Круг молчания

Слава Лавров

Форма: Повесть
Жанр: Фантастика
Объём: 440994 знаков с пробелами
Раздел: "Все произведения"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

В. Лавров.

Круг молчания.

Жизнь и сновидения - страницы одной
и той же книги.
Артур Шопенгауэр.

Пролог.

Весенний денёк был не из тех, что радует тёплым ветром и солнечными зайчиками. Он напоминал не о приближающемся лете, а, скорее, о не так давно закончившейся зиме. Его угрюмые краски делали лес перед окном тревожным и негостеприимным. Комковатое облако, висевшее над стеной деревьев, зацепилось своим серым брюхом за верхушки, и придавливало окружающее пространство к земле огромной холодной массой.
А потом из окна потянуло тоской, от которой сразу заныли зубы. Женщина вжалась в подушку, пытаясь спрятаться от того, что идёт следом, прекрасно понимая тщетность своих усилий.
И боль пришла. Сначала оттопырился большой палец на правой ноге, потянув за собой жилу. От этого неестественного движения мышечные волокна на стопе скрутило судорогой, которую, как эстафету стали подхватывать другие мышцы. Острая и быстрая, как молния, боль нарастала, охватывая всё тело и заставляя его биться в конвульсиях.
Но сегодня женщине удалось обмануть приступ: она успела убежать в спасительное беспамятство, прежде чем дежурная сестра успела что-то заметить на экране монитора. Не было суеты и болезненных уколов, слегка ослабляющих боль и удерживающих сознание в размытой серой реальности.
Мозг перестал посылать губительные сигналы, и тело, дёрнувшись ещё пару раз, обмякло и застыло.
Пролетев через чёрный колодец, она увидела, как вдали забрезжил слабый свет, и сразу появилась воронка. Чуть заметная стенка конуса медленно вращалась по часовой стрелке, но, из-за отсутствия ориентиров в почти кромешной мгле, это движение только угадывалось.
Не останавливаясь, беззвучной тенью проскочила к горловине и повисла над бирюзовой водой лагуны, в которой плескалась девочка лет десяти. И сразу почувствовала чьё-то присутствие.
Первая мысль была: «Бродяги», но незнакомец не просил перекинуть его, а просто с любопытством разглядывал круг и нынешнюю подружку.
Она не любила новое и непонятное. Уже была похожая ситуация: однажды хотела разделить радость с игравшими в снежки детьми, но тут из домика, похожего на большую палатку, выбежал человек в островерхой меховой шапке с узкими глазами и кривыми жёлтыми зубами.
- Бао, бао! – закричал он, показывая пальцем в её сторону.
Малыши бросили игру и спрятались у него за спиной. А узкоглазый схватил с саней бубен и стал бить в него колотушкой, издавая при этом дикие завывания.
Такая игра ей совсем не понравилась, и она отправилась искать другое развлечение. Противный человечек не отставал и попытался даже пролезть за ней в круг, тогда она несильным тычком выбила его в реальность и перекрыла канал.
Это приключение имело два последствия: она назвала себя красивым именем Бао и стала осторожнее, поняв, что проникновение в круг возможно и неизвестно какие ещё гости могут пожаловать.
Недавно появилась ещё одна разновидность существ – те самые «бродяги». Они были совершенно безобидны, появлялись на самом краю круга в виде ярко синих штрихов и просили перекинуть их в выбранное место. Для Бао это было несложно, и она одним лёгким усилием отправляла бродяг туда, куда они хотели. Конечно, можно было просто выбросить их из круга, но на это потребовалось бы больше сил, а главное - ей было приятно демонстрировать своё могущество.
Бао, налетев сходу, толкнула незнакомца, но он, похоже, даже не заметил этого усилия (хотя узкоглазому хватило менее сильного толчка), а довольно чувствительно ударил в ответ. И тут она испугалась, а со страхом пришла отчаянная злость. Бао попыталась затащить противника в середину своего круга, где сила её была максимальна. Не ожидавший такой бурной атаки гость сначала не сопротивлялся, а потом вырвался одним резким движением и исчез, оставив в её руках изрядный кусок своей оболочки.
Она швырнула эти светящиеся оранжевым ошмётки в канал, по которому приходили бродяги, в панике закрыла круг и вышла в реальность.
За время сна лёгкий ветерок успел прогнать противное серое облако и лес заиграл на солнце весёлыми яркими красками, а тоска и боль убрались в мрачные дремучие чащобы далеко от её комнаты.
А оранжевые куски, покинув круг, снова соединились вместе и стали распухать, как будто кто-то надувал их, как воздушный шарик. Потом оболочка лопнула и золотистый поток ринулся вперёд - стремительный и мощный, как горная речка.

1. Горчин.

Встречающих проходящий поезд было немного, и никто не махал радостно в сторону Ани и не пытался заключить в дружеские объятья. Собственно этого и не ожидалось. Её ждут только в понедельник, но она, под настроение в одночасье собралась и выехала вчера, решив посвятить выходные знакомству с городом, в котором родилась и прожила семнадцать лет.
До открытия поликлиники, где когда-то работала участковым врачом мама, а потом подрабатывала уборщицей и она сама, ещё оставалось время, поэтому с вокзала Аня поехала на кладбище.
Вглядываясь в мамины черты, выбитые на сером граните, она узнавала себя. Похожими были не только лица, но и судьбы, когда жизнь, как будто в насмешку, поманив близким счастьем и покоем, вдруг бросает в водоворот неприятностей, а иногда и просто ужасных событий.
Могила матери, ютившаяся когда-то на самом краю нового кладбища, неожиданно оказалась в центре, среди подросших деревьев. А где-то вдали тарахтел трактор, разравнивая землю под новую территорию: у смерти нет ни праздников, ни выходных.
От печальных мыслей её отвлёк таксист, которого утомило долгое ожидание у ворот далеко не самого весёлого места. Он посигналил, а когда увидел, что пассажирка смотрит в его сторону, выразительно постучал по часам.
На обратном пути Аня позвонила Вере Григорьевне домой и сообщила о своём преждевременном прибытии.
- Аня, как же так!? – растерянно проговорила главврач. – Ты меня прямо на пороге поймала - на работу выхожу. А где ты сейчас?
- Вы не беспокойтесь, – успокоила её Аня. – Через пол часа встретимся в вашем кабинете.
Поликлиника уже открылась, но Веры Григорьевны на месте Аня не застала. Растерявшись, застыла посреди коридора, соображая, что делать, когда кто-то тронул сзади за плечо.
- Господи, Анька, неужели это ты?! – воскликнула высокая полная докторша, прижимая её к белому халату, от которого шел знакомый с детства запах, так похожий на мамин – смесь лекарств и духов.
- Ада? – почему-то шёпотом спросила Аня, с трудом узнавая в этой матроне стройную девушку, пришедшую на работу в поликлинику на мамин участок сразу после института.
- Изменилась чуток? – рассмеялась докторша. – А Димке нравится. Говорит: «Похудеешь - брошу».
- Дима – мой муж, - объяснила она, увидев недоумение на анином лице. – Хотя да, ты его наверно не знаешь, он появился, когда ты уже уехала. Да чего это я всё о себе, да о себе. Ты-то как? Какими судьбами в наших палестинах?
- Я с Верой Григорьевной договорилась здесь встретиться, а её нет.
- Девочки, где начальство? – по-хозяйски потеснив очередь, наклонилась Ада к окошку регистратуры.
- Она минут десять, как ушла. Вот записку для какой-то Дёминой оставила, - ответила одна из «девочек» лет пятидесяти, протягивая сложенный вчетверо листок.
- Так чего молчите? - недовольно проворчала врач, забирая послание и передавая его Ане.
- Ладно, я пойду, а то наверно мои больные уже копытом бьют, - заторопилась Ада, но не забыла дать визитную карточку. – Смотри не пропадай, а то найду и побью.
Распрощавшись с шумной докторшей, Дёмина развернула записку.
«Анечка, извини. Вызвали к начальству. Давай встретимся в час прямо у тебя дома», - прочитала она.
Странно было, что кто-то называет эту квартиру её домом. Конечно сто лет назад, когда ещё жива была мама, не было роднее места, но с маминой смертью что-то ушло, и последний год в Горчине Аня считала дни, мечтая вырваться отсюда.
Дальнейшая жизнь оказалась мешаниной из счастья и горя, совсем не похожая на то «светлое будущее», о котором она грезила перед отъездом. И дом её теперь только там – в Москве, где под присмотром бабушки (матери мужа) остался сын Митя.
Аня глянула на часы - до встречи полно времени, и решила пройтись пешком – ведь для этого она и приехала на день раньше.
Всё было знакомо, но ощущение родства с городом пропало. И дело было не только в том, что после череды привычных, слегка обшарпанных домов вдруг возникала площадь с современным супермаркетом, обвешанным, как акула рыбами прилипалами, гроздьями киосков, или за углом вместо ожидаемого пустыря появлялось строгое и солидное здание банка. Раньше почти все дома в округе имели свою живую примету: в некоторых жили одноклассники в других учителя, знакомые, а теперь это были просто еле узнаваемые кирпичные коробки.
Незаметно оказалась возле своего дома, но подниматься в квартиру ещё было рано. Аня прошла метров сто вперёд и остановилась в начале бетонного моста через реку Горчу.
Облокотившись на перила, стала всматриваться в воду, надеясь, что хоть это воспоминание из её детства не подверглось изменениям.
Речка почти не изменилась, разве что ей труднее стало пробираться среди сильно разросшихся за последнее время водорослей. С высоты моста длинные плети, извивающиеся в слабом течении реки, казались экзотическими рыбами или даже неведомыми подводными змеями. Умом Аня понимала, что в тихой спокойной речушке не может быть ничего опасного, но въевшийся с детства страх перед чем-то таящимся в глубине реки, среди тины, в зелёной темноте, заставлял работать воображение, вызывая пугающие образы. Эффект усиливали тени от спрятавших солнце и уже начинающих темнеть от избытка влаги облаков.
Как-то сразу замолкли галки, суетившиеся среди деревьев в парке на другом берегу. И тут же редкие кустики осоки, до того застывшие подобно солдатам на плацу, неожиданно пригнулись, как бы пытаясь разглядеть своё отражение, исчезнувшее из-за ряби, пробежавшей по воде.
Этот порыв свежего ветра с мокрой пылью – первое предупреждение приближающегося весеннего ливня - мгновенно очистил улицу от прохожих.
Аня едва успела добежать до входа в книжный магазин, как тяжёлые капли ударили в жестяной навес над дверью и уже через минуту долбили в него бесконечной пулемётной очередью.
Спасшиеся от дождя сначала кучковались у дверей, с надеждой поглядывая на небо, но вскипевшие на лужах пузыри похоронили слабую надежду на быстрое окончание ненастья, и они разбрелись по магазину, постепенно проникаясь интересом к книгам.
Продавщицы, не привыкшие к такому наплыву посетителей, уже не спрашивали любезно: «Вам помочь?», а буквально разрывались на части, стараясь охватить всех. В очередной раз ограничение свободы повысило интерес к художественной литературе.
Аня бродила среди книжных полок, пытаясь отыскать следы прошлого, ведь она прожила в этом доме половину своей жизни, а в магазин относила почти все деньги, выдаваемые на школьные завтраки. Но бесполезно: книги, продавцы, посетители – всё было из другого времени.
Пропали стеклянные прилавки, преграждавшие доступ покупателей к солидным томам различных справочников и классиков марксизма – ленинизма. Но они были и не нужны маленькой Ане, куда более интересными казались небольшие книжечки в картонных или бумажных переплётах. Конечно, девочка не отказалась бы от приключенческой серии, которую продавали за макулатурные талоны - только где их взять?
Ушло время погони за книгами. Да и что можно было ожидать, если прошло пятнадцать лет…, и каких лет! Всё это время страну растаскивали и разбирали на части, не пытаясь даже создать видимость порядка. И это чудо, что магазин, находящийся в таком удобном месте, так и остался книжным.
- Что-нибудь подобрали? – вывел её из задумчивости голос молоденькой продавщицы.
- Нет, спасибо, в другой раз, - Аня положила книжку на полку. – Зайду, когда будет поменьше народу.
Девушка тут же отвернулась, потеряв к ней всякий интерес, а Аня глянула на часы и обнаружила, что уже на пять минут опаздывает.
- Где у вас служебный выход? – спросила она кассиршу, ловко щёлкающую по кнопкам кассового аппарата.
Та, не отрываясь от своего занятия, махнула рукой куда-то за спину, и Аня увидела за книжной полкой приоткрытую дверцу. Она по-деловому вошла туда и, пройдя по короткому коридорчику, толкнула тяжёлую, обитую жестью дверь с длинными железными крюками и оказалась во дворе прямо напротив своего подъезда.
Дождь ещё не кончился, пришлось снять туфли и совершить отчаянный бросок к покрашенной масляной коричневой краской двери. Скорость не помогла, Аня влетела внутрь, вымокнув до нитки. Но это, как ни странно, подняло настроение, и она, не обуваясь и оставляя мокрые следы, продолжила свой бег по ступенькам до последнего четвёртого этажа, где с непонятной робостью остановилась у дверей своей квартиры, не зная – то ли позвонить, то ли просто войти.
Наконец, приняв соломоново решение, нажала кнопку звонка и тут же открыла дверь. На звонок в прихожую вышла Вера Григорьевна и, увидев Аню, всплеснула руками.
- Господи, Анюта, да ты насквозь мокрая. Не лето, простудишься. Что за выгонка была – бежать под дождём? – она кинулась в комнату и вернулась с пледом. – Снимай всё, и на вот - завернись.
Аня быстренько скинула мокрую одежду, развесила на спинках трёх стареньких стульев, завернулась в плед и повернулась к своей спасительнице.
- Ну, здравствуй, девонька, - сказала та, обнимая Аню. – Я сейчас не могу, надо вернуться в мэрию – у нас ЧП, а потом загляну к тебе.
- Здрассте, тётя Вера, - неожиданно тоненьким голоском пропищала Аня из своего кокона, потом откашлялась и уже нормальным голосом договорила, - вы идите, конечно, а я вздремну – в поезде кошмар приснился, а потом я так и не смогла уснуть.
Аня говорила это, а сама не спешила покидать объятья этой доброй женщины, заменившей ей мать в самое трудное время.
- Давай, отдыхай. Я тебе там на первое время раскладушку принесла и постель чистую, на кухне всё для чая найдёшь, а мне и правда бежать надо.
С этими словами Вера Григорьевна чмокнула Аню, как ребёнка, в макушку и поспешила на выход.
- А где же твои вещи? – неожиданно вспомнила она, оборачиваясь в дверях.
- На вокзале, в камере хранения. Хотелось пройти по городу, а с чемоданами много не походишь.
- Ладно, вернусь – заберём.
Оставшись одна, Аня прошла на кухню к окну, выходившему во двор. Она видела, как Вера Григорьевна пересекла двор и села в машину, поджидавшую её у ворот. Видимо, шофёр не рискнул проехать внутрь, справедливо опасаясь колдобин, скрытых под лужами.
Машина уехала, Аня поставила чайник и оглядела небольшую кухонку. Здесь почти ничего не изменилось за прошедшие годы. И, как театральные декорации вызывают в памяти содержание пьесы, так и бедненькая кухонная мебель вызвала воспоминания о тех нескольких сумасшедших днях далёкого лета 1990 года, так сильно повлиявших на всю её дальнейшую жизнь.
Тогда блестящие белые полки и красавец стол были предметом гордости маленькой семьи Дёминых. В отличие от комнат, тут всё было новенькое, хотя и не дорогое. Это было максимумом того, что могла позволить себе мать, в одиночку растящая дочь на зарплату участкового врача.
Так и жили они бедно, но счастливо, впрочем, не сильно отличаясь достатком от соседей по дому, и не знали, что их подстерегает большая беда.
Неожиданно у Нины Алексеевны обнаружили на виске меланому. Понятно, предложили сделать операцию. Но, сама врач, мать прекрасно понимала, к чему это может привести и, не желая прожить остаток жизни инвалидом, отказалась. А через год её не стало.
Все небольшие накопления ушли на похороны, и Ане сходу пришлось окунуться во взрослую жизнь. Мамина подруга – тётя Вера (для остальных главврач районной поликлиники Вера Григорьевна), взяла её уборщицей, чем очень выручила подрастерявшуюся девчонку. И весь год прошёл для Анюты, как сплошная беготня из медучилища на работу, потом домой, где снова учёба и короткий сон. Несмотря ни на что, она сумела выдержать такой темп и, с отличием закончив училище, получила право льготного поступления в мединститут.
Жизнь ещё не научила её быть начеку, когда всё идёт хорошо, а неприятности были уже не за горами.
За полгода до окончания училища, решив скопить немного денег на поездку в Москву, Аня сдала угол жиличке – здоровенной девахе, торговавшей в одной из растущих, как грибы, кооперативных палаток. Они уже договорились с Юлей, что в случае удачного поступления Аня сдаст ей квартиру на длительный срок, чем убивала сразу двух зайцев: получала существенную добавку к маленькой студенческой стипендии и оставляла жильё под присмотром знакомого человека.
У бойкой Юли скоро появилось много знакомых среди парней из охраны вещевого рынка, но особенно она сошлась с Валеркой Крапивиным по кличке Крап, живущем в соседнем подъезде.
Родители его, нормальные в общем люди, где-то проявили слабину и полностью потеряли влияние на сына. Уяснив это, они сосредоточили своё внимание на дочке Рите – умнице и отличнице, а на Валерку махнули рукой.
- Мы вам дали хорошего мальчика, а вы не справились с его воспитанием, - заявила на одном из родительских собраний в школе валеркина мать и отныне

посещала только мероприятия, касающиеся дочки.
Предоставленный самому себе подросток прошёл курс молодого хулигана - от распития портвейна в помещении бывшей котельной до участия в мордобое на дискотеке в клубе механического завода. За последний подвиг его судили. Как тогда было заведено, дали год условно и тут же забрали в армию. Отслужив положенный срок в стройбате, Крап приехал домой и сходу окунулся в бардак перестройки. Надо ли говорить, что он быстро нашёл своё место.
В один месяц, вознесясь из простого местного хулигана в старшего смены охраны рынка, Крап поверил в свою звезду и очень гордился двумя вещами: новенькой бордовой шестёркой и судимостью за драку на танцах.
Как-то ближе к вечеру позвонили в дверь, Аня, уверенная, что это вернувшаяся с работы Юля, открыла дверь, даже не спросив - кто там.
На пороге стоял Крап со своим подручным Птахой, который сопровождал его всюду, как верный оруженосец.
- Юльку позови, - небрежно сказал Крап, вынимая изо рта сигарету и сплёвывая через плечо.
- А она ещё с работы не пришла, - робко ответила Аня, почувствовав шедший от парней сильный запах спиртного.
- Ничего, мы подождём, - после короткого раздумья решил Крап и, отстранив плечом хозяйку, прошёл в квартиру.
Они уселись на диван и включили телевизор. В это время почти по всем каналам шли новости, и это занятие им скоро надоело.
- У тебя есть чего выпить? – спросил Птаха и, не дожидаясь ответа, встал и отправился на кухню.
- Что вы себе позволяете!? – возмущённо закричала Аня, увидев, как он открыл холодильник и копается там.
Птаха захлопнул дверцу холодильника и вернулся в комнату.
- Ничего нет, - разочарованно сообщил он своему дружку.
- И Юльки нет, - промычал Крап. – Придётся тебе, девочка, за неё отдуваться.
Аня поняла, что сейчас случится что-то ужасное, и кинулась к двери, но Птаха подставил ей ногу. Она грохнулась со всего маху, разбив губу о подвернувшуюся ручку кресла, и тут же почувствовала, как чьи-то грубые руки прижали её к полу.
- По мне – худая очень, - противным смешком рассмеялся Птаха. – Но, как говорится: на безрыбье и рак – рыба.
- Тащи её сюда на диван, - распорядился Крап, а сам встал и начал расстёгивать брюки.
Птаха легко поднял Аню и перенёс на диван. Она понимала, что надо кричать, звать на помощь, но от страха не могла издать ни звука.
- Ты лучше сама разденься, а то мы с непривычки можем шмотки твои порвать. Да не бойся ты. Погляди, чего тут я тебе припас. Разве ты у своих ботаников такое увидишь? – с этими словами Крап достал из трусов огромный и твёрдый, как палка, ещё один предмет своей гордости.
- Нет! Нет! – забилась, как птица, лихорадочная мысль в голове у Ани. – Со мной этого произойти не может. Ничего у тебя не получится.
- Ну, вот, дура тощая. У меня даже и не стоит на тебя, - с сожалением глядя на свой вдруг поникший орган сообщил Крап. – А ты, Птаха, будешь?
- Нет! Нет! – как заклинанье, твердила Аня, не открывая глаз.
- Нет, - эхом откликнулся на её мысли Птаха. – Я ж тебе говорил – худых не люблю.
- Пошли отсюда, - сказал Крап, одевая штаны. – А ты, сучка, запомни – кому вякнешь полслова – из-под земли достану.
Не решаясь поверить, что всё уже позади, Аня не открывала глаз, пока не щёлкнул замок на входной двери. Тогда вскочила и побежала в ванную, срывая на ходу с себя одежду. Там встала под душ, не дожидаясь пока прогреется вода, и стала ожесточённо тереть тело мочалкой, намыливая её ещё и ещё, стараясь смыть следы грязных рук и липких взглядов. Разбитая губа саднила, напоминая о пережитом кошмаре, и Ане стало не по себе от чувства собственной уязвимости и незащищённости.
- Так жить нельзя, - решила она про себя, - надо что-то менять кардинально.
Первым человеком, который почувствовал эти перемены, стала Юля. Она заявилась около полуночи и прямо с порога получила от Ани ультиматум - двухдневный срок на поиски нового места жительства. Со слов Крапа Юля поняла, что тот заходил сегодня сюда, а чтобы сложить два и два, большого ума не надо. Она попыталась оправдаться, но Аня не стала даже слушать её.
- Два дня, - сказала она ещё раз и для убедительности пошевелила двумя пальцами перед носом своей жилички, после чего отвернулась от неё, как от пустого места.
Назавтра Аня пошла к единственному близкому ей человеку – тёте Вере.
Эта невысокая полная женщина была маминой подругой, и Аня фактически выросла у неё на глазах. Вера Григорьевна сама была матерью двух дочек чуть помладше Ани и очень сочувствовала девочке, оставшейся совершенно одной в этом не очень добром мире.
Внимательно выслушав анин рассказ о вчерашнем происшествии, она одобрила, что та выгнала Юлю, и пообещала подобрать ей более приличных жильцов среди своих знакомых. Идти в милицию жаловаться на Крапа и его дружка тётя Вера отсоветовала сразу.
- Доказательств у тебя никаких нет, - объяснила она, - а головную боль можешь получить, как только бандиты узнают о твоём заявлении.
Аня и сама понимала, что поход в милицию как минимум бесполезен, но внимательно слушала простые советы небезразличного к её судьбе человека, согревая в тепле чужого участия свою одинокую душу.
- Пора тебе в Москву подаваться, - заключила Вера Григорьевна. – А сейчас давай сходим к нашему психиатру Семёну Михайловичу. Просто поговорить, чтобы стресс снять.
Аня ожидала увидеть седенького слегка сгорбленного старичка, а встретил её хотя и не молодой (в семнадцать лет все, кто старше тридцати, кажутся ископаемыми), но очень видный, энергичный мужчина.
Пришлось ещё раз повторять всю историю. И тут Аня почувствовала, что с каждым таким рассказом пропадает острота переживаний, казалось, она рассказывает случай, вычитанный в книге или увиденный в кино, а сама не имеет к этому никакого отношения.
Семён Михайлович выслушал её, не перебивая, а потом стал задавать какие-то несущественные вопросы: «В каких словах она просила у провиденья помощи? Что при этом чувствовала и через какое время после её мысленных призывов происходили события?»
- Так вы что думаете, что это я на них подействовала? - осторожно спросила Аня, начиная догадываться, куда клонит врач.
- В стрессовом состоянии высвобождаются подчас такие силы, о которых современная наука не имеет ни малейшего представления, - ушёл от прямого ответа психиатр. – А вы, когда будете учиться в медицинском, обязательно проверьте себя на способность к гипнозу.
- В институт ещё поступить надо, - слабо возразила Аня.
- Вы поступите, - весело сказал доктор, прощаясь. – В крайнем случае, заставите себя принять.
Аня понимала, что Семён Михайлович шутит, но его слова почему-то придали ей уверенности.
На другой день, перетаскав свои вещи в ожидавшую её машину, Юлька вдруг разоткровенничалась напоследок.
- Ты, подруга, будь поаккуратней, а лучше вообще сматывайся из города, - сказала она, присев покурить на дорожку. – У Валерки уже два дня не стоит. Он вбил себе в башку, будто это ты его сглазила. Теперь пьёт и орёт, что порвёт тебя, как тузик грелку.
Солнечный луч скользнул по столу, и Аня, очнувшись от воспоминаний, увидела, что дождь прекратился так же неожиданно, как и начался.
Опять навалилась усталость, появившаяся после странного кошмара, приснившегося в поезде. Аня не стала возиться с чаем, пошла в спальню и через несколько минут уже спала на старенькой парусиновой раскладушке.

***

- Удалось, удалось! – всё пело у него внутри.
Губернатор согласился и зовёт к себе - обсудить детали. Хотелось бежать по лестнице, - дать выход энергии, накопленной на теннисной площадке и в тренажёрном зале, а не идти чинным шагом важного человека. Всё-таки ему это удалось! Скоро, совсем скоро: «Прощай, Приморский край» - впереди маячила Москва, где открывались совсем другие горизонты.
Не удержался и перепрыгнул через последнюю ступеньку. Телохранитель открыл тяжёлую трёхметровую дверь и осторожно выглянул наружу. Всё было спокойно, и он посторонился, пропуская своего подопечного вперёд, а навстречу от машины уже спешили ещё трое, чтобы прикрыть его своими могучими телами.
Снайпер знал, что у него будет только короткий миг, когда клиент появится в дверях. Однако, увидев в прицеле знакомое лицо, не стал суетиться, а плавно потянул за спусковой крючок и тут же быстро, но так же чётко, выстрелил второй раз. Похоже, нервы у него были в порядке - он ещё раз глянул в прицел на результат своей работы, положил винтовку на пол и, не спеша, снимая на ходу перчатки, отправился к выходу.
Внизу суетилась охрана, прикрывая собой бездыханное тело хозяина, лежащего на пороге со счастливой улыбкой на лице, которую не успела
стереть смерть.

2. Беспокойная ночь.

Мах досматривал какой-то путаный сон, когда всё его сознание затопило ярким оранжевым светом, похожим на солнечный. Сияние нарастало, стало почти непереносимым, и тут включились защитные механизмы организма, перекрывшие доступ этому яростному шквалу. И он ушёл, оставив где-то внутри постепенно успокаивающееся озеро огненной лавы.
Перепуганный Мах затих на кровати, пытаясь понять, что это было. Когда всё успокоилось, он понял, что получил неожиданный подарок. Появилось ощущение внутренней силы или энергии – он так и не смог подобрать точное определение.
Это чувство было ему знакомо: во время так называемых «походов» Мах получал энергию от Проводника. Конечно не в таком количестве, а строго дозированными порциями, которые поступали к нему по мере выполнения задания. Как только Проводник решал, что дело сделано, он перекрывал подачу энергии (всё-таки слово «энергия» лучше подходит), и Мах в ту же секунду возвращался в куда менее привлекательную действительность.
До армии Витя Махов жил в небольшом шахтёрском посёлке на Урале и был обыкновенным шпанистым мальчишкой, с трудом переползающим из класса в класс. Там же в школе он и получил кличку. Мах давно бы бросил школу, но мать настойчиво пыталась сделать из него человека и добилась, что он получил аттестат. И, как бы посчитав свою задачу выполненной, в то же лето умерла смертью праведницы: во сне от инфаркта.
О дальнейшей учёбе при его отметках нечего было даже и думать, и в осенний призыв Маха забрали в ВДВ.
Способности к стрельбе у него проявились рано. От отца, погибшего в завале, когда Витьке было всего двенадцать лет, осталась в наследство старенькая тулка, и через пару лет мама разрешила ему охотиться на болоте. Здесь Мах преуспел и редко возвращался домой без добычи, гордо поглядывая на мать и старшую сестрёнку.
Стрелковый талант сибирского паренька заметили армейские начальники и отправили Витьку учиться на снайпера.
Может и вернулся бы он в свой посёлок героем, ведь военные действия в России практически не прекращались, да вот незадолго до окончания учебки дружок принёс из увольнения бодяжной водки, которую они и приговорили втроём в каптёрке. Врачи откачать сумели только Маха, но он почти полностью потерял зрение.
Долго мотался по госпиталям, пока не попал в этот Центр, где ему обещали провести окончательное обследование, а может, чем чёрт не шутит, попробовать что-то предпринять.
Время шло, но пока обрадовать его врачам было не чем. Родившаяся было надежда за последнее время сошла на нет, и Витёк, скрывавший до этого от единственного близкого человека - сестры - своё увечье, уже подумывал написать ей всю правду, но никак не мог решиться.
Но где-то месяц назад к Маху зашёл медбрат Фёдор и предложил поучаствовать в неофициальном эксперименте.
Фёдор был личностью весьма колоритной. Поговаривали, что до Центра он работал санитаром в психбольнице. Ему ничего не стоило в одиночку скрутить самого разбушевавшегося больного. Там он со своей силищей был на месте, но вот для чего главврач Центра переманил его к себе, так никто и не мог понять.
- Долго говорить я не собираюсь, - прогудел Фёдор, усаживаясь на хлипкий больничный стул у самой кровати Маха, - дело добровольное, но зато и бабки предлагают приличные
- А куда я их дену, эти приличные бабки? – с сарказмом спросил Виктор. - В задницу что ли запихну? Так я и за ней в своём теперешнем положении уследить не смогу.
- У тебя, ты рассказывал, сеструха есть - вот ей на счёт и переведи.
- Да у неё и счёта нет, - по инерции возразил Мах, но призадумался.
Провалявшись долгие унылые месяцы по госпиталям, он находился на грани отчаянья и не очень дорожил своей так не заладившейся жизнью, поэтому принял предложение Фёдора
Сестрёнка приехала сразу же, как только ей сообщили о постигшем брата несчастье. От чего он ослеп, она так и не узнала, но по тому, как с ней обращался молодой человек, помогавший открыть счёт в сбербанке и купивший билет в дорогом вагоне до Горчина, Валя поняла, что Витя стал очень большим человеком.
Отдельная палата в шикарной больнице и круглая сумма, положенная для него на счёт (она получила распечатку из банка по просьбе брата), только убедили Валю, что Витя пострадал в какой-то важной секретной операции.
Правда, через два дня ей пришлось уехать домой, чтобы, как сказал врач, не мешать процессу реабилитации больного.
В тот же день Фёдор сделал первый укол. Мах впервые встретился с проводником и получил от него небольшую порцию особой энергии.
Сегодня энергия переполняла его и, явно, исходила не от проводника.

* * *
Волна огненного шторма, отторгнутая Махом, ринулась в ближайший свободный канал и разбудила Алексея. Ему несколько секунд снилось, что хлебнул крутого кипятка и вместо того, чтобы выплюнуть, проглотил - от этой боли и проснулся.
Сказались навыки военного: вместо того, чтобы паниковать, сумел собраться и остановить обжигающий поток. Быстро сообразив, что чувство появления странной силы ему знакомо и ничем плохим не грозит, Алексей приоткрыл щёлочку, интуитивно понимая, что это подарок, от которого не стоит отказываться. Субстанция, впущенная им, потеряв скорость, уже не казалась такой горячей и спокойно заполнила предназначенное её место, после чего Алексей опять «перекрыл кран».
- Теперь можно и побороться, - пришла странная мысль, а вот с кем бороться и зачем было совершенно непонятно.
За свою жизнь Алексей Михайлович Тенин повоевал немало. После окончания Московского высшего пограничного училища новоиспечённого лейтенанта отправили охранять южные рубежи родины. Всего через месяц после прибытия к месту службы он попал в заварушку со стрельбой, а оттуда в госпиталь. И, хотя ранение в левое плечо было сравнительно лёгким, провалялся в госпитале почти месяц.
Бандитский караван в ходе стычки был уничтожен, и раненый лейтенант получил свою первую боевую награду.
Незадолго до выписки его посетил майор из Москвы и предложил перевестись в недавно созданный отряд «Вымпел». Тенин идеально подходил под критерии приёма: офицер, понюхал пороху, моложе тридцати.
Вот в отряде и началась настоящая жизнь: учёба до седьмого пота на полигоне, в спортзале, в учебных классах (два иностранных языка были обязательны), уникальные ученья, такие как захват АЭС, условное минирование важных железнодорожных узлов и т. д., ну и, конечно, боевые задания.
К октябрю 93-го Алексей уже был подполковником – руководителем группы, когда Ельцин, решив отомстить вымпеловцам за отказ штурмовать Белый дом, перевёл отряд под начало МВД.
Тенин был в числе тех, кто тут же подал рапорт об отставке.
Несколько лет он работал в разных ЧОПах, но нигде долго не уживался, не в силах смириться с нечистоплотной закулисной деятельностью хозяев.
В последний раз оказавшись на улице, решился на создание собственного предприятия. Конечно, если бы не старые связи, у него ничего не вышло, но друзья помогли, а потом он стал помогать им, когда приходило время - выходить в отставку.
Дела шли совсем неплохо. Фирма прогремела на всю столицу, когда ребятам удалось застрелить исполнителя и взять живым его водителя, а с объекта даже волос не упал.
Почти все газеты в один голос писали об этом случае, как о курьёзе. Один из охранников – Михаил Неделин - обратил внимание, что выходящий из соседнего здания мужчина очень похож на бывшего соседа – дядю Гришу, который учил в далёкой Вологде десятилетнего пацанёнка Мишу ездить на велосипеде. Поэтому Неделин, непроизвольно, каждый раз поглядывал на двойника дяди Гришы, хотя тот был проверен и подозрений не вызывал.
И в этот день Миша кинул взгляд на бизнесмена. Всё было, как всегда: чёрный мерседес с водителем, серый кейс - в тон костюма, шляпа, которую уже почти никто не носит, но это был не «дядя Гриша». Киллер каким-то звериным чутьём угадал, что раскрыт, и мгновенно выхватил из кейса автомат. Но не успел даже поднять его, как получил от Неделина пулю между глаз.
Водитель попытался скрыться, но из-за простреленного одним из охранников колеса доехал только до ближайшего столба, где его, прижатого к спинке подушкой безопасности, и взяли ребята Тенина.
Был, конечно, в этом случае элемент везения, но в основном проявился профессионализм. Неделин разглядел в соседе «дядю Гришу», потому что был внимателен к деталям. А опередить противника на долю секунды и уложить его с первого выстрела – это не просто удача. Да и попасть в колесо уходящей машины могут только единицы.
Как бы то ни было - заказы посыпались, как из рога изобилия. Его друг и напарник Володя Солодухин не успевал оформлять договора. Алексею пришлось даже набирать ещё людей. Он строил грандиозные планы, но автомобильная авария усадила его в инвалидное кресло.
Известный хирург – профессор Астахов провёл операцию настолько виртуозно, что о ней ещё долго говорили в медицинских кругах. Но ноги всё равно не повиновались Алексею.
И этот Реабилитационный Центр был теперь его последней надеждой на нормальную жизнь.

* * *

Перед закрытыми глазами Полпота закружились огненные круги, и где–то в затылочной части мозга появилось всё усиливающееся напряжение. Это не очень приятное ощущение уже давно стало предвестником удивительных событий, когда приходят сны похожие на реальность, в которых тело не лежит колодой, а снова слушается и радуется жизни. И неважно, если во сне придётся подчиняться командам постороннего голоса, диктующего, что делать, - чувство полноценности существования окупает всё.
Поначалу Юра пытался сопротивляться приказам, но тут же просыпался в своей кровати – полностью парализованным калекой. Поэтому теперь он вёл себя, как дрессированный пёс, наслаждаясь жизнью под диктовку того, кто называл себя Проводником.
Но в этот раз никаких приказов не последовало. Откуда Полпоту было знать, что до него докатились остатки энергетического вихря, посетившего уже Маха и Алексея.
Ещё в детдоме Юре Потину дали кличку Пот. Когда он подрос, то стал предводителем группки хулиганов, которая держала в страхе всех воспитанников. Тогда и получил новое погоняло, полностью соответствующее его жестоким забавам, – Полпот.
Благодаря природной хитрости и изворотливости, он умудрился закончить школу, так и не попав в колонию для малолетних преступников, а продолжил свои неприглядные делишки в армейской учебке.
Но особенно развернулся в Чечне. Его дикие выходки заставляли содрогаться даже закалённых ветеранов зачисток. Всё шло к тому, что попал бы он в дисбат или тюрьму, но, как видно, слёзы и мольбы жертв дошли-таки по адресу, и Полпот нарвался на растяжку. Наказанье свыше состояло в том, что погибнуть героем ему не довелось – врачи постарались, остался жив, вот только нужна ли такая жизнь?!
Даже прекратить свои мученья, покончив собой, он не мог: всё, что Полпот мог делать – это невнятно говорить, шевелить пальцами одной руки, моргать глазами и чуть-чуть двигать головой.
Как ни странно, тело не потеряло чувствительности, что вместе с кучей неудобств (всё время что-то чесалось или болело) позволяло, по словам врачей, надеяться на восстановление утраченных функций; но время шло, а положение не менялось.
Всколыхнулась было надежда, когда его перевезли в реабилитационный центр, но быстро сошла на нет – никаких изменений в состоянии не произошло, разве что уход стал получше и бельё почище.
После несбывшихся мечтаний наступившая депрессия была ещё черней, и оставалось только скрипеть зубами. Даже такой частый среди страдающих людей вопрос, обращённый к богу: «За что?», он не имел права задать – вся его предыдущая жизнь было сплошным ответом на него.
Несмотря на старания санитарок, свежие весенние сквознячки, залетевшие с окрестных лесов, не могли развеять больничный воздух, настоянный на запахах лекарств, испражнений и казённой еды. И то, что он не мог уйти от всего этого, особенно угнетало. Даже наличие такой роскоши, как отдельная палата и телевизор, которым можно было управлять, сжимая во рту штырёк, заменяющий пульт, не могли примирить Полпота с незавидным существованием.
Но однажды всё переменилось.
- Фёдор, - буркнул с порога новый медбрат голосом, больше подходящим для бригадира грузчиков.
Размерами и комплекцией Фёдор напоминал девятиэтажку, которых много понастроили на закате советской власти. Его тело явно не умещалось в стандартном белом халате, и боязнь нанести по неосторожности вред больничному имуществу делала движения ещё более неуклюжими.
Но огромные как брёвна ручищи с лопатообразными ладонями оказались на удивление ловкими, больной даже не почувствовал, как брат милосердия, похожий скорее на громилу, сделал ему укол в вену.
В отличие от Маха никаких предложений или объяснений Полпот от Фёдора не получил, с беспомощным детдомовцем, как видно, решили не церемониться.
- Куда он на хрен денется? – с усмешкой сказал проводник, инструктируя по телефону своего помощника. – Это для него скоро станет посильнее наркотика.
Фёдор не очень понимал суть разговора, но в детали вникать и не хотел.
Когда он нашёл в почтовом ящике плёнку, на которой было заснято, как санитар насилует вверенных его заботам больных, Фёдор так перепугался, что готов был на всё, лишь бы эта кассета не увидела света. Но оказалось, что это совсем не конец, а начало новой, более интересной жизни. Правда пришлось бросить своих ненормальных наложниц и перейти в этот центр, но зато появились деньги на проституток – проводник платил хорошо.
А с кем и как себя вести, Фёдору было глубоко плевать, он просто следовал инструкциям, не забивая голову размышлениями.
- Спи, сердешный, - почти ласково сказал Фёдор, убирая в карман шприц, но Полпот не слышал его слов. Тело вдруг сделалось вялым, пропала тяга ко всякому сопротивлению, а в первую очередь – сну, в котором его уже ждали.
Сегодня было что-то новое – он не спал, однако чувствовал силу, которая раньше была признаком появления Проводника.

3. Событие районного масштаба.

Вера Григорьевна задержалась на совещании и пришла, когда солнце уже
склонилось к горизонту и тени домов вытянулись на восток, предвещая наступление вечера.
Аня проснулась с тяжёлой головой и ватными ногами.
- Это я тебя разбудила? - заглянула в комнату тётя Вера. – Ну и ладно. На закатное солнце спать нехорошо. Умывайся и на кухню.
Аня приняла холодный душ. Вялость во всём теле отступила, да и голова просветлела. Одела свои просохшие вещи, слегка коробящиеся после дождевой воды, и прошла на кухню. Там её встретили накрытый стол и улыбающаяся Вера Григорьевна.
- Толя говорил: «Сразу к нам», - а я подумала, что тебе надо к дому привыкать. Опять же, мешать никто не будет всласть поболтать. Да, с вещами, я думаю, завтра разберёмся.
- Чего - то вымоталась в дороге, - пожаловалась Аня. - Спала плохо, а под утро ещё кошмар приснился, так до самого Горчина уже не ложилась.
- Это мы сейчас поправим, - весело сказала Вера Григорьевна. - Что пить будешь: вино или со мной водочки?
- Лучше водки чуть-чуть. Костя всегда говорил, что сто грамм хорошему человеку повредить не могут.
После этих аниных слов тётя Вера тяжело вздохнула, достала из морозилки запотевшую бутылку и налила по пол стопки.
- Да, девонька, много ты горя видела, пора к счастью прибиваться. Давай за это и выпьем.
После второй рюмки Вера Григорьевна рассказала последнюю горячую горчинскую новость, из-за которой она, собственно, и провела большую часть дня на совещании в мэрии.
На утреннем заседании руководства города произошёл скандал.
Когда все уже расселись по местам, в кабинет вошла немного припозднившаяся главный врач города, абсолютно голая. (Как позже выяснилось, разделась она прямо в приёмной, дав увесистую оплеуху секретарше, пытавшейся помешать этому.) Совершенно спокойно подошла к столу и уселась на свободное место. Первым опомнился управляющий делами. Он кинулся к Виктории Самвеловне, срывая на ходу с себя пиджак, и попытался укрыть её. Но главврач сбросила пиджак с плеч со словами: «Ах, оставьте, Пётр Алексеевич, тут так жарко».
Все молча повернулись к мэру, а тот снял трубку и вызвал скорую, объяснив, что происходит.
Через десять минут в мэрию влетели два здоровенных санитара в белых халатах, готовых спеленать кого угодно, а следом появился запыхавшийся зам начальника горчинской милиции.
Но крайние меры не понадобились. Буквально за пару минут до их появления Виктория Самвеловна пришла в себя и в ужасе кинулась из кабинета. В приёмной секретарша робко показала её рукой на кучку одежды, и та стала лихорадочно одеваться.
- Проводите главврача города домой, - приказал вышедший в приёмную мэр милиционеру.
Тот взял под козырёк и открыл дверь перед обескураженной женщиной.
– А мы сделаем небольшой перерыв, - объявил глава города теснящимся в дверях за его спиной соратникам.
Вот тогда-то вызвали в мэрию в срочном порядке Веру Григорьевну и назначили временно исполняющей обязанности главврача города.
- Так что ты сейчас с большим начальством водку пьёшь, - со смехом закончила тётя Вера свой рассказ.
Так за разговорами и воспоминаниями они засиделись допоздна. Поздний обед (или ранний ужин) постепенно перешёл в чаепитие, и Вера Григорьевна опомнилась, когда за окном уже совсем стемнело.
Она позвонила мужу, и Аня вышла проводить гостью.
Муж тёти Веры не рискнул ехать по лужам в глубину двора, так что женщинам пришлось прогуляться до самой улицы.
- Ну, нет у вас, девки, совести, - с шутливым негодованием прогудел Анатолий Петрович, вылезая из машины и обнимая Аню, - не правильно это, когда бабы без мужиков водку пьют.
- Я здесь надолго, дядя Толя, ещё наверстаем, - рассмеялась Аня, снова почувствовав себя девчонкой.
Возвращаясь, Аня заметила, что под деревом при слабом свете покачивающейся на ветру лампочки продолжают свою игру доминошники.
Она остановилась и пригляделась, но никого не узнала. Сменились люди, а в остальном всё было в точности, как пятнадцать лет назад….
Купив билет до Москвы, Аня шла домой в приподнятом настроении, но тут увидела впереди Крапа и Птаху. Быстро спряталась за угол и стала оттуда наблюдать, надеясь, что эта пара долго во дворе не задержатся.
Но надеждам этим не суждено было сбыться. Крап подошёл к столу под деревом, где местные мужики играли в домино, и взгромоздил прямо на середину пакет со слабо звякнувшими внутри бутылками.
- Брысь отсюда, старперы! Нечего мешать отдыхать трудовому классу, - бесцеремонно заявил он.
- Ты чего, Валера? Совесть поимей, - возмутился было белый как лунь старик.
- Бабке своей мораль читать будешь, - тем же наглым тоном заявил Крап. – Если через минуту не уберёшься, не посмотрю, что ты одной ногой уже в могиле.
Игроки встали, с хмурым видом подобрали рассыпавшиеся костяшки и перешли к маленькому столику в самом конце двора.
Карп и Птаха по-хозяйски уселись за стол, открыли пиво и стали чистить воблу, громко обсуждая свою победу над пенсионерами.
Доминошники начали новую партию, не переставая поглядывать в сторону обидчиков. Кроме дяди Гриши, который разменял восьмой десяток, остальные были ещё сравнительно крепкими мужчинами, и Аня никак не могла понять, почему они даже не попытались урезонить двух зарвавшихся хамов?
Бабки, сидевшие на скамейке соседнего с аниным подъезда, стали бурно обсуждать подробности скандала. Их внимательно слушал мужик, бросивший даже поливать остатки дворового газона.
Насколько дворник Боря был здоров телом, настолько же – слаб головой. Злые языки поговаривали, что его выгнали даже из интерната для умственно отсталых. Несмотря на свой звероподобный вид, он был добрейшим существом, и только приказ домуправа не давал ему возможности собрать у себя в дворницкой всех бездомных кошек и собак.
- Ну, что раскаркались, вороны? – крикнул старухам распоясавшийся от безнаказанности Крап, и тут же, почему-то, взъярился на Борю. – А ты чего, придурок, вылупился?
- Отстань от него! Ну, что ты за человек? – не выдержал дядя Гриша.
- Ты меня достал! – проревел Крап, поднимаясь из-за стола и перехватывая за горлышко пустую бутылку.
Аня решила воспользоваться суматохой и проскользнуть домой, но её заметил Птаха, следивший, как бы не появилась милиция.
- Крап! Вон она - сучка Дёмина! – заорал он и кинулся наперерез, отсекая Аню от подъезда.
Его напарник тут же забыл о старике и повернулся на крик собутыльника.
- Попалась, ведьма, - радостно закричал он, перекрыв девчонке путь к отступлению.
Аня застыла, не зная, что делать. Взгляд упал на валявшийся на дороге обрезок водопроводной трубы, и она даже на секунду представила, как бьёт им Крапа. Вот только схватить его явно не успевала, да и применить навряд ли смогла бы. И тут же с изумлением увидела, что железку поднимает тишайший Боря и бьёт бандита по голове. Потом приложил второго, Птаха успел увернуться, удар пришёлся по плечу, но результат был один: оба хулигана лежали в крови на заплёванном асфальте.
Первым во дворе появился Семёныч - участковый. Непонятно только, где этот страж порядка был, когда два пьяных отморозка глумились над вверенным его заботам населением. Он осторожно забрал из рук растерянного Бори обрезок трубы и завернул его в газету.
Тут подъехала скорая, два парня в мятых белых халатах без лишних слов погрузили стонущих пострадавших в машину, и она, сверкая мигалками и завывая, как раненный зверь, унеслась со двора.
Последней прибыла милиция. Первым наружу вылез старший лейтенант, по выражению лица которого было видно, что его оторвали от очень важного дела. Он вполголоса поговорил с участковым, отворачивая лицо и стараясь не дышать на собеседника, и забрал газетный свёрток с трубой. Тем временем два бравых сержанта подхватили ничего не понимающего Борю под белы ручки и засунули в арестантский отсек лунохода.
Старлей с умным видом походил немного по тротуару, снова что-то сказал Семёнычу, после чего наряд загрузился в машину и тихо, без помпы отбыл в отделение.
К тому времени во дворе остались только Аня и дядя Гриша. Они рассказали участковому, как всё было, тот записал их показания на казённом листочке,
который достал из болтающейся на боку планшетки, дал подписать и отпустил.
Только дома Аня поняла, что всё позади. Она почувствовала, что мёрзнет – и это среди бела дня в июле, когда люди купаются и загорают, на полную катушку используя короткое лето средней полосы. Набрала в ванну горячей воды, порадовавшись, что газовая колонка делает её независимой от работы котельной, сделала пену, чтобы выглядело красиво, как в рекламе и, быстро раздевшись, залезла в воду.
Желаемого результата не получилось. Настроение катастрофически ухудшалось. Пена была, как в рекламе, но, критически оглядев свои худые руки и ноги, поняла, что ради них принц не пойдёт даже запрягать своего белого коня. Вспомнила растерянное лицо своего незадачливого защитника, и от жалости к нему и себе, заскулила, как потерявшийся щенок.
Встала она очень рано. Окна квартиры выходили на восток, в сторону реки Горчи, так что ничто не мешало Ане следить за восходом солнца. Эту привычку привила ей мама, поднимавшаяся ни свет - ни заря, чтобы успеть что-то сделать по дому, но находившая всегда несколько минут, чтобы полюбоваться на рождение нового дня, если позволяла погода.
Днём солнце движется незаметно для глаза, зато утром появляется из-за горизонта почти мгновенно. Вот и сегодня: не успела Аня раздвинуть пошире занавески, как оно уже плыло над верхушками деревьев парка на той стороне реки, проникая в окна и весело играя пылинками, танцующими в лучах.
Увлёкшись сборами, не заметила, как проснулся город, зарычали машины и народ заспешил строить какое-то новое общество – ещё не капитализм, но уже не социализм.
Вдруг ожил телефон, после смерти мамы, почти всё время молчавший. Это звонили знакомые Веры Григорьевны насчёт квартиры. Договорившись встретиться через час, Аня глянула на часы и обнаружила, что уже почти девять. И тут случилось прямо невероятное событие - телефон зазвонил во второй раз. Решив, что это новые жильцы хотят что-то уточнить, она схватила трубку и весело пропела: « Алло».
- С вами говорит капитан Нефёдов, - проскрипел с натугой человек на том конце провода. – Жду вас в 11.30 в шестом кабинете двенадцатого отделения милиции. Знаете где это?
- Знаю, - тихо ответила Аня.
- Плохо вас слышу! – собравшись, почти нормальным голосом прокричал капитан. – Так вы придёте?
- Приду, - уже громче сказала она и услышала, как из трубки пошли частые гудки, что, видимо, должно было означать: «Спасибо и до свиданья».
Упавшее было настроение, снова немного поправилось, когда появилась милая тётечка, снимавшая квартиру для только что женившегося сына. После оформления документов, которые она принесла с собой, мамаша вручила ей конверт с оплатой за полгода вперёд.
- Всё как с Верой Григорьевной договаривались, - сказала она, отдавая деньги. – А ты когда уезжаешь?
- Хотела завтра, - пролепетала Аня, такую сумму она ещё ни разу не держала в руках, - но билет достала только на вторник, да и в милицию меня
сегодня вызывают.
- Давай билет, - сказала тётечка, - я обменяю.
Аня порылась в сумочке и протянула ей свой «плацкартный – в проходе».
- А насчёт милиции не беспокойся: Вера Григорьевна нам всё рассказала, и Егор Петрович уже с кем надо поговорил, - кивнула она в сторону всё время молчавшего мужа.
- Спасибо! – поблагодарила Аня свою благодетельницу, радуясь тому, что к ней опять вернулась удача. – Только….
- И защитника твоего отпустят, не беспокойся.
Аня, распрощавшись с Егором Петровичем, который даже тут отделался молчаливым кивком, и его супругой, присела на стул, чтобы осмыслить происходящие перемены. И тут до неё, наконец, дошла одна странность сегодняшнего договора.
- Вера Григорьевна, здрассте! – поздоровалась она, как только услышала в трубке знакомый голос.
- Здравствуй, Анечка! – ласково откликнулась заведующая. – Всё в порядке? Деньги получила?
- Да, спасибо! – Аня немного замялась. – Они мне заплатили за полгода. А если я не поступлю?
- Детка, я практически уверена, что поступишь, а если и нет, то нечего тебе делать в нашей дыре. Позвонишь мне, я подскажу к кому обратиться, чтобы устроиться санитаркой по лимиту до следующего года. Не забудь зайти за характеристикой с места работы – не помешает.
- Ой, спасибочки, тётя Вера, - от радости Аня даже не заметила, что назвала строгую заведующую так, как делала это, когда ещё было жива мама.
- Не благодари, - со смехом сказала новоявленная тётя. – Все трудности у тебя ещё впереди. Позвони – как там в милиции закончится.
Положив трубку, Аня увидела, что ей пора в отделение, но это её больше не пугало.
Егор Петрович был на высоте. Беседа с капитаном Нефёдовым заняла не больше десяти минут.
Вчера, получив звонок сверху, Нефёдов вызвал к себе потерпевших. Крап и Птаха пришли задолго до указанного им времени и сидели в коридоре, отсвечивая бинтами. Первым капитан пригласил в кабинет Крапа.
- Похоже, кроме этого дела нам одновременно придётся разбираться сразу и с другим, - огорошил он начинающего бандита. – Не знаю, докажу ли я тебе сто тридцать первую, но недельку в СИЗО с этим диагнозом обещаю.
- А ты не зыркай, - прошептал капитан, не на рынке у себя и, повернувшись к лейтенанту, сидевшему за другим столом, приказал уже нормальным голосом:
- Севостьянов, обыщи подозреваемого!
Лейтенант молча встал, схватил Крапа за шиворот, подвёл к стене и поставил его в классическую позу. Валера подпирал стену руками с отодвинутыми назад широко расставленными ногами.
- Ничего нет, - сказал Севостьянов, небрежно пробежав руками по телу подозреваемого.
- Погоди, - недобро усмехнулся Нефедов, - я сам проверю.
Подойдя со спины к ничего не подозревающему Крапу, он от души ударил того между широко расставленных ног.
- Ненавижу эту мразь, - зло сказал он, оглядывая скорчившегося на полу от боли бандита. – Давай, заканчивай тут с ним сам, а я позже подойду.
Лейтенант сел за стол Нефедова и спокойно дождался, пока Крап будет в состоянии подняться с пола.
- Ты парень грамотный, знаешь, что в тюрьме с насильниками делают, - вкрадчиво сказал Севостьянов.
Крап угрюмо молчал, ещё не оклемавшись от жуткой боли в паху.
На нары хочешь? - спросил лейтенант почти ласково.
Тот отрицательно помотал головой.
- Не слышу? – в голосе Севостьянова послышались строгие нотки.
- Не хочу, - промямлил Крап.
- Громче!
- Не хочу! – уже громко произнёс Валера.
- Тогда слушай сюда, - тон лейтенанта опять стал ласковым. - Я сейчас расскажу тебе, как я представляю то, что случилось с тобой, а ты мне потом напишешь всю правду. Согласен?
Через пятнадцать минут изложение Крапа было готово, и его за столом сменил Птаха. Крапову подручному дали прочитать собственноручные показания старшего товарища, и он тут же написал нечто очень похожее.
Вот эти-то показания Крапа и Птахи, в которых пострадавшие описывали события во дворе примерно так: «Я споткнулся на асфальте и ударился головой о железную трубу – и так три раза» - Нефедов и дал почитать Ане. Потом милиционер сообщил, что она может забирать Борю и идти домой.
Супруга Егора Петровича тоже не подвела. Место в купейном вагоне скорого поезда было даже нижним, а то, что Аня кайфовала на верхней полке, было делом добровольным.
Вместе с ней в купе, помимо симпатичной пары пенсионеров, оказался очень нервный ветеран, которому досталась место наверху.
- Никакого стыда, - заявил он, брызгая слюной, когда после проверки проводником билетов выяснилось, что одно из нижних мест принадлежит сопливой девчонке, - в кассе для ветеранов продают билеты чёрт знает кому.
- Тут вы неправы, - попыталась урезонить его пенсионерка, - броня не только для ветеранов, а для всех льготников.
- Ну и кто она по-вашему - инвалид или ударник труда? За какие такие заслуге ей положено нижнее место?
- Давайте поменяемся, - робко предложила Аня, наконец уяснив причину раздражения соседа по купе, - я люблю на верхней.
Ветеран, с несвойственной его возрасту прытью, тут же закрепил предложение, перекинув нехитрый анин скарб в багажный отсек над дверью и запихнув свои вещи под нижнюю полку.
- Вернусь – обязательно разберусь, - продолжал ворчать он, устраиваясь на новом месте. – Я, заслуженный человек, должен чуть не на коленях своё законное выпрашивать.
Первый раз Аня уезжала из дома. Нет, конечно, были поездки в пионерлагеря, незабываемое путешествие вместе с мамой в десятилетнем возрасте на Чёрное море по профсоюзной путёвке, но вот так: одной – насовсем!
Отшумело время ужина, что для юной путешественницы означало несколько печенин с чаем. Спутники – пожилая чета - пытались накормить её чем-нибудь более существенным, но отступили перед строгим словом – «диета».
Уснули пенсионеры, пожелав всем «спокойной ночи», задремал с открытой книжкой чьих-то мемуаров ветеран, судя по резким движениям, и во сне продолжающий свою бесконечную войну. Лишь на второй полке не спалось девчонке, напряжённо всматривающейся в мелькающую за окном черноту ночи и пытающейся разглядеть в ней своё счастливое завтра. Да и каким ещё может представляться будущее в семнадцать лет. Ещё так далеко до того времени, когда люди начинают откладывать на «чёрный день», понимая, что он тоже часть светлого будущего.

