Всегда современный Кропоткин

Наталья Гвелесиани

Форма: Статья
Жанр: Размышления
Объём: 20726 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Этот мыслитель актуален как никогда.
Да и когда он был не актуален?

Наталья ГВЕЛЕСИАНИ

ВСЕГДА СОВРЕМЕННЫЙ КРОПОТКИН

П. А. Кропоткин (1842 - 1921) и его наследие в наши дни

Этот мыслитель актуален как никогда.
Да и когда он был не актуален?

П. А. Кропоткин был философом-анархистом, а также ученым, внесшим немалый вклад в естественные науки.

Его понимания термина "анархия" оригинально и глубоко научно.

Анархия по Кропоткину - это всего лишь такая организация общества, где господствует самоуправление снизу, причем, не по типу патриархальной семьи или рода, а по типу вольной общины, построенной на началах свободы и антиавторитаризма.
В основу такой общины положена взаимопомощь как естественная природная потребность.
Главная цель такой самоорганизации - свободное раскрытие всех возможностей и способностей личности.
Люди объединяются ради экономических, профессиональных, культурных и прочих интересов.
К примеру, так были устроены некоторые протестантские общины, например, у анабаптистов... А я бы добавила - что еще лучше это было развито у квакеров.
Такое самоуправление не мешает иметь, например, милицию или министерства, но они находятся на службе у общин и ими выбираются и назначаются, их не навязывают сверху.

Кропоткин показывает что в истории были периоды, причем очень долгие, когда никакого государства не существовало - и это и были периоды наивысшего расцвета (в рамках своей эпохи)... Например, период ранних древнегреческих городов.
Особенно сильно безгосударственные общества развились в некоторых городах средневековой Европы в 10-14 веках (к ним исследователь причисляет и тогдашние Великий Новгород и Великий Псков). В этот период и появились Леонардо Да Винчи, Данте, Микеланджело, Рафаэль.

А вот позже, где-то с 16в, эти города покорились государству с его римским правом и - с тех пор личность опять стала нивелироваться, закрепощаться и окаменевать. А это - предвестник гибели.
Все развитые государства в конце концов погибали.
Жили и процветали только вольные города (городские общины, построенные на началах самоуправления), объединяющиеся с вольными деревенскими общинами и вольными гильдиями (ремесленными и другими общественными союзами). Власть тех времен чем-то напоминала Советы народных депутатов, но без давления государственно-бюрократического аппарата. Все это также было одновременно чем-то типа Обществ взаимопомощи, клубов по интересам, министерств и в то же время правозащитных организаций... У личности были права вступать в любые союзы и выходить из них... Там все были равны... Такими союзами были пронизаны все свободное население на обширнейших территориях.

Цитата из Кропоткина: "Таким образом, в десятом, одиннадцатом и двенадцатом веке, в городах того времени создавались общины вольных и равных и равно свободных людей, причем эти общины ревностно охраняли свою свободу и равенство; но в тех же самых общинах, четыреста лет спустя, народ, под влиянием учений Церкви и Римского Права, требовал диктатуры какого-нибудь монаха, или короля."(«Анархия, ее философия, ее идеал»)

Но лично мне хочется задать вопрос: «А как же быть с атомной бомбой?». Что если какой-нибудь вольный город завладеет технологией ее изготовления и применит ее против другого вольного города? Во времена Кропоткина прогресс еще не дошел до черты, за которой начинается самоуничтожение.
На мой взгляд, деспотизм, который был присущ российскому самодержавию, вся общая уродливость тогдашних полицейских порядков — помешали Кропоткину разглядеть истинное предназначение и роль государства.
Ведь государство может быть совсем другим — служащим высоким идеалам и защищающим своих граждан от произвола.
Государство может и должно быть демократическим, служащим Богу и защищающим народ. В этом вопросе я больше солидарна с другим выдающимся отечественным философом — В.С. Соловьевым. Который убедительно показал в своем труде «Оправдание Добра», что цель государства должна состоять в сдерживании греховного начала — раз уж человеческая природа искажена грехом.

