Компенсация.

Никита Янев

Форма: Очерк
Жанр: Публицистика
Объём: 16738 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Дослужиться до того, что автор анонимен, и он – ты. А надо же компенсаций, как Наташе Ростовой на балу, как меня все любят, и как я всех люблю.

1.

Целиком система перестраивается. Зачем? Вода, другие рыбы, корабли, континенты, межгалактические пустоты – рыба снаружи. Рыба внутри – не нейроны мозга и фотоны света, потому что внутри – тоже снаружи, а царство Божье.

А вот это серьёзно, использовать шахматную доску в качестве холодного оружья – может быть аргументом. Вообще же – речь идёт о чуде. Каждый раз все сдают свою природу, но жизнь не накрывается медным тазом.

2.

Всё равно: экопоселения, этнический туризм, дауншифтинг. Это просто – другое. Как зона и землячество, как психушка и цех, как шоу и род, как интернет и жанр, как апокалиптика и постапокалиптика, как портал и минутка, во многих поколениях, репетируют, не только диагноз, но и лечение.

Потому что всё – живое. Это даже важнее, чем – что всё спасётся, потому что: яяяяяяя. Что им спасенье, раз они себя не помнят.

3.

Всё равно, какой вид сделает главный менеджер тонущей субмарины, сбросившей весь балласт: чужих, своих, никаких. Что он над схваткой, что он внутри схватки. Что он просто фотографируется.

Пню на лужайке понятно: он не спасатель, чё с ним возиться, пусть воплощается, дядя. Возмездье есть возмездье, когда пропустил шанец, будешь играть роль, что сам шанец.

А теперь про шанец и про спасателя. Вот несётся рыба, как сверхзвуковая торпеда. Она полностью обновилась, как балласт. Рыба снаружи: вода, другие рыбы, корабли, континенты, межгалактические пустоты. Рыба внутри: гиперпространство и минутка.

Главная её характеристика – она живая. Внутри неё, конечно, была мертвечина, которая, как балласт, должна быть вовремя сброшена. Между нами, девочками: 20 лет назад поезд ушёл.

Чтобы характеристика живого: я – не я, была подтверждена. Что оно - не оружье, которое подзорвёт всех, как война, а – рыба, спасатель, шанец. А впрочем, что я вам тут трактую. Вы и сами всё отлично знаете.

Русский дух.

1.

Ну, вообще, я так живу: смурно. Но, вообще-то, это свобода. В одну секунду – и малодушие, что подставил, и должен сховаться. И мужество, что подставился, как чмо, и должен выставиться, как атлет.

И всё вместе, как свобода, и всё отдельно, как спасательные работы. Искусство, что без зубов и субсидий бомжую с тремя инвалидными колясками парок на обочине жизни, как аватара, самоудостоверенье, кино без кина, пропуск хода.

Ты даже в более предпочтительном положении, ибо ухаживалк, фора. Фу, фу, русским духом запахло, как говорила баба Яга в сказке «Василиса Прекрасная в стране тараканов».

2.

Другой вопрос, имел ли право. Антигона Московская старшая из цеха, землячества кээспешных программистов, которые все потом поуезжали, говорила, право, у того, кто его взял, что примерно означало приговорку бабы Поли, кто смел, тот и съел, или приговорку Жутина, везёт тому, кто больше везёт.

Это всё неправда. Вчера посмотрел фильм Хлои Дебишо «Сара предпочитает бегать», Квебек, 2013. Предпочитаем всему: дому, деньгам, семье, любви, здоровью, жизни. Про право достаточно.

3.

Всё внутри рыбы меня. Для этого надо выдержать эту реальность. Что значит выдержать? Ну, вообще, это важно, на него как на магнит нарастёт мясо черт, а возле них всё остальное сидит, как осада. А ещё было важно.

Вариантов было 2: Жутин и Сутин. Так же вариантов было 2: распадаться и расходиться. Как добрые супруги и как мстительные твари. Тогда давно, скоко тебе 90 лет назад, и всегда.

Но всегда выбирают первый вариант люди, и только несколько человек, как Гена Янев, всё время стремились чувствовать всё и сразу. Но дело в том, что, как я могу показать? Я могу показать так. На него, как на магнит, налипнет всё остальное. Все остальные способы отпали, потому что не видят.

Компенсация 2.

1.

Меня устраивала моя анонимность. Так я чё-то там себе долдоню, как дюймовочка в закуточку с эпилептического бочку жизни, никому не интересно, всем на работу. Один раз проснутся, а реальность куда-то провалилась. Начнут хвататься руками за все вИденья жизни.

