Создатель. Эпилог

Анатолий Агарков

Форма: Рассказ
Жанр: Фантастика
Объём: 37578 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Не пишется. Голова болит.
Известно, муки творчества обезболиванию не поддаются. Вот и болит. Хотя причём тут голова? Не пишется потому, что не читается, не публикуется, не нужно никому. Казалось бы, о вернувшихся из загробья мертвецах, ну, чем не повесть? Её бы на сценарий положить и фильм поставить - все голливудские шедевры отдохнут.
Напечатала районная газета, знакомые поздравили. Где гонорар? Я спрашиваю, за что трудился? За сомнительную славу? В толпе недавно услыхал:
- Тот Гладышев писал, что в райкоме партии работал, а после так никем не стал?
А кем я должен стать? Олигархом? Воровским авторитетом? Надыбать хоть какой-нибудь себе колхоз или заводишко при приватизации?
Ну да, я сторож школьный. И ещё бумагомаратель не нужный никому. Сижу и мучаюсь в пустующей тиши, чтоб утром встать в учительской с дивана и побрести искать работу. А к ночи вновь вернуться школу сторожить, но, по сути, в ней жить - поскольку нет у меня жилья.
Вот докатился бывший райкомовский инструктор с двумя дипломами - без стоящего дела и угла. Да что там - без семьи. Уж так сложилась жизнь - кидали родственники, обманывали друзья.
Мне б поумнеть однажды и бросить пить, вы скажите. Да что Вы - не пью и не курю. И женщинам не забиваю баки. Не потому что я их не хочу. Те, что нравятся, по бедности мне не доступны. Которым нравлюсь я - увы, не вдохновляют. Быть лучше сторожем свободным, чем примаком без любви.
Я офицер запаса после института - по-прежнему считать, так дворянин. Вот эта мысль, однажды зароненная, наверное, сгубила мою жизнь. Ведь благородство в чём? Не прячь глаза перед начальством. Не бойся тех, которые сильней. Не ври, не подличай и не воруй. С барышнями будь серьёзней - не обещай, чего не можешь.
Вот и скажите мне на милость, с такими принципами чего добиться можно в современной жизни? Дивана школьного? Так на кого пенять?
Я не пенял. Детства мечту лелея, стучал по клавишам пишущей машинки школьного секретаря. Сначала мысли скакунами с крыльями в заоблачной дали носились, а на бумагу не ложились. Потом я их освоил приземлять. И потекли строка к строке, листок к листку…. Но кому? Для кого всё это пишется? Что миру нового сказать хочу? Без публикаций и без критики я - графоман.
Мне надо было б родиться в столице - там есть куда пойти, кому-то показать свои труды. И вдруг - начать публиковаться. Или хотя б в губернском городе. А тут, в захолустье…. Пропадёт бездарно мой талант.
А есть ли он?
Перечитал настуканное на листе. Нет, всё не так, неубедительно, не жизненно, я бы сказал. А главное, язык - какой-то чёртов реп. Нечистый видимо попутал, потратиться однажды и в губернию смотаться на семинар доморощённых литераторов. Там пять часов сидел на мастер-классе малых форм - поэтов и чуть-чуть прозаиков. И в результате язык себе сломал. Вопреки рассудку и замыслу сюжета мне предложенье в рифму завершить охота. Вот что это? Точно - вирус мозговой. Теперь иль к бабушке идти заговорной иль голову долой.
Мысль о суициде не раз являлась мне в тиши ночной. Ну, посудите: я не молод, чтобы с нуля карьеру начинать - нет ни амбиций, ни желаний. Нет стимула - одни лишь оправданья. Не стар, чтоб пенсии дождавшись, почву ковырять в саду. И сада нет. Закончить жизнь сторожем при школе? Достойная карьера! Писателем бы стать.
Не пишется, не читается и не публикуется. Перспектива ясная - рано или поздно сойду с ума. Не дай то Бог! Но я не первый это восклицал. Запастись посохом с сумой? Там тоже перспективы никакой. Не лучше ли в петлю? Ну, не задалась судьба, а умирать всё равно придётся. Так лучше уж сейчас - пока в ясной памяти и в силах на табурет взобраться. Такие, братцы, мысли приходят иногда.
Стучу по клавишам, кладу на бумагу строки. Зачем? Кому? А просто так, чтобы отвлечься от серости обыденной и унестись мечтами в облака. Там я герой, там я, конечно, победитель. И девушки за мной гурьбой….
В окошко стук. Отдёрнул штору - чей-то силуэт. И, кажется, дождь на дворе.
Спешу к двери.
- Кто там? - осторожно.
- Открой, проверка, - завхоза голос. Черти принесли!
История банальна. Девчонка проводила парня в армию, а тот на службе калекой стал. Любовь была - не позабыла инвалида. Затеяли семью. Двух дочерей родили. Но годы шли. Как баба стала ягодкой опять, бес сексуальной неудовлетворённости в неё вселился. Когда устраивался сторожем, я ощутил её оценивающий взгляд. Ну, что ж, подумал, буду рад с таким начальством на диване кувыркаться.
Она, конечно же, пришла. Но вот беда - пьяная с бутылкой водки. А я не пью и пьяниц презираю. Манили руки пышные колени, но отталкивал перегарный рот. Как без поцелуев обстряпать дело? Вы знаете? А я не смог.
