Урна

Джон Мили

Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни
Объём: 14083 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Моменты позора запоминаются на всю жизнь. «Ах, лучше бы этого не было!» - при одном намеке теряя нить и заливаясь привычной краской стыда, скажет человек чувствительный, тонкой организации. «А что такое? Бывает! Давайте по делу..." - не поморщившись, человек грубый и толстокожий. «Понимаете, не обойтись. Да и жизнь была бы не полной, не правда ли?..» - охотно меняя тему и заглядывая в глаза, рассудительный практик-философ. В разное время, будучи сначала типически первым, потом отчасти вторым, я замечаю, как неотвратимо превращаюсь в третьего. Склонность такого рода, думаю я сегодня, являясь прерогативой возраста, связана еще и... А с чем бы она ни была связана... Был у меня в молодости такой случай.

Весна в Москве. Полдня свободного времени, и я стою на остановке троллейбуса, намереваясь ехать попытать счастья у кинотеатра "Иллюзион". Шла какая-то потрясающая (в давно ушедшем прошлом) картина; надежда была только на перекупщиков, да и то не слишком большая.
Старая Площадь мне всегда нравилась. А сейчас, когда подтаивал снег, небо синее, солнечное в разрывах белых барашковых облаков и довольно тепло, так, что можно бы и расстегнуться, она была удивительно, по-домашнему, милой. Подошел троллейбус, толпа ожидающих ринулась внутрь. Меня прижало к поручням задней площадки, и какое-то время пришлось бороться за целостность собственных ребер. С трудом, правда, но удалось: жизненное пространство отвоевано! Отдуваясь, я поднял глаза и увидел рядом с собой девушку. Маленького роста, крикливо одета: клеенчатая разноцветная куртка, желтые облегающие джинсы и коричневые высокие сапоги на шпильке. (Выпендрежная девка! Надо же, в такой толкотне умудрялась еще и читать!). Но, при этом - у меня вдруг екнуло сердце, - вьющиеся каштановые волосы, симпатичное интеллигентное личико, с пухленькими губками, характерным носиком с горбинкой и карими глазками под густыми черными ресницами.

Сколько себя помню, я всегда был влюбчив, и всегда страшно застенчив. Еканье сердца, приливы краски к щекам, внезапные дрожи и обмирания знакомы мне с детства. Ничего не могу с этим поделать, и привыкнуть тоже не могу. Сколько раз, проходя мимо очередной «моей» - ну какой же еще?! - девочки, девушки, женщины, ястребом кружа в непосредственной близости от желанной жертвы и заранее зная, что не подойду, не сумею, - как я сжирал себя за это, как яростно ненавидел и презирал! (Справедливости ради должен отметить, что в многочисленных ситуациях, когда инициатива принадлежала противной стороне, все было совсем по-другому. Но ведь это же, всем понятно – другой коленкор!).

Сейчас был исключительный случай. Я понимал, что не могу, не имею права его упустить. Я должен, обязан, все что угодно. Потому что другого такого
случая может не повториться. Какого такого?.. Объясню.
Хотя, оглядываясь назад, в общем, я понимаю, что женским вниманием и к тому времени обижен не был, но, может, в силу неуемного характера, все у меня протекало совсем не просто. После множества неудач и разочарований в любовной сфере, где пассиями моими были представительницы чуть ли не всех национальностей необъятной, за исключением, пожалуй, евреек, эвенок и эстонок, по-прежнему продолжая влюбляться в кого угодно, я, тем не менее, в тот период пришел к твердому убеждению, что жениться нужно исключительно на еврейке. «Только еврейка сможет понять еврея, имеется в виду, полностью, до конца, в малейших нюансах», - думал я тогда. (Впрочем, думаю так и сейчас). А жениться мне, как я чувствовал, было пора. Два-а-д-цать се-е-мь лет… Не шутка!.. А, прикиньте, при неутолимой жажде любви?! А еще, при осознанной тяге к семье и горячему желанию иметь детей?! А?!. Нет, я не мог больше ждать.

