Генри Чар
Оксана Биевец
|
Форма: Роман
Жанр: Фэнтэзи Объём: 273848 знаков с пробелами Раздел: "Все произведения" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Часть I Переполох в Царстве Мертвых Богов Глава 1 Призрак старого герцога Лоллеса пронесся по коридору и с размаху врезался в зеркало. Это столкновение с предательской амальгамой не было включено в еженедельную прогулку по фамильному особняку Лоллесев, расположенному в центре города Теней Владык, но когда в твою юдоль въезжает юный чародей с поехавшей крышей, ожидать можно и не такого. Призрак герцога перемен не любил. В особенности потому, что эти проклятые перемены всю жизнь сваливались ему на рано оплешивевшую макушку при жизни и щелкали по полупровалившемуся носу после смерти, рискуя загнать призрачный нос поглубже в не менее призрачный череп и потревожить и без того нервных головных тараканов. Итак, призрак столкнулся со старинным зеркалом и обрушил свою паранормальную плоть на пыльный паркет. Выражения, вырвавшиеся из его уст были не столько возвышенно-архаичными, столько изрядно жизненными и рыночными. Такими дородные торговки несвежей рыбой (выдаваемой за свежепойманную) награждают особо прозорливых, а потому и не состоявшихся покупателей. - О, что я слышу, - горестно воскликнул Генри Чар, тот самый юный чародей с поехавшей крышей, наблюдая за суетой призрака на паркете, - почтенный старец уподобился пьяному извозчику и... - Что ты сделал с зеркалом, скотина?! - взвыл призрак, презрев тон светский, ибо аудитория из лохматого чародея в линялом балахоне, пыльный кожаных штанах и почему-то босого, рыжей кошки с изысканно наглой мордой и пьяненького домового, высунувшегося из трубы камина, скорее поймет тон простонародный. - Всего лишь условия, необходимые мне для работы, - не обиделся Генри. - Слишком много врагов развелось у меня по ту сторону зеркала, чтобы безопасно было держать его открытым для блужданий. - Да какой психопат сунется к безгранично чокнутому чародею, вооруженному огненными шарами, склочным нравом, наглыми животными и мечом в придачу? - искренне изумился призрак. - Еще заговоренными кинжалами, амулетами, пятью сортами ядов и библиотекой, полной Великих гримуаров, - дополнил его речь Генри. - Увы, сунутся да не поморщатся. К примеру одной ведьме я изрядно задолжал и, зная ее скверный характер, она уже пришла к выводу, что гораздо проще меня убить, чем дождаться платы, ergoi... Призрак сочувственно кивнул, потер ушибленный нос и, прихрамывая, поплыл дальше по коридору. Вскоре он скрылся за поворотом. Генри задумчиво стряхнул клопа, приземлившегося на рукав его и без того сомнительной чистоты и качества балахона, цыкнул на кошку, пригрозил кулаком домовому и заскучал. В особняке Лоллесев юному чародею не могли досадить лихие враги... Ну, может почти не могли. Если упомянутая чародеем ведьма выяснила бы, где ее гнусный должник скрывается, Генри пришлось бы туго... Но он к своих двадцати пяти годам уже научился самому важному в жизни чародея - вовремя слинять так, чтобы тебя лет пять найти не могли... А уж потом можно и вновь явиться на очи гневные, тем паче, что гневными они уже не будут, авось позабыв прежние проделки Генри... В идеале им лучше б было бы позабыть самого Генри, но тут он уже сам напрашивался... Кто, в общем-то просил его красть у спящего дракона Трактат "О Драконитах, Вервольфах и Ведьмах-Жрицах"?! Естественно, дракон взбесился. А врать рыцарю Львиной Доблести сэру Джерониму о том, что именно этот дракон, гад ползучий, прихвостень чертей и святош (рыцарь страсть как не любил духовенство) украл прелестную княжну Элизу и держит в своей пещере?! Результата Генри, разумеется добился: рыцарь победил дракона и был раздавлен весом упавшего на него врага, Генри был спасен от мести драконьей, а заодно и отбился от подозрений, с кем на самом деле удрала из родного замка княжна Элиза и где ее, блудницу ту еще, носит по сей день... Драконам вскрытие не делают все-таки. Признаться, проблем у Генри накопилось столько, что хватило бы на пару сотворений мира или на одну революцию... Революцию, впрочем он уже устроил в царстве Мимоз, по недомыслию закрутив сразу с тремя принцессами, наследницами престола (а чего мелочиться?) интрижку, виртуозно пудря им и без того изнеженные мозги, а когда его приперли к стенке, вовремя удрал с фрейлиной Царицы, которая совмещала еще и должность первой любовницы Царя. Мимозцы, и без того одуревшие от буйства любовных драм властителей престола, радостно бросились этот самый престол отнимать, надеясь, что и им светят не менее захватывающие эротические приключения (стоит ли уточнять, какой именно чародей их надоумил?), затеяли революцию... В сущности, особой драмы там не случилось. Пару десятков гвардейцев выпороли на площади, пару сотен простых мужей, заподозренных в склонности к власти (читай правильно - к разврату) лечил от ушибов средней тяжести, полученных тупым деревянным предметом (оно же - скалка) лекарь (после чего открывший собственную клинику в другом царстве от греха подальше), принцесс отправили замуж, Царица ушла в монастырь (почему-то мужской) а Царь нашел себе новую фрейлину и вылечил гонорею. Генри усмехнулся и подумал о кружке пива. Проблемы, уже стучавшиеся в парадную дверь, к радости юного чародея, не знали где в особняке запасной выход. Дверь должна была удержать проблемы (два отряда гвардейцев Короля Зигмунда и один хозяин трактира, которому чародей задолжал) еще на два часа, прежде чем они начнут выбивать окна. Напевая простенький мотивчик, чародей прошествовал к выходу, волоча за собой тележку, набитую необходимым барахлом. Его легкомысленное пение оборвалось на середине второго куплета. Лениво облокотившись на грубо обструганный косяк, сжимая в одной руке Кинжал Судьбы, а в другой - Гримуар Делепиторыii, в черном кружевном платье, в кожаных мокасинах, с маской Мстящей, скрывающей бледное, мертвенно-прекрасное лицо, стояла та самая ведьма, которой он крупно задолжал. "Вот ведь черт! - подумал Генри, - Что за день такой?!" "День, когда ты получишь по морде, - подумала ведьма. - Давно пора". - Приветствую тебя, Пойзон, в своем скромном доме, - с торжественным до абсурда пафосом начал свою речь чародей, как можно незаметнее пятясь назад. - Какими судьбами занесло Великую в этот суетный город, столь унылый для легенды ведовства... - Да чтобы убить одного придурка, - перебила его ведьма, - по имени Генри Чар. - Я правда хотел заплатить, - пробормотал Генри, выуживая с тележки свой меч. - Брось свою железку, мальчик. Она тебе не поможет. - Я не мальчик! - возмутился чародей, запустив в ведьму огненным шаром. Шар цели не достиг, а Генри пролетел метров пять и врезался в то самое злополучное зеркало, что закрыл от перемещений разных интервентов и прочих кредиторов. Сверху на него обрушилась шаровая молния, которую он по счастливой случайности отбил заговоренной кочергой. - Я бы попросил в своем особняке огнем и молниями не бросаться, паркет не портить и вообще пройти в сад и биться так! - величественно прогремел призрак старого Лоллеса, застывшего над потолком. Генри сотворил Ледяной Смерч и запустил им в приближающуюся ведьму. Призрак бесцеремонно уронил на смерч побелку и рыкнул: - И сквозняков тут не надо! Драться идите в сад! Ведьма устало глянула на старого Лоллеса, сорвала с подола корень Злого Духа (мерзкое растение, способное прожечь неопытного травника за пять шагов до приближения к себе) и Злой Черт-Поземщик ринулся на врага. Но и ему не суждено было достичь цели, так как призрак бесстрашно подхватил его за шкирку и вышвырнул в окно, в котором уже показалась пурпурная физиономия особо нетерпеливого гвардейца. - И зверья мне здесь больше не надо! - взревел призрак. - Идите в сад! Спорить в сложившейся ситуации ведьме показалось неуместным и невежливым деянием, а потому она неспешно вышла за дверь, врезав по физиономии хозяина трактира, смекнувшего про запасной выход. Физиономия из сизой стала малиновой, зато тело предпочло убраться по добру поздорову метров на сто и мирно ждать конца поединка. Генри схватил тележку и кинулся было с ней напролом через стену, но призрак старого Лоллеса был начеку. Костлявой рукой он схватил чародея за давненько не стиранный ворот и через окно выкинул в сад к ногам ведьмы. Следом полетела нагруженная тележка, содержимое которой разлетелось по саду. Один из гримуаров (им оказалось "Практическое пособие Венефицияiii" зарядил по лбу главарю банды воров, притаившихся в засаде, и тоже страждущих как можно ближе потолковать с Генри, вызвав определенную сумятицу в рядах и схватку между гвардейцами и ворами. Пойзон попыталась прирезать распластавшегося перед ней чародея, но тот успел увернуться и выхватить стилет и кистень. Отогнав ведьму на пять шагов он встал, почесал зудящую от удара об землю лопатку и обиженно заявил: - Лежачего не бьют. - Что же ты себе это не сказал, когда оприходовал булыжником королевича Урге по толоконному лбу? - поинтересовалась Пойзон. - Эти, - она кивнула на смертным боем рубящихся гвардейцев, - за тем и пришли. - Я психопат, а не идиот, - с достоинством парировал чародей. - Но придурок изрядный, иначе бы должок за Снадобье Крадуна (заметь, я не спрашиваю, чего такого ты спер у местного главаря воров) вернул вовремя и по договору. - Я собирался вернуть, - заверил Генри, уворачиваясь от атаки кинжалом под ребра и блокируя Волной Морского Царя Огненный Кнут. - И? - Ну... Ты ж натурой сама не захотела, - на свою голову спошлил чародей. Искры щедро просыпались из его правого глаза от тесного знакомства с подбитой сталью подошвы мокасина ведьмы. - Твоя натура чрезмерно потрепана внешне и не достаточна опытна чувственно, чтобы считать ее оплатой, - язвительно пояснила Пойзон. - А вот... - Избавь меня от перечисления всех своих баб, ведьм, а тем более суккубов среди них не было... На этот циничный довод Генри возразить было нечего. Действительно не было, хотя (чего уж умалчивать) пополнить ими свой эротический пантеон ему всегда хотелось. Впрочем, поразмышлять должным образом надо всем, что ему хотелось, не удалось, так как Пойзон достала из воздуха (на самом деле телепортировала из собственной кладовки) Топор Палача (хорошо, хоть не голову самого невезучего палача) и собиралась отхватить вполне значимую и бесценную, а главное - незаменимую (с точки зрения владельца) голову Генри. Вытащив из того же воздуха двуручный меч, чародей безо всякого пиетета перерубил древко Топора, обрекая свои уши на прослушивание незатейливой ругани на тайном ведьмическом языке (машинально запоминая тройку особо перченых выражений), снова отогнал Пойзон на метр от себя и встал, инстинктивно принимая защитную позицию. - Может поговорим? - предложил он. Сложность сложившейся ситуации заключалась в том, что двуручник Генри был заговорен на поединок, причем каверзный, так как соперник должен был так же вооружен мечом, а ни одна женщина стандартный двуручный меч не удержит, тем более ведьма, в чьей природе феминности больше, нежели в простой бабе. Не говоря о том, чтобы им (будь она неладна, эта пятнадцатикилограммовая железяка!) биться. К тому же, руническая вязь на клейморе знающему сообщала, что двуручник хитро заговорен и держащий его в руках, веса оружия не ощущает вовсе, а стало быть двигаться может очень резво, а бой затягивать по собственному капризу. - О чем? - мрачно спросила Пойзон. - О жизни, душе и основах мироздания, - начал было Генри, но заметив сгущающиеся на небосклоне тучи (тот самый гнев ведающих матерей, последствия которых известны отнюдь не мировым благополучием), изменил тон, - О моем смешном долге... - Ты решил его возвратить? - насмешливо уточнила Пойзон, срывая с себя маску Мстящей. - Да, но в ином виде... - Натуру можешь не предлагать, твоя мне не интересна. - Тебя испортили инкубы, - фыркнул Генри. - Тебе не достает ни техники, ни либидо, - не пощадила его самомнения ведьма. - Поэтому, разорви тебя дракон, предложи нечто более существенное. Генри Чар призадумался. Наставать на натуре, учитывая, что единственный, кого она весьма манила был Генри, а вот эта строптивая натура видите ли предпочитала инкубов, в сложившемся пазле не подходила. Подсовывать Грант-Гримуар (до гомерического хохота сведущих известную липу, когда бы то ни было написанную живущим среди людей демоном) Великой Ведьме означало навлечь на себя голову невезучего палача, чей Топор он только что отправил в ремонт. Голова имела тенденцию кусаться... - Что ты хочешь в оплату? - То, о чем мы договаривались с самого начала: Котел Колдуна. "И почему я маленьким не помер?" - тоскливо подумал Генри. Дело в том, что артефакт, именуемый Котлом Колдуна, тот самый, всех своей мифологичностью доконавшем котелок, в коем можно сварить любую, подрывающую известные и не очень законы физики (что еще полбеды), метафизики (а это уже тревожный симптом) и магического равновесия (миссионеры и прочие катастрофически настроенные индивидуумы собираются в холодильниках моргов) основу в общем ядовитую смесь (ну, или ядовитым становится глотнувший результат) находился в пещере Кристаллического Дракона, надежно охраняемого големом, оставленный этим Драконом (дурак он что ли жить в настолько затхлом и скверном месте?) и по совместительству оберегаемым легионом горных волков (волкам, если уж честно, сто раз погрызть этот дурацкий котел, зато идиоты, прущиеся за ним с упрямством осла с врожденной идиотией, всегда были упитаны, но не слишком жирны, то есть годились в пищу не только взрослым особям, но и щенкам) мог достать лишь сильный чародей (кто и без котла мог устроить множество мелких и не очень каверз, а так же катаклизмов, масштабом со средний рагнарекiv), что весьма усложняло задачу получения Котла Колдуна в частные руки ведьмы или колдуна обычного (такой артефакт не создавшего). В общем-то, это Котел был своего рода Святым Граалем, от которого больше легенд, чем проку, но вот Пойзон это не волновало. На свое счастье (или наоборот) Генри не знал, что куда более сильный и опасный артефакт, а именно Смех Зазеркалья, представляющего собой портал между вселенными и параллельными мирами, что создала сама Пойзон, и что чародей, выцарапающий Котел из пещеры ей, как комический персонаж интересней, чем котелок, коих в ее инвентаре штук пятьдесят, а некоторые облупились от времени и кусания головы Палача... - Смерти моей хочешь? - уныло уточнил Генри. - Скорее долгих мучений, - промурлыкала Пойзон. - Так что ты решил? - Принесу я тебе этот Котел. Через неделю... Честное чародейское! - Не через неделю, а лично вручишь, как достанешь, - язвительно пресекла его декоративные уверения ведьма, ампутировав одной только интонацией последнюю надежду, - За тобой проследят. - Кто?! - подозрительно осведомился Генри. - Палач... Точнее его голова... - Только не это! - взмолился чародей. - Именно это, - каратистски ответила Пойзон, бросая под ноги Генри оторванную голову Палача. Голова, не тратя время впустую, цапнула чародея за лодыжку и осклабилась, демонстрируя щербатые зубы и неправильный привкус. - А это обязательно? - возмутился чародей, кивая на голову, одновременно пытаясь забить ей гол в ворота (открытую пасть очухавшегося главаря банды воров) очередной проблемы. - Необходимо, - отрезала ведьма. Гвардейцы уже связали действующую часть банды и красноречиво поглядывали на Генри... - Когда начинать? - Сейчас! - рявкнул призрак старого Лоллеса, силами мертвых отправив чародея к подножью горы Кристаллов, опасаясь, как бы обломок очередного артефакта не повредил засохшим еще десять лет назад и не собиравшимся цвести (а кому какое дело?) кустам роз бабушки Лоллес. Глава 2 У подножья горы ветер нагло лез под полы балахона и шептал, что и владеющим чародейством авантюристам может стать чрезвычайно лихо, коли рискнули они, не подумав (а кто видел, чтоб после раздумий?) связаться с Великой Ведьмой выйти праздным из приключения. Генри поежился и заорал. Орал долго, пока голова Палача, телепортировавшаяся следом за ним, не отпустила зубы, оставив зудеть правую ягодицу. Поняв, что сбежать от навязанного ему подвига (подвиг - это та самая глупость, которую находят именно на то место, куда вцепилась голова Палача и, после завершения которой, поэты и прочие мизантропы слагают песни) в этот раз не удастся, чародей вздохнул и полез к чернеющей где-то под облаками пещере, внимательно наблюдая за легионом волков, вычисляющей интоксикацию, что может возникнуть, если отхватить кусок очередного искателя Котла Колдуна. Генри, учитывая его склонность к дегустации браги в ближайшем трактире в полу бочковом количестве, показался им персонажем может и условно съедобным, но годящимся лишь для кусания существа без явно выраженного желудка. Это обстоятельство с одной стороны обеспечило ему безопасность со стороны стаи, с другой - не спасло от головы, которая остервенело кусала его то за правую, то за левую сторону того, чем в основном думает не только человек, но и чародей. В пещеру Генри ввалился, отфутболив кусачую голову к подножью горы. Голова презрительно фыркнула и кенгуриными прыжками устремилась к приставленной ей жертве. Потеряв пару зубов, она достигла входа и замерла в ожидании. Тем временем чародей, собрав на свою одежду добрый пуд щебенки, вполз в сердце пещеры, где, если верить авторам легенд (из той же когорты, что и Генри, то есть тех еще прохиндеям) скрывался голем Колдуна. Выхватив зачарованный меч, чародей приготовился к бою. Простояв в позе глупцаv около десяти минут, Генри процитировал одно из ведьмических выражений и огляделся. Страшный голем действительно был в пещере, только представлял из себя топорно сделанную статую, на четверть разрушенную временем. Около ног в легендах ужаснувшего чудовища валялся ржавый котел, по рунической вязи на дне говорившей о своей колдовской сущности. Генри по глупости, редко за ним числящейся, ринулся к артефакту, поднял его и взвыл от боли (на этот раз в левой ягодице). Головушка Палача удовлетворенно урчала, перебирая оставшимися зубами. Чародей сбил эту заразу, помянул всех матерей, кроме изначальной, и ринулся, сотворя заклинание перехода, в мутную поверхность зеркала... Отлетев к началу пещеры и согнав со штанины обнаглевшую голову Палача он вспомнил, что в этом мире от переходы запретил собственно чародейски, причем самому себе в том числе. Из недр зеркала костлявой рукой помахал ему призрак старого герцога, под конец жеста, показав чародею синий язык висельника. - Чародейство начинает удаваться? - издевательски спросила Генри Пойзон, шагнувшая в пещеру. Чародей поморщился, но от кабацких речей воздержался. - Эта ржавая кастрюля не является Котлом Колдуна, - продолжила Пойзон. - Спасибо, - прошипел Генри, отбиваясь от головы Палача, повиснувшей на рукаве балахона, - Это я уже понял. - Чтобы добыть Котел, нужен портал, - невозмутимо продолжила ведьма. - Он открывается через то самое зеркало, сквозь которое ты, дурень, хотел сбежать, но сам себя обдурил в наложение чар на столь удобные... - Порталы между мирами и вселенными?! - оборвал ее чародей. Ведьма красноречиво кивнула на голову Палача. Чародей не смутился и не менее прямолинейно кивнул сначала на зеркало, а потом и на вырез кружевного платья ведьмы. Пойзон покрутила пальцем у виска (это миров много,- а вот жест хренушки тебе вместо сладострастия,- везде одинаков) и кивнула на предпринявшую контратаку голову. Генри решил, что настоящие чародеи всегда дождутся своего часа (в котором есть удобное ложе и всякие головы и прочие кусающиеся питомцы находятся за дверью) и не стал прикидываться, будто не понял, о чем идет речь. А потому снял чары с зеркал этого мира и, таща на рукаве голову Палача, прошел в следующую пещеру Дракона, где скорее всего спал сам Кристаллический Дракон и хранился злополучный Котел. То ли портал был сломан, то ли Дракон отличался стилем жизни, именуемом в народе бардачным заседателем, то ли Генри зря так отчаянно махал рукой, стряхивая кусачую голову Палача, но угодил чародей на каменную веранду, чей внешний вид довел бы до апокалиптического удара слабонервных педантичных матрон. Выложенный мраморной плиткой пол с трудом различался между дорой консервных банок от шпрот и голубцов, причем остатки пищи исполняли себе реквием остервенелым зловонием. Реквиему тухлых консервов вторили бычки от различных сигарет, на вычурной тумбочке, уцелевшей еще со времен Последнего Похода за Руной Самаэляvi, пылилась алюминиевая бочка, в которой раньше было пиво, а над дверью в недра пещеры висела табличка, сообщавшая всем гостям, что Дракон улетел за очередной принцессой, когда будет - сам не знает, сокровищ за дверью нет, а коли кто Котел Колдуна ищет, пусть топает к подножью горы, бьет морду голему и забирает эту дрянь, из-за который ходят тут всякие и сигареты стреляют. Голова Палача задумчиво тяпнула Генри за щиколотку, за что отправилась скоростным спуском к упомянутому подножью горы посредством пинка. Чародей меланхолическим взглядом проводил ее, поморщился, услышав глухом шлепок и едва увернулся от летевшей обратно к нему головы, а вернее ее челюсти, пытавшейся ухватить его за нос. "Батут там что ли, - подумал Генри, - или эта башка в свободном полете в мяч превращается?" - Еще раз так сделаешь, - прошипела башка, - Я тебе самое драгоценное отгрызу под корень. - Ты еще и разговариваешь? - обалдел Генри. - Разговариваю, - подтвердила Голова. - Но как? - Ведовским способом... Короче, тебе не все ли равно?! - Да, в сущности, без разницы, - пожал плечами Генри. - Тогда соблаговоли-ка ты, ампутация, не кусать меня каждые пять секунд... - С какой стати? - изумилась голова. - Да с такой, что я тебя в горящее перекати-поле превращу! - рявкнул чародей. Ответом ему был мощный укус за лодыжку. Генри взвыл, схватил ближайшую дубину, что попалась ему в Тайном Чулане (складом всякого барахла, куда все без исключения чародеи отправляют найденные вещи, а потом извлекают их по мере надобности) и шандарахнул ей по голове. Но башка злодейски разжала зубы, и дубина врезалась в ногу. - Чего орешь? - поинтересовалась Пойзон, выходя из портала. И, обозрев веранду, прокомментировала, - Ну и помойка... - Спасибо, - прорычал Генри, - очень ценное наблюдение. А теперь, если тебе нужен этот дырявый Котел, может отгонишь от меня эту кусачую башку? - Зачем? - удивилась ведьма. - По моему, вы прекрасно поладили. - Он просто ко мне еще не привык, - поддакнула голова Палача. Тут бы Генри насторожиться, но он был занят заговором перелома и планированием спуска к проклятому им раз пятьсот Котлу. Когда раны были исцелены, чародей, кряхтя и ворча, начал медленно спускаться к подножью горы. Ему нестерпимо мешала голова Палача, повисшая на его воротнике и угрожающе рычащая при чрезмерно (на ее взгляд) ретивые движения. В трех метрах от подножия, представляющее собой овальную площадку, выложенную мозаикой из драгоценных камней, на которой Великий Дракон кусал Великого Рыцаря (банальность, растиражированная в половине миров как символ Легендарного Противостояния), в поисках злобного голема. Голем же свое присутствие никак не проявлял, что изрядно насторожило Генри. "Может, это не та площадка? - размышлял он. - Или это еще не площадка?" - Чего застрял? - ворчливо спросила голова Палача, спрыгнув на подножье-мозаику. Это было ее стратегической ошибкой, так как из-за угла тут же вылетел голем, представляющий собой карликового василиска. Впрочем голову сие обстоятельство не смутило, и она, радостно рыча, вцепилась в хвост голема хваткой матерого бультерьера. Генри же, послав сложившуюся ситуацию к прародителям, полез обратно к веранде Дракона. Если бы чародей вел более праведную жизнь, то (допустим на секунду такую вероятность) сумел бы сбежать. Но увы! Кристаллический Дракон уже приземлился у двери в собственное логово, уронив к когтистым ногам бесчувственное (принцессы тоже способны упиться до бесчувствия) тело пленницы королевской крови. - Ты кто? - осведомился Дракон, косясь на Генри антрацитовым левым глазом, переполненным подозрением. Правый изумрудный глаз устало разглядывал пьяное тело пленницы. - Рыцарь-спаситель? - Я - Генри Чар, - гордо ответил чародей. И смущенно добавил, - Здравствуйте. - Ты ее спасать приперся? - проигнорировал пожелание доброго здравия Дракон. - Я, честно говоря, назад шел... Вы не против? - А где Котел? - насмешливо указал Дракон. - Там же где и был... - Так иди и забери эту рухлядь!!! - заорал легендарный ящер. - Достали вы все меня!!! Моя веранда - не проходной двор!!! Шастаете тут, а потом в погребе пиво заканчивается... - Хочешь, я ее из запоя выведу? - безнадежно предложил Генри, кивая на принцессу. - Мне и так нормально, - не сдался Дракон. - Брысь! Закрепляя свой приказ, он поднял чародея за шкирку и швырнул его на площадку. Генри приземлился почти мягко: на голема. Карликовый василиск пронзительно закукарекал, потом жалобно квакнул, в конце концов стряхнул чародея, змеиным языком пригладил перья на хребте и, кудахтая, убежал за угол, где до этого скрывался, волоча на хвосте урчащую голову Палача. Генри помчался в противоположную сторону и с размаха впечатался в колонну, изображающую крестьянку с коромыслом. Помянув Черта Петровича, Кикимору Михайловну и Сатану-Клауса, чародей подошел к стыдливо прячущейся в тени площадки (оно же - подножие горы) кучу разного хлама (тактично именуемого Драконом могильником прежде нужных вещей), вспомнил о чародейских способностях, просвистел (ибо запыхался) зак5линания, и в покусанных, покрывшихся грязью со всех локаций (читай по простому - пещер и других злачных мест) руках оказался изрядно поеденный ржавчиной, побитый киданием об ближайшую скалу, с налипшими кусками того, что в нем варили, короче, Котел Колдуна. "Волшебно, - прозвучал в мыслящей части головы Генри хриплое меццо Пойзон. -Теперь возвращайся в особняк Лоллесов и башку Палача не забудь". Генри поморщился и полез обратно к веранде, уповая, что голова Палача поскачет за ним следом самостоятельно. Отчасти это оказалось сбывшимся прогнозом, ибо голова действительно ринулась следом за Генри, но львиную долю пути предпочла подниматься, вцепивших осколками зубов в правую штанину чародея. На веранде так же поджидал зубастый сюрприз. Вернее не сюрприз, а давешний знакомый - Кристальный Дракон. Он полулежал на зас... захламленной веранде, сжимая в лапе исполинских размеров кулек с поп-корном, прихлебывая темное пиво из кружки со всеми правами называться бочкой, явно наслаждаясь комедией, которая со временем станет тем самым героическим эпосом, если найдется прохиндей, не чуждым словоблудию, кто этот эпос сочинит. И все бы ничего, если бы к моменту заползания Генри на веранду принцесса не открыла на оставшиеся сто пятьдесят грамм самогона в жилах правый глаз и не промычала первые два слова, живущие в истории, с утра, когда первые люди набрались продуктов брожения: - Меня тошнит... - Меня тоже, - поделился своими бедами Генри. - Только не здесь! - ледяным тоном предупредил Дракон. Чародей благоразумно шмыгнул в портал. Следом за ним проскакала туда же голова Палача и проползла принимающая муки древнейшего инквизитора его преосвященства Бодуна принцесса. Оказавшись на горной дороге, по которой до Теней Владык надо было пройти около пяти километров с гаком (что составляет двадцать три километра, тринадцать из которых по болоту) и еще три (огибая уцелевших и находящихся в добром для себя здравии членов гильдии воров) километра до особняка Лоллесев, чародей долго отравлял слух легиона волков и случайных прохожих бранью озвученных проклятий. Обессилев (порвав в клочья голосовые связки), он взвалил на плечо вяло рефлексирующее тело принцессы (надеясь в будущем слупить за него пару сундуков с приятно мерцающими золотыми монетами с папаши сей особы), цыкнул на голову Палача, и, пиная перед собой легендарный артефакт, героически добытый во избежания больших мытарств, коих сторицей могла воздать ему Пойзон, тронулся в конечный для очередного (кошмарного с точки зрения Генри) путь, с робкой надеждой расставить все точки (смыться с глаз долой раньше, чем это заметят) в предложениях договора и закрыть задолженность. Пару раз провалившись в трясину, едва не утратив в ней Котел Колдуна и принцессу, так до конца (то есть способную перемещать свои нижние конечности самостоятельно больше, чем на десять шагов) и не протрезвевшую, Генри подошел к окраине города, и, по закону всемирной подлости, столкнулся со стражей. Страж, не намного опережавший в трезвости принцессу, но способный удерживать в руках алебарду (вернее алебарда не позволяла стражу упасть физиономией цвета вечерней зари в зловонную грязь) потребовал сообщить имена пришедших. Учитывая щекотливые отношения с королевичем Урге, чародей решил проблему при помощи золотой монеты (через десять минут обратившейся в то, чем была на самом деле - крупным куском гальки) и скоростью исчезновения с глаз долой. В особняке Лоллесов призрак старого герцога лениво раскачивал пыльные гардины, с грустью поглядывая на кувшин, полный доброго вина двухсотлетней выдержки и тихо сетовал на несправедливость жизни после смерти. Кавардак, учиненный солдатами и бегством чародея отнюдь не радовали старика, но чтобы герцог сам принялся за уборку - да никогда! А проклятущие экономки, служанки и прочие горничные почему-то не стремились заняться должной им работой, а удирали с простонародным визгом. Уговаривать Великую Ведьму прибрать в особнячке, дел всего-то на пару часов, у герцога ума хватало не начинать, тем более, что Пойзон скрылась в неизвестном направлении. А по сему, вышвырнув из дому омерзительных гвардейцев всем осатаневшего королевича Урге, призрак флегматично теребил гардины, тосковал и думал о вечности, которая оказалась такой липкой и серой, как овсянка, что варила матушка Лоллес, желая сбросить пару десятков килограммов откровенно лишнего сала. На столе, за которым некогда собирался всех цвет королевства, покрытый дорогой темно-зеленой парче нагло чистила перья Стратим-птицаvii, за каким-то псом оставленная Пойзон. Ведьма перед уходом обещала забрать эту пернатую легенду иного мира, но даже тот факт, что сей Стратим был конкретным недоростком и вообще декоративной породой, выведенной ведьмами дабы выпендриться, не отменяло разрушений, кои портативный Стратим устраивал в замкнутом пространстве. Полутораметровая птица, с маленькой головой цыпленка, больного чесоткой, клювом попугая, лебединой шеей, тощим длинным тельцем, навивающим мысли о причастности к этому пернатому уродцу некой гиперсексуальной таксы, орлиными лапами и крыльями грифа... надо заметить, что юмор у ведьм всегда отличался угольной чернотой. И вот этот уродец демонстративно чистил пестрые перья, щелкал клювом, косился на призрака с возмутительной дерзостью и периодически услаждал хилую утробу великолепным вином. Если бы призраку старого герцога Лоллеса была возможность выбора, то он бы точно умер во второй раз, и кровожадно жаркие недра Тартара показались бы ему третьим небом. Но, увы. Выбор - это такая скверная штука, о которой все талдычат, будто галки на воровской сходке, но никто не спешит предоставлять. А по сему призраку оставалось лишь ждать, когда появится хоть кто-то, кто избавит его особняк от докучливых интервентов и самодовольных гостей. Но гости - это явление куда более мерзкое, нежели абстрактный выбор. Ибо они (особенно постояльцы) имеет прескверную привычку возвращаться, причем нередко приводя с собой себе подобных. Отдуваясь и пыхтя, пиная перед собой Котел Колдуна, уворачиваясь от зубов Головы Палача, волоча на плече мычащую принцессу, сдувая с глаз пепельного цвета волосы, проклиная мироздание, драконов и злоключения, Генри Чар втек в особняк предусмотрительно через черный вход и прошествовал в гостиную. От вида Стратима он слегка опешил и уронил на захламленный паркет особу королевской крови. - Где девку спер? - меланхолично полюбопытствовал призрак старого герцога, отвлекаясь от гардин. - Мне ее Кристальный Дракон в нагрузку к Котлу вручил, - отмахнулся чародей. И, срывающимся на визг голосом вопросил, кивая на птицу, - А это еще что за дрянь?! - Сам дур-р-рак и дрянной чародейский хряк, - хриплым, пронзительным и на редкость мерзостным голосом отозвался Стратим. Генри обессиленно опустился рядом с принцессой, которая вяло шевелилась в груде мусора. Чародей судорожно перебирал в голове знания о тотемах, волшебных птицах, прислужниках ведьм, адских крылатых младших демонов, но ничего похожего на это странное существо, с видом правителя мира, судя по гордой осанке и задранному в потолок клюву, в воспоминаниях не обнаружил. Призрак старого герцога шамкал губами, покусывая ус, кряхтел и укоризненно вздыхал, глядя на пьяную принцессу и с ответом не спешил. Стратим вновь приложился к кувшину с вином, издал несколько гортанных звуков (один другого отвратительнее), выловил из оперения крошку и уставился на чародея. Голова Палача паскудно осклабилась, запрыгнула на стол и попыталась цапнуть птицу за хвост. Птица в ответ долбанула башку крепким клювом и отфутболила ее в угол гостиной, в результате чего антикварная напольная ваза разлетелась вдребезги. - Одни убытки, - горько продекламировал призрак. - Уймись, стар-рик, - отрезала птица. И глубокомысленно добавила - Мертвым имущества не треба. - А ты вообще заткнись, гусак новогодний! - вспылил призрак и начал нервно кружиться под потолком. - Сейчас взлечу, - пригрозила птица. - Стекла по всему этажу вылетят, - ворчливо возразила Голова Палача. - Вот и хор-рошо! - Ты что за черт пернатый? - обессиленно вклинился в беседу Генри. - Ик? - лаконично повторила его вопрос принцесса. - Это Стратим, потомок Стратим-птицы, Виверина, Любвеобильного попугая, Феникса и еще кого-то там, кого в породу намешали, - просветил кто-то чарующим вкрадчивым баритоном. На пороге гостиной стоял высокий бледный мужчина в серебряной кольчуге. Длинные курчавые пшеничные волосы обрамляли овальной формы лицо, темно-синие глаза миндалевидной формы таили в себе смех. В руках пришелец держал копье, коим впрочем пользоваться не собирался. Призрак старого герцога Лоллеса только рукой махнул, видимо примиряясь с мыслью, что особняк его отныне представляет собой постоялый двор для магических, нагло так на деле немифических и прочих существ. - Привет, Удviii! - прокаркал Стратим, и по свойски кивнул на ополовиненый кувшин вина, - Выпить не желаешь? - Не сейчас, - отмахнулся Уд, с какой-то детской непосредственностью разглядывая Генри. - Так