Тройной форсаж

Виталий Каневский

Форма: Рассказ
Жанр: Ироническая проза
Объём: 10184 знаков с пробелами
Раздел: "Гурманизмы (из сборника "Гурманы всех стран, объедайтесь!")

Мингурманства предпреждает: все написанное ниже следует читать НЕ НАТОЩАК!
Диетчикам, фанатам питания по группам крови, сыроедения, яблочного уксуса, уринотерапии и прочим слабонервным - просьба удалиться. :0)"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Рецензии и отзывы
Версия для печати

- Я! – радостно кричу я же.
- Достаю из, - фальцетом делится Людка Погурская, головная боль завуча и безмужней мамы, будущая ведущая телешоу.
- Широких штанин дуб, - басит начинающий хулиган Славик Кашпар, известный ныне спортивный олигарх и меценат.
- Ликатом бесценного груза, - характерно завершает описание процесса староста, оплот педсовета, но будущий патанатом Серега Дейбеко.

В остальной читке (тогда это звалось литмонтажом) нетленного я не участвую из-за грассирующего “р-ры”, классово роднящего меня с самым человечным, тревожащим до дрожи автора паспортного стихо перспективой ложной конфетной красоты.

Спасибо дорогому (нужное политкорректно вставить) за наше счастливое детство!

У меня было хорошее детство – огромная квартира на Крещатике, четыре комнаты, крупная прихожая, кухня с целыми двумя плитами, не считая кладовой, сохранившей несчитанное количество убитых мной в майнридовских схватках врагов и спасенных там же незнакомок.

Моя дорогая бабушка - даже неловко так называть ее – с еще той закваски осанкой и фотографией на картоне с конкурса красоты девятьсот неизвестного года. Императорское музыкальное училище, консерватория, музбригада Первой конной, польский театр, а потом и киргизский в эвакуации, и неистребимое желание усадить меня за пианино, интересное лишь замысловатыми подсвечниками.
Никогда не увиданный дед, театральный режиссер, сгинувший в молохе тридцатых.

Как забыть такое детство – с висящей на нитке каждое утро над кроватью диковинной конфетой, прогулками на Владимирской горке и необыкновенно красивыми книгами из «Иностранной литературы», тайными рыданиями над горестями короля Матеуша великого человека Корчака и сказками народов мира, заразившими навечно тягой к сочинительству и странному литмонтажу.

Огромный мраморный подоконник, на котором еще делала уроки моя мама, поле брани героических оловянных солдат. Сейчас он занят, это табу, можно только издали смотреть на подоконное чудо, накрытое марлевой завесой тайны.

Умные взрослые посмеются над этим чудом – эка невидаль, ну, взял четыре столовых ложки муки, ну развел в щадящем объеме теплой водички, туда же дрожжи и чуточку сахару – и к теплу все.

Студентом снимал угол у одной дамы в колыбели русского флота, нет не там, где «ботик потопили и был в нем новый патефон», а в Воронеже. Хозяйка была общественно активной – (зачеркнуто: страшной) старшей медсестрой поликлиники плюс ея же парторгом (или шей). Однажды предложила попробовать нечто со странным именем «брага». В шестьдесят девятом году это вызывало ассоциации, разве что с (зачеркнуто: Тихоном) Тихо Браге – и то, у ограниченных слоев знатоков белого карлика в хозяйстве Кассиопеи. Отказывать квартирной хозяйке было бы пагубным политическим шагом, и роковое знакомство с тезкой папы карлика состоялось.

Вы ездили минут двадцать по тем еще дорогам на троллейбусе наряду с ферментно-бродильным продуктом внутри себя? А еще и на лабораторку по физике?
Езда мною по одной из российских бед, будучи второй, проделала с содержимым студенческого желудка то, что вытворяет бармен с шейкером, готовя милый коктейль «Ванильно - мятный поцелуй». Не знаю насчет ванили, но выхлоп в физлаборатории заставил согруппников подумать об ошибке выбора помещения с химической же. Добрейшая сотрудница кафедры, стараясь не дышать, спасла будущих строителей коммунизма, практически цветаевскими строками: «Вы больны - увы! Езжайте домой лечиться». Что было с приболевшим после обратной поездки на том же троллейбусе по все тем же дорогам осталось грустным воспоминанием бравой студенческой молодости.

