Мои университеты. Альма-матер.

Олег Павловский

Форма: Эссе
Жанр: Просто о жизни
Объём: 24453 знаков с пробелами
Раздел: " Мастерская"

Понравилось произведение? Расскажите друзьям!

Мои университеты. Альма-матер…

Университетов и тем более коллежей развелось нынче в России, немного слишком много. Заслуженных художником и заслуженных деятелей искусств тоже немерено. Далее профессора, доценты… Почитай все мои однокашники в Питере, да и те, кто помоложе, профессора и доценты, при условии, что они преподают рисунок,
живопись, композицию и проч…

А как говорили в 70-е годы, преподавателем ты всегда успеешь стать, ты попробуй стать художником!
Членство в СХ или СП начиная с конца 80-х тоже ни о чем не говорит, там такая карусель началась с приходом Горбачева… Начался дележ недвижимости, ну и, конечно, кресел, а за «кресла» должен кто-то платить членскими взносами, арендной платой за мастерские, а также за аренду залов и просто торговых точек, например, в Доме художников на ул. Герцена в Петербурге.

О том, что твориться в МГО СП РФ просто легенды ходят. И это только «вывески» в поисковиках в Интернете о, якобы «творческих организациях»,
на самом деле все они лишились этого статуса по очень простой причине – пенсии платить нечем. В СССР любой «член» получал пенсию и не малую по тем временам – 120 рублей, а творческий стаж исчислялся с первой гонорарной публикации, даже если это еще детские стихи в журнале Костер или в Пионерской правде.

Карьеризм, разумеется, существовал всегда, и в СССР тоже. С раздувшимся непомерно ЛО СХ СССР тоже боролись (фондов не хватало), было даже негласное правило в середине 70-х, заявление о поступлении в СХ рассматривалось после 14 выставок (участия в выставках на ул. Герцена). Потом «пробивалась» персональная выставка в какой-нибудь малой гостиной выставочного комплекса, а то и просто в фойе кинотеатра.
Ценность таких с позволения сказать «вернисажей» могла быть минимальной – пара этюдов или небольшой пейзаж – главное, участие и «послужной список».

Еще студентом я был вхож во многие мастерские художников, и СХ и Худфонда. На подкурсах рисунок в нашей группе преподавал Д.И. Шувалов, в те времена еще старший преподаватель. Впоследствии профессор и заслуженный художник России, это когда звания раздавались как в царской России орден св. Владимира 4 степени – за выслугу лет, за «место», но вот дворянского достоинства для всей семьи эта награда не давала, только личное дворянство.
Между тем, в петровские времена и почти до конца 19 века личное дворянство получал любой чиновник, от простого коллежского регистратора или корнета. Диплом ВУЗа тоже обеспечивал личное дворянство, а дальше действовал уже табель о рангах. Вспомните некоторые кинофильмы, где студенты старших курсов университета все при погонах и при шпагах.

К чему об этом вспоминать? А вот тут уже можно говорить о некой «преемственности», табель о рангах так и осталась – 14 классов, от младшего лейтенанта до Маршала ВС Советского союза, нетрудно и посчитать. «Советскими дворянами» де-факто являлись все воины, награжденные высшими орденами, кавалеры трех солдатских орденов Славы – это уже отдельный разговор.

Кто помнит заключительную серию фильма «Россия молодая», где лично сам царь Петр присвоил кормчему Ивану Рябову почетное звание Первого российского матроса? Кто помнит о первом занесенном навечно в списки полка солдате Архипе Осипове? После длительного перерыва указом правительства СССР (это нетрудно уточнить) солдат Александр Матросов снова как бы восстановил эту традицию. А оформлялось это в виде Книг Почета части (полка или отдельного батальона). Туда помещались фотографии солдат и сержантов, и в редких случаях мл. лейтенантов истребительной авиации (летчик мог быть и сержантом до двух первых сбитых).
Занесение в Книгу почета для солдата было более серьезной наградой, особенно после войны, чем Красная Звезда – звездами наградили более трех с половиной миллионов солдат и офицеров, награждали и в Афганистане, и даже в 90-е годы. Когда мне доводилось на литсайтах слышать ценные указания от какого-нибудь отставного тыловика, на пенсии ставшего «литератором», мне было смешно…

Ведь только и слышишь – редактор, профессор, два филологических образования… Редактор, простите, чего – многотиражки? Зачем два филологических высших «образования», или с первого раза ничему научить не сумели? Профессор, это или должность, или ученое звание. Если нет ученой степени доктора наук (а выше не бывает) то о «профессорстве» говорить становиться уже не интересно. Это в Италии профессором называют школьного учителя, но мы не в Италии, а в России.