Тогда отбился от её намёков и даже приставаний, но нажил лютого врага. После прессовала без причины, а я терпел - податься некуда, а тут ночлег с доплатой и машинка школьного секретаря. И ещё не раз по праздникам, а иногда и в будни пьяной приходила - просила, даже плакать не стыдилась.
Я ей сказал:
- Вы трезвой приходите, и всё получится у нас.
Трезвой, видите ли, ей совестно. А мне-то каково?
Ну, ладно. Дверь открыл. Она с зонтом вошла.
- Что, дождь на улице?
- Как из ведра.
Чёрт, опять пьяна!
Прошла в учительскую, села на диван. Нога на ногу - смотри, пацан!
- Стучишь? - кивнула на машинку. - Всё забываю сказать Таисии Алексеевне, чтоб закрывала в сейф.
Ступнёй качает, пальцем водит по обнажённому бедру.
- Пришла сказать, ты с завтрашнего дня уволен - другого сторожа я приняла. Расчёт заберу за амортизацию машинки. Всё понял?
Как не понять! Вольна уволить и расчёт не дать. Ведь официально муж-инвалид её устроен.
Пауза.
- Чего молчишь?
- Всё понял я.
Печально покачала головой.
- Ну и, дурак.
Пришлёпнула колено:
- Ладно, я пошла. Что дождь там?
На диване повернулась, через спинку перегнулась, притиснулась к стеклу. Всё было сделано нарочно так, чтоб показать свой зад. Край юбки высоко задрался - под ягодицы. А выше что? Должно быть, стринги.
Я понял, дан последний шанс. Мне надо подойти, ухватить за бёдра и чреслами прижаться. Ну и, наверное, сказать, что я люблю.
А я сидел, болван упорный, и думал, лучше уж в петлю.
Она ушла. Начал искать верёвку. В шкафу нашёл бечёвку. Тонка, но выдержит - вот только кожу защемит. На люстру глянул - не удержит. Решил повеситься с перил второго этажа. Сел на диван вязать петлю.
Стук в окошко. Вернулась, чёрт её возьми! Спрятал бечёвку, пошёл к двери. Сейчас начнутся охи, ахи, извинения, мол, ты меня прости. Возьмёт свои слова обратно - буду жить, нет - удавлюсь. Хватит горе мыкать. Столько хороших людей без времени ушло. Какая польза от меня?
Открываю дверь. Входи и говори. Но что за чёрт - в пелене дождя вижу силуэт мужской.
- Вы кто? - запоздалый страх коснулся сердца: ведь я ещё живой.
- Гладышев Алексей Владимирович? - приятный баритон.
- Он самый.
- Поручено вам передать.
В его ладони серебряный браслет. Оптимизатор?! Вот, черти! Начитались и прикалываются.
- Вы инструктор перемещений Рамсес?
- Инструктор да, но не Рамсес.
- Входите.
Он остался под дождём.
- Я не уполномочен комментировать подарок. Берёте - я пошёл, нет - тоже.
Конечно же, беру.
Ушёл инструктор в пелену. А я в учительской сижу, глазею на браслет. Таким его и представлял, когда о мертвецах писал. Но не сошёл ли я с ума, не успев с убогой жизнью поквитаться? Достал бечёвку, петлю довязал, на стол положил по соседству. Задумался. Что выбрать? Браслет надену - чего-нибудь произойдёт. А может, нет - так на прикол похож подарок. В петлю залезу, дальше что? А дальше тоже ничего. Только утешенья, что не сошёл с ума.
Наконец решился. Последнее в судьбе моей разочарование - надел браслет….
Вот это сон! Почти кошмар! В учительской убогой школы оказаться. Я сторож, братцы. Пьяная завхозиха. Петля. Нет, пора кончать, по Зазеркальям шататься.
Лёгкий бриз коснулся моего лица - в нём запах моря. Открыл глаза. По потолку блуждают тени. А это чьи головки торчат под жалюзи окна? Смешок и шепоток.
- Проснулся?
- Вот нам попадёт!
Улыбчивые лица ребятишек. Настюша, солнышко моё. Дианочка, малышка. Лапочка Катюшка. Розовощёкий карапуз насупил брови: маловат стоять - висит, пыхтя, на подоконнике. Это мой сын Сашок, рождённый Дашей, венчанной женой. Он предводитель шайки сорванцов:
- Пап, ты проснулся? Так пойдём купаться.
- А пробежаться?
Вскакиваю с постели:
- Кого поймаю, утоплю!
С визгом детвора несётся к пляжу.
Выхожу из Мраморного Дворца на широкую мраморную лестницу, к песку лагуны опустившей свои ступени. Денёк погожий. В воде отражаясь, вприпрыжку скачут облака. Солнце экватора палит из поднебесья, хотя зенит уже пересечён. Спать в час полуденный наши врачи рекомендуют и ревностно следят. Сейчас они, наверно, ещё спят - так мы побесимся.
Наследники мои уже в воде. Встречают брызгами:
- Не догнал! Не догнал! Не догнал!
С разбега погружаюсь в воду, выныриваю далеко.
- А ну, плывите-ка сюда! Здесь Каракула покусает вас за пятки.
