Чужая воля 5

Юрий Леж

Форма: Повесть
Жанр: Фантастика
Объём: 22237 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Окончание повести.

5
После удушающих приторных ароматов множества белых роз, гвоздик, непонятно откуда взявшихся в разгар осени тюльпанов, запоздалых астр, расположившихся в хрустальных и керамических вазах, пластиковых обрезанных бутылках и даже простых литровых стеклянных банках по всему кабинету старика, предпочитающего, как знали поздравители, именно белый цвет, запахи чуть подгоревшего мяса, расплескавшегося бульона, заправленного майонезом салата, которые почуяла Некта, проходя мимо ресторанной кухни вдоль длинного стола уже сервированного к началу торжественного банкета, показались агентессе верхом благовоний. Конечно, цветы она, как и большинство женщин всех Отражений вселенной, любила, но такое изобилие показалось девушке излишеством на грани пошлости, ну, все равно, как обвешаться драгоценными камнями всех разновидностей и стилей огранки вперемешку, чтобы под их массой не видно было одежды. Впрочем, девяностолетний юбилей – случай неординарный, пожалуй, только это извиняло продолжающих приносить букеты и сюда, в банкетный зал. Официанты уже, кажется, начали тихо и зло материться, разыскивая по укромным уголкам подсобных помещений любую мало-мальски пригодную тару для роз и гвоздик и расставляя цветы подальше от стола, прекрасно понимая, что занюхивать розами слабосоленую форель или селедку под шубой – удовольствие не большое.
Длинный просторный зал постепенно наполнялся приглашенными, и Некта, устроившаяся за столом поближе, но не рядом с именинником, не сдержалась и вполголоса легонько застонала – даже если выступать с поздравлениями будет каждый десятый, то раньше полуночи ей с дедом отсюда не выбраться.
– Подсчитываете предстоящее количество обязательных застольных речей? – тихонько спросил её сидящий рядом сухонький и невысокий пожилой мужчина лет шестидесяти с небольшим.
Агентесса обреченно кивнула.
– Вот и мне всегда делается не по себе, если приходится присутствовать на таких торжественных мероприятиях, – охотно поделился ощущениями старичок. – Слава богу, это не так часто происходит… разрешите представиться – Марк Иваныч…
– Некта, – буркнула девушка, ей не очень-то хотелось завязывать с кем-то из присутствующих близкое знакомство, обыкновенно сопровождающееся обменом телефонами и адресами, агентесса рассчитывала скромно и незаметно просидеть весь прием, прикидываясь посторонней, пришедшей сюда с кем-то из гостей, пожелавших вывести малолетнюю дочку или даже внучку в свет.
– Оригинальное имя, – одобрил Марк Иванович. – Никогда такого не слышал.
– Если вам нужно что-то более простое, то по паспорту я – Марина, – не стала скрывать агентесса.
Похоже было, старичок не намеревался впихивать ей в руки свою визитку с позолоченной каймой, расспрашивать о близких родственниках, интересоваться семейным положением, он с первого взгляда показался самодостаточным, не требующим излишнего общения, к которому так склонны люди пожилого возраста. И Некта успокоилась, приняв ненавязчивые ухаживания своего застольного кавалера, выраженные в наливании вина в бокал и указании лучших закусок на столе. Впрочем, продолжалось это недолго – торжественная часть юбилея началась, едва лишь гости расселись за столом, и в промежутках между высокопарными, напыщенными, поздравительными речами и «бурными аплодисментами, переходящими в овацию», полноценно общаться даже с сидящим рядом человеком было чрезвычайно затруднительно.
