Восточносибирская Аномалия

Александр Учитель

Форма: Рассказ
Жанр: Фантастика
Объём: 19103 знаков с пробелами
Раздел: "миры братьев Стругацких"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

В России вот о сталкерах и не слыхивали. Там вокруг Зоны действительно пустота, сто километров, никого лишнего, ни туристов этих вонючих, ни Барбриджей … Проще надо поступать, господа, проще! Аркадий и Борис Стругацкий, "Пикник на обочине".

1. Валентин Пильман, консультант Комиссии ООН по проблемам Посещения
- Welcome to Russia! Nice to see you in our country, dear Valentine. – Этими словами профессор Марк Перельман приветствовал своего коллегу в иркутском аэропорту.
- Long time, no see. – Ответил доктор Пильман.
- You don't need to speak with me in Pidgin English.
- This is a joke.
- OK, let me introduce to you Colonel Yrjö Ahtisaari, the commander of the Multinational UN Forces, and Major Sergei Kalugin responsible for our logistic support and internal security.
- Major of the KGB, I presume?
- You are kidding, Valentine! Not at all, of the Border Police, of course.
- Which is, nonetheless, subordinated to the KGB, is not it?
- Never mind, his only mission is to transport us by helicopter to our academic compound near the Anomaly.
За этим разговором Валентин Пильман и его спутники вышли на вертолетную площадку, где их ждал военный вертолет.
- Располагайтесь, - сказал профессор Перельман, - полет короткий, переночуете в гостинице, а утром, добро пожаловать в наш институт, я вам покажу наши новинки.
- Я хотел бы встретиться с нашим стажером, Юджином Сноу, - сказал доктор Пильман.
- Да, конечно, зайдете и в его лабораторию.
Сделав круг над аэропортом, вертолет вылетел в полную тьму, под ним, надо полагать, расстилалась необитаемая тайга.
- Наслышан о вашей теории "пикника на обочине", блестяще, изящно, остроумно! Но скажите, чем вы объясняете отсутствие изоморфизма артефактов различных зон? В Хармонте полно "пустышек", а у нас – ни одной, у нас множество "сучьих погремушек" и "гремучих салфеток", а в других зонах – ничего.
Пильман пожал плечами, - Кто знает, может быть, так называемый радиант Пильмана – это всего лишь точка рандеву, а сами пришельцы были из разных миров? Ведь в этой точке ничего нет, пустое межзвездное пространство.
Меж тем, впереди высветились огни Академгородка, и вертолет пошел на посадку.
Утром, выспавшийся и гладко выбритый Валентин Пильман пунктуально явился в назначенное время в корпус Института Внеземных Культур. В проходной он предъявил свое удостоверение Комиссии ООН по проблемам Посещения. Вахтер куда-то позвонил и попросил подождать. Вскоре по лестнице сверху спустился Марк Перельман и приветливо помахал рукой.
- Проходите, проходите, завтра вам выпишут постоянный пропуск, получите его прямо здесь в проходной.
В вестибюле Валентин сразу же увидел портрет Кирилла Панова в черной рамке. Какие-то люди в черных стеганых телогрейках катили моток проводов, преградив дорогу наверх.
- Кто это? – спросил Валентин.
- Подсобные рабочие, - ответил Марк Перельман.
- А почему у них форма какая-то странная?
- Средств отпускают, к сожалению, в недостаточном количестве.
В лаборатории Перельмана на столе стоял какой-то странный предмет непонятной конфигурации с двумя круглыми плошками, торчащими над ним на антеннах.
- Вот, полюбуйтесь – "рачий глаз", извольте взглянуть, - с этими словами Перельман предложил гостю посмотреть в некий раструб сбоку от сооружения.
Валентин вставил лицо в раструб и, к своему великому удивлению, увидел хорошо знакомый ему пейзаж родного Хармонта.
- Видите, каким образом передается изображение – неизвестно. Ясно только одно – пришельцы поддерживали связь между зонами.
- Да, потрясающе! Вы это уже опубликовали?
- Нет еще, вы первый, кому я это показываю.
- Спасибо за доверие. Скажите, Марк, а были ли какие-либо люди в вашей зоне на момент посещения?
- Да, были, осужденные преступники в одном пенитенциарном заведении, которые у вас называют "лагерями", и два стойбища оленеводов из коренного населения Сибири.
