Загадки евангелий. Глава 19. «Благословенна ты между женами, и благословен плод чрева твоего!» (Лука 1:42).

Ирина Хотина

Форма: Монография
Жанр: Размышления
Объём: 25434 знаков с пробелами
Раздел: "Критические заметки на полях Нового завета."

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Рецензии и отзывы
Версия для печати

ГЛАВА 19. «БЛАГОСЛОВЕННА ТЫ МЕЖДУ ЖЕНАМИ, И БЛАГОСЛОВЕН ПЛОД ЧРЕВА ТВОЕГО!» (Лука 1:42).

Итак, опираясь на новозаветные сведенья, можно с большой долей уверенности предположить, что Иисус родился в месяц хешван, что соответствует октябрю-ноябрю Григорианского календаря. Теперь вернемся к вопросу о годе его рождения. Как мы уже неоднократно говорили, два евангелиста, Матфей и Лука, указывают на совершенно разные временные отрезки, во время которых по их мнению произошло это событие, и которые отстоят друг от друга с разницей в десять лет, как минимум.
Христианская традиция в этом вопросе доверилась Луке, посчитав, что его указание на действительное историческое событие – перепись населения – является истинным. Именно этот ориентир был взят Дионисием для расчета времени рождения Иисуса. После проведения расчетов по синхронизации римской и христианской истории, монах решил, что Иисус родился через 754 года после основания Рима. И именно это событие стало началом нового летоисчисления. Однако современные точные подсчеты говорят, что Дионисий ошибся на 6 лет. На самом деле, перепись, описанная Лукой, состоялась в 6 году нашей эры.
Кроме того версия Луки, хоть и содержит указание на действительно имевшее место историческое событие, не вписывается в логику рассказов, связанных с рождением Иисуса. И, как мы убедились ("Загадки евангелий" Глава 16), мешает объяснить все дальнейшие повороты в судьбе главного героя.
Почему же была отринута версия Матфея, согласно которой Иисус родился в последние годы жизни царя Ирода, умершего в 4 году до н.э.? Наверное, потому что описанное евангелистом событие, последовавшее якобы вскоре после рождения Иисуса – "избиение Вифлеемских младенцев", – уже тогда рассматривалось как легенда. И действительно, современные многочисленные исследования не нашли в письменных источниках того времени ни одного реального подтверждения рассказу Матфея о детоубийстве в Вифлееме (Бейт-Лехеме) подручными Ирода.
Ранее в нашем исследовании ("Загадки евангелий". Глава 14) подробно разбирались мотивы и причины возникновения этой легенды, накрепко связавшей имена Иисуса и Ирода. Сама легенда имеет четкую перекличку с библейской об убиении еврейских младенцев в Египте. И не случайно. Так как для евреев со времен Исхода все зло ассоциируется с Египтом, а потому Ирод представлялся авторам легенды современным им фараоном.