А тут в великом потопе шоу, психушки, зоны, трагедии, драмы, фарса, проплывает мимо такое вИденье жизни. Что шоу может победить только: шоу на шоу. По крайней мере в национальной традиции, в которой иерархи пели, отнять детей, а теперь готовы к сотрудничеству.

Сталкеровы Мартышки, нецелочки, недочки, зэки, протягиваешь ладонь, на ладони та и эта сторона света, все у тебя на ладони, и ты тоже. Схватился, плывёшь, как уж, как кит, как остров, все утопленники смотрят и оживают, как мёртвая царевна и 33 богатыря. Потом подойдут на перекуре, чё это было?

И ты им вчухиваешь актёрские классы, как учебник по актёрскому мастерству, «не сравнивай, живущий несравним». Надо было просто выдержать надрочку, выстоять лакейщину: можно только подставиться и подставить. Отмазаться – тоже подставить.

А вообще-то, я плыву на пенсию по инвалидности с эпилептического бочку жизни по субсидии на остров Соловки в Белом море ловить рыбу. А ты?

2.

Пойми ты, долбишь двойнику на крыльце с сигаретой, они потом всё повторяют, как повторюшки, твоё шоу на шоу. Что 33 лет без зарплаты 33 романа компромата – ксива про пенсию по инвалидности с эпилептического бочку жизни, как у военного по выслуге.

И вместо лакейщины свобода, а откуда она взялась, если всю жизнь стыдно и страшно, что чмо юродивое, а не мажор и гопник, и всех подставил и ни за кого не заступился. А потом видишь как у тебя на ладони все с ладонями несутся, как живая загробность и авианосец, и думаешь: бля, хорошо, что записал, а то бы никто не поверил.

3.

Наоборот, круче, что без компенсации, а то все скажут, чёж, понятно, он за компенсацию старался, хоть той компенсации было. Один раз в армии заплакал возле стены, что достался.

И один раз в старости на пенсии по инвалидности с эпилептического бочку жизни, когда выпустили подружек с зоны, ну, хорошо, теперь будет хорошо всё время, и всё лучше, как компенсация.

4.

Баба Яга - костяная нога, она же, ведическая ягья, богиня клинической смерти, не любила русского духа. И в чём его отличие от этрусского? Да ни в чём. Просто в этой местности другого не было. Да его и сейчас нет, хоть всех китайской конницей, американским спецназом, мусульманским землячеством, новоевропейской кинодрамой пугают шоумены, чтобы крепче держать за горло железными пальцами бабы Яги.

Как ты сюда зашёл, касатик, здесь одни механизмы и куклы, как клоны, зомби, серые, рептилоиды, осуществляют замысел великого программиста: никто никого не любит, не жалеет, ничего ничего не значит, ничего никогда не было, не есть и не будет, чтобы провести через чистилище своего младенца. И ты такой: та тю.

Так я ж и есть тот младенец. А, так ты добрался, касатик. Ну, сейчас мы тебя варить будем. И ты такой: ну и шо, зато у меня есть воспоминанья. И она: заткни свои воспоминанья себе в жопу. И ждёт с чёрными глазами, что дальше, как мастер диалога, как будто от тебя что-то зависит.

И тут ты допёр, просто дыши, как йог на медитации, как инстуктор по плаванью, дышите, дышите. Как Гена Янев, говорилка. И залопотал, залопотал, как азбука, как иностранец. Цифры, буквы, слова, междометия, чувства, образы, целые миры с инфраструктурой и уголовщиной, как Василиса Прекрасная и родительское благословенье.

И она такая, как сумерки, как вода, как психика, стала отступать и прятаться в углах, как мистика. Фу, фу, фу, так ты благославлёный? Предупреждать же надо.

5.

Вообще-то, должен быть благодарным, как придурок, потому что без этой зачуханности ничего бы не было видно, ни жизни, ни смерти, ни загробного воздаянья, ни компенсации на пенсии по инвалидности с эпилептического бочку жизни, пук и яркость.

А так, как пьеса на ладони, все у тебя на ладони, и ты тоже. И ты такой, смотришь, как клиническая смерть, что тебе делать дальше, проводить новых неофитов, как сынков через чистилище жизни, или наоборот, скатать как кусок пластилина.

Что они от себя слишком затащились, как целочка на воздушном шаре, луё-моё, по-русски не понимаю, как ведущие ток-шоу, как Жутин и Шириновский, как гопники и мажоры, и запороли заданье федерального центра смерти на периферии жизни, пук и яркость.

Тут, ведь, всё просто, как в известной сказке, баба Яга куколку, или куколка бабу Ягу, клиническая смерть родительское благословенье, или родительское благословенье клиническую смерть задрочат.

