Капудан-ПашА и Божья труба

Геннадий Лагутин

Форма: Рассказ
Жанр: Сказка
Объём: 16933 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Сказка для взрослых

Эта странная история начиналась так. Павел Алексеевич Паровозов проснулся от дребезжания дверного звонка. Было светло. Старенький будильник показывал 12.25

-Какого черта! Кого еще принесло? - прорычал он и начал вставать.
В этот момент похмелье ударило ему в голову. Он застонал, схватился за нее руками, потом нашарил бутылку водки у ножки кровати, и запрокинув голову, как воду, выхлестал половину бутылки. Водка обожгла горло, но сразу стало легче. Шатаясь, он прошлепал босыми ногами до двери и открыл ее. На пороге стоял невысокий аккуратный старичок с портфельчиком в руке.

-Добрый день! Павел Алексеевич? - осведомился старичок.
-Ну, я!
-Так мы приехали! Где они у вас?
-Кто? - держась за голову и пошатываясь спросил Павел Алексеевич.
-Не кто, а что, уважаемый Павел Алексеевич! Инструменты ваши где?
-Какие инструменты?
-Как какие? Музыкальные, разумеется! - улыбаясь ответил старичок. - Вы вчера заявку давали? На ремонт инструментов? Давали! Вот мы и приехали.
-Я? Заявку? На ремонт?
-Павел Алексеевич! Вы сейчас немного не в форме, потому никак не вспомните. Вы меня простите, но у нас совершенно нет времени. Так где они?
-Ну, вот они лежат! - Павел Алексеевич показал в угол, где горой лежали инструменты духового оркестра. - А вы кто? А вы зачем?
-Уважаемый Павел Алексеевич! Так я и есть мастер по ремонту. Вы дали заявку, мы приехали. Давайте пропускайте нас и будем выносить! Ребята, забирайте! - старичок обернулся к кому-то сзади.

В проеме двери показались двое мужчин в синих комбинезонах и, аккуратно отодвинув Паровозова, прошли в комнату.
Похмельная одурь цепко держала Паровозова в своих объятьях. Ничего не понимая, он смотрел, как мужчины выносят инструменты и не делал никаких попыток этому воспрепятствовать. Был просто не в состоянии это сделать. Ему было дурно.

-Павел Алексеевич! Вот вам квитанция. Как только отремонтируем, я вам позвоню. Мы договоримся в какое время вам будет удобнее доставить инструменты обратно. Всего вам доброго.
-Подождите! - закричал Паровозов. - Возможно я, действительно, вчера дал вам заявку, хотя этого совершенно не помню. А во что обойдется ремонт? Сколько это будет стоить?
-Ах, Павел Алексеевич! Пусть вас не волнуют эти мелочи. Сочтемся. Всего вам доброго! Отдыхайте!

И старичок закрыл за собой дверь, оставив Паровозова в прихожей.
Теперь пока Паровозов приходит в себя, допивая оставшееся в бутылке, и пытается что-то осмыслить, попробуем вкратце рассказать о нем.

Павел Алексеевич Паровозов был кладбищенский "лабух". Известен он был под кличкой Капудан - пашА. Отчего возникло такое прозвище? Оттого, что когда-то Павел Алексеевич был военным дирижером. Служил Паровозов в одном военном гарнизоне, на территории, теперь уже бывшей республики СССР. В лихие девяностые, войска срочно вывели из республики, заявившей о своей независимости. Вот тогда Павел Алексеевич и попал в переплет. Он и сам не понял, как его вышвырнули из армии. И остался он "гол, как сокол". Долго рассказывать обо всем, что пришлось пережить Павлу Алексеевичу, отставному капитану. Он потерял всё, семью и то немногое, что у него было. Но не это главное в нашем рассказе. Когда-то он был Павел Алексеевич. Постепенно опускаясь по социальной лесенке, дошел до Паши или Капитана Паши. Потом кто-то перекрестил его на турецкий манер в Капудан-пашУ. Так это прозвище за ним и тянулось.
Держался он только на трех вещах: кладбище, своей медной трубе и водке. Вот так и жил.