Дмитрий Шувалов окончил аспирантуру под руководством Е.Моисеенко, академика, и уж «никак не Церетели». Это многого стоит. После моего поступления в Мухинское мы встретились на первом же общем партсобрании, и он предложил мне зайти к нему в мастерскую. Оказалось – на всю жизнь.

В ЛВХПУ в 70-е годы был сильный преподавательский состав, еще был жив И.А.Вакс, С.А.Петров и многие другие. На первом курсе ф-та ПИ преподавалось 14 дисциплин, и такая нагрузка была до 5 курса. На пятый курс я перешел экстерном с дневного на вечернее отделение, в среднем учебные группы на вечернем были сильнее, чем на дневном. Да и предметов оставалось четыре или пять (научный коммунизм, куда от него денешься?) До-сдать пришлось политэкономию и одно задание по перспективе Петерсона-Шенникова. Для меня это было совсем не трудно.

На дневном бытовала такая практика – два студента «обслуживали» все группу, где было много девчонок. Начерталка, перспектива, детали машин – это уж само собой. Бывало за ночь перед обходом писал все натюрморты или фигуры за кого-либо из отстающих. Понятно, и своей жене (она на курс младше) делал все работы по живописи, рисунку, проектированию и прочее. Мне не на что, и не на кого обижаться, все приходилось делать по два-три, а то и по несколько раз. Три диплома сделал, кроме своего собственного.
А повторенье – мать ученья, никто этого закона не отменял.

К преподаванию у меня отбили под. курсы, я год проработал почасовиком в 190-й художественной школе, преподаватели с кафедр живописи и рисунка ЛВХПУ. А в 190-й школе половина деток художников, и плевать они хотели на штатных преподавателей,– все учились в художественной школе, вечером – на под. курсах, а четыре раза в неделю в мастерских художников, но уже за немалые деньги.

Меня просто «попросили» помочь мои старшие друзья-преподаватели – у многих были ученики (живопись и рисунок), но не было или их не хватало преподавателей композиции. Первую группу мне как бы навязали, когда я оканчивал второй курс. Были абитуриенты, готовившиеся на ф-ты ДПИ, но в основном на Пром. искусство. Дело в том, что на кафедрах и на подкурсах преподаватели себя особо не утруждали «за ту же зарплату», а здесь тебе деньги платят, пять учеников – 50 рублей за «четыре академических», но композиция – это вам не живопись… бывало, уходил в другую комнату и отлеживался минут по десять. А как ты добьешься результата за оставшиеся две недели? С сентября детки учились в худ. школе, на подкурсах, в мастерских, а в конце мая – июне выжимали из меня все соки! А у меня и у жены – сессия, опять работа за двоих.

Мои университеты - 2

Для художника чрезмерный труд обычное дело. В изостудии я познакомился с художником комбината ДПИ и его подружкой. Мы с ней помогали ему, когда делалась «подача», а это двое-трое суток почти без сна – ешь на ходу, спишь, где упадешь. Но когда Эдуард получал гонорар, на угощение он не скупился.
Странно, но факт, точно такая же практика существовала и в альма-матер, три проекта, три подачи в семестр, все делается в последнюю ночь.

Отношения, как на кафедрах, так и в группах у меня были очень хорошими, и со студентами, и с преподавателями. Художники и поэты очень разные люди, к сожалению. Литераторы часто устраивают разборки между собой, вплоть до оскорблений и драк – заносчивый народ, что поделаешь. Поэтому меня нисколько не удивляет все то, что происходит на лит. порталах. Но разница все же существенная.

Среди художников всех специальностей всегда очень ценились люди способные, но и скромность ценилась очень высоко. Но как то не было такого (почти не было), гордыни, требования похвал. Обычно к третьему курсу все авторитеты распределялись сами собой. На дневном в группе было два лидера, оба (а куда денешься?) комсомольские секретари, и это при том, что «отношение к ведущей роли партии родной» в середине 70-х было отнюдь не позитивным.

