с Тоней занимались ежедневными бытовыми делами: готовка, стирка, уборка. На Тоню также была возложена обязанность присмотра за утками. В Мамонтовке мы их, конечно, не оставили, увезли с собой. На новом месте пруда пока не было. Но утиная парочка не унывала. Птицы с утра до вечера плескались в корыте и бодро шастали по всей территории «Правды».
Я же обустраивала наше с Романом жилище, вечерами занималась с детьми. А еще ― потихоньку прикупала мебель, предметы интерьера и отделочные материалы для будущего особняка. В оформлении его внутреннего пространства я хотела воссоздать дух помещичьей усадьбы позапрошлого столетия. С учетом, конечно, всех требований современного человека!
И не раз представляла себе следующую картину…
Я просыпаюсь ранним летним утром в спальне на втором этаже и встаю с широкой кровати с высоким декорированным изголовьем. Ноги тонут в мягком ворсе напольного ковра. Зеркальные панели шкафа-купе, который занимает всю противоположную стену, услужливо отражают мои движения. Лучи утреннего солнца, преломленные на фацетной огранке зеркал, весело играют разноцветными огоньками-зайчиками. Я накидываю халат и медленно оглядываю свою спальную залу. Стены, декорированные золотисто-зеленым шелком, тяжелые портьеры с ламбрекенами, сваги, бронзовые подсвечники, статуэтки, вазы, любимые комнатные цветы… У кровати ― дубовые тумбы с высокими вертикальными зеркалами. Комод с растительным орнаментом. Над шкафом-купе ― дань современному комфорту: плоский 100-дюймовый плазменный телевизор…
Я покидаю спальню, выхожу на балкон полуротонды и смотрю на свой сад. Любуюсь разнообразием его зеленых форм, плавными линиями переходов от низкорослых кустарников к высоким деревьям, извилистыми мощеными дорожками, строгой прямизной липовой аллеи. Есть в моем саду и каскадные пруды с разноцветными карпами кои ― реплика Версаля, и просторные беседки-павильоны, увитые клематисом и каприфолью, и строгая партерная часть перед особняком с газонами, цветочными вазами и фонтаном…
Все эти мысленные картины станут реальностью только через несколько лет. А пока я по мере сил делала все, чтобы это произошло.
Душевные волнения, что не давали мне спать в первые дни жизни в «Правде», улеглись. Я видела: дела идут отлично. И все получится так, как я задумала!
Шли месяцы. В конце апреля я пришла к выводу, который уже давно напрашивался: у меня будет ребенок! Сказала об этом Роману. Он кинулся ко мне, обнял:
― Я ждал!
На душе стало тепло и спокойно.
Летом я сделала планировку сада, с помощью Саши и Тони очистила от бурьяна всю территорию. И озаботилась приобретением крупномеров. Высаживать их лучше всего поздней осенью или ранней весной, когда они спят. А вот выбирать нужно в период вегетации: иначе как оценить, насколько они красивы и здоровы? Покупать растения в питомниках я не хотела. Мне нужны были деревья и кустарники, адаптированные к почве и микроклимату «Правды». А значит, их следовало приобретать у соседей или присматривать в близлежащем лесу.
Я развесила по всему поселку объявления: «Куплю дорого взрослые деревья и цветущие кустарники: чубушник, сирень и др.». Люди звонили, я осматривала предложенные ими растения, выбирала годные, давала за них залог:
― Осенью приеду с рабочими и краном.
Из леса же мы с Романом приносили небольшие елочки, разнообразные мхи, копытень, папоротники, ландыши, кустики земляники и черники. Так образовался первый живой уголок будущего пейзажного сада ― «лесной»…
Однажды мы возвращались из Пушкино в «Правду» и увидели в поле у дороги удивительное дерево. Его ветви с острыми листьями образовывали пышную куполоподобную крону. Она нависала над двумя длинными тонкими стволами, которые росли из одного корня и устремлялись вверх, тесно переплетаясь друг с другом.
― Ива шаровидная! ― узнала я. ― Но ты только посмотри, как нежно обнимаются ее стволы! Они любят друг друга!
― Как мы! ― взял меня за руку Роман.
― Это живой символ нашей любви… Давай посадим ее у нас!
В начале ноября ива пополнила «лесной» участок нашего сада. А в декабре родилась Лиза. И мы с Романом решили пожениться.
