Вы ещё не с нами? Зарегистрируйтесь!

Вы наш автор? Представьтесь:

Забыли пароль?





Светлана Оболенская

Полученные рецензии (всего - 47)
Страницы: 1 2 3

С удовольствием прочитал Ваш очерк, Светлана Валерьяновна, и рад, что Вы нигде не погрешили против истины. И немцы такие же люди как все, и поезда у них опаздывают (гораздо чаще, чем в России) и компьютеры, бывает, глючат, и люди нечестные попадаются.
Нынче, в чеховский год, приехал в наш маленький городок профессор русской Филологии, д-р Герт Циммерман из Гейдельбергского университета. И прочитал собравшимся в небольшом зале местной библиотеки лекцию о А. П. Чехове и закончил чтением произведений великого писателя. И люди аплодировали, и просили читать ещё. И разошлись далеко за полночь, и, я думаю, каждый русский счел бы за честь для себя присутствовать на вечере Чехова и понять: русский язык живёт не только в душах русских людей, его любят и ценят и в Германии.
Спасибо Вам великое!


Ответить
Уважаемый Владимир! Спасибо большое за ваш отзыв о моем очерке про Германию. Я продолжаю сохранять уважение и любовь к этой прекрасной стране.
С Новым годом! Сердечно желаю успехов и удач во всем!
Спасибо за воспоминания. Их много уже написано, но каждый автор-участник тех событий оставляет свою чёрточку на величественном полотне истории, которое написала непростая жизнь нашей страны.
ГЕМ.

Ответить
Спасибо, Светлана Валерьяновна!

Ответить
Здравствуйте!

Очень рад был наткнуться на такую интересную заметку биографического характера. Безусловно, Арон Яковлевич внес огромный вклад в отечественную медиевистику и не только. Безусловно, любому, кто мало-мальски интересуется этой проблематикой, просто необходимо ознакомиться с книгами Арона Яковлевича. Но все-таки должен сказать, что Вы, на мой взгляд, несколько поторопились с некоторыми утверждениями. Например, с таким (и ему подобными, по сути, выражающими ту же самую мысль): "Традиционная медиевистика так и не восприняла ту «другую историю», которой занимался Гуревич."

Знаете, я, конечно, далеко не такой компетентный исследователь, как, например, Вы. Хотя бы в силу того, что не могу привести в пример свои научные работы. Но довольно серьезно знакомился (и поныне знакомлюсь) со скандинавистикой. Оное знакомство, разумеется, подразумевает восприятие гораздо большего круга знаний и сведений, чем это, собственно, предусматривается учебными курсами - как это, в принципе, и должно происходить при изучении любой дисциплины, при занятии любой научной и исследовательской деятельностью. Так вот, должен сказать, что в работах, написанных на материале скандинавской культуры (например, "Эдда и сага", "История и сага", "Норвежское общество в раннее средневековье..." и других) А.Я.Гуревич во всех, по большому счету, весомых и существенных идеях повторяет или опирается на идеи и концепции, высказанные до него О.А.Смирницкой, Е.М.Мелетинским, М.И.Стеблиным-Каменским; частично, но при этом в весьма существенной части - М.Бахтиным, В.Я.Проппом, В.Н.Топоровым, Вяч. Вс. Ивановым, С.С.Аверинцевым, Д.С.Лихачевым, В.М.Жирмунским, Б.И.Пуришевым, А.Д.Михайловым...
Между прочим, если посмотреть библиографии в трудах названных ученых, то работ Гуревича там почти не встретишь. Зато в исследованиях последнего, в библиографии приводится весьма приличное количество ссылок на работы тех, кого я перечислил.
Больше того, читая Гуревича, я нередко ловил себя на мысли, что сталкиваюсь с ощущением дежавю, когда Арон Яковлевич просто пересказывает своими словами тончайшие наблюдения и концепции других ученых. При этом, разумеется, эти концепции были именно что прорывными для своего времени (с этим как раз никто, и я в том числе, не спорит).
После прочтения "Категорий средневековой культуры" (не говоря уж о более поздней работе "Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства", в отношении которой сказанное мной еще более справедливо, на мой взгляд), не побоюсь сказать откровенно, сложилось впечатление о книге как о компилятивном по своей сути труде, когда в более-менее систематизированном виде излагаются идеи или подходы, продуманные многими другими - к примеру, та же ориентация на роль ментальности общества в истории, на антропологический аспект последней... При всем уважении к Арону Яковлевичу и признании неоспоримой ценности и актуальной и по сей день этой книги.
Но все-таки, все-таки... Не думаю, что фраза: "Советские, а затем российские историки, наученные принципам исторического материализма и оперирующие такими категориями, как производительные силы и производственные отношения или классовая борьба принять «другую» историю Гуревича не могли" - относится ко всем советским историкам. Думаю, что если бы в советской исторической науке не было ученых, в русле концепций которых мыслил и А.Я Гуревич (в том числе тех, кого я перечислял), то и книги А.Я.Гуревича, как минимум, были бы далеко не так и не в таком ключе разработаны. Он вовсе не творил на пустом месте. На мой взгляд, его все-таки трудно назвать первопроходцем, при всем, повторюсь, огромном к нему уважении...