Плывут вперегонки. А по моему велению фонтаны в облике драконов подхватывают сорванцов и вертят их, и кувыркают, спускают с горки водяной, из глубин выхватывают и к небу поднимают. Визг над лагуною, восторгов крик.
- Потише, детвора!
Но поздно - на линии прибоя бабушка Настя, ещё один нами забытый авантюрист. Теперь уж поздно звать - она на взводе и с берега грозит:
- Алексей! Ну, сколько можно! Терпенье лопнуло - домой не приходи!
Атас, каманчи! Бледнолицие!
Драконы, оборотясь в коней, уносят нас к противоположному берегу, подальше от зависти суровой ставшей воспитательницы. С шипеньем растворясь в песке, лихие скакуны исчезли.
В густом тропическом лесу видна крыша бунгало.
- Наш брат, Орлиное Перо, в плену у чернокожих. Крадёмся незаметно.
Малыши торопятся подставить головы мне под ладони, а я меняю им коэффициенты отражения. Теперь от нас видны лишь на песке следы.
Обитатели бунгало режим не соблюдают. Владимир Константинович в гамаке с плоским экраном телевизора в руке смотрит новости. Мирабель с кистью у холста, рисует дом, построенный по её задумке. Бабушка Валя, конечно, у плиты - изобретает рецепт нового варения из тропических растений. Где же Костик?
На пальму карабкается наш краснокожий брат к последнему кокосу. Но я невидимым взлетаю и плод из-под его руки срываю.
Недолго Костик недоумевал:
- Ты здесь один?
Ребятишки хором:
- Мы все пришли тебя спасти.
Я:
- Мачете кто из бунгало сопрёт, тот первый кокосовое молоко попьёт.
Костик:
- Эй, меня снимите!
Валентина Ивановна сразу заметила появление гостей. Ещё бы! Огромный нож вдруг на её глазах мобильность приобрёл и улизнул в кусты. Бабушка следом:
- Алёша ты? Да ну, не прячься - стара я для проказов.
- Сейчас, бабуль, иду - кокосовое молоко допью.
Мы по очереди к ореху припадаем, прохладный сок вкушаем. А после всем видимость обратно возвращаю. И друг за дружкой из кустов на двор бунгало новое поколение Гладышевых ступает. Бабуля восклицает:
- Мои родные!
Целует всех и обнимает.
- За стол! За стол! Мойте руки и за стол. Сейчас вас угощу удивительным вареньем.
Детвора, вооружившись ложками, уписывает за обе щёки последнее бабвалино изобретенье. А та стоит в сторонке, прихватив ладонью подбородок, подперев другою локоток, глядит на малышей счастливыми глазами. Обнял её за плечи:
- Как здоровье, баб?
- Спасибо, хорошо, - она слезу смахнула. - Чаю праправнуков дождаться.
Подходит Мирабель, услышав голоса:
- Да у нас гости! Как рада я.
Проходит вдоль стола, целует темечки ребят.
- Володя, посмотри, кто к нам пришёл. Оставь в покое телевизор - не сгинет без тебя Земля.
Подходит глава рода Гладышевых, пенсне снимает:
- Чему обязан, господа?
Я говорю:
- Сегодня мамин юбилей. Пришли вас пригласить.
Отец:
- Мы помним и непременно будем.
Я:
- Костика сейчас возьмём. Команчи, сыты? На коней!
С индейским кличем - Хи! Хи! Хи! - бунгало покидаем мы.
Мраморный Дворец на Коралловом острове имел четыре входа на все стороны света. Четыре лестницы и террасы. На восточной по утрам мы пили чай. На западной сегодня готовили банкет.
- Где шляетесь? - упрёками встречают нас Никушки. - Костя, привет. Идёмте репетировать.
Забрали детвору двойняшки - готовят представление к маминому юбилею.
И Люба хмурая:
- Что с фейерверком? Опять спонтанно? Ты лодырь, Гладышев, просто несусветный.
- Не нравится? Ступай за мной. Вот на компьютере программа - садись и правь. Что нарисуешь, в небе загорится.
- А ты куда?
- В шахматы с дедом биться.
Стол накрывает Машенька, генералова жена, а по совместительству контрактная тёщенька моя. Ей помогают юбилярша, Надежда Павловна с полковником, который по случаю передник нацепил, Эля и Наташа. В печали Даша:
- Лёш, проблема с подарком у меня.
- Рассказывай.
- Хотела рыбку золотую подарить, с вживлённым чипом, чтобы хозяйку понимала. Но операция не удалась.
- Идём, посмотрим - чем сумею, помогу.
Перламутровая красавица с оранжевыми плавниками в аквариуме на поверхности вверх брюшком.
- Чип удали.
Даша колдует лазерным лучом на неподвижном тельце.
- Готово.
- В воду опусти.
Ладони приложил к стеклу, глаза закрыл, мысли сконцентрировал.
Давай, красавица, очнись - вторую жизнь в тебя вдохну, и разум человечий подарю.
Малышка встрепенулась, вильнула хвостиком и плавники в работе.
Даша:
- Что теперь?
- Ты с ней поговори.
- Да ну тебя!
- Нет, я серьёзно.
- Привет, красавица! - Даша махнула ей рукой.
И рыбка покачала…. Ну, не головой - всем туловищем, хвостом и плавниками.
- Да ты разумница моя!