Родительское благословенье, Гена Янев, даже растерялся, говорилка, с чего начать перечислительный ряд: с первородного греха, с проваленных реформ, с «поколения дворников и сторожей, потерявших друг друга в просторах бесконечной зимы, все разошлись по домам».

Со 100000007 закланных в жертву, 100000007 рожениц с мокрой кудрявой головкой из лона, 100000007 лет до нашей эры, 100000007 лет после нашей эры, большого взрыва, пранаяны.

Дедушки, Фарафонова Афанасия Ивановича, из деревни Фарафоново на Зуше, которому велели идти и умирать молча на войне и на зоне, он пошёл и умер.

Папы, Янева Григория Афанасьевича, который даже не знал, какой смысл жить после смерти Бога, врача на скорой, наркозависимого, а потом узнал, пук и яркость.

Гены Янева, говорилки, писателя, их сына и внука, никто никого не любит, не жалеет, ничего ничего не значит, ничего никогда не было, не есть и не будет, зона, психушка, шоу, трагедия, драма, фарс.

Пук и яркость, община верных, мастерская возле жизни, дом в деревне, пьеса на ладони, постапокалиптика, гиперпространство, метагалактика, минутка.

Чем хорош перечислительный ряд, неофиты, абитуриенты, метафизики, ком пластилина, чисто лекционно? Тем, что: косвенно, с эпилептического бочку жизни, пук и яркость, поезд пронёсся, машина промчалась.

Всего окатила, как одна наружа без внутри. И дальше крутишь баранку, как благодарный, как внутрь без наружи, как загробность, как портал, как северное сиянье, как вери крисмас. Ничё, нормально получилось, нет, конечно, не идеально, никто ж и не говорит.

Единственная возможность победить шоу – устроить шоу на шоу, как Сталкеровы Мартышки, нецелочки, недочки, зэки. Тогда все увидят сразу как они заврались, как лакеи, как иерархи, отнять детей у тех, кто за всех заступились, ударить как можно больнее в драке, в которой никто, кроме вас не дерётся.

6.

В восточной традиции это называется медитацией, когда всё расплавлено и в тебе тает, как западное вдохновенье. Я не люблю дзэн, где надо драться пятками, чтобы всех победить.

Хотя я отдаю себе отчёт, что баба Яга, клиническая смерть и Мишка-оборотень выглядывают из-за стволов, как реальность, пока Василиса Прекрасная и куколка, взявшись за руки, расслабленные, как дружба, любовь, вера и Бог, идут за грибами после работы.

Робин Гуд и тролли.

Интернет это был выход, но до него надо было дослужиться. Там, конечно, тоже полно троллей, но много и не троллей. А в телевизоре одни тролли, даже на футболе.

Дело даже не в телевизоре, а в культуре ток-шоу, что она посредник, как редактор, а не автор и читатель, но постепенно оттягала себе, как средний класс.

Дослужиться до того, что автор анонимен, и он – ты. А надо же компенсаций, как Наташе Ростовой на балу, как меня все любят, и как я всех люблю.

Дулю в нос и приподносье, все чмят, как последнего, а ты только посапываешь, как лузер. А, ну ладно, здесь троллят, как троллинг.

И постепенно все остальные тролли начинают душить друг друга, потому что ты и все за скобками жанра, потому что не поверили в жанр ток-шоу, что трагедия и драма – фарс.

Вы идёте, как Робин Гуд на природе, а тролли уже спереди забежали, как мелкие бесы, и уже готовят новый троллинг, что в виртуальной реальности тоже можно нормально тусануться, как порнуха и социальные сети.

А Робин Гуд уже оставил экологическое жилище, и с труппой бродячих актёров пишет коллективные пьесы. Один политзэк благодарен тирану, что не убил жену и детей.

Я вспомнил Шаламова. Мы всё время рады. Что дали 10, а не 20, что дали 20, а не вышку, что дали расстрел, что отмучились. И как дембель, идём по проспекту в шоке, что ни одного тролля.

Ибо.

1.

А больше всего загробность похожа на эти мои утренние часы, когда я сижу в сумерках. Ну, а дальше ксива, оправдаться, украл у родичей жизнь, скоко тебе 90 лет, 33 романа, стыдно и страшно, как мы превращаемся, 100000007 закланных в жертву, в 100000007 рожениц с мокрой кудрявой головкой из лона.

И где-то там твоя точка, которая всё устроит. Что, что устроит? Ну, понимаете, как это по-русски. Ну, представьте, все жизни, все вещи, все жанры, все чувства, рыбы, континенты, эпохи, революции. Перечислительный ряд включать будем, начальник? Нет, нет, сейчас дело не в этом. Ну, нет немного надо, для драйва. Куда они делись все?