С уважением,

Ответить
Уважаемый Игорь!
Спасибо за развернутый и, как вы считаете, вполне аргументированный отзыв о моем очерке. Попробую ответить вам по порядку.
Прежде всего, нетрудно заметить, что я писала не научную статью об А.Я. Гуревиче,а очерк-воспоминание. Если бы я хотела и могла написать развернутую научную статью, она была бы совершенно другой. Я пишу больше всего о своих впечатлениях. Свою ошибку я вижу в том, что некоторые свои положения высказала не вполне точно. В частности, забегая вперед, скажу: первопроходцем я Гуревича считаю относительно нашей, российской, даже, вернее, советской медиевистики. Мару Блок, Люсьен Февр и их соратники – вот первопроходцы в области исторической антропологии. Я об этом сказала, но, значит, недостаточно ясно.
Вы пишете: « Вы, на мой взгляд, несколько поторопились с некоторыми утверждениями. Например, с таким (и ему подобными, по сути, выражающими ту же самую мысль): "Традиционная медиевистика так и не восприняла ту «другую историю», которой занимался Гуревич." Здесь тоже,вероятно, моя вина. Говоря так, я имела в виду традиционную СОВЕТСКУИ И ПОСТСОВЕТСКУЮ медиевистику. И продолжаю утверждать, что так оно и есть и сейчас. Достаточно сравнить традиционное издание «Средние века» и «Одиссей», созданный Гуревичем.

Цитирую Вас: « в работах, написанных на материале скандинавской культуры (например, "Эдда и сага", "История и сага", "Норвежское общество в раннее средневековье..." и других) А.Я.Гуревич во всех, по большому счету, весомых и существенных идеях повторяет или опирается на идеи и концепции, высказанные до него О.А.Смирницкой, Е.М.Мелетинским, М.И.Стеблиным-Каменским; частично, но при этом в весьма существенной части - М.Бахтиным, В.Я.Проппом, В.Н.Топоровым, Вяч. Вс. Ивановым, С.С.Аверинцевым, Д.С.Лихачевым, В.М.Жирмунским, Б.И.Пуришевым, А.Д.Михайловым...»
Ни Бахтин, ни Пропп, ни Топоров, ни Вяч. Вс. Иванов, ни Аверинцев, ни Лихачев, ни Жирмунский, ни Пуришев, ни А.Д. Михайлов специально историей Скандинавии не занимались – как занимался ею ИСТОРИК Гуревич. Он с величайшим пиететом относился к вышеназванным мыслителям – филологам, лингвмстам, философам и, разумеется, опирался на их важнейшие теоретические аоложения, но предмет его исследований был другой. И в нем – в исследовании ИСТОРИИ Норвегии, например, он, конечно, был первопроходцем. А исследования исторических материалов через новые для него источники – в частности, указанные ему Стеблин-Каменским, приводили его и к теоретическим выводам,касающимся исторической науки.

«Между прочим, если посмотреть библиографии в трудах названных ученых, то работ Гуревича там почти не встретишь. Зато в исследованиях последнего, в библиографии приводится весьма приличное количество ссылок на работы тех, кого я перечислил».
И это вполне понятно. Я выше сказала, что Гуревич опирался на их труды, и как же ему было не сослаться на них? А Лихачеву, к примеру, в его филологических трудах не было надобности ссылаться на исторические исследования Гуревича.

