Фобия — 2. Часть 3

Сергей Стукало

Форма: Роман
Жанр: Приключения
Объём: 15202 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Часть вторая

Глава 3. Ворона

Полупустой троллейбус, проехав по Крещатику, свернул направо. Не успел он добраться до середины затяжного подъема к Софийскому собору, как кто-то из ехавших в нём пассажиров обратил внимание на собравшуюся у дверей банка толпу не по погоде легко одетых темнокожих студентов.

- Гля, что творится! – с провинциальной несдержанностью воскликнул он. – Чего это они все там собрались? Очередь, прям как за югославскими сапогами!
- И вправду, – заметил Шурка, – что это они скучковались? Не за киевскими же тортами?

Окинув взглядом ехавших в троллейбусе пассажиров и не найдя среди них ни одного темнокожего, он с пьяной непосредственностью добавил:

- Как же я этих чёрных не люблю!!!

Троллейбус настороженно замер. На Украине всегда недолюбливали своих отличавшихся цветом кожи и разрезом глаз сограждан, но заявлять вот так, во всеуслышание о своих попахивающих расизмом фобиях – решались немногие. И, если решались, то – в узком кругу, либо когда на вопрос "Да как вы смеете?" имелся неубиваемый повод для "сильного душевного волнения" и убийственный контраргумент – "А вы посмотрите, что этот черномазый представитель угнетенного народа вытворяет!" А тут наблюдалось отсутствие обоих оправдывающих обстоятельств: негры вели себя вполне пристойно, и минорно улыбавшийся Шурка никак не подходил под определение находящегося в состоянии аффекта человека.
Кто-то из пассажиров вполне резонно мог счесть сказанное провокацией. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Объясняться по этому поводу с училищным особистом Сереге не хотелось, и он попытался обратить слова находившегося "под мухой" Шурки в шутку.

- Торты, говоришь? Не-е-е, Шура… Какие в банке торты? – заметил он нарочито громко. – В банке, если ты не забыл – вакса! Негры наш климат не переносят – они в нём линять начинают! Кто до мулатского состояния, а кто – прямым ходом в свою Африку. Вот им с родины регулярно и подвозят их национальную косметику. Чтобы доучились, не потеряв "исторического лица" и не сбрендив. Это у нас такие как ты, обалдуи ею сапоги мажут. А для африканцев дёготь и вакса – это парфюм! Покруче, чем от Коко Шанель!

Пассажиры троллейбуса после Серёгиных слов облегченно рассмеялись, а зацепившийся за расовую тему Шурка – расслабился.
На пути до аэропорта других казусов не случилось.
Приключения продолжились уже в Жулянах.

Едва покинувших троллейбус друзей огорошили объявлением о задержке их рейса. По техническим причинам. Полуторачасовая задержка, с одной стороны, раздражала, с другой – у них появилось возможность перекусить.
Известно, что на пустой желудок плохо летается не только птицам.

Пока проголодавшиеся герои повествования осматривались, в примыкавшей к остановке закусочной коротко хлопнула стеклянная дверь. Облако вырвавшегося из недр заведения пара принесло с собой дразнящие запахи горячих вареников с картошкой и жареного мяса. Ноги сами занесли курсантов вовнутрь. Через несколько минут перед ними стояли исходящие горячим мясным и картофельным духом глечики. Гастрономический натюрморт завершала пара кружек "Пшеничного колоса". Урчащие в предвкушении трапезы желудки звали друзей на ратные подвиги во славу вокзального общепита. В битве с содержимым глечиков убедительную победу одержало чревоугодие.
Когда насытившиеся и повеселевшие курсанты перевели дух, и перед ними материализовалась вторая пара "Пшеничного колоса", Серёга спохватился. Для Шурки этот "пшеничный" довесок к выпитой ранее "Пшеничной" мог стать фатальным. Однако всё надо делать вовремя, и поэтому пиво было выпито, а сомлевшие в тепле друзья, прихватив пакет с купленными в запале пирожками, заторопились на воздух.

На воздухе было хорошо.
На аллеях и газонах аэровокзала всё ещё лежал грязный ноздреватый снег, но мороза уже не было. Воздух отдавал многодневной слякотью и размокшей древесной корой.