- И что с ними стало потом?
- Все, разумеется, были сразу эвакуированы.
- И никаких отклонений не наблюдалось?
- Насколько мне известно, нет.
- А чем занимается Юджин Сноу?
- Пойдемте к нему в лабораторию, там его самого и спросите.
В соседней лаборатории Юджин Сноу сидел у микроскопа, и еще один человек возился с какими-то папками возле шкафа. Поздоровавшись с вошедшими, Юджин сказал:
- А это – мой лаборант, Вадим Колесников, – при этом он почему-то криво усмехнулся.
Лаборант отвернулся от шкафа и молча пожал руки гостям. Это был спортивного вида молодой человек с короткой стрижкой.
Профессор Перельман поспешно сказал, обменявшись мимолетным взглядом с лаборантом:
- Не буду вам мешать. Встретимся в нашей столовой, не "Боржч", конечно, но, чем богаты, тем и рады, – после чего он вышел из лаборатории.
- Польщен вашим визитом, доктор Пильман, - сказал Юджин.
- Чем занимаетесь?
- Я – биолог по образованию, изучаю, главным образом, "сучьи погремушки" и "гремучие салфетки". Вот, хотите полюбоваться на содержимое "сучьих погремушек"?
Валентин посмотрел в окуляр микроскопа и увидел что-то вроде сперматозоидов.
- Эти клетки содержат половинный набор хромосом внеземного происхождения, а "гремучие салфетки" – клетки с полным набором. Полное сканирование их ДНК позволит со временем реконструировать внешний облик пришельцев.
- Что же получается, "сучьи погремушки" служили чем-то вроде презервативов, а "гремучие салфетки" – менструальных прокладок? Чем же они, в таком случае тут занимались, пришельцы эти?
- Тем самым, об этом не трудно догадаться – "пикник на обочине" – ведь это вы и придумали такое определение Посещения.
При расставании Юджин пожал руку Пильмана, и тот обнаружил в своей ладони вчетверо сложенный листок бумаги. Зажав его в кулак, Пильман вышел в коридор. Оставшись в одиночестве, он развернул записку и прочитал:
"Весь этот институт – не боле чем ширма. Единственная его цель – "распилка" международных грантов. Настоящие исследования проводятся в сверхсекретном объекте Б-15, куда меня не пускают".
В столовой Марк Перельман, уже сидевший за столиком, приветливо помахал рукой Валентину. Сев за столик, Валентин сказал:
- Меню, я вижу, только по-русски, растолкуйте мне, что к чему.
- Разнообразием не балуем, сегодня бульон с вермишелью и котлеты с картофельным пюре, но есть еще бутерброды с красной икрой – местная специфика, так сказать. Спиртных напитков не подают, но у меня тут своя заначка. – С этими словами Марк вынул из портфеля бутылку армянского коньяка и две рюмки и с заговорщическим видом разлил бренди.
- Жаль, что вы ушли, Марк, Юджин ответил на ваш вопрос в вертолете: получается, что, судя по обилию пустышек, в Хармонте собрались любители хорошенько выпить, а здесь, если верить его анализу "сучьих погремушек", они устроили нечто вроде борделя под открытым небом.
Марк засмеялся, - Поздравляю, ваша гипотеза блестяще подтверждается, а ведь вы сделали этот вывод, еще ничего не зная о работах Юджина с "сучьими погремушками"!
- Да, кстати, что такое объект Б-15?
Глаза Марка заходили по сложной кривой.
- Это больница, где лечат наших работников, пострадавших при работе в Аномалии.
- Тогда почему же туда никого не пускают, даже Юджина, хотя он биолог по специальности.
- Но согласитесь, что и ваш институт Бойда, не говоря уже о частной клинике Джеймса Каттерфилда, действуют вне международной конвенции об интернационализации зон Посещения.
- Но эти заведения совершенно открыты, их может посетить любой желающий.
- Мы действуем в рамках закона, а наши законы о врачебной тайне несколько строже ваших. Вы ведь понимаете, что пациенты этой больницы не обязательно заинтересованы, чтобы их личные проблемы обсуждались публично. Но, если вы настаиваете, я могу постараться организовать вам и Юджину визит в это заведение.