Цитирую: « читая Гуревича, я нередко ловил себя на мысли, что сталкиваюсь с ощущением дежавю, когда Арон Яковлевич просто пересказывает своими словами тончайшие наблюдения и концепции других ученых. При этом, разумеется, эти концепции были именно что прорывными для своего времени (с этим как раз никто, и я в том числе, не спорит)»
Простите меня, уважаемый Игорь. Но тут уж, как говорится, Ваши проблемы….

«После прочтения "Категорий средневековой культуры" (не говоря уж о более поздней работе "Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства", в отношении которой сказанное мной еще более справедливо, на мой взгляд), не побоюсь сказать откровенно, сложилось впечатление о книге как о компилятивном по своей сути труде, когда в более-менее систематизированном виде излагаются идеи или подходы, продуманные многими другими - к примеру, та же ориентация на роль ментальности общества в истории, на антропологический аспект последней...»
Могу сказать лишь следующее. В книгк «Средневековый мир. Культура безмолвствующего большинства» автор вовсе не претендует на какие-либо открытитя. Это скорее популярное изложнение и во многом повторение тех идей, о которых он писал раньше. Она и создана была,когда он был уж слепым и как бы подводил итого того, что сделал. Но что касается «Категорий средневековоц культуры» - это лучшая книга Гуревича. Она была очень быстро переведена на множество иностранных языков и признана теми западными учеными, для которых проблемы антропологического подхода или ментальности не были чем-то новым , поистине новаторской - в отношении широты и точности анализа ( в придуманной им интересной форме) культуры средневекового человека. Так что, думаю, тут Вы очень ошибаетесь.

Вы говорите: «Не думаю, что фраза: "Советские, а затем российские историки, наученные принципам исторического материализма и оперирующие такими категориями, как производительные силы и производственные отношения или классовая борьба принять «другую» историю Гуревича не могли" - относится ко всем советским историкам. Думаю, что если бы в советской исторической науке не было ученых, в русле концепций которых мыслил и А.Я Гуревич (в том числе тех, кого я перечислял), то и книги А.Я.Гуревича, как минимум, были бы далеко не так и не в таком ключе разработаны. Он вовсе не творил на пустом месте. На мой взгляд, его все-таки трудно назвать первопроходцем, при всем, повторюсь, огромном к нему уважении...»
Конечно, в советской исторической науке были и другие историки, Вы правы. Но Гуревич мыслил не в русле их концепций (подчеркиваю еще раз, что я говорю не о филологах, лингвистах. Философах. А именно о ПРАКТИЧЕСКИХ ИСТОРИКАХ, работающих с историческими источниками). Его сила состояла именно в том, что он создавал новые концепции. Именно поэтому я и назывю его первопроходцем.