- Что-то я утомился, – сказал Шурка и, достав из кармана мятую пачку "Столичных", свернул в примыкавшую к аэропорту парковую зону.

Похрустывая подтаявшим настом, курсанты прошли до конца асфальтовой дорожки. Шурка расстегнул шинель, смахнул её полою с подвернувшейся парковой скамейки остатки нерастаявшего снега и осторожно уселся на очищенный краешек. Его друг взгромоздился рядом на относительно чистую спинку той же скамьи.
Раскурив сигаретку, Шурка заглянул в стоявший между ними бумажный пакет.

- Здесь съедим или в самолёт возьмём? – спросил он.
- Здесь! – ответил посовещавшийся с собственным желудком Серёга и запустил руку вовнутрь пакета. Извлекши лежавший сверху пирожок, он с удовольствием вдохнул его ароматное тепло: – О! У меня с яблочным джемом!
- Меняемся? Мой пахнет картошкой, а хочется сладенького…
- Бери! – уступил участвовавший на вторых ролях в курсовой посиделке Серёга. Сытной картошки ему хотелось больше, чем яблок.
- Благодать! – блаженствовал Шурка, вгрызаясь в душистую прожаренную мякоть.

Серега его восторгов не разделял. В выменянном у Шурки пирожке ему попался комок полусырого нерастолченного картофеля. Скривившись, Серёга сплюнул откушенное безобразие себе под ноги и в зыбком свете далёкого фонаря попытался рассмотреть то, что осталось в руке.

- Харчами перебираешь? – поинтересовался довольный состоявшимся обменом Шурка.
- С чего ты взял? – раздраженно повел плечом Серёга. – Просто какая-то дрянь попалась.
- Эт-т-то они могут! – философски заметил Шурка и, откусив от своего пирожка огромный кус, неожиданно громко икнул. – Вот, блин!
- Смир-р-рна!!! – нарушил идиллию чей-то требовательный хриплый голос.

Друзья замерли. Они невольно пригнулись и осторожно огляделись – патруля и прочей военной публики в окрестностях не наблюдалось.

- Смир-р-рна!!! – повторилась та же команда, и на покрытую подтаявшей наледью дорожку спланировала самая обыкновенная чёрная ворона.

Она бодро дохромала до скамьи, остановилась перед опешившими курсантами, иронично покосилась на них невозмутимым черным глазом и принялась склевывать разлетевшиеся по мокрому асфальту полупрожеванные кусочки теста и картофеля.

- Что же ты, сволочь, делаешь? – спросил её Шурка и, взглянув на Серёгу, добавил. – У меня чуть сердце об кобчик не разбилось! Так ухнуло, аж в ушах звенит… И где она только разговаривать наблатыкалась?
- Это у тебя от икоты уши позакладывало. А на ворону – зря бурчишь, – улыбнулся Серёга. – Нормальная птица! Небось, до аэропорта жила при какой-нибудь академии. Или при училище. Нахваталась…

Доев последние крошки, ворона с независимым видом прошлась вдоль скамейки и остановилась напротив Шурки. Только теперь стала видна причина её хромоты: на правой лапке отсутствовали два крайних пальчика – то ли отморозила, то ли в какую другую неприятность попала.

- Кар-р-р! – сказала ворона Шурке.
- Самим мало! – насупился тот и отправил в рот уже не содержавший джема огрызок. – У Серёги спрашивай! Это ему "сюрпризы" попались!
- Что значит, "у Серёги"? Я свой долг перед пернатой фауной уже покрыл. Возьми с полки второй пирожок и угости птичку!
- Кар-р-р! – согласилась с его словами "птичка".
- Пошла вон, бестия пернатая! – упёрся Шурка. – Я по пятницам не подаю!
- Смир-р-рна! – попыталась разжалобить его ворона.
- А за такое, в свете моего несостоявшегося инфаркта, можно и в клюв заработать! – заметил Шурка. – Пошла вон! Кыш-ш-ш!!! – гаркнул он и для убедительности топнул ногой.

Убедившись в непрошибаемости Шурки, ворона перешла к более решительным действиям. В два прыжка она приблизилась к своему обидчику и клюнула его в правую ногу. В ту, которая на неё только что топнула. Именно в то место, где между штаниной и выглядывавшим из ботинка носком проглядывала полоска незащищенного тела.
Шурка взвыл и пнул ногою воздух. Вороны, несмотря на её хромоту, рядом уже не было – упорхнула на ветку ближайшего дерева.