А вот и опара взошла. А мы ей еще муки, яйцо, еще желток и сольки. И давай ее месить. Шо, уже пошла пузыри пускать? То-то, будет знать хозяйскую руку. Теперь топим масло, остужаем его прыть и – в тесто. Оно, наивное, думало, что все. Кане-е-чно, нет, дорогое, мы тебя опять мнем по первое число минуток несколько.
Фу-у-у, что-то я тоже утомился-запарился. Займемся менее энергичными упражнениями. И тесто пусть отдохнет, поднимется. Мы его намассированную плоть посыпем лечебной присыпочкой из муки и положим в тепло расслабляться и набираться силой.

Вы не задумывались, почему гвардейцы общепита постоянно применяют профсуффикс «чк» (чур меня, совсем не то, что вы подумали).
Помните (цифры произвольно-условные):
- Так, ну что, будем рассчитываться?
- Водочку пили? Пили. Двадцать.
- Водичка сладкая с бульбочками? Пять.
- Грибочки соленые ели? Ели. Семь.
- Икорочку, ассортишку рыбную? Сорок.
- Жюльенчики? Пятнадцать.
- Коньячок «Мартель» 61-го года заказывали? А как же. Соточка.
- Итого – 187, сдачи нет, кассу уже закрыли, устал, как собака, двести и приятного вечера.
- Какой «Мартель», какой шестьдесят первый? Вы чего?
- Ну, не получилось, тогда сто и мы уже свет тушим, душевно позвольте вам выйти вон.

Мы, други и подруги, гурфрау и примкнувшие гурсиньоры, будем к продуктам нашего питания относиться с респектом, что за амикошонство, jamais!

Итак, милые соленые грибы. Промываем, отцеживаем, режем мелко и обжариваем в подсветильном масле. Лук, куда ж без него, берем уже пассерованный до сусального колера, соль, перец – и к уважаемым лесным братьям с конкретным перемешиванием.

Слухайте, а может того, ну его, дальше?
Зачем оно нам надо, если уже дышать темно от этой красоты – грибы, пережаренные с луком, соль, масло шкварчит, запах, заприте мне рот – опера, кантата!

Что, кто так еду обзирает? Что значит – обзирающий пусть такое и ест? Попросил бы без инсинуациев! Еще посмотрим, кто обозрее!

Хорошо-хорошо, идем дальше. Мы соверше-е-нно спокойны. Нас сейчас интересует мясо. Отварное пропускаем через мясорубочную дезинтеграцию, а в него неминуемый жареный лук вместе с перцем, солью, чесночной пудрой и с маслом, на котором оно приняло такой цвет, маслянистость и запах, что я сейчас брошу все или клавиатуре конец, или дайте водослюнонепроницаемую, или я за себя и читателя не отвечаю!

Да нормально все, закрыли глаза и аутотренимся: «Я ем морскую капусту, я уже съел кило жареной селедки!» Тьху три раза! Все, я – как лед (прошу это крепко запомнить!).

Ну да, без картохи. Как это? Я лично ее люблю, больше того – обожнюю. Варим ее, обожаемое объеденье, в небольшом количестве подсоленной воды вплоть до ее полного перехода в парообразное состояние. Ее кого ее до полного чего? А вы поговорите с полным того ртом, кого, ее - картошку, однозначно! Добавляем сливочное масло, яйцо, соль и хорошенько все это пюрешим.

- Тили-тили-тесто, жених и невеста, - желали добра соратники по классу «А» мне и соседке по парте, рыжей Аньке Любезной. Учитывая соседство ее дома со школой и возможность поспать подольше, такой мезальянс рассматривал со всей пионерской прямотой. Увы, надеждам на сон было не суждено – подруга детства убыла за границу по месту службы удачливого папы.