***

- Чёрт! Опять изжога замучила, - мужчина осмотрел себя в зеркале и явно остался не доволен тем, что увидел. Потом открыл стенной шкаф и достал плащ.
– Надо завязывать с гулянками, а то и концы отбросить можно. Что скажешь Валера? – повернулся он к высокому парню, напряжённо прислушивающемуся к тому, что ему говорили в наушник.
- Ну, концы – не концы, а Алина Дмитриевна приедет – не обрадуетесь.
- Ничего - целый день впереди. Ещё есть время себя в порядок привести.
- Мы выходим, - сообщил в микрофон Валера и пошёл открывать дверь.
Один из охранников, поджидавших на улице, зашёл в арку рядом с выходом и убедился, что перегораживающие её ворота связаны толстенной цепью, замкнутой на огромный висячий замок. По дороге он для порядка дёрнул за ручку двери заколоченной досками бывшей дворницкой и присоединился к остальным.
- В баню, мужики, в баню! – почти весело прохрипел хозяин, появляясь в дверях подъезда.
И тут заколоченная дверь дворницкой тихонько открылась вместе с досками, и оттуда мягко выскользнул невысокого роста парнишка с автоматом. Он дал всего одну очередь по ещё не окончившему свою речь мужчине и остановился, опустив автомат и удивлённо хлопая глазами.
Его так нашпиговали свинцом опомнившиеся телохранители, что, упади он в воду, сразу пошёл бы на дно. Тяжёлые пули рвали одежду и тело, которое вздрагивало при каждом попадании, как живое, хотя его хозяин уже давно был мёртв.
Незадачливый киллер упал недалеко от своей жертвы. Ручейки крови из их тел потекли вдоль бордюра, окрашивая серую пыль в красный цвет, и, встретившись на полпути, образовали совместную лужицу, побратав после смерти таких разных при жизни людей.

4. Дороги, которые нас выбирают.

Аню разбудил телефонный звонок. По привычке она стала искать
мобильник слева на тумбочке и чуть не упала на пол. Покачавшись в
неустойчивом положении, раскладушка с грохотом встала на ножки, звякнув оборвавшейся пружинкой - из тех, что поддерживают парусину.
Окончательно проснувшись от этой эквилибристики, Аня бодренько вскочила на ноги и побежала на кухню, где оставила с вечера аппарат.
- Привет! - раздался в трубке насмешливый голос Рыбакова. – Ты случайно не возомнила, что в отпуск сюда приехала?
- Здравствуйте, Семён Михайлович! – ещё сонным голосом ответила Аня. - Когда же поспать, если не в воскресенье?
- И это говорит мне доктор! По-твоему болезни в воскресенье тоже берут выходной?
- Так мне что, прямо сегодня на работу? – растерялась Аня.
- Шучу, Анечка, - рассмеялся Рыбаков. – Просто хочу взять тебя в ознакомительную поездку. А то завтра дела навалятся, и ничего не успею показать.
- Сколько у меня есть времени на сборы?
- Полчаса хватит?
- Вполне.
Через тридцать минут она стояла около своего дома.
Серебристая «Мазда» подъехала с двухминутным опозданием.
- Неплохо в провинции доктора живут, - съехидничала Аня, садясь на сиденье рядом с водителем.
- Может помнишь, как раз при тебе был у нас начальник горздрава Мищенко Егор Петрович.
- Откуда мне это помнить, - отмахнулась Аня. – Для меня даже простые врачи тогда были почти небожителями.
- Ну, Мищенко мужик запоминающийся: здоровенный, громогласный, как говорят – фактурный. Но не в этом дело. В середине девяностых, когда механический завод приказал долго жить, он сумел приватизировать на своего зятя их пионерский лагерь и создал на его базе частную психиатрическую клинику.
Аня хмыкнула и качнула головой.
- Вот и я по глупости своей так же думал, а оказалось – это золотое дно. Нашлось достаточно богатых семей с психиатрическими «скелетами в шкафу», вот Егор Петрович и взял на себя эти заботы. Работая у него, я и выбился в средний класс, - закончил Семён Михайлович, для убедительности хлопнув двумя руками по рулю своей японки.
- Но, похоже, средний класс вас не устроил? – добавила Аня.
- Так реабилитационный центр – тоже егорова идея. Такой уж он человек - не может без активных действий. Честно сказать, я до сих пор не понимаю - для чего ему надо было брать меня в компаньоны? Ведь всю организационную работу он провернул сам.
- Не прибедняйтесь, Семён Михайлович. Где бы он нашёл профильного кандидата медицинских наук, согласного жить в провинции? И вопрос личного доверия, я думаю, не последний.
- Ты ж согласилась? – возразил Рыбаков.
- Я особый случай, - Аня помолчала. – Да и не уверена, что задержусь здесь надолго.
- Ой, прости меня дурака, - смутился главврач. – Язык, как помело.
- Оставьте, Семён Михайлович! Я вам очень благодарна, что вырвалась из Москвы. Оказывается, сама не понимала - насколько мне нужно было сменить обстановку. А насчёт временности – Митеньке на будущий год в школу, так Татьяна Степановна и слышать не хочет, чтобы он учился где-нибудь ещё кроме Москвы. Она и на права сдала, чтобы возить его в какое-то совершенно особое учебное заведение, которое и школой не назовёшь.
Рыбаков опять начал что-то говорить, но Аня уже не слушала его. Заметив это, он замолчал, и дальше тишину нарушал только чуть заметный шум от работающего двигателя.
Как иногда бывает, вполне безобидная на вид фраза вызывает шквал воспоминаний.
Дело в том, что чуть больше года назад трагически погиб анин муж – её любимый Костик.
Константина Дёмина убили прямо перед входом в его детище – Клинику пластической хирургии. Он вышел из здания после нескольких часов напряжённой работы и доставал ключи от машины, когда подлетели на роликах два отморозка: один вырвал из рук барсетку, а другой ударил чем-то по голове, чтобы отключить жертву. Удар этот оказался смертельным.
Так в тридцать один год Аня из счастливой замужней женщины, которой завидовали многие подруги, превратилась в убитую горем вдову, потерявшую все ориентиры в жизни. Она забросила работу над диссертацией, пропустила защиту, да и вообще почти не выходила из квартиры. Хорошо ещё, что в Москву приехала из Рязани костина мама Татьяна Андреевна, которая и взяла на себя все заботы по дому и уходу за внуком. Митя, похоже, сразу не понявший, что произошло с отцом, последнее время стал отдаляться от матери, и только приезд бабушки спас их маленькую семью от развала.
Понемногу всё стало налаживаться. По настоянию научного руководителя профессора Иванова она всё-таки вышла на защиту диссертации и сумела защититься, хотя считала, что в этом была заслуга, скорее, её наставника и очень благосклонных в этот раз членов учёного совета.
В это время и разыскал её доктор Рыбаков. Он предложил поработать в новом Реабилитационном Центре, которым руководил. Татьяна Андреевна поддержала эту идею, да и сама Аня понимала, что ей не мешает сменить обстановку. Так и оказалась она снова в Горчине.
Мысли тут же перекинулись на более раннее и куда более счастливое время.
Как хорошо всё начиналось в Москве. Почти все очень быстро забывают период, когда были абитуриентами: провалившиеся хотят быстрее похоронить память о неудаче, а счастливчики окунаются с головой в яркую студенческую жизнь. А ведь это самое эмоционально насыщенное время – судьба делает поворот, определяющий у большинства всю последующую жизнь. Каждая мелочь: от получения комнаты в общежитии до знакомства с соседями, которые будут конкурентами в предстоящем испытании, - несёт в себе ощущение новизны. Вчерашние школьники меняются, поднимаясь сразу на несколько ступенек по лестнице, ведущей во взрослую самостоятельную жизнь.
Аню так захватила круговерть, что она и не заметила, как настал самый важный момент – профильный экзамен. Нельзя сказать, что химия была её любимым предметом, но материал она знала твёрдо, поэтому на билет ответила без проблем. Но экзаменатор, убедившись в её знании обязательного курса, полез в какие-то дебри, которых в школе не проходили, и Аня, естественно, «поплыла».
- Зачем он меня сыпет? – билась в голове отчаянная мысль.
- Тебя, голубушка, нет в списке, - вдруг услышала она ответ на свой вопрос.
Аня с удивлением посмотрела на преподавателя, который в это время с улыбочкой говорил совсем другое: «Вполне приличные знания, четвёрку заслужили».
Любая оценка, кроме «отлично», была равна провалу, чего, похоже, и добивался молодой человек, верный какому-то списку.
- Ставь «отлично»! – послала Аня ему недвусмысленный приказ, разъярённая очевидной несправедливостью.
Глаза преподавателя вдруг остекленели, а рука при этом выводила «отл.» в экзаменационной ведомости.
- В крайнем случае - заставишь, - вспоминала новоиспечённая студентка пророческие слова Семёна Михайловича, выходя из аудитории.
- А как же остальные, кто не в списке? – уже в дверях подумала она. – У них значит никаких шансов.
Аня остановилась и окинула взглядом аудиторию. В разных её концах сидели обособленные пары, ведущие внешне мирную беседу, но по растерянным лицам большинства абитуриентов было ясно, что они не в списке.
- Забыть о списке! – вырвалась неожиданная и сильная, как крик, мысль, и по тому, как на несколько секунд поплыл взгляд у преподавателей, Аня поняла, что, по крайней мере на сегодня, справедливость восторжествовала.
Потом вывесили листки с результатами, и в числе принятых она – Аня Дёмина. Трудно передать радость, зажёгшуюся в груди. В результате можно было не сомневаться, получив на экзамене отлично, но маленький червячок сомнения оставался, и вот теперь можно послать телеграмму тёте Вере – единственному человеку, кроме самой Ани, кому это интересно.
Остаток лета пролетел незаметно в круговерти новых впечатлений. Аня не успела, даже, исчерпать список намеченных мероприятий. Ещё остались почти все театры, которые, оказывается, уезжают летом на гастроли, да и посещения музеев прошли как-то несолидно – наспех. А так хотелось поскорее стать настоящей москвичкой с соответствующим культурным уровнем.
Но много времени отнимало новое увлечение. Помятуя, что дала себе зарок стать сильной, Аня не могла пройти мимо объявления о наборе в институтскую секцию боевых искусств с экзотическим названием – тэквондо.
Платить, даже со скидкой для студентов, надо было многовато – двадцать пять рублей в месяц, но учитывая будущую стипендию и деньги, полученные за квартиру, Ане это было по карману.
Пришлось, правда, потратиться ещё и на форму, но после первого же занятия все сомнения остались позади.
- Если хочешь у нас заниматься, придётся тебе немного мяса нарастить, - сказал инструктор, скептически оглядев её худенькую и совсем не спортивную фигурку.
И Аня занялась спортивной подготовкой так же основательно, как привыкла делать всё за что бралась. Кроссы по пустынным улицам Москвы рано утром, занятия на только что появившихся новомодных тренажёрах заполнили свободное время без остатка.
Учёба отнимает немало сил, особенно, если хочешь быть первой. А по другому Ане было нельзя – она всегда помнила свой вступительный экзамен и понимала, что никто не внесёт её в особые списки – значит нужно пробиваться самой.
Ни о какой личной жизни она даже не думала, Крап надолго отбил интерес к противоположному полу. Но однажды, уже на третьем курсе ей пришлось
позаниматься с новичком.
- Ань, проверь новенького, - попросил инструктор. – Сильно не бей – вдруг родственник.
Аня не поняла шутки, но обошлась с учеником помягче.
Высокий сильный парень с длинными руками и большими ладонями ей даже понравился. Она и раньше несколько раз видела его мельком в институте, но тот был на два года старше и специализировался по хирургии, поэтому они нигде не пересекались.
- А может быть мы и вправду родня? – неожиданно спросил он, когда строгая наставница сделала небольшой перерыв, предварительно как следует погоняв новобранца.
- Это что какая-то новая шутка? – недоумённо спросила Аня.
- А ты разве не Дёмина?
- Дёмина, ну и что?
- Разрешите представиться – Дёмин Константин, - вытянувшись по стойке смирно, дурашливо произнёс новичок.
Мать когда-то давно рассказала Ане, что они последние из рода Дёминых, а об анином отце не заговаривала вообще никогда. В свидетельстве о рождении в графе отец стоял прочерк, и единственным намёком на его существование было отчество – Александровна. Она привыкла к тому, что одна на белом свете, поэтому встреча даже с однофамильцем зацепила, и Аня не стала отшивать Костю, когда тот напросился проводить её до общежития, тем более что он жил рядом только в другом корпусе.
Выяснение корней принесло лёгкое разочарование – рязанские Дёмины не имели никакого отношения к горчинским. С этой темы постепенно перекинулись на другие и, не сговариваясь, прошли мимо входа в студгородок.
С тех пор они почти не расставались, и из-за сходства фамилий их часто принимали то за мужа и жену, то за брата и сестру. Последнее недоразумение произошло в ЗАГСе.
- Будете брать фамилию мужа или оставите девичью? – строго спросила регистраторша.
В ответ Аня и Костя, не сдержавшись, рассмеялись.
Служащая недоумённо посмотрела на них, потом внимательнее вчиталась в документы и тоже улыбнулась.
После загса Дёмин II (так звала его Аня, нахально забрав себе первое место) повёз знакомить молодую жену со своей роднёй.
- Я специально им ничего не говорил, - объяснял он Ане, - начнут отговаривать, мол, рано вам ещё, сначала надо институт закончить. А тут и сказать нечего.
Потом была свадьба в Рязани, перед которой свекровь устроила Ане форменный допрос, дабы исключить малейший намёк на родственные связи.
Дальше были весёлые и трудные годы учёбы, а потом родился Митенька сразу потеснивший Дёмина II на третье (как шутил Костя, всё равно призовое) место.
- Подъезжаем, - прервал её воспоминания Рыбаков.
Бывшая просёлочная дорога, красовавшаяся теперь новеньким ещё чёрным асфальтовым покрытием, вынырнула из леса на край небольшого луга. Семён Михайлович остановил машину, давая спутнице возможность оценить открывшуюся панораму.
А посмотреть было на что. Восстановленная из руин бывшая помещичья усадьба сверкала на солнце, как пластиковая игрушка. Фоном ей служило небольшое озеро и стоявший стеной на другом берегу первобытный лес. Общий вид не портили даже чёрные штрихи металлической ограды, полукольцом охватывающей здание.
В своё время крестьяне в избыточном революционном порыве разграбили, а потом и сожгли усадьбу, а за время советской власти до неё руки так ни у кого и не дошли.
После повторной революции хотел её забрать местный авторитет, но отступился. У строгих ребят из Союза ветеранов, привлечённых Мищенко, за обещание выделить часть бесплатных коек для инвалидов не прекращающихся войн, как видно, аргументы оказались весомее. В итоге в здание вселился Реабилитационный Центр.
- Вот тут, Анечка, мы и будем работать, - с гордостью сказал её будущий шеф. – Место это «Митяев луг» называется, так мы название менять не стали.
На обратном пути Аня вспомнила, что ей нужно забрать чемоданы из камеры хранения. Рыбаков довёз её до вокзала, нашёл местечко, где приткнуть машину и пошёл вместе с ней к багажному отделению.
- Ты что, совсем меня в старики записываешь? – с притворной сердитостью сказал он, когда Аня попыталась отказаться от помощи.
Проход к окошку камеры хранения ручной клади шёл мимо ячеек автоматических камер хранения. Обычно полупустой зал сегодня был набит людьми. Четверо рабочих в синих комбинезонах что-то чинили открыв металлическую дверь, за которой видны были разноцветные провода, скрученные в толстые жгуты. На железной тележке в стороне устроились с термосом и бутербродами два грузчика, выбрав для обеда довольно странное место. Все они посматривали на Аню и Рыбакова, но как только стало ясно, что те идут получать багаж к окошку, тут же утратили к ним всякий интерес.
- Ты тоже заметила или мне померещилось? – спросил Семён Михайлович, выруливая с привокзальной площади.
- Вы про этих липовых трудящихся? – рассмеялась Аня. – Похоже на засаду из дешёвого детектива.
- Если преступник не полный кретин, то ждать им очень долго, - согласился Рыбаков.
Семён Михайлович, верный долгу джентельмена, сам донёс чемоданы на четвёртый этаж. Слегка запыхавшийся, но очень гордый собой, он поставил их посреди прихожей и, отказавшись от предложенного Аней чая, поспешил назад.

***

- Сначала была врачиха, которая тут у нас чего-то проверяла.
- Ни в жисть не поверю, что она до тебя дотронулась.
- Нет, конечно. Самой первой была тётя Паша, она мне постель перестилала. И сказала, что, мол, со мной закончит и домой. Тогда-то мне и захотелось хотя бы ею стать. Вдруг чувствую – ноги ломит. Уж обрадовался, а потом смотрю - в руках у меня одеяло, и собираюсь какого-то задрота им укрыть. Вот тут и доехал…. Это ж я – скелет с расцарапанной мордой. Фёдор меня старыми лезвиями бреет.
- Страшно стало?
- Ага. Думал, с катушек съехал. Даже в глазах потемнело. Глядь – надо мной нянечка с одеялом, глаза зажмурила и головой мотает.
- Чой-то разморило сегодня. На ходу сплю, - говорит, а сама укрыла и углы подтыкает.
- Так она что – ни хрена не запомнила?
- В том-то и дело, они полностью выключаются в это время.
- Ну, давай дальше.
- Не дотронулась она до меня больше, как почуяла чего. Тогда я на неё посмотрел и подумал: «Как же мне в тебя забраться?». Тока подумал – опять ноги заныли. Я и пошёл отсюда. Сел на развозку и доехал до центра. Вышел прямо на центральной площади. И тут увидел, как эта долбанная инспекторша подъезжает. У меня аж загорелось всё: «Как бы в неё переселиться?». Не успел пожелать – уже сижу на мягком кожаном сиденье. А тётя Паша в стороне глазами хлопает.
- Чего тебе эта докторша сдалась? Ты же тарарам на весь город устроил.
- Врачиха эта, когда от тебя ко мне по коридору шла, решила, что её никто, кроме Фёдора не слышит, и говорит этой горилле: «И зачем на эти огрызки столько денег переводят? Пусть бы в какой-нибудь богадельне загибались себе потихоньку».
- Она дура, а ты ещё дурней. Чего дальше было - весь город знает. А как ты догадался, куда тебе идти? Ты что её мысли прочитал?
- Не, я лошадок совсем не чувствую. Шофёр попросил: «Мне, - говорит, - Виктория Самвеловна, домой заскочить надо. Вы, как совещание у мэра закончится, звякните – я через три минуты буду. Мой дом тут, совсем рядом».
- «Лошадки» - это ты здорово придумал. А как назад вернулся?
- Вот тут-то самое интересное. Для того чтобы в ком-то находиться, надо всё время усилие прикладывать – это, как на газ давишь постоянно, а иначе машина не едет. Стоит чуть отпустить, и тебя, как на резинке, назад притягивает.
Как суета началась: сирены завыли, менты прискакали, - я испугался и перестал давить. Бац…! Уже лежу у себя в кровати.
- Ясно. Выкладывай, чего ещё нагородил.
- Почему сразу – нагородил?! Ближе к вечеру, как в город выбрался, я первым делом денег раздобыл.
- И как же?
- В инкассатора вселился. Дал шофёру по башке, а бабки на стройке спрятал. Потом перебрался в мотоциклиста, купил чемодан, переложил в него деньги и отвёз на вокзал в автоматическую камеру хранения.
- И сколько там?
- Без малого двести сорок тысяч.
- То есть ты за эти копейки поднял на ноги всю контору. И ещё хвастаешься.
- Если ты такой умный, может подскажешь, где лимоны на деревьях растут?
- Придёт время - подскажу. Бабки тратил?
- Я осторожненько. Вчера погудели у одного пацана на квартире.
- Шлюхи были?
- А как без этого?
- Платил им?
- Так деньги из универмага. Кто их вычислит?
- Сегодня проститутки настучали ментам, что твой пацан неожиданно забогател, и сейчас его, родёмого, скорее всего, уже везут в тюрягу.
- А что он им может рассказать?
- А ты случайно на вокзал не на нём ездил?
- На нём. Так он же ничего не помнит.
- Он-то не помнит, да вот кто-нибудь из вокзальных трудящихся обязательно его вспомнит, и у денег будет сидеть засада.
- Ну, возьмут они ещё какого-то Васю-Петю. Мне что от этого?
- … А он опять ничего не помнит. И призадумаются менты – пойдут слухи, и дойдут до проводника. Он быстренько прикинет хер к носу и отправит твою душу в путешествие, только без возврата.
- Так что теперь делать?
- Сейчас главное не высовываться. Может, пронесёт. Наша задача – Проводника прищучить. Нам, я так понимаю, энергия случайно досталась, и надолго её не хватит, а он источник знает.
- Ага, щас. Прищучишь ты его. Уж скорее он нас. А по мне так погулять, пока возможность есть. Ведь там всё, как на самом деле. Даже лучше: пей сколько хочешь, а похмелье лошадке останется, и если подцепишь чего – тоже ей.
- Моё дело предупредить, а там, как знаешь.

5. Плохие сны.

Аня быстро влилась в коллектив, и скоро стало казаться, что она работает тут уже сто лет. А сегодня предстояло дежурить ночью.
Это было не первое ночное дежурство в её жизни, поэтому никаких особо новых впечатлений Аня не получила. Прогнала запозднившихся курильщиков, поднявших шум на лестничной площадке, не сойдясь во мнениях по поводу последнего матча сборной России, проверила назначения и уже заполночь пошла в ординаторскую – вздремнуть.
И опять повторился тот же кошмар, что не дал выспаться в поезде. Снова она держалась за край огромной воронки и с огромной высоты смотрела, как далеко внизу на зелёной лужайке играют в мяч дети, а возле них, повторяя все движения, вьётся неясная серая тень. Снизу явственно доносились звонкие детские голоса, весёлый смех и глухие удары по мячу.
И на этот раз появление чужака не прошло незамеченным. Тень сначала приостановилась, прекратив участие в общем веселье, а потом резко рванула в сторону непрошенной гостьи.
Но Аня была настороже. Сделав небольшое усилие, она избежала конфликта, и открыла глаза. Полутёмная ординаторская показалась ей уютней родного дома.
Не решаясь уснуть снова, она, чтобы чем-то заняться, сделала обход и опять застукала футбольных болельщиков, яростным шёпотом продолжавших свой бесконечный, совершенно бессмысленный, с её точки зрения спор, и отправила их спать.
- Да вы бы сами поспали немного, Анна Александровна, - пожалела её медсестра, бодро выстукивая что-то на клавишах компьютера. – На вас лица нет. Если что мы вас позовём. Мне осталось совсем немного, - махнула она в сторону монитора, - закончу и пройдусь по палатам.
- И то правда, Людочка, пойду, попробую вздремнуть.
Аня решила разобраться с этим непонятным сном и вернулась в ординаторскую. Сделала себе кофе и стала анализировать всё, что произошло с ней на краю этой странной воронки.
Постепенно стало ясно, что серая тень ведёт себя, следуя первобытным инстинктам, отвечая агрессией на собственные страхи, примерно так же, как ведут себя дети и собаки. Именно дети и собаки: ведь каждый сон проходил на фоне развлечений ребятни. Ясно – кем или чем бы ни было это существо, единственное средство утихомирить его – убедить, что ты друг.
Аня прилегла на кровать, почему-то уверенная, что всё повторится, но оказалось - чашка кофе, так прекрасно прояснившая мысли, разогнала остатки сна. Промаявшись с четверть часа, она встала и ещё раз прошлась по коридору. Больные, наконец, утихомирились, у компьютера Людочку сменила другая девушка, кажется Галя, она усиленно тёрла кулаками покрасневшие глаза и пила остывший кофе из белой кружки с цветочками – ночь вступила в свои права.
Захотелось вдохнуть свежего воздуха, и Аня вышла на огромный балкон, где, наверное, в молодые годы этого дома собиралась в тёплые летние ночи за ужином вся семья местного помещика.
Разглядеть что-то в слабом свете луны, кое-где пробивающейся из-за облаков, было невозможно. За едва угадывавшейся оградой стояла сплошная чёрная стена, и только по шороху запутавшегося в ветках ночного ветерка можно было догадаться, что там начинается лес.
Ветер усилился, тени заколебались, и Ане показалось, как будто из этого первобытного мрака вынырнуло что-то, заставившее сердце биться сильнее. Захотелось скорее вернуться в освещённый мигающими трубками дневного света больничный коридор к отчаянно борющейся со сном медсестре.
- Жутковато? - раздался из тёмного угла чуть насмешливый голос.
Сердце, и так бухавшее в грудной клетке, как церковный колокол, на секунду остановилось и рухнуло куда-то вниз.
- Кто здесь? – спросила она дрогнувшим голосом.
- Один из ваших пациентов, - тем же смешливым тоном ответил незнакомец.
После этих слов на середину балкона выкатилась инвалидная коляска.
Хотя светлее не стало, Аня смогла узнать одного из больных зам главврача доктора Климова. Она пару раз видела его при обходах.
- Как вы сюда попали? Вы должны давно уже спать, - спросила Аня, пытаясь строгостью в голосе замаскировать свой испуг.
- Вы меня тоже напугали, когда вдруг материализовались на краю балкона. Я задумался и не заметил, как вы вошли, - вместо ответа сказал больной, подкатываясь к ней поближе. – Кстати, меня зовут Алексей.
- Давайте-ка, я отвезу вас в палату, Алексей, - не снижая тона, объявила Аня, давая понять, что не собирается вести светских разговоров в два часа ночи на тёмном балконе.
- Вы мне не поверите, но я ждал именно вас. Уже два дня наблюдаю и заметил, что это ваше любимое место.
- Это что ещё за новости! – возмутилась Аня. – Сейчас позову медсестру, и вы отправитесь спать.
- Вы меня неправильно поняли, - мягко сказал больной. – У меня к вам дело. Я в прошлом подполковник ФСБ, и мне в руки попала очень необычная информация, которая наверняка заинтересует моих бывших сослуживцев. Никому из работников Центра я доверить её не могу, так как не знаю, кто из них замешан в этом. А вы появились у нас совсем недавно, и это моя последняя надежда связаться с властями.
- Мне всё это не очень нравится. И я не намерена играть в шпионов, - решительно отказалась Аня и повернулась, чтобы уйти.
- Сны, - прошептал ей в спину полковник, - нехорошие сны.
- Так вам не в ФСБ, а к гадалке надо, - усмехнулась Аня, однако повернулась к Алексею. – Если хотите, чтобы я вам помогла, выкладывайте всё, а я подумаю.
- Хорошо, - огласился Алексей с видом человека, решившегося в первый раз в жизни прыгнуть в воду с десятиметровой вышки, - но обещайте дослушать до конца, каким бы невероятным не показался мой рассказ.
- Это я вам обещаю совершенно точно, - заверила его Аня.
«Пару месяцев назад у меня начались сны почти не отличимые от реальности. Откуда мне было знать, что они-то и есть самые страшные кошмары.
В них я не катался в коляске, а передвигался на своих двоих – консультировал других людей по вопросам безопасности.
До этого центра, если вам интересно, я владел довольно известным охранным предприятием. Собственно, владею я им и сейчас, но из-за вот этого (он показал на свои безжизненные ноги) отошёл от дел.
Так что даже во сне мне нравилось лазить по чердакам и проходным дворам неизвестного города и отыскивать места, откуда клиенту может грозить опасность. Самих охраняемых я тоже видел издалека, проверяя, насколько профессионально ведёт себя охрана.
Удивительно, насколько реалистичными были эти сны, я даже чувствовал боль, ударившись головой о деревянную балку на одном из чердаков.
Странной была и упорная последовательность их повторения - с того места, на котором остановились в последний раз.
Я спокойно «отработал» консультантом по трём клиентам, пока неделю назад не увидел в новостях две фотографии: лицо депутата местного совета где-то в Приморье, и место, откуда снайпер застрелил его.
Так вот, это был мой второй клиент и чердак, который я указал, как наиболее опасный», - Алексей замолчал, переводя дух, и пристально глянул на Аню, как будто мог рассмотреть в кромешной темноте её реакцию на свой рассказ.
- А не могло быть так, что вы случайно видели уже этот репортаж до того, как вам приснился сон?
- Нет, я работал по этому клиенту за неделю до его убийства.
- Может быть, вы видели его лицо в какой-нибудь передаче, а дальше просто всё хорошо спрогнозировали, а чердаки все более или менее похожи.
- На том чердаке было слишком много нестандартных деталей, таких, как жестяной вентиляционный короб, с нарисованной синей и красной краской эмблемой «Спартака», но главное: я долго копался в интернете и нашёл другого – расстрелян из подворотни, которую я отметил, как очень опасную.
- И вы думаете - в ФСБ вам поверят?
- Я сейчас разрабатываю нового клиента и примерно знаю, где произойдёт убийство. Каким-то образом мне удалось задержаться во сне, я смог пройтись по улице, поговорить с тамошним жителем и получить точные координаты места. Так что они легко могут проверить: съехал я с катушек после аварии, или кто-то, как в песне поётся, «сказку сделал былью».
Аня вспомнила свои заботы со снами и, немного поколебавшись, решилась.
- Ладно, давайте ваше письмо.
- Это хорошо, что вы мне верите, доктор, - обрадовался Алексей и протянул ей что-то похожее на огрызок карандаша. – У меня тут всё на флэшке записано, там же и электронный адрес моего товарища.
Аня взяла новомодную штучку и положила в карман халата.
- Как я поняла, вы не хотите отправлять это с местных компьютеров, а у меня дома интернета нет, так что придётся подождать до завтрашнего вечера.
- Вы уж постарайтесь, пожалуйста. Мне кажется – завтра крайний срок.
- А если бы я не вышла на балкон сегодня? Я, кстати, и не собиралась.
- Пришлось бы рискнуть и подойти…, - тут Алексей замешкался, глянув на свои ноги, - …подъехать к вам прямо утром.
- Ну, теперь-то я могу отвезти вас в палату?
- Вы идите, доктор, а я чуть позже.
- Анна Александровна – сказала Аня, направляясь к двери.
- Что – Анна Александровна? – спросил удивлённо её новый знакомый.
- Зовут меня так, - рассмеялась она.
- Я знаю, - почему-то смутился Алексей. – До завтра.
- Пока! – махнула ему на прощанье рукой Аня из коридора через уже закрывающуюся дверь.
Дальнейшее дежурство прошло без приключений, вот только Аня так и не смогла больше уснуть, взбудораженная невероятным рассказом Алексея. Наутро, собравшись с силами, она поучаствовала в свите главврача на утреннем обходе и поехала домой. Поспала часа три, приняла душ, выпила кофе и позвонила Вере Григорьевне.
- Тётя Вера, можно я приду к вам вечером? Мне в интернете полазить нужно.
- Да ради бога, Анечка! Только чего тебе до вечера ждать, приходи сейчас. Всё равно у меня на столе компьютер для мебели стоит, я к нему даже не прикасаюсь.
- Неудобно как-то.
- Чего неудобного? Может главврач города обсудить важные проблемы с доктором из самой Москвы?! Давай приходи – даже не думай!
Через двадцать минут Аня входила в кабинет Веры Григорьевны под неодобрительным взглядом секретарши, считающей, что главврач должен принимать как минимум заведующих отделением, но никак не простых врачей.
- Что, проняло? – рассмеялась Вера Григорьевна, как только Аня закрыла дверь. – Мне самой иногда кажется, что надо немного в приёмной подождать, прежде чем в кабинет войти.
- Ты давай располагайся на моём месте, а я по своей новой вотчине пройдусь, посмотрю - чем народ занят. Мэр намекнул мне, что бывшую начальницу сюда не вернут, так что надо обживаться.
Компьютер был включён, Ане осталось только вставить флешку в разъём и отправить сообщение. Ну а потом пальцы сами стали набирать знакомые адреса. Из состояния компьютерной комы её вывела только вернувшаяся хозяйка кабинета.
- Сиди, сиди, - остановила она жестом Аню, привставшую, чтобы освободить начальническое место, - мне по другую сторону этого стола до сих пор удобнее.
Вера Григорьевна отошла к окну, где кожаный диван и два кресла вокруг низенького столика, осенённые тенью пышного экзотического растения, образовали очень уютный уголок.
- Поди-ка сюда! – услышала Аня её голос, так и не успев нырнуть в виртуальный мир. – Хочу кое-что тебе показать.
Аня уселась на диване рядом с Верой Григорьевной и сразу же получила несколько листов, присланных главврачу из управления внутренних дел.
- Интересно, что ты на это скажешь?
В документах вкратце излагалось несколько случаев из криминальной жизни города, связанных одним общим признаком: все подозреваемые ничего не помнили о том, что делали.
- Похоже на то, что произошло на совещании, - сказала Аня, закончив читать.
- Я тоже сразу об этом подумала. Что за эпидемия с потерей памяти?
- Гипноз. Очень похоже на гипноз.
- А это можно как-нибудь проверить?
- Можно попробовать гипнорепродукцию пережитых событий.
- Они все подозреваемые, и по нашим законам даже с их согласия нельзя применять гипноз при допросе.
- Погоди, а главврача в чём подозревают?
- Хорошая мысль! Я сейчас с ней поговорю, - воскликнула Вера Григорьевна, снимая трубку телефона.
- Она согласна, поехали.
- Прямо так – сразу.
- А чего ждать, пока передумает? Я её еле уговорила.
Через пятнадцать минут (преимущество маленьких городков – всё рядом) они выходили из машины у подъезда нового дома, одного из тех, которые сейчас принято называть элитными.
Их, явно, ждали – дверь открылась ещё до звонка.
На пороге стояла высокая сухощавая женщина. Даже некоторая растерянность в глазах не могла скрыть её властность и уверенность в себе.
- Проходите, пожалуйста, - посторонилась она открывая проход в огромную прихожую.
Аня с сомненьем посмотрела на свои кроссовки, оставляющие следы на блестящем паркете.
- Ерунда, - решительно сказала хозяйка, перехватив её взгляд. - Пусть это вас не смущает.
Одна из дверей приоткрылась, и оттуда выглянула девочка лет четырнадцати с такими же, как у Виктории Самвеловны, строгими чёрными глазами.
- Здравствуйте, - сказала она, с интересом разглядывая гостей.
- Это ко мне - по делу, - ответила мать на немой вопрос дочери. – Мы будем в кабинете. Папе и брату, когда придут, передай, что я занята.
Девочка молча кивнула и прикрыла дверь, а Виктория повела их в самый конец бесконечной прихожей.
Кабинет производил грандиозное впечатление. Его с одинаковым успехом можно было назвать библиотекой: книжные шкафы, доходящие до самых потолков, были полностью забиты. В разрывающем линию шкафов эркере стоял письменный стол с дорогим компьютером и очень удобным на вид кожаным креслом.
- Зовите меня Вика, - сказала хозяйка и тут же без перехода спросила. – Это помещение подойдёт?
- Вполне, - ответила Аня, с интересом разглядывая книги. – Мне бы руки помыть.
- Дверь напротив, - в том же телеграфном стиле продолжила Вика.
Аня легко нашла роскошную ванную и с удовольствием умылась. В прихожей по-прежнему никого не было. Да и во всей квартире стояла какая-то особенная тишина, какая бывает, когда в доме кто-то болен. Только из кабинета доносились приглушённые голоса.
- … ей через два месяца на пенсию, - рассказывала Вера Григорьевна, но тут же замолчала, увидев входящую Аню.
Дёмина привыкла к тому, что сеансы гипноза встречают с недоверием даже коллеги, поэтому некоторое ожидание циркового чуда в глазах двух горчинских врачей её ничуть не удивило.
Аня усадила хозяйку в то самое удобное кресло и попросила расслабиться. Выждав несколько минут, увидела, что пациентка добросовестно скинула с себя напряжённость и немного обмякла в кресле. Тогда она проделала то, что получалось только у неё. Слегка коснувшись рукой лба Виктории, Аня тихонечко сказала: - «Спи», но при этом послав ей мысленно тот же приказ в куда более энергичной и резкой форме.
Викины руки соскользнули с подлокотников, повиснув плетьми, а голова безвольно склонилась набок.
Пришлось Вере Григорьевне поработать ассистенткой, устраивая пациентку поудобнее. Закончив свои обязанности, она села в отдалении на стул и превратившись в зрительницу – тётю Вера стала с благоговением наблюдать за работой маэстро.
- Сейчас, Вика, - спокойным голосом начала Аня, - мы вернёмся немного назад по времени. Ты едешь на совещание в мэрию. Как зовут твоего шофёра?
- Володя, - совершенно нормальным голосом ответила Виктория, не открывая глаз. – Володя Маркин.
- Машина останавливается, - продолжила Аня. – И что ты видишь?
- Тётка на меня смотрит, - почему-то злобно ответила Вика.
- Какая тётка? – стараясь не показать удивления, спросила Дёмина.
- Толстая такая, санитарка из ¬¬¬Реабилитационного Центра.
- Отлично! Идём дальше.
- Ой! Ой! Что ж это такое?! – забеспокоилась пациентка, судорожно задёргав руками.
- Что случилось, Вика?
- Я раздета! Все смотрят на меня. Господи, да что же это такое!? – в тоне Виктории послышались отголоски начинающейся истерики.
- На счёт пять ты проснёшься, - мягко произнесла Аня. – Четыре, пять.
Виктория открыла глаза и посмотрела вокруг.
- Ничего не получается? – она, явно, ничего не помнила.
Аня не знала, что ответить. Она оглянулась на Веру Григорьевну, ища у неё поддержки, но та только недоумённо пожала плечами.
- Получиться-то получилось. Да только толку никакого. Вы помните санитарку из Центра на площади рядом с вашей машиной, а потом, сразу – конец этой истории, - наконец нашлась Аня.
- Ну и ладно, - неожиданно спокойно отреагировала Виктория.
Потом она проводила гостей до лифта, напомнив по дороге Вере Георгиевне, что на днях перезвонит.
- Она сама заявление мэру подала, - объяснила тётя Вера, пока они спускались в лифте с шестого этажа. – А ведь раньше лучшим гинекологом в районе была. Ну, я ей и предложила место заведующей женской консультацией в Зареченском. Теперешняя – Маша Синельникова - через два месяца на пенсию уходит.
Ехать на машине Аня отказалась: грех было не воспользоваться солнечным весенним деньком и не прогуляться по свежему воздуху, да и идти-то было минут десять – пятнадцать, а Вера Григорьевна вернулась на работу.

***

- Петь, чего на завтрак будешь? – крикнула из ванной женщина, снимая бигуди и расчесывая волосы. – Кофе попьёшь или яичницу пожарить?
Она критически осмотрела своё лицо, поворачивая его то одной, то другой стороной к зеркалу, и, похоже, осталась довольна.
- Надо баньку затопить, - крикнул ей Петя, слегка оплывший мужчина лет пятидесяти, надевая спортивный костюм. – Шаровы скоро уже приедут, а я, как поем, ничего делать не хочу.
- Ты что ж так до часу голодным будешь? – не отставала жена.
- Потом перехвачу, - со вздохом сказал он и пошёл умываться.
- Шаров наверное злится, что тебя замом сделали, а не его?
- Не думаю. Всё решено было уже давно – успел перегореть, - ответил Петя, вытираясь полотенцем, потом взял в руки бритву, немного поразмышлял, положил её на место и направился к выходу.
- Погодка, как по заказу! – крикнул он жене, постоял на крыльце, щурясь от яркого солнца, и пошёл за дровами.
Не дойдя до цели пару шагов, Петя вдруг споткнулся и полетел головой в поленницу, как будто его кто-то подтолкнул.
Снайпер глянул в прицел и, увидев развороченный выстрелом затылок, больше стрелять не стал. Аккуратно положив винтовку на бетонный пол недостроенной дачи, стал осторожно спускаться по незаконченной лестнице со второго этажа, снимая на ходу перчатки. Вышел через кухню позади дома и, протиснувшись в заранее проделанную в заборе дырку, исчез в лесу.
Он уже садился на мотоцикл, когда услышал вопль петиной жены, вышедшей на шум и увидевший мужа.
Скоро сюда понаедет туча милицейских чинов – дело-то не рядовое: убит зам главы местной администрации, но снайпер к тому времени будет уже далеко.

6. Узелок.

