Скажите, девушки, подружке вашей...
Виктор Бердник
|
Форма: Рассказ
Жанр: Просто о жизни Объём: 36131 знаков с пробелами Раздел: "" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
Рассказ опубликован в газете "Наша Канада"
#20(252). Торонто, Канада 2011г. СКАЖИТЕ, ДЕВУШКИ, ПОДРУЖКЕ ВАШЕЙ... Отдавая, можно иногда потерять, но если только берёшь - не найдёшь никогда. Автор Мне неоднократно приходилось замечать за некоторыми своими знакомыми одну странную особенность: стоит кому-нибудь из них заметить хранящуюся у меня в каюте форменную фуражку, которую в своё время носили представители среднего и старшего командного состава ВМФ СССР, и им тут же хочется её на себя примерить. Каждый раз я вижу, как чья-то рука нерешительно тянется потрогать поблекшую от времени золотую кокарду с военморовским якорем и уже очень скоро памятный мне предмет оказывается у кого-то на голове. Пиши я в модном ныне жанре фентези - и можно считать, что начало романа уже положено. Стоило бы только главному герою повествования напялить на себя чужую вещь, как он тотчас переместился бы неизвестно зачем и куда, а самое главное, в поисках непонятно чего. Понеслась бы удивительная история, но не сказка, потому как нет и не может быть там места ни лжи, ни намёку и уж, тем более, не отыскать среди невероятного нагромождения событий урок, хотя бы в малой доле равноценный тому времени, что потратишь на чтение. Увы, не сподобил меня Создатель умением засылать своих героев в непролазные дебри волшебного и оттого приходится описывать народ всё больше обычный и обделённый сверхъестественными качествами. Хорошими и плохими – одно ведь немыслимо без другого в реальном мире, где люди живут лишь собственным телом и душой... Фуражку мне подарил Толик – бывший морской офицер. Как он очутился в Штатах - это отдельная история, но так уж странно распорядилась жизнь, закинув отставного «кап-три» в страну, которая по роду службы была для него когда-то потенциальным объектом военного противостояния. Да уж, странности судьбы... Собственно, и познакомились-то мы довольно необычно. В прошлом году я решил провести неделю на Каталине – довольно большом и обжитом острове в двадцати шести милях от Лос-Анджелеса. Для яхтсменов это настоящая Мекка. Короткий и неутомительный переход с материка - и ты оказываешься в вечно зелёном живописном уголке с почти постоянной комфортабельной температурой воздуха, не превышающей восьмидесяти и не опускающейся ниже шестидесяти градусов по Фаренгейту, и то - в холодные ночи на протяжении нескольких зимних месяцев. Авалон – «столица» острова и единственный городок, привлекающий сюда многочисленных туристов и просто жителей большого Лос-Анжелеса. Уютная гавань с круглым зданием казино на берегу, черепичная крыша которого появляется первой из дымки на подходе к Авалону и последней тает в тумане, когда его покидаешь. Как обычно в сезон, там было не протолкнуться – это и послужило для меня поводом подыскать себе якорную стоянку в одной из многочисленных и удобных бухт острова, где я намеревался, если повезёт, провести в романтическом одиночестве некоторое время. Однако, моим планам не суждено было сбыться и не обошлось без соседства. Буквально через несколько часов в двустах футах от меня бросила якорь другая яхта, приписанная к Джорджтауну, с хорошо узнаваемым флагом Каймановых островов, развевающимся на корме. Судя по её солидному размеру, те, кто суетился возле брашпиля*, наверняка были членами команды. Двое молодых людей, одетые в одинаковые тёмно-синие футболки, довольно ловко произвели все необходимые операции, переговариваясь по рации с капитаном. Едва яхта отработала на задний ход, надёжно закрепив якорь, как капитан тут же помахал мне рукой, приветствуя и одновременно извиняясь за непредвиденное вторжение. В последующие два дня ничего особенного не просходило. Мои соседи не проявляли никаких особенных признаков жизни, лишь изредка небольшой катер, спущенный ими на воду, отправлялся в сторону Авалона. На третий день кто-то из пассажиров решил, вероятно, развлечься и покататься на каяке. Этим смельчаком, готовым хоть как-то разнообразить довольно ленивый отдых, была женщина. Она довольно бодро махала веслом и мне из открытых дверей рубки были хорошо заметны её натренированные движения. Волнения в бухте почти не ощущалось и утлая лодчонка бойко крутилась практически в радиусе полумили, то приближаясь, то отдаляясь от берега, когда вдруг произошло что-то непонятное. В