2. Семен Грязнов, вор рецидивист
Как на вахте повесили объявление о наборе на химию, я сразу туда. Правда ребята говорят, что в Аномалию погонят, а там гробануться можно, но, когда ты один на льдине, ломом подпоясанный и тебе вилы, то большого выбора нет. В запретку прыгать бесполезно: кинут на другую зону, но там тебя все равно достанут. Можно, конечно, вывесить на вахте листовку, типа там "Вон сифилисный труп из Мавзолея", тогда в фашистскую зону кинут, а там совсем другой коленкор, но зато срок намотают. А химия – все-таки бесконвойка. Захожу в кабинет, там какой-то хмырь в штатском.
- В Аномалию? – говорю.
- В Аномалию, - отвечает – работа, не скрою, опасная, но учти, за каждую ценную находку – премия 200 р., и за работу в Аномалии день за два идет.
- А как насчет баб?
- Вот уж чего-чего, а баб точно гарантирую, не сомневайся.
- Ладно, давай бумаги.
Сует мне три бумажки подписывать: контракт, подписку о неразглашении и отказ от всяких претензий в случае производственной травмы или увечья. Подмахнул я все не глядя, и стал ждать этапа. Привезли воронком в пересыльную тюрьму, и – в отдельную камеру для химиков, а там всего один доброволец, кроме меня. Я уж засомневался, не фраернулся ли, раз желающих в Аномалию попасть, других нет? Стали знакомиться, моего напарника Сашкой кличут.
- За что, земляк, сидишь? – спрашиваю.
- Да, ерунда, за нарушение гласного надзора. Сам знаешь, как это бывает: пару раз девушку вечером проводишь, а на третий раз – все, кранты.
- А по первой ходке, за что?
- По 70-й, за политику.
- Так ты, стало быть, - фашист?
- Да, я знаю, что у вас так политических называют. Но я – не фашист, а совсем наоборот – марксист.
- За что ж тебя загребли, Карлу-Марлу ведь у нас на политзанятиях толкают?
- Да ты чего? У нас на зоне половина зеков были марксисты. Мы утверждали, что в Союзе – никакой не социализм, а госкапитализм, то есть, другими словами все принадлежит, на самом деле, не народу, а партийным боссам.
- Ну, это ты, брат, загнул! При капитализме житуха получше, чем у нас, сам в кино видел. А у нас даже при царе батюшке лучше было.
- Не мне тебя агитировать. Другая половина зеков у нас, кстати говоря, были монархистами. Так что ты – в хорошей компании.
- А как же – диссиденты-демократы, про которых в газетах пишут?
- Единицы, в разных зонах, а на нашей - так и вовсе никого не было. Там кроме марксистов и монархистов только националисты из республик сидят.
- А как же тебя в Аномалию пустили, там ведь секретность?
- Так ведь я теперь – простой уголовник, и конторе до меня больше дела нет. Они ведь только делают вид, что они такие эффективные, а на самом деле, у них, как везде, одна рука не знает, что другая делает.
- А сам-то в Аномалии не опасаешься гробануться?
- А что мне терять, как говорится, кроме своих цепей?
Наутро выдали нам по буханке хлеба и по кульку кильки и погрузили в столыпин. Ехали с комфортом в отдельной клетке. В соседней клетке бабы поют:
"Гоп-стоп, Зоя,
Кому давала стоя?
Начальнику конвоя,
Не выходя из строя".
А когда в сортир водят, сеансы кидают. В общем, добрались за месяц до Иркутска, а оттуда воронком через тайгу. Ну и дороги там! Вся душа – вверх тормашками, как вышел, еле на ногах удержался. Но оклемался, общежитие чистенькое, комнаты – на четверых, жратва в столовке клевая, не то, что лагерная баланда, работа – не бей лежачего: все больше на подхвате, да там всякое оборудование разгружать. Лабораторного спирта – залейся, но баб, правда, нет никаких, наврал вербовщик. То есть, вообще-то, есть лаборантки всякие, но это – не про нашего брата. Про Аномалию никто – ни слова, понятное дело – все подписку давали, и теперь друг друга боятся.
Вдруг, однажды ночью дергают меня и Сашку и в газик. Там кроме шофера еще один косоглазый из местных – за проводника. Едем проселком по тайге, не включая фар и молча. Остановились, вышли втроем, а газик дальше поехал. Тьма полная, ни зги не видно. Проводник говорит:
- Идти за мной след в след, делать все за мной: остановлюсь – стоять, лягу – ложиться, разговоров не разговаривать.