- Кар-р-р! – совершенно счастливо подытожила она результат поединка.
- Нет, ты видел? – растирая ногу, заметил уязвленный Шурка. – Долбанула, как отбойным молотком!
- Самое интересное, Шура, что ты бурчишь на самое что ни наесть черномазое создание, – подлил масла в огонь Серёга. – Это тебе, голубь сизорылый, месть за обиженного во Дворце африканца!
- Ах, ты ж сволочь! – погрозил кулаком в сторону дерева Шурка. – И точно – негритос это! Только в перьях! И борзометр у этого каркающего дятла – явно зашкаливает!

Он соскочил со скамейки, наскреб полупромерзшего мокрого снега, слепил снежок и запустил его в свою обидчицу. Пущенный нетрезвой рукою снаряд пролетел гораздо выше цели. Птица проводила его ироничным взглядом и издевательски каркнула.

- Мазила! – не замедлил отметить результативность броска Шуркин товарищ.

Ждать, пока её обидчик закончит лепить второй снежок, ворона не стала. Она сорвалась с ветки и спланировала в сторону скамьи. Её "бомбометание" было гораздо результативнее. На обшлаге правого рукава Шуркиной шинели расползлось известковое с прозеленью пятно.

- Такого парня обос… – окончательно развеселился Серёга. – Как секундант и патологоанатом фиксирую: в этот раз от руки Пушкина пал Дантес!
- С чего это вдруг я – Дантес, а этот черномазый дятел – Пушкин? – возмутился Шурка, оттирая рукав сочащимся влагой снежком.
- А с того, Шура, что ты от своего эфиопского звания ещё на первом курсе открестился, а посему – путь в классики российской словесности для тебя заказан! Кстати, в какую ногу тебя клюнули? В правую? Вот видишь – именно в ту, которая у неё самой покалечена! Это намёк, что калек и убогих, пребывая в отменном здравии, обижать грех! Особенно зимой! Не стыдно, вояка? Живёшь в тёплой общаге, питаешься по расписанию, сытно и горячим, а у простой уличной вороны – сплошные полевые условия, мороз и бескормица!
- Где ты тут мороз видел?
- Угу. Вокруг – сплошное лето, солнце и савана. А опосля двух стаканов "Пшеничной" в обязательном меню – глюки в виде карнавала и мулатки из местного ЖЭКа – дворничихи МарьВанны!
- Ладно, замяли… Пойдём отсюда, – смутился Шурка.

Вошедшая во вкус неожиданного приключения ворона новых знакомых оставила не сразу. Она ещё некоторое время сопровождала их на пути к аэровокзалу, перелетая с ветки на ветку и напоминая о себе громким карканьем. Отстала возмущенная птица только на границе парка. Явно прощаясь, она ещё раз скомандовала курсантам "Смир-р-рна!" и, исчерпав запал, осталась сидеть на ветке приземистого мокрого каштана. Нахохлившаяся и погрустневшая.

Перед зданием аэровокзала пребывавший в ироничном настроении Серёга на минуту притормозил своего товарища. Благо сделать это было совсем несложно – страх*я от возможного падения, он всё ещё продолжал придерживать Шурку за ремень.

- Смотри, ку-клукс-клановец, куда негры забрались!
- Негры?!! Где?
- Там – на крыше.

На белоснежном фронтоне двухэтажного здания аэровокзала, по модному во времена сталинского новостроя обыкновению, красовались две окрашенные в черный цвет скульптуры. Лётчик с планшетом и опирающаяся на лопасть полутораметрового винта лётчица.
Оценив шутку, Шурка саркастически скривился и с подчеркнутым равнодушием отвернулся. Но потом в его голове всё же сработал какой-то выключатель, он взмахнул рукой и во всю силу тренированных лёгких заорал:

- А ну слазь, сволочь черномазая!