Еще раз спрасибо за отзыв
С.В. Оболенская
Игорь Древлянский [2009-11-21 19:17:16]
Извините, видимо, я тоже недостаточно точно выразился. Оставляя в стороне методологию истории как науки, должен все-таки заметить, что не увидел в Ваших аргументах доказательств того, что наши отечественные медиевисты (подчеркиваю - медиевисты) якобы не знали якобы "другой истории Гуревича".
Вот Вы пишете: "Первопроходцем я Гуревича считаю относительно нашей, российской, даже, вернее, советской медиевистики". Где же он первопроходец, если высказанные им в книге "Категории средневековой культуры" идеи - суть переложения идей тех, кого я перечислил? Вы пишете, что ни Бахтин, ни Михайлов, ни Топоров, ни другие не занимались историей Скандинавии... Простите, но зачем Вы передергиваете? Где я написал, что они ею занимались? Они занимались различными вопросами, многие из которых имели и имеют прямое отношение к медиевистике. Например, многие положения Гуревича о средневековом менталитете и его отражении в памятниках культуры этой эпохи прямо или опосредованно восходят к идеям Бахтина. Михайлов, исследуя рыцарский роман, выдал целую россыпь великолепных и ценных идей, которые Гуревич использовал - это видно по его работам. То же касается в отношении работ Топорова на материале средневековых скандинавских мифологических систем. В отношении других - ситуация схожая. Это что - не медиевистика???
Вы пишете: "Достаточно сравнить..." Давайте посмотрим лучше по персоналиям. Вы считаете, что наши медиевисты Джаксон, Матюшина, Мельникова, Лебедев, Циммерман, Глазырина и многие другие не воспринимают идей Гуревича?
Я не спорю, что в своем исследовании истории Норвегии Гуревич мог быть первопроходцем (хотя сейчас, насколько мне известно, "История Норвегии" Гуревича менее популярна, чем другие, более современные, учебники - но да ладно). Однако какое отношение имеет история Норвегии как предмет исследования к книге "Категории средневековой культуры"? Я думаю, понятно, что предмет этой книги много шире. Он не замыкается в границах исторической науки, в равной степени он выходит и за рамки медиевистики, затрагивая весьма широкий спектр вопросов: от археологии и лингвистики с литературоведением до психологии и философии. Так вот, во всем, что выходит за пределы собственного исторического исследования, Гуревич частенько просто компилировал идеи и концепции других ученых. Повторю, каких - Бахтина, Жирмунского, Топорова, Стеблина-Каменского, Пуришева, Михайлова и других. Лихачеву и впрямь не было смысла ссылаться на Гуревича в своих филологических штудиях - надо думать, потому, что он просто был в этом более компетентен. А Гуревич нередко "влезал" не в свою область - в ту же филологию. И поэтому логично, что он использовал и компилировал работы и идеи специалистов в данной области. Так же и обстоит дело и по многим другим вопросам, затронутым им в его главной книге. Я не ставлю под сомнение компетентность Арона Яковлевича как историка-специалиста по Скандинавии. Но зачем же выдавать его за первопроходца в тех областях, где он не более чем повторяет идеи других, поскольку не мог их не коснуться, раз уж взял для рассмотрения в книге такой предмет, как средневековая культура?

Вы пишете: "Но что касается «Категорий средневековой культуры» - это лучшая книга Гуревича". Да Бога ради. Я же не об этом. Я о том, что называть Гуревича по ее итогам первопроходцем в медиевистике (не в истории Скандинавии) - несколько самонадеянно. Книга во многом носит компилятивный характер, и это - данность, при всем уважении к Арону Яковлевичу. Не будь тех источников, на которые он опирался, не будь высказанных и опубликованных другими исследователями основных идей, которые использовал Гуревич - и книги бы, скорее всего, не было бы. Была бы какая-нибудь монография "Категории мировосприятия средневекового скандинава"...
Не более...

С уважением,
Уважаемая Светлана Валериановна! Прочитал ещё один Ваш рассказ из серии "Поговорим о странностях любви". История мне понравилась, хотя, признаюсь честно, не очень верилось, когда читал, что так может быть: и что пьяницу подобрала (тридцать лет зубы не чистил!) и что он практически бросил пить. В жизни мне приходилось сталкиваться с другим. Но главное не это, главное, что рассказ окрашен светлым и добрым чувством. И хорошо, что нет счастливого конца, хотя я его, признаться, ждал. Если Вас могут интересовать мои мелкие замечания по тексту (я как бы иногда спотыкаюсь), то вот они.
Когда я встречаюсь с такими словосочетаниями, как, скажем, "в сентябре месяце", я спотыкаюсь. Хотя у Толстого в "Войне и мире" с такими встречался не раз. Возможно, я не прав и сам чего-то не понимаю, но мне кажется, что названия месяцев говорят сами за себя и не нуждаютя в "подпорках". Это всё равно что сказать "вторник день недели".
Далее. "Молчал, как партизан на допросе". Это словосочетание, на мой взгляд, имеет ироническую окраску, а в том месте, где оно у Вас стоит, по-моему, нет никакой иронии.
Далее. "Анатолий, спустившийся в овраг уже совсем бухим..." Слово "бухой" имеет, разумеется, право быть употреблённым в литературном тексте, но в данном контексте (в окружении других, там же стоящих слов) оно мне кажется не то чтобы лишним, но неточным.
Далее. Там, где речь идёт о столе для настольного тенниса, написано: "и часами прыгал около него, гоняя мячик". Во-первых, можно подумать, что Генка в полном одиночестве гонял мячик. Мне кажется, что не мешало бы добавить, что он это делал в паре с кем-нибудь. А во-вторых, мячик для настольного тенниса, скорее, не гоняют, а им перебрасываются, перестукиваются. "Гоняют" больше подходит для футбольного мяча.
Ну, и наконец последнее. "...в замке ключ ворочается..." Мне кажется, что это не очень точно. На мой взгляд, больше подошло бы "заскрежетал" или что-то в этом роде.
Уважаемая Светлана Валериановна! Я, право, робею, что делаю Вам замечания и даю советы, тем более что никто меня об этом не просит. Иногда я сам себе кажусь моськой, вознамерившуюся лаять на слона. Но мне сдаётся, что рецензии не должны ограничиваться только тем, чтобы высказывать одни похвалы и благодарности, но и помогать улучшить текст, если это возможно. Что я и постарался сделать. Если мои мелкие замечания Вам покажутся убедительными, я буду рад.
С искренним уважением и почтением, Юрий Копылов.