какую-то долю секунды каяк как-то странно подбросило вверх и женщина сразу же очутилась в воде. Тут же раздался сильный всплеск и мне показалась, что она машет рукой. Всё случилось абсолютно неожиданно, но уже через секунду стало заметно, что то, что я поначалу принял за её руку, был торчащий из воды крупный рыбий хвост. Он, вызвав фонтан брызг, метнулся из стороны в сторону и на поверхности воды сначала возникла чёрная тень, а уж затем - жуткая раскрытая пасть. Распахнутые челюсти, усеянные большими широкими зубами в виде неправильных треугольников, не могли не вызвать оторопь. Стоило только представить, с какой силой они могут сомкнуться вокруг тела жертвы или легко, как бритвой, отпанахать руку или ногу, как тут же прошибал холодный пот от такой леденящей душу картины. Крупная белая акула примерно пятнадцати футов длиной, агрессивно разрезая воду, развернулась и, словно торпеда, двинулась в сторону каяка. Женщина, находившаяся в воде за ним, истерично взвизгнула, прочувствовав со всей очевидной неумолимостью свою полную обречённость. Её крик немедленно привлёк внимание тех, кто находился на палубе яхты: мужчины, загоравшего на корме в шезлонге, и молодого человека, занятого протиранием окон салона. Они немедлено кинулись к борту, ещё плохо соображая, в какой смертельной опасности находится их попутчица. Раздался хруст дерева и каяк, как переломанная спичка, тотчас исчез в глубине, увлекаемый туда кровожадным монстром. Пока люди, стоящие у фальшборта**, в оцепенении наблюдали за этим страшным зрелищем, кто-то моментально спрыгнул в катер и на полном газу рванул его в сторону обезумевшей от ужаса женщины. Та, перепуганная до смерти, продолжала истошно орать и, впав в панику, вертела во все стороны головой, в полной уверенности неизбежного нападения. К счастью, расстояние до места происшествия было ничтожно малым и через минуту её, парализованную страхом, этот кто-то рывком выволок наверх и они вместе упали на дно катера. Почти в то же самое мгновение недалеко от них опять всплыл острый плавник и, не спеша прочертив полукруг, скрылся в толще воды. Тем временем команда уже пришвартовывала катер к сходням и мне удалось разглядеть человека, настолько быстро отреагировавшего на угрозу акульей атаки. Если бы не он, то здесь, в этом райском месте вполне бы могла разыграться трагедия. Как говорится, совершенно на ровном месте... Кархародон или в простонародье Great white – свирепая хищница, и обычно встреча с ней заканчивается весьма и весьма печально. Однозначно можно было сказать, что спаситель не растерялся и подоспел как нельзя вовремя. Им оказался тот самый капитан, что приветствовал меня накануне. Без рубашки, в одних лишь шортах, а не в форме, надетой на нём по прибытию, он помогал сейчас женщине подняться на борт. Выскочил, в чём был... Его встретили у трапа как героя, да и по сути дела, он вполне это заслужил. Уже перед самым отходом с Каталины я встретил его в баре на Авалоне. - Как дела, кэп? – он, узнав меня в лицо, жестом пригласил присесть к его столику. - Да уж лучше, чем могли бы быть рядом с той зубастой рыбкой... Я засмеялся, намекая на его небольшое, но незабываемое приключение. - Это уж точно... Такая ничем не подавится. Он поднял свой бокал с пивом и я с удивлением заметил на его руке хорошо различимую татуировку в виде адмиралтейского якоря и буквами «Ч» и «Ф» по обе стороны от веретена***. Заметив мой недоумённый взгляд, капитан с нескрываемой гордостью пояснил: - Черноморский флот... Фразу эту он произнёс по-русски, на что в ответ услышал уже то, от чего у него самого полезли глаза на о лоб: - Однако, братишка... Из бара мы вышли слегка навеселе. Толик, как звали моего нового знакомого, изрядно соскучился по языку и по общению, и мы, уговорив бутылочку текилы, прониклись к друг к другу самыми дружескими чувствами. Из его слов я понял, что та приметная яхта, где он действительно капитан, принадлежит какому-то состоятельному лицу и в настоящее время её владелец направляется со своими близкими в Мексику. Авалон - промежуточная стоянка между Сан-Франциско и Энсенадой, где они собираются пополнить запасы топлива и потом уже, минуя порты, идут прямиком в Лапас. Спасённая им женщина, которой едва не пообедала акула – жена владельца яхты. Она и её муж теперь не знают как его благодарить и готовы буквально носить на руках человека, кинувшегося без раздумий на помощь. Рассказывая об этом, Толик смущённо улыбнулся: - Эндрю и раньше ко мне