С этого момента на горизонте моей безоблачной жизни появились тучи.
***
С тех пор, как в нашей спальне поселилось маленькое, прелестное, но бесконечно требовательное существо, я с головой погрузилась в материнские заботы. Мне помогали Валя и Тоня. Не отставала от них и четырехлетняя Даша: если Лиза плакала, пела сестренке песенки, показывала ей свои куклы. На душе у меня было радостно. Все складывалось как нельзя лучше. Роман спрашивал каждый день:
― Когда свадьбу будем играть? Я уже друзьям рассказал!
В первое время после рождения дочери было, конечно, не до свадьбы. Я просила Романа подождать. Но моему будущему мужу не терпелось. Грузины трепетно относятся ко всякого рода торжествам с приглашением многочисленных гостей. Это дело чести, и если заявил о таком празднестве, не тяни!
И вдруг Роман замолчал. А вместо этого стал временами задумчиво поглядывать на меня. Я встревожилась, спросила:
― В чем дело, Рома? Ты какой-то странный. Что случилось?
Он долго мялся. Потом сказал:
― У Наташи Катя гостит. Я зашел…
Это было нормально. Я знала, что Роман навещает бывшую жену, помогает ей деньгами. А тут дочь из Тбилиси приехала ― как не зайти!
― Ну и что в этом такого?
― Понимаешь, ― поднял он на меня смущенный взгляд, ― они против нашей свадьбы. И Наташа, и Катя. Родители звонили, ругаются. И старшая дочь, Хатуна… Это Наташа, конечно, устроила, но не в том дело… Все против, главное, вся родня!
Кровное родство для грузин ― намного более весомый фактор в принятии жизненных решений, чем для русских. Я понимала Романа. Ладно, если бывшая жена против. Но если мать, отец и дочери, это серьезно. Это следовало обсудить. Но, оказалось, проблема была в другом.
― Они хотят, чтобы мы с тобой брачный договор подписали, ― услышала я.
Значит, согласие родственников Роман все-таки получил! Но с условием… Ерунда какая-то! Я ничего не понимала.
― Зачем?
Роман смутился еще больше.
― Наташа говорит о тебе: «Она четвертый раз замуж выходит! И богатая! Откуда у нее дача, машина, квартиры? От мужей, конечно! Она их привораживала, грабила и бросала! И тебя собирается ограбить! А брачный договор ей не позволит!»
Меня нисколько не задела грубая Наташина предосудительность. Эта простая, необразованная грузинка не могла мыслить иначе. Она находилась в плену многовековых предрассудков своего народа. Ей трудно было представить, что женщина способна строить свое материальное благополучие самостоятельно. Что никакие мужья ей при этом не нужны.
Поэтому и несла примитивный бред.
Взволновало меня другое. Почему смущается Роман? Разве соображения его бывшей жены не смехотворны? Какой там брачный договор! Эта бумажка регулирует имущественные отношения супругов, будто они ― противники. Но разве мы с Романом не заодно, не вместе? Разве не доверяем друг другу? Разве не сплетены наши судьбы, как стволы той ивы ― символа нашей любви?
― А ты что думаешь? ― осторожно спросила я.
Он замялся. Потом неуверенно уточнил вопрос:
― О тебе?.. Или о договоре?
Его поведение никак не отвечало моим представлениям о наших отношениях. Он мог смеяться над требованиями родственников, возмущаться, плеваться. Но только не мямлить бог знает что! Он мне не доверял? Допускал то, что нафантазировала обо мне Наташа?!
Это было уму непостижимо!
«Подожди, не спеши! ― сказала я себе. ― Не вини его! В конце концов, он такой же простой выходец из грузинской деревни, как и его бывшая жена. Но он с тобой. Не обостряй!»
― Ладно, не будем об этом! ― отмахнулась я от вопросов Романа. ― Ты мне вот что скажи. Брачный договор закрепляет условия раздела совместного имущества супругов при разводе. Что твои родственники на этот счет предлагают?
― Помнишь, я тебе рассказывал, что у Кати муж, Амеда, в правительстве Грузии работает? Так вот, его юристы говорят…
«Черт, какой серьезный подход у грузин к защите родственника от русской мошенницы!» ― зло подумала я.
― Пусть то, чем ты владела до брака, у тебя останется после развода. А то, чем я, у меня.
