Наваждение

Анастасия Галицкая

Форма: Рассказ
Жанр: Любовно-сентиментальная проза
Объём: 10405 знаков с пробелами
Раздел: "Проза"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

К полудню третьего курортного дня она окончательно поняла то, о чём ещё утром не могла и не хотела даже помыслить. Влюбилась. Она снова влюбилась и опять в незнакомца.
В первый вечер он сидел напротив и лениво наблюдал за танцующими парами и одиночками. Утром прошёл мимо в столовой, а потом на пляже загорал совсем рядом. Вчера днём мелькнул в очереди к водным лыжам и укатил на них в брызгах и радуге, а вернувшись, долго нырял с пирса - красиво, сначала превращаясь в ласточку, потом в диковинную хищную птицу, пикирующую с высоты за добычей. В воду входил чётко, молнией, почти без брызг, быстро выныривал и снова, снова, снова...
То ли подслушала случайно, то ли увидела, но знала, что поселился в синем доме с новенькой черепичной крышей на углу Береговой и Цветной – у самого моря.

Почти не вглядываясь, определила: одинок, скромен, вежлив, элегантен… Вглядевшись, начала изучать. Как картину, почему-то остановившую и заставившую всматриваться. Никак не могла понять, что именно притягивает в нём: глаза, фигура, нарочитая отрешенность от внешнего мира, погружённость в себя, яркие краски одежды, модная стрижка?.. Или так не сочетающиеся мелочи? Вроде криво оборванной пачки Беломора, шикарной позолоченной зажигалки, стильных очков в модной оправе, старого, поблекшего махрового полотенца, короткого шёлкового халата с красным драконом на спине, дамского бульварного журнала и потрёпанного томика Ремарка, торчащего из небрежно брошенного на камни рюкзака от Pierre…

Пыталась понять, сколько ему лет - не вышло. Могло быть и тридцать, и сорок пять. Невысокий, черноволосый, подтянутый, жилистый, с округлыми, будто сглаженными мышцами плавца и с широкой белозубой улыбкой, которую дарил отчего-то только морю и чайкам. Обыкновенное, ничем не примечательное лицо… Может быть, только нос чуть длинноват.

На закате третьего дня обнаружила саму себя сидящей перед зеркалом. Маленькая, длинноволосая шатенка с зелёными глазами, чуть курносым носом и пухлыми губами. Широкие плечи, но талия на месте, и грудь вполне опознаётся даже под любимыми размахайками. Тоже ничего особенного.
Стало уже понятным: надо срочно менять дислокацию, или смело идти на приступ. Бессонная ночь на горячих простынях, в удушающих видениях и обжигающих мечтах не оставила надежды на спокойный отдых.

* * *

На рассвете, когда солнце уже давало о себе знать дрожащим нежно-сиреневым маревом за краем моря, когда вода ещё была теплее воздуха, а звуки, ничем не сдерживаемые, гулко прокатывались по пляжу, отражаясь коротким эхом от высокой, складчатой стены, нависшей над узкой тропой, она предприняла последнюю попытку избавиться от наваждения. Стряхнуть, смыть!

На пляже никого не было, в море тоже. Нырнула с края причала и поплыла на восход. Вода не охладила, наоборот – будто укутала в тёплое, невесомое, нежное – совсем сейчас лишнее и необязательное. Снова нырнула и унесла тело вглубь. Гребла пока не почувствовала, что дыхание на пределе. Перевернулась , вытянула вверх руки и, легко шевеля одними ногами, вернулась к небу.
Прошло всего несколько секунд, а оно уже посветлело, порозовело от края до края и засветилось внутренним огнём пробуждения.