Но, вернемся к Паровозову. Тот допил остатки водки и сидел стараясь понять, кому и зачем он отдал инструменты. Так ничего и не придумав, он упал на диван и вырубился мертвым сном.

Проснулся он на другое утро снова от дверного звонка. Только вдобавок к звонку в дверь еще и колотили нещадно. Паровозов встал и открыл дверь. В комнату ворвалась вся его "лабуховская" компания. Они ворвались и уставились на пустое место на полу, где вчера еще лежали инструменты.

-Ты, чё наделал, алкаш? - сипло спросил его барабанщик и литаврист Зяма. Его заросшая физиономия дышала неприкрытой злобой.
-Не! Я думал он шутит! Звонит ночью и рассказывает, что наши инструменты кому-то отдал. Ты чего, совсем уже? До белой горячки допился? А? Мы на чем теперь играть будем? - визжал Петюня, валторнист.
-Инструменты это мои! А кому отдал не помню! Вроде кто-то в ремонт забрал.

Инструменты эти были, действительно, его собственностью. Одно время Паровозов руководил духовым оркестром в одном Доме культуры. Инструменты были старые, битые и когда пришло время их списывать с баланса, директор Дома культуры что-то схимичил и отдал их Паровозову. По дружбе. А по сути это были уже не инструменты, а медный хлам. На них и играли соответственно. Фальшивили нещадно. Да и музыканты все были… бывшие. Когда-то профессионально играли. А теперь, следуя за гробом, тянул каждый одну-две ноты и все ждали одного - оплаты. А выражалась она в небольшой денежной сумме и нескольких бутылках водки. "Отыграв жмура", садились пить. Выпивали водку, а потом, поскольку всегда было мало, скидывались еще. Так уходили и деньги, полученные в качестве оплаты.

-Да в какой ремонт? В какой ремонт? Развели тебя, Капудан, как лоха! Это же цветмет! Кто-то уже бабки в карман положил! - заорал Женька - "ТУпик", тромбонист.

Все загалдели. Паровозов стиснул голову руками. Было тошно до ужаса и снова подступало похмелье.

В это время зазвонил телефон и Тупик, не остывший от злости схватил трубку.
-Да, дома он, дома! Куда это дерьмо денется! - ответил он и швырнул трубку на рычажки.
-Кто звонил? - спросил Паровозов.
-А я знаю? Хрен какой-то!

Все замолчали. Положение было, действительно, аховское. Кладбища давали хоть и малый, но заработок. Теперь, без инструментов, этот ручеек иссяк.

-Ну, ладно! У кого сколько есть? - спросил молчавший до сих пор басист Вовка- "Чердак" и бросил на стол двадцать рублей. - Похмелиться надо. Аж, колотит всего!

Все стали мрачно выгребать из карманов мелочь. Сбиваясь, считали рубли и копейки. На одну пол-литра выходило. Тупик сгреб деньги и в этот момент в дверь позвонили.
Паровозов открыл дверь.
-Здравствуйте, уважаемый Павел Алексеевич! А это я! Принимайте работу! - улыбнулся ему вчерашний аккуратненький старичок. - Ребята, заноси! Впрочем…Павел Алексеевич, уважаемый! Инструмент заботу любит! Можно мы вот тут крепления устроим? А то на полу…Нехорошо это!

Ошалевший Паровозов только кивнул головой.
Деловитые мужики, помощники старичка, быстренько насверлили дырочек, приладили к стенке длинные планки с крючками. После этого они стали заносить и развешивать на них инструменты.

Команда "лабухов" сидела с открытыми ртами. Это были не их инструменты. Эти горели золотом, на них не было видно вмятин, которые получили старые инструменты за свою долгую жизнь. Эти выглядели как новые.

