Дорога

Георгий Кавсехорнак

Форма: Рассказ
Жанр: Мистика
Объём: 15317 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

...
На перекрестке дорога уходила налево и прямо, проходя под мостом, там, судя по дорожным знакам, большим ямам и пригоркам выкорчеванного асфальта, и велись работы. Ни одного рабочего я не заметил. Фары редких машин вдали озаряли мой путь и исчезали...

Теплый вечер поздней осени, я направлялся домой, под ногами шелестели опавшие листья, в воздухе пахло сыростью. Мог бы поехать на трамвае, но больше люблю ходить пешком. Справа открывался вид на парк, давно не зеленый, темно-коричневый, некоторые деревья были устрашающе голые, размахивали своими черными ветвями, пытаясь кого-то захватить. Горели лампы на придорожных столбах, их желтоватый свет меня успокаивал. Впереди была зона дорожных работ – меняли трамвайные рельсы. На перекрестке дорога уходила налево и прямо, проходя под мостом, там, судя по дорожным знакам, большим ямам и пригоркам выкорчеванного асфальта, и велись работы. Ни одного рабочего я не заметил. Фары редких машин вдали озаряли мой путь и исчезали.

Я шел со свидания. Все прошло великолепно – мы долго гуляли, потом зашли в ресторан, вместе поужинали, много общались. Как нравится мне эта девушка. Только в прошлом году я окончил университет, так что считаю себя вполне молодым и предполагаю, что легкомысленность мне позволительна. Девушка моя ровесница и полагаю мы подходим друг другу, хотя не буду загадывать, пока это лишь мои домыслы и надежды.

Когда я вот так прогуливаюсь один, у меня много времени для раздумий. Мечтаю о ней, вспоминаю ее нежные руки, зеленые глаза с искоркой, милую улыбку. Мне кажется, она очень хорошая девушка и я ловлю себя на том, что уже не против создать семью, хотя об этом еще рано даже воображать.

Мне надо было идти прямо. Строители где-то не рассчитали и огромная куча земли вперемешку с асфальтом, лежащая прямо на тротуаре, выросла передо мной из темноты не освещенного фонарями участка. Справа ее обойти мне мешали парковые кусты. Хорошо, что дорогу на этом участке перегородили – по периметру висели красные светильники, обозначая опасный участок. Набравшись мужества, я решил пойти по раскуроченным в нескольких местах трамвайным путям, по виду не сулившим никакой опасности. Мысленно наметив свой дальнейший маршрут, я двинулся вперед.

Как егерю на болоте, мне не хватало только шеста. Перескакивая с кочки на кочку, я почти преодолел опасную зону. Красные предупреждающие фонари покачивались на ветру, создавая какую-то зловещую атмосферу. Сзади я услышал грохот трамвая, разрезавшего тишину, к которой я уже привык. Мне опасаться было нечего. Здесь под мостом рельсы были положены местами, точнее не положены из-за строительства, и трамвай, при всем желании, не мог здесь проехать, он повернул бы налево. В вагоне был необычно ослепляющий желтый свет, а фары горели прямо мне в лицо, но я сумел увидеть силуэт вагоновожатого и сидящих пассажиров. Из-за яркого освещения мне даже пришлось прищуриться. Трамвай, похожий на огромного светлячка, освещая дорогу со всех сторон, приближался к перекрестку, и как мне показалось, набирал скорость. Неприятный звук поглотил мое второе чувство – слух, это раздался громкий трамвайный звонок. Полуслепой от фар и оглохнувший от шума я, готовясь к худшему, искал путь, которым, в случае чего, я мог бы воспользоваться, уйдя с дороги многотонного вагона. И к моему ужасу на перекрестке трамвай не повернул налево, а направился прямо на меня.

Говорят, что в стрессовых ситуациях для человека время замедляется. В панике сумев оценить ситуацию, я прыгнул на тротуар, угодив прямо на кучу покореженного асфальта. Тяжелый вагон сошел с рельс, стальными колесами раздирая дорогу, все также ярко освещенный изнутри, наклонился в сторону своей массивной задней частью. Найдя в себе силы, я оттолкнулся от кучи ногами и упал прямо в кусты, почувствовав, как жесткие ветки исцарапали мою кожу. Этого оказалось не достаточно – трамвай влетел в основание моста. Скрежет металла терзал мои барабанные перепонки. Опора не выдержала и накренилась, мост, помедлив с секунду, начал рушиться. Мне надо было выбираться из опасной зоны. Закрыв лицо руками, я устремился сквозь кусты, подальше от возможного места крушения. Мост, как в замедленной съемке, с неохотой стал разваливаться. Вырвавшись из колючего плена, я очутился на насыпи, за ненавистным природным заграждением. В вагоне было много людей, но никаких криков я не слышал и свет внутри так и не погас, когда сверху на трамвай обрушился массивный кусок бетона. Я заметил, что вагоновожатый смотрел на меня, лицо его мне было до боли знакомо. Мост обвалился, обдав меня пылью и сжав вагон, как каблучок малыша, нечаянно наступившего на игрушку.

