Фобия — 2. Часть 1

Сергей Стукало

Форма: Роман
Жанр: Приключения
Объём: 7259 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Часть вторая

Введение

Вернемся к фобиям.
Пережив в отрочестве зрелище средневековой казни и прочие сирийские прелести, Шурка невзлюбил Восток, а вместе с ним, до кучи, всю Азию и Африку как таковые. Причем не какие-то там географические аспекты этих континентов, а всех их коренных жителей: как черных, так и просто смуглых, а заодно и всё черное и тёмное. Впрочем, "невзлюбил" – это ещё мягко сказано.
Шуркина аллергия на тёмное с возрастом не только устоялась, но и окрепла. Повзрослев, он патологически не переносил не только всё тёмное на двух или четырех ногах, но и, как это ни странно, любые неодушевлённые объекты темных тонов. У него даже портфель-дипломат был не как у всех, чёрного, а вызывавшего неприятные ассоциации маркого светло-коричневого цвета.

В училище было два факультета – радио и проводный.
Радиофакультет, на котором обучался Шурка, отличался от проводного существенно более сложной и насыщенной учебной программой. Различие было настолько велико, что курсантам радиофакультета вряд ли приходилось немногим легче, чем далёким неграм на южных плантациях Североамериких Соединенных Штатов в период их бесправного рабства.
Неудивительно, что после преобразования училища из среднего технического в высшее инженерное, какой-то безвестный остряк, заметив это бросавшееся в глаза несоответствие объемов учебной нагрузки, окрестил радистов – "неграми". Название прижилось, и, спустя годы, первый факультет называли "негритянским" даже курсовые офицеры и преподаватели. Курсанты, обучавшиеся на факультете проводной связи, в просторечии числились "шнурками".

- Эй, негр! – обращался иной "шнурок" к представителю радиофакультета.
- Да? – откликался среднестатистический радист, нисколько не обижаясь.

И только Шурка, в ответ на такое к себе обращение, кривился и, уставившись на обидчика неподвижным холодным взглядом, с вызовом цедил:

- Вешайся, шнуряра!

К концу первого курса Шурку перестали называть "негром". На негритянском факультете за ним закрепилась репутация человека с замашками "бледнолицего плантатора". Абсолютности и непримиримости Шуркиной фобии могли бы позавидовать даже отцы-учредители "Ку-клукс-клана".
Без видимых усилий он мирился лишь с черным цветом околыша своей фуражки, двух курсантских погон и украшенных связистскими эмблемами петличек. Военная обувь – тоже относилась к редчайшим исключениям в его списке.
Всё остальное было далеко за пределами личных симпатий.
Фобия на черное обострялась в часы, когда Шурка был выпивши или страдал от похмелья. По сложившейся в училище традиции старшекурсников за умеренное употребление спиртного не преследовали, поэтому возможностей понаблюдать за Шуркиной фобией вживую у его друзей и однокашников было более чем достаточно.

Глава 1. Отпуск

В тот злополучный зимний день у четвертого курса начался отпуск.
В этом году военная судьба занесла служившего санитарным врачом Шуркиного отца за две монтировки по карте. В тайгу.
Строча пространные отчеты об успешной борьбе своего санитарного отряда с энцефалитным клещом, он со стоическим фатализмом добивал последние предпенсионные проценты в Забайкалье.
Клещу, судя по всему, на героические усилия санитарного отряда было начхать.
Ехать в далёкую и совершенно незнакомую засыпанную сугробами Читу – Шурке категорически не хотелось. Их семейное гнездо на улице Сееби в Таллинне простаивало безо всякого толку, а в самом городе Шурку ждали соскучившиеся одноклассники и одноклассницы. Воспользовавшись этим обстоятельством и правом бесплатного проезда, двое друзей – Шурка и Серёга – решили в эту зиму к родителям не ездить, а оттянуться в благополучной по части наличия кабаков Эстонии. Оторваться по-полной, в силу недостатка средств, у них вряд ли бы получилось, но и ограничивать себя в рамках выделенных родителями сумм они не собирались.