относился совсем неплохо, ну, а теперь... Он красноречиво поднял глаза к потолку. - Мне остаётся только написать благодарственное письмо той самой рыбке. Больше он ни о чём не распространялся, да и я прекрасно понимал, что проявлять досужее любопытство будет по меньшей мере нетактично, не говоря уже о том, что любые вопросы здесь просто неуместны. Тем самым мне удалось избавить Толика от неловкого положения, впрочем, как я полагаю, он и сам предпочитал немногословие и не стал бы как помелом трепать языком направо и налево. На прощанье Толик обещал мне позвонить, когда будет в Лос-Анджелесе. По окончании путешествия хозяин яхты намеревался перегонять её в Марину Дэл Рэй. В городе у него была одна из резиденций и там он собирался провести несколько месяцев. - Вот так номер..., - я в очередной раз несказанно удивился, - и я там стою... Для двух капитанов, неожиданно познакомившихся в море и встретившихся вновь потом на земле, такое совпадение - это, ниспосланный им свыше знак скрепить свою дружбу хорошей и основательной пьянкой, отрываясь на всю катушку на берегу. Ну, что сказать? Толик объявился, как и обещал. За короткий промежуток времени мы с ним обошли все местные кабаки и отметились в каждом баре, попадавшимся на нашем пути. Нормальный мужик. Сколько было с ним перепито, а сколько переговорено... Не поделись однажды Толик со мной одним, на первый взгляд, малозначительным эпизодом из своей заграничной жизни, и скорее всего, мысль, что однажды меня уже посетила, так бы и осталась без подтверждения. Ну, не будешь же, право, все случайные наблюдения по поводу проявления человеческой натуры возводить в ранг хрестоматийных и спешить с соответствующими выводами. Они, может, часто и напрашиваются сами собой, но кто застрахован от ошибки? Допустить её ох как легко. Причём, не только совершив что-нибудь дурное самому и с досадой сожалея об этом после, но и попытавшись оценить чужие действия с собственной точки зрения... И кто знает, то, что Толик мне рассказал, может и выглядит для кого-то неважным со стороны, но я абсолютно уверен, что всё происшедшее с ним, осталось в его памяти надолго, если не навсегда... Благодарность бывает разной, но как часто слова, произнесённые в знак вежливости, означают, что мы с трепетом испытываем потребность оплатить готовностью сделать столько же или во много раз больше? Совсем не обязательно, что у каждого присутствует в душе способность возвысить себя до ощущения восторга отдавать или даже жертвовать, и далеко не всем дано прочувствовать эту сердечную радость. Так получалось, что Толик всегда старался помочь Ане. Она однажды оказала ему небольшую услугу, о которой он не только не забыл, но и старался при любом удобном случае быть полезным, насколько мог. Делал он это без всякого дальнего прицела или какой другой корысти ради, а лишь в силу определённого склада характера, испытывая к Ане, помимо неугасающей признательности, тёплое дружеское расположение. Она настолько привыкла к незаметной опеке Толика, что уже и воспринимала его поведение вполне естественным и само собой разумеющимся. Они иногда перезванивались, но в основном Толик первым поднимал трубку и набирал анин номер. На этот раз Аня позвонила ему сама... Разговор она начала совершенно издалека с малоинтересного описания провинциальных красот какого-то захолустного штата, где недавно провела неделю отпуска. Толик, не перебивая, терпеливо её выслушивал и когда Аня закончила с, мягко говоря, ненужными ему подробностями, он логично заметил: - Аннушка, давай без долгих предисловий. Насколько я понял, ты нуждаешься в моей помощи? Сообразительность Толика её нисколько не смутила, но, безусловно, порадовала: -От тебя ничего не утаишь... - И не надо. Выкладывай. Толик, на всякий случай, решил её слегка приободрить: - Ну, смелее... Я уверен, что у тебя ко мне какое-то дело. Он не ошибся. Аня, конечно же, звонила не просто так. Как хорошо воспитанная дама, она не могла обойтись без пустого вступления, чтобы тем самым соблюсти необходимые приличия. Правда, на этот раз она начала ну очень уж издалека, по всей видимости, посредством дружеской болтовни вымащивая себе путь к чему-то особенному. Так оно и оказалось в действительности. У Ани намечался приезд гостей из Москвы - школьной подруги с мужем. Событие – приятное и хлопотное одновременно. Как очень многим, уехавшим когда-то в Америку за лучшей долей, Ане не хотелось ударить в грязь лицом перед старыми друзьями и она была