Леночка
Галина Викторова
|
Форма: Рассказ
Жанр: Проза (другие жанры) Объём: 20348 знаков с пробелами Раздел: "Сказки" Понравилось произведение? Расскажите друзьям! |
Рецензии и отзывы
Версия для печати |
|
*** ранее публиковался фрагмент под названием "Не зовите Деда Мороза" *** -1- То, что с Леночкой не все в порядке, было ясно с момента ее рождения. - Пока ничего нельзя определенно сказать. Подождите. Время покажет, - врачи смотрели вниз, изучая протертый линолеум, переводили взгляд в угол, потом в окно, потом в потолок, потом в свои записи и бумаги, куда угодно, только не в глаза. Стандартные ничего не значащие фразы, одинаковые профессионально-участливые лица, километры диагнозов, особым медицинским почерком, больше похожим на частокол зигзагов, словно не писали, а ручку расписывали. Соседки по палате поглядывали осторожно, жалостливо. Ощущая спрятавшуюся за собственным (вполне искренним) сочувствием неподконтрольную разуму радость: беда, бельмастая старуха, нащупывая себе жертву, прошла мимо. Стыдились этой первобытной, неуместной радости, словно она обесценивала сострадание, томились от необъяснимой вины. Боялись заговорить, дурёхи. Нянечка тетя Фира видела всякое, потому не молчала. Высказывалась без обиняков: - Откажись. Зачем тебе дебилка? Только жизнь поломаешь, помяни мое слово, – и сердито гоняла шваброй тапки под кроватями. Но Леночкина мама, Наталья Николаевна, не для того в тридцать два года вышла замуж за «хорошего человека» Сергея, сосватанного родней. Не для того мыкалась несколько лет по больничным кабинетам и коридорам, лечась от бесплодия, не для того неделями лежала на сохранении. Она попросту не поверила в слабоумие дочери. И оказалась права. А «хороший человек» и впрямь оказался хорошим, алименты присылал регулярно, иногда брал Леночку на выходные. И в помощи, в общем-то, никогда не отказывал. Понеслось: астма. Головные боли. Судороги в ножках. Слезы у дочки, слезы у мамы. Какие-то неполадки с психическим развитием, которые врачи не брались лечить, да и диагностировали-то каждый раз по-другому. И что теперь? Не любить её, что ли? Самое печальное - девочка росла некрасивой. Безнадежно некрасивой. Эта некрасота не оставляла никаких шансов когда-либо поправить дело косметикой, удачной одеждой или даже пластической операцией. Непропорционально большая голова, нелепо сидящая будто бы прямо на плечах, без шеи. Вся фигура какая-то кургузая, корявая, неправильная. Как у карлика, хоть роста Леночка была обычного. Неуклюжие медвежьи движения, замедленная речь. И лицо, боже мой, за что девочке такое лицо? Лицо, вызывавшее этот вечный, преследующий, ненавистный вопрос (испуганным шепотом): «даун?» Потребовались упорные занятия, чтобы хоть отчасти сгладить отставание от сверстников. Терапия такая, терапия сякая, и еще какая-то чрезвычайно особенная, авторская, наиновейшего метода (читай: очень дорогостоящая), терапия; травы, массаж, иглоукалывание, лечебная физкультура. Подработки, переводы, репетиторство, чтобы найти деньги на все это. В ежедневном круговороте у Натальи Николаевны не оставалось времени задумываться над некоторыми Леночкиными странностями. Проще было считать их особенности характера. Например, Леночка не терпела сказки. С удовольствием слушала стихи Барто. А книжку Чуковского отталкивала с нервным, захлебывающимся плачем. Про Тома Сойера и Робинзона Крузо – с восторгом, про Незнайку и Снежную Королеву – ни в какую. Объяснить причину, конечно же, не могла. Если настаивали – начинала дрожать, задыхаться, могла упасть в обморок. Однажды даже сорвала новогодний утренник в детском саду: появление Деда Мороза (и ведь славный был Дед: румяный, борода волнами) вызвало настолько дикий приступ, что пришлось вызывать скорую. Поэтому театр не посещали, радио в квартире было отключено, телевизор смотрели опасливо, заранее отмечая в программе подходящие передачи. Зато Леночка оказалась замечательной помощницей. Убиралась, мыла, чистила. Уже в семь-восемь лет, едва научившись читать, отлично готовила по кулинарным книгам, даже самые мудреные гурманские блюда. Идеально стирала и гладила. - Ната, - женившись во второй раз, Сергей почему-то стал звать бывшую жену не Наташей, как раньше, а «Натой», - У Ириши премьера, в семь. Потом, вероятно, небольшой