вот как ты выглядишь, чародей-должник. - Тебе чего тут надо? - угрюмо осведомился чародей. - Впрочем, я итак догадаюсь. Тебя сюда послала Пойзон. Так может прекратишь конвоем в дверях стоять и поведаешь на кой? - Хамский юноша, - прокомментировал Стратим. Уд улыбнулся, выудил из воздуха (позерство свойственно не только юным чародеям, но и древним божествам) конверт, запечатанный печатью, в виде маленького зеркала и продолжая усмехаться, вручил его сидящему на полу и надувшемуся на несовершенство законов сотворенного неизвестным прохиндеем мира Генри. Исполненный самых скверных догадок, чародей открыл послание и углубился в текст, написанный нарочито каллиграфическими буквами: Драгоценнейший и обаятельнейший Генри Чар! Я поздравляю тебя сердечно, ибо ты справился с возвратом первой трети своего малюсенького, но значительного долга. Счастлива сообщить тебе, что Котел Колдуна ты передашь на хранения призраку старого герцога Лоллеса, дабы создать особняку его репутацию мистического и зловещего места. Это будет вполне справедливой компенсацией за ту разруху, что образовалась в обители его связи с твоим пребыванием в юдоли его. Теперь для тебя начинается вторая часть возврата долга. Вместе с Головой Палача, Стратим-птицей и принцессой династии Роял ты отправляешься на границу мира, дабы открыть портал в Царство Мертвых Богов и вручить Владыке Скорби его будущею супругу (принцессу) и ее приданное (кровь и Стратим-птицу). Голова Палача проследит, чтобы ты нигде не свернул со своего великого пути. Кстати, мнения о новой жене и приданном и о желании получить их в пользование Владыку Скорби никто не спрашивал. А по сему тебе предстоит немало славных подвигов, ибо всеми силами и властью, магией и интригами Владыки будет мешать тебе исполнить свой долг с той же остервенелостью, с кое ты, волшебный клоп, пытался избежать возврата долга своего. Удачи, Малыш! - Ну спасибо! - выпалил Генри. - И это из-за какого-то Снадобья Колдуна! Несправедливо! - Ну почему же? - удивился Уд. - С помощью этого снадобья ты успешно выкрал Скипетр Императора Чар... Кстати, прихвати его с собой, он тебе точно понадобится. И Уд, разорвав пространство, исчез. Генри послал вслед ему самое грязное проклятие, которое знал, обхватил руками косматую голову и начал виртуозно причитать. Призрак старого герцога, используя свои таланты полтергейста, отправился в самый дальний чулан загонять в покрытый паутиной угол Котел Колдуна. Нельзя сказать, что он был в восторге от приобретения очередной пусть антикварной, но один паяц, рухляди, только вот слушать стенания юного чародея, у которого крыша текла изрядно и до селе, было еще худшим из возможных зол. А ныть, стоит заметить, Генри умел виртуозно. Уже спустя пять минут от его витиеватого плача принцесса династии Роял протрезвела и судорожно боролась не только с воинственным бодуном, но и с желанием опустить на голову чародея тяжелую дубовую табуретку. Голова Палача, напротив, простодушно прониклась состраданием к несчастному Генри и вторила ему вторым голосом, от чего у Стратима началась внеплановая линька и почесуха. Только все эти занятные действия были абсолютно бесполезны. Ибо призрак старого герцога Лоллеса по возвращению лаконично потребовал, чтобы вся (сомнительно) честная компания выметалась из его фамильного особняка в аллегро-темпе, позволив только принять ванну, переодеться в удобную для похода к границе мира (больше известной в миру как пес его знает, где оно вообще находится) одежду, прихватить что им нужно из их (а не герцогской) собственности, так и быть, перекусить перед отправкой и чтоб духу их тут в ближайшую сотню лет не было. Глава 3 Трактир "Свинья и Оглобля", расположенный при постоялом двое где-то на королевских выселках, полностью соответствовал своему названию. Толпы пьяных крестьян, чуравшихся бани, хлебали сомнительного качества пойло, заедая его жирной, подвергнутой справедливому остракизму целителями, свининой и плохо проваренным зерном, выдаваемым за деревенскую кашу, стучали кулаками по промасленным столам, падали с лавок, упоенно били друг другу щербатые морды, в общем, культурно отдыхали. Владелец самого элитного (и единственного) питейного заведения, он же по-простому - трактирщик, сотрясал бревенчатые, грубо обструганные стены, величайшей силой исконно крестьянского храпа, идущего из-под стола. Кухарки, румяно-чумазые дородные бабищи неопределенного возраста, заливаясь то визгливо-счастливым хохотом, то имеющей древнейшие корни бранью, сновали меж завсегдатаев с подносами, дымящимися подозрительной свежести едой и тяжелыми кувшинами самого популярного местного пойла под названием Его Высоко Благородие Самогон. Вяло грел, зато обильно чадил камин, чей дымоход вот уже десять лет как никто не удосужился прочистить, мстя за такое безразличие несмываемой копотью. Единственный свободный стол притаился возле кухни, из которой неслись душе (а скорее ноздри) раздирающие запахи. Все это великолепия предстало во всем своем величавом свинстве пред взором худощавого юного путника в пыльном черном плаще, юной девице со следами распутного нрава на смазливом лице и чудовищного вида птице, отличающейся сквернословием. Больше всего повезло Голове Палача, которая вальяжно сопела в недрах дорожной сумки, болтавшейся на обманчиво хрупком плече принцессы. "Великолепие" почтило пришедших восхитительным, выразительным, едва ли не торжественным молчанием, следом за которым последовал сбивчивый ступ челюстей об столы и захарканный пол. Генри Чар, с видом фаворита короля, богов и дьяволов одновременно, прошествовал к от неожиданности проснувшемуся трактирщику и с аристократической холодностью процедил: - Милейший, нам четыре порции жареной свинины, два свежих калача и кувшин добротного вина, а также полную миску ржаных сухарей, соленой рыбы и пинту черного эля, да поживее. Свою фразу он сопроводил двумя золотыми монетами с гербом его Величества, небрежно брошенными к ногам трактирщика, на которые в сим захолустье можно было купить каменный дом, приличный огород и в ближайшие пятьдесят лет вообще не работать. Трактирщик сгреб монеты, с преданностью (собака отдыхает!) заглянул в глаза господина и лично помчался на кухню, сотрясая закоптелые стены таверны о том, что его высокоблагородие само пожаловало. Компания тем временем устроилось за свободным столом, скинув плащи, под которыми мерцали полуторные мечи, а у принцессы вдобавок еще и арбалет. Стратим же впечатляюще мерцал золотистым в скверном освещении таверны клювом и равнодушно терзал многострадальное дерево лавки острыми, как клинок наемного убийцы, когтями. В сущности, брошенного при входе Генри заклятия Почтения было вполне достаточно, что трио предпочитало сковывающий страх толпы чарам, кои слегка заторможено действовали на пьяных, и власть драгоценного металла, выуженного из казны королевича Урге тем же чародеем. Основные методики себя оправдали, и свежайшая свинина, рыба, кувшин с вином и черный эль появились на столе спустя десять минут. А калачи и сухари обещали дополнить стол еще через пять-семь минут, о чем дрожащим голосом клятвенно заверил путников трактирщик. - Интересно, что на этого ленивого скота так отрезвляюще подействовало, - пробормотала принцесса, разрезая кинжалом мясо, - чары, мечи или наш гордый альбатрос-переросток Стратим? - Сейчас как клюну! - с набитым клювом пригрозила птица. - От алкогольной интоксикации помрешь тут же, - предупредил его Генри. - Чего-чего? - подняла одну бровь принцесса. - У тебя вместо крови одна самогонка да вино, - парировал чародей. - На мой эль не смотреть! - отрезал Стратим. - Больно надо! - фыркнула принцесса. - От вашей компании не то, что самогон, тушеные мухоморы поглощать начнешь. - Твое общество тоже не предел мечтаний, - прочавкал Стратим. - Если бы кое-кто, согласно законам сохранил свою телесную невинность, мы бы не бороздили зачуханные глубинки в поисках юной девственницы... - А ты в мою личную жизнь не лезь! - Как же вы мне оба надоели! - простонал Генри. - Все проблемы из-за женщин и привередливых животных! Одной видите ли надо, чтоб жену и пернатое к дьяволу в клозет доставили, так потенциальная жена пьет как десяток здесь присутствующих крестьян, да к тому же Гименеяix основы попрала, а проклятым единорогам для соблаговоления беседы нетронутая дева надобна, причем не абы какая, а во цвете весны! А где я ее им, неразговорчивым, должен найти?! И на ком им вообще девственница?! - В монастырях Весты поищи, - посоветовал Стратим. - Мы уже пять их облазили, - язвительно напомнила принцесса. - Хоть одну нашли? - Одну, вообще-то, нашли, - прогудела из дорожной сумки Голова Палача. При этих словах чародей обильно покраснел и отвел взгляд. Соблазнительная юная жрица в часы вечерней зари вновь предстала перед глазами юного сумасброда во всей своей нагой красе. А к заре утренней, когда была назначена встреча ее с единорогом весталкой она уже не была... - И этот распутный тип собрался мне мораль, пылающую аскетизмом и лицемерием прочесть! - резюмировала принцесса, вопиюще правильно истолковав румянец Генри. Генри сделал вид, будто полностью поглощен обедом. Возможно, ему бы и удалось сей великой силой чавкающего безмолвия перевести застольную беседу в иное русло, но - увы. Стратим бойко расправился с рыбой, выхлебал кувшин эля, слегка захмелел и голосом пьяного прапорщика выкрикнул: - Тр-р-рактир-р-р-рщик! Жр-р-ратвы! Эля! От утробного рева часть присутствующая в трактире крестьян подпрыгнула на лавках и деликатно воззвала к богам (другая часть, попросту, не протрезвела даже от такого клича). Владелец резво потрусил из пылающей невероятным жаром кухни к дорогим гостям, но не рассчитал степень собственного опьянения. С душераздирающим визгом, больше подошедшим бы благородной леди, увидевшей прилетевшего по ее душу (и не только душу) дракона, грузный трактирщик растянулся на грязном полу и неожиданно для всех захрапел. Ожидать его пробуждения в ближайшие часы не приходилось. Генри возмущенно уставился на Стратима, который (как ни раз случалось с ним во хмелю) уже начал горланить похабные песенки, сопровождая свой концерт энергичным похлопыванием крыл, отчего с ближайших столов снесло и еду, и выпивку, и самих за ними сидевших. Когда наглая птица перешла на репертуар придорожных борделей, ехидно поглядывая на чародея мутными глазками, песни неожиданно подхватило все пребывающее в сознание пьющее содержимое трактира. Около полусотни мощных глоток слились в не менее фальшивый хор, от которого чародею стало дурно, Голова Палача из сумки пригрозила, что, мол, сейчас вылезет и всех покусает, а принцесса покатилась от хохота. Дело в том, что за несколько дней до этого, как раз после истории с юной весталкой захмелевший Генри Чар в самом популярном по меркам королевских выселок (хотя и не единственном) борделе сам сложил эту песенку, и вот теперь к своему полному протрезвлению узнал, что творчество ночного (и утреннего) загула пошло, так сказать, в народ. И благодарный за столь витиеватую похабность люд уже выучил и текст, и простенький мотивчик, и вот уже звучно демонстрировал автору особую известность в сельских кругах. А Стратим все распалялся... Взлетев на барную стойку, он прочистил глотку, вальяжно поклонился неистовствующей публике, сделал пару глотков самогона, опьянел окончательно и загорлопанил следующую песенку, рожденную в том же борделе, но уже в соавторстве Генри и принцессы. Надо ли уточнять, что и этот шедевр простой люд знал от и до?.. Принцесса выхватила из рук прошмыгнувшей кухарки кочергу и с боевым кличем: "Ах ты ж подлюка ощипанная!" ломанулась к птице, превращая барную стойку в бранную. Началась локальная бестолочь, где морды друг другу упоенно реставрировали все, Голова Палача, выпрыгнувшая из сумки, остервенело хватала бойцов за лодыжки, а Генри мрачно взирал на это буйство с высоты собственной трезвости. В битву ворвался и добавил ожесточения мощный батальон кухарок. И тут чьи-то острые коготки пребольно сжали ухо чародея. - Ну и как это понимать? - прошипел немного отрешенный женский голос. Генри, морщась и поскуливая, оглянулся. Перед ним стояла весьма разозленная Пойзон, и на лице ее не было ничего, что могло обещать шанс на выход из ситуации мирными путями. - Я дала тебе простое задание, - продолжила лютовать ведьма, - отправить принцессу династии Роял и Стратима в Царство Мертвых Богов. А ты шатаешься по злачным местам, устраиваешь местечковые смуты и доводишь своих подопечных до цирроза печени и гонореи! - Скорее уж они меня, - буркнул чародей, потирая прищемленное ухо. - О да, ты у нас просто образец воздержания, целомудрия и чести! - кинула свою реплику Голова Палача, не забыв тяпнуть очередного бойца за ляжку. - Слушай, а что мне остается?! - взвился Генри, обращаясь к ведьме. - Я понятие не имею, где находится этот трижды проклятый и самому архимагу ненужный портал! - Ты читать не умеешь? - изумилась ведьма. - Я же точно написала, что на границе мира... - А у него, видать, магическая география в школе чар прошла мимо, нигде в закоулках памяти не застревая, - язвительно поведал приземлившийся рядом с Пойзон Стратим. Птица, и без того не отличавшаяся небесной красотой, выглядела прескверно: подбитый глаз и человека не красит, а уж пернатое и вовсе превращает в монстра. Прибавить к этому добрую половину выдранных в драке перьев, сломанный на лапе коготь и мощный перегар из поцарапанного клюва: в общем зрелище не для слабонервных. Ведьма ошарашенно посмотрела на то, во что всего за пару недель превратилась гордая и величественная птица, произнесла несколько цветистых фраз на крестьянском диалекте и светским тоном обратилась к Генри: - Какой смертью, сударь, ты предпочтешь умереть? - За что?! Ведьма многозначительно кивнула на птицу. - Так он же сам ежедневно напивался в любом трактире или в борделе! - возопил чародей. - Насильно никто не заставлял! - Ты почему до сих пор не переправил моих подопечных к Владыке Скорби?! - Искал портал, я ж тебе уже говорил. А только единороги знают, где эта самая граница мира. Только вот чтобы поговорить с единорогом нужна невинная дева. А где ее так просто достать? К тому же... - Ты полный болван, - перебила его ведьма. - Фраза "только единороги знают" тождественно равна не менее восхитительным "пес его знает" и прочим к своему собственному изумлению осведомленнейшим во всех мирах животным, растениям и некоторым частям тела. Только про единорогов также это является присказкой-головоломкой в устах младших приспешников Владыки Скорби. О чем, по ходу, только ты и не знал. Тут чародей взвился окончательно. - А вот ты, к примеру, гад крылатый, об этом знал?! - рыкнул он на нахохлившегося Стратима. - Знал, разумеется, - важно подтвердила птица. У Генри закончились и слова, и эмоции, и простые силы. Он амебой начал сползать по щербатой лавки в липкую пакость под щедрым на занозы столом. Пойзон отвесила птичке звучный подзатыльник, за шкирку выдернула чародея из укрытия и выкрикнула заклинание, останавливающее ход времени. Когда все и вся в трактире застыли в причудливых позах, она скрылась в толпе и спустя пару минут извлекла оттуда изрядно потрепанную принцессу династии Роял. Время дернулось и вновь пошло своим ходом. Принцесса по инерции закончила хук справа, который врезался в скулу многострадального чародея, машинально лягнула Голову Палача и и оторопело уставилась на ведьму. - Ну здравствуй, Мессалина, - пропела ведьма. - Может теперь ты поведаешь мне, на кой я вытаскивала твое сомнительной чистоты тело из Уединенного Дворцаx и подарила шанс стать кем-то вроде Персефоны, хотя ничего особо божественного в тебе и нет? - Так я же не оспариваю свою участь, - смущенно отозвалась принцесса. Пойзон одарила компанию презрительным прищуром темных глаз и резюмировала: - Все! Хватит дурью маяться! Быстро протрезвели, привели себя в порядок, проспались, а утром встретимся у входа в Древний Лес. И красавица-ведьма исчезла. Тяжело вздыхая и сетуя на судьбу, Голова Палача закатилась в дорожную сумку. Не говоря ни слова, Мессалина Роял, ловко маневрируя между продолжающими сражаться крестьянами двинулась к выходу. Стратим предпочел покинуть трактир, выбив окно, а Генри предварительно заглянул на кухню и стащил оттуда копченого гуся, затем ушел через черный выход просто по привычке. На берегу реки чародей меланхолично поужинал второй раз, смыл с себя грязь и запахи в холодной воде, устало исцелил свои синяки и вернулся на постоялый двор, где в зачуханном номере тут же упал в койку и крепко заснул. Пробуждение его на утренней заре было ужасным. Стратим особо мерзким голосом в ухо орал чародею похабные частушки, чередуя их с лаконичным и неизбежным: - Подъем! Генри со стоном открыл глаза. Птица выглядела еще хуже, чем накануне, хотя чья-то склонная к черному юмору и незамысловатой эстетики рука и спрятала оплывший глаз пернатого под повязкой в стиле матерый корсар. - Уйди, животное, - простонал чародей. - Хочешь, чтобы вместо него пришла Пойзон? - усмехнулась входящая как всегда без стука Мессалина. - Она может. Только вот не за тем, на что ты губы скатертью раскатываешь... Тут Генри вспомнил о человеческом достоинстве и нормах приличия (такое с ним тоже нередко случалось, правда, всегда после бурно проведенной ночи): - Выйдете, я должен одеться, - повелел он. Стратим фыркнул и по-пингвиньи переваливая именно вышел из номера. Следом за ним последовала и принцесса, напоследок кинув-таки шпильку: - После того борделя мог бы и не стесняться. - Я был пьян, - парировал Генри. - А я - еще пьянее, иначе бы ничего не вышло, - цинично заверила Мессалина. Чародей застонал и стотысячный раз проклял инкубов, а заодно и змэуxi , являющихся на редкость гнусной конкуренцией. "И почему о них всегда вспоминают? - мрачно думал Генри, натягивая кожаные штаны. - Чем они превосходят других мужчин?" Наивный Генри, увы, не подозревал, что выполнив свою миссию, инкубы и змэу отправляются восвояси и о них не надо ни заботиться, ни производить впечатления. В общем-то умением вовремя смылиться инкубы и заслужили всеобщую любовь женщин. Через десять минут компания купила у страдающего похмельем, выдаваемым за подагру, конюха трех лошадей (Стратим неожиданно для всех завил, что тоже хочет ехать верхом и непременно на отдельной лошади!) и двинулась на опушку Древнего Леса, исполненные самых дурных предчувствий. Древний Лес являлся (впрочем, до сих пор является) особой территорией королевства. Ибо живет исключительно по своим законам, продиктованным духами, энтами, сектой волхвов-друидов, лесными эльфами и приблудами-леприконами законами. Могучий и мрачный, он порой становиться обманчиво жизнерадостен, но чаще верховный владыками, известный под именем Лесничий и его свита из ворчливых леших, пребывает в гнусном настроении, а потому внутри Леса царят вьюга, сугробы и дикие животные, которые, когда пищи совсем не хватает, с энтузиазмом поедают друг друга и на свою свернутую шею забредших в угодья владыки охотников. На опушке Древнего Леса, где эльфы выращивают особый сорт земляники, несведущего добытчика, набравшего полную котомку ароматных ягод ждет острая стрела в лоб, а собранное вместе с личным имуществом переходит к караулившему в это время грядку эльфу. Впрочем, даже прогуливаться рядом с опушкой - дело весьма не безопасное, ибо остроухие сторожа являются изрядными параноиками, и при виде пришельца в их мозгах вспыхивает лишь одна мысль: "А он точно не по мою грядку приперся?!" Внутри Леса дела и почище случаются, но что конкретно там происходит, мало кто поведать может, так как пока еще оттуда никто не возвращался. По легендам в самой глухой чаще, красиво и метафорично именуемом Сердцем Леса, находится загадочная арка, при правильной использование которой можно попасть в Царство Мертвых Богов. Правда это или метафора, легенды умалчивали, потому как желающих проверить сказания не находилось (а кому охота переться через ловушки, капканы, сражаться со злой волей и вообще рисковать своей головой ради какого-то портала, ведущего невесть куда, да и чего в этом Царстве такого?!). Проблемы начались еще в пути, так как лошадь Стратима не слишком понимала, что за странный крикливый наездник обстроился на ее спине и перманентно норовящий переместиться ей на голову. Попытки сбросить наглеца не увенчались успехом, зато забастовали другие лошади, в результате чего Генри, и без того настроенного самым склочным образом, пришлось применить свои чары. Мессалина постоянно жаловалось на искусавший ее бодун и на травящую бородатые (любой гном позавидует) анекдоты Голову Палача. Голова же страдала от качки, но в плоском юморе шла до победного ( доведения до бешенства всех слушателей). Самыми нервными оказались притаившиеся в засаде в колючих кустах местные разбойники, с гиканьем и улюлюканьем неожиданно окружившие отряд из троих пропойц в недешевых одеждах и соблазнительно торопящихся куда-то без охраны. Впрочем, радость их быстро сменилась недоумением, когда в ответ на их появления, троица всадников неприлично загорелась абсолютным счастьем. О несчастные двенадцать разбойников! В то злополучное утро им пришлось стать стоком для мерзкого настроения отряда. Хотя сами виноваты. Гнули бы спины, работая в поле или на мельницы, глядишь, пронесло бы... Генри выхватил полуторный меч, легко спрыгнул с лошади и ринулся в атаку, предусмотрительно локализовав поле боя огненный кругом на случай, если самоуверенные вахлакиxii, вооруженные самодельными булавами (банальными дубинами с криво прибитыми шипами) да тесаками, удумают сбежать. Принцесса, гарцуя на ломовом скакуне с видом первого конного гвардейца Королевства, стреляла из арбалета по снующим потрепанным мишеням. Стратим вообразил себя прометеевым карателем (то есть особо садистски настроенным орлом, распираемым сознанием, что он выполняет волю Верховного Бога) и пикировал сверху на впавших бестолковую панику противников. Когда ему наконец удалось сшибить одного из лиходеев, Стратим, прижав бедолагу (он все-таки не заслужил такой кончины) к дорожному камню, урчанием стал выклевывать тому печень, не забывая брезгливо выплевывать добытые куски. - Прекрати, меня сейчас стошнит! - взмолилась Мессалина и прекратила муки лиходея выстрелом арбалетного болта в лоб. - Стер-р-рва! - огрызнулся Стратим и, поперек туловища перехватив мертвого врага, взмыл к солнцу. Генри упоенно рубился с тремя вооруженными булавами разбойниками. И, судя по довольной ухмылке, собирался заниматься этим еще с час, хотя прикончить их мог в первые две минуты боя. Голова Палача выпрыгнула из дорожной сумки и рыча, будто свора голодных волкодавов, гоняла по кругу еще одного несчастного, жизнерадостно кусаясь. Но и ей сие пусть даже самое обожаемое в мире занятие все-таки прискучило, и она коварно покатилась под ноги беглецу, цинично отправив страдальца в огонь. Принцесса осмотрелась. Из живых противников осталась лишь троица, с которой резвился чародей. От нечего делать Мессалина спешилась и решила пошарить по карманам поверженных вахлаков. - Мародерство - самое важное занятие в жизни благородных девиц, - прокомментировал вернувшийся с небес Стратим. - А им уже ничего и не надо, - отмахнулась принцесса, с любопытством разглядывая изящный серебряный кинжал, выуженный из-за пазухи мертвеца. Изысканная работа, истинное мастерство неизвестного мастера, причудливые вензеля и украшенная сапфирами рукоять пленили принцессу, знавшую толк в смертоносных дворцовых игрушках. - Моим будет. - Подытожила она и вздохнула, - Жаль, что ножен нету. - Прежнему мародеру он счастья не принес, - предупредил Стратим. - Ты смотри, как бы тебе та же участь не светила. - Слушай, птичка, - пылая гневом и направляя на уподобившегося Сивиллеxiii компаньону по стечению обстоятельств, - ты никогда не знал, что предсказателей либо вешали, либо на костре сжигали, либо заживо замуровывали испокон веков вот за такие вот суеверие?! Еще один твой "кар", и я внесу свою лепту в истребление долдонов-провидцев посредством пристреливания! Стратим с притворным ужасом спрятал голову под крыло. Генри же, прикончив одного из противников, задумчиво добавил: - Ну, если подумать, то Владыке Скорби, в сущности, безразлично, в каком виде ему вручат сие пернатое. Может, в виде чучела даже оно и лучше будет... Подобные рассуждения гордая натура Стратима сносить уже не могла! Месть требовала свое, и птица, схватив обоих еще живых вахлаков, взмыла в небо и с высоты сбросила их на Генри и Мессалину. Разумеется, компаньоны успели увернуться, но заляпаны оказались изрядно. Чародей, стеная, снял заклятие и, ведя под узцы уже на все готовую лошадь, поковылял к озеру отмываться. Принцесса сперва попыталась пристрелить проклятую птицу в полете, но болты для арбалета кончились раньше, чем ее гнев. В итоге она также последовала к озеру, прихватив еще и лошадь Стратима, решив, что этот крылатый гад и своим ходом куда надо доберется. Солнце неумолимо кралось к зениту, и на встречу с ведьмой команда уже категорически опоздала, а потому и не спешила. Вдоволь наплескавшись в озере, а заодно и порыбачив, принцесса и чародей развели костер и занялись приготовлением завтрака. Свою лепту внес отходчивый Стратим, на манер чаек поймавший несколько крупных форелей. Когда трапеза подходила к концу, на берег озера притрусил молодой лис. Он с благодарностью сжевал предложенную Генри рыбу и безо всяких кусачек позволил снять свой ошейник, в который был зашит лист бумаги. Обменявшись полными опасения взглядами с компанией и почесывая довольного миром и собой лиса, чародей развернул послание Пойзон и углубился в текст: Дорогие мои непутевые лодыри! Довожу до вашего сведения, что мне осточертело ждать, пока вы доберитесь до опушки, а по сему я буду ждать вас в землянке Серого Лешего. Предвидя ваше невежество по отношению к географии Древнего Леса, вручаю на время прелестного рыжего проводника. Помните, лис вас ТОЛЬКО ПРОВОДИТ ДО ЗЕМЛЯНКИ. Охранять вас от собственного головотяпства он не обязан, и если вы, ослы королевского захолустья, осмелитесь втянуть моего любимца в свои передряги, то, дорогой мой Генри Чар, я думаю ты понимаешь, какой будет твоя участь... Кстати, оставьте лошадей на озере, они вам все равно в Лесу не понадобятся. - Вот интересно, - взъерепенился чародей, - почему за все в конечном подсчете отвечаю именно я?! - А ты самый пепельный, - сказал Стратим абсолютную правду. - Вот именно, что не рыжий, - огрызнулся Генри и покосился на медные волосы принцессы. - А я за свой конечный подсчет уже отвечаю, - ухмыльнулась Мессалина. - Думаешь, мне охота замуж за Владыку Скорби. - Так, не понял! - встрепенулся Стратим. - Ты ж вроде сама умоляла... - ...послать мне самого могущественного мужа, - закончила его фразу принцесса и со слезами в голосе продолжила, - кто ж знал, что самый могущественным и обеспеченным владыкой является Царь Мертвых Богов?! Генри расхохотался, но его праздник черного юмора был прервал крепкой оплеухой принцессы. Ворча о заскорузлых нытиках, не умеющих ценить хорошую шутку, чародей распряг лошадей, проверил пожитки, угостил лиса остатками рыба, дождался, когда соберется Мессалина (Стратиму собирать было нечего) и двинулся вслед за пушистым проводником. Глава 4 Лис резво трусил по опавшей листве, периодически дурашливо взметая фонтаны красно-желтого шуршащего одеяния деревьев. В Древнем Лесу (по крайней мере, в этой области) царила юная осень. Белки деловито запасали орешки. Кабаны лениво жевали желуди и рыли подкопы под дубы. Впрочем, некоторые, преимущественно черные, размашистые с ветвями, напоминающими лапы злобного монстра, дубы животные обходили стороной. Ведь в кронах вполне могло располагаться жилище лесных эльфов, очень нетерпимых к посягающим на подвал собственного дома. Стратим передвигался по условной тропе с грацией пингвина в подпитие, по-стариковски ворчал, ругался, будто не к добру протрезвевший боцман, успевая при этом хищным клювом ловить особо наглых шершней, величиной со среднего воробья. Принцесса тихо напевала песенку, известную ей от одной кухарки, что тайно приносила из погребов Уединенного Дворца то бутылочку добротного вина, то бочонок эля. Подобное времяпровождение неплохо скрашивало скуку, а так же порождало бастардов, ибо присутствие смазливых камердинеров и конюхов, а иногда и рыцарей, было обязательным условием попойки. Да. Веселые деньки миновали, и вот Мессалина в более чем чудаковатом окружении шла по Древнему Лесу к своему суженному. Будь ее воля, предназначенного ей Владыку Скорби не только бы сузило, но и расплющило, да только заключенный с ведьмой контракт со стороны принцессы поправок неприемлемых для дела добавлять в себя не мог, а сбежать от обязательств или расторгнуть договор... нет, несмотря на более чем похабный образ жизни, Мессалина не утратила способность мыслить! Генри уныло созерцал пейзаж, размышляя о том, как это его угораздило так влопаться в не им контролируемое приключение. Разбитной внутренний голос цинично напоминал ему все факты, ошибки, всю непредусмотрительность в течении действа, начавшегося от сделки с Великой Ведьмой, и продолжающегося до сих пор. Меж деревьев уже виднелась крыша землянки Лешего, но что-то в ней Генри насторожило. Он выхватил из плечевой сумки Скипетр Императора Чар, пробормотал пару заклятий и направил лилово-черный луч артефакта на крышу. Раздался оглушительный треск. Из-за деревьев показались черти Бездны в латах, угрожающе размахивающее булавами. Стратим издал боевой клич, от которого о всех, кто даже плохо слышал, в радиусе километра завяли уши, грозно отряхнул перья и бросился, хлопая могучими крыльями на вероломных врагов почему-то пешей атакой. - Мы пришли с миром! - неожиданно выкрикнул предводитель чертей, занимая оборонную позицию. - Зато мы во славу мордобоя, - усмехнулась Мессалина, прицеливаясь из арбалета в самого тучного черта. Генри же молча прочертил ставшим багровым лучом Скипетра кольцо Удушья и запустил его в горстку подкрадывающихся сзади чертей. С миром они, как же! Но оказалось, что черти были не чем иным, как пушечным мясом, распространенным во всех мирах и во всех мало мальски приличных стратегиях. Разрывая пространство, на тропу начали выпрыгивать архидьяволы, без лишних телодвижений, бросившихся на отряд с дымными косами, даже малая царапина от которых смертельна. Чародей выкрикнул заклятие, и приказал Стратиму, принцессе и лису встать рядом с ним. Очертив Скипетром круг защиты, Генри ухитрился выхватить из-за приделов круга зазевавшегося черта, оглушить прислужника Владыки булавой и бросить к ногам растерянной принцессы. - Свяжи этого придурка! - скомандовал Генри, выуживая из внутреннего кармана куртки Мел Демонолога (этот артефакт чародей прихватил как сувенир из музея Анклава Алхимиков, резюмировав, что коли Мел под стеклом валяется без дела, то Анклаву он не нужен) и чертя малую пентаграмму. Архидьяволы тем временем обосновались за пределами защитного круга и злобно таращились на отряд, выкрикивая проклятия и угрозы такими скверными голосами, что говорок Стратима уже казался трелями соловья. Лис неожиданно задрал голову и завыл. В вое его слышалась мольба о помощи. Генри бросил оглушенного связанного черта в центр пентаграммы и, бормоча что-то о великой жертве, магией распоров защищающее посланника Владыки латы, одним точным движением вырезал бедолаге сердце, отбросив мертвое тело в голову ближайшего архидьявола. За чертой круга занялось восхитительной бестолочью кровавое столпотворение, так как запах свежей крови и плоти превращает любого архидьявола в бестолкового хищника, обремененного лишь булимией. Во всеобщей свалки досталось и остаткам отряда чертей, а Генри, шепотом скомандовав своим спутникам не дрыхнуть на ходу и вообще шевелить конечностями резвее, разорвал круг и устремился в чащу. Две минуты спустя до беглецов донесся обиженный вой архидьяволов, а следом их еще дольше отбросила взрывная волна. Отбросила, стоит заметить не слишком удачно, прямо под древовидные ноги рассерженного Энта, пришедшего узнать, что за безобразия творятся в Древнем Лесу. Принцесса получила сокрушительный удар камнем по голове и, отлетев на добрый десяток метров, отключилась. Стратим предусмотрительно взмыл в небо, прихватив с собой жалобного плачущего лиса, которому взрывом обожгло пушистый хвост. Генри, увернувшись от булыжника, ужом проскочил между узловатых ног лесного пастыря, на ходу вспоминая, что он знает об энтах вообще и как с ними справиться в частности. Энт продолжал лютовать, подхватив какую-то увесистую корягу. Генри запустил в него череду Огненных Шаров и спрятался за широким стволом черного дуба, не забыв при этом запустить Морфеяxiv в его крону, дабы избавить свое и без того покрытое многочленными кровоподтеками тело от эльфийских стрел. "Руби его, идиот! - ворвался в голову чародея голос Ведьмы. - Огнем Энта Древнего Леса бить бесполезно!" "Чем рубить? - мысленно возмутился Генри. - Он же каменный, вроде тролля" "Мечом и знанием, олух!" Тут в мыслях Генри засияло заревом озарение. Он, уворачиваясь от коряги, добежал до бесчувственной Мессалины, сорвал с ее плеча сумку и ласточкой нырнул в овраг. Вытащив из недр сумки Дендритxv, чародей, заговорив его, метнул свой смертоносный снаряд под ноги энту и, выхватив двуручный меч, ринулся в контратаку. Парировав удар коряги, Генри рубанул мечом по узловатым коленям лесного пастыря мечом, к своему собственному изумлению исхитрившись перерубить их одним ударов. С неистовым воем энт обрушился на землю, и по Древнему Лесу пронесся стон. "Он уже не опасен, - шепнула Генри Пойзон. - Оставь ему жизнь, иначе хлопот не оберешься". Спорить чародею не хотелось. Смахнув с меча зеленую кровь энта, он поковылял к лежавшей без сознания Мессалине и потряс ее за плечо. Реакции не последовало. Тогда чародей потрепал ее по щекам, но и это не помогло. - Оставь ее, парень, - пробурчала выкатившаяся из сумки Голова Палача. - Она уже плывет по реке Стикс к новому дому. - Она мертва?! - ошарашенно уточнил Генри. - Ну да, - подтвердила Голова, цедя каждое слово. - Она же была человеком, а люди, как известно, удар булыгана, полученного от лесного пастыря, не выдерживают... - Здорово! - прокомментировал спустившийся с небес Стратим, бережно отпуская лиса на землю и уставляясь на Генри, будто баран на свежесрубленный частокол, - И что теперь? - Похоронить ее надо, что еще? - буркнул чародей. Лис подбежал к телу мертвой принцессы, с минуту обнюхивал