Майк Науменко и его этнос-ЗООПАРК.

Можно много говорить о вечности, но она – дама коварная: стоит только предположить, как согласно логике вещей должно развиваться то или иное явление, как она просто так, из «любви к искусству», из соображений «чистой вредности» сделает всё наоборот, оставляя всем прогнозистам лишь одно – кусать локти: «ах зачем, ах почему!» Именно поэтому связываться с нею не стоит, и если хочешь судить о развитии какого-либо явления, суди с позиций дня сегодняшнего.
Так, о чём это я? - …Ах да, о Майке Науменко, о ЗООПАРКЕ… О том, что это сотворено на веки, приходилось слышать мне неоднократно, но как смехотворны всякие подобные прогнозы, особенно в наше время, когда одного маленького, но сильного ядерного конфликта может хватить на то, что бы под ноль уничтожить всю Землю – если не как космический объект, то по крайней мере как цивилизацию… –
Уф, так и знал: как вспомнишь, о Майке, так сразу мысли лезут в духе начала 80-х годов. А почему? – Да видимо, оттого что Майк и песни его – продукт своего времени, и в наше время (т.е., спустя двадцать лет – длина целого поколения) на вряд ли может появиться нечто подобное. Нет, конечно, может появиться что-то другое: лучше или хуже – но такого… Сами подумайте: не могли же в девятнадцатом веке появиться герои Рабле, а в шестнадцатом – Раскольников. Так и временем лирического героя песен Майка были последние «годы застоя»; с их завершением он у же не мог существовать и поэтому умер как материальное явление в начале 90-х годов, вместе со своим материализатором. Он, этот герой, был народным, фольклорным персонажем. Родился он не в голове (даже сверхгениальной), не в душе (не в отдельно взятой, и даже не в душе народной), он появился из воздуха, из природы, как и положено явлению народного творчества (говорят: мол, если бы его не было, его стоило бы придумать, но кому под силу придумать? где взять такой гениальный палец, из которого это высосать?).
Да, именно Майку выпало быть носителем, сосредоточием в себе такой художественной информации. Попробуем рассмотреть её элементы по отдельности и в связи между собой.
Для начала, бытовая составляющая. Впрочем, она даже не первая, а скорее – нулевая, и не так важна для анализа творчества. Ещё раз отметить: мол, «когда б вы знали, из какого…» – и впрямь, никто этого «какого» не смог миновать, только кого-то оно навсегда похоронило в себе, а кто-то пробивался сквозь него и жил, действовал, творил, не смотря ни на какое «какое». И не думайте, что бытовые условия шибко изменились по сравнению с теми годами; нет, они просто сменили окраску, стали ярче, разнообразней внешне, но «какое» то самое никуда не делось, оно и осталось прежним «каким» (пусть даже оно сменило вывеску), и ныне людям талантливым приходится либо хоронить себя в нём, либо сквозь него пробиваться. И если посмотреть на бытового Майка тех времён, в кои были написано большинство его лучших песен, то что можно предположить о его творчестве? Что хорошего можно ждать от того, кого принято называть люмпеном: студент-недоучка, сторож на складе древесины, пьяница?.. А ведь именно так и судили о музыкантах «любительского рока» простые советские (а также пост-советские) обыватели. Человек не на своём месте, человек, занимающийся не своим делом – вот каков бытовой Майк; именно такому он посвятил своё самое масштабное полотно «Уездный город N».
Но хватит об этом, посмотрим лучше на творчество Майка, которое и было подлинным его существованием.
Начнём, пожалуй, с поэтической стороны, которая в русском роке всегда была и остаётся главной. Поиск слова, поиск поэтики – и с этого всё на Руси начиналось, а музыка была лишь способом подачи этого слова. Что же представляет из себя поэтический мир Майка? Всё познаётся в сравнении. Отставим в стороне не рок-поэта, а поэта просто Башлачёва, поэтически живущему в каком-то вовсе отличном от нашего мире, дивном и не понятном для «кого нездешнего», возьмём для сравнения более близкие миры. Вот оторвавшийся и летающий над грешной Землёй Гребенщиков (совершенно возвышенный, мало кому понятный, но симпатичный). Вот никуда не выходящий из мирка ПТУ-шника и издалека, из своей кочегарки глядящий и мечтающий о «звезде по имени Солнце» Цой (понятный для всех, и потому столь популярный даже сейчас через полтора десятилетия после смерти). Вот Кинчев, упорно пытающийся взлететь, машущий руками, постоянно отталкивающийся от Земли, да вот беда отталкивается от разных мест: то от язычества, то от ницшеанства, то от христианства – так что говорить о каком-то целостном поэтическом мире его невозможно по определению (а большинству поклонников его все эти «ваши поезии» глубоко до лампочки по определению тому же самому). – Вот, пожалуй, и все экстремумы русской рок поэзии, всё остальное находится внутри этого треугольника. А что же Майк? – Я бы сформулировал так: герой его не порывает с Землёй, более того – он не стремится с нею порвать; и даже более он может даже в этой земле (а может ещё в чём-то) увязший, но это, похоже, нисколько его не волнует, ведь даже, будучи в таком положении он способен не только рассуждать о возвышенном, не только говорить возвышенно, но и самому возвышенным быть, возвышенно существовать. Вещи, процессы, явления, казалось бы, самые низменные, приобретают в изложении Майка масштаб «гомеровского эпоса», становятся для него они поводом для (пусть ненавязчивого, исподтишка) подъёма вселенских проблем.