банкет. Пусть Леночка придет, посидит с Юлькой? - Да, Сережа, конечно. Наталья Николаевна тяжело пережила рождение крепенькой, здоровой, щекастой, похожей на отца Юльки. Был момент, когда Наташе казалось, что она ненавидит и Сергея, и его Ирину, и крохотную Юлию, и даже несчастную, ни в чем не виноватую Леночку. Ночами она стояла на коленях и шептала Богу, в которого не верила: - Господи, если ты есть… Пусть у них все будет хорошо. Я могу пожелать им зла. Я иногда желаю. От слабости своей, от бессилия своего, от зависти. Господи, не слушай меня! Ты ведь знаешь, ты же знаешь, что на самом деле я этого не хочу. Пусть будут счастливы, и прости меня, Господи! Спасибо тебе за то, что у Леночки есть сестра. Спасибо за то, что они полюбили друг друга… Считается, что дети жестоки и, как кукушата, стремятся заклевать слабых и уродливых собратьев, выжить их, вытолкать из гнезда. Но то ли это не всегда так, то ли Леночке везло – от нее держались на расстоянии, но не дразнили, не унижали. Сторонились, отшатывались как от неведомой опасности, хотя Леньчка сроду никого не обидела, не ударила. И в садике, и в школе вокруг нее была немая полоса отчуждения. Пожалуй, только с Юлькой Леночка и нашла общий язык. Несмотря на шесть лет разницы в возрасте. А может – благодаря ей. В школу Леночка пошла обычную, по месту жительства. Врачи намекали на спец учреждение для детей с задержкой в развитии, но яростная Наталья Николаевна и думать о таком варианте не хотела. И снова ее решение оказалось верным, Леночка училась вполне сносно. Русский язык, математика, позже – химия, география и биология шли на слабенькую, но «четверку». Насчет литературы с учительницей был длинный разговор, в результате которого Леночку на уроках не трогали, выводя тройку автоматически, а Наталья Николаевна вечерами отстукивала на машинке планы занятий про поэтов серебряного века и чьи-то типичные черты. (Так себе были планы, честно говоря. Скучные, шаблонные, второй сорт.) Сложнее всего было с историей. Историк, он же парторг школы, неоднократно орал в учительской, требуя «отчислить идиотку и не позорить учебное заведение, борющееся за звание…» За Леночку вступался физик, фронтовик, старый татарин по кличке Архимедов Силос. - Не идиоткэс савсем, зачем злое говорил? Физикэс понимал. Лабораторная работэс лучше всех делал. Укуратный, маладэс. Руки золотой, да! Заступничество Силоса не выручало. Леночкино знание истории улучшилось только тогда, когда Наталья Николаевна взялась подтягивать английский у директорской дочки. Бесплатно, разумеется. Чисто из внутренней потребности помогать людям. Так или иначе, школа закончилась и (при папиной помощи) Леночка была зачислена в один из технических вузов. -2- В институте Леночкины «укуратност» и «золотой руки» были, наконец, по достоинству оценены. Впрочем, не сразу. Первая лабораторная работа, погрешность которой составила 0,000%, вызвала хохот и даже не подозрения - уверенность в подделке, подгонке результатов. Вторая работа озадачила. Ассистент Олежек Панин, ведший практические занятия, стоял за Леночкиной спиной и сам обсчитывал ее данные, фигея от их невероятного, издевательского, черт возьми, совпадения с теорией. Через полгода за Леночкой наблюдала целая стайка преподавателей. А еще через год к Наталье Николаевне приехал лично профессор Кривошеев с нижайшим поклоном. И так получилось, что Леночка стала работать лаборантом на кафедре, а ассистент Панин чуть было работу на этой самой кафедре не потерял. Леночкина экстраординарность его всерьез потрясла, он забыл компьютерные игры, забросил недоделанную диссертацию и занялся исследованиями. *** - Она же глупа, как пробка! – в вазочке таяло мороженое, а стоящий у стены официант хихикал в кулак. Приглашенная на свидание брюнеточка тихо зверела, обещая себе никогда! ни за что! больше ничего общего! ни при каких условиях! даже на необитаемом острове! с этим недоноском! не иметь. А Олежек, как сбитая грампластинка, как тупой-твердолобый-тетерев-на-току, говорить мог только об одном: – Я ведь ей четыре раза объяснял, разными словами втолковывал, и так, и эдак. Картинки рисовал. Схемы. Спрашиваю: поняла? А она на меня смотрит, как телка на забор. (- Ты и есть забор. Глухая изгородь. Стенка непробиваемая. Написать