Ответить
Уважаемый Юрий!
Спасибо за внимание к моему рассказу и за полезный разбор. Прежде всего хочу сказать: перестаньте, пожалуйста, смущаться и робеть. Я не слон и Вы не моська, Я думаю, Вы отлично понимаете, что РАЗУМНЫЙ автор радуется критическому разбору. Я Вам это уже говорила.
Теперь по существу. Правдоподобна ли эта история? Да, правдоподобна, женщина, у которой за плечами такой роковой опыт, не хочет поверить , что ничего уже у нее не будет. Про чистку зубов. Лично знаю человека, который , выйдя из детского возраста, никогда не чистил зубы.
Вы пишете о словосочетании «в сентябре месяце». Я не сравню это со словами «вторник день недели», и тут я не вижу «подпорки», а только принятый речевой оборот.
"Молчал, как партизан на допросе". Открытой иронии , конечно, в контексте нет, но мне кажется. что эти слова как-то характеризуют человека.
Далее. "Анатолий, спустившийся в овраг уже совсем бухим... Согласна с Вашим замечанием. Неудачно.

Мячик для настольного тенниса, скорее, не гоняют, а им перебрасываются, перестукиваются. "Гоняют" больше подходит для футбольного мяча.
Да, Вы правы насчет мячика. А что Генка «прыгал» - не обязательно предполагает, что он прыгал один. М.б., партнер не прыгал.

Ну, и наконец последнее. "...в замке ключ ворочается..." Мне кажется, что это не очень точно. На мой взгляд, больше подошло бы "заскрежетал" или что-то в этом роде.
Нет, на мой взгляд, ключ в замке не «скрежещет», а его повороты бывают слышны.
Спасибо еще раз! Буду всегда рада критике.
Какая великолепная работа! Спасибо Вам!
Я сама, благодаря книгам Арона Яковлевича там много узнала о средних веках, о школе Анналов, о Марке Блоке! Он открыл для меня совершенно новую, необычную историю. Очень давно хотелось узнать - какой же он человек (не историк)? И вот... Хорошо что вы сказали о его воспоминаниях, теперь буду искать эту книгу. Еще раз спасибо Вам!

Ответить
Уважаемая Светлана Валериановна!
Я познакомился в 2008 году с Вашими воспоминаниями, опубликованными в "Самиздате". И даже написал Вам тогда так называемый комментарий (естественно, положительный). Теперь, встретив Ваше имя в числе авторов "Планеты Писателей", захотел прочесть другие Ваши произведения (скажу честно, не очень люблю это слово, предпочитаю "сочинения").
Выбрал рассказ "История одной жизни" из цикла "Поговорим о странностях любви". Сразу скажу, что чувствуется рука мастера, перед которым я снимаю шляпу. Рассказ, как Вы его называете, мне понравился и разбудил во мне мои собственные воспоминания о тех временах. Вместе с тем, рискую сделать несколько замечаний (возможно, спорных). Мне показалось, что это не совсем рассказ, как художественная форма,где на первый план выступают такие понятия как "зримо" и "эффект присутствия", а те же воспоминания. Хотя начало - весьма изобразительное. Название рассказа, на мой взгляд, претендует на широкое художественное полотно (хотя бы повесть), а на деле получился некий набросок повести. Ещё не повесть, но уже не рассказ. Не живописная картина, но и не акварель. Для художественного произведения, как мне кажется, недостаёт изобразительных средств. Может быть, я недостаточно ясно выражаюсь, но, признаюсь честно, я робею.
И ещё одно маленькое замечание. В том месте, где вы описываете, как Алик Северцев выбирался из могилы после расстрела, я посоветовал бы слова "с трудом раздвигая ледяные члены мёртвых товарищей" заменить другими, более точными и менее двусмысленными.
Очень рад, что на этой "Планете", есть такие авторы, как Вы.
С неизменным уважением и почтением, Юрий Копылов.