На вечернем в группе было чуть не половина «партейных», так что никаких тебе антагонизмов. Откровенно слабых студентов не было, даже среди женского пола. Да и женщин на вечернем было уже меньше.
Как ни хорошо у меня складывались отношения с преподавателями живописи и рисунка, МЛФ, истории искусств и, в общем, со всеми, но пятерки по рисунку я получал только два раза на первом и третьем курсе.
Как-то так, не повезло. На втором у нас преподавала рисунок Вера Ивановна, и я стабильно получал 4+, если нет «других методов», то всегда можно свалить на недисциплинированность или «чрезмерную самостоятельность».
А на пятом рисунок вел Анатолий Николаевич Прошкин, ученик самого К.Петрова-Водкина, но и у меня были учителя не хуже, хотя они и «за кадром». Старик ходил от мольберта к мольберту с полоской бумаги и мерил, мерил… Налетел и на меня.

– Олег, вы почему не меряете?
– Я и так вижу, Анатолий Николаевич…
– Хорошо, допустим, а через какие точки проходит вертикаль у стоящей фигуры?
– У фигуры, стоящей контрапост, через четвертый позвонок, если смотреть сзади, а спереди через яремную ямку вниз к стопе опорной ноги, но тут могут быть и варианты…
– Это какие еще варианты?
– Для итальянской школы Возрождения (эпохи) по касательной к внутреннему мыщелку опорной ноги, но и через пятку, и через центр стопы тоже правильно, и вполне допустимо.
– Хорошо, давайте измерим… Да, все правильно, но ведь вы же не измеряли!
– Анатолий Николаевич, причем здесь линейка, у меня, что же – глаз и рук нет?

. . . . . .

Окончил я училище, иду по ул. Чайковского в училище, навстречу Прошкин.
Улыбается, обнимает меня, приглашает заходить к нему в мастерскую.
Спрашивается, а зачем целых два года он меня все «дисциплинировал и дисциплинировал»? Вот так бывает.
А вообще-то разногласий у меня ни с кем не было, были только отдельные эпизоды. На производстве, конечно, все иначе, начальству наплевать кто ты, и что ты – у начальства свои интересы.

Мои университеты – 3

Иногда приходится говорить и о печальном, о той великой инерции заблуждения, которая и по сей день питает сердца и умы так называемых «творческих людей». Казалось бы, все хотят признания и некой востребованости, но далеко не всегда эти лавры и все такое прочее приносят счастье, а вот горя хватает. С самого первого курса училища я не делал разницы между «творческими и нетворческими дисциплинами», уже тогда понимал, поработав в КБ и в худ.- констр. отделе не один год, что ничего второстепенного в этом мире нет, даже вульгарного пьянства.

Если мы задумаемся о жизни трех известных всей России людей – Высоцкого, Шукшина и Даля, то едва ли мы будем отзываться о пьяницах, как о дураках и негодяях. Даже Александр Македонский был алкоголиком, так и умер от белой горячки. Все они умерли еще достаточно молодыми, но это уж так, к слову…

В жизни все важно. Я, хоть и учился на художника-проектировщика, но столько же, сколько проектированию сил тратил, ну… если только на научный коммунизм и МЛ этику (была и такая дисциплина), не очень, чтобы очень. В 79-м году начал понемногу заниматься реставрацией станковой масляной живописи – нужна была практика, сколько-нибудь толковых пособий по живописи и академическому рисунку не было, и нет. Поэтому «в академиях не учат», а только подсказывают, что надо делать, но не говорят почему. Со временем я понял, что таких учебников просто не должно быть. Ни Вазари, ни трактаты Леонардо да Винчи ничему ученика не научат, но дадут кое-какие практические знания, а могут и не дать никаких.

Материалы и кое-что о технике живописи описано в пятитомничке Д.Киплика, много раз переиздававшемся. О рисунки с натуры писал и Н.Э.Радлов, но его книжка понятна только специалистам. И сейчас художники, живописцы или графики, овладевают только некоторыми практическими навыками, не более. Всех и всегда лишь «натаскивают» а учить не учат – это обычная практика. Дмитрий Шувалов рассказал мне «о трех картах» лишь после знакомства в течении без малого четырех лет.