Захотелось улыбаться, простирать руки и петь. Но она терпеть не могла всякой пафосной чуши и дурацкой восторженности, поэтому не стала делать ничего подобного, а только вздохнула поглубже и поплыла кролем. По настоящему – далеко выбрасывая руки, сильно отталкиваясь ими от воды под грудью и животом, глотая воздух на третий взмах рук, двигая попеременно вытянутыми ногами – её самый быстрый ход. Брасс – это на обратный путь, брасс – это для тихой прогулки, а не для волевого броска. Впрочем, о способах перемещения тела в воде, она особо не задумывалась. Как получится, лишь бы устать хорошенько, лишь бы еле доплыть до берега, чтобы потом свалиться на полотенце и насладиться заслуженным отдыхом. Почувствовать, как подрагивают и постанывают мышцы, расслабить их и обрести нирвану. Не ту, конечно, о которой читано-перечитано в мудрых книгах, но самую любимую, самую для неё настоящую.

Буёк промелькнул красным, размытым пятном и остался позади, сил было ещё много, и останавливаться не имело никакого смысла.
Из-за края бухты вынырнул большой белый катер. «Маркхот» определила она безошибочно по особой надстройке на верхней палубе. Этот в бухту не зайдёт - плавает только на дальние расстояния, самые короткие рейсы: Геленджик-Архипо-Осиповка. Значит, к буйку можно не возвращаться.

Почувствовала дрожь в руках, остановилась, развернулась лицом к берегу, встала вертикально, широко разбросав руки, закрыла глаза. Чтобы сохранять равновесие приходилось чуть шевелить ногами, но это делалось само собой – по старой, детской, папиной ещё выучке. Когда ногами вдруг прочувствовала какую-то странную подводную волну, нет, не волну, а скорее волнообразный напор, открыла глаза и… чуть не захлебнулась от собственного крика – прямо перед ней, метрах в трёх, скаля сотни две зубов, торчала дельфинья улыбающаяся голова.
Никогда раньше не думала, что дельфин – это так страшно. Милые млекопитающие, так ловко и радостно прыгающие сквозь огромные хула-хупы, поедающие мелкую рыбу прямо из детских рук, никак не могли вызвать таких эмоций...

Кажется, это была настоящая афалина, а не просто дельфин-черноморский-вульгарис. Метра три в длину, а может, и больше. Кожа казалась резиновой и блестящей, глаза хитрыми и добрыми, но сама встреча не сулила ничего приятного – резвиться от восторга и пытаться ухватить животное за плавник почему-то желания не возникало.
Взмахнула рукой – афалина дёрнула головой, сказала тихо: «Кыш, кыш, плыви, куда плыл», - маленький зубатый кит отрицательно замотал головой. «Да ну тебя!» - трясясь от страха всем телом, прошипела она и поплыла к берегу, но не прямо, а наискосок, чтобы не задеть дельфина. Тот же, отчётливо фыркнув, поплыл рядом, как будто так и было надо.

Страх постепенно отпускал, но желание избавиться от спутника только усилилось. Доплыла до буйка, перевела дыхание, несколько раз дунула в воду, вспенила её руками – дельфин притормозил и начал кружить рядом, то увеличивая, то уменьшая радиус в центре которого плескалась маленькая, растерянная женщина, не знающая, что делать дальше. Несколько раз она, забывшись, чуть не начала аплодировать - дельфин принялся играть: выскакивал высоко из воды и, делая телом правильные полукруги в небе, почти беззвучно входил в воду, явно наслаждаясь родной стихией. "Или он хвалится?" - неожиданно подумала она и пожалела, что так и не научилась красиво нырять.

Закрыла глаза и принялась считать. Раз, два, три, четыре, пять… На "сорок три" открыла глаза и огляделась по сторонам – афалины нигде не было. Оттолкнулась посильнее и, как могла быстро, поплыла. На берег буквально выпрыгнула, скакнула к полотенцу, укуталась – её трясло как в лихорадке, неудержимо и настойчиво.

- Что это с вами? Вам плохо?
Оглянулась. Он. Весёлый, в чёрных плавках, с мокрыми волосами, весь в ещё не высохших капельках воды.
- О, господи! Это были вы! – вскрикнула она и рухнула на подстилку, впервые в жизни потеряв сознание.

