Лествица.

Никита Янев

Форма: Очерк
Жанр: Публицистика
Объём: 8471 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Шимпанзе похожи на дядю Толю, когда выпьет. Что они (шимпанзе) не в шимпанзе, а рядом. Такой язык.

Лествица.

Вопрос очевиден. Зачем Жутин лезет во фрики, ведь ему бы было моднее стилизоваться под коммивояжёра? Ответ простой, как 5 копеек. Потому что Жутин – фрик.

Мажоры с самого начала хихикали за углом по этому поводу: мы – белые и пушистые, а у этого замашки чё-то фриковые, и ушки дюже острые.

Но нас интересует вообще проблема № 19: времена и сроки. И как она утыкается в это дело: болезнь, смерть, жизнь после смерти, как паровоз и разобранные рельсы.

И здесь мы должны сразу выяснить перспективу: что всякая новая ступенька на лествице лествичника Ивана с земли на небо – иерархична.

Что мажоры совершеннее гопников, не потому что наколоть умеют форсовей, как менты колпачкистов, а потому что знают про главную наколку, как Чехов, ну и что? Какая, на хер, разница?

Что фрики совершенней мажоров, потому что одни остались на этом свете, как на том свете, как баба Яга и Змей Горыныч.

Что юродивые продвинутей фриков, потому что вернулись с того света на этот, как аватары, хоть фрики моднее, потому что попадают во время: послеконцасвета.

И здесь фрики, которые ведут к катастрофе: луё-моё, по-русски не понимаю; мажоры, которые всё просчитали: все должны расписаться на трупе, чтобы выжить; гопники, которым всё однолуйственно: умри ты сегодня, я – завтра: критическая масса катастрофы.

Наш герой Гена Янев с той стороны света, как митрополит Филипп, как небесная сотня, как подводная лодка, как Сталкеровы Мартышки, недевочки, недочки, зэки, как один олигарх, который потом стал политзэком, а потом резидентом, как юродивый.

Как такая точка, которая в любой точке квантового поля – поворот сюжета, потому что в себе до дна добрался, и повернул, потому что увидел за краем и поворотом: как я в яяяяяяя превратились.

Это и есть – личное спасенье. Для гопников, чмошников и мажоров это - врачеванье, потому что знает про сроки и лечить может с помощью знаков.

Ну, например. Фрик, который никогда не превратится в послеконцасвета – по этому поводу тоскует и мстит всем: срокам, населенью, и сам этого не знает. А Гена Янев знает.

Мажор, который себя боится и в себя стреляет, чтобы симулировать самоубийство, и превращается во фрика, как бесы Достоевского.

Ему следующий шаг к скучающим Чехова, рассказывает Гена Янев в халате, как лечащий врач, привиденье и психоаналитик.

Если он, конечно, хочет до спасенья добраться. Ну, а кто, интересно, этого не хочет, как спасатель.

Гопник, который с преступлением схлеснётся, и увидит смерть с той стороны смерти, как Родион Романович Раскольников и фронтовик, станет тихим буйным, как раздвоенье сознанья и литература, как Липунюшка в кармане у девочки на зоне.

Но это будет стилизация, потому что на лествице лествичника Ивана с земли на небо нельзя перепрыгнуть через клетку, как в шашках. Это правила такие.

Нельзя вернуться на небо, не вернувшись на землю, для стереоскопического эффекта и личного начала.

Собственно, на это Гена Янев 6 лет назад в интернете и наткнулся. Что, вроде бы, он всех предал, и его все предали, с этими социальными сетями и порнухой, тоской на свете:
никтоникогонелюбитнежалеетничегоничегонезначитничегоникогданебылонеестьинебудет.

А вроде бы, сюжет появился, аж дым со сраки, сплошной, как Гена Янев, что с той стороны света порталы яяяяяяя на я нанизаны, как червоточина, а с этой стороны света ничего не видно, как катастрофа, несчастье, счастье и посвященье.

И что ему дальше делать? Ну, по-моему, понятно. Все друг друга толкают, как в армии, бить друг друга для преступленья. Надо только показать им, что все всё знают, как нон-фикшн, жанр, пьеса на ладони, шкаф без стенок, принцип искусства.

Гена Янев всю дорогу придумывал себе такую отмазку. Ну, что потом он поедет на остров и будет ловить рыбу. Ну, потом, после дембеля.

И у него выработался язык, что он плывёт на острове, и всех спасает, как послеконцасвета. Ну, кого можно спасти, конечно.

Дальше надо просто принять таблетку, запить, прочесть строчку, чтобы она заработала, как система знаков.

А впрочем, это будет бесполезно, если он не заактивирует мясо в портал, и здесь ему никуда без реала, лествицы, фронта, минного поля, сюжета, посвященья, как Эдипу, Гамлету, Макбету и пьесе.