В ответ, будто щенок от ласки, золотая пустилась в пляс, выписывая круги и кувырки, и прочие акробатические трюки.
- Ну, я пошёл.
- Спасибо, милый! - Даша догнала, обняла и нежными губами к губам прильнула.
Стол накрыт, терраса из живых тропических цветов гирляндами увешена. Машенька последние штрихи наводит. Выступает генерал в парадном одеянии. При орденах, с сигарою в зубах.
Машенька:
- Ой, ты уже пришёл, а мне ещё переодеться надо.
- Переоденься.
- Хотелось под руку с тобой….
- Под руку пойдём поздравить именинницу.
Мы остаёмся с генералом на террасе.
- Сыграем, дед, чтоб время скоротать.
- Ты помоложе, тебе и за доской бежать.
- А я уж сбегал.
Из воздуха возникнув, меж нами повисает шахматная доска с фигурами.
Дед ухмыльнулся:
- Всё шуточки твои. Играешь честно или подглядываешь в мои мозги?
- Ну, что ты, дед? Конечно, честно. Новую начнём иль доиграем прерванную?
- Доиграем, если помнишь диспозицию.
Фигуры разбрелись по всей доске, часть улетучилась.
- Твой ход.
Конечно, подозрения Алексея Георгиевича основания не лишены - я мог подсматривать в его главе все планы шахматной баталии. Мог свои задействовать извилины на всю катушку - тогда у деда шансов никаких. Только к чему? Много ль радости от такой победы? Поэтому играл я честно, своим ресурсом, и, если побеждал, то радовался бесконечно. Печалился, когда разбит бывал. Потому что дед такта не имел - выигрывая, повторял:
- Куда вам, Гладышевы, против Михеевых.
Михеев Алексей Георгиевич - дед мой, генерал.
Явились под руку полковник отставной с женой, Надеждой Павловной. Теща венчанная моя во втором браке расцвела. В смысле, помолодела и похорошела, но, как и прежде, строгая была.
- Гоняют вас, брат мой по оружию? - хихикнул как-то генерал.
Полковник наш рождён был хватом.
- Слуга жене, отец солдатам, - он генералу отвечал.
Надежда Павловна критично осмотрела сватов мундир и к мужу повернулась. Поправила медали, сняла отсутствующую пылинку, улыбнулась, на цыпочки приподнялась и в бритую щеку губами ткнулась. Зарделся наш полковник - ни дать, ни взять Героя получил. Грудь выпятил, кивнул жене и стопы к нам направил.
- Сражаетесь?
- Вот этого потомка казака сейчас я в угол загоню и мат поставлю.
- Не кажите гоп, мой генерал, пока не перепрыгнете, - бодрился я, но положенье на доске хуже было некуда.
Надежда Павловна стол весь обошла, критично осмотрела сервировку, чего-то там поправила и заскучала. К ней Любаша в сияющих одеждах подошла. Мама Дашина хоть и улыбнулась, но покачала головой:
- Молода, красива, зачем же так рядиться - ведь праздник-то не твой.
А Люба гордо:
- Я - распорядительница бала. Мне нужно быть такой.
К нам подошла:
- А ты, дорогой, в шортах будешь маму поздравлять? Бегом переодеваться!
- Успею - нет же никого.
Будто в ответ на последние слова на террасу поднялись папа, Мирабель и бабушка моя. Пришли на катере через лагуну.
- Всё, дед, хоть позиция не до конца ясна, сдаюсь - твоя взяла.
Поднялся я, и шахматы с фигурами растаяли. Дед, покосившись на бывшего зятька, торжественно провозгласил:
- А я что говорил - не могут Гладышевы против нас, умом не вышли.
- Идём, гроссмейстер, - Люба понукала. - Сама тебя переодену.
В белой тройке с законною женой под руку вернулись на террасу.
Ну, кажется, все в сборе. Наташа, Эля, Никуши в нарядах театральных и маленькие флибустьеры - детвора. Даша у мамы - помогает наряжаться.
- Не пора ли начинать? - вопрос к распорядительнице бала.
Она к Электре:
- Где ваши родственники?
- Они здесь.
Любаша повертела головой, пожав плечами, подошла ко мне:
- За именинницей пойдём, мой дорогой.
Нет, Любе маму не затмить - ведь мама, это мама. В ней столько артистичности и шарма, скорей природного, чем приобретённого. И платье дымчатое так тело облегало, что…. Законная сноха склонилась в реверансе:
- Вам мой респект, Анастасия Алексеевна.
Ушли мои жёны. Мы с мамою вдвоём. Целую руку:
- Ты счастлива, родная?
Она склоняет мою голову и в лоб целует:
- Как никогда!
Я верю, потому что знаю подоплёку этих слов. Здесь на острове с новой силой вспыхнул её роман с моим отцом - тайком они встречаются от Мирабели. Вот интересно, знает ли о том сладкоголосая сирена? Не удивлюсь, что знает. Очень может быть, что рассказал ей обо всем сам Владимир Константинович. Но маме нужна тайна будоражащая кровь, опасность быть раскрытой - и отец подыгрывает ей.
- На выход?
Мамину ладонь за пальцы взял и вверх поднял - идём на террасу, как под венец. Последняя перед нами дверь открылась, и Любин голос возвестил:
- Юбилярша!