Но если рассматривать новозаветные события через призму версии о рождении Иисуса в семье Иуды Галилеянина, то оказывается, в вопросе времени рождения младенца ближе к истине подошел Матфей. Он хоть и ошибочно посчитал, что Иисус родился в последний год жизни Ирода, однако выстроил весьма правдоподобную цепь событий, в которую хорошо вписывается информация о рождении младенца в Бейт-Лехеме, последующем бегстве семьи в Египет и возвращение оттуда во время правления в Иудее Архелая – главного наследника Ирода.
Несколько ниже мы увидим, как при соединении сведений Матфея с версией об Иуде Галилиянине – реальном отце Иисуса, все становится на свои места, и находят логичные объяснения многие несуразности. Но что интересно, в этом случае и сведенья Луки перестают казаться вымышленными. Потому что при наложении описанных евангелистами разрозненных эпизодов на биографию Иуды, все события жизни Иисуса и его семьи поддаются историческому, логическому и психологическому объяснению.
Прежде всего, версия об Иуде Галилеянине позволяет определить год рождения его сына Иисуса, потому что Иуда был, что называется, фигурой публичной: факты его биографии нашли свое отражение в еврейских хрониках своего времени и в исторических трудах Иосифа Флавия, уделивших яркой личности Иуды достаточно внимания.
В предыдущих главах нашего исследования проводился подробный разбор отдельных эпизодов, связанных с рождением и детством Иисуса. Теперь попытаемся сложить полную картину, обратив прежде всего внимание на тот факт, что евангелисты пытаются доказать своим читателям, что в простой еврейской семье плотника родился непростой ребенок.
Так ли это? А что представляла собой семья Иуды?
Из исторических источников известно, что Иуда происходил из небогатого и незнатного рода. Но (и это очень важно!) был сыном знаменитого бунтаря Иезекии (на иврите Хизкиягу). Иосиф Флавий называет Иезекию могущественным атаманом разбойников, употребляя греческое слово "архилестес". Исследователи трудов Флавия единодушны, термин "лестес" историк применяет к иудейским повстанцам. Иными словами, Иезекия был главой небольшого, но активного сопротивления Риму, возглавляя повстанческую или партизанскую армию, действовавшую на границе Галилеи и Сирии. Следовательно, его имя было хорошо известно среди соплеменников.
Больше того, с казни Иезекии начинается политическая карьера Ирода. Пребывая в Галилее в качестве правителя этой области, Ирод в угоду римскому наместнику без суда и следствия казнил плененного им Иезекию и его многочисленных сторонников. В то время бунтарей, которых называли разбойниками и смутьянами, казнили одинаково – распинали на столбах. Но дело получилось громкое, скандальное, и обернулось против самого Ирода, т.к. родственники казненных стали требовать его наказания за учиненный им произвол и превышение власти, а значит, нарушение Закона. Ирод вынужден был предстать перед Синедрионом. После длительного разбирательства суд склонился к вынесению смертного приговора обвиняемому. Но тут вмешался римский наместник, требуя оправдания Ирода и угрожая в противном случае иудейскому царю Гиркану всевозможными неприятностями. Для Гиркана представился повод помочь Ироду, которого он искренне любил как сына, бежать из Иерусалима.
На этом дело не закончилось. Ирод за хорошую сумму денег купил у римского наместника пост главы одной из Иудейских областей, что сделало законным его возвращение в Иудею, собрал войско и двинулся с ним на Иерусалим, чтобы отомстить за те "унижения", которые ему пришлось пережить: вызов в суд и обвинительные речи в свой адрес. Безумное кровопролитие не произошло только потому, что его отец Антипатр, римский назначенец на пост главы Иудеи, утихомирил гнев сына.
Однако Ирод ничего не забыл и не простил. И когда представилась возможность, а именно воцарение на иудейский престол через несколько лет, расправился с членами Синедриона, организовав свои собственные суды, где судили по его собственным законам. Понятно, что все приговоры были смертными.
Для еврейского народа, который был одновременно и участником этой драмы и внимательным наблюдателем, имя Ирода, ненавистного идумянина, приспешника римлян, тирана, захватившего власть в стране, прочно соединилось с беззаконно казненным им Иезекией, борца за свободу многострадальной родины. Эта не явно заметная связь, а для людей, не знающих еврейскую историю, вообще неизвестная деталь, стала первым камнем, легшим в основание легенды, изложенной в своей благой вести Матфеем, где соединились имена Ирода и потомка Иезекии - Иисуса (подробнее см. «Загадки евангелий» Глава 14).