-Ну, вот и все, уважаемый Павел Алексеевич! Разрешите откланяться!
-А как же оплата? Вы понимаете, у нас нет денег. А такая работа немало стоит, наверное?!
-Ах, Павел Алексеевич! Оставьте это! Все оплачено. Играйте на здоровье.
-Кем оплачено?
-Да какая вам разница, Павел Алексеевич! - улыбнулся старичок и направился к Чердаку.
-Очень! Очень рад знакомству! - протянул он руку. Обалдевший Чердак протянул ему свою руку. Старичок стал радостно ее трясти, пальцами левой руки щелкая около головы Вовки. Такую же процедуру он сделал со всеми музыкантами. Тряс руку и щелкал пальцами. Мужики ошалели дальше некуда. Последним услышал щелчки Паровозов.
-Ну, вот, уважаемый Павел Алексеевич! Бывайте здоровы! Если что не так будет - звоните. Буду рад вам помочь!

Хлопнула дверь и старичок исчез. В комнате воцарилась тишина. Мужчины сидели и смотрели на инструменты.

-Капудан-паша! Ты можешь что нибудь объяснить?
-Да я сам ни хрена не понимаю! - сердито ответил Паровозов.
Тупик приблизился к инструментам, снял тромбон и стал его осматривать.
-Да наш это инструмент, наш. Мой тромбон вот! - заорал он оглушительно. - Ведь буквы я выцарапал "ЖТ"…Вот они, буквы то!
-А вы ничего странного не чувствуете? - вдруг спросил Чердак.
-А что?
-А то, что похмела нет у меня. Как и не было. Исчез!
-И у меня! И у меня! У меня тоже! - загалдели в комнате.

Все удивленно смотрели друг на друга. И вдруг заиграл тромбон. Заиграл тромбон в руках Тупика, который давно потерял амбушюр и мог выдавливать всего несколько хриплых звуков в том произведении, которое они играли на кладбище, выдавая за "Похоронный марш". Но это была настоящая игра. Тупик, закрыв глаза вел мелодию, которая звучала напевно, звучно, неожиданно. Он переходил с мелодии на мелодию, словно забавлялся, играл какое-то неведомое попурри. Вот он повел мелодию и в нее неожиданно своим умпа-па, умпа-па влился бас…

И вдруг Зяма запел. У него был хрипловатый низкий голос.

-Ты - танцуешь! И юбка летает…
Голова улеглась на погон.
И какая-то грусть нарастает
с четырех неизвестных сторон.

Па-па-па! Па-па-па! Па-па-па! Па-па-па! - ухал бас, сопровождаемый ударами в барабан.

-Ударяет в литавры мужчина,
дует женщина страшно в трубу.
Ты еще у меня молодчина,
что не плачешь, кусая губу.

Па-па-па! Па-па-па! Па-па-па! Па-па-па!

-Офицерик твой, мышь полевая,
спинку серую выгнул дугой.
Ничего-то он, глупый, не знает,
даже то, что он - вовсе другой…

Па-па-па! Па-па-па!Па-па-па! Па-па-па! - вздыхал бас.

-Братцы! Что происходит? Я играю! Мы играем! По настоящему!!!!!!!! - орал Тупик в самозабвении.
Он прижал к губам мундштук тромбона и вдруг заиграл джазовую вещь "Когда святые маршируют". Он играл и приплясывал, склонялся влево вправо, как будто вернулись молодые годы и он снова играет в джазе…Так играя и приплясывая, он двигался по комнате, порхал в ее узком пространстве, остановился перед зеркалом и… Музыка прервалась. Тупик смотрел в зеркало, на свою небритую испитую физиономию, на свою мятую и не очень чистую одежду и молчал.
-Что это, братцы? Это я? Это я такой?

Все молчали. Тупик, не глядя ни на кого, очень ласково, аккуратно повесил тромбон на стенку. Хлопнула входная дверь. Все смотрели вслед Тупику. Стояла тишина. Они смотрели в пол. По одному начали вставать, вешать инструменты и выходить из комнаты.
Паровозов остался один. Он не понимал, что с его друзьями. Но…что-то произошло. Что?