Так и не найдя объяснения странной забывчивости некоторых горожан, Аня решила, с согласия Веры Григорьевны, посоветоваться с доктором Рыбаковым, хорошо знакомым с обстановкой в городе. Но и он не смог припомнить ничего подобного из своей многолетней практики в Горчине.
- Ничего она не прояснила, - закончила свой рассказ Аня о сеансе гипноза. – Помнит, как подъехала к зданию мэрии, даже вспомнила, что узнала, стоящую в стороне полную такую санитарку из нашего центра….
- Тётя Паша, - вставил главврач. – А она-то чего там делала?
- … Да какая разница? – сорвалось с языка у Ани. Сообразив, что прозвучало это грубовато, замешкалась.
- Это я виноват – лезу с дурацкими замечаниями, - успокоил доктор, заметив её смущение. – Продолжай.
- Собственно, это всё. Очнулась она в кабинете мэра, а в промежутке – ничего. Как будто и не жила около получаса. Я такого ещё в своей практике не встречала. Бывало, что люди плохо поддавались гипнозу, или не желали что-то вспоминать, но тут полный контакт – всё идёт, как по маслу, легко вспоминает всё, что было: вот на неё смотрит тётя Паша, и без перерыва – голая в мэрии.
Анин рассказ прервал звонок внутреннего телефона.
- Да, да, конечно, жду вас, - сказал Рыбаков невидимому собеседнику и положил трубку.
- Терский, - объяснил он. – А давайте ему расскажем? У него немалый опыт в нашей работе, может что-нибудь и подскажет.
- Он же доктор, и знает что такое врачебная тайна, - заметил Семён Михайлович, уловив анины колебания.
Аня согласилась и вскоре во второй раз повторяла свой рассказ для нового слушателя – Вадима Сергеевича Терского. На того эта история не произвела особого впечатления, он привёл несколько похожих случаев из истории, которые, впрочем, так и не получили никакого научного объяснения. Зато очень заинтересовался аниными возможностями, как гипнотизёра.
- Анна Александровна, давайте испробуем ваши способности, - загорелся Терский. – Я сейчас Климова замещаю. Так у меня есть один больной, да вы его, конечно, видели – Потин. После тяжёлой контузии совершенно не владеет телом, хотя никаких медицинских противопоказаний для этого нет. Может, попробуете?
- А что, Анечка? Вспомни молодость, - поддержал главврач. – Глядишь, что-нибудь и выйдет.
- Ну, давайте попробуем, - решилась Аня.
- Так чего тянуть? – обрадовался Терский. – Юрий наверняка согласится.
- Всё не так просто, - охладила Аня его пыл, - я должна познакомиться с историей болезни, поговорить с больным, составить план. Сейчас девять; давайте часика в три.
Полпот воспринял идею проверки под гипнозом неоднозначно: с одной стороны, уже не очень верил обещаниям врачей, но и это б ничего – боялся во время сеанса проговориться о своих похождениях, с другой – опять появилась надежда. Ей Юра противиться не смог и согласился.
Сеанс проходил легко. Потин впал в гипнотический транс почти сразу и стал последовательно рассказывать всю историю своей контузии. В ходе рассказа они подошли к описанию очередного консилиума врачей в военном госпитале. И тут как будто что-то случилось.
- Я узнал, я узнал тебя, Проводник! – вдруг закричал больной, который ещё мгновенье назад еле ворочал языком.
- Юра, я сейчас досчитаю до пяти, и ты проснёшься.
Аня тут же открыла счёт, но Полпот как будто и не заметил её слов.
- Сука, я тебя достану! – прокричал он и его тело, не шевелившееся много месяцев, стало извиваться в немыслимых конвульсиях.
Врачам пришлось прижать его к кровати; он неожиданно успокоился и без перехода задышал ровно и спокойно, как при обычном глубоком сне.
- Я попрошу Фёдора подежурить в палате. Если приступ повторится, он справится, - нарушил тишину Рыбаков и вышел в коридор.
Через несколько минут вернулся, а следом вошёл запыхавшийся Фёдор.
Его лицо и шея побагровели, а грудь ходила ходуном.
- Что за срочность, Семён Михайлович? - недовольно спросил медбрат, с трудом застёгивая халат своими толстыми пальцами. – Я уж не мальчик по лестницам бегать.
- У больного был припадок, похожий на эпилептический. Я хочу, чтобы вы подежурили около него, - строгим голосом сказал главврач.
- Это у Юрки-то, - присвистнул Фёдор. – Ну и дела.
В это время рука больного конвульсивно дёрнулась, и Фёдор с неожиданным проворством подскочил к кровати и замер в ожидании.
- Наверно придётся зафиксировать его, - подал голос молчавший до сих пор Терский, - и дать успокоительное.
- Да, да, распорядитесь тут, Вадим Сергеевич, - задумчиво произнёс Рыбаков. – И приходите ко мне, мы вас будем ждать.
- Кстати, Федя, ты не знаешь, кто такой – проводник? – поинтересовался главврач, повернувшись к медбрату.
- Ну, эти, которые в поезде чай носят, - неуверенно ответил Фёдор.
- Забудь, - Рыбаков направился к выходу. – Анечка, ты со мной?
- Может, я кофе принесу? – спросила Аня, как только они вернулись в кабинет главврача.
- Хорошо бы, - согласился Семён Михайлович и показал на дверь за своей спиной справа от своего кресла. – А ходить никуда не надо. У меня есть отличный кофе.
За дверью Аня попала в коридор и, свернув сразу налево, оказалась в небольшой комнатке с санузлом и душевой кабинкой. Она вернулась назад прошла по коридору и очутилась в маленькой, но очень уютной кухоньке.
Пришлось немного подождать, пока нагреется песок, зато старания были вознаграждены тремя чашками настоящего кофе по-турецки.
Терский вошёл в кабинет одновременно с Аней и, завидев поднос с кофейными чашками, приложил руку к груди и закатил глаза.
- Семён Михайлович, вы видите перед собой настоящего психотерапевта, который точно знает, что нужно простому врачу для снятия стресса, - театрально воскликнул Вадим, чем сразу разрядил напряжённую атмосферу.
Аня поставила поднос на стол главврача и села на стоящий рядом стул. Терский, взяв свою чашечку, уселся на диванчике в небольшом закутке у входа.
- Кстати, о стрессе, - Рыбаков поднял вверх указательный палец. – У меня есть очень хорошее средство. Грамм по тридцать нам совсем не помешают, - и скрылся за заветной дверью.
- Всё, придурок, кончились твои мученья, - с усмешкой сказал Фёдор,
убирая в карман уже пустой шприц. - Минут через десять расскажешь богу о своих подозрениях.
Голова ещё не прояснилась ото сна, но главное Полпот понял – это конец. И, хотя совсем недавно сам молил о смерти, ему вдруг решительно расхотелось умирать. Мысли лихорадочно заметались в голове, пытаясь найти выход, но тщетно.
Сознание стало меркнуть, и он последним отчаянным усилием приоткрыл глаза и посмотрел на ухмыляющуюся рожу медбрата.
- Ну, и что вы обо всём этом думаете, коллега? – спросил Терский, попробовав кофе и убедившись, что он ещё горячеват.
Аня не успела ответить, как дверь в кабинет со стуком распахнулась и в проёме появилась огромная фигура Фёдора. Медбрат приостановился, тяжело дыша, и с криком: «Гадина! Всё из-за тебя!» ринулся на Аню.
Аня прекрасно понимала - главное не попасть в медвежьи объятья медбрата, поэтому перепрыгнула через стол, тем самым создав преграду на пути нападавшего. Но Фёдор продолжил атаку, как будто не замечая стола. Он попытался сходу ударить ненавистную докторшу, чем Аня тут же воспользовалась. Увернувшись от удара, она дёрнула за руку, продолжив его движение вперёд и, когда тот всей тушей рухнул на стол, схватила за волосы и резко ударила головой о крышку стола. Раздался треск, напоминающий тот, который издают столкнувшиеся бильярдные шары, и у Ани дрогнуло сердце: «Не перестаралась ли?!».
Но удара, после которого почти любому нормальному человеку потребовалась бы медицинская помощь, Фёдору было не достаточно. Он медленно поднялся, тряхнул головой, от чего капли крови с его разбитого лица веером полетели по всему кабинету и, уже ничего не соображая, рванул в сторону попавшегося на глаза Терского, который, замерев на диване, следил за разыгравшимся сражением.
Аня, громко крикнув, кинулась на помощь. Медбрат повернулся на крик, и в это время Терский ударил его тяжёлым стулом по голове. Фёдор дёрнулся, но снова устоял. Развернулся, как обвешанный собаками медведь, тычком ударил доктора в грудь, от чего тот улетел в угол кабинета, и снова повернулся к основному противнику. Воспользовавшись тем, что Фёдор отвлёкся, Аня решила использовать свою разницу в росте, упала на колени, нанесла мощный удар кулаком в пах, но в последнюю секунду почувствовала, что огромноё бедро шевельнулось в попытке поставить блок, и удар пошёл слегка вкось.
Она откатилась в сторону, с ужасом понимая, что не успевает, и… на этом всё кончилось.
Было похоже на стоп-кадр: Терский и Аня застыли в ожидании действий, а Фёдор опустил руки и растерянно озирался вокруг.
Воспользовавшись моментом, Аня вскочила и приняла боевую стойку, а Терский ухватил остатки стула.
- Стоп, стоп! – раздался голос Рыбакова. – Он уже очнулся и ничего не помнит. Анечка – ты меня понимаешь!?
Слова главврача, похожие на команду режиссера, останавливающего съёмку, вернули Аню в реальность, в которой как бы и не было этой сумасшедшей драки не на жизнь, а на смерть, и только выброшенный в кровь адреналин заставлял сердце гулко бухать в груди.
Семён Михайлович вызвал охрану и велел им отвезти ничего не понимающего Фёдора домой.
- Судя по твоим рассказам, Аня, с ним уже это не повторится, но и оставлять его в Центре я не хочу, - объяснил он недоумевающим врачам свои действия.
- Пойдёмте в ординаторскую, - позвал он коллег, когда в разгромленный кабинет робко заглянула уборщица. – А вы, милочка, можете заходить и приступать к своим обязанностям.
В ординаторской Терский первым делом направился к зеркалу, где задрав рубаху, стал ощупывать, начинающий багроветь синяк.
- Рёбра, похоже, целы, - известил он коллег.
А Рыбаков тем временем достал из шкафчика три чайных стакана, с ловкостью фокусника извлёк из-за пазухи бутылку коньяка и налил всем по пол стакана.
- Надо, надо, Анечка, - требовательно сказал он, увидев гримасу на её лице. – Я, как врач, просто настаиваю. Даже если ты совсем не пьёшь.
- Да я просто коньяк не люблю, - смутилась Аня.
- Ну, не побегу же я сейчас за вином? – с чего-то развеселился Рыбаков и поднял свой стакан. – Поехали.
Морщась, Аня осилила прописанное ей лекарство, но от второй дозы отказалась наотрез
Мужчины выпили по второй, и Семён Михайлович залихватски приземлился на покрытую салатного цвета простыней кушетку.
- А хорошо у вас тут, - сказал он, разглядывая помещение, - в моё время такой роскоши и близко не было.
Ординаторская действительно напоминала скорее жилую комнату, с подобием кухни в углу, чем служебное помещение.
Аня с Терским сели в кресла, стоящие у противоположной от кушетки стенки, по бокам небольшого журнального столика.
- Какие будут соображения? – спросил Рыбаков.
- Надо искать, кому насолила Анна Александровна, - высказал очевидное предположение Терский.
- При чём тут я? – возмутилась Аня. – Да я в этом городе почти пятнадцать лет не была.
- Ты неправа, - мягко возразил Семён Михайлович, - очень даже «при чём». Смотрите, какой узелок завязывается вокруг нашей клиники: тётя Паша наблюдает за Викторией Самвеловной, посетившей накануне наш центр с инспекцией и заходившей, кстати, к Потину, та сходит с ума; вы проводите сеанс гипноза с больным и получаете, мягко говоря, неадекватную реакцию; чуть позже медбрат, оставленный присматривать за Потиным, вваливается в мой кабинет и, пытаясь добраться до вас, разносит его. Пока вы готовились к сеансу, я поговорил с тётей Пашей. Оказалось, что она абсолютно не понимает, как оказалась на площади в тот день. Последнее, что помнит, как перестилала постель больному… Потину.
- Пойду, посмотрю, что он там делает, этот Потин, - вскочил Терский и направился к двери.
- Не спешите, голубчик, мы пойдём с вами, - сказал Рыбаков с сожалением вставая с удобной кушетки.
Аня поменяла порванный в драке халат и догнала их уже на лестнице.
- У меня до сих пор перед глазами стоит, как вы с этим бегемотом расправились, - нарушил молчание Вадим.
- Боюсь, если бы он не очнулся, результат был бы совсем другим, - мрачно заметила Аня.
- Загляните-ка вы первым, Вадим Сергеевич, - прервал их главврач, подходя к палате. – Если он не спит, не стоит сейчас волновать его такой большой компанией.
Терский зашёл в палату и тут же выскочил обратно.
- Он мёртв! – почему-то шёпотом сказал доктор и снова исчез в палате.
- А умер он в 15:40, - задумчиво сказал Рыбаков и вошел внутрь.
Аня вошла следом, кинула взгляд на приборы и увидела, что смерть наступила в 15:39.
- Мы тут уже не поможем. Займитесь им Вадим Сергеевич, - сказал Семён Михайлович, осмотрев Потина, и, поманив Аню, вышел в коридор.
- Как вы догадались? – спросила Аня Рыбакова, когда они остались одни.
- В 15: 40 очнулся Фёдор, - помедлив, сказал он.
Медбрат проснулся поздно вечером – почти ночью. Башка гудела, как после хорошей пьянки. Он пошёл в ванную и подставил голову под холодную воду. Тут же заныли губы и нос. Фёдор повернулся и посмотрел на себя в зеркало. Лицо представляло собой один огромный синяк фиолетового цвета, на котором красными пятнами выделялись разбитые нос и губы.
- Господи! – искренне удивился он. – Это кто ж меня так?!
Последнее, что запомнилось – как звонил Проводнику, и тот приказал вколоть Полпоту дозу из шприца для экстренных случаев. Кажется, он сделал это. Потом, как в тумане: его везут домой – и всё.
- Наверно, дома грохнулся, - подумал Фёдор, с осторожностью касаясь лица. Даже это лёгкое прикосновение вызвало сильную боль, и он отдёрнул руку.
Фёдор прошёлся по квартире, но не нашёл нигде следов крови. Предположение, что вымыл пол после падения, было невероятным.
- На площадку выходил, наверное, - успокоил он себя. – Если с лестницы навернулся, то хорошо ещё, что жив остался.
Это подобие психоанализа было необходимо Фёдору, потому что он просто представить себе не мог, что кто-то сумел избить его.
Всё детство его дразнили «толстым». Вдобавок к комплекции его фамилия была Толстов – ну как тут было не соблазниться ребятне.
Заслышав кличку, Фёдор, как одержимый, бросался в драку, невзирая на рост и возраст противников. Был неоднократно бит, но не отступал.
Постепенно среди его сверстников пропали желающие испытывать Фёдора на прочность. А когда учитель физкультуры отвёл его в секцию бокса, даже старшеклассники поняли, что это себе дороже, и предпочли просто игнорировать нескладного толстяка.
Боксом Фёдор занимался с удовольствием, но больших высот не достиг – подвело плоскостопие. Зато этот же дефект помог освободиться от армии, где с его характером ему пришлось бы не сладко.
После восьмого класса Фёдор пошёл в медучилище. Перебиваясь на троечках, закончил его и по распределению попал в «жёлтый дом» (так в Горчине называли психиатрическую больницу). Там и работал, пока по требованию
проводника не перешёл в Реабилитационный Центр.
От размышлений Фёдора оторвал телефонный звонок.
- Привет, Федя, - услышал он знакомый голос и… положил трубку.
Тут же оделся, проверил наличность в бумажнике и вышел из дома.
В садике около драмтеатра его встретили, как родного. Проститутки почти все перебывали у него дома с тех пор, как он начал работать в Центре.
- Ой, Феденька, кто это тебя так? – жалостливо спросила маленькая, как мышка Элла.
Раньше Фёдор совсем не обращал на неё внимания, а на этот раз отвёл в сторону и что-то стал тихо объяснять. Мышка взяла у него свёрнутые в рулон деньги и куда-то убежала.
Через минут десять снова появилась в скверике и передала ему небольшой пакет. Забрав свёрток, Фёдор, раньше не отличавшийся особой щедростью, сунул проститутке крупную купюру и быстро пошёл домой.
- Дури просил купить, - объяснила Элла любопытным подружкам. – Болит у него всё – с лестницы упал.
Придя домой, Фёдор развёл героин, набрал в шприц и с первого раза легко попав в вену, ввёл себе всю дозу.
Сознание поплыло, боль ушла, и он с наслаждением откинулся на подушку. Потом вдруг дёрнулся, даже хотел встать, но не удержался на ногах и снова плюхнулся на диван. На разбитом лице Фёдора возникло что-то похожее на улыбку, и он окончательно отключился.

***

- Кажется всё? – сказал генерал Лазутин с облегчением. Ему совсем не хотелось засиживаться в пятницу вечером на совещании, когда на даче скоро начнёт играть в озере рыба, разводя кругами его зеркальную поверхность.
- Тут есть интересное сообщение от Тенина, - негромко сказал полковник Дерябин. – После обеда получил.
Офицеры, внутренне расслабившиеся и ждавшие от начальства команды на выход, дружно повернулись в его сторону, шаркая по полу ножками стульев.
- Так он же у нас, кажется, не работает? – генерал ещё говорил весёлым тоном, но интуитивно уже понял: Кузьмич (сосед по даче) поедет на вечернюю зорьку один.
- Он подробно описал места, где прошли три заказухи, - чуть громче продолжил полковник, не обращая внимания на замечание своего начальника, - и дал точные координаты следующей.
- Откуда информация? Он же по санаториию в инвалидной коляске ездит, - Лазутин опустился назад в кресло и с тоской подумал, что пропала не только вечерняя зорька.
- Я связался с местными товарищами, всё соответствует данным Тенина: есть похожий по описанию человек, и место, откуда будут стрелять завтра – послезавтра.
Генерал оставил Дерябина и ещё троих, а остальным разрешил идти. Отпущенные на свободу офицеры бесшумно, но быстро покинули кабинет, опасаясь, что шеф изменит своё решение.
- Начинайте, Василий Ильич, - стараясь скрыть своё раздражение из-за крушения всех планов отдыха, сказал Лазутин. – Что мы знаем?
Дерябин зашелестел бумагами, а потерявшая надежду на выходные троица заскрипела стульями, устраиваясь надолго.

7. Выходной.

Утром перед Аней встала проблема: что делать с выходными? Попивая кофе, она изобретала и отбрасывала различные планы на день, но решение, как часто бывает, пришло со стороны. Неожиданно позвонила Ада и предложила вместе съездить в областной центр – пройтись по магазинам.
- Вере Григорьевне - 55 завтра, а у нас в городе разве найдёшь хороший подарок, - сказала она, - хоть на машине своей покатаюсь, а то стоит – ржавеет.
И только тут Аня вспомнила, что к стыду своему, совершенно забыла о дне рожденья тёти Веры, а ведь та предупредила ещё неделю назад.
- Так давай сейчас и двинем, - сразу согласилась она. – Я заеду к тебе . Диктуй адрес.
- А какая квартира? - спросила она, записав название улицы и номер дома.
- Единственная, - рассмеялась Ада. – Проедешь мимо бывшего механического и на первом же перекрёстке направо. Мой домик из красного кирпича, сразу увидишь.
На аниной памяти это место, куда она ехала сейчас на такси, занимало подсобное хозяйство механического завода, и никаких домов там и в помине не было. Теперь это был район частных застроек, где возвышались двухэтажные коттеджи один краше другого. Но дом из тёмно красного кирпича выделялся даже среди них. Такое здание не стыдно было бы поставить даже где-нибудь в богатом предместье Лондона.
Такси остановилось около кованых ажурных ворот. Аня рассчиталась с водителем и повернулась, собираясь позвонить Аде, когда железные створки заскользили в стороны. На высоком крыльце у двери стояла хозяйка в домашнем халате и жестом приглашала заходить.
- Ад, нам же ехать ещё чёрт знает сколько! – воскликнула она, увидев, что та ещё и не думала собираться.
- Заходи в дом, подруга, - перебила её Ада. – Я быстренько. Голому собраться – только подпоясаться.
Аня прошла мимо тёмно – синего «Мерседеса» и поднялась на крыльцо, где поздоровалась с Адой, расцеловав воздух около её щёк.
- На кой чёрт мне всё это великолепие, если не перед кем даже похвастаться? – сделала хозяйка широкий жест рукой, когда они вошли внутрь.
- Ничего себе! – протянула Аня разглядывая отделку дома и интерьер, на которые явно не пожалели денег.
- Вот теперь я довольна, – заявила Ада. – Три минуты и мы в пути.
Три – не три, но минут через десять они уже выезжали из ворот. Руль хозяйка без сожаления уступила Ане, удобно расположившись на пассажирском месте – рядом с водителем.
- Кто ж у тебя муж? – спросила Аня, выруливая на дорогу.
- Простой врач, заведующий отделением. А что?
- Мне показалось, что зарплаты терапевта на такую роскошь не хватит. Но и доходов заведующего отделением тоже маловато.
- Мой отец расстарался. Димка сначала ни в какую: «Я сам всего добьюсь!», но с батей спорить бесполезно. «Ты, - говорит, - хоть в лесу можешь обретаться, а внуки мои будут жить по-человечески».
- А кто твой отец, если не секрет?
- Мищенко Егор Петрович.
- Неплохо скелеты идут, - ухмыльнулась Аня.
- Какие скелеты?
- Те, что в шкафу.
- Ну, Анька, даёшь, - звонко рассмеялась Ада. – Момент поймаю, непременно батю подколю.
Потом пошли разговоры об общих знакомых: кто на ком женился, кто чем занят…. За этими пересудами дорога пролетела незаметно.
- Я так поняла, с деньгами у тебя напряга нет, - сказала Ада, когда они въезжали в город. – У меня тут прикольная идейка появилась. Давай купим ей серёжки и подарим по отдельности.
Сказано – сделано. Всего через пару часов блуждания по магазинам они нашли подходящие серьги, упаковали их в разные коробочки и довольные собой отправились домой.
Во двор пришлось въезжать с осторожностью: небольшой довольно пожилой «Фиат» стоял почти по диагонали, перегораживая путь.
- Димка дома! – обрадовалась Ада. – Эту тарахтелку муженёк назло моему бате на зарплату купил.
- А он разве не в клинике твоего отца работает?
- Раньше работал, а потом в районную психиатрическую больницу перевёлся, заведует там отделением. Решил диссертацией заняться, а батя ни в какую. «Мне, - говорит, - деньги за секретность платят. Хочешь писать - ищи другое место». Он и ушёл.
Тут они подошли к двери и Ада сразу замолчала. Аня ещё с порога увидела сидящего на кухне за столом худого бородатого мужчину. Он читал книгу и ел. Именно в таком порядке: то, что лежало в тарелке, похоже, совсем его не интересовало.
- Дим, ну ты чего? Даже не подогрел, - простонала Ада, забирая у него тарелку. – Как можно есть холодные котлеты с рисом?
Нормально, Делк, вкусно даже, - ничуть не смутившись, возразил Дмитрий. – Я острым кетчупом заправил – так во рту всё горит.
Сказав это он наконец оторвался от книжки и увидел гостью.
- Вы та самая москвичка Анна. Угадал? – сказал Дмитрий, вставая и протягивая гостье руку.
- Анна – это верно. Но что значит «та самая»?
- Так Делка мне все уши прожужжала. Если ей верить, вы – Вольф Мессинг наших дней.
- Дим, чего ты городишь? – Ада грохнула тарелку с разогретой в микроволновке едой на стол. – Ты ещё даже не поздоровался.
- Приветствую вас, прекрасные дамы, - Дима вскочил из-за стола, щёлкнул невидимыми шпорами и склонил голову.
Стало видно брюшко кабинетного работника, особенно заметного на фоне худобы, а рассыпавшиеся волосы обнажили приличную плешь. По тому, как рассмеялась Ада, давая шутливый подзатыльник мужу, Аня поняла, что та до сих пор влюблена в своего неказистого Димку.
От еды Аня отказалась, и они с Адой уселись на диване в гостиной. Хозяйка налила себе мартини, а привередливой гостье апельсинового соку со льдом. Если вы считаете, что женщины после нескольких часов общения не найдут новой темы для разговоров, то вы их просто не знаете.
Вскоре, покончив с обедом, к ним подтянулся Дима и безответственный трёп плавно перешёл в научную дискуссию. Аня с удивлением заметила, что Ада прилично разбирается в психологии, хотя её участие ограничивалось лишь отдельными возражениями подруге. Когда же говорил муж, она только поддакивала и с обожанием смотрела на него.
Разговор постепенно свернул в какие-то полу мистические дебри восточных философий и их производных, где Аня чувствовала себя не очень уверенно, и из диалога беседа превратилась в монолог Дмитрия.
Он говорил чётко и уверенно, и в какой-то момент Аня заметила в его глазах стальной отблеск, который бывает иногда у нервничающих собак и частенько у сумасшедших. Дима сыпал экзотическими именами (хотя пару раз упомянул Платона и Сократа) и названиями, о которых Аня даже не слышала. Она не считала себя дурой, но в какой-то момент потеряла нить разговора и уже не пыталась ухватить её снова.
Неизвестно сколько ещё времени продолжалось бы это выступление, но более чуткая Ада уловила анино настроение и остановила мужа.
- Тормози, Димыч, - со смехом сказала она. – Ты сейчас так запугаешь Аню, что она больше не рискнёт приходить к нам.
Дмитрий вскинулся, как остановленный на полном скаку конь, посмотрел на жену косящим бешеным взглядом и, ни слова не говоря, направился на второй этаж.
- Он, как заведётся, просто сумасшедшим становится, - покачала головой Ада. – Прямо увлечённый мальчишка.
- Так это и есть тема его диссертации? - осторожно спросила Аня.
- Нет. Всей этой мистикой, замешанной на реинкарнации и метемпсихозе, он увлёкся в последнее время. Это у него вроде хобби.
- Ладно, Ад, наверно хватит. Вызови такси я домой поеду – устала очень.
- Прям. Сама тебя отвезу, - решительно заявила Ада, отставляя в сторону бокал с недопитым коктейлем.
- Может, не надо, - Аня кивнула в сторону бутылки. – Ещё остановят.
- Анечка, ты не в Москве, - рассмеялась хозяйка. – Я всех наших гаишников наперечёт знаю: от начальника – до последнего сержанта. Если и остановят, то только чтобы поболтать.
Дмитрий так больше и не появился, пришлось уехать, не попрощавшись. Ада чувствовала себя за рулём на удивление уверенно. Чётким манёвром она вывела со двора свой «Мерседес» и лихо газанула вдоль улицы.
- Ну, ты даёшь, - покачала головой Аня.
- Не боись, подруга, довезу в целости и сохранности.
- Вот тебе-то с твоим характером и надо управлять отцовым бизнесом.
- Батя и сам вполне справляется, а в помощниках у него мой братец. Да, ты его должна знать: он же у тебя квартиру снимал, когда ты в Москву учиться уехала.
Аня вспомнила молчаливого Егора Петровича и его жену, в миг решивших все её проблемы.
- Нет, его я не видела, зато родителей твоих хорошо помню.
- Как молоды мы были, как молоды мы были…, - неожиданно затянула Ада популярный хит тех времён.
- Эх, Ань, - тяжело вздохнула новоявленная подружка, - как быстро жизнь уходит. Кажется, вчера была бесспорно молодая, а сейчас так меня называют только замшелые пенсионеры.
- Ну, тебе грех жаловаться, - попыталась развеять унынье Аня, - самое время жизни радоваться, а ты ноешь. Учти – человек остаётся молодым до тех пор, пока не начинает говорить о старости.
- Всё ты правильно говоришь. Да и не чувствую я себя старухой. Просто попала в силки провинциального благополучия, жизнь идёт накатом и совсем без перца. Неужели тебе совсем не хочется делать глупости и совершать маленькие безумства?
Услышав такую тираду от внешне устроенной местной светской львицы, Аня оторопела.
- А как же муж, дети?
- Об этом я тебе и пытаюсь втолковать. Дела мужа, заботы ребятишек – всё это засасывает, как омут, а меня уже и не видно.
Машина подкатила к воротам Аниного дома, которые как открылись, чтобы впустить первых новосёлов лет тридцать назад, так больше и не закрывались никогда.
- Знаешь что, - решилась напоследок Аня, - по-моему ты с жиру бесишься.
Ада громко рассмеялась и, махнув рукой, укатила грустить непонятно о чём в своём домишке, похожем на замок.
Уже сидя дома на кухне, Аня вспомнила откровения Ады и призадумалась. Нет, она не сомневалась в том, что с удовольствием утонула бы в омуте, который так пугал её подругу, но судьба почему-то упорно выбрасывала её на берег. Может, всё дело в ней самой? Вон сколько времени она живёт в этой квартире, а даже не удосужилась обставить её как следует. Все новшества ограничились несколькими гвоздями в спальне, где на плечиках теперь развешаны её вещи.
Ведь и деньги есть: после смерти мужа она продала его долю в бизнесе, что составило совершенно немыслимую по её понятиям сумму. Тратила только свекровь, покупая всё необходимое для повседневной жизни, но от этого их количество не уменьшалось.
Первое время к ней подкатывали разные знакомые и не очень люди и пытались втолковать, что деньги должны работать, однако быстро поняли, что Аню невозможно соблазнить воздушными замками невероятно выгодных перспектив, поскольку ей они просто не интересны, и постепенно отстали.
И вот ирония судьбы: миллионерша сидит на колченогом стуле, видит через дверной проём чужую раскладушку, ещё советского образца, и размышляет о неустроенности жизни.
Главное, не нужно даже никуда идти. Достаточно поднять телефонную трубку, и в квартире появятся бравые ремонтники, которые начнут красит, клеить и что-то менять. Потом во двор заедет грузовик и серьёзные насупленные грузчики, матерясь сквозь зубы (четвёртый этаж без лифта), приволокут красивую удобную мебель. Только не будет ничего по одной простой причине: ей этого не надо.
Если Аде не хватает в жизни перца, то Ане не хватает самой жизни. На плаву её держат только работа и Митенька.
Мысли о сынишке сразу изменили настроение. Так проглянувшее через, казалось, сплошные облака солнце напоминает, что оно никуда не делось, а серая пелена дождя – явление временное.
Как следствие этой перемены, вспомнила о предстоящем дне рождения и решила провести ревизию своих возможностей.
Платье и туфли, которые она прихватила для подобных мероприятий, вполне соответствовали, зато обнаружилась нехватка косметики.
Раз выход из дома всё равно стал неизбежен, Аня проверила содержимое холодильника и, не надеясь на память, составила список предстоящих покупок.
Начать решила с парфюмерного магазина. Такой магазинчик она заприметила во время своего первого пешего путешествия по Горчину. Ниже по улице, сразу за зданием банка вместо «Галантереи» красовалась вывеска, прочитав которую даже мужчины понимали, что это женское царство с товарами прямо из Парижа.
Аня открыла стеклянную дверь, прошла мимо скучающего охранника, сидевшего под сенью растущей в кадке пальмы, и, миновав никелированную вертушку, оказалась между стеллажами, уставленными баночками и коробочками с громкими претенциозными названиями.
Несмотря на то, что по магазину уже бродили несколько покупательниц, к Ане тут же подскочила женщина лет сорока - плюс, являющая собой живой пример того, что может сделать с лицом хороший макияж.
Она спросила Аню, ищет ли та что-нибудь конкретное и, не дожидаясь ответа, стала объяснять, почему они сегодня продают продукцию известнейших фирм по совершенно смехотворным ценам.
Не успела продавщица окончить свою восторженную речь, как в проходе появилась внушительных габаритов дама и мановением руки отослала её проч.
- А я смотрю и глазам своим не верю! – воскликнула толстуха, раскинув руки в стороны. – Неужто Анька Дёмина пожаловала.
Аня видела перед собой совершенно неизвестную ей женщину и слышала знакомый голос из прошлого.
- Юлька? – неуверенно спросила она.
- А кто ж ещё?! – с восторгом подтвердила Юля, заключая Аню в свои мощные объятья. – Пойдём ко мне, а то последних покупателей распугаем.
Кабинетик у Юли был совсем небольшой, но оборудован по последнему слову техники. Вдоль стены стояли несколько мониторов от камер слежения, расположенных в разных точках торгового зала. Камеры висели высоко и люди казались похожими на ходячих лягушек.
- Как тебе удалось меня разглядеть? – искренне удивилась Аня. – По-моему, тут мать родную не узнаешь.
- Воруют – приходится приглядываться.
- А я тебя, если честно, не узнала. Не заговори ты, так бы и не поняла, кто передо мной.
- Зато два короеда бегают: одному - тринадцать, другому – десять. А у тебя дети есть?
- Сын Митя, шесть лет ему. Думаю где-нибудь неподалёку дом для них со свекровью снять на лето.
- Это я тебе устрою. Мать к брату в Псков уехала с внуками сидеть, а ключи мне оставила. Было время - ты меня приютила, теперь моя очередь. Лес, речка – вам там понравится. А что вдруг надумала приехать, на родину потянуло?
- Работу тут предложили в Реабилитационном Центре.
- Значит, стала всё-таки доктором. Молодец, - Юля выглянула в окно, выходящее во двор. - Сейчас благоверный должен подъехать – товар привезёт
- А кто муж у тебя? – с опаской спросила Аня.
- Не бойся, не Крап, - рассмеялась Юля. – Инженером был на механическом и мне немного помогал, а как завод закрыли, окончательно сюда перешёл. А Крап большим человеком стал, его теперь иначе, как Виктор Иванович, и не величают. Какая-то шишка в «Соколе». Видела на входе парнишка от них сидит?
- У нас на воротах тоже они охраняют.
- Да почитай полгорода их услугами пользуется. Цены у них, конечно, ещё те, а куда денешься?
- Так, по-моему, прошли уже лихие бандитские времена?
- Это в Москве они прошли, а до нас пока ещё докатятся перемены….
- Да куда же он запропастился? – снова выглянула в окно Юля и стала звонить по телефону.
- Слушай, Юль, я наверно пойду, у тебя дел полно, да и мне ещё в магазин надо за продуктами.
- Сиди, - решительно возразила хозяйка, - сейчас Вовка приедет, он тебя куда надо отвезёт и домой доставит.
- Ну, где тебя черти носят? Полчаса звоню, а у тебя всё занято. Как только выезжаешь? Пулей давай – мне машина нужна.
- Ты тут посиди – я сейчас, - сказала Юля, вынимая из узкого пространства между столом и стенкой своё большое тело.
Она вышла из кабинета и вернулась минут через десять с красиво упакованным свёртком.
- Это тебе от моей фирмы, - с гордостью сказала Юля, передавая его Ане.
- Юль, не надо, - стала отказываться Аня. – У меня есть деньги, я всё сама себе куплю.
- Я что тебе на бедность даю?! – не на шутку разозлилась хозяйка. – Могу я подруге, которую сто лет не видела, подарок сделать?!
- Не злись, спасибо тебе, - Аня приподнялась и чмокнула её в щёку.
- Так-то лучше, - довольно улыбнулась Юля. – Ты тоже здорово изменилась, но на ведьму и сейчас не похожа.
- Почему я должна быть похожа на ведьму? – растерялась Аня.
- Ты как уехала, Крап натуральным импотентом стал. Он уже и ко всем врачам ходил – те только руками разводят. Помогла ему бабка – знахарка. Почти год его травами отпаивала, но помогло. А когда пришёл он к ней с окончательным расчётом, она и говорит: « Тебя, милок, сильная ведьма сглазила. Считай повезло, что так легко отделался». Витька нам всё это на полном серьёзе рассказывал. Мы ему: « Ты сам подумай, ну какая из Аньки ведьма!?», а он крест целует, - Юля от души рассмеялась. – Крап потом крестился, в церковь ходит, все праздники соблюдает: самый набожный бандит в Горчине
Тут во двор въехал «Форд» с грузовым отсеком, и Юля не спеша отправилась открывать дверь служебного входа.
- А вот и мой Володя, - с гордостью представила Юля своего мужа.
Вошедший мужчина был небольшого роста и довольно субтильного сложения всем своим видом больше похожий не на бизнесмена, а на школьного учителя.
- Владимир, - ещё раз представился он, неловко пожимая Ане руку.
- Предлагаю по маленькой за знакомство, - предложила Юля, доставая из шкафа початую бутылку коньяка.
- Юленька, - укоризненно сказал ей муж, - я же за рулём.
- Вовк, я тебе тыщу раз повторяла – никто тебя в нашем городе не остановит.
- Юль, я тоже не буду, - отказалась Аня. - Во – первых, коньяк не пью, а во – вторых, дел ещё сегодня полно. Да не в последний раз видимся.
- Вот за это вас, интеллигентов, и не любят простые люди, - притворно вздохнул Юля, убирая бутылку назад в шкаф. – Вов, давай по-быстрому разгружайся и отвези Анюту в магазин.
Владимир снова пошёл к машине, а Юля, кинув внимательный взгляд на мониторы, повернулась к Ане.
- А ты с мужем в разводе что ли? – спросила она, так и не сумев совладать с любопытством.
- Погиб он. Чуть больше года назад, - ответила Аня и замолчала, не желая дальше развивать эту тему.
- Ясно, - медленно протянула Юля, нарушая неловкую тишину. – А что пьёшь?
- В каком смысле? - удивилась Аня.
- Ну, коньяк ты не пьёшь, а чего пьёшь: там мартини, виски?
- Как медик, предпочитаю чистый продукт, - рассмеялась Аня.
- Водку что ли? Вот это по-нашему, - обрадовалась Юля. – Поедем в Лабудино дом смотреть, баньку истопим и оторвёмся.
Володя закончил свои дела, Аня попрощалась с Юлей, и они поехали в магазин. Судя по всему, юлин муж сам занимался закупками для дома: просмотрев Анин список, он отвёз её в супермаркет, где они купили всё, что было необходимо. На обратном пути занёс пакеты на четвёртый этаж, сгрузил их в прихожей и, попрощавшись, отбыл домой.
Впервые холодильник был забит до отказа, и Аня решила устроить себе праздник желудка. Завершив это безобразное обжорство горячим чаем, она с трудом добралась до раскладушки и, перед тем как уснуть, поклялась, что накажет себя за это завтра на дне рожденья.
День рожденья Вера Григорьевна устроила в ресторане. Она привыкла проводить подобные мероприятия дома или на даче, но в этот раз были приглашены новые коллеги по работе, поэтому приходилось соответствовать.
Аня, не зная местных порядков, пришла вовремя и оказалась едва ли не самой первой. Не желая сидеть за столом с кем попало, она встала в чуть стороне от входа в банкетный зал и стала высматривать доктора Рыбакова.
Но раньше появилось семейство Мищенко. Аня сразу узнала тётечку, которая устроила все дела перед отъездом из Горчина, и хотела спрятаться за спинами гостей, но Ада уже заметила её и призывно замахала руками. Пришлось подойти. Жена Мищенко тоже узнала Аню.
- Господи, куда же делась та маленькая девочка, которая боялась уезжать из Горчина? – воскликнула она, прижимаясь щекой к аниному лицу и обдавая её густым запахом добротной парфюмерии.
Аня не помнила, чтобы боялась ехать в Москву – скорее наоборот, она очень боялась оставаться. Но спорить, конечно, не стала и, пробормотав с улыбкой что-то неразборчивое, попала в объятья Ады.
- Ты чего ж, подруга, не позвонила? Мы бы за тобой заехали.
- Так тут пешком метров триста, - рассмеялась Аня.
Потом к ней подошла познакомиться богато и со вкусом одетая пара: брат Ады и его жена. Если бы даже они промолчали, Аня и тогда догадалась бы, кто
перед ней: младший Мищенко был просто копией своего отца.
Егор Петрович на этот раз не изображал каменного истукана с острова Пасхи, а был весел и, как точно заметил Рыбаков, громогласен.
- Как же Семён меня обскакал! - загудел он, приобнимая Аню за плечи. – Но я ещё не сдался и возьму реванш.
Дима сухо кивнул ей издалека, и Дёмина опять поразилась его насторожённому волчьему взгляду.
Тут же подоспел и Рыбаков со своей женой, приятной худенькой шатенкой, и вся компания направилась в банкетный зал.
Придуманная Адой шутка с серьгами имела успех. Получив от Ады коробочку с одной серёжкой, Вера Георгиевна насторожилась, но ничего не сказала, зато, когда Аня вручила ей вторую, она залилась смехом и стала рассказывать об этом всем стоящим вокруг неё.
День рождения прошел очень хорошо, и Аня с удовольствием смотрела на счастливую улыбку тёти Веры.
А назавтра ей позвонили….

***

Снайпер чувствовал себя в квартире свободно. Хозяева в отпуске, вернутся только через два дня, а его через пятнадцать минут и следа не останется. Холодильник был выключен, а тёплую водку пить не хотелось, поэтому он налил себе коричневого ликёра «Амаретто» - ему очень понравился запах миндаля. Хотел повторить, но благоразумно удержался – может сказаться на качестве работы. Строго говоря, и первая рюмка была ни к чему, но снайпер достаточно уверен в себе.
Вот и наступила та самая минута: в прицел видны засуетившиеся охранники, машина уже у входа, с минуты на минуту появится цель.
Полностью отрешившись от всего, настроенный только на цель, снайпер не заметил, как в открытую дверь комнаты скользнула фигура в чёрной униформе спецназа, а только почувствовал уже прижатый к затылку ствол пистолета.
Комната мгновенно наполнилась людьми. Ему сковали руки наручниками и усадили за стол тут же в гостиной.
Седой мужик в штатском стал задавать вопросы, но снайпер только удивлённо глядел по сторонам и повторял: « Ребята, где я?».

8. Повторение пройденного.

Аня опять сидела напротив Нефедова. Он, как и пятнадцать лет назад, позвонил ей и приказным тоном «попросил» приехать к нему на беседу.
За то время, что они не виделись, майор вырос до полковника и возглавил отдел расследования убийств в Горчине. Не ахти какая карьера, но сам полковник, похоже, доволен. Это видно по свободной позе, снисходительному взгляду и манере говорить, изрекая фразы, которые просто не могут вызвать возражений у собеседника.
- Так значит вы провели с умершим несанкционированный сеанс гипноза? – спросил Нефёдов. Хотя по его интонациям это звучало как утверждение.
- Что значит «несанкционированный»? Меня попросили об этом его лечащий врач и главный врач Центра.
- В истории болезни соответствующей записи нет, а слова, как известно, к делу не пришьёшь.
- А вы спросите у них, запротоколируйте, и тогда легко пришьёте их к состряпанному вами делу.
- С ними мы ещё поговорим, а пока у нас есть уже показания доктора Климова, что подобные, мягко говоря, эксперименты были Потину противопоказаны. А вы даже не удосужились позвонить врачу, который вёл больного, хотя обязаны были это сделать.
- Лечащим врачом Потина на тот момент был Терский, и он вам подтвердит, что сам просил меня провести этот сеанс. Должна сказать, что мне не нравится наша с вами беседа, и я хочу её прекратить, - резко ответила Аня.
Нефедов, похоже, так и не понял, что перед ним сидит не та юная девочка, которую он допрашивал пятнадцать лет назад.
- Со всеми поговорим, - неожиданно согласился полковник. – Распишитесь вот здесь.
Аня повернула к себе протянутый листок, просмотрела и отодвинула его.
- Ничего я подписывать не буду, - решительно заявила она.
- А что вас смущает? – удивился Нефёдов. - Ведь это протокол опроса свидетеля.
- Когда вы звонили, то сказали, что приглашаете меня на беседу, а обернулось всё допросом, - Аня с усмешкой посмотрела на полковника. – Да и слишком уж много недостоверного в бумажке вашей, начиная от места жительства и кончая тем, что вы понаписали тут « с моих слов».
- Напишите сами, как всё было, - Нефедов с готовностью протянул ей чистый бланк.
- Ничего писать не буду, - заявила Аня, поднимаясь. – Спать хочу после дежурства.
- Я вас ещё не отпускал! – грозно прорычал полковник, тоже вставая.
- Сидеть! – отрывисто, как собаке, скомандовала Аня. - Подписывай пропуск на выход.
Нефедов вдруг обмяк, опустился на стул, подписал какой-то квиток и молча протянул его Ане.
- И впредь думай обо мне только хорошее, - сказала она и ушла, оставив старого милицейского зубра в полном недоумении.
Вокруг смерти Полпота закрутилась карусель непонятных событий. Вернувшийся из отпуска заместитель главного врача Климов, к которому, собственно, и был приписан Потин, написал куда-то письмо, и естественная смерть больного превратилась чуть ли не в заговор врачей.
Из Москвы должна к вечеру приехать следственная группа, а сегодняшняя «беседа» Нефедова была попыткой подстелить соломки под грядущие события.
Аня не очень-то и обижалась на полковника за это, тем более, что чувствовала – впереди неприятности, по сравнению с которыми сегодняшний допрос – цветочки.
Нельзя сказать, что она очень уж боялась предстоящего расследования. Тот факт, что все записи о сеансе гипноза были сделаны задним числом, могло повредить скорее Терскому или Рыбакову, чем ей, но она не могла себе позволить спихнуть всё на коллег, а в данном случае на друзей, и заставить их отдуваться за всё.
Масла в огонь подлила загадочная смерть Фёдора. Медбрат купил где-то несколько доз героина и, придя домой, ввёл себе всё сразу.
Жильцы подъезда долго терпели орущий в соседней квартире телевизор, предпочитая не связываться с нелюдимым хозяином. Но около двух часов ночи, устав барабанить в стены и дверь нарушителя спокойствия, сосед перелез через ограждение смежного балкона и увидел устремлённый на него немигающий взгляд Фёдора.
Прибывшую по звонку на место милицию встретила соседова жена, сам же свидетель, обнаруживший труп, сидел на кухне напротив пустой бутылки водки и на все вопросы только молча показывал на стену, за которой только что побывал.
Молоденький сержант тем же путём проник в квартиру Фёдора и впустил коллег и подъехавшего врача скорой.
После всех формальностей тело хозяина увезли в морг, где констатировали смерть от передозировки. Других следов инъекций не нашли, из чего стало ясно, что это был его первый и последний случай употребления наркотиков.
И хотя никакой записки не нашли, в свете дневного происшествия в центре этот случай посчитали самоубийством, так как медицинская квалификация Фёдора исключала случайность завышения дозы. Эта нелепая смерть повисала дополнительным грузом на предстоящем расследовании.
Чем больше Аня вспоминала события последних дней, тем сильнее до неё доходила абсурдность происходящего. Невероятных событий и недоразумений хватило бы иному человеку на всю жизнь, да ещё и осталось.
Домой идти расхотелось. Ей показалось, если она останется сейчас одна, то наверняка сойдёт с ума, пытаясь найти разумное объяснение всему этому хаосу, в который превратилась жизнь за последние несколько недель. Лучшим лекарством сейчас была работа, и Аня направилась к стоянке такси.
Но на работе её ждало очередное разочарование: в центре вовсю работала следственная группа из Москвы, чудесным образом появившаяся ещё до прихода вечернего поезда.
«Может, они на товарняке приехали?» – подумала Аня и тут же представила, как трое приезжих, больше похожие на агентов ФБР своими костюмами и манерами, чем на следователей прокуратуры, сидят на открытой платформе, пряча лица от холодного встречного ветра.
Двое мужчин разошлись по зданию, опрашивая младший персонал и больных. Светловолосая симпатичная девушка, напоминающая скорее секретаршу, а не работника прокуратуры, беседовала с врачами, вызывая их по одному в ординаторскую.
- Плохи наши дела, - сказал Терский, подходя к Ане. – Вот эта симпатичная девица (кстати, главная у них) перечислила столько пунктов закона, которые я нарушил, что, если за каждый дать по году, то сидеть мне до конца жизни.
- Брось ты, Вадик, тоску нагонять. Сам прекрасно понимаешь, что мало-мальски серьёзный адвокат камня на камне не оставит от всех их построений.
- Только где бабки взять на этого серьёзного адвоката? Я хоть тут и побольше простого врача получаю, но таких денег у меня нет.
- У меня есть, - резко сказала Аня.
- Богатенький муж? – печально улыбнувшись, спросил Вадим.
- Мужа у меня убили, - отрезала Дёмина, - а деньги, ты прав, остались от него.
- Ты извини, - смутился Терский, тоже переходя на «ты», - я не знал.
- Оставь, - оборвала его Аня, - адвоката я приглашу для всех нас. Рыбакова они, конечно, тоже не оставят в покое.
- Это не обсуждается, - добавила она, заметив, что Вадим что-то хочет возразить. – Без защиты нельзя. Из меня эти прокурорские крысы чуть убийцу собственного мужа не сделали. Если б не адвокат, я уже год как сидела.
Аня стала названивать в Москву, но в здании центра всегда связь была плохой, а сейчас её совсем не было.
В это время дверь ординаторской открылась, и из неё вышел терапевт Виктор Васильевич Смирнов, вытирая платком свою вспотевшую лысину.
- Вас просят, Анна Александровна, - извиняющимся тоном сказал он и шаркающей походкой пошёл вдоль коридора.
- С богом, - шепнул Ане Терский.
- А тебя к чёрту, - ответила она и вошла в ординаторскую.
Прокурорша встретила её вполне приветливо. Встала, чтобы налить себе чаю, а заодно предложила и Ане. Та отказалась, не сумев сдержать некоторой резкости в своём «нет».
- Почему вы все так против нас настроены? - мягко спросила следователь. – Ведь мы просто выполняем свою работу, причём по письму вашего же коллеги.
Аня выслушала прокурорские жалобы на непонимание, но не прониклась.
- Меня зовут Александра Евгеньевна, можно просто Саша, - продолжила прокурорша, садясь со стаканом за стол. - Меня в детстве Шурой звали, но мне это имя ужасно не нравилось, поэтому я сейчас всем представляюсь, как Саша.
- Вы не могли бы покороче, Шура, - неожиданно разозлившись на все эти подходцы, перебила следователя Аня. – Это уже второй допрос за сегодня, а я после дежурства.
- Кто вас допрашивал? – искренне удивилась блондинка.
- В милиции, - коротко ответила Дёмина.
- Безобразие! - возмутилась прокурорша. – Мы же специально послали телеграмму, чтобы местные власти не вмешивались. Ведь мы и приехали, чтобы во всём разобраться и разрядить нездоровую атмосферу вокруг вашего центра.
- Ну, да, - усмехнулась Аня. - И для этого прислали бригаду из прокуратуры.
- Могли прислать, конечно, и других, - возразила следователь, - но два трупа…. Плюс это письмо, плюс запрос из Думы.
Резон в её словах был, Аня немного поостыла и уже отвечала на дальнейшие вопросы спокойно и без прежней резкости.
Прокурорша записывала их разговор с аниного согласия на диктофон, поэтому на столе не было никаких бумаг, что тоже создавало впечатление простой беседы.
Пришлось, конечно, в деталях припомнить все события того рокового дня, но это дало возможность и Ане заметить кое-какие мелочи, на которые она не обратила внимания. И эту возможность дали умелые вопросы, задаваемые прокуроршей.
- А девочка непростая, - подумала Аня, внимательно приглядываясь к собеседнице.
- Не крашеная, - рассмеялась Саша, по-своему истолковав анин взгляд. – Я сначала чуть не плакала, когда пошли все эти анекдоты о блондинках, а потом даже понравилось. Я в шахматы неплохо играю: поставлю какому-нибудь наполеончику мат и смеюсь: « Как же это ты глупее блондинки оказался?».
Расстались они почти подругами, но имея негативный опыт общения с прокуратурой, Аня постаралась не обольщаться. Но всё же не удержалась и спросила в самом конце: - «А на чём вы приехали?»
- На машине, - ответила насторожённо прокурорша. – А что?
- Да так, ерунда, - смутилась Аня, удивляясь, как это такой простой ответ не пришёл ей в голову. Ведь от Москвы до Горчина меньше пятисот километров.
- Она, по-моему, ничего, - ответила Аня на немой вопрос Вадима, выходя из ординаторской и уступая дорогу физиотерапевту, спешащему на свидание к коварной блондинке. - Но адвокату мы всё равно позвоним.
Терский, состроив скептическую мину, отправился к себе в отделение, а Аня остановилась посреди коридора, обременённая проблемой буриданова осла: или налево к выходу – домой, или направо – найти свободную комнату и завалится спать здесь.
Сомненья разрешил Тенин: проехав мимо на своей коляске, он подмигнул ей и кивнул головой в сторону балкона.
Выждав несколько минут, Аня отправилась на балкон, где на самом краю, за колоннами уже поджидал Алексей.
- Меня просили никому пока не говорить, но я предупредил, что вам я расскажу, - оглянувшись по сторонам, тихо, почти шёпотом, сказал он. – Бригада эта из ФСБ, и приехали они не по вашу душу; а расследование смерти Юрки и Фёдора – лишь прикрытие.
- И блондинка тоже? – удивилась Аня.
- Нет, блондинка настоящая. В том смысле, что из прокуратуры. Вот она и будет копать по Полпоту и медбрату.
- А эти, из ФСБ?
- Помните, я вам говорил о новом заказе? Так вот – снайпера взяли прямо в том месте, который я указал.
- И он ничего не помнит и не понимает, как попал туда.
- Откуда вы это знаете? – напрягся Алексей.
- Да тут столько таких случаев было, хотя и без убийств, что нетрудно догадаться, - и Аня рассказала всё, что знала, о последних событиях в Горчине.
- Значит, кто-то управляет людьми на расстоянии, причём количество метров или километров для него значения не имеет.
- В трёх случаях это почти наверняка был Потин.
- Почему вы так думаете?
- Тётя Паша укрывает одеялом Потина и оказывается через полчаса на площади перед мэрией, рядом с главврачом города, только что прибывшей с инспекции Реабилитационного Центра. Через несколько минут Виктория Самвеловна является голой на совещание и, очнувшись, тоже ничего не помнит. Фёдор, оставшийся дежурить около Потина, после неудачного сеанса гипноза, через несколько минут набрасывается на меня, разносит весь кабинет Рыбакова, и через мгновенье после смерти Потина приходит в себя, но, конечно, ничего не помнит.
- Да, но Фёдор умер от передоза уже после смерти Потина. В наличии совести я Фёдора не подозреваю, значит - его кто-то заставил. Но кто?!
- Проводник, - тихо сказала Аня.
При этих словах докторши Алексей заметно вздрогнул.
- Откуда вы это взяли? – тихо спросил он. - Потин на сеансе сказал: « Я узнал, я узнал тебя, Проводник!», вам это что-то говорит?
- В самом первом сне я не мог понять, что происходит, и вдруг чей-то голос сказал: « Не бойтесь, я ваш проводник, всё будет хорошо», - а потом объяснил, что я должен просто выполнять свою обычную работу – защищать людей. Тогда я списал это на причуды сна, но теперь ясно - за этим кто-то стоит.
- Вам надо рассказать обо всём одному из следователей, но только не на территории клиники, - подумав, добавил Алексей.
- Пусть приходят ко мне домой, - сказала Аня, снимая со связки ключ.
- А как же вы в квартиру попадёте?
- У меня запасной в сумочке есть. Но предварительно надо позвонить – я частенько тут остаюсь ночевать.
Дёмина достала ручку и маленький блокнотик, быстренько что-то написала, вырвала листок и вместе с ключом протянула Тенину.
- Тут телефон и адрес, - пояснила она.

***

- Он жив.
- Я знаю.
- И что мы будем делать? Договор есть договор.
- Я свою часть выполню, а вы не забудьте о своей.
- Но он сейчас настороже забился в нору и его оттуда щипцами не вытащишь.
- А вот это уже не ваша забота. До скорого.
- Пока.

9. Пропажа свидетеля.