бы на тебе из трех букв что-нибудь, - с досадой думала девушка. - Позвоню Сереге, пусть заберет меня отсюда.) - Объясняю в пятый раз и вижу: она же не слушает! Она мне в лицо смотрит, ей интересно, как у меня губы движутся. И своими губищами-лепешками шевелит. Повторяет за мной! Она и читать-то толком не умеет, тоже пришептывает, текст про себя проговаривает. Поверишь, она читает по-сло-гам! И при этом: десять раз опыт повторит – и все десять раз одинаково. Один в один. Точка в точку! ЦИФРА В ЦИФРУ! Так не бывает просто! Это чисто теоретически невозможно: погрешность эксперимента, элементарный шум… Ты куда, Анечка? Стой… Аня! Анюта, что произошло? Ты ку…. В биографии Олега это был не первый неудачный поход в ресторан, хотя впервые все закончилось так стремительно. Сделав неверный (увы, распространенный) вывод, что «все бабы - дуры», он, как истинный ученый (а вот этого было не занимать. Лох-лохом в личных отношениях, в науке Олежек был последователен и цепок), продолжил размышлять над «феноменом Леночки», его причинами, свойствами и возможным использованием. Леночка-коленочка, кошкин хвост! Бесило до невозможности, что сонная корова с творожистым лицом дегенератки собирает установку лучше него, ставит опыт чище, получает данные на порядок точнее. Раздражала ее сутулая фигура, ее маленькие глазки, глядящие неестественно, сикось-накось. Черт знает, где фокусировался ее взгляд, и фокусировался ли вообще. Ну не так смотрят нормальные люди, когда с тобой разговаривают, не так! Эта страхолюдина словно бы заглядывала вовнутрь, сквозь твои зрачки, куда-то глубоко под череп. И что она там видела – было непонятно. Но что–то определенно видела: выражение ее плосколобой физиономии менялось с пробкового на придурковатое, потом на нем прописывалась кретинская радость – и Леночка шла выполнять работу. И приборы слушались! *** Со временем к Леночке выстроилась целая очередь научных сотрудников всех рангов и ранжиров. Если Леночка бралась за работу – то делала все быстро, и результаты ее в перепроверке не нуждались. Другой вопрос, что не на любое задание она соглашалась. Вернее, не то, чтобы отказывала кому-то. Но словно бы не понимала, что от нее хотят. Хлопала короткими ресничками, приоткрывала рот, скашивала набок свою квадратную голову, только слюни не пускала. И молчала. И тут уж хоть на стенку лезь. И лезли некоторые, злились, кричали, что она нарочно издевается, даже какой-то вселенский заговор находили против себя. Мол Петрову-Бесталанному Леночка уже пять серий экспериментов провела, а мне, Иванову-Гениальному – и одну не желает. Это, мол, все интриги и происки завистников. Наблюдательный Олежек довольно скоро сгруппировал ученый люд в кучки, по Леночкиному к ним отношению. Те, чьи поручения она исполняла беспрекословно; те, которых глухо бойкотировала, и третьи, с которыми было то так, то этак. В первой группе оказались люди славные, спокойные, звезд с неба не хватающие, но работу свою знающие. Середнячки. Во второй – откровенные демагоги, шарлатаны, занимающиеся не наукой, а профанацией. (Почему-то, при очевидной бесполезности и даже вредности подобных персонажей, они весьма живучи и встречаются практически в любом коллективе.) А вот третью, совсем небольшую группу составляли личности примечательные: неординарно мыслящие умницы, бредящие завиральными полуфантастическими идеями. Получается, эта добродушная полусонная толстуха что-то понимает в людях? Выходило, что понимает. То ли в людях, то ли в чем-то еще… Но не в науке же, это было несомненно. Исследовательский зуд заставил Олега разговорить пару непризнанных гениев, и выяснилось, что они к Леночке претензий (Нет-нет-что-вы! Ни разу!) не имеют. Всё, что она согласилась для них сделать и сделала – получилось на ять. Ну а те задачи, за которые она не бралась, и впрямь были… Ну как бы так сказать… Гении мялись, блеяли, смущались. И становилось ясным, что они подкидывали Леночке задания и задачи, в выполнимость которых и сами-то не верили совершенно. (Нутром чуяли, что не выйдет. Но хотелось же попробовать! Ну ты ж понимаешь, Олежек! А если б вышло! Это ж три нобелевки и малая Госпремия в придачу, да даже не в премии дело, это ж золотыми буквами в учебники…) Вот ведь фанатики от науки. Нездоровому человеку