Злодеяние, совершенное Иродом в самом начале своего становления, прошло кровавым следом через судьбы сотен и сотен людей, требуя отмщения. Совершенно естественно, что дело казненного героя было продолжено, в первую очередь его сыном Иудой, получившим прозвище Гавлонит, по месту проживания в городе Гамла, расположенном на берегу Тибериатского моря. В исторической литературе его также называют Иудой Галилиянином. О том, сколько хлопот своими действиями он доставлял Ироду, рассказывает Иосиф Флавий: "Был там также некий Иуда, сын могущественного атамана разбойников Иезекии, которого Ирод с большими трудностями держал в повиновении" ("Иудейские древности" 17:10:5).
Как центральная власть может держать в повиновении руководителя повстанцев, партизан, говоря современно "полевого командира", действующего со своим отрядом на периферии страны? Только проведением военных карательных операций. Но более всего изложенный Флавием факт интересен тем, что дает ясное представление о популярности и известности Иуды Галилеянина среди соплеменников еще при жизни Ирода.
Однако настоящая известность, сделавшая его по истине национальным героем, пришла к Иуде после смерти Ирода, что случилось в 4-м году до н.э. Кончина ненавистного правителя послужила детонатором нескольких крупных восстаний против римлян, вспыхнувших одновременно в разных областях страны. Особо следует отметить, что руководители восстаний называли себя царями, и, соответственно, претендовали на иудейский престол. Иными словами, каждый пытался взвалить на себя роль машиаха (по-гречески мессии), т.е. помазанника на иудейский престол, освободителя и спасителя своего народа. Не избежал этого честолюбивого замысла и Иуда, возглавивший восстание в Галилее. (Подробнее см. "Загадки евангелий" Глава 13).
И тут пришло время соединить рассказ об Иуде с новозаветными сюжетами. По всей видимости, незадолго до этого в жизни Иуды случилось еще одно важное событие; он женился на еврейской девушке по имени Мария. Можно предположить, что сложная и непредсказуемая военная обстановка заставила его отправить молодую жену в Иерусалим, подальше от опасностей. Вполне возможно, что решающим фактором в принятии такого решения явилась ее беременность. Интересно, что Лука, рассказывая о встрече Марии в Елисаветы, акцентирует внимание читателей на том, что Мария «с поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин» (Лука 1:39), как только узнала о своей беременности или, как представляется евангелисту, ей об этом сообщил ангел.
Далее Лука рассказывает о восторженном приеме, оказанном ей Елисаветой. Евангелист называет женщин родственницами; христианская традиция усиливает родство, считая их сестрами.
Однако близкое родство двух женщин вызывает большое сомнение, так как они относятся к совершенно разным социальным слоям и кастовым группам еврейского общества (подробнее см. «Загадки евангелий» Глава 5 и 10). Но в данном случае, интересно не их родство, которое никак не влияет на дальнейший ход событий, а установление того факта, что встреча эта состоялась в месяце шват, через три месяца после чего у Елисаветы родился сын Иоанн, а точнее Йоханан. И произошло это событие в год смерти Ирода, то есть в конце 4 года до н.э.
Почему можно с большой долей уверенности говорить именно об этом времени? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно разобраться в причине необычайно восторженного приема, оказанного Елисаветой своей гостье. И в самом деле, чему так возрадовалась Елисавета, жена уважаемого храмового жреца, зрелая женщина (евангелист даже называет ее "престарелой", что в ответ на "приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее; и Елисавета исполнилась Святаго Духа" (Лука 1:41)? Что так возбудило Елисавету?
Христианская теология считает, что слова "исполнилась Святаго Духа" указывают на обретение Елисаветой пророческого дара на момент встречи с Марией. Именно этим объясняются очень странные слова, сказанные якобы Елисаветой в оправдание проявленного ею экстаза: " И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне?" (Лука 1:43). Почему странные? Да потому что получается, что когда на уважаемую жену еврейского коэна спустился так называемый "дух святой", она стала богоотступницей, узрев в Марии "матерь господа", т.е. какого-то другого бога, помимо Всевышнего.
Вспомним, что традиция считает пророками людей, вещавших от имени Бога. Их пророчества, как правило, были обусловленными. Это значит, что они не просто предсказывали ту или иную ситуацию, а обуславливали ее развитие верой или отступничеством евреев от своего Бога. Так как все известные нам библейские пророки были приверженцами Яхве, то речь идет о вере в одного единственного Бога – Яхве. О каком пророчестве Елисаветы может идти речь, когда в ее словах не просто отсутствует требование веры в Яхве и исполнения Его Закона, а открыто утверждается наличие другого бога и его "живой матери"?
Что могло заставить религиозную еврейскую женщину отступиться от своей веры и нарушить самое главное требование иудаизма: "Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим" (Исход 20:3)? Может быть, щекотливая ситуация, в которую она попала, забеременев не от мужа, о чем подробно говорилось в предыдущей главе? (см. "Загадки евангелий". Глава 17). Но, судя по тому, как счастливо разрешилась ее семейная драма, и Захария и сама Елисавета искали помощи и защиты у своего Бога, в которого верили беззаветно. По-другому и не могло быть, ведь они, как и положено религиозным евреям, были "праведны пред Богом, поступая по всем заповедям и уставам Господним беспорочно" (Лука 1:6).
Кроме того, само наличие рассказа о встрече двух женщин свидетельствует о присутствии на ней посторонних людей, можно не сомневаться -- религиозных евреев, которые бы, услышав еретические слова из уст жены храмого жреца, устроили бы ей такую обструкцию, что не помогла бы ни принадлежность к роду Аарона, ни никакие связи, ни деньги.
Не стоит забывать еще один важный факт, что сын Елисаветы, Иоанн, впоследствии станет весьма почитаем у соплеменников, видевших в нем столь ожидаемого евреями нового пророка, предвестника мессии. Будь его мать уличена в малейшем проявлении богохульства и вероотступничества, кому бы Иоанн был интересен?!
Поэтому слова, приписанные Елисавете, где она якобы называет Марию "матерью господа", и преподносимые христианскими теологами, как пророчество, на самом деле являются наглядным показателем невежества, помноженного на абсурд.
Вне всякого сомнения, перед нами компиляция, сделанная в тексте поздним редактором, скорее всего во времена Маркиона, т.е. в середине 2-го века н.э. Из исторических источников известно, что под влиянием и руководством этого антисемитского деятеля тексты евангелий были подвержены жесткой редактуре, что особенно коснулось рассказов о рождении Иисуса. К тому же в это самое время среди христиан все прочнее и прочнее укреплялась идея о божественном происхождении Иисуса, в результате чего были стерты границы между двумя разными еврейскими понятиями "мессия" и "сын божий".