Прямого рейса на Таллинн из столицы Украины тогда не было, поэтому, получив на руки отпускные документы, друзья взяли билеты на Ригу. Оставшийся отрезок пути сомнений не вызывал – поезда из столицы Латвии в соседствующую с ней Эстонию ходили регулярно.
Допотопный АН-24-й из Жулян до Риги отправлялся ближе к ночи. Времени оставалось более чем достаточно, и друзья, оставив чемоданы в камере хранения аэровокзала, вернулись в училищное общежитие. Как раз к стихийно возникшему бутербродно-пирожковому обеду. Обед, как это водится в сугубо мужском коллективе, плавно перетёк в коллективное распитие, которое его участники предусмотрительно посвятили начавшемуся отпуску.
Все, кому не удалось уехать в первые же часы, самозабвенно "обмывали" долгожданную свободу. Благо силком никого в это дело запрягать не приходилось.
Есть у военных примета: если грядущий отпуск немедленно не "обмыть", то в нём обязательно что-нибудь пойдёт наперекосяк. А поскольку люди рисковых профессий жутко суеверны, то и пьют они только когда рискуют, а вовсе не из-за якобы присущей им любви к Зеленому Змию.
Впрочем, любая пьянка – мероприятие рисковое, а потому – благородное.
Поэтому на Руси чем больше пьёшь – тем ты благороднее.
От этого, поговаривают, и родилось уважительное: "Вам налить, вашбородь?"
В военной среде утешение страждущих – традиция. И по этой, давно устоявшейся сердобольной традиции, убывавшие на вокзал или в аэропорт "везунчики" оставляли в выставленной на тумбочку дневального картонной коробке заранее заготовленные рубли.
"НА ПРОПОЙ" было каллиграфически выведено на этой коробке.
Оставшимся ничего другого не оставалось, как традиционно рисковать. Опять же – грех бросать бесхозными оставленные более удачливыми сокурсниками "утешительные" деньги…
Отказ от распития для русского человека – тяжкий грех. Почти святотатство.

По этой, или по какой другой причине, участвовавший в общекурсовой отвальной Шурка ни один из объявленных тостов не пропустил, доверив вопрос своей доставки в аэропорт своему непьющему напарнику. Серёга же нервничал, обоснованно опасаясь, что "нахлебавшийся водовки " Шурка устроит за стенами училища бесплатный цирк, раздражаясь при виде каждого тёмного предмета и докапываясь ко всем смуглолицым прохожим. Расправившись с выделенными ему двумя беляшами (больше не дали, чтобы зря закуску не переводил), Сергей уселся в стороне от остальной компании, раскрыл книгу и, прихлёбывая из эмалированной кружки крепко заваренный чёрный чай, лишь изредка поглядывал на "оседлавшего Зелёного Змия" товарища.
Шурка же, как заведенный, раз за разом вскидывал локоть и наполненную до краёв алюминиевую стопку выше украшенного белоснежными полосками курсантского погона, но до состояния риз так и не напился, хотя ближе к вечеру у него азартно блестели глаза и в предвкушении грядущих подвигов непрерывно раздувались ноздри.
Ему было хорошо.
После пятого или шестого тоста Серёга плюнул и перестал считать выпитое его товарищем. Ливень над Марианской впадиной не делает её ужасающую глубину ужаснее.
Ничто не предвещало приближения приключений, но ждать себя они не заставили. Есть у них такая препаскуднейшая манера – приключаться в самый неподходящий момент. Говорят, именно за это их и прозвали "приключениями".
Место и время для приключений было уже предопределено.
На вечер у друзей имелась контрамарка на праздничный концерт во Дворец Украины.

© Сергей Стукало, 2008
Дата публикации: 20.05.2008 11:45:35
Просмотров: 3149

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.