Лежа на спине, устав бежать от металлического «чудовища», я прислушался. Не было ни голосов, ни стонов, наступила тишина, как до момента появления трамвая. Уже теряя сознание и закрыв глаза, я подумал, что надо помочь пострадавшим, вызвать службу спасения. В ушах зазвенела настойчивая трель: динь-ди-лень, динь-ди-лень, детские стихи про оленя и тюленя вспомнились не к месту. Точно также звучит и мой звонок… дома, дверной. Динь-ди-лень, динь-ди-лень. Я открыл глаза и очутился у себя в однокомнатной квартире, на диване.

На столе в комнате стояла бутылка шампанского, два бокала, незажженная свеча. Перед тем как задремать на диване, я ждал свою девушку в гости, на романтический ужин. С трудом вникая в реальность, я увидел свое лицо в отражении стеклянной дверцы книжного шкафа. Вспомнил, что во сне я мельком разглядел лицо вагоновожатого, но в суматохе не понял кто это. Это был я. «Все это - лишь плохой сон», – успокаивал я себя. Таких ярких снов с неподдельными переживаниями я никогда не видел. А в дверь действительно звонили, наяву. Посмотрев в глазок, я отпрянул от неожиданности. За дверью стояла моя бывшая девушка, с которой мы расстались несколько лет назад. Через наших общих знакомых я иногда слышал о ней и знал, что она вышла замуж и у нее родился ребенок. «С какой целью она пришла ко мне?» – соображал я, но понял, что, не открыв, так ничего и не узнаю, щелкнул замком и распахнул дверь.

– Здравствуй, Сергей, – она, как всегда, говорила почти шепотом.
– Здравствуй, Анна, – а я, как всегда, выглядел растерянным при ней.
– Я хотела бы с тобой поговорить, Сергей, – ее спокойствие меня насторожило.
– Да, конечно, заходи, пожалуйста. Чем могу быть полезен? – все-таки не зря говорят, что любовь не проходит бесследно. Я чувствовал себя как мальчишка, играющий роль галантного кавалера.
– Спасибо, – сказала Анна и прошла в комнату, взглянув на сервировку стола, продолжила, – одну секунду.

Она подошла к окну, достала из сумочки фонарик и сделала несколько пассов перед стеклом. Нажимая кнопку фонарика, который часто замигал, она целилась им в окно соседнего дома. В университете на военной кафедре нас обучали азбуке Морзе. Нас учили так, как заправских радистов с проговариванием и запоминанием специальных слов для каждой буквы. Когда были вместе, мы с Аней пользовались этим методом передачи информации на расстоянии, так как наши окна находились напротив друг друга, мы точно также светили фонариками друг другу. Я же и выучил ее этим сигналам. Передала она следующее: точка-тире-тире (Ви-даа-лаа), тире-тире-тире (Оо-коо-лоо), тире-тире-тире-тире (Шаа-роо-ваа-раа), точка-тире-точка-точка (Лу-наа-ти-ки), точка-тире (Ай-даа) – ВОШЛА. Из окна дома напротив ответили: тире-тире-тире (Оо-коо-лоо), тире-точка-тире (Каак-де-лаа) – ОК. Что-то, как например этот примитивный способ общения, никогда в жизни не забыть.

– Извини, Фомка спит, и мы не хотим его будить телефонными звонками, – как будто извиняясь, повернулась ко мне Анна, – а ты кого-то ждешь? Я не помешаю? – посмотрев на накрытый стол, спросила она.
– Ничего страшного не беспокойся. Сколько уже Фомке? – пытался я перевести тему.
– Второй годик. Трудно нам конечно без бабушек, дедушек. Ты же помнишь – я сирота, да и мужа себе тоже «сироту казанскую» нашла. Вот так вот «везет». Но мы справляемся.
– Моя бабушка умерла несколько месяцев назад, значит я тоже теперь один, – опустив взгляд, сказал я.
– Я знаю, Сережа, это очень печально. Мои соболезнования.
– Спасибо. Ты хочешь от меня какой-то помощи? – уже не зная как продолжить разговор, вставил я.
– Ты поймешь, Сергей. Но я пришла попрощаться. Мы собираемся в дорогу. Вот… – Анна протянула мне вскрытый конверт.