Правда, Кропоткин был убежден, что, если на личность не будет давить государство, нивелируя ее способности и потребности, то последние и не будут искажаться.

Тогда и преступность снизится естественным образом. (Тогда, возможно, и до атомной бомбы не дойдет).

Кропоткин был сторонником анархического коммунизма - считал, что когда собственность на средства производства станет общенародной, но при этом будет самоуправление, то - личность будет освобождена от мелочной опеки над собой, а также освобождена от экономического рабства. И только тогда и сможет раскрыть весь свой потенциал.
Он утверждал, основываясь на работах некоторых экономистов, что человеку достаточно работать всего 4-5 часов, чтобы поддерживать и развивать экономику. А все остальное время он может посвящать досугу - культуре, творчеству, путешествиям, науке и т. д... Он это обосновывал - возможность этого.
А вот если всего этого нет, рабочий день все еще 8 часов, собственность стала общенародной, но все равно сохранилось государство - то есть все решается наверху и навязывается сверху - то это называется не социализмом, а государственным капитализмом.
И такой строй долго не протянет в силу своей сугубо временной эффективности.
Опять-таки, потому что все государства рано или поздно становятся тормозом для развития народов и рано или поздно распадаются. (В силу застоя и "окаменения".

Кропоткин обосновывал необходимость вольных общин с помощью исследований видов кооперации у животных и человека.
В своей работе "Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса"" он сумел весьма доказательно обосновать тезис о том, что наиболее развитые насекомые и животные выживали и развивались на началах взаимопомощи, а человек вышел из царства животных и возвысился над ним как наиболее социальное из животных.
Следовательно, фактор взаимопомощи превосходит в эволюции внутривидовую и межвидовую борьбу.
И должен привести к появлению человеческих сообществ, стоящих на высочайших ступенях самоуправления и сосуществующих друг с другом на основе мира, справедливости, братства.

Кропоткин писал: "Весьма возможно, что, в начале своих работ, Дарвин сам не сознавал всего значения и общности того явления — борьбы за существование, — к которому он обратился за объяснением одной группы фактов, а именно — накопления отклонений от первоначального типа и образования новых видов. Но он понимал, что выражение, которое он вводил в науку, утратило бы свой философский точный смысл, если бы оно было понято исключительно в его узком смысле, как борьба между индивидуумами из-за средств существования. А потому, уже в самом начале своего великого исследования о происхождении видов, он настаивал на том, что «борьбу за существование» следует понимать «в ее широком и переносном (метафорическом) смысле, т. е., включая сюда зависимость одного живого существа от других, а также, — что гораздо важнее, — не только жизнь самого индивидуума, но и возможность для него оставить по себе потомство».
Таким образом, хотя сам Дарвин, для своей специальной цели и употреблял слова, «борьба за существование» преимущественно в их узком смысле, он предупреждал, однако, своих последователей от ошибки (в которую, по-видимому, он сам, было, впал одно время) — от слишком узкого понимания этих слов. В своем последующем сочинении, «Происхождение Человека», он написал даже несколько прекрасных сильных страниц, чтобы выяснить истинный, широкий смысл этой борьбы. Он показал здесь, как в бесчисленных животных сообществах борьба за существование между отдельными членами этих сообществ совершенно исчезает и, как, вместо борьбы, является содействие (кооперация), ведущее к такому развитию умственных способностей и нравственных качеств, которое обеспечивает данному виду наилучшие шансы жизни и распространения. Он указал, таким образом, что в этих случаях «наиболее приспособленными» оказываются вовсе не те, кто физически сильнее, или хитрее, или ловче других, а те, кто лучше умеет соединяться и поддерживать друг друга — как сильных, так и слабых, — ради блага всего своего общества. «Те общества», писал он, «которые содержат наибольшее количество сочувствующих друг другу членов, будут наиболее процветать, и оставят по себе наибольшее количество потомства». (Второе, английское издание, стр. 163).[15]
Выражение, заимствованное Дарвином из Мальтусовского представления о борьбе всех против каждого, потеряло, таким образом, свою узость, когда оно переработалось в уме человека, глубоко понимавшего природу.
К несчастью, эти замечания Дарвина, которые могли бы стать основою самых плодотворных исследований, прошли незамеченными — из-за массы фактов, в которых выступала, или предполагалась, действительная борьба между индивидуумами из-за средств существования".