Агентесса вяло прихлебывала кисленькое сухое вино с трудноуловимым цветочным ароматом, кажется, рислинг, и отчаянно скучала, стараясь не прислушиваться к затянувшимся славословиям, впрочем, уже после третьего торжественного тоста большинство присутствующих, правда, соблюдая очередность и не оголяя праздничный стол до неприличия, потянулось в небольшой вестибюльчик – курить в банкетном зале по просьбе самого юбиляра было нельзя. Некта воспользовалась удобным случаем и теперь перед грядущим выступлением кого-то из коллег, знакомых или бывших соседей Ивана Кузьмича ускользала из-за стола, а в курилке с независимым и серьезным видом устраивалась в дальнем уголке, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, да и не привлекала, откровенно говоря. Основной контингент гостей находился в возрасте далеко за пятьдесят, ну, или ближе к шестидесяти, молодежи было настолько мало, что Некта и еще пяток юношей и девушек до тридцати лет просто растворялись в общей массе пожилых, но откровенно молодящихся гостей девяностолетнего «патриарха судебной системы государства», как пафосно назвал старика кто-то из выступающих.
Здесь, на очередном перекуре, агентессу выловил, иного слова не придумаешь, постоянно меняющий свою дислокацию за столом бывший изначально её соседом Марк Иванович с малюсенькой, на пару-тройку затяжек, трубкой в руке, набитой отнюдь не ароматным голландским или английским табаком, а чем-то чрезвычайно резким и крепким, хоть и не противным на запах. Развлекая юную даму и, видимо, развлекаясь сам , старичок начал коротко, очень едко, даже зло, но при этом остроумно и занимательно, заочно знакомить Некту с присутствующими на юбилее персонами. Досталось от него и судейским, составляющим большинство гостей, и представителям полицейского департамента, и прокурорским; не избежали печальной участи попасться на глаза язвительному Марку Ивановичу и парочка известных художников, и знаменитый на всю страну сочинитель дамских романов и сценариев к мелодраматическим сериалам, и несколько непонятным образом затесавшихся в такое специфическое общество дам полусвета. Агентесса от всей души посмеивалась над краткими, убийственно точными характеристиками персонажей, одновременно удивляясь глубоким познаниям старичка в закулисной части общественной и частной жизни присутствующих.
В общий зал она вернулась в хорошем настроении, особенно довольная тем, что Марк Иванович не стал провожать её до места, а как-то незаметно «отцепился» по дороге, примкнув к небольшой группе о чем-то толкующих между собой преподавателей Университета – были здесь и такие, в основном с юридической кафедры.
Возвращаясь к своему месту, Некта обратила внимание, что виновник торжества одиноко сидит во главе стола – отбывшие положенные по местному этикету сорок пять минут Генеральный прокурор и Председатель Верховного Суда покинули ближайшие к юбиляру места слева и справа, и теперь Иван Кузьмич оказался в некой импровизированной изоляции от общества. Впрочем, к нему то и дело подходили гости, поздравляли, желали всех благ и здоровья, но ручеек этот с каждой минутой истончался, грозя в ближайшее время пересохнуть окончательно. Недолго думая, агентесса бесцеремонно уселась на освободившееся место главного прокурора страны, отодвинула подальше неубранные еще тарелки и завладела пузатеньким коньячным бокалом, из которого гость явно не пил.
– Тебе скучно, дед? – наивно поинтересовалась Некта, вылавливая на столе бутылку и самостоятельно наполняя бокал.
– Мне уже не скучно, мне тоскливо, – откровенно признался старик, меланхолично посматривая по сторонам. – Беда в том, что еще час-полтора просидеть придется, иначе гости просто не поймут такого раннего ухода с банкет самого юбиляра.
– Жаль ты не куришь, – искренне посочувствовала девушка. – Там время быстрее уходит, да и непринужденнее общение получается, когда с сигареткой-то…
– Я уже заметил, – усмехнулся судья. – Ловко тебя подцепил Марк… уж и не знаю, нужна ты ему зачем или просто по привычке – тренируется, чтобы класс свой не растерять…
– Он – меня? – нарочито удивилась Некта.