Наконец этот не простой день закончился. Совершенно обессилевшая Аня решила не ехать на квартиру, а пошла искать себе пристанище в клинике.
Выручил Рыбаков. Встретив свою протеже, еле бредущую по коридору, он предложил отвезти её домой.
- Нет, Михаил Семёнович, - отказалась Аня. - Я лучше где – то тут пристроюсь.
- Тогда иди в мой кабинет, тем более, что меня завтра не будет, - сказал он, снимая ключ со связки и протягивая его Дёминой. – Если чаю захочешь, или перекусить – не стесняйся. Где кухня ты знаешь.
- Неудобно как-то, - засомневалась Аня.
- Неудобно на диване спать, - засмеялся Рыбаков, - но ты сама захотела.
Аня взяла ключ и, помахав вслед шефу, пошла в кабинет.
Диван у двери, на котором давеча сидел Терский, оказался широким и удобным. В стенном шкафу она нашла все необходимые спальные принадлежности. А прекрасно оборудованная душевая быстро вернула бодрость.
Увидев на столе телефон, вспомнила - уже два дня не звонила домой, в Центре мобильная связь была такого качества, что отбивала всякое желание говорить. Немного посомневавшись, решила, что у клиники не убудет, и набрала свой московский номер.
К телефону подошла Татьяна Андреевна. Никак у Ани не получалось наладить со свекровью доверительные отношения. Впрямую это не говорилось, но Аня чувствовала, что мать Кости считает её косвенной виновницей смерти сына.
- Не погнались бы за большими деньгами, был бы сейчас у Митеньки отец, - говорила она, довольно прозрачно намекая, кто подтолкнул Костика на путь наживы.
Вот и сейчас свекровь была вежлива, но холодна, как дипломат недружественного государства.
- … и поговорите с Митей, чтобы он прекратил играть в эту ужасную игру, которая прививает склонность к насилию, - закончила она короткий доклад об их московской жизни.
- Мам, ну скажи ты ей: у нас все в саду играют в эту игрушку, - с жаром начал говорить Митя, даже не поздоровавшись.
В то тяжёлое время, когда не стало Кости, именно этот заговор мамы и сына против строгих правил слегка архаичной бабушки помог восстановить между ними немного порушенную близость.
- Привет, сынуля, - откликнулась Аня, лихорадочно соображая, как обойти этот подводный камень. – Как я что-то могу объяснить, если даже не видела эту игру ни разу?
- А спать в девять часов? – продолжил излагать свои претензии мальчик. – Я осенью уже в школу иду, а всё как маленький!
- Похоже, надо мне на пару дней вырваться в Москву. Посмотреть, как вы там живёте, - неожиданно для себя сказала Аня.
- Ой, мам, приезжай! Вот здорово! – обрадовался Митя.
Аня не успела ничего добавить, как трубку взяла Татьяна Андреевна.
- Анна, зачем вы будоражите Митю непродуманными обещаниями? – строго сказала она. – У вас что-нибудь не получится, а ребёнок будет ждать, нервничать.
- Почему? Я правда собираюсь приехать на выходные, - начала оправдываться Аня, уже поверив в свою маленькую ложь.
- Что ж, прекрасно, - тем же осуждающим тоном продолжила свекровь. – Только предупредите меня заранее, когда у вас на руках уже будет билет, чтобы мы не намечали на эти дни никаких мероприятий.
- Обязательно, Татьяна Андреевна. Спокойной ночи. Митеньку там за меня поцелуйте.
- До свиданья, - сухо попрощалась свекровь и положила трубку.
Общение с сыном взбудоражило её, Аня решила нахальничать до конца и включила компьютер.
С удовольствием пообщалась с сетевыми друзьями, а от институтской подружки Алки Ведерниковой, которая давно переехала с мужем в Австралию, даже получила фотокарточку. Чета уважаемых врачей Ведерниковых, двое сыновей и лохматое существо, сильно похожее на собаку, снялись у бассейна их нового дома в пригороде Сиднея.
Посмотрев на дату, стоящую на фотографии – 21 июня - Аня сначала подумала, что это какая-то ошибка – ведь сегодня только двадцатое, однако потом сообразила, что в Австралии уже наступил следующий день. Фактически она получила письмо из будущего.
Но вот и в Горчине начался следующий день, и Аня, попросив по внутреннему телефону дежурную сестру разбудить её за полчаса до утреннего обхода, выключила компьютер и пошла устраиваться на начальническом диване.
Как видно, затопившая Аню после разговора с сыном волна любви и умиления, перекочевала в сон. Оказавшись в очередной раз на краю круга, она не испугалась тени, порхавшей далеко внизу около мальчика, играющего со щенком, а прониклась жалостью к этому одинокому обездоленному существу.
Рванувшаяся к ней на встречу тень вдруг остановилась на полпути, задрожала, а потом вспыхнула несильным мерцающим светом.
- Мама, - произнёс Митя, выходя из этого странного сияния и протягивая к ней руки.
Аня уже хотела ринуться навстречу, когда поняла, что трёхлетний малыш никак не может быть её Митенькой.
- Не надо, - произнесла она, обращаясь к ребёнку, - я смогу полюбить и понять тебя и без этого. Мне тоже сегодня было тяжело. Давай поговорим.
Изображение Мити задрожало, как при помехах на телевизоре, и рассыпалось, а через секунду на его месте стояла миленькая девочка лет пяти в жёлтом платьице и с большим белым бантом.
- Можно я буду называть тебя мама? – робко спросила девочка.
- Конечно, - сказала Аня, подошла к ребёнку, присела около него и взяла за руки.
- А как тебя зовут? - ласково спросила она.
- Бао.
- Какое красивое имя, - восхитилась Аня. – Перекатывается во рту, как ванильное мороженое.
- Точно, - рассмеялась девочка. – Я знала, что мороженое, но не могла понять какое. Ты будешь со мной играть?
- А я сумею?
- Конечно. Ты добрая, а добрые умеют играть.
- Где же мы будем играть, прямо на этом облаке?
- Какое же это облако? – снова рассмеялась Бао. – Это круг молчания.
- Странное название. Так где мы будем играть?
- В реальности, - крикнула девочка, потом крепко сжала анину руку и прыгнула вниз.
Полёта, как такового, Аня не ощутила, всё произошло мгновенно: вот они наверху, а через секунду внизу, рядом с мелкой лагуной, где-то в тропиках – две неясные тени, плывущие над водой.
В прозрачной бирюзовой воде между кораллами и водорослями, как в огромном аквариуме, сновали сотни разноцветных рыбёшек.
- Давай играть в прятки, - раздался откуда-то сбоку из воздуха голос Бао.
- Согласна, - ответила Аня, - но ты должна сначала мне объяснить, как это делается, ведь я здесь впервые.
- А чего тут сложного: влезем в рыбок и будем искать друг друга по очереди. Я буду вон той с желтыми и черными полосками. А ты?
Аня выбрала фиолетовую рыбку с хвостом, похожим на пачку балерины, и в ту же секунду почувствовала, что смотрит на мир сквозь толщу воды. Попробовала двинуть руками и заметила, что под ней задёргались плавники; попытка шевельнуть ногой привела в движение невидимый хвост, при этом она резко продвинулась на несколько сантиметров вперёд и вправо.
Ещё несколько минут Аня осваивала свои новые части тела, и всё это время у неё перед носом крутилась полосатая рыбёшка.
Наконец дело пошло на лад, и они смогли-таки поиграть в прятки и догонялки. Надо ли говорить, что игра закончилась безусловной победой Бао.
Вдруг Аня почувствовала какое-то беспокойство.
- Тебя зовут, - с сожалением сказала Бао. – Приходи ещё.
Аня открыла глаза, над ней склонилась медсестра Люда и осторожно трясла её за плечо.
- Анна Александровна, вставайте, - повторяла она и, заметив, что та проснулась, добавила. – Через двадцать минут обход.
- Людочка, а как ты попала в кабинет? – удивилась Аня.
- У нас на посту на всякий случай есть ключи от всех помещений, - ответила девушка. – Вы извините, что я немного припозднилась.
- Ерунда, успею, - успокоила её Дёмина и бодро встала с оказавшегося вполне удобным дивана.
Довольная тем, что сумела обернуть ночной кошмар довольно приятным и лёгким сном, она чувствовала себя великолепно, и вчерашние заботы казались мелкими и не заслуживающими особого внимания.
В отсутствии Рыбакова обход возглавлял доктор Климов.
Достаточно смелые, когда дело касалось медицины, большинство коллег, поздоровавшись с Аней, смущённо отводили глаза, уже признав её больной опасной социальной болезнью, от которой лечат только врачи из прокуратуры.
Сама же Дёмина чувствовала себя совершенно непринуждённо, но отдавала себе отчёт, что это только благодаря предупреждению Алексея. Зато Терский весь издёргался, и у Ани просто сердце кровью обливалось от сострадания, но, прекрасно понимая, чего стоило Тенину убедить своих бывших сослуживцев рассказать всё ей, хранила молчание.
Как бы отвечая её мыслям, кортеж прибыл в небольшую отдельную палату бывшего подполковника. Все не могли уместиться внутри просто физически, поэтому Аня и Терский остались стоять в проёме двери.
- Я занимаюсь этим больным уже три месяца, - начал рассказывать монотонным голосом Климов. – После операции на позвоночнике, блестяще проведённой профессором Астаховым, никаких видимых препятствий для возобновления работы ног не наблюдается, но у больного до сих пор нет чувствительности в нижней половине тела. Чего мы только не перепробовали (тут Климов перечислил все процедуры, прописанные им больному), но ничего не помогло. Может быть у кого-то за время моего отсутствия появились свежие идеи?
- Вполне возможно, что у больного Тенина, психологический блок, - подала голос Аня. – Эриксон неоднократно лечил подобные случаи с помощью гипнотерапии.
- Уж не себя ли вы предлагаете вместо Эриксона, - саркастически ухмыльнулся Климов. – Мы ещё последствия вашего недавнего эксперимента не разгребли.
- Я не в курсе, что вы там разгребаете, Виталий Аркадьевич, - спокойно отпарировала Аня, - но, если я вас не устраиваю, посоветуйтесь с другими специалистами.
- Пока я лечащий врач этого больного, - запальчиво воскликнул Климов, - никаких гипнотических сеансов не будет.
- Наверно и правда стоит сменить мне лечащего врача, - подал голос Алексей, до этого внимательно следивший за перепалкой докторов. – Когда я ехал сюда, вы обещали поставить меня на ноги за пару недель, а уже кончается третий месяц, и никаких результатов.
- Мы рассмотрим вашу просьбу, - резко сказал зам главврача и вышел из палаты.
Больного Махова не оказалось на месте. Климов вызвал дежурную сестру и приказал выяснить, куда тот запропастился.
- Обход окончен, - объявил он, когда сестра убежала выполнять его поручение. – А вас, доктор Дёмина, я прошу зайти ко мне в кабинет.
Врачи, тихо переговариваясь, разошлись по своим делам, а Аня, ободряюще подмигнув посеревшему Терскому, направилась вслед за Климовым.
- Пишите просьбу на отпуск по семейным обстоятельствам. У вас, кажется, маленький ребёнок в Москве остался – вот и причина,- сходу объявил Виталий Аркадьевич, садясь в своё начальническое кресло.
Аня вся внутренне подобралась – только вчера ночью ей пришла в голову мысль об отпуске и она поделилась ей со своей свекровью по телефону. Но по здравому размышлению решила, что это всё-таки банальное совпадение.
- Это с какой стати? И не подумаю, - спокойно заявила она, усаживаясь на самый отдалённый от него стул.
- Тогда я вынужден буду отстранить вас от работы приказом – до окончания расследования, - зло сверкнул на неё из-под очков глазами Климов.
- Слава богу, пока не вы здесь главный, но я даже не буду дожидаться Рыбакова, а вчиню вам такой иск, что вам придётся пару лет работать только на меня, - Аня давно поняла, что с подлецами и трусами не стоит благородничать, а обязательно нужно давать отпор.
- Вам тут не Москва! - взвился зам главврача. – И вы ещё пожалеете, что не уехали.
- Вам надо отдохнуть, Виталий Аркадьевич. Вы явно переутомились. Это я вам, как врач, говорю, - с усмешкой ответила Аня.
Неизвестно чем бы закончились их препирательства, но в кабинет без стука влетела белая, как мел, сестра, посланная Климовым разыскать Виктора Махова.
- Махов пропал! - выкрикнула она с порога, глядя на Климова округлившимися от страха глазами, как будто сама лично была повинна в этом происшествии.
- Как пропал? – Климов даже привстал из кресла. – Он же совершенно слепой. Недавно только научился по коридору гулять самостоятельно.
- Нигде его нет, - тараторила медсестра, - и никто его утром не видел.
Климов тут же снял трубку и позвонил в дежурку охранникам, чтобы они прочесали территорию клиники в поисках Махова.
- Вы можете идти, Анна Александровна, и подумайте над моим предложением, - сказал он, повернувшись к Ане, и снова стал куда-то названивать.
Поиски Виктора ни к чему не привели – он как сквозь землю провалился.
Вскоре на территории больницы появилась московская бригада в полном составе. Прокурорские, Климов и Рыбаков, бросивший все дела в городе и срочно примчавшийся в Центр, заперлись в кабинете главврача и вышли оттуда только тогда, когда прибыл вызванный ими милицейский наряд с собакой.
Овчарка бодро взяла след и, пройдя хозяйственным выходом, привела милиционеров на покрытую гравием площадку для служебного автотранспорта, где уселась, преданно глядя на своего проводника.
- На машине увезли, - уверенно сказал сержант, поглаживая по голове своего любимца.
Наряд с собакой уехал, а прокурорские, снова рассевшись по кабинетам, начали допрашивать охранников, работавших этой ночью.

***
Последние происшествия насторожили Проводника. Налаженный механизм начал неожиданно давать сбои, а потом и вообще стал разваливаться. Он так или иначе собирался закрывать эту лавочку киллерских услуг, признав про себя, что это было несусветной глупостью, но события стали неуправляемыми и ему всё время приходилось подчищать концы. Хвост начал вилять собакой и проводнику это очень не нравилось.
- Может, стоит прекратить всё – и будь, что будет? – пришла в голову мысль. – Обрубить последнюю связь и затаиться.
- Нельзя, - ответил он самому себе, усилием воли подавляя паническое настроение. – Нет, лавочку прикрывать, конечно, надо, но и дело нужно довести до конца – Смолянитский ещё может понадобиться.

10. Побег.

Мах исчез из центра, но не пропал. После неожиданной смерти Полпота он понял, что его «инфаркт» не за горами, и стал готовиться к побегу.
Простому человеку никогда не понять, сколько препятствий возникает на пути у слепого, даже обладающего необычными способностями.
Сначала через ту же тётю Пашу Мах высмотрел подходящего ему охранника, обладателя девятки цвета мокрого асфальта, которую тот во время дежурства загонял на территорию клиники. Зазвал посредством нянечки к себе и уговорил вывезти как-нибудь ночью в город к проституткам, за что пообещал ему царский гонорар – тысячу долларов.
Простоватый парень, Петя Маркелов, пришедший в охранное агенство сразу после армии, был заворожен самим звучанием такой суммы и согласился авансом принести новому другу мобильник.
После этого дело пошло проще. Как-то поздно вечером Мах позвонил Маркелову домой (то, что телефон тоже может быть контактом, он уже давно понял) и начал подготовку задуманного плана.
Первым делом он поехал за двести километров в областной город и узнал все необходимые номера телефонов. Мах не собирался повторять ошибок Полпота и решил, что такое расстояние будет достаточным, чтобы слухи не достигли Горчина, если что-то пойдет не так. Вымотавшись после поездки, Маркелов на пару минуту очнулся у себя в постели и тут же уснул.
Придя утром на работу, он пожаловался друзьям, что какая-то сволочь ночью слила почти весь бензин из бака.
- Во работают! - с энтузиазмом рассказывал он. - Машина под окном стоит. Я наверно, что-то слышал, помню - ночью просыпался, но даже и в мыслях не было.
На следующий день сразу после отбоя Мах позвонил в казино областного города. Объяснив, как к ним легче всего добраться, администратор положил трубку и пошёл в игровой зал. По дороге его встретил мужчина суровой наружности с недобрым взглядом.
- Ты чего тут шляешься? - остановил он Маха. – Иди на место.
По тому, как на этого мужика смотрели крупье и охранники, Витя сразу понял, что это тот, кто ему нужен.
- Извините, Григорий Ильич, - стал оправдываться молодой человек. – Сам не пойму, как тут оказался.
- Ладно, - махнул рукой Мах. - Пойдём, поможешь мне дверь в кабинет открыть. Мне что-то руку свело.
Он достал левой рукой ключи из кармана пиджака и протянул их парню. Тот, если и удивился, виду не подал и свернул в малозаметный коридорчик за портьерой. Там открыл дверь без таблички, изукрашенную богатой резьбой, отдал ключи и поспешил удалиться.
Встроенный в стену сейф был заперт только на ключ, который Мах быстро отыскал в связке. На такую удачу он и не надеялся, не надо было перерывать все бумаги в надежде отыскать код. А когда в сейфе обнаружились несколько пачек стодолларовых бумажек, он поверил, что сегодня его день. Ведь, если бы в кабинете ничего не нашлось, пришлось бы просидеть здесь почти всю ночь, поджидая пока в кассе соберётся приличная выручка.
Золотые вещички, лежавшие под деньгами, Мах благоразумно не тронул. Под столом нашёл новенький кейс, выложил из него все бумаги и уложил туда добычу.
- Сколько у тебя наличности? – строго спросил он, зайдя в кассу.
- Двести шестьдесят тысяч, - бойко ответила кассирша.
- Давай половину.
Женщина без разговоров отсчитала сто тридцать тысяч рублей и, перетянув их резинкой, протянула Маху. Он положил пачку рядом с долларами и вышел на улицу.
Из стоящего недалеко от входа джипа выскочил водитель и пошёл открывать дверцу.
- Не надо, - остановил его Мах, - я один поеду.
Шофёр протянул ему связку с ключами и отошёл под козырёк входа, откуда на происходящее с удивлением смотрел охранник.
Автомобиль уже скрылся за поворотом, а они всё ещё смотрели ему вслед.
- У него ж эпилепсия, - наконец произнёс водила. – Он же руля, как чёрт ладана боится. Да и прав нет.
- Он вообще сегодня какой-то не такой, - согласился с ним товарищ. – Если бы не знал его, как облупленного, подумал, что подменили.
Они продолжали обсуждать странности своего босса, а тот, подъехав к вокзалу, припарковался у багажного отделения и положил кейс в автоматическую камеру хранения. Потом отправился на центральную улицу, остановился у открытого круглосуточно магазина и стал ждать.
Через несколько минут управляющий очнулся за рулём своего автомобиля и никак не мог понять, что всё это значит, а Мах уже садился в потрёпанный Фольксваген, уложив пакеты с едой на заднее сиденье.
Он торопился, до конца ночи надо было успеть проехать почти триста километров и закончить все намеченные дела.
В городке, куда он ехал, находился госпиталь, из которого Маха год назад забрали в Реабилитационный Центр. Там у него был роман с санитаркой Зиной. О её внешности Витя мог только догадываться. Это был самый затяжной роман в жизни Зины. Она даже предлагала ему переехать к ней, да тут подоспели гонцы из Центра с их посулами, и её Витенька укатил, но обещал вернуться. Зина ждала, хотя и не очень надеялась. И вот теперь Мах решил исполнить своё обещание, тем более что деваться ему всё равно было некуда.
Виктор гнал по ночному шоссе, с тоской размышляя, о своей незадавшейся жизни. Был даже момент, когда он хотел бросить всё это, вернуться в клинику – и будь, что будет. Но потом вспомнил об участи Полпота и решил, что умереть всегда успеет, а другой возможности сбежать может и не выпадет – энергия заметно убывала, и становилось всё труднее удерживаться в «лошадках».
Зинин адрес у него был: перед отъездом она дала ему бумажку со своими координатами и, воспользовавшись медсестрой, он сумела разыскать её среди своих вещей.
Поплутав по тёмным улицам, Мах нашёл киоск, работавший ночью, и, переплатив за огромную коробку конфет, узнал у сразу подобревшей продавщицы, как найти Спартаковскую улицу.
Дом находился в частном секторе и ничем не отличался от его серых собратьев по соседству.
Мах постучал в окно, потом ещё раз – уже настойчивее. Наконец в соседнем окошке загорелся свет, и через несколько минут, визгливо скрипнув, приоткрылась дверь.
- Кто здесь? – боязливо спросила женщина, выглядывая в образовавшуюся щель.
- Зина Николаева тут живёт?
- Я это, - всё ещё с опаской ответила она.
- Вы извините, что так поздно, но я проездом. Я от Вити Махова.
- Ой, Витенька! Как он? – Зина, тут же позабыв все свои страхи, открыла настежь дверь. – Да вы проходите в дом.
Мах прошёл вслед за ней в гостиную и там с интересом взглянул на свою избранницу. Если не считать того, что лицом и фигурой Зина напоминала статую из чугуна, в остальном она была вполне нормальной зрелой женщиной.
- На хрена ей слепой сдался? – удивился Мах, подумав о себе почему-то в третьем лице.
- Ну, рассказывайте, как он там? – Зина поглубже запахнула халат и села на старенький диванчик.
- Собственно говорить особенно и нечего, - сказал Мах, пододвигая стул и усаживаясь у стола. - Мы с ним больше дела обсуждали. А о жизни он вам сам расскажет.
- Как сам? – побледнев, прошептала хозяйка.
- Надоело ему всё. Улучшений никаких, одни мученья. Так что, если возражать не будете, он в ближайшие дни к вам и нагрянет.
- Какие возражения? – разволновалась Зина. – Да как же он доберётся в такую даль? Я сама за ним съезжу.
- Нет, нет, нет, - замахал на неё руками Мах. - Никуда ехать не надо. Я сам на днях его привезу в лучшем виде – всё равно мимо вашего города по делам мотаюсь. Погодите минутку.
Мах сбегал в машину и вернулся с пакетами, коробкой конфет и кейсом.
- Вот гостинец небольшой для вас. Виктор передал, - сказал он, складывая всё на стол. – А в портфеле, по-моему, его документы. Я не знаю – у меня ключа нет.
- Не надо было ничего, - застеснялась Зина, не привыкшая к такому вниманию.
- Пустяки, - махнул рукой гость. – Кто-то есть в доме, когда вы на работе? Вдруг мы днём подъедем.
- Нет никого. Я одна живу, - Зина вскочила и достала из ящика комода ключ. – Вот возьмите – от входной двери.
- Извините, - заторопился гость, пряча ключ в карман, - мне ещё столько пилить.
- А когда вы Витеньку привезёте? - спросила робко хозяйка, придержав его за рукав. – Я б с работы отпросилась.
- Дня через три, - соврал Мах, которому совсем не хотелось, чтобы Зина присутствовала дома при его прибытии.
- Совсем забыл, - добавил он, - вы пока никому не говорите о его приезде.
Распрощавшись с хозяйкой, Мах доехал до междугородней трассы, тормознул у автобусной остановки и спрятал там ключ от зининого дома, закопав его у угла задней стенки. Потом отъехал ещё несколько километров, остановился и вернулся в клинику, оставив хозяина машины размышлять, как его занесло в такую даль.
Вечером в Центре началась суета. Мах был слепой, но не глухой. Он слышал все разговоры медперсонала, что с его обострившимся слухом было не так уж и сложно. А когда кто-то из персонала упомянул о смерти Фёдора, Мах понял: пора, - и позвонил Маркелову.
- Может, в другой раз? - спросил с надеждой Петя. – В клинике сейчас ментов полно.
- Самый раз, - обрезал Мах. - Ночь уже, они все ушли. Действуй, как договорились.
Через час Виктор вышел через служебный вход, ключ от которого он стащил заранее у одной из уборщиц. Там его уже ждал Маркелов и тут же проводил до своей машины, уложил на заднее сиденье и укрыл какой-то тряпкой.
- Деньги у тебя с собой? – не удержался Петя.
- Карточка у меня с собой, - ответил из-под покрывала Мах. – Не бойся, ты своё получишь.
- Я к тому спрашиваю, - смутился Петя, - шлюхам платить надо.
- Ну, и двигай к ближайшему банкомату.
Колёса машины зашуршали гравием, и они медленно поехали к воротам.
- Ты чего, Маркел, среди ночи заявился, да и не в свою смену? – удивился молоденький охранник, который только вернулся с обхода территории.
- Много вопросов задаёшь, Чижик, - отшутился Петя. – Можешь не дожить до старости.
Когда они доехали до леса, Мах попросил остановить машину.
- Отлить надо, - объяснил он удивлённому охраннику. – Где потом в городе кустик искать?
- Давай побыстрей. Тут дорога одна, - начал говорить Маркелов, но вдруг замер посреди фразы и медленно тронул с места, как бы осваиваясь с автомобилем.
Выехав окольными путями на междугородное шоссе, Мах не стал торопиться, прекрасно понимая, что может быть это последние часы, когда он что - то видит. Встав в правом ряду, включил радио и нашёл станцию, где исполняли песни по заявкам.
Через пару часов догнал грузовик с прицепом, вёзший огромные железные трубы. Сначала Мах пристроился за ним, но потом его стала раздражать такая скорость.
Чуть подавшись влево, выбрал прямой участок и пошёл на обгон. И тут его осветили фары встречной машина. Ещё можно было что-то предпринять, но Мах на секунду испугался, и в то же мгновенье за рулём оказался Петя Маркелов, который уже ничего не мог сделать.
Встречный грузовик пытался уйти от столкновения, но всё же зацепил девятку, бросив её под колёса трубовоза. Тот, слегка помяв, отбил легковушку, как мяч, снова на встречную полосу, где огромный джип, сходу протаранив петин автомобиль мощным бампером, откинул груду искорёженного железа на обочину.
До нужного Маху поворота оставалось всего несколько километров.
Уже разъехались с надрывным воем скорые, развозя пострадавших, когда один из гаишников решил глянуть, что лежит под одеялом на заднем сиденье того, что ещё недавно называлось «Жигулями».
Каково же было его удивление, когда он обнаружил там ещё живого человека.
Быстренько оторвав заднюю дверь, Маха извлекли наружу и уложили в автомобиль для перевозки трупов, сдвинув в сторону изуродованное тело Пети Маркелова.
Ночью Мах на секунду пришёл в себя и успел перейти в одну из медсестёр, колдовавших около его тела. Собственно всё уже закончилось.
- У него были какие-нибудь документы? – спросил устало хирург, снимая с лица маску.
- Документов нет, но мы его знаем. Это Виктор Махов, - ответила пухленькая медсестра. – Он лежал у нас месяца четыре назад.
- Надо сообщить родным. Долго он не протянет. Везите в реанимацию.
- Ну, что стоишь? – повернулась толстуха к Маху. – Помогай
Витя перескочил в хирурга и вышел из операционной. Не зная, что делать дальше, остановился. Тут до него дошло, что «долго не протянет» говорили о нем – Викторе Махове, а что с ним будет, когда умрёт тело, одному богу известно, и решил отыскать единственного близкого здесь человека – Зину.
- Николаева на работе? – спросил он мужика, сидевшего у входа и одинаково кивавшего всем входящим и выходящим.
- Ещё нет, - с охотой ответил заскучавший охранник. – Скоро будет. Она всегда пораньше приходит.
Мах решил подождать прямо тут у входа и стал кивать головой вместо местного стража, А хирург с недоумением оглядел вестибюль больницы и побежал по своим делам.
Ждать пришлось не долго, Зина появилась минут через десять.
- Тебе велели передать, что в реанимацию привезли Махова с автокатастрофы, - сказал Виктор, остановив её в дверях.
Девушка побледнела и кинулась вверх по лестнице. Мах еле успел перехватить вошедшую следом пожилую женщину и ринулся следом.
Но спортивная форма его «лошадки» была далека от совершенства. Остановившись отдохнуть в конце пролёта, Мах потерял Зину из виду и нашёл её лишь несколько минут спустя, немного поплутав по больничным лабиринтам.
Приоткрыв очередную дверь, он увидел Зину, сидящую около его ещё живого тела в белом халате, а на полу валялся скинутый на ходу плащ. Рядом стояла давешняя медсестра, в теле которой он пробыл несколько первых минут, когда очнулся после аварии. Пришлось снова воспользоваться ею.
- Господи, Витенька, как же ты так? – тихо приговаривала Зина, Держась за белую почти безжизненную руку Маха. – А я так ждала тебя, хотела обрадовать. Ведь у нас сынок будет.
После этих слов Маха словно обдало жаром. Он чуть не вылетел из медсестры. Это была смесь радости и сожаления: после него останется сын, которого он не увидит.
- Зина, - позвал он. – Я никому не говорила – Виктор ненадолго пришёл в себя.
- Он что- то сказал? – повернула та своё заплаканное лицо.
- Да. Он просил передать, что в кейсе, который хранится у тебя, деньги – они теперь твои.
- Зачем они мне? – опять заплакала Зина.
- Тебе сына поднимать.
- А он что, знал?
- Не знаю. Вот ещё номер телефона его сестры, - Виктор быстро написал несколько цифр на бумажке и протянул Зине. – Сообщи ей.
Тут тело Маха несколько раз дёрнулось и затихло, а стоящая рядом медсестра встряхнула головой, как бы желая разогнать подступающий сон.
- Ой, Зина, он умер, - сказала она, взглянув на лицо Виктора. – Надо Елагина позвать, - и выбежала из палаты.

***

- Что-нибудь есть? – Дерябин уже терял терпение.
- Да куда он денется? – уверенно ответил молодой капитан, поддерживающий связь с группами розыска. – Его ждут у сестры, и по госпиталям, где он лежал, выехали люди. Да и машина Маркелова – не иголка в стоге сена.
Полковник уже хотел остудить его чрезмерный оптимизм, когда застучал и задёргался факс. Капитан еле дождался, пока из него вылезет весь лист, схватил и начал читать.
- Ничего себе, - присвистнул он, дочитав до конца сообщение и протягивая его Дерябину.
Не успел полковник начать читать, зазвонил телефон. Дерябин сам снял трубку, выслушал собеседника, помрачнел и передал трубку капитану. Тот тоже внимательно всё прослушал и стал отдавать распоряжения, а полковник вышел из кабинета, на ходу читая факс о найденном автомобиле Маркелова.
Генерал принял Дерябина без проволочек.
- Новости есть? - нетерпеливо спросил Лазутин.
- Махов нашёлся, но он мёртв. В аварию попал.
Полковник ожидал разноса, но генерал лишь скривился и вздохнул.
- Не угадали мы с тобой, полковник, - качнув головой, произнёс он. – Ждали нападения, а вон как обернулось. Тело опознали?
- Да, его после аварии привезли в больницу, в которой он лежал до центра. К кому-то из сотрудников, похоже, ехал.
- Баба, наверное, - вставил Лазутин.
- Мы выясним, конечно, к кому он направлялся, но скорее всего это пустышка, - Дерябин хлопнул по лежащему на столе факсу, как бы ставя точку.
- А это что у тебя, - поинтересовался генерал.
- Сообщение об аварии, как раз перед звонком из больницы пришло.
- Теперь всё внимание на Тенина – только он у нас и остался. Может стоит забрать его оттуда.
- Есть одна идея, кстати, Алексей и предложил её, - и полковник негромким голосом стал докладывать то, что недавно предложил ему по телефону Тенин.
Генерал внимательно выслушал его и задумался.
- А что, может получиться, - наконец сказал он. – Только смотри, чтобы больше никаких «несчастных случаев».

11. Туман.

Под вечер стало известно, что нашли Маркелова, точнее его изуродованное
в аварии тело. Там же в морге рядом с охранником нашёлся и Махов, умерший от ран несколько позже.
Он пытался укрыться у своей бывшей любовницы, но не доехал до неё.
Случайной было та авария или нет - теперь установить не представлялось возможным.
Всё это Ане рассказал Тенин, а немного позже и Рыбаков.
В клинике установилась нездоровая атмосфера: врачи, медсёстры и больные шушукались по углам, разнося самые невероятные слухи сплетни.
Не в силах оставаться в этой гнетущей обстановке, Аня сама попросила Семёна Михайловича отвезти её домой. К тому же сегодня ночью дежурил Климов, что тоже не вдохновляло.
В очередной раз она убедилась, какое значение для самочувствия имеет настроение. Совсем недавно, даже вымокнув под дождём, за считанные минуты взлетела на четвёртый этаж, а сейчас брела, как альпинист по леднику, тяжело переставляя ноги.
Открыв дверь, Аня расслаблено скинула туфли и вдруг насторожилась. Из глубины квартиры до неё донёсся незнакомый запах.
Мягким движением сняла с гвоздя нунчаки, опустилась на одно колено в тени старого шкафа, где мрак был погуще, и стала ждать.
Гость тоже затаился, и в квартире наступила тревожная тишина. Первым не выдержал незнакомец.
- Анна Александровна, - тихо позвал он и выглянул в прихожую.
Этот голос ей был совершенно неизвестен, поэтому Аня промолчала. Тут в проходе, ведущем на кухню, появилась тёмная фигура с каким-то предметом в руке.
Человек стал поднимать руку. В то же мгновенье Аня ударила нунчаками по низу и рванула верёвку, обхватившую колени неизвестного на себя. Ноги противника взмыли в воздух, а голова наоборот - с тупым стуком ударилась о пол.
Кошачьим движением Дёмина переместилась к упавшему противнику и по обмякшему телу поняла, что тот без сознания. Тогда она встала и включила свет.
Перед ней лежал один из приезжих, а чуть в стороне валялся его фонарик.
Человек отреагировал на свет и открыл сначала один глаз, потом другой. Попробовал сесть и тут же с мычанием схватился за голову.
- Чем это вы меня? – спросил он, морщась от боли.
- Приземлились неудачно, - ответила Аня. – Что это за фокусы? Я ж просила предупредить заранее. А если бы я вас покалечила? Итак, наверное, сотрясение мозга получили.
- Я собирался вам звонить. Развозка будет только через десять минут.
- Меня Рыбаков подвёз.
- Нам нужно скрывать наши контакты. Не мог же я ждать вас во дворе или подъезде.
- Зато теперь соседи гадают, что такое у меня творится. Как вас зовут-то, конспиратор?
- Николай, - ответил следователь, подымаясь на ноги, - можно Коля.
- Пойдёмте на кухню, Коля - Николай, я вас осмотрю. Всё-таки я врач.
Как говорится: «Сами калечим, сами и лечим».
- Похоже, Николай, вы легко отделались, - подвела она итог своему поверхностному осмотру. – Шишка, конечно, будет, но и этому можно помочь.
Она набрала из морозилки льда, завернула в полотенце и подала пострадавшему.
- Приложите к затылку – сразу станет легче.
Вскоре недоразумение, если и не было забыто, то отставлено в сторону, чему очень способствовал ледяной компресс.
Есть будете? – спросила Аня, ставя на плиту старенький чайник.
- Да я перехватил уже – тут в кафешке неподалёку, но от чая не откажусь.
- А я оголодала за день. Так и не привыкла к больничной еде, хотя в клинике, по слухам, кухня, не хуже, чем в ресторане.
- Лучше, – я там обедал сегодня, - поддержал её гость.
- Вам, Коля, сахар положить или с конфетами будете? – спросили Аня, закончив нарезать бутерброды и разливая чай.
- Ничего не надо, - с сожалением вздохнул Николай. – Я от сладкого стараюсь воздерживаться.
- Тогда мойте руки - всё готово.
По тому, как её гость поглядывал на бутерброды, Аня поняла, что он уже пожалел о своём категорическом отказе.
- Я, кажется, переоценила свой аппетит, - она пододвинула тарелку на середину стола. – Вы должны мне помочь.
В этот раз Николай не заставил себя долго упрашивать.
- Не могу отказать красивой женщине, - со вздохом сказал он и взял бутерброд.
После чаепития Аня убрала со стола посуду, и они приступили к деловой части.
- Я знаю, что вам уже надоело пересказывать, да и прослушал уже плёнку вашей беседы с Сашей, поэтому предлагаю сосредоточиться на деталях, которые могут помочь нам понять, какому виду воздействия подвергались все участники, - следователь тоже включил диктофон и повернул его к Ане. – Просто расскажите о мелочах, которые вас удивили.
- Вы, конечно, собрали данные на всех участников событий? – спросила Аня и повернула диктофон в сторону собеседника.
- Кое-что успели, - согласился Николай и вернул диктофон на место.
- Тогда скажи мне, в каких войсках служил Фёдор?
- Он вообще не служил из-за плоскостопия.
- А единоборствами занимался?
- Фёдор довольно долго занимался боксом. А в чём дело?
- Он очень профессионально поставил мне блок, и вместе с тем как-то неуклюже. Впечатление такое: знал, что делать, но тело его не слушалось, а вот на действия боксёра это было совсем не похоже.
- Значит, и вы думаете, что это не гипноз?
- Бросьте, какой смысл внушать пьянку с проститутками, если сам не принимаешь в ней участия? Похоже, Потин каким-то образом управлял этими людьми на расстоянии. И не просто управлял, а присутствовал при этом.
- … оставаясь у себя в кровати?!
- По крайней мере, если это допустить, можно объяснить «сны наяву» Алексея Тенина. Всё сразу укладывается в чёткую схему.
- У нас в управлении все эксперты на ушах стоят. Если мы не найдём этим фактам другого объяснения, то вы представляете всю степень опасности того, что происходит!?
- Не очень понимаю, как вы найдёте того, кто за этим стоит? Особенно, если он затаится.
- Судя по тому, что он убрал и снайпера, дело к этому и идёт.
- Снайпера?
- Да, Махов почти закончил школу снайперов. И по некоторым специфическим особенностям специалисты установили, что в известных нам убийствах просматривается его почерк.
- Погодите, значит Алексей Тенин сейчас в большой опасности! Его нужно срочно увозить из клиники.
- Мы предлагали ему, но он сам не захотел.
- Вы что, используете его, как наживку? Но ведь это подло – использовать для этих целей живого человека, тем более инвалида!
- Я повторяю – это было его решение. Мы ничего ему не предлагали.
Аня почему-то ужасно разволновалась, вышла из кухни и подошла к тёмному окну, выходящему на реку.
Свет от фонарей на мосту еле доставал до воды, и потому Горча казалась глубокой и полноводной. Но она поймала себя на том, что смотрит не на реку, а за неё и даже за деревья парка, стоящего на противоположном берегу, пытаясь дотянуться взором до палаты в клинике, где сейчас не спит человек, решившийся на очень опасную игру.
От этих мыслей её отвлёк звонок мобильника Николая.
Слов она не слышала, но тон, которым он говорил, заставил её вернуться на кухню.
- Что ещё произошло? – спросила Аня, догадываясь, что новость будет не из приятных.
- Не могут найти доктора Климова, - ответил Николай, спрятал в карман пиджака диктофон, встал и подтянул галстук.
- Я еду с вами, - решительно сказала Аня.
- Нельзя, тут же вычислят - неожиданно отказал ей Николай. – Не хочу вас оставлять в одиночестве, хотя и убедился, что вы за себя постоять можете. Но боюсь – тут сила ничего не решает. Поэтому я бы вам посоветовал переночевать в гостинице.
В ожидавшей их во дворе машине кроме водителя сидел строгий молодой человек, пробормотавший что-то неразборчивое на анино приветствие.
Они довезли Аню до гостиницы, у входа в которую уже ждала прокурорша Саша.
- Располагайтесь и чувствуйте себя, как дома, - радушно сказала хозяйка, открывая дверь номера.
- А как же вы? - удивлённо спросила Аня, разглядывая единственную кровать.
- Я, похоже, до утра не вернусь, - улыбнулась Саша и, подхватив сумку, заспешила на выход.
Лишь под утро Аня забылась тревожным сном. Но ровно в семь сработал внутренний будильник, она открыла глаза и несколько минут не могла понять, где находится. Потом вспомнила и стала быстро собираться.
В пол восьмого Аня уже стояла напротив мэрии и ждала перевозку.
Газель подкатила с некоторым опозданием. Возбуждённый водитель, подстёгиваемый всеобщим вниманием, уже, похоже, не в первый раз рассказывал, как тщательно обыскивали на проходной автомобиль незнакомые люди в штатском.
- Не иначе опять что-то случилось, - заключил он с восторгом.
- Пришла беда – отворяй ворота, - вполголоса сказала пожилая, худая, как щепка, санитарка, одетая в серую мужскую куртку.
После её слов все притихли, даже водитель, но уже на следующей остановке, когда подсели новые слушатели, трёп возобновился.
Почти у самого Центра, на опушке леса, их встретил туман. Это был даже не туман, а туманище. Казалось, целое облако накрыло окрестности клиники.
Как только они вышли из машины, одежда сразу сталамокрой. Холодная сырость продолжала заползать всё глубже и глубже, и это было похоже на прикосновения какого-то болотного гада, незаметно подкравшегося под прикрытием белесых клубов.
Всё заспешили, а потом и откровенно побежали ко входу, стремясь укрыться в сухом тёплом здании. Аня не стала исключением, и перевела дух, лишь приземлившись на диване в ординаторской.
- Рад видеть вас, доктор, - воскликнул Терский, появляясь в дверях и потрясая вместо приветствия банкой с яркой этикеткой. – Я вот кофе стащил. Не спрашивайте где, чтобы не стать соучастницей.
- Я согласна на любое наказание, но от кофе не откажусь, - подыграла ему Аня и, подхватив электрочайник, стала набирать воду.
- Обратите внимание, Анна, как быстро человек адаптируется к любой обстановке. Пропал наш коллега, но мы уже не в шоке. Не бежим выяснять, в чём дело, а собираемся попить кофейку.
- Я думаю, дело не в нашей толстокожести, - возразила Аня. - Просто пока туман не рассеется, на улице делать нечего.
Чайник вскипел, и пока Аня заваривала кофе, Вадим отыскал где-то в шкафчиках твёрдые, как камень, пряники и с гордостью охотника, принёсшего добычу, вывалил их на тарелку.
- Ну, и что вы, коллега, думаете обо всём этом? – спросил он, осторожно пробуя горячий напиток.
- Если честно, - вступила в разговор Аня, сделав маленький глоток, - ничего не понимаю. Логичного объяснения не вижу, а сочинять гипотезы, похожие на сказки, не хочу.
- Да, - задумчиво сказал Терский, - только попадая в подобные обстоятельства начинаешь догадываться, как мы со всеми нашими учёными степенями далеки от понимания, что такое человек.
- Оставьте эти мысли для философов, - остановила его Аня. – Лучше скажите, зачем вы принесли эти бетонные пряники, если их невозможно разгрызть человеческими зубами.
- А вы их в кружечке помочите, и они станут мягкими. Вы что никогда в общежитии не жили.
- Так богато, чтобы что-то засохло – нет. У нас всё съедалось сразу.
- Это мне знакомо, - рассмеялся Терский. – Помню, кончили пулю расписывать часа в три ночи. И так есть захотелось! Кинулись рыскать по тумбочкам. Нашли литровую банку вишнёвого варенья и две воблы. Принесли с кухни кипятку, развели варенье в кружках, и под этот царский напиток приговорили воблу. Как сейчас помню: ели и наслаждались. Но с тех пор - никакую сушёную рыбу и ничего со вкусом или запахом вишни на дух не переношу.
Посмеявшись, Аня встала, отодвинула шторы и выглянула в окно. Солнце как-то очень быстро расправилось с туманом. От него остались лишь отдельные белые клочки в тёмных углах. Посреди двора стояли Николай, его товарищ - плотный мужичок с седым ёжиком, который что-то объяснял проводнику служебной собаки и его напарнику. Сама овчарка сидела чуть в стороне, то и дело зевая, как человек, и искоса поглядывая на своего хозяина.
- Кажется, начинается, - сообщила Аня Терскому и раздвинула шторы пошире.
Вадим успел лишь заметить, как вся группа во главе с собакой вошла в здание. Чтобы увидеть дальнейшее, пришлось выйти в коридор. Из всех дверей в два, а то и в три этажа выглядывали любопытные.
Проводник подвёл собаку к кабинету Климова и на его пороге дал понюхать какую-то тряпку. Пёс сразу же потащил всю команду снова к выходу, А там они почти сразу завернули за угол и скрылись из глаз публики.
- А Климов, похоже, сбежал, - присвистнул Терскиий, наблюдая в окно, как ищейка с проводником, а за ней и все остальные, растянувшись в цепочку, бегут вдоль озера уже по другую сторону ограды.
Но Вадим не угадал. К вечеру стало известно, что собака привела милиционеров на дальний конец озера, где уже начиналось непролазное болото.
Вызванные спасатели из МЧС провозились два дня, но так и не сумели отыскать тело доктора, погребённое в вязкой жиже.
- В таких трясинах танки в войну целиком пропадали, а уж человек…, - с досадой махнул рукой руководитель поисков и приказал сворачиваться.
Таким образом, число погибших в Реабилитационном Центре за последнее время возросло до пяти.

***

- Так чего, Рома, тебя сегодня не ждать?
- Братан, ты же знаешь – меня недавно прикончить пытались. Пока не выясню, кто эта гнида, я из дома не ногой.
Говоривший по громкой связи здоровенный мужик лет сорока налил себе полрюмки водки, подумал, долил доверху, махнул и закусил чёрной и блестящей, как антрацит, маслиной.
- Слушай, Сизый, а давайте ко мне, у тебя ж все свои собираются.
- Не, халдеи уже поляну накрывают. Да и пацаны вот-вот подъедут. Ты слыхал, чего жинка Слесаря учудила?
- Так откуда? Я ж в этом грёбаном пентхаузе как сыч сижу, ничего не знаю.
- Слесарь сказал жене, что уматывает куда-то из города по делам, а его мадам взбрело сдуру посреди недели в такую холодину на дачу ехать. Приезжает она туда и видит во дворе Сашкин мерседес. Она в дом, по дороге прихватила у камина полено и на второй этаж – в спальню. Смотрит - в её кровати мужик лежит, с головой укрывшись, а рядом сашкина секретарша в чём мать родила. Ну она и влепила мужу поленом по башке. Тот покрывало отбросил - весь в крови, глазами лупает, ничего не поймёт. Оказалось, это и не Слесарь совсем, а его начальник безопасности. Сашка ему ключи от машины и дачи отдал, чтобы пока его не будет, тот новую сигнализацию установил, - Сизый заржал от души. – Нет, ты прикинь – спит человек, расслабился, а его поленом по голове.
- Погоди, - остановил его собеседник, - мне на мобилу звонят.
Открыл мобильник, сказал: «Слушаю» и тут же снова закрыл его. Взял в руки бутылку водки и с интересом прочитал название.
- Ишь ты, даже и не слышал про такую, - вполголоса сказал он.
- Говори громче! - неожиданно вмешался телефонный собеседник. – Я тебя совсем не слышу.
- Не о чем нам с тобой разговаривать, - так же тихо сказал Роман, поставил бутылку на стол и отключил телефон.
Потом встал, огляделся и направился к двери, ведущей на крышу. Снова зазвонил телефон – похоже, Сизый горел желанием досказать историю.
Хозяин пентхауза вышел на террасу, усаженную кустами и небольшими деревцами, влез на перила ограждения и, не раздумывая, прыгнул оттуда вниз головой.

12. Крещендо.

- «Сожалею обо всём, что натворил» - вот, что написал во весь экран компьютера доктор Климов перед смертью, - закончил свой рассказ Тенин.
- И ты веришь, что это была предсмертная записка Проводника? – осторожно спросила Аня.
- На клавиатуре только его отпечатки и никаких других следов перчаток или посторонних предметов, которыми можно нажать клавишу.
- Ты что, не слышал? Я тебя спрашивала не о результатах экспертизы. Скажи, ты веришь, что Климов мог всё это осуществить?
- Скажем так – не очень.
- Значит, ты по-прежнему в опасности, поскольку являешься последней нитью, ведущей к проводнику.
- Каким таким макаром я могу его узнать, если только слышал безтелесый голос во сне.
- Помнишь я тебе рассказывала о сеансе гипноза с Потиным? Так вот он вспомнил Проводника.
- За что и поплатился.
- Он же умер от инфаркта?
- В нашей лаборатории у него в крови нашли следы редкого органического яда. Это новейшая технология – ещё пару лет назад пришлось бы согласиться, доктор, с вашим диагнозом.
- Почему ты мне раньше не сказал?
- Во-первых, я сам об этом узнал только вчера, а во-вторых мне запрещено кому-либо это рассказывать.
- Что ещё мне не положено знать?
- У меня от вас больше нет никаких тайн.
- А с чего вдруг такая откровенность?
- Это от того, Анна Александровна, что вы перешли со мной на «ты».
- Ой, извините, Алексей, я и не заметила.
- Если будете обращаться ко мне на «вы», я буду молчать, как партизан.
- Хорошо, а почему тогда ты мне выкаешь?
- Вы мой доктор, и я перед вами робею.
- Положим, твой доктор сейчас Терский, а не я.
- Так кого мне просить, чтобы вы провели со мной сеанс по Эриксону?
- Надо же, запомнил. Переговори с Вадимом Сергеевичем.
Тут дверь неожиданно отворилась, и на балконе появился доктор Терский.
- Вот вы где, - почти весело сказал он. - А я бегаю по всему корпусу. О чём секретничаете?
- О вас, - сказал Алексей, не дав Ане ответить. – Долго жить будете.
- И чем же я вас так заинтересовал?
- Больной Тенин хочет пройти курс гипноза, - вмешалась Аня, - и я объясняла ему, что это только с вашего разрешения, как его лечащего врача.
- Не только моего, - поправил её Терский, - после случая с Потиным, надо всё оформить так, чтобы комар носа не подточил. Но я тут по другому поводу: Семён Михайлович срочно хочет вас видеть.
- Где вы, Анечка, пропадаете? Я уже Терского за вами послал, - сказал устало Рыбаков, потирая пальцами веки.
- Так он меня и нашёл. Мы с больным Тениным обсуждали возможности подвергнуть его лечению гипнозом по методу Эриксона.
- На ловца, как говорится, и зверь бежит, - улыбнулся главврач. – Я как раз хотел просить вас взять больных доктора Климова, в том числе и Тенина. Только когда будете готовы к сеансам, дайте мне посмотреть все бумажки, для нас сейчас в свете последних событий бюрократия вдвойне важна.
- А не многовато ли вместе с теми, что уже есть, получится, - усомнилась Аня, - меня просто на всех не хватит.
- Часть останется за Вадимом Сергеевичем. Вы поговорите с ним он в курсе. А мне в город надо – текучка заела. Вы не в курсе, Анечка, неужели и за границей руководители клиник всякой ерундой, не относящейся к медицине, занимаются?
- Там есть высокооплачиваемые администраторы, которые ведут все дела больниц: от поисков источников дополнительного финансирования до покупки туалетной бумаги. Бумагу, понятно они не сами покупают, но следят за этим. Есть только одно «но» - администратор действительно управляет больницей, а не помогает главврачу.
- Стоп, стоп! Мне это не подходит. В кои веки дорвался - хочу всласть покомандовать, - рассмеялся Семён Михайлович.
- Неужели и правда так затягивает? – спросила Аня в каком-то порыве. – Ведь за то, что произошло, по голове тоже вам получать.
- Откуда я мог знать, что за моей спиной такая чертовщина творится? – сразу посерьёзнел Рыбаков. – Может, и правда менеджера завести? Уж очень нравы в обществе переменились. Вполне возможно устарел.
- Слава богу, вы не в государственном учреждении работаете, - она уже пожалела, что подняла эту тему, - как-нибудь отобьётесь.
- Ладно, поеду, – тяжело вздохнул главврач и поднялся из-за стола.
- Удачи вам, - искренне пожелала Аня, тоже вставая.
- Не волнуйся, всё будет в порядке, - уже уверенно успокоил её шеф, пропуская вперёд в дверях кабинета.
Потом началась повседневная работа, к которой добавилась необходимость знакомства с новыми больными. Конечно, Аня всех уже знала, но одно дело наблюдать человека из чьей-то свиты на обходе, и совсем другое – войти в доверие в качестве доктора, на которого вся надежда.
Когда она в сопровождении Терского зашла в палату Тенина, её ждал неприятный сюрприз. Алексей в цивильной одежде ждал их под охраной двух парней.
- Уезжаю, доктор, - смущённо улыбнулся он.
- А как же ваше лечение? – растерялась Аня.
- Придётся отложить. Я думал - у меня ещё есть время, но вот ребята решили, что пока всё не успокоится, мне надо пожить в другом месте, - кивнул Алексей в сторону сопровождающих.
- А вы об этом знали? – повернулась Аня к Терскому.
- Знал, но не думал, что всё случится так быстро.
- Что ж, - спокойным голосом сказала она, призвав на выручку всю свою выдержку, - значит, нам тут делать нечего.
- Анна Александровна…, - начал говорить Тенин.
- До свиданья, больной, - прервала его Аня. – Все вопросы к Вадиму Сергеевичу. Он ваш доктор.
Попрощавшись, она вышла из палаты и отправилась в ординаторскую - ей просто необходимо было остаться одной.
Но из этого ничего не вышло, следом вошёл Терский.
- Анна, её богу не знал, что это так важно для вас. Я ж думал рядовое дело – богатый пациент не хочет терпеть местных неурядиц и переезжает в другую клинику.
- Да не волнуйтесь вы. В самом деле - всё нормально. Просто нервы в последнее время на пределе. Думала – установила контакт с больным, начнём леченье, а он на тебе – уезжает. А Рыбаков об этом знает?
- Я ему недавно позвонил. Он где-то в дороге был – слышимость никакая.
- И как отреагировал?
- Чертыхнулся и сказал, что чего-то подобного следовало ожидать.
- Ладно, забыто. Если не возражаете, я хотела бы немного отдохнуть.
- Конечно! - вскинул руки Вадим. – Удаляюсь.
Аня вытянулась на диване и прикрыла глаза. Ей самой было странно, почему так зацепил неожиданный отъезд Алексея Тенина. Видимо, сказалось то, что в ходе их совместного частного расследования привыкла доверять ему и считать если не другом, то соратником. А бегство расценила, как предательство. Надо успокоиться и немного вздремнуть.
Из сна её буквально вырвали чьи-то грубые руки, завязали глаза, заклеили пластырем рот и привязали к носилкам. Потом вполне профессионально сделали укол, и она снова уснула.
И вот Анна снова сидит на краю воронки и беседует с девочкой со странным именем Бао.
- А тебя только что к нам привезли, - сообщила Бао, покачивая ногой, обутой в красную туфельку. – Хочешь посмотреть?
- Хочу, - ответила Аня и тут же вспомнила, что с ней случилось.
- Полетели! – звонким голоском крикнула малышка и, схватив собеседницу за руку, ринулась вниз.
У Ани всё сжалось внутри, когда она увидела приближающуюся с огромной скоростью крышу одноэтажного домика, но тут их полёт замедлился и они прошли сквозь черепицу, деревянные балки и потолок, как нож сквозь масло, и зависли над стоящими в ряд кроватями.
На четырёх из них лежали люди, зафиксированные специальными кожаными ремнями. У всех были завязаны глаза и заклеены пластырем рты.
С удивлением Аня узнала в одном из них своего коллегу доктора Терского, рядом лежала медсестра Людочка, худая санитарка, ехавшая утром вместе с Аней в перевозке, и наконец… она сама – Анна Дёмина.
- А ты, мама, красивая, - тихонько сказал рядом детский голосок.
Странно было смотреть на себя со стороны, и уж точно – ничего красивого Аня не видела в этой растрёпанной женщине с бледным, почти белым лицом.
- Где мы? - спросила она девочку, которая, похоже, была в курсе всего происходящего.
- В клинике, - спокойно ответила она. – Вас час назад привезли.
- Что это за клиника?
- Это наша клиника, - объяснила Бао. – Мой домик тут рядом, а ваша больница тоже недалеко - через озеро.
- А зачем нас сюда привезли?
- Не знаю, - пожала плечами девочка, - может, вы плохо себя вели?
В это время в комнату вошли несколько мужчин, среди которых Аня увидела Николая и его седого напарника.
- Этих можно вернуть на место, - распорядился седой, указывая на женщин, потом повернулся к Николаю. - С доктором останешься пока ты. Возьми себе пару людей в помощь и не забывай – никакого контакта.
Трёх пленниц снова погрузили в машины и куда-то повезли.
- Давай поиграем? – попросила Бао, когда автомобильный кортеж отъехал от домика.
- Не успеем, - ответила Аня. Она давно заметила, что во сне время идёт намного быстрее, чем в реальности. – Меня сейчас разбудят.
Девочка недовольно надула губки, но ничего не сказала, понимая, что Аня права.
И точно – через несколько минут Аня почувствовала, что кто-то осторожно трясёт её за плечо.
- Просыпайтесь. Просыпайтесь, доктор.
Она открыла глаза и увидела улыбающееся лицо Алексея.
- Что вы тут делаете? - спросила она сонным голосом. – Вы же уехали.
- Опять на «вы», - грустным, совершенно не соответствующим сияющей физиономии голосом констатировал Тенин.
- А действительно, что вы делаете в комнате для врачей? – уже строже спросила Аня.
- Вас бужу, - продолжая улыбаться, ответил Алексей.
- Так это вы устроили это идиотское представление с похищением? – резко выпалила она, вспомнив свой странный сон.
- А откуда вы знаете, что что-то было? – раскрыл рот от удивления подполковник.
- Значит, всё правда, - подытожила Аня, садясь на диване.
- Что правда? – Алексей уже не улыбался, а смотрел на неё округлившимися глазами.
- Где Терский? – вместо ответа спросила она.
- Задержан.
- Что это за задержание такое в духе гангстерских фильмов?
- Сейчас я всё вам объясню, - наконец пришёл в себя Тенин.
- Да уж постарайтесь. Иначе придётся идти к московской прокурорше – она, похоже, единственный порядочный человек из всей вашей компании, - пригрозила Аня, наливая воду в чайник: чашка крепкого кофе, просто необходима в такой ситуации.
Алексей и не собирался ничего от неё скрывать.
В ФСБ ни на секунду не поверили в то, что доктор Климов и есть пресловутый Проводник. Скорей всего, он был вовлечён в это дело в качестве платного помощника, о чём говорил несоразмерно большой счёт в банке (тут, правда, есть одна странность: за день до его смерти все деньги были сняты). Да, и Фёдор был принят в Центр по его рекомендации – они раньше вместе работали в психиатрической больнице. Потина и Махова тоже привёз в клинику Климов и поместил к себе в отделение. Такой набор косвенных улик против заместителя главного врача тоже говорил о том, что не он главное действующее лицо – слишком умён проводник, чтобы так подставляться.
Тогда-то и пришла идея использовать Тенина в качестве наживки. О том, что Алексей согласен на гипноз, после спора между Климовым и Дёминой знали в больнице почти все, а что он собирается уехать из «Митяева луга», Тенин постарался раззвонить сам.
Чекисты догадывались - Проводник постарается не упустить Алексея из виду и подселится в одного из сопровождающих. Во всех уголках, где только можно отключиться ненадолго без надзора посторонних, были установлены камеры слежения. Схомутать уснувшего Проводника было делом техники.
- Как же вы догадались, что он уже подселился? – Аня готова была признать изящность и продуманность операции.
- Мы заранее договорились, что все участники операции будут каждые пару минут делать какое-нибудь условное движение, например: почёсывать бровь или хлопать себя по карману. Вот как раз, когда Миша из моей команды перестал почёсывать бровь, и была дана команда на начало операции по задержанию.
- Получается, вы и меня подозревали? – возмутилась Аня.
- Я даже и не знал, что вы в числе задержанных, - стал оправдываться Алексей. – Просто люди, ответственные за операцию, строго выполняли инструкцию и не хотели рисковать.
- И как же вы потом отделили зёрна от плевел?
- Провели обыск и нашли бесспорные улики.
- Так у меня дома был обыск? – воскликнула Аня.
- Нет, до этого не дошло, - успокоил её Тенин. – Мы начали с Терского, как наиболее подходящего на эту роль, и сразу попали в точку.
- Не верю я, что Вадим – преступник, - покачала головой Аня.
- Он мне тоже нравится, но улики слишком серьёзные.
- Расскажи мне, что вы нашли у него?
- Не могу, - тихо сказал Алексей и отвернулся.
- Значит, жизнь свою ты мне доверить можешь, а это нет?
- Ну, правда не могу, если это станет кому-нибудь известно, я же товарищей своих подведу. Это ж не факты для суда, а оперативная информация.
- Ясно, - не отступала Аня, - использовать меня в своих целях ты можешь, а поверить, как тебе твои товарищи, нет.
Аня поднялась, чтобы уйти, но голос Алексея остановил её в дверях.
- Ладно, слушай, - с мукой в голосе сказал он. – Не знаю, что это тебе даст. У Терского дома нашли кассету, которой он шантажировал Фёдора. Медбрат насиловал больных, когда работал в психушке, а кто- то записал это на плёнку.
- Климов.
- Вполне возможно, но отпечатки пальцев на ней только Терского.
- Ты сам знаешь, что всё это можно подстроить.
- Это – да, а вот файлы с зашифрованными номерами телефонов, городов, где происходили убийства – нет. Даты их создания – за несколько дней до убийства. Сейчас проверяют, чьи это телефоны, но уже и так понятно.
- Господи! – простонала Аня и закрыла лицо ладонями.
- А что у тебя с ним? – тихо спросил Алексей, даже не заметив, что перешёл на «ты».
- Ничего у меня с ним. Друг, которому я верила, - Аня немного подумала, - и верю.
- Сколько ты его знаешь? – попытался успокоить её Тенин.
- На несколько дней больше тебя. Но если против тебя будут улики, я тоже им не поверю. Спасибо, Алёша, - сказала она, подойдя к нему и положив руку на плечо. - Ты не бойся, я тебя не подведу.
- Да не боюсь я ничего, - в сердцах сказал он и покатил к выходу.
- Только, если надумаешь что-то предпринять, посоветуйся со мной, - добавил он, остановившись в дверях. - А сейчас лучше поезжай домой. На тебе лица нет. Забудь об этом. Всё кончилось.