Не могу удержаться от того чтобы не процитировать здесь еще одну обширную выдержку из все той же работы:

"Что же касается до названной сейчас работы Бюхнера, то хотя она наводит на
размышления о роли взаимопомощи в природе и богата фактами, я не могу согласиться с ее
руководящей идеей. Книга начинается гимном Любви, и почти все ее примеры являются
попыткой доказать существование любви и симпатии между животными. Но — свести
общительность животных к любви и симпатии значит сузить ее всеобщность и ее
значение, — точно так же, как людская этика, основанная на любви и личной симпатии,
ведет лишь к сужению понятия о нравственном чувстве в целом. Я вовсе не руковожусь
любовью к хозяину данного дома — весьма часто я даже его не знаю, — когда, увидав его
дом в огне, я схватываю ведро с водой и бегу к его дому, хотя бы нисколько не боялся за
свой. Мною руководит более широкое, хотя и более неопределенное чувство, вернее
инстинкт, общечеловеческой солидарности, т. е. круговой поруки между всеми людьми, и
общежительности. То же самое наблюдается и среди животных. Не любовь, и даже не
симпатия (понимаемые в истинном значении этих слов), побуждают стадо жвачных или
лошадей образовать круг, с целью защиты от нападения волков; вовсе не любовь заставляет
волков соединяться в своры для охоты; точно так же не любовь заставляет ягнят или котят
предаваться играм, и не любовь сводит вместе осенние выводки птиц, которые проводят
вместе целые дни и почти всю осень. Наконец, нельзя приписать ни любви, ни личной
симпатии то обстоятельство, что многие тысячи косуль, разбросанных по территории,
пространством равняющейся Франции, собирались в десятки отдельных стад, которые все
направлялись к известному месту, с целью переплыть там Амур и перекочевать в более
теплую часть Манчжурии.
Во всех этих случаях главную роль играет чувство несравненно более широкое, чем
любовь или личная симпатия. Здесь выступает инстинкт общительности , который
медленно развивался среди животных и людей в течение чрезвычайно долгого периода
эволюции, с самых ранних ее стадий, и который научил в равной степени животных и людей
сознавать ту силу, которую они приобретают, практикуя взаимную помощь и поддержку, а
также сознавать удовольствия, которые можно найти в общественной жизни.
Важность этого различия будет легко оценена всяким, кто изучает психологию
животных, а тем более — людскую этику. Любовь, симпатия и самопожертвование, конечно,
играют громадную роль в прогрессивном развитии наших нравственных чувств. Но
общество, в человечестве, зиждется вовсе не на любви и даже не на симпатии. Оно зиждется
на сознании — хотя бы инстинктивном, — человеческой солидарности, взаимной
зависимости людей. Оно зиждется на бессознательном или полуосознанном признании силы,
заимствуемой каждым человеком из общей практики взаимопомощи; на тесной зависимости
счастья каждой личности от счастья всех, и на чувстве справедливости, или равноправия,
которое вынуждает личность рассматривать права каждого другого, как равные его
собственным правам".("Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса".

Один из исследователей творчества Кропоткина отмечает:
"Во второй половине XX века под воздействием реалий экономических систем
кейнсианского (в странах Запада) или государственного (в СССР и странах так называемого
«социалистического лагеря») капитализма, общества потребления, распространения
массовой культуры в наиболее экономически развитых капиталистических странах человек
оказался в значительной мере атомизирован. Последние остатки коллективистского сознания
все активнее вытесняются крайним эгоизмом. На этом фоне идеи Петра Кропоткина о
взаимопомощи как ведущем факторе эволюции могли бы показаться устаревшими и
потерявшими какую бы то ни было актуальность, если бы не тот факт, что очаги
«коллективности» продолжают существовать и в наше время. Наиболее характерным
примером в этом смысле может быть феномен городских сообществ в Соединенных Штатах.
Кроме того, в пользу теории Кропоткина говорит и развитие во второй половине двадцатого
столетия (прежде всего в Западной Европе и Северной Америке) зеленого и
альтерглобалистского движений." (М. И. Гольдсмит "Из области научно-философских взглядов П. А. Кропоткина".