Понимал ли эту разницу Лука? Нет, не понимал, по той причине, что во время его деятельности вопрос о божественном происхождении Иисуса не стоял. И если убрать рассмотренную компиляцию из текста, становится очевидным, что евангелист рассказывает своим читателям о радости Елисаветы по поводу зачатия Марией мессии. Как мы уже неоднократно имели возможность наблюдать, Лука является добросовестным переписчиком рассказов, попавших ему в руки. Авторами этих сюжетов были первые последователи галилейского проповедника и "ученики" апостолов. Ими были евреи, видевшие в Иисусе мессию, т.е. реального человека, предсказанного пророками. Такое представление об Иисусе является основой апостольского иудохристианства, приверженцем и активным пропагандистом которого был Павел. (Подробнее о его переходе от ортодоксального иудаизма к апостольскому см. "Путеводная звезда" глава 7).
И именно это обстоятельство является второй причиной, почему Лука не мог вложить в уста Елисаветы откровенную ересь. Будучи учеником и последователем Павла, он излагает точку зрения учителя, утверждая, что "сей Иисус есть Христос", т.е. помазанник на престол. Больше того, согласно подробнейшему рассказу Луки в "Деяниях", Павел был злейшим врагом и оппонентом другого крыла иудохристианства, представители которого в силу своего эллинистического воспитания начали обожествление Иисуса. Лука так и называет их "эллинистами", указывая на их происхождение из диаспоры, говорящей по-гречески.
Что касается якобы пророческого виденья Елисаветы, то стоит понимать существенную разницу между пророческим даром у людей, устами которых говорит Бог, и способностью предвиденья каких-либо событий, которым обладает практически любой человек. Поэтому далеко не каждый предсказатель признавался потомками пророком. Но в случае с мессией мало одного пророчества, а уж обычное предвиденье вообще не имеет никакой силы. Потому что только по делам и поступкам того или иного человека, ближайшие и отдаленные потомки могли решать, был ли человек, посвятивший себя служению своему народу, мессией или нет. В еврейской истории были значимые личности, по поводу которых евреи яростно спорили, были ли они мессиями. Ярчайший пример тому иудейский царь Иезекия. В нашем исследовании (см. «Загадки евангелий» Глава 9) подробно рассказывалось об этом прямом потомке царя Давида, которого по множеству аспектов его деятельности можно было бы признать мессией. Его вклад в создание иудаизма просто неоценим. Но дотошные коэны и раввины, скрупулёзно взвешивая все за и против, так и не решились признать его мессией.
Вряд ли жена храмового священника Елисавета не знала об этом и взяла на себя столь бессмысленную роль. Поэтому версия Луки, будто Елисавета предвидела будущее мессианское предназначение плода, который только начала вынашивать Мария, на самом деле, не состоятельна.