Нельзя давать гранату обезьяне, а винтовку плохому солдату, много бед можно натворить. Никому ведь по большому счету не нужны маленькие Фешины, крошечные Моисеенко, малоприметные Есенины и Заболоцкие.
И учиться художник и поэт должен у разных учителей, в противном случае из него получится какой-нибудь «маленький Иванов или Петров», которому мастерства Иванова никогда не достигнуть.

– Ну, что ты обращаешь внимание на пустяки, ты ведь сильный, – сказал мне Дмитрий Шувалов однажды. Перед своей персональной и единственной выставкой я попросил его приехать ко мне, посмотреть работы.
– А, что тебя интересует, чего ты от меня хочешь, – спросил он, – тебя интересует Мыльников, Моисеенко, Фешин? Так ты с ними в одном ряду…

Нечто подобное было и с поэзией. Поэты Ленинграда и Москвы, как старые, так и молодые прекрасно знали друг друга, как и художники, и музыканты.
Художников было больше, но не так чтобы чересчур. Авторская песня в этом отношении куда более демократичный жанр. И слава богу, что не было Интернета, все передавалось из рук в руки, и отбор был очень жестким.
Было «правилом хорошего тона», встретив Илью Глазунова где-нибудь на ул. Герцена, пройти мимо. Устраиваются музеи, в принципе, шарлатанов, таких как Глазунов, Шилов, Васильев, а теперь еще и Сафронов. Были в этой плеяде и люди искренние и преданные искусству, но были и прохвосты.
Писать «трактат» о живописи и рисунке я, конечно, не буду, равно как и о поэтике. Тех коротких замечаний, что
есть в Интернете более, чем достаточно.

«Знал, что лиру – запросто не дарят.
Вот такой Державин был старик».
________________
Давид Самойлов

Искусство – зеркало жизни, поэтому в обществе потребления нам неизбежно придется пользоваться ширпотребом. Нельзя работать на массового потребителя, чтобы не попасть под влияние его дурного вкуса и предъявляемым им требованиям. В промышленном искусстве без этого, к сожалению, не обойтись. Лучше всего индастрил дизайн проявляет себя военном деле, авиации, космонавтике, кораблестроении, но только не в построении прогулочных лодок или катеров. Меня спросят, причем здесь лодки? А все притом…

Темой моего диплома было «судно специального назначения на воздушной подушке», то есть носитель вооружения, а здесь уже не может быть компромиссов. В общем, оценили. Макет судна простоял в музее ЛВХПУ лет пятнадцать, уже после того, как в училище уже невозможно было зайти даже его выпускникам. А вы говорите, демократия? Да нет, проще – все концы в воду, и никакой посторонний, тем более журналист уже не войдет. Запретили курение, а раньше все курили «на корме», везде стояли урны…

Глупость, конечно, курильщиков тогда еще было, чуть ли не большинство, надо было пожалеть хотя бы их «нервную систему» по медицинским показаниям. Вот так.

А как с живописью? Подготовка реставратора никогда не обходится без копирования старых картин, без знания техники здесь не обойтись. Как только мое присутствие было обнаружено торговцами картинами, меня сразу взяли в оборот. Деньги платили неплохие. Реставраторы из Русского музея и Эрмитажа получали в двое-трое больше, торговцы богатели, а теневой рынок был насыщен подделками, которые в свою очередь уходили через Литву в Польшу и затем в Европу. Движение солидарности в Польше сразу поставила на этом бизнесе точку, кто бы знал, сколько было «обанкротившихся» в одночасье, сколько было самоубийств. Мне не надо рассказывать, что такое деньги, и кто такие торговцы. Торговля, это гораздо более жесткая система, «экономика», в том числе и теневая в основе всего.

Но художника нельзя обвинить в мошенничестве, если сам, собственно, никого и не обманывает, а выполняют работу. Плюсом здесь является то, что «имитация произведений живописи» требует очень высокой квалификации, и очень хорошего знания искусства в целом.
И надо понимать, что дорога в реставрационные мастерские, если это не в провинции, для художника любой квалификации закрыта – это каста, в которую входят совсем не обязательно мастера своего дела, там работают совсем другие механизмы.