готова вылезти вон из кожи, чтобы показать собственную жизнь здесь с самой, что ни на есть лучшей стороны. Тем более, людям, с мнением которых она всегда считалась и ревниво ожидала сейчас если не восторженных слов, то хотя бы молчаливого одобрения своего нынешнего положения. Они не виделись без малого почти четырнадцать лет и Аня от всей души желала этой встречи. Естественно, что план их совместных развлечений был расписан и откорректирован ею задолго и до мелочей. Помимо осмотра городских достопримечательностей и шикарных магазинов на Родео-Драйв в него входила поездка в Лас-Вегас, с посещением всевозможных шоу-феерий и в завершение, как гвоздь программы – короткий круиз вдоль тихоокеанского побережья на частной яхте. Всё по высшему классу – не на какой-нибудь зачуханной посудине с шаромыгой-шкипером, а на белоснежном судне с капитаном и его помощниками. Последнее мероприятие Аня сознательно намеревалась придержать от гостей до поры до времени в секрете, желая произвести на них, как ей представлялось, впечатление, достойное их сегодняшнего социального статуса. Муж подруги был средней руки предпринимателем и успел повозить свою супругу по всему миру, так что удивить этих людей было трудно, а тут на тебе – огромная яхта! Аня никогда бы и не посмела мечтать о подобном – в её более, чем скромный бюджет не вписывались столь сумасшедше-разорительные прогулки, не окажись среди её близкого окружения полезного в этой ситуации человека. Толик был именно тем, на кого Аня могла без колебания рассчитывать, собираясь небрежно и как бы невзначай объявить дорогим гостям за очередным завтраком: - А знаете, что ? У меня есть неплохая идея... И далее, как по писаному, приятно удивить москвичей совершенно непредвиденными ими возможностями, которыми она здесь располагает. А заодно и подруге «за шкуру сальца залить», так ненароком, туманно и многозначительно удовлетворив отчасти её любопытство по поводу загадочной персоны, в чьём обществе она проводит время таким далеко не каждому доступным образом. - Это мой очень близкий друг... При этом потупить взор и поделиться по секрету с близким когда-то человеком, сетуя на несправедливость жизни, когда люди не могут всецело принадлежать самим себе... Вот и отчасти причина в оправдание тому, что она живёт одна в далеко не лучшем районе, в задрипанном кондоминиуме, который не чета их московским хоромам... - Как видишь, не всё так просто. Да, собственно говоря, я здесь и не часто бываю... Впрочем, в некоторой степени, анин ответ прозвучал бы совершенно недалёко от истины. Представляя таким образом Толика, Аня ни на йоту не солгала бы, что он - единственный из всех её знакомых, кто не только имеет отношение к роскошной океанской красавице, но и отзывчивый верный товарищ, всегда готовый без второго слова проявить внимание к аниным нуждам. Толик выслушал её, не перебивая, и в некотором смущении от странной просьбы, осторожно спросил: - Анечка, милая, мне, естественно, хотелось бы тебе посодействовать, но, надеюсь, ты понимаешь, что я - не хозяин яхты? Для Ани в его доводе прозвучало никак не ожидаемое ею препятствие. - Толик, ты же капитан! Неужели нельзя выйти в океан хотя бы на пару часов? Ане нужно было во что бы то ни стало его уломать, иначе те впечатления, что должна была иметь её подруга, подменялись бы совершенно другими. Она даже могла представить всю ту снисходительность в её глазах от всего увиденного и то, как та, сравнив свой и анин уровни жизни, полетит успокоенная домой в Москву. - Я очень тебя прошу... Её тон приобрёл бархатный оттенок. - Сделай это ради меня. Толик не знал, что и ответить. С одной стороны, ему не хотелось обращаться к Эндрю, хотя после того, как Толик, не раздумывая кинулся спасать его жену, тот проявлял к нему не просто симпатию, а уже видел в нём чуть ли не преданного друга. С другой стороны, он даже был втайне доволен таким раскладом и подвернувшимся случаем оказать Ане очередную любезность, причём, такого уровня. С некоторых пор Толик не то чтобы имел на неё виды, но был отнюдь не прочь превратить их приятельские отношения в более близкие, без каких-либо обязательств друг перед другом. Как порядочный человек, он ничего не мог и не хотел ей обещать, не собираясь менять свою жизнь, но для Ани такая связь была бы наверняка не в тягость. Оба свободные, они, как он считал, испытывали взаимное расположение, а это ли не главное условие в доверительных отношениях? Немного любви и ласки – что ещё нужно