какую-то галиматью подсовывать. И не стыдно…. А вдруг бы ей плохо стало? У нее пару раз такие припадки были – мама дорогая… -3- Взрослая дочь – дело затратное, это любой родитель подтвердит. Наталье Николаевне повезло: знакомый подкинул шабашку, перевод серии «романов», из тех, что печатают на макулатурной бумаге, снабжают пестрой хлипкой обложечкой и продают на вокзалах и в переходах. Детективный сюжет с весьма фривольными ответвлениями. Работа радости не доставляла, но за подбор синонимов к «влажным долинам», «напряженным холмам» и «маленькой пушистой пещерке» неплохо платили. Телефон зазвенел, когда Наталья Николаевна обдумывала очередное топографически заковыристое предложение. В трубке кричала незнакомая женщина. Кажется, пьяная. Может быть сумасшедшая. - Это все ты! Я знаю, ты всегда завидовала! Сглазила, сволочь, сглазила! Я убью тебя! Убью, убью! – и кому-то, кто был рядом: – Иди к черту! Убери руки! Речь перемежались всхлипываниями и неумелым матом. «Ошибка» - Наташа хотела нажать «отбой», и тут услышала: - И дебилку твою убью! Знаете, как в теплой комнате в секунду покрываешься холодным потом? Это когда распознаешь в истерическом визге голос знакомого человека. Дикие, невозможные слова выкрикивала Ирина, жена Сергея. Он, видимо, отнял трубку: - Ната, извини. Ира не в себе… Нам сегодня сказали, что у Юленьки рассеянный склероз. Разговор с Богом: - Я же просила тебя… - Да пошел ты… - Но за что? Ей-то за что?… - Помоги ей, а? Состояние Юльки ухудшалось резко. Леночка все время проводила у сестры, ухаживая за ней, как профессиональная сиделка. Жизнь веселая деваха, и стоит вам подумать, что хуже уже не бывает, как она, с клоунской ухмылкой сообщает: «Нифига подобного, зайки мои, бывает, ещё как бывает». Сергей и Ирина попали в автомобильную аварию. «Смерть была мгновенной» - соврали сердобольные врачи. Юлька переехала к Наталье Николаевне. Деньги, которые копились на новый холодильник, Наталья Николаевна потратила на кошку. Породы «Невская маскарадная». Девочку. Чтобы в доме не переводились котята. Неделю подумала и привела с помойки трехлапого щенка. А что еще делать, если у тебя две девочки, и они абсолютно всерьез спрашивают: - Мама, почему я такая уродина? - Тётя Наташа, почему я должна умереть? Ведь это несправедливо… - Мам, зачем Юленька так болеет? И «Я вас люблю» совершенно не является ответом. Ничто не является ответом… - Господи, если ты есть. И я должна поверить, что ты благ и милостив? И всемогущ? Если всемогущ – почему ничего не сделаешь? Что, рук нет? Паралич? Наталья Николаевна представила себе Бога, сидящего в инвалидной коляске. Когда-то он был всесилен. Давно, давно. Давно. А теперь не может пошевелиться, поднять руку. Забывает всё. И только в глазах – любовь. Как у Юльки. Как у Леночки. Щенка назвали Тимохой, а кошку – Шехерезадой Степановной. Леньчка перестала ходить на работу. Для нее понятия «трудовая книжка» и «пенсионный стаж» не значили ничего ровным счетом. Это были абстракции, которые никак ее не задевали. С кафедры звонили, пытались что-то выяснить, но Натальи Николаевны чаще всего не было дома, а Леночка вешала трубку после первых же вопросов. Только значительно позже, когда Наталья Николаевна начала бегать по институту с коробками конфет, пытаясь задним числом оформить необходимые бумажки, в институте узнали о ситуации, равнодушно поохали, искренне посожалели об утраченных «умелых ручках», да и забыли о Леночке. Не забыл, понятное дело, Олежек Панин, уже молодой доцент к этому времени. У него относительно Леночки сформировались две теории, которые он называл «Гипотеза Искренней Веры» и «Гипотеза Абсолютной Истины». Либо Леночка может чувствовать, во что собеседник искренне верит - и способна воплощать эту веру в реальность. Что, вообще говоря, уже запредельная фантастика и полнейший выпад изо всяческого научного материализма. Либо она интуитивно чувствует, воспринимает и понимает тайные принципы мироустройства, и эта подсознательная способность войти в контакт с Истиной дает ей возможность проводить сверхточные эксперименты. Предположение тоже абсурдное, но лучших не было. Олег «заболел Леночкой» настолько, что дежурил под окнами, расспрашивал о ней соседок, старушек на лавочках и чуть не попал в милицию, будучи застигнутым