Но если радость Елисаветы не связана со встречей ни с "матерью господа", ни с матерью мессии, то чему так искренне и восторженно она радуется? Что так впечатлило ее как в самой гостье, так и в ее беременности? Что заставило почтенную столичную жену коэна обратиться с глубоким уважением к молодой провинциалке Марии: "благословенна ты между женами, и благословен плод чрева твоего!" (Лука 1:42)?
И тут может быть только один ответ, объясняющий необычайное поведение Елисаветы: она хорошо знает мужа своей гостьи. И только в связи с этим фактом Елисавете интересна как сама Мария, так и ее будущий ребенок.
Более того, и Мария согласна с таким положением вещей, что видно из ее ответа: "возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем, что призрел Он на смирение Рабы Своей" (Лука 1:47-48). Как может "призреть" Бог "смиренную" девушку, как не замужеством за достойным человеком?!
А вот дальше… Дальше евангелист излагает страстную речь Марии, которая начинается с удивительной фразы: "ибо отныне будут ублажать Меня все роды" (Лука 1:48). Но это не все!!! Она будет благодарна Богу за то, "что сотворил ей величие" (Лука 1:49). Согласитесь, странные слова, совсем не вяжущиеся со скромным обликом молодой женщины, которую никак не заподозришь в непомерном честолюбии и гордыне. Поэтому, читая эти строки, прежде всего думаешь о достаточно грубой компиляции редактора, который хочет уверить верующих, будто Мария знала, что беременна «божьим сыном» и предвидит свое далекое будущее.
Однако вникая в якобы пророческие слова Марии о своем будущем грандиозном величии, понимаешь, что они отнюдь не относятся к будущему ребенку, матерью которого она станет через девять месяцев. Она о своей беременности вообще не упоминает. Даже если предположить, что евангелист передает легенду, в которой Мария наподобие библейских героинь пророчествует о рождении сына, то в таком случае ее пророчество должно быть обусловленным. Как, например, это сделала мать будущего пророка Самуила, обусловив свой обет Богу рождением мальчика.
Если бы Мария связывала свое величие с будущим ребенком, то в ее словах обязательно должна была бы присутствовать благодарность Богу за рождение сына, через которого ее "будут ублажать все роды". Потому что в случае рождения девочки, вся эта история вообще не имеет никакого смысла. Наверное, так поступил бы и редактор – вложил бы в ее уста слова об ожидании рождения сына, будь предсказание Марии о будущем величии редакторской правкой. Ведь несколькими строками ранее он вставил слова о Марии, как о "матери господа", которых ему явно не хватало для убедительности всего эпизода.
Следовательно, перед нами не компиляция, а истинные слова Марии, но сказанные совершенно по другому поводу. По какому?! Вот уж по истине загадка. Но и она разрешима, если вернуться к версии об Иуде Галилеянине – муже Марии и отце ее ребенка.
Собственно, незримым присутствием этого человека пронизан весь эпизод. Все разговоры обеих женщин связаны с ним, все их взоры обращены к нему, мотивы их поведения и их восторженные чувства связаны с его делами и ожиданиями его победы. Их слова, приподнятое настроение и поведение говорит об их уверенности в победе Иуды Гавлонита, который повторит подвиги Иуды Маккавея и разобьет римские легионы, как Маккавеи громили греческие армии. И тогда весь народ пойдет за ним, и сделает его новым царем Иудейским. И тогда она – Мария, жена Иуды – будет Иудейской царицей, родоначальницей новой династии, подобно Хасмонейской.
Поэтому так просто и откровенно говорит она о своем возвышении и величии, но не далеком и призрачном, а очень близком, которое связывает с борьбой и скорой победой мужа. Поэтому в ее словах нет никакого намека, что это величие принесет в отдаленном будущем еще не родившийся сын. Да, она радуется своей первой беременности. С одной стороны, точно также как любая другая женщина радуется пониманию того, что скоро станет матерью. С другой, ее переполняют чувства от осознания выполнения возложенной на нее Богом миссии. Ведь ее беременность – залог появления новой династии, а это означает, что "отныне будут ублажать ее все роды". Не абстрактное человечество, как это кажется христианам, а конкретные еврейские древние роды, знатные и не очень, богатые и бедные, то бишь еврейский народ.
На чем зиждется эта убежденность? На том, что Мария уверена, Иуда принесет евреям не только долгожданную свободу, но и справедливость, о которой они мечтают, ибо справедливые отношения между властью и людьми являются основанием счастливого существования всех и каждого. А для этого нужно проявить недюжинную силу, разобраться с конкурентами и теми, кто не по праву занимает престол, с тем, чтобы помочь нуждающимся, и править так, чтобы богатые не становились еще богаче. Посмотрите, за что Мария благодарит Бога! За то, что Всевышний вновь "воспринял Израиль, отрока своего" (Лука 1:54), и "явил силу мышцы своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем" (Лука 1:51-53).
Это не наивные слова тщеславной молодой женщины, жаждущей мифического величия и поклонения, а грамотное изложение политической программы национального лидера, коим является ее муж, и чьи устремления она полностью разделяет. Эти же устремления Иуды разделяет и Елизавета, которую переполняет радость от близости к происходящим в стране возможным историческим переменам. Видимо, Иуда в тот момент был настолько близок к победе, что Елисавета не сомневается – она принимает будущую Иудейскую царицу. Поэтому от великой радости "воскликнула громким голосом, и сказала: благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего!" (Лука 1:42).
Между женами! Следовательно, с версией евангелистов о "сверхъестественном" непорочном зачатии Марии, Елисавета не знакома. Иначе, что мешало ей сказать "между девами"? Но нет, она видит в Марии образцовую жену, достойную своего мужа. А какими достоинствами должен обладать мужчина в глазах религиозной еврейской женщины, коей является жена коэна? Этот мужчина обязан быть умным, сильным, справедливым, милосердным и, конечно же, свято чтить и исполнять Закон, т.е. Тору.
Таким же видит его и Мария, поэтому убежденно говорит принимающей ее Елисавете, что Всевышний вновь "воспринял Израиль, отрока своего, воспомянув милость, как говорил отцам нашим, к Аврааму и семени его до века" (Лука 1:54-55), имея в виду Иуду как наиболее достойного представителя своего народа. В этих словах гордость жены за своего мужа, за его мысли и поступки и уверенность в его победе. В этих словах приверженность своему Богу, своей вере, заповеданной праотцами. А где же в них упоминание о мифической "матери господа"? Нету. В заключении сцены ни Мария, ни Елисавета даже словечком не обмолвились о непорочном зачатии или о будущем ребенке, в котором якобы видят мессию.
В этих строках, дающих представление об истинном еврейском мироощущении Марии и Елисаветы, нет никакой крамолы и ереси, т.е. выхода за рамки иудаизма. Наличие этих строк в тексте евангелия обусловлено добросовестностью Луки и скудоумием последующего редактора, не вставившего в спич Марии своих языческих умозаключений.