одинокому морскому волку..? Что же касалось Ани, то она была прекрасно осведомлена о настроениях Толика, но всегда легкомысленно отшучивалась, предпочитая неопределённость и не говоря ни да, ни нет. В Лос-Анджелесе Толик бывал довольно часто, не менее трёх-четырёх раз в году. В каждый свой приезд он непременно звонил Ане и обязательно приглашал её на ужин, и каждый раз она принимала приглашение, но уклонялась от того, что интересовало её спутника. Теперь она своей просьбой словно давала ему шанс окончательно определиться со своими намерениями и делом доказать их серьёзность. - Толик, ты даже не представляешь, как ты меня этим выручишь. Аня почувствовала некоторое его замешательство и уже не собиралась отступать, настолько ей хотелось, чтобы идея, так крепко запавшая ей в голову, не умерла на корню по чьей-то вине. Впрочем, она напрасно беспокоилась. Толик проявил сговорчивость, в которой Аня отнюдь не видела признаков преодоления каких-нибудь особых сложностей для него. «...Big deal… Ну, выйдет на три часа в океан - это ж сущий пустяк. Ни от кого ничего не убудет...» Как женщина бесконечно далёкая от мира, где люди находятся в неизвестном ей статусе и ином финансовом измерении, Аня смотрела на проблемы, с которыми Толик вынужден был столкнуться, со своей колокольни. Да и как может рассуждать человек, называя семимиллионную стофутовую яхту – лодкой и даже не предполагая, что в мире, о котором у него весьма смутное представление, существует определённая этика отношений и субординация с чётко очерченной границей между капитаном, пусть даже самым опытным, и тем, кто его нанимает? Для Толика анин каприз выливался не столько в в дневную оплату помошнику и погашению расходов на топливо (а его за три часа плавания уходило ох как немало), сколько в щепетильную необходимость обратиться к хозяину с таким необычным вопросом. Обо всём этом Аня просто не задумывалась, целиком поглощённая только своими личными нуждами. Чего не сделаешь ради женщины? Толик, почти уверенный, что Эндрю ему не откажет, согласился: - Ведь мы же всегда готовы к взаимопомощи и не можем отказать друг другу ни в чём..? Или я ошибаюсь..? Аня поняла его намёк и, как обычно, попыталась отшутиться, избегая щекотливой для неё темы: - Так..., мой дорогой! Она, обрадованная результатами их разговора, засмеялась в тубку. - Это очень смелое предположение. - Ты так думаешь? Объяснять Ане все обстоятельства совершенно непростой ситуации не имело смысла. Она всё равно не смогла бы в них вникнуть, а разводить ненужную ему канитель Толик не считал для себя приемлемым. Он, не скрывая этого, подытожил: - В данном случае я далёк от любых предположений и можешь поверить, что мне придётся хорошо извернуться. Хотелось бы знать заранее, во имя чего. Вот такие дела, Аннушка... Как ему показалось, его слова не произвели на Аню должного эффекта. Она словно не хотела слышать ни о чём, что бы сделало её хоть как-то обязанной. Для определённых людей свойственный им латентный эгоизм – прекрасная защита от посягательств на их интересы. - Давай не будем сейчас об этом... - А когда? Ане, припёртой к стене, больше ничего не оставалось, как уйти в сторону. - После... - Как скажешь, - Толик вздохнул, - но мне бы крайне не хотелось, чтобы в своих решениях ты руководствовалась чем-нибудь ещё, кроме собственных желаний, и не постеснялась бы сейчас откровенно сказать, если они не совпадают с моими. Так мы выходим в море или как..? Аню его прямота на секунду застала врасплох, она замешкалась, но тут же нашлась, что сказать: - Ты же не станешь меня торопить с ответом? Ведь не будешь? Последнюю фразу она произнесла очень выразительно и даже с некоторым едва заметным придыханием. - Не буду. Аня умело сыграла на чувствах Толика, заведомо зная, что одержит победу. Он бы не был тем, кем есть, не проявив перед дамой душевную щедрость. - Яхта будет в твоём распоряжении на назначенне число. Я обещаю. - Спасибо, - произнесла она без особого воодушевления, уже увлечённая вдруг родившейся новой идеей. - Толик, а не могу ли я попросить тебя ещё об одном малюсеньком одолжении? - Ещё..? Толик рассмеялся, как бы удивляясь растущим аппетитам. - И что же на этот раз? - Послушай, а нельзя сделать так, чтобы у моих гостей не возникло сомнения в том, что именно ты и есть хозяин яхты? Ну, ты понимаешь о чём я говорю... - Примерно... Такое целенаправленное и дешёвое стремление пустить пыль в глаза своим давним друзьям вызвало недоумение. - А что, в