его и по-собачьи заплакал. Используя волшебство, Генри собрал землю и сотворил из нее курган. Стратим спрятал голову под крыло и молчал. Лис тихонечко поскуливал. - Ну вот и все, - прошептал Генри. - Ты нашла покой. - Двигайте к землянке Лешего, - напутствовала путников Голова Палача, закатываясь в сумку, - там и разберетесь, что и как. - Разберемся, как же, - проворчал Генри и, переходя на крик, обратился к Голове, - У тебя что, вообще никакого сочувствия нет? - Я давно мертв, - донеслось из сумки. - Тем более, что ее смерть, в сущности, не такая уж и потеря для Королевства. - Ладно, двинулись, - проскрежетал Стратим и похлопал чародея крылом по плечу, - чего свершилось, то не исправить и, - птица бросила презрительный взгляд в сторону сумки, - не опаскудить. Дальнейший путь они проделали без приключений, да и кому по сути было строить им козни? Приданное без жены Владыка Скорби получить не мог, а по сему если и планировал устроить путникам засаду, то уже отозвал своих прислужников. Победитель Энта внушал страх Древним Деревьям, да и обитателям их тоже, а то, что он не стал добивать лесного пастыря, во многом оберегало его от мести из-за угла. Оставалось лишь справиться с тоской, ведь в пути чародей в общем-то подружился с принцессой, и чувством вины. Прогоняя через себя всю ситуацию, Генри ни раз находил ходы, позволившие бы Мессалине остаться в живых. Но, увы. У землянки их поджидал лукавый старичок, флегматично куривший трубку с самосадом. Завидев странников, он махнул им рукой, одновременно указывая на дверь, мол, вас ждут, и, прошелестев, что ныне измельчало все: и пастыри, и скорбь, растворился в воздухе. Не ожидая уже ничего хорошего, Генри зашел в землянку и поморщился. За столом сидел давешний знакомый Уд, задумчиво разглядывающий самовар. Заметив чародея, он кивнул на свободный колченогий стул и вздохнул. Стратим поковылял к печке и устроился на грубо выструганной лавке, как на жердочке. Голова Палача выпрыгнула из сумки, зевнула, демонстрируя всем щербатые неровные зубы и бочком покатилась к сидящему в уголке домовому. Домовой без лишних слов показал Голове пудовый кулачище и вновь погрузился в плетение корзины, чем, собственно и занимался до прихода гостей. - Так и будем молчать? - хмуро обратился к Уду Генри. - И где Пойзон? - Решает на Совете Великих извечный вопрос: бить или убить, - отрешенно ответил Уд. - Кого убить? - Владыку Скорби. Ты все еще не понял? - Чего не понял? - все больше мрачнее, спросил Генри, наливая в деревянную кружку условного чаю. - Принцесса не могла умереть в пути, - вместо Уда ответил Стратим. Генри ошалело глянул на птицу. Та нахохрилась. - Все верно, - подтвердил мнение Стратима Уд. - И от удара энта, пусть даже булыжником, Мессалина разве что пару синяков получила... - Тогда что же?.. - перебил его чародей. - Дыхание Мертвого Бога, - подала голос Голова Палача. - Дыхание Мертвого? - не веря своим ушам, переспросил Генри. - Но погодите! Это заклятие для того, что его творит опаснее для него самого больше, чем на того, на кого оно направленно. - Это не совсем так, - поправил его Уд. - Дыхание Мертвого Бога опасно для применения всем, кроме того, кто создал это заклятие. Кроме Владыки Скорби. Стратим хрипло выругался. До Генри понемногу начал доходить трагикомизм сложившихся хитросплетений. Прихлебывая чай, он анализировал произошедшие события и наконец-то догадался соотнести их с тем, что творилось в Мирах. Очередная перетасовка Высших Инкарнаций, смена Властелинов, гибель немалого количества богов, потрясения в межпространственном коридоре, аномалии в Зеркальных Лабиринтах, ожесточенные бои за древнейшие артефакты, странные сны и видения, - все это в отличие от нормальной общемагической обстановки обострилось в последнее время до предела. Великая Ведьма не могла не знать, зачем бесшабашному чародею может понадобиться Снадобье Крадуна, тем более, что при добыче Скипетра Императора Чар Генри способствовала прямо таки неслыханная удача, будто кто-то подстраховывал его весь путь по Катакомбам Веков к усыпальнице древнейшего из древних Императоров-Чародеев, и к тому помог вместе с артефактом благополучно ноги унести. А характер Генри Пойзон наверняка изучила вдоль и поперек, и вот на маленьком долге подловила его и заставила участвовать в Великой Игре (а если без экивоков и реверансов - мордобое) Изначальных Сил. Добровольно же Генри в эти убийственные игры не полез бы, ибо он действительно был просто психом, а не идиотом. Но Великая выбора не оставляла. И теперь лишь от Генри зависела его судьба в Игре, раз уж отлынивать от нее не случилось. На первый взгляд странная доставка невесты Владыке Скорби приобретала определенный смысл. Царство Мертвых Богов получила себе нового Владыку, который то ли исполнял до метаморфоза пророчество, то ли просто одурел от жажды власти и могущества, но тем не менее прежний владыка отправился в конец времен, а новый (по слухам воплощенный в паладина беглец из Пустоты Шаб-Ниггуратxvi) решил все расставить по им выбранным местам. Своеобразным моментом сих мест являлось то, что место тех, кто раньше имел определенную власть, прислуживая, а уж тем более, если равноправно сотрудничая, с инкарнациями прежних стихий и богов, находится либо на занозистом колу, либо на виселице (и вообще, а вы-то почему еще не на плахе?) Традиции, на которых держались Миры в течении тысячи вечностей, Шаб-Ниггуратом были окачены презрением, а все попытки других Инкарнаций повлиять на неофита в Мире Мертвых Богов заканчивались либо открытой потасовкой, либо тайными кознями. Вселенная зависит от соблюдения традиций и законов, - вот что пытались объяснить в промежутках между сражениями Хранители Вечности Владыке Скорби. И всеми силами старались принудить его соблюсти их. Так, как Владыка скорби в глазах людей все равно, что бог подземного царства, предприимчивые Хранители решили снабдить его женой, которая полгода находится в Мире Мертвых Богов, а другую половину года там, откуда ее к Владыке и приволокли. Стратим-птица, символизирующая едва ли не все небесное с точки зрения морских обитателей идеально вписывалась в концепцию мрачного и торжественного венчания Владыки и принцессы в качестве приданного, символа и хранителя древности одновременно. Но все пошло прахом из-за нецелесообразно взобравшемуся на престол выскочки... - Традиции нарушены, - тем временем отметил Уд. - Можно противостоять свите принцессы, можно запутывать ее путь. Можно отказаться от престола. Но убивать предназначенную Высшими Силами супругу - табу. Это откровенное отрицание традиций... - А на традициях держится вечность и Миры, - согласился Генри. - Так что... - Что? - сварливо осведомился Стратим. - Бить нового Владыку уже пробовали - не помогло. Значит его придется убить, - подытожил чародей. - А заодно и найти нового, ибо трон пустовать не должен, - уточнил Уд. - А он правда тот самый Шаб-Ниггурат? - осведомился домовой, отвлекаясь от плетения корзины. - Бездна его знает, - прошамкала Голова Палача. - Сомнительно, - одновременно с ним ответил Уд. И обратился к Генри, - К слову о новом владыке... -Ни за что! - отрезал чародей. Все присутствующие с изумлением уставились на него (но вот насколько это изумление было наигранным?) - Вы думаете, я не понимаю, кто в идеале (а он им и станет, другой и сотни лет не продержится) Владыка Скорби, впрочем как и Бездны, Пустоты, Пространств и прочих болванов на троне?! - Болванов? - усмехнулся Уд. - Именно болванов! Владыка не более чем пафосная и удобная закулисным мастерам кукла с красивыми и грозными игрушками. И вся бодяга, что отравляет всем магическим созданиям жизнь, заключается в том, что вместо покорного болвана на престол вошел ограниченно разумный отморозок с комплексом великого злодея и склонностями к дешевой театральщине. Это понятно любому начинающему прорицателю, сопливому чародею и уж тем более ясно всем Великим, которых в последнее время стало чрезмерно много, что так же озаботило Хранителей Вечности. А по сему именующий себя Шаб-Ниггуратом все еще протирает штаны троном, а не играет в покер с предыдущим Владыкой в конце времен. - Грубо, но большей части верно, - заметила бесшумно вошедшая в землянку Пойзон. Выглядела ведьма несколько усталой. Она подошла к умывальнику и плеснула на бледное лицо пару горстей ключевой воды, после чего села за стол и внимательно посмотрела на Генри, будто считывая что-то внутри него. Уд тем временем подбодрил самовар и налил ведьме в серебряную чашу горячего чая. Лис преданно положил бурую мордочку на колени хозяйки и печально вздохнул. Ведьма машинально почесала любимца за ухом, скормила малышу кусок вяленого мяса и подала знак Уду. Тот подозвал лиса и вместе с ним, разорвав пространство, исчез. - Здесь становится опасно, - пояснила Пойзон. - А молодым фамильярамxvii много и не надо. - Так что теперь? - безнадежно спросил Генри. Ведьма вымученно улыбнулась и огорошила чародея: - Раз ты так протестуешь против своего присутствия на троне Мертвых Богов, то тебе придется найти какого-нибудь голоштанного инфанта, кто этот трон занял бы. Причем найти быстро, так как псевдо Шаб-Ниггурат уже достаточно потрепал вечность и ее Хранителей, да и всех остальных уже порядком достал... - А убить его покуда некому его сменить вы не можете, ибо равновесие рухнет, - понимающее буркнул чародей. - Один вопрос: почему именно я? - За тобой должок... - Ой, да брось ты, - осмелел Генри. - И так понятно, что этот долг - не более чем уловка в хитроумной партии твоей игры с вечностью... - А ты уверен, что твои силы соответствуют догадливости, особенно той, что стоит высказывать вслух? - одернула его Пойзон. Чародей поморщился. Конечно, бурная эскапада, направленная на Великую Ведьму весьма эффектна, но вот и аффекта в ней через край. И все-таки он решил идти до конца: - Почему я? Ты ведь знаешь, что если ты не ответишь, я могу использовать Мазь Кефнеса Египтянинаxviii. - И чем тебе это поможет? Ну увидишь ты во сне одну из вероятных линий развития событий, да и то, если дух, который будет тебе их показывать не окажется нестерпимым лгуном... - Пока они ими не были, - с достоинством парировал Генри. - Ты использовал Мазь? И откуда ты ее стырил? - Мазь Кефнеса нельзя украсть, - ехидно напомнил чародей. - Ее можно только делать самому. То, что я не колдун, еще не значит, что я конченый дурак в ведовстве. - А гонору-то сколько, - насмешливо протянул Стратим. - Так я получу ответ на свой вопрос или как?! - Генри уже начала утомлять таинственность происходящего. - Пророчество, - небрежно обронила Пойзон. Чародей поперхнулся чаем. Вот так всегда! Из-за несвязных реплик безумной Вельвыxix кто-то обязательно вляпывается в чужие интриги, как в коварную гатьxx. Но ситуация тем не менее прояснилась. Придется Генри искать того голоштанного инфанта, который польстится на трон... - Искать его не придется, - фамильярно прочла его мысли ведьма. - Придется сперва добыть артефакт. - Где он и что из себя представляет? Пойзон молча протянула чародею манускрипт. Генри машинально отметил, что текст написан на древнем языке дроу и язык этот он знает прескверно. А так же, что сам манускрипт с точки зрения собирателя реликтов стоит уйму денег... - Ты, клептоман, не отвлекайся! - посоветовал чародею Стратим. - Ты лучше в ребус вникай. А то коли мы опять зигзагами плутать по королевствам будем, я тебе печень не выклевал, так почку точно оторву. - Зажарю, как гуся новогоднего, - рыкнул чародей, с трудом вспоминая язык дроу. В переводе пророчество звучало примерно так: Мы раньше читали грядущее, Как заметки в подшивках газет; В мирах было что-то чарующее, В глазах - антрацит и свет... Но кто-то выкрал Кристалл, И в жизни - с избытком прорех. На поиски артефакта в атолл Отправлен был злой фамильяр. А дхармаxxi засыпана солью, А связь - клубок звездных нитей,- Ведь игр идиота в святость Довольно, чтоб рухнуло небо. Рождались в сумерках дети, Как сор во дворах Пантеона... И в поисках артефакта Забыт был в веках фамильяр. Жвачкой тянулось безвкусное время, Меняя червонец на грош. Расползалось по миру новое племя, Что спутало правду и ложь. А на старом погосте, поросшем бурьяном, Как саван использовав мох, Нашел Кристалл фамильяр И тихонько издох. Генри потряс головой и из уст его горохом посыпались вопросы: - Это точно пророчество дроу? Какая газета имелась в виду и с каких пор они вообще заделались прорицателями? - Дроу перевели пророчество полубогов Мира Механики. Оно чудом уцелело в последней по нынешнему счету межмировой войне магов и сущностей. - Так мне по другому Миру шарахаться придется? - не на шутку разволновался Генри. - Нет, по нашему, - серьезно уверила его ведьма, - по Королевствам... Генри вновь вчитался в текст, а когда повернул поднял голову, ведьмы уже не было. Лишь на столе сиротливо белел сложенный треугольником листок бумаги. Чародей уныло развернул его и прочел: Леший любезно разрешил вам переночевать в его землянке. С утра ты, Голова Палача и Стратим отправляетесь навстречу своей судьбе. Вы должны повторить путь Фамильяра. Найдите в Царстве Мимоз нужный погост, упокойте останки фамильяра и заберите Кристалл. Потом отправитесь Сердце Леса и близ арки активируете артефакт. И, Генри, не играй в этот раз на своей любимой волынке! - Что это она имеет в виду? - изумился чародей. - А то, что в этот раз тебе время потянуть не удастся, - осчастливил Генри Стратим. - Старая ведьмовская поговорка. - А у меня и желания такого нет, - признался Генри. И это было правдой. Больше всего на свете он хотел выпутаться из сей интриги и вернуться к своим любимым занятиям. Поворчав около получаса, Генри растянулся на лавке и крепко уснул. Глава 5 В деревеньке неподалеку от границы Царства Мимоз Генри приобрел двух ослов, немного еды и кожаный плащ, который можно было смело ставить в угол и тот незыблемо там будет собирать пыль. Плащ чародей натянул на Стратима, что вызвало бурный протест со стороны и без того вспыльчивой птицы. С изнурительным путешествием смирял лишь эль в придорожных тавернах, да сознание того, что все могло обернуться куда хуже. И вот путники, покачиваясь в скрипучих седлах, направлялись к стене, ограждающую мимозцев от интервентов, а заодно и позволяющую караульным копить на безбедную старость. Генри искренне надеялся, что его физиономию, осушенную ветрами, стражники не узнают. Морок наводить чародею ох как не хотелось, по меньшей мере из лени. Но ворота, к пробудившейся паранойи Генри, они миновали, отделавшись мздой. В сущности, мимозцы всегда были милыми ребятами, чья снисходительность приобретала едва ли не космические масштабы при получении туго набитого золотыми дублонами кошеля. Любезно предупредив путников, мол, осторожнее, господа щедрые, на лесной дороге расплодились аки кролики всякие разбойники, грозные стражники, напевая похабные полевые песенки (и почему любая армейская песенная культура всегда сводится к пошлым частушкам?) отправились в казарму, предположительно ныкать полученную мзду. На лесной дороге действительно (какая неожиданность!) ошивались весьма облезлые разбойники, с которыми Генри вяло расплатился при помощи двуручного меча и доставшегося в наследство от Мессалины арбалета. Впрочем, Стратим тоже не упустил возможность размять крылья, а Голова Палача - челюсть. Умиротворенные путники важно (на сколько это вообще возможно, сидя на осле) шествовали вглубь Царства. Чародей прикидывал, где бы достать лодку, чтобы добраться до атолла и лениво размышлял, каким образом тот фамильяр добрался до артефакта без оной, и кем это существо было. - Слушай, а почему ты так редко используешь свое мастерство? - вдруг полюбопытствовал мерно покачивающийся на меланхолично трусящем осле Стратим. - Помимо того, что мое местонахождение в этом случае вычислит любой сопляк-охотник, заглянув в сферу слежения? - Какой еще охотник? - высунулась из сумки Голова Палача. Генри светски улыбнулся кусачей дряни и пояснил: - Орден Альтернативных Хранителей Равновесия. Слышали о таком? Голова Палача нырнула на дно сумки. Орден Альтернативных Хранителей Равновесия представлял собой горстку с горем пополам обученных низшему колдовству паладинов под предводительством находящегося вот уже триста лет как в глубочайшем маразме Высшего Вампира, в свое время не поделившего куртизанку с кутившим возле его владений чародеем. Приснопамятный чародей со жрицей Эрота ночку провел, да про конфликт благополучно позабыл, а Вампир ту девицу на следующую ночь принципиально осушил, зато обиду запомнил. С тех пор, сколотив команду легковерных послушных фанатиков (благо больше им все равно заняться нечем было) Вампир преследовал всех без исключения чародеев, мол, могут они, коль им волю дай, исчерпать бездонный колодец космической энергии. О каком колодце шла речь, никто, включая сам Орден так и не понял, но суть разборки от этого не менялась. Даже больше - придавала действию излюбленную простофилями таинственность и многозначительность. Так как Орден Альтернативных Хранителей Равновесия всерьез вреда причинить не мог, а скуку весьма резво отгонял, Высшие его добродушно терпели. Недолюбливали их только сами чародеи. Вследствие интриг и мелких пакостей деяния Ордена удалось все же локализовать в одном Царстве, и теперь Генри мрачнел все больше, ибо сочетание Ордена и острой необходимости срочно добыть Кристалл оптимизма не добавляло. Промозглый ветер забирался под ламеллярную чешуюxxii, и Генри хмурился все больше. До Альбуса, ближайшего более менее крупного города царства Мимоз, где можно было бы купить лошадей, подзаработать и найти приличную (по меркам подполья) лавку Колдуна, оставалось около тридцати километров, что, учитывая темп ослов, занимало едва ли не весь день, а учитывая периодически досаждавших разбойников - и того дольше. Разумное предложение Головы Палача, у которой, видимо, десны чесались, словно у полугодовалого щенка, найти логово, всех там поубивать, а трофеи в виде тугих кошелей с златом и серебром, забрать "на нужды кампании". Генри обещал подумать. Думал он до перекрестка. Одна из дорог вела в пресловутый Альбус, куда без тугого кошеля действительно лезть не стоило, другая - к собору Пречистых Тройняшек, где воздавали мимозские жрецы почести богам местной веры. С местной верой Генри был знаком не плохо (а местная вера приобрела в его бледном лице мерзкого демона с благородным лицом, кто смущает царевн с пути праведного и толкает в пучину порока) и общение с жрецами (тем более верховным, чья скула помнила удар канделябра) в планы чародея не входила. Кивнув Стратиму, Генри повернул в лес. Ну и где искать разбойников? Ответ пришел вместе с пятью детинами, каждый из которых составлял примерно два Генри в ширину, вооруженных фальшионамиxxiii (где они их только взяли?!), перегаром и похабными шуточками, воспроизведенными с Королевским акцентом, из чего Генри сделал вывод, что перед ним дезертиры. При другом стечении обстоятельств чародей возможно проникся бы симпатией к предавшим гвардию и набившего оскомину своим невразумительным сыном Урге короля Зигмунда, но увы. Перед ним стояли те, кто может стать источником дохода. Лениво спешившись с осла, тут же начавшего щипать травку, Генри выхватил меч и встал в защитную стойку. - А ты смел, щенок! - одобрил здоровенный предводитель, остальные четверо подельников заржали. - Что ж, предлагаю компромисс: если ты меня победишь, мои друзья отпускают тебя с миром, а если нет, - тут мордоворот осклабился, обнажив гнилые зубы. - Да будет так! - соврал Генри, ухмыляясь куда более паскудно, ибо точно знал, что живым (и то ненадолго) ему нужен лишь один громила, который укажет ему путь к логову. Клеймораxxiv сверкнула на солнце, и Генри атаковал. С квадратной физиономии громила слетела самоуверенная ухмылка, он сосредоточился (что в основном проявилось в интенсивном сопении) и отскочил. Чародей отсалютовал противнику и замер в ожидании. Громила отобрал у соратника,застывшего с отвисшей челюстью возле старого дуба фальшион и, вооруженный уже двумя клинками, рыча (видимо для устрашения) ринулся на Генри. Смертоносная клеймора сверкнула, рассекая воздух, и главарь вновь остался с одним мечом, заодно лишившись пальцев. Подскользнувшись на пожухшей траве, он едва удержал равновесие и, возможно, продолжил бы поединок, но к тому времени чародею уже все надоело и он, выхватив из-за пазухи нож, метнул его в противника. Острая сталь впилась в горло главаря. Громила дернулся, захрипел, кровь ринула у него изо рта, он упал лицом вниз под крики своей "свиты". - Нечестно! - заорал один из вахлаков, бросаясь на Генри. Чародей как бы лениво взмахнул клинком и нападавший рухнул рядом со своим главарем. У него оказалась едва ли не насквозь разрублена грудная клетка. - Кто следующий? - поинтересовался чародей, сдувая с лица пепельную прядь волос. Трое оставшихся в живых переглянулись и угрюмо двинулись на врага. Стратим скинул осточертевший ему кожаный плащ, расправил крылья, взмыл куда-то в глубинную зелен крон и так же резко спикировал на одного из незадачливых разбойников. Мощный ударом клюва Стратим выбил из руки бедолаги только что подобранный фальшион вместе с кистью и, подхватив вконец ошалевшего лиходея, вновь взлетел, правда на этот раз недалеко, - до ближайшего сука, на котором он умастил свою жертву, а сам приземлился на осла и величественно прокаркал чародею: - Этих двух можешь убивать! - Ты щедр как никогда! - съязвил чародей, поудобнее перехватывая клеймору. Стратим приобрел величественно-задумчивый вид, из-за чего стал напоминать сонного попугая. Пока Генри танцевал пляску Смерти с оставшимися в живых противниками под аккомпанемент стонов и проклятий висевшего на дереве третьего уже не противника, но все равно шумного вахлака, птица, резюмировав, что она и впрямь щедра не по божественно-тотемной сущности, спрыгнула с осла и по-пингвиньи поковыляла к ближайшему разбойнику. Раздался громкий треск, и жертва рухнула замертво с раскроенным черепом. - Знай наших! - подытожил Стратим, отплевываясь. Последний лиходей попытался сбежать, но на его беду из сумки Генри выскочила отлично выспавшаяся Голова Палача, тут же вцепившаяся неудачливому беглецу в загривок. - Эй, Башка! - окликнул спутника чародей. - У тебя в роду волкодавы были? Ответом ему было лишь довольное урчание. "Добить или пусть грызет? - думал Генри, смахивая с меча шелковым платком бурую кровь. - Если не добить, то эта дурная Голова до ночи кусать придурка будет". Стратим же на измышления и прочую несущественную ерунду зря времени не тратил: небольшой кросс по пересеченной местности, и последний вахлак уже валялся с проломленным черепом. Голова Палача, разъяренная тем, что ей помешали всласть насладиться любимым процессом: тщательным пережевыванием чего-то живого и верещащего, гнусаво ругаясь, атаковала птицу. "Интересные у Пойзон питомцы, - лениво растягиваясь на пахнущей кровью и сеном травке, констатировал чародей. - А уж какие дружные..." Тем временем великие бойцы притомились. Голова флегматично укатилась обратно в сумку, а Стратим, чуть прихрамывая, поковылял к Генри, сообщив чародею о своем дурном расположении духа весьма ощутимым пинком. - Карманы покойникам выверни, лежебока, - сварливо сказала птица и с отвращением посмотрела на дерево. Сетуя на нелегкую долю, чародей обшарил "павших в бою воинов": один кошель с серебром, два стилета, коими побрезгует и старьевщик, эмаль с изображением голой белокурой девицы, фляжка с самогоном и серебряное колье, переливающееся на солнце крупными сапфирами (видимо недавней жертвой вахлаков стала купеческая повозка). Из добытого добра толк был только от кошеля и колье. Эмаль, изображающую местную то ли нимфу, то ли прародительницу, явно купленную в торговом ряду храма, Генри брезгливо выбросил в кусты, куда следом полетели стилеты и фляжка. Стратим, не переставая брюзжать, достал с дерева насмерть перепуганного разбойника и впечатал бедолагу в траву. - Переверни его, - разглядывая колье, попросил Генри. Птица презрительно фыркнула и пинком перевернула несчастного уже на все согласного дезертира короля Зигмунда. На свою беду дезертир сдуру рассмотрел Стратима. Свое отношение к мифологическому существу он выразил просто и по-людски: заорал во всю луженую глотку и начал медленно отползать куда подальше. Стратим пошлепал за ним, одновременно пытаясь переорать беднягу, от чего у Генри зазвенело в ушах. Бросив колье и кошель в сумку, чародей нагнал ползуще-ковыляющее шествие и рявкнул: - Молчать! Неожиданно, но это подействовало. Стратим сверлил юношу исполненным праведным гневом взором несправедливо оскорбленного оратора, но все-таки беззвучно, а вахлак просто онемел от ужаса. Приставив острие клейморы к горлу разбойника, Генри задал животрепещущий вопрос: - Где ваше логово, уродец? - Не скажу! - с вызовом ответил вахлак. - Печень выклюю, - равнодушно бросил реплику Стратим. - Сухожилия перегрызу, - подала голос из сумки Голова Палача. - В гуся превращу и засолю к зиме, - внес свою лепту чародей. Лиходей жалобно заскулил и потерял сознание. Так дело идти не может. Особенно, если спешишь. Голова Палача выскочила из сумки, двумя прыжками добралась до распластавшегося в отключке разбойника и хряпнула его за лодыжку. С нечеловеческим криком вахлак вскочил и попытался бежать, но снова оказался на земле благодаря услужливо подставленной Генри подножки. - Я еще раз повторю вопрос, - прошипел чародей, - где ваше поганое логово и где там казна? - В деревне Златые Колеса на отшибе в погребе, - проныл вахлак и плаксиво добавил, - только нашим не говорите, что я вас на него навел. - Не скажем, - заверил Стратим, обезглавив разбойника в три удара клюва. - De mortuis aut bene aut nihilxxv, - согласился Генри, садясь на осла. Карты у чародея не было, но вот артефакты вроде Компаса Лесничего приспешники Ордена Альтернативных Хранителей никакой сферой засечь не могли. К немалому удивлению Стратима, деревня оказалась всего-то в получасе пути от бранной поляны. Игнорируя едва ли не восхищение разбойнической наглостью птицы, Генри меланхолично планировал, что будет делать дальше. Поездка в Альбус была неизбежной, как месть Великого, а значит стоило бы получше замаскироваться. Примкнуть к торговому каравану, например. Только вот правдоподобную легенду Генри придумать не мог. Особенно Стратиму. Сам-то он мог надеть на ламеллярную чешую кожух и сойти за грузного сына среднестатистического мясника или рыбака, но как замаскировать огромную птицу так, чтобы стража у врат Альбуса ничего не заподозрила? Если на въезде в Царство Мимоз при виде кошеля у стражи напрочь исчезало любопытство ко внешнему облику путников, то вот упрямая и принципиальная настырность стражников Альбуса вселяла трепет по всему Царству, да еще и в пример приводилась по Королевству Зигмунда. Единственные, кто имел право не открывать лица, были жрецы. Но жрецы передвигались либо в кибитке, либо в карете, а уж никак не на ослах. Значит, придется ловить храмовую кибитку или карету, вышвыривать оттуда законных по меркам мимозцев владельцев и занимать ее лично. Нельзя сказать, что такой план был очень уж по душе Генри, но и выбирать особо не из чего. Стратим многозначительно прочистил горло, зорким оком заметив упомянутый вахлаком домишко на отшибе. Генри вздохнул и спешился с осла. Проверив снаряжение, он болезнено поморщился и достал враз ставшую недовольной Голову Палача. - Катись на разведку, - буркнул чародей. - И так уже день потеряли... Почуяв возможность поточить зубы, Голова Палача стремительно покатилась в сторону домика, тихонько напевая себе под нос, а чародей сосредоточенно копался в сумке, ища нужный артефакт. В сущности, его усилия и поиски оказались напрасны, так как из домика донесся сперва истерический визг, потом плач, а после показались заспанные вахлаки из тех, кого оставили стеречь казну. - Ну что за сволочная прогулка! - в сердцах воскликнул Генри, выхватывая арбалет. Нельзя сказать, что стрельба была его коньком, но заговоренные болты просто не могли не попасть в цель. Стратим что-то одобрительно пробормотал и полетел в сторону домика. Чародей, не переставая стенать и бурчать, поплелся следом, в тайне надеясь, что все скучные события окупятся содержимым казны. Снеся мечом внушительный только на вид замок и выбив двери погреба ударом ноги, чародей с любопытством заглянул внутрь. Освещенный неверным светом коптивших немилосердно факелов погреб продемонстрировал свое внутреннее убожество в виде обшарпанных стен и сделанных чрезмерно косоруким мастером деревянных ящиков, забитых крест на крест. Спустившись по скрипящей прогнившей местами лестнице, Генри открыл один из монстров плотнической деятельности, и впервые за весь день на его лице заиграла довольная улыбка: ящик был плотно набит золотыми монетами. - Ну что там? - с любопытством спросил Стратим, вглядываясь в полумрак погреба. - То, что делает счастливыми львиную долю населения всех без исключения Миров, - ответил Генри. - Золото. Скинь-ка мне пару мотков веревки, а то оно здесь явно застоялось. - Где я ее тебе найду? - не поняла его птица. - Ну тогда мою сумку скинь, - устало предложил чародей. - Которую? - Да уж не ту, куда Голова закатилась! Серую сумку с геральдикой! Не спи, а то еще кто-нибудь из сельчан придет за... наследством. Упомянутая сумка упала в погреб. Генри извлек из нее Малый Левитер, активировал его, и ящики вереницей полетели наверх. -А как же пресловутое мастерство и Орден? - ехидно поинтересовался Стратим. -Это не чародейство, а всего лишь вульгарное колдовство, - просветил его Генри, вылезая из погреба. В итоге добыча составила одиннадцать ящиков. Скептически настроенная Голова Палача предположила, что деньги отнюдь не в каждом из них. Чародей пожал плечами и позаимствовал телегу у тех же разбойников (им все равно уже кроме погребального костра ничего не надо), а заодно и трех меринов. Уехав подальше от деревни, странники вскрыли ящики и произвели расчеты. Голова Палача оказалась права: золото нашлось еще в трех ящика, а содержимое остальных вызвало недоумение. Какие-то манускрипты чередовались вперемешку с драгоценностями ценности невеликой, кольчуги, шлемы и обувь не слишком новая, а так же запчасти от карет. А один ящик и вовсе до отказа был набит эмалями с изображениями голых девиц, предающихся страсти в объятиях сатиров. Генри оставил только золото, а остальное отправил с меринами обратно в деревню на радость местным жителям. - Теперь-то уже можно ехать в Альбус? - риторически спросил Стратим. - Не раньше, чем заполучим карету жрецов, - ответил Генри. - Двигаем к главной дороге, там засаду устроим. - А тебе не кажется, что со всеми этими приключениями и чрезмерно частыми агрессивными контактами с лиходеями, мы и сами им уподобились? - не упустила возможность высказаться Голова Палача. - Мне безразлично, - отмахнулся Генри. Разгорался багровым заревом закат. Ночные насекомые слетались со всех сторон, пытаясь полакомится теплой кровью. Настроение Генри портилось, к тому же он был голоден. Когда путники добрались до главной дороги уже стемнело и стало понятно, что ни один дурак (а уж жрецы тем паче) не поедут по ней до утра. Делать было нечего, и чародей разгрузил обремененных двумя мешками ослов, развел костер и достал остатки взятой в путь еды. Ночь обещала быть долгой. Глава 6 Утро началось с липкого, холодного и омерзительного, будто бородавчатая лягушка тумана. Стратим проснулся первым и разбудил чародеями сообщением, что от столь гадкой сырости у него начнется радикулит. Генри не преминул заметить, что у волшебных существ радикулита не бывает, на что птица поведала, мол, все эти слухи - вранье. Собрав в ладони пару горстей холодной серебристой росы, чародей символически умылся и прислушался. Где-то вдалеке слышался шум колес. Стратим прекратил стенать и полетел на разведку. Возвратился он донельзя довольный, из чего Генри сделал вывод, что карета нужная, а значит в засаде долго торчать не придется. Свалив на дорогу трухлявое дерево, Генри начертил на дороге несколько символов и осветил их огнем. Когда карета подъехала к неожиданному заслону, кучер, вопреки своей врожденной паранойи, не насторожился, с чего бы вдруг здесь валяется дерево, а спокойно слез с козел, подал знак помощнику и охранникам, которых всего двое и было (впрочем нападать на карету жрецов в Царстве Мимоз считалось чрезмерно дурным тоном) и четверка вразвалочку пошла к дереву с целью убрать препятствие с пути. Вернуться им было не суждено: сработала привязанная к дереву подвеска. Качественно, стоит заметить сработала: дерево разлетелось в щепки, а незадачливые охранники и кучер с помощником - на части, а карету и вовсе откатило на добрый десяток метров назад. Лошади едва не понесли, но их накрыл то ли туман, то ли дымок цвета индиго, и они застыли в трансе. Из кареты вывалился тучный жрец с манерами суетливого индюка и получил удар бревном по затылку. Сбросив бесчувственное тело в овраг, Чародей приодел Стратима в балахон жреца и велел наглой птице побольше молчать. Сам чародей решил изображать кучера и, выведя из транса лошадей, направил карету в сторону Альбуса. Городская стража без писка пропустила карету, даже не удосужившись проверить документы. А вот что делать дальше, Генри решить не мог. В конечном итоге он загнал карету в подворотню на окраине города, замаскировав ее под огромную кучу хлама, а мешки с золотом погрузил на спину лошади. На Стратима пришлось снова надеть кожаный плащ, ибо пеший (!) жрец привлек бы излишнее внимание вездесущей общественности, Голова Палача клятвенно обещала сидеть в сумке тихо. Решив таким образом первостепенную задачу, Генри двинулся в сторону центра Альбуса, куда уже стекались толпы пестро одетых горожан. Прислушавшись к обрывкам разговоров, чародей понял, что его угораздило попасть в Альбус прямо в день празднования Великой Любви. Праздник Любви более известный как Венчание Мрака и Света поражал своей суетливой бестолочью и без того пребывающего в весьма скверном расположении духа Генри. По выложенным мрамором мостовым, привычно ругаясь и толкаясь, жители стремились ко дворцу, а вернее на прилегающую к нему площадь, где замерев в позе обручения замерли вылитые из золота и черного серебра скульптуры: сияющий Даждьбогxxvi и прекраснейшая женщина-дроу, у ног которой притаились пауки,- Лолсxxvii. Эта история насчитывала более трех тысяч лет. Скитался по Мирам в поисках жилья светлоокий юный Сварожич да набрел на Королевство, где