– Ты думаешь, Марк Иваныч Волков – это такой простенький, безобидный старикашка, этакий делопроизводитель уездного присутствия? Архивариус вульгарис? – засмеялся от души юбиляр.
– Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее, – насторожилась, прикидываясь одновременно беззаботной, агентесса, допивая коньяк и вновь протягивая руку к бутылке.
– А поподробнее не получится, – с легкой ехидцей улыбнулся старик. – Поподробнее никто ничего не знает, даже я, хотя этот парень вырос на моих глазах в самом прямом смысле – мы были соседями по дому полвека назад.
– И в кого же вырос за полвека такой милый и обаятельный старичок? – не пожелала успокоиться Некта.
– Последние тридцать пять лет Марк Иваныч руководит политической разведкой страны, – чуть понизив голос, хотя необходимости в этом не было никакой, серьезно ответил судья. – При социалистах, при военных и теперь – при нынешних демократах. Бессменный и незаменимый. Впрочем, об этом знают или догадываются, наверное, все присутствующие за редким исключением.
– Я вот, например, не знала, – задумчиво произнесла девушка. – И ты его пригласил на юбилей, как… кого?
– Исключительно, как бывшего соседа и хорошего человека, – засмеялся старик. – Наши дружеские отношения прошли проверку временем, но вот для тебя, похоже, какая-то проверка только начинается. Маркус просто так ни с кем и никогда не общается, даже на подобного рода мероприятиях, уж я-то его знаю лучше всех… и не только среди собравшихся…
– А чего меня проверять? – изображая недоумение, пожала плечами агентесса. – Со мной все и так ясно…
– Некта, ты чем-то привлекла Марка, поверь мне, – вновь посоветовал юбиляр. – Чем, зачем и почему – я не знаю, но будь, пожалуйста, поаккуратнее на словах.
– Можно подумать, я всем подряд по пьяни рассказываю откуда появилась и что здесь делаю, – презрительно фыркнула девушка, но тут же спохватилась: – Извини, дед, я тебя обидеть не хотела, приму к сведению, ладно?
– … что это любезная Некта желает принять к сведению?
Замаскированный застольным шумом, прикрывшись постоянными перемещениями гостей с места на место, незаметно даже для агентессы подошедший к столу Марк Иванович смотрел на юбиляра и девушку весело и совершенно трезво, будто весь вечер пил минеральную воду, плотно закусывая разносолами с праздничного стола. Но веселый, казалось бы, непринужденный взгляд его был пронизывающим, глубоким и пытливым, выворачивающим наизнанку сущность человеческую – так главный разведчик страны в этот вечер смотрел на агентессу впервые.
Некта резко, будто подброшенная невидимой пружиной, поднялась на ноги и ответила на взгляд взглядом, будто играя с пожилым мужчиной в детскую игру «кто кого переглядит». И шумное банкетное общество, и сидящий рядом юбиляр в этот миг словно ушли куда далеко-далеко, растворились, как сахар в горячей воде – не исчезая, но меняя свое состояние, превращаясь из твердых кристаллов в жидкий насыщенный раствор. Не обращая внимание на происходящие вокруг странности, двое, не отрываясь и не моргая, упрямо и с вызовом смотрели в глаза друг другу…

…в полутемную, загроможденную антикварными шкафами со старыми потертыми книгами и комодами, заполненную внушительным письменным столом, на котором и горела единственная лампа под темно-синим абажуром, укрытую от нескромных взглядов извне плотными черными портьерами на небольших окнах, отделанную деревянными, мореного дуба, панелями выше человеческого роста комнату генерал-полковник Волков вошел первым, даже не подумав пропустить вперед Некту, нарушая уже сложившееся, было, о нем впечатление, как о человеке воспитанном, умеющим вести себя в обществе.
