Соседский марш

Евгений Пейсахович

Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры)
Объём: 4900 знаков с пробелами
Раздел: "Ненастоящее время"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Из сб. Ненастоящее время

Произвожу ли я впечатление человека, вечно всем не довольного? Когда я спрашиваю об этом у тебя, ты так широко разверзаешь рот, чтобы сказать своё протяжное не-е-ет, что видно потемневший коренной зуб и серую стёртую пломбу в нём. На языке у тебя жёлтый налёт. То ли от больной печени, то ли от немыслимого числа выкуренных сигарет. Пепельница в твоей машине топорщится тонкими окурками c багровыми следами помады, как ёж окровавленными иглами. И ездишь ты вечно поперёк дороги. Бог знает, и никто больше, как тебе удаётся ни с кем не столкнуться, не задавить никого, припарковаться на тесной стоянке, не поцарапав машину.
Я всегда всем доволен.
Исцарапанные и исписанные, с обвалившейся штукатуркой, стены у нас в подъезде не вгоняют меня в депрессию, и застарелый запах мочи в тесном лифте бодрит.
Я был бы и вовсе счастливым, если бы наша соседка, невысокого роста, русоволосая, медленно стареющая в одиночестве, переспала бы со мной наконец. Она уже больше года живёт через стену от нас и больше года думает на тему перепихнуться со мной или не надо. Хотя я ей давно объяснил, что к моей супружеской верности ничего не прибавится и ничего от нее не убавится, если мы с ней перепихнёмся. Верность, если её долго хранить, прокисает.
В соседкиных суконно-серых глазах, напоминающих цветом и фактурой старую школьную форму, медленно, тяжело колышется сомнение, как тина на глухом лесном болоте, в котором час назад утонул пьяный грибник.
Грудь у неё пока не обвисла. Пока не.
На погнутых крашенных серебрянкой дверцах, ненадежно прикрывающих электросчётчики на нашей лестничной клетке, криво написано чёрным: Слава русским! Все на русский марш! И ниже фиолетовым: Слава татарам! Все на татарский марш! Третьему собеседнику места осталось только чтоб нацарапать краткое слово. Он преуспел. Нацарапал добротно.
Красить дверцы нет смысла. Как тапком вирусов давить. Разве что в слабой надежде, что лозунги сменятся. Первые два. Третий не сменится никогда, это понятно.
Первые два, впрочем, тоже.
- У меня язва, - коротко жалуешься ты, потирая ладонью где-то в районе солнечного сплетения. Пушистая вязаная кофточка, агрессивно-розовая, топорщится под ладонью.
- Сходи к врачу, - бормочу я. – И перестань перчить всё подряд. Тебе надо есть отварных младенцев. Фаршировать их детским питанием. Гомогенизированным. Яблочным пюре.
- Не люблю яблочное пюре, - морщишься ты.
Ты теперь всё время морщишься. Будто тебе стало брезгливо жить. Даже когда я по-детски радуюсь. Как, к примеру, когда узнал, что сдохла моя племянница. На ее оплывшем лице было столько зловеще-чёрных невусов. И похожа она была на таджичку. Слава таджикам! Все на таджикский марш!
Для меня это был праздник. А ты морщилась. И вздыхала.
Я всегда всем доволен.
Смачней любого пирога благоуханный труп врага.
Сиди у реки. И не пялься каждый день в телевизор. Ты всё время дёргаешься и морщишься. Вечно всем недовольна. Не я. Не.
Чего тебе дало это вчерашнее интервью с подполковником? Единственный вопрос к нему был – ты чо, дурак? Он полчаса что-то мямлил и ничего толкового не сказал. Чо ответил - непонятно. И ты потом еще полчаса морщилась. Они там (так говорил мой отец: они там) свято верят в то, что у них ничего не получится. И такова сила их веры, что действительно – ничего не получается.
А ты маловер. И соседка маловер. На что-то надеетесь. Выторговываете условия. Морщитесь и медленно колышете тиной в глазах.
Кстати. Ей, наверное, кажется, что я, только позволь, начну больно сминать её нежные груди, которые пока не обвисли.
Обвиснут.
Всё будет хорошо.
Я тоже на что-то надеюсь.
Прежняя соседка тоже была русоволосой. Мать-одиночка. С сыном мулатом. Уехала. Из-за сына. Чтобы увезти. Туда, где.
Можно тут быть мулатом? Светло-шоколадным негроидом, на которого все оглядываются. Подозревают - не безосновательно же, однако, – что папаша у этого дитяти негр. Народ у нас ушлый - на мякине не проведёшь.
Слава мулатам! Все на мулатский марш!
Соседка сверху - дряблая пожилая тётка с торчащим рыжим мочалом. Будто носит на голове ком спутанной тонкой медной проволоки. У дряблой тётки оперное контральто. И этим своим оперным контральто она кричит из окна голубям, которые почему-то выбирают именно ее лоджию, чтобы поворковать о жизни и попутно насерить на.
- Кыш! Кыш!
И потом на самой высокой ноте, ноте отчаяния:
- Кыш!
Будь я голубем, у меня сделалось бы нервное расстройство. И начался бы запор.
Люди на троллейбусной остановке под нашими окнами солидарно вздрагивают, обеспокоенно крутят головами и вздымают пытливые взоры ввысь в ожидании грядущих бед.
Но в смысл не вдумываются. Не. Не до такой степени, чтобы. Не начинают всполошенно взбивать крыльями холодный воздух, пропахший бензином и сажей. Терпеливо и благожелательно ждут промёрзший троллейбус.
И это не то чтобы место тут такое безбожное.
Просто Бог оказался не тем, за кого себя выдавал.
Я не доволен. Не.
Я счастлив.

© Евгений Пейсахович, 2010
Дата публикации: 01.11.2010 14:35:11
Просмотров: 3695

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Рецензии

Лилия Менковская [2010-12-18 10:32:49]

Восхищают, безусловно, метафоры.Но подумалось, что их многовато. Такой получился учебник, коллекция. Если даже только треть их войдёт в цитатник, в раздел стойких и общеупотребимых. Буду читать и дальше, чтобы убедиться, что есть предел Вашей лингвистической фантазии.-

) Буду рада, если не дождусь повторов.
Иногда есть ощущение придуманности ради "что б было." Например:как ёж окровавленными иглами. Не дай бог встретить ,несчастного, в такой стадии умирания.Или он упал в то место, где только что резали гуся к Рождеству?
Впечатляет фейерверк образов. Много вопросов, но боюсь нарваться.-

ОЧЕНЬ НРАВИТСЯ.Чтение Вашей прозы улучшает неизменно настроение.

Ответить