Тьма и Хаос обволакивали землю траурным полотном и явлению в своих владениях Солнца отнюдь не обрадовались. Впрочем, Хранители Гармонии давно уже косились на Королевство с подозрением и приходом Даждьбога традиционно решили изничтожить проблему чужими руками и божественными силами. Сварожичу предстояло восстановить сомнительную гармонию, а так как он был самим Светом, то закономерный вопрос: а с какого лиха должен эту проблему разбирать, будто завал, именно он, не возникло. И сошлись в битве Свет и Тьма, Разрушение и Созидание, Даждьбог и Лолс. Но никому не дано было победить в битве (к большому удовольствию Хранителей Гармонии). Быть может вся эта дележка иерархий закончилась бы либо крушением Мира, либо банальной локализованной грызней богов, куда изредка затягивались бы простые смертные, но - увы. Излишне бурная дуэль Лолс и Даждьбога пробудила дремавшего в Пустоте чудовищного Азатота. Королевство (тогда еще единое) едва не вывернула наизнанку, ибо Азатотxxviii не утруждал себя выяснением причин распри и обрушил свою исполинскую мощь и ярость на обоих соперников. Даждьбогу и Лолс пришлось укрыться в тайной пещере и ждать покуда Хранители Гармонии загонят разбушевавшегося Азатота обратно в Пустоту. А так как расторопностью Хранители не отличались, за время пребывания в убежище между богами успела не только вспыхнуть любовь, но и расплодиться добрым десятком детишек, в последствие обратившихся в первых людей. На месте, где скрывались от Азатота Даждьбог и Лолс спустя пару столетий вырос город Альбус, в центре которого из черного мрамора был выстроен дворец, называемый Сердцем Тьмы. В главной зале располагался алтарь, служивший по совместительству полкой для мерцающего в лунную ночь причудливого кинжалаxxix, выполненного в форме паука, чьи лапы образовывали лезвие. Впрочем, некоторые считали, что это и не кинжал вовсе, а Громовое Колесоxxx... Генри, в сущности, разбираться, чья именно реликвия пылится на алтаре, необходимости не было. Его интересовала лишь спрятанная за аналое Карта, указывающая путь к кургану Фамильяра и Кристаллу соответственно. Проблема заключалась в том, что эту Карту почему-то считали первой летописью древнего люда (видимо потому что ранний божественный язык расшифровать никто не мог) и ее ревностно охраняли воины-дроу, трепетавшие перед Лолс куда больше, нежели перед взяткой или иллюзией. Чародей уныло подумал, что ему таки придется применить свое мастерство, а после быстро бежать из Альбуса, пока Альтернативные Хранители не спохватились, а уж в Царство Мимоз путь ему в любом случае еще долго заказан будет. - Да что ты распереживался? - удивился Стратим, когда Генри поделился с ним своими скорбными мыслями. - В худшем случае прекрасные жрицы Лолс принесут тебя в жертву своей кровожадной богине, которую уже тысячу лет никто не видел... - Клюв захлопни, - проворчал чародей, ища взглядом более менее приличную таверну, где можно было бы утолить голод. Искомая обитель нашлась в причудливо извилистой улочке. Заказав отдельный кабинет, чародей развалился в мягком кресле и душераздирающе зевал в ожидании, когда же смазливая служанка соизволит принести заказ. Посетителей практически не было. Лишь какая-то влюбленная парочка щебетала за соседним столиком. От скуки чародей начал строить глазки девице, чем вызвал гнев праведный ее спутника. Стратим спрятал голову под крыло и премерзко хихикал. Чародей, дождавшись, наконец-то, официантку, кинул ей барским жестом пару золотых монет и заказал бутылку шампанского для "очаровательной девы с ликом, затмившим красоту солнца за соседним столиком". Всё, теперь разборки было не избежать. Пылкий влюбленный выпрямился в исполинский рост и под аккомпанемент воплей девы: "не надо, прошу тебя", и, сжав на манер дубины, в руке бутылку присланного шампанского, двинулся в сторону Генри. От двери с ленивой грацией упитанного бегемота в к эпицентру потенциальной потасовки двинулся вышибала, ничего эксклюзивного в облике которого не было (типичный нанотиранусxxxi в тесном, зато соответствующем классу заведения одеянии). Официантка флегматично показала золото и кивнула на Генри, скоординировав вышибалу. - Выйдем? - прошипел влюбленный парень, хватая за плечо чародея. Генри молча перехватил руку нападавшего, блокировал удар бутылки, встал, отпихнув от себя дурака, и подобрался до короткой схватки. Вышибала демонстративно замедлил шаг. Так ничего и не понявший оскорбленный влюбленный ринулся на Генри, целя ему кулаком в переносицу. Схватив горе-бойца за запястье, чародей перекинул беднягу через себя и добил расчетливым ударом в подбородок. - Унесите это, пожалуйста, отсюда, - вежливо так обратился Генри к вышибале, сопроводив свою просьбу золотой монеткой. - Как изволите, ваше благородие, - не менее вежливо откликнулся вышибала, хватая валяющегося без сознания парня за ногу и волоча страдальца Амурова, аки куль, - Наше заведение всегда к вашим услугам. Дева, из-за которой де-юре разгорелась недолгая битва, всхлипнув, побежала вслед за вышибалой. Генри уселся за стол, стер с бледных рук салфеткой кровь и принялся за еду. Стратим, успевший умять свою порцию еще во время потасовки, с иронией наблюдал за сосредоточенно жующим чародеем. - Ну и зачем тебе это надо было? - полюбопытствовала птица. - Неужто для аппетита? - Надо поговорить, а лишние уши тут не к месту, - пробубнил Генри. - Ну говори. - Доем и скажу. Но насладиться трапезой в полной мере чародею не удалось (да и кому бы удалось это, когда Стратим пристально смотрит вам в рот, а взгляд его вопрошает, мол, сколько жрать-то можно). С неохотой отложив вилку, Генри отхлебнул вина, закурил трубку и изрек: - Лезть во дворец ночью бессмысленно, ибо дроу в доспехах из адамантина да еще и в свое время - пустая трата времени, извиняюсь за тавтологию. Значит надо идти вечером, ибо во время пересменка за картой никто смотреть не будет. Я замаскируюсь под стража незадолго до явления дроу и по тихому вынесу карту. Твоя задача - дежурить у входа и, как только я появлюсь, сбрасываешь свой плащ, и уносишь нас за пределы Альбуса. Кстати, вот. Чародей извлек из сумки странного вида прищепку и ловким движением застегнул ее на птичьей холке. Стратим гневно каркнул, но стерпел. - С этим, когда взлетим, нас видно не будет. Лететь будешь на запад, так как на востоке все равно ничего нет. Донесешь нас до деревушки Клык Вепря, там для нас занята комната и туда же отправлены вещи. А посему допиваем и вперед на подвиги. - Что-то ты уж больно оптимистично настроен, - сварливо прогудела из сумки Голова Палача, раздосадованная тем, что ей не выпала возможность поучаствовать в потасовке. - Раз - достал карту, два - улетел, три - пристанище нашлось. Откуда двор взялся? - От Пойзон, - нехотя признался чародей. - Впрочем, как и артефакт. - Видно, сильно Высших припекает, коли они свои диковины всякой шушере доверили, - заметил Стратим. - Да молчал бы уж, потенциальное чучело, - беззлобно парировал Генри. Допив вино, чародей бросил на стол серебро и покинул таверну. Стратим ковылял рядом, ворча и сетуя на прожорливость чародея, чью "откормленную тушу" ему предстоит тащить аж до глухой деревни. Впрочем, птица заткнулась как только в окрестностях дворца показался стражник. Чародей подкрался к служивому и долбанул того булыжником по затылку. Стратим даже любезно помог Генри перетащить поверженного в подворотню. Приняв образ хранителя Сердца Тьмы, чародей направился к алтарю, где и нес вахту не в добрый час отошедший стражник. В зале царила тяжелая, потом людским пропитанная духота. Толпы горожан и приезжих кланялись статуям Даждьбога и Лолс и клали почтительно драгоценные камни в короб позади алтаря. Чародей как бы невзначай продвигался к намеченной цели. Внезапно он заметил вороватого вида подростка, одетого тем не менее, как высокородный отпрыск местной знати. На лице Генри расплылась довольная ухмылка. Незадачливый подросток, косясь по сторонам, подбирался к коробу и вовсе не для того, чтобы кинуть туда пожертвование. План чародея упрощался до досадного. Как только незадачливый воришка сунул тонкую лапку в короб, Генри скользнул к нему и схватил за шиворот, одновременно притягивая чарами Карту. Как только реликвия перекочевала к нему в карман, чародей пинком отправил мальчишку восвояси и понял, что крепко влип. В метре от него, паскудно скалясь, стоял легендарный предводитель Ордена Альтернативных Хранителей Равновесия, любовно поглаживая булаву. Затевать потасовку с Высшим Вампиром в набитом людьми зале, да еще и с Картой в кармане - нет, Генри был безумцем, а не глупцом. Саданув во врага всех чародеев сгустком Отрицания Мертвого (в некоторых кругах именуемого Крематорием), Генри, расчищая дорогу посредством телекинеза, помчался к выходу. Но там его уже ждали. Пятеро Альтернативных Хранителей держали связанного Стратима. Птица осыпала их восхитительной бранью, чем доставила немало радости праздно шатающимся малолетним наследникам знатных фамилий и добавила седины и нянькам. - Ну вот и все, - удовлетворенно сообщил Вампир, неторопливо выходя из Дворца. - Отбегался, чародей. - Как бы не так! - бесстрашно выкрикнул Генри, творя очередное заклинание. К его немалому возмущению заклятье и не думало срабатывать. Вампир добродушно улыбнулся и кивнул на мерцающую в лучах заходящего солнца запонку, небрежно прикрепленную к кольчуге. "Подстраховался, гад!" - подумал Генри. "Попался, сволочь" - обрадовался Вампир. "Ну что за день сегодня такой?!" - растекся в унынии Стратим. "Все! Не могу больше! Качусь кусать!" - решила Голова Палача и выскочила из сумки. Издав иссушающий уши вопль, она подпрыгнула в воздухе и вцепилась в ухо ближайшего Хранителя Равновесия. Тот заверещал и попытался сбить кусачую дрянь, в результате чего дрянь отрекошетила к Вампиру и, не долго думая, порвала мстителю сухожилия. Тот поморщился и отфутболил Голову к чародею. - Фу! - строго скомандовал Генри Голове Палача. - Фу у тебя изо рта по утру, - схохмила Голова и покатилась к Стратиму. Видевшие, на что способная гадость, Хранители отпрянули. Мимоходом перегрызя веревки, Голова помчалась в погоню, успевая при этом выкрикивать самые изысканные оскорбления и проклятия. - В наше время ни на кого нельзя положиться, - вздохнул Вампир, поглаживая булаву. - Все и всегда приходится делать самому. Генри флегматично достал клеймору и подмигнул Стратиму. К несказанному удивлению предводителя Альтернативных Хранителей Равновесия, чародей вместо того, чтобы сражаться насмерть, как до этого поступали его менее разумные коллеги по чарам, развернулся на сто восемьдесят градусов и ринулся в переулок, куда уже, квохтая, будто гигантская курица, помчался Стратим. Делать нечего, и Вампир, раскинув нетопырьи крылья, устремился в погоню. - В воздухе с этим москитом-переростком сразиться можешь? - на бегу спросил Генри Стратима. - Могу, но пусть геройская, но смерть отнюдь не является моей самой заветной мечтой, - информировала птица и, подумав, добавила, - Надо Пойзон звать, а то убьют. - Что тут Пойзон может сделать? - изумился чародей. - Сейчас увидишь, - пообещала появившаяся из Черного Портала ведьма. Вампир с достоинством приземлился на мостовую, откашлялся и произнес с вызовом: - Я здесь в своем праве, Высшая! Ты не можешь вмешиваться. - Я не могу нападать на тебя, - парировала Пойзон, кидая зверский взгляд на Стратима. Сообразительная птица подпихнула Генри крылом и, пользуясь тем, что Вампир остолбенел от наглости, прыгнул в Портал. Чародей, разумеется, последовал следом, напоследок показав предводителю Альтернативных Хранителей язык. Портал закрылся, и ведьма, игнорируя обиженно сопящего Вампира, последовала на улицу в поисках воинственной Головы Палача. Глава 7 В библиотеке ведьмы царил размеренный уютный кавардак. Гримуары соседствовали с художественной литературой, пособиями по пространствоведению и каталогами артефактов. Со скуки сплетенные амулеты служили закладками. По библиотеке витал запах кофе, а у камина мирно дрыхла похожая на волка собака. Генри рухнул в ближайшее кресло и тут же с воплем подскочил, ибо очередной амулет, внешне напоминающий подушку для иголок, не преминул впиявиться в ляжку. Собака открыла один глаз и важно изрекла: - Гррр-х! Генри на всякий случай извинился, зная, что девяносто процентов фамильяров Пойзон отличались изысканным сволочизмом, а остальные десять - патологической паранойей, распространяемой на всех, кроме своей хозяйки. Аккуратно переместив амулет на стол, чародей все-таки развалился в кресле и зевнул. Выходить куда бы то ни было из библиотеки ему не хотелось, так как межпространственное убежище ведьмы традиционно несло в себе тысячи изворотливых капканов, один другого злокозненней. Вместо этого он протянул руку и наугад достал один из гримуаров, которые штудировала ведьма перед тем, как вытащить его из Царства Мимоз. Правда спустя пару минут Генри пожалел о своем любопытстве. Гримуар подробно описывал процесс создания Отмычки Бездны, при помощи которой едва ли ни любой Высший может открыть врата Йог-сотхотх и выпустить оттуда Древнихxxxii. Насколько Генри было известно, создание именно этого артефакта было запрещено советом Изначальных, а все Высшие вроде как под присягой запрет приняли. Хотя, разве ведьме можно что-то запретить?.. С другой стороны чародей не понимал, на кой шут Пойзон сдалась эта Отмычка и зачем ей нужен Азатот в познанных мирах. А то, что Отмычка явно была уже в процессе изготовления - очевидно. В котле бурлила радужная смесь из различных смол, в недрах которой закалялась и пропитывалась силой почти готовая диковина. Чародей выругался. Ведь попадет такая игрушка в руки какому-нибудь головотяпу с менталитетом властителя миров - пиши пропало. Это любой познавший понимает, что власть у Древних, бесспорно, есть, только они ей не делятся, и способа подчинить себе тех, кто явился задолго до первородного хаоса, невозможно. Головотяпу этого не объяснить, на то он и диагноз. Генри углубился в чтение, сетуя на то, что большая часть слов и действий была ему не слишком знакома, а остальная - чрезмерно понятна. Мелькнула шальная мысль: остановить процесс изготовления. Чародей даже попытался подойти к котлу, но собака вскинулась на лапы, перегородила ему путь и куснув незадачливого спасителя миров за лодыжку, поведала глухим рыком: - Ррр! Спорить чародею не хотелось. Будет как-то применена Отмычка - вилами по воде нацарапано, к тому же еще и не начиналось деяние страшное, а вот собачьи белоснежные клыки сулили расправу весьма лютую и быструю. Генри вернулся в кресло и уставился на мерно тлеющие в камине угли. Ожидание грозило стать долгим. Стратим дремал, спрятав голову под крыло. Собака переместилась поближе к котлу и с подозрением косилась на смирившегося с судьбой чародея. Впрочем, во взгляде собачьем скользило и сожаление: не было повода разобрать интервента на части, которые можно философски обгладывать в ожидании хозяйки. Но интервент сидел тихо, даже дышать полной грудью стеснялся, и собака, выразительно вздохнув, заснула. Чародей уныло уставился в текст гримуара, сделал кое-какие расчеты и с омерзением положил том. Посмотрел на часы, которые шли как попало: минутная стрелка вращалась нормально, а вот часовая - в обратную сторону. В этой библиотеки с непривычки недолго и ополоуметь окончательно. Пытка ожиданием терзала деятельную натуру Генри не хуже "железной девы". Решив, что терять уже нечего, чародей запустил футуристического вида амулетом в вальяжно сопящего Стратима. Собака открыла глаза, скосила их на расхорохорившуюся птицу, одобрительно гавкнула и села. - Какого черта? - прошипел Стратим. - Да скучно что-то, - честно ответил Генри. - Так почитал бы. - Спасибо, уже. Мне хватило. - А меня будить на кой?! - Говорю же - скучно мне, тоскливо. Поговорить - и то не с кем. Стратим щелкнул клювом, пробурчал что-то о патологической общительности и попытался задремать. Генри запустил в него очередной артефакт. На беду птица увернулась, и неизвестная Генри сфера попала в камин. Собака выразила все, что она думала о гнусном дебошире лаконичным: "гав" и шустро метнулась в другой конец библиотеки, спрятавшись за кушетку. Стратим молча перелетел к дальнему шкафу и прикрыл голову исполинскими крыльями. Генри задумчиво глядел на полыхающую фиолетовым пламенем сферу и пытался понять, в чем причина паники. - Вытащи сферу, идиот! - скомандовал Стратим. - Чем? - Да хоть своими кривыми отростками, которые ты руками зовешь! - Я обожгусь, - с достоинством парировал чародей. - Лучше ожоги чем то, что вот-вот вылезет из сферы! - отрезала птица. - Ррр! - подтвердила собака и для особо непонятливых добавила, - Ррр, гав! Генри пожал плечами и двинулся было к камину, но оказалось - поздно. Сфера с шипением раскололась, и оттуда показались причудливые рожки. Следом показалась любопытная мордочка, трогательно дергающая носом и тонкие передние лапти с серебристыми коготками. Стратим хрипло выругался, собака зарычала. Чертенок выскочил из сферы, оказавшейся обыкновенный яйцом, отряхнулся и уставился на чародея. - Он думает, что ты его мама, - ехидно уведомил Стратим. - А мам они, как известно, едят, если те вовремя не убежали. Поэтому яйца чертей достать совсем не трудно. Женские особи охотно вручают их всем желающим, да еще и углей самого высокого качество докидывают. - Скорее уж папа, - озадаченно ответил Генри, и тут до него дошла суть тирады, - Как едят?! - С аппетитом, - мрачно известила вошедшая в библиотеку Пойзон. - Ты на кой яйцо в камин кинул, придурок? - Стратима разбудить хотел, - ошалело признался чародей. Собака тем временем подбежала к любимой хозяйке и, тычась влажным носом в ладонь, скорбно тявкнула. Ведьма машинально почесала любимицу за ухом и устало посмотрела на озирающегося чертенка. Детеныш искал вилку. Генри скрутил в руках снежок и метнул его в безвинную тварь. Тварь, обиженно пискнул, прыгнула в камин. Оттуда она вылезла уже изрядно подросшей и еще сильней проголодавшейся. Стратим от греха подальше взлетел на подоконник. Чародей решил не сдаваться и скрутил снежок побольше. Бормотнув нужное заклятие, он отправил в чертенка целую череду снежных снарядов, чем вызвал горький плач новорожденного и заполучил подзатыльник от Пойзон. - За что? - оскорбился Генри. - Маленького всякий гад обидеть рад, - плаксиво сообщил свои первые познания о мире чертенок. - Но я выросту и сварю тебя с перчиком, луком и морковкой! - И ты ему это позволишь? - обратился к Пойзон Генри, вспоминая нужное заклинание. - А чего ты его снежками дразнил? - лениво спросила ведьма. - А чего он меня сожрать хотел?! - Так голодный же, - извиняющим тоном напомнила Пойзон. - Очень голодный, - подтвердил чертенок. - Может его на кухню отправить? - внес свое предположение Стратим. - А там котлы есть? - осведомился детеныш. - Даже с едой, - заверила птица. - Но не во всех, так что ты там нюхай, прежде чем лопать. - Так я побегу? - подобострастно испросил у ведьмы малыш. - Беги, беги. Чертенок скрылся в дверях, и в коридоре послышался звонкий цокот маленьких копыт. Пойзон расположилась в кресле и вытряхнула сумку, из которой выкатилась Голова Палача с подбитым глазом и молочно-белый Кристалл с кровавыми прожилками. Чародей завороженно уставился на артефакт. - Ты салмординxxxiii впервые видишь? - с раздражением осведомилась ведьма. - Такой - да. Тот самый Кристалл? - Он. Теперь твоя очередь действовать. - Но как? - Вставишь Кристалл в Скипетр Императора Чар, прихватишь из ближайшего Уединенного Дворца меланхолика королевских кровей с манией величия и какую-нибудь девку из другого дворца, и вместе с ними, Стратимом и Головой Палача отправишься в Сердце Леса, где реанимируешь портал и ваша компания дружно свалится на голову Владыке Скорби. Владыке попортишь морду и здоровье, а так же закуешь его в Оковы Тораxxxiv (может не снимет) Далее, меланхолика на трон, девку с ним обвенчают и без тебя, Стратима оставишь в Царстве, пусть отдыхает, Голову приставишь к прежнему правителю охранником и перенесешься к Йог-сотхотху. - Зачем? - Владыку в компаньоны к Азатоту отправить. - Так вот для чего Отмычка! - озарило Генри. - А будешь совать нос, куда не приглашали, и тебя к Азатоту переправим, - пообещала ведьма. - Всё, брысь! Открылся Черный Портал, и чародей уныло вошел в него и попал на постоялый двор. Следом вышел Стратим, держа в клюве Голову Палача, а завершил шествие чертенок, сообщивший, мол, госпожа его на всякий случай тоже с ними отправила. В сущности, это было логично, ведь чертенок вел Род как раз из Царства Мертвых Богов, но у Генри ныне добавилось мороки учитывать, что казачок вполне мог оказаться засланным, да и не нравились чародею совпадения, которых, как известно, не существует. Цыкнув на надменного гуся, чародей поплелся в близ расположенный трактир с многообещающим названием "Кувалдой в рыло". Ему нестерпимо хотелось набить кому-нибудь морду. Тем временем чертенок, приняв облик смазливого подростка, окинул взглядом постоялый двор, узрел дородную кухарку и, сладострастно облизываясь, двинулся за ней в погреб. Стратим подмигнул Голове Палача и устремился в небо, ибо давненько ему не представлялось возможности как следует размять крылья, к тому же с высоты птичьего полета проще всего обнаружить ближайший Уединенный Дворец. Голова Палача, посопев минуту, покатилась вслед за Генри. Впрочем, она никогда не упускала возможности добротно размять челюсть. Общий сбор был назначен через два часа на перекрестке. Генри, неплохо знавший местность (еще бы так куролесить в Царстве Мимоз!) предложил самый короткий маршрут к ближайшему Дворцу. На место встречи он пришел в компании хмельной особы женского пола, отличавшейся какой-то патологической жеманностью вкупе с убийственной простоватостью. - Ну, коли Владыка Мертвых Богов правит скорбью, так и причине кручиниться всяко место должно быть. Его своеобразный юмор оценила лишь Голова Палача (которой как раз в Царстве оставаться не приходилось), зато Стратим решительно запротестовал, мотивируя свой вотум недоверия тем, что его, по предназначению, скорбеть никто не обязывал, а с этой девицей в уныние впадет все Царство, будто бы мало Богам при жизни досталось. Чародей парировал, мол, катарсис - верный путь к очищению и прощению, но его философию вдребезги разбил чертенок, сообщив, что во-первых все это враки, а во-вторых, предложенное Генри является не катарсисом, а конфузом некогда Великого Царства. Голова Палача заметила, что сидящий ныне на троне Шаб-Ниггурат куда больший конфуз, нежели дитя страсти кухарки и повара. Стратим отрезал, что в таком раскладе имеет смысл запихнуть девицу за Врата вместе с нынешним конфузом и обиделся. Генри злобно сообщил, что времени мало, а дур юного возраста, да к тому же девственниц в округе не так уж и много, а вот время поджимает, и вообще Стратим стоит умерить свой аппетит. Птица возмущенно прокаркала, мол, свадебному подарку в клюв не заглядывают и вообще все кретины. Результат перебранки его оскорбил до глубины души: деревенская девственница в качестве невесты будущего Владыки последовала вместе с ними. Из природной вредности, а так же дабы подчеркнуть глубину своей обиды, Стратим указал самый идиотский путь к Уединенному Дворцу, но Генри оказался слишком поглощен беседой с будущей Персефоной, чертенку происходящие было Чистилища, а Голова Палача и вовсе путешествовала в сумке. У резных врат Дворца путники развели костер и устроили мозговой штурм. Надо было не только найти инфанта, но и убедить его следовать с ними к престолу. Зная человеческую психологию, Стратим предположил, что только посули этим недорослям венец, они побегут так, что еле угонишься за ними. Генри возразил, что люди чаще жаждут короны земной, а не в другом измерении, где то мокро, то склизко, то нестерпимо жарко, все ноют и вообще терпеть это безобразия дураков мало. Чертенок невинно заметил, что тоже самое присутствует и в земном пути, только ноют люди, а не боги, но если разобраться, то какое к лешему имеет значение, что за существо ноет. Генри был вынужден согласиться. Стратим оперативно слетал в зимний сад и приволок оттуда бледное худощавое, почти прозрачное существо, одетое в камзол. - Ты принц? - строго спросил у существа Генри. - Должен был стать королем, - не стало отпираться существо, смахивая со лба льняной пух волос. - Но мое инакомыслие... - Это вообще не наши проблемы, - отрезала Голова Палача, высовываясь из сумки. - Владыкой будешь? Несостоявшийся монарх Царства Мимоз элегантно упал в обморок. - Молчание - знак согласия, - подытожил чертенок. И правда, кто их, монархов, спрашивает?.. Компания погрузила уже почти Владыку Скорби на осла, и побрела к Древнему Лесу, добродушно переругиваясь между собой. На опушке Леса принц очнулся от очередного обморока и пожаловался, что его укачало. Ответом ему была выпущенная вслепую эльфийская стрела и бурное выяснение отношений, какая именно раззява прошляпила остроухого. В результате, путники пришли к консенсусу и составили план в духе veni, vidi, vicixxxv: с максимальным шумом и грохотом двинулись в чащу. Чертенок принял свой настоящий облик и сетовал на сырость. Инфант обрел бледно-зеленый оттенок кожи и плакался Стратиму на духоту, жажду и неприспособленность к долгим пешим прогулкам. Девица старательно стреляла глазами в Генри, который страждал лишь одного: избавиться от своей миссии как можно быстрее и заняться любимыми делами: девками, попойками, чарами и им лично спланированными приключениями. Голова Палача победно храпела в сумке и нервировала и без того уже взвинченных путников. Где-то среди деревьев промелькнул Энт, но узнал Генри и предпочел нести службу где-нибудь подальше. В конце концов потенциальный владыка и его брюзжащая свита добрались до Сердца Леса, где их встретила делегация архидьяволов, не жаловавшая чрезмерного злоупотребления изменчивости сидящего на троне. Более того, их нынешний владыка был им даже симпатичен (хотя и не удивительно, коли он такой же буйно помешанный обладатель вычурного садизма, как и они) Обменявшись приветствиями, из-за которых Сердце Леса покрылось ровным слоем угля, Генри уныло посмотрел на арку, являвшуюся по совместительству еще и проходом в Царство Мертвых Богов. Ну и как открывать эту дверь, если предполагалось, что сим озаботится Мессалина? - У нас проблемы? - жалобно спросил инфант, прячась на всякий случай за спину Стратима. - Дверь не знаю как открыть, - буркнул Генри. - Посредством салмордина и Скипетра, - доложил чертенок, с удовольствием рассматривая свое отражение на лезвии косы, изъятым как трофей у представившегося архидьявола. - А ты откуда знаешь? - подозрительно глянул на него Стратим. - Госпожа предупредила, - не смутился чертенок. - А меня почему не предупредила? - ревниво осведомился Генри. - А ты ждал, что она каждому подробно все объяснять будет? - захохотал детеныш. - Кстати, - тут в его голосе прорезался сарказм, - мог бы и сам догадаться, иначе зачем тебя за Кристаллом гоняли? - Да этих Высших Изначальные и те не поймут! - в сердцах выкрикнул Генри. - Бесконечные игры и танцы с мирозданием. Артефакты то перепрятывают, то активируют, то вообще кидают где ни попади, особенно, если точно не знают, как эти диковины сработают, ожидая, что найдется любопытный, кто эти артефакты попытается использовать, а коли в процессе станет опасным, так они его нейтрализуют, радуясь, что хоть какие-то события трясину Вечности расшевелили. На моей только памяти они ухлопали три Инкарнации, загнали в Катакомбы Времен нескольких демонов, а уж про мелочи, вроде развлечений с очередными владельцами Бездны, Теней и прочими разгильдяями перечесть невозможно. Стоит только новичку ляпнуть, мол, я самый могучий, трепещите, всех поубиваю, так Высшие тут же реагируют: проверим! Вот и сейчас тоже самое. Шаб-Ниггурат отличился - Высшие в нирване... - Не ной, - попросил Стратим. - И без того тошно. - Кстати, с другой стороны нас поджидает армия Шаб-Ниггурата, - напророчила Голова Палача. - А кто такой Шаб-Ниггурат? - робко спросила девица. - Тот, за кого тебя замуж не выдадим, - лаконично информировал ее чертенок. - А за кого выдадите? - А за него, - буркнул Генри, кивая на принца. Инфант вымученно улыбнулся невесте, плюхнулся на обугленную траву и глазами, исполненными страдания, окинул окружающий его пейзаж, мысленно прощаясь со всем, что ему дорого было. Чародей мрачно посмотрел на арку, вспомнил то, чему его учили в колледже Чародейства, активировал Кристалл и направил вырвавшийся из него сноп искр на арку. Причудливые вензеля, вырезанные неизвестным зодчим, заиграли яркими красками, после чего потухли, а в арке появился дымчатого оттенка проход к очередному подвигу. Чертенок схватил за шиворот принца и невесту, крякнул от натуги и ушел в портал. Следом впорхнул Стратим. Генри, помянув Изначальных в самых нелестных выражения, проверил снаряжение и завершил шествие. Как ни странно, но с той стороны их никто встречать не собирался, отчего у чародея обострилась паранойя, принц заистерил, невеста с чувством вытерла нос рукавом, Голова Палача надулась на Шаб-Ниггурата, как мышь на крупу, Стратим поведал, мол, и там бардак, и тут не все ладно, а чертенок флегматично озирался по сторонам. Путников перенесло к Мосту Славы - весьма вычурному архитектурному творению, сомнительным украшением которых служили горгулии с мордами олигофренов и грифоны, измученные радикулитом. Вопреки опасениям чародея, "украшения" даже не шелохнулись, чтобы напасть, когда компания уже на все согласных героев перебиралась через мост. Голова Палача заключила, что подобная халатность есть самое злокозненное свинство по отношению к сиятельным интервентам. Чертенок предположил, что у стен замка Владыки сия неучтивость будет искуплена сторицей. Генри злобно поведал, что на его памяти еще ни один прорицатель от старости в своей постели не умер, а вот вешать, топить и поджаривать народ во все эпохи был горазд, и сейчас их чародей, как никогда понимает. Стратим цинично напомнил, что у них нет даже карты, а местности никто из присутствующих не знает, да и откуда бы... Генри успокоил воинственную птицу, пообещав использовать Скипетр еще и как компас, к тому же это путешествие и самому чародею изрядно надоело. Процессия мирно шла по серому полю в сторону с трудом различающийся вдали громадины. - Интересно, - протянул Стратим, - это цитадель или капищу какое? - Дойдем - выясним, - отмахнулся Генри. - Но, судя по компасу - Цитадель Владыки. - Так близко к порталу? - не поверила своему счастью Голова Палача. - Это ж непрактично. - А до нынешнего владыки все сановные вели себя практично: с Высшими не цапались, Изначальным на глаза не попадались, жениться не отказывались и вообще были мирные и скучные, то есть как и подобает образцовым правителям, - мрачно схохмил Генри. - А что там делают жены правителей? - нервно поинтересовалась невеста, до которой неожиданно дошло, что она крепко и навечно влипла в несогласованную с ней историю. - Рожать детей для внутренней охраны Обители, следить за хозяйством и периодически увивать голову супруга эффектными рожками, дабы не выглядеть слишком кукольно, - сказал чертенок, пиная булыжник. - А рогоносцем мне быть обязательно?! - начал было качать права инфант, но ему Генри и Стратим хором заявили: - После рождения третьего чада отправишь супругу в монастырь и будешь открыто жить с ее фрейлиной, дабы дать богам пищу для пересудов. В этом и заключаются твои обязанности. Принц оторопел. Он даже подумывал, а не повернуть ли ему обратно, но, увы, обратной дороги для него не оставили. - А как же власть, правление, реформы?.. - заикнулся было инфант, но в голосе его надежды не было. - Шаб-Ниггурат уже нареформировал на свою голову, - указала Голова Палача, щеря неровные зубы. - И что теперь его ждет? - Но... - Дурак ты молодой, -посочувствовал чертенок. - Неужели в Уединенном Дворце не понял, что монарх - это для солидности, а тех, кто всем управляет так запросто не вычислить? Принц пригорюнился, но вновь возразить не посмел. Да и Цитадель уже хмуро взирала на них из-за каменных стен. Генри активировал Скипетр и предстал перед воротам Цитадели в своем истинном облике: сребоволосый витязь в мефриловойxxxvi кольчуге, чей плащ будто бы создан был из паутины, с лицом бесконечно молодым, но в глазах его жили древние тени - одна из отметок познавшего Вечность. Скипетр рассеял туман и пламенем пробил ворота. - Вандал, - прокомментировал Стратим. - Я в своем праве, - напомнил чародей. - И вообще мне это все надоело. Давай уж их, - он кивнул на инфанта и невесту, - поскорей поженим, и я пойду заниматься своими делами. Процессия торжественно проследовала во двор, где их уже ждал Шаб-Ниггурат. Нынешний Владыке предстал в облике Рыцаря Смерти и весьма недружелюбно поигрывал сотканным из Тьмы мечом. - Что вы тут делаете, ничтожные? - осведомился Владыка. В ответ Голова Палача, что втихомолку выскочила из сумки, цинично тяпнула правителя за лодыжку. - Свергнуть тебя пришли, - честно ответил чертенок. В ответ Владыка гулко захохотал. - Если это и есть пресловутый "смех боговxxxvii", то звучит он изрядно скверно, - поделился своими размышлениями чародей. - Может, у него истерический припадок? - предположил инфант. - Или лихорадка мозга... если судить по корчам. - А ты еще что за моллюск? - соблаговолил обратить на него внимание Шаб-Ниггурат. - Да так, твой престол занять привели, - пожал плечами принц. - Мой престол?!