Почти не отрываясь, глядел я в лицо девушке, с каждой минутой оно становилось для меня все милее. Одергивал себя; боясь показаться назойливым, переводил взгляд на ее книжку, и через секунду - опять. Страшно нервничая - а вдруг ее остановка? сойдет ведь! - собирался с силами, готовил первую фразу. В голове кавардак, чушь и ничего путного. Еще и горло свело. От отчаяния взмок весь... Как вдруг:
- Вам нравятся эти стихи? - спокойное выражение лица, открытый взгляд.
Густо покраснев, я пробормотал что-то о своей давней любви к поэзии. Напряжение мое куда-то ушло, как не было, и мы с ней уже о чем-то болтали.
Это «моя» девушка, она будет «моей»... Словно со стороны слышал я ее неожиданно сильный, уверенный голос. Смутные видения мелькали передо мною.
За окном снег. Небольшая уютная квартирка, из темноты голубой экран телевизора. Теплое присутствие жены рядом, ее головка на моем плече. Вот, в соседней комнате заплакал ребенок, мой маленький сын... Это не страшно, это со сна, сейчас перестанет... Всем нутром ощущал я в себе вполне неземной покой. О, эта неописуемая нежность в душе!.. Полон благодарности к любимой, я наклоняюсь, ищу губами ее мягкие податливые губы...
Троллейбус качнуло, и я нечаянно коснулся щекой волос девушки. Какой чистый, какой родной запах… как от волос мамы!.. О, упоение! о, восторг!..
Мы давно уже проехали "Иллюзион" (я о нем просто забыл), и вышли вместе на ее остановке. Это получилось само собой и совершенно естественно, как будто только так и должно было быть. Шли по улице, говорили не переставая, смеялись. (Где ты, моя застенчивость? ау!). Подошли к какому-то дому.
- Мне сюда. - Инна (ее звали так же, как мою первую в жизни, еще школьную,
любовь; это обстоятельство еще больше укрепило во мне уже минут с десять как возникшую уверенность в неслучайности нашей встречи по воле, естественно, Провидения) подала мне на прощание руку. Ручка была такая маленькая, теплая, нежная, с длинными музыкальными пальчиками и коротко остриженными ноготочками без всякого лака; я взял ее в свои лапы как некую драгоценность и не хотел выпускать. - Пишите телефон, - улыбнулась, видя мою нескрываемую радость, - вечером жду звонка.
Она приказывала, моя маленькая богиня!.. Кто посмел бы ослушаться… только не я.

Как человек давно опытный, знаю: между влюбленными - по определению, чрезвычайно тяжелыми, до клиники, больными людьми, и людьми, страдающими простыми заболеваниями - к примеру, инфекционными, при необычайном сходстве главной симптоматики их болезней, есть два очень больших различия. Первое, физиологическое: это то, что, да, тоже в горячке и полубреду, практически всегда с нарушениями желудочно-кишечной функции организма и при отсутствии сна и аппетита, влюбленный, тем не менее, не страдает отсутствием сил. Наоборот, наблюдается их явный, ненормальный какой-то переизбыток. Антраша, дикие прыжки и коленца, выделываемые в совершенно неподходящих для таких упражнений местах, часто ведут к различного рода множественным телесным травмам, а упорное нежелание их, эти травмы, замечать приводит к еще более тяжелым долговременным последствиям. Второе различие, метафизическое: это парадоксальное и мучительное замедление времени у влюбленного человека, вплоть до полной его остановки – в отсутствие объекта любви и сверхвысокие, не менее мучительные, его скорости - в присутствии. (Сравним, у простого больного: выбывание из течения времени в докризисном состоянии, и скачкообразное возвращение к норме – после).

Я не помню, где и по каким улицам скитался остаток дня, вспоминая Инну, страдая от ее неприсутствия рядом, но и будучи счастлив от обещания новой встречи. Приходил в себя, снова уходил. Конечно же, где-то вывихнул ногу. Время тянулось до бесконечности. Едва стемнело, позвонил: свидание завтра в пять, на Тверском бульваре.

Час настал. Одет во все лучшее, что у меня на тот момент было, стою на бульваре. Идет. Пунктуальна. Сапоги теперь белые, а куртка вызывающе красная, и длинный-предлинный белый шарф в пять рядов вокруг горла. Немножко запрокинутое вверх прекрасное лицо, ореол пушистых волос… прелесть моя!..
Мы гуляли, деликатно выпытывая сведения друг о друге. В каком-то кафе
ели мороженое. Потом снова гуляли. Я очень старался понравиться, и замечал ее ответные усилия. Никакого стеснения, тыщу лет как знакомы, ну, просто ближайшие родственники... Боже мой! То самое, что искал, что нужно по горло, без чего задыхался так долго и не жил - вот оно, рядом! Я утопаю в этих глазах, мое сердце полно любовью. Держу себя за руки, едва сдерживаюсь - только бы не обнять, не прильнуть в невольном порыве. Сегодня еще нельзя, мы ж культурные люди! Может, завтра?!. На завтра я получил приглашение на концерт выпускников Гнесинского музыкального училища. Любовь моя оказалась пианисткой, четвертый курс той же Гнесинки. Здорово! Обожаю классическую музыку!
Время промчалось, чертово, все истекло и вышло. В полной темноте мы подошли к ее дому. Предстояло прощаться; стали, как водится, друг перед другом. Жадно глядя, я вбирал в себя ее образ про запас – хватит ли до завтра?.. Показалось, иль нет - ей тоже не хотелось уходить. Тянулись минуты - такая тоска! - не выдержал, попытался поцеловать. Уклонилась. Как-то очень достойно, не резко, чтоб не обидеть. Я и не обиделся. Скорее даже обрадовался: так и есть, правильно! Никакая порядочная еврейская девушка не позволит себе поцелуя на второй день знакомства!..

«Четвертый курс… двадцать один, максимум, двадцать два, - размышлял я трезво и беспристрастно, лежа в кровати и даже не пытаясь уснуть. - Взять мои годы - для мужа и жены прекрасная разница в возрасте. Мужем я буду стопроцентно хорошим, а она - прекрасной женой. Родятся дети...» Я представил себе нас в постели. Получалось настолько хорошо, что проворочался всю ночь, погибая от нежности и сладкого вожделения.