Он снял со стены свою трубу, вздохнул и заиграл. И сразу понял, что так еще никогда не играл. Никогда. Он играл историю своей жизни и труба в его руках плакала, тревожа пространство, насыщая его горькими нотами. Играл и плакал…

-Что с тобой, Павел Алексеевич? Случилось что?

Паровозов оглянулся. В дверях стояла соседка Мария Николаевна и с тревогой смотрела на него.
-Я думала, плачет, рыдает у тебя кто? Дверь настежь!
-Все нормально, Николаевна, все нормально! - вытер он слезы.
-Может надо чего?
-Николаевна! Соседка моя добрая! Нужна помощь, ой как нужна! Помоги мне этот свинарник убрать. Не квартира, а хлев какой-то!

Вдвоем с Марией Николаевной они убрали квартиру, вымыли полы, привели все что можно в идеальный порядок. После того, как соседка ушла, Паровозов вымылся в ванне, выскоблил на лице щетину, аккуратно расчесался. Он достал единственную чистую белую рубашку, выгладил брюки, начистил туфли, оделся и сел за стол.

Паровозов чего-то ждал. Знал, чувствовал, что сегодня произойдет чудо. Он не закрывал дверь на ключ. Чудо придет в открытые двери.

Они пришли в шесть вечера, смущенные, какие-то неловкие, стесняясь самих себя. Все в белых рубашках, чисто выбритые, пахнущие одеколоном.

Как будто это было условленно заранее, они проходили в комнату, снимали свои инструменты и выходили на улицу. Они пришли на площадку между домами, где стояли скамейки, расселись. Паровозов взмахнул рукой и они заиграли.

Они играли и не могли остановиться. Играли без нот, по памяти. Каждую новую вещь они начинали играть, как будто это было запланировано, значилось в расписании. Паровозов даже не говорил, что играть. Они начинали синхронно, будто получали на это чей-то мысленный приказ.

Они не замечали, как привлеченные их музыкой, на улицу выходили жильцы домов, стояли и слушали. В вечернем воздухе музыка звучала широко и спокойно, по-домашнему тепло. Люди не аплодировали. Это было наваждение музыки, очарование ею.

Оркестр играл больше двух часов без перерыва. Паровозов увидел, что его оркестранты устали. Да и сам он выдохся. Его труба пела так, точно драгоценные самоцветы вылетали вместо звуков. Но ему все равно хотелось играть еще.

Наконец Паровозов сделал знак заканчивать. Он поклонился слушателям и просто сказал: - Спасибо! Вот и все!

Если бы это происходило в зале, его стены могли рухнуть от шквала аплодисментов - такая масса народа собралась у оркестра. Но на свежем воздухе это тоже прозвучало внушительно.

К ним пробился хорошо одетый мужчина и сказал: - Вот что, мужики! Спасибо! Вы мне всю душу вывернули наизнанку… Я сегодня получил такое удовольствие, что выразить не могу… Не знаю, как вас благодарить! Вот единственное! И давайте не спорить! Я жалею только об одном - я не миллионер, отблагодарил бы в десять раз больше.

Он протянул Паровозову какие - то свернутые бумажки и смешался с толпой. Паровозов развернул. Это были пять купюр по 100 евро, которые Паровозов впервые держал в руках. Даже никогда раньше не видел этих денег.

Они сидели за столом у Паровозова и молчали. Смотрели на стол, где лежали 500 евро.
Паровозов не знал, что сейчас чувствовали его друзья. Он мог ориентироваться только на собственные ощущения. А чувствовал он какое-то похмельную радость, будто совершил сегодня что-то очень значительное, большое. И огромную усталость.
-Господи! Да что же это такое? Капудан…прости, Павел Алексеевич! Что это с нами? - вдруг простонал Петюня.
-Не знаю, Петр Сергеевич! Не знаю, друг дорогой! Наверное, нам это снится!