Прошли пару шагов – колючая проволока, а под ней лаз, ветками замаскированный. Проводник ветки разбросал, мы туда пролезли и залегли до рассвета. Как рассвело, встали и пошли, хотя в лесу стояла по-прежнему мгла, да еще туман клубился. Проводник шел каким-то сложным зигзагом, неслышно ступая по пружинистому ягелю. Шли часа два без происшествий, как вдруг из лесу раздался длинный, тоскливый скрип.
- Что это, лесоповал? – спросил Сашка.
- Лесоповал, лесоповал, - буркнул проводник и усмехнулся.
И действительно, вскоре вышли на просеку, перебежали ее, пригнувшись, и снова в лес. Я обернулся и увидел, как через просеку за нами метнулась какая-то тень, не поймешь, то ли зверь, то ли человек.
- Э, да за нами хвост! – говорю.
- Не обращай внимания и помалкивай, - говорит проводник.
Вдруг лес расступился и перед нами самая настоящая зона – забор весь прогнил, ворота настежь, а вышка упала и валяется на земле возле ворот. Заходим внутрь, барак – как новенький, свежевыбеленный. Из барака выходят девки в лагерных робах и одна другой краше. Одна из них говорит:
- Ну что, мальчики, будем знакомиться?
3. Александр Школьник, политзаключенный
Эх, как же я мечтал попасть в Аномалию, поглядеть на космические чудеса! Но никаких чудес здесь не оказалось, а оказалось, что-то вроде борделя в тайге. Внутри барак был разделен на закутки фанерными перегородками. Зайдя в свой закуток, Настя сразу начала раздеваться. Я говорю ей:
- Да погоди, я ведь все-таки – не уголовник, расскажи мне сперва о себе.
- Мой отец служил в Ленинградском Обкоме партии, ты о Ленинградском деле слыхал? А я – ЧС – член семьи.
- Так ты, что же, с тех самых пор и сидишь?
- С тех самых, и, как видишь, как новенькая. Нас теперь по очереди таскают на живодерню – "объект Б-15" – кромсать, эликсир вечной молодости ищут, сволочи. Да нам все равно – нам хоть голову отрежь, каждый член живет автономно, а потом срастается так, что и шрамов не остается.
Когда Настя разделась, я просто обомлел от ее красоты – она выглядела как античная статуя. Наутро мы двинулись в обратный путь, прихватив с собой Настю и Валю, подругу Семки. Пилящий скрип теперь раздавался почти непрерывно и с разных сторон. Обе девушки при этом загадочно улыбались и иногда даже махали руками куда-то в пространство. Я спросил было Настю, что это значит, но она приставила палец к губам и ничего не ответила.
Выйдя из Аномалии, мы погрузились в карету скорой помощи, которая поджидала нас у лаза под колючей проволокой. Поехали мы не обратно в Академгородок, а в противоположном направлении, и вскоре подъехали к стальной стене. Автомобиль посигналил фарами, и кусок стены отъехал в сторону. За стеной оказался корпус больничного вида и черный лимузин у подъезда. Мы положили девушек на носилки и вынесли их наружу. Черный лимузин обогнул нас и стал приближаться к воротам, которые к тому времени уже снова закрылись. В этот момент прогремел мощный взрыв, и ворота упали, подмяв под себя лимузин. В пролом неспешно вошли странные человекоподобные существа, покрытые бурой шерстью. В руках они держали какие-то трубки, наподобие неоновых ламп. С вышки затрещал пулемет, одно из существ вскинуло трубку, та осветилась, из нее сверкнул тонкий луч, и пулемет замолк. Существа вбежали внутрь здания и вскоре вышли в сопровождении нескольких женщин в больничных халатах. Подняв Настю и Валю с носилок, все они направились к пролому в стене. Я хотел было последовать за ними, как вдруг услышал из-за спины:
- Стоять, не двигаться.
Я обернулся и увидел наставленное на меня дуло автомата. Человек в форме КГБ, державший автомат, сказал:
- Пройдемте, Александр, надо поговорить.
Зайдя в здание, офицер КГБ завел меня в какой-то кабинет, сел за стол, закурил и протянул мне сигарету.
- Курите?
- Нет.