***

- С моей стороны обязательства выполнены.
- Да, я знаю. Вся сумма уже переведена.
- Мне это известно. Хочу предупредить – не пытайтесь меня искать.
- Вы что, смеётесь?! Как я вас могу разыскать?
- Так, как вы уже пытались, отследив деньги.
- Значит, это вы заставили моего человека пойти в зоопарк и прыгнуть в бассейн к белым медведям? Хорошо они его не тронули. А если бы погиб?
- Но ведь остался жив.
- Не хотите же вы сказать, что и медведями управляете?
- Хватит болтать ерунду, прощайте.
- Э, э – секундочку! Как мне с вами связаться, если что.
- Ни к чему. Надо будет, я сам вас найду.
Сидящий напротив известного всей стране человека, входящего в сотню миллиардеров по версии Forbes, мужчина вздрогнул и огляделся.
- Как я сюда попал? – спросил он удивлённо.
- Что с тобой, Паша? – рассмеялся его шеф. – Ты что не помнишь, как я тебя вызвал?
- Нет, - обречённо вздохнув, сказал Паша, подтянутый мужчина лет пятидесяти. - Помню - мне кто-то позвонил. А потом – я здесь.
- Переработался ты, меня охраняя, совсем себя не жалеешь. Вот сделаешь одно дело - и возьми отпуск, съезди куда-нибудь.
- Какое дело? – с готовностью откликнулся начальник службы безопасности, поняв, что шеф не склонен драматизировать этот непонятный случай.
- Выясни осторожненько по своим каналам, не произошло ли в последнее время чего-нибудь очень необычного.
- Что вы имеете ввиду под «необычным»: летающие тарелки, привидения? – уточнил Паша, даже не подав виду, что удивлён таким странным заданием.
- Нет, это всё старьё. Нет ли чего-нибудь новенького?
- Будет сделано! – отрапортовал начальник безопасности так, что сразу стало видно военного человека.
- Только делай это, Паша, очень осторожно. Помни – лучше не выполнить задание, чем где-то проколоться. А потом отдыхать.
Павел Иванович Огородников, в прошлом полковник ГРУ, а в настоящем начальник службы безопасности известного русского олигарха, вышел из кабинета в глубокой задумчивости. Сегодняшнее задание никак не соответствовало характеру шефа, он был жёстким прагматиком и уж никак не фантазёром. Да и случай, произошедший с полковником сегодня, не давал покоя. Павел привык контролировать события, и немного растерялся. Но дело есть дело – и, усевшись за стол у себя в кабинете, он стал названивать своим друзьям по прежней работе, с которыми никогда не прерывал связь.

13. Деревня.

В один прекрасный день Дёмина преодолела лень и решила обустроить своё жилище. Тут ей очень помогла Ада, у которой в знакомых, похоже, ходила половина города.
Она поселила Аню в гостевом коттедже на территории отцовской клиники, а сама с видимым удовольствием занялась обустройством квартиры. Небольшой спор у них возник только насчёт кухни: Аня наотрез отказалась менять старенькую мебель, напоминавшую о том счастливом времени, когда была жива мама.
Ада командовала бригадой молдаван, позаимствовав их у мужа. Дима получил немного денег на ремонт своего отделения и подыскал для этого недорогих строителей.
- Начнут неделей позже, - решительно объявила жена, и Дмитрий отступил.
Егор Петрович не преминул воспользоваться возможностью заполучить в свой штат кандидата медицинских наук, и устроил ей экскурсию по клинике, хвастаясь дорогим ремонтом и современнейшим оборудованием.
Аня никак не могла понять, зачем ему это надо. Ведь, по словам Рыбакова, он был совладельцем реабилитационного центра, который тоже нуждался в квалифицированных кадрах. Но игру поддержала, восторгаясь клиникой и отвечая туманным «надо подумать» на все предложения Мищенко.
Они прошлись по палатам, которые здесь называли комнатами, и Аня убедилась, что Егору Петровичу есть чем гордиться и за что брать деньги.
В самом конце осмотра, продолжавшегося почти два часа, зашли в комнату к полуседой женщине. Даже несмотря на болезнь, наложившую свой отпечаток, и больничный халат, пошитый не у кутюрье, больная выглядела привлекательно.
Она сидела на кровати, отрешённо глядя в окно, и не обратила никакого внимания на вошедших.
- Как дела, Ксения? – почти весело спросил её Мищенко.
- Я не Ксения, - раздражённо ответила женщина, даже не удостоив его взглядом.
- А как вас зовут? – ласково спросила Аня, присаживаясь рядом с ней на кровать.
- Что ты притворяешься? Ты же знаешь! - выкрикнула Ксения почти детским голосом, потом неожиданно упала на кровать и неестественно выгнула дугой спину.
- Сестра! - крикнул Егор Петрович в открытую дверь. - Скорее, начинается.
Вбежала медсестра с наполненным шприцем в руке и решительно двинулась к больной.
- Постойте, - Ане пришлось даже приложить усилие, чтобы придержать её.
Сестра остановилась и неуверенно оглянулась на главврача. Тот тихонько кивнул головой, дополнив движение для убедительности глазами, и она отошла в сторону, убрав шприц за спину.
Аня положила руки на голову Ксении и тихонечко, почти шёпотом, стала уговаривать её успокоиться и уснуть.
Напряжённое тело больной на глазах обмякло, а глаза закрылись.
- Я сплю, мама, - не открывая глаз, пролепетала Ксения, и у доктора Дёминой от чего-то дрогнуло сердце.
Аня осторожно укрыла уснувшую женщину одеялом и следом за Мищенко и сестрой вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
- Пойдём ко мне, - махнул рукой Егор Петрович и направился к кабинету.
Медсестра в нерешительности потопталась на месте, не зная, относятся ли слова главврача к ней, и, приняв, наконец, решение, отправилась на сестренский пост, а Аня, не поспевая за широким шагом Мищенко, побежала за ним вслед.
- Что это было? - спросил он, сбросив на ходу халат и сходу плюхаясь в кресло.
- Внушение, - ответила Аня, усаживаясь на очень удобный обитый зелёной кожей стул.
- Гипноз, что ли?
- Вроде, - согласилась Аня, удивляясь про себя, как главврач психиатрической клиники может путать такие понятия.
- Сильно! – заметно было, что на Мищенко анино действо произвело впечатление. – Надо и правда украсть тебя у Семёна.
- Не выйдет, - рассмеялась Аня, – «… я другому отдана и буду век ему верна».
- А как насчёт платных консультаций? – чувствовалось, что Егор Петрович не привык отступать без боя.
- Посмотрим, - уклончиво сказала Аня. - А что с этой женщиной – Ксенией?
«Муж у неё богатый бизнесмен из Сибири. Вот какие-то отморозки и решили, что не грех такого немножко потрясти. Прямо в парке, среди бела дня убили няньку и охранника и схватили его пятилетнюю дочку. Девочка завизжала от страха, и один из бандитов стукнул её кулаком по голове. Потом они, по примеру голливудских боевиков, бросили ребёнка в багажник и рванули из города. Через два часа, прибыв на место, обнаружили, что девочка умерла.
Похищение происходило на глазах у кучи народу, милиция получила достаточно данных, плюс связи бизнесмена в определённых кругах…. Короче: назавтра их взяли рано утром, даже ещё не опохмелившихся после вчерашнего празднования «удачного» завершения дела. Тело девочки нашли там же в подвале дома, присыпанное картошкой. Всё началось ещё на опознании. Ксения категорически отказалась признать свою дочь мёртвой. На похоронах она была под действием лекарств и мало чего соображала. Через некоторое время Ксения стала «разговаривать» со своей дочкой, а месяца через два объявила, что она и есть маленькая Даша.
Это не вышло бы из дома – муж нанял квалифицированных сиделок, регулярно приходил врач, но вскоре у неё начались приступы вроде того, что ты сегодня видела, и он сдался.
Мищенко налил себе воды и залпом выпил.
- Она у нас уже три года, и никаких перемен, - добавил он.
- А ещё у неё дети есть?
- Мальчик. Сейчас ему четырнадцать.
- Семья её посещает?
- Муж приезжает, но сына с собой не берёт: не хочет, чтобы он мать запомнил такой. Да и прав – Ксения всё равно никого не узнаёт.
После этого случая Аня переночевала в гостевом коттедже всего два раза, ленясь после работы добираться на перекладных. Она приезжала туда поздно, когда Егор Петровича уже не было, поэтому больше Ксению не видела. И хотя, как врач могла бы привыкнуть к чужому горю, частенько вспоминала эту несчастную женщину.
Состоялась, наконец, баня в Лабудино. Юля несколько раз звонила Ане, но нервозная обстановка вокруг Центра не располагала к расслаблению. Тем временем в деревню вернулась на лето мать Юли, прихватив с собой детей брата, и обещанье приютить анину семью на лето повисло в воздухе.
Но Юля нашла выход, подобрав другой дом.
- Не побоишься у ведьмы жить? – спросила она как-то, позвонив Ане.
- Где-нибудь на болоте, в избушке на курьих ножках? – пошутила Дёмина.
- Да я на полном серьёзе, - не приняв игривый тон, ответила Юля. – Это та самая колдунья, у которой Крап лечился. Я ж его и устраивала.
- Так, если ей верить, это она меня бояться должна, - не унималась Аня.
- О Кей! Значит, я Коряге накажу к следующей пятнице баню топить. Поедем знакомиться.
- Что за Коряга такая? – не поняла Аня.
- Колдунья твоя - Машка Корягина. На деревне раньше у всех прозвища были.
- И у тебя есть?
- У меня нет, а вот у мамки моей есть. Её родители из Новгорода во время войны в деревню прибились, так она и стала Валька Новгородская.
- Тогда командуй Коряге, только не на пятницу, а на субботу – в пятницу у меня дежурство.
- Замётано!
- Погоди, погоди! Надо ж что-то привезти с собой?
- Ничего не надо, Володька всё купит.
- Нет, я так не могу. В долю не возьмёте - не поеду.
- Ты, Аньк, как не родная. Ладно, отдашь потом деньги за выпивку.
- Вот теперь замётано. Вы меня с собой прихватите, или как?
- Конечно захватим. Я тебе ещё позвоню, но ориентируйся часиков на одиннадцать.
Аня положила трубку и поняла, что уже с нетерпением ждёт встречи с загадочной колдуньей. Интересно, как Коряга отреагирует на то, что «сильная ведьма», которой она пугала Крапа, окажется простой женщиной. Хотя, если посмотреть по-другому, в профессии врача (особенно, если это психиатр) есть что-то колдовское.
Неделя пролетела незаметно. Возросшая нагрузка почти не оставляла свободного времени. Отработав день, Аня приходила домой и, приняв душ, без сил падала на вечно разложенный диван, заменивший раскладушку.
В субботу, приехав домой после ночного дежурства, она только успела принять душ, как позвонила Юля.
- Собралась? – сходу спросила она.
- Да я только приехала. Ты ж говорила в одиннадцать.
- Ну, раз говорила…. В одиннадцать мы у твоего дома.
Аня глянула на часы – на сборы оставалось минут сорок. На раздумье времени не было, и она стала кидать около сумки всё, что приходило в голову, чтобы отобрать потом самое необходимое.
Несмотря на взятый темп, вышла из дому пять минут двенадцатого и быстро побежала по лестнице вниз, на ходу дожёвывая бутерброд.
Почти до самого Лабудино ехали по шоссе, и лишь последние километра три – четыре – по раздолбанной гравийке.
Юля, как заправский экскурсовод, рассказывала обо всём мало-мальски значительном из пролетающего за окном.
- Вон видишь за столбом заросшая дорога?! - поворачивалась она к Ане, завидев чуть заметную прогалину. - Она к болоту ведёт. Там раньше хутор стоял, на котором колдун с семьёй жил. Потом они куда-то подевались, а дом сгнил, но всё равно туда даже днём боятся ходить – нехорошее место.
Тут ей на глаза попадался другой просёлок, и начиналась следующая история.
После поворота на Лабудино пришлось выбирать: замолчать или прикусить язык, поэтому несколько минут ехали в тишине. Но в самой деревне Юля не удержалась и разразилась целой речью, показывая по очереди то на один дом, то на другой.
Деревня и раньше не страдала от перенаселения, а в последнее время и вообще захирела. Все дееспособные её жители перебрались в Горчин, а то и подальше и лишь изредка навещали стариков, оставшихся доживать свой век в родных избах. Ну, и понятно, подкидывали детей на короткое лето средней полосы.
Правда наметились признаки возрождения заброшенного села: пару разрушенных строений купили состоятельные горчинцы, и там уже шли работы по возведению загородных имений.
- Мы с Володенькой тоже строиться собираемся, - с гордостью сказала Юля, снова всем корпусом повернувшись к Ане. – Но в нашей халабуде жить нельзя: считай землю купили. Я тебе потом покажу.
Дом Коряги находился на краю села и немного на отшибе, как Ане почему-то и представлялось. Но зато другие её ожидания не подтвердились: вместо покосившейся избушки их взору предстал справный домина на кирпичном основании; во дворе их поджидала не сгорбленная старушенция, а статная женщина лет пятидесяти с небольшим.
- Настя, - протянула она руку Ане, сложив руку лодочкой и с интересом приглядываясь к гостье.
- Аня, - Дёмина пожала протянутую руку и слегка качнула вперёд головой, как бы подтверждая знакомство лёгким поклоном.
- Вы чего, девки, китайские церемонии развели? – рассмеялась Юля. – Насть, показывай, куда продукты нести.
- Как куда? В избу, - неожиданно громко распорядилась хозяйка. - А там поглядим: что в холодильник, что в погреб, а что сразу в дело.
- Володь, чего застыл? Тащи всё в дом, - переключилась Юля на мужа.
- Я тут родственника одного пригласила с нами пообедать, - сообщила Настя, когда женщины, оставив в доме Володю, получившего точные указания, раздевались в пахнущем нагретым деревом предбаннике.
- Так у тебя ж никого в Лабудине из родни не осталось? – удивилась всезнающая Юля.
- Прохор придёт, - немного виноватым голосом сказал хозяйка. – Сам напросился.
- Ему не откажешь, - со знанием дела согласилась Юля. – Только с каких это пор он тебе роднёй стал?
- Дальний, - махнула рукой Настя.
Ане было ужасно любопытно, что это за Прохор, которому нельзя отказать, но женщины больше на эту тему не говорили, а спрашивать она постеснялась.
Когда хозяйка открыла дверь в парилку, оттуда вместе с теплом вырвался такой густой запах разнотравья, что у Ани на секунду закружилась голова. Однако она смело шагнула вперёд, но её за руку придержала Настя.
- Погоди, перестояла чуток, пусть сойдёт, - она открыла дверь на улицу и подождала, пока густой тяжёлый запах не превратился в лёгкий аромат.
Потом хозяйка вынесла на улицу тазик с запаренными в нём травами, позвала гостей внутрь и прикрыла все двери.
- Поддай немного, - попросила Юля, усаживаясь на широкую полку длиной около трёх метров, недалеко от пышущей жаром печки.
- Согрейтесь немного, пообвыкните, а пар никуда не денется, - спокойно ответила Настя, забираясь на скамейку, стоящую на полке у самой стены.
Аня по примеру Юли осталась внизу, но обосновалась на дальнем от печи краю. Через пару минут Настя набрала в ковшик воды и плеснула. Рванул такой горячий пар, что Аня хотела поначалу выскочить в предбанник. Но устояла и через некоторое время даже перебралась на лавку по соседству с хозяйкой, чем заслужила Настино одобрение. Юля тоже, глядя на подруг, попыталась усидеть наверху, но выдержала там не больше минуты.
- Девки, вы там сваритесь, - заявила она, вернувшись на место и ополаскивая лицо из ведра с холодной водой.
А дальше была баня, которая оказалась целым процессом, в отличие от простого сидения в сауне, к которому привыкла Аня за время своих занятий спортом.
Красные, распаренные возвращались они в дом, с приятным ощущением абсолютной чистоты тела.
- С лёгким паром! – послышался голос со стороны дровяного сарая.
Женщины обернулись, и их взору предстал удобно развалившийся прямо на траве мужичок лет пятидесяти, одетый в серую телогрейку и серые же с чёрными полосками брюки, заправленные в кирзовые сапоги. На голове у него был совершенно неуместный летом треух, вытертый до такого состояния, что цвет уже невозможно было определить.
Наряд, нелепый в другом месте, очень гармонично смотрелся на фоне старых некрашеных досок сарая.
- Привет, Проша! – крикнула Настя. – Иди в баню, сейчас Володька подтянется.
- Здравствуйте, бабоньки, - нараспев протянул Прохор, вставая и отряхивая с брюк прилипшие травинки.
- Ну что, пошли? - спросил у него юлин муж, выходя на крыльцо со свёртком в руке.
- Спасибо за заботу, конечно, - ухмыльнулся Прохор, - но в вашу баню ходить - только мёрзнуть. Я тебя, Вов, как-нибудь к Митьке возьму, чтоб знал, что такое – настоящая баня.
- Ну, орёл, - рассмеялась Настя. - Не хочешь мыться – не надо, а зачем хаять, даже не проверивши?
- Что значит «хаять»? – строго спросил Прохор. – Я правду говорю. Надо понимать разницу. А чтоб баню узнать, мне туда и заходить не надо.
- Ладно, знаток. Чего надулся? – примирительно сказала Настя. – Пошли в дом. Если ты так всё на расстоянии понимаешь, то должен уже догадаться, что обед ждёт. В этом деле, надеюсь, ты бабам доверяешь?
- Как не доверять? – снова усмехнулся Прохор и прошёл в дом.
Приведя себя в порядок, женщины стали накрывать на стол. В три пары рук это получилось очень быстро, однако Володя успел вернуться из бани, объяснив, что одному там делать нечего.
Не успела Настя взять в руки «Русский стандарт», как Прохор сходил на веранду и принёс бутылку с пробкой, обёрнутой белой тряпочкой.
- Я свою, - сказал он, вытаскивая зубами затычку. – Может, кто хочет?
- Щас, - отрезала хозяйка, - так все и кинулись на твою самогонку.
Желающих действительно не нашлось, и Прохор, налив рюмочку, поставил бутылку около себя.
Выпили за знакомство, за здоровье и налегли на закуски, причём деревенские жители - на магазинные, а городские - на то, что Настя достала из бочек, стоящих в погребе.
- Оставь свою погановку, попробуй настоящего продукта, - посоветовала Коряга гостю, щёлкнув для убедительности по стеклянному боку бутылки.
- Не люблю казёнку, - спокойно ответил Прохор, намазывая на хлеб голландское масло. – Никакого удовольствия.
- Почему вы её погановкой называете? – поинтересовалась Аня.
- Он её на поганках настаивает, - на полном серьёзе объяснила Настя.
- Язык у тебя, Коряга, без костей, - ухмыльнулся Прохор. – Сеструха моя настойки делает, а чего кладёт туда - никто не знает.
- Можно попробовать? - Аня взяла бутылку и понюхала. Запах был очень необычный, ни на что не похожий.
- Тогда и мне плесни, - поддержала подругу Юля, протягивая рюмку.
- Ой, не надо, девки, - попыталась отговорить их хозяйка, но только подогрела любопытство.
Прохор, не обращая внимания на попытки остановить его, налил рюмки почти до краёв и неожиданно сказал тост.
- За лес – кормилец! – торжественно произнёс он и одним движением опрокинул рюмку.
Аня выпила с осторожностью, но ничего не произошло, только внутри пронёслось что-то вроде ветерка, настоянного на лесных запахах.
Юля решила схитрить и выждала, пока Аня не допила свою рюмку. Убедившись, что всё в порядке, она махнула погановку на манер Прохора: одним лихим глотком. Лицо её перекосилось. Одной рукой Юля схватилась за горло, а другой стала шарить по столу, опрокидывая рюмки и стаканы. Быстрее других соображающая Настя сунула ей в руку пластиковую бутылку с водой, и Юля стала жадно пить прямо из горлышка, захлёбываясь и проливая воду на платье.
- Что это было? – хриплым голосом спросила она и повернулась к Ане. – Вы меня разыграли?
Аня и Володя, остолбеневшие от этой сцены, молча смотрели на неё.
- На, пей, - приказала Юля уже почти нормальным голосом, наливая в рюмку погановки и подавая Дёминой.
- Зачем? - растерялась Аня.
- Хочу убедиться, что это не розыгрыш.
Аня выпила рюмку и посмотрела на подругу.
- Могу ещё, – рассмеялась она.
- Э, поосторожней! – шутливо прикрикнул на неё Прохор. - Так и мне ничего не останется.
- Почему на неё не действует? – не могла успокоиться Юля.
- Кто его знает, - ухмыльнулся в бороду Прохор.
- У тебя, наверное, аллергическая реакция на одну из трав, входящих в состав настойки, - попробовала найти медицинское объяснение Аня.
- Значит Володька может выпить, - повернулась Юля к мужу.
- Не – не – не – не, - Володя даже выставил вперёд руки, с поднятыми вверх ладонями, - эксперименты на людях запрещены по закону.
- Пойду щи доставать, - встряла в спор хозяйка.
- Ты чего, Коряга?! Я ещё закусить не успел, - взбунтовался Прохор.
- А я ничего убирать не собираюсь, - успокоила его Настя.
Больше на погановку никто не претендовал, пил настойку один Прохор. Он прикончил её как раз перед чаем, аккуратно закрыл пустую бутылку пробкой и куда-то отнёс.
- Ну как, Анастасия, пустите постояльцев? - спросила Аня, когда после обеда Юля, прихватив мужем, пошла проведать мать, а Прохор прилёг отдохнуть на видавшем виды продавленном диване.
- Отчего ж нет?! – живо откликнулась хозяйка. – Всё равно две комнаты пустуют.
- А сколько это стоить будет? – Аня не умела и не любила вести подобные переговоры.
- Как все. А точнее у Юльки спросить надо: она наверняка в курсе.
- Ну, а там молоко, овощи…. Продукты из магазина я сама, конечно, возить буду.
- Сговоримся, доктор, - рассмеялась Настя.
- А Прохор где? – удивилась Аня, обнаружив, что диван, на котором только что спал странный мужичок, пуст.
- Он всегда так, - махнула рукой Коряга. – Никогда не увидишь, как пришёл и как ушёл.
- А чего приходил?
- На тебя посмотреть.
- И чего во мне такого примечательного, что стоило в другую деревню тащиться?
- А то ты не знаешь?!
- Неужели ты и правда думаешь, что я ведьма? – рассмеялась Аня.
- Не думаю, а знаю, - отрезала Настя.
- Откуда?
- Прохорову погановку даже я с трудом пью, – туманно ответила деревенская знахарка.
Ане почему-то расхотелось продолжать этот странный разговор, в котором ответы вызывали ещё больше вопросов, и она замолчала.
- Пойдём, комнаты покажу, - нарушила тишину Настя. – Если мебель какую надо, у меня на чердаке полно.
И, поймав анин удивлённый взгляд, пояснила: - « Кто из деревни уезжал, много чего раздавали».
Потом пришла Юля и рассказала все деревенские расценки. Они оказались довольно низкими, но ещё до этого Аня уже знала, что непременно поселится в Лабудино.

14. Лето.

Всё пришло в норму: уехали московские гости. Пошли на убыль слухи о недавних событиях, а в Центре появился новый психолог – молодой врач, которого Рыбаков разыскал где-то в провинции и соблазнил хорошей зарплатой.
Аня сговорилась с одним из горчинских таксистов - тот поехал в Москву и привёз в Лабудино свекровь и Митю на костином внедорожнике. Татьяна Андреевна возражала и хотела сама совершить этот подвиг, но Аня сумела её убедить, что машина не новая и её, кроме всего прочего, надо подготовить к поездке за пятьсот километров от Москвы. Как только дело коснулось технических вопросов, свекровь сдалась и только ворчала, что ребёнку надо ехать на море, а не в деревенскую глушь.
Совершенно городской мальчик Митя на удивление быстро подружился с местной ребятнёй. Сказалось то, что местные на проверку тоже оказались все приезжими, гостящими у бабушек и дедушек или, как и Митя, вроде дачников.
Дети на весь день убегали на реку, где в зависимости от погоды и настроения купались, ловили пескарей для кошек или играли в прибрежных кустах в прятки и войнушку. Игры с мячом как-то не привились - мяч то и дело улетал в реку, да и берег сильно отличался от ровной спортивной площадки.
Правда возникла одна проблема: Татьяна Андреевна ни за что не соглашалась отпускать Митю на берег одного, а тот, считая себя достаточно взрослым, отказывался от сопровождения. Но выход был найден – каждое утро ребятня забивала «Land Cruiser» до состояния переполненного автобуса в час пик и торжественно ехала почти километр на реку. Машина медленно двигалась по деревне, сопровождаемая остервенело лающими собаками, а пассажиры гордо посматривали на выглядывающее из окон любопытствующее население.
Свекровь, как водитель, уже шла за своего и могла спокойно читать в тенёчке книжки до поездки на обед.
Ане, лишившейся в результате этого политического трюка транспортного средства, пришлось купить мотоцикл. Эта идея, подсказанная Аликом, водителем перевозки, сначала показалась ей дикой, но, взяв несколько уроков у сурового, затянутого в кожу парня, с которым её свёл всё тот же Алик, она пришла в полный восторг. И вскоре, получив при помощи своего строгого инструктора права по ускоренному способу, так распространённому в России, с удовольствием гоняла по лесным просёлкам и тропинкам, презирая ровные дороги.
Сеансы гипноза, проведённые Аней с Тениным, дали быстрый результат. Через неделю появилась чувствительность в нижней части тела, а сейчас Алексей даже пытался ходить.
Как только забрезжил свет в конце туннеля, у Алексея сразу появился вкус к активной деятельности. Он частенько куда-то звонил, а иногда к нему в гости приезжали сослуживцы, хотя путь до Москвы не близкий.
Единственное, что не давало ей покоя – это судьба Терского. Рыбаков по просьбе органов объявил, что Вадим Сергеевич уволился и уехал. Этому никто не удивился – во время заварушки клинику покинули несколько человек из числа медицинского персонала, так что поступок Терского выглядел вполне естественно, тем более что он не был местным, и в Горчине его ничего не держало. Но Дёмину такое положение вещей не устраивало.
Она работала, ходила с Митей в лес по выходным, гоняла на мотоцикле, но всё время думала, как могла ошибиться в Вадиме.
Сегодня Аня дежурила ночью. Вполне вероятно, что ей приснится Бао и они опять будут играть в какие – то немыслимые игры. Почему-то этот странный и яркий сон снился ей только на работе. Поэтому, немного освободившись, решила докопаться до причины такой непонятной привязки сна к определённой местности. Около часа лазила по интернету, но ничего похожего не нашла. Тогда проверила почту и увидела несколько писем от подруг и в том числе новые фотографии от Ведерниковых, на этот раз двухдневной давности.
И тут её, как током пронзило. Она кинулась в палату к Тенину. Тот, конечно, уже досматривал третий сон и, проснувшись, никак не мог сообразить, о чём ему толкует Дёмина.
- Какое будущее? Какие фотографии? – переспрашивал он Аню, ничего не понимая.
- Пойдём на балкон – нужно поговорить, - вспомнила она о конспирации.
- Не надо никуда идти, - успокоил её Алексей.- У меня всё чисто – ребята проверяли. Я проявил излишнюю бдительность.
- А позже не могли поставить, учитывая твой особый статус?
- Мне приборчик подкинули – я всё время проверяюсь на предмет прослушки. Можешь не беспокоиться.
- Тогда слушай. Получила я фотографию от подружки из Австралии, а на ней уже стояла дата нашего завтрашнего дня, - повторила она ещё раз. – А вот если б я ей послала, она получила бы фото из вчерашнего дня.
- Ну и что? – опять спросил он.
- А то, – Аня всерьёз разозлилась на его бестолковость, - дата на файле зависит от даты, выставленной на компьютере, а значит Терского легко могли подставить.
- Погоди, - остановил её Алексей, начинающий догадываться, о чём она толкует, - дай мобильник.
Аня передала ему трубку, и Тенин набрал номер. На той стороне долго не отвечали, наконец сонный голос проговорил: « Ну какого... тебе надо? Ведь два часа – я только уснул».
- Извини, Гоша, - сказал Алексей.
- Ой, это вы, шеф! А я думал - Мишка прикалывается. Мы с ним в инете сидели, только спать легли.
- Срочно нужна твоя консультация, - и Тенин рассказал ему об Аниной гипотезе.
- Это можно вычислить, - немного подумав, сказал Гоша, - на самом жёстком диске концы и начала этих файлов будут рядом, если они создавались в одно время. Специалист легко разберётся.
- Это точно? – переспросил Алексей.
- Абсолютно.
- Спасибо, Игорёк, и ещё раз извини.
- Бросьте, шеф. Всё в порядке. Спокойной ночи, - и в трубке пошли короткие гудки.
- Ты чего-нибудь поняла? – спросил Алексей Аню, отключив мобильник.
- Поняла, что завтра, наконец, мы можем узнать правду, - отчеканила она. - Во сколько там начинают работать?
- Я позвоню своему товарищу в восемь.
- Я ж в это время буду на обходе, - с досадой сказала Аня.
- Так он же всё равно ответить не сможет, - рассмеялся Алексей. – Я его только озадачу.
Немного поспав, причём без сновидений, Дёмина сразу окунулась в текучку рабочего дня, но всё время помнила о ночном разговоре. Когда обход добрался до палаты Тенина, она первым делом кивнула ему: мол – ну как? Алексей в ответ покачал головой и развёл руками, что означало – известий нет.
После обхода, отстрелявшись по самым срочным делам, она снова кинулась к Тенину.
- Да не волнуйся ты так, - попытался успокоить её Алексей. – Как только что-то прояснится, мне позвонят.
- А ты сам позвонить не можешь? – почти крикнула Аня.
- Вот допью кофе и позвоню, - согласился Алексей.
Тут только Аня заметила, что он ещё не закончил свой завтрак.
- Ты чего издеваешься?! – не на шутку разозлилась она, и, отобрав у оторопевшего Алексея кружку, вылила её содержимое в раковину. – Звони! А кофе я тебе потом настоящий сделаю.
- С коньяком, - добавил Алексей и взял мобильник.
- Это я, Егорыч. Как там дела? – и Тенин стал слушать собеседника.
Аня только что не подпрыгивала на месте.
- Ясно, - наконец сказал Алексей. – Давай держи меня в курсе. Пока.
- Ну, что там? Да не тяни!
- Сработала твоя идея. Проверка ещё идёт, но уже ясно, что это подстава. Они упёрлись в Терского и ни с места, «а тут я в ослепительно-белом костюме». Генерал рвёт и мечет: почти месяц потеряли впустую.
- Теперь орден получишь?
- А ты не завидуй, это закон жизни: награды достаются достойным. Кстати, не забудь о кофе с коньяком.
- Перебьёшься. Ордена хватит.
- О женщины, вам имя - вероломство!
- Даже не подозревала, как вырос культурный уровень наших военных. Только не говори, что ты вообще наизусть «Гамлета» знаешь?
- Нет, но если надо - выучу.
- Ладно, шутки в сторону. Когда Терского выпустят?
- Думаю, уже…. Но в ближайшее время он в Горчине не появится. Нельзя проводнику давать знать, что его номер не прошёл.
- Слушай, а чего это ты сегодня такой весёлый?
- Жена с утра пораньше позвонила и объявила, что подала на развод.
- Странный повод для веселья, - покачала головой Аня. – Но раз тебе так хорошо - лежи, радуйся, а я побежала – дел невпроворот.
- Зайди попозже. Я расскажу тебе что-то очень интересное.
- Шантаж!?
- Вроде. И не забудь про кофе с коньяком.
Она освободилась только к концу «тихого часа». Осторожно заглянула в палату и, увидев, что Алексей дремлет, хотела тихо удалиться, но в это время он открыл глаза.
- А где коньяк? – спросил Алексей.
- Я даже без кофе, - хихикнула Аня. – Что - уходить?
- Зачем же? Хороший случай показать благородство.
- Начинай, - приказала она, усевшись на крепкий больничный стул.
- Это похоже на сказки Шахерезады…
- …наоборот, - добавила Аня.
- Что наоборот? – спросил удивлённо Алексей.
- Сказки Шахерезады, если б я тебе их рассказывала. А так – наоборот.
- Что ж, - смиренно сказал Тенин, - посмотрим, как ты будешь шутить, когда всё узнаешь.
И действительно, выслушав его рассказ, Аня не знала, чему верить. Очень уж всё отдавало мистикой вперемешку с фантастикой.
Неделю назад, разговаривая с женой, Алексей услышал, как что-то крикнул его полуторагодовалый сынишка. И так ему захотелось вдруг оказаться дома и обнять своего Тёмку! Неожиданно он почувствовал, что стоит с трубкой в руках и смотрит на своего малыша. Алексей внимательно осмотрел себя и понял, что разглядывает тело своей жены Вики. От неожиданности он вздрогнул и снова оказался в палате с мобильником в руках.
- Что-то у меня голова кружится, - сказала в трубку Вика. – Я чуть сознание не потеряла. Позже позвоню.
В тот день жена так больше и не позвонила, но Алексей даже не обратил на это внимания. Ему вдруг открылось, что он может переселяться без помощи проводника. Тенин тут же провёл эксперимент: позвонил своему заму и другу Володе Солодухину и через минуту смотрел на раскиданные на столе бумаги в его кабинете.
Потом набрал номер ещё одного дружка - руководителя группы телохранителей Сергея Зимина. Тут ему повезло больше, Зимин сидел в пивбаре с ещё тремя ребятами из ЧОПа. Перед ними уже стоял стеклянный кувшин с пивом и охлаждённые кружки. Алексей налил себе кружечку и с наслаждением выпил. За время скитания по больницам он уже почти забыл этот чуть горьковатый восхитительный вкус.
- Серёга, куда торопишься? Сейчас сухарики принесут, - услышал он голос Миши Неделина.
- Что-то в горле пересохло, - выдавил из себя Алексей.
Принесли подсоленные сухарики, все дружно налили себе. Потом официант поменял пустой кувшин на полный, и ребята, расслабившись, повели обычный для таких посиделок трёп.
- Слышь, Неделя, а правда говорят, что Солодухин шефу рога наставляет? – спросил Сашка Мазилкин.
- Заткнись, Мазила, - вскинулся Михаил. – Что ты, как баба, все сплетни собираешь?
- Какие сплетни? – не унимался Мазилкин. - Да я сам, когда у нас на воротах стоял, видел, как она его утром на работу привозила.
Что ответил на это Неделин, Алексей уже не слышал. Он очнулся в инвалидном кресле, задыхаясь от ярости.
Вика была секретаршей Тенина и женила на себе шефа, сообщив о своей беременности. Алексей не очень верил в её любовь, но спорить не стал, он и сам уже давно подумывал о том, что пора заводить семью. Поэтому Тенин не особо удивился, когда его жена, оказавшись с мужем-инвалидом на руках, пошла на что-то подобное. Но Володька! Ведь они дружили ещё со школы.
Первым, к кому обратился Алексей, открывая своё дело, стал, конечно, его лучший друг Вовка Солодухин, прозябавший бухгалтером в какой-то шарашке. Он был единственным, кто получил двадцать процентов акций, а ведь в ЧОПе у Тенина работало много друзей. И он же первый Алексея предал.
Дождавшись вечера, Тенин переселился в Вику и стал ждать. Сын уже спал, и в доме царила абсолютная тишина. Алексей не отвечал на звонки и не включал телевизор, был весь в ожидании.
Где-то около восьми услышал, как в замке повернулся ключ, и тихонько стукнула входная дверь, а следом в комнату заглянул Володька.
- А я думал, что ты спишь, - удивлённо сказал он. – Ты чего трубку не берёшь? Я раз пять звонил.
- Немного задремала, - ответил Алексей.
- С чего мы хмурые такие? – Вовка поцеловал любовницу в щёку и попытался обнять.
Алексей отстранился и, не зная, как себя вести дальше, отошёл к кухне.
- Ты чего, Викуль? – удивился Солодухин.
- Алексей звонил. У него дела на поправку пошли. Что с нами будет, когда он вернётся, и ему всё расскажут? – закинул удочку Тенин, пытаясь выяснить их дальнейшие планы. Но то, что услышал в ответ, не лезло ни в какие ворота.
- Да не бойся ты! Земеля переговорил с исполнителями, они твёрдо обещали исправить свой прокол на шоссе. Сейчас в клинике успокоилось, менты уехали, так что муженёк твой и недели не проживёт.
Алексей присел на диван и перебрался в своего зама.
- Спи дальше, - успокоил он Вику, смутившуюся, что проспала приход кавалера, и стал искать в володькиной записной книжке номер Землянского – приблатнённого бизнесмена, охраной которого они давно уже занимались.
- Валер, ну что там слышно? Вика вся как на иголках, - спросил он, найдя нужный номер и дождавшись ответа, положил трубку.
Тенин осмотрел комнату, в которой находился Землянский, и увидел невдалеке накрытый стол и вполне симпатичную девицу. Как видно звонок раздался не вовремя.
Алексей тут же перебрался в девицу, предоставив Валере свободу действий. Землянский посомневался, но всё же куда-то позвонил, и Алексей мгновенно воспользовался этим.
Так на перекладных он добрался до паренька из охраны Центра, которого и наняли убить Алексея.
Какие действия предпринял Зимин с ребятами, когда Алексей скинул ему полный расклад, Тенин не знал. Но со слов Серёги, Земеля, с которым была проведена определённая работа, послал Володьку с его заказом куда подальше, а вот с исполнителями, усадившими Алексея в инвалидное кресло, разборку отложили до выздоровления Тенина.
- А они ничего тебе не сделают? – ужаснулась Аня.
- Нет. Земеля заказ отменил, аванс давно выплачен, так что для них тема закрыта.
- А не найдёт твой зам других?
- Судя по последнему звонку Вики, они решили свести всё к житейскому раскладу: случайная авария и неожиданная любовь.
- Убивать или калечить их я не собираюсь, если ты об этом. Она всё же мать моего сына. Но наказать – накажу.
- А с теми – убийцами?
- Ещё не знаю. Постараюсь на них что-нибудь раскопать – пусть лет десять лес валят.
- Нельзя ли для убедительности подкрепить эту сказку небольшой демонстрацией?
- Легко!
Алексей сосредоточился, глядя на Аню и… ничего. Он попробовал ещё раз - с тем же успехом.
- Не получается, - смутился Тенин.
- Так ты меня разыграл!? – рассмеялась Аня. – Ну, Алексей. Ну, сказочник. А я, дура, уши развесила. Ладно, побегу – меня люди ждут.
- Погоди! – хотел остановить её Алексей.
- Некогда, - обернулась Дёмина уже в дверях. – Позже зайду, а ты пока вторую главу продумай. Знаешь, у тебя неплохо выходит – этакий граф Монте-Кристо местного разлива.

***

- А вы сами на что-нибудь способны? – бушевал генерал. – Ладно, Тенин выдал вам материал на блюдечке – он наш кадр, хоть и в отставке. Но чтоб гражданская докторша так нос утёрла – это ж срамота.
Пятеро мужиков сидели, уставившись в полированный стол, изображая раскаянье. В действительности после ареста Терского розыскная работа была свёрнута как раз по приказу самого генерала Лазутина.
- Хватит с меня фантастики, - заявил он полковнику Дерябину, когда тот попытался указать на некоторые нестыковки в этом деле. – Крутите этого гипнотизёра, я жду результата.
- У вас есть какие-нибудь собственные мысли? - ехидно продолжил Гущин. – А то мы можем Дёминой позвонить: пусть она вам план работы набросает.
- Мы проанализировали все четыре убийства, - спокойным голосом начал докладывать полковник, - и выяснили, что они выгодны в первую очередь финансовой группе «Антек».
- И что это нам даёт?
- Без выхода на Смолянитского – ничего.
- Как вы себе это представляете? Прихожу я к Смолянитскому и спрашиваю: «Случайно не по вашей просьбе замочили кучу народа? Полковник Дерябин очень интересуется».
- Это маловероятно, - процедил сквозь зубы закипающий Дерябин.
- Что маловероятно? – продолжал изгиляться генерал. – Что я задам такой вопрос?
- Что вас к Смолянитскому пропустят, - ответил полковник, закусивший удила.
Наступившая пауза, во время которой Лазутин пытался совладать с нервами, заглатывая большими порциями воздух, казалось, звенела от напряжения.
- Все свободны, - наконец нашёлся генерал. – Полковник Дерябин в 14:00 ко мне с конкретным планом мероприятий по данному делу.

15. За гранью.

Лето перевалило через середину, и, как предупреждение о приближающейся осени, полил дождь.
Ничего нового за последнее время не произошло, разве что Тенин начал вполне прилично ходить, хотя и опирался ещё на тросточку. Он был занят разводом и несколько раз ездил по этому поводу в Москву.
Аня виделась с ним редко, если ни считать официальных посещений при обходах. Она по-прежнему интересовалась делом Проводника, но там никаких подвижек не было, а может Алексея просто перестали держать в курсе.
Митя, вынужденный то и дело сидеть дома из-за плохой погоды, заскучал, и Аня решила, что деревни с него хватит. В этом вопросе она нашла горячую поддержку свекрови. Татьяна Андреевна с самого начала была поборницей поездки на море и приняла анино решение с радостью. Разошлись они только в вопросе – куда ехать. Аня считала, что отдыхать лучше за границей, а консервативная свекровь настаивала на поездке на Чёрное море. Более того она даже знала конкретное место, куда хочет ехать - в Лоо. Что её влекло туда, может воспоминания о счастливых днях, проведённых там с покойным мужем, или восторженный рассказ подруги, запавший в душу? Аня не знала, но решила, что хуже не будет и, рассчитав время, заказала по интернету гостиницу и билеты на поезд (по дороге Татьяна Андреевна хотела заехать в Рязань – показать родне внука, а ему город, где жили Дёмины по отцовской линии).
Свекровь сначала встала на дыбы от такого самоуправства, но, убедившись, что учтены все её пожелания, смирилась, продолжая ворчать об излишней самостоятельности современной молодёжи.
Настя, узнав об их отъезде, расстроилась, хотя и понимала, что когда-то дачное время кончится, и даже слегка всплакнула на прощанье.
Аня, растрогавшись, пообещала Коряге приезжать иногда на выходные, и джип, сопровождаемый новыми друзьями Мити и собаками, медленно поехал через деревню.
Вот и опять Аня осталась одна. Ехала домой, а перед глазами стояли, возбуждённые предстоящей поездкой, свекровь и сынуля, энергично машущие в окно отходящего поезда.
Представив себе одинокий вечер у телевизора, Дёмина в последний момент передумала и проехала мимо ворот своего дома в направлении «Митяева луга».
Поставив машину на стоянку, она уже собиралась идти в корпус, когда её окликнули от ворот.
- Доктор, можно вас на минутку? - кричал ей охранник с необычным для этих мест именем Карл.
- Что вы хотите? – не очень приветливо спросила Аня, у которой не было настроения на пустые разговоры.
- Я тот самый человек, который должен был убить Алексея, - выпалил запыхавшийся парень.
- Передайте Тенину, что это не смешно, - резко сказала она и пошла прочь.
- А как же сказки Шахерезады наоборот? – раздался сзади голос с очень знакомой интонацией.
Аня резко остановилась и повернулась к собеседнику.
- Где мы познакомились? – быстро спросила она.
- На балконе, ночью, - так же быстро ответил охранник.
- Цель знакомства?
- Прекрасная женщина, а заодно и флешку передать.
Больше ничего не спрашивая, Аня развернулась и почти бегом припустила к больничному корпусу.
Поднявшись по ступенькам к большой двустворчатой двери парадного входа, Аня остановилась и обернулась в сторону стоянки. Около машин озирался, не понимая, как сюда попал, несостоявшийся киллер. Она всматривалась в его лицо, стараясь понять, чем этот парнишка отличается от нормального человека. И с горьким сожалением признала – ничем.
Дёмина зашла в ординаторскую, чтобы переодеться, и застала там нового доктора - Олега Ганеева, колдующего с джезвой.
- Кофе будешь? - вместо приветствия спросил он и, уловив кивок, начал готовить вторую порцию.
Олег всего три года как окончил институт и до сих пор, считая врачей братством посвящённых, со всеми, кроме Рыбакова, был на «ты». Аня как-то, решив подразнить его, спросила, почему он Семёна Михайловича величает по имени и отчеству.
- Так он уже не врач, а администратор, - на полном серьёзе ответил Олег, и Аня поверила, что это не притворство.
- Почему ты не в ресторане в модном платье рядом с интересным мужчиной? – строго спросил Ганеев, разливая кофе.
- Олежка, кому я нужна, старая и некрасивая?
- Если женщина вместо развлечений ходит на работу – это плохой симптом.
- Симптом чего? – заинтересовалась Аня и выглянула из-за ширмы, за которой переодевалась.
- Это указывает на то, что женщина сдалась. От этого у неё тухнет взгляд, гаснет улыбка и сутулятся плечи.
- Доктор Ганеев, прекратите сейчас же нагонять на меня тоску! – воскликнула Аня, появляясь из-за ширмы и подсаживаясь к столу. – А иначе вам сейчас же придётся испытать на себе мои женские чары.
- А чего это ты со мной на «вы» перешла? Обиделась что ли?
- Так ты рассуждаешь, как столетний старик. Какое уж тут «ты»?
- Нет, правда, Ань, чего тебе дома не сидится?
- А может у меня тут свидание?
- Это с кем же? – на полном серьёзе задумался Олег. – С Тениным что ли?
Аня, брякнувшая о свидании в порядке легкомысленного трёпа, вдруг смутилась и, чтобы спрятать от излишне проницательного коллеги лицо, наклонилась к чашке.
- Усыновить тебя что ли? – наконец нашлась она. – Дитя дитём.
- Ты дождёшься, что это я тебя уматерю, - погрозил ей пальцем Олег. - Иди уж, а то кавалер наверно заждался.
Аня рассмеялась и, допив кофе одним глотком, выскочила из ординаторской.
- А ведь в чём-то Олег прав. Я ведь и кофе пить стала, чтобы помариновать Алексея, - подумала она, идя по коридору, но тут же осадила себя. – Вот только интерес этот чисто научный.
Цели она своей добилась – Тенин сидел, как на иголках.
- Привет! Где так задержалась? - выпалил он, как только Аня появилась на пороге.
- Ты хоть и платный больной, но не единственный, - спокойно ответила доктор Дёмина, усаживаясь на стул около его кровати. – Да и не больной ты уже, а что-то вроде симулянта. И пусть простит меня доктор Рыбаков – пора тебе на выписку, домой.
- Ничего не выйдет, - улыбнулся Алексей. – Дома у меня нет. Я вчера развелся, и квартира отошла к жене. Если только кто-нибудь из сердобольных врачей не сдаст комнату, уезжать мне некуда.
- Тут всё ясно. Можешь оставаться в центре и укреплять его финансовую базу. А теперь демонстрируй своё искусство.
- С тобой ничего не получается, я только что попробовал.
- Звони сестре, пусть градусник принесёт.
Алексей послушно снял трубку внутреннего телефона, послушал его и откинулся на подушку. Через минуту в палату без стука вошла медсестра Галя.
- Не знаю я, где у них там градусники хранятся, - заявила она с порога.
Потом положила на место упавшую телефонную трубку и, подмигнув Ане, вышла.
Ещё через минуту Тенин открыл глаза и снова сел в постели.
- Ну как, убедил? - улыбаясь от удовольствия, спросил он Аню.
- Вполне. Слушай, а как ты это делаешь – может, и у меня это получится?
- А я ничего не делаю, просто хочу – и уже там.
- Не шевелись, я тоже сейчас попробую.
Она пожелала вселиться в Алексея… - и ничего не вышло.
- Ты бы пересела со стула куда-нибудь. Грохнешься на пол с такой высоты – мало не покажется.
Аня послушно пересела в стоящее без дела у стены инвалидное кресло и сделала вторую попытку. И получилось: только совсем не то, что ожидала.
Она оказалась на краю знакомой воронки. Поискав глазами вокруг, Бао Аня не увидела, зато заметила метрах в двух от себя чёткую синюю полосу. Она двинулась вдоль этого указателя и через несколько секунд рассматривала себя, как бы дремлющую в кресле. Аня встала с кровати, подошла поближе и легонько потрогала руку доктора Дёминой. Это был не сон – она находилась в теле Алексея. Ане почему- то стало противно, и она тем же путём, вдоль синей полосы, вернулась назад.
Всё происходило не совсем так, как рассказывал Алексей, но в этот раз ей самой удалось прочувствовать, каково это быть в другом человеке.
- По-моему, у тебя получилось, - радостно известил Алексей, обнаруживший, что стоит рядом с Аней.
- Получилось, - согласно кивнула Аня. – Но повторять этот опыт я не хочу.
- Почему? - искренне удивился Тенин.
- Есть грань, переступив которую очень противно себя чувствуешь.
- А мне вроде и ничего.
- Ничего удивительного. Вы, мужики, толстокожие.
Аня не стала рассказывать Алексею, что у неё переход проходил совсем не так, как в его пересказе. Сначала решила сама разобраться во всём.
- И ты в любого человека можешь так подселиться?
- Только в тебя не смог. Пробовал в Москве и по дороге – ничего совсем не получилось. Похоже, тут какая-то зона аномальная. Но и здесь мне всё труднее это делать, сила убывает, а как её восстановить - я не знаю. Так что скоро стану простым человеком.
- Ты помнишь, откуда она у тебя появилась?
- Сначала Проводник давал, но, как только сон заканчивался, сразу забирал назад. Однажды ночью ещё во сне почувствовал, как сила прибывает. Под завязку заполнилось, а сейчас лужица плещется.
- Мистика какая-то. Ни одного объяснения в голову не приходит.
- Я в Москве с одним экстрасенсом на эту тему говорил. Сказал ему, мол, от одного друга историю такую слышал. Так он мне такой лапши на уши навешал, про зоны силы, кармы и прочую мутотень, что я еле конца дождался.
- А знаешь, ты мне хорошую идею подкинул. У меня одна знакомая есть – местная колдунья, если и правда тут какая-то зона особенная, она должна знать.
Назавтра поехать в Лабудино не получилось, послезавтра – тоже. Рыбаков уехал в область и оставил клинику на Аню. На неё навалилось сразу столько дел - не то, что в деревню, она и домой-то вырваться не могла. Как Семён Михайлович умудрялся вести нормальный образ жизни, для Дёминой было полнейшей загадкой.
Но всё проходит – прошло и это. В субботу вернулся Рыбаков, а в воскресенье, отоспавшись за неделю, Аня поехала в гости к Коряге.
Анастасия встретила её, как родную.
- Жалко я не знала, что ты приедешь, - суетилась она, накрывая на стол, - баньку бы истопила.
- Насть, не надо ничего, - остановила её Аня. – Давай чайку попьём. А заодно хочу тебя порасспросить кое о чём.
- Ну как же – не евши? – расстроилась хозяйка.
- Почему не евши? - рассмеялась Аня и достала из пакета коробку с тортом. – В нём калорий больше, чем в твоём обеде.
Настя, не жеманясь, сняла крышку и ахнула: внутри было не какое-то «Бизе» или «Наполеон», а самый настоящий кремовый торт с красными розами и разноцветными завитушками.
- Мой любимый! – воскликнула она. – Как ты догадалась?
- Так он и мне нравится, - покривила душой Аня, которая на самом деле случайно подслушала беседу Насти и свекрови о достоинствах и недостатках кулинарных изделий.
В данном случае ложь была наказана: Настя быстро вскипятила чайник, и Ане пришлось съесть огромный кусок, изображая при этом высшее наслаждение.
Не успела Коряга вымыть блюдца и чашки, как на веранде хлопнула дверь, и в горницу вошёл Прохор.
- Здорово, бабоньки! - весело сказал он, по-хозяйски вешая на крючок свою видавшую виды телогрейку и потёртый треух.
- Что за день такой удачный?! – всплеснула руками Настя. – То одна кукую, а тут и Нюра приехала проведать, и ты, Проша, заглянул. Садись, сейчас чаю налью.
- Баловство это, - веско сказал Прохор, с неодобрением глядя на торт. – Ты мне щец подогрей.
Коряга вышла на кухню, а Прохор, поплескавшись у умывальника, сел за стол и положил на него свои неестественно широкие, как лопаты, руки.
- О чём судачите? - спросил он Аню.
- Да только собирались поговорить, и ты пришёл, - ответила за неё Настя, выходя из кухни, неся в одной руке плетёнку с хлебом, а в другой – деревянную ложку и солонку.
- Это хорошо, - без особых церемоний сказал Прохор, - я тоже послушаю. Страсть как люблю бабьи разговоры слушать. С детства помню: зима, вьюга подвывает, а бабы: «Ля - ля, ля – ля…». Так бывало и уснёшь где-нибудь на лавке. Среди ночи глаза продерёшь, а они всё: «Ля – ля, ля – ля …».
Настя вернулась с кастрюлей, от которой шёл такой запах, что Аня пожалела о своём отказе.
- Ну, вы, девки, говорите, а я поем, - сказал Прохор, натирая горбушку чёрного чесноком и посыпая солью.
Настя тоже села за стол и выжидательно посмотрела на гостью.
Но Аня молчала, смущённая таким вниманием. То, что она собиралась рассказать Насте, никак не предназначалось для ушей Прохора. А тот, как ни в чём не бывало, ел свои щи, не замечая наступившей тишины. Наконец он доел, передал пустую тарелку Насте и откинулся на стуле.
«Сейчас достанет кисет и сделает самокрутку», - подумала Аня.
- Не балуюсь.
Аня удивлённо посмотрела на Прохора – о чём это он?
- Табак, говорю, не курю. А ты так и будешь в молчанку играть? Для того я десять вёрст по болотам пёрся?
- Откуда вы узнали, что я сюда собираюсь? Я, собственно, к Анастасии приехала, а вас не приглашала, - разозлилась Аня.
- Про тебя мне сеструха сказала, - непонятно ответил Прохор. – А приглашений я никогда не жду.
- Засиделась я в гостях, - Аня встала из-за стола, стараясь не подавать виду, что ей неприятен этот разговор.
- А кто ж тебе тогда про ведьмино гнездо расскажет? – лениво спросил Прохор. – Или ты не за этим здесь появилась?
Аня оторопела.
- Что за «ведьмино гнездо»?
- Не может быть, чтоб ты в двух шагах ночуя, ни разу в гости к ней не попала, - Прохор со стуком вернул стул на все четыре ножки и уставился на Аню.
В голове у Дёминой тут же всплыла тёмная воронка и её странная хозяйка, и она без колебаний вернулась за стол, уже ни секунды не сомневаясь, что, если кто и знает все ответы, так это Прохор.
- Я, собственно, о другом хотела с Настей поговорить. У нас непонятные события происходят.
- Говори, только, если чуток помаракуешь, сама поймёшь – всё от ведьмы идёт.
Больше не колеблясь и не стесняясь, Аня рассказала двум странным личностям: деревенской колдунье Коряге и кирзовому мужичонке с простоватыми, на краю хамства, манерами, - обо всём, что знала и слышала о деятельности проводника и его помощников.
- Ну, с этим ясно, - подвёл итог Прохор и глянул на Настю, которая согласно кивала головой. – Ты мне про ведьму расскажи.
- Про сны, что ли?
- Считай, что про сны.
Пришлось Ане рассказать про застывший смерч, на краю которого столько раз побывала, про маленькую девочку с необычным именем Бао, про чудные догонялки под водой.
Прохор слушал внимательно, изредка перебивая рассказчицу какими-то несущественными вопросами. При этом активно реагировал на анину историю: хмыкал, одобрительно качал головой или удивлённо присвистывал.
Аня ещё заканчивала рассказ, а Прохор уже снимал с крючка свою униформу.
- Коряга, с нами пойдёшь? – спросил он, стоя к женщинам спиной и одевая телогрейку.
Настя молча кивнула.
- Тогда собирайся, - приказал Прохор, так и не повернувшись. – И девчонке на ноги что-нибудь подбери – не в тапочках же идти.
Распорядившись, он вышел из дома, а хозяйка принесла Ане красные резиновые сапоги, шерстяные носки и тёмно-синюю без прострочек телогрейку.
- Великовато будет, но ты носки поддень, - посоветовала Коряга, одевая точно такие же сапожки, только серого цвета.
- Я ж в них сварюсь, лето всё-таки.
- Это лучше, чем ноги в кровь сбить. Да особо жарко и не будет, небо тучами затянуто.
Экипировавшись, они вышли на крыльцо. Там их ждал Прохор, удобно устроившись на перилах.
- Думал уже не придёте, - улыбнулся он, легко спрыгивая на пол.
- Это у тебя только быстро, - проворчала Коряга. – Ты, наверно, и спишь в сапогах, если вообще знаешь, что такое сон.
- Вот это мы скоро и проверим, - хмыкнул Прохор и решительно направился к воротам.
- Куда мы идём? – наконец поинтересовалась Аня у Насти.
- Поближе к больнице твоей, - вмешался Прохор. – Гнездо посмотреть надо, а отсюда его не достать.
- Так туда почти час на машине ехать!
- А пешком – три версты.
- Тут ты можешь не сомневаться, - подтвердила Настя. – Проша на болотах каждую кочку знает.
Дорога через болота оказалась на удивление лёгкой. Аня, ожидавшая утомительного путешествия по трясинам, шла следом за Прохором, как по шоссе. Шли почти по прямой и ни разу не наткнулись на непроходимое место.
Ане пришлось испытать лёгкое чувство страха лишь один раз. Они пересекали покрытую мхом поляну, и вдруг почва под ногами зашевелилась. Впечатление было такое, будто идёшь по мягкому продавленному дивану. Прикинув, почему это может быть, она неожиданно поняла, что под тонким слоем мха колышется топкая трясина многометровой глубины, и достаточно этой неверной оболочке треснуть, как непрошеные гости окажутся в её цепких объятьях, и тут уж кричи – не кричи, никто не услышит.
- Тут на танке можно ехать – выдержит, - проговорил Прохор, не оборачиваясь. – Мы тут на лошади с гружёной телегой ехали.
«Что можно тут делать с гружёной телегой?» - подумала Аня.
- Партизанам продукты везли, - как всегда ответил Прохор на незаданный вопрос. – По другим дорогам не проехать было.
- Чего он городит? – невольно подумала Аня. – Продукты – партизанам. Даже если мальчишкой был, сейчас ему уже за восемьдесят.
- Думаешь, умом тронулся, - снова проявил прозорливость Прохор. – Что ж тогда мы должны были подумать после твоего рассказа. А мне на пару десятков лет не веришь.
Аня вынуждена была согласиться с этой странной логикой, но ощущение иррациональности происходящего не проходило.
Наконец они вышли на берег озера. Справа виднелся центр, до которого оставалось не более десяти минут ходьбы, если бы не коварное болото по дороге, ставшее могилой доктора Климова.
- Вон там доктор утонул, - сказала Аня, указав рукой на зеленовато – бурую трясину.
- Чушь, - категорически возразил Прохор. – В этом болотце после французов, которых от Москвы гнали, никто не тонул.
- Да как это можно знать!? – возмутилась Дёмина. – Там, спасатели говорили, глубина больше десяти метров.
- Можно знать, - усмехнулся в бороду Прохор. - А верить или не верить – дело каждого. Ладно, вы тут посидите, а я за лодкой сбегаю. Только никуда не ходите, а то к тем французам в гости попадёте.
После часа ходьбы по болотам никуда идти и не хотелось. Аня села на поваленное дерево рядом с корягой и с удовольствием сняла сапоги, давая натруженным ногам заслуженный отдых.
Вдали по направлению к клинике проползла похожая отсюда на жука машина, но шум работы двигателя затерялся где-то в прибрежной осоке, а над местом, где они сидели, властвовали тишина и покой, почти позабытые Аней в суетной городской жизни.

***

Павел Огородников передал Смолянитскому прозрачную нейлоновую папочку, в которой лежали несколько распечатанных на принтере листков с итогом работы по последнему странному заданию шефа.
Борис Смолянитский достал их и стал быстро и внимательно читать.
- Нет, ты посмотри, - не удержался он от комментария, - они на полном серьёзе летающую тарелку ищут, даже группу создали.
Дальше Борис читал уже с улыбкой на лице, но, дойдя до последних трёх листов, посерьёзнел и перечитал их ещё раз.
- Вот этим, - звонко стукнул он по бумаге обратной стороной ладони, - мы и должны заняться. «Мы» - не оговорка, я хочу быть всё время в курсе.
Огородников согласно кивнул головой. Он недаром положил эти листочки последними. Прочитав информацию о событиях в районном центре Горчине, Павел сразу провёл параллель между своим странным обмороком в кабинете шефа и случаями забывчивости, описанными в этом деле, и был почти уверен – горчинское дело именно то, что искал шеф.
- Надо действовать через десятые руки - продолжал инструктировать Смолянитский. - Мы не должны засветиться ни в коем случае, иначе можем нажить себе такой геморрой!
- Так может, ну его к чёрту, - на всякий случай возразил Огородников. Он прекрасно понимал, что на его слова никто не обратит внимания, потому и изображал крайнюю незаинтересованность.
- Надо, Паша, надо, - задумчиво произнёс Смолянитский и, прикрыв глаза, лениво развалился в кресле.
Павел отлично знал такое состояние Бориса: его обманчивая расслабленность говорила о бешеной работе мысли.
– Подполковника не трогай – за ним контора, - наконец пришёл к решению шеф. - Займись этой врачихой Дёминой, сдаётся мне, она тут кроме своих сыщицких находок как-то ещё замешана.
- Так какая передо мной конкретная задача? – решил прояснить до конца
ситуацию Огородников.
- Найти Проводника, конечно. Ты меня удивляешь, Паша. Найти и доложить мне. И чтоб ни одного движения в его сторону. Поверь мне, ты не представляешь, насколько это опасно.
- Если вы проясните всё до конца, будет намного легче работать, - осторожно поинтересовался Павел.
- Хотел бы, но не могу, - вздохнул Смолянитский. – Ты всё обдумай и доложи мне, что собираешься предпринять. Денег не жалей – я распоряжусь.
Поняв, что инструктаж окончен, Огородников попрощался с шефом и вышел из кабинета. Пока всё шло как надо. Борис поручил это дело непосредственно Павлу, а кто соберёт урожай в случае удачи, покажет будущее.

16. Долгий день.

Сегодня для Алексея непростой день. Если верить пословице, «хуже нет, чем ждать и догонять». Ему предстояло ждать. Анна обещала во второй половине дня привезти «кое-какие ответы», и с минуты на минуту должен позвонить Зимин.
Как только Тенин рассказал ребятам о предательстве своего зама и друга, Зимин с ребятами взяли Солодухина в жёсткую разработку. Во всех местах, где он бывал: в кабинете офиса, на его квартире и дома у Вики - были установлены жучки и камеры наблюдения.
Часть этой работы проделал Алексей руками Володьки, не посвящая остальных в детали. Удивительная информированность начальника, только начинающего самостоятельно передвигаться, и ювелирная работа по установке аппаратуры подняли авторитет Тенина на недосягаемую высоту.
Подполковник со страхом думал, как он в дальнейшем сможет держать себя на этом уровне, но раскрыть чужую тайну не мог.
Зимин одним ему известным способом сумел уговорить жильца коммуналки, находящейся прямо под апартаментами Солодухина, сдать комнату, и появилась возможность круглосуточно следить за володькиной квартирой.
Особенно ценную информацию они получили с камер, нацеленных на компьютер. Прокручивая записи в замедленном режиме, наблюдатели узнали данные всех его заграничных банковских счетов, логины и пароли. Если быть точным, полная информация была получена в самый последний момент. Владимир, перед тем как ехать в аэропорт, провёл окончательную ревизию своих капиталов.
Когда план с ликвидацией Тенина окончательно провалился, Солодухин решил бежать из страны. Пользуясь доверенностью, выписанной Алексеем на имя жены, он набрал под залог фирмы кредитов в банках, не очень больших, чтобы не пошли слухи, но достаточно много. Деньги хитрыми путями перевёл на счета за границей и даже тайком продал квартиру.
В день суда он улетел самолётом в Германию, там сделал пересадку, потом ещё одну, и вскоре его след затерялся в многолюдной Европе.
Самолёт Владимира ещё не покинул российского неба, когда все деньги с его счетов вернулись назад в Москву.
С Викой было ещё проще: она свою долю, не мудрствуя лукаво, держала в отечественном банке. Алексей, немного потренировавшись, научился незамысловатой подписи жены.
Когда после развода придя домой Вика присела на диване, Тенин позвонил и, воспользовавшись её телом, сходил в банк, где снял почти всё, оставив сущую безделицу, лишь бы не закрывать счёт.
Если учесть, что на суде она, считая мужа без пяти минут банкротом, отказалась от всяких материальных претензий, оставив за собой только квартиру и машину, то теперь, проснувшись на диване, Виктория была абсолютно нищей. Конечно, Алексей не собирался оставлять её без средств к существованию, ведь суд доверил воспитывать сына матери, но и прощать ей подлость он не собирался.
Вика пока что не узнала о своём плачевном финансовом положении. В пятницу, оставив ребёнка у матери, она поехала на дачу к подруге, где платить ей было не за что, но сегодня утром вернулась домой и просто обязана была сходить в магазин.
Солодухин, конечно, уже обнаружил отсутствие денег на счетах, однако никому из известных Алексею родственников и друзей не звонил, но это тоже был вопрос только времени.
Надвигающаяся развязка не оставляла Тенина равнодушным, но, как ни странно, больше его волновало отсутствие Ани. То, что её мобильник «вне зоны действия», как раз было объяснимо: Лабудино пока не удостоилось ретрансляционной антенны. Но Дёмина обещала смотаться в деревню с утра, а время перевалило за полдень.
Проблема заключалась ещё и в том, что Алексей должен был успеть на вечерний поезд: завтра ему предстояла целая серия переговоров с кредиторами, у которых Солодухин брал деньги. Адвокат и главбух в один голос заявляли, что всё должно пройти безболезненно. Ни один банк не захочет становиться в длинную очередь за имуществом обанкротившейся фирмы. Они скорее предпочтут отказаться от штрафных санкций за досрочный возврат кредита, чем оказаться перед перспективой завязнуть в судах. Да и текущие дела требовали его присутствия. Алексей собирался ввести в курс дела Зимина, а сам думал вернуться в Горчин. Тайна Проводника и строгая, но очень симпатичная докторша перевешивали все разумные доводы о том, что он сейчас, как никогда, нужен в Москве. Зимину хватило последнего довода, он сразу отстал от Алексея и утихомирил остальных.
Аня сидела на носу лёгкой лодочки, на корме которой ловко орудовал одним веслом Прохор. Коряга устроилась посередине, с опаской поглядывая на свинцовую воду.
- Другого места не нашёл, - проворчала Настя, поправляя завязанный на затылке платок.
- Так везде людишки шляются. Сейчас самое грибное время, - беззлобно возразил Прохор, дав себе по такому случаю короткую передышку. – Даже на острове нужно осторожничать. Так что ты с нами не пойдёшь – сторожить будешь.
- Знала б – дома осталась, - не на шутку разозлилась знахарка. – Ты что за свою шапку опасаешься? Так её никто даже в руки не возьмёт.
- Ты, Настёна, не ругайся, - посерьёзнел Прохор. – Опасно тебе туда соваться без разведки.
- А ей? – махнула головой в сторону Ани Коряга.
- Она уже там бывала, да и я рядом.
Лодка прошуршала по камышам, скрипнула днищем по илу и мягко уткнулась в покрытый мелкой травой берег. Прохор не раздумывая шагнул за борт (вода доходила ему до середины голенища) и, выбравшись на сушу, одним резким рывком наполовину вытащил посудину вместе с пассажирками на прибрежный лужок.
- Трава мокрая – скользкая, - пояснил он Ане, собиравшейся удивиться его силе.
Настя перелезла через борт и стала разминать затёкшее тело. Аня, сидевшая в более удобном положении, чувствовала себя прекрасно и, подойдя к Коряге, немного помассировала ей спину.
- Хватит скрипеть! - скомандовал Прохор, которому надоели настины вздохи. – Тут идти всего – ничего, а там на сене поваляешься.
И точно – не успели они войти в лес, как оказались на обширной поляне, в конце которой стояла копна сена, тщательно накрытая крышей из горбыля, обшитого толью.
- Вот и прибыли, - Прохор разворошил сено у самого основания, устроив уютное гнёздышко. – Пока мы с Нюрой кемарить будим, ты, Настасья, посторожишь.
- Вы на дело, а я на шухере значит, - совсем не на деревенском лексиконе тихо проворчала Коряга.
- Всего ничего сидела, а слов – то набралась, - покачал головой Прохор и нырнул в сено. Потом приподнялся и махнул рукой Ане: - Тебе чего, особое приглашение надо!?
Аня стала укладываться рядом, стараясь не касаться его серого ватника.
Неизвестно что подействовало сильнее: дурманящий запах сена или марш-бросок по болоту, но уснула она почти сразу.
И снова край тёмной воронки, и опять замирает сердце по непонятной причине.
-Ни хрена себе! – услышала Аня знакомый голос и обернулась.
Справа от неё, свесив вниз ноги, сидел Прохор и с интересом озирался.
- Коряга с нами хотела, - хохотнул он. – Да её б тут так скрутило, что даже сеструха не помогла.
Прохор ещё говорил с Аней, но уже смотрел ей за спину. Дёмина повернулась – перед ними стояла Бао всё в том же жёлтом платьице и теребила белый бант.
- Мама, а кто это с тобой? – тоненьким голоском пропела она.
- Во даёт!- Прохор аж прихлопнул себя по ногам. – Мама! Ну, чистый театр!
- Зачем ты так с ребёнком!? – Аня возмущённо повернулась к своему спутнику, а Бао потёрла глаз кулачком, собираясь заплакать.
- Ты мне дурочку тут не строй, - ничуть не смущаясь, заорал Прохор. – Явись в нормальном виде, если не хочешь, чтобы я тебе хвост прищемил.
Голос его нарастал с каждым словом и с грохотом, похожим на камнепад, покатился вниз по склону.
Место, где стояла Бао пошло волнами, и через мгновенье там стояла женщина в халате, обнимающая себя за плечи руками, как бы желая укрыться от взора гостей.
- Ксения? – удивилась Аня, узнавшая больную из клиники Мищенко.
- Откуда ты её знаешь? – заинтересовался Прохор.
Дёмина объяснила, при каких обстоятельствах они познакомились, подошла к Ксении и взяла её за руку.
- Ты не бойся, - сказала Аня, гладя её по руке. – Мы просто хотели с тобой поговорить.
- Во – во, - Прохор показал на воронку, - расскажи, кто научил тебя построить это.
- Никто не учил, - прошептала Ксения.
- Так откуда оно взялось?
Так, подталкивая её короткими вопросами, Прохор выведал у Ксении историю создания воронки.
Попав в клинику, Ксения больше всего боялась оставаться одна. Ей всё время казалось, что боль придёт именно в ту минуту, когда никого рядом не будет, чтобы помочь. Но в клинике, кроме Ксении, было полно пациентов, врачам и сёстрам то и дело приходилось уходить к другим неспокойным больным, оставляя беднягу наедине с проблемами.
Однажды сестра собиралась сделать укол, когда в одной из комнат послышались крики разбушевавшегося больного. Ксения была просто в панике и изо всех сил захотела, чтобы буян успокоился, а сестра вернулась и доделала свою работу.
Шум, и правда, стих, а Ксения почувствовала у себя в руке какую-то массу, похожую на раскрошившуюся резину. Ей показалось, что сестре не стоит видеть эту крошку, и она убрала её куда-то во тьму, которую открывали приступы боли. Потом она научилась заранее предчувствовать чужое волнение и легко утихомиривала его уже отработанным способом.
Как-то бессонной ночью Ксении стало любопытно, что происходит там, в темноте с этим чем-то похожим на резину. Так она обнаружила небольшой, медленно вращающийся круг, который назвала из-за наступившей с тех пор в клинике тишины, «круг молчания».
- Да-а, - протянул Прохор, выслушав этот грустный рассказ, - первый раз вижу, чтобы «ведьмино гнездо» не ведьма построила.
Он задумался, глядя на Ксению, печально оглядывающую свои владенья, а потом решительно произнёс:
- Пойдём, Нюра. Тут болезнь – значит, сеструху мою надо звать.
Увидев перед собой путаницу разноцветных травинок, Аня сначала даже не сообразила, где это она. Только услышав ворчливый голос Коряги, вспомнила, как устраивалась спать в копне.
Аня села, вытряхивая из волос застрявшее там сено, и увидела протянутую к ней широкую заскорузлую ладонь.
- Подымайся скорее, - Прохор легко поднял её за руку. - Дождь собирается, надо успеть через озеро перебраться.
- Сначала объясни, что ты узнал, - возразила Аня.
- Больная. Сама не ведает, что творит, - сделав скорбное лицо, покачал головой Прохор. – Твоим переселенцам она по неведенью пути открывает. Я, конечно, пути изничтожу, но она может опять открыть. Одна возможность покончить с этим – вылечить её.
- Ты считаешь, что это возможно?
- Я ж сказал – с сеструхой говорить буду.
- А нельзя меня в «Митяев луг» переправить? – попросила Аня. – Устала я что-то, а за машиной потом приеду.
- Можно, - что-то прикинув, согласился Прохор. – Ты, Коряга, оставайся. Я вернусь, тут дождик и переждём.
- Опять мне ждать, - возмутилась Настя. – Да сколько ж можно?
И сейчас только, по промелькнувшей в дебрях бороды Прохора улыбке, Аня поняла, что настино недовольство и ворчание – лишь показная пикировка двух связанных многолетней дружбой, людей.
- Это правда, что Настя сидела? – осторожно спросила Аня, когда лодка удалилась от берега на приличное расстояние.
- Было дело. Она отказалась начальника районного лечить, ну тот её и определил в кутузку за то, что без бумажки людей пользует. Пока следствие шло начальника этого кондратий хватил, а судья Коряге штраф в триста рублей определил и отпустил. Люди говорят, после суда он жене сказал: «Мне ещё пожить хочется».
- Начальника этого Настя – того?
- Нет, конечно, - усмехнулся Прохор. – У него сердце было изношенное, а жизнь беспутную вёл. Он же и к Коряге пришёл, потому что с бабами слабеть стал. Вдруг бы после её лечения помер, так её за можай могли закатать, вот она и отказала. Зато только месяц в тюрьме отсидела.
Разговор на этом оборвался – лодка прибыла на место назначения.
- Вылазь аккуратно. На борт не становись, - подсказал Прохор, притираясь одним боком к берегу. – Купаться сейчас холодно.
Аня одним движением выпрыгнула на траву и прощально помахала Прохору. А он уже плыл к острову и даже не оглянулся.
Лишь на подходе к воротам Дёмина сообразила, насколько экстравагантно выглядит в своём походном наряде. Чтобы как-то уменьшить
удивление охраны, сняла телогрейку и, свернув, повесила на руку. С сапогами, которые были больше на три размера, Аня ничего поделать не могла, но махнула на это рукой: главное добраться до ординаторской, а там есть во что переодеться.
Охранники на удивление равнодушно отнеслись к её виду: ведь именно в таком виде и должны ходить люди по грибы. Зато поджидавший у входа Алексей посмотрел на неё, как на привидение.
- Что это за маскарад? – изумился он. - Где ты была?
Потом, всё потом, - Аня решительно прошла мимо оторопевшего Тенина и поспешила в ординаторскую.
Слава богу, она больше никого не встретила, поэтому не пришлось давать никаких завиральных объяснений. Быстро скинув сапоги и носки, Аня упаковала вещи в два больших полиэтиленовых пакета, разделась и кинулась в душ.
Горячая вода тут же смыла напряжение. Утро, проведённое в лесу в компании двух таких же диких, как и места, по которым они проходили по дороге к острову, людей, отодвинулось далеко и даже стало казаться чем-то не совсем реальным.
Ане так не хотелось уходить из-под успокаивающих тугих струй, но вспомнила, что её ждёт недоумевающий Тенин, да и невозможно прятаться тут до бесконечности. С сожалением закрыла кран и стала вытираться жёстким больничным полотенцем, в очередной раз пообещав себе не забыть принести из дому. Сменная чистая одежда вернула ощущение принадлежности к цивилизованному миру, и доктор Дёмина с деловым видом проследовала в палату больного Тенина.
- Куда ты пропала? – Алексей старался не подавать виду, но по тому, как он вздохнул с облегчением, увидев Аню на пороге, было всё ясно.
- Да тут рядом была. Из твоего окна не видно, а вот из коридора, пожалуй, можно разглядеть островок на озере.
- Каким ветром тебя туда занесло?
- Если б ветром! А то пришлось около часа пешком в огромных резиновых сапогах по болоту прогуляться. Зато в душистом сене повалялась – сказка.
- Это с кем? – ревниво спросил Алексей.
- С Прохором и Корягой.
- Её я знаю – хозяйка твоя бывшая, а кто такой Прохор?
- Рассказывала я тебе уже. Он в гостях у Насти был, когда мы с Юлькой первый раз в Лабудино приезжали.
- А, этот – с «погановкой».
- Этот. На этот раз мы сны смотрели, но так похожие на действительность, - рассмеялась Аня. – Знакомое выражение?
- И что показывали?
- Да ничего особо интересного. Прохор с психически больной женщиной беседовал, а я при сём присутствовала.
- Ну и узнала что?
- А мы сейчас опыт проведём, - Аня подала Алексею трубку местного телефона. – Приведи сюда медсестру.
Тенин взял трубку и прилёг на кровать.
- Это кто - Люда? Тенин говорит.
- Слушаю вас.
- Нет, ничего не надо. Я просто хотел сообщить, что вечером уезжаю в Москву и вернусь через два дня.
- Я знаю, мне по смене передали.
- Ну, и хорошо. Тогда извините и до свиданья.
- Не получилось, - глубоко вздохнул Алексей и вытер полотенцем выступившие на лбу капельки пота. – Что это значит?
- Это значит, что не так уж прост кирзовый мужичок Прохор, - удовлетворённо произнесла Аня. – Насчёт новых способностей твоих пока не беспокойся – вернутся, но ненадолго, а потом уж исчезнут навсегда.
- Не томи, рассказывай.
- Если честно, я сама не очень поняла. Ну, уж как знаю. В клинике – через озеро - есть больная, накопившая у себя в мозгу чудовищное количество особой психической энергии, снимая её у буйных больных. Она представляет это место чем-то вроде огромной вращающейся воронки, поэтому те, кто попадает во сне под влияние, видят это так же. Другим же она помогает, создавая пути к чужим мозгам, делая это из простого тщеславия, не задумываясь о последствиях.
Прохор каналы к её сознанию прикрыл, поэтому у тебя ничего не получилось, но скоро она это обнаружит и, возможно, расчистит.
- Кто это? Что женщина, я понял.
Аня прикусила губу недовольная, что проболталась.
- Не могу сказать – считай, врачебная тайна, - и, увидев, как обиделся Алексей, доверявший ей все свои секреты, добавила: - Всё пока вилами на воде писано. Буду знать точно – скажу.
После этих слов Ане показалось неудобным спрашивать про дела Алексея, но тот, почувствовав, как начала образовываться стенка отчуждения, сам бросился рушить её.
- Недавно Вовка позвонил Вике. Он в истерике, думает - любовница его кинула. Виктория почувствовала, что пахнет жареным, кинулась в банк, а на счету пятьдесят долларов. Она к управляющему, тот посмотрел документы и вызвал оператора выдававшего деньги. Кассирша клянётся, что Вика сама сняла всю сумму наличными, начался скандал. В итоге начальник охраны принёс записи видеонаблюдения, где чётко видно, как Виктория забирает бабки, складывает их в дорожную сумку и уходит. Дальше - рыдания дома на диване, потом два раза мне пыталась дозвониться, но я тебя ждал и не ответил.
- А не очень ты с ними?
- Солодухин с матерью жил, когда я его подобрал, гроши получал, так что, считай, на старт вернётся. А Вике моего сына растить – с голоду умереть не дам.
- Но ты у них не только украденное, но и заработанное забрал.
- А штрафы за досрочное возвращение кредитов, оплата работы по сбору информации? Тут ещё с него причитается. Ну, а у Вики ничего не было – она ничего и не потеряла.
- Всё на вид логично и справедливо, но на душе противно, - Аня передёрнула плечами, как от холода, и поднялась со стула. – Слышала, уезжаешь?
- Надо закончить возврат кредитов и с текучкой разобраться, - плечи у Алексея поникли, он совсем не был похож на довольного победителя отомстившего предавшим его людям. - Ты уже уходишь?
- Устала я сегодня. Домой хочется. Вернёшься - разыщи, может быть что-то новое будет.
Дёмина ехала домой на развозке одна. Словоохотливый шофёр пытался ей что-то рассказать, но, когда она пару раз ответила невпопад, укоризненно замолчал. Аня даже не заметила наступившей тишины. Мыслей в голове не было никаких, так и просидела всю дорогу в каком-то оцепенении. Дома скинула одежду прямо на пол в прихожей, искупалась и отправилась спать, хотя до вечера было ещё далеко.
Ночная темнота за окном поезда прерывалась редкими световыми пятнами из окон купе, в которых пассажиры ещё не угомонились. По этим освещённым оазисам, расчерченным тёмными полосами скорости, то и дело пробегали тени от столбов и деревьев, что вместе с перестуком колёс, создавало сюрреалистическую симфонию движения. Алексею, нравился этот своеобразно озвученный театр теней, в такие минуты в голову приходили приятные мысли и воспоминания. Но не сегодня. План отмщения закончился удачно, вот только успокоения не принёс. Правда, исчезла кипящая злость, но на смену ей пришло не спокойствие, а пустота, тягостная и выматывающая. Предательство друга и жены, собиравшихся сначала убить его, а потом ограбить, уже не добавляло в кровь адреналин. Более того, ему теперь было наплевать на всё это, и пришла даже мысль, что, скорее всего бандитов, устроивших аварию, наказывать он вообще не будет. Приняв окончательное решение поставить крест на мести, Алексей почувствовал явное облегчение, и осталась лишь одна мысль, не дававшая ему покоя – Аня.
Тенину захотелось позвонить ей и рассказать всё, что он только сейчас понял! Но холодная тьма за окном остудила порыв – с какой стати должна эта милая докторша просыпаться среди ночи, чтобы выслушать рассказ очередного больного о не совсем понятных до конца ему самому мыслях и чувствах.
Алексей закрыл на окнах занавески, улёгся на полке, вытянув руки вдоль тела, и попытался сосредоточить взгляд на животе в районе пупка, по японской методе, чтобы уснуть – завтра ему очень понадобятся силы. Проверенный способ помог. Уже засыпая, где-то на краю сознания он услышал, как за окном прогрохотал встречный поезд.

***
Павел Огородников серьёзно взялся за поручение Смолянитского. Прочтя предоставленную друзьями из ФСБ информацию по Горчину, он сразу догадался о причине своих «пробуждений» в кабинете шефа. Потом сообразил пристегнуть к этому очень своевременные смерти некоторых мешающих «Антеку» людей и понял, что сунуть голову в пасть тигру – игрушки по сравнению с тем, во что они ввязались. Он и сам был человеком азартным, когда дело касалось опасных мероприятий, но зачем это нужно Смолянитскому - не понимал. Ведь полно примеров, когда умные и богатые люди решали поставить на карту всё, и теперь живут за границей, с опаской поглядывая по сторонам, или заняты пошивкой брезентовых рукавиц среди сибирской тайги.
Через верных людей Павел нашёл подходящего человека и отправил его выполнять задание Смолянитского. В том самом встречном, который краем уха услышал Тенин, ехал в Горчин Илья Сечин. Его не мучили никакие нравственные проблемы, поэтому сон его был глубок и спокоен. Его частенько использовали для всякого рода поручений на грани законности, а иногда и за ней.
Илья был из нового поколения, но не того, которое выбирает «Пепси», а другого, выбирающего деньги. Вот ради этого шуршащего идола он был готов на всё. Сечин не состоял в штате «Антека», что было обязательным условием для предстоящей операции. Более того, он и представления не имел, на кого работает. Получая инструкции по электронной почте, Илья прекрасно понимал, что простенькое на вид задание, наверняка, имеет свою подоплёку, иначе к чему такая сложная многоступенчатая конспирация. Но, поскольку платили хорошо, в детали не вникал. Пословицу «Меньше знаешь – крепче спишь» пока ещё никто не отменял. Но так или иначе, а поручение надо выполнять, и Илья, спрятав под полкой кейс с пачками денег, спит в поезде, набираясь сил перед завтрашним напряжённым днём.

17. У всех свои заботы.

Понедельник – день тяжёлый. Справедливость этой поговорки Тенин ощутил на собственной шкуре. Оказалось, что отдать деньги не менее тяжело, чем получить. Очень помогла копия о возбуждении уголовного дела по факту мошенничества. Увидев эту бумагу, агрессивно настроенные банкиры слегка сникали, и дальнейший разговор сводился лишь к попыткам выторговать у Алексея и его финансового директора хоть что–то сверх базовой суммы.
Потом навалилась текучка – Солодухин в последние дни совсем забросил работу, и дела находились в весьма плачевном состоянии. Поэтому в два дня Алексей не уложился и выехал в Горчин только в пятницу, договорившись с Рыбаковым, что тот его будет ждать в субботу: подготовит документы на выписку и для окончательного расчёта.
Все эти дела можно было закруглить из Москвы, но Тенин не мог не появиться в Горчине, и причиной тому была Аня. Когда впереди замаячил окончательный отъезд, Алексей понял, что уже не может без встреч с ней, без её негромкого голоса. Это совсем не походило ни на один из его немногочисленных романов с другими женщинами. Он не мог уехать просто так, оборвав концы, потому что понимал: всё равно вернётся.
Чтобы не быть привязанным к поезду, поехали на автомобиле. За руль сел Миша Неделин. Зимин хотел отправить с ними ещё кого-нибудь, но Тенин отказался, зная о напряжёнке с кадрами.
- Выкрутимся, Лёха, - пытался убедить его Сергей. – Заказ на тебя,конечно, снят, но бережёного бог бережёт.
- Так я сам уже боевая единица, - отшутился Алексей. – Клюкой огрею – мало не покажется.
- Ладно, но машину рабочую возьмите, - сдался Зимин. – Дополнительный ресурс не помешает.
Только выехали за кольцевую, грянул ливень. Дворники мотались, как угорелые, но видимость была никакая. Скорость пришлось скинуть, что очень расстроило Мишу – любителя прокатиться с ветерком.
- И какой дурак выдумал, что дождь в дорогу – к удаче? – ворчал он, пытаясь проникнуть взглядом за водяную стену.
Не взирая на стенания водителя и пулемётную очередь капель, Алексей задремал – сказалась усталость последних дней.
Ему приснилось, что он опять сидит в коляске и не может встать.
- Как же так? – металась в голове тревожная мысль. – Ведь я уже почти свободно ходил?
- Ты ещё не отработал своё, - заявил кутающийся в непроницаемую темноту человек, неожиданно возникший рядом с Тениным, - поэтому я вместо тебя использую Дёмину.
Алексей хотел разглядеть его лицо, но не мог сдвинуться с места: ноги не слушались, а колёса коляски как приросли к полу.
- Сейчас придёт Аня, - со страхом подумал он. – Докторша не знает, что здесь её поджидает Проводник, а Тенин не может ни защитить, ни предупредить её.
Алексей проснулся от наступившей тишины: дождь закончился, и, как следствие, Михаил умолк. Но кошмар не отпускал: сердце бешено колотилось, а в мозгу ещё звучал издевательский голос Проводника.
- Миш, выпить есть? – севшим голосом спросил Тенин.
- А как же? – в голосе водителя звучала радость от того, что кончился ливень, дорога просохла и можно гнать во все лошадиные силы мощного двигателя.
Михаил передал шефу вошедшую последнее время в моду плоскую никелированную фляжку и стал крутить ручки приёмника, пытаясь отыскать подходящую к хорошему настроению музыку.
Сечин тоже не терял времени даром. Проведя рекогносцировку, а попросту, пошлявшись по магазинам, он быстро понял, что в Горчине очень крепкие корни у охранного предприятия «Сокол». Через Огородникова навёл справки и вышел на трижды судимого Панина Петра Ивановича по кличке Папаня. Нет, номинально владельцем предприятия значился майор милиции в отставке Левичев Дмитрий Николаевич, но разговаривать нужно было с Папаней.
Выяснив места, где бывает истинный хозяин «Сокола», Илья занял позицию в пивбаре «Рак на горе». Один день прошёл впустую, а на второй Папаня появился-таки в пивной с двумя бандитского вида костоломами.
Сечин шепнул пару слов официанту, обслуживающему их столик, и через минуту его позвали разделить компанию.
- И давно ты Хохла видел? – вместо приветствия спросил Илью Папаня.
- Видел – с месяц назад, а по телефону вчера разговаривал.
- Ты давай присаживайся. Кран, распорядись насчёт пивка для гостя, - кинул Панин через плечо, не отводя пристального взгляда от Сечина. - Так с чего вдруг обо мне базар зашёл?
- Я просил. Тема есть.
- Звонил он мне вчера. Пойдём, погуляем.
Они вышли из пивняка, который действительно стоял на пригорке, и спустились в лесок, который когда-то городские власти нарекли парком и поэтому время от времени расчищали от травы и кустов дорожки.
- Хохлу говорить не стал, а тебе скажу. Закончил я с боевыми делами, так что тема твоя меня не интересует.
- Ты выслушай, может, подскажешь, кто поможет.
Илья понял, что Папаня осторожничает и, если хотел отказать, сделал бы это ещё в пивбаре. А раз пошёл гулять по аллеям, значит клюнул.
- Бабу одну надо потрясти. Убивать её или калечить не надо, так жути нагнать. Только проделать всё надо точно, как хочет заказчик, - Сечин остановился около проржавевшей лавочки, поставил на неё ногу и открыл на колене кейс. – Это аванс.
Папаня скосил глаз на пачки, лежавшие ровными рядами, и отвернулся.
- Спрячь бабки. Кто не надо увидит – живым до дому не дойдёшь, - прошептал он. – Сам, как и сказал, не подпишусь, а надёжным ребяткам подскажу, что с тобой дело иметь можно. Где остановился, говоришь?
- Пусть звякнут, и встретимся, - Илья протянул собеседнику бумажку с номером своего телефона.
- Ну, бывай, - Папаня взял у него из рук листок, и вместе со своим сопровождением свернул в сторону по едва заметной тропинке.
Илья, расстёгивая на ходу брюки (приспичило человеку после пива), сделал пару шагов в ту же сторону, куда ушли его новые друзья, и остановился за кустом. Но ничего не смог увидеть. Метрах в трёхстах от него местность круто поднималась вверх, образуя что-то вроде вала, который скрывал, проходящую за ним дорогу. Только услышал удаляющийся шум двигателя мощного автомобиля, но дальше идти не рискнул. Да и не так уж важно знать, на чём Папаня катается, главное – дело, похоже, стронулось с мёртвой точки.
Ребята позвонили на другой день. Илья передал им кейс и подробно проинструктировал. Кидалова он не боялся, гарантией был разговор Папани с Хохлом. Операцию назначили на вечер пятницы. В выходные, даже если заметят её исчезновение, обратиться особенно некуда, а там и след простынет.
Крап, узнав от подчинённых, кого они хотят захватить, кинулся к Папане. Охрана без лишних разговоров провела его в комнату, где по случаю пасмурной погоды был разведён камин. А сам хозяин, лёжа на диване в тренировочном костюме смотрел очередной сериал. Отечественные детективные фильмы и сериалы были его последним увлечением. Знающий тему так сказать изнутри, он подмечал все ошибки и недочёты, и возмущённо делился этим со своим соседом, бывшим учителем литературы Аркадием Игоревичем Шаневичем, частенько заглядывающим на огонёк.
- Пётр Иванович, - закричал Крап с порога, не заметив утонувшего в глубоком кресле худенького Шаневича, - остановите их!
- Ты чего орёшь? Гостя пугаешь, - осадил не в меру ретивого подчинённого Папаня. – Иди, разуйся. Наследил на паркете.
Крап, поняв свою оплошность, ретировался в прихожую. Папаня поставил видео на паузу, потом не спеша встал и сунул ноги в домашние тапочки.
- Извини, Аркаша. Молодёжь – чего с них взять? - виновато кивнул он соседу. - Ты коньячок пока попробуй, прямо из Армении дружок прислал, а я пойду, узнаю - чего там горит.
Виктор в одних носках прошёл следом за боссом в его кабинет.
- Можешь водички попить, - показал Папаня рукой на журнальный столик в углу, а сам уселся за дорогим письменным столом красного дерева.
Крап послушно налил себе минеральной воды и присел на краешек стула.
- А теперь рассказывай, что случилось и кого надо остановить? – обратился к нему хозяин, терпеливо дождавшись, пока Крап опустошит стакан.
- Ребята собрались Аньку Дёмину паковать, - уже не так запальчиво начал говорить Виктор. – Нельзя этого делать.
- Это почему? – Папаня заинтересовался всерьёз. Обычно Крап знал своё место и не лез с советами.
- Ведьма эта Дёмина. Как только с пацанами разберётся, узнает кто над ними, и кранты мне – второй раз она меня не простит, - сказав это, Крап весь съёжился и сложил руки на груди, как будто от сильного холода.
- Ты, Витя, не останавливайся, всё рассказывай, - Папаня встал, налил в две рюмки коньяку и одну из них протянул Крапу. – Глотни, согреешься.
Виктор махнул коньяк, как водку, одним глотком и, сначала запинаясь, потом уже более спокойно, рассказал всю историю своего недомогания и дальнейшего лечения у Коряги.
- Та, вторая ведьма, сказала, что я ещё хорошо отделался, - закончил свою грустную историю Крап.
- И ты хочешь, чтобы из-за этой херни я отказался от реальных бабок? – весело рассмеялся Папаня. – От кого – от кого, но от тебя я этого не ожидал. Езжай куда-нибудь отдохни, а за себя Филина оставь.
Пётр Иванович вернулся к детективам, а Крап погнал домой, стремясь как можно быстрее воспользоваться советом хозяина.
В пятницу Аня ехала домой на джипе уже затемно. Дело в том, что в среду, когда она выезжала из ворот « Митяева луга», её окликнул охранник.
- Анна Александровна, вас тут женщина дожидается, - показал он большим пальцем себе за спину.
И почти сразу из-за его внушительной фигуры вышла женщина, одетая по-походному: в джинсовый костюм, кроссовки и наполовину застёгнутую ветровку.
- Здравствуйте, я сестра Прохора, - она улыбнулась и приветливо кивнула головой. – Брат номер телефона взять не догадался – вот пришлось у ворот дожидаться.
- Так что ж по внутреннему не позвонили? – Аня открыла пассажирскую дверь. - Садитесь.
- Ерунда, - беззаботно махнула рукой гостья, устраивая между ног небольшой рюкзачок, - я и десяти минут не ждала.
Пока машина ехала по открытому пространству, женщина не произнесла ни слова, а Аня исподтишка с интересом рассматривала её. Совсем не так она представляла себе сестру Прохора, настаивающую на травах самогонку. Около неё сидела женщина примерно аниного возраста с приятным интеллигентным лицом. Вполне современная одежда, светлые волосы, собранные в пучок на затылке: ни дать – ни взять – учительница или бухгалтерша, собравшаяся по грибы или в турпоход.
- Вы, как в лес въедем, сразу остановите, пожалуйста, а то мне далеко возвращаться, - прервала молчание пассажирка.
- Да я отвезу вас куда надо, - с готовностью предложила Аня.
- Лесом ближе и быстрее, - улыбнулась сестра Прохора. – Вас Анной зовут, а я – Пелагея.
Шоссе нырнуло в лес. Аня, выбрав обочину посвободнее, остановила машину и заглушила двигатель.
- Надо Ксении помочь, - сразу перешла к делу Пелагея, повернувшись к Ане. – Если пустить на самотёк, то до беды недалеко.
- Не очень представляю, как это сделать? – покачала головой в сомнении доктор Дёмина. – Я и видела-то её всего один раз.
- Зато я знаю, - уверенно заявила Пелагея. – Меня Прохор водил к ней, так что я ситуацию представляю, но изнутри этого не сделать, надо несколько раз в комнате посетить.
- Вы что – врач?
- Если ты про диплом, то у меня его нет, - с усмешкой ответила Пелагея, неожиданно переходя на «ты».
- Ну и как ты себе это представляешь? Я, кандидат медицинских наук, буду служить прикрытием знахарке?
- Можешь её вылечить? Иди и делай. Нет – не мешай. Она вон по недомыслию каких дел наворотила. Представь: силу свою осознает, а разума нет остановиться. А вдруг помрёт – сила по каналам хлынет. Это скольким же людям крышу снесёт? В районе дурдомов не хватит. Её как бомбу ржавую разминировать надо, пока не поздно.
Дёмина, не зная, что возразить, вышла из машины и потянулась, разминая затёкшую и побаливающую после напряжённого дня поясницу. Пелагея тоже спрыгнула на траву и подошла к Ане.
- Спина болит? – участливо спросила она и стала водить руками, точно угадав больное место. От рук шло ощутимое тепло, которое сразу же растворило все неприятные ощущения.
Аня, конечно, слышала о знахарках, снимающих боль таким образом, но на себе испытала впервые.
- Перетрудила ты её, лечить надо.
Пелагея сорвала несколько травинок, открыла рюкзачок и присоединила к этому букету два засохших цветка. Потом достала пустой пузырёк сантиметра три высотой и стала озираться по сторонам. Наконец, обнаружив то, что искала, она уставилась на зелёный куст росший метрах в трёх в глубине леса. Ветки зашевелились, из куста выползла здоровенная гадюка и замерла, глядя в их сторону чёрными, как бусинки, глазами. Пелагея смело подошла к ней, взяла змею за голову и привычным движением заставила укусить край пузырька. После этого она аккуратно положила гадину на траву, и та одним плавным волнистым движением скрылась в зарослях. Пелагея посмотрела сквозь стекло на жёлтенькую капельку яда и закрыла пузырёк пробкой.
На свет появились пестик и толстая фарфоровая чашка, похожая на пиалу. Пелагея стала отрывать кусочки от травяного букета и растирать в мелкую кашицу. Вывалив зелёную массу в пузырёк с ядом, она тонким прутиком тщательно всё перемешала и, плотно закрыв смесь пробкой, протянула его Дёминой.
- Треть чайной ложки, втирать руками в больное место на ночь. Яда не бойся, его трава съела, - сказала она как ни в чём не бывало.
Дёмина прекрасно понимала, что это спектакль, но ведь змея была настоящая, а не дрессированная.
- Хорошо, - согласилась Аня, - я попробую договориться, но ты должна объяснять мне каждый свой шаг.
- Тебе как раз не вредно будет понаблюдать и послушать, - охотно согласилась собеседница.
- Ты уже делала что-то подобное? –спросила Аня.
- Когда тебя ещё на свете не было, - усмехнулась Пелагея.
- Ну, всё поехали, - решительно сказала Дёмина, не зная, как реагировать на подобный юмор.
- Нет, я домой пойду, - отказалась прохорова сестричка. – Ты мне свой номер телефона скажи – я запомню.
Аня продиктовала номера своих телефонов: домашний, рабочий и мобильный - и, усевшись на водительское место, хотела попрощаться с Пелагеей, но вокруг не было видно даже намёка на присутствие человека. В этом сестрёнка была под стать своему брату.
Редкие тени от облаков пробежали по дороге, кустам и деревьям, и Ане на минутку показалось, что и Пелагея, и страшная, но почти ручная гадюка - это мираж, привидевшийся усталому мозгу. Но рука нащупала в кармане куртки пузырёк, и стало ясно, что действительность иногда преподносит сюрпризы почище всякого бреда.
И вот сегодня состоялась первая встреча Ксении с Пелагеей. Мищенко, ещё под впечатлением того, как Дёмина без всяких лекарств, буквально за пару минут успокоила больную, сразу же позвонил мужу Ксениии и, получив согласие, назначил первый сеанс на пятницу.
Аня, прихватив по дороге свою ассистентку (Пелагею), подъехала к клинике в половине пятого. Предупреждённый охранник открыл ворота, и Джип Дёминой беспрепятственно доехал до нужного корпуса.
Там их ждала делегация во главе со старшим Мищенко и его сыном.
- Вот, - обвёл вокруг руками Егор Петрович, - всем миром ждём.
- И напрасно, - недовольно поморщилась Дёмина. – Я врач, а не фокусник. Со мной пойдёт только моя ассистентка.
- Как скажете, - разочарованно протянул главврач. – Всецело на вас полагаюсь. Вот только медсестру у дверей оставлю на всякий пожарный.
- Ну, вы хотя бы расскажите нам, чем собираетесь заниматься, - вмешался младший Мищенко, выходя вперёд и нависая над невысокой докторшей.
- Гипнотерапией, - туманно ответила Аня. – Детали можете прочитать в моей диссертации.
После этого, Дёмина мягко, но решительно отодвинула его в сторону и открыла дверь, пропуская вперёд Пелагею.
Оказавшись в комнате, Аня в первую очередь заклеила пластырем глазок видеокамеры. Пелагея сначала удивлённо следила за её действиями, но потом, сообразив зачем это, удовлетворительно кивнула головой.
Ксения, казалось, не заметив их прихода, безучастно смотрела в окно.
Аня попыталась поздороваться с ней, но наткнулась на полное нежелание идти на контакт.
- Ничего, - успокоила Пелагея, подливая в стакан с минеральной водой ярко- зелёную жидкость из пузырька, - сейчас она уснёт, и мы с ней пообщаемся.
Ксения послушно выпила воду и дала уложить себя на кровать.
- Я с ней говорить буду, но ты ничего не поймёшь, - пояснила свои действия Пелагея, садясь на стул рядом с Ксенией и беря её за руку. – Прохор мне говорил, что ты сильная, но я буду одна – для этого много чего знать надо, если захочешь, потом научу.
Пелагея прикрыла глаза, и через пару минут невозможно было понять: то ли она крайне сосредоточена – то ли спит.
Зато Ксения спала уже сном младенца. На её обычно бледном лице появился розовый румянец, а дыхание стало ровным и глубоким.
Вдруг Пелагея заговорила. Аня не понимала ни единого слова, но завороженно слушала незнакомую речь. Так люди, не знающие языков, слушают иностранные песни, внимая не только музыке, но и певцу.
Дёмина не заметила, как пролетели полтора часа. Она очнулась от того, что Пелагея замолчала, и наступила тишина, нарушаемая негромким стуком дождевых капель, барабанящих в окно.
- Больше нельзя, поехали, - устало скомандовала Пелагея, поднимаясь со стула. – Она теперь до утра проспит, да и мне отдохнуть не мешает.
Аня договорилась с Егором Петровичем о следующем сеансе и, прихватив свою псевдоассистенку, отправилась домой. Как только клиника скрылась из виду, Пелагея попросила остановиться и, устало махнув рукой на прощанье, растворилась в почерневшем лесу. А когда Аня выехала на дорогу, ведущую к городу, ночная тьма уже окончательно захватила власть.

***

Василий Ильич Дерябин уже неделю ездил домой только чтобы немного вздремнуть, привести себя в порядок и переодеться. Жена жила с семьёй старшей дочери на даче, и заботы о двух внучках не давали ей возможности вырваться в город. Младшая – студентка - каникулы проводила в городе, но жила в совершенно отличном от Василия Ильича временном режиме: как бы поздно он ни пришёл, её ещё не было, и независимо от того, когда полковник уходил на работу, дочь крепко спала.
Вот и сегодня, сполоснув водой лицо, Дерябин посмотрел в зеркало на свои воспалённые от недосыпания глаза и с тоской подумал, что сегодня уже вечер пятницы, а значит, выходные снова накрылись медным тазом. Но если на личном фронте ему приходилось довольствоваться лишь переговорами с женой по телефону, то на работе всё было наоборот: операция, хотя и не дала пока конкретного результата, развивалась вполне успешно. После доклада Лазутина наверх о «последних достижениях» ему всыпали по первое число, но зато дали карт-бланш на подключение всех необходимых для расследования служб конторы.
Николай Николаевич, как в народе называют службу наружного наблюдения, не подвёл. Топтуны смогли пропасти такого зубра, как Огородников, так, что он и ухом не повёл. С Ильёй Сеченовым было проще: его встреча с Папаней не осталась незамеченной, и хотя содержание переговоров выяснить не удалось, местные ребята в данную минуту следили за двумя бугаями, нанятыми неким Филимоновым по кличке Филин - сотрудником охранного предприятия «Сокол». По какой-то причине Папаня своих людей в этом деле светить не хотел.
Эти пинкертоны, загнав машину во двор дома доктора Дёминой, уже второй час безвылазно сидели в старенькой шестёрке, не рискуя даже закурить.
Следящим за ними чекистам был дан приказ: вмешаться, только если жизни Дёминой будет угрожать опасность. А пока все ждали: Дерябин - известий, горчинские оперативники - действий, а бандиты - Дёмину.

18. Похищение.

Дёмина подъехала, когда уже было совсем темно. Припарковав машину недалеко от бандитской шестёрки, она устало выбралась из неё и пошла к подъезду. Отойдя метров на пять от автомобиля, Аня вспомнила, что не включила сигнализацию, обернулась и увидела перед собой двух громил, бесшумно подкрадывающихся к ней сзади. Она среагировала мгновенно. Куда делась усталость? Тело само приняло слегка расслабленную боевую стойку, а правая нога пошла вперёд, и первый из нападавших получил удар кроссовкой в голову. Второй бандит замер от неожиданности и не успел ещё захлопнуть раскрытый от удивления рот, как Аня провела удар рукой в пах, не совсем удавшийся в драке с Фёдором. В этот раз всё прошло, как по нотам: отморозок задохнулся от боли и, тихо всхлипнув, повалился на своего подельника, а Дёмина кинулась в подъезд, не собираясь проверять, сколько человек прибыли по её душу.
- Как тебе это понравилось? – спросил молоденький фсбешник своего более старшего товарища. – Брюс Ли отдыхает.
- Тут уж больше подходит Никита, - усмехнулся старшой и нажал на мобильнике кнопку быстрого набора.
- Продолжайте слежку, капитан, - приказал полковник Дерябин, выслушав сообщение о неудавшемся нападении. – Обо всём докладывайте мне. Да, вызовите ещё людей – проследить за теми, кто приедет забирать этих придурков.
- Кого ж я найду ночью в пятницу, товарищ полковник? - взмолился капитан. – Все уже дома спать собираются.
- Выбирай: или ты решаешь этот вопрос, или я звоню твоему начальнику, чтобы он лично ехал тебе на подмогу. Доложишь через пять минут, - Дерябин отключился, а капитан тяжело вздохнул.
- Звони своему приятелю, лейтенант, пусть прихватит Стрельникова и мухой сюда, - отдал приказ капитан, не глядя на напарника.
- Так они куда-то с девчонками собирались? Наверно, и поддали уже, - растерялся лейтенант, не зная, что хуже: гнев капитана или друзей.
- Ты хочешь, чтобы полковника Выскобойникова сюда дёрнули?
Представив появление в этом дворе в одиннадцатом часу начальника отдела, лейтенант покорно начал набирать номер.
- Сейчас будут, - угрюмо сообщил он капитану, выслушав от товарищей всё, что они о нём думают. – Поддатые, как я и говорил.
- Сбегай-ка, братец, на ту сторону, посмотри, есть ли свет в окнах, - приказал капитан. – Странно: ни в прихожей, ни на кухне даже проблесков не видно.
Запыхавшийся Серёжа вернулся через пару минут и доложил, что в комнатах тоже тёмные окна.
- Ваше приказание выполнено, товарищ полковник, - доложил капитан Дерябину. – Тут одна неувязочка – прошло уже десять минут, а Дёмина, похоже, в квартире не появлялась – нигде света нет.
- Звони ей на домашний и мобильный. Ответит - чего-нибудь соври, нет - проверяй квартиру. Тех двоих забирайте: уже ясно за ними никто не придёт.
Капитан помог напарнику надеть браслеты на зашевелившихся бандитов и рванул вверх по лестнице.
Николай так и не вернул ключ Дёминой и перед самым отъездом попросил сделать это капитана Нестеренко. Тому тоже было всё недосуг, а вот сейчас он и пригодился. Звонок несколько раз проиграл мелодию, но никто так и не откликнулся. Открыв дверь, капитан позвал докторшу по имени и не получил ответа. Тогда он, не зажигая света, быстренько осмотрел квартиру, убедился, что Дёмина тут не появлялась, и большими прыжками побежал вниз.
Филин ждал, чем закончится операция, в подъезде. Он не собирался вмешиваться, и для этого подготовил отход через бывшую котельную. Через маленькое запылённое окошко входной двери видно было не очень хорошо, но то, как Дёмина расправилась с его исполнителями, не увидеть было невозможно.
- Твою мать, - процедил он сквозь зубы и вместо того, чтобы смыться, как намеревался вначале, достал электрошокер.
Аня, как вихрь, ворвалась в подъезд, но, как видно, лёгкая победа сыграла с ней злую шутку. Она потеряла бдительность и успела лишь заметить, что от закутка, где располагалась дверь в котельную, к ней двинулась тёмная фигура, протягивая неестественно длинную руку. Острая боль пронзила спину, и она, потеряв сознание, упала на пол.
Филин подхватил её, перекинул через плечо и спустился в чернильную темноту подвала, аккуратно прикрыв за собой дверь. Докторша весила не много, но то, что бывший сержант – десантник последнее время редко появлялся в тренажёрном зале, сказывалось. К жёлобу, по которому раньше спускали уголь, он подбежал, уже слегка запыхавшись, но сумел добраться по скользким, обитым кровельным железом доскам до окна с первого раза. Загрузочное отверстие выходило в небольшой закуток, не просматриваемый со двора. Слежки Филин не заметил, но считал, что шум драки наверняка привлечёт внимание жильцов, которые могут вызвать милицию. Поэтому самый лёгкий путь через ворота был заказан.
Предстояло преодолеть двухметровый забор, что проделать с грузом не так уж просто. Помогла военная привычка к обстоятельности: готовя пути отхода, Филин заранее припас два деревянных ящика – по одному с каждой стороны. Высоты подставки хватило как раз, чтобы положить обмякшее тело докторши на крышу киоска, прилепившегося к внешней стороне забора. Проделав это, Филин легко перемахнул через препятствие, нашёл второй ящик и, приставив его к стенке киоска, стал аккуратно снимать Дёмину с крыши. Но волнистый пластик, слегка нависавший по краю, не выдержав веса, сломался, и тело с маху упало на Филина, увлекая его за собой. Всё б ничего – падать его в армии учили специально, но по дороге левая рука притёрлась к забору и напоролась на торчавший остриём наружу гвоздь. Не спасла даже кожаная куртка: гвоздь, вырвав изрядный клок из кожанки, пропахал глубокую борозду от локтя до кисти.
Осмотрев рану, Филин сразу определил, что, хотя она сильно кровила, артерии не задеты, и решил отложить перевязку на потом. Он подхватил пленницу на плечо, осторожно выглянул из-за киоска и, убедившись, что никого нет, перебежал дорогу и стал спускаться к реке, забирая влево в сторону моста.
Под мостом горел небольшой костёр, вокруг которого сидели три тёмных фигуры. Филин на секунду приостановился, но потом, прибавив скорости, двинул прямо на них. Бомжи еле успели посторониться, когда он промчался мимо, как курьерский поезд, едва не опрокинув в костёр котелок с варевом.
Поднявшись снова наверх, Филин оказался прямо у своей «Ауди», которую оставил на противоположной от дома Дёминой стороне улицы. Сгрузив докторшу в багажник, он отвёз её туда, где ждал заказчик, и отправился домой приводить в порядок руку.
Не успел Филин снять куртку, как приехал Крап.
- Я за тобой, сматываться надо, - заявил он с порога. – Твоих обормотов ФСБ повязало. Папаня приказал отвезти тебя в деревню, пока шум не утихнет.
Филин, не говоря ни слова, достал наличность, приготовленную на такой вот случай, кинул в сумку кое-что из одежды, туда же сунул аптечку, и, выбежав во двор, сел в машину рядом с Крапом.
- Говорил я Папане - нельзя с Анькой связываться, - нарушил молчание Крап.
- Это почему? – Филин удивлённо посмотрел на приятеля.
- Ведьма она.
- Не знаю, какая она ведьма, но пацанов грамотно положила, - Филин с трудом закурил: рука немного утихла, но давала себя знать при каждом неловком движении. – Ты говорил, что ребят контора повязала. При чём тут колдовство?
- У меня похоже было. Мы с Птахой к ней подъехать хотели. Мало того, что ничего не получилось, так потом железной трубой по башке огребли, да ещё в ментовке отметелили за милую душу.
- Чёрт её знает. Я вон тоже на ровном месте руку распорол, - задумчиво протянул Филин. Потом, выбросив недокуренную сигарету, достал аптечку и стал обрабатывать рану.
Крап всматривался в еле заметную даже при дальнем свете фар дорогу, вспоминая события пятнадцатилетней давности.
Аня очнулась от боли в руке. Ещё окончательно не придя в себя, она поняла, что ей что-то вкололи. В голове опять всё поплыло, но и желанное забытьё не наступало.
- Что ты знаешь о Проводнике? – прогремел у неё над ухом чей-то грубый голос. – Ты должна рассказать мне всё.
Аня, собрав в кулак всю свою волю, приоткрыла веки и увидела в нескольких сантиметрах от себя незнакомое лицо. На совершенно белом фоне выделялись ярко красные губы и тёмные, почти чёрные глаза.
- Это только кажется, - убеждала она себя, - лекарство действует.
Но громовой голос проникал в череп, отдаваясь там невыносимой болью.
- Всё равно тебе придётся сказать, так зачем мучиться? – Эхо этих слов проникало в самые отдалённые уголки мозга, и спрятаться было негде.
- Я не знаю, не знаю! – повторяла она.
- А кто знает? – не отставал голос.
- Доктор Климов знает. Он не умер. Он знает, - Аня понимала, что не должна этого говорить, но так хотелось, чтобы её оставили в покое и перестали мучить этими ужасными вопросами.
Тут её мучитель переключился на кого-то другого, они стали громко спорить, а Аня смогла улизнуть в такое желанное беспамятство.
Её спасителем оказался никто иной, как Папаня.
- Ты чего меня в мутняк втравил, сука!- орал он на оторопевшего Сеченова. – За этой бабой контора ходит, этого мне только не хватало!
- Не должно быть никакой конторы, - оправдывался Илья, в самом деле не понимая, причём здесь ФСБ.
- А как, по-твоему, два моих пацана к ним попали? – сбавил обороты вор, понимая, что заказчик, похоже, не при делах.
- Короче, - обернулся он к своим бойцам, которые до его прихода помогали Сеченову, - берите бабу и подкиньте в больничку, да сами не засветитесь. Ребята там тачку левую подогнали, можете потом её бросить.
Один из парней взял Дёмину на руки и понёс её к выходу, а его товарищ шёл вперёди, открывая по дороге двери.
- А у тебя, милок, - Папаня снова обратился к Илье, - есть час, чтобы исчезнуть из города.
Сеченов, ни слова не говоря, почти побежал на улицу, доехал с случайным частником до автовокзала, где нашёл таксиста, согласившегося отвезти его в областной центр. Успокоился он только тогда, когда они выехали на междугородное шоссе, и поклялся себе, что обязательно сходит в церковь и поставит свечку в благодарность за своё чудесное спасение.
А ведь точно, была у Папани мысль прикопать пришлого на болоте, но прикинул, что за большими деньгами наверняка стоят серьёзные люди и решил не связываться.
Чекисты, оставив одного из вновь прибывших сторожить двух неудачливых похитителей, стали искать Дёмину. Почти сразу Нестеренко отыскал вход в котельную и, на четвереньках пройдя по желобу, вылез в укромный уголок за углом дома. В глаза ему бросился заготовленный ящик у забора со следами свежей грязи на нём. Тут же он услышал с другой стороны ограды возбуждённые голоса лейтенанта и его напарника, отыскавших клок кожаной куртки на гвозде и кровавую полосу, прочерченную Филином по доскам забора.
Нестеренко перелез на их сторону и кинулся вслед своим подчинённым, которые по следам похитителя уже двигались в сторону моста.
Отпечатки обуви, оставленные похитителем, были чёткие и глубокие, и как бы в подтверждение их подлинности отмечены капельками крови.
- Сам мужик здоровый и плюс докторша, - сказал капитан, поравнявшись с Сергеем. - Вон какую колею пропахал.
Тут они наткнулись на бомжей, ещё не пришедших в себя после маршброска Филина.
- Наверх побежал, - возбуждённо, но негромко проговорил увидевший преследователей первым худой носатый мужчина в зелёном солдатском бушлате и для убедительности махнул куда-то в сторону рукой.
- Один был? – переводя дыхание, спросил Нестеренко.
- Кого-то на горбу пёр. Пацанёнка, а может бабу.
- Лейтенант, опросите свидетелей, а мы со Стрельниковым попробуем достать его, - на ходу крикнул Нестеренко, взбираясь по крутому склону и хватаясь за траву, чтобы сохранить равновесие.
Но всё это было напрасно, Филин уехал отсюда, когда капитан ещё корячился в желобе для угля. У Сергея тоже урожай был небогатый, бомжи бубнили одно и то же: громадного росту и кто-то болтался на плече.
Так что минут через двадцать подкрепление поехало догуливать, а капитан с помощником повезли задержанных в управление. Нестеренко уже позвонил Дерябину, и хотя тот ничего не сказал, а только обещал перезвонить позже, ничего хорошего для себя от сегодняшней ночи капитан не ждал. Он даже стал прикидывать, к кому обратиться насчёт работы в частных структурах, и с удивлением обнаружил, что думает об этом с облегчением.
На этот раз менять работу Нестеренко не пришлось. Не успел он войти в кабинет, как снова позвонил Дерябин.
- Разнос я тебе, капитан, делать не собираюсь, - со старта заявил он, - но Дёмина на твоей совести. Судя по словам свидетелей, докторша была без сознания, да и похититель ранен. Значит, есть шанс, что они обратятся за медицинской помощью. Больниц у вас немного, так что действуй. О результатах доложишь.
Нестеренко приказал лейтенанту отправить задержанных в камеру и спускаться к машине. Когда они отъезжали от управления, начал накрапывать дождик, мелкий и частый. Этого вполне хватило, чтобы настроение и так не очень хорошее скатилось к нулю, и в голову опять полезли мысли о смене работы.
Медицинских учреждений, работающих ночью, в Горчине было не то что немного, а всего одно – приёмное отделение при районной больнице. Там их встретила сонная тишина. Под освещённым козырьком, по которому барабанили капли усилившегося дождя, стояла машина скорой помощи, а рядом на лавочке покуривал небритый парень в белом халате.
- Я фельдшер Антипин, - с охотой доложил он фээсбэшникам, когда те, предъявив документы, поинтересовались, кто поступал сегодня вечером. – Часа полтора назад парень на машине приезжал, его собака укусила. Обработали рану, как положено, укол сделали.
- Где рана была? – со слабой надеждой спросил Нестеренко.
- На левой…, точно, на левой ноге, - подумав, уверенно ответил Антипин.
Потом фельдшер проводил их внутрь и представил остальным членам бригады скорой помощи. Капитан остался побеседовать с врачами, а лейтенант, в сопровождении словоохотливого фельдшера, отправился осмотреть комнаты приёмного покоя и побеседовать с регистраторшей, которая ночью совмещала функции телефонистки и отвечала на срочные звонки по 03.
Так ничего и не добившись, они уже хотели отправляться восвояси, когда под козырёк выбежал всё тот же Антипин.
- Катьке позвонили только что. В парке на лавочке, прямо у входа, женщина без сознания лежит, - торопливо проговорил он.
- Садись, покажешь, - крикнул капитан, открывая дверцу служебной «Волги».
- Ты разворачиваться дольше будешь, - отмахнулся Антипин. – Это ж вон там за углом через дорогу.
Они втроём побежали в указанном фельдшером направлении. Лейтенант попытался по примеру Антипина перепрыгнуть несущийся у самого бордюра поток грязной дождевой воды, но подскользнулся и обеими ногами угодил в самую глубину. Капитан даже не стал и пробовать избежать этой участи, а смело шагнул в лужу чувствуя, как ботинок наполняется холодной водой.
Из-за дождя фонарь над лавочкой, на которой скорчилась маленькая фигурка, давал очень мало света, но капитан ещё издалека узнал её – это была Анна Дёмина.
- Порядок, - крикнул Антипин, проверив у неё пульс.
Нестеренко хотел снять пиджак, чтобы укрыть докторшу от дождя, но, коснувшись пальцами промокшей насквозь материи, решил, что от этого будет только хуже. Быстрее всех сориентировался Сергей, он взял женщину на руки и медленно пошёл к выходу из парка. Долго идти ему не пришлось: в проёме арки, как будто из ничего, возник автомобиль скорой помощи, и лейтенант с помощью врача и Антипина положил Дёмину на носилки через открытую боковую дверь. Машина тут же отъехала, а чекисты, проклиная погоду, не спеша потрусили к зданию больницы.
- С Дёминой всё в порядке, она спит, - сообщил им врач. - Девочки переодевают её в сухое, а потом возьмут кровь на анализ, чтобы узнать, что за гадость ей вкололи.
- А когда будет результат? – осведомился капитан.
- Завтра, и то только, если вы сумеете уговорить кого-нибудь из лаборатории выйти на работу в выходной. И поговорить с больной можно будет не раньше утра. Так что шли бы вы домой, не ровён час простудитесь, - посоветовал Нестеренко доктор.
О том, чтобы оставить Дёмину одну, не могло быть и речи. Капитан хотел отправит домой Сергея, но лейтенант не хотел даже слушать. Решили, что первым приводить себя в порядок поедет Нестеренко, а через пару часов он сменит своего подчинённого.
Аня всё это время находилась в каком-то забытье. Она чувствовала, как её куда-то везут, ощущала холодные струи дождя, лёжа в парке на жёсткой лавочке, но не могла ни очнуться, ни пошевелиться. Только когда чьи-то ласковые руки сняли с неё мокрую одежду, одели тёплую сухую рубашку и уложили в постель, укрыв колючим, но таким приятным одеялом, Аня уснула по настоящему: крепко и без сновидений.

***

Когда пришло сообщение от Сеченова, Павел Огородников в первую очередь проверил всё, что было у него на доктора Климова. Он прочитал полученную из ФСБ информацию и подивился её скудности. Правда тому была уважительная причина: Климов считался мёртвым, хотя тела так и не нашли.
Павел хотел поручить Илье продолжить работу по этому делу, но получил категорический отказ. Но, как говорится, свято место пусто не бывает. Огородников так же втёмную нанял частного детектива для того, чтобы разыскать пропавшего доктора. Тот немного посомневался – не каждый день предлагают найти покойника, но, получив солидный аванс, согласился.
Смолянитский не очень был доволен темпом расследования, однако начальник службы безопасности сумел втолковать ему, что, соблюдая такой уровень конспирации, какой требовал шеф, не очень-то развернёшься. Пришлось согласиться, что единственный реальный шанс продвинуть дело – это разыскать покойного доктора Климова.
И опять в Горчин ехал человек, сам того не зная, искать Проводника.

19. Активная оборона.

Как ни старался Миша, по мокрой дороге они добрались до Горчина только к концу рабочего дня. Тенин ещё с дороги позвонил Ане, но оказалось, что после работы она занята в клинике у Мищенко и вернётся домой поздно. Рыбаков тоже не смог выкроить время для Алексея, и они договорились встретиться утром.
В «Митькин луг» Тенин не поехал: с лечением было покончено, а оставшиеся в палате вещи можно забрать и завтра. Они сняли двухместный номер в гостинице, досадуя, что пропал весь вечер. Алексей сделал ещё несколько попыток дозвониться до Ани, но она не отвечала, а потом незаметно подкралась ночь.
Они поужинали в буфете и отправились в номер, где Миша, предусмотрительно запасшийся детективами, завалился в койку с книжкой, а Алексей стал смотреть убогую программу местного телевидения.
Это занятие ему скоро надоело, и он решил попробовать уснуть. Но вместо успокоения Алексей почувствовал, что где-то в глубине сознания у него появилось тревожное чувство, которое разрасталось с каждой минутой.
- Не могу спать, - сказал он оторвавшемуся от детектива Мише. – Пойду, прогуляюсь.
Неделин тут же бодро вскочил на ноги и стал одеваться.
- Не надо, Миша, - остановил его Тенин. – Я, возможно, в гости зайду. Тут совсем рядом.
- Понял, - Михаил с видимым удовольствием рухнул назад так, что пружины жалобно взвыли под его крупным телом.
- Ишь разжирел, - усмехнулся Алексей, застёгивая молнию на куртке, - кровать чуть не сломал.
- А вот напраслины не надо, - Неделин оглядел себя. – Вчера только взвешивался: всего на кило больше.
- Через полчаса, максимум – час вернусь, - бросил Тенин, выходя из номера.
Несмотря на лето, на улице было промозгло и холодно. Алексей, отворачиваясь от ветра, пересёк площадь, подождал, пока проедет появившаяся откуда-то сбоку «Ауди», и перебежал дорогу, направляясь к воротам аниного дома. Остановившись недалеко от подъезда, Тенин обратил внимание на направляющегося туда мужчину среднего роста и крепкого сложения. Тот уже скрылся за дверью, когда до Алексея дошло, что анин сосед очень похож на одного из тех, с кем он прослужил большую часть жизни.
Он огляделся и сразу заметил знакомый джип, снова с надеждой глянул вверх, но оба выходящих во двор окна докторши были абсолютно тёмными. Тенин вернулся на улицу и обошёл дом с внешней стороны, но и там не было видно ни одного проблеска света в двух крайних окнах четвёртого этажа.
Из-за притулившегося к забору киоска, запертого крест - накрест двумя стальными полосками с тяжёлыми амбарными замками на концах, вышли два мужика, что-то негромко, но энергично обсуждавших и, подсвечивая себе фонариком, стали спускаться к реке.
Алексей уже хотел уходить, как из-за угла киоска вынырнул третий мужичок и почти бегом устремился за теми двумя. Тенину даже показалось, что это тот же предполагаемый коллега, что несколько минут назад заходил в анин подъезд. Но по здравому размышлению решил, что обознался, и вернулся в гостиницу. Аня спит, придётся подождать до завтра.
Миша уже спал, уронив на пол книжку. Алексей тихонечко, стараясь не разбудить соседа, разделся и лёг в постель, но ещё долго ворочался, прежде чем уснуть, не понимая, откуда взялось это тревожное чувство.
Утром, едва Тенин открыл глаза, вернулось давешнее странное беспокойство. Михаил проснулся раньше него и уже снова был поглощён чтением детектива.
- Как ты можешь читать эту чепуху? – Алексей потянулся и сел, глядя в окно на серое неприветливое небо.
- На работе всё время мозги работают, - Неделин оторвался от книжки и положил её вверх переплётом себе на грудь. – Если и вместо отдыха их напрягать, свихнуться запросто можно.
Они сделали зарядку, приняли по очереди душ и помогли гостиничному буфету в выполнении плана, а стрелки часов только подползали к восьми часам.
- Можно звонить, - заявил Миша, переодеваясь для выхода в город.
- Куда звонить? – удивился Тенин.
- Шеф, да что мы, как школьники? – с досадой сказал Неделин. – Я в машине ждать буду.
Алексей посомневался и положил мобильник в карман.
- Действительно, глупо получается, - подумал он. – Хожу вокруг дома, как влюблённый подросток, названиваю каждые пять минут.
Из гостиницы Тенин вышел уже тем самым шефом, которого Неделин хорошо знал.
- В клинику, - отрывисто скомандовал он, усаживаясь рядом с Михаилом.
«Митяев луг» провожал Алексея, как родного. Тенин приехал немного раньше, чем было договорено. Это время до встречи с главврачом Алексей посвятил тому, что раздал подарки сёстрам и нянечкам, тайно сунул бутылку коньяка футбольным фанатам. Но пациентов клиники радовали не столько подарки, сколько живой пример того, что надежды сбываются.
Наконец Миша понёс вещи Алексея, скопившиеся в палате за время болезни в машину, а сам Тенин отправился к Рыбакову, высматривая по дороге Аню. Документы были уже готовы, так что все формальности они уладили за десять минут.
- Сейчас доктор Ганеев поднесёт выписку из истории болезни, и всё – вы здоровый и свободный, - подвёл итог Семён Михайлович.
- А почему не Анна Александровна? Ведь она мой лечащий врач, - удивился Алексей. – Да и попрощаться хотел, поблагодарить.
-Так вы ничего не знаете!? – всплеснул руками Рыбаков. – Она в больнице.
- Что с ней? – голос Тенина предательски дрогнул.
- Какая-то тёмная история, - пожал плечами главврач. – Меня к Дёминой не пустили, у палаты милиционер сидит. Но я у дежурного врача узнал: с ней уже всё в порядке, возможно сегодня выпишут.
В кабинет вошёл Ганеев с папкой в руках.
- Привет всем, кого не видел! – жизнерадостно улыбнулся он прямо с порога. – Вот ваша выписка, господин Тенин. Ну, и желаю больше к нам не попадать.
Рыбаков усмехнулся двусмысленности пожелания молодого доктора и протянул Алексею руку.
- Горсад знаете? – вместо слов прощания спросил он.
- Знаю, - пожимая главврачу руку, сказал Тенин.
- Больница рядом, буквально за углом.
Алексей попрощался с Ганеевым, быстро вышел из кабинета и сбежал вниз по лестнице к выходу.
- Куда едем? – Неделин включил зажигание.
- В районную больницу. Дорогу я покажу.
- Что-то случилось? – сразу напрягся Миша.
- Дёмина там, в травме, деталей не знаю.
За всю дальнейшую дорогу тишину нарушали лишь указания Тенина.
- Слева от нас дом, в котором проживает доктор Дёмина, - на всякий случай заметил Алексей. – А мы на следующем светофоре налево, там спросим.
Спрашивать не пришлось. Их обогнала скорая, оставалось только не потерять её из виду.
- Ты меня здесь подожди, - Алексей не хотел, чтобы Миша заметил, как волнуется его железный начальник.
- Нет, шеф, я с вами, - Неделин вылез из автомобиля. – Сдаётся мне, что я вам там пригожусь.
Тенин не стал спорить, и в приёмный покой они вошли вместе.
- Милая девушка, - взял на себя инициативу Миша, склонившись к окошку регистратуры, - где тут у вас травматологическое отделение?
- Прямо по коридору и направо, - выпалила юная регистраторша, с восторгом глядя на улыбающееся мишино лицо. – А вы к кому?
- Нам Дёмина нужна.
- Ой, а к ней никого не пускают, - огорчилась девушка и доверительно добавила. – Около её палаты даже милиционер сидит.
- Нам можно, - уверенно сказал Неделин, - мы родственники.
- Вы только халаты оденьте, - девушка глянула на мощную фигуру собеседника и стала копаться в стопке белья.
Алексей во время всего разговора стоял в стороне, удивляясь, как это ловко у Миши всё получается.
- Вот возьмите, самые большие, - виновато сказала, наконец, она, протягивая два сложенных белых халата.
- Ничего, мы аккуратненько, - успокоил её Михаил.
Халат не застёгивался не только на широкой мишиной груди, но и у менее габаритного Тенина.
- На кого они рассчитывают? – недовольно проворчал Неделин, с трудом протискивая руки в узкие рукава. – У них что тут одни недомерки?
Палату Дёминой они узнали сразу по скучающему около неё на стуле молоденькому сержанту.
- Вы куда? – вскочил милиционер, пытаясь своим телом (вот ему халатик был впору) загородить им дорогу. – Не положено.
- Мы родственники, - заявил Миша, оттесняя охранника в сторону.
Алексей прошёл в палату, прежде чем милиционер успел обежать Неделина.
- Лёша! – обрадовалась Аня, увидев Тенина.
- Ну, как ты? – Алексей впервые увидел перед собой не властную докторшу, а похожую на девчонку женщину, которой требовалась помощь.
- Забери меня отсюда, - жалобно попросила она. – Я домой хочу.
После этих слов даже вся милиция Горчина не смогла бы остановить влюблённого подполковника.
- Миша, - выглянул он в коридор, - принеси типовой договор из машины.
Заполнив принесённый Неделиным бланк, Тенин протянул авторучку Ане.
- Подпиши там, где стоят галочки, и ты станешь клиентом моего охранного предприятия.
Аня, не читая, подмахнула договор, и в ту же минуту в палату вошли врач и невысокий мужчина с красными от недосыпания глазами.
- Капитан Нестеренко, - представился вошедший и предъявил знакомое Тенину удостоверение. – Прошу объяснить, что вы здесь делаете?
- Подполковник в отставке Тенин, - представился Алексей и показал своё ЧОПовское удостоверение. - Осуществляю мероприятия по охране своего клиента Дёминой Анны Александровны.
- Что-то хреново вы её охраняете, подполковник, - ухмыльнулся капитан.
- Ну, а это уже не ваше дело, - отрезал Тенин и повернулся к врачу. – Мы можем забрать больную домой?
- Никаких противопоказаний нет, - смутился врач, небольшого роста человечек с обширной слегка замаскированной остатками волос лысиной, и покосился на Нестеренко.
- Никуда она отсюда не поедет, - решительно заявил капитан.
- На каком основании вы насильственно удерживаете мою клиентку? – мрачно спросил Тенин.
- Кто вы такой, чтобы я перед вами отчитывался? – скривил губы Нестеренко.
- Тогда объясните это мне, - подала голос Аня.
- Я отвечаю за вашу безопасность.
- Интересно перед кем?
- Перед государством.
- Тогда покажите мне документ, согласно которому государство поручило вам отвечать за мою безопасность.
В палате повисло молчание. Врач нервничал и потел, поминутно вытирая носовым платком пот на своей лысине. Нестеренко скрипел зубами от злости: он получил прямой приказ от полковника Дерябина удерживать Дёмину в больнице до его приезда.
- Попрошу всех выйти из моей палаты, - нарушила молчание Аня. – Мне надо переодеться.
- Если вы уйдёте из больницы самовольно, то не получите больничный, - взвизгнул врач, опять покосившись на Нестерова.
- Придётся рискнуть, - рассмеялась Дёмина.
- Одежду выдать некому, - продолжил нервный доктор.
- Думаю, моя курточка будет в самый раз, - Неделин протянул Ане нейлоновую куртку и встал у кровати, закрывая собой женщину. – Побыстрее одевайтесь, на улице дождь собирается.
Тут уже было не до стеснений. Аня вскочила на ноги и закуталась в мишину куртку, которая выглядела на ней, как великоватое пальто.
- Разрешите пройти, - Михаил осторожным, но решительным жестом отодвинул всех, находящихся в палате, освобождая Ане дорогу к выходу.
Только успели они захлопнуть дверцы автомашины, как в крышу ударили первые капли дождя.
Аня, ещё раз оглядев свой наряд, засмеялась первой, к ней присоединился Алексей, и, не удержавшись, прыснул Миша.
- Я думала, что этого Нестеренко удар хватит, - всхлипывала от смеха Аня. – После мишиного «разрешите пройти» он просто багровым сделался.
- А доктор, по-моему, расплакался, когда мы ушли, - откровенно гоготал Неделин.
- Надо подумать, что делать дальше, - продолжая улыбаться, слегка остудил общее веселье Тенин.
- Сначала домой: душ и одежда, - решительно заявила Аня.
- А ты не боишься, что Нестеренко вернётся за тобой более подготовленным? - уже серьёзно спросил Алексей. – Возобновит дело по смерти Потина, или ещё что-нибудь.
- Что же я теперь всю жизнь прятаться буду? – воскликнула Аня. – Да, если подумать, зачем я им нужна?
- Они считают, что ты что-то недоговариваешь насчёт Проводника. А также им интересно, чего хотели от тебя бандиты.
Они ещё не закончили спорить, а Миша уже заруливал во двор аниного дома.
- Анне Александровне переодеться нужно, - ответил он на удивлённый взгляд Тенина. - Опять же, как мне без курточки?
Алексей покачал головой, но возражать не стал.
- Оставайся в машине, - приказал он Михаилу. – Если что – свистнешь.
На этот раз со стороны Неделина возражений не последовало.
Аня с опаской оглядела двор, но дождь разогнал всех по квартирам – удивляться её экзотическому наряду было некому. Она решительно выскочила из машины и только тут заметила, что на ногах у неё больничные шлёпанцы, совершенно не приспособленные для прогулок под дождём. Но выбирать не приходилось. Не разбирая дороги, Дёмина рванула к подъезду.
Не ожидавший подобной прыти от своей подопечно, Алексей замешкался и настиг её лишь у входных дверей.
- Погоди! – остановил он Аню за плечо. – Сначала я.
Но опасения были напрасными, до квартиры они добрались без приключений, и Аня дорвалась, наконец, до желанного горячего душа.
Подтверждением тому, что жизнь зародилась в воде, может быть не только её процентное содержание в человеческом теле, но и то, как легко она смывает усталость и заботы. Аня с удовольствием повалялась бы в горячей ванне, но неудобно было перед гостем.
- Что дальше будем делать, мой генерал? – спросила она, выходя в гостиную к Алексею.
- Тут кто-то телефон обрывает, - ответил он. – Сейчас, наверное, опять позвонят.
И в подтверждение его слов раздался неожиданно громкий телефонный звонок.
- Анечка, - услышала она голос Рыбакова. – Я беспокоюсь, как ты там? В больнице мне сказали, что выписалась, я звоню, а тебя всё нет и нет.
- Сейчас всё в порядке, Михаил Семёнович, - успокоила Аня главврача. – В душе была и звонков не слышала.
- А что с тобой приключилось?
- Кого-то очень интересует, что я знаю о Проводнике. Поспрашивали, видят, что пустой номер, и подбросили к больнице.
- Скорей бы вся эта котовасия закончилась, - в голосе Рыбакова слышалась смертельная усталость от непрекращающихся волнений.
- Скоро закончится, - не удержалась Аня, у которой от сочувствия просто защемило сердце. – Пока удалось перекрыть его возможности на пару дней, но скоро он уже ничего не сможет, поверьте мне.
- О чём это ты? – удивился Михаил Семёнович, и Аня поняла, что, расчувствовавшись, наговорила лишнего.
- При встрече всё объясню, - срочно свернула она тему. – До свидания.
- Может, ты и мне объяснишь, что всё это значит? – заинтересовался Алексей, оказавшийся в роли невольного слушателя. – Когда и почему всё это закончится?
- Помнишь, я тебе про больную рассказывала? Так вот мы её с сестрой Прохора лечить начали. Пока только один сеанс был. Ещё два – и чудеса кончатся.
- Как-то больно просто, - засомневался Алексей.
- Если бы своими глазами не увидела, тоже не поверила.
Последнюю фразу Дёмина прокричала уже из ванной, преодолевая шум фена, которым сушила волосы. Через пять минут она снова появилась перед Тениным, полностью экипированная на случай любой погоды, и с мишиной курткой в руках.
- Поехали, - скомандовала Аня. – Поедим где-нибудь в городе, можно было бы и дома, да перед Мишей неудобно.
Пообедали они всё в том же гостиничном буфете. Не так вкусно, зато они там были практически одни. Алексей не думал, что кто-то повторит попытку похищения, но, обжёгшись на молоке, дул на воду.
Оставшееся до посещения клиники Мищенко время провели в номере. Алексей сделав ряд звонков, выяснил имя лучшего горчинского адвоката и, заручившись рекомендациями, позвонил ему.
Эдуард Давыдович Горский воспринял возможность потягаться с местными силовиками почти с восторгом. Он предложил немедленно встретиться, но на это сегодня уже не оставалось времени, и решено было отложить встречу на завтра.
После очередного поворота дороги открылся великолепный вид на Зелёное озеро и хорошо отремонтированный пионерский лагерь механического завода, ставший теперь вотчиной Егора Петровича Мищенко. У дороги голосовала женщина, и предупреждённый Аней заранее Михаил притормозил, чтобы подобрать «ассистентку».
Сеанс непонятной терапии ничем не отличался от предыдущего: то же сонное зелье вначале и заунывное пение на незнакомом языке в течение всего остального времени.
- Всё, - очнувшись от транса, объявила Пелагея, - послезавтра всю гадость из неё выведем, потом недельку покоя, и она будет здорова. Но в следующий раз надо поближе к земле быть. Скажи, чтобы палатку где-нибудь в кустах поставили.
Ксения дышала глубоко и ровно, а на её обычно бледных щеках появился лёгкий румянец. Деминой и без специальных исследований было ясно, что дело идёт на поправку.
Аня вышла из палаты в задумчивости, она не очень представляла, как объяснить Мищенко, для чего им понадобилась палатка.
- Анна Александровна, можно вас на минутку? - окликнул их в коридоре, неизвестно откуда появившийся Егор Петрович.
Пелагея пошла дальше к выходу, а Аня завернула в, предупредительно открытую главврачом дверь кабинета.
- Послезавтра последний сеанс, - устало сообщила она, усаживаясь на стул напротив хозяина.
- Не уверен, что он состоится, - резко переменив тон, откликнулся Мищенко. – Что это за шаманство?
Он повернул к Дёминой экран телевизора и продемонстрировал отрывок из записи прошедшего сеанса. Тут только Аня вспомнила, что забыла заклеить глазок видеокамеры.
- Состоится, Егор Петрович, состоится, - просто лавры достанутся не вашей клинике, а той, куда муж Ксении её переведёт.
- Хорошо, - немного подумав, согласился Мищенко. - Но вы гарантируете положительный результат?
- Гарантирую, - уверенно ответила Аня. - В следующий раз понадобится палатка, желательно, в кустах или под деревьями.
Было заметно, что от такой просьбы Мищенко слегка обалдел, но, однако, согласно кивнул головой. Он так и не сказал больше не слова, только проводил Аню взглядом, когда она, попрощавшись, вышла из кабинета.
Пелагея проехала с ними не больше двух километров. Как только огни клиники исчезли за поворотом, она попросила остановить машину и, махнув на прощанье рукой, растворилась в ночном лесу.
Через несколько минут лобовое стекло покрыли мелкие капли воды. Миша решил, что это ветер сорвал воду с обступающих дорогу деревьев, и включил дворники на малой скорости. Однако через минуту стало ясно, что это дождик, не сильный, но очень частый.
- Не хотел бы я сейчас оказаться в лесу, - покачал головой Неделин. – Вашей знакомой там сейчас наверно не очень уютно.
Аня промолчала, почему-то она была уверена, что в этот раз Миша ошибается.

***

Кирилл Кожемякин совсем не походил на своих предполагаемых предков, приземистых могучих мужиков из цеха кожевников. Он был высокий стройный шатен с серыми глазами. Крепость мускулистого тела была не естественной, а развитой часами упорных тренировок. Друзья по институту звали его коротко и скромно – Кир, в точности как персидского царя – завоевателя.
Сколько Кир себя помнил, он всегда хотел стать частным сыщиком, поэтому без колебаний поступил после школы на юридический. Желание это с возрастом не пропало, но появилось чёткое представление, что без опыта работы в правоохранительных органах и знакомств по разные стороны закона мечта так и останется мечтой. Поэтому после университета он пошёл работать в милицию и отпахал опером без малого пять лет.
Кто знает, сколько ещё тянул бы он эту лямку, и чем всё закончилось. Но когда одно из дел, давшихся ему особенно тяжело, развалили по дороге в суд, в наглую уничтожив улики, он пришёл к тяжело вздыхавшему и отводившему глаза начальнику и положил на стол заявление об уходе.
Получив свободу, обменял двухкомнатную квартиру, оставшуюся ему от бабушки, на такую же, но на первом этаже и открыл детективное агенство «Кир».
Хлебнуть пришлось много, пока дело становилось на ноги, но зато на данный момент «Кир» переехал в район солидных офисов, освободив квартиру, и обзавёлся ещё двумя сотрудниками.
Секретарь - Надежда Сергеевна (учительница математики на пенсии) считала себя как минимум госпожой Марпл и очень расстраивалась, что дела шли простые и скучные, не дающие простора уму и воображению.
Виталик, бывший коллега Кирилла, опер с земли, наоборот очень был доволен, что, хотя деньги давались и не легко, но, во-первых, их было больше, чем на государственной службе, а во-вторых, работа была без особых затей.
Проследить за изменниками на личном фронте или по службе, отыскать должника, проверить партнёров по бизнесу или новых работников – романтики во всём этом было не много, но жить можно.
Когда Кирилл получил анонимное предложение разыскать покойника, то первой его реакцией было – отказаться. Но размеры аванса и разъяснение анонима, что доктор Климов нужен как свидетель по уголовному делу, которого просто надо сдать в милицию, заставили сыщика изменить своё решение.

20. Погоня.

Алексей не хотел, чтобы Аня возвращалась в свою квартиру. Можно назвать это интуицией профессионала, проще – дурным предчувствием, но он разрешил ей лишь зайти за необходимыми вещами.
- Ночевать будешь в гостинице, - решительно заявил Тенин.
Что-то было в его голосе такое, что Аня не стала спорить.
Заливающийся телефонный звонок они услышали ещё на лестнице, но пока Аня открывала дверь, звонки прекратились. Алексей вошёл первым и держал спутницу в прихожей, пока не осмотрел всё помещение.
Снова зазвонил телефон, Аня подняла трубку.
- Подруга, это ты? – услышала она голос Ады. – Я уже в милицию звонить хотела – вдруг опять что-то стряслось. Мобильник закрыт, телефон не отвечает, а на дворе уже темно.
- Кругом виновата, - попыталась отшутиться Аня, вспомнив, что, как отключила мобильник по приказу Пелагеи, так и забыла включить его. – У меня всё в порядке, я под надёжной охраной.
- Ну, слава богу! – облегчённо вздохнула Ада. – Смотри, если что, приезжай ко мне – места хватит.
- Спасибо, но не надо.
- Кто с тобой? Тот подполковник, которого ты лечила?
- Угадала, - рассмеялась Аня, представляя, что за мысли сейчас бродят в голове у Ады.
- Тогда я действительно спокойна, - хмыкнула подружка и положила трубку.
- Правильно, что не сказала ей о гостинице, - заметил Алексей.
- Ой, у меня просто вылетело из головы.
- Правильно вылетело. Если ещё кто позвонит, делай вид, что ты дома. Промолчать – не значит соврать, - Тенин озабоченно тряхнул головой. - Что-то нехорошее в воздухе носится.
- Когда же теперь я домой вернусь? – спросила Аня, глядя в шкаф с одеждой.
- Мы всегда можем заехать ещё раз, если понадобится, так что бери только самое необходимое.
Аня кинула в сумку смену одежды, полотенце и туалетные принадлежности, немного подумав, добавила косметичку и флакончик с духами.
Назад шли в прежнем порядке: Алексей немного впереди, а Аня со всеми вещами в двух шагах сзади, чтобы руки охранника были свободны. И это очень ему пригодилось. Уже на выходе дверь в котельную неожиданно распахнулась, и оттуда вылетела тёмная фигура. Тенин легко ушёл от удара, и нападавший со всего маху приложился по стене, высекая обрезком водопроводной трубы, которую держал в руке, сноп искр. Алексей от души рубанул его сзади по шее и, пока противник не очухался, одел ему на руки наручники.
Аня не завизжала со страху, как сделали бы на её месте девяносто процентов женщин, а, бросив сумки, изготовилась к бою. Когда же скоропостижная схватка закончилась, она достала маленький, похожий на карандаш фонарик и протянула его своему защитнику.
Тенин перевернул начинающего шевелиться бугая на спину и посветил ему в лицо. Перед ним лежал, сморщившись от слепящего света, Неделин.
- Что вам от меня надо? – с трудом разлепив губы, спросил Михаил.
- Быстро назад, - скомандовал Алексей, помогая подняться напарнику.
- Это вы, шеф? – искренне удивился Миша, вставая на ноги. – Железки с меня снимите.
- Некогда, - бросил через плечо Тенин и, забрав у Ани ключи, побежал вперёд, прыгая через ступеньку.
Дёмина, подобрав вещички, поспешила следом, оглядываясь на замыкавшего порядок Неделина.
Задёрнув все шторы, Алексей включил свет на кухне и в прихожей, но сам сел на диване в чуть освещенной гостиной.
- Иди сюда, - позвал он Неделина и ловко на ощупь снял с него наручники.
Аня, побросав всё в прихожей, последовала за ними и по привычке чуть не включила свет, но вовремя отдёрнула руку от выключателя.
- Что всё это значит, шеф? – спросил Михаил, потирая попеременно руки и шею. – Какая зараза меня так оприходовала?
- Мою руку не узнал? - изобразил на лице удивление Тенин.
- Да больше и некому, - согласился Неделин.
- Проводник, – скорее не спросила, а констатировала Аня.
- Как точно заметил Миша, больше и некому, - подтвердил Алексей.
- Может, и мне объясните? – Неделин плюхнулся в кресло и снова схватился за шею. – Или я тут вроде мальчика для битья.
- Кое - кто в этом городке умеет управлять людьми на расстоянии, - с неохотой выдавил Тенин, прекрасно понимая, какая последует реакция на это его сообщение.
- Никогда фантастику не любил, - Михаил решил: шеф не хочет ничего объяснять и неудачно шутит.
- Фантастику, говоришь, - недобро усмехнулся Алексей и тело его съехало вниз по спинке дивана.
Неделин поднялся из кресла, снял с себя куртку, разулся и сделал стойку на руках, закинув ноги на стену.
- Удобно тебе, - язвительно поинтересовался Тенин, снова принимая сидячее положение.
Михаил, придя в себя, от неожиданности с грохотом обвалился вниз
Он лежал на полу, не пытаясь подняться, и только переводил круглые от удивления глаза с докторши на начальника.
- Ещё раз, - наконец прошептал он.
- Если ты голову в унитаз засунешь, тебя это убедит? – ехидно спросил Алексей.
- В унитаз не надо, хватит, если волосы намочу под краном.
Тенин снова улёгся на диване, а Неделин встал с пола и направился в ванную комнату. Вскоре оттуда послышался звук льющейся воды.
- Теперь можно и поговорить, - объявил Алексей, когда донельзя смущённый Миша вернулся в гостиную, вытирая полотенцем голову.
- А что тут можно сделать? - Михаил был напуган непонятностью происходящего. Всего несколько минут назад он твёрдо стоял на ногах и был абсолютно в себе уверен. Знал, что может противостоять любому противнику, но когда твоё тело становится послушным инструментом чужой воли – это уж слишком!
- Во- первых….
Так и не сказав, что хотел, Тенин вдруг замолчал, прижал к губам палец и поманил друзей на кухню.
- Квартира, похоже, на прослушке, - написал он, раскрыв прихваченную из прихожей книжечку для записи телефонов. – К окнам не подходить, на телефонные звонки отвечает только Аня. Я вернусь через минуту. На стук или звонок в дверь отвечает тоже Аня, открывать только на мой голос.
Обошлось без приключений, Алексей вернулся через несколько минут с синей квадратной парусиновой сумкой. На этот раз он включил всю возможную иллюминацию, и от залившего квартиру яркого света у Ани почему-то сразу повысилось настроение.
Тем временем Михаил достал из сумки приборчик с небольшим экраном, наушники, которые тут же одел на себя и подсоединил к прибору. Вынул похожий на наконечник пылесоса пластиковый стержень с поперечиной на одном конце и разъёмом, для которого нашлось гнездо на приборе, на другом. Нажал кнопку на панели: экран засветился, и внутри что-то тихо загудело. Миша стал водить поперечиной по стенам и мебели, казалось, он действительно вознамерился пропылесосить квартиру.
Почти сразу за картиной, на месте крепления, что-то отыскалось, Михаил подозвал начальника и они стали осматривать это место. После двухминутного совещания знаками, Неделин отправился со своим прибором в ванную и провёл «уборку» там.
Убедившись, что в ванной всё чисто, Тенин позвал туда Аню и под шум текущей воды из открытого на всякий случай крана предложил обсудить создавшуюся ситуацию.
- Послезавтра всё будет кончено, - решительно заявила Аня. – Проводник подслушал наш разговор с Рыбаковым и теперь пытается мне помешать.
- А с чего он решил, что ты можешь что-то реально сделать? – Алексей ей верил, но нужна была полная ясность.
- После того, как Прохор уничтожил проложенные каналы, на пару дней, пока Бао их не восстановила, доступ был перекрыт.
- Кто такой Бао? – удивился Тенин.
- Несущественно, главное, что проводник верит в такую возможность и ниперед чем не остановится, чтобы помещать нам.
- Это так, если он уверен, что сама Дёмина участвует в этом, - вмешался в разговор Михаил. – Но я-то напал на вас, шеф. Похоже, её хотят похитить, а не убить. Проводнику вашему нужна информация.
- Смотри, как хорошо ты начинаешь соображать, когда по голове получишь, - совершенно серьёзно произнёс Алексей. – Если всё так, то нам лучше всего до послезавтра отсидеться тут – в квартире.
- Не выйдет, - подала голос Аня. – Боюсь, без меня ничего не состоится.
А мы не можем привести проводника на место, тут уж он наверняка вмешается.
- Тогда уйдём, как только начнёт светать, - подвёл итог Тенин. – Миша остаётся здесь. На телефонные звонки и стуки в дверь не отвечать, к окнам не подходить, свет не зажигать. Мы будем поддерживать с тобой связь по мобильнику.
- Телевизор смотреть можно?
- Можно.
- Холодильник в твоём распоряжении, - с чисто женской предупредительностью уточнила Аня. – Там даже пиво есть. А пока я сама в нём покопаюсь. Неизвестно, когда ещё представится возможность перекусить.
Все с наслаждением вышли из тесной ванной, духота в которой достигла критической точки. Алексей выключил лишнюю иллюминацию, а Аня быстренько накрыла в кухне лёгкий ужин, с которым они так же быстро и разобрались.
Спать не хотелось, поэтому все уселись в гостиной напротив телевизора и стали смотреть старый американский боевик, в которм Чарльз Бронсон в одиночку, шутя разбирался с кучкой негодяев.
Наконец, за окном чернильная темнота посерела, и Алексей красноречивым жестом показал – пора.
Миша Неделин закрыл за ними дверь, и снова устроился напротив телевизора. Он с трудом дождался конца новостей: кодовое слово «пиво», произнесённое Дёминой, не давало ему покоя.
Дилетантскую слежку Алексей заметил сразу: старенький «Фиат», неуклюже развернувшись через сплошную, сел им на хвост от самых ворот.
- Пристегнись, - скомандовал Тенин, и Аня, давно забывшая в Горчине, что такое ремни безопасности, безропотно выполнила его приказ.
Поверхностного знакомства с городом и некоторых навыков экстремального вождения хватило Алексею, чтобы за несколько минут оторваться от преследователя. Он решил уехать из города, поменять машину и вернуться к намеченному сроку. Выехав на трассу, Тенин сбросил скорость, хотя и хотел поскорее убраться подальше от города, но и встреча с бдительными гаишниками не входила в его планы.
В дверь позвонили, когда Миша был на кухне. С сожалением закрыв холодильник, он тихонечко подкрался к двери и глянул в глазок. На площадке стояла заспанная женщина в домашнем халате и пристально смотрела на дверь. Взгляды их встретились….
- Что делать? –кричал в трубку Миша. – Ко мне участковый ломится.
Грозит, если не открою, наряд вызвать и дверь взломать.
- Ничего он не сделает, - попытался успокоить подчинённого Алексей. – Психическая атака.
- Вы где? – неожиданно спросил Михаил, и только тут Тенин осознал, что с самого начала разговора что-то мягко, но настойчиво, давит ему на мозги. Впечатление было такое, как будто чья-то рука гладит его по голове, только не снаружи, а изнутри.
- Он добрался–таки до Миши, - со злостью сказал Алексей, отключив мобильник.
- Кто? – не сразу въехала Аня, успокоенная монотонной ездой.
- Проводник, - Тенин резко крутанул руль, и машину слегка занесло на мокром асфальте.
- Не волнуйся, - Аня положила руку ему на плечо. – Ничего он Михаилу не сделает: ему нужна я.
Алексей понимал, что она права, но беспокойство не проходило.
- Как бы ему в голову не взбрело допрашивать Мишу.
Но у проводника был совсем другой план. Услышав в трубку характерные звуки скоростного шоссе, он пристегнул мишину руку к батарее на кухне оставленными Алексеем на журнальном столике наручниками и, отбросив подальше уже не нужный мобильник, очнулся за рулём своей машины во дворе аниного дома, куда отправился, когда Алексей оставил его с носом.
Женщина с первого этажа, которую проводник, увидев в окне, использовал, чтобы добраться до Михаила, опять сидела на кухне и что-то взволнованно рассказывала мужу, то и дело всплёскивая руками.
Проводник позвонил «01» и перебрался в ответившую ему телефонистку. Там он разыскал телефон поста ГАИ на пути у беглецов и набрал номер.
Поперёк дороги стоял лейтенант с известной всем полосатой палочкой в правой руке, красноречиво положив левую на ствол висевшего на плече автомата. Алексей аккуратно притормозил у обочины и опустил окно.
- В чём дело, командир? – задал он традиционный в таких случаях вопрос.
Вместо ответа лейтенант перехватил оружие правой рукой и приказал Тенину выйти из машины и положить руки на капот. Алексей выполнил команду и искоса глянул на страховавшего офицера сержанта, который смотрел на своего товарища круглыми от изумления глазами. В мгновение ока, связав в уме необычное поведение лейтенанта, как будто почёрпнутое из крутого боевика, и удивление молоденького милиционера, Алексей дал подсечку совершенно непрофессионально близко подошедшему гаишнику, вырвал у него автомат, жестом показал сержанту положить оружие на землю, потом закинул оба калаша в кусты сел за руль и рванул вперёд.
- Проводник, - коротко бросил он сжавшейся на переднем сиденье Ане.
- Как он нас нашёл?
- Сейчас это уже неважно, - Алексей притормозил машину у обочины. - На следующем посту нас уже наверняка поджидают. Выходи и лови попутку в сторону Горчина. Если увидишь патрульную машину, прячься за автобусной остановкой. А я попробую потянуть время, сколько смогу.
Понимая, что в подобной ситуации лучше положиться на опыт Алексея, Аня быстро выскочила из автомобиля, но прежде чем перебежать на другую сторону, она в неожиданном порыве наклонилась к наблюдающему за ней Алексею и поцеловала его в шершавую небритую щёку.
Как только Аня укрылась за бетонной стенкой автобусной остановки, Тенин резко набрал скорость и погнал прямо в поджидавшую его западню. Не доезжая метров пятьсот до поста, он развернулся на сто восемьдесят градусов и рванул в противоположном направлении. Через пару километров свернул вправо по асфальтированной дороге, ведущей в какое-то Коровино. Две милицейские машины, сверкая мигалками и дико завывая, ринулись за ним. Километра через три кавалькада въехала в деревню и остановилась – дальше ехать было некуда. Милиционеры дружно выскочили из машин и окружили автомобиль Тенина, вопросительно глядя на рано располневшего капитана. Тот подошёл к задержанному автомобилю и, ни слова не говоря, открыл пассажирскую дверцу, потом перевёл взгляд на заднее сиденье, заглянул даже, не спрятался ли кто на полу, и вылез из машины. Тут он выпрямился и оторопело уставился на несмело выглядывающих из-за заборов местных жителей, потом перевёл взгляд на свою команду, потёр лоб и характерным жестом приказал подчинённым сматывать удочки. Те, потоптавшись, расселись по машинам, которые тут же дружно снялись с места, но уже без шумового сопровождения. Алексей поехал следом, на ходу набирая анин номер, но она не отвечала.
Тенин мог бы и раньше завершить весь этот спектакль. Ане повезло почти сразу, её подобрал небольшой грузовичок, который по счастливому совпадению ехал в Горчин. За небольшую плату она договорилась, что тот подбросит её прямо к дому Ады.
Ворота адиного замка только начали медленно закрываться, и Аня проскользнула в свободный проём. Во дворе её встретил Дмитрий, только что припарковавший свою машину. Он глядел на Аню почему-то с удивлением, но радушно поздоровался и открыл перед ней входную дверь.
- Подождите здесь. Ада, я слышу, ванну принимает, а это надолго.
Аня прислушалась и услышала шум льющейся воды и негромкое пение. Она хотела встать и предупредить подругу, что без спросу заявилась к ней в гости, но в эту минуту сильная рука прижала к лицу тряпку, пахнущую чем-то знакомым, и Аня отключилась.
Очнулась она от того, что кто-то легонько стукал её по щекам.
- Просыпайтесь, доктор, просыпайтесь, - повторял монотонный голос.
Аня с трудом разлепила глаза и увидела лицо склонившегося над ней Дмитрия. Она сидела в кресле, но руки и ноги у неё были связаны. Поначалу Аня хотела возмутиться, но, увидев знакомый сумасшедший взгляд, промолчала.
- Вот вы и пришли в себя, коллега, - довольно потирая руки, произнёс Дмитрий. – Вы уж извините, наслышан о ваших подвигах - пришлось связать. Но, я думаю, это ненадолго. Как только вы мне расскажете всё, что знаете о местном виде реинкарнации, я вас освобожу.
Ане стало ясно, что она влипла, и влипла серьёзно. Проводник (а в том, что это Дмитрий, сомнений у неё не было), убивший такую кучу народу, живьём её не отпустит. Никто не знает, где она. Но в нескольких метрах отсюда Ада! Аня собралась с силами и хотела закричать, но тут же почувствовала, как рот ей заклеили пластырем.
- Вот этого не надо, - спокойно произнёс её мучитель. – Дома всё равно никого нет, Ада уехала за покупками. Я сейчас освобожу вам рот, вы для успокоения совести крикните, но надрываться не стоит.
Дмитрий действительно отклеил пластырь, но Аня кричать не стала: похоже было, что он говорит правду.
- Вот и ладненько, - улыбнулся Дмитрий. – Кажется, мы начинаем понимать друг друга. А теперь попробуйте ответить на несколько моих вопросов.
« Коряга с нами хотела. Да её б тут так скрутило, что даже сеструха не помогла» - эти слова Прохора вдруг всплыли в сознанье, и Аня поняла, что надо делать для своего спасения.
- Хорошо, – прошептала она осипшим голосом, - словами тут много не расскажешь. Бери меня за руку, устраивайся рядом поудобнее и постарайся расслабиться, а лучше – уснуть.
- Если вы надеетесь меня загипнотизировать, то предупреждаю сразу – ничего у вас не получится.
- Ты хочешь получить ответ или нет? – прохрипела Аня.
Дмитрий поколебался, но выполнил её указания. Он поставил рядом ещё одно кресло, взял пленницу за руку и заёрзал, устраиваясь.
Ждать, пока он уснёт, Аня не стала. Почувствовав его руку в своей, она легко провалилась в сон и через мгновенье сидела на краю воронки. Аня обернулась, ища глазами своего спутника, но увидела лишь прозрачную фигуру, на лице которой проступали, как в мутном зеркале, черты Дмитрия.
Он вскочил на ноги и, как завороженный, сделал шаг вперёд по чуть заметно движущейся поверхности. Ноги его сразу провалились по колено. На ровной поверхности появилась борозда, берущая начало от того места, где стоял Дмитрий. Новое образование с нарастающей скоростью двинулось по спирали куда-то вниз, а призрачная фигура при этом погружалась всё глубже и глубже, пока совсем не скрылась из виду.
Аня очнулась от того, что в неё прыснули водой.
- Ну, слава тебе господи, одна очнулась, - услышала она голос Ады.
Аня попыталась пошевелиться и заметила, что руки и ноги её теперь свободны, а рядом валяются остатки, перерезанной верёвки.
- Дим, ну очнись, очнись, - приговаривала Ада, пытаясь водой и лёгкими пощёчинами привести в чувство мужа.
Но Дмитрий лежал, развалившись в кресле, и никак не реагировал на её старания, уставившись в потолок широко открытыми глазами.
- Что тут у вас произошло? – повернулась Ада к Дёминой, заметив, что та пытается встать.
- Он меня связал и пытался загипнотизировать. Я уснула, и вот ты меня разбудила, - соврала первое, что пришло в голову Аня. А что ещё могла сказать она своей подруге?!
- Значит, доигрался, - горестно вздохнула Ада. - Помоги донести до машины.
- Куда ты собралась? – испугалась Аня. – Его в больницу надо. Скорую вызывай.
- Свой скелет в чужом шкафу хранить не будем, - Ада подхватила Дмитрия подмышки. – Бери за ноги.
С трудом дотащив его до «Мерседеса», женщины уложили бесчувственное тело на заднее сиденье. В это время Дмитрий что-то промычал.
- Что, Димыч? – кинулась к нему Ада, Но он опять вперил взгляд в обтянутый кожей потолок.
- Я домой, - тихо сказала Аня.
- Садись, подкину. Круг небольшой.
- Тебе торопиться надо. Я сама.
- Некуда мне торопиться.
Ада открыла пассажирскую дверь, дождалась, пока Аня сядет, и со стуком захлопнула её. Потом села за руль и на этот раз осторожно выехала со двора. Минут пять они двигались молча, но тут Дмитрий опять издал какой- то звук. На этот раз Ада только глянула на него в зеркало заднего вида.
- Как ты у нас оказалась? – спросила Ада.
- Ты сама приглашала, вот я и приехала, - Ане не хотелось сейчас рассказывать подруге о своих злоключениях. – Ты купалась, я села в гостиной подождать, вот тут ….
- Не хочу, чтобы посторонние в это лезли, - Ада покосилась на спутницу. – Ты ж видишь: не в себе он.
- Ничего не надо объяснять. Ты забыла – я врач. Никто ничего не узнает.
- Спасибо, Анька, - Ада остановила машину около книжного магазина и поцеловала подругу в щёку.

***

Климова Кирилл нашёл без особого труда: небольшая порция улыбок, сопровождаемая подходящими случаю подарками, и в ноутбуке появилось почти полное описание жизни ныне покойного доктора.
Самым перспективным направлением расследования, тёткой из Калуги, Кир решил заняться сам, а к сестре, проживающей с мужем в Подольске, он отправил Виталика. Сестра приезжала в Горчин на похороны, поэтому Кирилл считал маловероятным, что Климов рискнёт появиться у неё. Другое дело тётка, которую могли и не известить о смерти племянника, а даже если ей каким-то образом и стало об этом известно, то всегда можно наплести что-нибудь о недоразумении и ошибке бюрократов.
Первый же поход по адресу тётки, который предпринял сыщик сразу, как сошёл с поезда, увенчался успехом. Всего после десяти минут ожидания Кир увидел покойника, выходящим из дверей тёткиного дома. Он проводил Климова до киоска, в котором продавали газеты, а потом назад – до знакомого ему дома.
Кирилл разыскал компьютерное кафе и связался со своим заказчиком.
- Сдавайте в милицию, - последовал окончательно успокоивший его совесть ответ.
Кир позвонил в милицию из ближайшего автомата и сообщил, что случайно встретил человека, которого подозревали в нескольких убийствах, но считали погибшим. Потом он сообщил координаты Климова, игнорируя вопросы о собственных данных.
Почти мгновенно, всего через час к тёткиному дому подъехал луноход, и два бравых милиционера вскоре вывели на улицу Климова и запихнули его в отделение для задержанных. Такие действия милиции указывали на то, что местные сыщики не поленились позвонить в Горчин и сейчас действовали на вполне законных основаниях.
Убедившись, что Климов в руках правосудия, Кир снова связался со своим таинственным клиентом и сообщил ему об этом. Его поблагодарили и подтвердили, что оставшаяся сумма гонорара ему уже переведена, только ещё раз попросили держать язык за зубами. Это было уже лишним, Кирилл сам был заинтересован в конфиденциальности расследования, а иначе кому он будет нужен в дальнейшем.
С чувством выполненного долга Кирилл Кожемякин возвращался в Москву, даже не подозревая, что прошёл мимо того самого загадочного дела, о котором грезил с юности. Он ещё спал в вагоне, когда в Калугу на большом чёрном джипе приехал юркий человечек, выдававший себя за адвоката, в сопровождении двух угрюмых охранников, и, побродив по кабинетам районного отдела милиции, вышел оттуда почти без денег, но в сопровождении ничего не понимающего доктора Климова.
Мрачные ребятки тут же оживились, быстренько засунули доктора внутрь своего чёрного автомобиля и отбыли в неизвестном направлении.

21. Избавление.

Замок щёлкнул и открылся, но войти Аня не смогла: дверь была закрыта ещё и на цепочку.
- Миша, это я, - крикнула она в образовавшуюся щель.
Михаил выглянул из-за угла и, только убедившись, что это и в самом деле доктор Дёмина, позволил ей войти в квартиру.
- Скажи мне номер Алексея, - попросила Аня. – Тебе он может не поверить.
Тенин откликнулся сразу, он уже часа два как вернулся в Горчин, но звонить Мише не решался, а мобильник Ани валялся где-то в кабинете у Дмитрия.
- Приезжай, Лёша, - усталым голосом проговорила Аня. – С Проводником покончено.
Стоявший рядом Неделин, услышав эти слова, с облегчением перевёл дух.
- Как это вы его, Анна Александровна? – с явным уважением в голосе спросил он.
- Он сам, я тут не причём, - Аня решила не посвящать Мишу в тонкости дела. – От напряжения крыша съехала. Его в клинику к Мищенко повезли.
Алексей появился через несколько минут - как видно, поджидал в машине где-то неподалёку. Неделин прямо с порога изложил известную ему версию окончания бед.
- Он же меня опять прихватил, - шёпотом добавил Миша. – Всё делал, как вы, шеф, говорили, даже не знаю, где прокололся.
- Наплюй, - отмахнулся Тенин, - главное, что всё закончилось.
- Вам, может, и ерунда, - проворчал Михаил, - а мне теперь это по гроб жизни в кошмарах снится будет.
Но Алексей его уже не слушал: как только он вошёл в комнату, Аня кинулась ему на грудь и разрыдалась, давая выход скопившемуся напряжению последних часов. Тенин стоял и боялся пошевелиться, чувствуя, как по всему телу у него разливается нежность к этой маленькой, но такой сильной женщине.
- Я так боялась за тебя, - смущённо сказала Аня, высвобождаясь из крепких объятий Алексея. – Эта гонка…. Автоматы….
- Было не так страшно. Как только он увидел, что тебя в машине нет, то потерял ко мне всякий интерес. А как ты?
- Твой план сработал. Я почти сразу тормознула попутку до Горчина. И приехала прямёхонько к Проводнику.
- ???
- Это Дмитрий, муж Ады.
Аня рассказала историю своих утренних приключений, опустив лишь своё причастие к неожиданному безумию Проводника.
Алексей уловил некоторые несоответствия в её рассказе, но сразу понял, что эти подробности не для ушей Неделина. Парень Миша конечно хороший, но обременять его лишней информацией ни к чему. Пусть считает, что кошмар закончился, и он снова может чувствовать себя сильным и уверенным человеком.
- Сейчас позвоню Рыбакову и будем пировать, - развеселилась Аня.
Причина была очевидной: не надо было ни от кого прятаться и убегать. Скажи ей кто-нибудь раньше, что это может быть поводом для радости – не поверила бы. Но как всегда состояние счастья длилось недолго.
- Вас тут товарищи из ФСБ разыскивают, - сообщил со старта Михаил Семёнович. – Капитан Нестеренко и ещё двое.
- Я из больницы сбежала, они допросить меня хотят, как потерпевшую, - успокоила его Аня, хотя сама не была уверена, что всё так просто.
Она тут же стала набирать номер адвоката Горского, и когда, наконец, после дотошного допроса секретарша их соединила, сообщила ему новость.
- До моего прихода никому не открывайте, - почти радостно крикнул ей в трубку Эдуард Давыдович. – Я уже еду.
Прибыли они практически одновременно. Фээсбэшники догнали Горского на площадке третьего этажа.
- А вы каким ветром? – спросил адвоката, узнавший его Нестеренко.
- Тем же, что и вы, - тяжело выговаривая слова, ответил замученный непосильным физическим упражнением Эдуард Давыдович. – Вот только я на законном основании: по приглашению клиента.
Горский несколько раз пытался похудеть, даже купил для этого дорожку для ходьбы и имитатор езды на велосипеде, но хватало его на два-три дня. Потом тренажёры под предлогом усталости от работы или плохого самочувствия надолго забрасывались и не покрывались пылью только благодаря стараниям домработницы. Поэтому поход на четвёртый этаж без лифта был для него настоящим подвигом. Несмотря на прохладный день, он не успевал вытирать пот с лица, дыхание было похоже на сап загнанной лошади, а сердце колотилось, как дизель на старом тракторе.
- Надо спортом заняться, - посочувствовал капитан, легко обходя адвоката на повороте. Следом за ним, слегка потеснив Эдуарда Давыдовича, пробежали ещё два мужчины в штатском, один постарше с короткой стрижкой и совсем молоденький, похожий скорее на студента, чем на сотрудника ФСБ.
Горский ещё делал передышку перед последним пролётом, а он уже звонили в квартиру Дёминой.
- Чего трезвоните? – грубо спросил Миша, приоткрыв дверь на цепочке. – Анна Александровна больна, а сейчас вообще спит.
- Вы что, забыли кто я? – строго спросил Нестеренко, показывая развёрнутое удостоверение.
- Да по мне хоть господь бог, - так же неприветливо ответил Неделин. – Предъявите документ, позволяющий войти в частное жилище без разрешения владелицы.
- Очень грамотно, молодой человек, - одобрил мишины действия Эдуард Давыдович, появляясь, наконец, около двери.
- А вы кто такой? – от похвалы Горского Михаил не подобрел ни на грамм.
- Адвокат. Мне Анна Александровна звонила.
- Проходите, - Миша захлопнул дверь, скинул цепочку, потом приоткрыл её равно настолько, чтобы туда смог протиснуться Эдуард Давыдович.
Нестеренко тоже попытался пройти следом, но для этого ему пришлось бы отодвинуть Михаила, а сделать это было очень не просто.
- Ты у меня сейчас в каталажку загремишь, - не сдержался капитан.
От этих необдуманных слов Нестеренко Горский прямо расцвёл, он не терял времени даром, пока отдыхал на подоконнике между третьим и четвёртым этажами. Диктофон с очень чувствительным микрофоном, прикреплённым к галстуку адвоката, записывал каждое слово участников инцидента.
- Хватит! – неожиданно вмешался пожилой мужчина, не сказавший до этого ни одного слова. – Передай Тенину, что с ним хочет переговорить Дерябин.
Миша отодвинул переставшего сопротивляться капитана и захлопнул дверь. Через пару минут на площадку вышел Алексей. Он поздоровался за руку с полковником и коротко кивнул остальным.
- Пойдём, поговорим, - махнул головой в сторону лестницы Дерябин.
Они спустились на три пролёта ниже и минут десять что-то обсуждали. Когда разговор закончился, наверх поднялся один Тенин.
- Полковник будет ждать вас в машине, - сказал он капитану, прежде чем пройти в квартиру. – До свиданья.
Эдуард Давыдович жаждал крови, и такое мирное развитие событий его слегка разочаровало.
- Что такого вы ему сказали? – полюбопытствовал он, когда Алексей вернулся.
- Ничего особенного, - Тенин не был настроен откровенничать с адвокатом. – Объяснил, что Анна Александровна больна и сможет побеседовать с ними только послезавтра.
- Хорошие у вас друзья, - повернулся адвокат к Ане.
- Мы не просто друзья, - прервал его Алексей. Он взял со стола тонкую кожаную папочку и протянул Горскому.
- Лихо, - покрутил головой Эдуард Давыдович, прочитав типовой договор охранного предприятия. – Давайте тогда и мы официально оформим наши отношения.
Он вернул папку Тенину, открыл кейс, уложил туда диктофон и достал несколько листочков. Аня подписала их в местах, указанных Горским и, откинувшись в кресле, тяжело вздохнула.
- Что за везенье у меня такое? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Я прямо притягиваю несчастья.
- Полноте, Анна Александровна, да с таким тылом, как ваша охрана, вам бояться совершенно нечего, - попытался поддержать её Горский. – А я не допущу никакого беззакония. По крайней мере, в Горчине у меня достаточно влияния, чтобы окоротить кого угодно.
- Я не об этом, - опять горько вздохнула Аня. – В вас я верю. Почему со мной всё время что-то происходит?
- Видимо потому, что вы незаурядная личность, и серые будни вам не по нутру, - продолжал разглагольствовать Эдуард Давыдович.
- Точно, Аня, ты сама в это влезла, - не удержался Алексей.
- Что?! Сама?! – она просто задохнулась от негодования. – Сама я только на балкон вышла, свежим воздухом подышать.
- О чём это вы? - не удержал любопытства адвокат.
- Да так, ни о чём, - Аня налила себе воды из пластиковой бутылки и сразу отпила полстакана.
- Думаю, я больше тут не нужен, - стал раскланиваться Горский. – Если что – телефон вы мой знаете.
- Больше ждать нельзя, - вдруг заявила Аня, как только ушёл адвокат.
- Опять ты летишь очертя голову, - укоризненно покачал головой Алексей. – Что за новая идея появилась?
- Едем в Лабудино, - Аня подхватила сумку и направилась к выходу. – А по дороге ты мне расскажешь, как я влезла в это дело.
Тенин и Неделин безропотно отправились следом. В прихожей Миша обогнал Дёмину и вышел первым, для него подписанный договор об охране не был простой формальностью.
По дороге Алексей попытался объяснить, что он всего лишь попросил отправить сообщение и не было никакой необходимости затевать собственное расследование.
- Всё правильно, - саркастически усмехнулась Аня, - и Терский до сих пор парился бы в следственном изоляторе, а Дмитрий продолжал свой чёрное дело.
- Никто твоих заслуг не умаляет, - продолжал оправдываться Тенин, - но и неприятности все от чрезмерной активности.
Аня надулась и стала смотреть в окно, нарушая молчание только для указаний, где куда сворачивать.
- Настя, где мне найти Прохора? - едва выскочив из машины, крикнула она Коряге, поджидающей их у калитки.
- А чего его искать? Проша вас встречать меня и послал, а сам в горнице чай с брусникой пьёт.
- Откуда он узнал, что я сюда еду, если мне это в голову взбрело перед самым выездом из дома?
- Кто ж его знает? - пожала плечами Настя. – Да вы в избу-то заходите.
Аня со своим сопровождением вошла в дом и прямо с порога увидела Прохора, наполовину повернувшегося к ним от стола.
- Эх, каких добрых молодцев ты с собой привела, - вместо приветствия сказал Прохор. – Жалко - нет времени, а то с такими сестриной настоечки хорошо б выпить. Пелагея вас будет ждать там же, если сейчас поедете, как раз успеете.
- Как вы догадались? - опешила Аня.
- Так весь лес гудит, что ты своего обидчика в ксюшкин омут сунула. Тут, ясно дело, поспешать надо.
И опять Аня почувствовала себя, как Алиса в Зазеркалье. Она, не прощаясь, вышла и направилась к автомобилю.
- Кто это? – решился спросить Алексей, когда они, проехав через всю деревню, выехали на подъездную гравийку.
- Если верить Коряге, местный леший, - вполне серьёзно ответила Аня.
- А на самом деле?
- По-моему, это так и на самом деле.
- Странные у тебя фантазии.
- Миша тоже недавно о фантастике рассуждал, - рассмеялась Аня.
Алексей прикусил язык – крыть ему было нечем.
Пелагея ждала их в том же месте перед изгибом дороги, скрывающим подъезд к клинике.
- Егор Петрович нас уже ждёт, - после короткого приветствия сообщила Аня. ¬ - Я ему звонила. Он и палатку поставил.
Пелагея одобрительно кивнула головой.
Мищенко поджидал их прямо у ворот. На этот раз он был один – уж очень не нравились ему анины методы, больше смахивающие на колдовство, а тут ещё и палатка. По приказу главврача они проехали прямо к домику Ксении и загородили машиной выход от любопытных взоров. Вскоре подоспел и слегка запыхавшийся Егор Петрович.
- Я могу присутствовать? – спросил он Дёмину.
Аня, уловив лёгкое движение головой Пелагеи, ответила решительным отказом и вошла к больной вместе со своей «ассистенткой».
Первым делом Аня заклеила глазок видеокамеры. Потом Пелагея дала Ксении выпить настойки из бутылочки, и, когда больная окончательно успокоилась, взяла её за руку и повела к выходу.
В палатке Пелагея разрезала днище острым, как бритва, ножом, удивившим Аню витой бронзовой рукояткой и холодно блеснувшим старинной сталью лезвием. Они раздели Ксению и уложили голой спиной прямо во влажную траву. После этого по приказу врачевательницы сели на землю с разных сторон от больной и застыли над ней, взявшись за руки. Пелагея начала свою заунывную песню. Аня почувствовала, как сначала по телу, а потом по рукам побежали мурашки. Этот поток всё усиливался, захватывая сознание так, что Аня скоро перестала понимать, где она находится и что делает.
Тело Ксении плавно дрогнуло и оторвалось от поверхности. Из него побежали голубоватые огоньки, и скоро стало казаться, что оно висит над вытянутой газовой горелкой. Блестящие струйки набирали силу, но, когда на него уже почти невозможно было смотреть, поток неожиданно ослаб, и Ксения плавно опустилась на землю.
- Всё, - выдохнула Пелагея, - дурная сила ушла в болото. Ей теперь немного отдохнуть, а так она здорова.
Они с трудом одели сонную Ксению и, поддерживая под руки, отвели в палату. Там уложили больную в кровать, и Пелагея снова влила ей в рот какую-то настойку, пахнущую цветами и свежим сеном.
Аня сообщила Мищенко, что её работа окончена: больная не нуждается больше ни в каком лечении, только питание и прогулки.
Егор Петрович посмотрел на Дёмину с сомнением, но поблагодарил.
- Что сказать её мужу? - осторожно спросил он.
- Скажите, что может забирать её хоть завтра. Да вы и сами утром всё увидите, - уверенно пообещала Аня, которая после сегодняшнего сеанса, поверила в Пелагею абсолютно.
Машина поджидала Аню у ворот. Пелагея сошла там же, где всегда, и, махнув рукой на прощанье, скрылась в лесу.
- А это кто? – спросил Алексей.
- Ты правильно понял, - улыбнулась Аня. – Ведьма.
Назавтра Алесей позвонил Дерябину и обрадовал его, что Дёминой стало лучше и она согласна дать показания.
Полковник явился один и провел опрос под диктофон. Аня рассказала ему о своём предположении насчёт доктора Климова, о том, как их с Алексеем преследовал Проводник, оказавшийся в итоге мужем её подруги, как он пытался её загипнотизировать и чем это в итоге кончилось. Ни о Пелагее с Прохором, ни о Ксении она даже не упомянула.
Потом Неделин коротко изложил историю своих провалов в памяти. Тенин дополнил его рассказ своими комментариями и вспомнил подробности сумасшедшей погони.
Дерябин два раза менял в диктофоне плёнку. Наконец, он выключил свою машинку и, поблагодарив всех за оказанное содействие органам, отправился в управление звонить Лазутину.

***

- Подводишь ты меня, Пётр Николаевич, - человек говорил по телефону вальяжным баритоном, одинаково подходящим, как для разносов подчинённых, так и для вкрадчивых комплиментов начальству.
Но генерал Лазутин прекрасно знал, что начальства у его собеседника совсем немного, а дальше только небо.
- Так раскрутили мы это дело, - генерал замер от нахальства своего заявления.
- Ну-ка, ну-ка, - голос сразу подобрел, и можно было подумать, что на другом конце провода находится лучший друг Лазутина. В какой-то степени это было правдой: звонивший был другом и соратником всех, у кого что-то получалось, и быстро открещивался от неудачников.
- Основной, так называемый Проводник, в психушке, причём, капитально, зато зацепились мы за его подельника, но тут нам поперёк дороги встал Смолянитский. Я, честно говоря, не знаю, как к нему подступиться.
- Особым успехом твой доклад и не пахнет, - задумчиво произнёс генеральский собеседник. – С Смолянитским попробую тебе помочь. Но ты, Пётр Николаевич, должен помнить, что нас интересует не столько то, кто это сделал, а то, как они это делают.
Положив трубку, Лазутин перевёл дух и почему-то почти с ненавистью подумал о своём дачном соседе Кузьмиче, который наверняка сидит в тенёчке с удочкой и главная его забота – не опоздать на обед.
«Стар я стал для этих игр, - подумал генерал. – Вон и на Кузмича взъелся. Может послать всё?! Чего мне ещё надо? Выше всё равно не пустят. А и пустят – зачем мне это? Решено, закончу это дело и ухожу».
Но в глубине души Пётр Николаевич прекрасно понимал, что будет держаться до последнего. Он просто не мыслил себя вне системы, никому не нужным пенсионером, поэтому решительно взял трубку телефона и позвонил полковнику Дерябину в Горчин.
- Василий Ильич, - бодрым голосом произнёс генерал, - бросай эту деревню и дуй сюда. Похоже, подход к Смолянитскому появился.
- Так я тут Климова пробиваю, пару адресов нашёл.
- Я тебе не просто так звоню. Жив твой доктор. Его недавно в Калуге задерживали, но увезли на большом чёрном джипе. Не в Горчин же его повезли.
Поговорив с полковником, Лазутин опять вспомнил Кузьмича, но на этот раз, как хорошего мужика, с которым они сегодня непременно прихватят вечернюю зорьку на озере.

22. Избушка на болоте.

Муж Ксении, Игорь Дмитриевич Давыдов, шёл на выборы в областную думу и не мог не воспользоваться подходящей ситуацией в жаркое предвыборное время. На выписку его жены из клиники понаехало журналистов не меньше, чем на юбилей английской королевы.
Никто не хотел пропустить счастливый поворот в тяжёлой трагедии, произошедшей три года назад, когда все СМИ несколько дней преподносили её с разных сторон, выискивая всё новые подробности.
Появилась возможность извлечь из архивов выигрышные материалы того времени, уже подзабытые зрителями и читателями, и соорудить документальный мелодраматический сериал.
Егор Петрович настоял, чтобы Дёмина тоже присутствовала на этом мероприятии. Он опасался, что пронырливые журналюги могут пронюхать, кто вылечил Ксению: слишком многие из работников клиники знали об этом. А так она будет лишь членом коллектива, возглавляемого Мищенко.
Когда отсверкали вспышки фотографов, снимающих счастливое воссоединение семейства, Егор Петрович согласился провести небольшую «импровизированную» пресс-конференцию. Закончив короткую речь, состоящую из общих, но красивых слов, он отошёл к чете Давыдовых, правильно рассчитав, что именно туда в основном направлены все камеры.
- Собственно, всё ясно, - Мищенко улыбнулся и развёл руки. – Но если есть вопросы, мы готовы ответить.
Этим «мы» он хотел лишний раз подчеркнуть единство с семьёй депутата, но получил неожиданный негативный эффект.
- Вопрос к Ксении Сергеевне, - буквально понял предложение бородатый журналист в сером твидовом пиджаке. – Кто вас вылечил?
Нет, недаром подстраховался старый лис Егор Петрович, продали его сослуживцы из народа.
- Думаю, донимать сегодня вопросами Ксению Сергеевну не только не этично, но пока и вредно, - вмешался Мищенко, принимая огонь на себя.
Он подошёл к небольшой группе больничных работников и за руку вывел вперёд Аню.
- Рад представить лечащего врача Ксении Сергеевны, - почти торжественно сказал он, поворачивая её лицом к журналистам. – Кандидат медицинских наук Дёмина Анна Александровна.
- Но ведь у вас совсем другая специализация, - выкрикнула худая очкастая девица, похожая на карикатурное изображение зубрил – отличниц. – Вы занимаетесь реабилитацией и работаете совсем в другом месте.
- Это и был как раз типичный случай реабилитации после тяжелейшей психологической травмы, - спокойно ответила Аня просто удивительно подготовленной журналистке.
- А что это за новые методы лечения в палатке среди кустов? – не унималась очкастая.
- Это вы сможете прочесть в моей докторской диссертации, - остановила Аня готового вмешаться Егора Петровича.
Следующий вопрос был уже к мужу Ксении, и журналисты плавно переехали на политику, словно забыв, зачем они сюда собрались.
Давыдов был доволен – представление получилось. Но Егор Петрович заметил, что Ксения уже устала, о чём говорила появившаяся на её лице лёгкая бледность, и своим громовым голосом объявил об окончании этой краткой пресс-конференции.
Толпа направилась к выходу, чтобы успеть заснять отъезд депутата с женой из клиники, а Аня скользнула к отдельному домику, где, она знала, находится муж Ады.
Дмитрий сидел на полу в позе лотоса и смотрел в окно пустым невидящим взглядом.
- Здравствуйте, Дима, - тихо поздоровалась Аня с порога.
Как ни странно, больной отозвался на приветствие.
- Здравствуйте, милая барышня, - приветливо ответил он, принимая расслабленную позу. – Вы с известием от Каролинского института?
Если бы не напряжённый взгляд и нервный тик, то и дело дёргающий его губы в странной усмешке, Дмитрия вполне можно было принять за врача, а не пациента клиники.
- Нет, я по другому делу, - ответила Аня, вспомнив, наконец, что за Каролинский институт он имеет ввиду.
- Если нет, - зло оборвал её Дмитрий, и губы его задёргались ещё быстрее, - тогда нам не о чем разговаривать. Моё время слишком дорого.
Чтобы больше не раздражать больного, Аня вышла и прикрыла дверь.
К дому Ады Дёмина подъезжала в подавленном настроении. Она уже решила про себя, что сегодня выложит подруге всю нелицеприятную правду. Аня и так всё время откладывала этот разговор, но сегодняшнее посещение Дмитрия всколыхнуло воспоминания о событиях начала лета и помогло утвердиться в этом решении.
Во двор она заезжать не стала, оставив машину снаружи, и позвонила в звонок у калитки. Где-то далеко внутри заиграла знакомая мелодия, и искажённый электроникой голос Ады сообщил, что можно войти.
- Как представление? – весело спросила Ада, встретив Аню на крыльце. – Егор Петрович небось Петра Петровича изображал?
Они вошли в дом, и Аня сразу поняла причину весёлости подруги: на журнальном столике стояла ополовиненная бутылка коньяку и пустая рюмка с жёлтыми следами на дне.
- Вмажешь за компанию? - спросила хозяйка, перехватив анин взгляд.
- Ты что, забыла? Я коньяк не пью, - попыталась отговориться Аня.
- А мы тебе водочки нальём, - Ада прошла на кухню, прихватив по дорогу початую бутылку.
Там она достала из морозильника водку, поставила её на стол и принялась нарезать прямо в тарелке сухую колбасу. Движения её были резкими, но не чёткими, нож несколько раз срывался, громко звякая о фарфоровое дно.
- Дай-ка я, - Аня отобрала у неё колбасу и нож и быстро порезала на разделочной доске.
- Ань, похозяйничай. Я что-то не в себе, - устало вздохнула Ада и села на маленький диванчик, скрестив ноги у щиколоток.
Аня открыла холодильник и стала доставать из него продукты: благо было из чего выбирать. Минут через десять стол был накрыт, как на праздник.
Выпив рюмку водки, Дёмина почувствовала, что ужасно проголодалась. Да и было с чего. Утренний кофе с бутербродом давно уже растворился в желудке, а организм требовал возместить растраченную за день на эмоции и переживания энергию. Притупив чувство голода, Аня оторвалась от тарелки и заметила, что Ада вместо того, чтобы пить свой коньяк, пристально смотрит на неё и крутит в пальцах наполненную рюмку, не замечая, что с каждым поворотом, несколько капель проливаются на стол.
- Ты пришла ко мне, надеюсь, не из-за того, что у тебя нет денег на обед? - с усилием выдавливая слова, спросила Ада.
Это откровенное хамство неожиданно сняло с Ани все барьеры.
- Нет, я хотела тебе сообщить, - начала она, бросив вилку на стол, - что твой муж – преступник. И, если бы не вовремя подвернувшаяся болезнь, быть ему в тюрьме.
- Чего ты городишь, подруга? Димка и тебя- то по башке стукнул только по запальчивости, когда подумал, что это ты разрушаешь его многолетнюю работу. А так он мухи не обидит. Если бы у него всё получилось, на весь мир мог прогреметь.
- То-то он всё ждёт посланцев из комитета по Нобелевским премиям, - саркастически усмехнулась Аня.
- Зря смеёшься, Димка уже близок был, чтобы по своей методе людей лечить от самых тяжёлых психических заболеваний.
- А скольких он погубил, ты знаешь?
- Знаю, - Ада перестала вертеть рюмку и с резким стуком поставила её на стол так, что коньяк почти весь выплеснулся. – Ты эти отбросы за людей считаешь?
- Люди – это люди. У Махова сын родиться должен, а отца уже нет.
- Самый неудачный пример, - хрипло засмеялась Ада. – Этот твой Мах оказался сам кузнецом своего несчастья.
- И без него жертв у Проводника хватает, - зло возразила Аня.
- Что ты сказала? – Ада даже придвинулась ближе к гостье, как бы стараясь лучше расслышать это странное название.
- Проводник – так себя твой муж называл.
- Ну и дура ты. Даром, что кандидат наук. Надоело мне твои бредни слушать. Если хочешь знать Проводник – это я.
- Брось, Ада, кто тебе поверит? – Ане снова стало жалко подругу за эту слабенькую попытку выгородить мужа.
- Да, что ты понимаешь? Думаешь, я из себя декабристку разыгрываю. У Димки ещё одна идея была: научиться переселяться навсегда. Представляешь: из всего этого, - Ада хлопнула руками по своей могучей груди, - перебраться в тело юной симпатичной идиотки.
Ада замолчала, уставившись в какую- то точку на столе, потом стала размазывать пальцем по столу разлитый коньяк.
- А что будет со мной через десять, через двадцать лет?! – с тоской произнесла она. – Для исследований деньги нужны. У бати, я знаю, он копейки не взял бы. Так что мне было делать?
И тут до Ани дошло: она говорит правду. Ей легко было принять, что проводником окажется немножко сумасшедший нелюдимый тип, но Ада…!
Аня поднялась из-за стола, не зная, что сказать.
- Иди, иди – настучи на меня, - зло проговорила хозяйка. – Интересно, как это доказать можно?
- Что ты натворила, подруга? – печально покачала головой Аня.
- Да если бы у Димки крыша не поехала, вы все ко мне в очереди стояли, увидев первый седой волос, - возбуждённо выкрикнула Ада. – А может он поправится, тогда так и будет.
- Не было у него никаких шансов. Потому что не было ни подселения, ни переселения. И зоны аномальной не было. А была психически больная женщина, у которой из-за болезни открылись сильнейшие телепатические способности. Вот она-то и помогала вам на расстоянии управлять людьми, подавляя их волю и создавая каналы связи с мозгом, - Аня попыталась развеять бредовый миф о переселении душ, которым были одержимы Дмитрий и его жена. – Женщину эту вылечили, и поэтому всё закончилось, а не потому, что из-за болезни твоего мужа исчез источник энергии.
- Значит, всё зря, - совсем сникла ещё недавно уверенная в себе женщина. – Уходи, Ань, и забудь сюда дорогу.
Через два дня «Мерседес» Ады без видимых причин сошёл с трассы, два раза перевернулся и загорелся. Ни для кого не было секретом, что после случившегося с мужем Ада начала пить. Это было неожиданностью для всех, раньше она не проявляла к алкоголю особого интереса. Поэтому, что же случилось на дороге на самом деле: была ли это авария из-за управления в нетрезвом виде или самоубийство, так и не смогли определить.
Аня на похороны не пошла. Он уехала в Москву встречать свекровь и сынишку, вернувшихся с отдыха.
Митя не был в особом восторге от дней, проведённых на Чёрном море, зато с радостью уселся за компьютер и отходил от него только для того чтобы схватить бутерброд или выпить стакан сока. Татьяна Андреевна, поджав губы, терпела такое нарушение режима, но решила не вмешиваться, рассчитывая взять своё позднее. Дело в том, что Аня с порога сообщила, что приехала всего на пару дней, и свекровь разумно решила потерпеть.
В Горчин доктор Дёмина возвращалась на автомобиле. Алексей заявил, что договор об охране подписан на полгода, а он привык выполнять свои обязательства.
- Ты что действительно собираешься присматривать за мной до Нового года? – спросила она с интересом, когда они выбрались за кольцевую.
- Я хотел бы продлить его на всю оставшуюся жизнь, - неожиданно заявил Тенин и искоса глянул на свою спутницу.
- Предложение, конечно, заманчивое, - рассмеялась Аня, - но, боюсь, на такой долгий срок мне не хватит денег. Зарплата врачей у нас слишком маленькая.
- Аня, - покраснел закалённый боец, - я серьёзно.
- Я думаю, - улыбнулась Аня, - нам не стоит так торопиться. Все твои дела в Москве, а я пока не собираюсь туда возвращаться, поэтому давай оставим всё, как есть.
- Хочешь, я перееду в Горчин? Фирма будет работать и без меня. Я сделал ребят компаньонами, а они работу знают не хуже.
- Как ты любишь с удобствами устраиваться, - снова засмеялась Аня. – А если жить придётся в деревне Лабудино?
- Так там же электричество есть! – с восторгом откликнулся Алексей.
- Рано радуешься – Лабудино это в лучшем случае. Я хочу упросить Пелагею взять меня в ученицы. Так что вполне возможно, что моим домом будет кособокая избушка среди болот, а уж там об электричестве и разговору быть не может.
- Зато как рано мы будем ложиться спать! – мечтательно закатил глаза Алексей. – Вокруг снег, волки воют. Ты в кровати, а я печку топлю - красота. К чёрту Лабудино! Сразу едем в избушку на курьих ножках.
- Барин ты, Лёшка. До такой избушки на автомобиле не доедешь. Придётся несколько вёрст ножками топать.
- Именно – вёрст. Половину жизни я совершал броски на много километров по пересечённой местности, а сейчас – несколько вёрст пёхом по лесам и болотам. Да это ж сказка какая-то.
- Почему так много людей не хотят видеть красоты простой жизни? – неожиданно переключилась на другую тему Аня. – Я так и не могу поверить, что такая хорошая в общем-то баба Адка была Проводником, совершившим столько убийств.
- Проводник - не конкретная личность, - сразу посерьёзнел Тенин. – Смолянитский выдал органам доктора Климова. После смерти Ады он ему стал не опасен. Проводник Ада организовала фирму по заказухам и вела все переговоры. Проводник Климов подобрал команду калек - убийц и командовал ими. Ну, а за нами гонялся Проводник Дмитрий.
- Так ты думаешь, Аду убили? – шёпотом спросила Аня.
- Не знаю. Но уж очень во время она ушла из жизни, прихватив с собой все секреты. Климов - простой исполнитель. Из него, конечно, вытрясут всё, что можно, но он мало что знает. Ты думаешь, ФСБ так землю роет, чтобы убийц найти? Нет, им нужна технология Проводника. Не удивлюсь, если они и до Дмитрия доберутся, несмотря на его помешательство.
Аня затихла, глядя на пробегающие за окном чахлые деревца и серые, как большинство сооружений в России, домишки.
- А ты меня хотела избушкой на болоте напугать среди простых змей и дружелюбных волков, - горько усмехнулся Алексей.
- Ты меня им не отдашь? – неожиданно спросила Аня жалобным голосом, прижавшись к его плечу.
- Кому? - растерялся Алексей.
- Смотри, - Аня махнула вперёд подбородком.
Метрах в трёхстах перед ними у поста ГАИ стояли в шеренгу три милиционера. Из будки бегом спешил четвёртый и тоже занял своё место в строю. Когда автомобиль Тенина поравнялся с ними, он отдали честь и дружно рявкнули: «Ура!».
- Это ты? – он перевёл взгляд на свою спутницу.
Аня молча кивнула головой.
- Никогда так больше не делай, - строго сказал Алексей. – Никто кроме меня не должен об этом знать. А договор нам, похоже, придётся продлить.

***

Лазутин взял из рук Кузьмича гранёный стаканчик и кусок чудесно пахнущей чесноком колбасы на горбушке чёрного хлеба.
- Будем, - серьёзно сказал сосед и в два движения кадыка выпил водку.
- Хорошо, - выдохнул Лазутин, допив свою порцию и занюхав её кузьмичёвым бутербродом.
Он вспомнил, как провожали его на пенсию. Министр вручил благодарственное письмо, а товарищи по работе, зная его страсть, надарили целую кучу импортных рыболовных снастей, которые так и остались пылиться в городской квартире.
Провалив дело Проводника, Лазарев сам, не дожидаясь выводов, подал в отставку. На самом деле убийцы были выявлены, но от него ожидали совсем другого. Лазутин думал, что сдаст дела Дерябину, но начальство рассудило по-другому и пришлось передавать отдел неизвестно откуда появившемуся молоденькому полковнику. Он долго и дотошно выспрашивал Лазутина всё о том же Проводнике, и генерал понял, чем обусловлено это назначение.
Нет, не завидовал Лазутин своему преемнику. Имея на руках практически ничего не знающего Климова и совершенно свихнувшегося бывшего заведующего психиатрическим отделением горчинской районной больницы, много не наработаешь.
- Ну, чё застыл? – оторвал Лазутина от воспоминаний голос Кузьмича. – Бери стакан, уха вот-вот подоспеет.

Эпилог.

Все старания нового начальника Дерябина забрать себе Дмитрия не привели к успеху. Егор Петрович, хотя и недолюбливал зятя, помнил, что он отец его внуков, а после смерти Ады единственный родитель. Немалые собственные связи Мищенко и кое-кто из родни пациентов клиники стали надёжной защитой одного из Проводников.
Дмитрий всё время ждал гонца из комитета по Нобелевским премиям, поэтому крики неспокойных больных клиники мешали ему. Однажды он напрягся и сумел заставить их замолчать. К рукам прилипли какие-то чёрные шарики, и Дмитрий отшвырнул их подальше во тьму.
Вскоре он уже мог незначительным усилием воли утихомиривать разошедшихся буянов, выбрасывая похожие на резину отходы этой своей деятельности по наведению порядка.
Однажды ему стало любопытно, что же там делается во мраке. Заглянул туда и увидел, что выброшенные им кусочки образовали что-то похожее на большой волчок около метра высотой, который медленно вращался, разгоняя слабым свечением чернильную темноту.
- Назову его «Круг покоя», - решил Дмитрий и радостно засмеялся.

© Слава Лавров, 2008
Дата публикации: 24.10.2008 20:31:19
Просмотров: 2965

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.