Рукоплескания, улыбки. Строем гостей идём. Мужчины каблуками щёлкают (даже отец) и головы склоняют. В реверансе дамы приседают. Всех мама царственной улыбкой награждает и головой кивает.
В строю гостей большой пробел - здесь соплеменники стоят прозрачные Электры, моей жены внебрачной. До сей поры, у меня с ними мир не заключён - так, невоенное состояние. По-прежнему страдают от своей бесплодности, но чтобы сделать что-то…. Ни-ни. Даже и не говори. Скроются в сельве - ищи свищи. Не вижу лиц, но думаю, что все от чопорности лопаются и гордости за самих себя. Что за народ! Ни грамочки стыда - явились в общество, в чём мама родила.
А мама им особое внимание - для пожатий руку подаёт, а она вдруг поворачивается для поцелуя. Тоже мне, джентльмены без штанов.
Наши малыши. Костик, Настенька, Дианочка, Катюшка и замыкает строй карапуз Александрюшка (Сашок и Шурик не рифмуются). С ними именинница забыла этикет и каждого поцеловала.
В кресле, наконец, она, за спинкой опахало для меня. Я мавр, она императрица. Гостей улыбчивые лица. Праздник начинается!
- Подарки! Поздравления! - провозглашает Люба.
Выступает генерал под руку с женою. Целует дочку в лоб, Машенька в щёчку. В её руках горшочек с изумительным цветком - как чистый бриллиант. Не то, чтобы сверкает, а отражает цвет любой - бордовым был у Машиной груди (как её платье), стал пепельным у мамы.
- Специально для тебя растила.
Гости в восторге, рукоплещут. А мама одной рукой цветок прижала, в другой ладонь Машенькину задержала - не хочет отпускать. Генерал, грудь с орденами выпятив, прокашлялся:
- Тут я написал….
И пафосно балладу читать стал. И скучную, и длинную, и не рифмующуюся. Где новорожденную сравнивал то с Палладой, то с гаубицей полевой.
Закончил дед, гости похлопали. Скорей, я думаю, за то, что, наконец, закончил.
Распорядительница бала Валентину Ивановну подвела. Мама из кресла выпорхнула, свекровь обняла. Бабушка слезу смахнула:
- Что пожелать тебе, сношенька, не знаю. Всего, что пожелаешь ты. А в подарок прими медок от местных пчёл - мы с внуком приручили.
И Костику махнула:
- Подойди, вместе вручим.
Как мамин взгляд и профиль изменились, грудь поднялась, плечи распрямились - подходят бывший муж с новою женой.
- Кхе! Кхе! - покашлял он в кулак. - Всех благ.
И Мирабель кивнула.
- Прими подарок, - мой отец сказал.
Это был холст «Дождь над лагуной» работы Мирабель.
Пауза. Мама засмотрелась. К ней за спину шмыгнула распорядительница бала и, как пацан, присвистнула. Заволновались гости. Мама встрепенулась:
- Шедевр! А посмотрите сами.
Картина по рукам пошла.
Расчувствовалась мама - к щеке соперницы губами прикоснулась.
Надежда Павловна под руку с полковником подходят. Целуют, поздравляют. Их подарок - шаль, её руками связанная из шерсти снежного барана (а может барса?). Стало ясно, куда летал полковник пару месяцев назад. Но зачем шаль здесь нужна, в тропиках, под палящим солнцем? А женщины в восторге - какой рисунок! какие кружева!
- Вы мастерица, Надя! - сказала мама, и подарок накинула на плечи.
Снох очередь настала. Их у мамы шесть.
Любаша и распорядительница бала:
- Анастасия Алексеевна, в подарок от меня примите шкатулочку резную из палисандра для ваших бриллиантов. У лучших финских мастеров её для вас заказывала я - сама-то бесталанна.
- Как благодарна я! - мама к челу снохи губами прикоснулась. - И не скромничай насчёт таланта - человечеству давно известно, кто такая Гладышева Любовь Александровна.
Даша с аквариумом:
- Вот это рыбка не то чтобы ручная иль дрессированная - она понятливая. Смотри, золотая, это новая хозяюшка твоя. Она хорошая. Всё поняла?
Рыбка к стеклу аквариума подплыла и ротик приложила.
- Что с ней? - спросила мама.
- Вы поцелуйтесь, - Даша подсказала.
Под аплодисменты и крики «браво!» мама подарок свой через стекло поцеловала. А после золотая рыбка в пляс пустилась, всю воду возмутила - так бесилась.
Мама расстроилась:
- Как успокоить и остановить?
Даша:
- Так и скажите: хватит шалить.
Электра. Мама призналась, что её боится, когда она мерцает. Это бывает, когда прозрачная моя жена браслет снимает.
- Успокойся, - я маме говорил. - Она такой же человек.
Мама вздыхает:
- Была она хотя б с цветною кожей, а тут….
- Скажи, Дианочку ты любишь? А это её мать. Ну, хочешь, дочку попрошу перед тобою померцать.
- С тебя станется. Не трожь ребёнка!
- Тогда прими сноху.
Электра имениннице ожерелье из зубов акульих поднесла и рассказала:
- Эти клыки плечо Алёше прокусили. Ваш сын тогда чуть не погиб - Дианочка его спасла. Скелет акулы до сих пор лежит на дне лагуны. Наши мужчины его нашли, и зубы хищницы мне принесли. Примите в дар.