Как гопнику, мажору, чмошнику, юродивому, как индейцу, инопланетянину, мутанту, послеконцасветцу, засланному на землю для смысла: умри ты сегодня, я – завтра; все должны расписаться на трупе, чтобы выжить; луё-моё, по-русски не понимаю; все всё знают. А не то что: пук и яркость.

Новоевропейская кинодрама.

Нельзя всё время трахаться, даже если сплошной оргазм. Нельзя всё время спасать, даже если они сразу на небе в своём теле очнутся. Нельзя всё время играть клип, даже если Битлз и АББА, станет скучно.

Из этого вовсе не следует, что нельзя знать имена и сроки в опыте, или что после смерти нет пространства (типа ДНК-библиотеки).

Просто этот другой опыт нужно получить здесь на мурцовке, и он какой-то такой отдельный, как компьтерные-ДНК-технологии.

Но он не компьютерные-ДНК-технологии, он вообще отдельный, как Иисус сквозь стены.

И тогда надо быть юродивым на свете, как Гена Янев, согласиться на то, что ты это ты, такой, зачуханный, без зуба, постаревший, и всё время не попадаешь.

И тогда рядом будут они, с их страстями попадать всё время, и отпадать всё время. И тогда ещё рядом будешь ещё один ты и ещё одни они, как такое сплошное пространство и время. Здесь и про сроки поговорить уместно, и про утопию, и про остров.

Что Гена Янев ещё год отмандячил. 48 – 24, и ещё год. И тогда ещё 5 лет открылись перед демобилизацией, и остров, как алтын денег, медаль и отпуск.

Это новый сюжет и старый. Прогнать за год выгонку, 6 лет. А выгонка – сама прогон века. А век – сам прогон послеконцасвета.

Как майя и ацтеки в 6 мире смотрят на майя и ацтеков в 7 мире, а майя и ацтеки в 7 мире смотрят на майя и ацтеков в 6 мире сквозь глазницы одного Гены Янева.

Ладно, давайте про сроки. У Америки сейчас начинается переход от ренессанса к апокалипсису, поэтому их кидает от ястребов к изоляционистам, и они правы.

У России сейчас переход от апокалипсиса к экклезиасту, поэтому она нападает, а делает вид, что на неё нападают, как Наполеон и Гитлер.

У Европы сейчас переход, как у майя и ацтеков, от 6 мира к 7 миру, что после всего опять всё началося.

Поэтому Гена Янев всегда, в 11, 22, 33, 44, выходил на жанр, как папа и мама, Мандельштам Шаламов, Сталкерова Мартышка, новоевропейская кинодрама.

Всех этих пакистанцев в Англии, турков в Германии, алжирцев во Франции отколбасит по поводу личной пользы, и они увидят местных с их лишней пользой.

«Молчание Лорны» братья Дардены, 2008. «7 жизней» Габриэле Муччино, 2010. «Грбавица», Ясмила Жбанич, 2006. «Белая ночь» Янник Йохансен, 2007. «Стокгольмская восточная», Симон Кайзер, 2011. «Высокая цена жизни», Дебора Чоу, 2010. «Сторожевая башня», Пелин Эсмер, 2011. «Всё, что я имею», Бернар Эмон, 2012. «Прежде, чем сердце замрёт», Себастьен Роуз, 2012. «Гавайи, Осло» Эрик Поппе, 2008. И т. д. Короче, новоевропейская кинодрама.

Гена Янев.

На самом деле, люди ведь живые, и они знают. Я 6 лет протусовался в интернете, и успокоился на 2 сайтах: проза.ру и одном местном литпортале. И нескольких видео-сайтах, типа торрента, в контакте, скандинавское кино, кинораздача.

И год сидел, писал. Сохранил фильмов 200 в избранное на жёстком диске. Сначала раздавал в соцсетях, потом стало скучно, должны сами найти.

И фиксировал авторское право в нескольких литературных журналах, в которых уважают себя, потому что уважают других.

Не знаю, зачем. То ли, чтобы было. То ли для сюжета жизни. На редкие реплики не отвечал, потому что это и были: все вопросы и все ответы.

Я не самоотчитываюсь. Я про то, что люди, как опилки на магнит, идут на живое. Достаточно почитать комментарии в артхаусе в торренте, чтобы убедиться, что там спокойно.

Понты и стебалово идут как язык, а не как попытка воплощенья реала в виртуале, что само по себе типа извращенья незнания своей природы на грани самоубийства.

Так у меня было в 4 раз в жизни. В 11 папа и мама в Мелитополе. В 22 Мандельштам Шаламов в самиздате, в 33 Сталкерова Мартышка на Соловках, в 44 новоевропейская кинодрама в интернете.

Ну, я про: все всё знают. И бесятся, типа фриков, что не замурцовывается. И успокаиваются, типа Гены Янева, что спокойно.

Шимпанзе похожи на дядю Толю, когда выпьет. Что они (шимпанзе) не в шимпанзе, а рядом. Такой язык.

Май 2014.

© Никита Янев, 2014
Дата публикации: 01.09.2014 08:06:52
Просмотров: 2141

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.