- прогромыхал Владыка. - Вот только не надо так драматизировать! - поморщился Генри. - Если просчитать, то и правление твое было лишь случайностью. Подобного хамства Шаб-Ниггурат снести не мог и бросился в атаку на чародея. И неизвестно, чем бы закончился поединок, но Высшим, как выяснилось, также надоело ждать развязки. За спиной Владыки материализовалась Пойзон, которая, не мудрствуя лукаво, опустила на затылок подвергнутого опале правителя увесистый булыжник. Шаб-Ниггурат рухнул на землю, наверное, в тысячный раз проклиная материальную сущность. Генри одел на поверженного безо всякой чести и прочей рыцарской сутолоки противника Оковы Тора и с облегчением вздохнул. - Ну, теперь-то можно идти? - вопросил с надеждой Генри. - Запихнет это чудо, - ведьма указала на Шаб-Ниггурата, - обратно в Йог-сотхотх, и можешь пока гулять. Суть этого "пока" чародею уточнять очень не хотелось. Приняв свой обычный облик, он подмигнул Стратиму и обратился к инфанту: - Теперь уже всё - хомут на шею и неси венценосное знамя. - И для тебя уже - все, - подхватила птица, обращаясь к невесте, - в Древний Храм в прелестном платье под рокот архидьяволического оркестра и поминай, как звали! Детишек рожать будешь, прислугу гонять в хвост и в гриву, да супружника своего воспитывать позамысловатей, чтобы боги не скучали. - Может, на свадьбу призрачных менестрелей созвать? - внес свою лепту в организацию венчания чертенок. - Архидьяволам-то сам Падший по ушам спросонья прогулялся. - Можно и тех, и других, - милостиво согласился Стратим. - А венчать их кто будет? - Ты, разумеется, - обрадовала птицу Пойзон. - Это тоже традиция. Кстати, наймите кого-нибудь с буйным воображением и склонностью к поэтическому изложению культа, так как ваше правление пройдет под небесной верой. Принцу, признаться, уже море было по колено, а невеста, как истинное дитя простецкого мироздания и вовсе ничего не поняла. Понял лишь Стратим и не преминул застонать: - Асы же на голову сядут. Одни только Тор с Одином чего стоят! - А ты Локи вытащи, он их быстро отвлечет, - подсказала ведьма, - а заодно и новым венценосцам скучать не даст. Все неплохо складывается. - Для кого? - сдуру спросил принц. - Для Вечности, Владыка, для Вечности, - как малому ребятенку растолковал суть стратегии венчания и последующего правления Генри. Оставив инфанта гадать, а что собственно сулит правление ему самому, ведьма отозвала чародея и злобно прошептала: - А изысканной кандидатуры на роль Владыки найти было нельзя?! - Изысканный ныне в оковах ждет отправки к Азатоту, - напомнил Генри. - А этот - в самый раз! Кислая морда, заморенный вид, идеи, от которых он легко откажется... Чем тебе не идеальный болван? - Ладно, а где невеста... - Пойзон, ужели ты думаешь, что я так запросто и быстро нашел бы подходящую дуру. Согласившуюся так запросто делить кров с цыпленком до самой смерти, да к тому же еще и девственницу? - На престол? - С таким муженьком? - А это дело наживное... - Вот только женского правления в Царстве Мертвых Богов и не хватало! - не выдержал чародей. - Эти позабытые эманации и так со скуки во второй раз помереть уже готовы, а уж с Владычицей - и вовсе в Конец Времен эмигрируют. - Предположим, что ты меня убедил. Собирай энергию, будешь помогать Шаб-Ниггурата в Йог-сотхотх обратно запихивать. - Так это все-таки Он? - Его Инкарнация, - нехотя призналась Пойзон. - В общем, тебе три дня на пьянку в честь венчания, а потом жду в своей библиотеке. Тебе ясно? Чародею давно уже все было до омерзения ясно. Глава 8 Разорвав пространство, Генри вышел на выложенную мраморной плиткой площадку и огляделся. Мрачные ворота из неизвестной породы камня поглощали свет, тускло исходящий от чадящих факелов, расставленных вдоль десятиметровой площадки. В квадрате прихожей Йог-сотхотха было нестерпимо душно и чем-то противно воняло. Если подобная "благодать" творилась и за вратами, то неудивительно, что Древние всегда оказывались не в духе. Связанный Владыка Скорби злобно взирал на творящих необходимые заклятия Пойзон, Уда и Вампира, невозмутимую делегацию Изначальных в белоснежных балахонах, следящих за правильных проведением ритуала (хотя гораздо проще и удобней было бы без лишних рефлексий открыть врата и пинком отправить в Пустоту к Азатоту на чаепитие, но традиции диктовали долгие и нудные реверансы), злобно огрызался на кусавшую за ноги в профилактических целях Голову Палача и ждал своей участи. Генри начал опасаться, что с той стороны уже собрались все Древние и только того и ждут, чтобы Врата открылись. И как, интересно, Изначальные сумеют удержать их? Наконец, все необходимые действия были окончены, и внимание участников торжественного отвешивания пинка божеству снисходительно обратилось на Шаб-Ниггурата. Чародей, спохватившись, активировал Скипетр и направил его луч на Оковы Тора. Как выяснилось, Шаб-Ниггурат того и ждал. Сбросив материальную сущность Рыцаря Смерти, он сгустком черных эманаций пронесся по площадке и, сбив с ног делегацию Изначальных, исчез в динамически открывшемся портале. - Сказочно, - протянул Генри. - Теперь его ловить невесть где... - Причем именно тебе, - обрадовала Голова Палача. - Хотя место, куда этот гад отправился, известно, - добавила Пойзон. - В Мире Королевств есть только одно одуревшее Царство, где этого скота ждут и готовы в рабство. - Неужто, в Некрополе? - остолбенел чародей. - Нужен он там кому, - проворчал один из Изначальных, стряхивая с балахона пыль. - В Царство Странствующих Демонов он отправился. - Это который Дьявольский Лабиринт? - разволновался Генри. - Да я ни за что туда не сунусь! - Почему? - не понял Изначальный. - Там нет выпивки и красивых девок, зато полно мест, где магия не работает вовсе и жуткого вида жрецов Древних с опухшими мордами и скверным запахом изо рта, - отрапортовал чародей. - А разве тебе так необходимо пить и прелюбодействовать на задании? - продемонстрировал свою отрешенность другой Изначальный. - А почему именно я должен гоняться за Шаб-Ниггуратом?! И зачем теперь-то за ним гоняться? Дьявольский Лабиринт - единственное практически полностью закрытое королевство. Туда добровольно никто не ходит, а оттуда только к королевичу Урге жрецов-торгашей присылают со списком того, на что они обменяют свое золото, кораллы и алмазы. - Интересно, а ты откуда знаешь о тайной торговой политике королевича? - удивилась Пойзон. - Я же не просто так ему булыжником по лбу заехал... - А лишь потому, что он обнаружил тебя в кровати собственной невесты. Кстати, а с ней что стало? - Уехала к папе, - пожал плечами Генри. - Я ей и карету организовал, и денег на дорогу... - Денег, извлеченных из казны Зигмунда, - насмешливо перебила ведьма, - а в дополнение всего сделал бедной принцессе ребенка, которого теперь выдают за полубога, ибо он якобы родился от Уда. - Что ни в какие ворота не лезет, добавил Уд. - Ты зачем себя за меня выдал? - Ой, да ладно тебе, - отмахнулся чародей. - Тобой каждый второй распутник прикидывается. Уд не нашел, что сказать. Изначальные молча слушали перебранку, не забывая при этом размышлять о величие Вечности. Голова Палача меланхолично грызла чей-то посох. Вампир с ленцой отвлекся от архиважного занятия: попытки отомкнуть Йог-сотхотх Отмычкой Бездны, видимо не зная, что воспользоваться ей может только ведьма, и лениво произнес, с презрением взирая на чародея: - Все вы, чародеи, сволочи. Надо было Старшим Владыкам и вас вместе с Азатотом в Пустоту запихнуть. - Когда мы Древних в Пустоту отправили, чародеи еще не появились, - менторским тоном напомнил один из Изначальных. - А вампиры уже были? - полюбопытствовал Генри. - И вампиров не было, - ответил Изначальный. Пойзон и Уд поежились, понимая, что сейчас сея реликвия Вечности начнет подробно рассказывать, что тогда было и почему не появилось что-то раньше, нежели было задумано, а так же, кто предположительно сотворил миры, какие цели он преследовал и был ли тот творец материален или был просто разновидностью космического разума. Чародей боком начал перемещаться к порталу. Изначальный, разумеется, принял торжественную позу, материализовал Летопись Миров и лишенным любых оттенков, кроме торжественности, не замечая кислых лиц присутствующих, начал читать всем набившую оскомину лекцию. Минуту спустя, Голова Палача уже вторила ему исполинским храпом, Уд всерьез подумывал о веревке и мыле, Пойзон о том, так ли уж отправка в Конец Времен одного изначального зануды ударит по равновесию, Вампир не хотел уже ничего, включая кровь, а Генри исчез в портале. Выпав из зеркала, чародей осмотрелся. - Опять ты?! - возмущенно проскрежетал чрезвычайно знакомый голос. Генри обернулся. Призрак старого герцога Лоллеса, уперев руки в бока балахона, злобно взирал на него, булькая, будто допотопный чайник на слишком большом огне. "Хоть здесь ничего не меняется," - подумал чародей и ошибся. Из библиотеки вылетело нечто, больше всего напоминающее черное облако с множеством щупалец, рассыпающее вокруг себя какую-то дрянь. Дрянь, правда не касалась ни замызганного паркета, ни стен, а фамильную мебель Лоллесов облетала за полметра. Призрак старого герцога внимательно следил за движениями существа, на всякий случай предупредив: - Если думаете морды бить, свалите в сад! Здесь - не пачкать! - Не придется, - усмехнулся чародей, доставая Йхеxxxviii. В это время у Йог-сотхотха Вампир в поисках фляги сунул лапу в карман и обнаружил пропажу. Тут-то отсутствие Генри и было замечено всеми, кроме ораторствующего Изначального, которому то ли из-за Вечности, то ли из-за патологического занудства такие мелочи подмечать не по чину было. Существо еще активнее зашевелило щупальцами, что-то пронзительно взвизгнуло и вылетело в сад. Там оно застыло в ожидании чародея. - Чего застрял? - сварливо осведомился призрак старого герцога. - Он тебя ждет. Да от клумбы матушки Лоллес подальше отойдите. - А чего он не подчиняется?! - возмутился чародей. - Я откуда знаю, - фыркнул призрак. - Ты же великий маг. - Не маг, а чародей, - с достоинством поправил Генри. - А он тут традиции нарушает! Существо из сада разразилось пронзительным визгом и начало на манер кнута щелкать щупальцами. - Чего он говорит? - осведомился чародей. - Верещит, негодуя, - почесал затылок призрак. - На бой тебя вызывает. - А как же амулет-талисман? - Да отвяжись ты от меня со своим (в чем я сильно сомневаюсь!) талисманом, - устало отмахнулся призрак. - Иди и бейся. - Чем? - Вилкой! - Ни за что! Существо вплыло обратно в особняк и повторило серию визга. Генри только руками развел, мол, не понимаю, так что не обессудь, повесил Йхе на шею и пошел в библиотеку. Существо, отчаянно жестикулируя, поплыло за ним. Игнорируя праведное негодование Шаб-Ниггурата, чародей извлек с полки один из гримуаров и погрузился в чтение. Спустя пять минут он отложил книгу и повернулся к существу. - Вылети на пару минут, ладно? Существо замерло в воздухе, видно, ошалев от неожиданности. - Ну, или тут повиси, я быстро... - Смоюсь отсюда, - злорадно закончил его фразу призрак. Существо отчаянно жестикулировало щупальцами и скверно орало, намекая на то, чтобы гнусный чародей не хамил, а шел в сад на бой честный (уйти в сад и даже дальше чародей был не против, но вот боев в его планах не числилось). Шаб-Ниггурат продолжил неистовствовать и, не выдержав, попытался ткнуть Генри щупальцем. Чародей увернулся и выбежал в коридор. Существо ринулось за ним, подбодряя себя боевым кличем, но оказавшись за поворотом, угодило в сотканную посредством Скипетра сеть. Генри, паскудно ухмыляясь, сделал пасс рукой, открывая очередной портал, и отправил существо обратно к Йог-сотхотху. И тут начались сложности, потому что на площадке кроме читающего спящей Голове Палача Изначального никого больше не было. Последнее, что успел увидеть Генри - это слившийся в единый бело-черный комок двух заклятых представителей Древнего Рода. С чувством выполненного долга чародей закрыл портал и устало плюхнулся на кушетку в гостиной. Жизнь все-таки хорошая штука! Призрак старого герцога, ворча немыслимые проклятия, осматривал то, что еще недавно было, пусть покрытой пылью и паутиной, но вполне уютной гостиной. Стол лишился скатерти и валялся в углу. Кресла вылетели в окно и покрылись грязью. Портреты попадали со стен, и лишь кушетка оказалось единственным, что не пострадало. - Не кипятись, - посоветовал Генри, щелкая пальцами. Обстановка обрела прежнюю стать, правда теперь лишилась пыли, чем призрак был весьма не доволен. - Это же заброшенный особняк, окруженный легендами, - начал он втолковывать зевающему чародею, - только редкие смельчаки рискуют изредка заглянуть в окна. И что они увидят?! Чистенькую гостиную? Ты репутацию моему дому испортить хочешь?! - Ну, - протянул Генри, - я тут тоже немного пожить собираюсь, так что... Призрак обиженно фыркнул и улетел на чердак причитать о нелегкой своей загробной доли. Чародей поднялся с кушетки и направился в погреб, где наверняка найдется бочонок старого доброго вина, а то и выдержанного бренди. Желудок обиженно прогудел, намекая, мол, не плохо бы в него добавить чего посущественнее, кроме алкоголя. Генри припомнил, что в сумке его должен лежать каравай и кусок вяленого мяса, припасенные с пира в честь становления нового Владыки Скорби. Каравай, правда, превратился во что-то дико помятое, но надеяться найти хоть что-то съестное в особняке Лоллесов - в такую удачу чародей не верил. Впрочем, в погребе под потолком висел заплесневелый окорок, но уходить в Конец Времен было еще слишком рано. Выкатив в гостиную бочонок, чародей нашел единственную неразбитую кружку и упал в кресло. Из камина вылез домовой и трогательно принюхался. - Сообразишь если какой приличной жратвы и стакан найдешь, то можешь компанию составить, - добродушно предложил Генри. Смышленый домовой мигом утянул из соседнего особняка буханку хлеба, кувшин молока и голову сыра, а заодно не позабыл и о тарелках и стаканах. К утру в обворованном особняке, конечно, разразится дикий скандал, и во всем обвинят кухарку, но кто ж виноват, что эти глупые соседи не ставили защиту от чужих домовых? - За мирный вечер! - поднял первый тост чародей. А домовому, в сущности, было безразлично, за что пить. Хоть за целые носки, главное - процесс. Разомлевший от домашнего уюта, чародей задумчиво набил трубку, огненным шаром растопил камин и блаженно нежился в кресле. - Что-нибудь нового в Тенях Владык происходило? - спросил он захмелевшего домового. - Откуда ж я знаю, что в городе происходит? - хитро улыбнулся собеседник. - Неужели ты в закрытый клуб Сановных Домовых ходить перестал? - От тебя ничего не утаишь. Ладно! Ходят слухи, что королевич Урге обещает за твою голову сундук, полный золота. - А сундук размером со спичечный коробок, - расхохотался Генри. - Как ни странно, но нет. Нормального размера сундук, солидного. Так что в скором времени жди гостей. - А я такой рачительный хозяин... Еще что новенького? Домовой деликатно икнул, глотнул бренди, занюхал благородный напиток рукавом и протянул: - Король Зигмунд, говорят, при смерти. - Вот как? С чего бы? - Фамильная болезнь в нем пробудилась, и теперь ему недолго уже землю топтать да трон занимать. Скоро к предкам своим за круглый стол отправится. - А что за болезнь? - Говорят, падучая. - А на самом деле? Домовой противно захихикал, но не ответил. Генри внимательно посмотрел на него и повторил свой вопрос. Домовой смущенно сообщил, что не имеет права разглашать подобные сведения, полученные от самого хранителя дворца. Чародей напомнил, что крутить интрижку с кикиморой, служащей в королевском лесу, он по чину также права не имел, однако... - Люэсом, - перестал играть в недомолвки уличенный домовой. Генри поперхнулся бренди и оторопело уставился на собутыльника. - Чего ты так смотришь? Нравы королевские позабыл? Придворные нравы чародею, разумеется, были весьма известны, но Королевство Зигмунда славилось своими более чем чопорными обычаями. Это не Царство Мимоз, где прелюбодей сменял прелюбодея, а случайный праведник признавался сумасшедшим аскетом и отправлялся в монастырь славить непорочную богиню, невесть как затесавшуюся в их пантеон. С другой стороны, такую информацию всегда можно использовать. Нет, Генри не стал бы заниматься скучным и посредственным шантажом или пытаться бичевать тайную распущенность королевского рода (чья бы тем паче мычала), но восхождение на престол королевича Урге его несколько нервировало. С третьей стороны домовые пьют так, что шокируют даже сапожников, а во хмелю эти милые существа патологически болтливы, что означает лишь не слабую известность королевского секрета в определенных кругах. С четвертой же стороны - далеко не все пьют с домовыми, а большинство тех, кто сим занимается, не имеет возможности общаться с представителями клуба Сановных. Всё это еще предстояло обмозговать хорошенько и сделать гадость (или хотя бы какие-нибудь выводы). Заботливо подлив бренди в стакан домового, Генри продолжил расспросы: - А еще что-нибудь произошло, исходя из вымирания Зигмунда? - Царь Эндрю Великолепный из Царства Мимоз решил исходя из внешнеполитических целей породниться с нами, в связи с чем выслал свою прелестную дочь в качестве невесты королевичу, - с ужасающим официозом доложил совершенно опьяневший хранитель особняка. И уже более естественным тоном добавил, - у них там какой-то контракт с Зигмундом подписан был. - Какую из трех дочерей он выслал? - уточнил Генри, давясь от хохота. - Четвертую, - ответил домовой, отсмеявшись, ибо история похождения Генри в Царстве Мимоз была ему известна во всех подробностях и, естественно, во всех версиях. - У него четыре дочери? - присвистнул чародей. - А почему я ее не видел? - Она в школе при монастыре обучалась. Так и миновала твоего да и папашиного дурного влияния. - Хорошенькая? - пропустил колкость мимо ушей чародей. - Теперь уже ей развратной участи не миновать, - подытожил домовой и упал мордочкой в тарелку. Глава 9 В Храме Вечности тем временем совет Изначальных в компании совета Высших лениво обсуждал сложившуюся ситуацию. Площадку у Йог-сотхотха закрыли от любых возможных порталов, оставив там биться Шаб-Ниггурата, зачитавшегося Изначального и проспавшую возможность вовремя ударь Голову Палача. И что делать дальше, понять оказалось сложно, тем более, что часть Изначальных уже приступило к сложению легенд и саг о бесконечной битве Владыки и Древнего, в которой Голову Палача нарекли Земным Свидетелем. Пойзон с трудом сдержала хохот, вспомнив, что когда она в последний раз видела этого свидетеля, тот с урчанием повис на щупальце Шаб-Ниггурата, да и вообще нагло мешался и срывал всю торжественность поединка. Уд справедливо заметил, что этот поединок никто из тех, кому лапшу на уши вешать будут, этого поединка не увидят, а потому разницы между тем, дерутся они на площадки или кисель половником хлебают вовсе нет. Вампир злобно требовал отправить к ним доставшего всех своими дурацкими выходками Генри Чара, а заодно вернуть Йхе, на что Изначальные заметили, что талисману куда лучше находиться в руках чародея, который уже Шаб-Ниггурата видел и вновь встречаться с ним не захочет, чем попадет в руки какому-нибудь жрецу, который божество призовет, да и вообще проблема-то теперь не в этом. - А в чем, скажите на милость, у нас проблема? - ядовито осведомился Вампир. - Данагxxxix, замолчи, пожалуйста, - попросила Пойзон. - И без тебя уже голова идет кругом. - Проблема в том, что в совете Изначальных теперь открыто вакантное место, - любезно пояснил суть всей дискуссии Уд. - А какая разница, сколько их? - ляпнул Данаг. - Кто их считает-то? - В Вечности нет ничего, что не имело бы значения, - тут же завелся один из Изначальных. - И нет ничего, что это же значение имело, - завершил один из главных постулатов Данаг. - Так в чем дело-то? Ответом ему был протяжный стон всех собравшихся. Вампир скрестил руки на груди и с бешенством уставился на совет. Все, что ему надо было, - это разрешение на поимку и упокоения мерзкого врага людского (а вернее - его собственного, но без пафоса и прикрытия благими помыслами разрешение получить в любом случае не удастся) Генри Чара, после чего можно было бы спокойно удалиться и приступить к делам великим и не очень Ордена Альтернативных Хранителей Равновесия. - Число Изначальных всегда неизменно, - попытался просветить его Уд. - А значит кто-то из Высших должен отринуть физичность и присоединиться к ним. - Так число-то их не менялось, - так и не понял Данаг. - Просто один несколько занят... - И будет занят в течении Вечности в отгороженном пространстве, кое с появлением нового Изначального перестанет считаться частью Миров, - предприняла еще одну попытку достучаться до него Пойзон. Данаг остервенело засопел, что являлось у него проявлением острого мыслительного процесса, а потом уточнил: - А если одним Высшим станет меньше, то как? - Число Высших тоже неизменно, - вклинился Изначальный. - Просто сейчас сложилась ситуация, когда вас на одного больше, а нас меньше. - Как больше? - возмутился Данаг, быстро подсчитав всех высших. - Из-за всей этой Игры в нашем полку прибыло, - меланхолично заметил Уд. - Просто он еще в метаморфозе, а по сему его сюда не позвали. То, что был еще ряд причин для того, чтобы скороспелого Высшего не лицезреть на Совете, божество предусмотрительно умолчало, но Вампир неожиданно для себя быстро сообразил, о ком идет речь: - Генри Чар теперь Высший?! Чокнутый малолетний чародей в Совете?! - Ну, полноправным участником Совета он станет не раньше, чем через столетие, - успокаивающее произнес Уд. Данаг промолчал. В сущности, за столетие можно так или иначе отправить в Конец Времен не только наглого мальчишку, но и половину Миров, если грамотно рассчитать тактику и стратегию несчастных случаев и правдоподобно выглядящих случайностей. - Итак, мы должны принять решение! - торжественно начали Изначальные хором. - Какое? - опять ничего не понял Данаг. - Кто в Изначальные пойдет! - рявкнул Уд. - Кандидатуры есть? - Всех присутствующее здесь Высшие, - опять хором грянули Изначальные. - Остальные высшие не отметили Миллениум. Вампир поморщился. Дело в том, что таких Высших было ровно трое: он сам, Уд и Пойзон. И, судя по рассеянному виду, добровольно уходить в Изначальные никто не стремился. - Кто из нас самый старый, дряхлый да мхом побитый? - прервав начавшуюся было волынку Изначальных об ответственном шаге Пойзон. - Нас двое, - мрачно констатировал Уд. - Я и Данаг. - Все верно, - иерихонскими трубами подтвердили Изначальные. - Мы ждем. - Я не пойду! - отрезал Вампир. - У меня Орден, семья, дела, дети, заботы... Главной из которых являлся Генри Чар, ставший у Данага навязчивой идеей. А так как переход в Изначальность означал лишь потерю физичности, а все навязчивые идеи тянулись за новой сущностью паровозом и так или иначе отпечатывались на всем Совете, то выбирать было не из кого. - Уд, готов ли ты вступить в ряды и хранить Вечность и традиции? - грянули изначальные. - Готов, - отозвался бог, которому все равно деваться было некуда. - Да будет так! И Уд утратил имя и форму. Дальнейший переход традиционно проходил без свидетелей, а потому Пойзон и Данаг покинули Храм Вечности и, разорвав пространство, оказались на территории Царства Мимоз. - Одного не пойму, - буркнул Вампир, перед тем, как удалиться, - если и так было понятно, кого и куда отправят, зачем всех дергали-то? - Традиция такая, - равнодушно ответила Пойзон. - Тем более, что есть лишь один способ удержать константу и сохранить Вечность неизменный. И способ этот пошел от любимых тобой людей, а вернее метода их правления. - И какой же? - оживился Данаг. - Бюрократия, конечно, - вдохнула ведьма. Часть II Слава Императору! Глава 1 По главной улице Владыки Теней, натянув на лица должные торжественно-скорбные лица, дефилировала похоронная процессия. Горожане высыпали на улицу, будто жемчужины с разорванного ожерелья, одетые в траурные белые одежды. Угрюмые королевские гвардейцы несли золотой саркофаг, в котором нашел свой последний земной приют король Зигмунд. Плакальщицы шли неподалеку, терзая воздух, стекла и уши всех, кто оказался неподалеку ритуальными стонами. Королевич Урге ехал на коне, утирая слезы шелковым платком (пропитанным луковым соком), блюдя монархическую мину, должную скорбящему сыну. Нестерпимо жарило солнце, город пропитали чудовищные похоронные благовония. Путь к королевской усыпальнице слуги, жители и младшие жрецы обильно усыпали цветами жасмина. В общем, обстановка, при которой плохо станет всем присутствующем была создана наилучшем образом. Генри Чар сидел в особняке Лоллесов и остервенело чихал. Призрак старого герцога бесцельно слонялся по коридору, гремя чем ни попади, не забывая принимать солидную позу, пролетая мимо окон, дабы случайным забредшим в сад Лоллесов бездельником было ясно, что он и после смерти самоотверженно несет государеву службу (хотя на самом деле ему банально нечем заняться). Единственным существом, которому происходящее доставляло немыслимое удовольствие, оказался домовой. Накануне он подцепил легкую простуду и теперь насморк надежно защищал его от похоронного смрада, а кислый вид окружающих доставлял несказанное удовольствие. - Больше я этого не выдержу! - неожиданно взвыл чародей, отбрасывая от себя талмуд, обложка которого гласила "Демонология девятой ступени. Практическое пособие". - Что не выдержишь? - не понял призрак старого герцога. - Этих вони, воплей и прочей лицемерной фантасмагории! Неужели так трудно закопать набившего всем оскомину правителя быстро и тихо? - Похороны очень важны, юноша, - назидательно произнес призрак. - Вот у меня их не было. И чего хорошего? Вот уже пятьдесят лет я болтаюсь по особняку и пять лет терплю в нем присутствие малолетнего болвана с магическими замашками и развратными склонностями. - Вообще-то малолетним меня назвать сложно, - заметил Генри. - До тридцати лет все дурни зеленые, - отрезал призрак. - А после плавно уходят в объятия своей земной осени и маразма, - услужливо дополнил домовой, отвлекаясь от штопанья особо ценного сердцу призрака старого герцога гобелена. Впрочем, штопал он отвратительно, и результат его работы годился лишь для того, чтобы разместить его на кукурузном поле вместо пугала. Но подобное никак не могло произойти с фамильными ценностями Лоллесов, и поэтому заштопанный вкривь и вкось гобелен был вновь повешен на стену. Генри меланхолично заявил, мол, неплохо будет в голодный год торговать подобным как средством против воришек. Призрак старого герцога, утративший чувство юмора (если таковое у него вообще когда-нибудь имелось) завопил на весь особняк: - Только через мой труп! - А где валяется твой труп, - фамильярно уточнил Генри. - В пруду каком аль в стене замурован? Ответом ему были злостные предсказания, где будет тухнуть труп чародея. Закончив свое выступление, призрак оскорбленно показал язык показавшемуся в окне любопытному незваному гостю и, негодуя, удалился. Близился полдень. Чародею стало настолько скучно, что деятельная часть его натуры настырно требовала сотворить пару-тройку гадостей. Обычно сия деятельность заканчивалась плохо. Для окружающих. С другой стороны, чародея несколько смущала весьма вероятная перспектива столкновения с призраком короля Зигмунда, если тот из-за не до конца продуманной пакости не отправиться в загробный мир. Стеная на жестокосердное бытие, Генри поплелся в библиотеку искать замусоленную энциклопедию, обстоятельно повествующую о сущностях призраков и как ими становятся, но на половине пути припомнил, что продул ее в покер проезжему медиуму год назад. Делать было решительно нечего. Домовой, начав штопать следующий гобелен, гнусаво напевал простенький мотивчик, от чего пребывание в четырех стенах стало совершенно невыносимым. - Пойду-ка я прогуляюсь, - бросил Генри, накидывая на плечи белоснежный плащ с капюшоном. На улице все еще смердело. Сорванные цветы жасмина уже гнили, а горожане успели выпить. Чародей шагал в скорбящей по случаю толпе и жаловался самому себе на непонятость и одиночество. Плакальщицы метались, будто отара перепуганных овец и хрипло верещала о трагической случайности и грандиозной потери с таким неистовством, будто уже третий месяц не получала жалования. Устав от сутолоки и бестолочи, Генри свернул в тихую улочку и, пиная перед собой чью-то погнутую ржавую плошку, побрел из города. Внезапно из подворотни выбежала хрупкая девушка, больше всего напоминающая ожившую фарфоровую куклу из музея, нежели живого человека. Неестественно бледная кожа, тревожные и очень несчастные фиолетовые глаза, курчавые каштановые волосы, кружевное белое платье, марионеточная издерганность в движениях, она подбежала к чародею и ухватив оторопевшего парня за рукав, простонала: - Прошу вас, сударь, помогите мне. - Что-то случилось? - осведомился Генри. - Спрячьте меня! Чародей внимательно рассмотрел обратившуюся к нему за помощью. Девушка ему в общем-то понравилась, а событие последних дней были настолько скучны и пресны, что любой поворот казался чудом. Галантно подставив локоть, он повел нервно озирающуюся деву в особняк Лоллесов, выбирая максимально безлюдный маршрут. По пути случилась лишь незначительная докука в лице отряда гвардейцев. Увидав прелестную деву, они подозрительно обрадовались и даже не сразу поняли, кто ее спутник. Хотя когда и его опознали, ликования их не было бы предела, но чародей рассудил, что экономике Королевства, где ему еще какое-то время жить, куда проще будет, если хоронить служивых будут кучно, и сжег препятствие огненным шаром. Прекрасная дева, к слову, не только не испугалась светопреставления, но и с какой-то совсем уж подозрительной надеждой весь оставшийся до особняка путь взирала на парня, будто все еще боясь поверить чему-то. На пороге особняка их торжественно встретил домовой, почему-то облачившийся в черный фрак. - Добро пожаловать в нашу скромную обитель, прелестная госпожа, - пропел домовой, отвешивая поклон. - Мой дом - ваш дом, - добавил примчавшийся призрак старого герцога Лоллеса, натянув на физиономию настолько слащаво-восхищенную и по-собачьи преданную гримасу, что чародея начало тошнить. Лишь рыжая кошка себе не изменила. Коротко мяукнув, она отправилась дальше греться на солнышке и грезить о крынке свежей сметаны. - Вы оба совсем уже помешались? - рыкнул чародей, проводя спасенную непонятно от кого деву в гостиную. - Госпожа, не желаете ли чаю? - проигнорировал домовой. - А может быть, бокал вина? - добавил призрак. - Идите-ка куда-нибудь в другое крыло! - огрызнулся Генри, недвусмысленно подбрасывая на ладони Ледяной Кинжал. Бесконечно приседая, не забывая при этом яростно коситься на чародея (а вернее на его руку) призрак с домовым отправились восвояси. Чародей задумчиво посмотрел им вслед, извлек из серванта пару стаканов , бутылку ячменного самогона и кувшин с водой. Превратив воду в аккуратные шарики льда, он кинул по несколько штук в каждый стакан, туда же плеснул виски, протянул один стакан деве, сделал пару глотков из другого и спросил: - Ты кто? - Царевна Пандора, - ответила дева, с паникой поглядывая на содержимое своего стакана. - Ты что ль невеста Урге? - Спаси меня, умоляю! - От Урге? В сущности, вопрос был явно лишним, ибо единственным украшением королевича Урге являлся его социальный статус. Одутловатая шестиугольная физиономия с маленькими глазками, громадным носом и губами гориллы, держащаяся на постаменте, что у других людей называется шеей, узкими плечами и впалым торсом, который перетекал в объемный живот, не скрываемый даже более чем свободным покроем монаршего одеяния, кривые ноги. А если прибавить еще и ограниченное мировоззрение, куцый во всем, кроме интриг и внешней торговли интеллект, а так же изрядно склочный нрав и визгливый голос, - отнюдь не многие барышни настолько любили деньги (да и то меж дворцовых гетер витали слухи о чрезмерной скупости королевича) и титул. Что же такого сотворила царевна, что папаша решил выдать ее замуж за гибрид тарантула с портовым грузчиком? - Помоги, прошу тебя? - продолжила тем временем Пандора. - Зачем бы мне это делать? - усмехнулся чародей, в принципе, уже решивший вмешаться, тем более, что очередная гадость королевичу Урге доставит ему несказанное наслаждение. - Ты тоже ненавидишь его! Насчет ненависти - это дева изрядно ошиблась. Чародеи редко по-настоящему ненавидят, их ненависть - это обугленные руины городов, несчастные случаи подчас с несколькими королевствами, лавины и пробудившиеся древние существа. Вот презрение, да и то вялое, пожалуй и впрямь отражало отношение чародея к нынешнему шедшему к престолу. Да и оно не возникло бы, если б Урге не путался под ногами. - С чего ты это взяла? - Ты - Генри Чар, за голову которого этот монстр дает сундук золота и титул барона. Я узнала тебя... - О как! - восхитился чародей. - Он еще и титул докинул! Значит, охотников маловато. Спорим, к коронации он еще половину королевской конюшни прибавит? - Ты мне поможешь? - Только если ты скажешь правду, - решил пойти простым путем чародей. К тому же более детальный осмотр царевны его несколько насторожил. Он начал угадывать исходящее от нее волшебное поле, нередко свойственное колдуньям. - О чем? - прикинулась дурочкой Пандора. - Хорошо, допивай виски и проваливай обратно во дворец. Там тебя уже хватились. Генри вышел с бокалом в коридор, мысленно начав считать. На счете пять царевна выбежала за ним, отбросив лицемерную робость, ухватила чародея за рукав и произнесла: - Ладно, я была ученицей одной жрицы тайного культа, запрещенного в нашем Царстве. - А точнее, училась ведовству у темной ведьмы, - настаивал на конкретике Генри. - Магии, - созналась царевна. - Только она не была ведьмой. Она была жрицей. - И кого же? - поднял бровь чародей, который уже давно все понял и даже слышал эту историю, о чем деве знать было не обязательно. - Не ведаю, - опустила глаза царевна. - Ладно, черт с тобой, - проворчал Генри. - Оставайся. Можешь занять любую комнату, кроме моей. Туда не лезь - не обсуждается. Скажешь домовому, пусть найдет для тебя какую-нибудь одежду. Помнится, гардероб матушки Лоллес не слишком пострадал от всех случавшихся здесь развлечений. А сейчас - отстань от меня. Чародей решительно скинул руки царевны со своего рукава и удалился в библиотеку, украдкой следя, чтобы дева не двинулась следом. Но ту уже с реверансами осаждал домовой, неся полный бред на тему удобств и обрушивая на голову несчастной немыслимое количество разнообразных комплиментов. Домовой считал такое поведение отшлифованным алмазом учтивости, хотя ему ни раз и Генри, и призрак старого герцога Лоллеса намекали, что более всего это походит на летящий в ухо булыжник навязчивости. В этот раз манеры домового сыграли парню на руку. В библиотеку он прошел ни кем не отслеживаемым и спокойно достал из тайника Йхе. Немного полюбовавшись им, он надел его на шею и спрятал под рубахой. - У тебя совсем уже мысленные процессы отказали? - с раздражением спросил у него низкий женский голос. - Наоборот, они работают, как никогда раньше, - улыбнулся чародей, оборачиваясь к сидящей в кресле Пойзон. - Давно хочу рассказать тебе одну замечательную байку. Великая Ведьма молча смотрела на него. - Лет десять назад у Царя Мимозцев случилось несчастье. Местная колдунья, обеспечивающая двор приворотными зельями, мазями от морщин, отварами, лечащими гонорею, амулетами, ядами и снадобьями от грызунов ко всеобщей досаде померла от старости. С колдуньями, увы, подобная