А в упомянутой кухне была еще одна плита времен то ли царизма, то ли угара нэпа, сохранившая в темных недрах остатки праха, возможно, тех стульев из дворца. Светлое настоящее превратило ее в отличный стол или, как говорят в мебельных салонах, рабочую поверхность. Вот на ней и проделывала бабушка Рита следующее, записывайте: тесто раскатываем в виде такого коврика толщиной миллиметров десять. Нежно переносим его его на смазанный маслом противень так, чтобы половина теста находилась на противне, а другая половина - на рабоче-крестьянской.

Дамы, не говоря уже о господах, которые все в Париже (с), пусть зальет революционная краска стыда того, кто придумал это двусмысленное имя магическому ложу всех вкусностей! Что ж такое вытворили с немецким Bratpfanne, то есть сковородой для жарки, превратив источник наслаждения вкусом в какое-то противное слуху слово. Даль упоминает еще протушек, но это уже ни в какую плиту не лезет, ибо вызывает совсем другие ассоциации.

Товарищи, мужайтесь, дамы меня поймут. Мы приступаем к начинкам.

Акт первый, картина та же. Вот то, теплое грибное, разящее запахом душу едока наповал, раскладываем по нашему мягкому полю еды. Кстати, замечали, что хорошее тесто напоминает теплую нежную кожу? Руки! Руки показать! Вы что там жуете? Я тут рассказываю, а с важнейшим элементом происходит утруска, усушка, естественная убыль?

Акт второй, картина нумер два, на сцене те же и картошка. Распюрешенная прелесть укрывает первый слой.

Акт последний, главный – кульминация – картошка снизу, мясо сверху!

Все ближе, тихо, большой секрет, говорю вам шепотом, никаких записей, запоминайте и ни-ко-му: старые мастера клали в начинку кусочек льда (помните мое обещание?), который «растаяв во время выпечки, сохранит изделие сочным». Никто не видел? Я доволен.

Ну еще минутку, взглянуть на эту картину, достойную мук ожидания.
Заботливо укрываем упоительное содержание второй половиной теста, словно закрываем ту же книгу сказок, защипываем нежно шов, подгибаем его вниз, оставляя зрению любоваться строгой формой чуда.

Хотите получить первоклассный результат? Тогда расстаньтесь с одним из гусиных перьев, из под которых вышло, а сколько еще выйдет, прекрасных сочинений.
Погружаем перо нерабочей частью во взбитое яйцо и смазываем замкнутый свод, не веничком, ни кисточкой, а именно им – орудием вдохновения. Вилкой делаем пару небольных уколов, пусть дышит легко. Теперь – в хорошо нагретую духовку и терпеть до (зачеркнуто: посинения) равномерной золотистости и легкого расставания со стенками небудемговоритьэтослово, чтобы верхняя корочка была поджаренная, а нижняя, так же поджаренная, оставалась бы в то же время сочной.

У меня было хорошее детство, вы уже знаете про роскошную квартиру, не говоря о кухне с прихожей. Но, что главное в нашей жизни? Метры, литры и дюймы? Вы правы – люди. А хороших людей в нашей роскошной коммунальной квартире хватало – одиннадцать человек, как одна семья, со всеми присущими ей плюсами и не только.

- Я! – радостно кричу я же.
- Я, хочу пгямо сейчас, - не боясь ггасигования, восклицаю подбегая к подоконнику, где лежит свежайшая, теплейшая, вкуснейше пахнущая, мечта гурмана и простого едока – КУЛЕБЯКА ТРОЙНАЯ ЗАКУСОЧНАЯ!!!

Назвать сборное в кубе ЭТО пирогом – это то же, что и обозвать солянку супчиком.
Ну что, други и подруги, тройной форсаж и закусим по одной?

© Виталий Каневский, 2008
Дата публикации: 08.03.2008 13:09:41
Просмотров: 3473

Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.