И вот теперь, когда мы, наконец, после нескольких попыток разобрали этот важнейший эпизод, выяснив мотивы и подоплеку странных на первый взгляд поступков и слов Марии и Елисаветы, можно подвести главный итог – Иисус родился не в простой семье, а в очень известной и знаменитой. И отцом его был совсем не плотник, а личность харизматичная и необыкновенно популярная среди соплеменников. Именно этим обстоятельством можно объяснить, почему так много сюжетов, связанных с рождением этого мальчика осталось в памяти народа. Вряд ли кого-нибудь был одержим идеей помнить рассказы о рождении сына обыкновенного галилейского плотника. Другое дело, когда речь идет о внуке атамана Иезекии и сыне Иуды Галилеянина, легендарных в народе личностях.
Да и слова и поступки провинциальной молодой еврейской женщины по имени Мария, запомнились только потому, что она была женой человека, своими активными действиями желавшего принести свободу своей родине, а это значит, вписавшего свое имя в историю. В свете этой версии рассказы евангелистов уже не выглядят выдумкой религиозных людей, как это представляется людям, не верящим в историческое существование Иисуса.
Осталось уточнить, что приход Марии в Иерусалим, по все видимости, состоялся в конце 4 года до н.э. в месяце шват. В это время по всей Иудее полным ходом идут многочисленные восстания, вспыхнувшие после смерти ненавистного Ирода, лидером одного из которых был муж Марии – Иуда Галилеянин.

© Ирина Хотина, 2013
Дата публикации: 11.12.2013 23:58:57
Просмотров: 4090

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.