― А чем ты сейчас владеешь? ― прищурилась я. ― Дом твой на Наташу переписан. Магазин арендованный.
― Торговое оборудование, «Форд»… ― начал перечислять Роман. И очень быстро закончил. ― «Газель» при магазине.
― И это все, чем ты рискуешь! ― засмеялась я. ― Чего твои родственники боятся?
― Амеда говорил, что я в браке могу собственность приобрести. Она должна быть на меня оформлена и при мне после развода остаться. А твоя ― при тебе.
«Ты за тридцать лет в России две подержанные машины и пару кассовых аппаратов в собственность приобрел! ― подумала я. ― Неужели что-то изменится?» Но ничего не сказала. Просто стояла и смотрела Роману в глаза: «Эх, ты!..».
Он не выдержал моего взгляда и взорвался:
― Не хочу больше говорить! Имущество ― не имущество!! Какой развод?! Какой дележ?! Я люблю тебя, Оля!
У меня отлегло от сердца. Наконец-то я услышала настоящие слова! Роман сбавил голос и заговорил просительным тоном:
― Слушай, это всего-навсего родственники требуют!.. Ты же знаешь, как у нас строго! Давай напишем этот глупый договор и забудем!
«Ну, если дело только за бумажкой, ― подумала я, ― то пусть она будет! А то вон как Романа перекрутило от напора родни! Вот-вот с сердцем плохо станет! Так недолго и жениха лишиться!»
Юристы подготовили для нас брачный договор. В нем скрупулезно были перечислены все объекты недвижимости, которыми я владела, включая «Правду». За Романом числились «Форд» и «Газель».
Регистрируя договор, нотариус сказал нам с Романом:
― Этот документ вступает в законную силу с момента заключения брака между женихом и невестой.
Мы пошли в ЗАГС в начале мая, когда наша ива опушилась молодой листвой. А после скромного венчания в поселковом храме Николая Чудотворца сыграли свадьбу в столовом корпусе «Правды».
Празднество удалось на славу. Гостей было много, в основном, друзья Романа. Я пригласила всех моих работников. Из Москвы приехали старшая дочь Ляля, моя давняя подруга Фотиния. Я была счастлива их видеть: ведь в последнее время мы общались только по телефону. Звучали торжественные грузинские тосты, вино лилось рекой, гости кричали «Горько!», пели и танцевали. Роман сиял, все время пытался перехватить пальму первенства у тамады, вскакивал с места, шутил, пускался в пляс…
Мне очень хотелось поговорить с Лялей. Как только праздник немного утих, мы уединились с ней в дальнем уголке зала. Дочь пожаловалась на то, что из-за усиленных занятий в институте у нее сильно упало зрение. Я обещала съездить с ней на консультацию в офтальмологический центр имени Федорова. И, если понадобится, оплатить операцию ― лазерную коррекцию близорукости. К нам подошла Фотиния. Я рассказала ей о мужниной родне и брачном договоре. Моя рассудительная подруга нахмурилась.
― А ведь эти люди просто так не отстанут! ― сказала она. ― Еще что-нибудь придумают! И как Роман поведет себя в следующий раз? Ты видишь, они умеют ему мозги накрутить! Он должен забыть дорогу к этой Наташе! Не пускай его к ней в дом!
― Так он только деньги ей передает. Сына навещает…
― Пусть через друзей посылки шлет! А с сыном в других местах видится!
Фотиния всегда была за меня горой. И редко ошибалась в оценке жизненной ситуации. Я к ней прислушивалась. Но в этот раз не обратила внимания на ее предостережение.
Как оказалось, напрасно…
***
Однажды утром Роман, уходя на работу, сказал:
― Вчера Наташа звонила, в Грузию собирается поехать. Я ей наши свадебные фотографии передам для родителей. Пусть отец с матерью знают, какая у меня красивая жена!
Мне не понравилась эта идея. Во-первых, было бестактно делать брошенную им жену вестницей его личного счастья. А во-вторых, почему-то я не хотела, чтобы мои фото попали в руки людей, которые были против нашего брака.
Я сказала об этом Роману. Он не слушал, торопливо чмокнул меня в щеку, кинул в сумку конверт с фотографиями и ушел.
Гроза разразилась через две недели. Роман вернулся с работы мрачный.