Ну, так с известностью, спросите вы? А никак. И никому она не нужна. Поэт, это не призвание, поэт – это трагедия. Нет двух одинаковых судеб.Но случается и очень много сходства. Был такой фильм «Визит к Минотавру», характерна судьба умирающего от чахотки Гварнери, над ним попросту издевались и эксплуатировали нещадно. Можно сколько угодно говорить о художественном вымысле, но основные направления показаны верно.

Казалось бы, посредственность в силу своей многочисленности всегда побеждает. Это не так. Рукописи не горят, в этом М.Булгаков прав. И правы были и Фолкнер, и Хемингуэй, когда говорили, что в мире нет, и не может быть неизвестных хороших писателей. А вот литературных премий, конечно, может и не быть.

Если на тебя нападают, то приходится отвечать, сила действия всегда рана силе противодействия. Но иногда и видимый отказ от сопротивления может оказаться эффективнее любого сопротивления.
Кто много лет звонил по всему Интернету, дескать, О.Павловский – гений? Ну, это известно кто, не хочется и вспоминать. Все сколько-нибудь достойные внимания художники и писатели писали о литературном и художественном мастерстве в той или иной форме. Писал и Александр Блок о Пушкине. Юбилейную «Пушкинскую речь» не вредно и прочитать.

В.Соснора никогда всерьез не называл себя талантливым или гениальным, но именно он в одном из своих интервью сказал: – Нет никакого «литературного процесса», все определяют гении...

В Интернете неопытному читателю бывает трудно разобраться или хотя бы что-нибудь понять. У авторской страницы высокий «трафик»? Это ни о чем не говорит. Стандартный способ «накрутки», это написание множества рецензий, отзывов, комментарием. Такая страница неэффективна в принципе. Все попытки «помочь своим коллегам», накрутить им прочтений не приносят им ничего, кроме вреда – общая картина искажается и на месте вавилонской башни часто оказывается пустое, ровное место. Приходится даже согласиться, что форумы скорее вредят автору, чем приносят пользу.
Но есть и иная точка зрения – любые ложные обвинения в адрес автора и их количество говорят, что кому-то очень не комфортно живется на этом свете.

Мои университеты – 4

Еще в середине 70-х один весьма неглупый человек сказал: СССР будет разрушен изнутри, причина тому – коррупция и авторитаризм. Тогда мы еще мы еще плохо понимали, о чем идет речь. А по сути, даже репетиторство, если ты являешься штатным преподавателем, не слишком-то и честное дело? Не будет результатов, не будет и денег, и подарков от богатых пап и мам. Любого, кого уличу в репетиторстве, немедленно отстраню от приемных экзаменов, так однажды заявил ректор профф. Лукин Я.Н.

Но это никак на общую ситуацию не влияло. Составлялись тайные «списки» учеников, их «двигали» на обходах по всем творческим дисциплинам. В результате более способные могли вообще остаться «за бортом», какая-нибудь случайная «тройка» за сочинение могла оказаться решающей. Девиц я бы вообще принимал на самых жестких условиях, искусство и литература, это, как бы сказать, не совсем женское дело. Приходят вчерашние школьницы с высоким баллом в аттестате, сдают письменный и устный экзамены на хорошо и отлично, а что касается творческих дисциплин – там и трава не расти. В старой академии поступали и переходили в следующий класс «по номерам», оценок не было и это, скорее всего, правильно. На факультет промискусства – три тройки там, три пятерки здесь, таков закон и с этого надо было и начинать. Конкурс где-то четыре абитуриента на место, ну понятно, что не филфак ЛГУ русское отделение, там план приема выполнялся часто на 90%... а ведь какая была база в университете! На три основных «европейских отделения» конкурс просто зашкаливал, выпускники быстренько переквалифицировались в экскурсоводов со знанием языка, а это – живые деньги, то есть и валюта тоже, в общем, за необременительные дополнительные услуги.