Я говорю не об абстрактном всём. Я говорю о конкретных всех. Вы понимаете, или вы ниоткуда никуда, и тогда ничего не имеет значение. Или вы типа той точки и переводчика должны хоть раз за жизнь почувствовать, куда они делись. Дело не совсем в названии: атман, брахман, полный аватар. Названия потом подходят или не подходят, из-за пережитого опыта.

И здесь – единственная фишка – шоу на шоу, обдурить Змея Горыныча и бабу Ягу. Ничего не придумал, она сама пришла. Что всё наоборот, как голограмма аватара, реальность. Что это и есть загробность, а там за ней – одни твёрдые вещи. Вот теперь перечислительный ряд включай, начальник.

Только покороче. Ну, давай так, только про мир людей, хотя это и баба Яга, и царь-рыба, и всё остальное: ипостаси, инстанции, службы. Но мы только про мир людей, и только про поколения, и только про одну страну, и про одну эпоху, сузим, а то потеряемся. И покажем характер усилья точки в динамике поколенья по выясненью всех нулей в перечислительном списке.

Дворяне и романтики, разночинцы и позитивисты, крестьяне и нигилисты, зона и землячество, психушка и цех, шоу и род, интернет и жанр, апокалиптика и постапокалиптика, портал и яяяяяяя. Перемножаем на возраст поколенья, получаем 3 века прошлого, настоящего и будущего.

И ещё 4 периода в одной жизни, когда он типа индейца, инопланетянина, мутанта, послеконцасветца – не главный, главный, без главного, со всем главным, чтобы пропустить все жизни через одну точку, как из реальности в загробность, или как из ниоткуда никуда, но это только вариант провала, за который возмездье – вариант повторенья попытки.

Только нужно помнить, что эта твоя реальность – и есть точка, и есть загробность всех жизней: папы и мамы, дедушки и бабушки, правнука и внука. Короче, Склифасовский, как говорили в чужом родном ренессансном южном городе Мелитополе в детстве. 100000007 закланных в жертву и 100000007 рожениц с мокрой кудрявой головкой из лона. Такая теория про кино.

2.

У меня 2 варианта пособленья: разговоры с героями и кино про героев. Про настоящих помощников, парок, я сейчас не говорю, которые просто вместо пляски на костях шоуменов, всех этих Жутиных и Шириновских, легли костями за простую возможность, чтобы один говорилка скоко тебе 90 лет смотрел в одну точку на 33 романа про ксиву.

Настоящих героев найти просто, потому что сейчас такая точка в диагнозе, перелом, как в 86 и 53. Сейчас надо смотреть, что было в 1920, то и будет в 2019, только наоборот. Но эти ребусы, фиг с ним. Просто открываете интернет и гуглите новости, а можно просто новости в твиттере глянуть. Можно ещё проще: артхаус в торренте.

Вообще-то про что я, кто-нибудь ещё помнит? Я про то, что язык – как пластилин, и что реальность – загробность, и что они все смотрят, как кино в торренте, на Гену Янева. Ну, папа и мама покойные, и все остальные, 100000007 лет до нашей эры, 100000007 лет после нашей эры, как он разговаривает в вымысле с политзэками на свободе, как точка пространства и момент времени, пока парки службу тащат за себя и за того парня в сумерках, ибо.

3.

Ещё я фишку придумал. Ванга говорила про писателя, которого не узнали в 13 годе, и про чёрные и белые веды, что это поворотный период. Конь бледный и 10000 бодхисатв на подводной лодке «Курск», летающей по ойкумене, как белая лебедь с ревизией.

Со свойственной нам скромностью, пусть, не важно, не веришь – прими за сказку. Канон уголовных, писал Шаламов. А то тебе не по барабану? Слишком много килобайт в секунду. Мостыришь рабочую гипотезу, и мандячишь, как папа Карло и русский народ.

4.

А тогда, понимаете же, не вам показывают, а вы показываете, как живая загробность. И тогда диагноз шоу преодолим леченьем, жанром, как шоу в квадрате, нажухать жухальщика.

Как нажухать? Как мажоры и гопники, луё-моё, по-русски не понимаю? Дулю в нос и приподносье. Как чмошник и юродивый в 11, что все – Бог, а я – чмо, максимально высоко поднятая планка.

В 44 лет, что Бог Бога Богом о Бога чистит, максимально низко опущенная планка. Всё - хорошо, все - хорошие, ничаво, малай, как Платон Каратаев, как детство и старость, как 33 лет поколенья, как 33 романа.

Декабрь 2013.

© Никита Янев, 2014
Дата публикации: 13.04.2014 13:14:16
Просмотров: 2203

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.