неприятность случается, что делать. Но это только присказка, а сказочка вот о чем. Царь тот дочку от колдуньи имел пятилетнюю... Чего смеешься? - Ты сам себя-то слышишь? - сквозь хохот уточнила ведьма. - Даже в Царстве Мимоз подобное запрещено... - Ты о... Ага! Отлично! А пошляком, значит, называют меня! Пойзон только рукой махнула, мол, не бузи - продолжай врать дальше. - Так вот, девочка пятилетняя тоже что-то знала, хотя кроме ядов и приворотных зелий толком смешать ничего не могла. Тоже нужная в хозяйстве вещь, но не уникальная. Зато под рукой девочки были несколько книг, повествующих о таинственном культе некого Черного Козерога Лесовxl. Правда, книжки написаны были на древнем языке, но кое-что девочка в них углядела. Царский папа, и без того не знавший, куда бы приблуду свою спрятать, в кой-то веки дитя выслушал да в Царство Странствующих Демонов учиться отправил к местной жрице... - Ты по делу бухти, - оборвала ведьма. - А то присказка затянулась... - Так вот, девочка туда уехала и что с ней стало, не ясно. Миновало десять лет, и царю пришла в голову мысль породниться с Королевством Зигмунда, которое без тризны Королевством Урге станет. А как? Дочери-то законные, кто в монастыре, кого замуж выдали. Царица, в общем-то, тоже то ли в бордели, то ли в Храме без прав на государственные решения сидит... Вот тут-то наш Царь о дочурке вспомнил, да за ней в Царство Странствующих Демонов и послал. Привезли красавицу. Хорошенькая стала, чуть неживая, но в придворных нравах сие пикантным изыском зовется. К слову, я когда с ней столкнулся, подумал - твои шуточки. - Почему? - Думал, Алукуxli ты мне прислала, извести бедного чародея решила... - Не юродствуй, Генри, - устало попросила Пойзон. - Решу извести, просто прихлопну. Чародей изобразил мимикой и жестами всю известную ему мировую скорбь и продолжил: - Так вот я и подивился: дева провела десять лет в Дьявольском лабиринте, служа культу Черного Козерога. И так выглядит? Более того, не послала папу в Р'лайхxlii , а добровольно приехала? А теперь, когда узрела рожу Урге, чей портрет висит у каждого поля и отпугивает ворон, жуков и воришек, не умчалась, применив то, чему учили, а зачем-то обратилась за помощью к моей скромной персоне. - Выводы? - Ей что-то надо здесь. А именно я. Причем не столько я лично, сколько одна милая штучка, которую я извлек из кармана своего недруга. Недруг, к слову, я думаю... - Да, я и правда был первой намеченной целью Пандоры, - проворчал Данаг, появляясь в проеме. Пойзон примирительно сделала пасс рукой, и второе кресло приблизилось поближе к Вампиру. - О, привет, зубастый! - обрадовался ему Генри, как родному. - Надеюсь, ты помнишь, что действия твоего Ордена распространяются лишь на Царство Мимоз? Вампир не ответил, уставившись в угол библиотеки, где скромно пылилась статуя некой девицы с пышными формами. Ведьма же продолжила рассматривать чародея, и под ее нажимом он продолжил свой сказ: - Итак, деву нашу интересует Йхе, так как сама она сделать его не может. А кстати, почему? - Сам не знаешь? - удивился Вампир. - Даже мне известно, что камни и талисман должна делать одна рука. - Так и сделали бы камни сами, - возмутился Генри. - Не могут они, - отмахнулась Пойзон. - Не из чего, да и знания о сотворении камней для них утрачены. Единственный экземпляр... - Ты спер у торговца, который ехал в Царство Странствующих Демонов, - подхватил Данаг. - И, заметь, это происходило на территории, подвластной Ордену, а мы и не вмешались. - Еще бы, кто ж вас тогда от ведьмака-то избавил? - Ладно, забыли, - проворчал Данаг. - Так вот, все. Что нужно последователям культа, находится у меня. Отсюда и девка. А кто она? Что не человек и вообще не очень-то живое, я понял. - Подумай, - предложила Пойзон. - Не повредит. - Не суккуб, не вампир и, по-моему, не лярва, - задумчиво пробормотал Генри и взмолился, - Не знаю! - Голем, - буркнул Вампир. Генри поперхнулся и оторопело уставился на него. - Сдурел? - Нет, - вместо Данага снизошла до пояснений ведьма. - Управляемый магом голем (мы его так условно зовем) или, если тебе больше нравится, Галатея, чья цель - украсть Йхе и провести ритуал. - Галатея может провести ритуал?! - обалдел Генри. - Ритуал проведет маг, который создал эту дрянь. Голем еще и как маяк для портала работает. - Они ухлопали столько энергии, чтобы создать подобное существо? - все еще не мог поверить чародей. - И только для этого? - Они - жрецы культа Черного Козерога, - напомнила Пойзон. - То есть тронутые на завиральной идеи психопаты, - со свойственной ему простотой разъяснил Данаг. Генри задумался. И неизвестно, чем бы закончился сей совет в библиотеке Лоллесов, но тут дверь распахнулась и в помещение вбежал некий тип, облаченный в саван, с серым лицом, подозрительным на вид жезлом и криво сидящей тиаре. Узрев не только юного чародея, но и Великую Ведьму с Высшим Вампиром, он грязно выругался и активировал жезл, из которого начали бить черные вихри. Генри поманил к себе Скипетр Императора Чар и ответил на атаку Ветром Отрицания Смерти. Пойзон задействовала свой любимый амулет Пеленания, а Вампир - двуручный меч, которым цинично отсек голову поверженному нежданному гостю. - Сработаетесь, - удовлетворенно кивнула Великая Ведьма и, разорвав пространство, исчезла. - О чем это она? - удивился Генри. - Нам вдвоем теперь переться в Царство Странствующих Демонов бить морды жрецам Черного Козерога, - удовлетворил его любопытство Данаг. - Так что собирайся и вперед за славой в Вечности. И оденься поудобней. Нам порталами пользоваться Изначальные запретили. И не ной, а то сам убью. Ныть Генри не стал, зато выругался витиевато и от душу. Даже Данаг заслушался. Глава 2 Над дорогой к Царству Странствующих Демонов летело два молодых Черных Дракона, на которых восседали облаченные в заговоренные кольчуги, пропитанные защитными чарами кожухи и удобные, отражающее стрелы и арбалетные болты плащи Вампир и Генри Чар. Вся амуниция была на время изъята из хранилища Высших, и казначей злобно заметил, что все это нужно будет вернуть обратно, и если одна наглая чародейская морда решит что-то якобы посеять, то участью этой морды еще пару столетий будут пугать детишек. С Черными Драконами, только начавшими собирать казну, договорился Генри лично, оплатив их транспортные услуги двумя мешками красивейших самоцветов и в добавок вручив золотые кубки, выполненные искусным гномом-ювелиром и по праву считавшиеся самым красивом произведение искусства. Королевич Урге, в связи с этим становился самым нищим королем за всю историю Королевства, но мелкие людские проблемы Высших не волнуют. Вампир в качестве ответной любезности раздобыл неплохое оружие. Генри получил выкованную из мефрила клеймору, а сам Данаг предпочел алебарду, мотивируя свое решение тем, что меч, в сущности, таскают для красоты и чтоб перед девками красоваться, а вот алебарда - это надежно. Впрочем, для дела Генри прихватил свой Скипетр Императора Чар, и теперь с удовольствием думал о том, что где-то в Царстве Странствующих Демонов храниться всеми забытый венец того же Императора, имевшего в свое время весьма полезное свойство раскидывать свои артефакты где ни попади. Правда, все вооружение не решало главной проблемы: карты Царства нигде достать не удалось, хотя проклятый неоднократно Урге довольно посредственно прятал тех торговцев, кого туда за товарами направлял. А по сему решено было в ближайшей к границе таверне или борделе провести расследование, а именно найти захмелевшего дельца, да выудить нужные сведения. Данаг пробурчал, мол, чародеям только девок и выпивки надо, и согласился. И вот Черные Драконы, довольные оплатой, кружили над дорогой, ища приемлемое заведение. И наконец нашли. Приземлившись в километре от нужного места, дабы не смущать простой люд и нахальных драконоборцев, они ссадили своих пассажиров и милостиво предложили обращаться к ним еще, коли какие ценности для оплаты будут. Добравшись до питейного заведение, невыспавшиеся путники застыли в предвкушении. Табличка на входе многообещающее сообщала: "Таверна "Козья Морда" за жизнь посетителей ответственности не несем". Из недр доносились сладостные звуки мордобоя, женские крики и пьяный смех, а под ноги путникам рухнул в стельку пьяный детина и отключился. Идущие с дипломатической миссией разобраться с жрецами переглянулись и шагнули внутри. Клубы дыма от трубок, каменные столы, занозистые табуретки, официантки в фривольного покроя платьях, по совместительству еще и местные гетеры, разносили напитки (преимущественно эль неожиданно хорошего качества и самогон) и куски мелко порубленного жареного, а иногда и сырого мяса со специями. Близ барной стойки бурлила зрелищная драка, где морду друг другу полировали все, а в тени занималась свободной любовь наспех сложившаяся парочка. Вампир, осмотревшись, решительным шагом подошел к приглянувшемуся ему столику, поднял за шкирку двух сидевших за ним пьяненьких орков и бросил их в эпицентр побоища, которое от сего действия обрело должную гармонии и зрелищность, где во всеобщей свалки в причинах пополнения участников разбираться было некому да и некогда, смахнул со стола снедь и кружки и уселся на табуретку, в ожидании официантки. Генри, пнув обратно попытавшегося было отползти с поля боя орка обратно в бой, согласился с удачным выбором Данага и уселся с другой стороны стола. Обслуживающий персонал ждать себя не заставил. К ним подошел хозяин заведения (двухметровый драконит с лоснящейся от безудержного возлияния физиономией) и, одобрительно прокомментировав орчьий полет, осведомился: - Что будем заказывать, помимо зрелищ? - Это разве зрелище? - подхватил его интонации Генри. - Вот выпьем да отдохнем - будут зрелища. А сейчас попрошу пива, жареного мяса да девок парочку красивых. - А мне - сырого мяса и... - Если охота, могу предложить один из фирменных коктейлей: кровь, самогон, специи и темное пиво в равных пропорциях. - Вот теперь я счастлив, - обрадовался вампир. - Девок отдельно надо или вам двух хватит? - Надо, только желательно суккубов. - С суккубами, увы, - развел руками хозяин. - У них эта, как его, эмансипация... - Чего? - обалдел Генри. - Это болезнь что ль такая? - Можно и так сказать. Суть в том, что за кошель золота не согласятся. Только после высказанного уважения, долгого служения, починки прохудившейся крыши и обеспечения нормального содержания. - Вроде куртизанок? - наивно предположил Данаг. - Не угадал, - осклабился драконит. - Они еще и равноправия женского требуют, а так же права голосования в тех городах, где живут под видом простых смертных. - Все, теперь мне точно надо выпить! - припечатал Генри. - И девок надо. Только без эмансипации. Драконит отправился раздавать распоряжения. Вампир пробормотал несколько крепких ругательств, а после встал и направился в сторону мордобоя. Но дойти до него не успел. Генри поймал его за руку и почти насильно усадил на место. Ответом на негодование Данага был кивок в сторону вновь прибывших. Колоритная компания из пяти запорошенных дорожной пылью человек в зеленых плащах, на которых была вышита морда козла уселась за стол и потребовала самогона и тушеных овощей. Их заказ был выполнен после Данаговского, что примирил Вампира с отложенной временно дракой, тем паче, что внешний вид вошедших сомнений не оставлял. Чинно отхлебывая из кружек, которые так и тянуло назвать чанами, Генри и Данаг, приказав девкам сидеть молча, исподтишка наблюдали за людьми. А те, наполнив первую чашу, затянули традиционную застольную песню: О ком воспели священные реки? О Темном Владыке, оставившем нас, Наказав почитать тысячу младых И славить Его в миру и в веках. Бой с Изначальным он встретил отвагой, Храня Йог-сотхотх от ненужной возни, Дав нам надежду, силу и знанья Того, как орды врагов извести. Как мы он веками не знает покоя, Вернуться назад не дают злые чары, Но культ Его славный мы сохраняем В легендах и песнях. И скорбную чару По кругу мы пустим. То - благословенье Великого древнего Черного богаxliii. Время придет, и Его возвращение Даст новый отсчет и Царство Его. - А вот и жрецы, - озвучил очевидное Данаг. - На ловца и козел прибежит, - подхватил Генри, выхватывая клеймору. Драконит подмигнул им из-за барной стойки и обругал какого-то юного пропойцу. Вампир и чародей, вразвалочку подошли к столу жрецов. - Каждый народ вправе исполнять свои песни! - запальчиво выкрикнул один из служителей культа. - К тому же, здесь и так шумно, - с опаской косясь на клеймору чародея, - добавил второй. Вампир молчал съездил им обоим по физиономиям, отправив их в глубокое забытье. Оставшаяся троица попыталась спастись бегство, но двоих чародей зарубил мечом, а третьего отправил в тоже забытье посредством удара гардой по затылку. - Хлипкие они какие-то, - заметил Вампир, осушив первых двух. - Чуть зарядил, а они уже в обмороке. - Ну, теперь уже и вовсе нигде, - заметил Генри, таща к своему столику последнего оставшегося в живых жреца культа Черного Козерога. - Если вам нужен кто покрепче, то мы с братом к вашем услугам, - предложил, одетый в латы пожилой мужчина, поглаживая меч. Сидящий рядом с ним близнец кивнул. - Сейчас, только этого дурака свяжем, - пообещал чародей. В ответ ему кинули хорошую веревку. Искренне поблагодарив, Генри связал жреца и вышел в центр таверны, где его уже ждал Данаг и вызвавшие на бой противники. Остальные клиенты зашумели и начали делать ставки. - Ну что, к бою? - осведомился седовласый рыцарь. - Всегда готовы! - хором отозвались путники и атаковали. Силы оказались равны, и после получаса воинских забав, было торжественно объявлено перемирие и грянул должный для этого пир. Драконит, сияющий от радости, поставил за счет заведения три бочонка эля. Выяснилось, что он был единственным из всех присутствующих, кто поставил на ничью. - А вы интересные соперники, - одобрил один из братьев. - Вы тоже, - согласился Вампир. - Кстати, а что вы тут делаете? - За тиарой главного жреца Черного Козерога пришли, - не стал скрывать второй брат. - Ее так зарядили, что того и гляди с Древними проблемы начнутся. - О вы, тоже за ними гоняетесь? - обрадовался Генри. - А кстати, кто вы? Братья переглянулись, а Данаг расхохотался. - Неужели не признал? - спросил он, отсмеявшись. - Нет, а должен? - удивился чародей. - Да мы в этом Мире и не слишком популярны, - успокоил его седовласый воин. - Тем более, в таком облике. Позволь преставиться: Ен. - Омульxliv, - преставился второй брат. - Я думал, что вы лебедь и гагара, -честно признался Генри. - И враждуете. - Мы всякими бываем, - заметил Омуль. - А за столько времени колошматить друг дружку, знаешь ли, надоедает. - Стало быть, нам по пути, - подытожил Данаг. - Тем быстрей и веселее будет. - К сожалению - нет, - ответил Ен. - Нам в Храм Странствующих, где находится тиара, а вам - в леса Черного Козерога, где скрывается вся верхушка жрецов и где они собираются вновь попытаться вернуть Шаб-Ниггурата. - Карты у вас тоже, разумеется нет, - погрустнел чародей. - Есть, и даже в двух экземплярах, - обнадежил его Омуль. - Одним - поделимся. Только там искомый вами лес подробно не обозначен, но найти его сможете. - Уже хорошо! - обрадовался Данаг. И к утренней заре в таверне остались лишь путники, братья, красивые девки и владелец заведения. Глава 3 Лес Черного Козерога отличался какой-то уж совсем нестерпимой злокозненностью деревьев, норовящих корнями обвиться вокруг ног путников. Призванный к ответу местный лесничий что-то жалобно пролепетал про удобрения и сохранность древних традиций, за что лишился передних зубов. Данаг, сжимая в одной руке алебарду, а в другой подбрасывая картинно Дендрит, шел немного впереди. Генри, спотыкаясь о ретивые корни, шел следом, предпринимая честные потуги разобрать хоть что-нибудь на карте. Меж деревьев периодически мелькали морды черных козлов (из тех, кого в жертву еще не перебили), иногда из кустов поглядывала чудь лесная, которая, однако, предпочитала не связываться с гостями, да и вообще убраться куда подальше. Данага терзало и грызло похмелье, Генри - голодные комары. - Байку какую расскажи что ль, пока идем, - проворчал Вампир. - А то скучно. - Ага, нашел менестреля, - огрызнулся чародей. - Может еще балладу сгорлопанить да в пляс пуститься? - Понадобиться - акробатикой займешься! Заняться пришлось не акробатикой, а ратным искусством, ибо у реки, к которой путники сами не заметили как вышли, их ждали десять вооруженных копьями жрецов. Данаг ехидно усмехнулся, косясь на задумчиво разглядывающего клеймору чародея, издал боевой клич, от которого у местного речного чудища случилось несварение желудка, и ринулся на врагов. Встретить копьями Высшего - это жрецы хватили через край. Копья лишились наконечников, а пять горе-копейщиков еще и голов. - А вот без нужных чар ты бы так рубить не смог, - прокомментировал Генри, усаживаясь на траву. - А ты может быть поможешь?! - сквозь зубы процедил Данаг. Помощь лишней не была бы, так уцелевшие жрецы отбросили огрызки копий. Четверо из них выхватили кистени, а пятый, пользуясь тем, что остальные отвлекают разбушевавшуюся нежить, сбросил маскировочную сеть с камней, чему Генри подозрительно обрадовался, и раскачиваясь, будто пьяный, завыл: ЗАРИАТНАТМИХ, ДЖАННА, ЭТИТНАМУС, ХАЙРАС, ФАБЕЛЛЕРОН, ФУБЕНТРОНТИ, БРАЗО, ТАБРАСОЛ, НИСА, ВАРФ-ШАБ-НИГГУРАТ! ГАБОТС МЕМБРОТ!©xlv Данаг в сердцах выругался и четвертовал еще двоих приспешников, но те по неясным ему причинам срослись и вроде даже стали сильнее. - Это шогготыxlvi, - сказал Генри, поднимаясь с травы и выхватывая Скипетр Императора Чар. - Подвинься, тут уже моя очередь разминаться. Из Скипетра вырвалось Пламя Праведника и разрушило структуру шогготов, коих, по лености да из вполне понятных опасений жрецы не удосужились заряжать как требовалось. Впрочем, и Черного Козерога мало кто всерьез собирался вызывать, ибо для смысла бытия нужен был сам культ, а вовсе не могущественный Древний, от которого толком и не знаешь, чего ожидать. Вампир со злости метнул в исступленно творящего ритуал жреца алебарду, размозжив бедолаге череп, но было уже поздно. Черный луч прорезал пространство. Стало ужасно холодно. Вода в реке покрылась тонким слоем пепельного льда. Лес заполнился леденящим душу стоном и глухим рокотом. Луч преобразился в арку, из которой на поляну вылетел огромный Черный Козерог, вокруг которого бесновались Младые Черные. Четверка шогготов предприняла попытку воскреснуть, однако Генри был начеку и упокоил их. Шаб-Ниггурат угрожающе взревел и отправил на противников сперва сноп антрацитовых искр бездны, а затем и своих Младых. Генри преобразился в свой истинный облик, ударив, защищаясь, Чарами Старших и Плетью Императора Чар. Данаг обратился к Младым Зовомxlvii, чем свел их с ума. Младые швырялись друг на друга. Благодаря созданному Генри магическому кругу, к противостоящим им противникам они подойти не решались, к Черному Козерогу, впрочем тоже, и с визгом и рыком вцеплялись друг в друга. Горячая черная кровь заливала поляну, выжигая на ней все живое и обращая ее в мертвую, навсегда уже безжизненную землю. Черный Козерог увеличился в трое и, казалось, что ужасающая голова его царапает небесный купол, залившийся кровавым заревом. Генри усилил защиту Круга и попробовал уязвить врага Отрицанием Древнего и проецируя Щит Хаосаxlviii, что, в сущности, Козерогу не слишком навредило. Данаг усилил воздействие Зова и одновременно пытался призвать на помощь Высших. Шаб-Ниггурат пришел в ярость и остервенело бросался на купол, образовавшийся из-за действия Круга. Генри уже с трудом держался на ногах и чувствовал, как его покидает энергия. В его памяти мелькали бессвязные мысли о том, чем можно одолеть Древнего. "Зеркало, болван, - шепнул в его сознании голос Пойзон. - Проецируй быстро, а я пока создам Печать" От созерцания собственного отражения Черный Козерог на несколько секунд застыл. Генри, стряхнув с себя оцепенение, выхватил Йхе и заорал: - Возвращайся в Йог-сотхотх! Йхе замерцал холодным светом индиго и столп искр, вырвавшихся из него, окутали Шаб-Ниггурата и Младых. Пару минут ничего не происходило, а после в сомнамбулическом состоянии они двинулись обратно к арке и исчезли за ней. - ИМАС, ВЕГАЙМНКО, КВАХЕРС, ХЕВЕФАРАМ.©xlix - хриплым голосом выкрикнул Генри и отключился. Пойзон запечатала место, где исчезла арка, сотворив Коф и устало посмотрела на двух героев. Данаг пошатывался, опираясь на алебарду, Генри и вовсе растянулся на траве и ждать, что он очнется в ближайшее время не приходилось. - И чего теперь? - уныло спросил Данаг. - Убираться отсюда надо, - ответила Пойзон. - А то мародеры уже идут. - А чего здесь брать-то? - Чего прибрать - всегда найдется, - заметила ведьма. Открыв портал рядом с валяющимся в забытье чародеем, она кивнула Вампиру, мол, затаскивай, и огляделась. Об этой битве еще сложат легенды, наверняка приврав от души. Данаг, кряхтя, будто дед похмельный, втянул Генри в портал. Следом за ними поляну покинула Пойзон, удостоверившись, что никаких артефактов забыто не было, а уж выжженной землей местные жители пусть делают, что хотят. Место битвы вновь сотрясли взрывы - это уничтожались камни, образующие проход в Йог-сотхотх. Из-за ближайшего уцелевшего дерева осторожно выглянул Омуль. Разумеется, никакой Тиары в Храме Странствующих не оказалось, ее давно уже прибрали к рукам жрецы Черного Козерога, связываться с которыми лично мало кто хотел. А теперь, когда дело было сделано, раскопать землю возле бывшего алтаря и обнаружить тайник жрецов можно было просто используя контрастную магию. Ен вышел из-за другого дерева и прислушался. Больше ничего на поляне взрываться было не должно. Подав знак Омулю, он осторожно побрел к руинам алтаря, волоча за собой лопату. Омуль последовал за ним, держа в руках двустороннее зеркало. Последнее оказалось весьма предусмотрительным, ибо один из шогготов, как выяснилось, уцелел. Обезумев от боли и вспышек энергии, он кинулся на братьев, пылая желанием насытиться их кровью. Но серебряный кинжал Ена и зеркало Омуля оборвали наконец его существование. - Приступим? - спросил Ен, кивая на место возле алтаря. Омуль согласно кивнул. Призвав изначальную силу, братья обрушили свою мощь на закрытую чарами территорию тайника. Из-под земли выполз Скотий Дракон Подземелья, обрушивший на посягавших на сокровища жрецов струи кипящей лавы. Омуль выхватил молот и сокрушительным ударом парализовал стража. Ен, не теряя времени попытался отсечь Дракону голову, но потерпел неудачу. Исполинская шея лишь едва потрескалась, а вот страж пришел в чувство и стремительным ударом хвоста сбил с ног божественных братьев. В ответ они вновь ударили контрастной магией, от которой Дракон едва ли не стал сильней. Он не мог их видеть, зато слышал любой свист как оружия, так и пассов. Об этом ему сообщал рассеченный воздух. Омуль обратился в гигантскую гагару и, взмыв к небесам, стремительно пикировал на стража. Ответом ему был удар зубов, и окровавленная птица кубарем покатилась по мертвой земле. Тогда белоснежный исполинский лебедь взмахнул крыльями и слетевший пух ледяными стрелами вонзился в тело Скотьего Дракона, загнав его в землю. Это было ошибкой, ибо из земли страж вобрал в сея Великой Силы. Взревев, он обжег прекрасную птицу жидким пламенем. Но боги, вобрав в себя силы верящих в них и призвав на помощь материнскую опеку синхронно взлетели и, ухватив за шею Дракона, взмыли вверх. "Куда его, брат?" - мысленно обратился к Ену Омуль. "Сбросим в реку, подальше отсюда". От урагана, появившегося из-за крыльев братьев деревья вырывало с корнем. Дракон извивался и норовил зацепить пламенем лапы несущих его птиц. Домчавшись до самого глубокого места реки, боги сбросили своего противника в воду и помчались обратно. На поляне их ждал пренеприятнейший сюрприз. В тайнике уже кто-то успел покопаться и все, что осталось на долю братьев - это пара мешков с золотыми слитками, скрижали с заповедями Служащих Черному Козерогу и сложенная вчетверо записка, в которой рунами Изначальных лаконично значилось: Доигрались. Братья переглянулись, но сделать толком ничего не успели. Из реки выскочил давешний Скотий Дракон и атаковал богов. Причем, судя по невероятной даже для такого существа агрессии, на бегство можно было не рассчитывать, все равно не отпустить. Складывать невесть за что головы посередь мертвой земли братьям как-то не улыбалось. Вход пошла контрастная магия, божественная мощь и жесткие удары молота и меча. В пылу битвы братья не заметили, что на границах мертвой земли замерцали искорки Высших Чар, словно кто-то плел паутину-купол, созидая волшебную тюрьму. Хотя им стоило бы этого ожидать, ведь чрезмерно наглое мошенничество с мирозданием Высшие не прощают. Индиго-лучи выстрелили из искр, поразив сражающихся. На их месте застыли три статуи, внутри которых угасали души. Когда луна в небе истончится и скроет свой бледный лик, дабы восстать заново, сущности плененных умчаться в Конец Времен. - А ты не слишком уж лихо с ними? - спросил у Пойзон Данаг, наблюдавший за боем в Зеркале Пространства, очередном артефакте, созданном ведьмой для удобства ведения мелких земных дел. - В самый раз, - отмахнулась ведьма. - К тому же это было решением совета. - Какие собутыльники пропали, - вставил реплику Генри. Он кулем валялся на низкой кушетки и периодически стенал. В битве с Черным Козерогом он заработал несколько довольно существенных трещин в ментальной броне и теперь использовал право героически хныкать в хвост, в гриву, в копыта и прочие сомнительные места. Данаг, испив свежей девственной крови, напротив, пребывал в благодушном настроении и готов был возлюбить весь мир. Пойзон аккуратно просчитывала сложившуюся ситуацию, пытаясь предугадать, чем для Вечности грозит обернуться вышвыривание двоих богов в Конец Времен, и не перевернет ли расстановку сил подобный поворот. С одной стороны - ушли оба брата, равнозначных по отношению друг к другу. С другой - а что делать с теми, кто им поклонялся? В сущности, совет Изначальных обещал заняться сим вопросом лично, что слегка обнадеживало. - Хватит ныть! - оборвала стоны чародея Пойзон. - Ага, я в битве Великого чародея всех времен и народов изображал, - завелся Генри, - а теперь мне уже на судьбу посетовать нельзя?! - Вообще-то, - ядовито протянул Данаг, - не изображал легендами сложенного героя, а в пол-силы из-за прорех в знаниях работал как Высший Чародей. - Час от часу не легче! - взвыл Генри. - Я ж в Вечность-то не рвался! Мне так нравились простые житейские радости... - Да вызову я тебе сейчас пару суккубов с бочонком эля, только не скули! - отмахнулась от него Пойзон. - Сейчас разберем сложившуюся ситуацию и наслаждайся своими земными пороками, только шоггота ненароком не создавай. Хватит с нас этих тварей. Перспектива встречи с суккубами Генри вернула к жизни, но он на всякий случай добавил: - И еды какой получше пусть захватят. - В фамильном особняке Лоллесов уже все ждет, - пообещала Пойзон. - В особняке? - удивился Генри. - Ну не у меня же, - еще больше удивилась ведьма. - Давайте уже ближе к делу, - вмешался Данаг. - А то меня, знаете ли, наложницы ждут. - Не только вас и не только наложницы, - иронично заметил чей-то баритон. Данаг обернулся. На пороге в гостиную (ну, Пойзон заставленную разномастной мебелью и заваленную подушками комнату именовала именно так, возможно потому, что никаких гримуаров и артефактов в ней совсем уж на виду не валялось) стоял мужчина лет тридцати с антрацитовом плаще. Его черные длинные волосы змеились до пояса, в серебристых глазах плескалась мудрость и дьявольский блеск . Когда он проследовал к ближайшему креслу, выяснилось, что он слегка прихрамывал на правую ногу. Данаг присвистнул. - Приветствую тебя, Аграмонl, - подал голос чародей и фамильярно обратился к ведьме, - вместо Уда, я так понимаю? Пойзон досадливо поморщилась, но все-таки удостоила Генри просвещением: - Во-первых любая порядочная ведьма имеет в любовниках демона, иначе она не ведьма, а недоразумение. - А во-вторых - это вообще не твое, парень, дело, - добавил Аграмон. - Так что там с Вечностью? - зарубил на корню грозившую растянуться надолго перепалку Данаг. - Пока цела, - задумчиво проговорил Аграмон. - Только баланс нарушен и дыры в пространстве - хоть по десять порталов ставь. - В каком смысле - дыры? - удивился чародей. - В прямом. Кое-где разодрано в клочья. Кончится дело тем, что в Мир Королевств интервенты стадами наведываться будут. Чародей погрустнел. Самому со скуки в интервента поиграть он любил, но вот враждебные физиономии в своем мире лицезреть ему совсем не улыбалось. Ведьма устало теребила прядь своих черных волос. Данаг мерил гостиную шагами и злобно бурчал себе под нос. Аграмон наблюдал за сим вертепом невозмутимо. - У кого-нибудь здравые мысли есть? - не выдержал Вампир. - А в чем до конца проблема-то? - рискнул уточнить некоторые детали Генри. - Те же Омуль и Ен были вообще-то не из нашего Мира, что означает... - Что они воспользовались переходом Храма, а не шастали так за здорово живешь, - разъяснил Аграмон. - Королевства до недавних событий были закрытым Миром. А ныне - все изменится. - Из-за чего Изначальные сделали парадную стойку на ушах и требуют бдительности, - добавила Пойзон. Чародей равнодушно зевнул и с тоской уставился на стену. - Ладно, - резюмировал Аграмон. - Все - по домам отправляйтесь раны зализывать, а через три дня встречаемся в Храме Вечности. Будет совет Высших. Там и оценим ситуацию. Возражений ни у кого, разумеется, не было. Разорвав пространство, чародей и Вампир покинули обитель Пойзон. Глава 4 Отреставрированная спальня в особняке Лоллесов впечатляла варварским великолепием. На стенах красовались ковры, выполненные Мимозскими мастерами, известными своей тягой к особенно крикливому китчу, исполинских размеров кровать, застланная шелковыми простынями и заваленная небольшими подушками с игривой расцветкой, кривоногий туалетный столик из слоновой кости - воплощенная мечта шизофреника, разномастные кресла-качалки и футуристического вида камин, краснеющий за свой внешний вид пылающим румянцем поленьев. За стыдливо поставленной ширмой угадывалась мраморная купальня, над которой, выполняя функцию вешалки для полотенец, нависала статуя миленькой русалочки. Генри Чар валялся на простынях, вальяжно потягивая коллекционное вино, конфискованное из погреба короля Урге (тот, обнаружив пропажу, обозлился на весь белый свет и вступил в Орден Альтернативных Хранителей Равновесия), а перед ним в прозрачной перламутровой туники грациозно танцевала златовласая виновница ремонта спальни, юная графиня Катрина, блудная дочь местного аристократа, познакомившаяся с чародеем во время своей традиционной прогулки по городским лавкам. Харизма Генри и его временное помешательство из-за совсем не вписывающихся в его планы героических разборок с богами сделали свое дело. Впрочем, чародей нередко выбирал себе высокородных любовниц, не потому что так уж ценил породу, а скорее из-за их умения ухаживать за своим телом и почитать причудливый разврат. Мещанская идиллия была прервана прозаическим стуком в дверь. Катрина поморщилась и нырнула под одеяло. Чародей, придав голосу нарочито ворчливую интонацию отреагировал: - Какого черта надо? Дверь распахнула, и Генри расхохотался, ибо на пороге переминался с копыто на копыто худощавый чертенок в залатанной ливреи. Глядя на чародея исподлобья, он душераздирающе сопел и явно не торопился прояснить цель визита. Графиня при виде жителя преисподней умильно взвизгнула (хотя после общения с призраком старого герцога и пропойцей-домовым могла бы уж привыкнуть к странным гостям) и на всякий случай поплотнее прижалась к Генри. Ее испуг, видимо, слегка подбодрил чертенка, он откашлялся, шаркнул копытом и изрек дискантом: - Великая Ведьма просила передать вам, Высший, вот это послание. Чертенок усердно порылся по карманам и в конце концов достал и протянул чародею конверт из рисовой бумаги, скрепленной сургучовой печатью. От письма веяло мускусом, жасмином и магией. Забрав послание, Генри расщедрился на золотую монету, и чертенок покинул обитель весьма довольный и вприпрыжку. Катрина капризно поджала губы и уставилась в обрамленное парчовыми гардинами окно, за которым плескалось в кровавой ванне вечернее солнце. Чародей сорвал печать, достал листок бумаги и сквозь зубы выругался. Дорогой мой Генри Чар, Совет Высших уже долго закрывает глаза на твое вопиющее неприсутствие в Храме Вечности. Но ты же понимаешь, что так продолжаться не может. И даже твоя скорая женитьба не отменяет статуса Хранителя, а посему от распространения своих дурных манер под соусом нового веяния королевской моды тебе придется, милый друг, отвлечься, дабы исполнить чрезвычайно важную для Вечности миссию. В известном тебе Княжестве Божьих Посланцев состоится турнир чародеев, где главным призом станет один из величайших за всю историю Мира артефакт: Корона Императора Чар. Надеюсь, ты понимаешь, о Высший недоросль, что Корону должен получить именно ты. Завтра к полудню к особняку Лоллесов подъедет карета, которая отвезет тебя прямиком в Княжество Божье. Соблаговоли к назначенному сроку собрать свои мысли в кошелку и не затягивать с исполнением. - Что-то случилось? - с тревогой спросила Катрина. - Мне придется совершать славные подвиги в Княжестве Божьем, - уныло ответил чародей, залпом допивая вино и откупоривая следующую бутыль. - Радость моя, распорядись, чтобы сюда подали ужин, а так же стряхнули пыль с моих доспехов, а я пока прикину, что ждет меня там. - Лучше помни, что я жду тебя здесь! - с приторным пафосом истово влюбленной взмолилась графиня и, накинув на плечи шелковый халат с вышитыми на нем золотыми драконами, убежала отдавать распоряжения. Генри несколько раз перечитал послания и понял лишь одно - в этот раз ему отвертеться не удастся. С неизбежностью его слегка примирил обильный ужин, доброе вино и жадные ласки случайной супруги. Но к утренней девственной заре настроение его упало куда-то в преисподнюю. Терзаемый невыносимым похмельем, он уныло посмотрел на сладко спящую Катрину, помянул весь пантеон богов и тоталитарные законы Вечности, умылся, надел кожаные штаны, льняную рубаху, расшитую оберегами (подарок молоденькой колдуньи), зашнуровал тяжелые высокие ботинки и поплелся в гостиную, где предположительно должен был ожидать его завтрак. Есть, правда, не хотелось, но сердобольный домовой наверняка уже добыл пузатую бутылку коньяка. - Что, опять с утра пить