Я вынул бумагу, на которой сверху была цветная печать в виде белого креста на красном фоне с четырьмя желтыми львами. Наверное, я бы долго гадал, откуда письмо, если бы следующей строкой не прочитал «Кембриджский университет» и далее ответ о приглашении продолжить обучение в Англии, в связи с блестящей сдачей экзаменов по заочной форме.

– Как здорово! – даже обрадовался я.
– Да... Карина – девушка очень хорошая. Держитесь вместе! – я как-то опешил, а Анна продолжала. – Верьте, и все будет хорошо!

Анна отвернулась к окну, а я не успел ничего ответить, как прозвучал входной звонок. Динь-ди-лень. По пути к двери, я уже придумывал, как буду оправдываться перед своей девушкой Кариной и объяснять ей появление моей «бывшей». На всякий случай, а может быть, чтобы потянуть время и собраться с мыслями, я посмотрел в глазок. Увидел старичка и старушку. Бабушкины друзья, наши бывшие соседи, теперь живут где-то в деревне, наверное, приехали навестить своих детей. Я открыл дверь.
Он – лысый, но крепкий старик, дядя Алик, как я его называл в детстве, держался за локоть пожилой женщины – тети Веры. Они не были мужем и женой. Их супруги почили, когда я еще учился в школе. Они были хорошими друзьями. Пожилая женщина даже похорошела, с тех пор как я ее последний раз видел на похоронах моей бабушки. А вот старик сдал – пелена на его глазах и цепкая хватка руки спутницы говорили о том, что он почти ничего не видит, может быть вообще слеп. Я открыл дверь, поздоровался и попросил пройти на кухню.

– Здравствуй-здравствуй, Сергей, – у бывшего соседа сохранился бархатный баритон.
– Здравствуйте, тетя Вера, дядя Алик, – повторил я, почему-то повышая голос, чтобы меня было хорошо слышно, – хотите чаю?
– А? – повернувшись ко мне ухом, воскликнула старушка.
– После-после, сынок. Спасибо. Да не обращай на бабку Веру внимания, она уже не слышит ничего, я ей потом все расскажу, – дядя Алик смотрел позади меня и вправду со зрением у него были большие проблемы. Старость – не радость.
– Позвольте хоть угостить вас конфетами, – я помнил, как моя бабушка любила конфеты, и достал вазу со сладостями.
– Благодарю, Сережа. Мы к тебе по делу. Мы уезжаем… – старик продолжал.
– В путь-дорогу… – неожиданно для мужчин поправила бабка Вера, создалось впечатление, что со слухом у нее иногда все в полном порядке.
– Да, в дорогу. Хотели тебе подарить небольшой подарок на память, – с этими словами дядя Алик достал из внутреннего кармана пожелтевшую фотокарточку и положил ее на стол.

На фото шестеро стояли на проселочной дороге, все юные. Я узнал и свою бабушку, и дедушку, и тетю Веру с мужем, и дядю Алика с женой. Позади них колосилась пшеница. Как-то в детстве я только однажды случайно оказался на пшеничном поле. Ростом чуть повыше самого злака, я, спросив разрешения у взрослых, побежал сквозь поле. Сначала колосья меня кололи своими острыми «ресницами», но потом, поле как будто приняло меня, и я ощущал только легкое, даже пушистое поглаживание. И вот, глядя на старую карточку, я почувствовал тот неповторимый аромат. Колосья на фото, позади людей даже зашевелись, скорее только в моем воображении. Мне захотелось туда, к таким молодым, к тому солнечному полю.

– Сережа, ты очень хороший мальчик и у тебя все получится, – глаза старика прояснились, и он посмотрел на меня с теплотой.
– Ты только верь и все будет хорошо, – вторила его подруга.
Я задумался – ведь они когда-то тоже были молодыми, любили, переживали, учились и растили детей.
– Что я могу для вас сделать? – поинтересовался я.
– Уже ничего, у нас все хорошо. Главное не переживай, – его слова навеяли на меня грусть.