- Как нехорошо получилось: погибли наши зарубежные гости – лауреат Нобелевской премии, Валентин Пильман и стажер из MIT, Юджин Сноу. Надо же так неудачно подвернуться этим обезьянам! Большая потеря для мировой науки. Впрочем, это к делу не относится. Давайте знакомиться: капитан КГБ, Михаил Сперанский. Да, да, потомок того самого великого реформатора и либерала. Мой дед, правда, служил в НКВД на Колыме, просто ужас, а я унаследовал кое-что от обоих. Дело в том, что я, как и вы, - враг существующего режима. Я читал ваш опус о госкапитализме в СССР и полностью с ним согласен. Нынешние гериатрики , как вы понимаете, уже не дождутся эликсира бессмертия. Они вскоре отправятся в мир иной, а за ними на очереди - молодые, напористые карьеристы. Они спят и видят зажить, наконец, как люди, не скрываясь, летать на собственных самолетах в Ниццу, строить дворцы и передавать их по наследству детям, а детей посылать учиться в Итон. Вы себе представляете, что начнется, когда они станут делить государственную собственность? Кровавые разборки и развал государства. Все это необходимо предотвратить. Ваше появление здесь не было случайной оплошностью, вы напрасно нас недооцениваете. Я предлагаю вам принять участие в государственном перевороте. Представьте себе отряд этих обезьян, неуязвимых для пуль и со "смерть-лампами" в лапах, их ничто не остановит. Проблема в том, что они слушаются только своих матерей-валькирий, и только вы способны их убедить помочь нам.
- Ханумана ищите, Рамой себя возомнили?
- Да, я знаком с индийской философией, она ведь в большом почете у вас в лагерях, а я там проходил стажировку.
- Тогда их матери – скорее апсары, чем валькирии, если уж оставаться в рамках индийских ассоциаций.
- Вам виднее… - хмыкнул Сперанский.
- Высшее руководство КГБ замешано в заговор?
- Нет, в курсе дела лишь несколько офицеров КГБ, курирующих Аномалию.
- С какой же стати я буду вам помогать: ведь вы такую диктатуру установите, что власть гериатриков по сравнению с ней золотым веком покажется. Но, с другой стороны, если уж вы открыли мне эту тайну, в случае отказа, живым мне отсюда не уйти. Вы ведь не случайно начали наш разговор с притчи о гибели зарубежных гостей. Чего вы хотите?
- Пойдем вместе в Аномалию, и вы уговорите Настю заручиться поддержкой ее сына и его товарищей.
Когда мы подошли к бараку, я зашел внутрь один, а Сперанский с проводником остались снаружи. Настя бросилась мне на шею с поцелуями.
- Саша, ты все-таки вернулся, вот уж не ожидала.
- Я бы сюда сам никогда не добрался, но, видишь ли, меня сюда гебисты прислали с заданием. Они хотят, не более, не менее, совершить государственный переворот, и рассчитывают на поддержку … ну, в общем, этих, детей ваших, что ли. Только вот не доверяю я им.
Настя всплеснула руками:
- Да ты что, Саша? Ведь это такой шанс! Свергнуть этих вурдалаков, а потом гебисты долго у власти не продержатся, это уж не сомневайся. Они даже смутно себе не представляют, какого джинна они выпустят из бутылки! Так я пошла, скоро вернусь, - крикнула Настя, выбегая из барака.
В закуток вошел Сперанский.
- И какова была реакция вашей апсары на наше предложение?
- Она проявила больший энтузиазм, чем я. Скоро узнаем ответ Ханумана. Что вы намереваетесь делать в случае отрицательного ответа?
- Будем действовать по другим каналам. У нас есть агенты влияния в самых разных слоях общества, от членов ЦК до ведущих диссидентов.
- Да, кстати, если вы намереваетесь меня в таком случае прикончить, то не советую: Хануман вас вряд ли выпустит отсюда живым.
- У меня и в мыслях такого не было.
Настя вернулась часа через полтора.
- Нет, они не вмешиваются в земные дела.
- Что ж, обойдемся своими средствами. А вам – любовь да совет, плодите дальше Хануманов, только из Аномалии выходить не советую, по крайней мере, до того, как мы придем к власти.

© Александр Учитель, 2016
Дата публикации: 05.01.2016 08:45:14
Просмотров: 2364

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.