― Что случилось, Рома?
Он тяжело посмотрел на меня:
― Наташа вернулась, позвала для разговора. Теперь я все знаю. Ты что творишь, а?!
Он никогда не разговаривал со мной таким тоном. Мне показалось, что ко мне обращается чужой человек, я его не знаю…
― Рома… В чем дело?
― Привораживаешь меня?! ― с гневной силой спросил он.
Нет, это был не Роман! Я отшатнулась от него.
― Откуда ты взял? Что с тобой?!
― Наташа мне глаза открыла! Ты колдуешь надо мной!
Ну, дела! Я сразу же вспомнила предостережения Фотинии: «Они еще что-нибудь придумают! Умеют мозги ему накрутить!» Вот и накрутили!
Я как можно спокойнее произнесла:
― Наташа всегда говорила, что я тебя привораживаю. Кому ты веришь?
Он зашипел и распахнул на себе ветровку:
― Смотри!
Нижний край подкладки с левой стороны был разорван.
― Ты мне иголки в полу зашиваешь. Наташа сказала. Я не поверил. Она говорит: «Проверь!» Я посмотрел − точно! Здесь, ― указал он на дыру в подкладке, ― разрез нитками был зашит. Я разорвал их, а там три иголки! ― Он уперся в меня злым взглядом: ― Ты кого провести вздумала?!
Я поняла, что Роман не в себе. Никогда он не верил ни в какие сглазы, порчи и привороты, не думал и не говорил о таких вещах. И вдруг на тебе!.. Он как будто сошел с ума!
― Рома, очнись! Это Наташа зашила! Неужели не ясно? Если уж кто и колдует, так это она! Посмотри на себя! Ты сам не свой!
Он вдруг кинулся ко мне и занес руку для удара. В спальне закричала Лиза. Он опомнился, отступил и выдохнул с ненавистью:
― Ведьма!
Я заплакала, закрыла лицо руками. Он кинулся к шкафу, стал выбрасывать из него свои вещи. Засунул их в дорожную сумку, накинул ее на плечо.
― Ухожу! Не приду больше! ― Распахнул дверь, выкрикнул напоследок: ― Успокой дочь!
И ушел. Лиза ревела не переставая…
Всю ночь я не спала. Дочка как будто чувствовала неладное и долго не могла успокоиться. Я баюкала ее и плакала. Потом бродила по спальне, думала и думала, утирая слезы. То, что произошло с Романом… Это невозможно было объяснить ничем, кроме вторжения в нашу жизнь враждебной мистической силы. Мой любимый мужчина в один вечер превратился в злого глупца, который совершал немыслимые для него поступки. Чуть не ударил меня, убежал в ночь от жены, от дочери, от своей жизни… Куда?
Я думала о Наташе. О том, что она говорила обо мне Роману. Об иголках, которые украдкой зашила в его одежду, когда он пришел к ней. Может быть, она сделала это, пока он разговаривал с сыном. Может быть, пока он по ее просьбе чинил водопроводный кран… Мне было страшно. Если она действительно имеет колдовскую силу, думала я, то разрушит нашу жизнь. А может быть, уже разрушила?..
Я забылась тяжелым сном только под утро. Проснулась от требовательных криков Лизы. Накормила дочь и направилась в гостиную, чтобы совершить утреннюю молитву. Там у меня был устроен красный угол: стояла божница с лампадкой, рядом с ней на стене висели еще две иконы. Я переступила порог гостиной и обомлела. Иконы упали со стены, лампадка слетела с божницы, опрокинулась, масло из нее растеклось по полу. Я с ужасом смотрела на этот беспорядок и ничего не понимала. Как это произошло? Когда? Кто мог такое натворить? Вечером иконы были на месте. Роман в гостиную не входил. Окна закрыты, животных в доме нет…
Раздался стук в дверь и Тонин голос:
― Ольга Николаевна, идите скорей! Утки наши сдохли!
Вот еще беда! Я бросила беспомощный взгляд на иконы и пошла в сад. Уточка и селезень безжизненно лежали в своем птичнике рядышком, глаза их были закрыты.
― Померли, не дышат! ― говорила Тоня. ― Позавчера еще не ели ничего, не пили. Здесь сидели. И вчера не выходили. Ну, а сегодня ― сами видите! Отравились, что ли…
― Похорони их в саду, ― тихо сказала я. Посмотрела в сторону «лесного» участка и ахнула. Еще недавно ярко-зеленая крона ивы стала черно-коричневой. ― Это что такое?!