этом есть какая-то необходимость? - Нет.., - Аня замялась, - но ведь тебя это не затруднит? - Нисколько. Толик про себя усмехнулся. Ему было всё равно - стоять за штурвалом или разыгрывать из себя олигарха. Чтобы он не делал - его целью было заслужить анину признательность во вполне конкретной форме. - Анечка, я же уже сказал, что не откажу тебе ни в чём, и в этой безделице - тоже. Надеюсь, теперь наши желания совпадают? - Ах, Толик, ты - прелесть... Судя по ликованию в анином голосе, она была довольна собой. - Я воспринимаю твою похвалу как аванс. Да...? Аня не ответила и стала прощаться. - Я тебе предварительно позвоню... Ну, пока. За то время, что Толик знал Аню, он успел к ней внимательно присмотреться. Правда, его мнение о своей, пожалуй, единственной близкой знакомой в Америке не было беспристрастным, но, тем не менее, ему вполне хватало того, как он её воспринимал. Объективность к женщине сопутствует равнодушному сердцу и холодному рассудку, в противном случае лучше не замечать то, о чём не хочется знать. Нельзя сказать, что Толик идеализировал Анину натуру. И черты её характера, проявляемые ею иногда без тормозов, ему уже не были в новинку. Вместе с тем ему приходилось только догадываться обо всех прочих её достоинствах и недостатках, которые, как правило, заметны лучше и объёмней, когда с человеком постоянно рядом, но никак – хоть и в периодических, но, остающихся случайными, встречах. Так уж устроена психология мужчины, что прежде всего он видит в женщине всё самое привлекательное, а уж потом открывает для себя и всё остальное. Толик не представлял исключения из правил, и Аня, несмотря на хорошо различимую в ней лёгкую стервозность, ему определённо нравилась. Он даже находил в ней завуалированную восторженность и скрытую мечтательность – те самые черты, что делают женщину склонной переживать в себе любое событие заранее. Загодя обдумывать все незначительные, но необыкновенно важные для неё детали и, скрупулёзно стараясь предусмотреть всё до мелочей, растягивать тем самым удовольствие от тщательных приготовлений. Аня никогда активно не афишировала своих вкусов, но из замечаний, вырывавшихся у неё, Толик уже без особенного труда мог сделать вывод о существовании этой её черты. Вот и сейчас, она готовилась к приёму гостей, не оставляя ничего на последний момент, и, уверенная, что сделала всё как задумала, собиралась спокойно наслаждаться результатом. Чем больше Толик предавался своим мыслям об Ане, тем яснее в сознании вырисовывалось, что их интимная встреча, если бы она произошла, могла бы иметь другую окраску, чем он раньше себе предполагал. Стала бы не просто дружеским «перепихом», когда партнёры не стесняются обмениваться друг с другом полуциничными шутками, но наверняка - красивым и изысканным свиданием. Вероятно, он наделял Аню большим, чем мог от неё ожидать, но не предвидеть, как она себя поведёт, означало бы проявить полную близорукость к её способности показать себя с лучшей стороны, когда она того хочет. Толик даже не сомневался, как Аня могла бы его встретить, и он настолько живо себе представлял эту сцену, что был бы, наверное, удивлён, если не разочарован, окажись она иной. Стоило ему закрыть глаза и сконцентрироваться как в сознании тут же вспыхивали моментальные картинки, словно разрозненные кадры цветного видеопозитива: «...Вот Аня в полупрозрачном длинном пеньюаре непременно чёрного цвета с тонюсенькими бретельками, под ним эротично проглядывается такого же цвета корсет. Непременно из тонкого жаккарда, украшенный декоративной кружевной отделкой на лифе с эластичной косточкой, эффектно придерживающий грудь... А вот, он касается аниной руки, стыдливо прикрывающей оголённые части тела, откровенно проглядывающие через полы запахнутого халата, отводят её в сторону и видит краешек ажурного пояса со спускающейся к чулку узкой резинкой, едва впившейся в белизну её кожи...» Толик был немного осведомлён о пристрастии Ани к дорогому белью. Однажды в его присутствии она высказалась достаточно убедительно о том, что думает по поводу хороших вещей, и в особенности - такой специфической части дамского гардероба. Разговор шёл, в общем, о другом, но её мысль пришлась очень к месту, подкрепляя выраженную ею точку зрения. Короткое и неприметное для кого-то замечание не осталось без внимания Толика и он хорошо его запомнил. Как ему теперь думалось, Аня, должно быть, непременно испытывала необъяснимый трепет при виде прекрасных предметов туалета, которые делают её ещё желаннее и обольстительнее. Что же касалось цвета, то почему-то Толик почти не сомневался в его выборе. «...