Сейчас я думаю, что наихудшим злом была сеть художественных школ и литературных объединений, куда приходили молодые люди моложе 16 – 17 лет. Они довольно быстро «натаскивались», но ни литературой, ни «фигуративным рисунком» нельзя заниматься в таком юном возрасте, печальный пример Нади Рушевой тому подтверждение. В результате в литературу и искусство приходили молодые люди с, в общем-то, искривленной психикой – им бы в куклы играть, да гонять футбольный мяч… до поры. К станку, верстаку, в медсестры можно и с 14 лет, а вот в творческие вузы и особенно средние училища – противопоказано. Эти ребята – не все из них Моцарты – уже никогда не станут поэтами, писателями, художниками и, возможно, и музыкантами. Цирк, подмостки – это совсем другое дело. А на актерские отделения были ограничения уже в обратном направлении, где-то до 22 и 23 лет, хоть здесь все было как будто правильно.

Листая бюллетени ВНИИТЭ «Техническая эстетика», я наткнулся на странные цифры – в СССР дефицит дизайнеров порядка 15 000. Восполнить этот пробел силами двух ВУЗов в Москве и Ленинграде было невозможно, всего-то 200 выпускников в год! Кто-то не доучился, кто-то занялся более прибыльным делом – памятники ставил Вождю мирового пролетариата по городам и весям! Очень немногие ушли в «оборонку» в центральные НИИ Минобороны и в космонавтику. А в Европе и Америке в это время «дизайнер» всю жизнь «изобретал автомобильное колесо»! Вот так.

Я давно понял, что литература и искусство дело не простое, и не всегда сложившиеся обстоятельства помогают художнику или поэту, чаще происходит наоборот.
Спасало положение другое – на временном отрезке в одно поколение – 20 лет – в России, пожалуй, никогда и не было одновременно больше сотни ведущих поэтов и писателей, художников и музыкантов. Даже работником эстрады не было слишком много, как и выдающихся ученых. Но именно эти люди все и определяли.
На кой черт, спрашивается, было раздувать факультеты дизайна, троечников плодить? Выходит, так. Но план есть план, вот и плодили.

А в целом работа на кафедре ЛВХПУ или МВХПУ – это очень престижно. У нас и старшие лаборанты после исторического факультета университета годами ждали вакансии и преподавали, что ж делать, и среди них были настоящие энтузиасты своего дела. Слабых преподавателей на всех кафедрах были единицы. Работал у нас и Василий Михайлович Гурко, преподаватель рисунка и потомок своего прадеда или деда, Члена Государственного совета России. Его портрет был и на известной картине Ильи Репина. Прекрасный был рисовальщик, мастерски владел «графическим рисунком» наш Василий Михайлович, и очень добрый был старик.

Кто сейчас вспомнит про ВХУТЕМАС – ВХУТЕИН в Петрограде, про Московское училище и московское Строгановское? Кто вспомнит о К.Малевиче, как одном из директоров-основателей Баухауза в Берлине?
А то заладили: «черный квадрат, черный квадрат…»

И наряду со всем этим духовным богатством, теперь уже бесценным богатством, существовала и тупая производственная бюрократия, загубившая немало проектов своим безмозглым бюрократизмом, существовала она и на предприятиях «оборонки». Да мне любой мичман что хочешь нарисует, на хрена мне эти таланты? – шумел мой отчим и к тому времени начальник отдела информатики В/ч .. …, морского филиала 2-го ЦНИИ Мин. Обороны. И ведь ничего не возразишь…
Так бюрократия или авторитаризм? Наверно, и то и другое вместе.

Известно, что когда бюрократический аппарат достигает определенной численности более 3000 человек (сеть министерств и ведомств), он уже не нуждается в объекте управления и может существовать как бы сам по себе.
Однако, премии выписывать себе и своим холуям они научились очень даже быстро. К началу перестройки в СССР сформировался особый класс – начальников, и было их 20 миллионов на всех уровнях. Страну распродали и разворовали директора и их заместители – главные инженеры, главные механики, технологи. Меня до сих пор воротит при одном упоминании словечка «главный». Так было не везде, но центральных НИИ и ведущих производств было сравнительно не много. Зато были организации «паразитического типа», которые и создавались бюрократами – бюрократический аппарат имеет свойство расширяться самопроизвольно и экстенсивно.

.

© Олег Павловский, 2017
Дата публикации: 24.08.2017 17:25:38
Просмотров: 2468
Если Вы зарегистрированы на нашем сайте, пожалуйста, авторизируйтесь.
Сейчас Вы можете оставить свой отзыв, как незарегистрированный читатель.

Ваше имя:

Ваш отзыв:

Для защиты от спама прибавьте к числу 66 число 24: