Богиня ex machina. 5-6

Юрий Леж

Форма: Повесть
Жанр: Фантастика
Объём: 33277 знаков с пробелами
Раздел: ""

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Продолжение повести.

5
– Вы знаете, комиссар, а дело-то это не такое простое, как оно кажется из столицы, – признался начальнику городской полиции Рихард Хольм после трех дней суматошной беготни по улицам и переулкам, почти военной рекогносцировки возле особняка академика Пильмана и еще одного доходного дома неподалеку от университета, после двух десятков непринужденных, казалось бы, бесед с совершенно разными городскими обитателями, двух официальных допросов явных наркоманов, пойманных едва ли не со шприцем в руке участковыми надзирателями и угрожающего разговора со скупщиком краденого – единственным на весь город, которого комиссар Тарон уже несколько лет никак не мог прихватить с поличным.
– А что вы хотите? – вздохнул уставший за эти дни, наверное, больше, чем за двенадцать лет предыдущей спокойной службы в городе начальник полиции. – Издалека многое кажется не таким, как есть на самом деле.
Они сидели в кабинете комиссара, пытаясь подбить хоть какие-то связные итоги для рапорта в столицу, но то и дело срывались, углубляясь в детали, невыясненные обстоятельства и таинственные, на первый взгляд, происшествия. За окном весенний яркий день превратился в сиреневые, а затем и в густые синие сумерки, и Феликс Тарон извлек из-под стола редко используемую им весной и летом настольную лампу, чтобы разогнать сгустившуюся тьму в помещении. В кабинете посветлело, но на душе особиста и полицейского по-прежнему царил беспросветный мрак.
– Но отчитываться мне в отдел, тем не менее надо, – жестко восстановил цель их маленького совещания капитан Хольм. – Давайте еще раз попробуем…
– А чего там пробовать? – махнул рукой комиссар. – Ничегошеньки у нас не сходится. Если верить всем опрошенным, академик Пильман по приезде в город посещает только пару лабораторий университета, к биохимии отношение имеющих очень косвенное, скорее – чисто химических, обедает и частенько ужинает в одном и том же ресторане «Савой», ритуально встречается с городскими чиновниками, со мной в том числе. Дома его никто не навещает, по ночам академик в вервольфа не перекидывается и по окрестностям в поисках добычи не рыщет…
– … хотя никто, конечно же, специально не контролировал возможные ночные перемещения Пильмана, зато точно установлено, что после его прибытия обязательно появляется новая партия очень качественных наркотиков, – продолжил в тон своему собеседнику особист. – Часть из которых, кстати, распространяют среди постояльцев гостиницы Пальчевского, там же останавливается всегда наша, столичная, богема.
– Ну, насчет не контролировал… все-таки полицейские патрули по ночам приглядывают за особняком Пильманов несколько тщательнее, чем обычно, ну, в те дни, когда академик живет в городе, – поправил капитана полицейский. – Как-никак, а мировая знаменитость, но вот чтобы такой человек работал простым наркокурьером – это уж увольте, даже при «мозговом штурме» такая идея покажется слишком бредовой.
– Я думаю, так же… про наркотики, – уточнил Хольм. – Скорее всего, тут простое совпадение, ну, или кто-то просто пользуется случаем и шумихой в связи с приездом академика, а вот ночь… как мы оба поняли, Пильман постоянно контактирует с людьми при свидетелях, причем, совершенно различных, и сговор между ними фактически исключен, но ведь бывают случаю, когда он общается с кем-то и тет-а-тет?
– Если вы по поводу тех девиц, что несколько раз навещали академика… – чуть поморщился комиссар. – Понимаете, у нас, в провинции, профессиональная проституция не приветствуется. Но вот на такого рода приработок горничных, коридорных, студенток общественность смотрит сквозь пальцы, снисходительно. А академик, хоть и солидный человек, в возрасте, но вовсе не импотент, тем более, вдовец, и никаких оргий во время пребывания в городе не закатывал, да и в студенческих безобразиях, как я знаю, не участвовал…
– То есть, пригласить девушку на ночь, ну, или на пару-тройку часов – и никто не обратит особого внимания, это нормально и в рамках городской морали, верно? – кажется, ухватился за подброшенную мысль особист. – И это получается невыявленный, закрытый канал связи… с кем и зачем? Вопрос интересный, но никаких, даже иррациональных ответов на него мы сейчас не дадим.
– Даже если и дадим ответ, это нам никоим образом не прояснит – как академик ухитряется во время приезда синтезировать свой препарат, – усмехнулся полицейский.
– Кстати, о препарате, господин начальник полиции… Вы – человек местный, могли и не обратить внимания, но вот я… мне бросилось в глаза, что среди девушек в возрасте от шестнадцати до восемнадцати, то есть окончивших школу пару лет назад или бывших тогда старшеклассницами, удивительно много красавиц, – задумчиво сказал гость. – Именно в эти годы…
– Да-да, я помню, – несколько торопливо перебил Хольма комиссар. – Именно тогда академик Пильман начал свои процедуры по нехирургической кардинальной косметологии.
– Вы знакомы и с такими умными столичными словами? – удивился капитан. – Не ожидал от простого полицейского…
– Университет рядом, тут многого наслушаешься, общаясь и со студентами-буянами, и преподавателями, берущими их на поруки, – нарочито оправдался Тарон. – Для вас – дикость, а у нас в любой дешевой кафешке можно услышать рассуждения о синтезе дезоксирибонуклеиновых кислот, замене углерода в белке на кремний, ну и тому подобной чуши…
– Это и в самом деле чушь или только вы так думаете? – подозрительно с просил Хольм.
– Ох, господин капитан, – вздохнул полицейский. – Давайте все-таки писать отчет, а то уже ночь на дворе, меня дома ждут, а у нас, кроме заголовка, не родилось ни одной осмысленной строчки.
– Ну, думаю, ваша племянница отлично понимает специфику розыскной работы, пусть здесь она осуществляется и не в таких масштабах, как в столице, – заметил особист. – Значит, волноваться по поводу вашей задержки на службе не будет…
– Не стоит акцентировать внимание на родственных связях, это провинция, и тут все тянут своих поближе, так надежнее, – огрызнулся комиссар. – Что касается Эмилии, то постарался сделать все, чтобы девчонка после школы не бросилась покорять столицу… до сих пор отлично помню, что там случается с такими юными «покорительницами»… а вот волноваться она все равно будет, за последние двенадцать лет я задерживался на службе, тем более так поздно, лишь дважды.
– Я не хотел вас обидеть, господин комиссар, – сухо извинился Хольм. – Давайте и в самом деле начинать писать…
С десяток листов отличной писчей бумаги, специально принесенных племянницей начальника полиции из машбюро мэрии – полицейские обыкновенно обходились желто-серыми, расползающейся под нажимом авторучки листами, но не показывать же гостю из столицы свою провинциальную бедность и убогость – давно уже скучали на столе перед сотрудником Особого отдела. И хотя тому по-прежнему в голову лезла сплошная канцелярская дребедень, вроде «проведения оперативных мероприятий», «по результатам опросов» или «вследствие сопоставления имеющихся фактов», вкупе почему-то с сухим и торжественно-приказным: «В связи с вышеизложенным…», капитан Хольм довольно быстро набросал черновик, отметив в нем активное содействие его миссии местного полицейского управления, запросив малозначимые архивные данные и присовокупив завуалированную просьбу о помощи людьми. Сказалась и канцелярская сноровка, и опыт по написанию десятков и сотен всевозможных важных и не очень бумаг, которыми и рядовые сотрудники, и руководство не только Особого отдела, но и всего Департамента умело прикрывало собственные промахи и выпячивало мало-мальски значимые достижения.
Прочитав вслед за самим особистом составленный отчет, комиссар, с разрешения своего визави, поправил парочку малозначащих фраз, в душе признаваясь, что сам бы за такое сочинение от подчиненного поставил бы тому школьный «неуд» по содержанию, но все же завизировал бумагу и вернул её Хольму.
– Надеюсь, до почтамта вы доберетесь самостоятельно? – осведомился полицейский, закрывая кабинет после того, как оба полуночника вышли в приемную. – Какой бы мы ни были провинцией, но почта и телеграф у нас имеют круглосуточно работающий отдел, только не рвитесь через парадную дверь, пройдите левее, там служебная, её не запирают на ночь… да и такси вас уже ждет у выхода из управления, на нем же доберетесь потом до гостиницы…
Капитан коротко кивнул, напомнив, что завтра с утра планирует посетить университетские общежития – пожалуй, больше для проформы, чем в надежде узнать что-то новое для себя и для дела.
– А я займусь текучкой, – в ответ сообщил полицейский. – Знаете, как бы ни было у нас спокойно, но за три дня накопилось, думаю, порядочно бумаг, требующих моего вмешательства.
…торопливо пробираясь проходными дворами в непривычном пустынном мраке давно спящего провинциального городка комиссар Тарон все с новой и новой силой укорял сам себя: «Старый дурак! Совсем перестал ловить мышей и расслабился здесь, в покое и благополучии синекуры! Все оперативные навыки потерял, как и не было их никогда! Ну, как же я мог не заметить того, что просто бросается в глаза? И ладно бы месяц-другой назад, когда был не в курсе всей этой чудовищной истории с Пильманом, но после рассказа особиста я просто обязан был широко открыть глаза и посмотреть вокруг!!! Нет же, искал зачем-то школьные фото этой Милки, когда и так все было понятно, бродил кругами по улицам вслед за приезжим, которому наши проходные дворы и сквозные тупики в диковинку…»
В небольшом двухэтажном домике, едва ли не в седьмом поколении принадлежащем семье Таронов, который ни один, даже самый въедливый налоговый инспектор не осмелился бы назвать особняком или усадьбой, лишь на первом этаже, в угловом, кухонном окне горел слабый свет, но – комиссару повезло, Эмилия еще не ложилась спать, привычно поджидая с работы беспокойного дядюшка, изрядно припозднившегося в этот раз. То, что по вине родственника сорвался её выход в кино с одним интересным пареньком, девушку совсем не тревожило, было бы желание, а кино – никуда не денется, а вот приезд столичного особиста, нагрузившего начальника полиции какими-то таинственными делами, серьезно волновал его родственницу.
Но тем не менее, Эмилия встретила своего дядю разогретым в очередной раз легким ужином, который Феликс проглотил, кажется, не заметив, что лежало перед ним на тарелке, и дело тут не в рассеянности, девчушка еще на пороге дома поняла, что комиссар чем-то сильно взбудоражен и с трудом сдерживается, чтобы не начать расспрашивать её о чем-то прямо в прихожей. Закончив с едой, полицейский вдруг попросил у племянницы не слабенький чаек, чтобы можно было в спокойном сне провести остаток этой ночи, а чашку кофе и ликер.
– Ох, дядя Феликс, что-то ты разгулялся на ночь глядя, – назидательно заметила девчушка, копируя интонации своей матери. – Уснешь, наверное, под утро, а ведь тебя ждет еще нервотрепка с этим викингом…
– Раз уж ты сама вспомнила о нервотрепке, то, пожалуй, начнем с тебя, – отозвался комиссар, щедро подливая в чашечку кофе темного миндального напитка и с легким прищуром разглядывая присевшую напротив него племянницу.
В свете маленького бра с матовым абажуром и слабенькой лампочкой, рыжие кудряшки Эмилии светились наподобие нимба, а лицо девушки – умиротворенное и заботливое – выглядело идеалом домашней хозяйки. Но Феликс Тарон усилием воли подавил в себе заботливого дядюшку, пропустив вперед дотошного полицейского, почти не обращающего внимание на маленькие женские прелести.
– И чтобы ты хотел узнать такого, о чем не знаешь? – поинтересовалась племянница, подперев подбородок кулачком и пристально вглядываясь в комиссара. – У меня до сих пор не было от тебя тайн…
– Вот и хорошо, – не стал возражать полицейский. – Но теперь, я надеюсь, ты поделишься со мной даже не тайнами, а так – маленькими дамскими секретиками, о которых не принято говорить вслух?
– Дядя, тебя интересует мой цикл или что-то подобное у моих подруг? – нарочито закатила глазки Эмилия. – Фу, какие же все-таки эти мужчины не тактичные…
– Не тактичностью ты не отделаешься, – ласково пообещал Феликс. – Да и твои месячные меня не интересуют, я про них отлично догадываюсь лет этак с одиннадцати – твоих разумеется… А сейчас ты мне подробно, в деталях, расскажешь, что было, кто чем занимался во время ваших с Милкой Макоевой встреч со студентами…
– Про позы – тоже подробно? – состроив невинную гримаску на лице, поинтересовалась рыжая домашняя бестия. – Только про мои или ты послушаешь и про других с таким же удовольствием?..
– К черту позы! – вдруг вспылил комиссар. – Свои интимные воспоминания и достижения в технике секса оставь для порнографических мемуаров, как мадемуазель Арсан! И не вздумай сказать сейчас, что я тебя ревную… хотя и ревную, конечно, тоже. Просто слегка напряги девичью память и вспомни – кто с кем и чем занимался? О чем говорили? Что было странного, не совсем обычного, не интимного, но близкого к этому…
Неожиданный окрик всегда спокойного, ласкового и доброжелательного дяди сработал, как некий включатель памяти… Видимо, перед мысленным взором напрягшейся девчушки прошло многое из того, о чем она не хотела бы делиться даже с близким родственником, а среди этого «многого» вдруг высветилось…
– Ой, – сказала Эмилия, совсем по-детски зажимая ладошкой рот. – Ой… но я об этом совсем забыла… и даже не думала… ой… вот дела-то…
…пьяненькая, хорошо удовлетворенная сперва совсем молоденьким своим партнером Валькой, а следом – по взаимному, конечно, согласию – и его более опытным дружком Саней, накинув вместо одежды на плечи чью-то мужскую, сильно пропахшую потом рубашку, Эмка заглянула сначала на малюсенькую – одной-то едва развернуться – кухоньку, обрадовалась обнаруженной там бутылке темно-красного ликера, а может, брусничной настойки, ей сейчас было все равно, и с удовольствием сделала из горлышка два больших глотка, ощущая, как падает в пустой желудок сладкая, липковатая масса… и закружившаяся следом голова потребовала немедленно покурить, что же это за пьянка без папирос?
В поисках желаемого девчушка немедленно вернулась в ту же комнату, откуда вышла пару минут назад, но Сани здесь уже не было, а перестаравшийся со спиртным Валек лежал на соседней кровати ничком, отвернувшись к стене и тихонько посапывая, кажется, требовать что-то от него было совершенно бессмысленно… сквозь томную и ленивую волну эйфории, усиленную выпитым, с трудом, но пробилась здравая мысль – где-то здесь, в трехкомнатной квартире, снимаемой семерыми студентами на паях, должна находится и Милка, а у той в сумочке, как ни спроси, всегда найдется пачка легких дамских папирос с длинным мундштуком и причудливой, затейливой надписью поверх темно-синей крышки.
И пропавшая с глаз еще в самом начале вечера, после второго или третьего стакана вина, Макоева легко нашлась в соседней комнате… лежащей на застеленной стареньким покрывалом постели, совершенно голенькая, не очень трезвая, но, кажется, живая и здоровая… а на ней… странным чем-то они занимаются вместе перепихнина… верхом на животе Милки, лицом к ее ногам, сидел очкарик Геша, любящий, чтоб его называли Гейнцем, и зачем-то запихивал между ног девчонке поблескивающей в свете ночника маленький медицинский шприц…
– Эй, вы, извращенцы, – окликнула парочку Эмка, прислоняясь к дверной притолоке – так было надежнее. – Хватит тут изощряться со стальными предметами, развели какое-то домашнее садо-мазо… лучше дайте папироску, если не жалко…
Колдующий над лобком подруги Геша даже не вздрогнул от неожиданности, а спокойно лежащая под ним Милка откликнулась:
– Дверь-то закрывай, что тут – цирк или кино?
Пару раз сморгнул, что бы взгляд поймал фокус, Эмка прикрыла на ощупь за собой дверь и только тут сообразила, что студент не извращается, а элементарно ставит подружке укол, закачивая под кожу лобка чуть зеленоватую и, кажется, даже флюоресцирующую жидкость.
«Ты сдурела, Милка! – хотела, было, отругать Макоеву рыжая. – Дошла до наркоты по вене…» Но не успела. Скосив на Эмку выразительный взгляд, будущая барменша удивительно трезво пояснила:
– Меня Геша красоткой делает… представляешь – нос, уши, подбородок – всё в идеальных пропорциях, говорит, еще волос порыжеет, как у тебя, и отрастут вот такие буфера…
Милка руками показала над своими аккуратными грудками нечто вовсе невообразимое и хрипловато засмеялась, а Геша, закончив выдавливать жидкость из шприца, ловко перехватил его, профессионально подняв иглу вверх, а другой рукой прижал к месту укола маленькую ватку, смоченную чем-то спиртным с резким противным запахом. Только тут почему-то затаившая дыхание от увиденного, Эмка вернулась в себя и приметила мирно сидящего в углу, прямо на полу, лохматого худощавого парня. «Это же Вилля, дружок Геши, – вспомнила рыжая, мгновенно отводя взгляд от него. – Ух, ты, Милка и тут не хуже меня оказалась, небось, сразу с обоими попробовала…»
– Хочешь, уговорю, он и тебе укольчик сделает? – предложила подруга, спихивая с себя студента и легко переворачиваясь на живот. – Будем, как две кинозвезды рассекать по городу…
– Да ну, выдумала тоже… – презрительно поморщилась Эмка. – С детства уколы не переношу, давайте лучше покурим, а то я на кухне выпить нашла, а папирос нигде нету…
…замолчавшая Эмилия пристально вглядывалась в успокоенное, внезапно будто разгладившееся лицо комиссара.
– А что это было? там, в шприце? ну, скажи, дядя Феликс, что тебе – жалко, – совсем по-детски попросила племянница.
– Пойдем-ка мы сейчас спать, – спокойно и ласково предложил полицейский. – Я обещаю, что завтра все-все тебе расскажу…
6
Конечно же, комиссар искренне обещал племяннице поделиться с ней своими мыслями и догадками, странным образом связывающими школьную подругу Эмилии с академиком Пильманом и загадочным препаратом, изменяющим внешность людей. Но иногда внешние обстоятельства бывают сильнее любых обещаний.
Рано утром, вместо полноценного завтрака, Феликс Тарон экстренно выехал к городскому мэру, в доме которого, наконец-то, поймали, что называется «за руку», вороватую служанку, в свое время доставившую немало неприятностей начальнику городской полиции своей неуловимостью. Пришлось лично прибыть на место происшествия, с важным видом распоряжаться составлением протокола, опросом свидетелей и прочими нудными формальностями, которых вполне можно было избежать, не случись этого происшествия именно в доме градоначальника.
А в управлении полиции вернувшегося комиссара перехватил капитан Хольм, побродивший с утра вокруг университетских общежитий и, видимо, там загоревшийся новой идеей, требующей непременного участия городских полицейских.
– Вы знаете, комиссар, – рассуждал особист, пригласивший голодного Тарона в небольшой дешевый ресторанчик по соседству с управлением. – Мы сейчас идем следом за событиями, пытаясь понять и оценить их, но, увы, достоверной информации для правильной оценки мы не имеем и когда её получим – неизвестно.
Стараясь делать при этом умное лицо, полицейский с аппетитом уплетал салат из морепродуктов, готовясь после него отдать должное и бифштексу с картошкой, но на слова своего собеседника отреагировал адекватно – одобрительным мычанием.
– Почему бы нам не спровоцировать и самого академика, и тех людей, кто так или иначе завязан в этой истории, не заставить их действовать и тем самым выдать себя и свои намерения?
– Если я правильно понимаю, – уточнил комиссар, кивком головы разрешив официанту подавать себе горячее. – То вы уже знаете, как это надо сделать?
– Во всяком случае, думаю, что моя акция позволит взбаламутить тихое болото, в котором завелись Темные Силы, – кивнул капитан. – У меня достаточно простой план. Утром я совершенно случайно услышал, что заинтересовавшая нас барменша из гостиницы будет сегодня работать всю ночь, это у обслуживающего персонала называется «дежурством». Где-нибудь после полуночи, когда посетителей практически не будет, я попробую снять на часок кого-то из её товарок – горничную, коридорную – ну, вы понимаете, для чего. Думаю, выглядеть будет это вполне естественно – молодой мужчина, который день в городе…
Увлеченный бифштексом полицейский вновь кивнул.
– А в процессе… э-э-э-э-э… моего отдыха с девушкой вы позвоните в номер, и я распоряжусь, чтобы полиция с утра блокировала известный нам доходный дом, в котором частенько бывает наша барменша, и начала обыски в квартирах. Мне кажется, из рабочей, да и женской солидарности моя девица поделится такой информацией с сослуживицей, ну, а та – при отсутствии клиентов в баре – должна незамедлительно кинуться по нужному адресу, чтобы предупредить кого-то, о ком мы еще не знаем…
«Ты не знаешь, а я вот почему-то уверен, что в доходном доме проживает студент со странным именем Гейнц, – подумал комиссар. – Вот еще бы уточнить в университете – есть у них такой или это имечко – тоже кличка. Впрочем, при желании можно попросить личные дела всех студентов и напрячь Эмилию на опознание… правда, времени эта процедура займет преизрядно…»
– От меня вы хотите, чтобы полиция и в самом деле блокировала этот дом, – продолжил развивать идею особиста Тарон. – Но при этом Милка Макоева должна все-таки в него проникнуть и вывести нас на некого сообщника…
– Вы абсолютно правильно все поняли, – кивнул Хольм.
– …а после того, как мы, с вашей помощью, задержим обоих, вы попробуете расколоть их на «моменте истины», – завершил свою мысль комиссар.
– Пока я не вижу другого пути, чтобы хоть в чем-то опередить события, а не следовать за ними, – настороженно согласился особист, ощутив в словах полицейского определенный скепсис.
– Давайте я порассуждаю критикански? – предложил Феликс, завершая приятную борьбу с бифштексом и закуривая послеобеденную папироску.
– Рад буду услышать, – насторожился контрразведчик и – не напрасно.
– Итак, в чем «узкие» места вашего, в целом вполне жизнеспособного, плана? Ну, по крайней мере, как мне кажется… Во-первых, доведение нужной информации до объекта. Вполне возможно, что побывавшая у вас… хм… в постели девушка не станет ничего рассказывать Макоевой, или расскажет уже под утро, или перепутает адрес?
– Ну, будем надеяться, что работницы у Пальчевского все-таки дружны между собой, – печально, а что тут поделаешь, согласился с доводами полицейского капитан. – Плотно изучать их всех – полгода потратить надо, а времени совсем мало остается, академик через пару дней должен быть уже в городе…
– Но это только – во-первых. Второе «но» будет такое, что подчиненные мне полицейские – никакой не осназ и даже оперативники слабенькие, ну, негде им было набираться опыта, так что нужное плотное блокирование доходного дома вряд ли получится, в лучшем случае – незаметно отследят, как девушка войдет в подъезд, ну, а дальше…
– Предлагаете махнуть на все рукой и… – особист все-таки не сдержался, раздраженный так легко нашедшимися уязвимыми местами своего плана.
– Погодите, погодите, господин Хольм, – перебил его комиссар. – У меня есть еще третье – Милка Макоева может вообще не побежать к своему таинственному другу, посчитав, к примеру, что им нечего скрывать от властей, а? Или – передать информацию каким-то иным путем? Телефонов у студентов, конечно, нет, но можно же отбить телеграмму-экстра с доставкой в тот же час. Ну, и, как бы под занавес, у меня нет абсолютно никакой гарантии, что мои горе-воины смогут взять «горячим» образом фигурантов, тем более, второго – главного на этот момент – мы с вами не знаем. Значит, «момент истины» находится под большим-большим вопросом…
Опущенный с небес своего грандиозного плана на землю реальности и сложившихся обстоятельств капитан Особого отдела сжал зубы, даже не пытаясь скрыть от полицейского своего дурного настроения. В голове Хольма уже рождались строчки рапорта, стирающего в пыль комиссара Тарона, саботировавшего акцию Департамента Безопасности, но – вот тут столичный викинг поспешил, проявив несвойственную своим предкам, северянам, горячность.
– Но… – не давая разозленному особисту проявить обиду и столичный норов, продолжил полицейский. – Кое-что поправить можно. И – опять же по пунктам. В ночной гостинице Пальчевского, как я знаю, напитки при заказе в номера разносит сама барменша, её вы и вызовете перед телефонным звонком…
– Вызову и буду при ней звонить? – теперь уже с критикой обрушился капитан.
– Нет, вам позвонят за пару минут до прихода в номер Макоевой, – любезно пояснил комиссар. – Посажу в баре своего новенького сотрудника, его еще плохо знают в городе, он из соседнего уезда перевелся, когда барменша пойдет к вам, он с телефона в баре наберет ваш номер…
– Ну, это… это вполне, – согласился, остывая Хольм, кажется, он сгоряча возвел мысленную напраслину на своего собеседника.
– Дальше. Милка, если она, конечно, побежит предупреждать дружка, рванется в тот самый подъезд, выходящей из которого вы её видели. Ну, не через балконы же она будет среди ночи пробираться? Значит, реально блокировать надо только его, ну, еще на всякий случай понаблюдать за соседними окнами, на это у меня хватит людей, пусть и не настолько обученных и хватких, как в столице. А вот уж задержание и «момент истины» придется проводить нам с вами, ну, не могу я доверить такое дело своим бурундукам, сваляют дурака в самый ответственный момент, а потом будут хлопать глазами, мол, невиноватые мы, ваше высокоблагородие, так вышло… впрочем, я нынче тоже совсем в той, нужной форме, так что, господин капитан, получается, что силовая часть акции и её завершение полностью ложатся на вашу совесть…
– А знаете, я вам очень благодарен, господин комиссар, – неожиданно сказал Хольм, окончательно погасивший собственную вспышку гнева в адрес полицейского. – Вы просто показали мне, как надо работать в режиме ограниченных ресурсов, я к такому не привык, в столице, не хвастаясь, все к услугам Департамента.
При всей горделивой заносчивости столичного особиста, при неком подспудном презрении к провинции в целом, Рихард Хольм, будучи человеком объективным и умным, иначе не дослужился бы до таких чинов в имперской секретной службе, очень быстро понял, что без реальной, а не словесно-бумажной помощи начальника полиции в этом городке он ничего толкового предпринять не сможет, а еще его в очередной раз царапнуло неприятное ощущение, что Тарон знает гораздо больше о неожиданном деле академика Пильмана, чем говорит об этом столичному гостю. Впрочем, при всем своем уме и объективности капитан Хольм был еще и очень гибким человеком, умеющим не замечать то, что в настоящее время никак не может помешать его делу.
– Думаю, что нам надо перебраться в ваш рабочий кабинет, – предложил контрразведчик, не дожидаясь, пока полицейский начнет изображать смущенного гения и говорить разные слова о том, что базировался на изначальном плане особиста. – Там никто не помешает продумать и расписать акцию в деталях и, желательно, по минутам, а если это невозможно, то хотя бы в пределах четверти часа.
…уже к вечеру, детально, «по полочкам», обсудив и проанализировав множество вариантов действий, предусмотрев, кажется, все мыслимые и немыслимые ситуации, изведя едва ли не полпачки писчей бумаги, вновь позаимствованной Эмилией в мэрии, начальник полиции и столичный контрразведчик остановились на достигнутом, исходя из старинной сентенции о том, что лучшее – враг хорошего. Феликс Тарон, в душе не одобряя предложенную Хольмом наивную провокацию, все-таки, в итоге, согласился, что она вполне реализуема с учетом молодежной импульсивности и неопытности подозреваемых объектов, более того, в обеспечение успеха комиссар предложил под свою ответственность задействовать не так давно вернувшегося с воинской службы и прошедшего там хорошую школу бывшего парашютиста, вот уже больше года откровенно валяющего дурака в городе, перебиваясь случайными заработками и выходным армейским пособием.
Лишь после ухода в гостиницу особиста Тарон выкроил, наконец-то, время, чтобы вкратце, говоря в основном намеками и туманными фразами, посвятить надувшуюся от обиды племянницу в суть происходящего в городе, впрочем, именно такой разговор, полный недомолвок, неясностей, жизненных ребусов и шарад всегда предпочитала сама девушка, ужасно не любившая, когда ей досконально «разжевывали» ситуацию. Но сейчас полицейский не мог сделать этого вовсе не из любви к родственнице, он, пожалуй, и сам не владел всей необходимой информацией, получая её кусочками и стараясь эти частицы встроить в плохо еще различимую, расплывчатую общую картинку.
Ближе к полуночи, когда столичный викинг, согласно оперативного плана, вовсю развлекался с гостиничной коридорной – ну, или кого он там выбрал? – начальник полиции добрался по притихшим улочкам до доходного дома, население которого и не думало, казалось, засыпать, как все добропорядочные горожане, и тщательно проверил расположение своих подчиненных вокруг нужного им подъезда и под окнами с обратной стороны. Кажется, не только на бумаге, но и в реальности все было учтено, продумано и не грозило провалом, но…
Конечно же, предусмотреть всего невозможно, и составляя свой план особист и полицейский не учли всего одну, оказавшуюся существенной, деталь – значительно увеличившуюся физическую силу девушки – обыкновенной, пусть и очень красивой, но никогда не тратившей времени на спорт и ему подобные пустяки, разве что – в детстве на утреннюю зарядку. Впрочем, до событий этой ночи и сама Милка Макоева фактически не догадывалась, что еще, кроме правильных черт лица, точеной фигурки и густых медно-рыжих волос дали ей инъекции загадочного препарата. Ну, перестала, кажется, совсем болеть, даже легкая, непременная по осени, простуда не беспокоила который уже год, ну, появилась – а может, и всегда была, она же не проверяла – великолепная растяжка, ну, после полутора смен в баре ноги теперь не гудели от усталости, да что там от усталость – после работы Милка легко могла провести несколько часов на танцах, а потом еще столько же в постели с любовником, иногда – и с не одним.
Впрочем, поначалу в ночной акции все шло, как и было задумано. Принесшая в номер Хольма шампанское и ликер Милка будто бы случайно услышала, как тот грозно, хоть и вполголоса, чтобы было не разобрать его слов в спальне отдыхающей там после бурного соития блондинке Анке, выговаривал в телефонную трубку: «…что значит – сейчас никак? Вы в полиции служите или где? За что только вам деньги платят… подымайте их с постелей, мне плевать на семейные дрязги ваших обленившихся клоунов… через час… ладно, пусть к рассвету! Но дом должен быть полностью блокирован, надеюсь, адрес вам повторять не надо?» И – повторил! Стараясь прикинуться тенью на стене, Милка выставила бутылки с подноса на маленький столик в столовой и подумала: «Это не шутки… и не игра. Звонок телефона я слышала еще, когда открывала двери, так не подгадать… значит, этот хлыщ как-то сумел выйти на Гешу… О, Темные Силы! Проклятье! И что теперь?»
Хорошо зная своего постоянного любовника и поставщика зелья для столичной богемы и редких в городке местных любителей этой отравы, девушка ни минуты не сомневалась – он сдаст не только своих поставщиков, но и всю сеть распространителей, что в городе, что в университете. А лично для нее это – задержание, суд, этап – вместо столицы и обеспеченной жизни богатенькой красавицы. Стараясь громко не стучать каблучищами – проклятье Пальчевскому, придумавшему эту униформу со шпильками! – Милка выскользнула из номера и быстро спустилась в бар. Тут, кажется, немного повезло, последний посетитель, почти целый час досасывающий свое дорогущее пиво, ушел – хорошо, хоть расплатился заранее. «Отпрашиваться нельзя, и просить о подмене – тоже, – лихорадочно соображала красотка, спрятавшись в маленькой подсобке, полной ящиков со спиртным. – Придется сбегать на халяву, вряд ли кто заметит, а если что – отошла в туалет, тем более, реально месячные только-только закончились, но об этом знает пока один Геша…» Переодеваться – терять время – Милка не стала, лишь сменила обувь, в туфлях на шпильке по ночному городу не побегаешь, а вот в прочных, давно разношенных и удобных балетках – запросто. И еще – быстро оглядевшись, девушка сняла с гвоздика в углу, за огромным холодильником, темно-серый, пропахший хлоркой и потом, длинный халат уборщицы – теперь и блузка не будет светиться в ночи второй луной, и гораздо ниже колен прикроет голые ноги, все меньше будет заметно.
С излишней, как показалось ей самой, предосторожностью девушка сперва выглянула из-за двери черного хода гостиницы, внимательно оглядела улицу, но вокруг все было тихо и спокойно. «Еще бы, – подумала Милка. – Пока меня полицейская облава не касается. Но – как быстро этот нордический хлыщ вышел на Гешу! Всего-то четвертый день в городе… или он ехал, уже зная, кому привозят товар?.. Ох, блин горелый, надо было не любовные романы, а детективы читать на досуге, все легче теперь было бы разобраться…» Девушка напрасно грешила на себя – досуга ей хватало разве что на танцы, спиртное и постельные развлечения, за прошедшие после окончания школы годы она с трудом одолела всего парочку глупеньких дамских романчиков, да и то второй, кажется, бросила на половине.
Милка осторожно, чтобы не нашуметь, прикрыла за собой дверь черного хода, ощутив, кажется, уже привычный в последние месяцы, прилив возбуждения, разливающийся по всему телу. «Вот ведь Темные Силы! Как-то оно не во время… хотя, пока Геша будет перепрятывать товар, можно и успеть побаловаться с кем-то из ребят, у них же сейчас вряд ли кто спит, а если спит, то не в одиночестве, найду, с кем по-быстрому…» – подумала девушка, устремляясь в темноту проходного двора. К доходному дому она рассчитывала добраться минут через десять.

© Юрий Леж, 2012
Дата публикации: 09.12.2012 13:15:11
Просмотров: 2063

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.