Единственное, что мне не нравится у Кропоткина - это то, что он был атеистом.
Он был ученым-материалистом в духе своего времени.

Но я достраиваю в своем воображении то, чего, на мой взгляд, не достает в картине мира по П. А. Кропоткину.
В работе «Нравственные начала анархизма» Кропоткин, утверждает, что любые живые существа, включая человека, вторят потребностям своей природы.
Вот только эгоизм наиболее развитых из особей – это не борьба всех против всех, а нечто совершенно противоположное.
И хотя Петр Алексеевич отвергает авторитет каких-либо религий, он, тем не менее, и в этом вопросе высвечивает своим ясным умом в соединении с чистым сердцем, факты поразительные, которые ранее ускользали от большинства наблюдателей.
Он пишет: «Ни богословы, ни метафизики не сумели указать на тот простой и поразительный факт, что все животные, живущие в обществах, тоже умеют различать между добром и злом точно так же, как человек. И, что всего важнее, их понимание добра и зла совершенно то же, что у человека. У наиболее развитых представителей каждого из классов животных, то есть у высших насекомых, у высших рыб, птиц и млекопитающих, эти представления даже тождественны».

Иллюстрируя свою мысль обильным фактическим материалом, Кропоткин, к примеру, обращается к жизни муравьиного сообщества:

«Гюбер и Форель, неподражаемые исследователи муравьев, доказали целой массой наблюдений и опытов, что, если муравей, хорошо наполнивший свой зобик медом, встречает других муравьев, голодных, эти последние сейчас же просят его поделиться с ними. И среди этих маленьких, умных насекомых считается долгом для сытого муравья отрыгнуть мед и дать возможность голодным товарищам покормиться.
Спросите у муравьев, хорошо ли было бы отказать в таком случае муравьям из своего муравейника? И они ответят вам фактами, смысл которых невозможно не понять, — что отказать было бы очень дурно. С таким эгоистом муравьем другие из его муравейника поступили бы хуже, чем с врагом из другого вида. Если бы такой отказ случился во время сражения между муравьями двух разных видов, его сородичи бросили бы сражение, чтобы напасть на своего эгоиста. Этот факт был доказан опытами, не оставляющими после себя никакого сомнения».

Как тут не вспомнить Н. Г. Чернышевского с его теорией разумного эгоизма и евангельскую заповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя».

Кропоткин утверждает,что «когда основатели религий, философы и моралисты толкуют о божественных или о метафизических «сущностях», они только повторяют то, что на деле практикует всякий муравей, всякая птица в своих муравьиных или птичьих обществах. «Полезно ли это обществу? Тогда, стало быть, хорошо. Вредно обществу? Стало быть, дурно»,Это понятие может быть очень сужено у низших животных, или же оно расширяется у высших, но суть его остается та же».

Также он пишет: «Равенство во взаимных отношениях и вытекающая из него солидарность — вот самое могучее оружие животного мира в борьбе за существование. Равенство — это справедливость».

Как тут не вспомнить первые христианские общины, члены которых продавали свое имущество, а вырученные средства распределяли между собой на равных как в настоящем коммунистическом обществе.

Петр Алексеевич провозглашает: «Управляемый, обманываемый, эксплуатируемый, проститутка и т. д. оскорбляют прежде всего наше чувство равенства. Во имя Равенства мы хотим, чтоб не было больше ни проституции, ни эксплуатации, ни обманываемых, ни управляемых».