Да-а, сомнительный подарок. Мама ведь до сих пор не знала ничего о нападении на меня акулы. Да где это было? И когда? В каком из Зазеркальев? Там, помнится, Дианочка почти совершеннолетнюю была - здесь она дитя.
Мама в растерянности. Мой взгляд поймала - мол, я же намекала. Но потом справилась, подарок приняла и улыбнулась - лишь она одна. Не было и рукоплесканий.
Пока Наташа поздравляла, оставил опахало и Элю отыскал:
- Ну, успокойся. Пусть был подарок невпопад, зато от сердца чистого. Вот увидишь, он висеть у мамы будет на лобном месте - такими не бросаются. Давай-ка лучше, чтобы снова не попасть впросак, твоих оденем соплеменников. Наташа отцелуется и им придётся поздравлять.
В Мраморном Дворце была кабинка гардеробная, где обитатели меняли свои наряды. Скажем, к завтраку один, на пляж другой, и ко сну - свой. Всё было сделано по последним технологиям - ткань временная, не больше, чем на сутки (потом распылялась без следа, на молекулярном уровне), фасон тут же подбирался на компьютере. Дамам праздник, и детворе. Мужчины более консервативны - хранили мундиры из вечной ткани мой дед с полковником. Пылились у меня в шкафу толстовка с джинсами, кроссовки, шляпа.
Вот к этой гардеробной Эля соплеменников пройти уговорила. Как они входили, я не видел, а выходили - франт за франтом. Впрочем, фигуры безупречны - костюмчики сидели как влитые. Но какие? Один вырядился Римским Папой, другой муллою, а этот мушкетёр со шпагою…. Такие их фантазии или компьютер глючит? Да Бог с ними! Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы было с кем дамам танцевать. Хотя ни лиц и ни ладоней у кавалеров не видать.
Последний вышел из кабинки, как раджа - в смешных штанах, с чалмой на голове, а в ней перо с огромным бриллиантом. И так он важно выступал, что подсказал коварной мести план. Я им по случаю кабинку подарю и посмотрю, так ли нерушимы их традиции.
Все одеты? Я их пересчитал.
Итак, сноха Наташа.
- Алёша, - мне мама говорила, её историю услышав. - Как хорошо, что девочку из грязи спас. Бедняжка, как она страдала.
- Страдает и сейчас.
- Ну, я её в обиду никому не дам.
Мы вышли на террасу - дамы лобызались. Наташа отдарилась, вручив имениннице билет в Большой театр, который по моей подсказке и её просьбе сам доставал. Мама умилилась:
- Мы вместе полетим. Я покажу тебе Москву….
Начался маскарад. Прозрачные, разряженные в пух и прах, друг за другом с подарками в руках - кто ветвь коралла нёс, кто жемчужину, кто створку перламутровой ракушки, кто раковину больше головы (которой, кстати, не видать)….
Вот лежебоки - что подняли, то и принесли. Палец о палец не хотят ударить, чтоб показать - вот здесь мои труды и это от души….
Теперь Никушки и сорванцы. Их подарок - это представление. Рассказ о том, как в море синем пираты (наши малыши) захватили купеческое судно. Среди трофеев дочь капитана (Вероника).
- О, Богородица, - она взмолилась. - Душе безвинной не дай погибнуть.
Услышала её мольбы дочь морского царя (Доминика) и спрута послала. Огромный осьминог вскарабкался на судно, братву морскую всю перепугал и в трюм загнал, а дочку капитана от мачты отвязал и с собой забрал. Пираты так перепугались, что все сошли с ума и кинулись рубить корабль - им всюду щупальца казались. Ну и, конечно, потонули. На дне морском, однако, перевоспитались - сабли бросили и стали танцевать. С Никушками кружиться.
Спрут, корабль и дно морское - всё было создано из воздуха видео и стерео эффектами. Ну, как те шахматы. Короче, красочное получилось представление. А артисты, хоть и не народные, но весьма любимые. Это точно.
Закончена торжественная часть. Распорядитель бала зовёт гостей к столу, рассаживает по ранжиру (близких родственников поближе) и по старшинству. От именинницы дальше всех отец мой с Мирабелью. Месть мамы с Любой или сами пожелали? О, дом интриг!
Стол не ломился яствами заморскими - было лишь то, что на острове растёт. Кроме шампанского - ну, это дань традициям, его из Франции гурманам привезли. А ещё в напитках - амброзия, цветочные нектары, соки. В закусках - зелёные салаты, фрукты, овощи, икра из зелени, сгущенное кокосовое молоко. Короче, пир вегетарианцев. Хотя фантазии хватило поварам морскую капусту в блюде уложить китом, бананы в виде осетров, дыни - запеченных поросят, сладкую цветочную пыльцу взбить кроликом…. Словом, есть, что пить, что есть, на что смотреть и после сердцем не скорбеть о загубленных в честь праздника животных.
Отец мой, быстро захмелев, затеял с бывшим тестем состязание в произношении тостов. У разжалованного дипломата они витиеваты, длинны, мудры, остры и остроумны. По окончании гости про кубки забывали, а аплодировали и хохотали. У деда, как команды, понуждающие пить - точны и коротки.