Они еще помолчали. Было состояние растерянности, боязнь лишним словом или движением разрушить то странное, что появилось в душе у каждого.

Паровозов встал, подвинул каждому по купюре и сказал: - Давайте расходиться, мужики! Сбор завтра в 18.00. Надо отдохнуть всем….И успокоиться! Утро вечера мудренее!

Все потянулись к выходу. В дверях Чердаков вдруг обнял Паровозова и пряча глаза выскочил за дверь. За ним последовали все остальные, так же обнимая в дверях Паровозова. Проводив последнего, Павел Алексеевич стоял в дверях, боясь закрыть ее. Ему казалось, что если он закроет дверь, исчезнет то, непонятно-счастливое, что недавно пришло к нему. К ним. К нему и его друзьям.

-Пашенька! Павел Алексеевич! Погоди! - снизу по лестнице поднималась соседка Мария Николаевна. - Пашенька! Там люди собрали, просили тебе передать!
Она протянула Паровозову какие-то деньги: десятки, пятерки. Небольшая пачечка.
-Спасибо, Николаевна! - рассеянно сказал Паровозов.
-Пашенька! Ты не заболел часом? - тревожно спросила соседка. - Ты ел что-либо сегодня?
-Не хочется мне, Николаевна. Не заболел я. Нормально все. Только спать очень хочу.

Паровозов разделся, пожалуй впервые за долгое время, лег в постель и мгновенно провалился в сон. Он спал и видел во сне, как красные кони пасутся в зеленой траве.

Вот, пожалуй, и все что произошло с Паровозовым и его музыкантами. Но мой рассказ будет неполным, если не рассказать, что было дальше.
А дальше было вот что. Каждый вечер, оркестр Паровозова играл во дворе. Потом их стали просить поиграть и в других дворах. Они переходили из двора во двор и играли, чаруя людей своей музыкой.
Слава об их игре пошла по всему городу и их пригласили играть в городском парке. Они играли, а люди танцевали, веселились и грустили под их исполнение. А Паровозов играл так, что люди впадали в оцепенение от этой волшебной игры.
Оркестр расширялся - ведь еще были свободные инструменты.
Приходили музыканты со своими инструментами, но тут же уходили, потому что их игра, казалась на фоне игры "паровозовцев", чем-то инородным, ненастоящим.
И уже висели по городу афиши "Духовой оркестр под управлением П. А. Паровозова".

И Капудан - пашу стали называть Божья труба.

Наступали холода и оркестр уже играл в Городском Доме культуры. Играл и в других городах, если приглашали. Они никогда не назначали цену за свои выступления. Довольствовались тем, что им давали. А порой играли просто бесплатно.

И удивительно то, что никогда больше они не пили спиртного. Как отрезало.
А однажды на их концерт пришла бывшая жена Паровозова. Пришла и больше уже не уходила из жизни Павла Алексеевича. То же случилось и с другими его музыкантами.

Много раз они обсуждали в чем причина их внезапного вдохновения, такой удивительной игры и изменений в душах. Но придумать ничего не могли. Чем объяснить все происшедшее они не знали.

Не знали они и того, что иногда на их выступлениях, где-нибудь в уголочке, не привлекая внимания, сидит аккуратненький маленький старичок. Сидит, слушает и улыбается.
А потом выходит на улицу и в безлюдном месте вдруг растворяется в воздухе…

******************************************* ************
Слова песни Г. Горбовского

© Геннадий Лагутин, 2010
Дата публикации: 08.07.2010 18:32:34
Просмотров: 2824

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Отзывы незарегистрированных читателей

Надежда Маслякова [2010-07-08 20:20:18]

Добрая какая сказка!И написана хорошо! Прочитала и глаза почему-то увлажнились.

Ответить

Геннадий Лагутин [2010-07-08 21:39:05]

Спасибо, Надежда! Мне очень приятно! С уважением Геннадий.