Ответить
Уважаемый Юрий! Большое спасибо за такой подробный отзыв и за всю критику, которую я вообще очень ценю, если только она не злобная. Ваше же критика -доброжелательная и очень обоснованная. Вы выражаетесь очень ясно, и я согласна со всеми Вашими замечаниями. Я знаю свой главный недостаток, который не позволяет мне считать себя писателем - это оттенок воспоминаний во всем, что я написала. В данном случае, правда, в основе не воспоминания, (не вымышлена только фигура главной героини(но это не я!), здесь довольно много фантазии, но изобразительных средств , которые превратили бы это в полноценный рассказ или повесть - не хватает.
Насчет членов - сейчас же отредактирую.
Спасибо еще раз!
Спасибо, Светлана Валерьяновна.
Прочел с удовольствием и интересом!!!

Ответить
В сталинские времена я ещё была мала, но помню страх.... А застой вспоминаю как преддверие революции, потому что было невыносимо жить во лжи. приписках, натужно играть сразу несколько ролей. Хорошо, что у меня было "кухонное братство", которое позволяло хоть иногда возвращаться к себе. Какая уж тут настальгия?
Пришлось мне в семидесятых побывать и в кремлёвском буфете, где я впервые отведала сёмги. Вку-усно было...

Ответить
Со сменой политической власти, идеологии и т.д. общее количество зла в мире не уменьшается. Меняется только его форма и изощрённость воздействия, происходит перераспределения его по социальным слоям и государствам.
Зло, как деньги, не пахнет.
Мы, как малые дети, если зло стало касаться нас - значит оно стало особо нетерпимым и поменяло свою сущьность. Будем ругать и наказывать камень, о который споткнулись. Не видим первопричины появления зла.
Мы его носители и родители.
Кто больше пропиарит свои лишения, тот больший мученик.
А ностальгию легко понять и объяснить.
Новая форма зла, количество его в этой форме по абсолютной величине равна старой, но новая форма всегда страшней, это психологический эффект. Всё новое страшит.
Старое зло привычно, к нему приспособились и потому оно не так достает.
Зачем сентенцию озвучил - не знаю.
Знать-то, конечно, знаю для себя, но вслух не скажу.))

Ответить
Какая интересная история!
И какой печальный, трагический даже конец...
Как Вы правы, говоря, что память человеческая феноменальна.
А еще ассоциативна. Иной раз вдруг будто,неведомо из каких потайных уголков, всплывет воспоминание, что сама удивляешься - неужели это было и как это я про это забыла?!

Альфия.

Ответить
Я так и предполагала, что у Ваших героев есть реальные прототипы. Но это не умаляет мастерства автора, сумевшего облечь реальность в литературную форму - интересную, читаемую, не оставляющую равнодушным.
А недостатки... Ну, они на фоне общего ровного полотна романа, может, как небольшие узелки или затяжки - в глаза особенно не бросаются.
А не будет нахальством с моей стороны, если я приглашу Вас, когда будет время, разумеется, и желание, прочитать мой рассказ "Признание"? Очень интересно Ваше мнение!

С уважением Альфия.