В себя пришла оттого, что кто-то бил по лицу холодными ладонями. Бил не сильно, но достаточно увесисто. Открыла глаза и попыталась сесть. Он помог и уселся позади неё, подперев плечом. Наверно, боялся, что она снова упадёт.
- Нельзя вам так долго плавать, - сказал он, - вы так утоните когда-нибудь.
- Я больше не буду, - пообещала она и себе, и ему, - я, кажется, вообще теперь не отважусь войти в море.
- Почему это? – удивился он. – Глупости какие. Просто перенапрягаться не надо.
- А вы уже плавали сегодня?
- Да, я всегда прихожу поплавать на рассвете, пока народу нет, не люблю в супе человечьем бултыхаться.
- Я тоже не люблю в супе, - согласилась она, - а я вас не видела, почему-то.
- Да вы и не смотрели, плыли, как на соревнованиях, не глядя по сторонам.
- А вы откуда знаете?
- Ну я-то смотрю, когда плаваю, - он встал и тут же присел перед ней на корточки, - вы отлично плаваете.
- Кандидат в мастера – представилась она.
- Владимир, - ответил он, - мастер.
- Нина, город Москва.
Он засмеялся.
- А я местный, геленджикский, но последние пять лет тоже в Москве живу.
- В дельфинарии? – вырвалось у неё неожиданно.
- Почему в дельфинарии? – оторопел он. – В квартире на Варшавке.
- Я тоже в квартире, только в Царицыно.
- Так мы соседи? Очень, знаете ли, приятно. Давайте поплаваем? Только, чур, не далеко и не быстро, и я буду за вами приглядывать.
- Ага, - согласилась она, - вам не привыкать.
- В каком это смысле – не привыкать?
- Ну… Не знаю, вырвалось, простите, чушь несу.

И они поплыли. Опять на восход. Молча доплыли до буйка, молча, на нём повисели и отправились поперёк бухты на запад – от одного буйка к другому.
- Вы любите дельфинов? – не выдержала она.
- Конечно, кто же их не любит?
- А что вы про них знаете?
- Многое, наверно, – увлекался в юности, мотался по дельфинариям, я и в Москве люблю туда захаживать.
- И рыбу любите?…
- Вообще-то предпочитаю мясо, вы почему спрашиваете?
- Мне казалось, что дельфины предпочитают рыбу.
- Вы правы, конечно, только я ведь не дельфин.
- А вы в этом уверены?
- А вам никто не говорил, что вы говорите, как сумасшедшая?
- Многие говорили, - с вызовом сказала она и чуть не захлебнулась. Продула нос и снова спросила, - так вы уверены?
- Абсолютно, - засмеялся он и тоже глотнул горько-солёной воды.
- Жаль, - сама не зная почему, сказала она, но вздохнула с видимым облегчением.
- А вы смешная! Нырять любите?
- Люблю, но не умею так здорово, как вы...
- Хотите, я вас научу? Люблю вот нырять с приятной компанией.
- Ещё бы, конечно, любите! Вы наверно, привыкли нырять в коллективе.
- Вы так говорите, будто хорошо меня знаете, - засмеялся он и забавно фыркнул.
- Давайте на «ты», раз так, – предложила она и сама удивилась своей наглости.
- Давай!

* * *

Утром пятого дня, не без труда вывернувшись из его сонных, но очень цепких объятий, она подумала, что хоть дельфины и не совсем люди, но теперь она уже никогда не будет бояться ни одного из них. Особенно тех, которым захочется поплавать рядом. Это наверняка будут его друзья.

- Вставай, дельфин мой! Рассвет! Нам пора в море.
- А я уже давно не сплю, моя русалочка, - тут же отозвался он, любуясь её элегантным хвостом, отливающим всеми цветами радуги на голубоватой простыне.

Бывают же наваждения!

© Copyright: Анастасия Галицкая, 2006

© Анастасия Галицкая, 2007
Дата публикации: 02.12.2007 17:54:04
Просмотров: 3856

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.