Ну, не белый же...» Менее всего он представлял Аню непорочно-девственной или холодновато-равнодушной. « ...В голубом и зелёном она бы выглядела слегка вульгарной, а в розовом –чересчур сентиментальной. В малиновом – обыденно- равнодушной, а в тёмно- бордовом – сдержанной и замкнутой. Нет... Только чёрный! Именно этот цвет до конца раскрепощает сознание и помогает обрести необходимую уверенность. У женщины её типа обязательно должно присутствовать классическое видение своего имиджа, и она не из тех, кто станет экспериментировать...» Чаще всего Толик привык добиваться намеченного. Дело было даже не в его целеустремлённости или в завидном упорстве, а просто в трезвом взгляде на жизнь, когда мужчина ничего не хочет никому доказывать, ломая попусту копья о непреодолимые препятствия. Залогом спокойного успеха Толику служило стремление ставить перед собой реально достижимые цели, иначе они не стоили затраченных усилий. Такая жизненная позиция у него прослеживалась не только в повседневной деятельности, но и в отошениях с женщинами. Он вовремя останавливался, если не чувствовал взаимности, и это умение схватывать на лету оттенки настроения партнёрши по едва заметным признакам всегда уберегало его от неудачных романов. С Аней получалось как-то странно. Толик впервые не мог до конца разобраться, что ему здесь «светит», и даже его интуиция, на которую прежде он мог всегда, не задумываясь, положиться, на этот раз предательски безмолствовала. Занятным было другое. По сути дела, он никогда раньше с такой настойчивостью не добивался чьего-либо расположения и сознание этого факта будило в нём неведомые до сих пор эмоции. В них таился не внезапно проснувшийся азарт мужчины-ловеласа во что бы то ни стало заполучить благосклонность предмета своей негаданно вспыхнувшей страсти, а томительное ожидание сластолюбца в предвкушении незнакомой ему прежде новизны ощущений. Аня буквально источала сексуальный магнетизм, противостоять которому - означало бороться против своего естества. Если она колебалась, а именно так Толик воспринимал её поведение, то тем самым Аня лишь больше его распаляла. Выбранная ею стратегия - стараться обходить неудобную тему стороной - успеха не имела, а наоборот, с каждой следующей встречей Аня не могла не замечать растущее к себе внимание. Её рассудительная сдержанность лишь подстёгивала Толика и Аня даже не представляла в полной мере, что она теперь привлекает его как никогда раньше. Прогулка удалась на славу. Как и предвиделось, Эндрю не выразил и жестом неудовольствия, когда он заикнулся о выходе в море с тремя пассажирами. Он лишь по-доброму ухмыльнулся: - Девушка? - Если бы.., - Толик притворно вздохнул, - в этом случае мне бы вполне хватило скутера. - Понятно, - не вдаваясь в подробности, заметил Эндрю. Затем невозмутимо и с педантичностью делового человека принял чек, который Толик выписал на имя корпорации – официальной владелицы яхты. Сумма, покрывающая расходы на дизельное топливо, составляла чуть ли не четверть его месячной зарплаты. Анины гости остались под сильным впечатлением. Она хоть и расписывала Толику их несметные богатства в России, но по всему было заметно, что эти люди впервые вступили на борт яхты такого размера и класса. В отличие от Ани, толком и не представляющей, о каких затратах может идти речь, они с должным почтением отнеслись к эксклюзивному отдыху. Толик провёл небольшую экскурсию по внутренним помещениям, показал машинное отделение, сверкающее чистотой и нержавейкой, и даже дал каждому «порулить» на мостике к всеобщему восхищению. Аня делала вид, что подобное ей не в новинку, и вообще, вела себя здесь так, словно бывала на борту бессчётное количество раз и ей уже слегка наскучила морская экзотика. -Гаваи, Багамы... Она снисходиттельно поморщилась. - Одно и тоже... По её репликам выходило, что у богатых свои причуды и их друзья несут за это ответственность, «вынужденные маяться» в «бесчеловечных условиях» где-то в тёплых морях. Вот и приходится тусоваться среди миллионеров, когда тебя уже воротит от шампанского и омаров, вместо того, чтобы исправно каждый день ходить на работу и сидеть там, не подымая головы. Анина подруга всё это наивно проглатывала и Толику оставалось только помалкивать. Ну, не мог же он, право, перебить Аню и высказать своё диаметрально противоположное мнение, что