Ответить
Дочитала Ваш роман, проглотила просто, как только завершающие главы были выложены здесь, на сайте.
Только вот написать о впечатлениях, к сожалению, сразу не было времени - работа...
Я очень рада, что ожидания не обманули меня - продолжение не отпускает так же, как и начало. Я словно фильм смотрела, от которого трудно оторваться, - такой близкой стала ее героиня Соня Батурина.
Да и не ГЕРОИНЯ она - обычная, в общем, женщина, которая выпало родиться, повзрослеть и созреть, а главное - прозреть как личности именно в эти времена. Времена всеобщего страха, недоверия, подозрительности, предательства близких близкими... Ее любовь, арест, ссылка, многолетние мытарства в лагерях, вынужденность приспосабливаться и выживать... Что берегло ее, что давало силы остаться человеком, помогать другим? Любовь. Короткая, чистая, преданная, как оказалось, любимым... Но неведение об этом спасло ее. И можно понять ее непрощение одного мужчины, любившего ее, и прощение другого - любимого ею. И этому веришь. Это так понятно и естественно.
Сейчас я о фабуле и сюжете. Теперь хотелось бы сказать о способах донести это до нас, читателей.
Компоновка романа, хронологическая и сюжетная, выполнены безупречно. Образы яркие, выпуклые, психологически выверенные.
Понравились описания окружающего, природы, моря - это живо, органично вплетено в ткань романа. И сны интересны - как дополнительная грань, оттенок основного цвета.
И язык повествования хорош - ровный, понятный, без заумствований.
И еще один плюс: я ни разу не споткнулась о назидательность, нравоучение, в кои порой впадают люди зрелые, много повидавшие. Вы не учите, как надо жить, вы просто живете сами и рассказываете о жизни других без купюр, без флера романтичности или псевдопатриотичности...
В общем, получила удовольствие от хорошей литературы.
Спасибо Вам!

С уважением, Альфия.

Ответить
Спокойная, ровная тональность эссе, которая верно соответствует теме.
Вам удалось её удержать до конца.

Ответить
Интересно - необыкновенно, с головой окунаешься в описываемое и "выныривать" не хочется - так захватывает чтение.
Умеете держать внимание - нет ни затянутостей, ни излишней детализации.
Очень-очень понравилось!
С нетерпением буду ждать продолжения.

С уважением Альфия.

Ответить
Интересно.Тянет читать дальше.Захватывает.Спасибо,Светлана Валериановна.

Ответить
Хорошо, что Вы разместили на портале "Соню", Светлана Валериановна.


Ответить
И по главе из книги видно, что автор умеет писать.
Единственное, на что бы я обратила внимание автора - это папиросы "Казбек". Я тут недавно один труд редактировала промышленности СССР 30-40х. гг. 20 века. Так вот там очень умные авторы писали, что папиросы этой марки начали выпускать только в годы войны. Картинку сам Сталин утверждал.

Ответить
С таким удовольствием прочла Ваши воспоминания. Прошлась по таким знакомым улочкам любимой Варшавы, "жила на Праге", Берлин посетили, как раз во время разрушения Берлинской стены. Её кусочек храню. Позже стали подделки продавать. И от Фр.на Одере, до Фр.на Майне объездили и на машине и поездом... А вот на родину предков - Краков, попасть не смогли. Спасибо за прогулку по молодости. Добра Вам и счастья. Ирина

Ответить
Слово, понятие рабство - имеет, мне так думается, очень широкое толкование. Простого словарного определения для этого понятия мало. И ещё, состояние рабства - это вынужденное, принуждённое состояние человека. Т.е. неестественно для человеческого Я. Но иногда принуждённое становится настолько привычным, что без него уже не мыслится жизнь. И для отдельных людей, и для даже народов.
Здесь, в Вашем рассказе, Светлана Валериановна, конечно же не совсем об этом. Но совершенно замечательная мысль, вывод, что рабство, как состояние души, лечится словом. И особенно поэтическим словом. Мне думается, что и музыкой, и живописью. А также ремеслом, поэзией рук и сердца. Человек иногда сам себя загоняет в эту ловушку - добровольного рабства, мне кажется, что в таком случае, внешне ненапряженном, преодолеть рабство ещё сложнее, чем в вынужденных условиях, когда невыносимо тяжко, но душа живая, слышит.
Принуждение к рабству - моральному, физическому, материальному, духовному и пр. на мой непросвещенный взгляд сродни убийству...
Интересный рассказ, заставляет задуматься. О многом.
С наступающим Новым годом, Светлана Валериановна!
Всего Вам самого беспечального и в праздник, и в новом 2009 году!


Ответить

Страницы: 1 2 3