Неторопливо следующая за главой местной разведки агентесса Преисподней нарочито отстала на пару шагов, мельком оглядывая пустое помещение, но ничего особо интригующего не заметила – раритетная мебель и плотные шторы на окнах, причудливые экзотические безделушки, собранные, похоже, со всех стран этого мира, старинные тонкие кружевные салфетки, укрывающие поверхность комодов, слабое – чуть только разглядеть протянутую руку – освещение, которое правильнее было бы назвать подсветкой, и глубокая, плотная многозначительная тишина не были для не нее чем-то необыкновенным, диковинным. А хозяин – ну, не в чужой же дом привел её Марк Иванович! – быстрыми и легкими шагами преодолел расстояние от входной двери до письменного стола, привычно уселся в хорошо ему знакомое удобное кресло и пристально взглянул на задержавшуюся гостью. Слегка выцветшие глаза его чуть заметно блеснули, отражая свет настольной лампы, и агентессе показалось, что синяя, призрачная искорка так и осталась, замерла в хрусталике, усиливая возникшее вдруг ощущение иррациональности, потусторонности происходящего.
Кажется, старичок-разведчик начинает что-то говорить, голос его звучит жестко, отчетливо, совсем не так, как это было только что, в курилке банкетного зала, но Некта не понимает ни слова, как ни старается вникнуть, прислушаться… и уже через пару минут бросает это бесполезное занятие, тем более, ей и без того отлично известно о чем идет речь. Кажется, Шура Цветкова – эта простенькая, симпатичная девчонка совсем не так проста. Внучка? запоздалая дочь? племянница? ребенок погибшего друга? Ерунда, тут что-то не то, так не бывает, вернее, бывает, но в дурных мелодраматических романах и бесконечных телесериалах для домохозяек. Ерунда… или не ерунда? Но и это, в конце концов, совершенно неважно…
В этот момент Некта раздваивается. Одна её часть, на ходу продолжая в уме жонглировать только что услышанными от старичка словами, неторопливо отходит от стола к занавешенному окну и бесцеремонно прислоняется плечом к деревянной панели простенка. А вторая… вторая остается на месте, отступает на шаг назад, отмечая, как у замолчавшего разведчика изменяется выражение лица и, кажется, даже слегка округляются глаза от такого непривычного фантастического зрелища, увиденного не на экране телевизора, а в собственном рабочем кабинете. Агентесса не просто раздвоилась в его собственном сознании или воображении, их и физически стало – две Некты: стоящая у окна в непринужденной вольготной позе и напряженная, словно ожидающая внезапного удара, возле стола… Такого Марк Иванович не видел никогда в своей насыщенной, богатой событиями и невероятными происшествиями жизни – чтобы вот просто так, у него на глазах, без всякой престижитаторской техники, магических пассов или резких отвлекающих внимание движений непростой – он это понял по первому же разговору с агентессой в курилке – но все-таки человек разделился, подобно амебе или какой-нибудь инфузории, на два совершенно идентичных экземпляра. Старичок замер на полуслове, кажется, даже забыв до конца прикрыть рот…
В полутемном рабочем кабинете главного разведчика наступила странная загробная тишина, похожая на ночную кладбищенскую, как показалось агентессе. Но – ненадолго. Будто освободившись от чего-то ненужного – своего второго «я» – первая, стоящая у стола, Некта чуть подняла руки ладонями к плечам и словно забросила этим жестом себе за спину сгусток кромешной тьмы, из которой, поглощая миниатюрную фигурку девушки, начало появляться, формируясь, отливаясь из ничего… будто вырубленное из темно-красного гранита, почти черное в полутьме, скуластое лицо, полностью лишенное растительности… лишь на голове, чуть скрывая аккуратные, но за многие тысячи лет существования слегка притупившиеся едва заметные рожки вились густые и жесткие вороные кудри…