собрался? - сварливо приветствовал чародея призрак старого герцога Лоллеса, несмотря на ранний час, круживший по гостиной наперегонки с толстолапым щенком волкодава. - Не надейся, свободней от этого не станешь. - Зато хоть голова пройдет, - буркнул Генри, плеснув в бокал коньяка, а содержимое бутылки перелил в серебряную фляжку. - Запойный чародей с поехавшей крышей, - диагностировал призрак, а щенок согласно гавкнул. Но Генри больше интересовал завтрак, после коньяка уже не казавшийся столь отвратительным, нежели сарказм окружающих. Сжевав пару сандвичей с рубленным мясом и вяло поковыряв омлет, он опустошил кофейник и уныло бросил серебристый взор на часы. Половина одиннадцатого. Двигаться не хотелось. Раскурив трубку, чародей перебрался в библиотеку, извлек из тайника необходимые для путешествия во вражеский стан атрибутику и призадумался. Скипетр Императора Чар, кольчуга и Плащ Чародея были необходимы. А вот имело ли смысл тащить с собой еще и клеймору? Просчитав возможные повороты событий, Генри резюмировал, что меч никогда еще лишним не был и, взгрустнув немного, прицепил стальной аргумент к поясу, а заодно сунул в дорожную сумку три флакона с ядом, в рукаве упрятал стилет, на чело надел испещренный рунической вязью обруч (заигранной из кладовой Храма), прихватил для важности посох (хотя толку от него гораздо меньше, чем принято считать, но в большинстве чародейских клубов почему-то сея палка является столь же необходимым атрибутом, сколь для джентльмена - трость), расчесал спутанные волосы и рискнул взглянуть на себя в зеркало. Оттуда на него со скорбью в серебряных глазах взирал неприлично свежий (учитывая неспокойную ночку) статный красавец, определенно далекий от различных турниров и прочей галиматьи, придуманный для тех, кто иных развлечений не знает. - Карета уже приехала, - прервал самолюбование Генри домовой. - И чего у нее колеса в пути не отвалились, - процедил чародей и двинулся на выход. У ворот особняка величественно чернела крытая карета с упряжью на двух лошадей. Белоснежные кони ретиво взбивали копытами облака изжелта-серой пыли и презрительно фыркали. Кучер флегматично дымил самокруткой и кутался в искусанный временем ватник. Рядом с ним развалился помощник с лицом блаженного дегенерата, при виде чародея оживившийся чрезвычайно и развивший бурную деятельность, вылившуюся в хаотичные приседания, маловразумительные приветствия и прочую холопскую докучливость. Завершающим штрихом он торжественно открыл перед Генри дверь, получил пару серебряных монет, воздал хвалу небесам, богам и щедрых владыкам, и вернулся к кучеру. Карета неторопливо поехала по улицам Города Теней. Пойзон, сидевшая внутри напротив чародея, ограничилась лишь еле заметным кивком, была погружена в чтение какого-то талмуда. От скуки присмотревшись, Генри с удивлением узнал, что речь в книге шла не о магии или ворожбе, а о героях прошлого и вообще сама книга была из другого Мира. Не найдя себе подходящего занятия, чародей накинул на голову капюшон и, уютно свернувшись калачиком на своем весьма широком сидении, в другой обстановке заслуживающего звания дивана, мирно задремал. Проснулся он от того, что свалился со своего места на пол. Сонно потерев глаза, он от души обругал и транспорт, и мироздание, сел обратно и посмотрел в окно. Пейзаж ему не понравился. Вечер липким туманом окутывал поля нейтральной территории между Королевством и Княжеством и, хотя в карете было тепло и сухо, чародей с пеной у рта готов был утверждать, что все кругом насквозь пропиталось отвратительной сыростью и поросло плесенью. В сущности, спросонья он всегда был наредкость скверен (за исключением тех случаев, когда просыпался в объятиях двух-трех прекрасных дев в уютной постели), излишне многословен и напрашивался на подзатыльник. Последнее он, разумеется, получил и впал в уныние. Карета стояла как вкопанная, а возле заднего колеса неистово ругались кучер и младой помощник. - Что там стряслось? - полюбопытствовал Генри. - Рессора сломалась, - отмахнулась Пойзон. - И долго мы будем тут торчать?! - Покуда не починят. Терпение редко когда праздновало свою победу в моральных ценностях Генри. Просидев пять минут, он озверел окончательно, ногой открыл дверь и выпрыгнул наружу. Широким шагом подошел к пререкающийся обслуге, щелкнул кнутом, привлекая к себе внимание и царственно рявкнул: - Долго еще?! - Ваша милость, - заблеял кучер, втягивая голову в плечи, - совсем у нас тут беда, проклятое колесо... Чародей сдул прядь с глаз и театрально щелкнул пальцами. На месте ошметков того, что осталось от прежней рессоры, возникла новая (в Королевской кузнице верный слуга короля Урге к величайшему ужасу подмастерье как-то сразу протрезвел и сотряс свою вотчину остервенелым ревом). Генри величественно забрался обратно в карету и блаженно закурил трубку. - Позер ярмарочный, - прокомментировала Пойзон, на секунду отрываясь от чтения. - Где ночевка-то будет? - проигнорировал ее оценку чародей. - В Тризне Ангелов, - изничтожила на корню ростки эротических надежд ведьма. Дело в том, что город под названием Тризна Ангелов представлял собой самое скучное, пуританское и манерное местечко даже по меркам Княжества Божьих Посланцев. Мощеные улицы, серые дома из камня, люди в длинных балахонах, пресная еда на постоялом дворе, отсутствие алкоголя везде, кроме местного храма, и (что Генри считал самым вопиющим и несправедливым) красивых или хотя бы миловидных женщин (те, что были, напоминали собой недокормленных мышей, которым украшением служило истовое благочестие) не сулили ничего, кроме безжалостной скуки и желания уехать из этого городка. - А в другом месте нельзя? - взмолился чародей. - В Тризне нет Ордена Хранителей, - холодно парировала Пойзон. - Естественно, даже прихвостни Данага не способны вытерпеть подобное, - вошел во вкус чародей. - Может, лучше в деревне остановимся? - Сказочно, - ядовито протянула Пойзон. - А весь следующий день мне придется задыхаться от паров твоего перегара... Мы остановимся в Тризне. К тому же, там у нас уже оплачены два отдельных номера. - А в одном мы переночевать не можем? - попробовал подъехать с позиции вожделения Генри. Пойзон окинула его критическим взглядом, отчего даже опытный развратник-чародей залился стыдливым румянцем, и припечатала: - Ты меня не возбуждаешь. Продолжать дискуссию было бессмысленно. Душу Генри, правда, слегка грела мысль о фляге с коньяком, после употребления которой женщины Тризны Ангела вероятно окажутся не столь бесцветными, к тому же в сумке в такт стучащим по колдобинам колесам плескалась в пузатой бутыли вишневая настойка, вполне подходящая, чтобы споить непривычных к возлияниям дам. От сих мыслей Генри даже заулыбался, будто довольный собой и миром младенец. Довольно заунывную по меркам чародея поездку слегка скрасило нападение самонадеянных разбойников, вооруженных тесаками, хриплой неуклюжей бранью и невыносимым запахом пота. Искусство фехтования Генри продемонстрировал лишь главарю, ибо Пойзон, которой на самом деле уже давно осточертела и поездка, и общество чародея, сожгла подельников главаря Огненным Ливнем и лениво наблюдала за вальяжно парировавшим атаки главаря чародеем. В сущности и так было понятно, что против клейморы с тесаком если и можно выстоять, то уж точно не открываясь так, что даже косоглазый неофит-лучник элементарно ежиком сделает, и уж тем более не пытаться подходить близко к сопернику. Тем более, что если бы Генри не наложил специальные чары на тесак главаря, тот бы лишился оружия в первую же минуту боя. Одурев окончательно, главарь предпринял попытку переместиться в простую атаку, на что чародей, чувствуя, что ведьме уже надоело созерцании абсурдного поединка, уклонился от удара и элегантно сделал встречную подрезку по немытой шее. Кровь напоила клеймору, а сознание собственного могущества отправило чародея в самое невыносимое для окружающих состояние, именуемое в народе трепетно и нежно - самодовольным индюком. Забравшись в карету, он развалился на сидение и уставился на Пойзон сияющими глазами, в ответ на что ведьма протянула ему лайм и посоветовала жевать этот цитрус подольше, а то смотреть на морду тошно. В ответ чародей извлек-таки фляжку с коньяком и, урча от удовольствия употребил половину содержимого, действительно зажевывая лаймом. Ведьма в весьма категоричной форме попросила юного психа дышать теперь исключительно в окно и углубилась в чтение на этот раз какого-то свитка. Карета ретиво подпрыгивала на булыжниках и скрипела о жизни на выбоинах, но ехала. Лошади, уставшие за время поездки не обращали внимание на понукания кучера. Помощник распугивал притаившуюся вдоль "дороги" нечисть священным храпом, действуя на нервы и пассажирам, и кучеру. Из-за всех перипетий до Тризны Ангелов путники добрались только к рассвету. Небесное зарево хоть и пыталось немного оживить улицы города - да не в корм коню. Первые горожане - в основном монахи из многочисленных храмов, и служки из церковных приходов, коих Тризна насчитывала больше, чем продовольственных и галантерейных лавок вместе взятых, с благоговейными лицами несли свое достоинство на первую молитву, распевая то ли псалмы, то ли молитвы наредкость пронзительными и въедливыми голосами, отчего коньячная эйфория Генри увяла будто кувшинка, сорванная непутевым ребенком. Добравшись наконец до местного аналога постоялого двора, представляющего собой бревенчатое трехэтажное здание с прилагающейся к нему конюшней и столовой - источником душераздирающих запахов вареной капусты и подгоревшей каши. - Ты уверена, что хочешь остановиться здесь? - исполненным ужасом голосом спросил Генри. - Придется, - отмахнулась Пойзон. К карете уже семенил местный хозяин, по совместительству приходской священник - тощий смуглый мужик без возраста, обремененный благочестием и заботами о семье и постоялом дворе, в общем, тот еще экземпляр. - Да прибудут с вами ангелы! - торжественно пробасил он и возвел небесам мольбу. - Чтоб им крылья рогатками отбили, - рыкнул Генри, вываливаясь из кареты. - Где тут номер, пойду там повешусь. - Самоубиение - тяжкий грех, - с неподдельным ужасом завел волынку священник. Генри с подозрением посмотрел на него и обалдел - тот действительно не издевался! - Нам нужно сменить лошадей, поесть, принять ванну и выспаться, - ледяным тоном сообщила Пойзон, осматривая двор. Свои требования она снабдила золотой монетой, при виде которой из благочестиво-медлительного хозяин превратился в прилично активного и десять минут спустя лошади были обустроены, а путники расположились в номерах. Вернее, Пойзон, приняв ванну, легла спать, а Генри украдкой выскользнул из постоялого двора и отправился на поиски, подстегиваемый разбушевавшимся не к месту либидо. У лесного озера ему повезло. Юная пшеничноволосая дева, еще не исковерканная моралью местной веры, кормила свежим хлебом доверчивого единорога, который, впрочем, завидев Генри, предпочел спешно ретироваться. Чародей, уже успевший облачиться в белоснежные одежды и создать иллюзию газообразных крыльев подошел к зардевшейся деве и за десять минут заморочил ей голову. Час спустя прелестное создание навсегда лишилось возможности кормить с руки единорога, зато обрела статус матери будущего пророка Бесконечно Струящегося Света, кто наполнит Мир добротой и кротостью, очистив сердца людей от скверны и воздвигнет Вечную Благодать. В общем, войдя в роль ангела, Генри традиционно заврался окончательно, о чем позднее Пойзон не сообщила, не забыв и напомнить, что подобные байки нередко заканчиваются массовым маразмом. День заполнял Тризну Ангелов золотистым светом. Потихоньку открывались лавки, в которых заседали с важностью праведниц тучные владелицы с уксусными физиономиями. От нечего делать чародей приобрел пару тяжелых свитков, весьма сгодившихся в качестве мухобоек, плетеный коврик с изображением Тризны (очутившийся в последствие в уборной фамильного особняка Лоллесов) и коробку со свечами (из воска которых весьма удобно лепить вольтаli) , и счел свое знакомство с местными достопримечательностями исполненным. Правда он все-таки заглянул на мессу в главную гордость Тризны Ангелов - Собор Единого, но его развязное зевание и сопение на лавке оказалось не слишком-то уместным. Решив не теряться, чародей вновь принял облик Ангела Тризны и спустился к аналое с величественным видом надутого попугая. Больше часа Генри сотрясал воздух заковыристой проповедью, смысл которой сводился к тому, что без земных удовольствий душа зачахнет, а проявление воздержания и аскетизма являются гордыней, а посему, верующий, да внемли гласу ангельскому. В общем-то, подобную ахинею разошедшийся Генри мог нести часами, но - увы. Он исчез (а вернее провалился в наспех открытый портал) успев лишь завещать: блудите! И приземлился в надоевшей ему карете, уже покидающий Тризну. - А подождать нельзя было? - обиженно спросил Генри, отвлекая Пойзон от штудирования гримуара. - Тебе прочесть лицемерную филиппику о некорректности использования отсутствия их Единого, он же - один из Изначальных, который застрял на площадке Йог-сотхотха в своих гнусных целях или напомнить, что до начала турнира осталось всего ничего? - И вот из-за какого-то турнира я должен страдать! - простонал Генри. - Коли стал Высшим - не отвертишься. Всю оставшуюся дорогу до замка Лучезарного, на территории которого должен был состояться турнир, чародей разнообразно, но в пол-голоса премерзенько скулил. Глава 5 Турнир чародеев, проходящий в пестрой, как лубочная забавушка, столице Княжества Божьих Посланцев, обещал нечто грандиозное (если судить по нескончаемой суете организаторов). А ведь даже до открытия оставалась неделя, но столицу переполнили заезжие кудесники, сея смуту в редких тавернах и ставящие под вопрос моральные ценности Посланцев. Так, в городской собор Единого никого даже с подозрением на магическое искусство уже не пускали, хотя те, кому захотелось пресных проповедей и торжества фанатичной глупости, разумеется, там сновали. В результате в погребах собора резко сократилось вино для причастия. Священники требовали кнеза Светлозора принять меры, на что тот лишь раками разводил, мол, смиритесь и терпите, ибо это испытание вашей веры. На самом деле Светлозора больше интересовало золото, щедро разбрасываемое чародеями, из-за чего казна столицы немало обогатилась, но первому священнику, и без того норовящему сунуть свой нос в дела Княжества, знать об этом не полагалось. Проблемой же кнеза являлась прелестная княжна Алукаlii, удочеренная, как поговаривали перченые языки (в прямом смысле, ибо те, кто попадался на этом, лишались языков посредством вырывания оных, а позже собственный переперченный язык палач заставлял съесть) в начале супружеской жизни, так как покойная княгиня оказалась слишком целомудренная для продолжения рода. Княжна, которую вожделело все мужское населения княжества (прикидываясь трубадурами), вошла в возраст девицы на выданье, но достойного жениха ей было не сыскать. Те, кто подходил по статусу, казалась Алуке пресными, а те, кто соответствовал требованиям княжны - годились лишь для любовных утех. В результате, большую часть жизни княжна развлекалась в Уединенном Дворце, прибывая только на турниры, праздники и особо значимые казни. И сложилось так, что к короне Императора Чар на турнире прилагалась еще и Алука невестой в придачу. Темноволосая, черноглазая статная княжна с ретивым нравом пыталась было возразить, но сковывающее ее силу Ожерелье Святой Девы, подаренное Светлозору старым чародеем, чей сын покончил с собой после разрыва с Алукой, ограничивал силы княжны, не дозволяя ей вдосталь качать права. Остановившись в гостинице с тошнотворным для свободолюбивого создания название "Слуги Ангелов", Пойзон и Генри негласно предпочли разделиться. Ведьма отправилась в местную библиотеку, служившую заодно и архивом, а чародей - собирать информацию в ближайший кабак с двусмысленной вывеской - "Святые Угодники". Впрочем, внутри царила вполне привычная атмосфера: кто-то уже валялся под столом, сотрясая стены богоугодным храпом, кто-то возмущался по поводу дороговизны, несколько чумазых детин стыдливо мутузили друг дружку в укромном уголке, а невозмутимые дородные официантки разносили вино и замысловатые закуски. Перед чародеем возникла дилемма: то ли к драки присоединяться (что привычно, но сомнительно в плане целесообразности), то ли завсегдатая искать (может и скучно, зато информации выудить недолгое дело, если угощать за свой счет). Осмотревшись, Генри остановил свой выбор на сидевшем в одиночестве мужичке без возраста с вездесущим выражением не знавшего бритья лица. По-свойски подсев за его столик, чародей заказал лучшего вина (а казна короля Урге вновь понесла убытки), закусок разных и, употребив напиток, достойный разве что на маринад, на брудершафт, обратился к мужичку со светской беседой: - Что слышно в Княжестве? - А что тут может быть? - пьяно хихикнул мужичок. - Известное дело - турнир намечают. Кнез-то, глядишь-таки, сподобился дочку замуж выдать за чародея великого, да корону неправедную из хранилища убрать. - А что, ужели корону в граде держат? - как можно более беспечно осведомился Генри. - А где ж ей быть-то? В соборе схоронили, да десятину в охрану выставили. Нет бы ночные улицы охранять! Кто ж корону красть будет? Чародеям честь великая да слава нужна, а ее только в турнире добыть можно. То, что на самом деле нужно чародею, если тот не замороченный болван-неофит, Генри предпочел не уточнять. Собеседник его быстро упился, но это не имело значения, ведь из-за соседнего столика на чародея искоса взирала миловидная барышня в нарочито скромном платье и серой шали. Заинтригованный, чародей переместился за ее столик, заказал игристого вина и сексуальным голосом (который Пойзон в свое время нарекла мурлыканьем контуженного мантикора) изрек: - Чем могу быть полезен небесной красавице? - Своими способностями, - усмехнулась барышня, сделав деликатный глоток. - Какими же? - Ты - Генри Чар, самый молодой из Высших, - решила не затягивать действие дева. - А это значит, что мы можем быть друг другу весьма полезны... Чародей насторожился. Барышня улыбнулась ему и указала взглядом на выход. Генри кивнул и, бросив на стол пять золотых монет, последовал во двор. Минуту спустя к нему присоединилась дева. - И чем же я могу быть полезен суккубу? - спросил чародей, обнимая барышню. - Своими магическими способностями в первую очередь,- безжалостно вырезала его эротические помыслы собеседница, сбросив шаль. Генри поморщился. В неверном лунном свете на шее девы мерцало Ожерелье, на создания которого у известного по причине своей уникальности чародея-аскета ушли практически все силы. Собственно, острое нежелание участвовать в турнире во многом объяснялось в нагрузку прилагаемой короне княжне, чье имя любому прошедшему курс демонологии, говорило о многом. Руки с аппетитных бедер чародей, правда, не убрал, но театрально небрежным тоном уточнил: - Что именно тебе надо? - Ожерелье, которое я сама снять не смогу, - не стала юлить Алука. - Взамен я проведу тебя к Короне Императора Чар и оставлю в покое. Генри призадумался. - Соглашайся, дурень, - насмешливо сказала появившаяся невесть откуда Пойзон. - Мое почтение, Великая, - приветствовала ее Алука. Чародей помянул мироздание, сосредоточился и нейтрализовал сковывающее поле Ожерелья Святой Девы, а после сорвал украшение с шеи княжны. Тело барышни скрыл пахнущий мускусом и медом дым, а минуту спустя в объятиях Генри находилась прекраснейшая из всех известных суккубов демоница. Наградив опешившего чародея поцелуем, она выскользнула из его рук, поправила волосы и, повернувшись к Пойзон, уточнила: - Корону достаем немедленно? - А чего тянуть-то? - вместо ведьмы ответил пришедший через портал Аграмон. - Неужели так припекло? - недоверчиво, хоть и не без опаски, вопросила суккуб. - Равновесие Вечности, - любезно прояснила картину Пойзон. - Лишний Изначальный может и вылезти из закрытого Мира. К тому же - дыры в пространстве, а уж про визг совета я и вовсе молчу. А по сему вооружаем этого младого Высшего и в бой ему идти придется. И, Генри, - ведьма сотворила незнакомый чародею знак, действием которого являлось невозможность открыть динамичный портал куда подальше, - не отвертишься. - Это точно, - подтвердил подъехавший на гнедом жеребце Данаг. Генри приуныл. Алука взяла его под руку и, подмигнув присутствующим, прошептала ему на ухо: "Зато после миссии можно будет недурно поразвлечься". Чародей устало посмотрел на нее. По его мнению никакие сладострастные утехи не стоили совершенно идиотского сражения пусть и с бесправным, но, мироздание его раздери, Изначальным. - Надо, Генри, - нежно пресекла уже готовую сорваться с губ отповедь чародея Пойзон. - Зато станешь героем, - паскудно ухмыляясь, добавил Аграмон, - от девок отбоя не будет, сам король Урге в ноги кланяться будет, да казну для тебя откроет... - Орден Альтернативных Хранителей Равновесия от тебя отвяжется, - заверил Данаг. - И деваться мне некуда, - оборвал издевательства Генри, зная, что Орден за Высшим охотиться не вправе, с девками проблем и так не было, а что касается короля, то его казной он и без миссий в хвост и в гриву пользуется. Присутствующее лишь руками развели. Понурившись, Генри поплелся в сторону Собора. По пути он от души дал по морде семерым патрульным, засыпал сопровождающих ворохом скабрезных анекдотов, искупался в фонтане, назначил свидание трем блудницам и тайному ходу был уже довольным до всеобщего отвращения. -А знаете что? - обратился к компании чародей, резко отворачиваясь от хода. - Я пойду другим путем! Не слушая возражений, Генри решительно направился к главному входу, распевая во всю глотку похабные частушки и славя разврат. Выбив дверь ногой, он с боевым кличем veni, vidi, viciliii, ворвался в Собор и запустил в охрану косяк Огненных Шаров, укрывшись за колонной. Ответом ему был залп арбалетных болтов от уцелевших. Расхохотавшись, чародей выхватил меч и, терзая слух противников богохульством речей, ринулся в атаку. Верная клеймора смертоносно мерцала в мистическом свете свечей, а кровь стражей окропила аналое. Разделавшись с последним препятствием, чародей разрубил алтарь, извлек Корону Императора Чар, напялил ее на бедовое чело и, подбоченясь, обернулся к собравшимся. Но те почему-то энтузиазмом не сияли. - Пригнись, балбес! - взревел Аграмон, метнув в появившийся невесть откуда сноп белоснежных искр черную молнию. - Достань Скипетр и сосредоточься, шут местечковый! - скомандовал Данаг, выхватывая алебарду. - Генри, ты - идиот! - резюмировала Пойзон, сорвав с подола корень Мандрагоры. Чародей выхватил Скипетр и предусмотрительно укрылся за колонной. - Под алтарем хранится Мантия Императора, - информировала заварившего мало съедобную кашу Генри Алука. - Достань его и бейся с Изначальным. А поторопиться-то стоило. Приняв традиционную до омерзения форму Рыцаря Света, ставший лишним Изначальный сотворил Столб Праведного Света, целясь по Аграмону. На помощь пришла Пойзон, использовав Зеркало Эго и вызвав морок Лютого Волка. Проклиная Великие Игры Вечности, Генри просочился к тому, что осталось от алтаря, дрожащими руками вытянул Мантию и ползком убрался обратно за колонну. Данаг уже вовсю кромсал Изначального заговоренной алебардой и сыпал незатейливой бранью, от чего даже у Аграмона уши увяли, будто розы в холода. Морок досаждал Изначальному, отвлекая от притаившегося чародея. Пойзон творила очередное заклятье, подразумевающее жертвоприношение. Алука покинула Собор в поисках подходящего для ритуала человека, а Генри, разобравшись с Мантией, сжимая в одной руке клеймору, в другой - Скипетр, выплыл из-за колонны и обрушил Императорскую Ярость на Изначального. Теперь остальным оставалось лишь подкачивать чародея энергией, ибо использование Ярости в стенах любого святилища создавало лишь одно - дуэль. ...Позже, в слагаемых восторженными пиитами легендах об этой дуэли пронесется немало словоблудия о доблести, дружбе и готовности встретить любого врага силой мысли. И, увы, даже в крохотном эпизоде не споется о героическом поступке вывалившейся из портала Головы Палача... Изначальный, сотворив Меч Божьего Возмездия, атаковал чародея. Генри уклонился от атаки, одновременно стукнув Рыцаря Скипетром по голове. От чего раздражающих слух гул случайно открыл врата на площадку перед Йог-сотхотхом, откуда вылетела Голова Палача. Оглядев бойцов и подмигнув ведьме, она с улюлюканьем впилась в руку Изначального и повисла на ней, как бульдог, интенсивно работая челюстями. Изначальный совсем по человечески взвизгнул и на секунду отвлекся, пытаясь стряхнуть кусачую дрянь. Генри ударил Пламенем Древних, и вонзил клеймору в сердце рыцаря. Алука перерезала горло найденной жертве, собрал пролитую кровь в обсидиановую чашу. Аграмон пустил через клеймору поток Энергии Страха, а Пойзон, прошептав над чашей Скрижаль Посланцев заклинания наоборот, плеснула в забрало Рыцаря ставшей кислотой кровью. Генри, подумав, открыл портал к площадке, и Данаг мощным ударом отправил противника к вратам. Отмычкой Бездны Великая Ведьма на секунду распахнула Йог-сотхотх. Аграмон опутал Изначального Путами Темного Владыки, а чародей нанес удар Отрицанием Силы, запихнув-таки Рыцаря за порог. Врата захлопнулись. Голова Палача с чувством чихнула, по-свойски цапнула чародея за лодыжку и осведомилась: - А чего так долго? - Скажи спасибо, что вообще все это затеяли, - хмуро отозвалась Алука. - Я пять лет ждала, когда с меня драгоценную гадость снимут. - Зато от лишнего избавились, - пресек дальнейшие пререкания Аграмон. - Осталось только Генри проникнуть в Проклятый Замок Императора Чар и... - демон запнулся, оглядываясь. - Так, а где Чар?! Пойзон расхохоталась, Данаг заскрежетал зубами, Голова Палача засопела, а суккуб озвучила очевидное: - Он опять решил удрать. Когда Высшие покинули Собор, чародей уже пребывал в обществе трех очаровательных блудниц, пил вино и клялся себе, что больше ни в каких героических миссиях замешан он не будет. Глава 6 Минотавры-Амальгама - существа весьма неприятные. Серые, сложно осеннее меланхоличное утро, с кинжалообразными клыками, выпуклыми глазами, выражение агрессивной идиотии на бычьей морде, приплюснутой из-за тяжелых черных рогов, могучие, словно железный дуб и простодушные, как сельский дурень, они охраняли свой Зеркальный Лабиринт от искателей приключений, межпространственных бродяг и прочей младшей магической шушеры. Высшие или достаточно сильные инкарнации и сущности, будь ими ведьмы или демоны, чародеи или боги, оказывались в глазах минотавров либо союзниками, либо интервентами. Главной достопримечательностью во всем Зеркальном Лабиринте (промежуточным Миром-порталом, по которому проще всего было бы перемещаться межпространственно, если б не коренные жители) являлся Проклятый Замок, сторожевая башня которого хранила саркофаг Императора Чар, в котором, впрочем, кроме Пояса и Зеркала Чародея - самых странных вещей, кои просто по инерции назвали артефактами, так как ничего кроме обычных функций этот винтаж не делал вовсе, ничего и не было. Зато фамильяр Императора: камелопардliv по кличке Чудо (у чародеев все-таки несколько иное чувство юмора, хотя истина в шутливой кличке была, если тот, кто попался фамильяру, ухитрялся остаться в живых) давно интересовал Высших. Единственным, кто не хотел заполучить камелопарда в качестве домашнего любимца, был Генри Чар. Чудо, в сущности, не собиралось менять хозяина (быть преданным мертвому куда приятнее, мертвый уже не орет при виде разодранной обивки, об которую животное глубокомысленно поточило когти), зато в планах совета становление Генри значилось. Узнав, что ему прочат место нового императора (вот и фамилия у него такая), чародей поспешил укрыться где-нибудь подальше от страстей и плясок с Вечностью, уповая, что все как-нибудь обойдутся и без него. Мало ли на свете чародеев? Пока Генри уповал на милость провидения в очередном захолустье, Пойзон, Данаг и Аграмон отправились за фамильяром Императора. Войдя в Зеркальный Лабиринт они осмотрелись, но, увы, - приветственной делегацией встретить их не удосужились, что означало скучную прогулку меж зеркальных деревьев в поисках Проклятого Замка, расположившегося где-то в долине реки Амальгама. Тем временем верховная рада Минотавров отчаянно ругалась. Часть злобно утверждала, что пришельцев надо гнать в шею, тем паче, такой камелопард самим нужен, другие же отмечали дороговизну содержания Чуда и его практическую бесполезность, а третьи оказались максимально близки к правде, заявив о невозможности выставить "иномирных гостей", покуда те своего не добьются. После долгих дебатов и жаркого мордобоя председатель рады, старый многоопытный минотавр-амальгама по кличке Мудрец, выразился лаконично: - Пусть забирают. Не лезем к ним - уйдут быстрее. У Чуда было совершенно противоположное мнение на сей счет. Для начала он терпеть не мог, когда кто бы то ни было прерывал его полуденный сон после сытной трапезы (очередной геройский дурень вместе с отрядом бравых болванов вдумчиво переваривался в желудке камелопарда). К тому же в башне было прохладно и по-домашнему пахло плесенью и мхом, а колючки служили вполне приличным десертом. И это не говоря о службе Императорским шмоткам, чтимую за легендарную значимость. В общем, Чудо вовсе не желал покидать родные стены, о чем с порога заявил пришедшим за ним Высшим. Бодаться, кусаться и устраивать опасные для его же жизни атаки он не стал, но вот телепатический обмен мнениями напоминал базарный диспут о свежести продукта между холериком-торговцем и брюзгой-покупателем. Де-юре победу одержали Высшие (по меньшей мере они все-таки сильнее пусть даже выдающегося фамильяра), а де-факто, Чудо, так как несмотря на Ошейник Господина, упирался всеми четырьмя лапами, оставляя на каменном полу башни глубокие борозды огромными когтями и истошно вопил на весь Лабиринт. Когда он перешел к плевкам, Аграмон, не выдержав, замотал камелопарду морду ремнями, а Пойзон зарядила этот кляп энергией Тьмы, заодно несколько стилизовав неопрятную вязь. В последствие этот на коленке сделанный предмет был признан артефактом и получил название Дьявольский Намордник, и немало Хозяев Зверей пытались его прибрать к своим жадным рукам. Данаг оказался единственным, кому рейд в Зеркальный Лабиринт доставил несказанное наслаждение. Дав по морде особо ретивому минотавру-амальгама и отвесив пинка артачившемуся камелопарду, он омерзительно и демонстративно лучился от восторга: ибо большей свиньи, которую можно подложить чародею, представить невозможно. Чудо, правда, считал, что хрюшку исполинскую подложили ему и даже не в качестве обеда, а по сему перед порталом улегся на землю и отчаянно замотал головой. Помочь ему это, конечно, не помогло, зато настроение у Высших резко испортилось. Запихнул камелопарда в выстроенную для него пристройку к фамильному особняку Лоллесов, Высшие сочли первую часть своей миссии исполненной и, покормив неожиданно захандрившего Чудо сытным обедом, направились в таверну. Предстояло еще найти Генри Чара. В это время чародей мчался в ландо к Древнему Лесу. Почтовые Королевские Кони взбивали облако пыли и ворчливо фыркали (а Урге у конюшни метал яростной бранью в стражу и конюхов), случайный люд предпочел удалиться куда подальше, а сидящая рядом с Генри Алука искоса поглядывала на исполненного мрачной решимости чародея, в душе неистово хохоча. Путь лежал в Сердце Леса, ибо как гласил Манускрипт Изначальных Путей, через арку можно было перебраться не только в Царство Мертвых Богов, но и в совсем дальние Миры. И до подобного путешествия Генри действительно дозрел. Перспектива стать новым Императором Чар снедала его больше, нежели религиозного фанатика мысль о конце света. Расставшись с супругой (что оказалось не сложно, тем паче, что пока чародей портил жизнь Княжеству Божьих Посланцев, король Урге, науськанный Данагом, внедрил закон о незаконности браков с чародеями), Генри исполнил пару арий искренних причитаний (по сути, являвшихся виртуозной игрой на публику в лицах благородных барышень), простился с призраком старого герцога Лоллеса навеки (призрак не поверил и закатил скандал), на посошок выпил с домовым (в результате тот ушел в глубокий пестрый запой), отомстил злокозненному королю Урге (перед отъездом вынеся половину его сокровищницы и львиную долю содержимого погреба), покарал Данага за вероломство (став отцом ребенка самой красивой наложницы Вампира), запер в клетку Голову Палача (от чего легенд о проклятом особняке прибавилось в связи с истошными воплями Головы) и с чувством выполненного долга перед Миром Королевств (после того, как напоследок изъял несколько ценных манускриптов из Библиотеки Чародеев) направился к арке, решив податься в межпространственные бродяги. В трактире "Свинья и Оглобля", где чародея встретили как родного и всеми любимого героя, он столкнулся с Алукой. Зная о некоторых нюансах (а вернее - последствиях) общения с сим суккубом, Генри сперва подумал уйти незамеченным (не удалось), потом заморочить красавице голову (мечтать не вредно!) и в конечном итоге взял ее с собой (пришлось). Кони несли ландо к Древнему Лесу, а умственные способности чародея бурлили, пламенели и гремели. Алука же тем временем решала, стоит ли сообщать Высшим, куда подевался чокнутый юнец или они и так все уже знают. К невероятному сожалению суккуба, ей так и не удалось выяснить, куда собственно Генри намылился на этот раз. О межпространственном бродяжничестве мыслей не поступало, ибо, по ее разумению подобный идиотизм был чрезмерен даже для Генри. - Ты действительно хочешь составить мне компанию на прогулке по Древнему Лесу? - светским тоном осведомился чародей. - Не очень, - призналась Алука. - Мне нужно только до опушки. Невероятными усилиями Генри все же удалось скрыть торжество. - А зачем тебе туда? - продолжил он расспросы. - Твое любопытство несколько неуместно, - парировала суккуб и отвернулась к окну. Дело было в том, что на опушке Древнего Леса кто-то из остроухих вырастил Дивное Деревце, кора которого являлась необходимым ингредиентом для создания Проклятия Алуки - одного из самых злокозненных снадобий Миров, рядом с которым "неаполитанская водичкаlv" кажется родниковой водой, со всеми признаками приворотного зелья, но при этом смерть испившего Проклятье приходила медленно, а муки на одре были просто нестерпимыми. К большому облегчению Изначальных (это они поспешили радоваться) запасов