с биноклем в подъезде дома напротив. Только вот наблюдения эти были бессмысленны. Все знали, что Юля болеет, она уже перестала выходить на улицу, едва вставала и – по слухам – плохо разговаривала и почти ничего не понимала. На подушке кошка, в ногах – собачонка трехлапая. Леночка рядом, преданнее любой собаки. На заходивших в гости сердобольных соседок рычала тоже по-собачьи, с ненавистью. Ее боялись, теперь уже по-настоящему. - Что ее Наташа не сдаст в больницу? Того и гляди, на людей бросаться начнет, - шипели милые бабушки-на-скамеечке. Одна, баба Надя, качая головой, возражала: - А кто за Юлечкой смотреть будет? Наташа как ломовая лошадь выпахивает, ей некогда, а сиделку никаких денег не хватит нанимать. Вы же знаете, что Леночка все по дому делает. - И Юлю надо бы положить в клинику. Что, не правда, скажете? Зачем Наташа с ней мучится? Не родная ведь, вообще не пойми - кто. Не пришей кобыле хвост, как говорится. Толку от таких подслушанных бесед было мало, и через какое-то время Олег махнул рукой и постарался, как и все: забыть. Прошел год, или два, а может быть, все три, и на международной конференции по каким-то модным нано-вопросам доцент Панин увидел красивую, оживленно и улыбчиво беседующую с англичанами даму-переводчицу. Смутно знакомую. Спутница Олега, молодая ученая барышня, дергала его за рукав: - Чего ты уставился? Да, ноги красивые, но она же тебя старше лет на десять! - Подожди, подожди, - отмахивался Олег. – Откуда я её знаю? Откуда? – он постепенно передвигался между кучками ученых к заинтересовавшей его даме (к полной досаде своей девушки, уточним: с этого дня – бывшей девушки. Не складывалось у Олега с девушками, никак не складывалось). - Dear Natalie Nikolaevna, - услышал он и вдруг понял: это же мама Леночки, аномальной лаборантки! Неузнаваемо похорошела, расцвела просто! Замуж за иностранца вышла? С двумя больными детьми на руках… маловероятно. Не сдала же она их, в самом деле, в хоспис? Не в силах сдерживаться, Олег вырвался из лапок вконец обозленной ученой барышни: - Наталья Николаевна, здравствуйте. Не помните меня? Я с Вашей дочкой работал, Олег Панин. - О! Олег! Конечно помню, - и по-английски: - Господа, позвольте представить, талантливый молодой физик Панин. Североградский Университет. - Наталья Николаевна, как дела у вас? Как Леночка? - («как Юля?» спрашивать было страшно). - Господа, прошу прощения, я вас покину на пару минут. Лена? Вы знаете, она работает нянечкой в шестой больнице. С того времени, как Юлю госпитализировали, Леночка там, можно сказать, поселилась. - И… как? – отважился Олег. - Вы знаете, там, в шестой, работает такой Сергеев Игорь Сергеич, профессор, специалист как раз по рассеянному склерозу. Он новый метод лечения разрабатывает, - Наталья Николаевна перешла на шепот. Боюсь сглазить… - Кажется, очень помогает. Юля ходит, обмороки прекратились, память, зрение улучшились… - и Наталья Николаевна, забыв об иностранцах, суеверно поплевала через плечо. - А Леночка? Не собирается к нам вернуться? - Нет, что Вы. Лена совершенно счастлива. В больнице на нее не нарадуются, идеальная сиделка. В ее палатах выздоровление на порядок быстрее, так все говорят. И еще… - Наталья Николаевна улыбнулась одними уголками губ, задумчиво и отстраненно. - Игорь Сергеич постоянно внушает Леночке, что она – красавица. И знаете? Она верит… © Галина Викторова, 2008 Дата публикации: 05.08.2008 12:47:02 Просмотров: 4322 Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь. Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель. |
|
РецензииЕлена Хмелевская [2013-03-20 01:25:41]
Написано замечательно, по-моему. Жаль, что рассказ - из сферы прекрасных утешительных фантазий, поскольку рассеянный склероз не излечим, а страдающие болезнью Дауна не учатся в вузах, во всяком случае в России. Но от этого история не становится менее интересной и тонкой.
Наоборот, хочется верить, что так - бывает. Или хотя бы будет бывать. Ответить Светлана Оболенская [2008-08-06 12:05:48]
Какая интересная история! И как блестяще написано! Читала, не отрываясь,все так достоверно и тонко - не только про Леночку и Юлю, но и в конце - про Наталью Николаевну. Неожиданно радуешься всему,что произошло. Спасибо! Ответить Михаил Лезинский [2008-08-06 11:57:32]
|
|