И тут Марк Иванович понял, что полутьма кабинета и первозданная темнота за плечами исчезающей первой Некты, совершенно не мешают ему в деталях видеть незваного гостя, словно освещенного ярким черным прожектором. Он был высок, широкоплеч, могуч и полон внеземной абсолютной власти, но – удивительное дело! – настолько в меру, что выглядело это не устрашающе, но грозно. Отличный, но совершенно немодный в этом Отражении костюм цвета горького шоколада плотно, но не в обтяжку, облегал сильное тело, белоснежная сорочка, цветастый галстук с широким узлом, темный рубин-астерикс в золотой заколке, черные ботинки, нет, это не обувь – глубокая непроглядная мгла чуть выше щиколоток все еще окутывала ноги возникшего ниоткуда пришельца… впрочем, кроме багрово-черного лица и кистей рук – рожки-то можно было и не заметить в первые самые волнующие минуты – ничто не говорило об истинной природе неожиданного гостя, решившего появиться перед глазами разведчика столь экзотическим образом, разве что – абсолютная неподвижность, присущая лишь неживым, неподвижность памятника, скалы, гранита и мрамора…
Оставляя за спиной первозданную тьму Преисподней и жадно пожираемый вечным мраком аватар агентессы, Иерарх делает шаг к столу, окончательно являясь смертному в том виде, к которому он успел привыкнуть за последние столетия. Недоумевающий, шокированный и откровенно растерянный главный разведчик страны, совсем уж наивно, почти по-детски, хлопая глазами, приподнимается с кресла… Некта у окна отталкивается от деревянной панели, выпрямляясь, меняя расслабленную вольготную позу на более строгую, соответствующую моменту… она великолепно понимает, что одному из высших бесов совершенно наплевать в каком виде агентесса присутствует в помещении, он и глазом бы – пронзительно черным, вобравшим в себя великую ночь загробного мира – не моргнул, увидев свою лазутчицу распятой, прибитой ржавыми гвоздями к стене или распластанной на полу с выпотрошенными внутренностями…
– Вот мы и встретились, Маркус Иоганн Вольф! – звучит, заполняя всю комнату, глубокий могучий голос Иерарха.
Марк Иванович, только что пытавшийся привстать, бессильно опускается на стул, оседает, растекаясь по высокой спинке. Неподвижная, как памятник самой себе, Некта вдруг совершенно отчетливо видит, как угасают в разведчике стандартные, готовые вот-вот вырваться фразы: «Кто вы такой?», а может быть: «Что вам здесь надо?», привычно служащие в критической ситуации лишь для затяжки времени, позволяющие хотя бы немного придти в себя, чтобы… но сейчас Марк Иванович, он же Маркус Иоганн, в глубине сознания не хуже своих незваных гостей понимает, что никакие слова не помогут… он полностью во власти потусторонней силы, которая проявилась в его кабинете вовсе не для того, чтобы при жизни забрать его в Преисподнюю. Проявилась…
Старый разведчик, кажется, находит ключевое для себя слово, ощутимо вздрагивает и, отвлекаясь от фигуры Иерарха – один бог ведает, какого усилия воли это стоило Маркусу! – находит взглядом замершую у окна агентессу.
– Классно сработано, – с трудом шелестит словами, делая ничтожную попытку перехватить инициативу, Марк Иванович. – Никого другого я бы сюда не допустил. Вы отменно подвели ко мне своего человека…
– Человека?..
Кажется, впервые за все время недолго общения с высшим бесом Некта слышит, как искренне и с удовольствием смеется Иерарх. Впрочем, агентессе и самой на какое-то мгновение становится забавно от того, что старый разведчик назвал её человеком.
– Неважно, – едва приподняв руку, слабо отмахивается Маркус. – Вы поняли, о чем я говорю…
Старый разведчик как-то незаметно и очень быстро приходит в себя.