те люди, о которых она едва знает понаслышке, предпочитают крайне ограниченный круг знакомств и ведут довольно замкнутый образ жизни. Именно таким был Эндрю. Аня старалась вовсю и, если в ней когда-то и умер талант актрисы, то теперь дар перевоплощения возродился вновь с прежней силой и блеском. Она вместо того, чтобы дико озираться по сторонам, пребывала в полном спокойствии, пока её подруга с мужем охали и ахали от восторга и уже прикидывали как бы и им провести их следующий отпуск на яхте. Не на такой, конечно, поменьше, но обязательно прочувствовать удовольствие от путешествия в качестве единственных пассажиров. Все старания Ани были направлены на то, чтобы создать себе ореол женщины, равнодушной к деньгам, которой просто посчастливилось встретить в своей жизни настоящую любовь. Она умело проявляла недвусмысленные знаки внимания к Толику и награждала его ласкательными эпитетами, заставляя поверить окружающих в то, что они больше чем друзья. Со стороны это выглядело очень натурально, тем более, что Толик абсолютно не подыгрывал, а нооборот, старался быть к Ане предельно предупредительным и нежным. Впрочем, московскую пару их взаимотношения волновали мало, и они с большим интересом вникали в специфику долгого пребывания на борту яхты во время длительных переходов. - Здесь можно жить! - воскликнула анина подруга, обалдевшая от выложенной зелёным мрамором ванной комнаты внушительных размеров. - Я и живу.., - только и оставалось правдиво отреагировать Толику. На яхте он проводил без преувеличения больше времени, чем на земле. В открытом океане немного покачивало, но женщины не могли отказать себе в удовольствии пройти на самый нос яхты и там, подобно главной героине фильма «Титаник», занять место возле флагштока с вымпелом. Они вместе расставили в сторону руки, как расправленные крылья, и неподвижно стояли так, мечтательно устремив взгляды в необозримую синюю даль навстречу свежему солёному ветру. Скорость была приличной – двадцать два узла. Яхта легко рассекала водную гладь и, достигнув Малибу в районе Зума Бич, Толик повернул обратно. Возвращаясь, он решил, что будет совсем неплохо показать гостям всю марину целиком - это удивительное инженерное сооружение, самую крупную в мире искусственную гавань такого типа, сооружённую человеком. Неспешное плавание вдоль причалов здесь напоминало прогулку по бульвару, с той лишь разницей, что движешься по воде и глазеешь на такую же праздную публику, стоя на палубе. То же ощущение вышедшего на спацер****, довольного собой горожанина. Москвичи, находившиеся рядом с ним у штурвала, с изумлением наблюдали за точными и выверенными манёврами огромного корпуса яхты в узком пространстве каналов, а когда Толик виртузно пришвартовался, они не могли сдержаться и зааплодировали. С аниного лица на протяжении всего времени не сходила самодовольная улыбка. «...Не думайте, что только Вы там благоденствуете, но и мы здесь отнюдь не бедствуем...» Эту терзавшую её мысль Аня словно адресовала каждому, кто мог бы усомниться, насколько она преуспела в жизни. Наверное именно так она и думала, а в её самоуверенном взгляде сквозила нескрываемая гордость от сознания того, что ей так красиво удалось утереть нос своей подруге. - Ну как? - улучив момент, когда они с Аней остались наедине, поинтересовался Толик. - Все ли довольны капитаном? - Спасибо, - сухо бросила Аня, собираясь присоединиться к своим гостям, сошедшим на берег. - Это всё, что тебе хотелось мне сказать напоследок? На его шутливо-ироничный вопрос Аня ответила насмешливо и жёстко, словно наотмашь хлестнув по лицу: - А что ты ожидаешь от меня услышать? Она более не считала нужным сдерживать взявшееся ниоткуда раздражение. - Или ты заботишься о своих чаевых? Толик взглянул Ане в глаза, усталые и светившиеся досадой от надоевшего ей внимания, и только сейчас со всей очевидностью понял, что она его элементарно использовала. Он ей был больше не нужен... *Брашпиль - лебёдка с горизонтальным валом и двумя барабанами, применяемая на судах для подъёма якорной цепи и якоря, а также для швартовки. **Фальшборт - укрепленный пояс, расположенный выше верхней палубы судна, выполненный как продолжение борта. ***Веретено - массивный стержень, к нижней части которого прикреплены рога адмиралтейского якоря. ****Спацер – вечерняя пешеходная прогулка, променаж. © Виктор Бердник, 2008 Дата публикации: 08.08.2008 23:20:58 Просмотров: 2845 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|