Выходившая из здания старушка при звуке его голоса вскрикнула, испуганно шарахнулась и, схватившись за перила, лишь чудом удержалась на мокрых ступенях. С трудом распрямившись, она отпустила стылый поручень и укоризненно покачала головой. Впрочем, делать замечание раскомандовавшемуся военному пожилая женщина не стала.
Шурка же, смутившись и разведя в виноватом жесте ладони, вполне миролюбиво ей пояснил:

- Это я не вам. Извините. Это – неграм. Житья, бабулечка, от них не стало! Куда ни сунься – везде они! Вон, уже и баб наших отбивают, – ткнул он пальцем в сторону лётчицы. – Скоро и она чёрненьких нарожает!
- Боже ш ты мой! Как же он, бедненький, мается! Как убивается! – сердобольно заметила бабуля и машинально перекрестила обоих курсантов. – Совсем нельзя ему пить!

Осененный крестным знаменем Шурка огнём не вспыхнул и в воздухе не растаял. По этой, или по какой другой причине, но старушка потеряла к курсантам всяческий интерес и неспешно удалилась. Шурка же наклонился, зачерпнул из ближайшего покрытого грязноватой ледяной коркой сугроба пригоршню снега, слепил из него снежок и, практически не целясь, залепил им прямо в дужку очков, сдвинутых на лоб гипсового лётчика.
Вдохновленный попаданием, заготовил с дюжину обильно сочащихся влагой снарядов и принялся методично обстреливать творение безвестного сталинского скульптора.
Мазал Шурка крайне редко.
Всё выходящее за рамки обыденного всегда привлекает зевак, и вскоре возле него собралось человек десять любопытствующих пассажиров и встречающих. В какой-то момент к ним присоединился пожилой милицейский сержант с пышными, печально повисшими усами. Местный страж порядка явно скучал и, наверное, поэтому не стал классифицировать Шуркину "войну" за бледнолицый статус вверенной ему территории как правонарушение. Войдя во вкус, он лишь одобрительно хмыкал, когда очередной описавший широкую дугу снежок попадал в цель.

* * *
Когда последние снаряды были израсходованы, и Шурка принялся озираться в поисках подходящего сугроба – над территорией аэровокзала раздался мелодичный перезвон. Аэропортовская трансляция басовито прокашлялась, и хорошо поставленное контральто огорошило:

- Регистрация на рейс Киев-Рига заканчивается!

Оказалось, что увлекшиеся войной с вороной и с её гипсовым коллегой курсанты пропустили объявление о начале посадки на их самолет.
Серёга привычно ухватил принявшегося лепить очередную партию снежков Шурку за ремень и попытался направить его в сторону ведущих ко входной двери аэровокзала ступенек.

- Опаздываем! – пытаясь определиться с направлением, он никак не мог преодолеть пьяного сопротивления своего товарища.

То, что его отвлекают в самый разгар сражения, Шурке не понравилось. Он рванулся, высвободился и, высоко вскинув запястье правой руки, с трудом сфокусировал взгляд на часовой стрелке.

- Рейс перенесли!– с пьяным упрямством заявил он. – До вылета ещё полтора часа!
- Балбес! Только что было объявление! И о том, что балбес и о посадке! Они с переносом назад отыграли!
- Тогда бежим! – встрепенулся Шурка, но тут же обмяк и завалился на покрытую заледенелым снегом скамейку. – Нет… Остаемся. В гробу я эти кроссы…
- Вставай, вахлак! Боевая тревога! – рявкнул его спутник.
- Какая тревога? – встрепенулся и принял вертикальное положение Шурка.
- Воздушная! Мессеры противника справа!
- Дурак! – насупился Шурка.
- Может и дурак, но тревога – воздушная! Пролетим с отпуском, как фанера над Парижем! Где тут у них стойки регистрации? – встряхнул удерживаемого за ремень товарища Серёга. – Ну? Быстрее соображай!

Шурка неуверенно огляделся и развел руками. Однако наработанная за множество отпусков поведенческая моторика не отказала ему даже в состоянии подпития.
Жуляны он знал как свои пять пальцев.

- Нет тут никаких стоек регистрации! Есть "сарай регистрации". Нам… туда! – махнул он в сторону неопрятного, крытого замшелым шифером павильончика.

Грязно-синий сборно-щитовой сарайчик и в самом деле оказался искомым регистрационным залом.

© Сергей Стукало, 2008
Дата публикации: 22.05.2008 10:58:13
Просмотров: 3137

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.