Я медленно подошла к дереву. Его длинные острые листочки высохли, сморщились и потемнели. Они выглядели так, будто каждый из них старательно обжигали спичкой. Ива опадала прямо на глазах. Мертвые листья срывались с ветвей и ложились около ее любовно сплетенных стволов.
― Не может быть! ― подбежала ко мне Тоня. ― Я за ней, конечно, специально не наблюдала, но пару дней назад она здорова была! А теперь… Будто ее кислотой полили! Болезнь какая-то!
Мне стало дурно.
― Это не болезнь, ― прошептала я. Иконы упали… Утки умерли… В голове зазвучал голос Романа: «Они вместе, вдвоем, как мы с тобой! Будешь смотреть на них и о нас думать!» Ива засохла… «Это живой символ нашей любви!» ― говорила я мужу.
― Так ведь прижилось дерево! ― возразила Тоня. ― Что же тогда, если не болезнь?
― Нападение…
Нас с Романом терзала неведомая сила. Наводила страх, запутывала, лишала точек опоры. Мужа вчера как будто подменили. Где он сейчас? Куда ушел? Что у него в голове?
Я зябко обхватила плечи руками и направилась к дому. В кармане запиликал телефон. Звонила Ляля.
― Мам, ты выезжаешь? Встречаемся в два возле центра!
«Боже мой! ― всполошилась я. ― Совсем вылетело из головы! Нужно ехать в Москву, в офтальмологический центр!» Неделю назад мы с Лялей были там, дочь прошла обследование. Ей обещали полностью восстановить зрение. Назначили операцию. Именно на сегодня! И все бы ничего. Но я в тот день тоже прошла обследование! У меня обнаружили слабую близорукость правого глаза. Предложили сделать лазерную коррекцию. Я согласилась. И сегодня одновременно с Лялей должна была явиться на операцию!
Как некстати!
― Да, в два часа. До встречи… ― выдавила я из себя. «Не надо бы в такой день никуда ездить и что-то предпринимать!» ― мелькнула мысль. Но я уже шла к столовому корпусу, чтобы дать Вале указания по уходу за Лизой. А через полчаса Саша повез меня на «Мерседесе» в Москву. После лазерной коррекции самой управлять машиной было рискованно.
***
Тот день я запомнила навсегда. Операция прошла неудачно. После нее врачи многословно объяснялись со мной. «Такие осложнения бывают, по техническим причинам… Сбой настройки лазерного инструмента… Ошибка в формировании роговичного клапана… Неправильный срез… Придется потерпеть, пройти лечение…»
Я мало что понимала. Действие анестезирующих капель прошло, и глаз стал сильно болеть. Создавалось ощущение, что в нем шевелились острые соринки.
― Когда пройдет боль? ― спросила я.
― Обычно на следующий день стихает, но в вашем случае… Завтра приедете, посмотрим, ― уклонились от ответа врачи. ― Вы видите больным глазом?
Меня поразило слово «больной». Я, наконец, осознала: мне собирались улучшить зрение, а вместо этого травмировали роговицу!
― Нет, все размыто.
― Ничего страшного! ― прозвучал бодрый ответ. ― Клапан должен прижиться! После этого, через 2-3 месяца, проведем повторную операцию. А пока будете амбулаторно наблюдаться у нас. Мы пропишем капли с антибиотиком, обезболивающие и противовоспалительные таблеточки. Пока не умывайтесь, не пользуйтесь косметикой, не принимайте алкоголь…
Посыпались рекомендации. Глаз слезился, теперь его пронзали тысячи иголок.
― Как прошла операция у моей дочери? ― через силу спросила я.
― У нее все прекрасно. Зрение восстановлено до нормы. Она ждет вас. Вы можете ехать домой!