Проклятия практически не у кого не было, так как снадобье могла бы сготовить лишь Великая Ведьма, да и то, если кору Дивного Деревца ей доставит сама Алука. Последний раз снадобье использовали лет пятьсот так назад, после чего Изначальные попросили в категоричной форме сковать силу Алуки, а ведьм - прекратить пакостничать. Гора в ответ родила не то, что мышь, а среднего микроба. Но это совсем другая история... Опушка встретила ландо залпом эльфийских стрел, чьи наконечники были щедро сдобрены ядом (младшее лесное население как раз собирало урожай земляники). Генри, приняв истинный облик, использовал заклятие, прозванное в волшебных кругах Суицидом, так как его работа представляла собой купол, накрывающий площадь около километра и блокирующий внутри любую магию, чары и ведовство, а так же запрещало использовать любое метательное оружие. К тому же вход в Купол любым демонам был заказан заранее, а потому Алуке еще предстояло ждать, когда заклятие рассеется. Чародей же, одетый в чешую, выхватил клеймору, повесил на плечо дорожную сумку, во вторую руку взял Скипетр Императора Чар (который, если забыть про его силу по сути являлся перначомlvi) и, распугивая воронье неистовым ревом, ринулся на отложивших бесполезные луки и выхвативших кинжалы эльфов. Часть из остроухих предусмотрительно предпочла удрать к себе на деревья, понимая, что следом Генри не полезет, а пытаться их сбивать оттуда ему (учитывая Купол) разве что своими тяжелыми кожаными ботинками придется. На земле остался лишь десяток несообразительных юнцов, пышущих самоуверенностью. Они, доводя и так уже полуоглохшее воронье до обморока, сотрясали воздух боевыми песнями юных воинов, где пафос губил любой героизм, а чрезмерный патриотизм превращал величие в идиотизм. Правда, деморализовать чародея песенками остроухим не удалось, ибо по эльфийски Генри мог разве что читать, да и то со словарем. В результате, один остроухий пал от удара пернача, второй четвертован клейморой, третий все-таки успел залезть на дерево, а оставшаяся семерка умудрилась окружить чародея, чем доставило ему несказанное удовольствие. Он крутился на одном месте, лихо отбивая коварные выпады противников, в пылу свалки начавшие мешать друг другу, а потом, краем глаза отметив, что Алука куда-то ушла, неожиданно снял Купол и уложил оставшихся противников смертоносными чарами. Сочтя этот этап своей миссии выполненным, чародей устремился в Древний Лес, провожаемый воплями и проклятиями уцелевших эльфов. К легкой досаде юного Высшего, в пути к нему ни один абориген приставать не рисковал. "Быть чрезмерно могучим совсем не весело, - размышлял чародей. - Вон даже эти остроухии недоумки полегли досадно быстро, а я всего-то заклятие проверил. А теперь и вовсе желающих записаться ко мне в противники нет. Наверное, из-за двух галок. Разорались на весь Лес и всех упредили, мол, непобедимый психопат топает, прячьтесь господа. Да еще приврали, наверняка, в три короба." Галки действительно орали на всю округу, но дело было совсем не в них. Генри еще по прошлому рейду к арке помнили. Энт, все еще лечившийся после прежней стычки резюмировал, что нежелание искать реванша есть не трусость, а здравый смысл, а потому схоронился в другой части Древнего Леса и терпеливо ждал, когда же чертов чародей уберется из его вотчины. В этот раз даже делегация архидьяволов в Сердце Леса его не приветствовала оружием и зубами. Генри вздохнул, просмотрел манускрипты и активировал арку-портал. - Прощай, о безжалостный в своей скуке Мир Королевств! - с натужной патетикой продекламировал он, и шагнул в арку. - Добро пожаловать на коронацию! - не скрывая торжественного сарказма ответил ему Аграмон. За спиной чародея растаял портал. Генри огляделся и искренне выругался. Вместо Мира Механики, где магия считалась вымыслом, а простодушный люд использовал мало оправдывающую себя физику, он угодил в Зал для Коронации в Храме Вечности, где у трона вычурной работы изображали толпу Изначальные в полном составе, у стола с чашей, наполненной жертвенной кровью готовился совершить традиционное миропомазание Аграмон, Пойзон, с трудом сдерживая хохот, держала Корону Императора Чар (которую Генри ухитрился забыть в очередном борделе), а возле алтаре, одетая в свадебное платье оттенка индиго поджидала Алука, чей взгляд обещал много разных забав с трагический эпилогом для супруга. - В этот Великий день, - завел высокопарную речь Данаг, которому еще предстояло посветить чародея в Рыцари Вечности, хотя куда с большей охотой он его б четвертовал, - мы собрались здесь, дабы свершить таинство единения двух юных сердец и... - Вампир заржал, что Пегас позавидовал бы, коль услышал. Утерев выступившие слезы, он махнул рукой и продолжил уже нормальным тоном, - короче, сейчас Генри Чар получит звание Императора, женится на Алуке, отправиться на выделенный ему клочок пространства, именуемый Вотчиной Чародеев, оно же Волшебный Мир, оно же сам пусть придумывает неофициальное название своему владению, праздновать медовый месяц, а после решать досужие проблемы. - Я не хочу на трон! - отрезал Генри. - А кто тебя спрашивает? - удивился Аграмон, кисточкой плеснув на чело чародея жертвенной кровью. - По пророчеству все это звучит так, - завел пластинку один из Изначальных, доставая из складок балахона пергамент, - что придет в Мир чародей великой силы, кто в юности уже обретет могущество, да возродит Вотчину Чародеев, и станет править сим Миром. А в минуту, когда смута в лицах пришедших из чужих Миров лютых врагов, вторгнется в пространство хранимой им Вечности, соберет юный Император Чар войско славное и защитит Вечность от непотребства... - Короче вы хотите спихнуть на меня головную боль в виде лихих врагов, испортить личную жизнь да еще и строить что?! - разозлился Генри. - Посвящен в Рыцари Вечности, - стукнул его плоской частью меча по лбу Данаг. - Провозглашаю тебя Императором Чар, - пропела Пойзон, нахлобучив бедолаге на голову Корону. Голова Палача выскочила из-за колонны и, вцепившись зубами в штанину Генри, поволокла ошарашенного чародея к Алтарю. Несколько упитанных бесов приволокли еще и кафедру, за которую встал давешний знакомый Генри чертенок в пурпурной рясе. Аграмон, злорадно хихикая, провел рукой над чашей, обратив кровь в вино и подошел к молодоженам. - Исповедоваться будем? - спросил чертенок. - Уши завянут, - предупредила Алука. - Давай уж не тяни, - попросил Данаг, а то там праздничный пир стынет. Чертенок почесал загривок, перелистнул пять страниц шпаргалки и продолжил таинство: - Согласен ли Император Чар взять в законные супруги и звать Императрицей демоницу Алуку? Пойзон предусмотрительно прицепила к ламеллярной чешуе Подвеску Безмолвия. - Молчание - знак согласия, - радостно потер лапки чертенок. - А ты, демоница Алука согласна взять в мужья Императора Чар и так далее и все такое? Аграмон исподтишка показал Алуке кулак. - Придется, - фыркнула суккуб. - Влипли! - счастливо объявил чертенок, но под возмущенными взглядами Изначальных соизволил уточнить, - Объявляю вас мужем и женой. Слава Императору и Императрице Чар! Ура, Высшие! Ликуйте, Изначальные! А теперь пойдемте и напьемся в величественный дребодан. Сбросив рясу, под которой скрывалась вполне приличная кираса и холщовые шаровары, чертенок, разорвал пространство, исчез. - Испейте из чаши, вляпавшиеся, - предложил молодоженам Аграмон. Когда последняя дань традициям была исполнена, все присутствующее, кроме Изначальных (те все равно пить не могли из-за своей нефизичности, а на пьяные рожи насмотрелись еще в период физичности) отправились на Свадебный Пир, где Генри торжественно вручили камелопарда Чудо. Впрочем, к моменту вручения ценного дара чародей уже был изрядно пьян, что даже не протестовал. Глава 7 Утро разбудило свежекоронованного императора остервенелой агрессией похмелья. Сев на брачном ложе, Генри огляделся и вздохнул. Супруги рядом не было, зато на столе стоял кувшин, как выяснилось минуту спустя, с темным пивом. Жизнь перестала казаться чародею совсем уж серо-оранжевой в омерзительную зеленую крапинку. Умывшись и расчесав свои серебристые волосы, он подмигнул своему отражению и, надев льняную рубашку с вышитыми на вороте знаками-оберегами, кожаные штаны и мокасины, покинул императорскую спальню, надеясь хоть как-то сориентироваться в дарованном ему замке. Прослонявшись по длинным коридорам, весьма однообразным и помпезным, больше напоминающих галерею, ибо на стенах висели чьи-то портреты, он обнаружил каменную лестницу. Проклиная неведомого идиота, догадавшегося отполировать ступени так, что спускаться по ним оказалось несколько опасно для целостности выи, Генри спустился на первый этаж и попал в гостиную, где суетились смазливые горничные в умильной кружевной форме. При виде императора они почтительно склонились в поклоне. Чародей махнул им рукой, мол, вольно, барышни и отправился во двор, где обнаружил молодую жену, что-то выспрашивающую у дородной бабищи в застиранном платье. - Доброе утро, супруг, - язвительно приветствовала его Алука. - Где тут кормят? - решил не тратить время на пикировку Генри. - В обеденном зале, - ошарашенно подсказала бабища, взирая на императора с немыслимым изумлением. - На первом этаже, третий зал от главной двери, - куда доходчиво пояснила суккуб. - Хотя, можешь приказать принести еду куда самому взбредет в голову. Кстати, рекомендую найти мажордома, если таковой тут имеется, ибо карты замка я не нашла даже в библиотеке. И уйми, пожалуйста, Чудо. А то он уже перепугал всех конюхов, сожрал пару охранников и вообще ведет себя так же, как ты по пьяни... - А как я веду себя по пьяни? - не понял шпильки чародей. - Пристаешь к бабам, бьешь морду всем, кто под кулак подвернулся даже если этот кулак из последних сил пытались миновать, распеваешь похабные песенки собственного сочинения и портишь репутацию Высших. Генри расплылся в счастливой улыбке, поцеловал суккуба в щеку и отправился искать мажордома. Тот обнаружился на втором этаже. Разглядывая упитанного беса в потешной сине-зеленой ливрее, что-то яростно втолковывающего двум хмурым стражникам, чародей подумал, что из этого места лучше все-таки побыстрее сбежать. Ну а пока оставалось решить более значимые проблемы. Бесшумно подойдя к троице, Генри кулаком зарядил в нос одному из охранников, заушил второму, а беса поднял за шиворот и величественным голосом осведомился: - Мажордом? - К вашим услугам, ваше Величество, - пролепетал бес, суча копытами в воздухе. Стража, потирая ушибленные места исподлобья с первобытным уважением взирала на правителя. - Мне надо в библиотеку, - жестко сказал Генри. - И в ней я хочу увидеть свой завтрак, бутылку вина, хороший табак и красивую девку. А позже узнать, что здесь вообще твориться. Ясно?! Бес заверил, что все ему понятно и, разумеется, будет исполнено. Рассыпаясь в плохо скрываемых льстивых речах, куда витиевато вписывались и пояснения географии замка, мажордом привел императора в библиотеку, в которой у окна располагался массивный дубовый стол, на котором дымился обильный завтрак, обтянутый кожей диван и пара кресел. У стола замерла юная рыжеволосая дева в полупрозрачном одеянии, не смеющая разглядывать нового императора. Впрочем, ей в то утро сие сделать и не пришлось. В библиотеку вошла Алука, приказав всем, кроме чародея, выйти вон. - Ты хоть понимаешь, что мы оба крепко влипли? - спросила Алука, уютно расположившись в кресле и продегустировав кофе. - Я понимаю, что ты изничтожаешь мою личную жизнь, простонал Генри, опустошив на треть бутылку вина, к которой приложился, игнорируя хрустальный бокал дивной работы. - Ты - Император, и теоретически должен вести себя соответственно, - поморщилась суккуб. - А вместо этого ты одет как обычный младой прохвост, ведешь себя, будто матерый бабник.. - Я и есть матерый бабник, - вставил реплику чародей. - Набираешься в стельку, - продолжила читать филиппику императрица, - пинаешь прислугу, ситуацию не контролируешь... Но проблема не в этом. - Чего-то ты нервная сегодня, - отметил император, одновременно жуя сандвич с курицей. - И правда на добродетельную супругу похожа. Алука закатила глаза. - Давай-ка по теме. От традиций мы не отделаемся, стало быть от нас требуется наследник, величественность и та самая пресловутая армия, что геройски пришельцев из Миров других мечами, топорами да булавами с магией в нагрузку окучивать будет. - Ты вообще-то тоже не из Мира Королевств, - заметил Генри, заливая сливочным соусом омлет. -Не имеет значения. В общем с наследником тянуть нельзя, так что наш общий ребенок появиться в первый год твоего правления. Войско тоже собирать надо. К концу медового месяца надо под нос Изначальных подсунуть хотя бы легион элитных воинов, желательно с магией или на крайний случай с колдовскими наклонностями... Чародей застонал и улегся на диван. Алука снисходительно терпела его десятиминутные стенания, суть которых сводилась к тому, что нереально набрать тысячу патриотически настроенных идиотов, которые все-таки более чем на триста метров ушли от сохи. Впрочем, мысль о его грядущем отцовстве прорвало неприличное даже по мнению суккуба количество скабрезных шуток и сомнительных методов исполнения. А на тему внешнего вида и дурных манер Генри отрезал: -Император должен быть законодателем стиля, а не слепо следовать за чужими благоглупостями. -Мода на пестрый разврат уже прозвучала, - насмешливо сообщила Алука. - Кончилось дело массовым похмельем, смутным временем и попыткой свержения императорской власти. А чрезмерное злоупотребление аристократии самобытностью порождает прогрессирующую деградацию простого люда и буйное испражнение морализаторских выкладок с зачитыванием свитков по Истории Вечности у Изначальных. Генри обиженно поведал, что от обилия терминологии у него вконец испортился аппетит. Алука парировала, что учитывая количество потребленного, продолжение чревоугодия грозит долгим заседанием в клозете. Чародей прикончил остатки вина и потребовал следующую бутылку. Суккуб злобно заявила, мол, с такими темпами у нее не ребенок родиться, а бочонок с бражкой. В середине захватывающей дискуссии о том, что милее и полезней в правлении в качестве наследника: детеныш али бочонок, в библиотеке материализовался Аграмон. - Как супружеская жизнь? - равнодушно поинтересовался он, усаживаясь в свободное кресло и раскуривая трубку. - Она меня пилит, грызет и воспитывает! - возопил Генри, по-детски надувшись и возмущенно поглядывая на императрицу. - Так жена все-таки, - не понял его жалоб демон. - Не какая-то левая девка-полюбовница. - Предыдущая не воспитывала, - парировал Генри. - Так та простодушная дурочка-человек, а здесь сам знаешь кто. - Аграмон, - с раздражением прервала праздный диспут Алука, - ты может по делу скажешь что-нибудь? - Изначальные полководцев войска великого узреть хотят, что в занудстве своем себя превзошли, - "обрадовал" демон, щелкнув пальцами. На столе материализовалась пузатая бутылка коньяка и три бокала. Генри не спасовал и, сложив ладони ковшиком, что-то шепнул. Рядом с коньяком материализовалось блюдо с нарезанными лимонами и тарелка с сыром (король Урге вновь проклял мироздание). Идиллия несколько нарушилась, когда за дверями библиотеки раздались истошные вопли, грохот, хрипы, шипение, звериный рев, фырканье и отборная ругань стражников. Минутой позже резные двери разлетелись вдребезги, а в библиотеку ворвался камелопард, сжимающий в белоснежных знатных клыках оторванную голову мажордома. "Ну и зачем ты это сделал?" - мысленно обратился к зверю Генри. "Эта сволочь посмела, шшш, фррр, сказать, что камелопардам не должно шастать по императорским покоям и в цитадели ему не место" - Ищите потолковей мажордома, - приказал император вбежавшим следом за камелопардом истерзанным стражникам. - Будет исполнено, - оторопело известили стражи и предпочли удалиться. - А что, теперь стража мажордомов ищет? - удивилась Алука. -Да какая разница, - отмахнулся чародей, угощая Чудо свежим салатом и сочным окороком (а королю Урге пришлось ждать терзаться голодом до приготовления следующего обеда). - Найдут уж, кого озадачить... - Так, давайте уже ближе к теме, - вклинился Аграмон, скормив Чуду плитку шоколада. - Нужны полководцы. По штуке на каждый легион. - А сколько легионов-то надобно? - раздраженно поинтересовался Генри. - Трех вполне должно хватить, - успокоил его демон. - Значит, так: объявляете императорский турнир, где три победителя получат ценные артефакты и высокое звание. А дальше пусть уже у них голова пухнет, где легион выкапывать. - Вообще-то ценные артефакты нам самим в хозяйстве пригодятся, - ехидно изрекла суккуб. - Артефакты предоставят Изначальные. За первое место - Секира Минотавров-Амальгама, за второе - Щит Бездны, за третье - Нагрудник Паладина. - То есть завалявшийся в закромах хлам, который только место и пыль собирает, а выкинуть жалко, - подытожил чародей. - Ну, они-то об этом не знают, - рассмеялся Аграмон. Чудо растянулся возле дивана, преданно заглянул в глаза чародею и сладко уснул. Алука пригубила коньяк и уточнила: - Значит, рыцарский турнир? - Да, гонцы уже разбежались по Вотчине Чародеев и Миру Королевств. Местный распорядитель роет носом гальку и гоняет рабочих в хвост и в гриву, пытаясь в сжатые сроки облагородить ристалище и починить колизей, где по традициям все и свершиться. Да, кстати, учитывая то, что Император Чар по совместительству является Рыцарем Вечности, то и ему предстоит участвовать в турнире. Генри. Можешь не роптать - придется. Генри не роптал, но к вечеру до императорских покоев его пришлось нести двум стражникам. К замку уже тянулись первые участники, от вида которых Алуке сделалась дурно. Не в состоянии постичь соответствующий Манускрипт со сводом правил, ей предстояло лишь гадать, о какой доблести и непредсказуемости на турнире может идти речь, если против человека запросто в финале может выступить Драконит или Вервольф. Это уж не говоря о том, что использования магии и чародейства не только не запрещалось, но и всячески приветствовалось. Неудивительно, что после предыдущего турнира на колизей взирать было больно, а распорядитель заработал вселенских масштабов мигрень. Глава 8 Зрители взвыли от восторга, когда на ристалище верхом на камелопарде, одетый в кольчатый доспех, сжимая в одной руке копье, а в другой - Скипетр Императора Чар, выехал Генри. Его соперник, Рыцарь Паучьего Сердца, дроу Алтон несколько опешил, а гигантский паук, служивший ему транспортным средством, издал жалобный писк. Уже ходили слуху, мол, император с самого начала турнира пребывает в дурном расположении величественного духа (что было недалеко от истины, ведь за день до открытия турнира Пойзон насильно и бессердечно вырвала Генри из запоя) и готов смести все на своем пути. Дроу мысленно воззвал к милости Лолс, но то ли богиня находилась совсем не близко, то ли ей просто нашлось чем заняться, но поединок закончился до обидного быстро. Камелопард с рыком атаковал паука, одним ударом могучей лапы отправив невезучее насекомое кубарем по ристалищу. Генри спешился и, приняв грозную позу, обрушил на противника Огненный Ливень. Дроу попытался возразить, задействовав какой-то хитрый вариант амулета Отражения Атаки и, выхватив два клинка, начал кружить вокруг чародея. Генри усмехнулся и шарахнул любителя уловок Сгустком Солнца, испортив дроу великолепную кольчугу. Полагаясь на природную ловкость, тот соблаговолил атаковать императора, за что получил Скипетром по голове и отключился. Тем временем Чудо вяло потолкал лапой находящегося в коме паука, обиженно мяукнул, презрительно фыркнул и подошел к хозяину. По гул толпы Генри покинул ристалище, сочтя свою миссию выполненной. До финала император мирно дремал на своем троне, периодически просыпаясь от шлепков Алуки, если начинал слишком явно похрапывать. Императрица уже носила под сердцем дитя и имела полное право на любые капризы. Аграмон с интересом наблюдал за рыцарскими поединками, а ближе к финалу не удержался и тоже продемонстрировал на ристалище свое искусство, причем не в пример чародею, исполнил свой выход эффектно и с расстановкой, сорвав заслуженные овации от ликующих зрителей, которым, в сущности, было безразлично, за кого ратовать, ибо били все-таки не их. Пойзон то появлялась, то исчезала. Из-за шовинистически сложенных правил принять участие в кровавой потехе она не могла, а потому больше следила, чтобы демонстративно посапывающий император никуда не сбежал, а участники вели себя более менее прилично. Изначальные, облюбовав себе удобное с точки зрения просмотра место, важно нервировали остальных своим монументальным безмолвием и загадочным видом. В конце концов нервы не выдержали у Данага, и он, прихватив алебарду и оседлав варга, выехал на ристалище и три поединка подряд отказывался его покидать, пока в дело не вмешалась Пойзон, посредством телепатии напомнившая о необходимости нахождения трех могучих болванов на роль полководцев, и если, конечно, глава Ордена Альтернативных Хранителей Равновесия не испытывает острого желания стать одним из этих олухов, то ему стоит прекратить измываться над участниками и убраться вместе со своей зубастой скотиной обратно на свое место и пить там без провокаций. Становиться полководцем Данаг не желал. К счастью, любая профанация все-таки заканчивается (хотя следом за ней на сцену выходит еще более нахальная и бессмысленная), и в финале оказались трое рыцарей. Они по очереди подошли к трону императора и получили свои награды и знания. Первое место занял драконит с занятным прозванием Актавиус, принц-консорт Княжества Божьих Посланцев (после долгих раздумий кнез Светлозор решился на усыновлении, хотя куда ему было деваться, когда отряд бродяг-драконитов напал на его княжество?), с большим недоумением повертевший в руках Секиру, и, судя по натужной работе мысли, проступившей сложно скроенной гримасой на физиономии, он думал, куда этот трофей задевать так, чтобы и традиций не нарушить, и хоть что-то из этого выжать (в результате Секира Минотавров-Амальгама собирала пыль в оружейном музее Княжества, покуда ее кто-то из интервентов из других Миров за каким-то лешим не выкрал). Узнав, что он как полководец, должен отыскать себе под стать тысячу головорезов в качестве компенсации заполучив право на мародерство без явной мести Высших, Актавиус просиял и на пир торжественный отправился чуть ли не вприпрыжку. "Идеальный болван, - язвительно обратился к Пойзон Генри. - И это ты называешь гордостью Империи?!" "Расслабься, дурень, - отозвалась ведьма. - Полководец номер один должен быть кровожадным ублюдком с манерами занюханного варвара, кошмарной мордой и специализироваться лишь на массовом мордобое. Такие народу нравятся и Вечности с Изначальными угодны." Впрочем, вторым героем и полководцем оказался и вовсе вышибала из таверны "Козья Морда" из всего оружия признающий лишь пернач. Впрочем Щит вполне солидно смотрится на стене таверны, забавляет хозяина, будоражит гостей и вообще до сих пор висит. На тихий писк Алуки на тему того, с какого перепоя простой вышибала стал рыцарем, Аграмон цинично порекомендовал не забивать голову бюрократическими измышлениями, ибо кто-то должен быть от простого люда, дабы в злостной ксенофобии не обвинили. От третьего вида третьего полководца демон все-таки неполиткоректно расхохотался, Алука остолбенела, Изначальные сохранили невозмутимость, а Генри при вручении награды едва приз не уронил. Ибо этим третьим оказался призрак старого герцога Лоллеса, свирепо взирающего на собравшихся глазами, исполненными лютостью мертвого. "А, я понял-понял, - сардонически отрапортовал Пойзон чародей. - Один из полководцев должен в угоду Вечности походить на Изначальных!" "Дурак!" - огрызнулась Великая. "Не, ну сама посмотри. Призрак-то нефизичен." Получив Нагрудник, призрак старого герцога скупо поблагодарил организаторов и с достоинством удалился в свой фамильный особняк, напоследок заметив, что несмотря на все гостеприимство постояльцем там Императора Чар он видеть не желает. На праздничном пиру со всеми должными атрибутами в виде огромного количества алкоголя, ретивых танцев под музицирование менестрелей, тостов, суть которых сводилось к каноническому "выпьем!", фривольных бесед и фейерверков, чародей вел себя как-то подозрительно смирно. Данаг же занимался больше вербовкой в свой Орден, нежели чем-то еще. Впрочем под занавес он очаровал двух прелестных фрейлин и умчался с ними в свою обитель, попросив Высших неделю его не беспокоить. Аграмон и Пойзон планировали новые каверзы и интриги, дабы не порасти мхом, а трехсотлетний коньяк оказался весьма неплохим эликсиром для стимуляции и без того небедного воображения. Алука покинула праздник еще вначале, правда следом за ней подозрительно быстро ретировался рыцарь Эрота, что, в сущности, мало кого взволновало. В общем, пир удался, а некоторые ушлые пииты уже начали складывать баллады во славу Императорских Турниров. На утренней заре Генри, изрядно перебравший с вином в очередной раз попытался найти собственные покои и, разумеется случайно, набрел на комнату некой герцогини, чью красоту и распущенность воспевало едва ли не все Царство Мимоз. Договорились они быстро. Девять месяцев спустя у Алуки родился сын, нареченный Верделетомlvii . На радостях вновь закатили пир на весь мир, на который Данаг явился с двумя женами (видимо окончательно сдурев от Вечности, записавшийся в активные многоженцы), Пойзон и Аграмон притащили в качестве подарка будущему Великому Властелину Тьмы (пророчество по крайней мере утверждала, что сын чародея и суккуба именно им и станет) созданный в соавторстве артефакт Медальон Тайного Искусства, представляющий собой салмордин, заряженный энергией первородной Вечности (в некоторых кругах называемой хаосом), в серебряной оправе. Принцип работы артефакта, естественно, не разглашался, но и без того становилась ясно, что украшение сие весьма злокозненного свойства и носящий его с младенчества вырастет в первоклассную скотину со всеми признаками темной гениальности, в общем - в достойного Властелина. Утро торжественного дня занялось в храме Вечности, где истошно орущего и швыряющегося огненными шарами и молниями младенца со всеми приседаниями, рефлексированием и бубнежем познакомили с Вечностью и загодя посветили в Хранители. Счастливый и гордый отец торжественно поблагодарил всех собравшихся и пригласил выпить-закусить. Стратим, присутствующий на шоу в качестве живой легенды, отметил, что порочную и психопатийную натуру Генри никакое отцовство не исправит, но приглашение снисходительно принял. В полдень Изначальные на крыше замка Императора Чар с неискоренимым пафосом зачитали над младенцем Пророчество о судьбе его, от чего несчастный пацан завыл так, что даже Голове Палача горько за него стало. "Не плачь, сынок, - ласково шепнул чаду Генри. - Нет такого пророчества, от которого нельзя было бы откреститься, а еще отвертеться никак не получается, то дурака, на чью пустую голову все последствия вкупе с ответственностью можно свалить, найти не столь уж долгое занятие". Верделет хитро улыбнулся и слезы осушил, а Пророчество слегка обгорело из-за метко пущенного огненного шара. - Растет смена! - в ажиотаже выкрикнул чародей. - И чего еще ждать-то, с таким папашей? - риторически спросила Пойзон. - Не учи дитя дурному! - рыкнула Алука. - И правда, дурному сподручнее учиться самому, - подхватил Аграмон. - От чужого опыта наслаждения мало. - Вообще-то посвящение в Пророчество - очень серьезный и важный ритуал, - обиженно заявил один из Изначальных. - Правильно, - желчно подтвердил Стратим, - детей надо сразу запугивать, а то вырастет балбесом и поминай как звали. - Ты это на кого намекаешь? - грозно осведомился Генри. - Мы требуем тишины! - настырно гнули свою линию Изначальные. В результате половина Пророчества была сожжена. "Быстро же Верделет с Медальоном освоился, - удовлетворенно заметил Аграмон, обращаясь к Пойзон. - Вырастет - такого шороху наведет..." Лишившись возможности потрясти ветхими знаниями, Изначальные скомкали ритуал и удалились, сетуя на изменчивость времени, а остальные отдали должное празднику. Протрезвление пришло через три дня. Данаг рвал и метал, поклявшись мирозданием уничтожить и отправить в Конец Времен обнаглевшую тварь. Аграмон долго не мог отсмеяться, а когда наконец это сделал, заметил, что ход может и гнусный, но в коварстве своем гениальный. Алука сетовала на тяжелую женскую долю, правда настолько ортодоксально, что скрыть это не удавалось. Изначальные засели в библиотеке Храма, судорожно пытаясь найти хоть немного соответствующую моменту базу в виде пары десятков рулонов с Пророчествами. Стратим, засевший по случаю в замке, уже насочинял сотню пошлых анекдотов и тысячу перченых частушек, отбирая хлеб насущный у придворных шутов и скоморохов. Голова Палача бодро гонялась за ногами присутствующих и сыпала бранным юмором, от которого у неподготовленного существа усохли бы и отвалились уши. А дело заключалось в том, что на третий день Алука спохватилась, что давно уже мужа своего не видела. Озадачив сим стражу, Пойзон и Аграмона, она спокойно занялась своими делами, а еще час спустя грянул гром. Вникнувший в тонкости императорского ремесла, Генри издал указ, в котором отправлял самого себя в добровольное изгнание, ибо миссия его вроде как выполнена, у Империи наследник есть, да и императрица никуда не делась, а вот он стал явно лишним в сей суете. Воспользовавшись опьянением главного законника, чародей в кратчайшие сроки указ утвердил, оседлала верного камелопарда и покинул Вотчину Чародеев, прихватив с собой особо ценные артефакты, взамен которых оставил свою нокаутированную советь. Более тщательное расследование показало, что в Мир Королевств Генри Чар не возвращался, а судя по следам, воспользовался межпространственной дырой и умчался в непознанные Миры. - Ну и как нам теперь его искать? - устало поинтересовалась у Аграмона Пойзон, когда они остались наедине. - А зачем его искать-то? - рассмеялся демон. - Нам остается лишь пожалеть тех, кому этот сбрендивший чародей на голову свалится. К тому же, коли понадобится, то найти его дело нехитрое. Просто отправимся туда, где слухи об отвратительном трикстереlviii, испохабившим основы, превратились в визг. Февраль(?) - Июнь 2009 i(лат) следовательно ii(мифология) Дьяволица, обучающая ведьм их искусству iii(лат) отравитель, разновидность малефиция (зловредителя) iv(мифология) конец света у скандинавов v(боевая) определенная поза, весьма неприятная в некоторых обстоятельствах vi(демонология) демон, один из князей ада vii(славянская мифология) прародительница всех птиц, живущая в море. Иногда помогает героем вылезти с необитаемого острова, если они повели себя достаточно почтительно по отношению к птенцам. viii (славянская мифология) древнее божество, покровитель любовной связи ix(мифология) бог брачных уз xОбычно так назывались места, куда ссылали впавших в немилость императоров и членов императорской семьи в Китае. Здесь имеется в виду тоже значение, только действия происходят в фэнтези мире. xiРазновидность вампиров, приходящих по ночам к прекрасным девам и женщинам с прелюбодейскими целями xii(устар.) разбойники xiii (мифолог.) прорицательница xivВ мифологии - бог сна. Здесь заклинание, отправляющее в мгновенный глубокий сон. xvДревесный камень. По поверию, если закопать его в корнях срубаемого дерева, то топор не затупится xviБожество, известное по "Некрономикону" Аль Азифа xvii Дух или животное, служащее ведьмам, колдунам и прочим, практикующим магию xviii (некрономикон) "Тот, кто умастит голову мазью Кефнеса, будет созерцать во сне истинные видения о грядущем" xix (сканд. Мифология) прорицательница xx(устар.) болото xxi путь xxiiдоспех из сплетённых между собой шнуром пластин, пластинки сплетены сверху вниз. xxiii Разновидность меча (визуально напоминает гибрид меча с саблей) xxivДвуручный меч xxv (лат) о мертвых или хорошо, или - ничего xxvi (славянск. Мифология) бог Солнца xxvii Богиня Хаоса в пантеоне дроу xxviii Верховное божество. Древний бог, упоминаемый в Некрономиконе xxix Имеется в виду канонический ритуальный кинжал дроу, которым жрицы Лолс приносят своей богине жертвы xxx Символ Даждьбога xxxi Разновидность динозавра, одна из самых агрессивных и одновременно мало развитых интеллектуально особей xxxii (некрономикон) проще говоря Азатот и иже с ними смогут вернуться на Землю xxxiii Камень, в котором по поверию смешано добро и зло xxxiv (скандинавская мифолог) один из асов xxxv (лат) пришел, увидел, победил xxxvi (толкинизм) металл, который добывали гномы. xxxvii По аналогии с рассказом Джека Лондона "Когда боги смеются" xxxviii (некрономикон) талисман подчинения Шаб-Ниггурата и тысячи младых xxxix Разновидность вампиров. По легенде, он довольно долго сотрудничал с людьми, покуда случайно увлекшись, не осушил порезавшую палец деву xl(некрономикон) тот же Шаб-Ниггурат xli(демонология) суккуб, доводящий мужчин до самоубийства xlii (некрономикон) место, где Ктулху спит xliii Здесь все-таки речь идет о Шаб-Ниггурате, а вовсе не о славянском Чернобоге xliv(мифология) боги-близнецы: Добро и Зло. xlv (некрономикон) в сущности, и правда фрагмент из вызова Черного Козерога, но автор по некоторым соображениям не описывает ритуал от и до. xlvi (некрономикон в трактовании Лавкрафта) безмозглые сущности, созданные для служения Древним. В процессе становления имеют неприятную тенденцию умнеть. xlvii Имеется в виду вампирский зов xlviii (некрономикон) диск с восемью лучами, вроде как защищающий от атак Древних xlix(некрономикон) так завершается ритуал l(демонология) Демон Страха li(магия) создаваемая из воска кукла-двойник, которая после определенных действий (энвольтирования) подвергается различным игловтыканиям, вследствие чего тот, с кого вольт лепился заболевает/умирает в мучениях lii(демонология) суккуб, доводящий мужчин до самоубийства liii(лат.) пришел, увидел, победил liv(мифология) помесь леопарда с верблюдом. На редкость агрессивен и силен lv(история отравлений) яд по сей день неизвестного состава, которым семейство Боржиа травило неугодных lvi(оружие) разновидность булавы lvii(демонология) церемониймейстер Ада lviii(мифология) божество или дух, совершающий противоправные действия не из вульгарной корысти. А потому, что может это сделать. © Оксана Биевец, 2009 Дата публикации: 06.06.2009 23:58:31 Просмотров: 2578 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|