- Ну, за присутствующих!
И разом все бокалы пригубили.
Застолье длилось до зари.
Чуть подсинённое закатом небо раскрасил фейерверк. Люба поднялась:
- Вот в эту самую минуту ровно полвека тому назад в Москве малышка родилась.
Гости встали, сдвинули бокалы и троекратно прокричали:
- Ура! Ура! Ура!
- Танцуем, - Люба объявила. - «Вальс цветов».
Лишь зазвучала музыка, я к маме подошёл, голову склонил и руку предложил, на танец. Мы закружились. За нами пары потянулись - военные с супругами, папаша с Мирабель. Жён моих и бабу Валю на круг прозрачные зазвали. Один без пары, в стороне. Гадать не надо - президент. Упрямый как осёл. Я ему, надень оптимизатор - станешь видимым, поедешь в свет, найдёшь там половину, и вдвоём вы справитесь с недугами. Но нет. Ему не в кайф остров покидать, с людьми встречаться, чем-то напрягаться. Лучше - голышом по сельве шляться. И за собою соплеменников таскать. Ну, погоди же - я кое-что придумал. Вот кончим бал….
Мама:
- Ты где?
- С тобой, родная.
- Что ж мать подарком обделил?
- О нём поговорить тебя на танец пригласил. Ты ведь знаешь, вязать, строгать и вирши сочинять я не умею. Могу творить лишь головою. Что хочешь ты? Приказывай - твоё желание исполнится любое.
- Всё-всё, о чём не попрошу? Так, стало быть, ты Бог?
- Конечно, если мама Богородица.
- Кстати, день рождения - это праздник не родившегося, а роженицы. Только нам её не пригласить.
- Отчего ж? Она в библиотеке. Ждёт тебя.
- О, Лёшка, как ты мог столько времени молчать и свою бабушку взаперти держать?
- Я её не запирал…. Мы с ней условились, за час до полночи…. Тебе сюрприз.
Но мама уже не слушала меня, бегом с террасы.
Люба ко мне:
- Что с ней? Куда она?
- За подарком.
- И что там, если не секрет?
- Ни что, а кто. Там человек, которого давно уж с нами нет.
- Большой любитель ты интриговать.
- Нет, Люба, даже не проси. Подарок мамин и секрет её. Ещё хочу я попросить, ты не ищи её сейчас и не тревожь. Вечер задался, гости веселятся - расслабься.
- Тогда танцуем, милый.
Мы закружились.
Ночь опустилась на окрестности. Но над Дворцом небо расцвечено огнями фейерверка, и на террасе светло, как днём. В лагуне отраженья вспышек затмили звёзды.
Даша подошла.
- Как ты?
- Нормально, милый. Ты мне ещё в одном поможешь деле?
- Ты знаешь, Дашенька, всегда с тобой душой и телом.
- Хочу попробовать заняться проблемами невидимых людей. Так жалко их.
- Одной лишь жалостью не излечить.
- Я понимаю. Но если не пытаться что-то сделать, то никогда не сделаешь.
- Попытайся, а я попробую их президента уговорить, хотя бы выслушать тебя. А остальное в твоих руках.
Напрасно с Дашей мы толкались среди танцующих пар - главарь прозрачных как пропал. Отчаявшись, послал телепатический сигнал:
- Вы где?
- На пляже, - он ответ дал.
Лежит в камзоле белоснежном на песке и камушки бросает в воду.
- Музыка не та, иль дамы не красивы? Иль в жизни горести одни, что вы на празднике скучны?
- Я вам верну ваши вопросы, добавив…. время тратите напрасно, зачем вы?
- Лишь исполняю просьбу. Познакомьтесь - Дарья Александровна, моя жена.
Судя по расположению камзола, он даже головы не повернул.
- С какою целью, госпожа, моею заинтересовались вы персоной? Тяга к реликтам?
Даша отвечала:
- Желание помочь. Я врач, моё призвание лечить недуги.
Президент:
- Не помню, чтоб о помощи просил.
Я схитрил:
- Электра Дашу попросила.
Президент:
- Вольны её лечить.
Осёл упрямый! Моё терпенье истощилось:
- Ну, Даша, я пошёл.
Жена присела на песок:
- А мы ещё поговорим.
Салютных залпов не было. Цветные образы огней рождались в тёмном небе, взрывались, распадались и гасли, уступая место новой вакханалии. На террасе звучала музыка, танцевали пары. Электру отыскал.
- Там на пляже Даша ломает упрямство Президента. Ты не поможешь?
- Всем, чем смогу. Проводишь?
- Нет. Найдёшь их без меня. Когда я вижу вашего вождя, накатывает раздраженье. Боюсь, и у него от вида моего аналогичные возникают ощущения. Нам лучше не встречаться.
- Эх, ты, - потрепав меня за ухо, Эля ушла.
Захотелось шампанского.
Наташа за столом одна.
- Что пригорюнилась? Не угодили кавалеры?
- Ты, знаешь, да. Холодные, как жабы, и слов не говорят - свои мне мысли в голову толкают и про всё знают, о чём подумаю я.
- Привыкнуть можно. Вон смотри, как Доминика с Вероникой веселятся - им дела нет, что кавалеры без рук и головы.
- Ты не ревнуешь?
- К этим нет, но человеческое мне ничто не чуждо.