И потянулись долгие дни физических мучений, страха, неуверенности, тоски. Боли в глазу не уменьшились ни через сутки, ни через неделю. По существу, он ничего не видел. Боялся яркого света, реагировал на него мучительным жжением и обильным слезами. На улицу я выходила в черных очках. Из «Правды» выбиралась только для поездок в офтальмологический центр. Шла неделя за неделей. Врачи не говорили ничего утешительного: неведомый мне «роговичный клапан» не приживался. Они назначали новые препараты. И каждый раз безрезультатно…
Моя жизнь свернулась, как жухлый лист на погибшей иве. Большую часть времени я проводила дома, при занавешенных окнах. Ухаживала за дочерью, гуляла с ней в саду, занималась домашним хозяйством, читала одним глазом, смотрела телевизор…
И ждала Романа. Я верила, что как только он появится, все встанет на свои места. Он любил меня. Его уход был абсурдом, злым, наведенным мороком. Он должен был развеять колдовские чары своей бывшей жены. Должен был спасти меня, наш брак, нашу любовь! Ведь он ― мужчина!
Но Роман не появлялся. Изредка к нему в магазин наведывался Саша и потом рассказывал мне:
― Осунулся, угрюмый ходит, на продавцов кричит! Плохо ему. У друга какого-то в Мамонтовке живет. О вас спрашивал.
«Спрашивал, переживает, а не возвращается! ― думала я. ― Почему?» И однажды позвонила Фотинии. Подруга выслушала мою историю и воскликнула:
― Вас обоих спасать надо!.. Я завтра приеду!
На следующий день она стояла рядом со мной возле засохшей ивы, изумленно смотрела на ее голые сучья и говорила:
― Ох, дело нечистое!.. Ты знаешь, как бы я поступила в таком случае. ― В прошлом Фотиния долгое время была моей религиозной наставницей. Я знала, что она скажет. ― Из церкви не выходила бы, прощение за свои грехи у Бога вымаливала!
― Я хожу в храм...
― Наверное, веры в тебе недостаточно. Не доходят до Бога твои слова. А раз так, помощь со стороны нужна. ― Она долго молчала, о чем-то напряженно думала. Шептала себе под нос: ― В конце концов, клин клином вышибают, прости, Господи!.. ― Решительно посмотрела на меня. ― Ладно, скажу! Живет в Софрино один человек, экстрасенс. Самые тяжелые болезни лечит, от напастей людей избавляет. Его в городе все знают. Считают очень сильным колдуном. Но я не думаю, что он колдун. Я с ним знакома, он мою подругу от алкоголизма вылечил. Его Сергеем зовут. Он светлый, верующий человек. К другому я бы тебя не направила. Сходи к нему!
И Фотиния протянула мне бумажку с адресом экстрасенса.
***
Сергей жил в небольшом сельском доме на окраине Софрино. Оказалось, что «сильный колдун» имеет внешность столичного интеллигента средних лет. Большие залысины над высоким лбом, приятные черты лица, мягкая улыбка... Одевался известный всему городу экстрасенс просто: клетчатая рубашка с закатанными рукавами, джинсы. Он провел меня в просторную, скромно обставленную комнату, указал на стул:
― Садитесь, Ольга. Снимите, пожалуйста, очки.
Я выполнила его просьбу. Взгляд упал на настенный календарь с изображением храма Большого Вознесения. Того самого храма, который стоял напротив окон моей московской квартиры! Того храма, в котором однажды ночью я вымолила жизнь и здоровье Сережи!
«И этого человека зовут, как моего сына!» ― подумала я. Надежда на то, что Сергей мне поможет, укрепилась.
На свету больной глаз заслезился. Я прикрыла его рукой.
― Спрашивать вас ни о чем не буду, ― сказал экстрасенс. ― Того, что вы поведали мне по телефону, достаточно. Давайте исправлять ситуацию.
И встал у меня за спиной. Я видела его отражение в стекле старого буфета. Экстрасенс долго стоял молча, опустив голову. Потом стал совершать над моей макушкой пассы. Жжение в больном глазу пропало, приятная расслабленность растеклась по всему телу. Я потеряла счет времени, задремала…
― Оля! ― вывел меня из приятного забытья голос экстрасенса. Сергей сидел передо мной на стуле и улыбался. ― Вы неплохо отдохнули. Вам легче?
«Мне вроде бы и до прихода к нему было неплохо, ― подумала я. ― Если не считать боли в глазу». И вдруг поняла, что ощущаю себя так, будто не случалось в моем доме никаких бед. Так, будто Роман рядом, уточка с селезнем гуляют по «Правде», ива шаровидная радует глаз пышной зеленой кроной, а я здорова. И тогда мне стало понятно, какую тяжесть я носила на сердце все последние месяцы. И как она день ото дня увеличивалась, пригибала меня к земле…
― Теперь все будет хорошо, ― сказал Сергей. ― Послушайте, что с вами случилось. Неприятности начались тогда, когда вы отдали в руки врага свои фотографии.