Поэтические краски могут быть разные, но самая симпатичная для Майка – конечно, ирония. Нет, страстей показных в мире его, нет явной и безоговорочной агрессии, но ирония Майка ярче всякой агрессии покажет своё неодобрение какому-нибудь «гуру из Бобруйска». Прикроет ирония страдание автора(-лирического героя), и сострадание читателя-слушателя, не испорченное болью чужой физической, будет более искренним. Будет горячая, искренняя любовь, обрамленная в рамку иронии, менее звериной, более человечной…
Но на любви в поэзии Майка, хотелось бы задержаться чуть подолее. Вообще, для рок-поэзии тема любви является особой. Если в официальной эстраде она была доминирующей (не только любви к женщине, но и к Родине, к Партии…), то уже фишкой МАШИНЫ ВРЕМЕНИ стало принципиальное игнорирование этой тематики. Ленинградский рок-клуб в большинстве тоже своём не баловал нормальными чувствами. Б.Г. мечтал (и похоже мечтает и ныне) о «десяти прекрасных дамах», полностью, кажется, полностью игнорируя дам земных; для персонажа Цоя основной объект чувств в лучшем случае – «у---у-у-у, восьмиклассница»; что же касается Кинчева… – поищите сами замечание Ф.Энгельса о патриотической лирике Ф.Фрейлиграта… Дамой же сердца майковского героя может оказаться либо «сладкая N», либо попросту «дрянь», но он любит их так, как никто никогда никого не любил, он в своей поэзии поднимает их на высоты поднебесные, они для него те, ради кого и пишутся все эти прекрасные стихи. А если это «Мария», которая «светлый ангел забытья», то симфонии «для двух хоров, шоссе и дождя» звучат в душе сами по себе…
Но рок всё же – это музыка, и музыкальная часть творчества Майка и подвластного ему ЗООПАРКА тоже очень существенна. В чём же особенность их музыки? – Вероятно, в следующем. – Большинство русских рок-исполнителей того времени брали себе за образец звучание современных им западных групп. Да, 70-е годы расцвет рок-классики; да, образцы, взятые в качестве примера для подражания, были первосортными; но вот беда: копия, снятая даже с первосортного образца, второсортна по определению, и эти русские исполнители напоминали больше неких «деревенских», вершина стремлений которых – «сбацать не хуже городских»; да, кто-то из них и приближался к «городскому» уровню, и кто-то даже занимал 199-е место в «городских» чатах…
Майка, в отличие от выше упомянутых товарищей, интересовали не «вершины», а «корни» рок-музыки: блюз, рок’н’ролл. Он рос из них сам по себе, сам по законам своей природы, не очень стараясь зависеть от окружающей среды, не очень стремясь с этой средой ассимилироваться. И вырастал такой необычный, непривычный, шероховатый, колючий…
«Ему никогда не везло с музыкантами,» (это цитата) – но, видимо от того и «не везло», что стремления к «везению» не было. ЗООПАРК был этнической группой, игравшей под чутким руководством идейного лидера свой фольклор. И, как всякий этнос, он возник спонтанно, и цементировался он благодаря некой ЗООПАРК’овской идее; кто-то задерживался надолго, а кто-то реализовывал эту идею в себе и в этносе очень быстро (видимо мировоззрения Б.Г. и Майка времён записи «Все брать и сёстры» было очень похожим, но как они потом далеко ушли друг от друга).
А на гастроли «в город» он и не стремился, слишком отчётливо понимая: не нужны «городским» наши дела «деревенские»…
В этой этнической замкнутости, в этой творческой самодостаточности, видимо, и есть причина и суть майковской индивидуальности, его неповторимости, благодаря которым его творчество и по сей день остаётся актуальным, ценным, живым.
Песни его исполнялись и другими (z.B.: битлоподобным «Секретом»), но они превращались при этом в весёленькие эстрадные шлягеры, они становились элементами быта, они отличались от первобытных песен Майка как слащавая «Калинка-малинка» от песен курских бабуль на завалинке…
Эх, не случайно всё же, когда говоришь о ЗООПАРК’е, снова и снова всплывают ассоциации с этникой, с фольклором. – Лишь посвящённый, лишь пытливый сможет в пении бабуль услышать загадочный и чудесный мир русской деревни. Так и лишь тот, кто не живёт стереотипами, кто способен подняться над суетой, кто не боится, очертя голову, нырнуть в глубины творчества, лишь тот сможет открыть для себя удивительный и прекрасный мир. – Мир Майка Науменко.

Скачать бесплатно новинки музыки в формате mp3 можно по ссылке: скачать музыку бесплатно на freshmuz.ru.