Да, Кропоткин критикует любую религиозную систему, потому что бессознательно страстно ненавидит незримо вплетенный в любой культ образ дьявола, наложенный на образ Святого Бога.
Поскольку человечество во все времена было несовершенно, оно проецировало свое падшее, то есть поврежденное естество на этот Светлейший образ, повреждая его своими двойственными понятиями, а порой – и забрызгивая грязью.
Многие честные мыслящие люди бессознательно чувствовали это смешение, но не понимали его сути и истоков, так как недооценивали факта грехопадения.
Эти люди, не справившись с проблемой, не сумели разделить говоря образно – мечом благородства, явленного в Жизни и Слове Иисуса Христа – образ настоящего Бога-Отца и образ его черного «двойника»-имитатора, образ Люцифера.
Вместо того, чтобы отделить зерна от плевел, они отбросили религию как «опиум для народа», как инструмент для подавления и манипуляций, чем она часто и была в истории.
Но вместе с водами, говоря образно – они выплеснули и ребенка: самого Христа, который всей своей Жизнью и Учением как раз и стремился вывести народы из этого противоречия.
Так зародились материализм и атеизм как массовые явления.

Кропоткин пишет, что в основе проявлений человеческой природы "лежит сознание своей собственной силы. Это — жизнь, бьющая через край, стремящаяся проявиться. «То кровь кипит, то сил избыток»,- говоря словами Лермонтова. «Чувствуя внутренне, что мы способны сделать, — говорил Гюйо, — мы тем самым приходим к сознанию, что мы должны сделать».
Нравственное чувство долга, которое каждый человек испытывал в своей жизни и которое старались объяснить всевозможными мистическими причинами, становится понятным. «Долг, — говорит Гюйо, — есть не что иное, как избыток жизни, стремящийся перейти в действие, отдаться. Это в то же время чувство мощи».
Всякая сила, накопляясь, производит давление на препятствия, поставленные ей. Быть в состоянии действовать, это быть обязанным действовать. И все это нравственное «обязательство», о котором так много писали и говорили, очищенное от всякого мистицизма, сводится к этому простому и истинному понятию: жизнь может поддерживаться, лишь расточаясь.
«Растение не может помешать себе цвести. Иногда цвести для него — значит умереть. Пусть! Соки все-таки будут подыматься!» — так заканчивает молодой философ-анархист свое замечательное исследование.
То же и с человеком, когда он полон силы и энергии. Сила накопляется в нем. Он расточает свою жизнь. Он дает, не считая. Иначе он бы не жил. И если он должен погибнуть, как цветок гибнет, расцветая, — пусть! Соки подымаются, если соки есть.
Будь силен! Расточай энергию страстей и ума, чтобы распространить на других твой разум, твою любовь, твою активную силу. Вот к чему сводится все нравственное учение, освобожденное от лицемерия восточного аскетизма».(«Нравственные начала анархизма»).

Когда П. А. Кропоткин с гениальной простотой изображает своим прекрасным, волнующим воображение пером высшую нравственность человека, то мне сразу же приходит на ум Нагорная проповедь Христа, его заповеди блаженства, являющиеся ни чем иным, как ступенями к Счастью.

Я понимаю, что мир, в котором в конечном итоге выживают и становятся счастливыми существами, заслужив венец эволюции, самые этичные, благородные и свободные - не может не иметь Творца.
Этот Творец – Благ. Он создал свой Мир Хорошо.

Поэтому спасибо этому замечательному человеку и мыслителю-атеисту за его труды!
Будем же молиться за спасение в вечности его души! Будем от всей души желать этого!
Будем желать спасения как его прекрасной, хоть и в чем-то заблуждавшейся душе, так и душам многих и многих подобных ему честных материалистов-атеистов, не сумевших узнать через Господа Иисуса Христа Бога в Лицо, но, тем не менее, страстно искавшие Его Лица.
Не видя Лица, некоторые из них следовали Его Св. Духу – но следовали вслепую. Не опираясь на твердую Истину, явленную во Христе. Отчего их жизнь и творчество полны как верными, так и ошибочными взглядами, суждениями, выводами и следующими из них поступками.
Ну, так что же – на то мы и люди, чтобы учиться на ошибках.
Cуметь бы нам только их разглядеть и признать.

© Наталья Гвелесиани, 2020
Дата публикации: 10.03.2020 12:17:06
Просмотров: 1831

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.