― Враг ― это бывшая жена Романа, Наташа? ― осведомилась я, хотя и знала ответ.
― Да, Наташа. ― Он произнес имя твердо, с нажимом. Как будто придавливал его голосом. ― Она поехала с вашими фото в Грузию и там, в своем селе, обратилась к ведуньям. Их несколько, что-то вроде общины… ― Сергей поднял голову и посмотрел невидящим взглядом сквозь стену. ― Удивительно, но живут они в заброшенном монастыре. Там в прошлом что-то плохое произошло, место темное… Они и научили Наташу манипуляциям с иголками и одеждой. ― Он уже смотрел на меня. ― А через свадебные фотографии закрутили голову Роману. На вас же навели порчу. На фотографиях они втыкали иголки вам в глаза.
Я вскрикнула от ужаса.
― Поэтому и операция не удалась, ― продолжал Сергей. ― И ваш муж не может понять, почему бежал от вас, как от чумы. Но я провел кое-какую работу, ― снова посмотрел он сквозь стену. ― Прекратил это злодейство. Если ваши враги будут упорствовать, то их сила обратится против них.
― А Роман? А глаз? ― поспешила узнать я.
― Ваш муж вернется. Постарайтесь не сыпать упреками, меньше говорите о том, что случилось. Для него все происходило так, будто он был пьяный. Ему стыдно об этом вспоминать.
Я вспыхнула от радости.
― Ну, конечно! Это все его жена, я и не сомневалась!
― Насчет глаза… Здесь дела похуже. Теперь он заживет, через два месяца вам смогут сделать вторую операцию. Но зрение восстановят не полностью.
― Глаз и до операции не очень хорошо видел.
― Теперь будет видеть еще хуже. ― Сергей развел руками. ― Поверьте, из таких серьезных неприятностей не выходят без потерь!
Я уходила от «колдуна» со смешанными чувствами. Меня одолевали сомнения, и в то же время окрыляла надежда. Неверие в силу и способности чужого, малознакомого мне человека сменялись горячей благодарностью за его помощь. А в том, что я получила ее, меня убеждало многое. Боль в глазу утихла. От подавленности и тревожных мыслей не осталось и следа. Я ощущала бодрость и уверенность в своих силах.
― И вот еще что, Ольга, ― сказал мне на прощание Сергей. ― Вам не обязательно искать помощи у экстрасенсов. У вас очень сильная энергетика. Вы одна из тех редких людей, кто может изменять реальность. Вам достаточно сосредоточиться на том, что вы хотите получить от жизни. А потом действовать ради этого так, как вы считаете нужным. Не отвлекайтесь на досадные мелочи и пустые размышления, которые портят настроение. Тогда события обязательно пойдут навстречу. И никакие враги не смогут вам навредить. Одним словом, лелейте ваши мечты и верьте в себя!
***
Прошло несколько дней, и Роман вернулся домой. Мы обнялись. Он пытался что-то мне объяснить, но я ласково накрыла его губы ладонью. Слова были не нужны…
На следующее утро он повез меня в офтальмологический центр. Врачи радостно сообщили, что «регенерация роговицы началась». Осенью мне сделали повторную операцию, и глаз стал видеть. Правда, как и предсказывал Сергей, намного хуже, чем раньше. Зрение восстановилось на 50 процентов. Но я была рада и этому: меня больше не мучили боли, и не терзал страх наполовину ослепнуть.
Все предсказания Сергея сбылись. Этот удивительный человек оказал мне неоценимую помощь…
Я с удовольствием вернулась к заботам о саде и обустройству особняка. Жизнь пошла своим чередом. Мы никогда не говорили с Романом о том, что с нами произошло. И я старалась поскорее забыть обо всем, что с этим связано.
Забыть обо всем. Кроме одного.
Я крепко-накрепко держала в голове прощальный совет «колдуна» из Софрино: «Лелейте ваши мечты и верьте в себя!»

© Ольга Платонова, 2017
Дата публикации: 07.12.2017 07:55:47
Просмотров: 1993

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.