Вздохнув Наташа:
- Наверно, я дикая.
- Нет, дикая - ты ударенье поменяй.
- Да ну тебя!
Помолчали, прихлёбывая шампанское, любуясь фейерверком.
- Катюшка так легко в круг сверстников вошла, будто всю жизнь здесь прожила.
- И ты войдёшь.
- Ну, может быть…. Скажи мне, Алексей, зачем тебе гарем?
- Так жизнь сложилась.
- С тобою счастлива была я в Н-ске. А здесь…. Как можно чувства разделить на шестерых?
- Ну, хорошо, давай порассуждаем. Вот мы с тобой уедем в город Н-ск. Как думаешь, будет грустить Катюша без сестричек и братишки? Уверен - дня не проживёт. И так любой из них.
- Они же дети.
- Давай о взрослых. Даша - первая женщина моя. Люба - законная жена. Никуши - ….
- Вертихвостки.
- Это внешне, а в душе весьма достойные особы.
- За что же любишь ты меня? Или не любишь - из жалости пригрел?
- Ты удивительно умеешь слушать. Помнишь, я пел?
- И только то?
Подлил шампанского в бокалы.
- Наташенька, ты комплексуешь. Найди себе занятье по душе - жизнь засверкает.
- Нет. Как Люба говорит, я бесталанна. Хотела мужа полюбить, но целого, а не шестую часть. Любовь не задалась, остались дети. Роль воспитательницы мне подойдёт?
- Она им не нужна. Науки все и этикеты оптимизатор преподаёт, а также кормит, лечит и бережёт.
- Стало быть, я лишняя на острове и в жизни.
- Сейчас ты мне напоминаешь вон тех невидимых лентяев. Хочешь в почёте быть у детворы, найди им тему для игры - чтоб интересно было, чтоб тайною дышала. За поцелуй продам такую. Иди ко мне. Целуй.
Наташа села на мои колени, за шею обняла.
- Ну, говори.
Я подставлял лицо её губам и говорил.
- Вы будете искать сокровища погибших кораблей на дне лагуны.
- Они там есть?
- Они там будут.
- Алёшенька, я плавать не умею, а там надо нырять.
- Я научу. Ну, хочешь, прям сейчас.
Затея не прошла. К нам баба Валя подошла.
- Костик уснул. Ты отвези нас на катере домой, а молодые пусть повеселятся.
- Ой, и правда, - Наташа всполошилась. - Малышам в постель пора.
- Бабушка, ну какой дом? Ребятишек в спаленке уложим, и тебе комнату найдём. Валентина Ивановна согласилась:
- Устала я от этих кавалеров.
Бабушку устроив, в спальню к детям заглянул. Наташа пела колыбельную.
На террасе пир горой. Никушки зажигают. Придумали играть в фанты. Вот проигравший генерал полонез Огинского из свирели выдувает. Да так изящно. Где талант зарыт! А он стишки кропает. Потом безликий мушкетёр ходил павлином, на шпагу шляпу водрузив вместо хвоста. Римский Папа гопака плясал в пурпуровой сутане….
- Вот ты где, - в укромном закутке нашла меня Любаша. - А именинница?
- Оставь её в покое. Иль без неё тебя не слушает никто, распорядительница бала.
Люба на грудь мне голову склонила.
- Сюрпризы кончились? Больше нечем удивить? Ну, тогда я. Готовься, Гладышев, ещё раз стать отцом.
- Не хочешь ли сказать….
- Наверное, сама я заслужила такое отношение - мужья за эту новость жён носят на руках, целуют и желанья исполняют.
Я Любушку поцеловал, взял на руки, сказал:
- Что хочешь ты, душа моя?
- Тебя.
- И после этого ты непременно станешь матерью?
- А ты отцом. Кого ты хочешь - сына или дочь?
- Хочу двойняшек - чтобы и сын, и дочь.
- Тогда трудись всю ночь….
Люба уснула на моём плече в спальне своей на первом этаже. Мне не спалось, общения хотелось.
- Весь день молчишь - так не похоже на тебя.
- Ты постоянно занят.
- Этот рай ты создал для меня? Я счастлив, Билли. Что потребуешь взамен?
- Совсем немногого. Поднимайся в кабинет.
- Любу разбужу.
- Не бойся у неё браслет.
Жены не потревожив, с постели выскользнул, оделся, вышел. Поднялся в кабинет. Открыл окно. За ним по-прежнему светло от фейерверка. Под крышею террасы веселятся гости. Я руки на груди скрестил.
- Душу потребуешь? Бери.
- Садись, пиши.
Экран монитора загорелся.
- Что это? - я в кресло сел.
- Читай.
Читаю, «Семь дней Создателя».
- Твои воспоминания о прожитых годах. О виденном, услышанном и пережитом.
- Плата за дары?
- Считай что так.
- А сам?
- Буду читателем.
- Не боишься, что правду с кривдой поменяю?
- Пиши-пиши, история рассудит.
- Ну, что ж….
Пальцы на клавиатуру опустил и настрочил:
«Когда за офицером МУРа закрылась дверь….

А. Агарков. 8-909-071-13-94
п. Увельский 2011г.

© Анатолий Агарков, 2011
Дата публикации: 01.03.2011 13:13:31
Просмотров: 3192

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.