– Я знал, о чем ты будешь говорить еще до появления здесь, – с легкой небрежностью в голосе и демонстративным самодовольством сообщает ему Иерарх. – Нужные варианты будущего в разных Отражениях, при желании, выстраиваются также легко, как варианты прошлого…
Бес резким и плавным движением приближается к своему собеседнику и совсем неожиданно, по-человечески, как-то несолидно, будто опровергая собственный образ великого владыки грешных душ и знатока потоков времени, присаживается на столешницу, свесив левую ногу, а второй продолжая упираться в пол. Казавшийся минуту назад незыблемым, основательный массивный стол вдруг едва слышно, жалобно трещит, поскрипывает, готовый развалиться под неожиданной тяжестью невыносимого бремени Иерарха Преисподней. Высший бес слегка морщится, деловито проводит ладонью по столешнице, будто поглаживая, успокаивая мебель, и поворачивается к продолжавшей все это время стоять неподвижно Некте:
– Подойди ближе, живущая…

…старичок не выдерживает первым, смаргивает, отводит взгляд, а девушка еще несколько секунд не может справиться с собой и, застыв неподвижно, разглядывает седой висок Марка Ивановича. Когда заканчиваются эти томительные, вязкие, как мед, мгновения, Некта легким, небрежным тоном говорит деду:
– Мне надо бы позвонить, ладно? Если что – не волнуйся и не ищи меня, завтра я, как обычно, объявлюсь вечерком в суде…
Не давая возможности ответить и задать неизбежные ненужные вопросы, агентесса быстренько разворачивается и проскальзывает между столом и стульями, непринужденно теряясь среди гудящих разговорами гостей. Она никак не может понять, привелось ли ей видеть прошлое или грядущее, когда случилось или случится, если такое вообще было или будет в этом Отражении, личное явление из Преисподней Иерарха и его загадочный разговор с таинственным Марком Ивановичем Волковым, Маркусом Иоганном Вольфом.
В курительном вестибюле Некта подходит к давно примеченному висящему в дальнем уголке на стене телефонному аппарату, размышляя лишь об одном – понадобится ли таксофонный жетон или отсюда можно звонить бесплатно всем желающим?
– Привет, Сашок, скучаешь, небось?
– Привет, а кто это?
– Вот уж не думала, что ты обо мне забыл, – весело хохочет агентесса.
– Так я тебя по телефону ни разу не слышал, – растерянно пробует оправдаться Цветков. – Тут голоса, знаешь, как искажаются…
– Ладно, не ври, – не обращая внимания на его слова, советует девушка. – Скажи проще – не ожидал, вот и не признал сразу.
– Ага, ты права…
– Знаешь, что… забирай-ка ты сейчас Шурку, и приезжайте ко мне, надеюсь, адрес не забыл? На всю ночь, а может – и на весь завтрашний день, там видно будет… а вот, как вы у родни отпрашиваться будете – это ваши проблемы.
– Я понял, понял тебя!– обрадовано отвечает Цветков.
– И еще… кто-то в прошлый раз о друзьях говорил, которые, как бы, не против присоединиться, правильно помню? Так вот, тащите и их, кто вырваться из дома сможет… но не больше десятка, квартирка у меня не резиновая, а на лестнице устраиваться ночевать как-то не по-людски будет… лады?
Повесив трубку и отойдя на пару шагов в сторону, Некта достает сигареты… договорившись с Цветковыми провести вместе ночь – она не разделяла эту парочку на Сашку и Шуру, они были едины даже при разговоре с кем-то одним – чего агентесса, по ставшим теперь понятным причинам, не могла сделать последние несколько недель, она чувствует, как отступила, ушла из нее чужая воля. И, видимо, вознаграждением за найденный подход к таинственному Маркусу, зачем-то так нужному Иерарху именно здесь и сейчас, ей будет позволено провести время до следующего задания не в скучной до одурения бухгалтерии Преисподней за изнуряющими унынием накладными и счетами, а в этом Отражении. И плевать, сколько она пробудет здесь – год, десять или всего неделю…

© Юрий Леж, 2013
Дата публикации: 17.03.2013 09:27:54
Просмотров: 2154

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.