Вечером следующего дня мы были на концерте. Инну все знали, здоровались и обнимали при встрече, причем, мужчины тоже. Так принято в их музыкальной среде, объяснила она. Но мне не скажу, чтобы это было уж очень приятно. Она представляла меня своим друзьям и знакомым, и люди приветливо улыбались, видимо, уже по первому впечатлению, признавая меня достойным ее ухажером. «А действительно, интеллигентный молодой человек, с мыслью на лице... и не безобразен...» - думал я, сидя рядом с Инной и держа ее руку в своей в качестве законной добычи. Моцарт, Шопен... Чудо как хорошо! В антракте Инну перехватили - как я понял, ее преподаватель, - а я отправился на поиски туалета.

Люблю я пиво - один из моих основных недостатков. В тот день, похоже, тоже выпил несколько кружек. Пиво настойчиво искало выхода, а я искал заветные "М" и "Ж". Их не было.

Странно как-то устроено это Гнесинское училище. Я бегал по коридорам долго, а главное, бесполезно. Время антракта выходило, вот, прозвенел звонок. Я все метался, не зная, что делать. Не то, чтобы приспичило совсем до конца, терпеть еще можно. Но ведь потом провожать. И – о кошмар! – придется в городе срочно искать сортир.
У меня, опять же в силу моей природной стеснительности, уже имелся опыт такого рода. Тогда сидели в парке, и я, вынужденно прервав серию поцелуев, без объяснений и вихрем умчался от своей девушки; и, поскольку, хоть день-деньской, а места общественного пользования (обычное дело, когда надо!) или на ремонте, или закрыты на уборку, то только через пару, наверное, километров нашел подходящие кусты. Помимо того, что от перенапряжения долго потом болел мочевой пузырь, так еще и девушка обиделась. В общем, сегодня я никак не хотел повторения того грустного опыта.

Второе отделение концерта началось, уже слышны были звуки музыки. Пустой холл, только стайка, по виду, студентов у дверей в зал никак не может закончить разговор. И я рискнул.
Дело в том, что во время своих усердных поисков я заметил в конце коридора один темный тупичок, а в тупичке урну.
Какой бес меня подтолкнул?.. Конечно же бес: не так уж безвыходно было мое положение, в конце концов, мог у тех же студентов спросить...
Я писал в урну, а она, сволочь, звенела. Дрожа и потея от страха, что услышат, и потому то и дело прерывая процесс, я направлял струю в разные стороны в надежде понизить тональность звука. Однако, урна была безнадежно пуста, и из этого ничего не выходило. Наоборот, к звону добавился еще и хлюп. Так толком и не закончив, но все же кое-как облегчившись, я вышел из темноты. Студентов у дверей не было; успокоенный, вошел в зал, пробрался на свое место и снова завладел инниной ручкой. Уже через несколько минут, полностью забыв об инциденте, я отдался музыке и непередаваемым ощущениям от присутствия рядом любимого человека - главные переживания моей жизни!

Провожание было радостным и спокойным. Инна держала меня под руку крепко, очень уверенно, словно я уже был ее мужем. Мы говорили об Израиле и наших, связанных с ним, общих перспективах. Я только разочек обнял ее у подъезда, коротко поцеловал в губы, а потом отстранился, как бы и жалея, и понимая девичье чувство. Глубочайшая симпатия, пронзительная нежность и родность, искренняя и чистая любовь переполняли меня. И Инну тоже, я видел это в ее обращенных ко мне светящихся глазах. Казалось, все для нас было решено.

Назавтра звоню. Резкий, до грубости, голос в трубке, сдавленный и чужой:
- Не звони больше... Забудь телефон...
В ту же секунду я понял все... Ах, будьте вы прокляты, студенты Гнесинки! Провалитесь вы в ад со своим абсолютным слухом!.. Я покончу с собой!.. О, ты, чертов бес!..

К вопросу о склонности третьего рода. Много лет спустя: после своей женитьбы (ха-ха, на русской!), после инициированного мной развода и диких нервов по поводу осиротевшего по моей вине ребенка; после многих перепитий, передряг, периода душевных подлости и глухоты, и переезда, в результате, в нынешнею страну проживания (прости, Израиль!); после встречи с главным, быть может, человеком в моей жизни и произошедших со мной отсюда метаморфоз, я понял, наконец, простую штуку.
А судьба - это то, что случается. А случается так, как приключается. А приключившиеся с нами моменты падений в глубины позора, равно как и моменты пребывания на высотах чести, сильно и остро переживаются. И если учесть, что все, из чего состоит наша жизнь, это одно сплошное переживание, то вот вам, объемно, его полнота, и вот вам, наглядно, ее украшение.
Ах, да что там!.. Важно видение, баланс моментов, продолжение разговора!

© Джон Мили, 2017
Дата публикации: 27.06.2017 20:27:59
Просмотров: 1870

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.