Четвертый скрипичный концерт А.Шнитке (1984)

Концерт объединяет в себе принцип использования разностильного материала, идущий от Первой симфонии, и то новое, что появилось в творчестве композитора в 80-е гг. Все большую роль в сочинениях Шнитке в этот период творчества играли простейшие единицы музыкального языка: интервалы, трезвучия, классические "квазицитаты", зашифрованные звуковые монограммы. Такое восхождение к "праосновам" звуковой речи, укрупнение и переосмысление ее элементов говорит о поисках новой метафорической символики музыкальных образов. Заметно меняется и облик целого: "нервный" монтаж, характерный для более ранних произведений композитора, заменяется цельной выстроенной композицией, где деление на части носит не синтаксический, но смысловой характер, подчиненный единой линии развития. Такова композиция Четвертого скрипичного концерта, части которого становятся как бы разными этапами духовного совершенствования героя-солиста.

Первая часть.
Нащупывание, проба, поиск дальнейшего пути. Простейший мотив, открывающий концерт, воспринимается как называние имени, представление себя миру, сразу же омрачающееся тучами дальнейших испытаний. И как бы в ответ на это "слово" звучит удивительная музыка, словно доносящаяся из глубин прошлого и напоминающая Шуберта и Брамса. Эта встреча и диалог-персонального и внеперсонального, временного и вневременного-становится основой драматургии концерта.

Вторая часть.
Носит героический, приподнятый характер. Это - стихия действия, проникнутого подлинным, неподдельным созидательным пафосом, который постепенно все более и более выходит из берегов, приводя к "Cadenza visuale": звук превращается в жест! Композитор смотрит на своего героя с чуть заметной иронией, и это получает отражение в характере самого материала. Основой части являются многочисленные двенадцатитоновые темы и контрапункты, словно символизирующие некий структурный автоматизм - созидательный и активный по видимости, но опустошительный по сути... Поэтому спор многих инструментальных голосов, каждый из которых борется за первенство, решительно сводится композитором к унисону - как к последнему пределу (одновременно нижнему пределу диапазона скрипки!), от которого должно начаться что-то иное, новое.

Третья часть.
Это иное (начало части) возникает как странное, чуть двусмысленное видение: мы не можем поначалу понять - зло это или добро, подлинная красота или обманывающая нас маска. Трижды звучит брамсовско-шубертовский "голос из прошлого", все более искажаясь и омрачаясь - предупреждая о ложности возникшего "миража". И, наконец, мы сами понимаем это: сопровождающая мелодию героя-солиста "тень" (соло скрипача с последнего пульта вторых скрипок) оказывается гротескной,издевательской полечкой. Еще одна иллюзия рушится...

Четвертая часть.
Эта часть - огромная кода. Перечитывание, переосмысление былого. Все уже происшедшие события появляются здесь в чуть искаженном, как бы ирреальном виде. И это понятно: ведь наши воспоминания - даже если они кажутся нам таковыми - никогда не бывают простым повторением породивших их реальных событий, но сублимируют эти события на новый, символический уровень, требуют истолкования. В финале Концерта - после разочарования предыдущих частей - герой находит опору в погружении в бездонную, многомерную символику того, что поначалу казалось простым и однозначным. И вновь-далеким, почти неузнаваемым отголоском былого - звучит шубертовско-брамсовский "голос вечности".