В кухонном окне я поймал огонек – свет фонарика из дома напротив. Сначала он пронесся кругом по окну дама напротив, а потом стал мигать. Не задумываясь, я про себя переложил все на азбуку Морзе: точка-точка-точка-тире (Же-ле-зис-тоо), тире-точка-точка (Доо-ми-ки), точка-точка-тире (У-нес-лоо) – ЖДУ. Эти сигналы без сомнения подавал муж Ани.

– Простите, я забыл… – извинился я, но дядя Алик схватил меня за локоть – не такой он и слепой, а силе позавидовал бы и здоровый мужик.
– Подожди. Не волнуйся, с Анной все будет хорошо. Только тебе надо будет кое-что сделать, ты сам все поймешь, – тихо вымолвил он.
– И Карина твоя тоже очень хорошая девушка. Будьте вместе. А сейчас нам пора, – тетя Вера взяла спутника под руку, и они направились к выходу.
– Спасибо! До свидания и счастливой дороги! – только и успел сказать вдогонку я. Старики мне ничего не ответили.
Я закрыл дверь и прошел в свою комнату. Анна уже ушла.

В тот вечер Карина позвонила мне и, сославшись на плохое самочувствие, сообщила, что не сможет прийти. Я даже был этому немного рад – столько событий произошло: сон никак не шел из головы, эти странные визиты, да и наваливалась усталость. Я ответил: «Ничего страшного, милая, в другой раз. Отдыхай». И мне очень захотелось что-нибудь добавить на азбуке Морзе, но Карина пока не понимает этот простой язык общения, но это пока… Жаль, что я так и не попрощался с Анной, а может быть мы больше никогда и не увидимся. Заснул я, любуясь той фотографией с пшеничным полем. Сновидения меня не посещали.

Осеннее солнце светило в окно, призывая начать новый день. Я встал, сделал зарядку, умылся. Внимание мое привлек солнечный зайчик, пляшущий на столе. Он высветил пожелтевшую фотокарточку и, лежащий рядом, лист бумаги. Я вспомнил, что это приглашение Ани, наверное, она его забыла. Взял листок в руки, но вместо эмблемы университета я заметил другую – красный крест на белом фоне. Далее был текст, в котором указывался адрес Дома малютки и подпись уже от руки «Помоги Фомке!». Не поняв, что это за глупые шутки, я стал звонить Анне – на телефон никто не отвечал. Я решил разобраться и направился искать тот Дом.

По дороге я постоянно набирал номер Анны, но безрезультатно. На мой телефон кто-то позвонил – высветился неизвестный номер, я взял трубку. Я услышал знакомый женский голос. Это была подруга Анны. Не стесняясь, плача и всхлипывая, она сообщила мне, что вчера утром Аня с мужем попали в автомобильную катастрофу. На их машине отказали тормоза, и они врезались в трамвай. Оба погибли. Ребенка полиция отправила в Дом малютки.

____________

И вот я дома, точнее мы дома, у меня теперь сын – Фомка. Стол занят грудой пеленок, баночками и бутылочками с детскими смесями. Фомка улыбается и тянется ко мне ручонками пытаясь достать мой нос. В ответ я улыбаюсь ему сквозь слезы. Показываю старую фотографию молодых людей на пыльной дороге и пшеничным полем. Или молодым людям на фотографии показываю маленького Фомку? Покушав, он уснул – маленький ни в чем неповинный человечек. Звоню Карине, никто не отвечает, включается автоответчик, я говорю: «Милая Карина, мы с тобой стали родителями. У нас родился мальчик – Фомка. Мы ждем тебя, и все будет хорошо!»

Я задумался, хорошо ли когда есть выбор в судьбе? Или ты как вагоновожатый ведешь свой трамвай, только выбирая дорогу, по которой проложены рельсы, не в силах свернуть?

Самая яркая звездочка на безоблачном ночном небе ответила мне: точка-точка-точка (Си-не-е), точка-тире-тире-точка (Пи-лаа-поо-ет), точка-тире (Ай-даа), точка-точка-точка (Си-не-е), точка-точка (И-ди), тире-точка-точка-точка (Баа-ки-те-кут), тире-тире-тире (Оо-коо-лоо) – СПАСИБО.

© Георгий Кавсехорнак, 2016
Дата публикации: 24.06.2016 09:21:05
Просмотров: 1831

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.